Дорогами судьбы

Застонала скрипка, заплакала.. Сердце рвёт на части.
Подошла Донка, весёлую песню просит, только не поётся Вите. Сердечко заболело от тоски, уж больно скрипка грустно и надрывно пела... Чувствует она музыку серцем, переживает...

Встрепенулась вся, голос его заслышав. Губу прикусила, улыбку сдержать пытаясь. Тянется к нему. Вот же он! Музыка в сердце вернулась, играет весёлую Арсен.
- Тагар! - Потемнели щёки, румянцем покрываясь. Но сердце чистое ничего скрывать не желает. -Хочу, чтобы для меня одной. И я для тебя... - Улыбка уже появляется. Не знала она, что собственница такая.
Протянул ей руку Тагар, встряхнула головой Вита. Перед глазами всё поплыло. Видит как он руку мисс целует, уводит ту за собой. И срывается с губ, будто не она это говорит.
- Да разве нужна тебе я, когда белая мисс тебе люба!

Только вот в танце была она счастливая как никогда, а сейчас заплакала Вита, спряталась ото всех в вардо своём. Столько пережила она за эти два дня, сколько за всю жизнь не переживала. Видеть никого не желает. Скорее бы в дорогу, прочь из этих мест. Чтобы всё было как раньше, чтобы не было гуся и противного гаджо с потным руками. Чтобы не было мисс с красивыми волосами и малины у реки. И реки чтобы не было.... Закружилась голова от запаха сладкого. Взметнулась Вита, корзинку с малиной увидала. Подхватила и выкинула вон из вардо, бросилась на подстилку, плачет душа её от одиночества, плачет цыганская душа. Не нужен ей никто, раз любовь такая злая.
Слышит, бабушка пришла. Затаилась, носом мокрым уткнувшись в шаль бабушкину. Икнула и заснула внезапно обессиленная цыганочка. А во сне Тагар рядом, руки раскинул и идёт она к нему лёгкой поступью, светятся счастьем глаза её и танцуют возле костра танец пламенный, фламенко...

- Так тому и быть, раз решился ты с вайдой, а не отцом говорить, то и решение примешь от вайды. - Хмуро смотрел Бар на Рустэма. Видел уже, что задумал. Наказание за решение такое одно - не быть ему больше рома, изгнание за то что слово порушил.

- Да, что ты за ром такой, как бабы, мне про любовь поёшь? Бабы дуры развылись, и ты туда же! Любовь вам подавай, родители ваши по закону женились, а вы себя их умнее чуете! Любит да разлюбит небольша долгота, и я тебе не об обычаях толкую. Есть закон рома. По нему мы живем и дышим, по нему Бог нас судить будет. Возлюби ближнего! Услышал он... Когда монеты с кошелей достаёшь про не укради бы ещё вспомнил!
- Зови Зору с Романом в вадро быстро, - крикнул он Богдану(сын, думаю, отцу ты не окажешь в помощи). - Эх, Рустэм, я с тобой, как с сыном говорил, упрашивал. О себе не думаешь, на мой дом позор навёл, на сестру плевать... Любовь вам с Зорой подавай! - В гневе, что есть мочи стукнул Бар о стол кулаком, - видно, правы ромы вбивать цыганский закон в головы нужно, а не на словах. Ну коли вам на старика плевать, то и ему стыдиться нечего. - Арсен, Рубину зови, хоть за косу тащи, но чтоб здесь была!

- А что ты кричишь? коли сын вайды ему в лицо плюет и не слушает, чего ты от других хочешь? - Снова что есть силы стукнул Бар по столу, - если я с тобой мягок был, время дал и уговаривал, но ты волю мою нарушаешь, то и другим, видать можно. Ишь, как о приказе вайды забеспокоился! Тагара веди, что стоишь? - крикнул он мальцу и сел, за сердце держась. - И лошадей крась!!!

Вернулись ромы на стоянку, довольные представлением. Талэйта сразу пошла в свою кибитку, к отцу с матерью, рассказать как все прошло. Тэли поведала им о всех номерах и о том, что больше всего запомнилось ей. Рассказала как ловко управляется с медведем Ягори, как ей все хлопали и что это была вершина всего представления. Как вишенка на торте. Симза задерживалась. Тэли догадывалась почему. Поэтому она прикрыла сестру, сказав родителям, что Симза чуть задержится, чтобы они не переживали. Вышла в прохладную ночь. Пугало надо было все таки сделать. Она знала сестру. Если та что в голову вобьет, то не выбьешь ничем. Она сделает его сама. Тэли нащупала рукой, брошенные ранее смычки и струны, пошла к месту пастбища коней, надо набрать травы, а еще лучше соломы. В тряпицу набила этой соломой. Леской обмотала. Смычок будет вместо рук. Делов-то. У нее получится самое лучшее чучело на целом свете. Полная луна освещала все вокруг, так что Тэли не составило труда быстро набрать травы. Нашла место, присела. Теперь осталось все это дело соорудить. Она подняла вверх голову и залюбовалась сказочно красивым звездным небом. Она убрала все с коленок и улеглась в траву, глядя наверх. Тэли долго смотрела на звезды. Ей казалось, что сейчас кто-то тоже вот так же лежит на земле и смотрит в небо и их взгляды отражаются этими маленькими звездами и невидимой нитью соединяют их. Глупая Талэйта. Снова ты в эту чехарду веришь. Ты запретила себе тревожить сердце и думать о несбыточном, теряя время. Надо жить. Жить в реальности. Она поднялась, села на коленки и стала доделывать пугало. Вот она - ее реальность.

Ох, как же неладно всё идёт. Гневается отец, всем сейчас достанется за непослушание да непокорность.
- Иду, отец, - кивнул Арсен и тихо из вардо выскользнул. Что отец задумал? Что Рубине хочет велеть? Хоть горда девка, да обидеть умеет, но не хочет ей зла Арсен, не заслужила она.

Нашёл он Рубину у вардо её. Окликнул негромко.
- Идём, Рубина, вайда зовёт. Рустэм решение принял.
Знает, что волнуется сестра по брату, а не хочет Арсен говорить ничего больше. О ком Рустэм думал, то решение принимая? Изгонят если его - что с сестрой будет? Кто позаботится? Да и примет ли она?
Не в добрый час, не под теми звёздами остановились они на этой поляне. Всё в раз прахом пошло с тех пор.

Зазвучали первые аккорды скрипки и радостно вскрикнув, понеслась Донка в пляс, закружилась в вихре эмоций, отбивая задорный ритм пятками и позвякивая громкими браслетиками в такт, ее волосы распадались по плечам, иногда закрывая обзор. Расходиться в таборе все не спешили, задержавшись у ночного огня, вот и девушка села передохнуть, потерявшись в языках пламени. Было так интересно наблюдать, как оранжевые язычки пламени слой за слоем поедают хворост, оставляя з собой лишь осыпающийся пепел и маленькие уголечки. То тут, то там слышался застенчивый смех подружек, им вторил более уверенный смех мужчин, Донка закрыла глаза, отдаваясь звукам табора, когда-нибудь она тоже вот так будет смеяться со своим суженным, и кто-то другой будет прислушиваться к их смеху,в ожидании своей судьбы. Встав с земли отряхнула она юбки праздничные и пошла по табору, сама не заметив, как вышла к пастбищу.
- Кто здесь? - остановилась Донка, от внезапного шороха, который услышала. Вглядываясь в силуэт, пыталась понять свои или чужие, сделала еще один шаг.
- Тэли, ты что ли? - взгляд девушки метнулся по сторонам, пытаясь сообразить не помешала ли она чьему-либо уединению, но никого кроме подруги видно не было, Донке стало интересно, что тут происходит. - ЧТо ты тут делаешь, Тэли?

Тэли подняла голову, пытаясь понять, чей это голос. Притихла.

Донка сама ее узнала. Видимо луна на самом деле светила ярко.
- Да я, Донка. Не оглядывайся, я тут одна. Вот пытаюсь сделать пугало. Сестра дала задание. Хочет она какой-то ритуал провести. - она повертела в руках то, что получилось, - Как думаешь сойдет это чудо-юдо на пугало?
Но не дожидаясь ответа Тэли услышала какие-то крики, кто-то куда-то бежал и звал. Не спокойно стало вокруг.
- Ты не знаешь, что происходит? Надо вернуться в табор поскорее.
Вернулась Талэйта к своему вардо. Пытается хоть что-то понять.

Кончилось представление, египтяне к себе в табор засобирались, а я как подумала, что снова за стол с гостями садиться, разговоры вести, так тошно мне стало…
Решила в парк пойти прогуляться. Египтятин ушел, значит, никто меня там не тронет, а темноты я сроду не боялась, да и дорожки, закоулочки в родном парке все знакомые.

Романа Богдан нашёл в его бендере, где он переодевался после выступления. Вайда к себе зовёт. Роман кивнул, накинул рубаху попроще и пошёл за Богданом.
Возле вардо вайды напряжение такое, что воздух пощупать можно. Роман поднялся по ступеням и спросил разрешения войти. Рустэма он заметил сразу. Понятно зачем его позвали. Решение объявить собираются.
Роман кивнул обоим мужчинам и вопросительно посмотрел на вайду.

Заваривает чай Зора, у костра приседает, на дольки яблоки режет, и видит брата своего Богдана на встречу спешащего. Зовет ее к отцу он.
Оглядывается по сторонам Зора, да что-то не спешится ей к отцу ее. Боязно идти, не знает она, что ждет ее там. Подгоняет брат ее. Нервно сминает пальцами тонкими юбку пышную, звенит монисто при каждом шаге маленьком Зоры, да брови хмурит девушка. Ох, натворила она делов, расплачивается.
С хмурыми лицами встречают ее в вардо, да сжимается все от страха внутри у девушки. Дрожит голос ее, да по лицам прочитать пытается, что Рустэм говорил отцу ее. Какое решение принял?
- Отец?

- Пугало?- Донка взглянула на тряпичную куклу с ручками-палочками. - Думаю, что вполне себе хорошее пугало.

- Нет, - Донка тоже развернулась в сторону табора, - когда я уходила все было хорошо.
Вокруг вардо вайды собралось достаточно нарда, все замерли в каком-то непонятном ожиданий, Донка возможно знала гораздо больше некоторых, но ведь Вайда велел молчать, она надеялась, что образумилась Зора и минует их беда. Развернувшись она подошла к кибитки родителей и уселась на пороге, все равно как что-то станет известно, об этом узнает весь табор.

Взыграл в Баре цыганский нрав, никого ему не жаль. Ни о ком думать не станет, скинул рома всю посуду, что на столе была на пол, снова кулаком громыхнул. Где это видано, чтобы слова вайды ослушались?! Где видано, чтобы отца честь посрамили?! Чем Бога прогневил, чем обидел? Раз не дорого Рустэму слово отца, раз не жалеет он ни семью, ни сестру, ни невесту бывшую, то и вайде жалеть не стоит. Любовь они тут устроили! Уж ждут, что рома будут ходить и у детей спрашивать - с кем слюбится и по пять раз на дню сговоры переигрывать! Заигрались! уж ослабил Бар кнут в руках, все, как с детьми говорил, а давно уж стоило бы, как со взрослых спрашивать! Хватил о глупцах ему печься, раз они о себе не пекутся!


Зашел Роман в вардо, кивнул молча. Хоть и не видел Бар за ним подлости и вокруг Зоры, тот не крутился, но кому, как не другу его видней. Раз брат названный твердо говорит, то и правды в том большая часть. сам вчера предлагал Зору от позора спасти:
- Рустэм сказал, что Зора тебе по сердцу. Что о любви вашей знал. Просит вот тебе её отдать - Бар сжал челюсти, что силы было, но всё же продолжил. Хоть и злился, что было сил, но все же шанс Рустэму давал. - Ежели признаешь, что смиловались за его спиной, то пощажу я друга твоего близкого. Нежестоко будет наказание.

Зора после зашла. Посмотрел на неё отец головой покачал. Принесла в вардо беду лютую.
- Молча слушай, Зора. Потом слово своё скажешь, если согласишься, что к нему бегала, - кивок в сторону Романа, - то сватовству в дом быть.

Ночь


- Ох, бабушка Эйш, как же молю, чтобы уберег его Господь и путь верный подсказал, - Рубина хватает ладонь старой женщины, сжимает в своих руках, - сердце занимается, словно плохое, что сбудется. За Рустэма боюсь, за мысли свои боюсь... - Не решается Рубина все, что сердце сказать. Как сказать, что так смотрит гаджо? Что от взгляда беду обоим чувствует?- Ты же видишь судьбу, бабушка, накажи, как быть...
Молись Рубина, молись. Покаяния проси и глаз не поднимай.

Утро


Раскаляет Рубина на огне утюг, чтобы белье выгладить. Пусть тяжелый он, обжигающий, но и думы её не легче ничуть. Вздыхает она, косу через плечо перебрасывает да снова утюг калит. Молит Рубина Бога, чтобы милостив был, чтобы дал ума Рустэму, чтобы мудростью Бара не обделил, за себя словечко замолвит - с разумом, видно, у всей семьи нынче беда, пошатнулся.

Возле вардо Арсен появляется, задумчив он, снова слова не скажет. Распрямляет Рубина плечи, голову поднимает, неужто опять решил ей гадостей наговорить. Так ведь знает, что не спустит Рубина и в долгу не останется. Однако, он её в вардо Бара зовет. всматривается Рубина в лицо рома, хоть бы понять чему не рад или Рустэм натворил дел, но эти мысли Рубина гонит, ведь не станет брат их обоих мучить, или со свадьбой Зоры, теперь Рубину Арсену забрать по традиции надобно.
Вздыхает она, утюг отставляет и кивает. Быстро лицо ледяной водой ополаскивает, да платок на плечи набрасывает. Ну сказал бы хоть слово! Не мучил бы!. Крепко рубина юбки держит, почти бежит к вардо вайды.

Бар смотрит хмуро, недобро, Роман - открыто, в глаза. Странным кажется, что вайда конкретно к нему обращается, но глаз не отводит. Ему стыдиться нечего.


Роман обернулся к Рустэму, посмотрел на него. Он сам признал, что Роман никогда повода не давал в себе усомниться, извинялся, а потом свой грех его честью заткнул. Перед вайдой мразью выставил. Губ Романа прощающая улыбка касается. Не назовёт он Рустэма больше ни другом, ни братом, но и заплатить за ложь изгнанием не заставит.
Следом Зора вошла, Бар и ей вопрос задал. Нельзя позволить ей вперёд ответить. На удачу надо надеяться, а дальше будь, что будет.

- Я женюсь на твоей дочери, Бар, как предлагал.

Зайти не успевает Зора, да вопрос отца слышит. Удивленно она глядит на отца, и взгляд на Романа переводит. Хочет она всем сердце своим быть с ним. Душа ее к его душе тянется. Женой ему быть мечтает, да только взгляд его хмурый в памяти всплывает. Не люба она ему. Счастья она хочет Роману, чтоб он был счастлив, как она не может. Убережет она Романа, пусть одна, да только чтоб она не мелькала перед ним, о позоре напоминала.
Смотрит она на Романа взглядом тоскливым и любви полным. Улыбку свою ласковую дарит, прощается словно. Храбрится девушка, слезы глаза ее бездонные жгут. Ни за что не заплачет она, зубы крепко сжимает, да губы сильно смыкает, чтобы боль свою унять, что наружу рвется.
Отрицательно качает головой девушка, да тихо шепчет правду свою:
- Не бегала.

Убежала Вита, выкрикнув обиженные слова, озадачив Тагара, но всё равно её "хочу" в ушах звучит, сердце согревая. Рванулся было Тагар вслед за ней, но скрылась девушка в вардо, за спиной бабки. Не дело это, силой в женское вардо врываться, даже если туда тебя душа зовёт. Завтра. Завтра он с обидой девичьей разберётся, уговорит, неужели не сможет уговорить? А уж там... ждёт его разговор с Эйш.


Не покладая рук Тагар с Богданом гнедых жеребцов со звёздами на мордах в вороных превращали, когда прибежал малец голоногий, с приказом от вайды Тагару к нему прийти. Смыл Тагар краску с рук, на берег вышел. Знал он, зачем Бар его призывает. Чего уж там скрывать. Знал, что виноват в том, что приказ вайды нарушил. Но не смог устоять перед страстью этой. Теперь за страсть ответ держать придётся.

Вышел Тагар к вардо вайды, встал у входа. Слышит голоса внутри громкие, гневные. Сердит Бар, на своих детей, и он, Тагар, сейчас ему под горячую руку попадётся. Ну да чему быть, тому не миновать.

Стоит Тагар, ждёт.