Башня Гриффиндора

Эбби:

Я смотрела в окно и думала, что нужно сходить в совятню и отправить письмо. Если не отправлю маме письмо, она прилетит в школу, а я этого не хочу. За окном шел дождь. Люблю гулять под дождем. Мои размышления прервал чей-то голос

Я повернулась и увидела Невилла
- Привет. Конечно, не возражаю.- сказала я. Так цвет глаз нужно менять.- День прошел нормально. Вот решила попробовать провести эксперимент с цветом глаз и как видишь, ничего не вышло. Не сходишь со мной в совятню, нужно отправить маме письмо, а я не знаю дороги?

...

Кети Белл:

Комната была темна…
Я стояла, наверное, в углу комнаты, так как могла обозревать все пространство. Тихо выходя из угла, я услышала легкий шелест моей одежды, это было что-то темное и совершенно легкое. Вдруг я ощутила легкое прикосновение к моей руке. Потом к щеке и губам. Я вздрогнула и начала оборачиваться. Дыхание сбилось. Но я так никого и не обнаружила. Пройдя немного, я заметила кровать, раньше ее не было видно. А сейчас она выплывала из мрака, как корабль-призрак. Темное дерево с коваными цветами, обвивающими ее ножки и уходящие под потолок. Я остановилась, засмотревшись, и из состояния ступора меня вывел смех. Он разливался по комнате легкими волнами и, отталкиваясь от стен, обмывал меня со всех сторон. Это было похоже на прикосновение чего-то пушистого. Оно проходило сквозь меня и ласкало меня там, где не мог никто другой. Дыхание снова сбилось и стало частым.
-Кто здесь??
Мне ответила темнота, точнее она расступилась, и вышел Он. Его лицо было далеким и, в тоже время, таким знакомым. Я все пыталась вглядеться в него и разобраться. Но потом решила оставить эту затею. Это всего лишь сон, какая мне разница...
Он шел ко мне грациозно, медленно скользя по полу из черного мрамора с золотыми прожилками. Как только он прикоснулся ко мне, в комнате загорелись темные свечи. Вдруг в его глазах загорелась что-то дикое, необузданное и очень возбуждающее. Я тихо выдохнула, а он впился в мой рот своими мягкими губами. Если бы я не открылась ему на встречу, то остался бы синяк от его напора. Его язык хозяйничал в моем рту, а руки гладили спину. Секунда и я осталась в белье. Я смотрела на него и чувствовала что мои глаза раскрываются от удивления от того, что я не почувствовала, как он так быстро раздел меня. Только сейчас я заметила, что он был обнажен по пояс, и красота его тела сводила меня с ума своими золотыми переливами в темноте. Он дышал горячо и неистово, обжигая кожу, пальцы вонзались в бедро, в талию. В его руках было столько силы, столько нажима, будто при малейшем усилии он мог проткнуть мое тело, обнажить плоть, разорвать меня на части, словно спелый сочный плод. Что-то в нем будто ждало, когда же его руки вскроют меня, поднимут, разметают горячим наслаждением по ладоням, по всему его телу.
Он полу-поднял меня, полу-бросил на кровать. Я ждала, что он накроет меня сверху своим телом, но этого не произошло. Я подняла руку и дотронулась до него, провела пальцами по контуру его соска, и незнакомец издал рычащий звук, откуда-то из глубины, словно в его стройном мускулистом теле эхом отдавалось рычание огромного зверя. Он навис надо мной, губы раздвинулись, обнажив белые зубы, и рык вырывался из его губ, словно предупреждение. Я ахнула, и с моих губ сорвался первый стон… Мой пульс ускорился от этого звука, но я не была испугана. Пока нет…
Его рука скользнула с моего бедра к трусикам. Шелк разорвался с влажным звуком, похожим на звук расступающейся под ножом кожи. Я дернулась всем телом, когда он содрал шелковую помеху и вжался грубой материей джинсов в мою наготу. Он вдавливался в меня, пока я не вскрикнула, частично от удовольствия, частично от боли.
Он оттолкнул меня по постели ровно настолько, чтобы вцепиться в свои штаны. Пряжка расстегнулась, пуговица, молния, все соскользнуло вниз – и я впервые увидела его обнаженным. Он был длинным и мощным, совершенным.
Его палец скользнул в меня. Это заставило меня вскрикнуть, но целью его действий было совсем другое. Как только он обнаружил меня мокрой и открытой, он в меня вонзился, и все равно ему пришлось проталкиваться с силой, хоть я и была готова. Я кричала и металась под ним, пока он не смог наконец поместиться во мне полностью. Казалось, он заполнил меня всю, до последнего дюйма, и я извивалась и содрогалась внизу, просто от ощущения его – твердого и большого – внутри меня.
Потом он начал двигаться наружу и вновь проталкиваться в меня, и мелкие волны удовольствия побежали по телу. Я видела его длину, скользящую внутрь и наружу из моей белой-белой плоти, и одно это зрелище заставляло меня вскрикивать.
Наши тела будто сплавлялись воедино, и я чувствовала, как эти танцующие огни текут по моей коже. Я просачивалась в его сияние, и мой белый свет поглощал его, и где-то посреди всего этого он бросил меня в оргазм, вопящую, кричащую, тонущую в наслаждении настолько остром, что оно походило на боль. Я слышала, как он закричал… Но в этот момент мне было все равно. Он мог бы даже убить меня, и я умерла бы с улыбкой.

Фред... Фред... Фред...,- я проснулась от своего же шепота, а еще от того что мне в глаза светило яркое солнце...
Уже было утро...
Скинув одеяло, я вылезла из кровати. Фред мило спал, и я не хотела его будить. Обойдя кровать, я поцеловала его нежно в губы и пошла в свою комнату. Сатурн, завидев меня, засеменил ко мне и тихонько потерся о ноги. Я забыла уже куда шла, и наколдовав себе чашку горячего шоколада залезла на подоконник. Кот пришел ко мне и уселся рядом тихо намурлыкивая мне свою песню...

...

Северус Снейп:

Темная комната, освещаемая лишь бледным светом луны из распахнутых окон, два силуэта на простынях… Прерывистое дыхание, тяжесть мужского тела, горячий твердый жар во влажности лона… Нет, нет, мы не должны! Упираюсь руками в его плечи, пытаясь скинуть, вытолкнуть из себя. Пожалуйста, не надо! Мерлин, если бы ты знал, ты бы первым пожалел об этом, остановись, прошу! Словно услышав мои мольбы, сдвигаешься, даря мне частичку свободы, не теряя своего шанса, смыкаю и выпрямляю ноги, почти выталкивая тебя… Почти, но недостаточно, остановившись на самом краю, но во мне, по-прежнему, во мне… Жду грубости, яростного натиска, но ты, как всегда, ломаешь все мои планы, приготовившись к решительному отпору, я в растерянности от твоей мягкости…

Медленно и плавно опускаешься на меня, придавливая телом к постели, не давая сдвинуться ни на миллиметр, отрезая все пути к бегству, - и снова, словно изысканная пытка, скольжение внутри, так мучительно сладко, кусая губы, издаю невольный стон… Смотришь мне в глаза, приоткрытые губы так близко, кажется, вот-вот, и столкновение неминуемо, дыхание смешивается, и я уже не знаю, где ты и где я…
Томительное давление, легкое трение, чуть-чуть, совсем на краю, наслаждение, граничащее с безумием, что ты делаешь со мной, это невыносимо, жар, разгорающийся в крови и грозящий поглотить все, без остатка, без намека на снисхождение…
Что я творю… В постели с врагом, наслаждаясь его ласками, гореть мне…Не хочу смотреть ему в глаза, я боюсь увидеть всю глубину своего падения. Вдобавок, еще и трус, когда же ты наберешься смелости выпить горькую чашу правды до дна? – саркастически интересуется внутренний голос, увы, слишком поздно, грань пройдена, разум еще сопротивляется, но женское тело уже предает меня, из века в век подчиняясь мужской силе и праве обладания.
- Ненавижу… - легкий шепот в ночной тишине, последняя дань прежнему мне.
Целует меня, пьет из моих губ, гася все остатки сопротивления, и вот уже я, робко и неуверенно, тяну к нему руки, обнимаю его, приоткрыв бедра. Легкой влажной дорожкой пробегаешься по шее, рот накрывает горячую грудь, втягивает в себя, зубами слегка задевая чувствительную вершинку, так остро, что тело за секунду покрывается мурашками, а воздух со свистом вырывается из моих, распухших от поцелуев, губ, руки скользят по влажной спине, не могу зацепиться, удержаться в водовороте этого безумия, подушечками пальцев беспомощно провожу по коже, массируя плечи, как маленький котенок, лапками без когтей.
Так хорошо… Мягкий жар, невыносимо медленные толчки, то бережно приподнимающие тело вверх, то мучительно уходящие вниз, чтобы на миг прикоснуться к заветной чувствительной точке…
Уже почти, но что-то держит меня, не дает насладиться мгновением сладкой смерти, не могу, прости, не могу, не знаю, не умею…Выскальзываешь из меня, несмотря на протестующие всхлипы, дрожащее тело под тобой, но тут же возвращаешься, поднимая мне голову и опуская ее на подушку. Что ты задумал? Огонь в крови не дает сосредоточиться, уловить твою секундную перемену настроения.
Встаешь на колени рядом, совсем близко, моей ладонью обволакиваешь свою напряженную, твердую плоть, большим пальцем проводишь по краешку нижней губы, слегка оттягивая ее вниз. Что… Палец во рту задает ритм, подсказывая, как нужно двигать ладошкой, его рука поверх моей, страшась, сжимаю его, и начинаю неспешные движения, еще чуть-чуть и все закончиться…

Краска румянца заливает лицо. Нет, и не проси! - яростно встряхиваю головой, гоня подобные мысли. Я…никогда не делал этого раньше.
Поднимаю на него ошеломленные, испуганные глаза, но он молчит, ни грамма ярости, ни тени недовольства, лишь ласково убирает непокорные волосы с лица, по пути погладив бархатную кожу щеки.
Если бы он только настоял… Меня бы уже не было на кровати, чем больше давление, тем яростнее отторжение оно обычно вызывает. Что ж, надо признать, он оставался Повелителем и в постели, отдавая приказы подданным на всякие безумства….
Но разве это безумство – ласкать любимого человека? Доставлять удовольствие, наслаждаясь сладостными вскриками и стонами трепещущего тела, и это делаешь ты, и это в твоей власти… В любви нет грязи, есть только двое, их желания и чувства…
Ответ на все сомнения приходит слишком неожиданно, не мыслями: "может, все-таки согласиться…" или "хуже уже не будет", а просто - "хочу, нужно, необходимо..."
Решаюсь, склоняюсь к нему, вбираю в себя бархатную головку, жар крови под тонкой кожицей сводит с ума гулкими ударами. Смущаюсь, зубами случайно провожу по нежной коже, вызывая чувственную дрожь, слышу его резкий вздох…

Мягче, нежнее, осторожнее. Описываю круги, ласково ударяю языком, опускаюсь по всей длине… Кажется, я начинаю понимать…
Долгожданное освобождение, эйфория, экстаз накрывают с головой, уводят за грань, обрубая все чувства, оставляя только наслаждение во внезапно опустошенном, обмякнувшем теле…

Словно стены, всю жизнь окружавшие меня, медленно тают, просто, как волна находит на берег, медленно, лениво лаская тысячи песчинок, подмывает все опоры, растворяя все страхи, сомнения, предлагая увидеть то, что раньше было сокрыто… Глупо, но какая-то часть меня тянется ей навстречу, тонкая, но такая нерушимая ниточка силы выбивается из застенков и наконец-то касается теплого моря, утопая в блаженной прохладе… Когда стены падают, падают, падают, за что зацепиться, ухватиться, удержаться? Я тянусь к нити, связываю себя с чем-то более крепким, впитывая его силу, волю, знания…

В реальность меня возвращает поглаживание пальцев по щеке, непонимающе смотрю на него.

Послушно сглатываю, стыдливо отводя глаза, как глупо вышло…
Океан во мне требует выхода, накрывает горячей, удушающей волной, проливая соленые капли из глаз… Шок, осознание, освобождение… Я…никогда не делал подобного, не испытывал таких чувств. Я считал это просто физиологией, способом снять напряжение, да и только, небольшой разрядкой для организма, без которой вполне можно и обойтись... Я ошибался, черт возьми, как же я ошибался…
Страшно, неизведанно, непознанно, и …я не знаю его, этого нового себя. Запутался, как можно было так разрушить собственную жизнь, брожу в темноте, теряя надежду выйти на свет, словно судьбе нравится мучить меня, посылая все новые и новые испытания… Реву, как девчонка, черт, да я и есть девчонка, вляпался, по самое не могу, лежу в койке и захлебываюсь слезами, как последняя истеричка!
Прижимаешь к себе, пальцы нежно собирают слезы со щек, легкие поцелуи покрывают волосы и мокрые ресницы, шепчешь что-то ободряющее на ушко, но я не вслушиваюсь, мне важно само чувство покоя и защищенности, как странно, что даришь его мне именно ты. Закрыв глаза, тихонько всхлипываю у тебя на груди, заливая кожу потоком слез, держась за тебя, как за спасательный круг.
Руки, обнимающие меня, ты, такой близкий, здесь, сейчас, рядом, я не хочу слов, я уже в аду, так к чему сопротивляться…
Мгновение, всего мгновение, и я уже тянусь к тебе губами, превращая нежность в желание.

Поцелуй, прикосновение тел, ярость сплетенных языков, хочу впитать без остатка, пальцы зарываются в волосы, притягивая тебя ко мне, полная гармония, как единый целый организм, впадинка в выпуклость, руки и ноги сплетаются в едином ритме, словно мы уже одно целое, слаженно, вместе, до черты…
Внезапно ты отстраняешься, уходишь, отрезаешь меня от себя. Почему, что не так?
Гасишь чувства, пытаешься отгородиться щитом, так больно, холодно, пожалуйста, только не сейчас…
- Пожалуйста… - умоляюще шепчу я.
Секундное колебание, но ты возвращаешься, снова соединяя энергии, омывая теплом, даря себя. Руки благодарно встречают тебя, начиная новый танец, не пропуская ни миллиметра кожи, обнимаю ногами, помогая войти, сладко, так сладко…А потом, можно лишь стонать в такт каждому движению, стискивая плечи, языком проводить по солоноватой коже шеи, прижимаясь губами к пульсу, слегка прикусывать неровно бьющуюся жилку, шептать что-то бессвязное, умоляя не торопиться и спешить одновременно. Комната перед глазами плывет, кровь бьется в висках, сердце в груди заходится от бешеного ритма. Ни с чем несравнимое чувство обладания чужим телом покоряет, пытаемся замедлиться, но сил уже нет, срываясь на крики, хрипы и долгие жалобные стоны, тону в тебе, сливаемся, проникая так глубоко, как только возможно.
Вздрагиваю, тяжело дыша, утыкаюсь носом в шею, стараясь выровнять дыхание.
Нирвана. Эйфория. Полная опустошенность. Не хочу двигаться, из тела как будто выкачали всю энергию, но это приятная легкость…
Глаза слипаются, борюсь со сном, но безнадежно проигрываю, всего на секунду закрывая глаза…

...

Невилл:

Как я добрался до спальни, помню с трудом. Закрыв за собой дверь, стараясь не шуметь, прокрался к кровати. Все уже видели десятый сон, а от одной из кроватей раздавался раскатистый храп.
Наверное, его и слышал Фред.
Стянул с себя одежду впитавшую аромат Кларисы и забрался под одеяло. Вспоминая диалог в кухне, теперь мог уверенно сказать, что знаю, что такое смешанные чувства. И теперь не знал радоваться или печалиться.
Вроде все было и ничего за это не было. Это плюс.
Но отшили меня еще быстрее, чем это сделал я. При этом к несуществующей девушке. Это минус.
Но улыбка все равно растягивала губы. Довольный я зарылся в подушку.
А что, приятное завершение дня, даже более чем. Такое ни к чему не обязывающее.
Спи, давай, гулена. Фыркнул внутренний голос. Еще неизвестно каким боком тебе это выйдет.
На этот раз Песочный Человек засыпал меня песком сверхнормы и я провалился в сон.

...

Гермиона Грейнджер:

Я проснулась и первым делом увидела перед собой глаза Криволапа. Он смотрел на меня не мигая. Его вертикальный зрачки так сузились, что казалось, я смотрю на две лужицы прозрачного желто-оранжевого света. Кот тихо сидел возле меня и мурлыкал. Солнечные лучики освещали комнату, пробиваясь сквозь разноцветное витражное стекло. Не такие яркие, как летом, но все же веселые и тёплые – они робко заглядывали в комнату, принося с собой хорошее настроение. У меня появилось какое-то двойственное чувство. С одной стороны, я себя прекрасно чувствовала. А с другой… Что-то не давало мне покоя. Я села и Криволап запрыгнул мне на колени. Странно, он редко так ко мне ластится. Я погладила и почесала за ушком, Криволап стал мурлыкать ещё громче, но даже не собирался слезать.
-Что-то ты сегодня очень добрый. Заигрываешь? – Я улыбнулась и подняв кота на руки встала с кровати.
Криволап примостился у меня на руках, и явно не хотел спускаться на пол. Ну если ты так хочешь, то я не возражаю. Я снова прошлась ладошкой по мягкой пушистой спинке кота и подошла к окну. Красивые разноцветные блики плясали на полу комнаты. Синие и красные солнечные зайчики притаились на столешнице. Я подошла к окну и придерживая одной рукой Криволапа, второй открыла оконную створку. На меня пахнуло свежим и холодным воздухом. День пока только вступал в свои права и всё вокруг нежилось в прозрачной утренней дымке. Где-то далеко, озеро поблескивало в лучах утреннего солнца, а Запретный Лес пробуждался от сна, вместе со своими обитателями.
Я простояла так несколько минут, но когда почувствовала, что замёрзла, то вернулась к кровати. Криволап всё так же мурлыкал, прижавшись ко мне. Надо было собираться на завтрак, а потом на уроки… Но мне почему-то совсем не хотелось спешить.
Здесь так тихо и спокойно…
Утренний ветерок легонько шевелил ажурной занавеской на окне. И от этого озорные разноцветные солнечные зайчики стали весело прыгать по моей комнате. Они то кружились на полу, то поднимались на стол, веселясь и перепрыгивая с одной книги на другую. И окрашивая всё на своем пути в радужные тона. Я задумчиво смотрела на них, наблюдая за феерическим танцем света и тени. Как-то невзначай один лучик попал на хрустальную вазочку и рассыпался на тысячи маленьких осколочков света. Это было так красиво… Я задумчиво улыбнулась и скользнула взглядом по вазочке.

И вдруг, словно кто-то сжал все в груди, а потом резко отпустил. Дышать стало тяжело, и сердце, словно на миг остановилось. А потом понеслось и уже далеко не так спокойно. Резко, словно стремительное погружение в холодную и тёмную водную гладь, наружу вышло всё то, что не давало мне покоя. Я уставилась на сине-голубой цветок, уже не замечая, как красиво он светится и переливается в лучах утреннего света.
Разобраться в своих чувствах, у меня не было времени и желания. Я просто знала… Да, теперь уже нет никаких сомнений. И если ещё вчера, я тебе верила, то сегодня все совсем иначе…
Плохо, мне так плохо.. Или наоборот?.. Может всё к лучшему, и теперь не надо больше тебя вспоминать? Может просто спрятать всё в глубине сознания, и вообразить, что ничего нет? Что у меня нет чувств.. Или что у меня нет сердца!?
В голове столько мыслей, они словно надоедливый рой никак не хотят успокоятся. Мне надо просто разложить их на свои места, и тогда всё станет понятно… Я буду знать, что мне делать. Но внутренний голос настойчиво шептал, что это все самообман, что я никогда не смогу успокоятся… Что мне всегда будет больно, что мое сердце всегда будет сводить меня с ума!..

Время, лучший лекарь…
Надо помнить об этом.

Я отвернулась и закрыла глаза. Потом оторвала от себя Криволапа и пошла одеваться. Кот не двигаясь, сидел на кровати и следил за мной своим странно-спокойным взглядом. Меня охватило бесконечное спокойствие. Вернее, это было даже не спокойствие, а что-то сродни оцепенению. Но оно никак не проявлялось внешне, только в нутрии все стало совершенно бесчувственным. Наверное, это сработал какой-то защитный механизм… И я была этому только рада.
Одевшись, я тщательно расчесала волосы. Они снова обрели свой прежний блеск и теперь спадали крупными локонами ниже талии. Я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Глаза сверкали и лучились теплотой, по губам скользнула мягкая улыбка. Я снова была собой, такой же спокойной и уверенной в себе как всегда.

И главное, теперь я была уверенна в том, что поступаю правильно. Пришло время использовать то, чему меня научили в Хогсмите.
Если хорошо задуматься, то в тот день у меня было очень много учителей. И их уроки не прошли для меня бесследно. Болезненно, очень мучительно, но далеко не бесследно! Мне жестоко, но откровенно показали как сильно я ошибалась. А я никогда не забываю такие полезные уроки...

Я вышла из комнаты и направилась в Большой Зал.

...

Эбби:

Ночь прошла удивительно быстро. Вечером отправив письмо я пошла в свою комнату, оставив в совятне Невилла с девушкой и если я не ошибаюсь ее зовут Кларисса. Они мило разговаривали, и я ушла, не хотелось им мешать.
Ну вот и новый день, нужно провести его нормально и избавиться от желтых глаз, вернув им прежний цвет. Я встала и, приняв душ, оделась в форму. Так нужно сходить на завтрак и перед началом урока повторить домашнее задание. Собрав все нужные мне вещи, я отправилась в Большой зал.

...

Кети Белл:

Своими посиделками на окне я пропустила завтрак. Ну и черт с ним...
Я смотрела на солнце постепенно переходящее все выше в небо...
Так пора собираться, что раскисла.
Я встала и направилась в душ. Сон не выходил из головы и это меня все больше угнетало.
Надо сходить к мадам Помфри и попросить какого-нибудь лекарства, чтоб лучше спать.
Только сейчас поглядев на кровать Пати я заметила на ней листок пергамента.Подойдя к кровати я прочитала записку.

Я присела на ее кровать. А что Луна тоже куда-то уехала??Совсем я во времени потерялась... Я забрала записку и надев мантию пошла за книгами. Чтоб не терять время зря я решила спустится в гостиную, чтоб провести там все время до начала уроков.
Медленно спустившись по лестнице, я уселась на свободный диван у камина и, открыв книгу погрузилась в чтение.

...

Фред Уизли:

Распрощавшись с Кларой я пошел в гостиную один... На диване у камина, я увидел Кети, которая не обращала внимания ни на что, кроме какой-то книжки...
А вдруг она не захочет со мной уехать... Зачем ей я и тетя Мюриел, если можно остаться в школе... Фредик, наберись мужества и спроси...
Я подошел поближе, и дотронулся до ее плеча... Она посмотрела на меня и улыбнулась...
- Привет, - сказал я и поцеловал ее в губы... - Я составлю тебе компанию?
Кети поздоровалась со мной и я сел рядом, обняв ее...
Фредик, давай про тетю.. эээ... про поездку, спрашивай уже!!!
- Кети, мне пришло письмо из дома, надо срочно ехать в Нору... Родители уезжают к Чарли в Румынию и пока некому приглядеть за домом... И вот я тут...эээ... подумал... ты не хочешь...эээ.. со мной...туда? - Так, вроде выговорился.... Очередь за ней...
Я натянул улыбку и с надеждой в глазах, уставился на нее в упор...
Не бросай меня одного с тетей Мюриел... Не дай мне зачахнуть в Норе... Пожалуйста..

...

Кети Белл:

Я была затянута в кельтскую мифологию и поэтому даже не услышала когда ко мне кто-то подошел. Я ощутила на плече мягкое прикосновение, но от него веяло силой. Это был Фред. Я подняла на него глаза и улыбнулась.
Почему-то именно в этот момент я была рада видеть его как никогда. Как хорошо, что он у меня есть, и как хорошо, что мы помирились. Надо будет как-нибудь ему спасибо сказать...

-Привет,- тихо произнесла я.
Он сел рядом со мной и обнял меня.
Как же уютно в кольце его теплых рук… Я привалилась головой ему на грудь и могла слышать ровное дыхание и негромкое биение сердца. Меня это согревало и убаюкивало...

Я подняла голову и мы получились глаза в глаза.
О Мерлин он зовет меня с собой к себе домой!! Я так рада… нет это неподходящее слово…, я так счастлива…
-Конечно, хочу,- тихо сказала я и чувствовала, как лицо расплывается в улыбке,- Фред мне так приятно!! - И я со всей горячностью кинулась ему на шею и обняла его.
Почему страх, что ты можешь кого-то потерять, начинает проступать через время. Вот сейчас, повиснув у него на шее я поняла, что потеряла бы лучик света в своей немного облачной жизни.

...

Фред Уизли:

Кети бросилась мне на шею, и я поначалу даже опешил... Неужели она поедет со мной??? Неужели, я там буду не один???
Я бы сейчас вскочил и станцевал, но noblesse oblige, держать себя в руках...
Я поцеловал ее и сказал:
- Тогда иди собирай вещи встретимся через..эээ.. - Я посмотрел на часы, - через.. час!
Кети кивнула и понеслась в свою комнату, а я отправился к Дамблдору, сообщить об отъезде..
Как обычно, горного козлика, на месте не оказалось... Я накалякал ему записку и пошел собирать вещи..
Мерлиновы подштанники, что же я столько вещей взял?... Это я понят только когда спустился вниз, через час, со своим двухметровым чемоданом и увидел Кет, с чемоданчиком в 3 раза меньше...
Сохраняя непроницаемое выражение лица, я подошел к Кети:
- Готова? Пошли.. - И мы взявшись за руки отправились к выходу...
Нора, встречай своих героев!!! Война с тетей, грымзой, Мюриэл началась...

...

Кети Белл:

Он нежно поцеловал меня и произнес:

Я кивнула и побежала в комнату собирать вещи. Меня обуяло детское счастье. Счастье того что я буду рядом с ним. Мне хотелось прыгать, петь и веселиться. Настроение, которое было с утра попорчено сном, катастрофически быстро улучшалось. О Мерлин, я так счастлива!!!
Схватив маленький чемодан, я заклятием увеличила его вместимость и начала складывать свои вещи. Закончив с вещами, я посадила своего кота в корзину и вышла в коридор. Мне на встречу уже шел, улыбаясь, Фред.

И мы направились к выходу из спален и подошли к большому камину в гостиной, Фред приглушил в нем огонь и увеличил размер, чтоб мы могли там встать.
Сатурн сопротивлялся и все пытался вылезти из корзины. Я вытащила мешочек летучего пороха, который моя мама зачем-то сунула мне в чемодан. Вот, наверное, знала что понадобится. Мы встали в камин, взявшись за руки. Фред, зачерпнув горсть пороха, произнес:

Секунда и нас окутало зеленое облако, и мы исчезли.

...

Северус Снейп:

Блаженная истома, нега в каждой клеточке… Солнечный лучик игриво скользит по щеке, даже с закрытыми глазами, я чувствую его ласковое тепло… Давно я так не высыпался, надо сказать Дамблдору спасибо за подушки с подогревом, наверняка, выдумка маглов, эти чего только не придумают… - лениво размышляю я и приоткрываю глаза.
Золотые шнуры спускаются с балдахина, красные шелковые покрывала, моя голова покоится на груди спящего Волан де Морта… Что?!!!! Дыхание перехватывает, а память услужливо рисует события прошедшей ночи.
- Нет… - шепчут мои губы.
Да… – просто и без притворства подтверждают скомканные простыни, обнаженные тела, и тот самый аромат, витающий в воздухе, его нельзя спутать, у него нет друзей и соперников, лишь томный, терпкий привкус греха и наслаждения.
Люблю и ненавижу утро. Оно сдирает маски, носимые в ночной мгле, разгоняет черные тени, прогоняя кошмары, открывает двери правде, порой благословленной и умиротворяющей, сейчас горькой и обнажающей душу в первых порывах раскаяния.
Рано или поздно, но мы всегда платим по счетам… Тело отзывается сладкой дрожью… Да, я тоже помню, но надо выбираться отсюда, самобичеванием займусь позже.
Осторожно, стараясь не потревожить ни одним неловким движением, выбираюсь из обнимающих меня рук.
Прочь, прочь отсюда, с глаз долой, из памяти, сердца, тела – вон!
Напяливаю платье, пальцы дрожат, путаясь в крючках и застежках, туфли зажаты в руках, бесшумно отступаю к дверям, босыми ногами утопая в ковре.
Дверь! Заперта! Палочка под подушкой… - оглядываюсь, страшно, но надо, без нее мне не выбраться.
Мелкими шажками приближаюсь к кровати, затаив дыхание, наклоняюсь над ним, рука пробирается под подушку, нащупывая волшебную палочку.
Салазар, помоги мне! - молю я. Пальцы касаются дерева, обжигаясь злым огнем.
Не трогай, убери руки, ты пожалеешь! – Что ж, она похожа на хозяина… Сжимая в руках билет на свободу, возвращаюсь к дверям. Тихое «Алохомора», легкий щелчок, аккуратно оставляю палочку на прикроватном столике, все, можно идти.
Обвожу прощальным взглядом комнату, я не забуду, и тихонько выскальзываю за дверь…

...

Северус Снейп:

Кажется, даже в дни своей юности я не крался так тихо по коридорам, жался в малейшую тень, умоляя о том, чтобы хоть раз в жизни, в этой юдоли света и радости не было лишних глаз. Башня Гриффиндора сияла золотом нового дня, солнечные зайчики слепили глаза, прыгая по парчовым подушкам диванов.
Утро в разгаре, да какое тут утро, скоро уже обед, но хорошо, что сейчас уроки, только малолетних обалдуев мне не хватало. Так поздно, слишком поздно… - невеселые мысли тяжелым грузом давят на плечи, не давая свободно вздохнуть.
Забавно, никогда раньше не спал так долго, даже целыми ночами склоняясь над котлом, утром поднимался, как ни в чем не бывало, и так постоянно, пока измученный организм не запросит пощады и не провалится в спасительный сон. А тут, продрых все на свете…
Еще бы, в такой-то компании! – ядовито шипит голос. Замолчи! – устало обрубаю его словоохотливый поток, - Я сам знаю, где и в чем виноват, не надо лишних нравоучений!
Тихой сапой дохожу до выхода из Башни, отворяю дверь-портрет, выскальзываю в коридор. Свободен!

Мне показалось, или, действительно, в ехидном тоне говорившей слово «радость» прозвучало не слишком обнадеживающе? Что там еще созвучно с ним?
Разворачиваюсь, уже догадываясь, кому принадлежит сей «счастливый» голосок и позитивный утренний настрой.
Полная Дама, невесть откуда притащившая софу, и сейчас расположившаяся на ней, покровительственно взирала на меня с высоты своего царственного ложа, держа в руках тоненькую книгу. «У. Шекспир – сборник пьес и сонетов» витиевато гласила обложка.
Коротким кивков поприветствовав вздорную мадам, я, уже было, развернулся, чтобы уйти, но, видимо, вчерашняя стычка не давала покоя не привыкшей к проигрышам гриффиндорской леди.
– шмыгнув носом, поинтересовалась моя соперница, прижимая к объемистой груди неведомо откуда взявшийся портретик Смертина в рамке-сердечке.
Мы упражняемся в рифмоплетстве? Я не поэт, но проиграть портрету, право, стыдно…
- Ушла сама, таков был уговор,
- Но вам-то, здесь, какой резон? – отрывисто бросил я, и подтянул на плечо сползающее платье.
– взвизгнула оперная дива, и покрутила пальцем у виска.
Все. Хватит. Надоело. Мне хватает собственных терзаний, а тут еще всякие магические сущности будут меня уму-разуму учить? Не бывать этому!
- Скажу мадам всю правду, не таясь,
покуда здесь я, – вам не будет места! - Сладенько улыбнувшись возмущенно багровеющей тетке, я кокетливо принялся затягивать расслабленную шнуровку на лифе платья.

Засосав в себя половину коридорного воздуха и прерываясь на душераздирающие всхлипывания, Неумирающая Любовь патетически воскликнула:

Прервавшись на середине, Полная Дама виновато заозиралась по сторонам и, воровато распахнув книжку, додекламировала остальное.

Торжествующе захлопнув томик стихов, она вперилась в меня победоносным взглядом.
Тихий ужас какой-то, пойди разбери, этих женщин, вечно путанные фразы, туманные намеки – вот, сейчас, что она городит? Эх, Лавгуд бы сюда, странная девчонка всегда понимает всякого рода чушь.
- Что есть любовь? Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье - необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья. - Ответив той же монетой и пожав плечами, я равнодушно уставился на Даму, нацеловывавшую колдографию Смертина.
– Вкрадчиво предложила мне она.
Другими? Макгонагалл, что ли? Да за кого она меня принимает?!!
Тем временем, воодушевленная перспективами моего сбагривания прочь от обожаемого ее объекта, предприимчивая Дама кидала соблазнительные варианты:
- уныло добавила она, но тут же воспряла и быстро затараторила:

Что??? Старая кошелка! Портретная сводница! Картинная сутенерша! Предлагать мне моих же учеников? Плохое настроение переросло в ярость, ядом капающую с языка.
- Дама! В жизни я немало повидала,
И скажу, что вам бы замуж надо!
Или на ближайший сеновал! – грубо отрезал я.

Капну я тебе щас… керосину на полотно, и спичку горестно зажгу!
Ванночка моего терпения переполнилась и лопнула, с грозным гиканьем, я запустил в мерзкую мамзель туфлей, бережно хранимой подмышкой.
Обувка ударилась о раму, Дама в ужасе спряталась за софу, но увидев, что опасность миновала, выползла из-за своего укрытия и гордой поступью броненосца пошла на меня, стуча в грудь кулаком.

Шлем с рогами… Шлем с рогами, грудь в броню, волосы в косы, и на боевой драккар – устрашать врагов пением и обликом.
Столь воинственный призыв лишь позабавил меня, боевой задор угас. Что толку бороться с ревнивой женщиной, к тому же, если она портрет? Подобрав туфельку, я развернулся и двинулся в Подземелья.

...

Невилл:

В прошлый раз, когда Парвати оказалась у меня на руках, было веселее, хотя ее нимб и слепил глаза, когда на него попадали лучи солнца.
Сейчас же руки Парвати мягко обвивали мою шею, даже не делая попыток удержать хозяйку. Она все так же упиралась лбом в плечо, только всхлипы была реже.
Все три этажа до общежития Гриффиндора, я развлекал девушку рассказами о том, что было на уроках и прочей чепухой. Она не отвечала, но и замолчать не просила.
Полная Дама, сочувственно покачала головой, глядя на Парвати, и одарила меня гневным взглядом.
Да да вы правы, как всегда я во всем виноват. Эх, не любит она меня в этом году.
Зато пропустила без лишних разговоров.
В гостиной было довольно многолюдно. Школьники сидели за столами вдоль стен и делали домашнюю работу. Кто-то читал сидя на диванах и креслах или играли в какие-то настольные игры. Нашу скульптурную композицию встретили косыми взглядами и перешептываниями.
Наверное, день у них был скучным, если сразу заметили.
В дальнем углу было свободно кресло. В него и уселся, устроив Парвати на коленях.
- Ну как, все в порядке? – Шепотом спросил я, наклонив голову, и касаясь щекой ее гладких шелковистых волос.

...

Парвати:

Он меня поцелова-а-ал. В макушку, но поцеловал.
Да, хорошо, что ты такой добрый, что не замечаешь все глупостей, какие я могу сказать. Надо же чуть не выболтать свои чувства, когда Нев только что… общался с другой девушкой.
Ни ума у тебя, дорогая Пати, ни тонкости чувств. Наманикюренная болтушка. Мокрая курица. Плакса. А Нев еще меня утешает.
Еще больше слез.

Такой способ ходьбы меня устраивает. Я ужасная эгоистка.

Как скажешь.

Мне кажется, я лечу.
Я видела все во сне.
Говори еще. Так спокойно в твоих руках… я не хочу плакать, я не должна…

Теперь я десять раз подумаю, прежде чем открыть рот. Что я там ляпнула в прошлый раз на этот обычный вопрос?
Я кивнула. Действительно, это в порядке вещей сидеть в кресле с любимым человеком и хлюпать носом, кажется опухшим, и хлопать глазами, наверняка покрасневшими. Совершенно обычная ситуация. И такие необычные ощущения… как будто я греюсь на солнышке и никуда не тороплюсь. Как будто все на свете может подождать, пока я рядом с источником тепла и света. Даже если я – всего лишь бабочка-однодневка…
- Нев, спасибо. Извини, что я такое устроила – просто немного сорвалась.
Не очень у меня прыжки на канате получаются, если он натянут над пропастью.
Я посмотрела на Нева. Он так близко. На самом деле.
- Ты такой красивый.
Но люблю я тебя не за это.
Слегка взъерошила мягкие волосы Нева.
- И такой добрый.
И не за это.
Другой рукой погладила его плечо.
- И хороший друг.
Без комментариев.
- Знаешь, моему поведению есть оправдание: путешествие на крыше поезда – не лучшее времяпрепровождение в октябре.
Да в любом месяце, собственно говоря. А вот так сидеть я могла бы очень долго. Пока Нев не возражает - с места не тронусь.

...