Кристина Додд

Но только до тех пор, пока рука Ранда не скользнула по ее плечам. Он крепко прижал ее к себе.
— Какая разница, чья ты дочка? Я знаю одно : ты — моя жена.
Он говорил тихо, мягко и прямо в ее ухо. Его дыхание ерошило легкий пушок на ее шее, чуть ниже затылка. Его тело согревало ее, хотела она того тли нет. А она внушала себе, что все ей противно в нем, весь он — отвратителен, со своим пошлым угодничеством и самонадеянностью в своей неотразимости. Повернувшись к нему так, что острый ее локоток вонзился ему в ребра, Силван сказала:
......
— Итак. — Что то мягко коснулось ее уха — его палец, решила она. Потом этот палец заскользил по завиткам ее ушной раковины. — Я, кажется, ответил на все твои упреки, не так ли?
Силван отмахнулась от его ладони, как от надоедливой мухи.
.........

Его губы вдруг прижались к ее губам, безошибочно найдя их в темноте. Она сидела совершенно недвижно и внешне казалась бесстрастной и холодной, но внутри ее все кипело — восставали ее уязвленное достоинство и гордость. Как ей хотелось бросить ему в лицо самые едкие, жгучие оскорбления, которые ранили бы его так же, как он ранил ее в тот день. Пусть его душа корчится от унижения — это зрелище лишь развлечет ее.
Пока Силван вынашивала планы мести. Ранд продолжал свое дело. В карете было слишком тесно для чего то большего, чем поцелуи и объятия, и Ранд, откинув полы плаща, стал целовать ее голые плечи. Потом откинулся назад, и Силван подумала, что он наконец то догадался: ей все это совсем не нужно. Не хочет она, чтобы он к ней прикасался. Кожа ее пылала, а дыхание становилось неровным не потому, что ей нравилось, как его язык залезает под бретельки ее лифа, а потому, что она злилась.
Потом Силван услыхала шуршание ткани Я горячее дыхание Ранда. Что это он затеял? Внезапно Ранд взял ее руки, и под пальцами она ощутила его голую грудь. Ни рубашки, ни галстука на нем уже не было.
— Что это ты делаешь?
В голосе его слышалось веселье.
— Разве не понятно?
— Мне нет. — Она отодвинулась от него. Ей хотелось видеть в нем только бесчувственную, упрямую скотину. Скотину, которую ничто не волнует, кроме его грубого удовольствия.
— Не здесь. Не сейчас.
Ранд не выпускал ее.
— Где и когда?
— Нигде и никогда! — Она отпрянула от него.
........
— Силван, ты… Кроме тебя, мне ничего не надо. — Он поцеловал ее, поцелуй получился глубоким и долгим. — Спать не могу, в рот ничего не лезет. — Рукава ее платья, отделанные кружевами, поползли вниз, а его ладони скользнули по ее коже. Движение их было медлительно соблазняющим. — Дай я тебе покажу, как ты мне нужна.
— Нечестно. — Она хотела сказать это жестко, резко, но какая то сладкая истома овладела ею, потому что его ладони чашечками обхватили ее груди, а большие пальцы нежно поглаживали ее соски.
.........
— Я тебя хочу.
Он произнес эти слова твердо, уверенно, а в они вызвали только беспокойство.
— Ранд, ты же не собираешься… Он приподнял ее и поймал ртом ее сосок, и тревоги, которые у нее были, покинули ее.
Она оцепенела и застонала, а он прошептал:
— Ты же меня тоже хочешь, правда?
— Да. Или.., не могу я.
— Ты сможешь.
Платье сползло, полностью обнажив ее, и Силван поняла, что, когда Ранд целовал ее, бес чувственную, он ухитрился как то незаметно снять с нее одежду. И сейчас она всем телом ощутила мощь и силу Ранда. Она казалась себе игрушкой в его руках, и это пугало ее и раздражало.
........
Силван охнула. Она только сейчас поняла, что, если не считать штанишек и доходивших до колена шелковых чулок, она уже совсем голая . Это она в таком виде возвращается в Лондон. Силван попыталась прикрыться, но его руки помешали этим судорожным попыткам. Она не выдержала и возмущенно закричала:
— Что ты делаешь? Мы же не…
— Чшшш, — предостерегающе прошипел он. — Лакеи услышат.
..........
— Сюда, — промычал он, усаживая ее к себе на колени. — Садись вот так.
Его брюки куда то исчезли! Она удивленно воскликнула:
— Ранд! Неужто ты вообразил, что мы.., мы.., будем…
— Делать это? — Он приглушенно хохотнул. — А я больше ни о чем и не думаю. — Его голос перешел в шепот. — Милая. Давай ка вот эту свою ножку сюда. Знаешь, вот как на коня садишься. Только не по дамски, не сбоку, а на седло, как кавалерист.
— Я ездила верхом только по дамски.
— У тебя есть случай научиться чему то еще.
Он потянул ее колени на себя и потеснее прижал их к своим бедрам, так что она обхватила его своими ногами. И ту же она почувствовала жар его естества. Она ощущала его, какой он горячий и длинный, упругий, бьющий в ее тело, а в это время его руки трогали ее заново узнавая каждую выпуклость или впадинку его.
..........................