Путь скарабея (ИЛР, 18+)

Внезапный отъезд Джакобо для княгини Оросио стал страшным ударом. Неизвестно, как он объяснил ей свои мотивы, только вряд ли назвал истинную причину, заставившую его покинуть Корстэнфорт. Лишившись союзника в войне за наследницу и не подозревая, что князь предал ее интересы, она осунулась и будто почернела лицом.

Леди Амелия, напротив, пребывала в прекрасном расположении духа, поскольку считала, что красавец-князь для внучки являлся соблазном намного большим, чем ибертанское богатство и титул.

Рональд после обеда отправился в Брамель. Вероятно, чтобы проследить, как Джакобо выполняет его требования или отправить в порт Брингена запрос о времени отбытия ибертанского фрегата.

Виттория, одинаково любившая обеих бабушек, не увидев после ужина княгиню Оросию в синей гостиной, посчитала необходимым по-родственному ее поддержать. Она нашла ее в галерее перед портретом Габриэллы.

- Миледи, вы можете жить в Корстэнфорте, сколько пожелаете. Вы моя семья. Если вам что-то понадобиться – шуба или дрова – обращайтесь ко мне, я для вас все закажу.

- Благодарю, дитя. Ты добрый душа, - старая аристократка слабо улыбнулась. – Мне жить мало, скоро умереть. Это время я хотеть сделать умный.

- Хотите распорядиться временем с умом?

- С умом и польза. Ты меня проводить, я все рассказать, - она взяла внучку под руку и направилась к лестнице мимо портретов нескольких поколений владельцев Корстэнфорта.

- Твой отец Бэнджамин Корстэн иметь великий славный предки, благородный мужи и красивый дамы. Только ты в нас, Оросио.

- Я вылитая копия прабабушки Виттории в молодости, - согласилась девушка, чтобы сделать ей приятно.

Они поднялись в княжеские покои.

- Вита, я смириться, что ты не быть мой наследница в Ибертания, - княгиня села в кресло перед камином. – Плохо, что ты не побывать в стены, где родиться и расти Габриэлла.

- Я обязательно приеду к вам гости, - Виттория заботливо накрыла бабушку пледом. – Возможно уже в будущем году.

- Вдруг Господь меня призвать, и я не дождаться тебя.

- Нет, вы живите, пожалуйста.

- Человек полагать, Бог располагать… Я приехать сюда и увидеть тебя. Это мой большой счастье. Я гордиться свой внучка.

- Я тоже очень рада нашему знакомству.

- Мне надо ехать в Ибератния, делать дело. Мой поверенный продать наша земля, виноградники, сады. Тихо продать. Пэдро ничего не узнать.

- Вы хотите все продать, чтобы ничего не досталось вашему племяннику?

- Всё – нет. Нельзя. Альфонс запретить. Есть закон. Оросио – вассалы император со времена реконкиста. Мы давать присяга.

- Значит, вы хотите продать то, что можно продать.

- Пэдро получить чешуя дохлый рыбы, а не богатство Оросио! Он жадный, совести нет. Хотеть меня травить яд и быстро получить наследство.

- Он пытался вас отравить? – она не подозревала, что отношения княгини с племянником настолько плохи.

- Пэдро подкупить наш слуга. Слуга донести мне. Это быть в день мой отъезд сюда.

- Какой негодяй этот Пэдро! Почему вы не сообщили в полицию о покушении на вашу жизнь?

- Если жандармы арестовать Педро за убийство и казнить, то император брать все богатство себе. Так гласить закон, дабы другие неповадно быть.

- Чтобы другим было неповадно, - автоматически подсказала Виттория.

- Да. Поэтому я не обвинять Пэдро.

- Вы можете лишить его наследства?

- Нет. Есть завещание Фэдерико. Но я иметь право свободно распоряжаться средствами. Мой поверенный все распродавать, потом деньги менять на золото.

- Зачем?

- Я думать и решить. Вита, я завещать состояние тебе, - княгиня перешла шепот. – Мы положить золото и другой ценность в банк Швейзера на твой имя. Швейзер – нейтральный страна. Там Альфонс никак не приказать арестовать мой капитал и забрать себе в казна. Ты все взять из банк и владеть. Это быть правильно.

- Миледи, это так неожиданно, - Виттория оторопела. С ее стороны было бы в высшей степени глупо, оставшись без отцовского наследства, отказываться от денег, огромных денег, тем более что взамен от нее ничего не требовалось.

О таком можно было только мечтать.

Она станет богатой и независимой.

Ей понадобятся средства для научной работы. Отцовский фонд не бездонный и могут возникнуть проблемы со спонсированием…

- Деньги лишний не бывать, - словно прочитала ее мысли бабушка.

- Понимаю, что вы оказались в сложном положении. Кроме меня, у вас нет других прямых потомков, а я по многим причинам не могу сменить верноподданство, - начала девушка, чтобы не показаться алчной, и ей до слез было жалко княгиню. - Вы не хотите признавать наследником Пэдро, но, возможно, у вас есть другие достойные уважения родственники, и кто-то из них станет новым главой вашего дома.

- Нет. Ты один мой наследник, дочь Габи, наш кровь. Ты мудрый, добрый, красивый и распорядиться капитал умно. Я смирить свой гордыня и чувствовать душу легко. Банкир тебя известить, когда я покинуть этот свет… совсем.

- Вы так говорите, что мне страшно.

- Это жизнь, мой дитя, - княгиня взяла ее за руку.

- Когда собираетесь уехать из Корстэнфорта?

- Я писать в Альбигарт наш консул князь Альварэс, что хотеть ехать в Ибертания. Доменик давний друг наш семья, ученик Фэдерико. Он прислать мне помощники.

- Вам опасно возвращаться домой.

- Я быть очень осторожный. Ведь я все знать о Пэдро, а он это не знать. Он - тонкая кишка.

- У него против вас кишка тонка?

- Да. Еще смотреть кто кого.

- Если хотите, то можно отправить в ибертанское посольство в Альбигарте телеграмму. Это будет намного быстрее. Составите текст, и с утра я пошлю Джона в Брамель на почту. Он исполнит все в лучшем виде.

- Благодарю. Так и сделать. Ты помочь мне писать телеграмма.

Леди Амелия огорчилась, когда княгиня Оросио перед завтраком объявила, что скоро уедет в Ибертанию. Оставаясь в полном неведении относительно интриг Рональда и вечернего разговора внучки с ибертанской бабушкой, она приняла на себя несуществующую вину за обиду сватьи и стала уговаривать ее погостить еще, но та проявила непреклонность.

Джон Рик с поручением обернулся быстро и встречал Витторию на выходе из столового зала.

- Отправил телеграмму, миледи, - доложил он. – Почтмейстер обещал, что как придет ответ, сразу доставят его в Корстэнфорт. Хотел забрать газеты, но почтальон уже выехал. А заказное письмо для лорда Мэрвила, мне бы все равно не отдали, ибо его положено вручать адресату лично и под роспись.

- От кого письмо? – подступил Рональд, слушавший разговор с помощником.

- Не могу знать. Я же говорю, что почтальон уехал еще до того, как я пришел на почту.

Зазвенел дверной колокольчик, и все трое повернулись к прихожей. Дворецкий впустил в дом почтового служащего, который вынул из большой сумки газеты – столичные и магрибские, обернутые крафт-бумагой и запечатанные сургучом с дипломатическим штемпелем.

- Лорд Мэрвил, для вас важный пакет, - сообщил он. - Нужна ваша подпись, подтверждающая доставку.

- Арчи, почему ты решил, что пакет важный? – Рональд, постоянный посетитель местного почтамта, успел перезнакомиться со всеми его работниками.

- За обычное письмо незачем платить в два раза дороже, а с нас требовать отчет о доставке, - ответил Арчи. - Должно быть, вам прислали какой-то ценный документ.

Рональд вывернул шею, увидев другое письмо, лежавшее на подносе, который мимо него пронес дворецкий.

- Это вам, леди Виттория. Ваши газеты сейчас распакую. Куда прикажите принести?

- В синюю гостиную, - она взяла конверт и прижала к груди, с презрением воззрившись на молодого человека, сующего нос во все ее дела.

- Милорд, распишитесь в получении, - почтальон протянул Мэрвилу-младшему бланк. – И время укажите, пожалуйста.

Не задерживаясь, Виттория направилась в гостиную, по пути прочитав на конверте имя отправителя и обратный адрес.

О себе напомнил лейтенант Корди, о котором в Корстэнфорте не забывали и говорили чаще, чем он мог себе представить.

Сидя в кресле у окна, девушка крутила в руках конверт, медля его вскрыть, будто опасаясь чего-то. Хотя со времени последней встречи она успела несколько раз пересмотреть роль Джозефа в своей жизни, ее симпатия не уменьшилась.

Лейтенант Корди вел себя неизменно благородно, не пытался скрыть скандальные факты своей биографии, разделил с ней интерес к истории и никогда не обманывал ее. Поэтому она тоже будет с ним честна - напишет в ответном послании, что никакого наследства не получит. Просто уведомит без объяснения причины. Если Джозеф пожелает поддерживать знакомство, она не будет возражать, а если поставит точку в их отношениях - не сильно расстроится.

Наконец, разобравшись в своих чувствах, она достала из конверта и развернула листы с ровными строчками без лишних завитушек.

«Леди Виттория!

Не знаю, когда Вы почитаете это письмо. Возможно, Вы задержались в столице, и мое послание прибудет в Корстэнфорт раньше Вас. Помню, что Вы обещали известить меня, когда доберетесь до родового замка, но мне не дает покоя сенсационная новость из Альбигарта, которая вызвала бурное обсуждение в нашем офицерском клубе. Спешу поздравить Вас с получением высокой награды – Большого белого альбигонского креста. Испытываю восторг и искренне рад за Вас. Пусть будет стыдно тем, кто отзывался о Вас плохо и распространял нелепые слухи. Сам король Якобус признал Ваши государственные заслуги и назвал национальной героиней. Не представляю, какой подвиг Вы совершили, но не думаю, что это как-то связано с историей. Прошу Вас поздравить от меня лично и всей мисурской гвардии вашу сестру командор-даму леди Арабеллу.

Теперь о том, что касается меня и Вас непосредственно. Благодарю Вас за фотокарточку, которую мне передал вместе с Вашим письмом лорд М.. После возвращения в посольство он вызвал меня для содержательного мужского разговора и расспросил о моих планах на будущее. Но разве я могу что-то загадывать, когда в Мисуре столь сложная политическая ситуация? Не мне Вам объяснять, что такое Восток и как быстро для цивилизованного человека в окружении диких иноверцев могут измениться жизненные обстоятельства. Увы, здесь я не властен над своей судьбой. Тешу себя надеждой, что все обойдется благополучно. Однако довольно о грустном.

Не выразить словами всей моей признательности за Ваш бесценный презент. Для офицера, несущего службу вдали от родины в чужой и враждебной стране, снимок юной дамы, кавалером которой он являлся (и смеет надеяться, что все еще сохраняет этот свой статус), очень многое значит. Ваш прекрасный задумчивый образ немало поддерживает мой боевой дух и скрашивает мое одиночество. Сейчас Ваш портрет стоит предо мной, и я могу любоваться Вами, и обращаться к Вам так, будто Вы меня слышите, и говорить то, чего не могу доверить бумаге. Вы знаете, что я имею в виду…

Виттория, я живу воспоминаниями о том времени, когда Вы находились в миссии, и я мог Вас видеть и беседовать с Вами, и даже получать волнительные сюрпризы. Было чудесно и незабываемо… Признаюсь, Ваш отъезд я пережил тяжело. После него мне порой начинало казаться, что встречи с Вами были всего лишь моей фантазий, сном, мечтой, что я Вас придумал. Но теперь Ваш фотопортрет свидетельствует, что все это было наяву, что Вы реальны, и я могу гордиться тем, что лично знаком, может, намного лучше других, с первой Дамой Большого Альбигонского креста.

Прочитал от корки и до корки фолиант с Вашей дарственной надписью и теперь считаю себя специалистом по мифологии Древнего Мисура. Готов сдать Вам экзамен по сему предмету. Даже не верится, что энциклопедию составили Вы. Если бы я не знал этого наверняка, то решил бы, что подобный солидный и серьезный труд принадлежит перу седовласого ученого мужа.

Виттория, думаете ли Вы обо мне так же часто, как я о Вас? Чем занимаетесь долгими осенними вечерами?

Вероятно, в Аксонии зарядили дожди. Пейзажи стали серыми и унылыми. Никогда не любил этот сезон, но сейчас мечтаю оказаться дома, поближе к Вам, где мог бы совершать к Вам визиты, несмотря на холод и бездорожье.

У нас светит солнце, на небе ни облачка, хотя жара спала, и выполнять армейские обязанности стало не так изнурительно как летом. Обстановка в городе спокойная, только нам все равно тревожно. Никто за стены лишний раз не выходит и не выезжает, только если в составе усиленного конвоя для наших дипломатов и сопровождения почтовой кареты, что ныне бывает редко.

Магрибы ждут вестей о победе на юге, и неизвестно, чем их триумф может обернуться для нас. В офицерском клубе от скуки делают ставки относительно сроков окончания войны. Я в этих спорах не участвую, но очень хотел бы, чтобы хабашитские цари-язычники разгромили армию завоевателей. Ведь однажды это уже случалось. Жаль, что на сей раз подобное несбыточно, потому что мы помогли неправой стороне. Интересно было бы послушать Ваше мнение на этот счет. Вспоминая наш первый разговор, полагаю, что Вы об этом вооруженном конфликте осведомлены намного лучше меня и моих сослуживцев.

Виттория, я жажду новых бесед с Вами и не только на указанную тему, пусть на любую иную. К сожалению, пока мне приходится довольствоваться беседами с Вашим портретом, и встреча с Вами возможна лишь после окончания войны Мисура на чужой территории, ибо раньше просить об отставке мне не позволяют офицерская честь и долг.

На этом, пожалуй, закончу, и не потому, что мне больше нечего сообщить. Эпистолярный жанр совсем не та форма общения, чтобы позволять себе откровенность, но пока единственно возможная.

Целую Ваши руки. Ваш Джозеф Корди».

Виттория аккуратно сложила и убрала обратно в конверт письмо, написанное в подчеркнуто-уважительном тоне, полное скрытых намеков и недосказанности, и посмотрела на лорда Мэрвила, который сидел в противоположном углу гостиной. Он успел ознакомиться с содержанием своего важного пакета и следил за выражением ее лица в то время, когда она читала признания своего мисурского кавалера.

- От кого письмо? – немедленно приступил к допросу Мэрвил-младший, приняв суровую ипостась сфинкса.

- Какое тебе дело?

- Самое непосредственное.

- Не беспокойся, на этой неделе я не собираюсь сбегать из дома и тайно венчаться.

- Вита, от кого письмо? – повторил вопрос Рональд.

- А тебе кто прислал заказной пакет?

- Его прислал мой давний знакомый, выполняя мою просьбу, которую мог бы выполнить раньше.

- И мне - мой давний знакомый. Только я его об этом не просила. Хотя, ждала, что он напишет, но позже.

- Полагаю, он наш общий знакомый. Как его зовут?

- Его зовут, как надо, - огрызнулась девушка.

- Все равно узнаю.

- Каким образом? Отнимешь письмо? – от догадки она сжалась, поскольку в гостиной никого, кроме них двоих, не было.

Рональд, действительно, мог на нее наброситься и отобрать конверт. Ведь он так уже делал. Он мужчина и намного сильнее…

Вместо негодования она ощутила возбуждение и, полыхнув румянцем, мысленно отругала себя.

- Есть другие способы, - отмел он ее версию.

- Рональд, хватит вмешиваться в мою личную жизнь!

- Как твой опекун уверяю, что у тебя без моего ведома не может быть никакой личной жизни.

- Милорд, оставьте меня в покое! Вы меня утомили своей назойливостью. И порядком задержались в Корстэнфорте. Элизабет вас уже заждалась, - Виттория начала злиться.

- В Корстэнфорте у меня есть незавершенное дело, о котором тебе прекрасно известно, - Мэрвил-младший проигнорировал воздвигнутый ею формальный барьер. - Элизабет подождет.

- Завтра это «дело» для вас закончится, вы освободитесь от своих обязанностей по отношению к Белле. Послезавтра вы можете уехать в Альбигарт, и начать готовиться к своей помолвке. Женитесь на Лиз и страдайте!

- Не указывай, что мне делать. Никогда.

- У меня к вам взаимное требование, милорд!

Виттория поднялась и, забрав магрибские газеты, покинула синюю гостиную. За дверью она быстро засунула письмо Джозефа под жилет, на тот случай, если Рональд все же вознамерится его отнять. Но ее никто не преследовал.