Путь скарабея (ИЛР, 18+)

- Зира, придется отодвигать буфет, - сказала Виттория, наблюдая через жалюзи за дорогой, по которой Мэрвил-младший и Джон Рик удалялись в сторону административно-военной части миссии. Караульные гвардейцы встретившись перед ее особняком и перекинувшись парой слов, продолжили обход. – Парадный вход находится под постоянным наблюдением, дозорные не упускают из виду фасад нашего особняка, а заднюю дверь мы не сможем открыть снаружи.

Массивный буфет загораживал дверь, соединявшую гостиные и не открывавшуюся с тех пор, как дом был разделен на две не равные половины. За ней находилась площадкой перед лестницей на второй этаж к кабинету.

- Так даже лучше. Меньше риска…

Рональд оглянулся, и Виттория отступила от окна, как будто он мог ее видеть или слышать.

«Сфинкс-надзиратель», - в ней снова всколыхнулось негодование при мысли, что он будет следить за ними.

Возражать бесполезно, потому что мужской шовинистский закон не на ее стороне. По этой же причине она не станет осуществлять свою угрозу - обращаться с претензиями к Мэрвилу-старшему, - поскольку попытка априори обречена на провал. Во-первых, именно он своим волевым решением назначил Мэрвила-младшего опекуном, невзирая ни на какие доводы, а во-вторых, у крестного, на своем государственном посту, действительно много важных дел и без девиц-сирот.

Рональд в этот вечер больше не донимал ее поучениями и не требовал внимания. Вернувшись в дом, они говорили мало, их общение свелось к паре вежливых фраз, а после того как Виттория сообщила Тизири о том, что в квартале появился вор, и усилена охрана, чаепитие проходило в молчании.

У девушки, занятой мыслями о предстоящем деле, не было настроения развлекать гостя светской беседой, который так же не стремился к диалогу, хотя нисколько не тяготил ее своим присутствием и не вызывал неприязни.

Лорд Мэрвил был очень интересным молодым человеком. Она не могла не замечать его достоинства - его внешность вполне отвечала ее эстетическому вкусу, рост и стать внушали благоговенье, а голос, независимо от смысла слов, воздействовал на нее чарующе, подобно колдовскому заклинанию. Но, поскольку его опекунский статус исключал любовную романтику в отношениях и обесценивал мужскую привлекательность, Рональд представлял для Виттории загадку того же порядка, что древние артефакты, нечитаемые иероглифы, сфинксы…

- Завтра спрячем наши фамильные драгоценности, - она ухватила за рукав сестру, которая изучив обстановку за окном, направилась к буфету. - Сложим в жестяную банку и отнесем в твой тайник в саду.

Тизири вопросительно кивнула.

- Лучше сделать это сейчас, чтобы потом не отвлекаться по мелочам. В пути украшения без надобности. Оставлять их в доме нельзя. Не хотелось бы, чтобы ими завладел какой-то вороватый слуга. Эти камни не достались грабителям в Тиграде и путешествовали с ними через Ашай. Это память о маме!

Тарга начала выгружать немногочисленное содержимое буфетных полок на стол.

- После возвращения из Баская мы полностью возместим Недотепе ущерб. Свиток вернем, за клей заплатим. Мы не воровки. Просто сейчас не можем никаким иным способом получить или добыть эти жизненно-необходимые для нас вещи.

Тизири презрительно фыркнула.

- Зира, фактически мы совершим кражу, но у нас нет иного выхода. Просить Алекса одолжить нам на время охранную грамоту и клей - будет ошибкой. Во-первых, ему ничего не стоит нам отказать. Во-вторых, он общается с Рональдом, и характер их связи нам неизвестен, вдруг проболтается, что поставит под угрозу наш план. Мы должны вести себя так, чтобы ни у кого даже подозрений не возникло, что мы готовим побег.

- Угу-угу.

- В настоящее время у Недотепы нет явной нужды ни в первом, ни втором, а нам все это необходимо в срочном порядке. И мы не весь клей у него заберем.

«Бог велел делиться», – Тизири показала пальцем на потолок и поставила на раскрытую ладонь другую ладонь ребром.

- Нет, нам не нужны его подачки. Не желаю в чем-то быть ему обязанной. Будем считать, что таким образом мы боремся с вопиющей социальной несправедливостью и мужским деспотизмом. Недотепа имеет возможность самостоятельно заказать себе сколько угодно клея, а мы нет. Если я сделаю заказ в театральном ателье, Рональд увидит письмо. И если я обращусь к секретарю Бишопу с просьбой о внесении клея в список необходимых нам вещей, он тоже узнает. В общем, едва мы заявим о своем желании, никакого клея мы, естественно, не получим. Хуже того, нас посадят под домашний арест и при первом удобном случае вышлют в Альбигонию.

- Угу.

- После вояжа в Хогар нас точно вышлют и с большим скандалом. Но мы должны забрать твое наследство. Сокровища таргов не просто золото, а память о твоем народе, предметы искусства.

Растроганная Тизири крепко обняла ее и поцеловала в лоб.

- Если мы вывезем золото из Атаранских гор, уже неважно, какое наказание придумают для нас наши опекуны. Пусть хоть закуют в кандалы и запрут в каземате, а потом отправят под конвоем на родину в корабельном трюме с решеткой.

Тизири хохотнула.

- Хотя мы виноваты лишь в том, что родились женщинами.

Совместными усилиями сестры отодвинули от стены тяжелый буфет. Использовав в качестве рычага саблю в ножнах, Тизири оторвала поперечную доску, которой был заколочен проход, и, в отсутствие ручки, вставив клинок как распорку, отворила дверь.

Косые лучи заходящего солнца просачивались через жалюзи и красными полосами и нитями тянулись к лестнице. Дальняя часть зала тонула в бархатном сумраке. Темными контурами проступала знакомая обстановка. Легкий след изысканного парфюма в затхлой духоте напоминал о недавно отбывшем жильце.

Тизири - по-кошачьи, бесшумной тенью - отправилась на разведку по коридорам.

- Зира, в первую очередь, клей, - шепотом напомнила вдогонку Виттория. – Потом посмотрим, что еще есть у Недотепы.

Освещая себе путь фонарем, она подошла к секретеру. Приготовленный ключик легко провернулся в замке, а крышка, благодаря смазанным петлям, поднялась почти бесшумно. Внимательно осмотрев предметы, которые беспокойный сосед старательно прятал от посторонних глаз, она подменила пропуск с печатью визиря Кадира на сопроводительную грамоту Девлят-паши и уложила свитки в прежнем порядке.

- Если не приглядываться, то разница не заметна, - оценила девушка результаты своего труда и приступила к тщательному обыску.

В соседней ячейке, рядом с клеем, стояли какие-то флаконы разного размера, один без этикетки, а другие два - с надписями на рафталийском. Все жидкости имели химические запахи. В нижнем отделении находились баночки с густыми маслянистыми веществами или кремами, назначение которых установить по запаху и цвету не удалось, но, возможно, это было какие-то лечебные составы. Никаких записей, кроме уже известных чертежей в секретере не хранилось. Чистые листы и конверты лежали аккуратной стопкой под пресс-папье, рядом поблескивал позолотой роскошный письменный прибор. Ее внимание привлек кожаный футляр, оказавшийся очечником. Осторожно взяв пенсне с круглыми стеклами, она его примерила, посадив себе на нос.

- Зира, ну как? Мне идут очки?

Полюбовавшись на нее, Тизири захихикала и полезла в свою сумку на поясе за бутылочкой.

- Давай, отливай из обоих пузырьков и побольше, - сказала Виттория, убирая очки на место. – Неизвестно, когда клей понадобится Недотепе. Может, еще не скоро. А если хватится, пусть думает, что клей испарился. Пойду, отнесу нашу дорожную грамоту и возьму еще один фонарь. Этот тебе оставлю.

Вернувшись со светильником, Виттория прямиком устремилась в спальню, где могли обнаружиться еще какие-нибудь интересные вещи.

На пороге она ощутила сексуальный трепет, как у молодой жены в преддверии первой брачной ночи, но еще сильней была лихорадка первооткрывателя, вступившего на «терра инкогнита».

У двери ее ждал приятный сюрприз в виде мраморной шестифунтовой статуи молодого царя, добавленной к обстановке новым обитателем особняка. Девушка не могла пройти мимо этого замечательного во всех отношениях произведения искусства, выполненного в необычайной, нехарактерной для Древнего Мисура, реалистичной манере, но в строгом соответствии канону - шагающим, в ритуальном переднике и платке, с жезлами в руках. Его юная внешность контрастировала с развитым атлетическим торсом, однако в целом образ являлся воплощением спокойной красоты, величия и затаенной силы.

У него были соски и пупок! Что так же отличало его от традиционных изваяний.

О, эти милые эротические анатомические детали - признаки зарождения естественным путем в женском чреве, а не одним из способов, выдуманных мифографами и теологами.

Подняв фонарь и поглаживая рукой каменную грудь, Виттория любовалась мягкими чертами лица - полными сочными губами, пухлыми щеками ребенка, округлым подбородком… Древний правитель хотел, чтобы его помнили молодым и прекрасным. Казалось, что его взгляд выражает печаль по проходящей юности, увядающей красоте, умирающему совершенству в этом вечно меняющемся мире.

- Изменчивость… одна ты – неизменна.

В спальне царил относительный порядок. Широкая кровать под балдахином была небрежно застелена; сине-голубой халат, брошенный на спинку стула, свешивался на пол; магрибские шлепанцы с загнутыми вверх носами валялись у стены. На мамином ибертанском комоде, под большим настенным зеркалом, на правой полочке под вазу появилось украшение - черная статуэтка древнемисурской худой и остроухой кошки с золотыми серьгами и ошейником, на левой – стояли два пузатых парфюмерных флакона, бутылка белого сухого и фужер с недопитым вином. На лаковой поверхности были раскиданы папильотки, оставлена шкатулка с тремя перстнями и открытый несессер с маникюрными принадлежностями.

Виттория выдвинула по очереди ящики и убедилась, что Александр Фростэн не испытывает недостатка в нижнем белье – все было аккуратно сложено в стопки и благоухало лавандой. В большом гардеробе на плечиках висели легкие двойки, отдельные летние сюртуки и брюки пастельных тонов, фрачная тройка в чехле и прекрасный магрибский халат.

На прикроватной тумбочке стоял маленький деревянный плоский сундучок с врезным замком и железными стяжками на углах. Возможно, в нем хранились ценности, упомянутые Рональдом в разговоре с лейтенантом Корди. Он был легкий, при тряске в нем что-то шуршало, и катался твердый предмет, глухо стукаясь о стенки.

- Не золото, - сделала вывод она. – Возможно, какие-то бумаги, а гремит свиток на валке.

Предметы внутри вызывали интерес, но нельзя было ломать замок – не стоило множить нехорошие поступки. Достаточного того, что они вторглись к соседу без спроса и уже заслужили обвинение в воровстве.

- Недотепа имеет право на свои тайны.

Вернув сундучок на место, Виттория окинула взглядом широкую родительскую кровать, на которой сидела. Попрыгав, она обнаружила, что лорд Фростэн спит на довольно жестком матрасе. Подушки были пуховые, в разноцветных шелковых наволочках. Подтащив к себе одну и обняв, девушка уткнулась в нее носом.

Запах бергамота и гвоздики вызывал приятные возбуждающие воспоминания, и мысли свернули в русло, к которому располагала сама интимная обстановка спальни.

- Что Вам снится, Алекс? Куда Вы уходите сквозь сновидения? – прошептала она, зарываясь в подушку еще глубже. - Ты часто видишь во сне что-нибудь удивительное, то, чего не может быть на самом деле? Может, незнакомую женщину, лицо которой тебе никак не удается разглядеть?

Этот молодой привлекательный мужчина, нежданно-негаданно бесцеремонно ворвавшийся в ее судьбу, ни в чем и ничем не походил на старых и новых знакомых. Будто пришелец из другого мира – свободный и своенравный - явившийся в насмешку над лицемерием и ханжеством консервативного общества, с его строгой моралью, неизменным порядком и скучными обычаями. Он не признавал правил, не стремился угождать, не желал прислушиваться к чьему-либо мнению, игнорировал всякие условности и оставался верным своим принципам.

- Почему ты такой, Алекс? Непостижимый… О, если бы ты на час окаменел, превратился в прекрасную статую… Или хотя бы на полчасика. Тогда я подошла бы к тебе без опаски, чтобы рассмотреть тебя получше и потрогать.

Близкие ужаснулись бы ее испорченности, если бы узнали, что ее неравнодушие к Александру Фростэну - вовсе не презрение, а ее сердце при виде него начинает биться чаще не от праведного негодования.

Он дразнил ее своей наготой, бросал вызов своим существованием, притягивал так, что она едва могла совладать с собой, и оставался недоступен, ибо мораль и общественное презрение возвели между ними стену надежней, выше и неприступней, чем Королевская крепость в Альбигарте.

Однако у любой цитадели есть ворота…

Виттория была готова сдаться Алексу без боя. Ему не придется ее осаждать и брать штурмом. Она имела твердое намерение соблазнить его, как только представиться случай. Пусть Тизири считала его крайне эгоистичной натурой и плохим проводником в мир чувственной любви, лучше один раз испытать – убедиться или разувериться - чем каждый раз насиловать в себе женщину, подавляя естественные внутренние позывы.

Алекс Фростэн…

Прекрасный и могучий, как архангел на витраже кафедрального собора в Брингене, разверзший облака, чтобы спуститься на землю и защитить город от вражеских полчищ…

Пугающий и бесстыдный, как сатана - Сын Звезды, низвергнутый с небес и помнящий путь наверх – олицетворение греха, осознающий свою великую силу и владеющими всеми способами искушения и обольщения, ждущий случая, чтобы столкнуть слабовольного человека на путь порока…

Запретный плод, таящий в себе сокровенные знания…

Прижав подушку к груди, Виттория опрокинулась навзничь и погрузилась в волнительную фантазию, представляя, как Алекс медленно натекает на нее, нависает, склоняется…

Она так явно увидела перед собой его лицо - горящие хищным желтым огнем глаза, сведенные в немой мучительной мольбе брови, твердый контур розовых губ, приоткрывшихся, чтобы завладеть ее ртом, - что чувственно прогнулась навстречу своему неукротимому желанию. Вожделение нежно огладило грудь и стянуло нутро, ослабляя тоскующее в любовной страсти тело.

Над головой послышался скрежет.

Отложив подушку в сторону, Виттория приподнялась и оглянулась на звук. Сердце подпрыгнуло и заколотилось в горле, когда она увидела в саду, за косыми поперечными дощечками жалюзи, в слабом розовом свете призрачный силуэт, отбрасывающий на скос густую черную тень. Тускло сверкнуло длинное лезвие, скользившее в щели ставни - грабитель пытался открыть окно ножом. Девушка сползла с кровати и, подхватив фонарь, попятилась обратно в гостиную, где бросилась к Тизири.

- Зира, там вор лезет в дом, - сотрясаемая крупной дрожью, задыхаясь, прошептала она, указывая себе за спину. – Надо позвать гвардейцев!

Поставив пузырьки на секретер, тарга взялась за саблю, с которой не расставалась даже во сне, и покрутила пальцем у виска, намекая сестре, что по факту она большая преступница, чем злоумышленник снаружи.

- Ой, что же делать, - паниковала Виттория, крадучись следом за невозмутимой таргой.

Грабитель уже выломал одну из нижних дощечек и, подцепив вторую, вырвал ее с громким треском. Быстро оценив ситуацию, Тизири побежала к двери в сад, а Виттория со страхом смотрела на просунутую в щель руку в черной перчатке, шарившую в поисках щеколды…

И вдруг рука исчезла. Неведомым образом, почувствовав опасность, грабитель отказался от своего помысла – вот, только что его силуэт маячил в оконном проеме, а через секунду растворился в закатном мареве. Раздался грохот, от которого Виттория вздрогнула, беззвучно охнула и испуганно присела. Распахнулась и захлопнулась дверь, лязгнул и зазвенел упавший металл.

За окном мелькнула тень «ночной львицы», метнувшейся вглубь сада, где непрошеный гость перелез через ограду на соседний участок.

С дороги донеслись мужские голоса – это дозорные, заметив в проулке подозрительного человека, устроили погоню.

Сестры не стали никому сообщать, что видели и вспугнули грабителя. Если бы они подняли шум, как свидетельницы несостоявшегося преступления, то неминуемо последовали бы вопросы, о причине их пребывания в покоях лорда Фростэна. Поэтому, в первую очередь, они «замели» следы своего присутствия на отцовской половине - заперли секретер, приколотили обратно доску на дверь и, придвинув буфет, расставили посуду.

К этому времени поднятая по тревоге гвардия уже прочесала территорию миссии, и Виттория сочла, что будет глупо в столь поздний час указывать, чей именно дом разжег воровскую алчность в этот раз – ее обязательно спросят, почему она не доложила об этом раньше.

Для следствия, которое обязательно будет проведено, как только Недотепа заметит сломанные ставни, она заготовила ответ на вопрос: «Почему вор не довел дело до конца?» - скажет, что выходила вместе с леди Арабеллой в сад, к колодцу, за водой и, должно быть, своими брожениями они вспугнули злоумышленника.

Лорд Фростэн вернулся в особняк с наступлением темноты. Переполох на соседней половине не начался, наоборот, все быстро стихло, поэтому девушки спокойно легли спать.

Виттории приснился удивительный сон, как будто она плыла по тихой реке на лодке, похожей на корзину, сделанной из вязанок тростника и украшенной красными и синими лентами. Никем не управляемая мисурская ладья плавно шла ровно посередине русла.

Темная вода за бортом казалась неподвижной. Замерли в безветрии пальмовый лес на берегах и густые камышовые заросли на мелководье. Тишину и покой картины нарушали только беспечные резвящиеся рыбы, с шумным плеском подергивая глянцую поверхность реки мелкими волнами, на которых полуденное солнце немедленно щедро рассыпало блики.

Ладья скользила мимо заводи, затянутой ковром лотосом, гордо возносящих крупные сиреневые махровые звезды соцветий над круглой плавающей листвой. Неожиданно за расступившимися пальмовыми стволами, предстало древнее святилище в первозданном виде, пестрея сочными, жизнерадостными красками. Перед пилоном, заслоняя узкий проем входа, на постаменте лежал его страж – человекоподобный сфинкс в полосатом бело-голубом платке.

На его позолоченном лице сверкнули бело-голубым огнем глаза Рональда.

Обернувшись на удалявшийся храм, Виттория увидела, как охристые тела на фресках ожили и пришли в движение, а сфинкс повернул голову и встал. Грациозно спрыгнув с пьедестала, он побежал по берегу наравне с ладьей, то пропадая за тростниковой стеной, то появляясь в прогалинах и на пригорках.

Обогнав ее, он наступил на хвост огромного крокодила, который растревожено тяжеловесно плюхнулся в воду, бревном пересек реку прямо перед носом челна и, скрывшись в тростнике, поднялся из него богом-великаном с крокодильей головой, в бисерном оплечье и желтой плиссированной юбке, с золотым поясом. Его предплечья и запястья охватывали широкие браслеты.

Древнемисурский владыка Эн-Нэйля распрямился, расправил широкие плечи, осмотрелся по сторонам, покачивая высокими плюмажами на венце и, отодвинув полог дикого винограда, вошел в тенистый шатер, где на троне восседала суровая богиня в красной тунике и царской синей тиаре и баюкала маленького крокодильчика.

«Это страна богов!» - обрадовалась своему открытию Виттория, любуясь пейзажами слева по борту, которые почти ничем не отличались от правого берега.

Сфинкс ждал на скальном уступе, издали похожем на изогнутый клык, торчавший посреди поля остролистной влаголюбивой зелени, и когда ладья поравнялась, спрыгнул и снова припустил вперед, распугивая ибисов и цапель, которые взмыли в небо и закружили над поймой. Несколько черноголовых птиц перелетели на левый берег и приземлились, теряя перья и пух, которые остались невесомо парить в прозрачном воздухе.

В преддверии чуда Виттория смотрела во все глаза туда, где птицы исчезли из виду. И вот показалась голова, покрытая платком, потом плечи и мужской торс.

- Бог-Ибис, - прошептала девушка, и тот, будто услышав ее, повернул к ней свою увеличившуюся птичью голову с длинным загнутым клювом.

Ладья несла девушку дальше.

За излучиной, на волшебном берегу страны богов, выросли массивные ворота – одни пилоны, и больше ничего вокруг - облицованные красным гранитом и расписанные сверху донизу золотыми иероглифами. Лежавший перед ним черный шакал, завидев лодку, навострил уши и вскочил. Заметался, припадая на передние лапы, совсем как собака, просящая хозяев, чтобы с ней поиграли. Провожая лодку, он скользнул через портал и вышел с другой стороны по-юношески стройным звероподобным божеством в традиционном наряде, с ритуальным посохом в одной руке и ключом бессмертия в другой.

Впереди, прямо по курсу, появился островок, на котором стоял прекрасный дворец. От воды широкая лестница вела к великолепному портику с раскрашенными царями-атлантами, несущими на своих тиарах фронтон, на котором синий Солнечный Скарабей распростер длинные крылья, оберегавшие людей от злых духов. В густой фиолетовой тени колоннады стоял полуобнаженный мужчина. У него было красивое тело - выпуклая грудь с коричневыми плоским сосками, узкая талия, пупок. Под пряжкой мисурской юбки выпирал бугор…

Вместе с возбуждением Виттория ощутила воодушевление, пребывая в уверенности, что, наконец, увидит его лицо.

Сфинкс грозно зарычал и ощетинился. Он хотел прыгнуть в реку, но намочив лапы, отпрянул назад и принялся бродить у кромки, раздражено подергивая хвостом.

Где-то рядом заухала сова.

«Сова среди бела дня? – Виттория озиралась в поисках ночной птицы. – Никогда не видела ее скульптур, только иероглиф «сова». Вероятно, она в Древнем Мисуре не считалась священной, в отличие от ибиса или сокола».

Тизири зарычала и, нежно погладив плечо сестры, снова позвала:

- У-уху! У-уху…

- Зира, отстань, дай досмотреть, - прошептала Виттория, жмурясь в тщетной попытке догнать ускользнувшее сновидение. – Пожалуйста.

- У-ху-у! – тарга принялась ее тормошить, с твердым намерением вернуть ее в действительность.

- Ладно, встаю уже, - проворчала она, со вздохом мысленно прощаясь с мужчиной своей мечты. – Но если ты разбудила меня, потому что тебе просто скучно, без серьезной причины, я не буду с тобой разговаривать целую неделю. Мне снился очень важный сон. В нем был Он, тот загадочный парень в мисурской юбке. Я могла увидеть его лицо! А ты помешала.

Тизири сочувственно приложила руку к груди и кивнула на окно.

Поводом для побудки послужило мужское собрание в саду, в котором участвовали Рональд, Александр, лейтенант Корди, Заур и три гвардейца, включая Джона Рика. Они стояли под окном родительской спальни, изучая следы взлома - отсутствие двух планок на жалюзи.

Лорд Фростэн - взъерошенный и растерянный, в знакомом сине-голубом домашнем гарнитуре - имел самый непрезентабельный вид из всех. Очаровательно хмурясь и прикусив губу, он почесывал темечко, придавая еще больший беспорядок прическе.

Внимание затаившейся у откоса Виттории оказалось немедленно приковано к загорелому торсу в распахнутом халате. Ей хотелось ласкать его тело не только глазами – провести пальцем по ложбинке, делящей широкую грудь, спуститься по желобку между плитками пресса к пупку…

Была бы она скульптором… Она могла бы остановить мгновение! Сохранила бы эту бесподобную красоту на долгие века. Создала бы ее точную копию в камне. Запечатлела навсегда достойные восхищения, прекрасные формы. Сделала бы молодость не проходящей. Подарила бы этому образу вечную жизнь.

Неожиданно Алекс вскинул голову и посмотрел на окно девичьей спальни, словно почувствовав, что стал жертвой визуального каннибализма, потом скрестил руки на груди, жестоко лишив ее возможности созерцать свое соблазнительное великолепие.

Виттория попятилась. Воспитание претило ей показываться мужчинам в помятом, неприглядном после сна виде, но следовало проявить женское любопытство, чтобы не вызывать подозрений безразличием к инциденту. Надев халат на магрибскую рубашку с отпоротыми рукавами, приспособленную вместо ночной сорочки, она спустилась вниз.

- Доброе утро, миледи, - Джон Рик, впущенный Тизири в гостиную, поставил на стол корзину с провиантом. - Хотя не для всех оно доброе… Лорда Фростэна, пытались ограбить.

- Что у него украли?

- Вор не успел проникнуть в дом, его вспугнули дозорные. Он такого деру дал, что обронил свой штык-нож.

- Какой штык? Военный? – она остановилась.

- Рафталийский окопный кинжал.

- Штык от рафталийского оружия?

- Винтовочный. Для штыковой атаки и рукопашного боя. Серьезное оружие в умелых руках, смею вам доложить, миледи.

- Его можно метать? – Виттория вдруг вспомнила, что слышала звон металла, когда Тизири погналась за вором.

- И мясо резать. Грабитель орудовал им как ломиком, пытаясь открыть ставни. Рафталийцы производят добротную сталь.

- Значит, убегая, злоумышленник бросил свой нож?

- Может, бросил, может, потерял, почем мне знать, - гвардеец пожал плечами. – Нож нашли под окном спальни лорда Фростэна.

- Зира! Он метнул в тебя нож? – перейдя на магрибский, охваченная ужасом, она повернулась к «ночной львице», которая небрежно отмахнулась. – Я же спрашивала тебя вчера, что там звенело. Почему ты ничего не сказала? Ведь он мог тебя убить!

«Нет».

- Мне бы твою уверенность. Это ты подкинула оружие под окно?

- Угу.

- Больше так не делай! Имею в виду, не рискуй понапрасну. Еще не хватало, чтобы с тобой что-нибудь случалось в собственном доме.

Пригладив волосы, Виттория приоткрыла дверь в сад и выглянула наружу одним глазом.

- Приветствую, господа. Что здесь происходит?

Рональд повернулся. Джозеф по-военному вытянулся. Александр покосился, приподняв бровь, и приветствовал:

- Здравствуйте, миледи.

- Оставайтесь в доме, леди Виттория, - приказал лорд Мэрвил.

- Доброе утро. Простите, что разбудили, - принес извинения лейтенант Корди и пояснил причину собрания. - Произошло нечто чрезвычайное и неприятное, то, о чем я Вам говорил вчера вечером. Ваш дом хотели ограбить.

- Ночью? – удивилась она для приличия.

- На закате.

- Вы не слышали ничего странного в саду?

- Вчера вечером, когда мы вышли в сад, в кустах что-то зашуршало. Мы думали, что вспугнули птицу.

- Какую птицу? – заинтересовавшись, Рональд направился к ней, чтобы не переговариваться на расстоянии.

- Сову.

- Сову?

- Да. Сова – это птица. Потом мы услышали, как гвардейцы кого-то преследуют.

- И вы никак не связали эти два события? – усомнился в ее недогадливости Алекс, подошедший следом за опекуном.

- Сову с гвардией? Нет. Но сейчас, после того, как стало известно о покушении на частную собственность, понимаю, что эти два события связаны между собой.

- Что вы делали ночью в саду? – лорд Мэрвил поднялся на ступеньку.

- Не ночью, а вечером. Ходили к колодцу за водой.

- Позвольте войти? – Рональд придержал дверь, которую Виттория собралась закрыть, глядя на нее по-отечески строго и нежно.

- Простите, мы пока не готовы принимать гостей.

- Хорошо, загляну к вам позже.

- У вас остались к нам вопросы? – деловито осведомилась она.

- Полагал, что вам требуется моя попечительская помощь. У вас имеются просьбы, пожелания? – он был обворожительно заботлив.

- Спасибо, нам ничего не нужно.

- Вам нужно заказать платья, - напомнил он.

- К портнихе нас проводит Джон.

- Сопровожу дам в лучшем виде! Не беспокойтесь, милорд, - подал голос гвардеец, сервировавший стол к завтраку.

- Не смеем отвлекать вас от служебных дел. Всего хорошего, господа, - попрощалась девушка через сужавшийся зазор.

Она решила сохранять отношения с ним в официальных рамках и, по возможности, избегать его компании. Рональд нравился ей, но, если она проявит к нему свою симпатию, то он, вероятно, расценит это как доказательство своей теории о девичьем легкомыслии, а поскольку, будучи опекуном, не может позволить себе лишнее - усилит контроль и станет еще более надоедлив со своими нотациями.

- Лорд Мэрвил, приглашаю вас на завтрак, - послышался за окном голос лорда Фростэна. - Пройдемте уже в дом. Угощу Вас кофе и чудесными колбасками.

- Колбасу с утра?

- Вечером можно баранину на углях запечь. Заур замечательный кулинар.

- Мне бы твои заботы, Алекс…

- Полагаешь, что это легко – целые дни напролет маяться от скуки и не знать, чем себя занять?

Виттория, день которой начался наперекосяк, ограничилась умыванием, пожертвовав полноценным утренним туалетом ради горячей каши, решив, что приведет себя в порядок после завтрака – ополоснется после липкой ночи и заплетет косы.

Альбигонский аристократический завтрак обычно состоял из трех смен блюд – закусок, каши, десерта - однако девушки могли не соблюдать очередность, поскольку все сразу стояло перед ними на столе - хлеб, масло, яйца, тонкие ломтики двух сортов европейского сыра, пшеничная каша, вишневое желе и ванильные сконы с курагой.

Джон Рик - без напоминаний, по заведенному порядку - взял чайник и отправился в соседнюю половину особняка, кипятить воду.

- Отвыкла от европейского гардероба, - призналась Виттория, раздумывая о предстоящем визите к Дорис Бакстэр. – Но, к величайшему сожалению, цивилизация требует строгого выполнения правил.

- Угу.

- Мне нравится магрибская одежда. Чувствую себя в ней гораздо комфортнее, чем в платье, в котором невозможно свободно поднять руку, чтобы рукав не треснул. Да еще корсет! Забудешь, как дышать полной грудью. Начинаю с пониманием относиться к эпатажу лорда Недотепы.

Тизири крякнула и покрутила пальцами.

- Что перевернем? Не пойдем делать заказ?

«Завтра».

- Почему?

«Хочу пойти в город».

- Понятно. У тебя же теперь есть театральный клей. Я тоже хочу в Кахир. Без сопровождения, без паранджи, как свободный человек, - Виттория загорелась авантюрной идеей. - На базаре поторгуемся.

«Нет. В другой раз. Вдруг меня не выпустят. Мне надо пообщаться с гвардейцами, - тарга приложила ладонь к плечу, что означало погоны, - узнать, что к чему».

Виттория знала, что до отъезда в Куфрейн Тизири не только гуляла по городу, но так же нередко выполняла какие-то секретные задания генерального консула. Могла беспрепятственно покидать квартал в любое время суток и свободно возвращаться. Она водила дружбу со всем гвардейским гарнизоном. Рядовые были в нее влюблены, офицеры уважали, комендант испытывал к прекрасной воительнице особый пиетет, поскольку впервые имел дело с воином и женщиной в одном лице.

Раньше Витторию мало интересовали шпионские игры. Пару раз она заводила разговор на эту тему, то тарга только отмахивалась и уверяла, что выполняет мелкие и не опасные поручения. Лорд Корстэн не беспокоился за приемную дочь, потому что был уверен, что она не пропадет.

«Ее проще отпустить, чем удержать», - как-то сказал он.

Но теперь после возвращения из Тиграда, все изменилось…

- Верно. Лучше, если ты сначала разведаешь обстановку. Узнаешь, отдал ли дядя Нэт какие-нибудь особые распоряжения на наш счет.

- Угу.

- Слушай, Зира, а ты можешь попросить Заура, чтобы он тебя вывел с территории миссии?

«С ним пока все сложно и непонятно, мы мало знакомы. Сегодня сама попробую выйти в город».

- Оставим Заура, как запасной вариант, на крайний случай. Он назначил тебе свидание?

«Нет».

- Но ты же будешь с ним еще встречаться?

- Угу.

- Ты его очаруй, чтобы он нам помог, если понадобится. Какие-нибудь авансы сделай.

«Не беспокойся, что-нибудь придумаю. Все будет хорошо. В горы надо мне, а не тебе».

- Постарайся вернуться до ужина. Будем надеяться, что нашим опекунам не донесут о твоей прогулке.

«Три», - она показала три пальца, обещая вернуться после полуденной молитвы, время которой начиналось после прохождения солнцем зенита и заканчивалось, когда тени становились равны высоте отбрасывающих их предметов.

- Зира, только ты днем вернись, а не вечером. А то я тебя знаю, гулёна.

- Угу.

Тизири не стала дожидаться чая. Проснувшаяся рано - она была собрана для выхода из дома, поэтому, быстро позавтракав, поцеловала сестру в макушку и отправилась на разведку.