Кей Хупер "Sense of evil"

Ух, здорово! Спасибки за перевод!

11 и 12 главы берет na в 7й книге.
Она также предложила свой вариант для Six Point Creek - ручей шести излучин.
_________________

 » Глава 5

Глава 5
Перевод: Black SuNRise
Бета-ридинг:LiskaAliska, m-a-r-i-n-a

Пятница, 13 июня, 14.30

ЭМИЛИ БРАУЭР ДАЖЕ В ГЛУБИНЕ ДУШИ не призналась бы в этом, но она была ужасным человеком. Ужасной дочерью. По-настоящему ужасной сестрой. К ней продолжали подходить люди с потрясенными взглядами и тихими голосами, рассказывая ей, как они сожалеют о Джейми, спрашивая ее, как она держится.
– В порядке, я в порядке, – неизменно отвечала Эмили.
В порядке. Справляюсь. Держусь. Продолжаю жить.
– У меня все нормально, правда.
Находясь там ради своих убивающихся родителей. Позволяя людям, которых она едва знала или не знала вообще, обнимать ее, пока они шепотом выражали свои соболезнования. Подписывая все эти благодарственные открытки людям в ответ на их открытки и цветы, потому что ее мать была способна только плакать. Разбираясь со всеми звонками, которые, по мере того как распространялись новости, поступали от друзей Джейми по колледжу.
– Я справляюсь с этим.
Я лицемерка.
Они никогда не были близки, она и Джейми, но они были сестрами. Поэтому Эмили знала, что должна что-то испытывать по поводу смерти Джейми, ее чудовищного убийства, что-то помимо этого, немного нетерпеливого чувства обиды.
Но она не испытывала.
– Я не знаю, чем она занималась последние несколько недель, – сказала Эмили детективу Мэллори Бэк, отвечая на заданный ею вопрос. – У Джейми было свое жилье, работа, занимавшая большую часть ее времени, и она любила путешествовать. Она приходила на воскресный обед пару раз в месяц, но кроме этого…
– Вы не часто ее видели.
– Нет. Она была на шесть лет старше меня. У нас и правда не было ничего общего, – Эмили старалась не выдавать голосом испытываемого нетерпения, даже когда украдкой поглядывала на высокую блондинистую агентшу ФБР, которая стояла в другом конце гостиной перед полками с наградами.
– Так вы не знаете, с кем она могла встречаться?
– Нет, я вам это уже говорила, – Эмили задумалась, что такого завораживающего нашла агент ФБР во всех этих фотографиях, трофеях и наградах, в изобилии расставленных на встроенных по обе стороны от камина полках. Она что, памятный уголок со школьными и университетскими трофеями никогда не видела?
– Вы не знаете, у нее была записная книжка с адресами?
Эмили недовольно посмотрела на детектива Бек:
– У всех есть книжка с адресами.
– Мы ни одной не обнаружили в ее квартире.
– Тогда она, наверное, держала ее на работе.
– Книжка из ее офиса содержала только деловую информацию и контакты.
– Что ж, в таком случае я не знаю.
– У нее была хорошая память, – внезапно сказала агент Адамс. Она оглянулась через плечо и улыбнулась Эмили. – Здесь есть награды за соревнования по произношению слов и по химии. Джейми не обязательно было записывать информацию, не так ли?
– Обычно не надо было, – неохотно признала Эмили. – Особенно номера. Телефонные номера. И математика. Она была сильна в математике.
Агент Адамс тихонько засмеялась:
– Одна из этих, да? Моя сестра хорошо разбиралась в математике. А я этот предмет ненавидела. Обычно я превращала цифры в маленькие картинки. Моим учителям это никогда не казалось забавным.
Эмили не смогла сдержать смех:
– Я всегда пыталась сделать рожицы из цифр. Моим учителям это тоже не нравилось.
– Ну, я поняла, что на свете есть множество людей с математическим складом ума и людей с гуманитарным складом. И совсем не много тех, кто хорошо справляется и с тем и с другим, – она потянулась и дотронулась до свидетельства в рамочке, которое входило в коллекцию трофеев. – Но, похоже, Джейми была из этих самых редких личностей. Здесь есть награда за короткий рассказ, который она написала в колледже.
– Ей нравилось рассказывать истории, – сказала Эмили. – Вроде бы и выдуманные, однако, основанные на событиях, произошедших с ней самой.
– Вы сказали, сестра много путешествовала, она рассказывала вам истории об этом?
– Она иногда говорила о поездках за обедом по воскресеньям. Но в присутствии мамы и папы она упоминала только скучную часть. Музеи, спектакли, достопримечательности.
– Она никогда не говорила о ком-либо из мужчин, с которыми встречалась?
– Нет, послушать ее, так она была монашкой.
– Но вы, конечно же, знали правду. Она встречалась с кем-нибудь местным?
– Она не разговаривала со мной о своей личной жизни.
Агент Адамс снова улыбнулась Эмили:
– Сестрам не обязательно говорить, чтобы знать, не правда ли? Сестры всегда видят, что происходит, намного яснее, чем кто-либо другой.
Эмили колебалась минуту, но эта понимающая, заговорщическая улыбка в сочетании со стрессами и переутомлением нескольких последних недель, наконец, заставили ее чувство обиды исчезнуть.
– Все считали ее такой идеальной, ну, знаете? Ей все так легко давалось. За что бы она ни бралась, все у нее получалось, все ее любили, она зарабатывала большие деньги. Но в глубине души она была напугана. Это стало особенно заметно в последние несколько недель перед ее смертью. По крайней мере, для меня. Нервная, дерганая, суетящаяся, словно у нее куча дел, а времени на все не хватает. Она была до смерти напугана.
– Чем? – тихо спросила детектив Бек.
– Из-за своей большой тайны. Потому что она знала, как огорчатся и расстроятся наши родители, другие люди, как они будут шокированы. Просто это не то, чем вы можете заниматься в таком маленьком городе как Гастингс, не то, что люди смогут принять. И она постоянно боялась, что они это узнают. Постоянно.
– Боялась, что они узнают что, Эмили? – спросила агент Адамс.
– Что она была гомосексуалисткой, – рассмеялась Эмили. – Лесбиянкой. Но не просто лесбиянкой, обратите внимание, это не та часть, разоблачения которой она до ужаса боялась. Красивая, добрая, талантливая, хороша-во-всем-и-вся Джейми была Госпожой[1]. Она надевала блестящую черную кожу, тонкие высокие шпильки и сетчатые чулки и заставляла других женщин ползать и пресмыкаться перед ней, и делать все, что она захочет.
Агент Адамс не казалась сколько-нибудь удивленной:
– Вы в этом уверены, Эмили?
– Конечно, уверена. У меня есть снимки.

Когда через несколько минут они сели в джип Мэллори, та спросила:
– Ты узнала про Джейми Брауэр по ходу дела или уловила что-то там, в комнате?
– Уловила, пока находилась там. Этот дом буквально кричал мне.
– Вот как? Поразительно, как много могут скрывать люди. Потому что мы не знали ничего этого раньше, а мы оба, и Рэйф, и я, несколько раз разговаривали с Эмили. И с родителями Джейми, друзьями, сослуживцами. Даже намека не было, что Джейми вела нетрадиционную в каком-либо плане сексуальную жизнь.
– Да, я читала показания, которые вы, ребята, собрали. Джейми даже встречалась с местными парнями, и было заявлено о как минимум двух относительно недавних сексуальных связях.
Мэллори завела джип, но не отжала сцепление, повернув голову в ее сторону и нахмурившись.
– Они не лгали на этот счет. Спорю на свою пенсию.
– Думаю, ты права. Уже тот факт, что они добровольно признались в интимных отношениях и сами себя сделали объектами пристального внимания полиции, совершенно ясно указывает на то, что они говорили правду. Но я не верю, что Джейми на самом деле была бисексуальной, что она наслаждалась сексом с мужчинами и женщинами.
– Тогда зачем спать с мужчинами? Только для того, чтобы сохранить свою тайную жизнь в тайне?
– Я бы так и сказала. Эмили была права: в таком маленьком городке как Гастингс, любая успешная женщина вроде Джейми не решилась бы выйти из тени. Особенно если эта тень скрывает кнуты, цепи и черную кожу. Едва ли она хотела, чтобы в сознании ее клиентов стоял такой образ, пока она пытается продать им недвижимость.
– Черт возьми, я тоже не хочу иметь такую картинку в голове. Но теперь она там.
Изабелл криво усмехнулась:
– Знаю. Вопрос в том, насколько важна эта информация? Это то, что сорвало предохранители с маниакальности нашего убийцы? Не выяснил ли он, что никогда не сможет обладать Джейми Брауэр таким образом, каким ему нужно? Не раскрыл ли он ее тайну и не обнаружил ли, что не может вынести этого по той или иной причине?
– Или, – закончила Мэллори, – это всего лишь не относящийся к делу факт, совершенно не связанный с убийством Джейми.
– Вот именно.
Мэллори включила сцепление джипа и направила машину в конец круговой подъездной дорожки Брауэров:
– Ну что ж, в любом случае, это новый для нас факт. Нам повезло, что тебе удалось сойтись с Эмили на почве сестринских тягот.
– У меня никогда не было сестры, – призналась Изабелл.
Помолчав минуту, Мэллори произнесла:
– А. Ты использовала то, что уловила экстрасенсорно от Эмили, чтобы подтолкнуть ее к разговору. Картинки из цифр, которые она рисовала в школе. Неудачи в математике, когда ее сестра так хорошо в ней соображала. Ты использовала это знание, чтобы стать ей симпатичной, быть на ее стороне, чтобы она почувствовала себя комфортно, разговаривая с тобой. Так вот как твои способности можно использовать в качестве инструмента расследования.
– Именно так, – согласилась Изабелл. – Преимущество, которое иногда полностью меняет дело. А еще я там узнала, что Эмили в этой семье почти невидимка. Вот почему она знала о тайной жизни Джейми. Почему она видела больше, чем кто-либо осознавал. И вот почему существует большая вероятность того, что она увидела нечто, что может ее погубить.
– Что?
– Убийцу своей сестры.

15:30

Изабелл закрыла папку и со вздохом посмотрела на Рэйфа:
– В точности как мне и запомнилось. Насколько мы смогли определить в обоих случаях, двенадцать женщин, убитых перед тем, как он приехал в Гастингс, были чисты. Никакой тайной сексуальной жизни с хлыстами и цепями или без оных. И вторая и третья жертвы здесь, Эллисон Кэролл и Триша Кейн, также были чисты, следуя информации, которую вы собрали. Правильно?
– Правильно.
– Тем не менее, я собираюсь попросить Квантико вновь открыть те старые файлы, может даже послать агента во Флориду и Алабаму, чтобы перепроверить, особенно образ жизни первых жертв, который они вели непосредственно перед тем, как их убили. С этой секретной жизнью Джейми, бросающейся нам в глаза, мы должны удостовериться, повлияло ли это каким-то образом или нет на тот механизм, включающий его убийственную ярость.
– По-моему, это имеет смысл. Возможно, существуют отклонения, которые он не может вынести. Отклонения как у мужчины, для того чтобы быть мужчиной.
– Это вполне возможно.
Рэйф опустил взгляд на три небольшие фотографии «в живом цвете» Джейми Брауэр в полном боевом облачении госпожи: черное кожаное бюстье, проклепанное серебряными гвоздиками, чулки в сеточку, поддерживаемые подвязками, высокие шпильки и хлыст. На каждом снимке была еще и другая женщина: ползающая, раболепствующая, или в другой явно подчиненной позе, как и говорила Эмили.
И тогда как лицо Джейми было без маски и полностью видно, ее партнерша была совершенно неузнаваема благодаря черному кожаному капюшону и маске.
Он разложил фотографии на столе в ряд и стал внимательно изучать.
– Я бы сказал, что на всех трех снимках одна и та же женщина.
Изабел кивнула:
– А я бы еще предположила, что все три снимка сделаны в один день. Во время одного… сеанса. Хотя все детали костюма и …м-м… аксессуары одни и те же и, возможно, являются частью их целого ритуала, так что нам вряд ли удастся многое предположить.
– Могу я сделать допущение, что вторая женщина не из тех, кого я знаю лично? Пожалуйста?
Изабелл криво усмехнулась:
– Это выбивает из колеи, не так ли? Тайны других людей.
– По крайней мере, тайны подобного характера. Полагаю, мы на самом деле не знаем людей.
– Нет. Не знаем, – было что-то странно безрадостное в реакции Изабелл, но прежде чем Рэйф успел выяснить это, она продолжила. И ее голос снова стал спокойным. – Это обмундирование, надетое на другой женщине, показывает много кожи, однако, учитывая какое оно тесное и жесткое, оно также выполняет функцию наряда, изменяющего настоящую форму ее тела. Как и ее позы: мы даже не можем точно оценить, насколько она высока. Ее лицо постоянно повернуто от камеры, так что даже ее глаз не видно. И ее волосы спрятаны под этим капюшоном.
Рейф прокашлялся:
– И так как она выбрита…
Изабелл совсем не казалась смущенной или рассерженной и невозмутимо кивнула:
– Согласно перечню, присланному нам Квантико, это не редкость для садо-мазо сценариев, однако лобковые волосы могли бы дать нам, по крайней мере, цвет волос и, скорее всего, натуральный. Я не увидела ни родимых пятен, ни татуировок, даже физических недостатков, которые могли бы нам помочь идентифицировать ее.
Она помолчала, затем добавила:
– В этом небольшом повороте событий меня интересует несколько моментов. Нам неизвестно, проживает ли одна или все товарки Джейми по играм здесь, в Гастингсе, хотя я предполагаю, что больше одной весьма маловероятно.
– Несколько недель назад, – заметил Рейф, – я бы сказал, что поиски серийного убийцы в Гастингсе почти невозможны. В сравнении с этим, немного садо-мазо игр кажутся довольно банальными. Черт возьми, почти невинными.
– Да, но не невинными для Джейми. Если она так боялась разоблачения, то это вполне могло быть из-за того, что ее партнерша, по крайней мере, самая последняя, живет здесь и возможно не так хорошо хранит секреты, как Джейми. Это, возможно, объясняет то, что Эмили заметила растущий страх и беспокойство Джейми. Еще один момент: мы не знаем, откуда взялись эти фотографии, и хотя Эмили утверждает, что она позаимствовала эти три из коробки полной подобных снимков, ваши люди не обнаружили следов этой коробки в квартире Джейми, когда проводили тщательный обыск.
– Я удивлен, что Эмили их нашла, – признался Рэйф. – Сдается мне, это не та вещь, которую бросишь валяться как попало.
– Ох, можете не сомневаться, что Эмили подглядывала. Она сказала, что заметила угол коробки под кроватью сестры, и ей стало интересно, но она, должно быть, специально выискивала секреты. Она знала, что ее сестра чего-то боится, и хотела знать чего именно. Это первая щель, которую она увидела в броне Джейми.
– Зачем было их брать? – поинтересовался Рэйф.
– Доказательство. Даже если она не планировала показывать их кому-нибудь, включая Джейми, у нее появилось нечто, доказывающее ей самой, что Джейми не была таким уж совершенством, какой ее считали в семье. Вероятно, Эмили этого было достаточно: она не произвела на меня впечатления мстительной особы или шантажистки.
– Да, – подтвердил Рэйф, – здесь я с вами согласен.
Изабелл пожала плечами:
– Я также готова поспорить, что она оставила коробку достаточно сдвинутой с обычного места, чтобы заставить Джейми беспокоиться из-за этого. Если коробка и правда была набита фотографиями, она не могла быть уверенной, что несколько из них не пропали. Но она должна была задуматься, а не обнаружила ли ее сестра коробку. Вероятно, именно поэтому мы ее и не нашли.
– Потому что она спрятала ее где-то в более безопасном месте.
– Я бы спрятала. Вопрос в том, где? Ваши люди основательно обыскали ее офис, но я в любом случае не ожидала бы найти там что-то подобное этим фотографиям. У нее была ячейка в банке?
– Да, но кроме юридических документов, там ничего не было. Страховые полисы, документы на кое-какую собственность, которой она владела – такого рода бумаги. У меня несколько человек занимаются составлением перечня собственности: что за собственность, где она находится, – но больше ничего, что можно было бы использовать в качестве подсказки.
Мэллори вошла в комнату как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, и сказала:
– Абонентская ячейка Джейми? Я только что перепроверила, и убедилась, что эта -единственная. Ни в одном другом банке в списке клиентов она не числится.
– По крайней мере, под своим настоящим именем, – добавил Рэйф.
Мэллори вздохнула:
– Я могу пройтись по местным банкам и показать им ее фотографию. Или еще лучше: отправь нескольких парней в понедельник сделать это, так как сегодня уже слишком поздно для приличного старта. Даже если вы думаете, что кто-нибудь придет, увидев все эти ее фотографии в газетах.
– Обычно люди не приходят, – возразила Изабелл. – Не хотят ввязываться, или же искренне верят, что не знают ничего важного.
– Или защищают собственные тайны, – заметил Рэйф.
– Определенно. Поразительно, как много людей нервничает из-за нескольких мелких проступков, которые, как они опасаются, нас заинтересуют.
– Попадаются довольно курьезные проступки, – заметила Мэллори.
Изабелл усмехнулась и согласилась:
– Совершенно верно. Но в данном случае, у нас едва ли есть для них время. Жаль, что мы не можем сделать подобное заявление публично. Это наверняка сэкономило бы нам время.
– И усилия, – согласился Рейф.
– Да. В любом случае, если у Джейми была банковская ячейка на другое имя, она вполне могла изменять каким-то образом внешность, когда ходила туда. Скорее всего, просто надевала парик, который не выглядел бы слишком фальшиво. Вам вряд ли сильно повезет с показом ее фото, однако сделать это необходимо. И может быть, удача нам все-таки улыбнется.
Рэйф кивнул:
– Нам действительно нужно сделать все, что можем, чтобы убедиться, что мы перепробовали все. Однако я тоже не питаю особой надежды на это. Особенно после того, как мы выяснили, что она неплохо умела хранить тайны.
– Возможно намного больше тайн, чем мы уже обнаружили, – сказала Изабелл. – Я знаю, что она зарабатывала очень приличные деньги, но она также много вкладывала в собственность в этом районе, и она очень хорошо жила. Думаю, что возможно садо-мазо развлечения были не только забавами и играми для Джейми.
– Дерьмо, – выругался Рэйф. – Госпожа по найму?
– Несомненно, многие люди готовы платить за то, чтобы быть униженными. Джейми была предприимчивой бизнес-леди, так почему бы не назначить цену за все свои таланты?

Черил Бейн упорно трудилась над своей карьерой, справляясь с зачастую скучной и непременно пушистой ерундой, требуемой от репортеров «детских» и «женских» сюжетов. Особенно, если эти репортеры работали на четвертую в рейтинге телевизионную станцию. Тупые сюжетики, заполняющие промежутки между основными программами, о том, что носят в этом сезоне светские дамы, или о вечеринке в честь дня рождения дочери мэра, или о новорожденном львенке в зоопарке.
Ее на самом деле тошнило от этой муры.
Поэтому когда ее продюсер предоставил ей шанс поехать в Гастингс и осветить эти события (потому что женщина сыграет лучше, как он выразился, да и она к тому же брюнетка), Черил ухватилась за него обеими руками.
Теперь же она в основном хваталась за сердце, шарахаясь от каждой тени.
Сегодня, в этот пятничный полдень, она чувствовала себя в относительной безопасности, стоя перед зданием муниципалитета в тени большого дуба. Ее оператор отсутствовал, он делал снимки города для заднего фона, но она не была по-настоящему одна, так как площадь кишмя кишела представителями СМИ.
– Эта новость устаревает, – Дана Эрли, более опытный репортер с конкурирующей станции Колумбии, подошла ближе, изучая полицейский участок на той стороне Мэйн Стрит немного недовольным взглядом. – Что бы им там ни было известно, они не горят желанием этим делиться.
– Шериф, по крайней мере, созвал вчера ту пресс-конференцию, – напомнила Черил.
– Да, и ни черта нам не сказал, – Дана подняла руку и заправила за ухо прядь белокурых волос. Она посмотрела на Черил, поколебалась немного, затем спросила:
– У вас не было ощущения, что вас преследуют, следят за вами, особенно ночью? Или это только мы, блондинки, волнуемся?
Достаточно успокоившаяся, чтобы говорить об этом, Черил призналась:
– На самом деле, да. Я думала, что это всего лишь мое воображение.
– М-м-м. Я тут поспрашивала, и пока каждая женщина, с которой я говорила, призналась в том же ощущении. Включая, кстати, и пару женщин-полицейских, отказавшихся говорить на пленку. Я бы сказала, что это паранойя, если бы речь шла об одной или двух из нас, но все?
– Может быть это просто… нервы.
Дана выразилась напрямик:
– Думаю, он следит за нами. И у меня очень плохие предчувствия по этому поводу.
– Ну, вы ведь блондинка…
Дана покачала головой:
– Я лишь одним глазком заглянула в список пропавших в этом районе женщин. И там совсем не много блондинок. Будьте осторожны, Черил
– Обязательно. Спасибо, – она смотрела за тем, как уходит белокурая журналистка, и добавила, почти не дыша, ощутив неискренность в своем голосе. – Большое спасибо.

– Господи, – пробормотала Мэллори
– Вряд ли она считала это проституцией, – отметила Изабелл. – Просто соглашение с установленной таксой за услуги. Особенно потому, что она была той, кто всем заправлял, кто устанавливал все правила. Никакой эмоциональной путаницы, осложняющей ее жизнь, и при этом она получала удовлетворение от доминирования над другими женщинами. Возможно, также и над мужчинами. Нам не известно, были ли все ее любовники – или клиенты – женщинами, в конце концов. У нас есть только показания Эмили, но даже она заявляет, что не просматривала все фотографии в той коробке.
– Вы верите ей в данном вопросе? – спросил Рэйф.
– Думаю, она видела больше, чем признается, но у меня нет точного ощущения насколько больше.
– Каждый полученный нами ответ только поднимает еще больше вопросов, – произнес он вздыхая.
Изабелл, сидевшая возле Рэйфа в конце стола для совещаний, потянулась и развернула одну из фотографий, чтобы иметь возможность рассмотреть ее.
– Боюсь, это нормальное явление для процесса расследования серийных убийств. А пока кто-нибудь из вас двоих имеет представление, где может находиться эта комната? Она не похожа на комнату в доме, и я сомневаюсь, что это какой-то местный мотель или гостиница. Что-нибудь на снимке кажется кому-то из вас знакомым?
Мэллори села с другой стороны от Рэйфа и оперлась локтем на стол, пристально всматриваясь в фотографию:
– Только не для меня. Здесь не так уж много мест, куда можно пойти. Голые, обшитые панелями стены, полы похоже старые, виниловые, и – гадость какая! – замызганный матрас на простой деревянной раме. Полагаю, комфорт не требовался.
– Даже напротив, если уж на то пошло, – скривилась Изабелл. – Вы пытались носить туфли на высоких тонких шпильках? Я пыталась. Это самая отвратительная вещь, которую можно надеть на ноги.
Рэйф посмотрел на нее с интересом:
– Шпильки? Бог мой, и насколько вы в них выше?
– Те, которые я однажды надела, дали мне примерно 6 футов 4 дюйма (193 см, прим. перев.). Заметьте, в прошедшем времени. Никогда их больше не надену!
Мэллори спросила, не сдержав любопытство:
– А зачем вы их вообще когда-то надевали? Или это слишком личное?
Изабелл тихонько рассмеялась:
– Ради дела, а не удовольствия, клянусь вам. Бишоп считает, что наше обучение как стражей закона должно быть разнообразным и всесторонним. Поэтому в определенный период я некоторое время работала с командой Федерального бюро по наркотикам. Естественно, когда им был нужен кто-то, чтобы прикинуться проституткой…
– Звонили вам.
– Макияж, здоровый начес, отвратные шмотки и шпильки. Я зауважала проституток. У них тяжелая работа. И я говорю всего лишь о хождении по улицам.
Рэйф откашлялся и постарался выбросить из головы образ Изабелл, одетой как проститутка. Он постучал ногтем по одному из снимков, лежащих перед ним:
– Возвращаясь к этой комнате…
Мэллори усмехнулась, но затем посерьезнела и предположила:
– Возможно это подвал, однако обратите внимание на луч света на полу, не похоже, что это искусственный свет. Я думаю, в этой комнате есть окно, и это не маленькое подвальное оконце. Высоковато все же.
– В подвале с выходом[2] могли бы быть окна стандартного размера, – заметил Рэйф почти рассеяно. – И все-таки я не уверен, мне комната подвал не напоминает. Угол камеры дает нам обзор от пола до потолка, и этот потолок слишком высок для большинства подвалов, которые я видел. Возможно это даже нечто вроде склада.
– Могло быть и так. И судя по тому, как зафиксировано расположение предметов, я предполагаю, что камера стоит на треноге и делает снимки с помощью таймера, ни одна из женщин не уделяет этому особого внимания. Значит, третьего человека там нет. Скорее всего.
– Может быть, подчиняющаяся даже не знает о камере, – предположил Рэйф.
– Подчиняющаяся? – Мэллори посмотрела на него с легким весельем. – Ты что, прошел краткий курс садо-мазо, или их жаргон намного ближе к норме, чем я думала?
– Мне стоило бы отказаться отвечать, – произнес Рэйф, – однако в свою защиту должен сказать, что мы потратили некоторое время примерно полтора часа назад, подбирая и скачивая информацию по С&M сфере из Квантико. Твои налоги в действии. Сейчас я намного больше информирован по этому предмету.
– Так и есть, готова поспорить.
– Они прислали чистые факты, Мэл, а не страницы из журнала или руководство для начинающих.
– А. Узнал что-нибудь интересное?
– Ничего полезного.
– Я не о том спросила.
– Это то, что я ответил.
– Вы двое спорите? – спросила Изабелл.
– Прошу прощения, – вздохнул Рэйф.
– О, не извиняйтесь. В таких случаях, я бы предпочла посмеяться, если могу. Поводы для смеха – это такая редкость.
Мэллори заметила:
– У нас уже случались несколько моментов черного юмора тут и там. И у меня такое чувство, что эта доминаторская хрень предоставит нам еще пару возможностей повеселиться. Трудно относиться к этому серьезно, вы понимаете? В смысле, тяжело представить кого-то из знакомых, одетой в кожу и заставляющей другую женщину лизать ее ноги. Что они в этом находят?
– В данном контексте, необходимость контролировать и иметь высокий уровень опасности. Или, по крайней мере, это мое видение Джейми Брауэр.
– Ваше экстрасенсорное видение? – уточнил Рэйф.
– Из того, что я уловила в доме ее родителей и от Эмили, да. А также четкая психическая вспышка в темноте. Тем не менее, я бы хотела проверить ее квартиру и попытаться лучше ее прочувствовать.
– Я бы охотнее последовал вашему примеру, чем пялиться на эти дурацкие фотки, – откровенно признался Рэйф. – Кроме того, я также не хотел бы вывешивать их на доске, если вы не возражаете.
Зная, что фактически каждый полицейский имел доступ в конференц-зал и к доскам с информацией по жертвам, Изабелл согласно кивнула. – Мы поместим их в папку «только для личного пользования».
– А у нас есть одна из таких? – спросила Мэллори.
– Теперь есть. У меня такое ощущение, что в дальнейшем у нас появится еще больше материала для подобных папок, но пока что я бы сохранила эти фото и тайну Джейми между нами. Если эта специфическая ниточка окажется тупиковой, я не вижу никаких причин для нас стать теми, кто разоблачит ориентацию Джейми. Особенно посмертно.
– Эмили, наверное, позаботится об этом, – сказала Мэллори.
– Или, – продолжила Изабелл, – она оставит эту информацию при себе и будет чувствовать свое превосходство, зная о маленькой грязной тайне своей сестры. Я бы сказала, что оба варианта возможны.
Мэллори спросила:
– Вы намекнули мне, что Эмили могла привлечь внимание убийцы своей сестры, насколько серьезно вы об этом говорили?
Изабелл откинулась на спинку своего стула, рассеяно потирая затылок:
– У меня нет ничего конкретного, никакого доказательства, чтобы поддержать это предположение. На самом деле, даже ощущений ясновидящей нет. Эмили с трудом подходит под параметры жертвы: она блондинка, однако слишком молода для нашего убийцы. Не особенно успешна в какой-либо карьере, так как она еще учится в школе, однако она сообразительна и наблюдательна.
– Но? – подтолкнул ее Рэйф.
– Это просто… чувство, которое появилось у меня в том доме. Эмили активно следила за жизнью Джейми на протяжении последних нескольких недель перед ее убийством, и мы можем быть в достаточной степени уверенными, что в течение того же периода наш убийца был вовлечен в жизнь Джейми, так что он с ней сталкивался. А это значит, что он, вероятно, также сталкивался и с Эмили.
– И может быть, она его заметила, – продолжил мысль Рэйф.
– Может. Это просто гипотеза, но… возможно, не такая уж плохая идея, приставить к ней ваших людей, по крайней мере, когда она выходит из дома.
– Решено. Я назначу патруль. В штатском или в форме?
Изабелл поразмышляла про себя немного:
– Давайте не будем пытаться схитрить. В форме. Прикажите им вести себя непринужденно, но оставаться настороже. Если там ничего нет, то пристальное внимание к члену семьи жертвы может привести убийцу к мысли, что мы пошли по неверному пути.
– Или по верному, – проворчала Мэллори.
– Если он в ней заинтересован, да. И если все действительно так, полицейский эскорт может вынудить его дважды подумать. Мне кажется, стоит рискнуть.
Рэйф кивнул:
– Согласен. Я назначу патруль по пути к выходу, а затем поеду с вами, проверить квартиру Джейми. Мэл, Холлис сейчас в офисе Триши Кейн, почему бы тебе не наведаться в офис Джейми еще раз? Просто чтобы убедиться.
– Ее босс уже кипятком писает из-за того, что мы опечатали дверь в ее кабинет, так что ни один из его агентов не может его использовать. Могу я открыть для него доступ, если ничего не найду на этот раз?
– Да, я не против. Если только ФБР не возражает?
– Ни капли, – покачала головой Изабелл. – Но если вы обнаружите что-то, что как вам кажется, не принадлежит тому месту, привезите это сюда.
– Понятно.
Рэйф наблюдал за тем, как Изабелл открыла свой портфель и достала оттуда пузырек ибупрофена[3]. Она проглотила несколько таблеток, запив их остатками своего кофе, затем бодро объявила:
– Я готова, если и вы тоже.
– Голова болит?
– Обычное дело, – все также бодро подтвердила она. – Пойдемте?

– Становится поздно, – заметил Калеб Пауэлл.
Холлис взглянула на него со своего места за столом, ранее принадлежавшим Трише Кейн, и кивнула:
– Да. Я очень вам благодарна за то, что закрыли сегодня офис на пару часов и позволили мне обыскать ее стол.
– Нет проблем. Меня все равно не особенно тянет работать на этой неделе. Нашли что-нибудь?
– Насколько я могу судить, ничего полезного. – Холлис на мгновение прижала тонкие пальцы к закрытым глазам характерным жестом, который он уже начинал узнавать, затем изучила маленькую стопку листков под изящным пресс-папье.
– Ничего нового, я бы сказал, – подвел итог Калеб, размышляя над тем, так ли она устала, как кажется. Про себя он отметил, что ему не следует пользоваться ее слабостью.
Холлис согласно кивнула:
– Полиция уже сделала фотокопии и прошерстила каждую страницу в ежедневнике: в нем все записи касаются исключительно работы. Несколько личных вещей на столе – обычные, безобидные мелочи, которые любая женщина держала бы на работе. Пудреница и губная помада, маленький пузырек духов, пилочка и ножницы для ногтей, разорванная напополам фотография бывшего бойфренда, которую она явно не была готова выбросить.
Калеб скривился:
– Я раз или два заставал ее с этой фотографией. Она сказала то же, что и вы, что не готова вышвырнуть ее.
– Некоторым людям требуется время, чтобы смириться.
Он решил не комментировать эти слова.
– Таким образом, здесь в офисе нет ничего полезного.
– Ничего, насколько я могу видеть, – Холлис поднялась из-за стола. Она посмотрела мимо Калеба в сторону входной двери, на мгновение замерев и широко распахнув глаза.
Калеб оглянулся через плечо, затем посмотрел на нее. Его первой, инстинктивной интерпретацией ее позы и выражения лица, было предположение о полученном ею шоке, который почти сразу же был взят под контроль, вне зависимости от эмоций, которые его вызвали.
– Что? – спросил он.
Она моргнула и вновь сфокусировала свой взгляд на нем:
– М-м-м? Ничего. Ничего такого. Послушайте, мистер Пауэлл, между нами, центр внимания расследования планируется сместить обратно к первой жертве. Мы полагаем, что некая информация об этой жертве или этом убийстве наиболее вероятно поможет нам идентифицировать убийцу.
Он подумал, что она несколько бледна, но ее слова, вытолкнули это беспокойство из его сознания:
– Получается, убийство Триши отодвигается на второй план.
Холлис серьезно пояснила:
– В конференц-зале полицейского участка, где мы каждый день работаем, есть доски объявлений, разделенные пока на три части. Каждая треть заполнена фотографиями и информацией по каждой жертве. Хронология последних недель их жизней. Привычки, часто посещаемые места, события, которые могли или не могли быть важными. Каждый день мы смотрим на эти доски. Каждый день мы видим фотографии этих женщин. И каждый день мы обсуждаем их жизни и людей, которые их знали, и пытаемся вычислить, кто их убил. Каждый день.
Калеб вдохнул и медленно выдохнул:
– Простите. Просто это… она была моим другом.
– Я знаю. Мне очень жаль, – ее голубые глаза пристально смотрели мимо него еще одно мгновение. – Просто знайте, что никто не собирается забывать о Трише. И что мы найдем убийцу.
– Вы кажетесь такой уверенной в этом.
Холлис выглядела немного удивленной:
– Мы не успокоимся, пока не достанем его. Это всего лишь вопрос времени, мистер Пауэлл.
– Пожалуйста, называйте меня Калеб, – поправил он. – И спасибо за ваши усилия, агент Темплтон.
Она криво усмехнулась:
– Холлис. Тем более, что я пока не полноценный агент. Специальный следователь – это звание, которое ООП дает тем своим членам, которые не имеют юридического образования или опыта работы в правоохранительных органах. Я вхожу в отдел всего лишь несколько месяцев.
– Но вы обученный следователь?
– Да, недавно обученный. В моей… прошлой жизни… у меня был другой род занятий, – Холлис вышла из-за стола, добавив слегка озабоченным тоном. – С другой стороны, у моей напарницы была солидная юридическая и правоохранительная база, а также годы опыта, поэтому вам не нужно беспокоиться, что Бюро прислало сюда двух новичков.
– На самом деле, я и не переживал, – понимая, что она собирается уходить, и не желая ее отпускать, он поспешно сказал. – Помнится, вы говорили, что были художницей.
– Была когда-то.
– Были когда-то? Разве творческий человек когда-нибудь перестает быть творческим?
Впервые Холлис почувствовала себя явно не комфортно.
– Иногда происходят вещи, которые меняют всю твою жизнь. Мне… э-э… нужно возвращаться в участок. Благодарю вас за оказанное содействие, мистер… Калеб. Я с вами свяжусь.
– Буду на месте.
– Еще раз спасибо. До свидания.
Он не попытался остановить ее, но в течение нескольких минут после того, как она ушла, Калеб смотрел ей в след, хмурясь и размышляя над тем, что могло изменить всю жизнь Холлис Темплтон.
Я все знаю о зле, мистер Пауэлл, поверьте. Я встречалась с ним близко и лично.
Тогда он не подумал, что она говорила буквально.
Сейчас же он всерьез опасался, что так и было.

17.00

Когда Рэйф и Изабелл уже ехали в одном из полицейских джипов, направляясь в квартиру Джейми Брауэр, он сказал:
– Я заметил, что вы никогда не предлагаете кандидатуру Холлис на посещение каких-либо мест преступлений.
– Вы имеете в виду после того, что случилось ранее? – Изабелл пожала плечами. – Очевидно, вы также заметили, что Холлис несколько… хрупкая.
– Это довольно трудно упустить.
– У нее большой потенциал. Но способности медиума она получила в результате такой экскурсии в ад, что вы и представить себе не можете. И пока что она с этим не до конца справилась. Однако, несмотря на страх, несмотря на то, что она не может удержать связь, не пытается установить контакт, она держится. Что указывает на то, насколько велик ее потенциал.
Рэйф бросил взгляд на свою спутницу:
– Вы на самом деле верите, что с нами в комнате был призрак?
– Да, я верю, что дух Джейми Брауэр был там.
– Но вы не видели ее? Это нечто?
– Нет, я не могу видеть мертвых, – голос Изабелл прозвучал весьма сухо. – Или слышать их, раз уж вы об этом. Но я иногда могу ощущать их, когда они рядом со мной. Сам воздух в комнате меняется, возможно, потому что им не положено находиться в этом измерении. Вы и сами это почувствовали.
На этот раз Рэйф не отвел взгляда от дороги.
– У меня уши заложило. Такое случается.
– Постоянно, – мягко согласилась она.
– Послушайте, если Джейми действительно была там, то почему она не сказала или не сделала что-нибудь, чтобы помочь нам поймать ее убийцу?
– Она пыталась. Пыталась поговорить с Холлис, единственной в комнате, кто был способен услышать ее. К сожалению, Холлис не готова слушать.
– Полагаю, Джейми не могла просто нацарапать нам записку, а? «Меня убил Икс».
Изабел ответила на вопрос со всей серьезностью:
– До настоящего времени никто из нас не сталкивался с духом или нематериальной сущностью с достаточной степенью концентрации и силы, которые могли прикасаться к предметам или передвигать их. Если только они не находились в теле «хозяина», конечно. Или ими не управляли.
____________________

[1] Госпожа - доминирующий партнер в садо-мазохистских отношениях.
[2] Подвал с выходом (англ. walk-out basement) - это когда дом стоит на склоне. То, что с одной стороны является подвалом, если обойти дом с другой стороны - полноценный первый этаж.
[3] Ибупрофен - противовоспалительное, анальгезирующее, жаропонижающее лекарственное средство.

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a,

_________________

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a, спасибо за прекрасный перевод!!!!!!!!
___________________________________

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a - Девочки спасибо за прекрасный перевод. Главу утащила к себе на склад. С удовольствием жду дальнейшего развития событий.

Пасибки за новую главу

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a, спасибо за новую главу! Просто отлично.
Вообще-то я стараюсь не читать главами, а собираю в файлик, а тут мельком только взглянула и все, уже оторваться не смогла. Спасибо, очень интересно!

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a, спасибо огромное за профессиональный перевод и качественно проделанную работу.
Кланяюсь низко за ваш неоценимый труд.

Спасибо за новую главу. Сюжет по -прежнему держит в напряжении.
Кстати, а способности Холлис полностью раскроются в этой книге? Она сможет полноценно общаться с призраками?

Девочки, благодарю за продолжение!!
_________________

Black SuNRise, LiskaAliska, m-a-r-i-n-a
Спасибо за перевод! С нетерпением жду продолжения.
_________________

Девчонки, огромное спасибо
qwert, по-моему ее способности развиваются с каждой книгой, пока не дойдет очередь до ее истории
Я в нее прям влюбилась
_________________

 » Глава 6

Перевод: Black SuNRise
Бета-ридинг: LiskaAliska, m-a-r-i-n-a

Глава 6


Она расскажет. Ты же знаешь, она расскажет.
На этот раз он прислушивался к голосу, потому что хотел этого. Потому что так сильно наслаждался этой частью. Наблюдая за ними. Преследуя. Изучая их распорядок дня.
Охотясь.
Как те, другие. В точности как они.
Здесь голос был прав. Она была такой же, как и все остальные. Смеялась за его спиной. Так и жаждала разболтать его секреты. Он должен остановить ее прежде, чем ей удастся это сделать.
Троих ты уже убил. Всего-то еще три осталось. А потом можешь отдохнуть. Потом можешь жить.
– Я устал, – прошептал он, продолжая наблюдать за ней. – На этот раз я устал.
Это потому что ты меняешься.
– Я знаю, – он осторожно переместился, придерживаясь тени и преследуя цель. Эта оказалась находчивой: она остерегалась окружающего ее пространства, держалась настороженно. Беспокойно. Он заметил, что они все начинают себя так вести. Какой-то его части нравилось заставлять их так тревожиться.
Но это все усложняло.
Ты справишься. Ты должен. Или она расскажет. Она им все про тебя расскажет.
– Да, – прошептал он, подбираясь еще немного ближе, несмотря на риск быть ею обнаруженным. – Я должен. Я не могу позволить ей заговорить. Я не могу позволить любой из них заговорить.

Рэйф резко подвел джип к бордюру и припарковался. Они до сих пор находились в деловой части города, не проехав и полпути до дома Джейми. Он не отводил взгляда от ветрового стекла, выражение его лица с грубыми чертами невозможно было прочитать:
– Хозяин.
Изабелл не требовались способности ясновидящей, чтобы понять, что он почти исчерпал свою готовность поверить в паранормальное. Или хотя бы принять возможную реальность этого.
Или, вероятно, он просто попал в безвыходное положение.
Трудно винить его за это.
– Хозяин, – повторил он, его глубокий голос все еще звучал предельно спокойно. – Не хотите пояснить?
В полном соответствии с его тоном Изабелл ответила:
– В случае с духом, простая истина состоит в том, что некоторые из них отказываются принимать то, что с ними происходит, когда они умирают. Что бы это ни было: незаконченные дела или просто нежелание двигаться дальше – они хотят остаться здесь.
– Полагаю, это объясняет дома с привидениями, – он изо всех сил старался говорить невозмутимым голосом.
– Ну, только частично. В некоторых домах действительно есть дух или духи людей, которые не хотят уходить. Но некоторые явления из тех, что люди называют «дом с привидениями», просто воспоминания места.
– Воспоминания места?
– Да. Когда люди сообщают, что видели одного и того же призрака, снова и снова повторяющего одни и те же действия, это возможно и есть воспоминания места. Вот хороший пример: римские легионеры, которых многие видели бесконечно марширующими по их полю битвы. Или по другим местам сражений, как Геттисберг[1]. Мы не верим, что эти несчастные продолжают воссоздавать битвы, в которых их убили, мы считаем, что места помнят о том, что там произошло.
– Каким образом?
– Мы можем только строить теории. Потому что эти особенные местности обладают собственной специфической энергией или способностью, обусловленной географией или топографией, лучше сохранять энергию, чем другие местности, – оба варианта возможны. Мы думаем, что чрезмерная психическая – электромагнитная – энергия столь ужасающих, трагичных событий буквально впитывается в землю в подобных местах.
– И иногда давление накапливается, и эти «воспоминания» высвобождаются в форме энергии, вроде атмосферных помех. Если поблизости оказывается кто-то, особенно действующий или латентный медиум, то он видит то, что запомнило это место. Картину произошедшего там события.
– В этом действительно есть некоторый смысл, – признал Рэйф, неохотно и ошеломленно одновременно.
– Да, основная часть теории имеет смысл, если учитывать возможное научное объяснение. Что мы всегда и пытаемся подобрать. Все основано на какой-либо форме энергии.
– Итак, объясните эту штуку с хозяином.
– Ну что ж, как я уже говорила, некоторые умершие люди не хотят быть мертвыми. Если они в достаточной мере отчаялись, или им хватает энергии, иногда они способны накопить достаточно сил, чтобы… найти и заселиться в материального хозяина. Другого человека.
– Одержимость. Вы говорите об одержимости? – в его голосе снова слышалось недоверие.
Изабелл подождала, пока он, наконец, не посмотрел на нее, затем произнесла:
– Не в… голливудском... смысле слова. Это не какой-нибудь извергающий гороховый суп демон, которого мог бы изгнать священник. Зачастую они даже не отрицательные, или плохие духи. Они просто хотят жить. Это случай подавления слабого или иным образом уязвимого ума более сильным сознанием и духом.
– Так вы говорите, что такое на самом деле бывает?
– Мы считаем, что да, хотя я не могу представить вам какие-либо доказательства. Бишоп и Миранда действительно однажды боролись с духом безумно упорного серийного убийцы. Та еще история.
Рэйф прищурился, но всего лишь спросил:
– Кто такая Миранда?
– Извините. Жена и напарник Бишопа. Несколько лет назад Миранда прикоснулась к нескольким психическим больным, которых лечили от тяжелой формы шизофрении. В каждом случае она точно ощутила, как две отдельные независимые души борются за обладание этими людьми. Это ее убедило. Это убедило нас даже до того, как мы повторили эксперимент и получили те же результаты в трех из пяти случаев психических больных с диагностированной шизофренией, которых мы протестировали.
– В это немного трудно поверить, – произнес, наконец, Рэйф.
– Знаю. Прощу прощения за это, – она извинилась, словно случайно налетела на него в толпе.
Он пристально посмотрел на нее, затем съехал с бордюра и продолжил их путь.
– Итак, худший сценарий, по которому могут развиваться подобные события, если хозяин спятит и закончит жизнь в психбольнице на излечении от психической болезни, которой у него нет?
– Я могу придумать варианты и похуже того, что может случиться, однако да, мы считаем, что такое бывает. Теоретически, если рассудок и дух хозяина действительно слабы, дух-захватчик просто овладеет им. И вы получите человека, у которого будто внезапно развилась абсолютно новая личность, – отозвалась Изабелл, затем произнесла: – Что, полагаю, могло бы объяснить подростковое поведение.
Рэйф не улыбнулся:
– Что происходит с духом хозяина?
– Я не знаю. Мы не знаем. Ослабевает, наверное, как неиспользуемая конечность. Изгоняется и уходит к тому, что нас всех ждет, когда мы покидаем эту мирскую суету, – Изабелл вздохнула. – Пограничная территория, помните? У нас много теорий, Рэйф. Мы можем рассказать о личном опыте, о военных историях. Есть даже несколько свидетельств людей без экстрасенсорных способностей, возможно к тому же далеко не благожелательно к нам настроенных, давших показания о вещах, которые они видели и слышали. Но научных данных, чтобы подкрепить наши теории доказательствами? Не так уж много. Большинство из нас верит, потому что приходится. Потому что это мы переживаем паранормальное. Трудно отрицать то, что является частью твоей повседневной жизни.
– А остальным приходится принимать это на веру.
– К сожалению. Не раньше, чем вы сами близко встретитесь с паранормальным.
– Я бы предпочел не встречаться.
Улыбка Изабелл немного скривилась:
– Да. Что ж, давайте надеяться, что ваше желание исполнится. Но не рассчитывайте на это. Может быть, присутствие нас, экстрасенсов, притягивает и фокусирует энергию, тем не менее, люди вокруг нас имеют тенденцию испытывать вещи, о которых они даже не представляли раньше. Честно предупреждаю.
– Вы все продолжаете меня предупреждать.
– Я продолжаю пытаться.
Наступила очередь Рэйфа вздыхать, но он только сказал:
– Ранее вы сделали различие между духом и – как вы это назвали? – бестелесной силой. Что это, к чертям собачьим, означает?
– Зло.
Он подождал мгновение, затем спросил:
– Зло как…?
– Как сила, противопоставляемая добру, отрицательное в противовес положительному. Как хрупкое равновесие природы, вселенной как таковой. И как худшее, что вы можете себе представить, дышащее серой, с горящими красными глазами, прямо-из-адского-пекла зло.
– Вы ведь не серьезно?
Когда он посмотрел на нее, то обнаружил в ее зеленых глазах что-то старше и мудрее, чем когда-либо могло отражаться в глазах женщины. Чем могло отражаться в глазах любого человека.
– Разве вы не знаете, Рэйф? Неужели вы даже не допускаете такой возможности? Зло реально. Его присутствие осязаемо и зримо, когда оно того хочет. У него даже есть лицо. Поверьте, я знаю. Я видела его.

У Алана было четкое намерение передать записку Рэйфу и федеральным агентам. Но не сию минуту. Конечно, он не заблуждался на этот счет. Он сделал копию, а оригинал положил в чистую пластиковую коробочку для диска, чтобы защитить его. А затем долго сидел, уставившись на записку. На слова. Стараясь понять, что пытался сказать ему автор.
И пытаясь решить, был ли автор убийцей.
Вопреки своей иногда провокационной позиции в печати, Алан не являлся фанатом теорий заговоров, поэтому его естественным побуждением было поверить в то, что записку написал убийца. Это было самым простым объяснением и имело для него смысл. Что смысла не имело, так это предположение о том, что кто-то в городе знал, кто убийца, и не сделал ничего, чтобы остановить его.
Если только этот кто-то не был очень, очень напуган.
И если дело в этом… как мог Алан выманить его или ее из укрытия?
Вот это была бы удача. Ну и убийства прекратились бы, конечно.
Но как заставить этого человека, если он или она существуют, появиться?
Размышляя над этим вопросом, Адам оставил оригинал надежно запертым в своем столе, однако, покидая офис – немного раньше на этот раз – в конце дня, копию прихватил с собой. Прямиком домой он не пошел, а остановился возле здания муниципалитета, ставшего неофициальным местом сбора представителей масс-медиа.
Довольно много журналистов болталось поблизости, но большая их часть общалась одной компанией, приняв расслабленные позы, вызванные дедлайном [2] прошедших шестичасовых новостей. Давление спало, по крайней мере, для большинства из них и на данный момент.
Дана Эрли, единственная блондинка в этой толпе, была также самой заметно напряженной. Ее можно было понять. К тому же она единственная из телерепортеров по-прежнему оставалась сегодня здесь и не отпускала от себя своего оператора.
Алан сомневался, что причина была в том, что ей нравился парень: тощий, явно скучный и выглядевший примерно на семнадцать лет.
Из него хоть какая-то защита, подумал Алан.
– Что-то ты выглядишь чересчур самодовольным, – обратилась к нему Дана. – Что ты знаешь такого, чего остальные из нас не знают?
– О, да ладно тебе, Дана. Думаешь, я хочу, чтобы «Колумбия ТВ» обскакала меня?
Ее брови исчезли под челкой:
– Обскакала тебя? Это каких же старых фильмов ты насмотрелся?
Не поддаваясь на провокацию, Алан просто ответил:
– Скоро стемнеет. Мне кажется, будь я блондинистой тележурналистикой, я бы захотел оказаться в доме. За закрытой дверью. С оружием. Или хотя бы с мускульной силой, – он язвительно посмотрел на оператора.
– Слышала, у тебя есть собственные мускулы, – резко возразила она. – Полицейские мускулы. Спишь с копом, Алан?
– Даже если и сплю, едва ли это достойная освещения новость, – сухо произнес он, не показывая внешних признаков внутреннего содрогания. Мэллори не понравится, если эта новость станет общим достоянием, черт побери. – Если только ваша станция не предпочитает низкопробные сплетни реальным новостям.
– Не нужно говорить так высокомерно. Ты был первым газетчиком, использовавшим термин «серийный убийца», и хотел ты того или нет, в твоей статье он прозвучал радостно и возбужденно.
– Ничего подобного, – он вдруг поймал себя на том, что горячо возражает.
– Иди и перечитай, – она заправила выбившуюся прядь белокурых волос за ухо, нежно улыбнувшись ему, и направилась к репортеру журнала, отправленному сюда изучать серийные убийства.
– А, вот и ты, Алан.
Он вздрогнул и неодобрительно посмотрел на Пейдж Гилберт, протягивавшую ему салфетку.
– Господи, не подкрадывайся так к людям. А это еще что такое?
– Я подумала, что она может тебе пригодиться. Стереть плевок с твоего глаза.
Всего лишь на мгновение он был полностью сбит с толку, но потом проследил взглядом за Даной и нахмурился, снова посмотрев на радиожурналистку:
– Ха-ха. Она вела себя так надменно, только потому, что является говорящей головой в шестичасовых новостях.
– Сегодня не была, – проворчала Пейдж.
– Нам всем почти нечего было сегодня сообщать, – напомнил он ей.
– Верно. Но ты с тем же успехом мог бы вымазать рот перьями съеденной канарейки. Давай, Алан, выкладывай. Ты же знаешь, мы все равно раскопаем рано или поздно.
Алан мысленно сделал себе на будущее пометку перестать играть в покер с Рэйфом и несколькими их друзьями: очевидно, именно по причине серьезной нехватки «непроницаемого лица» он и проиграл им столько воображаемых денег.
– На сегодня я закончил, – проинформировал он Пейдж. – И пусть это твой первый по-настоящему серьезный сюжет, если хочешь совет от ветерана, то тебе следует отправиться домой и к тому же выспаться как следует. Никогда не знаешь, когда получишь тот самый звонок, который вытащит тебя из постели в два часа ночи.
Пейдж пристально посмотрела ему в след, а потом вздрогнула, когда Дана произнесла рядом с ней:
– Ему что-то известно.
– Да, – согласилась Пейдж. – Но что именно?

Арендованная машина, которую они делили с Изабелл, была припаркована возле адвокатской конторы Калеба Пауэлла, поэтому Холлис могла себе позволить зайти настолько далеко. Запершись внутри, однако с включенным двигателем и кондиционером, Холлис сидела за рулем и смотрела на свои дрожащие руки.
Бишоп предупреждал ее, что пока она не научится полностью контролировать свои способности, дверь, созданная или активированная в ее мозгу разрушительной травмой, похоже будет открываться неожиданно. И что случаи способны быть особенно мощными посреди расследования убийств, когда несколько человек умерли недавно и жестоко.
Но все эти месяцы, проведенные в относительном спокойствии Квантико, в изучении профессии следователя, знакомстве с ООП, плюс в изучении всех этих упражнений по концентрации, медитации и контролю, дали ей ложное ощущение безопасности.
Она решила, что готова к этому.
Она не была готова.
Сначала видение Джейми Брауэр в комнате для совещаний, а теперь это. Образ Триши Кейн, стоящей возле стола, за которым она работала при жизни, был менее отчетлив, чем видение Джейми: странно нереальная, но явно пытающаяся сказать что-то, что Холлис не способна была услышать.
Почему она не может их услышать? Раньше это был голос в ее голове и всего лишь ощущение присутствия, по крайней мере, до последнего времени. Не… это. Не эти туманные образы людей – душ – пойманных в ловушку между мирами. Уже не живые, но еще и не ушедшие, стоящие в дверях между этим миром и следующим, в дверях, которые открыл для них собственный вероломный разум Холлис. Говорящие с ней.
Пытающиеся говорить
Холлис этого не ожидала.
Только не этого.
Она не знала, как с этим справляться. Она не знала, хочет ли вообще попытаться научиться контролю.
Ей хотелось убежать, вот чего ей хотелось сделать. Убежать и спрятаться от мертвых и от…
Требовательный звонок сотового телефона выдернул ее из состояния паники, она глубоко вздохнула, чтобы и проверить и успокоить свой голос, прежде чем отвечать на звонок:
– Темплтон.
– Что случилось? – спросила без вступления Изабелл.
– Я проверила офис Триши Кейн, но…
– Нет, Холлис. Что случилось?
У нее уже было несколько выбивающих из колеи случаев с другими членами ООП и с их легкой связью друг с другом, поэтому явная обеспокоенность Изабелл состоянием ума Холлис не особенно удивила ее. И, тем не менее, ей все еще было не по себе от этого.
– Я видела Тришу Кейн, – открыто призналась она, наконец.
– Она сказала тебе что-нибудь? – спросила Изабелл спокойным тоном.
– Она пыталась. Я не смогла ее услышать. Как и прежде.
– Как долго это продолжалось?
Холлис прошлось задуматься на минуту:
– Не долго. Не так долго, как в комнате для совещаний. И не так отчетливо. Она была… образ был бледнее. Тоньше. И не ощущался так зловеще.
– Пауэлл ничего не заметил?
– Не думаю.
– Ты сейчас не в офисе?
– Нет.
– О’кей. Уже поздно. Почему бы тебе не вернуться в гостиницу, залезть в ванную, постоять под горячим душем – что-нибудь в этом духе. Расслабиться. Заказать пиццу. Посмотреть что-то ужасно скучное по телевизору некоторое время.
– Изабелл…
– Холлис, доверься мне. Возьми перерыв пока можешь, и успокойся. Просто успокойся. Поспи, если получится. Не думай слишком много. Мы здесь только начинаем, и дальше будет только сложнее.
– Я должна научиться справляться с этим.
– Да. Но тебе не обязательно учиться всему сегодня. Сейчас тебе надо только немного отдохнуть и снова собраться с силами. И все. Я сама доберусь до гостиницы через пару часов. Я загляну, вдруг тебе понадобиться компания. Если нет, хорошо, увидимся за завтраком. Но если тебе захочется поговорить, я буду там. О’кей?
– О’кей. Спасибо.
– Не за что, партнер.

Рэйф смотрел, как Изабел закрывает свой телефон и возвращает его в поясную сумку, которую носила вместо дамской сумочки. Они стояли в гостиной Джейми Брауэр, но стоило им приехать, как Изабелл потянулась за своим сотовым, сказав, что должна позвонить Холлис, и не объяснив зачем.
– У нее были неприятности, – догадался Рэйф, глядя на Изабелл.
– Она увидела другую жертву. Тришу Кейн. Ее это довольно сильно встревожило, – Изабелл слегка нахмурившись, пожала плечами. – Она, как и до этого, не смогла услышать, что пыталась сказать ей Триша, поэтому для нас никакой пользы.
– Вы узнали, что она в беде до того, как позвонили ей. Каким образом? – прежде чем Изабелл смогла ответить, Рэйф сделал это сам. – Связи. Экстрасенсорная связь. Она ваш партнер.
– Связь, которую она считает по большей степени лишающей присутствия духа, нежели обнадеживающей, на этой стадии, – сухо заметила Изабелл. – Уверена, вас это тоже касается, – она двинулась через довольно приятную квартиру, с интересом осматриваясь.
Рэйф последовал за ней:
– Что вы хотели этим сказать?
– Я вас нервирую. Признайте это.
– Я с вами едва ли сутки знаком, – возразил Рэйф. – Этого времени недостаточно, чтобы привыкнуть к духам женщины, не говоря уже о том факте, что она знает, даже не заглядывая, какие трусы на вас надеты.
Изабелл тихонько рассмеялась:
– О’кей, этот раунд вы выиграли.
Рэйф подумал, что хотя бы одна победа пришлась бы ему сейчас кстати.
– Холлис в порядке?
– Будет, я думаю. На этот раз. Но если она в ближайшее время не накинет узду на свои способности, дальше для нее все станет только сложнее.
– Мне кажется, разговоры с мертвецами никогда не станут легче.
– Нет, из того, что мне рассказывали, эта часть не изменится. Для того чтобы открыть ту дверь и при этом остаться в стороне – и защищенным – от всей этой эмоциональной и духовной энергии, просачивающейся оттуда, требуется исключительно мощный медиум с сильным ощущением своего «я».
– Защищенным?
Изабелл задержалась на кухне, легко проведя рукой вдоль идеально чистой гранитной столешницы кухонного стола. Тут и там были расставлены обычные небольшие приборы: тостер, блендер, кофемашина.
– Она не часто готовила.
– По словам ее семьи и друзей, нет. Много обедов из бутербродов. Что вы имеете в виду, говоря, что медиум должна защитить себя?
– Или должен. Эта способность не предопределяется полом, знаете ли.
– Признаю ошибку. А существуют ли способности, зависящие от пола?
– Нет, насколько я знаю.
– О’кей. Что означает, что медиум должен или должна защитить себя?
Изабелл покинула кухню и прошла по короткому коридору в спальню. Она встала в центре комнаты, осматриваясь.
– Из всех экстрасенсов медиумы наиболее уязвимы перед тем, что вы назвали одержимостью. Они – те, кто открывает двери, которые обычно нужны обозленным и отчаявшимся духам, чтобы вернуться в это измерение бытия. И ближайшие потенциальные хозяева, когда духи проходят сквозь них.
– Обычно нужны?
– Мы предполагаем, что нетипично сильный призрак мог бы создать собственный проход, если бы он был достаточно настойчив. Хотя до настоящего времени, мы сталкивались только со случаями, когда двери открывали действующие или латентные медиумы.
– Поверить не могу, что говорю об этом. Слушаю это.
Она взглянула на него, слегка улыбнувшись:
– Эти вещи всегда были с нами, всегда были частью наших жизней. Для большинства из нас, это просто тот самый случай, когда мы не видим, что там такое. Кто знал, что протоны и электроны существуют, пока мы их не открыли? Кто знал, что болезни вызывают бактерии, пока кто-то не выяснил этого? Кто еще 50 лет назад мог знать, что у нас, черт возьми, есть шанс расшифровать человеческий геном?
– Я уловил суть, – сказал Рэйф. – И все-таки, это другое или, по крайней мере, ощущается иначе.
– Это человеческое. И однажды, в конечном счете, наука уловит суть, придумает способ определить, измерить, проанализировать и сделать нас законными.
– Просто это… моему мозгу сложно это охватить.
– Знаю, но придется, – Изабелл подошла к кровати и положила на нее свою ладонь. – И в небе, и в земле, сокрыто больше, Горацио[3]. Привыкайте. На этом урок закончен.
Кивком головы Рэйф принял мягкий упрек:
– О’кей. И все-таки я оставлю за собой право задавать вопросы, если что-нибудь необычное произойдет прямо у меня на глазах.
– Ничего другого я бы и не ждала.
Ее сухой тон вызвал у него слабую улыбку:
– Уловили здесь что-нибудь полезное?
Дотронься до меня здесь… вот так…
Жестче…
Господи, так хорошо тебя ощущать
Годы практики позволили Изабелл сохранить невозмутимое выражение лица, но под взглядом Рэйфа это вдруг стало трудно сделать. У него были очень темные глаза, и в них было что-то совершенно неопределимое. Она этого не ожидала.
Не ожидала его.
– Здесь она придерживалась нормальной ориентации. Несколько любовников-мужчин в течение нескольких лет. Никаких женщин.
– Так вы думаете, что комната на фотографиях принадлежит ей? Какая-то недвижимость, которой она владела? Изолированное и тайное место для тех… встреч?
– Это кажется возможным. Здесь она вела весьма традиционную жизнь, поэтому очевидно, что ее тайная жизнь проходила обособлено. По-настоящему обособлено: здесь вообще нет ничего секретного. Фактически, я более чем немного удивлена, что Эмили нашла коробку с фотографиями в этой квартире.
– Если только Джейми не рассталась с самой последней любовницей и еще не нашла себе новую подругу. В этом случае, ей, вероятно, необходимо было иметь возможность просматривать эти снимки.
Изабелл улыбнулась:
– Из вас вышел бы хороший психолог-криминалист, составляющий психологические портреты преступников, знаете об этом?
Рэйф довольно сильно удивился:
– Я просто предполагал, и все.
– А чем, по-вашему, занимаются психологи-криминалисты? Мы делаем предположения. В основном, те предположения, которым нас обучали, а для некоторых из нас иногда и экстрасенсорные, но по большому счету это все равно только догадки. Предположение, основанное на опыте, знании преступников и того, как работает их мозг, – такого рода вещи. Хороший психолог-криминалист оказывается прав примерно в 60-75% случаев, если он или она особенно настроены на конкретный предмет. Хороший экстрасенс с твердым контролем достигает около 40-60% в лучшем случае.
– Это и ваши показатели?
Она пожала плечами:
– Более или менее.
Он решил не пытаться поймать ее на слове, у него было ощущение, что в этот раз ему не выиграть. Он еще и часа не был знаком с Изабелл Адамс, когда пришел к выводу, что она едва ли позволит сорваться с языка чему-то, что она не хотела бы доводить до его сведения.
Изабелл продолжила:
– Мы должны отыскать коробку или ту комнату. Предпочтительно и то, и другое. Мне необходимо узнать, что чувствовала Джейми по поводу своей тайной жизни, на самом деле чувствовала. А здесь я ничего не улавливаю по этому вопросу.
– Так вы не получили никакого ощущения о тайном спрятанном месте, которое пропустили мои люди?
– Ни малейшего ощущения чего-либо секретного. В смысле, вообще никакого: эта дама знала, как отделить одну свою жизнь от другой. Вот это было ее публичное «я», которое дозволялось видеть миру. Все из себя яркое и сияющее, этакая идеальная картинка. Нам известна ее публичная сторона. Нам необходимо узнать ее тайную сторону.
Рэйф нахмурился, последовав за ней из комнаты:
– Вы полагаете Джейми сделали мишенью из-за ее сексуальных предпочтений? Потому что она была госпожой?
– Я не знаю. Это касается взаимоотношений, в этом я уверена. Каким-то образом все дело во взаимоотношениях. Я с трудом вижу в сексуальности Джейми, или даже в садо-мазо играх, тот самый спусковой механизм, вот и все. Учитывая его историю. Но это единственная утаиваемая вещь в повседневной жизни Джейми, а это значит, что мы должны быть уверены, какое значение имеет этот факт.
– В этом есть смысл.
– Так что нам нужно найти эту комнату. И найти быстро. С тех пор как он убил Тришу Кейн, прошло уже четыре дня, даже если он выжидает полную неделю между убийствами, у нас имеется всего лишь три дня, чтобы найти и остановить его, прежде чем умрет еще одна женщина.
И прежде чем Изабелл перекочует в горячий список, подумал Рэйф, но не произнес этого вслух.
– Вы считаете, он выслеживает ее сейчас? – спросил он вместо этого.
– Он наблюдает за ней. Думает о том, что с ней сделает. Представляет, что будет при этом чувствовать. Предвкушает, – ее удивило, что после всех этих лет и стольких похожих расследований, у нее все еще мурашки по коже бегали.
Но дело было не только в самом факте существования этого убийцы, она знала это. И даже не в том, что он сделал со своими жертвами. Дело было в нем самом. В том, что она ощущала в нем. Что-то испорченное и злое, съежившееся в тенях, ожидающее возможности броситься вперед.
Она почти могла ощущать запах серы.
Почти.
– Изабелл…
– Не сейчас, Рэйф, – впервые в ее немного кривой улыбке появился намек на уязвимость. – Я не готова говорить об этом злобном лице, которое увидела. Не с вами. Еще нет.
– Скажите мне только вот что. Это имеет какое-то отношение к тому, как вы стали экстрасенсом?
– Это имеет самое непосредственное отношение, – ее улыбка скривилась еще больше. – У вселенной очень ироничное чувство юмора, как я заметила. Или возможно ей присуще чувство справедливости. Потому что иногда зло создает инструмент, который поможет уничтожить его.

Черил планировала вернуться в Колумбию[4] на ночь, особенно после предупреждения Даны, но что-то ее беспокоило. Это доставало ее весь день, постоянно, начиная с того момента, как она заметила это ощущение сегодня ранним утром.
Она оставила своего оператора ждать ее в микроавтобусе и пошла проверить, говоря себе, что она будет в безопасности, ради бога, еще даже не стемнело. Конечно же, говоря себе одно, а чувствуя нечто совершенно другое.
Каждый раз, когда веял легкий ветерок, это ощущалось, словно кто-то прикасается к ней призрачной рукой, и она не один раз ловила себя на том, что оглядывается.
Естественно, там ничего нет. Там никого нет.
Все дело только в ее воображении, вероятно. Потому что в этом не было смысла, если только она не видела того, что, как ей казалось, она видела. Если только это не означало…
Рука дотронулась до ее плеча, и Черил повернулась, задыхаясь:
– О, Господи. Что это вы людей пугаете?
– Разве? Прощу прощения.
– Вы всех людей должны знать…
– Я знаю. Я ведь уже извинился. Что вы здесь делаете?
– Просто следую за предчувствием. Я уверена, что все вы это видели, но мне это покоя не дает, поэтому… я здесь.
– Вам действительно не следовало выходить одной.
– Знаю, знаю. Но я же не блондинка. И терпеть не могу, когда мне что-то докучает. Поэтому мне кажется, риск того стоит.
– И все ради сюжета?
– Ну, – смущенно призналась Черил. – частично из-за этого, конечно. Из-за сюжета. И может быть, чтобы остановить его. Я о том, что было бы так клево, если бы я смогла помочь остановить его.
– Вы на самом деле верите, что ваша интуиция могла бы это сделать?
– Никогда не знаешь наперед. Мне могло бы и повезти.
– Или не повезти.
– Что вы…
– Не блондинка. Но такая же шумная, как и они. И ты расскажешь. Я и правда не могу этого допустить.
Черил увидела нож, но к тому времени, когда понимание происходящего дошло до ее сознания, было уже слишком поздно кричать.
Слишком поздно, чтобы вообще что-то делать.

Пятница, 23.30

Только время от времени, всякий раз, когда ее день был чрезвычайно напряженным, Мэллори бывала такой дикой в постели, что Алану приходилось отдавать все, что он имел, чтобы соответствовать ей.
Ночь пятницы выдалась именно из таких.
Она удерживала его своими руками, ногами, своим телом, словно он мог сбежать от нее. Подушки были сброшены с кровати, а простыни запутались вокруг них, и все же они извивались и перекатывались, и цеплялись друг за друга. Наконец они пришли к финишу, Мэллори сверху, яростно скачет на нем, одна рука на его груди, другой она опирается на его ногу, ее чресла вбиваются в его в жестком, голодном, ритмичном танце.
Он держал ее за бедра, поднимаясь ей навстречу, его взгляд застыл на великолепии ее лица, напряженного от примитивной нужды, ее глаза потемнели, ее гибкое, сильное тело сияло жизнью и напряжением.
Когда она, наконец, содрогаясь, с криком достигла оргазма, он освободился почти в тот же миг, чувствуя, как конвульсивно сокращаются ее внутренние мышцы, выжимая его досуха.
Обычно, в этот момент Мэллори скатывалась с него, чтобы прилечь рядом, не важно как ненадолго, но на этот раз он сам удержал и переместил их тела, так что они лежали на боку лицом друг к другу. Он продолжал обнимать ее.
– Хорошо, – прошептала она, расслабившись, по крайней мере, на мгновение. – Это было… хорошо.
Обессилевший, Алан тем не менее сознательно пытался управлять моментом, он мягкими движениями ласкал ее спину, наслаждаясь ощущением ее теплого дыхания возле своей шеи.
– Больше чем хорошо, – теперь он лучше знал, когда комментировать ее страсть, зная по опыту, что это только вынудит ее отстраниться и начать извиняться за то, что ей пора уходить.
Он никогда не выяснял, было ли дело в интимности самого акта, которая беспокоила Мэллори, когда она позволяла себе об этом думать, или в напоминании о нем, или все дело в ее собственной нехватке контроля, тревожащей ее. В обоих случаях, он вел себя осторожно, чтобы ненароком не нажать на эту конкретную кнопку.
Он научился.
– Длинный день, – пробормотал в конце концов он, намеренно заставляя свой голос звучать так же легко и мягко, как двигались его руки.
– Очень долгий, – отозвалась она немного сонно. Она пошевелилась рядом с ним, придвинулась еще ближе и вздохнула. – А завтра будет еще длиннее. Боже, как я устала.
Он ничего не ответил, но продолжил нежно гладить ее спину, даже после того как понял, что она заснула. Он прижимал ее к себе и ласкал ее теплую, шелковистую кожу и чувствовал, как бьется ее сердце напротив его. И этого было достаточно. Пока.
Перед рассветом его разбудила гроза, а Мэллори уже не было.
Она даже записку на гребаной подушке не оставила.
_______________
[1] Битва при Геттисберге (01.07.1863 г.) - Решающее сражение Гражданской войны в США, проходившее с 1 по 3 июля 1863 г. В конце июня 1863 армия южан (около 70 тыс. чел., 250 орудий) генерала Р. Ли, обойдя армию северян с запада, вторглась в Пенсильванию с целью овладения Вашингтоном. Армия северян генерала Дж. Мида (около 90 тыс. чел., 300 орудий) для прикрытия столицы двинулась от рубежа р. Потомак на север к Геттисбергу и заняла оборону южнее Геттисберга. В течение 3 дней северяне отразили все атаки южан и вынудили их к отступлению. Победа при Геттисберге создала перелом в войне в пользу северян. (сайт «Всемирная История» world-history.ru)
[2] Дедлайн (deadline англ.) - истекший крайний срок.
[3] Шекспир «Гамлет», пер. М. Лозинского, акт 1, сцена 5:
«И в небе, и в земле сокрыто больше,
Чем снится вашей мудрости, Горацио».
[4] Колумбия - столица штата Южная Каролина.

Девочки, спасибо за продолжение и чудесный перевод!!!
И как же здорово, что не томите долгим ожиданием. Благодарю!!!