Возлюбленная распутника (ИЛР 18+)

Доброй ночи всем!
Вика! Спасибо за интересную главу!
Ой, сколько истории, сколько событий сразу - зачитаться можно! Признаюсь, сцену про ополченцев перечитала 2 раза, вот как увлекло!
Ещё соглашусь с отзывом Даши (Элинор) - Альфред показан как настоящий герой. И про семью не забывает, и про долг. Меня тронула его забота о репутации Сары и мальчиков!
А окончательно я влюбилась в него после вот этой фразы:


Альфред, дружище, иди обниму!

Про Бристоль наша Нат тоже верно подметила, красиво так! Очарование Мейбелл я разделяю в полной мере.
Единственное, что вызывает опасение - ничто ещё не окончено!

Это как в песне:

И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди.

Жалко, у нас La Sorellina в этой теме нет, а то она бы меня поддержала!
Нет-нет, я конечно понимаю, что Ильич здесь немного ни к месту, но у нас ведь и впрямь впереди очередные сражения, очередные переживания...
И чем всё это закончится - известно одному автору! Нам остаётся лишь тревожиться вместе с Мейбелл и надеяться, что Альфред вернётся целым и невредимым!

P.S. Я помню, кто-то обещал "лёгкий" роман, так что робко надеюсь, что никаких трагедий не будет!
___________________________________

Виктория, спасибо за увлекательнейшую главу!
Вот Альфред для меня еще больше раскрылся. И покорил. Если до этого. как то все больше нам была открыта Мейбелл. То сейчас Эшби показал себя во всей красе. Я им горжусь!
Он храбрый, но не безрассудный. Он человек чести!
Он любит Мейбелл, но за пылкостью чувств к своей возлюбленной не забывает и о своей еще пока жене Саре. О своих детях. Он заботится о их безопасности и репутации.
И все же... мысли о том, что же будет с Мейбелл и семьей Альфреда, случись что-то ужасное, не оставляют.
Остается надеяться, что Автор не допустит самого ужасного.
Очень жду продолжения.
_________________

Ириша, здравствуй, дорогая, повеселила ты меня песенкой про Ильича, дай я тебя поцелую!
Рада, что тебе понравилась историческая часть. К сожалению, в русских источниках об восстании Монмута пишут немного, поэтому мне удалось описать его только в общих чертах. Ну, а Альфреда в данном случае беспокоит не репутация Сары и мальчиков, а их безопасность - принцип "дети за отца не отвечают" тогда работал слабо. Но, как я поняла, теперь поступки Альфреда вызывают горячее одобрение моих читательниц!
Ириша, я выразилась в том смысле, что будет "легкий" роман - роман легко читаемый, без громоздких подробностей, в духе Александра Дюма. История у нас такая, что без трагедий не обойтись. Дюма плакал, когда на страницах его романа убивали Портоса, но замысел требовал, чтобы он принес в жертву своего любимого героя.
Лекси, дорогая, спасибо, что зашла!
Ты все верно сказала, Альфред человек чести, и он храбрый, но не безрассудный! Это его глазами я передаю свое отношение к восстанию Монмута.
Лекси, в войне без жертв не обойтись, а восстание Монмута было к тому же подавлено с редкой жестокостью. К сожалению, чтобы соответствовать исторической правде я буду вынуждена описывать жестокие сцены. Надеюсь на твое понимание и поддержку.
_________________

Вика, с повышением тебя, дорогая!


_________________

Нат, спасибо за колечко! Сапфир - мой любимый драгоценный камень.
_________________

Вика, спасибо за новую главу!

Поздравляю с сапфиром, дорогая!!! Вдохновения тебе и твоему Музу!Вы лучшие
_________________

Леночка, спасибо, что читаешь и поддерживаешь.

Дашенька, ты меня порядком смутила! Знаю, на форуме есть девчата, которые пишут лучше меня, но мы с моим Музом стараемся дотянуться до их уровня. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
_________________

Викуля, привет!
Потихоньку добираюсь и прочитываю все то, что пропустила.
Сколько событий свалилось на голову наших героев! Все переплелось: и политические интриги, связанные со становлением на престол нового претендента, и любовная канва.
Волнительно было читать, когда Мейбелл была в лапах Венсдейла, о смерти ее отца. Красиво появился Альфред!
Как истинный герой, он предложил барону честный поединок, но тот был в своем амплуа мерзавца, правда, его все равно принудили к поединку и освободили девушку.
Альфред, все-таки, заботится о том, чтобы тень его участия в переделе власти не упала на Сару и сыновей! Молодец!
Спасибо за интересные главы. Буду ждать продолжения

С удовольствием поздравляю с новым колечком!

_________________

Анечка, рада, что ты зашла и тебе понравилось продолжение!
Дальше будут еще более волнующие главы, впереди у нас король! Главной по части выпутывания из всевозможных неприятностей станет Мейбелл. Не без помощи друзей, но она справится со всеми проблемами.
Тебе спасибо за поздравление и восхитительную картину с цветами! Очень понравилась!
_________________

 » Глава 12 Конец

Граф Кэррингтон провел придирчивый осмотр своих кавалеристов, уделяя особое внимание их снаряжению. Одно обстоятельство особенно беспокоило его - Седжмурская равнина на самом деле не была ровной; она была покрыта небольшими буграми, значительно затрудняющими передвижение по ней. В темноте незаметно двигаться по ней могли только крайне осторожные и предусмотрительные люди. Подумав, граф Кэррингтон приказал части своих людей спешиться, оставив верхом только тех кавалеристов, которые в совершенстве могли управляться со своими лошадьми и, следовательно, могли бесшумно двигаться в ночном мраке.
Окончив подготовку к ночной вылазке, Альфред Эшби позволил себе немного расслабиться и отдохнуть перед ночным боем. Он окинул задумчивым взглядом Седжмурскую равнину, которую уже начали окутывать вечерние сумерки. Стояла поразительная тишина, нередко наступающая перед гибельной бурей. Алый закат плыл над большим полем, придавая всем предметам фантастические и причудливые тени, а также бросая розовый отсвет на многочисленные палатки солдат Февершема, белеющие издали. Но граф Кэррингтон думал в этот момент не о врагах и предстоящей схватке с ними, нет, ему вспомнилась вся его прошедшая жизнь, начиная с самого раннего детства, когда няня Элис поила его теплым, необычайно вкусным парным молоком. Вспомнились ему его озорные игры с детьми соседей, среди которых выделялось милое личико некрасивой девочки Сары, всегда восторженно на него смотревшей и восхищающейся каждым его словом и движением. Затем счастливая Сара предстала перед ним в его воспоминаниях в свадебном уборе. Она так радовалась тому, что он согласился взять ее в жены, так была благодарна ему за это, что в его равнодушном сердце родилась ответная нежность к ней, и он мысленно поклялся самому себе всегда защищать свою жену и оберегать ее от всех опасностей. По влиянием этих мыслей он написал письмо Саре и отдал его Джорджу Флетчеру со следующими словами:
- Джордж, если со мной что-нибудь случится в бою, передай письмо моей жене. В случае нашего поражения она должна присоединиться с детьми к леди Мейбелл и вместе с нею покинуть страну.
- Конечно, милорд, а вы, если я буду убит, передайте это письмо моей невесте Эмилии, - в свою очередь попросил молодой человек, протягивая запечатанную бумагу. Они обменялись письмами, граф Кэррингтон снова посмотрел на Седжмурскую равнину. Дорогие его сердцу воспоминания яснее слов сказали ему почему он, Альфред Эшби, граф Кэррингтон, находится сейчас на этом Седжмурском поле перед лицом численно превосходящего его боевых товарищей противника, с которым ему надлежит скоро сразиться. Его привела сюда любовь к родному краю, огромной силы душевная привязанность к людям, с которыми его связала судьба. Альфред Эшби пришел сражаться за лучшее будущее своих соотечественников, за их личную и политическую свободу, которой будет не страшен никакой религиозный и политический гнет. Лорд Эшби верил: если в мире настанет больше счастья, то будет больше любви, и взаимное согласие станет основой для всеобщего благоденствия.
Он отказался от ужина и, к удивлению полкового повара, попросил лишь кружку теплого молока, которая и была ему скоро принесена. Граф Кэррингтон медленно, не торопясь и растягивая удовольствие, выпил молоко. Молоко было почти такое же вкусное, как и у няни Элис, и с каждым его глотком в него вливались новые силы. Альфред Кэррингтон удовлетворенно вздохнул и прилег на час отдохнуть перед боем.
В десять часов вечера, когда сгустилась тьма, передовые отряды повстанцев Монмута выступили из Бриджуотера по направлению к оврагу, служившей линией разграничения между двумя армиями. Их товарищи молчаливыми тенями выскальзывали из крепостных стен города и следовали за ними. Они старались идти как можно тише, стремясь в свою очередь полностью окружить правительственные войска, но на подходе к линии патрулей на Седжмурском поле один из повстанцев споткнулся об невидимый бугорок, и его мушкет выстрелил, всполошив при этом своим звуком весь лагерь противника.
Но армия Монмута успела занять сильную позицию, кроме того, на ее стороне был элемент неожиданности. Армия роялистов, поднятая по тревоге, с значительными трудностями принялась развертываться в боевой порядок. Луис де Дюрас, второй граф Февершем, чьим единственным достоинством была личная дружба с королем Яковым, лишь формально командовал армией; фактически всем ходом военной компании руководил его заместитель, молодой талантливый военачальник Джон Черчилль. Он приказал полку ван Батона вступить в бой с наступающими повстанцами, и под его прикрытием принялся перегруппировывать подвластных ему солдат, перебрасывая полки Тулона и Кемпа с левого фланга на правый, представляющий собою наибольшую опасность.
После полуночи кавалерия графа Кэррингтона пошла в атаку, артиллеристы повстанцев поддерживали ее, обстреливая роялистов из трех орудий. Пехота Монмута продолжала идти вперед, однако повстанцы застряли возле оврага. В темноте возле оврага солдаты двух армий смешались, и началась сумятица.
Короткая летняя ночь быстро прошла, и ночная тьма - естественная союзница повстанцев Монмута - начала отступать. Когда начало светать, Джон Черчилль приказал своей кавалерии напасть на повстанцев, и он лично возглавил атаку. Он давно заприметил загадочного всадника в маске, командующего кавалеристами Монмута, и его интерес к нему усиливался с каждой минутой. Что-то знакомое мерещилось ему в фигуре командира повстанцев, и Джон Черчилль, вынув шпагу наперевес, помчался к нему, пришпоривая своего коня. Выбранный им противник принял брошенный ему вызов, и их клинки скрестились, высекая несколько, быстро погасших искр. Альфред Эшби успешно отбивался от своего противника, не догадываясь, что того интересует главным образом его лицо. Изловчившись, Джон Черчилль перезал правую тесемку его маски, слегка задев при этом кожу, и ничем больше не защищенное лицо его противника открылось перед ним.
- Как, Кэррингтон?! - с изумлением проговорил Джон Черчилль, не ожидавший увидеть своего давнего знакомого на Седжмурском поле.
Граф Кэррингтон ничего не ответил ему, но на его лице отразилась крайняя досада и огорчение оттого, что тайна его личности оказалась раскрытой.
Тем временем повстанцы снова атаковали, и Джон Черчилль был вынужден отступить вместе со своими людьми. Но вскоре королевские войска перешли в контрнаступление. Канониры с их стороны установили десять своих орудий, и начали методично обстреливать ими мятежников. Это стало началом конца; повстанцы ничего не могли противопоставить той лавине огня, которая обрушилась на них. Фермеры и рудокопы, воевавшие на стороне Монмута, дрогнули и обратились в бегство, проклиная при этом бугры неровной Седжмурской равнины, препятствующей их бегу. Граф Кэррингтон попытался остановить бегущих людей, как это он сделал под Бидефордом, но тщетно. Вскоре он сильно вздрогнул и уткнулся лицом в гриву своего жеребца. Джордж Флетчер с ужасом увидел, как на левом боку графа появилось большое кровавое пятно, которое с каждой минутой расплывалось все больше. Молодой офицер во всю мочь погнал своего коня к командиру и, поравнявшись с ним, с волнением проговорил:
- Лорд Эшби, вы меня слышите? Очнитесь, нам нужно немедленно покинуть поле боя.
Один из товарищей Флетчера закричал ему:
- Брось графа, Джордж, он уже мертвец! С такой раной долго не живут.
- Ну нет, я не брошу Альфреда Эшби, - упрямо ответил на это Джордж Флетчер. - Его сиятельство не оставил меня в беде, когда на меня ночью напала шайка грабителей в Гайд-парке. Я тоже не оставлю его.
С этими словами молодой Флетчер решительно спрыгнул со своего коня и быстро уселся на черного жеребца графа Кэррингтона, надежно прикрепив к седлу обмякшее тело его раненого хозяина. Он знал, что конь Альфреда Эшби силен настолько, что без труда выдержит вес обоих всадников, и породистый конь графа оправдал его доверие. В считанные минуты он с легкостью вынес обоих всадников за пределы Седжмурского поля посреди непрекращающихся выстрелов, шума и гама. Джордж Флетчер направил его к ближайшей деревне, надеясь найти в ней временный приют для себя и раненого графа Кэррингтона.
Все повстанцы, которые не смогли спастись бегством, полегли на поле битвы. Их расстреливали в упор, без всякой пощады, и во время отступления с их стороны погибла тысяча человек. Их товарищам повезло немногим больше; на них была объявлена настоящая охота, и в течение двух дней местными властями было пленено триста человек.
По всей западной Англии с быстротой молнии разнеслась горестная весть о роковом исходе Седжмурского сражения. Сначала люди не могли поверить в то, что их самые смелые и отважные молодые ребята, с веселыми шутками присоединяющиеся к армии Монмута оказались побежденными, но вид пленных повстанцев, число которых увеличивалось с каждым днем, убеждал их в горестной правде.
В Бристоле в неурочный час выстрелила пушка с крепостной стены, и Мейбелл с бьющимся сердцем поняла, что означает ее грозный рык. Власть решила продемонстрировать своему народу, что бывает с теми непокорными, которые выступают против нее, и девушка, не помня себя от страха, выбежала на большую проезжую дорогу. Обе ее стороны уже были заполнены толпами людей, и они в молчании смотрели на пленных повстанцев, числом пятьдесят человек, которых вели под усиленным конвоем.
Измученные пленники шли беспорядочно, понуро опустив головы, уже не имея сил прибавить шагу или посмотреть на сочувствующих им жителей Бристоля. Их заросшие лица были худы от недоедания и бледны от изнеможения; они шли оборванные, в лохмотьях, не отличимые друг от друга. Многие из них были серьезно ранены, каждый шаг причинял им мучительную боль, и все свои муки они терпели для того, чтобы в конце своего пути, ведущего в Лондон, испытать еще более худшие пытки, издевательства и жестокую казнь, которой обычно карали государственных преступников.
Многие в толпе не стесняясь плакали, глядя на них. Вот они, эти молодцы, в которых англичане видели своих избавителей от жестокой тирании короля-католика Якова. Теперь они жертвы, чья горестная участь могла вызвать сострадание даже у самого жестокого человека. Мейбелл как чайка с подбитым крылом металась от одного края толпы к другой. Ее нежные руки не могли раздвинуть массивные фигуры ремесленников и пышные тела их жен, поэтому ей оставалось смотреть на проходящих мимо повстанцев из-за их спин. Она надеялась и страшилась увидеть среди пленников графа Кэррингтона. Надеялась, поскольку в этом случае она могла увидеть его живым, и страшилась, понимая какой ужасный конец ожидает в Лондоне пленных сторонников Монмута.
Графа Кэррингтона Мейбелл в этот день не увидела, и никто не мог ей дать никакого ответа на все вопросы о нем. Опустошенная и истерзанная страхами за участь любимого девушка вернулась домой. Зато очень много говорили в Бристоле о герцоге Монмуте.
После поражения в Седжмурской битве Монмут в сопровождении трех человек бежал в Гемпшир, и после бесплодных попыток уехать из Англии был схвачен королевскими драгунами в Портмане. В тот момент "король Джеймс" являл собою жалкое зрелище. Одетый в какое-то пастушеское рубище, обросший, со спутанной грязной бородой, поседевший от горя и волнений, он умолял о милосердии и добивался личного свидания с королем Яковым, понимая, что только от дяди теперь зависит его дальнейшая судьба. По воспоминаниям современников, все его дальнейшее поведение развеяло былое очарование его личностью и вызвало отвращение своим малодушием. Впечатление от его низости сглаживалось только тем, что король Яков вел себя еще более недостойным образом.
Когда до Якова Второго дошла весть о взятии Монмута в плен, он арестовал его троих малолетних детей от герцогини Анны Баклю и заточил их в Тауэр. Спустя четыре дня туда же привезли их блудного отца. Монмут сильно пал духом, зная, что его дядя-король не такой человек, который прощает посягательство на свою власть. Уже с дороги он написал королю униженное письмо, каясь в своем поступке и прося о снисхождении и пощаде. Теперь он все свои надежды возлагал на личное свидание с Яковым, молил его величество допустить кающегося грешника к своим стопам, где он признается во всех своих заблуждениях и сообщит кое-какие важные сведения, касающиеся безопасности королевской особы.
Яков согласился выполнить просьбу Монмута только ради того, чтобы узнать об остальных заговорщиках. Монмута встретили расчетливым унижением: привезя его закованным в цепи в королевскую приемную, заставили дожидаться, пока его величество отобедает. Когда Яков вошел в приемную, Монмут со слезами упал на колени перед ним и все старался облобызать своими губами королевские туфли, от чего Яков брезгливо уклонялся.
А Монмут все равно взывал к родственным чувствам Якова.
- Я сын вашего брата! - кричал он. - Если вы отнимите у меня жизнь, то прольете собственную кровь!
- О нет, вы не мой племянник, - ответил на это король, с презрением глядя на ползающего перед ним в прахе молодого человека, закованного в цепи. - Ваша мать, Люси Уолтер, морочила голову моему брату, а на самом деле вы - незаконнорожденное отродье полковника Роберта Сидни! Будь вы моим племянником тот голос крови, на который вы ссылаетесь, никогда не позволил бы вам поднять восстание против меня. Отвечайте, к вашему заговору причастен мой зять, Вильгельм Оранский?
- Я ничего об этом не знаю, - зарыдал от отчаяния при виде королевской непреклонности Монмут, и больше Яков не мог добиться от него внятного ответа. Поэтому он не только не проявил никакого снисхождения к узнику, но назначил его палачом самого жестокого из них - Джона Кега.
Яков Второй оказал только одну милость Монмуту - разрешил ему последнее свидание с женой и детьми. Но Монмут, разочарованный тем, что связи жены не могли добиться для него желанного помилования, заявил, что его истинная жена перед богом не Анна Баклю, а его любовница Генриетта Уинтворт. Бедная герцогиня упала в обморок, услышав такое заявление своего супруга, но Монмут ничуть не раскаивался в своих словах.
В утро казни, 15 июля, жена привела к нему детей для прощания. Монмут был вежлив с нею, но холоден как лед. Всем, кого он видел в этот день, он поручал передать его предсмертный привет леди Генриетте Уинтворт. Рыдающая жена без чувств упала к его ногам, дети всхлипывали, но Монмут остался равнодушен к своей семье.
В десять часов за ним приехала карета, чтобы отвезти на место казни. Возле эшафота Монмут начал проявлять признаки волнения. Он то умолял отсрочить казнь, то впадал в уныние и апатию; однако священникам так и не удалось добиться от него раскаяния в измене жене. Поднявшись на эшафот, Монмут подал палачу шесть гиней.
- Вот вам деньги, - сказал осужденный герцог. - Только не мучьте меня.
Но палачу Джону Кегу вознаграждение показалось слишком незначительным для такой важной особы. Первый удар топора только поранил шею Монмута, который с упреком посмотрел на своего мучителя. Следующие два удара также не прекратили страданий осужденного, и только с четвертого раза Кег отделил голову Монмута от тела. Действия палача вызвали в толпе взрыв сочувствия к "королю Джеймсу", и садиста Кега едва не растерзали на месте. Однако солдаты отстояли палача от народного гнева.
Герцога Монмута погребли в цепях в церкви Святого Петра. Генриетта Уинтворт пережила своего возлюбленного всего на несколько месяцев и умерла от тоски по нему.

_________________

Викусь, леди, всем доброго времени суток!

Ох, до чего же пронзительное и тревожное продолжение - восстание жестоко подавлено, могу только выразить восхищение стойкостью духа и мужеством таких людей, как Альфред и Джордж, проявивших настоящие мужские качества.

Представляю, как разрывается сердце несчастной Мейбелл - она не знает о судьбе возлюбленного.

Ну, а Монмут - сказать, что он меня разочаровал, это ещё очень мягко... очень печально, и даже досадно - возможно, мы его не разглядели, но я была о нем лучшего мнения...

Спасибо, дорогая за эмоции!

Батальная сцена вышла очень здоровской - и по динамике событий, и по накалу страстей и обстановки, и стратегически эффектно написано.
___________________________________

Привет всем, девочки, Викуля!
Я так надеялась, а Монмут был повержен и казнен. Верный Флетчер не бросил Альфреда на поле боя. Но, что станет, когда Черчилль расскажет про участие Эшби? Ведь он его узнал.
И снова он заботится о своей многочисленной семье, которая ничего о нем не знает и беспокоится.
Спасибо за кусочек, Вики
_________________

Викуля, спасибо за продолжение!
Действительно, сцена сражения описана очень интересно, ты погрузила нас в ту страшную ночь... Восстание подавлено, но что же стало с нашим героем? Бедная Мейбелл, неизвестность - самое страшное испытание.
Насколько помню из истории, фигура Монмута никогда не вызывала у меня сожаления. И здесь ты показала его таким, каким я себе его и представляла)
Успехов тебе и вдохновения, дорогая Ждем продочку
_________________

Ритусь, рада твоему визиту! Я знаю, как ты переживаешь за моих героев, и мне это очень приятно.
Монмут - это прежде всего избалованный молодой человек, вот каково мое мнение о нем. Отец-король осыпал его своими милостями, все ему доставалось поначалу очень легко, вот он решил, что сможет получить все, что не пожелает, а это явно не адекватная реакция. Жестокая действительность показала его истинное лицо.
Рита, спасибо, что оценила! Но думаю, я уже набила себе руку на описании батальных сцен в своем романе об Ричарде.
Анечка, как приятно, что ты зашла и тебе понравились Альфред с Джорджем. Я тоже восхищаюсь такими людьми, которые не бросают своего друга в беде, и уверена, что они смогут преодолеть все трудности и испытания. Разумеется, ничего хорошего нет в том, что Джон Черчилль узнал графа Кэррингтона. Теперь Альфред Эшби считается государственным преступником, и его семья также под угрозой.

Даша, большое спасибо за отзыв и за сочувствие к моим героям!
Это сейчас кажется, что неизвестность - страшное испытание, дальше будет настоящее горе для Мейбелл, ведь расправа со сторонниками Монмута в прошлой главе по сути только началась.
Ты меня поразила своими словами, что я изобразила Монмута таким, каким ты его себе представляла. Это значит, что ты действительно хорошо знаешь английскую историю! А я, признаюсь, до недавнего времени имела о Монмуте весьма смутное представление, пока неожиданно для самой себя не увлеклась эпохой Реставрации.
_________________