Добро пожаловать в "Синий лес"!

Уве Хедрексон:

14 апреля, ночь Танцующей луны и почти утро. Гостиница

Ее пальцы ласково взъерошили мне волосы, а тихий голос проговорил
Ее губы слегка коснулись моих, словно крылья бабочки, не знаю, почему в голове возникло такое сравнение – потом, когда я вспоминал эти минуты, а в тот момент просто почувствовал это прикосновение, но даже ответить не успел, Кристин отстранилась. Она несколько мгновений молча смотрела на меня, но взгляд был говорящим – меня не отталкивали, просто просили не торопиться. А потом она произнесла это вслух
– По натуре я не романтик, но ты права, тут все настраивает именно на романтический лад. Я тоже думал, как здорово было бы дарить тебе цветы, водить в кино или просто гулять по улицам, в моей жизни такое было только в юности. А потом я решил, что мне мало адреналина, и после института рванул – на войну. Мальчишка, немного за двадцать, мне и страшно не было, даже когда рядом другие погибали. Где я только ни мотался... но дома никто не ждал, и возвращаться мне было не к кому. Потом тот подвал, гибель друга, доктор, который сказал, что он умер, потому что не хватило ресурса... – Я начал ходить по комнате, стараясь не смотреть на Кристин. Возможно, мне и в самом деле надо было выговориться, но вот надо ли было ей меня слушать? – Какое-то время пил, но вовремя опомнился – до наркоты не дошло. Почти... Во всяком случае, я сумел остановиться. А потом стал снимать красоток... Но это тоже было не то, тогда увлекся медитацией, Рерихом, путешествовал, издал альбом фотографий, выставку мне организовали, но это все тоже не то. Главное я тебе рассказал, за ужином, помнишь? – Я сел рядом с девушкой и налил ей и себе вина. – Хочу выпить за нас с тобой, за эту чудесную ночь, за то, что мы вот так сидим и разговариваем, и понимаем друг друга. – Дотронувшись своим бокалом до бокала Кристин, отпил немного вина, а потом коснулся ее губ губами. Так же нежно и осторожно, как это делал она. Нежно провел пальцем по овалу девичьего лица, посмотрел на нее улыбаясь. Так и хотелось сидеть и смотреть не нее, но тут мне послышалось, словно за окном шумит вода, речка. Но в поселке не было реки, и уж точно не под окнами гостиницы.
– Кристин, слышишь? Река шумит. – Я встал с дивана и подошел к окну. Внизу и в самом деле плескалась вода...

...

Хенрик Магнуссон:

Хенрик подготовил сменную одежду для адвоката, незаметно для Свенна подложив вещи рядом с полотенцем. Вода шумела как водопад, можно и крикак не услышать. Пока Свенн согревался в душе, оттаивая продрогшее и немного посиневшее от холода тело, Хенрик возился с чайником и заваркой, а потом махнул рукой. Чай сделать можно достаточно быстро, а вот глинтвейн или глёгг, чтобы согреться - будет самое оно. И хоть сам Хенрик совершенно не замёрз, то Свенн даже выглядел немного больным: зубы стучали, кожа стала бледной с синюшностью, а пальцы словно свернуло когтями хищной птицы.

Глёгг показался Хенрику более подходящим вариантом, и он расправился с его приготовлением очень быстро, перелив напиток в термос, чтобы не выстывал, Хенрик занялся кошками, покормив и сменив им воду, извиняясь, что ужин у них поздний. Он шёл за Свенном как зачарованный, напрочь забыв о приблудных хвостатых, которые терпеливо ждали, когда их покормят и обласкают тяжёлой рукой. И лишь потом Хенрик принёс дров и занялся камином, в дымоходе по-прежнему гудел ветер, словно духи взбесились, чуя приближение их божества - бога северного ветра.




Когда Свенн заговорил с ним, Хенрик вздрогнул, стараясь не выдавать своего волнения, повёл плечами и поднялся, глядя на огонь. Танцующее пламя за защитным стеклом весело гудело и плясало, облизывая дрова. На миг Хенрику почудились танцующие в огне фигуры, но он моргнул, и видение исчезло. Смотреть на Свенна хотелось до зуда под кожей, но было так невыносимо, как тогда, когда он впервые в жизни признался однокласснику в том, что он нечто большее, чем друг. И получил тогда не менее гневное замечание "я не гей", полный игнор и даже озлобленность, хотя Хенрик лишь озвучил свои чувства, а не лез в штаны или в душу.

Благо, жили они в цивилизованной стране, где браками считались любые отношения взрослых людей, и принимались обществом без порицания, как во многих других странах. Но отношения людей всё равно были разными, и чаще всего многие не принимали то, что в их компании есть человек "играющий не за ту команду". Может быть, потому он так сильно увлёкся яхтами и реконструкцией боёв древних скандинавов. Там он был либо наедине сам с собой и природой, либо с друзьями, которые принимали его любым. Потому что человек остаётся человеком, вне зависимости от того, кого он любит, какой расы и пола. А если он изначально не человек - а дерьмо собачье, то кем бы он ни пытался быть, он останется тем самым заскорузлым от ветров и солнца куском испражнения.

Хенрик прикрыл глаза и выдохнул, его словно снова окунули в холодную воду. Несмотря на тепло от камина, на трущихся о его ноги мурлыкающих кошек, и даже заинтересованно разглядывающего обстановку Свенна, Хенрику было неуютно и казалось, что что-то снова надвигается. Эта чуйка рано или поздно появляется у всех, кто выходит в море. Без неё недолго загубить как корабль, так и свою жизнь. Потому Хенрик привык доверять чутью, даже в такую безумную ночь как эта, когда всё кажется играми разума или шуткой судьбы. Он занялся приготовление бутербродов, отстранённо соображая, что же не так, и что могло насторожить его ощущением приближающегося шторма. Ведь когда они вышли в посёлок, лишь ветер напоминал о себе, но небо было чистым и безоблачным.




- Что ты хочешь сказать? - Хенрик озадаченно обернулся к Свенну, сказанное прошло немного мимо сознания, потому что ощущение надвигающейся беды поглотило его. Он почувствовал себя так, как было несколько лет назад, когда он попал в самый лютый шторм в своей жизни, да и как писали потом в новостях, внезапный и непростой шторм за последние тридцать лет, он готов был попрощаться с жизнью, когда его выкинуло за борт, а потом со всего маху подняло волной и ударило об палубу. Хенрик задумчиво потрогал шрам, рассекающий бровь и вложил в руки Свенна бокал с глёггом. - Прости, что-то... голова болит, я... Прости, я... Ты слышишь это?

Хенрик подошёл к окну, минуя застывшего Свенна с бокалом в руке. Кошки испуганно шипели, засев на каминной полке и прижав уши к головам, их шипение перекрывало тиканье часов и гул ветра в дымоходе, а кошачьи головы казались совершенно круглыми, а глаза ещё более огромными, чем обычно. Хенрик всматривался в темноту, словно зачарованно лежащую на привычно освещённом посёлке, но теперь казалось, что плотное покрывало ночи разрывало лишь вспышками утонувших во тьме фонарей. Но этого хватило, чтобы он увидел колеблющуюся тёмную гладь воды. Он поморгал для верности, но вода была всюду, окружала их дом, словно океан яхту.

- Твою мать, - выругался Хенрик и обернулся к Свенну. - Похоже, наши приключения не окончились.

...

Хелли Соммер:

15 апреля 2015 Очень ранее утро. Еще ничего не предвещает беды.


-Ингрид, привет! - Хелли была рада встретить вчерашнюю знакомую, с которой так здорово прыгали через костер. - Может не стоит искать вчерашнее место? - аккуратно спросила она.
Они бежали рядом по дороге вдоль леса.
-Честно говоря, вчерашняя прогулка по лесу — это не то, что я бы хотела повторить снова, - призналась Хелли.
В отличие от Ингрид, спортивная форма Хелли была хуже. И она скоро поняла, что не сможет поддерживать ее темп.
-Ингрид, уф. Я, наверное, себя переоценила. Ты, пожалуй, беги одна, а я немного отдышусь и вернусь в поселок, - предложила девушка своей утренней напарнице по бегу.

Но вопреки собственным словам ноги сами несли Хелли в лес. Лес притягивал ее и манил, будто звал.
Девушка сама и не заметила, как свернула с дороги на лесную тропинку и, не сбавляя темпа, бежала уже среди деревьев, легко огибая препятствия. Ей было легко и спокойно.
Выбежав на какую-то небольшую полянку, которая выглядела просто фантастически в утренней дымке, Хелли решила отдышаться. Все такие она давно не бегала, и начинать нужно было постепенно, а не с больших дистанций, да еще и по пересеченной местности.
Неожиданный порыв теплого ветерка взлохматил ее челку и бросил волосы ей в глаза. Хелли улыбнулась своевольству стихии, и убрала мешающие волосы с глаз.
Перед ней среди деревьев стояла ее мать. Как ночью. Живая.

Хелли пораженно замерла, забыл дышать.
-До-о-оня. При-и-шла. Ждала-а-а. Я ждала-а-а. Зва-а-ала, - женщина сделала шаг в сторону Хелли, выходя из тени деревьев. Теперь девушка могла рассмотреть ее целиком. Нагое тело причудливо было укрыто как шлейфом длинными волосами и какими-то нитями трав. Но это определенно была ее мама или кто-то очень-очень на нее похожий.
Пока Хелли боролась со своим шоком, женщина из леса преодолела расстояние между ними и обняла ее, крепко прижимая к себе. Девушка вздрогнула от контакта с мертвецки холодной кожей. Этот контакт отрезвил ее и привел в чувство, она попыталась отстраниться. Но добилась лишь того, что расстояние между ними немного увеличилось.
-Не надо. Не пла-а-ачь. Я помню, - растягивая слова женщина, невероятно похожая на ее мать. - Я по-о-омню тебя. И папу. По-о-омню, - ее тонкие сухие пальцы очертили подбородок Хелли, и безошибочно скользнули в волосы у правого уха, касаясь там небольшого старого шрама.
-Я по-о-омню, - тихо добавила она, собирая подушечками холодных пальцев влагу со щеки пораженной девушки. Хелли и не заметила, что плачет.
-Мама? - тихо прошептала Хелли, все еще не веря своим глазам. - Но? - договорить она не смогла. Просо не могла она сама разрушить это хрупкое чувство того, что ее мама жива, пусть даже это все и обман, и иллюзия.
-Овар-р-ия? Да? - ее поняли без лишних слов. Хелли лишь затравленно кивнула, боясь упустить хоть слово из уст странной собеседницы.
-Я фр-р-рамон, до-о-оня. Меня спас Лес. Си-и-иний лес, - тихо ответила женщина. Листья на деревьях как-то предупреждающе зашумели, но Хелли не обращала на них никакого внимания.
-Авари-и-ия. Бо-о-оль. Я по-о-мню. И лес, - тихо шелестела женщина из леса, убаюкивая Хелли в своих объятиях как маленькую девочку. Так делала ее мама в том далеком детстве. Обнимала ее и чуть раскачивала из стороны в сторону. Они будто танцевали на мете. - До-о-олго. О-о-очень. Я за-а-абыла. Все-е-е. Се-е-ебя. Все-е-е, - женщина скривила красивые губы в подобии улыбки. Было видно, что она давно отвыкла от этого. - А вчер-р-ра вспомнила. Все-е-е. Тебя-я-я. Себя-я-я. Авар-р-рию. Все-е-е, - в голосе было столько боли.
Хелли тяжело вздохнула, и сама в ответ обняла свою маму, или ту, кем она стала.
-Все хорошо. Ты нашлась. Мы вместе, - быстро зашептала девушка, неосознанно крепко сжимая женщину за плечи. - Мы пойдем домой. Знаешь, как папа обрадуется? Все обрадуются, - на этих словах лес предупреждающе зашелестел листьями и поднялся ветер.
-Ты взр-рослая, - опять криво улыбнулась женщина. - Со-о-овсем. Взр-о-ослая. А я. Я ту-у-т. Ле-ес. Он дер-р-ржит. Ме-е-еня. Жии-и-знь. Мою. Ту-у-ут. Жи-и-изнь, - она снова криво улыбнулась и пытливо вглядываясь в глаза Хелли.
-Ты не можешь уйти, да? - на вопрос Хелли женщина кивнула. - Никогда? - еще один кивок. -И что же делать? Надо же что-то делать! - Хелли просто не могла поверить, что все вот так глупо. Она только встретила чудо, а теперь вот так все сложно.
-Жи-и-ить. Ты жи-и-ить. Я жи-и-ить. Я ту-ут. Ря-я-ядом, - тихо ответила та, во кого превратилась ее мать. - Я тепер-р-рь по-о-омню. Ты ря-я-дом. И я по-о-омню.
-А ты можешь выходить из леса? - не унималась деятельная натура Хелли, которая требовала активных действий, а не просто смирения. - Что ты вообще можешь? Ты же фрамон, так?
-И ты, - улыбнулась женщина, уже чуть более похоже на нормальную улыбку.
-Что? - новость поразила Хелли. - Что я?
-Фр-р-рамон. Ты, - ответила тихо женщина, все так же улыбаясь.
-Но как? Так не бывает. Я … Нет. Я же не летаю. И я не умею ничего, - растерянно пролепетала девушка, совершенно сбитая столку.
-Пото-о-омок. Фра-а-амон. Ка-а-к я, - ответ ничего не прояснил.
-И что во мне от фрамона? - не унималась Хелли. - Я же обычная! Как все! - верить во всю эту мистику не хотелось. Совершенно.
-Не-ет боле-е-зни. Н-е-ет стар-р-рость. Люю-юбить ле-е-е-с. Лю-ю-юбить во-о-оду, - от этого причисления девушке становилось жутко.
Она действительно очень любила деревья и лес, вот даже тот виноград, который за два года разросся так, что буквально заплел весь ее коттедж. Но при этом, он будто по какому-то волшебству не заплетал ни окна, ни двери. Огибая их. Если бы Хелли не знала, что это не само растение так растет, то подумала бы, что это какой-то садовник так все выстригает. И да, она не помнила, чтобы когда-то серьёзно болела. Да и вообще болела. Даже насморк ее не беспокоил и головная боль. В отличие от ее коллег она не носила таблетки в сумочке. Да и о ее молодости постоянно шушукались. Некоторые даже пытались выяснить, как и чем она умудряется так себя поддерживать что в 32 выглядит максимум на 25, а то и младше. А это все кровь фрамона? Так просто и так сложно.
Хелли мотнула головой, отгоняя роящиеся мысли.
-И что мне теперь тоже в лес? - эта мысль ее ужасала больше всего. Она слишком дорожила своей нынешней жизнью и не готова была променять ее на, пусть и вечность, но среди деревьев и трав.
Женщина тихо рассмеялась, и потом вдруг крепко ее обняла.
-Не-е-ет. Я ле-е-ес. Ты-ы-ы та-а-ам. Лю-ю-юди. Я ле-е-ес, - от такого варианта Хелли стало чуть легче. Значит это не миф, что фрамоны могут жить среди людей. Жить и работать - это уже очень хорошие новости. Да, это просто замечательные новости!
-А что я теперь могу? Ну кроме того, что не болею, медленнее старею, и растения хорошо растут.
-Ле-е-с де-е-елать си-и-ильной. Мно-о-ого ле-е-ес. Мно-о-ого си-и-ил. Мно-о-ого жить. Чу-у-ть пр-р-ропадать. Ра-а-асти цве-е-еты. Р-р-ра-асти тр-р-рава. Слы-ы-ы-шать ле-е-ес. Слы-ы-ышать вода. Гово-р-рить вода, - терпеливо говорила ее незнакомая мама.
-То есть лес делает меня сильной, да? Хорошо. Я поняла. И про цветы, и про растения. А вода? Я и водой могу управлять? - последняя мысль Хелли очень удивила. Хотя если вспомнить как ей всегда нравилась вода и с каким удовольствием она плавала и что никогда не боялась водной стихии.
Ее мама кивнула, все так же улыбаясь Хелли.
У девушки еще было масса вопросов, да и ее вновь обретенная мать похоже никуда не спешила, но внезапно Лес как будто стал враждебным.


-Что это? - удивленно озираясь по сторонам, спросила Хелли видя, как занервничала ее мать.
-Ле-е-ес. Лю-ю-юди. Ле-е-ес зли-и-ится. Ле-е-ес их гна-а-ать, - пояснила женщина, будто к чему-то прислушиваясь.
-Куда гнать? За что? Я ничего не понимаю, - растерялась Хелли, затравленно озираясь на ставший совсем не дружелюбным лес.
-Лю-ю-юди. Ухо-о-о-одить. Ле-е-ес хор-о-о-шо, - тихо ответила женщина, некогда бывшая ее матерью. Сейчас же она вдруг стала такой чужой и далекой. Сейчас как никогда Хелли почувствовала ее инакость.
-Зачем? Они что-то сделали? Почему лес злится? - не успокаивалась девушка.
-Дер-р-рвья. Умир-р-рать. Мно-о-ого умир-р-рть. Ле-е-ес зли-и-ить. Челове-е-ек убивать. Уби-и-ивать ле-е-с. Ле-е-с уби-и-ивать челове-е-ек, - сухо ответила незнакомая теперь мать.
-Но также нельзя! - возмутилась девушка, высвободившись из объятий. - Они же живые!
Женщина молчала, внимательно глядя на нее. Хелли сделала шаг назад.
-Я же тоже человек. Он и меня убьет, да? Да?! - выкрикнула она, перекрывая завывание ветра и шум деревьев.
-Не-е-ет, - испуганно шагнула к ней женщина, пытаясь защитить и утешить ее в своих объятиях, но Хелли увернулась. Женщина не настаивала.
-Ты фра-а-амон. Наш-ш-ша. Ка-а-ак мы. Мы.
-Хорошо. Очень хорошо. Но я и человек. Я не могу. Понимаешь? Я не могу, - с этими словами Хелли развернулась и побежала. Она не понимала куда бежала, просто очень хотела побыстрее попасть в поселок и всех предупредить. Она даже не удивилась, когда буквально через пару минут оказалась на знакомой поляне у леса, где вчера был праздник. Лес бушевал. Река разлилась, грозясь затопить коттеджи. А из леса доносились какие-то жуткие звуки.
«Нёкки» - внезапно всплыло знание в памяти Хелли. Она откуда-то знала, что это озерные духи и они очень агрессивны.





p.s.: Фрамон Хелли очень довольна тем, как ей здорово удалось все это время маскироваться. Ха! А вообще я за мир во всем мире, вернее в конкретном взятом Синем лесу и поселке. Я к жителям уже привыкла, давайте решим все переговорами, а?

...

Свенн Даль:

Ночь - утро.

Эпохальное признание Свенна не произвело никакого впечатления на Хенрика. Магнуссон выглядел отсутствующим, словно прислушивался к чему-то. Парень машинально строгал бутерброды, не уделил внимание кошкам, которые путались в ногах, и кажется ничего не слышал.

- Что с тобой - начал Свенн, но Хенрик прошел мимо него к окну и стал вглядываться в темноту.

Свенн пожал плечами: - Ничего особенного.

Юрист всегда считал себя будничным прагматиком, лишенным возвышенности и воображения. Последние лесные события несколько пошатнули его веру в себя как в приземленного человека. Тем не менее никакие предчувствия не терзали его сознание и поведение Хенрика показалось ему странным. Вообще-то даже кошки вели себя необычно. Не то, чтобы Свенн был специалистом, у него отродясь не было домашних животных. Буквально несколько минут назад кошки толпой слонялись за Хенриком дурными голосами требуя ласки, но теперь мелкие хищники шипели, выгиная спину и распушив хвост.


Свенн не поверил глазам: на улице всюду была вода. Она плескалась почти вровень с окном, уводя взгляд по лунной дорожке вдаль.
- Охренеть, - высказался Свенн. - Наводнение! Мы пропустили цунами на озере? - Он запнулся, так как среди лунных бликов мелькнула голова. - Там выдра что ли? Да нет, крупная слишком.
Извне до него донесся мелодичный напев. Он прислушался: слов было не разбрать и только голос плел кружева звуков. Очаровывая. Заманивая. Мелодия нанизывала ноты, переплетая их, то рассыпаясь звонкими всплесками, то смешиваясь мощным гулом.
Свенн качнулся и неуверенно пошел в сторону двери, пребывая в плену вокализа.

...

Эмиль Хольк:

Видишь сама: это не я — это мир сходит с ума.
Видишь сама: это не я — это мир сходит с ума.
Видишь сама: это не я — это мир сходит с ума.
Видишь сама: это не ты — это мир сходит с ума.

Эта ночь была особенная, запоминающаяся на всю жизнь. Никогда ничего подобного с Эмилем не происходило. Не c чем даже сравнить. И было даже немного жаль, что он не обладал талантом фотографа, чтобы запечатлеть каждое мгновение этой ночи. Единственное, что утешало – понимание того, что он и так сумеет запомнить глаза напротив, еще чуть влажные после душа волосы, запах его геля на ее коже. Он и так не сможет стереть это воспоминание из своей памяти, даже если захочет этого. Тем более, если захочет.

- Сам не знаю, откуда оно здесь, поверишь? Мне очень повезло, что ты оказалась его любительницей, и я смог тебе угодить. Если хочешь, я добуду для тебя хоть коробку этого варенья, только бы ты была довольна. Правда, потом, наверно, придется пить антигистаминное, но это ведь только потом… А рыжее… Я совсем не против, если этот цвет будет меня окружать.

- На кухне будет удобнее всего. Располагайся. Вот твоя кружка, ложечка, салфетки, ну, в общем, ты все видишь сама. Угощайся…
Они пили чай и разговаривали. О прошлом и настоящем, не затрагивая тему будущего. О своих родных и курьезных случаях на работе. О ее любви к животным и его аллергии на шерсть. О разном. До тех пор, пока взгляд Лисы окончательно не осоловел и глаза не стали закрываться сами собой. Эмиль убрал со стола и проводил гостью до двери комнаты.
- Думаю, пришло время немного поспать. Надеюсь, что тебе будет комфортно. Если что, окликни меня, не бойся разбудить.
Он не хотел от нее уходить. Больше всего на свете он желал взять ее за руку и отвести в свою спальню, чтобы там уложить на покрывало, стянуть с нее и себя мешающую одежду и показать всю силу своего желания. Присвоить ее. Сделать своей. Но это было преждевременно, поэтому он позволил себе лишь короткий поцелуй в щеку и тихое.
- Спокойной ночи, Лиса.
А затем, пока не передумал и не наделал глупостей, быстрым шагом направился в свою комнату и закрыл за собой дверь. Прислонившись спиной к деревянному полотну, он потрогал кончиками пальцев свои губы, еще хранящие тепло ее кожи, и заставил свое сердце не стучать так быстро. Когда возбуждение прошло, он скинул с себя все, кроме нижнего белья, забрался в холодную постель и уснул без сновидений.

...

Хенрик Магнуссон:

В доме Магнуссона. Время потерялось.



Чувствуя плечо чужое тепло, Хенрик встряхнулся и постарался сбросить накатывающее чувство панического ужаса. Хотелось куда-то бежать впереди собственного визга. Со всех сторону чувствовалась смертельная угроза, Хенрик словно зачарованный открыл окно и вылил бокал горячего ароматного вина со специями прямо в воду, что шла мелкой рябью, словно под ней перемещалось или большое нечто или большое количество непонятно чего, но однозначно враждебного и жаждущего убивать. С первым всплеском вина ощущение немного ослабло, и Хенрик обернулся, недоумённо глядя на спину уходящего прочь из комнатыСвенна.



- Ну уж нет, фиг вам, а не мой адвокат. Я на него первым глаз положил! - фыркнул Хенрик и догнал Свенна в два шага, хватая за запястье и разворачивая будто зачарованного адвоката на себя. Тот мазнул по нему отсутствующим взглядом и обернулся, глядя в проём открытой двери. Хенрик помнил только один способ перебороть магию волшебного пения, потому, положив одну руку на шею Свенна, а второй притянув за поясницу ближе к себе, и поцеловал всё ещё прохладные губы адвоката, отвлекая его внимание на себя.

...

Ханс Лундквист:

15 апреля. Раннее утро.

Они не стали затягивать с завтраком. Энергия бурлила в крови, после страстной, бессонной практически ночи. Хотелось действия и вот уже одевшись и попрепиравшись между собой насчёт куда всё-таки отправиться, они вышли на свежий воздух.

Ханс свистнул негромко, подзывая Уллу и Одо.
- Ребята, знакомьтесь, это наша Марит. Марит, это Улла и Одо, мои друзья.- Может ласка, звучащая в его голосе, может запах девушки или её робкая улыбка, но это сразу расположило собак к ней.

- Гулять. - После знакомства и взаимных охов-ахов и повизгиваний, Ханс взял Марит за руку и повёл к лесу.- Каждое утро вот здесь я вхожу в мой лес. Мы сейчас идём по тропинке, смотри как она видна далеко, а скоро здесь всё зацветёт, лес наполнится зеленью, сочными красками весеннего разноцветья и уже с трудом можно будет рассмотреть проходы под сенью растительности. - Он рассказывал Марит что ощущает, когда видит новое гнездо в ветвях деревьев, слышит стук дятла. Или семейство кабанов: маму и крошечных полосатиков, спешащих за своей кормилицей. Там вдруг мелькнёт рыжий лисий хвост, или застучит лапками по сухому пню зайчишка. А дальше, в глубине, ещё таинственней, интересней и опасней безусловно. - Лес живёт своим миром, дышит свободой, чередуя времена года, пестует своих жителей и борется с врагами. Ты ведь знаешь, что я охраняю, забочусь о Синем лесе и порой такая злость берёт на незаконные вырубки или костры в неположенных местах. Не все ваши работники соблюдают правила, нарушение карается законом. И не только законом людей, но и законом Природы. Лес даёт силу, жажду покорять время и его пространство. Вдохни поглубже, Марит! Лес может наполнить лёгкие пеплом костра, болота, ядовитых растений и человек бежит, задыхаясь от страха. А может расправить твои лёгкие, наполнить их неизбывной утренней свежестью и хочется громко закричать: Лес! Приветствую тебя в твоих владениях. - Они подошли к небольшому ручейку, который за пригорком впадал в реку. Взгляни, почувствуй, дорогая, как прекрасен лесной мир. - Ханс нагнулся к Марит и шепнул в самое ухо.- Тсс, только посмотри на него, милая.

Не выдержал и прижав девушку к дереву принялся целовать и ласкать руками, своим телом и неожиданно замер, проговорив прямо в губы Марит: - Замри!
Словно холодом обдало все внутренности. За спиной и вокруг начинало происходить что-то настолько враждебное, что волосы на голове зашевелились, а инстинкты вопили: Опасность для жизни. Чьей? Только что псы радостно носились по лесу: то вокруг них, то прячась за деревьями; рыли носами старые мышиные норки и вдруг подбежали к хозяину и замерли по бокам, угрожающе рыча и глядя на ручей, огибающий пригорок с подснежниками. И появилась волна, темная, угрожающая. Лес начал темнеть, наползать туманом, словно забыв, что только что взошло солнце, дающее свет и жизнь всему сущему на земле.
Лес как будто стал враждебным. Сначала от него повеяло опасностью и сразу следом - пространство изменилось и стало тягучим, словно время замедлилось и погрузило вас в свой кокон.
Духи Синего леса очень недовольны и настроены решительно. Воды реки, что течёт рядом с посёлком, вышли из берегов и добрались до построек. А из озера Тунглхеймар стали выходить духи, именуемые нёкки. Они безмолвны, но ужасны. Они хотят изгнать вас из своих владений. Навсегда…Сможете ли договориться с ними? Сумеете ли доказать, что вы прибыли в Синий лес с добром?
Они ещё не знали, что и в посёлке началось стихийное бедствие - река вышла из берегов и наступала на посёлок. Обернулись на злобный рёв воды, только почудилось, что не вода на них наступала, а страшные водяные сущности. Ханс схватил Марит за руку и помчался с ней прочь от злобы и ненависти. Псы мчались рядом, молча, с какой-то всепоглощающей уверенностью ведя их за собой. Перед огромным исполином, Ханс подхватил на руки своё сокровище и высоко подпрыгнув, поставил на толстый могучий сук.
- Не бойся ничего, любимая, я не дам тебя в обиду. Это Нёкки, озёрные духи. Видно вчера люди сильно разозлили их.

...

Флёр Линд:

В лесу.


На некоторое время компанию по променаду в утреннем лесе мне составила Хелли. Передвигаться в компании по лесу было веселее и безопаснее, после вчерашних приключений. Лес не казался теперь таким приветливым. В его чащах притаилось что-то опасное. Или это у меня так разыгралось воображение после вчерашнего, что я так стала с опаской относиться к окружающей меня природе. Но я привыкла смотреть страху в глаза. Чтобы перебороть собственное опасения я с маниакальной решимостью жаждала попасть туда, где всё это разыгралось. Может, если я осмотрю заново это место, то пойму что просто на просто перебрала аквавитом и в бреду галлюцинаций мне это всё привиделось.
Неволить Хелли я не стала, когда мы почти добрались до того ручья. Я лишь кивнула и посмотрела в спину Хелли, когда она уходила. Я присела на поваленное дерево и решила перевести дух после спортивной ходьбы по лесу. Честно, немного страшновато было дальше идти одной.
- Флёр, соберись! – приказала я себе. – Это твой последний день . Простись с лесом и возвращайся домой паковать чемодан.
Я пришла к тому месту, где вчера со своими товарищами по несчастью грелась тёмной ночью. Ручей как ручей на дне оврага. По склонам оврага растут кусты, причудливо переплетаясь между собой. Часть экспозиции ветвей кустов я посшибала, когда кубарем катилась вниз. Я подошла к каменистому берегу ручья, на дно которого вчера упала. С волнением взглянула в воду. Но ничего особенно кроме своего отражения не увидела. Волноваться нечего. Кажется, тайна вчерашнего миража не разрешима.
Я присела на валун, стоящего у кромки ручья, и прикрыла глаза, чтобы посидеть немного в апрельской тиши. Здесь я могу побыть сама с собой наедине. Скоро конец моему обману. Я уеду отсюда навсегда. Ингрид на весь мир раструбит о своей помолвке, и личная жизнь скандальной топ-модели перейдёт в семейное русло. А Флёр Линд вернётся домой, где ей предстоит нелицеприятный разговор с отцом. Но последнее сейчас меньше всего волновало меня. Покой и тишина леса умиротворяли, как в первый день моего пребывания здесь.



Не знаю, сколько длилась моя душевная гармония на лоне природы. Как вдруг она внезапно была нарушена. Началось с того, что раздался шум и грохот. Я резко села и открыла глаза. Вода в ручье забурлила и начала выходить из берегов. Я резко вскочила, находясь на низком старте, чтобы убежать отсюда. Но следующая картина парализовала меня и заставила застыть от ужаса на месте.
Из воды как жар горя, мне на встречу выходили тридцать три богатыря. Честно в тот момент не могу сказать, сколько их было на тот момент. Это были ужасные безмолвные твари, которые тянули ко мне свои загребущие корявые руки. Миролюбием от них не веяло. Вряд ли они вышли из воды подышать свежим воздухом, принять солнечную ванну, угостить меня чаем и завести светскую беседу. Их силуэт напоминал тот вчерашний, что я видела в отражении этого ручья. Я судорожно вздохнула, теряя свои жизненные ориентиры. Весь тот рационализм, в который я свято верила уплывал у меня буквально из под ног.
“Нёкки”, - пронеслось у меня в голове, когда одна из этих тварей повалила меня на валун.
Сегодня за завтраком я решила почитать информацию в интернете о том, что мне мерещилось в водах ручья. Я даже посмеялась, когда читала про некки. Надо же было так вчера перебрать аквавитом, чтобы мерещились разные водные твари. Но сейчас одна из этих тварей с энтузиазмом вознамерилась удушить меня. Наши силы будут неравны.
- Стой, - прошептала я, чувствуя, как по спине пробегает липкий страх. – Последнее слово умирающего.
Наверное, это была бредовая идея. Но в этот момент больше всего хотелось на свете жить. И я хваталась за любую соломинку. За любую возможность. Не знаю, как эти твари общались между собой. Но они явно были наделены примитивными зачатками разума. Если они умели отличать своих от чужаков. И может быть какими-то зачатками гуманизма.
Чудовище убрало от меня свои грабли. Я оказалась в центре круга, состоящего из некки. Бросать в бурелом и насиловать тоже явно не входило в их планы. Я глубоко задышала, стараясь стабилизировать своё волнение. Рассчитывать могу только на саму себя. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Или где твой рабочий феминизм Флёр? Подбадривала я себе.
Они дали мне минутную отсрочку. Главное сейчас сохранить спокойствие и представить, что всё это рабочая ситуация. Банда преступников вломилась в кабину пилоту и стала выдвигать свои требования. Мои действия по инструкции.
“Сохранять спокойствие. Выслушать требования главаря преступников. Вступить в переговоры для сохранения жизни экипажа и пассажиров”, - напомнила я себе.
- Насколько я знаю, что вы, некки, обычно не общаетесь с людьми, - медленно начала я. – Мне доводилось слышать, что по одной из версий некки грустят от того, что не могут попасть на небеса, - одна из тварей толкнула меня в спину, чтобы я поспешила. – Если вы так жаждете меня убить. Но сделайте это прилюдно, чтобы нагнать больше страха или ужаса. Не знаю, поднимете вы меня на виллы или сожжете. Но перед смертью я хочу видеть небо. Знаете, я сейчас прекрасно понимаю ваши чувства. Я сама себя чувствую рыбой выброшенной на берег, которая задыхается от нехватки кислорода, и хочу снова взлететь в небо, - я расправила плечи, чувствуя себя в данный момент командиром незримого экипажа. - Ваш привычный уклад жизни нарушен. Вы в праведном гневе. Но я верю, что мы можем договориться. Я хочу поговорить с вашим главарём. У меня есть к нему предложение. Я парламентер. Необходимо разобраться в данной ситуации.
Кто я такая, чтобы выставлять свои требования? И какое у меня было требование, кроме просьбы уехать отсюда с миром людям. Некки стали переглядываться между собой. Не знаю, был ли лидер у этой банды речных уродцев, который мутил воду в их среде. Однако, некки толкнули меня вперед и жестами указали, чтобы я ушла.
Не знаю, что это значит. Хитрая уловка врага или акт жалости над человеком. В любом случае я получилась краткую отсрочку. Если твари решат убить меня, то скорее всего сделают это публично. Так сказать акт устрашения для других людей.
Под конвоем некки я направилась в сторону поляны, на которой мы вчера прыгали через костёр и беззаботно отмечали праздник танцующей Луны. В любом случае на этой площадке лучше видно небо.

...

Свенн Даль:

Утро. Дом Хенрика.

В голове шумели, перекликались голоса, то призывно шепча, то торжествующе приказывая. Сладко было подчиниться, голоса кружили, обещали, уговаривали и соблазняли. Свенн почувствовалсебя гостем в своей собственной голове. Он отстраненно, будто из колодца, ощущал то, как его тело двинулось, механически переставляя ноги. На него навалилась апатия и только не самом краю сознания бился, как это не парадоксально, спасительный ужас. Именно паника не давала мужчине закрыть глаза и окончательно отдатся стремительному течению.

Его дернули за руку и послушной куклой Свенн развернулся, упираясь взглядом в Хенрика. Свенн ощутил, что корка равнодушия и покорности дрогнула, давая трещину и его собственное сознание рванулось из клетки, пытаясь справиться с наваждением. Мужчина удерживал взгляд Хенрика, читая в нем бешенную смесь страсти, ужаса и свирепой решимости. Свенн медленно моргнул, а в следующую секунду Магнуссон притянул его к себе и поцеловал.

Губы дрогнули, раскрываясь. Горечь речной воды смыло терпким вкусом вина. Хенрик звал, звал за собой, не позволяя отстраниться. Сомнения, неуверенность, наваждение, все это растворилось в огне его поцелуя, его объятий. Мир кружился, или кружилась голова от эмоций, бивших через край.

Свенн поднял руку, пальцами пробежал по волосам Хенрика, погладил шрам, рассекавший бровь.
- Я вернулся, - его слова прервал ощутимый удар в стену дома. - Ну что, займем круговую оборону?
Свенн рассмеялся. Они вместе, а значит могут почти все.

...

Лиса Лонгрен:

Я поглядывала на Эмиля из-под ресниц, пока он говорил не глядя на меня. Значит слишком много рыжего - это не плохо... Нагнула голову и волосы скрыли мою улыбку. Но что это, таблетки пить?
- Антигистаминное? Аллергия, да? Неужели на морошку?- Я распереживалась, вот ведь, напросилась на варенье, а Эмиль из-за меня может пострадать. - А какая реакция у тебя, кашель или сыпь? - Я поставила пиалу на стол, потом схватила и убрала в холодильник. Посмотрела на него извиняясь. - Я не знала, Эмиль... Давай тогда просто по бутерброду и спать. - Но он молчаливо и с усмешкой вернул пиалу на место, поставив прямо передо мной. А его взгляд я прочла так, что лучше бы о сне не говорила. Ну вот, ну вот...

- Окей, спасибо тебе. - Спряталась носом в чашку с золотой каёмкой.- Очень вкусный запах, какие-то травы и вижу ягоды. Лесные? Знаешь, а я никогда не ходила в лес по ягоды-грибы., да и вообще не бывала. Только вот вчера, что называется прогулялась на поляну. Родители были сугубо городскими людьми и я тоже горожанка. Раньше и не думала, почему именно, но кажется начинаю понимать. Они ведь где-то здесь нашли меня и беспокоились, что мне будет плохо, если вспомню то ужасное, что пережила одна совсем маленькая в лесу. А я и не помнила ни о чём... И не вспоминала до того письма. Ну и конечно много времени занимала учёба, конкурсы всякие, концерты. Потом занятия... Ты спрашивал, ждут ли меня ученики, скучают ли? У меня сейчас большой перерыв, самая талантливая девочка переехала, а двое остальных... Я передала их своей учительнице. Уехала, не зная, что ждёт меня впереди.

Эмиль в ответ рассказывал, как открыл ресторан, о том, что знает насколько это его дело и я была очень рада, что он нашёл себя. О бывшей жене рассказал немного с грустной теплотой и я поняла, что они остались друзьями. Мне очень понравилось это. О своих родителях и тёте я тоже рассказала. А когда было всё съедено и выпито, даже не помогла убрать со стола, так меня разморило и стало клонить в сон. Эмилю пришлось поддержать меня, провожая к гостевой спальне.

Мы остановились перед дверью и я качнулась к нему, невольно желая, чтобы он обнял, может поцеловал на ночь. Ощущала тепло его кожи, сдержанность и немного отстраненность.
- Спи спокойно, Эмиль... - Прошептала и легонько коснулась губами его щеки в ответ, радуясь и грустя почему-то. Но поцелуй окрылил и с таким вот завершением ночи, я забралась в постель, пригрелась и уснула, совершенно позабыв, что надо бы развесить свои вещи.

Я была в пещере одна и с интересом разглядывала на стенах странные рисунки, неузнаваемые знаки, трогала их, водила по камням рукой. Не холод, тепло ощущала под ладонью. Мне было не страшно, а покойно, словно я дома. Одетая в прозрачное белое кружево, казалась себе невестой, с венком из крошечных белых полевых цветов на голове. Чувство огромной любви, заботы окутывало словно покрывалом и я была счастлива...
Пещера сменилась тёмной, жестокой ночью и теперь вокруг и во мне стыла невыносимая боль, печаль, понимание, что я ухожу навсегда. Покидаю тех, кого люблю безмерно, безгранично и невосполнимая ничем потеря, сковывает сердце и угасает свет в глазах... Только бьётся чьё-то сердечко, стучит тук-тук, тук-тук, тук-тук... И вот уже летит маленькое чудо, словно лёгкое пёрышко парит над зеленью травы и счастье снова окутывает меня. Я купаюсь в солнечных лучах, ощущаю брызги воды на личике и совсем не помню той, что ушла так давно и навсегда. А потом удар и страх, что я потерялась, что нет рядом привычного окружения и той бесконечной, окутанной волшебством любви, в результате которой я появилась на свет...
Моё сознание ещё не проснулось, но тело поднялось из уютной тёплой постели. Я не открывала глаз, но виделось мне что-то чуждое тому месту, где я сейчас находилась. Что-то такое ненавистное, страшное, иссушающее душу, вытягивающее все соки. Я вышла из своей комнаты и медленно, словно проплыла в соседнюю. Эмиль сказал, что это гостиная... За окном было ещё темно и только светящийся в предрассветном сумраке кулон был единственным источником света. Я держала его на раскрытой ладони перед собой и всё так же медленно обходила сначала одну, потом другие комнаты. Абрис луны на моей ладони словно вбирал в себя, кровавое зло, врачуя ауру этого дома, ауру много пережившего человека. Я вышла на улицу, не ощущая ни холода ни страха, словно убирая дом, вышла выбросить мусор... Луна с девушкой замершей в танце раскалилась на ладони, жар казалось прожигал мою тонкую кожу насквозь, но я знала, что нужно вытерпеть эту боль... Взять часть её на себя и принять очищающий огонь. Потом вернулась в дом, но оказалась не в своей спальне, а на мягком диване в гостиной и, так и не выпустив из руки кулон, заснула исцеляющим, обновляющим сном. Спала...
Пока не услышала музыку. Она звучала в голове, на улице, она была везде и влекла за собой, как магнит...Нёкки.
Мелодия застала меня врасплох, нахмурившись, я открыла глаза и ощутила гнев... Что-то угрожающее снова обступало дом, нет, не только дом Эмиля, весь посёлок был в опасности. В окне маячила противная морда лица и я погрозила ей кулаком. Вскочив на ноги, побежала в комнату Эмиля, проверить, что с ним, где он. Разбудить.
-Эмиль, - упала на колени перед его кроватью. Он просто спал. - О, Эми-иль, - потрясла его за плечо, погладила по щеке... Ну и пришлось разбудить его поцелуем, потому что на улице плескалась, накатывала на дом волна и надо было или драться или договариваться с речными существами.

...

Эмиль Хольк:

Глубже дышу и нахожу что я такой живой.
Нашел нелегко шум и дышу глубоко — это воздух мой.
Время как вода, не временна она.




Выход из сна был слишком нереальным, чтобы быть настоящим. Выход из сна был не менее сладким, чем морошковые сны и гораздо приятнее, как шершавый язык Уллы. Это было пробуждение, которое оставило на губах вкус ее поцелуя и смущение от того, как у него пахнет изо рта. От мысли, что плохо, чертовски захотелось курить...
Но до возможности взять сигарету Эмиля отделяла фея Лиса и чудовище, которое маячило за окном. Невольно подтянув к себе ноги, он чуть было не спрятался под одеялом, как делал это в детстве, когда ему снились кошмары, но потом взял себя в руки и отбросил в сторону покров, чтобы прижать к себе Лису, чувствуя как кожу на его груди опаляет жар от кулона и как потряхивает его гостью от нетерпения и готовности действовать. Он в этот момент даже не обратил внимания на естественную реакцию своего организма!
- Все хорошо, милая. Все хорошо. Я никому не дам тебя в обиду.
Кажется, он сморозил какую-то глупость, потому что Лиса вдруг улыбнулась, осветив своей улыбкой всю комнату.
- Я не боюсь. Это нёкки должны бояться меня. Идём, Эмиль. Река вышла из берегов. Нам нужно спасать поселок.
Он никогда не одевался так быстро! Ему отчаянно не хотелось выходить из воображаемой безопасности дома, но он понимал, что здесь тоже можно умереть. И он не мог отпустить Лису одну непонятно куда и зачем. Просто не мог.
Он открыл дверь и увидел, как по коврику бежит вода, а чудища от окон отходят и идут в их сторону.
- Надо бежать, Лиса! - сердце заполошно колотилось где-то в горле, ладони стали влажными, а по крови гулял адреналин. Эмиль даже упившись аквавитом такого не ощущал.
Лиса ничего не ответила. Только снова будто озолотилась сверху донизу и раскинула руки. Нёкки замерли, а вода под ногами перестала прибывать и кажется даже пошла на убыль.
- Нам туда, - скомандовала фея и Эмиль повиновался, следуя за ней и не отпуская ее руку, продолжающую быть горячей.
Они шли и речная вода перед ними отступала. Они шли и ждали увидеть перед собой новых чудовищ, но вместо этого встретили адвоката и пекаря. И Эмиль был так рад им, рад, что с ними ничего плохого не случилось, что не мог скрыть своих эмоций. Да и не хотел.
- Как хорошо, что вы оба целы! Знакомьтесь, это моя Лиса. А это Свенн и Хенрик, лучшие юрист и хлебопек Синего Леса. Вы уже видели нёкки? Кажется, праздник продолжается... - все же вытащив из кармана сигарету и прикурив, озадаченно проговорил он. Нужно лечить нервы.

...

Лиса Лонгрен:

- Эми-иль, я так испугалась за тебя, ты не представляешь. Когда поняла, что это Нёкки. - Он затащил меня в постель и я прижалась к нему, задрожав от того, что лежу в его руках. Почувствовала всего его и это было волшебно... И только потом поняла, что он сказал. Улыбнулась и спряталась в нем. - Ты - мой герой! Знаешь? - Поцеловала колючий подбородок и снова улыбнулась. Теперь я точно знала, кто я и откуда. И это наполняло мою кровь и разум восторгом и счастьем и хотелось поделиться всем этим с единственным для меня человеком. С тем, кто готов был защищать меня и я знала, ни за что он не даст меня в обиду. - Я не боюсь их, Эмиль. Это нёкки должны бояться меня.

Так как я не снимала одежды Эмиля, надела только ботинки на босу ногу. Эмиль открыл дверь и я увидела, что вода уже под ногами. Останавливающим движением я направила руки на потоки воды. А когда в дверной проём собиралась ворваться первая нёкки, вытянула руку вперед, прямо на неё, держа перед собой кулон.

Только мы знали, что эти существа, кажется непобедимые и очень хитрые, боятся особенного металла, металла моей планеты. Женской планеты. Луны... Нам надо было бежать, найти хотя бы ещё одного сильного фрамона, управлять водой очень трудно, а сил у меня пока было немного. Вода расступилась, конечно не так как перед Моисеем. Но идти по ней было можно.
- Эмиль, - он повернулся, продолжая целенаправленно двигаться в сторону соседнего коттеджа, - Эмиль, если мне станет плохо, возьми в руки кулон и нёкки не подойдут, они его боятся. - О том что они хитры и свирепы, думаю он знал.

Обнимая Эмиля за талию, я кажется слабела... Но встрепенулась, когда услышала новые голоса.

- Я много слышала о тебе, Хенрик и о тебе, Свенн. Самый лучший пекарь в Синем лесу и самый умный адвокат. - Голос мой ослаб и я привалилась к Эмилю. Надо было как-то восстановиться, но как? - Эмиль. Прости...
Потом в голове возникло видение: Пламя костра и меч, направленный на водяных чудовищ, и я погрузилась во тьму.

...

Фруде Эрикссон:

Ночь с 14 на 15 апреля
Салон «Лик Идунн»

Она оказалась страстной.
По-настоящему огненной, яркой и дерзкой.
Ее крики звучали лучше самой изысканной музыки.
Ее ласки разгоняли многолетнюю тоску.
Ее эмоции били по нервам и насыщали.

У людей очень яркие эмоции: их жизни сгорают быстро, поэтому каждый миг они ощущают красочнее и острее. Человеческие эмоции подобны наркотику: к ним так легко привыкнуть, пристраститься, стать зависимым. Бурные и неподдельные человеческие страсти не просто подпитывают, он подхлестывают и подстегивают, наполняют силой и энергией. Но человеческая жизнь невероятно скоротечна. Не успеешь оглянуться, как источник живительной силы иссяк.
И снова наваливается тоска.
И снова холод сковывает душу.
И снова говоришь себе: в последний раз…
Но проходят столетия, и однажды ты снова оказываешься в плену того же дурмана.
Людей намного проще ненавидеть, чем любить. Ненависть надежно защищает от привязанности.

Сольвейг приходила в себя после оргазма, уткнувшись лбом в плечо мужчины, а он поглаживал левой рукой еще подрагивающую женскую спину. Правую руку он мягко положил на живот Сольвейг, аккуратно охлаждая собственную сперму и направляя ее вниз по лону, как делал это множество раз за минувшие столетия.
Уроженец Синего леса не желал разбавлять божественный ихор и плодить полукровок.

15 апреля, раннее утро

Фруде открыл глаза и напряженно втянул ноздрями воздух.
За окном было удивительно тихо: ни одна птица не подавала голос. Сольвейг негромко сопела рядом, сжав пальцами угол подушки. От рыжих волос девушки еле ощутимо пахло жасмином. Но доминировал в утреннем прохладном воздухе совершенно другой запах: запах мокрого дерева и жирной, напоенной влагой земли.
Запах речной воды.
Мужчина бесшумно поднялся с постели и подошел к окну. В мутноватых предрассветных сумерках конец Сосновой улицы слегка подрагивал и поблескивал.
Манеелва наступала на поселок.
Фруде спустился на первый этаж коттеджа и прошел прямиком к распределительному щитку. Обесточив дом, мужчина педантично обошел весь этаж, проверяя, закрыты ли окна и двери. Завершив обход, он вернулся в салон и взял в руки книгу, принесенную из леса.
Вчера вечером он удивлялся, как его – чистокровного фрамона – могло накрыть магией Синего леса? Это было странно, непонятно и неправильно! Всю важность произошедшего Фруде смог понять только после того, как заглянул внутрь старинного фолианта. «Книга лунных теней» считалась утраченной уже несколько столетий. Никто не мог объяснить, что произошло, но однажды книга, по преданиям, написанная самой праматерью Луной, просто исчезла. Почему она явила себя именно сейчас и почему таким замысловатым способом, мужчина пока не знал, но был уверен, что праматерь Луна в мудрости своей ничего не делает без причины.
«Книгу лунных теней» легенды фрамонов называли неистощимым источником силы и энергии. Говорили, что книга может впитывать в себя лунный свет и яркие эмоции. Когда-то она лежала в ажурной беседке на поляне в сердце Синего леса, чтобы свет полной луны беспрепятственно омывал ее страницы. В эту беседку приходили влюбленные пары: они делились с книгой своими эмоциями, а книга в ответ усиливала и подпитывала их магические способности.
Сейчас Фруде собирался проверить, удастся ли ему использовать книгу как внешний источник силы. Он редко пользовался магией, поскольку был наблюдателем. Он следил за живущими поблизости от Синего леса людьми и сообщал старейшинам фрамонов об угрожающих общине планах человеческой саранчи. Люди и впрямь напоминали ему повадками саранчу: они уничтожали все, до чего только умудрялись дотянуться, заменяли величественные леса на душные и грязные лабиринты из асфальта и бетона, безжалостно вгрызались в землю, выкачивая из ее недр все, что считали приносящим выгоду, захламляли реки, озера и даже целые океаны тоннами отходов своей жизнедеятельности, отравляли воздух ядовитыми испражнениями. Ни одно живое существо не нанесло этому миру столько вреда, сколько люди. И вот сейчас они подступили вплотную к священному лесу. Но лес не собирался сдаваться.
День за днем при помощи продуманных до мелочей ритуалов Фруде поддерживал иллюзию обыкновенной человеческой жизни. Жизни существа, убивающего ради удовольствия и развлечения. Существа, способного поджечь по весне сухую траву в поле и спокойно наблюдать, как в огне гибнут сотни живых созданий! Целые выводки весенних зайчат, а зачастую и взрослые зайцы погибали в огне таких пожарищ. Но если у зайцев был хотя бы шанс на спасение, то неоперившиеся птенцы полевых птиц гарантированно сгорали заживо, не говоря уже о рептилиях и насекомых. И все только потому, что люди возомнили, будто лучше природы знают, как поступать с сухой травой. А охота, которая уже давно перестала быть способом выживания и пропитания? Птицефермы и мясокомбинаты обеспечивают людям непрерывный поток мясной пищи, пушных зверей тоже давно разводят на фермах, чтобы модницы могли пощеголять в красивых шубках, но человек все равно упорно идет в лес, чтобы собственноручно убить какого-нибудь зверя.
Фруде видел глаза трехлапых волков, сумевших в мороз переломить обескровленную конечность, застрявшую в капкане. Он бы с наслаждением защелкнул капкан на руке поставившего его человека и с интересом пронаблюдал, хватит ли «царю природы» мужества поступить в этом случае так же, как волк.
Фруде было безразлично, как именно Синий лес выживет человеческую саранчу: мороком, потопом, эпидемией... Более того, еще два дня назад он спокойно развернулся бы и ушел из поселка в лес, но сейчас… Впервые за долгое время он хотел защитить человека. Одного конкретного человека. Женщину.
Женщина может стать для мужчины источником силы, а может сделать его слабым. Фруде пока не был уверен, чем обернется для него Сольвейг, но бросать ее без защиты не собирался. Он положил руку на верхнюю крышку переплета и сосредоточился на защитном заклинании. Через пару минут на кончиках его пальцев вспыхнули серебристые искры, а затем разлетелись по периметру коттеджа.
То, что он сделал ошибку, не замедлив кровоток девушки, прежде чем выйти из комнаты, Фруде понял еще во время плетения защитных чар, но не стал прерываться. Рыжеволосая красавица проснулась и сейчас тихонько наблюдала за ним с лестницы. В ее понимании тихонько. Мужчина слышал ее шаги с того момента, как она встала с постели.
- Я слышу тебя, - спокойно сообщил он, оборачиваясь.
- Так это правда? Фрамоны существуют? – негромко спросила Сольвейг.
- Тебе все равно никто не поверит.
- А что ты делал?
- Защитил твой дом. Манеелва вышла из берегов и заливает поселок, но сюда вода не проникнет. Правда, электричество пришлось отключить, но я не думаю, что наводнение продлится долго, это не Нил.
- Раз про фрамонов правда, значит, существуют и все остальные? Некки, например?
- Некки существуют, но их ты тоже можешь не бояться. Они не будут тебя заманивать.
- Почему?
- Почувствуют меня и мою магию. Между нами нет вражды, они не захотят это менять. Пойдем в спальню, - держа в левой руке книгу, мужчина поднялся по лестнице и легко поднял Сольвейг, обхватив правой рукой за талию.

...

Хенрик Магнуссон:

Дело движется к утру. Дом Магнуссона. Людей прибывает, как и воды.



Хенрик улыбнулся, закусывая губу и глядя на Свенна в своих руках, который никуда не бежал, не ругался и не отбивался, а выглядел даже...счастливым?.. Словно внутри зажёгся какой-то огонёк, согревая его изнутри. Хенрик нехотя отстранился. Ночь танцующей луны всё никак не хотела заканчиваться, удивляя и пугая. Хенрик кивнул Свенну на стойку с мечами и усмехнулся.

- Попробуем драться?

Но стоило им взять в руки оружие, как снаружи загудело и дом буквально затрясся от ударов, а плеск волн стал оглушающе пронзительным. Хенрик разжал пальцы, отбрасывая меч на пол и поднял руки, показывая их в окно и громко произнося слова, которые могли бы показаться нелепыми, но были единственно верными:

- Мы не жаждем драки. Но посудите сами, немного стрёмно, что твой дом шатают неизвестные силы, мощные и пугающие силы неведомых духов, - Хенрик оглянулся, взгляд его зацепился за пучок ритуальных трав, но эту идею он отбросил тут же. Вряд ли изгоняющие нечисть травы придутся существам по вкусу. В дверном проёме появился Эмиль Хольк и стройная рыжеволосая девушка.





- Приятно познакомиться, Лиса, - девушка обмякла в руках ресторатора, и Хенрик вопросительно посмотрел на него: - Эмиль, с ней всё в порядке?

Переложив девушку на диван, Хенрик оглянулся снова, перебирая варианты борьбы либо напротив примирения с силами, разбушевавшимися не на шутку.

- Может, попробуем музыку?

Первый трек не вызвал позитивных эмоций, вода за окном забурлила, вспучиваясь силуэтами водяных существ, Хенрик поспешно клацнул следующую песню, и из динамиков полилась песня о любви. Водяная гладь немного успокоилась. Хенрик поспешно прошёл на кухню, хватая несколько бутылок вина, и вручил две Свенну, пока открывал другие.

- Вино, как мне кажется, им тоже по вкусу пришлось. Простите, на этот раз без специй. Может, яблок на закуску?

Хенрик покачал головой, сам себе напоминая какого-то безумца, но он лил вино в воду и украдкой смотрел на повторяющего его движения Свенна. Он ему улыбнулся, ощущая, как внутри пузырится пьянящее словно шампанское ощущение счастья. Было даже немножечко всё равно, что его дом штурмуют какие-то неведомые силы. Ему было хорошо. И виной тому был Свенн.

...

Элис Валлин:

Утро после праздника
- Кажется, я не заказывала на AliExpress Всемирный потоп…По крайне мере, не сегодня, - озадаченно произнесла Элис, стоя на ступеньках коттеджа и пытаясь понять, куда исчезла улица. Вместо неё текла самая настоящая река, по которой плыли автомобили. И ещё люди, которых Элис проводила удивлённым взглядом. – Мда…Я, конечно, хотела прогулять занятия в универе после ночи на кладбище, но, Карл, не такой же ценой…
Она позвонила по мобильному в полицию и сбивчиво попыталась объяснить, что в посёлке «Синий лес» улицы превратились в венецианские каналы, а автомобили – в гондолы. А сама она, если полиция не приедет и не спасёт немедленно, превратится в утопленницу. В бледную. Нет, лучше в синюю. И – нет, она не умеет лазать по деревьям, господин старший инспектор. Пила ли она вчера и как много?...Э-э…ну если только совсем чуть-чуть…Да, мне уже больше двадцати одного года. Что?! Оштрафуете за ложный звонок?! Какого чёрта?!
Ей не поверили…Решили, что это какая-то шутка. Что ж, она докажет, что она не шутит. Элис вернулась в дом и быстро поднялась на второй этаж, открыла окно и принялась снимать на камеру телефона, как поселок постепенно погружается в воду. Она забыла о собственной безопасности.

...