Кей Хупер "Sense of evil"

Ок, Наташа, записываю: пролог и две главы. И если список составишь - очень меня выручишь.
_________________

KattyK, я тогда могу взять следующие три главы
_________________

Записала.
_________________

Катя, я беру две следующие 6ю и 7ю.
_________________

Хорошо, Тиночка, записала за тобой. И чтобы не отставать от трудящихся, я возьму на себя три главы: 8, 9, 10. Итого, остается из 18+пролог+эпилог - 9 глав (с 11 по 18 и эпилог).
_________________

Катюш, если никто больше не захочет, могу еще парочку-троичку взять
_________________

Ладно, если не будет других желающих, то предоставлю тебе главки.
_________________

Представляю обещанный список имен для седьмой книги, надеюсь, никого не упустила:

Carnival After Dark – ярмарка «После заката»
Golden, Clayton County – Голден, округ Клейтон, штат Джорджия
Lucas Jordan – Лукас (Люк) Джордан
Pete Edgerton –Пит Эджертон
Judy Blake - Джуди Блэйк
Meredith Gilbert – Мередит Гилберт
Theo Woods – Тео Вудс
Mitchell Callahan – Митчелл Каллахан
Wyatt Metcalf –Уайат Меткаф
Jaylene Avery –Джейлин Эйвери
Carrie Vaughn – Керри Вон
Lindsay Graham –Линдси Грэхэм (правильно Линдзи, но может оставим Линдси?)
Samantha Burke (madam Zarina) – Саманта Берк (мадам Зарина)
Ellis Langford – Эллис Лэнгфорд
P. T. Barnum – Финеас Тейлор Барнум
Glen Champion – Глен Чемпьон
Stuart King – Стюарт Кинг
Leo Tedesco - Лео Тедеско
Caitlin Graham – Кейтлин Грэхэм
Quentin –Квентин Хейз
Vance Keeter – Вэнс Китер
John Prescott- Джон Прескотт
Six Point Creek – Шестиугольный Ручей (???единственный вариант, который пришел в голову, реально такой ручей вроде бы не существует)
Daniel Boone – Даниэль Бун
Galen - Гален (девочки, может кто вспомнит, как его полностью зовут, это один из агентов Бишопа)
Jeff Burgess – Джефф Берджес
Brady Miller – Брейди Миллер
Тони Харта и Ноя Бишопа заносить в список не стала, вроде бы мы с ними уже знакомы)))

Пока собирала имена, по диагонали прочитала книгу. Отличная вещь, всего в меру, атмосфера нагнетается мастерски, болтовни не много, то что надо

Наташа, огромное тебе спасибо. Может быть попросим Фиби открыть темку
_________________

Black SuNRise
И не говори, я начала переводить и тперь читаю, не смогла остановиться
_________________

Девочки, я-то не против. А этот перевод когда планируете завершить?
_________________

Ну тогда, откроем тему, когда эта книга будет выложена почти полностью. Например, перед эпилогом. А пока все занимаемся переводом 7й книги, а наши беты - вычиткой шестой.
Фиби, солнце, роман переведен, я уже закончила переводить 16 главу, все остальные главы у меня на руках. Так что сегодня перечитываю Наташину 5 главу и отправляю на редактуру.
_________________

Black SuNRise

Я тоже за Линдси.
А вот насчет Галена, я посмотрела, но мне фамилия нигде не встретилась, а кое-где его даже как Гэлен перевели
_________________

Пусть остаются Гален и Линдси. Ручей я тоже такой не нашла, значит, оставим, как Наташа перевела.
_________________

 » Глава 4

Перевод: Black SuNRise
Бета-ридинг: LiskaAliska, m-a-r-i-n-a

Глава 4

Пятница, 13-ое июня, 6.15

ОН ПРОСНУЛСЯ с кровью на руках.
Но не сразу это понял. Будильник звенел и звенел, и у него появилось смутное ощущение, что он проспал. Снова. С ним это часто случалось в последнее время. Простыни были разворочены, закручены вокруг него. Приложив значительные усилия, он высвободился из них и хлопнул по раздражающему будильнику, чтобы прекратить проклятый шум.
И замер с рукой на затихших часах.
Его рука… была в крови.
Медленно он приподнялся на локте и посмотрел на свою руку, на обе руки. Алые пятна покрывали ладони. Засохшие пятна, не влажные. Однако сейчас, приблизив руки к лицу, он смог почувствовать запах крови, резкий и металлический, настолько сильный, что его желудок сжался.
Кровь.
Снова.
Он выбрался из кровати и поспешил в ванную. Он стоял возле раковины, снова и снова отмывая руки, пока не осталось ни малейшего признака красного. Он плеснул водой в лицо, прополоскал рот, пытаясь избавиться от кислого привкуса страха.
Он поднял голову и всмотрелся в зеркало, вцепившись руками в раковину
Оттуда смотрело на него белое, осунувшееся лицо.
– О, Иисусе, – прошептал он.

8:00

На первом собрании четырех главных следователей их оперативной группы, скомбинированной из представителей полиции и ФБР, Изабелл не стала тратить время на объяснения детективу Мэллори Бэк, что делает команду ООП «особенной».
Мэллори, как и Рэйф, за день до этого, восприняла новости довольно спокойно, заметив только:
– Я бы сказала, что для ФБР это довольно необычный отдел.
Изабелл кивнула:
– Определенно. И мы существуем как отдел до тех пор, пока успешно справляемся с работой.
– Вот оно как, да? Политика?
– Более или менее. Не только из-за того, что мы необычны по слишком многим параметрам, но и потому, что Бюро не может использовать нас и наш успех для подтверждения собственного имиджа. Наши методы чаще выглядят как магия или колдовство, а не наука, и это не то, что ФБР хотело бы выносить на суд общественности, не важно насколько высок уровень нашей эффективности. Мы становимся довольно известными среди других правоохранительных организаций благодаря своей успешности, но в Бюро все еще остается достаточно людей, которым понравился бы наш провал.
– А у вас еще не было неудач?
– Спорный вопрос, я полагаю, – Изабелл поджала губы. – Была парочка случаев. Но число успешных расследований во много раз превосходит число неудач. Если их можно так назвать.
– Вы не считаете, что это были провалы?
– Мы так легко не сдаемся. Бишоп легко не сдается. Поэтому… даже если дело повисло, это не значит, что мы о нем забыли или прекратили над ним работать. Что снова возвращает меня к нашему случаю.
Она объяснила, почему они верят, что столкнулись с убийцей, терроризировавшим два предыдущих города, и который имел дюжину убийств на счету еще до того, как объявился в Гастингсе.
– Я думаю, нам понадобятся дополнительные силы, – сухо подытожила Мэллори.
Даже несмотря на слабую улыбку, ответ Рэйфа был столь же мало эмоционален:
– Формально кое-что у нас есть. Каждый офицер и детектив, имеющийся в наличии, будет работать по определенному направлению расследования. Если они будут работать сверхурочно, мы получим больше людей на телефонах, не важно, сколько времени потребуется. Но только мы с тобой знаем об экстрасенсорных способностях Холлис и Изабелл. Пусть так и остается. Последнее, что мне нужно, это цирковое представление, в которое все превратит пресса.
– А они так и сделают, дайте только возможность, – сказала Изабелл. – Мы уже видели, как это происходит.
«Великолепно, – подумала Мэллори, – еще одна вещь, которую я должна скрывать от Алана». Вслух же она поинтересовалась:
– Мне немногое известно об экстрасенсорном восприятии, если не считать рекламы этих горячих паранормальных линий, но как я понимаю, никто из вас не может идентифицировать нашего подозреваемого, просто щелкнув пальцами?
– Наши способности - просто еще один инструмент, – ответила ей Изабелл. – Мы используем стандартные методы расследования, как любые другие полицейские, по крайней мере, всегда, когда это возможно.
В голосе Мэллори было больше смирения, чем насмешки.
– Ну вот, я догадывалась, что так оно и будет.
– Это будет не просто, – ответила Холлис. – Даром ничего не дается.
– Так как же ваши способности нам помогут, допуская, что это вообще возможно? – спросила Мэллори. – В смысле, что такого особенного вы можете сделать?
– Я ясновидящая, – ответила Изабелл, объяснив определение термина, данного ООП.
– Значит, ты должна дотронуться до чего-то или кого-то, чтобы получить информацию о нем?
– Прикосновения, обычно, помогают, так как устанавливают самую сильную связь. Но иногда я получаю информацию случайно. Чаще всего какие-то мелочи.
– Например? – Мэллори было явно любопытно.
Изабелл немедленно проиллюстрировала:
– Дома на завтрак ты съела булочку с корицей и винишь себя за это.
Мэллори моргнула, затем посмотрела на Рэйфа.
– Жутковато, правда? – заметил он.
Мэллори прочистила горло, и, оставив заявление Изабелл без комментария, обратилась к Холлис:
– А ты?
– Я разговариваю с мертвецами, – криво усмехнулась та. – Технически, я медиум.
– Без балды? Должно быть, это… выбивает из колеи.
– Мне говорят, что я привыкну, – прошептала Холлис.
– Тебе говорят?
– Я в этом деле новичок.
Рэйф нахмурился:
– Это не врожденное?
– Не совсем, – Холлис посмотрела на Изабелл, которая пояснила:
– Некоторые люди обладают латентными – неактивными или подавленными – паранормальными способностями. У большинства таких людей способности остаются необнаруженными и неиспользуемыми на протяжении всей их жизни. У них могут быть предчувствия, всплески знаний, которые они не могут логически объяснить, но в основном они их игнорируют или списывают на случайные совпадения.
– Пока что-то не меняется, – догадался Рэйф.
– Точно. Время от времени, что-то случается, что вынуждает скрытых экстрасенсов сознательно или неосознанно проявить ранее подавленные способности и фактически начать их использовать.
– Что может вызвать такое пробуждение? – спросила с опаской Мэллори.
– Самый частый и самый возможный сценарий – это когда скрытый экстрасенс становится адептом – наш термин для функционирующего экстрасенса – благодаря физической, эмоциональной или психологической травме. Чаще всего это травма головы, хотя практически любая серьезная травма может запустить механизм. Вообще говоря, чем больше шок от пробуждения, тем сильнее будут способности.
– Так Холлис…
– Мы обе. Мы обе пережили сильные душевные травмы, – сухо пояснила Изабелл. – И в результате стали действующими экстрасенсами.

9:00

Офицер Джинни МакБрайер положила телефонную трубку и некоторое время хмуро смотрела в блокнот, размышляя. Затем встала и завернула за угол, направляясь к столу Тревиса.
– Эй. Шеф все еще на том собрании?
Также на телефоне, но, очевидно, находясь в режиме ожидания, судя по задранным на стол ногам, скучающему выражению лица и отставленной от уха трубке, Тревис ответил:
– Ну да. Не беспокоить без крайней необходимости. Или важности, вроде бы он так сказал.
– Возможно, это тот самый случай, – Джинни передала ему листок с сообщением. – Что ты об этом думаешь?
Тревис изучил сообщение, затем с минуту поискал что-то на своем захламленном столе, наконец, извлекая из бумажного завала планшет с зажимом.
– Вот список того, что у нас уже есть. Женщины подходящей возрастной группы, пропавшие в радиусе пятидесяти миль вокруг Гастингса. За последние три недели их число увеличилось до десяти. Было двенадцать, но две из них вернулись домой.
Джинни просмотрела список, затем снова пробежалась по своему сообщению и нахмурилась:
– Да, но та, насчет которой мне только что звонили, местная, с той молочной фермы недалеко за городом. Голос ее мужа был действительно расстроенным.
– О’кей, тогда сообщи шефу, – пожал плечами Тревис. – Я жду секретаря из суда, она должна дать мне информацию по собственности Джейми Брауэр. Она оставила меня на линии. Напомни мне сказать им, чтобы записали какую-нибудь новую мелодию, от этой фигни у меня уже голова раскалывается.
– Я не хочу прерывать совещание шефа, – сказал Джинни, игнорируя не относящуюся к делу информацию, которую он ей выдал. – Что, если это пустышка?
– А что, если нет? Иди, постучись в дверь и сообщи о звонке. Пусть лучше злится, что его прервали, чем, что ему не сообщили о том, о чем ему следовало бы знать.
– Тебе легко говорить, – проворчала Джинни. Тем не менее, она отвернулась от стола коллеги и направилась в конференц-зал.

– Ни одна из вас не родилась экстрасенсом? – удивилась Мэллори. – Но…
Изабелл усмехнулась, но все-таки пояснила:
– Понимаю, однако, ни одна из нас не жаждет говорить о том, что с нами произошло, поэтому если вы не возражаете, мы не будем. Конечно мы обе опытные следователи, а я к тому же обучена составлять психологические портреты. Плюс у нас есть полная поддержка ООП и ресурсы Квантико[1]. Тем не менее, все, что Холлис и я сможем извлечь из наших способностей и паучьего чутья, будет рассматриваться как бонус, а не спасательная соломинка, за которую мы будем хвататься.
Рэйф пристально посмотрел на нее:
– Паучье чутье?
– Все не так страшно, как звучит, – улыбнулась она. – Всего лишь наше неформальное определение для усовершенствованных нормальных чувств, традиционных пяти. Прием, изобретенный Бишопом, которому он смог обучить большинство из нас, помогающий сконцентрировать и усилить наше зрение, слух и другие чувства восприятия. Как и все остальное, эта способность варьируется от агента к агенту в зависимости от его силы, точности и контроля. Даже в своем лучшем проявлении это не ахти какое огромное преимущество, но время от времени этот прием нам сильно помогает.
– У меня вопрос, – подала голос Мэллори.
– Только один? – проворчал Рэйф.
– Задавай, – поощрила ее Изабелл.
– Почему вы? В смысле, почему этот ваш Бишоп выбрал именно вас для командировки сюда? Вы в точности подходите под типаж жертвы, если только не произошли некие изменения, о которых я не знаю.
– Все куда хуже, – мрачно проинформировал Рэйф своего детектива. – Изабелл полагает, что наш убийца уже заметил ее и поместил в свой список обязательных-к-устранению блондинок.
– Ну, не могу сказать, что очень уж удивлена, – Мэллори посмотрела на белокурую агентшу, подняв бровь. – Так почему же вы до сих пор здесь? На живца ловить будете?
– Нет, – немедленно отрубил Рэйф.
Изабелл успокоила его:
– У нас есть немного времени, прежде чем это станет проблемой. Этот ублюдок намерен сначала изучить своих жертв, прежде чем убить их, или как минимум должен почувствовать, что знает их, а меня он не знает. В любом случае, причина, по которой я нахожусь здесь, намного важнее, чем риск, с которым я могу столкнуться, как возможная мишень.
– И в чем заключается эта причина?
– Как я уже говорила Рэйфу вчера, причины и взаимосвязи повсюду, если мы только знаем, как их искать, – медленно произнесла Изабелл. – Я связана с этим убийцей. Десять лет назад он убил мою подругу, а пять лет назад я была вовлечена в расследование второй цепочки убийств в Алабаме.
Мэллори нахмурилась, размышляя.
– Так ты говоришь, что знаешь убийцу? Но если ты знаешь его, разве это не означает, что он знает тебя? Знает тебя так, как ему необходимо знать своих жертв? Получается, это обстоятельство быстро превращает ситуацию в проблему?
– Нет. Я не работала в правоохранительных органах, когда убили мою подругу, я была всего лишь еще одной потрясенной и страдающей частью ее жизни и смерти. И я находилась на периферии официального расследования в Алабаме. К тому времени, когда меня формально подключили к делу, он уже убил свою шестую жертву и переехал. Поэтому, по меньшей мере, сомнительно, что он в курсе моего участия в предыдущих расследованиях.
– Но ты все еще в его списке потенциальных жертв.
– Да, я в нем, но я не следующая на очереди. Я не местная, так что ему будет непросто найти информацию обо мне, тем более что я не планирую чересчур много общаться с кем-либо за пределами нашего расследования.
– А как насчет вовлеченных в дело? – спросила Мэллори. – Мы, как мнимум, подозреваем, что преступник может быть копом. Как исключить такую возможность?
– К сожалению, никак. У нас нет ощущения, что мы имеем дело не с полицейским, но некоторые моменты в его modus operandi[2] делают подобное предположение, по меньшей мере, возможным.
– Например? – несколько раздраженно спросил Рэйф. – Мы еще не видели обновленного психологического портрета, – напомнил он ей.
– У меня есть копии для вас обоих, – ответила Изабелл. – С тех пор как затребовали описание нашего неизвестного объекта, в сравнении с первым профилем мало что изменилось. Мы немного сдвинули возрастные рамки в сторону повышения верхней границы, задали период, когда он проявил себя как действующий убийца, равный десяти годам, по меньшей мере. Итак, это белый мужчина, 30-45 лет, интеллект выше среднего. У него есть постоянная работа и возможно семья или постоянный партнер, он хорошо справляется с повседневной жизнью. Другими словами, это не тот человек, который явно находится под стрессом или выказывает некие странности в поведении.
– Блондинки - это только его последние мишени, в ранних случаях он убивал сначала рыжеволосых во Флориде десять лет назад, затем пять лет назад брюнеток в Алабаме. Что, кстати, является еще одной причиной, почему он не заметил бы меня тогда, даже если бы увидел, он всегда полностью сконцентрирован на своих текущих и потенциальных целях, а в обоих случая у меня был неподходящий ему цвет волос.
– Что насчет деталей, которые могли бы идентифицировать его как полицейского? – спросил Рэйф.
– Центральный вопрос расследования, как и в двух предыдущих случаях, – как ему удалось убедить этих женщин тихо и спокойно проследовать за ним в уединенные места. Это высокоинтеллектуальные, здравомыслящие женщины, в некоторых случаях обученные приемам самозащиты. Среди них не было доверчивых дурочек. Так как же он заставил их идти за собой?
– Представитель власти, – согласился Рэйф. – Должно быть.
– Мы тоже так считаем. Поэтому не можем исключить полицейских. Мы также не можем исключить кого-то, кто может выглядеть как представитель духовенства, или любую другую внушающую доверие фигуру. Кого-то из политиков, кого-то хорошо известного в обществе. Кем бы он ни был, эти женщины доверяли ему, хотя бы те пять или десять минут, которые понадобились, чтобы сделать их одинокими и беззащитными. Он казался им безопасным. Он казался безвредным.
Мэллори уточнила:
– Ранее вы сказали, что он убил дюжину женщин, перед тем как приехал в Гастингс. Именно двенадцать?
– Шесть женщин за шесть недель, в обоих случаях.
– Значит только женщин, – сделала вывод Мэллори. – Можно сделать вывод, что он ненавидит женщин.
– Ненавидит, любит, желает, нуждается – здесь, скорее всего, конфликт. Он ненавидит их за то, кем они являются, а также за то, что они представляют собой все, чего он желает, но не может иметь. Или потому, что они каким-то образом заставляют его чувствовать себя бессильным. Убийство дает ему власть над ними, дает ему контроль. Он в этом нуждается, ему необходимо ощущать себя сильнее их, чувствовать, что он может повелевать ими.
– Отважный мужчина, – сказала Холлис, ее насмешка была очевидна и бессильна.
Изабелл кивнула:
– Или, по крайней мере, он хочет в это верить. И хочет, чтобы мы поверили.

Алан Мур всегда считал, что, назвав центральную рабочую зону офиса «Кроникл» «отделом новостей», кто-то явно сыронизировал. Потому что ничего достойного освещения в прессе в Гастингсе никогда не происходило.
Точнее не происходило до первого убийства.
Не то чтобы в Гастингсе никогда раньше не убивали: когда история города насчитывает уже почти двести лет, в нем обязательно временами случаются убийства. Люди умирают из-за алчности, ревности, злобы и гнева.
Но до гибели Джейми Брауэр никого не убивало чистое зло.
Алан не стеснялся указать на это в своем освещении убийств и их расследований. Даже если Рэйф будет осуждать его, приватно или публично, в устраивании сенсации из трагичности этих убийств.
Некоторые вещи, будь они прокляты, невозможно отрицать.
В Гастингсе было какое-то зло, и то, что оно ходило на двух ногах, выдавая себя за человека, не отменяло этого факта.
– Сколько раз я тебя просила забирать свою чертову почту, Алан? – Калли Росьер, единственный фотограф «Кроникл» на полной ставке, бросила несколько конвертов на его и без того захламленный стол. – Она в маленьком ящике с твоим именем на стене. Ты не сможешь его пропустить.
– Я всего лишь просил тебя забирать мою почту вместе с твоей, что тут плохого? – огрызнулся Алан.
– Что это за фигня с вами, мужиками, «раз уж ты встала»? – она прошла к своему столу и села, качая головой. – У вас мозги выходят вместе с потом, пока вы пробегаете мили по утрам и поднимаете тяжести в тренажерке, так что вы, конечно, отлично выглядите в джинсах, но при этом будете доставать людей, чтобы они принесли вам какую-нибудь ерунду, которая находится в той же самой проклятой комнате. Господи.
– Тебе разве не надо пленку проявлять? – вопрос был задан скорее по привычке, чем из любопытства, и довольно рассеяно, просто чтобы поддержать разговор, пока он просматривал почту.
– Нет. Почему все эти заведения предлагают мне кредитки?
– По той же причине, что и мне, – отреагировал Алан, выбросив несколько конвертов в переполненную мусорную корзину. – Потому что они не проверили наши кредитные истории.
Он взглянул на последний пакет, пришедший по почте большой конверт из манильской бумаги[3] без обратного адреса, и, секунду поколебавшись, вскрыл его.
– По-моему эти телевизионщики – идиоты, – сказала Калли, изучая один из пакетов с пометкой «СРОЧНО!» – они теперь даже не утруждают себя отслеживанием адресатов, которым отсылают материалы. Я тебя спрашиваю, разве имя Калли звучит так, будто принадлежит мужчине? Вот этот следовало бы адресовать тебе. Здесь говорится: «Прими маленькую голубую таблетку, и отрасти себе дюйм или два. Уверен, тебе понравятся дополнительные пару дюймов. И больше выносливости».
– Гадом буду, – пробормотал Алан.
– А что, обычно ты не такой?
Он взглянул на нее и увидел, что Калли сосредоточена на своей собственной почте и даже не следит за ходом разговора. Помолчав секунду, Алан мимоходом признался:
– Ну конечно, всегда им был.
Затем снова посмотрел на свою почту и на этот раз еле слышно повторил:
– Гадом буду.

Рэйф принял листок с сообщением, рассеяно представил офицера МакБрайер федеральным агентам, после чего прочитал информацию, которую она принесла.
– Так ее муж говорит, что она отсутствует с понедельника?
– Он думает, что с понедельника, – Джинни из всех сил старалась говорить четко и профессионально, хотя она сильно нервничала и знала, что это заметно. – В тот день после полудня он ее больше не видел, так как у него две коровы телились, и он всю ночь провел с ними в коровнике. Он сказал, что, скорее всего, понял, что ее нет в доме, во вторник. Он думал, она поехала навестить подругу в город, потому что часто так делала, но когда она не вернулась, он проверил. У подруги ее не было. Как и во всех других местах, где он догадался ее поискать. Мне кажется, до него только сейчас начало доходить, что ему действительно стоит волноваться.
– Да, – проворчал Рэйф, – Тим Хелтон умом не блещет.
– Мягко сказано, – поддержала его Мэллори. – Как я слышала, он однажды решил, что его трактор сможет работать на самогоне не хуже, чем на бензине. Уж не знаю, может, ему некачественная партия попалась, но эта штука взорвала к чертям поршень насоса и его чуть с собой не прихватил.
– Самогон? – полюбопытствовала Изабелл. – Они все еще гонят это пойло?
– Хочешь – верь, хочешь – нет. За эти годы к нам несколько раз приезжали из ATF[4] по поводу незаконного производства алкоголя. Спросите меня, так я думаю, что с этим делом слишком много возни, но бутлегеры считают, оно того стоит. Или же попросту не хотят платить государству ни центом больше, чем должны.
Рэйф добавил:
– Кроме того, в округе находится, по крайней мере, одна община сервайвалистов[5]. Для них норма производить самостоятельно все, что нужно. Включая спиртное, – он сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем вернул записку с сообщением своему офицеру. – О’кей, стандартная процедура, Джинни. Я хочу, чтобы с Тимом поговорил детектив, и давай составим список мест ее возможного пребывания. Родственники, друзья – все, кого она могла навещать. Начиная с настоящего момента, мы рассматриваем каждого пропавшего человека, мужчину или женщину, как возможную жертву убийцы.
– Так точно, сэр.
Когда молодой офицер поспешила покинуть комнату, Изабелл поинтересовалась:
– Эти люди начинают паниковать? То есть, это типичный рост количества заявлений о пропаже женщин?
Он кивнул:
– О, да. За последние три недели мы отметили увеличение числа заявок о пропаже людей в десять раз. Большинство возвращается в течение 24-х часов, или выясняется, что они навещают родственников, или подали на развод, или просто в магазин вышли.
– Большинство. Но не все.
– У нас все еще есть несколько пропавших на довольно большом пространстве, но мы пока не смогли исключить добровольное отсутствие ни в одном из случаев.
– Вероятно, в ближайшее время таких заявок будет еще больше, – прокомментировала Изабелл.
– Проблема в том, – заметила Мэллори, – что мы вынуждены относиться к каждому сообщению со всей серьёзностью, как и сказал Рэйф. Так что нам придется потратить много людской силы на поиски женщин, которые на самом деле не пропадали, или сбежали и не хотят, чтобы их находили. На прошлой неделе одна дама осыпала меня проклятиями, за то, что я ее нашла.
– В мотеле? – догадалась Изабелл.
– Ага. Не одну, конечно же.
– И все же, мы должны их разыскать, – сказал Холлис.
Рэйф согласно кивнул:
– Без сомнения. Я только надеюсь, что это не слишком замутит воду. Или истощит ресурсы, необходимые в другом месте.
– Тем временем, – вернулась к делу Изабелл – хотя бы те из нас, кто находится в данной комнате, должны сосредоточиться на том, что, как мы знаем, у нас точно есть. На трех убитых женщинах.
Рэйф подключился к обсуждению:
– Ты говорила, что всегда есть спусковой крючок. Всегда нечто особенное, что срывает у него предохранители.
– Должен быть, – отозвалась Изабелл. – Ты сам сказал, что пять лет – чертовски длинный период простоя для серийного убийцы, так оно и есть, особенно после шести недель довольно безумного смертоносного веселья. Такой разрыв обычно означает, что убийства в другом районе прошли незамеченными, или, по крайней мере, их не связывали с ним, или он сидит где-то в тюрьме, или по какой-либо другой причине не может продолжать убивать.
– Полагаю, вы уверены, что это не тот случай.
– Когда он нанес удар в Алабаме пять лет назад, мы перетрясли все полицейские отчеты по нераскрытым убийствам от побережья до побережья. Ничего похожего на его образ действий, кроме серии убийств за пять лет до этого. Мы убеждены, что он был пассивен в этот пятилетний период, к тому же мы не нашли ни одного и отдаленно подходящего подозреваемого, который бы находился в тюрьме в этот отрезок времени. И согласно всей информации, найденной в базах данных – мы вчера все перепроверили в Квантико – получается, он также был неактивен в течение пяти лет после Алабамы. До тех пор, пока не начал убивать в Гастингсе чуть более трех недель назад.
Мэллори, нахмурившись, потерла висок:
– Значит, что-то его выводит из себя, и он убивает шесть женщин за шесть недель. Затем, видимо насытившись на некоторое время, исчезает, прежде чем копы подбираются достаточно близко, чтобы схватить его. Почему шесть женщин?
– Мы не знаем, – ответила Изабелл. – Число должно быть важно, так как точно повторялось дважды до этого, но мы не знаем, как и почему. Мы даже не можем быть абсолютно уверены, что он остановится на шести в этот раз. Его аппетиты могут расти. Большинство убийц такого типа рано или поздно начинают убивать больше, или совершать сами убийства более извращенным способом.
Мэллори потрясла головой.
– Замечательно. Потому что у нас недостаточно информации, чтобы знать, чего ожидать. Значит, он убивает, по меньшей мере, шесть женщин. Переезжает на новое место. Потом выжидает пять лет – не ровно пять, не так ли? – прервалась она, чтобы спросить.
Изабелл кивнула:
– Не день в день, нет. Разрыв между первой и второй серией убийств был на самом деле четыре года и десять месяцев. Период между последней серией и этой составил пять лет и один месяц. Плюс-минус несколько дней.
– О’кей. Но он переезжает куда-то после своей убийственной вечеринки, поселяется, обживается. А это должно означать, что мы разыскиваем кого-то, кто живет в Гастингсе не более пяти лет, правильно?
– Или кого-то, кто когда-то здесь жил, затем уехал и снова вернулся. Или того, кто работает в Гастингсе, а живет за городом или где-то поблизости. Или кого-то, кто может брать длительный отпуск каждые несколько лет, такое тоже возможно.
– Едет в отпуск убивать людей?
– Мы сталкивались и с более странными вещами. Он мог заблаговременно разведывать свои охотничьи угодья, может быть, начать подбирать жертв и возвращаться позже для собственно убийства, – Изабелл тряхнул головой. – В самом деле, если посмотреть на карту, две предыдущие охотничьи зоны и Гастингс находятся в пределах дневного переезда, несмотря на то, что расположены в трех разных штатах. Так что мы даже не можем вычеркнуть гипотезу о том, что он живет в центре своей области действий и ему всего лишь надо придумать способ, как проводить достаточно времени в каждой местности, чтобы познакомиться со своей жертвой.
– О, черт, а я надеялась, мы сможем хоть немного уменьшить число вариантов.
Холлис напомнила:
– Ничего не дается даром, помните? Вероятно, единственные люди, кого мы можем начать вычеркивать, те, кто непрерывно проживал в Гастингсе, по меньшей мере, последние 15 лет. И под непрерывностью я имею в виду: никаких отпусков дольше чем, скажем, две недели, никаких поездок в колледж, никаких визитов в другой город, никаких отлучек на день в интересующие нас отрезки времени.
Мэллори скривилась:
– Что практически невозможно. Даже те из нас, кто прожил тут всю жизнь, должны были уезжать на учебу, или в путешествие или еще куда-нибудь. А поездки на день? Большая часть хороших магазинов находится в Колумбии, Атланте, других местах в пределах дневного переезда.
– Этого я и боялась, – вздохнула Изабелл.
Кивнув, Мэллори подтвердила:
– Это настолько распространенное явление, что я сомневаюсь, что мы сможем найти кого-нибудь, кто отсутствовал или еженедельно на день уезжал из города, особенно на протяжении этих шестинедельных периодов, не расспрашивая каждого в городе, и даже, вероятно, и тогда не найдем. Кто вспомнит конкретные даты спустя годы? И как я уже сказала, люди уезжают в отпуск, по делам, на учебу. Я уезжала на три года в Джорджию учиться в колледже. У тебя это заняло четыре года, не так ли, Рэйф?
– Да. Я уезжал в Дьюк, в Северной Каролине, – он вздохнул. – Как Мэл уже упоминала, мы все уезжали, покидали пределы Гастингса, большинство из нас не единожды. И люди совершают регулярные дневные поездки, даже за пределы штата, за покупками или по делам. У меня такое чувство, что это не сильно нам поможет сузить круг подозреваемых.
– Вероятно, нет, – согласилась Изабелл. – Хотя, если нам достаточно повезет найти одного-двух подозреваемых, у нас есть несколько конкретных вопросов к ним….

Холлис умышленно отстранилась от дискуссии. Она и не собиралась встревать: несмотря на то, что обсуждались известные ей детали, она была еще слишком неопытна в процессе расследования как таковом, чтобы находить его интересным, даже захватывающим.
Она поначалу даже не заметила, что голос Изабелл затих, и в комнате воцарилась необычно пустая тишина. Но потом она осознала, что обсуждение вокруг нее отдалилось, заглохло. Она почувствовала, как волоски на ее теле встали дыбом, а мышцы начало покалывать.
Ощущение было не из приятных.
Она посмотрела на других людей за столом, следя как их губы шевелятся и улавливая только отдельные слова время от времени, приглушенные и неясные. И они сами выглядели для нее как-то по-другому. Смутные, почти исчезнувшие. Казалось, они удаляются все дальше мгновение за мгновением, и это напугало ее.
Черт, это ужаснуло ее.
Она открыла рот, чтобы произнести что-нибудь, хотя бы попытаться, но даже когда у нее получилось, новый незнакомый инстинкт заставил ее повернуть голову в сторону двери. И снова, не намереваясь, не желая этого, она посмотрела.
Возле дверного проема стояла женщина.
Блондинка.
Она виделась яснее, чем люди вокруг Холлис, как-то ярче и более четко. Она была красивой, с тонкими чертами лица. Ее волосы сверкали отполированным золотом, глаза были голубыми, яркими и пронзительными.
Глаза, сфокусированные на Холлис.
Она разомкнула губы и начала говорить.
Прохлада волной хлынула сквозь Холлис, и она быстро отвела взгляд, инстинктивно пытаясь закрыть дверь, разорвать связь между собой и местом, откуда эта женщина появилась
Это было холодное, темное место, и оно до ужаса пугало Холлис.
Потому что это была смерть.
Мэллори снова помассировала висок:

– О’кей, возвращаясь к тому, что его заводит. Что же его заводит?
Изабелл ответила охотно, хотя и не слишком информативно.
– Нечто необычное, но мы не знаем, что это, по крайней мере, пока не знаем. Перерывы между всплесками его активности могут и могли бы быть объяснены его потребностью в изучении этих женщин.
– Могли бы, – сказал Рэйф. – Но вы не уверены?
– Я уверена, что ему нужно ощутить, что он знает их. Какой бы ни была причина, они не могут быть совершенными незнакомками для него. Возможно, стараясь их узнать, он выясняет нечто такое о них – по крайней мере, о первой жертве – что срывает его с катушек, нечто, что нажимает на его спусковой крючок. Или, возможно, он должен завоевать их доверие, это могло бы быть частью его ритуала, особенно в свете того, что эти женщины добровольно покидают свои машины и следуют за ним.
– Он ведь не выбирает всех шестерых женщин, прежде чем начинает убивать, так? В противном случае, вы не смогли бы попасть в его список.
– Хороший вопрос, – согласилась Изабелл. – Еще один интересный момент, как он ухитряется, выслеживая одну женщину, замечать или даже выбирать в качестве будущей жертвы другую женщину. Даже не смотря на то, что сами убийства этого парня безумны, становится ясно, что он вполне способен думать спокойно и хладнокровно вплоть до момента, когда он их убивает.
– Мы должны найти ее.
Все посмотрели на Холлис. Голос звучал сдавленно, лицо явно выражало напряжение. Она жевала ноготь на большом пальце, который, как отметил Рэйф, уже был обкусан почти под корень.
– Он даже сейчас ее выслеживает. Наблюдает за ней. Думает о том, что он с ней сделает. Мы должны…
– Холлис, – тихо позвала ее Изабелл. – Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее прежде, чем он до нее доберется. Но единственный способ этого добиться, начать с тех женщин, которых он уже убил. Мы должны выяснить, что их всех объединяет, кроме цвета волос. Что их связывает между собой. И с ним.
Холлис слепо уставилась на напарницу.
– Как ты можешь так спокойно к этому относиться? Ты же знаешь, что с ней может произойти. Мы обе знаем. Мы обе знаем, каково это ощущать. Беспомощный ужас, агонию…
– Холлис, – голос Изабелл по-прежнему звучал тихо, но что-то в нем заставило ее напарницу моргнуть и застыть в своем кресле.
– Прошу прощения, – очнулась Холлис. Она на мгновение прижала кончики пальцев к глазам, затем снова посмотрела на них.
– Просто это… – на этот раз никто не прерывал ее.
Но что-то прервало.
Она вдруг повернула голову, словно ее кто-то позвал по имени, уставившись в направлении закрытой двери. Ее глаза расширились, пока от радужки не осталось тонкое голубое кольцо, окружающее огромные зрачки.
Рэйф бросил быстрый взгляд на Изабелл и обнаружил, что она пристально смотрит на свою напарницу, сузив глаза. Когда он снова взглянул на Холлис, то увидел, что она стала еще более бледной, чем была до этого, и заметно дрожит.
– Почему ты здесь? – прошептала она, всматриваясь в нечто, никому кроме нее не видимое. – Погоди, я не слышу тебя. Я хочу. Я хочу тебе помочь. Но…
Изабелл мягко спросила:
– Кто там, Холлис? Кого ты видишь?
– Я не слышу ее. Она пытается мне что-то сказать, но я ее не слышу.
– Прислушайся. Сконцентрируйся.
– Я пытаюсь. Я вижу ее, но… Она качает головой. Она сдается. Нет, подожди…
Рэйф был немного напуган, почувствовав, как у него заложило уши за мгновение до того, как Холлис сползла в своем кресле. Он твердил себе, что это всего лишь его воображение, даже когда услышал себя, задающего вопрос:
– Кто это был? Кого ты видела?
Мгновение Холлис слепо смотрела на него, потом указала на доску объявлений, где они разместили фотографии и другую информацию о жертвах.
– Ее. Первую жертву. Джейми Брауэр.
__________________

[1] Квантико - город, где находится штаб-квартира ФБР, штат Вирджиния
[2] modus operandi (лат.) - способ совершения преступления
[3] Манильская бумага - обычно светло-коричневого цвета, первоначально изготавливавшаяся из манильской пеньки, широко использовалась для изготовления конвертов большого формата и других почтовых упаковок
[4] ATF - бюро по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табачных изделий, оружия и взрывчатых веществ
[5] Сервайвализм - движение за выживание в условиях войны или террора