Веретено Миров. Земная любовь

Наташа, спасибо большое за главу!!!
Жду продолжения, с нетерпением!!!
_________________

Наташа, спасибо большое за главу!!!
___________________________________

Наточка, спасибо за главу Я с опозданием, совсем заработалась((
Как я рада что с Таи все в порядке, буду надеяться что и дальше она будет жива-здорова)
Какая жуткая планета, безумно жалко маленького ребенка
С нетерпением жду новых глав
___________________________________

Я, уже и забыла, что Таи жива осталась. Смелая девушка - одна, пешком, в никуда.

Вау! И кузнец тут не последнюю роль сыграет?

Ну да, несмотря на весь аморальный ужас ситуации, логика присутствует.

Да, интересный мир. Непонятно, как могут матери равнодушно относиться к своим детям. Как можно подавить первобытный инстинкт? Это, наверное все генная модификация, под воздействием паров, окружающих ядовитых растений. Идет реконструкция ДНК, из поколения в поколение, а результат - отсутствие материнского инстинкта.

Мужчина! Уважаю! Красивый, чувственный момент получился.

Наташа, большое спасибо!!!!

Девоньки, отпишусь и здесь. Пока ничего не пишу и не знаю, когда буду, хотя официально не хочу приостанавливать произведение. Просто все наши вещи в машине, мы уже покидали город, муж сегодня настаивает на том, чтобы вывезти меня и ребенка снова. Ночью почти не сплю, потому что боюсь проспать выстрелы и начало военных действий. Так что надеюсь на скорую встречу, и что все у нас будет хорошо.
_________________

Отписываюсь. Живем на чемоданах, которые катаются в машине. Каждое утро просыпаюсь и прислушиваюсь - что это грохнуло, не стреляют ли у нас. Скорее всего, будем менять место жительства. Потому что так жить невозможно, в жутком ожидании, в напряжении и неизвестности. Так что впереди много перемен намечается, надеюсь, позитивных, хотя в родном городе остаются родители, близкие... Тяжело...
_________________

Итак, несправедливо забытая мною тема сегодня получит продолжение. Когда-то я спрашивала, хотят ли мои читатели чего-то горячего в ней. Так вот, для тех неравнодушных, кто ответил утвердительно, выложу что-то горяченькое. Писала со скрипом, не знаю почему, но меня утешает тот факт, что это - черновик. И если не понравится, будет смотреться лишним, не впишется в концепцию отношений героев - в чистовике в блоге я всегда смогу это исправить. И еще проанонсирую появление новых персонажей, но отнюдь не второстепенных. Так что спасибо всем, кто терпел и не потерял интерес. Редактирую этот крышеснос и выложу на ваш суд.
_________________

Ната, буду ждать!
___________________________________

Приятная новость! Ждем
___________________________________

 » Глава 21

Глава 21
Леа погрузилась в горячую воду, закрыв глаза. Сегодня она купалась в большом открытом бассейне, вода которого была чуть розоватой и пахла экзотическими цветами. Помимо нее здесь были еще девушки, обнаженные, свободно расхаживающие по каменным плитам или плавающие в ароматной воде, подобрав волосы. Никто не стеснялся своей наготы. Побывавшим в лапах Мора смущение было неведомо.
На спинах и бедрах некоторых пленниц Леа видела кровоподтеки и синяки, пару раз замечала ссадины на шеях. Пристрастия у жёсткого тирана не менялись. Его наложницы не смеялись, не разговаривали между собой, в них не было огонька жизни. Женщины без надежды, тела без душ.
Леа думала о том, как долго ей удастся не попадаться Мору на глаза. Да, наложниц у него множество, возможно, она ему и не вспомнится, даже если снова попадется на глаза. И он примет ее за одну из многих, кого Терей направляет в его покои, соблюдая строгую очередность. Однако она боялась, что помимо ее неожиданного защитника здесь еще множество прихвостней занимаются осеменительной программой повелителя.
В ее комнатушке тоже опасно оставаться надолго, не делая коротких вылазок. Страх сводит девушек с ума, вытягивает на поверхность самое гнусное, что есть в человеческой природе. И если ей она решит отсидеться там, то изнасилованные, униженные рабыни могут возмутиться, что их участь не коснулась еще одной пленницы. Они запросто донесут на нее. И тогда такие же отметины на теле появятся и у нее.
Леа отвернулась. Она не хотела смотреть на свое будущее, а потому принялась отвлеченно разглядывать небольшой сад неподалеку. Только низкие деревья и кустарники, ни тебе высоких сосен, стремящихся верхушками прямо к небу, ни шелеста густой листвы, ни треска сухих веток.
Дворец, как и его хозяин, подавлял все вокруг. Даже растения здесь боялись тянуться к солнцу, привлекая к себе внимание высоким ростом. А прозрачные полы постоянно напоминали о том, что ждет любого за неповиновение. Красная река текла быстро и бесшумно, становясь видной на определенных участках дворца. В этом саду также был колодец, подобный которому однажды уже видела Леа в свою первую встречу с Мором. В зияющем отверстии плескались смертоносные воды. Иногда слуги зачем-то зачерпывали кровавую жидкость и уносили ведрами вглубь дворца. Леа содрогалась от омерзения.
Жаль, что здесь не поют птицы. Закрыв глаза, она вспоминала, как заливисто перекликались друг с другом маленькие пернатые озорники ее края, как щебетали у открытого окна весной, как затихали в летний зной.
И ей вдруг показалось, что она слышит тонкую трель, звонкую и веселую, как во времена своего детства, когда подыгрывала суетливым пташкам на своей деревянной свирели, а они отвечали ей.
Невероятно красивое создание, уже не девочка, но еще и не девушка, выбежала откуда-то из глубины здания. Она тянула руки к странному летящему предмету, бабочке или стрекозе, сделанной из бумаги, приводимой в движение явным волшебством.
Смех, такой забытый и нежданный в этом месте, отражался от стен и разносился по длинным коридорам и бесчисленным пролетам.
Леа залюбовалась этой шалуньей. Такая румяная, довольная, невинная. Вряд ли она - одна из наложниц. Слишком смело себя ведет, не испытывает страха или смущения. Кто она?
Летающая забава затрепетала, заискрилась, разбросав вокруг блестящую пыльцу, и стала пикировать вниз.
Девочка с веселым криком попыталась поймать игрушку, но та четко летела в колодец. Юная незнакомка подбежала к его краю, перегнулась, потянувшись за бабочкой, но та пролетела мимо ее рук. И тогда неразумный ребенок оттолкнулся ногами от земли, надеясь удержать равновесие, опираясь на бортик животом, и молча плюхнулся вниз.
Леа выскочила из бассейна, грудь сжало, она не смогла закричать о помощи, лишь прохрипела что-то невразумительное. Она понимала, что подводное течение может утянуть глупышку под плиты. И тогда ее вряд ли когда-нибудь найдут.
Леа подбежала к колодцу и увидела тонкую белую руку, цепляющуюся за выступ, почти скрывавшийся в темном потоке. Сама девочка уже была под кровавой водой. Колодец оказался неглубоким, стенки его были не больше метра в высоту и столько же в диаметре. А внизу с огромной скоростью бежала Красная река, готовая увлечь новую жертву в свои глубины.
Леа перегнулась так сильно, как только могла, упираясь коленями в стенку колодца, и ухватила холодную детскую руку. Пальчики судорожно сжались вокруг ее запястья. Она потянула на себя, ощущая, как сдирает колени, как растягиваются ее сухожилия, а камни царапают голый живот, но не отпустила.
Голова девочки появилась над поверхностью, она судорожно глотала ртом воздух, пытаясь отплеваться, но ее накрывало очередной волной, и в рот снова затекала кровавая жидкость.
Леа зарычала, делая невероятное усилие, чтобы удержать нелегкие вес. Ждать помощи не было времени – тонкие пальцы выскальзывали из ее руки. Рывком она потянула на себя сопротивляющееся тело и с шумом упала на холодные плиты голым задом. На нее сверху навалилась неразумная шалунья, хрипящая и кашляющая.
Только теперь стражи и слуги заметили, что произошло. Девочку подняли, Леа же осталась лежать на земле, мокрая, обнаженная, вся в кровавых потеках.
На шум из палат выбежала женщина и бросилась к девочке. Леа с трудом села, подтянула к груди колени, хоть как-то скрывая свою наготу. Подняться и одеться сейчас она была не в силах. Ее трясло от напряжения и адреналина.
- Рами, доченька, что с тобой? – женщина упала на колени возле Леа и притянула к себе своего ребенка. Девушку обдало запахом духов, темных и изысканных, сотканных из тысячи оттенков, настолько разных, но слившихся воедино в абсолютной гармонии.
- Мама, я упала, - голос девочки слегка дрожал.
- Глупышка, играешь, как маленький ребенок, а сама уже взрослая девушка, - женщина говорила это без упрека, она еще не отошла от испуга за жизнь дочери.
- Меня спасла эта наложница, - девочка указала в сторону Леа.
Ребенок уже знает, кто она? Кто все эти голые девушки вокруг?
Женщина посмотрела на Леа. В ее огромных, шоколадного цвета глазах светились признательность и любопытство.
- Как вас зовут?
- Леа.
- Пройдемте в мои покои. Она идет со мной, - громко объявила она страже.
Женщина властно прикрикнула на слуг, они подхватили девочку и понесли вслед за своей госпожой.
Леа пошла за ними, кутаясь в широкую простынь, которую ей на бегу подала служанка с обезображенным лицом.
Под хрустальными сводами появилась широкая двойная дверь, за ней огромный светлый холл, потом еще одна дверь, еще больше и абсолютно матовая, молочного цвета.
Леа восхищенно ахнула. В покоях матери девочки царила роскошь. Стены цвета кости, с многочисленными узорами и вырезанными искусным мастером картинами. Темно-красные, цвета крови ночью, шторы закрывали все окна, такими же были покрывала на кроватях, обивка диванчиков и небольших пуфов, расставленных повсюду. Леа подумала, как же ей противна любовь местных жителей к этому отвратительному цвету, символизирующему смерть. Она с тревогой поглядывала на кровавые следы своих босых ног на светлом полу. Но, казалось, их никто не заметил. А через мгновение служанки вытерли все, включая и ее грязные ноги.
В покоях было много зеркал. Огромные, от потолка до пола, они висели на стенах, создавая иллюзию тоннелей, провалов в пространстве. Какие-то были занавешены тканью, переливающейся и струившейся на пол, будто сама Красная река. Другие отражали великолепие покоев, увеличивая их визуально в несколько раз.
На небольших столиках лежали сладости, стояли графины с водой и винами, шкатулки с драгоценными украшениями и маленькие флаконы всевозможных цветов.
Движением головы хозяйка апартаментов отослала всех слуг вон. Они исчезли, как призраки, шелестя одеждами. Девочка на диване поднялась и пошла в угол комнаты, где за ширмой сняла перепачканное платье.
К огромному удивлению Леа, маленькая шалунья сделала несколько шагов и нырнула в пол. Оказалось, что прямо на уровне полов здесь же находится и бассейн с молочно-белой водой. Рассмотреть его Леа удалось только тогда, когда девочка нарушила недвижимую гладь, погрузившись туда с головой. Леа только поразилась, как малышка может спокойно нырять, когда только что чуть не утонула.
- Я Шакту, - заговорила женщина. – Это моя дочь Рами.
- Вы – одна из наложниц Мора?
- Можно и так сказать, - женщина как-то недобро усмехнулась.
- Так вот, значит, куда попадают наложницы, когда рожают Мору детей.
- Не всегда, - засмеялась Шакту. – Такая честь выпадает лишь немногим. А ты, я смотрю, не очень жалуешь своего повелителя.
- Он меня пленил, купил, как скотину, и обращается со мной не лучше. Мне не за что его любить.
- Да, не за что, но не из-за любви ты должна относиться к нему уважительно, а из-за страха.
- Я не люблю это чувство.
- Оно вложено в души, чтобы оставлять нас живыми. Страх напоминает, что следует бежать, когда на тебя несется большой зверь, и следует молчать, когда находишься под властью человека, который легко может убить.
- Видимо, у меня больше гордости, чем страха.
- Тоже полезное чувство. Но не здесь.
Шакту взяла кусок воздушной пушистой ткани с низкой тахты и поднесла его Рами, вылезшей из бассейна. Девочка энергично ею растерлась, накинула легкое прямое платье белого цвета и подпоясалась серебристым пояском.
Леа подумала, что ей, гостье и спасительнице собственной дочери, по правилам хорошего тона можно было бы тоже предложить платье вместо простыни. Но Шакту не предложила даже присесть. В этой женщине чувствовалась властность, непокорность, нечто скрытое от глаз, тайное, что давало ей силу. Она тоже не знала страха, зато гордыни у нее было побольше, чем у Леа.
- Рами – дочь Мора. Его первый ребенок, рожденный в рамках закона. От официальной наложницы.
- Так вы его жена?
- Ты что, совсем недавно здесь? Все знают, что женой повелителю станет только та, кто родит ему сына.
- Тогда кто вы? Что значит «официальная наложница»?
- Это титул, который заслуживает женщина, которую он взял девственной, родившая Мору больше одного ребенка. Ну, и оставшаяся в живых, конечно, - Шакту забросила в рот сочную ягоду.
- И много таких здесь?
- Нет.
- А как вы попали к Мору? Вас тоже продали?
- Нет. Когда-то давно он увидел меня на празднике нашего народа, посвященного плодородию. Я была жрицей, меня, согласно нашим традициям, раздели догола, обвили мое тело цветущими лианами, на голову водрузили венец из колосьев – символ богатства наших земель - и купали на закате солнца в священном озере Джалтырь. Мор был молод, он влюбился в меня и захотел забрать с собой. Но старейшины не позволили ему этого. У меня был предначертанный судьбой жених, наше потомство стало бы продолжать традиции рода, возглавило бы наш народ в будущем. Мы оба были из знатных и влиятельных семей. Но Мор плевать хотел на запреты, моего жениха и старейшин. Он уже тогда был горячим и решительным. Я пожалела его, сказала, что не перенесу, если его убьют во время попытки меня похитить. И пообещала, что приду к нему сама, как только поравняются луны. Он поверил и стал ждать.
- И ушли?
- Да. Я ушла. Я любила его и готова была идти за ним хоть через тысячи миров.
- Я бы никогда не бросила свою семью, - Леа покачала головой, не понимая, как этот жестокий тиран смог соблазнить юную девушку, которую все почитали и любили.
- Тогда мне казалось, что он – моя судьба. Мы были счастливы, хотя и не во всем. Кроме меня не было других женщин в его сердце и в его постели. Но все изменилось, когда я ждала нашего первого ребенка. Он встретил Провидицу. Она предсказала ему, что только сын сделает эту страну поистине великой, превзойдет его в умении править и прославит Край Песка и Крови среди сотен других измерений. Мор стал словно одержим этим предсказанием. Когда у нас родилась дочь, он так расстроился, что не приходил ко мне, пока полная луна не сменила месяц. Он успокоился, даже взял Рами на руки и вынес на самую высокую башню дворца, чтобы все люди могли увидеть его первого ребенка, но мысль о сыне не покидала его. Я забеременела, когда еще не отлучила Рами от груди. У меня родилось пятеро детей. Двое из них умерли в младенчестве, самые младшие. И все – девочки. Тогда-то, после смерти нашей последней малышки, он и решил, что должен во что бы то ни стало исполнить пророчество, должен зачать сына. А меня посчитал непригодной, ведь у меня рождались одни девочки. Появились толпы наложниц, а он, словно семенной бык, оплодотворял их, поставив это своей главной целью.
- Как давно это продолжается?
- О, не смотри на возраст Рами, - улыбнулась Шакту. – В нашем мире время тянется медленно. Звезды сделали сорок полных циклов по небосводу. Во многих землях этого бы хватило для достижения расцвета жизни, а у нас это всего лишь ее начало.
- Так долго? Неужели за все это время ни разу не было ребенка мужского пола?
- Нет, даже среди мертворожденных. И это так гнетет Мора, что он боится, не проклят ли он. Мор одержим, и эта одержимость изменила его, взрастила в нем жестокость. Он забыл о ценности человеческой жизни, он забыл о милосердии и любви, зато вспомнил о самых древних и темных традициях своего Края – поклонении Красной реке, почитании крови.
- Зачем вы все это мне рассказываете?
- А почему бы и нет? Я устала от молчаливых, вечно трясущихся слуг, от раболепствующих подхалимов, запуганных наложниц Мора, мечтающих только о двух вещах – или рождении сына, или смерти.
- А что заставляет вас думать, что я не такая?
Шакту улыбнулась. Ее зубы влажно блеснули на смуглом лице, придавая ему пленительную притягательность. Леа залюбовалась этой молодой женщиной. Такая необычная красота, мягкая, но в то же время абсолютная, без единого изъяна. Она никогда такой не была, и вряд ли станет. Не удивительно, что ей удалось пленить Мора. Пусть и на короткое время.
- Почему он пощадил вас и дочерей? Я ведь слышала, что младенцев часто бросают в реку.
- Да, он иногда проделывает это, - Шакту презрительно скривилась, - в порыве гнева или если видит какой-то недостаток. Но, обычно, детей он не трогает. А почему он пощадил меня, я до сих пор не знаю. Роскошь, личные покои и слуги, жизнь в этой хорошо обустроенной клетке и его полное равнодушие. Он не захотел отпустить меня домой, не убил, хотя был сильно разочарован, не признал женой, потому что хочет отдать этот титул только матери его сына, чтобы законно утвердить права наследника. Я вижу его только случайно, мимоходом, и знаю, что ему нет до меня никакого дела. И в тесноте этих прозрачных стен, дающих лишь иллюзию свободы, показывающих неограниченные просторы, но не пропускающие к ним, я задыхаюсь.
- У вас здесь не прозрачные стены. Не так, как везде.
- Моя привилегия. В золотой клетке тоже можно жить по своим собственным правилам.
- Я здесь не так давно, а все-равно как в аду. Хочу выбраться, убежать.
Шакту хрипло рассеялась.
- Дашь мне знать, как, если найдешь способ.
- Неужели никому не удавалось?
- Даже тем, кто смог переступить тень дворца, не удавалось пересечь пустыню. Их белые кости вбивают в песок на границах города, как предупреждение другим.
- Наверное, мне нужно идти.
- Тебя должны вести к нему, не так ли? – уголки губ Шакти опустились то ли в презрительной, то ли печальной усмешке.
- Нет. Меня пока минует эта участь. Наверное, у Мора слишком много новых рабынь. И повторно до меня еще не дошел черед.
Леа не хотела, чтобы о ее заступнике кто-то знал.
- Приходи ко мне, когда сможешь. Хотя вряд ли ты имеешь право передвигаться свободно. Я пошлю за тобой сама. Ты не боишься его. Встретить такого человека здесь все-равно, что найти белые воды в Красной реке.
- Я не знаю, удастся ли мне. Я под замком большую часть времени.
- Не смогла забеременеть?
- И не хочу никогда. Тоже мне счастье!
Шакту еще раз рассмеялась. Несмотря на свое заточение, эта женщина не испытывала тех чувств, которые заставляют забыть о радости, которые истребляют саму физическую возможность исторгнуть из груди мягкие, мелодичные звуки. Тряхнув темными волосами, она провела по ним тонкой ухоженной рукой, увешенной золотыми, красными и прозрачными браслетами.
- Я пришлю за тобой этой ночью. А теперь иди.
Она хлопнула в ладоши дважды, двери в ее покои тотчас распахнулись и стража встала за спиной Леа. Уходя, девушка обернулась и краем глаза увидела что-то в зеркале, какое-то странное движение. Хотя в нем никто не мог отражаться. Леа моргнула, решив, что ей все привиделось.
На обратном пути к своей келье она думала о том, что когда-то Мор был обычным человеком. Ну, не совсем уж обычным, но он любил по-настоящему, был настолько очаровательным, что девушка без принуждения, по собственной воле пошла за ним. Сейчас же у всех, кто разделил с ним ложе, волю отнимали, топтали и истребляли.
Разве может такой человек, как Мор, после всех издевательств и убийств стать прежним? Никогда!


Кира просидела у небольшого ручья почти весь день. Она не могла смотреть на дикие обычаи племени, давшего им приют, она не желала ощущать на себе плотоядный взгляд Трога и прожигающий и насмешливый – Зары. Но больше всего она не хотела видеть Аргуса. Его ленивая походка, скрывающая силу, подергивание широких плеч, а главное – наглые синие глаза, неустанно следившие за ней, словно говорившие, что он знает о ее слабости, сводили ее с ума. Она была как на иголках после того, как чуть было не отдалась ему в этих джунглях, расклеившись от неумелого комплимента, как девочка-подросток. А он, такой уверенный и самодовольный, раздражал ее, служил укором ее совести.
Кира не переоценивала свои возможности. Обычная девушка, хорошенькая, но есть и получше, умная, но не блещущая талантами. Сначала он ее презирал, относился, как к грузу, который ему нужно доставить. Потом изводил, пытаясь доказать, что его интерес к ней находится на уровне ее юбочки и его джинсов. Она знала, что Аргус – любитель покувыркаться с женщинами, она еще не забыла того случая на постоялом дворе, когда ее похитил Дастиан.
Все в его внешности говорило о том, что вниманием противоположного пола он не обижен не будет. И ему было все-равно, с кем это делать. Так ведь?
Кира потерла лоб. Уже вечерело, из джунглей доносились все более пронзительные крики. Кире становилось жутковато. К тому же, она проголодалась и живот ее громко урчал, недовольный таким долгим перерывом между приемами пищи. Она встала, чтобы поспешить к деревне, и в тот же момент замерла, кривясь от отвращения к себе. Какая слабая, беспомощная, наивная дурочка. В одиночку – нуль без палочки. Всегда вынуждена искать защиту, и обеспечивал ее мужчина, который прекрасно знал об этом, а потому и не беспокоился, что она сбежит.
Вот и сейчас он даже не смотрел в сторону этого дикого леса, где она пряталась последние часы. Беседовал с самой большой стервой, небрежно облокотившись на столб. Зара не сводила с него взгляда горящих черных глаз. Она бы съела его, прояви он хотя бы каплю интереса. Но он, по-видимому, не проявлял. На его лице не играла улыбка, он интересовался совсем не теми вещами, на которые надеялась жрица. Она вдруг протянула руку и положила ему на широкую грудь, там, где рубашка открывала смуглую кожу на ключицах, подошла ближе, позволим ему ощутить ее шикарное тело.
И тут ее страж поднял голову и посмотрел Кире в глаза прямо и пристально, словно всегда знал, где она находилась, куда передвигалась, словно слышал ее через огромное расстояние.
Она видела, как Аргус что-то тихо отвечает Заре, но не спускает взгляда с нее, Киры. Он провоцировал ее, ждал, что она станет ревновать? Договаривался о свидании в более удобное время? Или наказывал за то, что она испугалась, узнав, что за ними кто-то наблюдает, и сбежала, оставив его в полной боевой готовности.
Кира развернулась и стремительно зашагала к маленькому ручью на опушке леса, откуда были видны своеобразные ворота с горящими камнями, но скрывались из вида крыши землянок и их обитатели. С голодом она может совладать еще какое-то время, а вот со стыдом, окрасившим ее щеки, нет.
Она кусала губы, пытаясь понять, почему именно сейчас ее одиночество стало толкать ее на глупые необдуманные поступки.
Раньше она понимала, что наполнить смыслом свою жизнь, связавшись со случайным парнем, невозможно. После одной ночи или нескольких, если повезет, наступало глубокое разочарование. Никого не интересовала ее страсть к книгам, ее проблемы с родителями, ее внутренний мир. По сути, она никому не была дорога. Никогда.
Но она научилась с этим жить. Ее больше не трогали неудачные свидание, она не плакала по ночам в своей одинокой постели. Мерлин стал ее другом, единственным живым существом, которому она могла поведать все свои сокровенные тайны и не боялась, что ее предадут или высмеют. Черт побери, Мерлин был бы идеальным мужчиной, если бы не был котом.
Теперь же гадкое чувство уязвимости опять жгло душу. Если Аргус сейчас уйдет с этой рыжеволосой бестией, в ее груди появится дыра размером с кулак. И Кира презирала себя за ненужную, глупую слабость в отношении эгоистичного мужчины.
Она не понимала, зачем Мидора сказала ей оставаться с Аргусом до самого Зеркального источника? Почему бы не встретить ее на полпути, обучить всему, что ей нужно знать, защитить? Возможно, у нее появится новая семья, которая не испугается, а, наоборот, будет приветствовать и развивать ее способности? И эти люди, окажись они такими добрыми и отзывчивыми, как надеялась девушка, смогли бы заполнить эмоциональный провал в ее душе, утолить желание близости с кем-то, кому она небезразлична.
Ветер, поднявшийся всего несколько минут назад, стал заметно горячее. Кира подняла голову и посмотрела на небо.
Солнце садилось, окрасив небосвод всеми оттенками красного. Золотисто-лиловые облака нависали так низко, что, казалось, цеплялись за верхушки деревьев. Они клубились, подгоняемые порывами ветра, и потрескивали, высекая снопы золотистых искр. Это напомнило девушке о грозе на Земле, о громе и молнии, о запахе озона и дождя, собиравшемся в воздухе.
В животе вновь заурчало тогда, когда ее нос уловил запах еды со стороны деревни. Кира сглотнула слюну, наполнившую рот в одно мгновение, и решила, что никто и ничто не стоит ее голодной смерти. Наплевав на дикарей, которых она собиралась покинуть, потому что чувствовала себя почти здоровой, и мужчину, который по непонятной причине не выходил у нее из головы, она зашагала в сторону землянок, стараясь повыше вздернуть свой носик.
Факелы мягко светились у входа в каждое жилище, что придавало неказистым постройкам особо торжественный вид. В самом центре деревни, прямо на земле, начиналось настоящее пиршество. На подстилку из широких листьев, заменявших скатерть, принесли огромное количество различных яств. Помимо фруктов, орехов и запеченных корнеплодов, Кира увидела также миски с жареным мясом, что было удивительным. Дикари говорили, что животные покидают эти земли перед жутким природным катаклизмом. Но именно этот волшебный запах привлек ее внимание и заставил забыть обо всем на свете. Кира не была вегетарианкой и любила жареные куриные ножки почти так же, как и горячий шоколадный торт с мороженным.
Девушка без стеснения подошла к пирующим и села прямо на землю между двумя парами, жадно чавкающими и вытиравшими руки о свои бедра.
Шаман кивнул ей и сделал знак, чтобы она угощалась. Кира поспешила отломить часть от аппетитной тушки птицы. Мясо сметали с блюд первым.
Зара находилась на другом краю стола, напротив шамана, а рядом с ней вальяжно расселся Аргус. Он ел мясо с ножа, и блики огня, отражавшиеся от стали, играли в его полуприкрытых глазах. Зара жадно следила за ним и не стеснялась наполнять его кубок.
Трог поднял руку, вынуждая всех прекратить разговоры и перестать запихиваться едой. Он обратился к присутствующим с торжественной, пафосной речью.
- Перед Великим гневом земли мы чествуем наш плодородный край! Мы возносим ему хвалу, зажигая священные огни, вкушая его щедрые дары, продолжаем наш род в надежде, что жизнь, подобно кольцам Желтой планеты, не прервет свой ход. Что после засухи и гнева прольются дожди, наполнят наши реки, приведут сюда животных, заставят леса зеленеть и плодоносить. Пока вы пьете - вы живы! Пока вы едите – вы живы! Пока делаете новое потомство – вы живы! Так воздайте же хвалу нашей земле, не прервите вечного хода времени. Я призываю вас сегодня почитать жизнь. Ойе!
- Ойе! – заголосили опьяневшие от сытной еды и хмельного питья люди.
Кира молча пригубила напиток, который щедро наливали во все кубки. Кисло-сладкое варево отдаленно напоминало вино, но было таким крепким, что у нее перехватило дух.
Работая в баре, Кира научилась ценить трезвый образ жизни. Она изо дня в день наблюдала, как из-за алкоголя тупели и дурнели другие. Помнила болезненную желтизну и одутловатость лиц, влажную кожу и остекленевшие глаза. Она решила, что даже самый дорогой напиток не стоит таких жертв, не говоря уже о том, что самые нелепые и страшные поступки совершались после нескольких добрых стопок.
Отставив свой бокал, она съела еще пару кусков запеченных овощей и напоследок с удовольствием проглотила какой-то сочный фрукт.
Аргус продолжал сидеть рядом с Зарой, хотя не было впечатления, что они вместе, и бросал рассеянные взгляды по сторонам. Казалось, он совсем не замечает Киру, а назойливость соседки его вовсе не раздражает, хотя Кира и не могла понять такой перемены. Ведь Аргус с самого начала был груб с колдуньей.
Злость и ревность душили девушку. В какой-то момент ей показалось, что она дорога Аргусу, что он хочет чего-то большего, чем обычного удовлетворения инстинктов. И она жестоко разочаровывалась в этом. Еще раз.
Кира встала из-за стола и решила уйти в хижину, заботливо сооруженную наспех для гостей. Участники застолья почти полностью захмелели. Тяжелые головы раскачивались медленно и неуверенно, зато блудливые мысли все больше занимали пьяные умы. Кире стало неуютно, когда парочка слева завалилась прямо здесь, чтобы исполнить то, о чем в своей речи говорил Трог. Их хрюканье не делало им чести и не украшало акт соединения, который начался тут же, на глазах у всех, подстегивая остальных к действию. Участвовать в этой оргии, как и наблюдать за нею, Кира не собиралась. Но по пути ее догнал Трог. Его хитро прищуренные глаза блестели.
- Уже уходишь?
- Мне кажется, я почтила вашу землю согласно вашим традициям настолько, насколько мне позволяют мои моральные принципы.
- Не до конца, - Трог улыбнулся. Киру передернуло. Неужели здесь всем положено вступать в интимные отношения? За отказ предусмотрена кара?- Ты не пригубила кубок ни разу.
- Я попробовала тот напиток, что вы пьете. Мне не понравилось.
- Это непочтение к той земле, которая вас приютила.
- Не люблю, когда в голове туман. Предпочитаю всегда владеть собой.
- От одного кубка ты не опьянеешь. Или же ты ушла с пира не поэтому? – правая бровь вождя насмешливо взметнулась вверх.
- Я наелась, теперь хочу отдохнуть, потому что завтра уже планирую отправиться в путь.
- Завтра? – лицо Трога переменилось, он весь напрягся.
- Да, я вполне хорошо себя чувствую, благодаря вашему гостеприимству. Но злоупотреблять им я больше не намерена. Тем более, если задержаться здесь дольше, можно попасть в эту вашу пору ураганов. А это затруднит продвижение к порталу.
- Вы знаете, где соприкасаются миры?
- Нет, я не знаю, но думаю, мой спутник без труда выведет нас к нужному проходу.
- Давай я начерчу тебе карту. Пойдем поближе к огню.
Трог указал вытянутой рукой на свое жилище, вокруг которого ярко горели факелы и в чашах тлели священные угли.
Он на мгновение исчез в своей землянке, а потом вернулся с небольшим кожаным мешком и длинной палицей.
- Пока я буду чертить карту, попробуй вот это. Мы собираем ягоды, потом выжимаем их и добавляем целебные травы. Это тоже дар земли. Напиток сладкий, но не дурманит голову, зато завтра утром ты проснешься другой женщиной.
- В каком смысле?
- Хвори пройдут, ровно как и печали.
Кира с сомнением посмотрела на кожану флягу. В конце концов, Трог сказал, что это не вино и не крепкая настойка. Она оглянулась назад. Аргус, полностью поглощенный своей собеседницей и горячительными напитками, улыбался Заре, которая нашептывала ему что-то на ушко. Его чувственные губы растянулись, пляшущие тени сделали выражение лица хищным. Или его распалило то, что происходило вокруг?
Кира посмотрела на Трога, взяла мешочек и развязала шнурки у горлышка, закрытого деревянной пробкой.
Напиток действительно был сладким, пряным, очень ароматным, как мускатные сорта винограда, как манго и вызревшая на жарком солнце клубника.
От наслаждения Кира закрыла глаза. Шаман присел на корточки и стал чертить карту палицей.
- Вот здесь мы находимся сейчас. Вы пришли отсюда, - шаман начертил место портала севернее деревни. – Вот течет наша самая крупная река. Вы дошли до нее, когда мы обнаружили вас.
Кира внимательно следила за тем, как Трог рисовал, и машинально попивала сладкий нектар. Ей начало казаться, что силы возвращаются к ней быстро и стремительно, энергия пронизывает каждую мышцу. «Чудо-напиток!» - подумала она, делая большой глоток.
- Вам нужно будет пойти вот сюда. Здесь часто появляются пришельцы, но не такие, как вы. Они другие. Мы не ссоримся с ними и они нас не трогают.
- Это единственный портал кроме того, через который пришли мы? – Кира начала чувствовать томление. Словно что-то должно произойти, и она с нетерпением этого ждет. Возможно, это предвкушение нового путешествия? Ей нравилось узнавать иные миры, нравилось расширять свой собственный горизонт.
- Нет, но мы редко уходим настолько далеко. Есть еще странные места вот здесь и здесь, - Трог отметил две точки, находившиеся восточнее и севернее. – Но в тех долинах для нас слишком жарко, - он теперь внимательно смотрел на Киру, которой действительно становилось душновато, словно в сауне.
- Поэтому вы туда не ходите?
- Не только. У нас есть все, что нужно, здесь, - Трог вдруг дотронулся до ее руки.
Их глаза находились почти на одном уровне, он ощупывал ее взглядом, мысленно пробовал на вкус, но почему-то Кире это не казалось мерзким. Она была в замешательстве. Странная реакция, скорее ее отсутствие. Что ей следует делать? Уйти? Остаться?
Ее голова непроизвольно откинулась назад и она подумала, что шаман походит на индейского вождя. Кожа такая же смуглая, с красноватым отливом, раскосые глаза гипнотизируют. Его рука двинулась от ее плеча вниз, к запястью, и желание, липкое, тягучее, обжигающее, как кипящая смола, разлилось по телу. Ей не было страшно или противно. Она застыла и будто со стороны наблюдала за происходящим. Вся энергия, которая влилась в ее тело с глотками сладкого напитка, обрела выраженный сексуальный характер. Кира хотела мужчину.
Девушка поняла, почему это племя чествует плодородие своих земель. Мерцающее, пульсирующее свечение священной лавы, превратившейся в горящие камни, находило отклик у Киры внутри, двигаясь толчками вместе с ее кровью, стремительно подгоняемой сердцем. Ей казалось, что жизнь и некое древнее знание вливаются в нее, делая тело одновременно тяжелым и легким. Голова не кружилась, была ясной, но пустой. Эта дикая, буйная планета требовала от нее действий. Ей хотелось двигаться, хотелось извиваться, сдирая с себя одежду. Кожу начало покалывать, дыхание участилось. Она приоткрыла губы, чувствуя, как ветер касается их и ласкает. Трог впился в ее лицо взглядом, его мускулы напряглись, четче выделяясь под гладкой безволосой кожей. Он оглянулся на свою хижину и потянулся за девушкой.
Трог больше не мог ждать. Зелье подействовало. И пока Кира будет его пить – а в этом состоянии она сделает все, что угодно – он будет властвовать и над ее телом, и над волей.
- Пойдем со мной, женщина, - зашептал он, переплетая свои пальцы с ее, - ты узнаешь, как хорошо тебе может быть с мужчиной. Ты узнаешь, почему вода течет в реке, лава бьет из-под земли, луны и звезды перемещаются по небу. Ты поймешь, что движение твоего и моего тела – это главное проявление жизни, ее волшебный дар и жгучая необходимость. Ты будешь двигаться вместе со мной, пока не откроешь все свои секреты, пока не отдашь мне знание, которым ты обладаешь. И тем самым, ты сделаешь меня сильнее. Ты хочешь этого? Ты хочешь?
Но прежде чем Кира ответила, какая-то неразличимая сила опрокинула Трога на землю. Он вскрикнул, пытаясь увидеть противника. Но ему нанесли удар такой силы, что Трог взвыл от боли и схватился за лицо.
Кира стояла неподвижно, наблюдая за размытой линией, которая двигалась то к вождю, то от него.
Потом это нечто зарычало и остановилось.
- Никогда больше не прикасайся к ней, ублюдок! Еще раз увижу – в живых не оставлю.
Аргус повернулся к Кире.
- Да что на тебя нашло, девушка?
Кира молча смотрела на Аргуса. Она не чувствовала желания к какому-то конкретному мужчине, поэтому не расстроилась, что Трог повержен и катается по земле, издавая низкие стоны.
- Если бы ты хотела закончить то, что мы начали, подошла бы ко мне. Я дал бы тебе это, я дал бы тебе все, - Аргус осекся. Девушка подошла к нему и положила руку на смуглую, заросшую щетиной щеку. – Кира?
Но она молчала, лишь придвинулась еще ближе. Аргус прищурился. Ее зрачки почти полностью скрывали радужку, не было ни смущения от его слов, ни возражений.
- Сукин сын, он тебя чем-то накачал! Что ты дал ей?!
- Ничего. Она сама захотела, - прохрипел Трог.
- Ни хр*на не сама! Кира, что ты ела? Что пила? Трог дал тебе какие-то фрукты? От тебя пахнет чем-то подобным.
- Напиток. Очень вкусный напиток.
- Дурманящая дрянь! Можешь вырвать? Хотя сейчас это уже вряд ли поможет… Пойдем, я дам тебе воды.
Он схватил ее за руку и поволок к застолью, бесцеремонно распихивая катающихся по земле. В простой чаше, сделанной из высушенного плода местного дерева, он обнаружил воду и повернулся, чтобы дать ее Кире. Кубок выпал у него из рук.
Она стояла с обнаженной грудью. Какой-то охотник целовал ее в шею, спускаясь все ниже, а второй помогал избавиться от юбки, опустившись перед ней на колени. Она притягивала обе всклокоченные головы к себе!
Да навлечет он на себя гнев Богов-Прародителей, если позволит ей полностью слететь с катушек!
Аргус подхватил Киру, парой движений отправив наглых самцов в нокаут, поднял с земли ее рубаху и понес девушку прочь от этого разгула.
Нужно убираться отсюда, более нет нужды испытывать судьбу, пока дикари не подсыплют им в еду настоящую отраву или такое зелье, от которого уже никогда не оправишься. Да и Трог вряд ли примирится с тем, что его оскорбили, унизили и отняли желанную добычу.
Аргус зашел в их времянку, собрал личные вещи и прихватил пару теплых шкур, на которых они спали. Съестных припасов не было, но теперь он мог и сам позаботиться об этом. За пару дней, что они провели здесь, он сумел выведать, из какой речки местные набирают воду, какие растения наиболее ядовиты и в какие места этого буйного леса не следует совать свой нос.
Теперь он нес свою подопечную к той самой реке, где их обнаружили дикари. Ниже по течению был сложенный кем-то шалаш. Ветхое, давно не используемое для жилья сооружение каким-то чудом уцелело в этих неспокойных краях. Основные ветки, исполнявшие роль несущих, остались прочными, их не тронули ни жара, ни влага.
- Почему ты не убежала от него, Кира? Ты же всегда такая подозрительная, чуть что – сразу несешься прочь, сломя голову!
- Я не хотела.
- Ты не чувствовала что-то странное?
- Сначала да, но меня это не испугало.
Аргус поставил ее на землю, оглянулся, проверяя, не затаились ли в темноте дикие звери. Хотя почти все хищники ушли из этих краев, рисковать он не хотел.
Потом повернулся к девушке, осматривая ее ладную, притягательную фигуру, которую она так и не попыталась спрятать.
- Кира, тебе нужно прикрыться. Одень рубашку.
- Зачем?
- Я не каменный. Еще немного – я буду между твоих ног.
- По-моему, ты уже был там сегодня.
- И тебе не понравилось. Ты сбежала, а потом полдня пряталась в лесу.
- Сейчас это не имеет значения.
- Что не имеет значения?
- Почему я от тебя убежала.
- Но все же я хотел бы узнать.
- Боялась. Не доверяла.
- Боялась меня? Почему?
- Притягиваешь меня, но сам остаешься холодным. Оставишь меня и пойдешь дальше, если я … Если … - Кира повела плечом и закрыла глаза. Аргусу захотелось дотронуться до своей груди и проверить, в ней ли бьется его сердце или уже выпрыгнуло наружу? Такой он видел Киру только однажды.– … ты используешь меня.
- Я говорил тебе, что это не так.
- Хорошо.
- Ты мне веришь?
- Неважно. Мне не нужно сейчас верить тебе.
- Что же тебе нужно? - почти охрипшим голосом спросил Аргус.
Она не ответила, только прошлась по его телу таким взглядом, что он удивился, как не воспламенилась его одежда.
Аргус заметил, что Кира стала иначе разговаривать, двигаться. Если сначала она была похожа на заводную куклу, то теперь ее веки потяжелели, кожа порозовела и будто стала излучать жар. Она словно плыла на волнах – такими грациозными и невесомыми стали ее движения. А слова тянулись, как мед. Злополучное зелье полностью просочилось в ее кровь.
Аргус знал, что она сейчас уязвима. Она никогда бы не призналась ему в своей слабости, в своей симпатии к нему, если бы не дурман. И воспользуйся он ее положением, вряд ли она простит ему это, когда сможет рассуждать здраво. Если сейчас Кира такого невысокого мнения о нем, то после того, что может случиться сейчас, ее доверие ему уже никогда не завоевать. Но как же убийственно сексуальна она сейчас!
- Дотронься до меня.
- Нет. Потом ты будешь жалеть.
- Дотронься. Вот здесь, - она положила свою руку на грудь. Аргус начал терять голову и зрение. – У меня все болит от желания. – Ее рука начала путешествие по телу. – Мне нужно, чтобы ты излечил эту боль. Возможно, поцеловал там, где болит.
Противостоять ей сейчас было просто невозможно. Она подошла медленно, не скрывая своего желания, и потерлась об него грудью, как кошка. Потом провела своим носиком по его плечу и обвила его ногу своей.
Сейчас в ней не было стыдливости, неловкости или страха. Одна чистая, неразбавленная похоть. Кира отдалась ей целиком. Тем более, что рядом с Аргусом она ощущала себя иначе, чем несколько минут назад с Трогом. Ее влечение было настоящим, а потому колдовской напиток действовал во стократ сильнее. Если с вождем она просто не сопротивлялась, ощущая необходимость лечь с ним, то с мужчиной, который сейчас стоял, крепко сжав кулаки, она не могла думать ни о чем, кроме жаркого, разнузданного секса. В данный момент это было единственным смыслом ее существования, всем, чего она желала. А потому она намеревалась взять, что хотела, любыми способами.
Ее пальцы легко пробежались по его щекам, коснулись твердых губ, слегка раздвинули их, пока не ощутили влагу. Потом Кира поднесла пальцы к своему рту и облизнула, чувствуя вкус желанного мужчины.
Аргус издал стон. Нужно оттолкнуть ее, связать и бросить в чертов шалаша на чертовы шкуры, чтобы … чтобы войти в нее, брать ее сильно и долго, пока она не кончит дважды или трижды. Что за дрянь лезет в голову?! Связать ее, чтобы не поддаться этим соблазнительным рукам, этим зовущим губам. Он был так тверд, что ему и самому стало больно от невероятно сильного желания.
- Коснись меня, ну же, - шептала Кира, чувственно двигая по его груди руками, спускаясь все ниже, по напряженному животу к паху. – Мне это нужно, - уговаривала она его, накрывая ладонью вздыбленный член. И как только он ощутил это прикосновение, его сопротивление рухнуло.
Он подхватил ее под упругую попку, вжимаясь со всей силы в податливое тело. Кажется, на этом их сегодня прервали? Только сейчас женщина в его руках открыта ему полностью. Ей неведомо бесстыдство, она сама набросилась на него, целуя так глубоко, что у него закружилась голова. Она стонала, хныкала и рычала, она терлась о его член своим лоном. И он чувствовал даже через ткань их одежд, что она уже мокрая, открытая для него.
Аргус не дал ей взять инициативу на себя. Нет, он должен вести, он будет брать все, что она готова ему отдать. Он задрал ее юбку, проник пальцами между их тел и громко застонал, ощутив ее горячую, влажную плоть. Провел по ней медленно, чувствуя, как она дрожит, как извивается на его руке.
- Возьми же меня, - прошептала она ему на ухо. – Возьми меня прямо сейчас.
Нет сил. Она крадет его волю, она владеет им. Но разве это не Кира ведет себя так, будто ею управляет неведомая сила? Будь она собой, позволила бы ему сейчас гладить ее изнутри, стала бы молить о сексе?
Никогда. Аргус понял, что провести с ней эту ночь ему не дано. Завтра, когда рассвет рассеет наваждение, она в лучшем случае перестанет с ним разговаривать, в худшем – возненавидит, обвинит в насилии или сбежит, что ей так свойственно.
Он понес ее в низкий шалаш, опуская не расстеленные шкуры. Она сразу же прильнула в его горлу губами, покусывая, посасывая кожу. Ее руки забрались под его рубашку и легли на соски.
Собрав волю в кулак и не обращая внимания на пульсацию в паху, Аргус достал из своей сумки веревку. Он завел руки девушки за спину и начал связывать.
- Ты хочешь это сделать так? – в ее глазах ни капли страха, только жгучее любопытство и нужда. Боги, она совершенная женщина.
- Да, я свяжу тебя, чтобы твои руки окончательно не заставили меня потерять рассудок.
- Или штаны, - Кира низко рассмеялась и выгнулась, отчего ее грудь приподнялась, взывая к нему темно-розовыми вершинками.
- Когда-нибудь ты попросишь меня, - начал говорить Аргус, сосредоточенно связывая девушку, - о том, чтобы я взял тебя. Ты попросишь так, как сейчас, умирая от желания, извиваясь от страсти. И я не откажу тебе, клянусь Богами-Прародителями. Но этой ночью я не войду в тебя, не сделаю своей, потому что я знаю, что ты не ведаешь, что творишь и чего просишь.
- Не возьмешь меня? – на ее лице отразилось удивление, непонимание. Когда она попробовала освободить руки, возмущенно закричала, догадываясь, что ее обманули.
- Нет.
- Ты не можешь! – заверещала Кира, извиваясь, пытаясь избавиться от пут. Ее душила обида, разочарование, но больше всего она страдала из-за того, что так и не получило ее тело. Пульсирующие ритмы глубоко внутри требовали удовлетворения, самые низкие, самые примитивные инстинкты управляли ее разумом, затмевая логику, превращая в раболепствующую нимфоманку, способную на все ради секса.
- Могу, - уверенно сказал Аргус, укладывая ее как можно дальше от своего ложа. Как только он закончил, сразу вышел на воздух, который нельзя было назвать свежим.
Ночь уже давно опустилась на планету, звезды стали яркими и близкими, но по небу, словно река, плыло красное свечение. Оно изменялось, перетекало из одного состояния в другое, то исчезая, как облака, то формируясь вновь.
Аргус смотрел на огни, думая о том, правильно ли поступил. Если разобраться, Кира бы сегодня утром отдалась ему у дерева. Только назойливые дикари помешали им, спугнули ее. Сейчас же в ней нет страха, она не испытывает стыд, так в чем же дело? Как раз в этом. В этом дело! Она всегда будет думать о моральной, эмоциональной, этической стороне вопроса, хотя все это он считал полной чушью. Если есть притяжение – нужно не противиться ему, если хочешь потр*хаться – делай это, ведь завтра ты можешь умереть, стать калекой, быть плененным. Завтра – такое неясное, размытое понятие. А жизнь – она только сейчас, в это мгновение. И пренебрегать ею – значит не ценить вовсе.
Он жил так веками, он дышит и его сердце бьется в то время, как многие, кого он знал хорошо или не очень, уже умерли. И он брал от жизни все, что только мог. И чего она сама ему не давала тоже. Он становился сильнее, жестче, крепче, как клинок, опущенный в болота земель Фарусинов после ковки. Проходили годы, прежде чем его доставали из мутных бурых вод. Зато после этого ни одно оружие не могло противостоять фарусинскому клинку. Именно поэтому парочка таких клинков находилась у него в набедренных ножнах.
Ему показались эти тихие стоны или Кира еще не уснула?
Аргус перевел взгляд с зияющей черноты входа в шалаш на небо. Что значат эти непонятные разводы? Еще вчера он не видел их или чего-то похожего. Возможно, они говорят о надвигающемся катаклизме? Воздух становился все более жарким, а близость реки делала его невыносимо влажным и тяжелым.
Он опустил голову. Его мысли сейчас тоже были нелегкими. В конце концов, беззвучно ступая, он пробрался в их пристанище на эту ночь.
Она лежала на боку, лицом от него. Он слышал по ее дыханию, что сон не укутал ее спасительным покрывалом. Она жалобно всхлипывала, поджав ноги к груди.
Аргус лег рядом, проклиная шаманский напиток. Это было бы весело с любой другой девушкой, но не с Кирой.
- Утром все должно пройти. Зелье не сможет действовать вечно, иначе половина этого проклятого племени не вылезала бы из своих хижин, занимаясь сексом до самой смерти.
- Я тоже умираю сейчас, - ее голос был слабым.
- Умирать от желания не так уж и плохо, - попытался пошутить Аргус, но тут Кира повернулась к нему. Лицо залито слезами, руки напряжены и зажаты между крепко сомкнутых бедер.
- Я не знаю, что со мной, но я едва дышу, и боль … такая … внизу, - она не попросила его помочь, не попыталась прижаться ближе, просто лежала и молча плакала.
Аргус закрыл глаза. Никто не может предугадать исход того, на что он сейчас решился. И совладать с собой будет трудно, но он даст ей желаемое.
Не развязывая ее рук – так ему будет проще удержаться – он придвинул ее дрожащее тело к своему. Глаза ее блестели, как при лихорадке, да и сама она была словно в бреду. Что-то шептала подрагивающими губами, но не отпускала взглядом, держала так цепко, как не смогла бы руками.
Он стянул с нее рубашку, которую до этого сам набросил, чтобы прикрыть обнаженное до пояса тело. Влажная кожа мерцала в неясном лунном свете, отчего казалась нереальной, словно Кира светилась изнутри ровным серебристым свечением. Она смотрела, как Аргус проводит рукой по ее телу, по животу, подрагивающему от каждого прикосновение, по слегка выпуклым ребрам, по нижней окружности гриди. Когда он коснулся соска, она не выдержала и застонала, не в силах наблюдать за медленной пыткой его пальцев. Они сжали, почти сделали больно, но невидимый вихрь удовольствия подхватил ее и подбросил вверх. Он царапнул кожу между грудями, переходя от одной вершине к другой, на мгновение замер, прежде чем прикоснуться, а в этот миг Кира думала лишь о том, что ей не нужно время, не нужна прелюдия, она готова и возбуждена, ей нужны твердые нажимы, возможно, укусы? Она хотела, чтобы он коснулся ее второй рукой там, внизу, где похоть берет свое начало, где все сжалось и горит в адовом огне.
Он словно прочел ее мысли. В то время, как его губы опустились на ее грудь, его рука уверенно коснулась бедра, поднимаясь все выше, сминая юбку, сметая остаток ее здравых мыслей. В тот момент, когда он коснулся развилки между ног, Кира забыла, как говорить, она бы не вспомнила, откуда родом, если бы ее сейчас об этом спросили. Ее планетой обитания стала страсть.
Порыв, пришедший откуда-то изнутри, заставил ее бедра двигаться навстречу, поднимаясь и опускаясь, этот ритм был ее главной потребностью, единственной вещью, на которой она была сосредоточена. И он тоже принял его. Пальцы гладили ее плоть в определенном темпе. Ей хотелось бы ускорить его, но он не давал этого сделать.
Связанные руки мешали ей, она хотела дотронуться до него, ощутить, как перекатываются мышцы его рук, когда он касается ее, она мечтала ухватить его за шею, притянуть ближе и проверить языком, также ли он божественен на вкус, как на запах.
Голова ее металась из стороны в сторону, волосы падали на лицо, создавая иллюзию дымки, завесы между ними.
Боль исчезла, но на смену ей пришло напряжение, с каждой минутой становящееся все невыносимее, все сильней. Она дышала так часто, что легкие горели, но освобождения все не было.
Аргус видел, что она не в силах переступить через порог. Тогда он схватил зубами ее сосок и слегка потянул, проникнув при этом одним пальцем в жаркую глубину ее тела, выскальзывая и вновь возвращаясь, другим продолжая массировать набухший бугорок.
Она закричала, выгнув спину. Ее бедра двигались в неистовом танце, пока тело посылало потоки огня, исходившие из трех точек и сливавшиеся воедино в ее мозгу.
Ее било в конвульсиях экстаза, на несколько мгновений она потеряла себя и растворилась в невероятном, необъятном мире вокруг, увидела звезды, почти коснулась из и полетела обратно, на землю.
- Не оставляй меня, не покидай, - зашептала она тому, кто дарил ей счастье сейчас, кто управлял ее жизнью, кто смотрел и строго, и нежно, а потом нагнулся к ее губам, ворвался языком в ее рот и был всем ее миром до тех пор, пока она не отключилась, полностью обессилевшая и целиком удовлетворенная.
_________________

 » Глава 22

Глава 22

Таи проспала почти до ночи в кузнице, на тюфяке, вблизи огня. Видимо, она проснулась из-за того, что стихли размеренные улары молота о наковальню, не слышалось шипения воды, в которую погружали разогретый металл, и шумного дыхания кузнечных мехов.
Она нигде не видела своего нового знакомого Илию. Однако слышала его голос за пределами кузни, совсем рядом.
- Мне нужно знать, где еще можно поискать.
- Илиа, в Веретене Миров тысячи путей, и все они ведут в разные измерения. А торговать любят везде.
- Скажи мне честно, ты в своем деле знаток?
- Так же, как и ты, - самодовольно ответил незнакомые голос. Таи почему-то показалось, что он принадлежит очень полному мужчине. Наверняка, невысокого роста.
- Тогда прикинь, куда могут доставить рабынь с этой планеты. Подумай, где есть большие рынки, где-то недалеко.
- Покупателей рабов везде достаточно, и им, между прочим, не всегда нужны рынки. Они могут взять товар у проверенного поставщика, у того, кто регулярно совершает набеги. И, в зависимости от спроса, продает девушек, крепких мужчин или детей.
- Где их найти, Казер?
- Я могу поделиться с тобой этой информацией, - видимо, Казера удалось чем-то заинтересовать, потому что его фальцет звучал слаще патоки.
- Что ты хочешь?
- Сделай мне двадцать оков.
- Ты же знаешь, я не занимаюсь этим. Я могу выковать тебе ворота, могу сделать добротный плуг или вилы, но оков я не кую.
- Всегда удивлялся этой твой прихоти. На планете рабов быть кузнецом и не ковать цепей.
- Я не хочу, чтобы меня проклинали те, на кого ты одеваешь эти оковы.
- А не кажется ли тебе лицемерием зарабатывать на таких, как мы? Ты делаешь нам лопаты, замки и даже клети, но считаешь, что не замарал себя, работая с нами, только потому, что не куешь оков.
- Думай, Казер. Если не хочешь себе ладную калитку во дворе твоего красивого дома, решать тебе.
- Что ж, я укажу еще три пути. Два рынка, где любят выставлять девушек и детей, и еще одного человека, который всегда покупает девственниц. Нарисую направление. Вот здесь, за Темным лесом, у подножия скал есть грот. Достаточно большой. Если идти правильно, мимо не пройдешь. Там первое место. Владельца рынка легко узнать по лысине. Так его и прозвали Круглый. За красивый камень он расскажет все, что знает. Второе место – не в нашем мире. Через портал у Белого пруда попадешь в Страну Рек, а там, где встречаются пять разноцветных рек, стоит большой порт. Невероятный рынок рабов со всех миров, но из нашего треть или четверть всей добычи.
- А тот человек, кто заказывает девственниц?
- С ним все сложнее. Он сам выходит на связь.
- Как же его найти?
- Он появляется там, где крупная партия нового товара. Один из первых.
- Как его зовут?
- Громада Крут.
- Что за странное имя.
- Он огромный, как гора. И он поставляет девственниц тем, кто знает в них толк. На что они нужны – для услады или жертвоприношений – никому не ведомо. Да и незачем нам знать об этом. Главное – он желанный покупатель, потому что его камни всегда настоящие, большие и чистые, как слезы.
- Хорошо.
- Зайди ко мне завтра ближе к ночи. Я расскажу, какой узор мне нужен и какая толщина металла. Все за твой счет.
- По рукам.
Таи услышала смачный хлопок ладоней, а затем удаляющиеся шаги.
Илиа вошел в кузню неслышно. Его поступь казалась тяжелой, но он передвигался беззвучно, легко, что шло вразрез с его крупной фигурой.
- Ты проснулась.
- Да. Не думала, что просплю допоздна.
- Я кое-что узнал.
Таи села прямее. Она слышала разговор, теперь ей было интересно, что ей скажет Илиа, потребует ли цену за информацию, захочет ли помочь, составить ей компанию в этом опасном путешествии.
Он рассказал ей все без утайки. Отдал карту, нарисованную Казером, сказал, что даст с собой камней, которых хватит на какое-то время.
- Я не смогу отблагодарить тебя за твою помощь.
- Сможешь. Я буду рад, если ты вернешься сюда. Будет ли успешной твоя миссия, или ты не сможешь найти сестру, вечно странствовать невозможно.
- Я могла бы действовать успешнее, если бы мне помогали, - с надеждой сказала Таи. Как же ей хотелось, чтобы он предложил ей сопровождать ее, защищать во время опасного путешествия. Но он лишь грустно улыбнулся и покачал головой.
- Я не могу оставить здесь кузню. Это все, что я имею, здесь зарабатываю на свой хлеб, содержу стариков. Я долго трудился, прежде чем смог работать сам на себя, а не на кого-то. И не брошу все, чего достиг в жизни. Прости.
Таи лишь покачала головой. Ей было страшно одной, она почему-то решила, что этот мужчина, такой сильный, такой уверенный в себе, сможет взять на себя часть ее груза.
Она ни разу не держала в руках настоящее оружие, никогда не убивала и сильно сомневалась, что сможет лишить жизни человека. Она пряталась в лесу, потому что была уверена, что не отразит нападения бродяги, не говоря уже о настоящей разбойничьей шайке.
Илия был первым неравнодушным человеком, встреченным ею после гибели семьи. Она приняла обычное сопереживание, гиперболизированное ею до невероятных масштабов, за проявление глубокой симпатии, почти за любовь.
Она смутилась из-за своей глупости и наивности. Симпатичный незнакомец помог ей, как когда-то помогала она заблудшим странникам. Больше она и не вспоминала о тех, кого когда-то накормила и дала приют на ночь. Почему же решила, что он не поступит так же?
- Ничего, я сказала, не подумав.
- Я бы хотел пойти с тобой, - он подошел ближе. – Такая славная малышка не должна ходить одна по неизвестным мирам, я бы хотел, чтобы ты осталась. Но ведь ты не захочешь, верно? – Он положил свою широкую жесткую ладонь на ее щеку. – Я буду ждать твоего возвращения. Ты сказала, что потеряла дом и родителей. Знай, что здесь ты будешь под моей защитой, как и твоя сестра. Возвращайся ко мне. Если захочешь, я дам тебе новый дом и новую семью.
Таи смотрела на него, затаив дыхание. Да, такому человеку она смогла бы отдать свое сердце. Красивый, надежный, добрый. Он бы любил его, а она – его.
Таи уронила голову на его ладонь и слегка потерлась об нее. Шершавая, мозолистая рука человека, привыкшего зарабатывать на свою жизнь тяжелым, но честным трудом. Она не станет винить его за рассудительность. Она бы тоже не бросилась сломя голову за незнакомцем в опасное путешествие.
Таи хотела еще раз увидеть его, попытаться завести новые отношения. Он нравился ей, своим добродушием и простотой он напоминал ее отца.
Илиа наклонился и поцеловал мягкие, розовые губы. Она была нежной и сладкой, вкус невинности вскружил ему голову.
- Я вернусь, - тихо сказала она. – Но не знаю, дождешься ли ты.
- Дождусь.

Кира и Аргус проснулись одновременно. Их ветхое укрытие рухнуло прямо на них, большая часть веток сразу же была подхвачена горячим порывом и унесена прочь.
Кира копошилась, стараясь выбраться из-под мусора. Ее память была затуманена. Когда она обнаружила, что обнажена, то едва не потеряла сознание от стыда. Лихорадочно пытаясь прикрыть свою наготу, она посмотрела на Аргуса. Он был полностью одет, хотя распахнутая рубашка открывала смуглую грудь.
Ветер гнул кроны деревьев, нес сорванные с кусов цветы ввысь, к грязно-оранжевому небу, а потоки воздуха были настолько горячими, что Кира захотела тут же сорвать свою плотную рубаху и снова оказаться голой.
Аргус оглянулся. На небе в том месте, где сейчас должно было находиться солнце, разгоралось странное огненное марево. И как вчерашнее сияние, оно плыло в их сторону, разбрасывая в стороны щупальца.
- Одевайся, нам нужно бежать. Кажется, пора ураганов настала, - сказал Аргус.
Он посмотрел на Киру холодно, без эмоций, а она вспыхнула. Он был с ней ночью, он ласкал ее так, что она кричала его имя на весь лес и оно долетало до самых звезд. Но он не взял ее ни разу, несмотря на ее мольбы, он не потерял самообладания ни на миг.
Что случилось с ней? Одевая трусики и юбку, она перебирала в памяти подробности прошлого вечера.
Нелепый пир, вкусное мясо, Трог… Она напряглась. Вот он окликнул ее, ведет к своему жилищу и что-то чертит палицей на земле. Она пьет сладкий напиток и потом … Какой ужас! Она чуть не переспала с дикарем!
Кира закрыла пылающее лицо руками. Она все же утолила свое желание, она отключилась после бесчисленного количества оргазмов, опозорив себя навеки, стерев в порошок гордость, уничтожив даже намеки на то, что она у нее когда-то была.
Нет, нельзя думать об этом. Не сейчас, когда температура вокруг поднялась, как в сауне, а ветер угрожает сломить ближайшие деревья и швырнуть прямо на них.
- Ты не знаешь, куда бежать, - прочистив горло, сказала Кира. Взглянуть на Аргуса у нее не хватило духу.
- Как можно дальше отсюда, а потом уже определимся.
- Вчера Трог чертил мне карту … что-то о порталах … я не очень помню, если честно.
- А жаль. Вчера тебе было довольно неплохо, такое стоило бы запомнить.
Кира метнула на него убийственный взгляд.
- То, что это было, еще не говорит, что я этого хотела.
- О, еще как хотела. Тебе даже пришлось давить мне на жалось, чтобы добиться своего.
- Пошел к черту! Ты прекрасно знаешь, что это были какие-то наркотики.
- Дурман или нет, было то, что было. И делать вид, что ничего не произошло, глупо.
- Как раз ничего и не произошло. Насколько я помню, у нас не было полноценного секса.
- Но как же ты этого хотела, - ухмыльнулся Аргус.
Сволочь! Она бы стерла эту гадкую улыбку с его лица своим кулаком. Но как только она всерьез задумалась, чтобы сделать это, он подхватил ее, их вещи, и в мгновение ока они оказались в деревне.
- Какого … - Кира не успела закончить вопрос, едва заметив мечущихся жителей.
Кто-то тащил внутрь своих землянок охапки веток, кто-то едва волок от ручья полные кувшины воды. Детей не было видно совсем. Они уже укрылись от надвигающейся непогоды.
Яростные порывы снесли соломенные настилы с крыш, перекрытия из ветвей, обмазанных чем-то вроде грязи или глины были на очереди.
- Где он рисовал тебе эту карту? – требовательно спросил Аргус.
- Возле своей хижины, вон там, - указала Кира.
Рисунок был затоптан. Ничего не осталось, даже намека на линии. Выругавшись, Аргус принялся искать Трога, но не сумел найти и следа вождя. Со вчерашней ночи его никто не видел.
Зара стояла у жертвенного алтаря и смотрела на пылавшие над воротами камни. Она была в трансе, ее глаза не мигали. Несколько женщин лежали у ее ног, сжавшись в ожидании страшного предсказания. На обращенных к жрице лицах читался благоговейный ужас.
Аргус не стал дожидаться конца медитации, он грубо затряс Зару за плечи. Но она не реагировала. Когда голова ее стала болтаться из стороны в сторону, как у сломанной куклы, из ее горла начали вырываться бессвязные слова.
- Горячо … огонь всемогущ … выше неба… выше звезд … черное становится белым … белое становится смертью …
Кто-то из женщин завыл, кто-то бросился бежать, едва услышав о смерти. Аргус же только сильнее встряхнул жрицу. Постепенно в ее взгляде появилась осмысленность, глаза сфокусировались на лице мужчины.
- Где твой вождь? – спросил он.
- Ушел.
- Куда ушел?
- К звездам.
- Что за черт? Ладно, ты знаешь, где расположены ближайшие порталы.
- Далеко. Очень далеко. Никому не успеть. Никому не спастись.
- Говори, где они?
Зара сощурила глаза.
- Ты ведь можешь до них добраться, прежде чем огонь все здесь выжжет?
- Могу. Так что говори!
- Нет. Я скажу тебе, только если ты возьмешь меня с собой. Я буду показывать тебе направление в пути, - она вызывающе вскинула голову.
- Хорошо. Теперь скажешь, куда нам нужно двигаться?
- Да. Но как ты собираешься перенести меня туда? Ты можешь исчезать и появляться в другом месте?
- Почти.
- Мне нужно для этого держать тебя за руку?
- Хм. Не только за руку. Тебе придется держаться за меня как можно сильнее.
- Я готова.
Зара не медля ни секунды подошла к нему и крепко обвила руками шею. Кира почувствовала странный укол в груди, будто ее шибануло током. Аргус без промедления обнял одной рукой рыжеволосую жрицу и протянул вторую ей.
- Нам нужно в ту сторону, - указала Зара на светящийся в небе диск планеты, отливающей медью.
Кира подошла к этой обнявшейся парочке, внутренне злясь на себя, на Зару, на Аргуса, но не успела даже понять, за что именно на кого она досадует, как мир смазался в единое неразличимое пятно.
Они передвигались рывками. Ее мутило, но из-за того, что в желудке было пусто, все заканчивалось только сухими спазмами.
Во время одной из остановок она оглянулась назад. Там, над вершинами деревьев, сияло зарево оранжево-красного цвета.
- Что это? – прошептала Кира.
- В этот раз сезон засухи стал сезоном смерти, - тихо ответила Зара.
- Что произошло?
- Я видела, как ветер несет священную лаву в нашу долину. Раньше он доносил только ее дыхание, жаркое, но не смертоносное. Но в этот раз земля разверзлась, выплеснув свои соки. И они сжигают дотла все, к чему прикасаются, превращают в белый пепел и пыль плодоносные земли и густые леса, высушивают реки и убивают все, чему раньше дали жизнь.
- Значит, твоя деревня погибнет?
- Уже погибла, - ровно произнесла жрица.
- И ты так спокойно об этом говоришь? – ужаснулась Кира.
- Я служила не им, я жрица огня, хранительница священных камней, сосуд жизни.
- Хреновый из тебя вышел сосуд, если все, с кем ты жила бок о бок, с кем разговаривала, разделяла пищу и дни, умерли!
- Мое предназначение не сохранять чьи-то жизни, глупая и наивная девчонка, - Зара прошлась по девушке презрительным взглядом. – Я сама буду давать жизнь тогда, когда огонь отберет ее у других. Я создам новое племя, которое станет почитать наши обряды и традиции, которое будет преклоняться перед землей, на которой живет, и бояться ее гнева. Во мне скрыта великая сила, мне открывается будущее, я знаю прошлое. В то время как ты не можешь принять того, кто ты есть на самом деле, не хочешь увидеть, кем ты можешь стать. Ты его не достойна.
Сначала Кира не поняла, о ком говорит жрица. Зара же выразительно посмотрела на высокого мужчину, чья спина и плечи сейчас подрагивали от размеренных движений. Аргус связывал ветки во что-то наподобие плота или платформы.
Зара оставила свою собеседницу. Ее больше не интересовала эта пустышка. Она искренне презирала Киру. По ее мнению, существо, которое отказывается от своей сущности, достойно гибели. Если бы зубры жалели своих жертв, они не стали бы самыми сильными и могущественными животными в их лесах, если бы цветы перестали использовать свой яд, а только радовали глаз пышным цветением, их уничтожили бы голодные поедатели травы. Каждый должен использовать свою силу, дарованную Богами, чтобы выжить, чтобы продолжить свой род, оставить взамен себя таких же или еще более сильных особей.
Зара подошла к Аргусу.
- Насколько бурным будет течение? – поинтересовался он, не отрываясь от своего занятия.
- Очень.
- Плот выдержит вас?
- Если сделать еще один слой из веток.
- Хорошо. Куда нам нужно направляться?
- Я скажу тебе это только тогда, когда ты возьмешь меня в свои крепкие, сильные руки.
Аргус посмотрел на женщину так, будто она сошла с ума. Но она была серьезна, как никогда. Красивая, решительная, ее нескрываемый интерес к нему его нисколько не беспокоил. В другие времена она разделила бы с ним постель, в другие времена он не задумался бы о том, что одна хрупкая блондинка станет переживать по этому поводу.
Но сейчас все вышло так, что стоит ему закрыть глаза, как он видит рассыпавшиеся длинные волосы, отливающие серебром, слышит гортанные крики только одной женщины. И его кровь, его тело, его разум требуют лишь ее, ее одну.
- Ты не интересуешь меня.
- Неужели?
- Абсолютно.
- И ты бы не хотел узнать, каково это, быть с женщиной, подобной мне? С женщиной, похожей на огонь?
- Нет, - Аргус опять начал связывать концы толстых ветвей веревкой.
Зара начинала злиться.
- Я чувствую твое желание. Судя по тому, что мне вчера сказали звезды, оно так и осталось неутоленным. А я смогла бы справиться с таким мужчиной, как ты.
- Я же сказал, меня не интересует.
- Это мое следующее условие. Ты берешь меня до тех пор, пока я не зачну в своем чреве, или оставайся здесь со своей глупой спутницей, страдай, надейся, как последний дурак, на ее расположение …
Он прервал ее, схватив за горло. Зара захрипела. Она заговорил тихим, но жутким голосом.
- Чтобы ты знала, я всегда сам решаю, кого мне тр*хнуть, и не подчиняюсь ни мольбам, ни уговорам, ни угрозам. Мне плевать на тебя и твои желания. Я сделал тебе одолжение, вытащив из того пекла, где ты сейчас жарилась бы, взывая к своим Богам. Теперь ты должна выполнить свою часть договора. Если нет – то ты больше мне не нужна.
- Ты совершаешь ошибку, - проскрежетала Зара, вращая безумными глазами. – Ты мог бы получить от меня все, а взамен дал бы нового вождя или новую жрицу.
- Пошла ты! – грубо оттолкнув Зару, Аргус повернулся к Кире.
Она стояла неподалеку, но вряд ли смогла слышать их разговор. Но она правильно истолковала призывные взгляды жрицы, ее томные движения.
Сначала ей стало больно оттого, что она могла бы сейчас увидеть. Аргус отверг ее этой ночью. И она была возмущена этим, оскорблена, как и теми причинами, по которым она предлагала ему себя. Ее терзали мучительные догадки. А что, если она ему неинтересна? Он сделал ей одолжение, ублажив по полной. И она сгорала от унижения. Но он не разделил с ней удовольствие. Это наказание за то, что она его отвергла накануне? Он флиртовал с Зарой, когда ее опоили. Чем бы закончился этот флирт, не будь она готова отдаться первому, поманившему ее пальцем?
Когда он оттолкнул прекрасную жрицу, Кира внутренне расслабилась. Он не займется с ней сексом, даже не поцелует здесь, у нее на глазах.
Она отвернулась, чтобы скрыть от него свое лицо. Кто она ему? Заложница, чью жизнь он обменяет на свою собственную? Любовница, которая отвергла его, и потом вновь позвала, и которую нужно наказать еще один раз? Или все же девушка, к которой он что-то испытывает? Она вспоминала обрывки его слов о том, почему он отказал ей ночью. Он хотел, чтобы она сознавала, что делает. А она сейчас страстно желала, чтобы он все же взял ее тогда, чтобы ей не пришлось переступать через свою гордость, чтобы не нужно было рисковать своим сердцем, принимая решение впустить его туда, довериться ему. Насколько было бы проще, займись он с нею вчера сексом. Может, тогда она могла бы выбросить мысли о нем из своей головы? Хотя бы на какое-то время?

Таи пробиралась сквозь чащу, разводя ветки руками. Дороги не было, даже намека на звериную тропу.
Ветки уже исцарапали ей все лицо и руки. Таи попыталась защитить кожу щек и нос стареньким шарфом, но колючие сучки сдирали его с головы. Она боялась, что вовсе потеряется в этой живой стене, но был один несомненный плюс – она могла не опасаться неожиданного нападения. Передвигаться быстро здесь просто невозможно.
Темный лес – странное название для этого места. Да, тонкие и толстые стволы иногда стояли плотно, как частокол, но у них почти не было кроны. А потому свет лился сверху, ничего не скрывая.
Таи сначала насторожило то, что здесь не было слышно ни пения птиц, ни криков зверей. Но потом она подумала, что живности здесь попросту нечем питаться.
Она продвигалась вперед, периодически сверяясь с картой и положением луны, слабо проявлявшейся на фоне безоблачного неба.
Но мысли ее были далеко от этого места.
Она грезила о темных глазах и милой улыбке, вспоминала с теплотой о том, что Илиа отдал ей камни из своих сбережений, чтобы она смогла получить информацию, купить еду и снять комнату на ночь.
Таи возобновляла в памяти его поцелуй и внутренне трепетала. Нежное и одновременно властное прикосновение вызвало у нее совершенно другие эмоции, чем поцелуи парней ее деревни. Всеми фибрами своей души она чувствовала, что ее целовал не мальчишка, а мужчина.
Он сказал, что будет ждать ее. Стоит ли ему верить? Она бы хотела, чтоб он выполнил свое обещание. Она представляла, как станет помогать ему в кузне, как будет готовить еду и следить за тем, чтобы его рубашки все так же восхитительно пахли. Она стыдливо рисовала в воображении их первую брачную ночь. Каково это – очутиться в его объятиях? Будет ли он нежным любовником или проявит настойчивость, полностью взяв все под свой контроль?
Так далеко, пожалуй, забегать не стоит. Она знает его всего один день.. ну и несколько часов. Зато у нее появилась надежда, что она кому-то нужна даже после смерти родителей, что о ней думают, вспоминают, возможно, мечтают.
Стал бы парень просто так целовать девушку? При этом он не воспользовался ее уязвимым положением, даже больше того, дал ей с собой еду, питье, маленький нож, теплое одеяло и несколько драгоценных камней.
Таи мечтательно улыбнулась. Мир не кажется таким чуждым и страшным, если ты знаешь, что кто-то тебя в нем ждет.
За своими размышлениями она не услышала странного хруста справа. Но пройдя несколько шагов, Таи внезапно остановилась. Ветки трещали не только под ее ногами.
Страх накатил мгновенно, сбивая, как мощная волна. Она схватилась за ствол, вертясь по сторонам, но ничего не увидела. Может быть, наконец, в лесу появились звери?
Вновь наступившая тишина угнетала. Таи было жутко ее нарушать, она боялась пропустить новые доказательства того, что она больше не путешествует в одиночестве.
Когда девушка странствует одна, повстречав на дороге другого странника, она не станет приветствовать его. Потому что все инстинкты, до этого, возможно, дремлющие, станут кричать ей в первую очередь об опасности.
Таи потянулась к ножу. Треск послышался слева. Она резко обернулась, но как ни всматривалась, не смогла различить никого между серых безжизненных деревьев.
На всякий случай она решила немного изменить курс и пошла в сторону, противоположную той, откуда доносились пугающие звуки.
Ее сердце почти успокоилась, когда боковым зрением она заметила что-то темное, мелькнувшее совсем близко.
Таи кинулась прочь. Но разве можно бежать, когда преграда на каждом шагу?
За ней слышался оглушительный треск ломающихся деревьев.
Она врезалась, сдирала кожу, царапалась, протискиваясь между деревьями, теряя ощущение времени и пространства. Страх почти ослепил ее, но, к сожалению, не настолько, чтобы она не замечала темно-синюю фигуру какого-то огромного существа. Оно то вставало на задние лапы, то опускалось на все четыре. Неведомый зверь играл с нею, заставляя бежать то вправо, то влево, то назад.
Когда земля под ее ногами поддалась и стала осыпаться, Таи закричала. Она падала в бездну, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться. Глотая пыль, она проваливалась вниз. Приземление не было мягким. Пока она летела, ей показалось, будто она оборвала несколько нитей или корней.
Голова звенела, она кашляла, пытаясь вытолкнуть из своих легких не меньше пригоршни земли.
Место, где она очутилось, было настоящим Темным лесом. Вот откуда это название. Деревья росли не ввысь, а вглубь земли. Их ветвистые корни переплетались, связываясь узлами, рисуя зловещие узоры, повисали раскидистыми гроздьями в полом пространстве подземелья. Здесь были целые чащи, жутковатые тоннели из переплетенных лап, непроходимые заросли.
В них копошились насекомые, множество гадких, мерзких созданий, которые разбегались, едва на них попадал слабый проблеск дневного света.
Таи посмотрела вверх. Никого не было видно, хотя она ожидала, что чудовище, загнавшее ее в эту ловушку, тут же броситься на нее, чтобы растерзать на куски.
Она попыталась схватиться за корни, но их будто обмазали чем-то слизким. Пальцы скользили, а отчаяние росло.
Таи замерла, когда ей послышалась человеческая речь. Спасение? Погибель? Она затаилась в глубине, пытаясь уловить хотя бы отдельные слова.
- Нам все-равно не хватит.
- На всех – нет. Но на нас пятерых – вполне.
- Этого не одобрят.
- Плевать я хотел на это. Мы слишком долго ждали.
- Ну где же ты, выходи!
Последние слова точно были обращены ей. Но Таи боялась. Что с ней собирались сделать – съесть, изнасиловать, продать – ей было неизвестно, но она поняла точно, что помогать ей никто не станет.
- Мы бросим веревку, хватайся за нее. Иначе станешь добычей слизняков, которые дождутся ночи и сожрут тебя медленно, кусочек за кусочком.
Таи взглянула из своего укрытия на тех, кто предлагал ей выбраться. Перепачканные, чумазые лица, всклокоченные волосы, одежда, покрытая бурыми пятнами. От их улыбок у нее стыла кровь.
Она решила, что ни за что не даст им себя обнаружить. Если у них здесь была засада, пусть думают, что в ловушку попался неразумный зверь или земля просто обвалилась.
Но через мгновение она готова была броситься к веревке и карабкаться изо всех сил, даже принять руку помощи, если ее предложат.
Двое мужчин, свесивших головы в попытке ее заметить, полетели вниз с жуткими воплями.
Еще один закричал снаружи. Но звук тут же прервался неясным бульканьем. Жуткий треск, возня, сдавленные стоны и рычание, такое низкое и раскатистое, что у Таи задрожали руки, а перед глазами все побелело.
Она поняла, что едва не потеряла сознание, когда больно стукнулась головой о корневище. Встав на четвереньки, она огляделась.
Мужчины пытались вскарабкаться по веревке, дергая другу друга, пытаясь обогнать, если такой трюк вообще возможен на канате. Нечто темное спрыгнуло сверху, задевая их по пути.
Таи вскрикнула и тут же зажала рот руками, распластавшись по земле, прижимаясь к ней как можно ближе.
Чудовище с темно-синей кожей, с клочьями длинной черной гривы, свисавшей местами почти до земли, раздвоенным хвостом и жуткими клыками раздирало свою добычу. Жестокость и сила, с которой это делалось, говорило о том, что монстру неведомо ничто человеческое. Брызги крови полились на Таи. Горячие капли стекали по лицу и рукам.
Она изо всех сил пыталась сдерживать крики, но хрип, животный вой вырывался откуда-то из глубины ее существа.
Она смотрела , как монстр разрывает куски мяса, помогая себе передними конечностям. Что-то неестественное было в его позе, в том, как он ел. Что-то шедшее вразрез с ее представлением о животных.
Таи, хватаясь за обломки сознания, попыталась понять, что не так. Он ест, как человек! Он подносит пищу ко рту!
В тот же миг монстр опустил морду и вцепился в тело мертвеца, бешено вертя головой из стороны в сторону, точно , как собака, пока не оторвал очередной кусок.
Таи попятилась назад, молясь, чтобы ее не заметили. Она уперлась во что-то, но боялась оглянуться, боялась сделать хотя бы одно лишнее движение, которое выдаст ее присутствие.
Но он учуял ее. Разделавшись со своей добычей, о встал на задние лапы. О Боги-Прародители! Его фигура напоминала человеческую. Такое же строение, только грудь и плечи непропорционально широки и с более развитыми мускулами, шея мощнее, ноги чуть длиннее, но коленные чашечки у него с другой стороны. Когда он двигал нижними конечностями, они сгибались, как у животных, а не у людей.
В темноте сверкнули желтые глаза. Он с шумом втянул в себя воздух и обернулся прямо к Таи. Она оцепенела. Монстр двигался к ней, а то, что было у него между ног, медленно подрагивало и росло.
Таи никогда не видела голого мужчину. И не представляла, есть ли у зверя какие-то анатомические особенности или он в точности повторяет человеческие формы. Девушка не слышала, чтобы различные виды привлекали друг друга в сексуальном плане, но это … это чудовище, втягивая ее запах в воздухе, идя четко по ее следу, имело собственное извращенное представление о совместимости.
Наверное, ее сердце перестало стучать, потому что на хищной морде на мгновение застыло настороженное или удивленное выражение. Таи не успела разобрать, потому что через мгновение длинное копье пронзило тело чудища, с мягким противным звуком войдя ему между плечом и шеей.
Нечеловеческий вой сотряс стены подземной ловушки, вызывая мини-оползни. Монстр одной передней лапой (или рукой?) ухватился за скользкие корни и невероятным движением буквально выбросил свое тело наверх. Теперь уже кричал человек. Таи видела тени на земляном полу пещеры, танцующие в страшной схватке.
Сдавленные крики и рычание говорили о том, что обоим участникам сражения больно. Таи не решалась двигаться. Она надеялась, что в итоге они поубивают друг друга. Ей не хотелось становиться ничьей добычей.
Два окровавленных тела, сплетясь в один клубок в смертельном объятии, рухнули в темную ловушку. Они неподвижно распластались на земле, пропитанной кровью.
Таи не понимала, сколько времени она пролежала не шевелясь. Наверное, целую вечность, потому что от неудобной позы затекли руки и ноги. В конце концов, она решила выползти и попытаться выбраться по веревке, все еще свисающей с края обрыва.
Ее вывернуло наизнанку, когда нечаянно ее нога наступила на чей-то внутренний орган. Она поскользнулась и упала, полностью испачкавшись в темной жиже, омерзительно пахнущей свежей плотью и внутренностями.
Спазмы не прекращались. Под ее руками валялся кусок скальпа и оторванное ухо. Она решила закрыть глаза, иначе ей грозила смерть от рвоты.
Стараясь дышать в рукав, чтобы мерзкий запах не так сильно бил по обонянию, она на ощупь пробиралась к центру пещеры.
Натолкнувшись на что-то большое и теплое, она открыла глаза и дернулась в сторону.
Зверь лежал на спине, его глаза были открыты. Вертикальные зрачки следили за ней. Он дышал поверхностно, беззвучно, но что-то в выражении его глаз сказало Таи, что ему очень больно, что он в агонии, но нет сил рычать или выть. Копье надломилось, только небольшая часть осталась торчать из шеи. Кровь его была алой, такой же, как и у людей, как у обычных животных.
Таи отвела взгляд. Канат из прочно переплетенных нитей свисал в шаге от нее. Она потянулась к нему, всеми силами своей души желая не замечать боковым зрением разорванных тел, желая, чтобы эти картины не врезались в память.
Но уже взявшись за веревку, в мгновении от собственного спасения она оглянулась. Существо все так же не спускало с нее взгляд. Древко копья пульсировало в его плоти.
Таи не знала, что с нею произошло, пока она смотрела в желтые глаза, но по какой-то странной прихоти она разжала пальца и сделал шаг к монстру.
Действуя, как во сне, она схватилась за дерево, пропитанное его кровью, и стала вытягивать, преодолевая сопротивление мускулов и сухожилий. Когда часть копья с железным наконечником с ее ладонь наконец вышла с влажным шлепком, из большой раны хлынула кровь. Таи взяла платок со своей шеи, прижала к зияющему отверстию и бросилась прочь, неловко обхватывая канат руками и ногами. Она карабкалась, пока рассеянный солнечный свет не ослепил ее. Споткнувшись еще об одно распростертое тело, она побежала, не разбирая дороги, вытирая окровавленные руки о свои брюки.
Если бы она оглянулась, если бы набралась смелости еще раз посмотреть на зверя, то увидела бы, как человеческой рукой с огромными когтями он прижимает к ране ее платок.
_________________

Я не сказала, что будет две главы сразу Так что не судите строго, глаза и так вылезли, проверяя и перепроверяя) Всем приятной ночки))) Цем!
_________________

Наташа, привет!!!
Спасибо, замечательная продочка)))

Не знаю, что ты будешь исправлять...лично мне все очень понравилось!
Горячо и оооочень красиво
Наташа, извини вторую главу прочитаю утром! Поскольку еще не отошла от первой.
Продлю удовольствие! Хотя не уверена, что дотерплю до утра....
___________________________________

Спасибо за продолжение!
_________________

Наташа, спасибо за продолжение
Сразу две главы - настоящий подарок
_________________