Шах и Мат//Сыграем в Любовь? (СЛР, 18+)

1 … 23 … 46

Навигатор по разделу • Справка для авторов раздела VIP • Справка для читателей раздела VIP

Викинг: 12.09.17 13:28

» Глава 8

Тогда, 2010 год. Москва.

На нее накатывала странная усталость и какая-то апатия,- можно было бы самой у себя диагностировать депрессию,- но Вика убеждала себя, что не все так плохо, как ей кажется. И это просто тот самый момент в ее жизни, который нужно пережить и двигаться дальше.
Вот только оставался один очень важный вопрос.
Двигаться куда?
В последнее время она все больше убеждалась, что двигаться уже просто некуда. Она достигла того порога, которого могла достигнуть в своей профессии, двигаться еще дальше в науку или в, не дай Боже, политику, не было желания. Но и стоять на месте было подобно медленной смерти.
Вика анализировала всю свою жизнь, каждый свой поступок, но всегда все ее мысли заканчивались неприглядным будущим.
Одиночеством.
Всегда. Гребаным одиночеством.
Оно давно поселилось в душе, въелось во все нутро, вросло и стало частью ее самой, изменило ее суть.
Она могла наполнить свою жизнь людьми.
Закрутить роман с Шахом, к примеру, или с кем-то другим, допустить другого человека в свой внутренний круг, но, при этом, она все равно оставалась бы одинокой, потому что подспудные мысли о том, что эти отношения, в конечном счете, ни к чему не приведут, никогда не покинули бы ее мыслей.
Да, можно много говорить и рассуждать на тему, что в ее обстоятельствах нужно смириться, привыкнуть, и жить дальше, посвятить себя чему-то другому, кроме семьи.
Но это все херня полная, и говорят так только те, кто ни черта не понимает, что это такое: быть женщиной, хотеть ребенка от любимого человека. А он, спустя какое-то время говорит что-то типа: «Ты же понимаешь, что мне нужен наследник, солнышко, это важно для семьи. Но я тебя люблю, и буду любить, просто у тебя будет немного другой статус…»
И каждый раз, встречаясь со старыми друзьями и знакомыми, а еще хуже с родственниками бывшего жениха, будешь видеть эти притворные сочувственные взгляды и слышать перешептывания за спиной.
А еще хуже, когда собственная сестра тыкнет тебя носом как котенка, нагадившего на коврике возле входной двери, и выльет на тебя такое помойное ведро, что не унесешь за один раз.
Она прекратила давно что-то кому-то доказывать и воевать. Уехала в другую страну, построила успешную карьеру и достигла той цели, которую ставила.
Но только не придумала, что делать дальше.
Сава разбередил ее старые раны, вскрыл гнойные нарывы на душе, хотя это будет не совсем верным сравнением. Тут больше подойдет «содрал с нее наркотизирующие участки обугленной кожи», оголяя нервы и ткани до такой степени, что от боли она забывала, как дышать.
Но почему-то не сопротивлялась его вопросам, его ежедневным звонкам, и практически постоянному присутствию в ее доме.
Себе-то уж можно было признаться, что только его она готова впустить в свою жизнь, потому что чувствовала в нем родного, схожего с собой человека.
Она не спешила его осуждать за прошлое или настоящее, - кто она в конце концов такая, чтобы его судить, но нельзя было не заметить этой насмешливой иронии судьбы: пусть не на прямую, но он причастен ко многим несчастьям многих людей, и ее, в том числе.
Видела в нем свое отражение.
Такой же несчастливый и одинокий, хоть и изо всех сил старается от своего одиночества убежать.
Шах ее притягивал, волновал, и по большей части очень часто она думала о нем, вспоминала его и уже практически привыкла к его нагловатой манере задавать неудобные для нее вопросы.
Он спокойно мог ее спросить, как прошел день, а потом, выслушав ответ, так же спокойно интересовался, как сложились ее отношения с женихом после той аварии.
И смотрел на нее так внимательно, с таким проницательным взглядом, что иногда ей казалось, что и отвечать не нужно: он у нее в душе уже давным давно ответ увидел и прочел.
Это были странные и непонятные отношения.
Совместные ужины, откровенные разговоры, которые доставляли больше боли, чем удовольствия, но оба сознательно каждый раз наступали на горло собственным сомнениям и говорили все предельно честно, несмотря ни на что.
Никогда прежде за всю свою сознательную жизнь она не делала ничего подобного. Не посвящала никого в свою жизнь настолько глубоко.
Сава умел слушать.
Он не прерывал ее и не торопил даже тогда, когда с трудом Вика могла из себя выдавить слова, и молчала минут по десять, собираясь с духом, чтобы ему ответить. Он ждал ее.
Ждал именно ее.
Эта мысль согревала сердце, приятным теплом пульсировала в груди.
Он ждал ее, и дождался, но она его не дождалась. И появлялось снова чувство вины, собственной неполноценности.
Именно поэтому она не брала сегодня трубку, только предупредила, что уезжает на выходные.
Шах больше не звонил, и на сообщение не ответил, и Вика очень надеялась, что успеет уехать прежде, чем он нагрянет с этим его хрипловатым протяжным «Золо-отце», от которого она вся замирала, а потом готова была лужицей растечься на полу от этого голоса, от его уверенного взгляда и такой понимающей нагловатой улыбочки.
Ей нужен был перерыв между этими изнурительными встречами, чтобы решить, что делать дальше.
Она не могла больше сама себя обманывать и говорить, что за этот месяц с не большим он не стал ей близким. Не могла говорить, что не скучает, что не ждет его.
Да, он выбивал у нее почву из-под ног, сознательно выворачивал наизнанку, и она тоже сознательно шла ему на уступку в этом, не пряталась от него и от себя. Потому что видела в его глазах не простой интерес к чужой жизни, а что-то другое, чего там быть никак не должно и не могло. Но оно было.
Его забота о ней, о ее комфорте, о ее спокойствии.
Шах делал ей больно своими вопросами, заставлял возвращаться очень далеко в прошлое и снова пережить заново то, что перечеркнуло ее мечты на «до» и «после». Но при этом, сам делился с ней своими воспоминаниями, своей болью, как бы показывая, что они на равных, что он ее понимает и просто хочет ей помочь, пусть и таким странным способом.
Вика уже подпустила его слишком близко.
И надеялась, что для нее еще не поздно дать заднюю: сделать шаг назад и понять, что же она творит со своей жизнью, пуская такого человека в свое нутро.
У каждого осмысленного поступка есть конечная цель. Итог.
Итог поступков Савы был ей непонятен.
Она допускала мысль, что привлекает его, как женщина, что стала ему дорога и он возможно действительно к ней привязался настолько сильно, что готов и дальше быть рядом, несмотря на все ее проблемы и… гигантских «тараканов».
Но, насколько его хватит?
Сколько лет он будет рядом с ней, пока не поймет, что одной ее ему мало? Что он хочет большего? Что хочет сына…, а может, дочь? И что тогда делать ей? Уйти самой и пожелать ему счастья?
Благородно, конечно, но ей тоже хочется немного счастья для себя. Личного, с темным прищуром глаз, наглой улыбкой и хриплым протяжным «Золотцем» каждый день.
И Сава мог сделать ее счастливой. Он уже делает ее счастливой, но она очень боялась, что он не до конца осознает, что на самом деле значит ее диагноз.
Хотя, зная его характер, она уверена, что он давным-давно прочел все, что смог по этому поводу, и даже проконсультировался со специалистом.
А толку от этого понимания?
Этот страх Вику грыз. Убивал. И она не знала, как поступить. И спросить боялась.
Господи, она такая трусиха, оказывается, что стыдно становится.
Но, с нее хватит… Хватит разочарований, предательств и боли. У всех есть предел, а ее подобрался слишком близко к краю, за которым уже ничего нет, только пустота.
Поэтому, она трусливо решила сбежать и обдумать все: может, посоветуется с бабушкой, расскажет той все, выговорится.
Ей бы очень хотелось верить, что их отношения выльются во что-то большее и крепкое, таким, каким ей мечтается по ночам, когда мысли не дают спокойно спать.
Но это только мечты… пока что, и не надо лететь им навстречу на всех парах, забывая смотреть по сторонам, - это чревато.
Да, она поступает некрасиво, пока бегом собирает вещи и кидает их в сумку, как попало, но ей это нужно.
Так она себя убеждала, пока не услышала, как хлопнула входная дверь и не раздались гулкие шаги на первом этаже.
У нее мурашки по телу пробежали табуном, - она эти шаги узнает из сотни других. «Хозяин» всего мира может быть только один, и ходит он по-особенному, самоуверенно.

- Если ты свалила, то пеняй на себя, я тебя из-под земли достану, Золотце, и устрою тебе такой моральный прессинг, что мало не покажется!
Сава орал с первого этажа и, по-видимому, стоял возле лестницы, но не поднимался, ждал.
Хитрый черт, знает же, что дома она еще. Знает!
- Вика, не зли меня больше, чем уже есть! Выходи!
Она застыла, как тот кролик перед удавом, сунула платье в сумку и застегнула ее кое-как.
Вдохнула, выдохнула, и с вещами двинулась на первый этаж.

Если бы взглядом можно было убивать, она бы уже была при смерти. ТАКОГО взгляда Вика от него еще не видела, и непонятно, чего в нем было больше: ярости или глупой, едва скрытой обиды из-за ее поспешной попытки сбежать от него.
Только сейчас она во всей красе поняла насколько влипла. Вляпалась. Уже успела.
И обидела его, задела за живое, и самой стало от себя тошно.
Но она шла на ватных ногах к нему, под его немигающим разъярённым взглядом. Шаг за шагом.
И вот они стоят нос к носу, только она на первой ступеньке лестницы, и ростом сравнялась с ним полностью.
- И вот, что ты делаешь?
Шах хрипло прошептал, обдавая горячим дыханием ее щеки и губы, смотрел ей прямо в глаза и не отрывал от нее своего взгляда.
- Хочешь от меня сбежать? Зачем? Разве плохо тебе со мной, а? Скажи? Плохо?
Она сглотнула ком в горле.
- Ты не понимаешь, Сава! Не понимаешь!
- Разве? Я столько уже про тебя знаю, и ты думаешь, что не понимаю, почему именно сейчас ты решила сбежать от меня?
Вика крепче вцепилась в ручку своей маленькой дорожной сумки и решительно проговорила.
- Я не хочу продолжать эти странные отношения, мне это не нужно!
- Правда? – прошипел Сава сквозь зубы, прищурился, глядя на нее, - Золотце, я не отступлюсь, даже если будешь поганой метлой меня гнать.
- Ты не понимаешь, не понимаешь! – она нервно замотала головой, сдерживая желание начать кричать на него, - Ты… ты все равно захочешь потом… а я… я не… не могу. И что тогда будет? Что тогда будет со мной? Мне как потом жить?
- Вика, посмотри на меня, - Сава обнял ее щеки ладонями, мягко удерживая ее голову на месте, - Это ты не понимаешь! Ты не просто какая-то женщина, Золотце, я тебя всю жизнь ждал, понимаешь? Всю жизнь тебя искал, свою, родную и самую близкую. Ты боишься? Ладно, бойся. Только бойся рядом со мной, ладно?
Она своим ушам не верила.
Слушала, но не слышала. Мозг отказывался воспринимать его слова на полном серьезе.
«… бойся, рядом со мной?»
Никто и никогда не говорил ей ничего подобного.
Никто не позволял ей быть слабой. Всегда только сильной. Но не слабой.
- Сава, что мы делаем?
Она уткнулась своим носом ему в щеку, вдохнула едва ощутимый запах лосьона после бритья, царапнулась об отросшую за день щетину, и поняла, что хочет его обнять. Укрыться за его руками от всего мира, от всех своих страхов и мыслей. Ощущать себя полноценной и счастливой. Сава своим присутствием давал ей невероятное чувство, что она, после долгого блуждания по всему свету, наконец, вернулась домой.
- Мы пытаемся жить, Золотце.
Она отстранилась от него, обхватила его щеки своими ладонями и поцеловала. Нерешительно и трепетно, пытаясь ему своими губами и горячим дыханием показать, что он только что ей дал.
Шах остолбенел на миг.
Умопомрачительная женщина нежно его целует, а он застыл истуканом, как мальчишка и не знает, как реагировать.
Это ее согласие попробовать?
Нежность, с которой она касалась его губ, заставила его очнуться, и стиснуть ее своими руками так сильно, как мог себе позволить с ее хрупким телом; откликнулся на ее поцелуй, приоткрыл губы, впуская до невозможности сладкий язык в собственный рот.
- Золотце, - он резко отодвинулся от нее, но из своих рук ее не выпустил, - Я все-таки мужчина, и если ты не прекратишь меня так нагло соблазнять, ты никуда ни на какую свадьбу не попадешь!
Его голос выдавал его с головой, но что скрывать от любимой женщины жгучее желание залюбить ее до смерти, если она и так прекрасно ощущает своими бедрами, как у него в штанах стало чертовски тесно.
Ее глаза так забавно удивленно округлились, что он не удержался и захохотал.
- Откуда ты знаешь?
- Ты самое дорогое, что у меня есть! – просто ответил, - Думаешь, я оставлю тебя без присмотра?
- За мной следят?
- Присматривают, - примирительно поправил, подхватил из ее рук сумку, и пошел к выходу, насвистывая известный мотив, - Мы едем или нет?
- Сава?
Она окликнула его таким тоном, что у него сердце замерло и потом застучало с бешеной скоростью. Он остановился и посмотрел на нее через плечо.
- Что?
- Я хочу познакомить тебя с бабулей.
- Окей, познакомимся.
Этот ее поцелуй, от нежности которого у него до сих пор в глазах рябило, и ее сверкающие радостные глаза, он на всю жизнь запомнит.
Первая его победа.
Согласилась, поверила, наконец.
Если бы мог, станцевал бы тут лезгинку от души, но внутреннее ликование пришлось оставить при себе и, взяв ее немного прохладную ладошку в свою, переплетя их пальцы, повел свое сокровище к машине.

Шах и Мат//Сыграем в Любовь? (СЛР, 18+)

» Глава 8

» Art by AlAngel

» Art by Анастасия Благинина