Nadin-ka:
Игорь Северянин ШАМПАНСКИЙ ПОЛОНЕЗ
Шампанского в лилию! Шампанского в лилию!
Ее целомудрием святеет оно.
Mignon c Escamilio! Mignon c Escamilio!
Шампанское в лилии - святое вино.
Шампанское, в лилии журчащее искристо, -
Вино, упоенное бокалом цветка.
Я славлю восторженно Христа и Антихриста
Душой, обожженною восторгом глотка!
Голубку и ястреба! Ригсдаг и Бастилию!
Кокотку и схимника! Порывность и сон!
В шампанское лилию! Шампанского в лилию!
В морях Дисгармонии - маяк Унисон!
Анна Лукас:
Георгий Иванов
О нашей любви, что погасла
Неправильный круг описала летучая мышь,
Сосновая ветка качнулась над темной рекой,
И в воздухе тонком блеснул, задевая камыш,
Серебряный камешек, брошенный детской рукой.
Я знаю, я знаю, и море на убыль идет,
Песок засыпает оазисы, сохнет река,
И в сердце пустыни когда-нибудь жизнь расцветет,
И розы вздохнут над студеной водой родника.
Но если синей в целом мире не сыщется глаз,
Как темное золото, косы и губы, как мед.
Но если так сладко любить, неужели и нас
Безжалостный ветер с осенней листвой унесет.
И, может быть, в рокоте моря и шорохе трав
Другие влюбленные с тайной услышат тоской
О нашей любви, что погасла, на миг просияв
Серебряным камешком, брошенным детской рукой.
Nadin-ka:
Михаил Кузьмин КАК ЛЮБЛЮ Я, ВЕЧНЫЕ БОГИ...
Как люблю я, вечные боги,
прекрасный мир!
Как люблю я солнце, тростники
и блеск зеленоватого моря
сквозь тонкие ветви акаций!
Как люблю я книги (моих друзей),
тишину одинокого жилища
и вид из окна на дальние дынные огороды!
Как люблю пестроту толпы на площади,
крики, пенье и солнце,
веселый смех мальчиков, играющих в мяч!
Возвращенье домой
после веселых прогулок,
поздно вечером, при первых звездах,
мимо уже освещенных гостиниц
с уже далеким другом!
Как люблю я, вечные боги,
светлую печаль,
любовь до завтра,
смерть без сожаленья о жизни,
где все мило,
которую люблю я, клянусь Дионисом,
всею силою сердца
и милой плоти!
1918 год
Анна Лукас:
Шкатулка с музыкой
Люблю наивно с музыкой шкатулки.
Их нежных песенок хрусталь;
Как светлые осенние прогулки,
Они баюкают печаль.
В их музыке, как бисер рассыпаясь,
Звенит надломленная грусть, —
Люблю я слушать их, позабываясь,
Хотя все знаю наизусть.
Таится странное очарованье
В их музыке: все об одном
Звенит тоска, поют воспоминанья,
Переливаясь серебром.
Былых надежд и лиц мелькают тени,
Сквозь лепет зазвеневших грез.
Так сладостна их нежность повторений
И горечь закипевших слез...
Николай Ашукин
Nadin-ka:
Игорь Северянин ИГРАЙ ЦЕЛЫЙ ВЕЧЕР...
Сыграй мне из «Пиковой дамы»
Едва ль не больнейшей из опер,
Столь трогательной в этой самой
Рассудочно-черствой Европе…
Сначала сыграй мне вступленье,
Единственное в своем роде,
Где чуть ли не до преступленья
Мечта человека доводит…
Мечта! Ты отринута миром…
Сестра твоя – Страсть – в осмеяньи…
И сердцу, заплывшему жиром,
Не ведать безумства желаний…
О, все, что ты помнишь, что знаешь,
Играй мне, играй в этот вечер:
У моря и в северном мае
Чайковский особо сердечен…
Nadin-ka:
Аделаида Герцык
В облачной выси, в поле небесном,
Горной тропой,
Тихо иду я краем отвесным
Легкой стопой.
Путь мой по звездам лентою млечной
Клонится с круч,
И нисхожу я — воли предвечной
Трепетный луч.
Звездные хоры, лилий дыханье
Гаснут вдали.
Небу навстречу встало алканье
Душной земли.
Тяжкой угрозой близко темнеет
Сумрак лесов.
Смутной тревогой на душу веет
Тесный покров.
Стало далеким близкое чудо.
Стелется мгла.
Я не забуду, кто м, откуда,
Как я пришла.
Июнь 1908 Аделаида Герцык
Анна Лукас:
Из Флоренции
В старинном городе, чужом и странно близком,
Успокоение мечтой пленило ум.
Не думая о временном и низком,
По узким улицам плетешься наобум...
В картинных галереях — в вялом теле
Проснулись все мелодии чудес,
И у мадонн чужого Боттичелли,
Не веря, служишь столько тихих месс...
Перед Давидом Микеланджело так жутко
Следить, забыв века, в тревожной вере
За выраженьем сильного лица!
О, как привыкнуть вновь к туманным суткам,
К растлениям, самоубийствам и холере,
К болотному терпенью без конца?..
Саша Черный
Nadin-ka:
Константин Бальмонт ВОСПОМИНАНИЕ О ВЕЧЕРЕ В АМСТЕРДАМЕ
Медленные строки
О тихий Амстердам
С певучим перезвоном
Старинных колоколен!
Зачем я здесь - не там,
Зачем уйти не волен,
О тихий Амстердам,
К твоим церковным звонам,
К твоим, как бы усталым,
К твоим, как бы забытым,
Загрезившим каналам,
С безжизненным их лоном,
С закатом запоздалым,
И ласковым, и алым,
Горящим здесь и там,
По этим сонным водам,
По сумрачным мостам,
По окнам и по сводам
Домов и колоколен,
Где, преданный мечтам,
Какой-то призрак болен,
Упрек сдержать не волен,
Тоскует с долгим стоном,
И вечным перезвоном
Поет и здесь и там...
О тихий Амстердам!
О тихий Амстердам!
Анна Лукас:
Николай Гумилёв
"Отравленный"
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.
А потом, когда свечи потушат,
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель…
И приду к ней, скажу: «дорогая,
Видел я удивительный сон,
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.
«Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду, далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.
«Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня…
И мне сладко — не плачь, дорогая, —
Знать, что ты отравила меня».
Nadin-ka:
Константин Бальмонт
Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни ночь,
Только солнцу сердце отвечало
И всегда бежит от тени прочь.
Я не верю. Нет закона веры.
Если верю, знает вся душа,
Что бессильны всякие примеры
И что жизнь в основе хороша.
И сегодня будет час заката,
И сегодня ночь меня скует,
Но красивы волны аромата,
И цветок в ночи готовит мед.
Если камень вижу я случайно,
И его окраска холодна,
Знаю я, что волшебствует тайна,
Лишь ударь, и искра в нем красна.
Если скажут: солнцу быть не вечно,
Есть конец и солнечной игры,
Я взгляну, полнеба светит млечно,
Там миры баюкают миры.
Нам даны ступени темных лестниц,
Чтоб всходить к горнилу всех лучей,
Все минуты мчатся с ликом вестниц,
В новом всходе будешь петь звончей.
Снова будем в ласковом тумане,
В радости узнать начальный час,
И нашепчет голос старой няни
Вечно-торжествующий рассказ.
Nadin-ka:
Валерий Брюсов
Снова ночь и небо, и надменно
Красный Марс блистает надо мной.
Раб земли, окованный и пленный,
Что томиться грёзой неземной?
Не свершиться детским упованьям!
Не увидишь, умилённый, ты
Новый луч над вечным мирозданьем:
Наш корабль в просторах пустоты!
Не свершишь ты первого полета,
Не прочтёшь и на столбцах газет,
Что безвестный, ныне славный, кто-то,
Как Колумб, увидел новый свет.
Что ж, покорствуй! Но душа не хочет
Расставаться с потаённым сном
И, рыдая, радостно пророчит
О великом имени земном.
О, ужель, как дикий краснокожий,
Удивится пришлецам Земля?
И придёт крестить любимец божий
Наши воды, горы и поля?
Нет! но мы, своим владея светом,
Мы, кто стяг на полюс донесли,
Мы должны нести другим планетам
Благовестье маленькой Земли.
Nadin-ka:
Константин Бальмонт БЕЛЫЙ АНГЕЛ
От детских дней одна черта пленила
Мои мечты, в чьих зыбях таял сон,
В глаза печальный отблеск заронила,
В мой ум вошла как дальний тихий звон.
Мне снился грустный ангел, белоснежный,
С улыбкой сожаления в глазах,
Я с ним дышал одной печалью неясной,
Я видел бледный Рай в его слезах.
Он мне являлся в разные мгновенья,
И свет храню я этих беглых встреч.
Есть проблески, которым нет забвенья,
Есть взгляд без слов, его не молкнет
речь.
Любил — еще люблю я — неземное,
Ум сердца — луч холодному уму,
Я верю в Небо, синее, родное,
Где ясно все неясное пойму.
С небесным я душой не разлучаюсь,
И встретив чей-нибудь глубокий взор,
Я с ним, я с Белым Ангелом встречаюсь,
Таинственным и близким с давних пор.
Анна Лукас:
Максимилиан Волошин
РАСКРЫВ ЛАДОНЬ, ПЛЕЧО СКЛОНИЛА...
Раскрыв ладонь, плечо склонила...
Я не видал еще лица,
Но я уж знал, какая сила
В чертах Венерина кольца...
И раздвоенье линий воли
Сказало мне, что ты как я,
Что мы в кольце одной неволи -
В двойном потоке бытия.
И если суждены нам встречи
(Быть может, топоты погонь),
Я полюблю не взгляд, не речи,
А только бледную ладонь.
Peony Rose:
Северянин Игорь
На необитаемом острове
Ни в жены, ни в любовницы, ни в сестры:
Нет верности, нет страстности, нет дружбы.
Я не хотел бы с ней попасть на остров
Необитаемый: убила глушь бы.
Когда любим и любишь, счастьем рая
Глушь может стать. Но как любить такую?
Как быть с ней вечно вместе, созерцая
Не добрую и вместе с тем не злую?
Вечерние меня пугали б тени,
Не радовал бы и восход румяный.
Предаст. Расстроит. Омрачит. Изменит.
Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной.
Анна Лукас:
Марина Цветаева
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,—
Всё жаворонки нынче — вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»
И слезы ей — вода, и кровь —
Вода, — в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»
Вчера еще — в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,—
Жизнь выпала — копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»
Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать», — ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?
Всё ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.
Самo — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое...
— За всё, за всё меня прости,
Мой милый, — что тебе я сделала!