Алисия Дэй "Разоблачение Атлантиды"

KattyK: 03.10.10 15:18

А Посейдон в принципе и не ответил бы на это, да еще и наказал бы дерзкого жреца, так что Аларик правильно делает, что не спрашивает. А Кили, - это ведь она да Джастис знают, что ее видения правдивы, а остальным в это сложно поверить. Считается, что жрецы всегда соблюдали обет безбрачия, так что Аларику придется еще помучиться.

...

bulya: 03.10.10 15:43

Вообще у Дэй вся серия об Атлантийцах супер!!!Девочки, перевод как всегда на высоте А я уже ручки потираю в ожидании перевода о Бреннане, кто разбудит его исчезнувшие чувства

...

KattyK: 03.10.10 21:13

Замечательно, что понравилось! Постараюсь не задерживать выкладку, но если Лиска мне не пришлет завтра 17 главу, то придется ждать до 13 октября. Я постараюсь ей завтра отправить следующие главы, чтобы она успела их отредактировать к моему приезду.

...

YuliaYulia: 03.10.10 22:17

Будем ждать новую главу.

...

Evgeniay: 05.10.10 14:09

а когда же будет книга про жреца? обидно если такая любовь ни чем не закончится.

...

Надежда: 05.10.10 15:08

Она не может закончится ни чем.
Спасибо за перевод.!!! Нашу участь ждать стоки скоки нуно.

...

Ellendary: 06.10.10 11:04

Очень интересно.Большое спасибо!

...

KattyK: 07.10.10 00:04

 » глава 17

перевод - KattyK, бета-ридинг - LiskaAliska, вычитка - m-a-r-i-n-a
Алексиос шел к комнате Грейс, неся ее на руках. Ее лицо, на фоне черных волос, было мертвенно-бледным, вероятно от обильной кровопотери. Он должен был настоять, чтобы она поехала к доктору вместе с Сэмом. Кажется, он нередко проигрывает в спорах с ней.
Что доказывало: чувства и здравый смысл несовместимы.
- Грейс, нам надо поговорить, - начал он и тут же услышал раздражающее гудение где-то в области ее талии.
- Пожалуйста, поставь меня, нужно достать телефон из кармана. Наверное, это Сэм.
Он кивнул и осторожно опустил ее на пол, чтобы она смогла достать телефон. Она прислонилась к нему, и Алексиосу это слишком понравилось. От того, что был ей необходим, он почувствовал тепло дома и камина, а не пламя голода и желания, которое испытывал к ней во время спарринга.
И это тепло было опаснее пламени.
Она кратко поговорила по телефону, в основном задавая вопросы, поэтому он не понял, что сообщил другой участник разговора. Потом Грейс закрыла крышку телефона и запихнула его обратно в карман.
- Это Сэм, - сообщила она, проводя рукой по волосам. – Все хорошо. Нет, не хорошо, но лучше. Ты знаешь, о чем я говорю. Доктор обо всех позаботится. Он сказал, что раны не настолько серьезны, чтобы отправлять кого-то в больницу. Кажется, тот доктор в своей преданности Сэму не уступает Тайни. Другими словами: никто не станет сообщать о нападении в полицию или паранормальным оперативникам.
- Сэм хороший человек. Так что само собой разумеется, что он смог заслужить подобное уважение и доверие, - ответил Алексиос, подталкивая ее к открытой двери в ее комнату. – А теперь, когда ты услышала все новости, пора отдохнуть.
Она упрямо покачала головой.
- Нет, я должна помочь тебе. Я должна быть в дозоре или хотя бы простоять одну смену. Я же тут главная, я не могу провалить это задание.
Но сделав шаг вперед, она зашаталась, ее тело явно израсходовало свои резервы.
- Даже командующим надо отдыхать, когда они ранены. Поверь мне, если будешь изображать непобедимую воительницу, то ничем хорошим это не закончится. Усталость и ранения обычно приводят к ошибкам, совершенным по невнимательности, - он нежно убрал от ее лица прядку волос, засунув за ухо, восхищаясь изяществом ее уха и подбородка. Такая хрупкая элегантность у такой бойкой женщины. - Отдохни сегодня, чтобы завтра вновь приступить к обязанностям командира, - решительно посоветовал он.
Она открыла рот, но потом закрыла, не сказав ни слова, хотя возражения прямо вертелись на кончике ее языка. Она споткнулась, и он крепче обнял ее за плечи и повел к кровати. Она упала на кровать, потом села, согнулась, чувствуя разочарование и одиночество.
- Я не могу этого сделать, - прошептала Грейс. – Я замечательный солдат армии, но я плохо подхожу на роль командира. Люди умерли, и их смерть на моей совести.
Он встал перед ней на колени и взял за руки.
- И это правильно. Они заслуживают того, чтобы остаться в твоей памяти и сердце навсегда. Они сами решили участвовать в борьбе, понимая, что она полна опасностей. Ты не можешь защитить взрослых людей от последствий их выбора. Ты можешь лишь почтить их самопожертвование, не забывая о них.
Она, наконец, посмотрела на него. Ее глаза, мерцающие непролитыми слезами, казались огромными на ее бледном, усталом лице. От ее взгляда волна боли пробилась к чему-то в его груди, что было закрыто, словно люк на судне, попавшем в шторм.
- Я даже не знаю, как спросить об этом, - сказала она. – И часть меня понимает, что я этого не заслуживаю. Но… Не обнимешь ли ты меня? Совсем ненадолго?
- Грейс, - с благоговением произнес он ее имя. – Я как раз собирался тебя о том же попросить.
Осторожно, очень осторожно, он сел на край постели рядом с ней и раскрыл свои объятия. Она, вздохнув, прижалась к нему, положив голову на плечо. Он чувствовал нежное тепло ее дыхания на шее, и хотел лишь защитить ее. Хотел, чтобы никогда больше Грейс не пришлось снова столкнуться с такой трагедией. Ни с трагедией, ни с болью, ни с опасностью.
Он уже желал, чтобы она была потомком Афродиты, а не Дианы. Красавицей, которая была бы рада держаться подальше от опасности, а не привыкшая охотиться. Но тут она посмотрела ему в глаза, дрожаще улыбнулась, и он понял, что в ней есть и красота, и сила духа.
И тут Алексиос пропал.
- Я собираюсь тебя поцеловать, - сказал он, но потом подождал, не зная, чего ожидать: отказа или позволения. Не зная, чего больше он опасался услышать.
- А я тебе позволю, - прошептала она. Но не стала ждать, пока он ее поцелует. Вместо этого, она сама прижалась губами к его губам, и от нежного прикосновения, внутри него разгорелся большой пожар.
Он хотел ее поцеловать, завладеть ею, поставить на ней свое клеймо. Инстинкты сражались со здравым смыслом и заботой; нужно было обращаться с ней нежно, ведь Грейс ранена. Примитивный голод, древнее человечества, древнее самой Атлантиды, требовал удовлетворения. Он немного отодвинулся, выиграв сражение со своей темной половиной, но она отказалась отпустить его. Она подвинулась еще ближе к нему, так что почти оказалась у него на коленях, запустила пальцы ему в волосы и притянула к себе его голову.
- Мне всё равно. Я знаю, это неправильно и грубо, вот так целовать тебя. Вот так хотеть тебя, когда столько раненых… - она запнулась и вздохнула. – Знаю, это неправильно, и я слаба, потому что ты мне так нужен, но это не меняет сути. Я могла сегодня умереть и впервые за эти годы испугалась, когда увидела, что смерть наступает.
Грейс пристально посмотрела в его глаза, желая, чтобы он понял.
- Я боялась, потому что впервые мне было что терять.
Он снова ее поцеловал. Он мог лишь целовать, обнимать, прикасаться к ней. Целовать глубже. Какая-то часть него, все еще рациональная и разумная, напомнила, что следует осторожнее обращаться с раной на боку. Он обнимал ее так бережно, будто она была сделана из хрупкого атлантийского стекла. А целовал так, словно если он перестанет, то потеряет надежду, свет и любовь.
Любовь. Когда это незнакомое слово промелькнуло в его голове, что-то изменилось. Мир заколебался, и с неба стали падать звезды, взрываясь в этой самой комнате.
Алексиос целовал Грейс и падал в сияющую воронку из дыма, окрашенного яркими контрастными цветами. Темно-зеленый и бледно-золотой, изумрудный и янтарный, черные полоски на драгоценном камне, созданном из света. Он падал среди цветов, понимая шокирующую правду. Он падал прямо в душу Грейс.
Она всхлипнула, застонав или вздохнув, и Алексиос завладел ее ртом, поймав неровную стрелу темно-янтарного цвета, которую он почему-то посчитал выражением ее скорби и страха.
Он тут же понял это, хотя с ним подобное происходило в первый раз за долгие годы его существования. Он достиг слияния душ с Грейс, и радость, смешанная со страхом, грозили лишить его рассудка.
Грейс одной рукой вцепилась в Алексиоса, другой рукой зажимая рану, как будто могла держаться за него, как балласт, и спастись от бури своих эмоций. Он целовал ее так, как никто прежде ее не целовал. Он целовал ее, словно она была важна, словно она была для него всем. Как будто его тепло и жажда могли заполнить темные, пустые уголки внутри нее.
Она прижималась все ближе и ближе к нему, желая почувствовать биение его сердца у своей груди, так что боль от раны казалась туманным воспоминание по сравнению с жаркой жаждой, охватившей все ее тело. Она была жива и не потеряла его, пока этого вполне достаточно. Они смогут удержать тьму где-нибудь в сторонке.
Но потом жар и желание изменились, преобразились. И изменение, о котором она думала раньше, свалилось на нее, словно по божественному капризу. Поразительная радуга красок - весь спектр цвета - взорвалась между ними, вокруг них и в них самих. Краски танцевали, вращались в ее сердце, душе в ритме музыки их поцелуя. Она попыталась отодвинуться от него, пораженная светом и цветом, не понимая, но в то же время признавая, но он крепко обнимал ее, словно был не в силах отпустить.
Вдруг она потеряла способность дышать, потеряла равновесие и рухнула в водоворот, во тьму, где были боль, пытки, огонь. Она вскрикнула, пытаясь убежать, но выхода не было. Она падала прямо в пламя.
Грейс ударилась об ограждение крепче металла, но странно эластичное. Она знала, что это не может быть реальным. Знала рациональной частью своего мозга, что всё еще сидит на кровати с Алексиосом.
Но если это происходит в ее воображении, то она сбрендила. Потому что пройдя через пламя увидела с другой стороны Алексиоса. Но не того, которого знала, а другого, еще без шрамов. Он выглядел молодым, не таким мрачным и циничным.
И тогда он закричал.
Неясные фигура подкрадывались, скрываясь в пламени, держа какие-то предметы, которые она даже не хотела рассматривать. Она заметила проблески стали и услышала щелканье хлыста, а Алексиос, прикованный цепями к темной и блестящей стене, все кричал и кричал.
- Нет! – вскрикнула она. – Нет, нет, нет, нет. Я не хочу этого видеть. Это личное, это секреты его души. Я не хочу видеть его тайны и не желаю, чтобы он видел мои. Если это атлантийская магия, то пусть это прекратится.
И как будто ее слова повлияли на ту темную силу, что ее сюда загнала, Грейс начала подниматься, подальше от пламени, от ужасных фигур, поигрывающих хлыстами и кнутами, дальше от пыток, которые перенес Алексиос.
Она поднялась, и постепенно темнота уступила место свету и цветам. Эти краски отличались от пламени. Лазурно-голубой цвет океана в тихую летнюю ночь. Свежий, весенний зеленый цвет. Проблески яркого красного цвета рубина, танцующего в уголке, несущего с собой беззаботную радость в палитру цветов. Ей казалось, что цвета выражают чувства.
Но она видела не только цвета, поднимаясь всё выше. Она узнала нечто новое об Алексиосе в этих красках. Это знание поселилось в ней, как будто она оказалась в его душе.
Честность. Преданность. Честь.
Непоколебимая смелость была основанием самого его существования. То был мужчина, отдававший всё, что имел, самое себя веками, чтобы защищать других. Себе он не оставил ничего, да и не хотел ничего для себя.
До настоящего момента.
Она почувствовала, как он отпускает ее, а потом встает и отходит. Прошло несколько минут, прежде чем цвета рассеялись. Они напоминали фейерверки в небе, словно она сама была ракетой. Грейс даже посмотрела себе на грудь, чтобы проверить, нет ли световых взрывов внутри нее, до того, как покачать головой, проясняя мысли и избавляясь от остатков видения.
Она долго ничего не говорила, не могла найти слов.
Наконец он отошел от нее в другую часть комнаты к стене и заговорил:
- Могу поспорить, ты изумляешься тому, что только что произошло.
Она рассмеялась, почувствовав с облегчением, что может дышать.
- Благодарю, это еще мягко сказано.
На его лице показалось облегчение, а потом он тоже рассмеялся.
- Я должен был это предвидеть. С тобой всегда надо готовиться к чему-то непредсказуемому.
- Я хочу знать, что только что произошло, - требовательно сказала она, но тут же усталость, увеличившаяся раз в десять после всего произошедшего между ней и Алексиосом навалилась на нее, так что она уже не могла сидеть. Грейс упала поперек кровати на подушку, ноги так и свисали до пола. – Но, наверное, надо сперва отдохнуть, потому что у меня просто нет сил.
Он бросился к ней, поднял ее ноги одну за другой, снял с нее обувь и уложил ее на кровать. Потом взял одеяло, лежащее в ногах, и накрыл ее до плеч, укутал, а потом нежно погладил по щеке.
- Да, ты должна отдохнуть, и да, я объясню тебе утром, что такое смешение душ. Ты имеешь право всё узнать, но прошу, подумай во сне вот о чем: это не я с тобой сделал, это боги даровали нам эту способность.
Наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, но она приподняла голову, прижимаясь губами к его губам.
- Я верю тебе, я видела. Это… я как-то оказалась внутри твоей души, Алексиос. Пламя.
Она больше не могла держать глаза открытыми, и перестала сопротивляться сну, зная, что он ее защитит. Зная, что он действительно тот самый мужчина, герой ее самых сокровенных сердечных мечтаний. Она даже не знала, что грезила об этом в самом дальнем уголке своей души.
Она закрыла глаза, почувствовала, как он убрал ее волосы со щеки.
- Я сам сегодня упал в это пламя, mi amara, - прошептал он. – Я оказался в самом нижнем круге ада, когда увидел твою кровь. Больше никогда, ты меня слышишь? Никогда больше я этого не допущу.
Она знала, что должна поспорить, знала, в том, что он говорит, что-то не так. Но ее бок болел, а теплая темнота сна была такой манящей.
Завтра. Она подумает об этом завтра.
Алексиос долго еще стоял в дверях, с удовольствием наблюдая за спящей Грейс. Он не ожидал этого смешения душ, оказался к этому не готов. Но теперь почувствовал радость, что это произошло. Атлантийцы никогда слепо не подчинялись судьбе. В их жизни важную роль играл личный выбор. Но он знал, что всё равно выбрал бы эту красивую, смелую девушку с момента их знакомства.
Он убьет любого, кто попытается навредить ей. Она принадлежит ему, и теперь осталось только убедить в этом ее саму.
Услышав тихое хмыканье, он почувствовал присутствие Тайни. Для такого большого мужчины, этот человек двигался бесшумно. Алексиос напоследок бросил еще один взгляд на Грейс, а потом направился к Тайни.
- Как она?
- Очень устала, вероятно, в шоке. Но отказалась показаться доктору или уехать отсюда, так что лучше ей отдохнуть.
Тайни кивнул, улыбаясь.
- Она очень пылкая. Тебе повезло.
- Надеюсь, что она тоже так считает, - мрачно сказал Алексиос. – Мы идем в дозор?
- Сначала выпьем кофе, - ответил гигант, улыбаясь. – А если она не согласится, можно мне дать ей свой номер телефона?
Алексиос гневно посмотрел на собеседника и заворчал, но что Тайни просто рассмеялся.
- Да я просто пошутил. Сэм уже рассказал мне о вас обоих.
Через несколько минут Алексиос и Тайни уже стояли на парапете с кружками в руках, рассматривая опустевшие земли вокруг форта.
- Со мной шестеро, и они стоят у каждого входа и у парочки мест, откуда невозможно попасть в форт, - на всякий случай, - Тайни указал на темное пятно возле дамбы и другую тень возле большой печи, в которой прежде нагревали пушечные ядра. – Это мои люди. Они смотрят вверх и вниз, если вдруг у тех оборотней в подкреплении есть вампиры. Скоро рассвет, так что тогда можно будет волноваться только о нападении с одной стороны.
- Если только вампиры не успели установить связь с хищными птицами-оборотнями, - ответил Алексиос.
Тайни застыл, почти поднеся к губам чашку.
- Ты сказал хищные птицы-оборотни? Ты надо мной смеешься?
- Нет, я вполне серьезен. Хотя мы несколько столетий не встречались с оборотнями-орлами, соколами и ястребами, это еще не значит, что они не существуют. Если вампирам удастся зачаровать стаю хищных птиц-оборотней, то у них тут же появится армия, которая может летать.
- Неужели это так? – Тайни выпил оставшийся кофе, а потом рассмеялся. – Не говори мне, давай я сам догадаюсь. Есть еще и гуси-оборотни?
Алексиос озадаченно посмотрел на него.
- Нет, а почему тебя так гуси заинтересовали? Это было бы нелепо, ведь оборотни обычно встречаются только у хищных видов животных и птиц.
- В этом есть смысл, если подумать о теории Дарвина и о прочем. А на что способны гуси? Швыряться дерьмом в людей? Хотя, если подумать, приятного в этом мало.
- Должен признать, что временами совсем не понимаю людей, - сказал Алексиос, качая головой.
Почему-то Тайни опять рассмеялся в ответ. Качая головой, Алексиос стал ходить по кругу на крыше, беспрестанно рассматривая окрестности, стараясь заметить какое-либо движение.
Он подумал о Грейс, раненой, лежащей в постели этажом ниже, и крепче сжал чашку. Ему нужен Аларик.
И нужен он ему прямо сейчас, а тот сейчас опять отправился за Квинн. Бесполезный, донкихотский поступок. Алексиос поставил чашку на пол у своих ног, выпрямился и поднял руки вверх, чтобы призвать энергию, необходимую ему для установления связи со жрецом. Многие могли связываться друг с другом без усилий, но Алексиосу подобное никогда не удавалось. Хотя прежде у него не было для этого особого повода.
«Аларик, если ты слышишь меня, прошу, ответь. Ты мне нужен: Грейс ранена, необходимо твое присутствие и исцеление. Приди сейчас же».
Он потихоньку опустил руки, ожидая, надеясь увидеть какой-то знак, но не было ничего. Гордость отступила перед отчаянием, и он добавил слово, которое нечасто произносил.
«Пожалуйста».
Но ничего не произошло. Пустая тишина была ему ответом.
Либо Аларик сейчас вне зоны досягаемости, либо решил не отвечать. Оба варианта были совершенно неприемлемы. Алексиос почувствовал в себе такую беспомощную ярость, что знал, нужно дать ей выход, или она взорвется прямо в нем. Он откинул голову и завопил в ярости, обращаясь к звездам и ночному морю. Грейс ранена - она могла умереть - и он ничего не мог с этим поделать.
Алексиос упал на колени на твердый, холодный цемент и опустил голову, не зная да и не переживая из-за того, увидит ли Тайни или его люди этот срыв. Страх, что он чуть ее не потерял, вонзил свои когти в его позвоночник и стал трясти его, как пантера трясла Смит, пока Алексиос не почувствовал, что сейчас расколется от ужаса, боли и ярости.
И тут в его голове раздался голос, становящийся все громче и громче. Этот знакомый голос пробился сквозь грохот военных барабанов в голове Алексиоса. Но то был не Аларик.
«Ты мне ответишь или я должен подняться к тебе и двинуть твою голову об стену? - Этот голос был одновременно полон веселья и беспокойства. – Помни, что я могу тебе надрать зад. Черт, да даже моя женщина может надрать тебе зад».
Алексиос почувствовал облегчение, как прохладную волну, набежавшую на обжигающий песок. Это был Бастиен. Слава Посейдону.

...

KattyK: 07.10.10 00:05

Вот так неожиданно появилась возможность выложить следующую главу.

...

Arven: 07.10.10 00:18

Ой, какая радость!!! Новая глава!!!
Спасибо большое. Уволокла к себе на склад...

...

m-a-r-i-n-a: 07.10.10 02:18

Прям мобильная связь. До ужаса знакомая ситуация!
"Абонент не отвечает или находится вне зоны доступа". Эх, и почему у них автоответчик не работает?

Спасибо за главу.

...

Пушкарик: 07.10.10 04:10

...

lina-li: 07.10.10 08:01

Большое спасибо за новую главу!!!

...

Katri: 07.10.10 11:21

Ура! Ура!!!
Большое спасибо за перевод новой главы.

...

cerera: 07.10.10 12:03

Спасибо огромное за новую главу

...