Самые эротичные сцены интимной близости?

Лоретт: 13.04.10 15:36

В комнате царил мрак, когда она вновь открыла глаза. Слышались веселые голоса пирующих, звон куб¬ков и смех, но девушку это не интересовало. Все, что ее волновало – это присутствие мужа, ощущение его расслабленного тела, его теплота и едва слышное дыхание.
Когда Мериэль пошевелилась, Адриан поднял руку и отвел волосы, рассыпавшиеся по лицу.
– Чувствуешь себя лучше, дорогая?
В комнате стало прохладнее, но Мериэль согрева¬ло тепло его тела. С видимой неохотой она села на постели.
– Гораздо лучше, однако твоя рука, наверное, ус¬тала держать меня.
– Тысячелетие, проведенное в таком положении рядом с тобой, покажутся мне несколькими минута¬ми, – Адриан потянулся, чтобы зажечь длинную све¬чу на столе возле постели. Затем, повыше положив подушку на изголовье, откинулся на нее. Свет падал на его точеное лицо и серебристые волосы. – Хочешь поесть или выпить немного вина? Я приказал, чтобы здесь оставили еду и вино.
– Мудрое решение, – Мериэль улыбнулась, удив¬ленная и тронутая его заботой. Даже расслабившись и находясь в тени, Адриан привлекал ее внимание, и девушка не могла отвести от него глаз.
Почему то ей вспомнилось, как жарким летним днем они купались в реке, и образ его гибкого строй¬ного тела был настолько ярким, что ей показалось, будто и сейчас он лежит перед ней обнаженный. Мериэль прекрасно знала, какие широкие плечи скры¬ты под рубашкой, какие тугие и мощные мускулы, узкие бедра и тонкая талия.
Посмотрев на Адриана, она почувствовала, как что то нежное и мощное шевельнулось в груди, и ожида¬ние, мучившее ее целый день, возродилось с новой силой. Мериэль улыбнулась.
– Не еда и вино нужны мне.
В мозгу девушки неожиданно появилась фраза из песни Соломона . Наклонившись, она взяла лицо мужчины в ладони и слегка коснулась его губ:
– Подари мне свои поцелуи, твоя любовь лучше вина.
Спокойствие Адриана мгновенно улетучилось при прикосновении ее губ, он схватил девушку и прижал к себе так, что та упала прямо на него.
– Я спал, но мое сердце проснулось, – нежно от¬ветил он, цитируя дальше «Песнь песней». – Меня зовет голос моей возлюбленной: «Откройся мне, моя любовь, моя голубка, моя…»
В поцелуе мужчины воедино слились страсть, тре¬бование отдать и получить. Казалось, он никогда не сможет насытиться ею, и Мериэль пыталась понять, сколько сил ему стоило сдерживать свои чувства и желание, чтобы сохранить ее честь. Его руки ласка¬ли ее тело, и где бы они ни касались ее, девушка изгибалась, радостно удивляясь глубине чувств.
Их тела разделяла лишь тонкая материя, но даже этого казалось слишком много. Руки мужчины нащу¬пали подол рубашки, потянув вверх, остановились на округлости груди. Мериэль крепче прижалась к нему, и мужчина застонал от удовольствия. Быстрым дви¬жением он снял рубашку.
– Ты прекрасна, любовь моя, ты прекрасна.
– И ты, – девушка улыбнулась – такая улыбка могла вызвать зависть и святой, и распутницы, – за¬тем потянула за его одежду. – Твои губы самые слад¬кие, ты самый прекрасный из всех мужчин.
Адриан сел, чтобы жене было удобнее снять с него рубашку. Эту задачу молодая графиня выполнила с видимым удовольствием, нежно касаясь пальчиками обнаженной кожи. Даже легкие, едва ощутимые при¬косновения ее рук вызвали в Адриане огонь жела¬ния.
И снова молодые люди оказались друг с другом наедине, совершенно обнаженные и лишенные стыд¬ливости, словно Адам и Ева в раю. Хотя любовь, ко¬торую Адриан испытывал к Мериэль, была чувством гораздо более глубоким, нежели страсть, желание являлось самым лучшим способом доказать, что она держит в руках его сердце и душу. Вид тонкого, хруп¬кого тела девушки заставил его дрожать от нетерпе¬ния и боли.
Отбрасывая назад ее темные длинные волосы, что¬бы видеть все тело любимой, он сказал:
– Я так давно и с таким нетерпением ждал тебя, что теперь твое присутствие кажется сном. Но мне еще не приходилось видеть столь яркий и живой сон, как сейчас.
– Но я не сон, не мечта, я твоя жена, – возразила Мериэль, глядя на него огромными голубыми глаза¬ми, горя от желания. Улыбка стала еще шире, когда она процитировала:
– Его левая рука должна быть под головой, а пра¬вая должна обнимать меня.
Адриан рассмеялся и повиновался, целуя и лас¬кая жену.
– Как прекрасно и приятно твое искусство, моя любовь, источник моих наслаждений.
Адриан искренне радовался тому, что не в первый раз они исследуют тела друг друга, потому что сей¬час его сердце замирало от радости, чувствуя знако¬мые линии. Ласкать живот, нежную кожу бедер, исследовать влажную теплоту естества было самым приятным занятием на свете.
Тяжело дыша, Мериэль не осталась равнодушной к его прикосновениям и отвечала на ласки, натяну¬тая, словно струна. Беспокойные руки девушки гла¬дили его лицо и плечи, пальцы перебирали волосы, приближая мужчину к состоянию, близкому к сумас¬шествию.
Собрав все свое мужество, Адриан откинулся на¬зад, переводя дыхание и положив голову на мягкую грудь жены. Затем поднялся.
– Мериэль, посмотри на меня.
Девушка открыла затуманенные глаза и сосредо¬точила внимание на муже.
– Первая близость не всегда приятна, иногда де¬вушке даже больно. Прости меня за это, я желал бы взять на себя боль, если бы мог.
Тень пробежала по лицу Мериэль.
– Что, если для меня это не впервые? Я ведь не помню, поэтому ничего не могу обещать. Для тебя это имеет большое значение?
Адриан понимал, что она может и не быть дев¬ственницей. Отсутствие стыдливости и ее страстный ответ говорили о том, что Мериэль – женщина, уже имеющая опыт в любовных утехах, и мысль о другом мужчине, наслаждавшимся ее телом, наполнила сер¬дце болью. Но что бы ни совершила девушка, это уже принадлежит прошлому, о котором она ничего не помнит.
Уорфилд медленно произнес:
– Одна мудрая женщина сказала, что любая де¬вушка – девственница, если впервые занимается лю¬бовью с человеком, которого любит. Для нас это очень важно – первая брачная ночь. То, что твое тело делало раньше, осталось в прошлом, и не имеет никакого значения. Единственно важно лишь то, что сейчас чувствует твое сердце.
– Сейчас в моем сердце поселилась любовь, – девушка поднесла его руку к губам и по очереди пе¬рецеловала все пальцы. – «Я принадлежу своему лю¬бимому, а он принадлежит мне».
– Тогда давай займемся любовью, – одной рукой Адриан обнимал ее, а другой ласкал бедра, ягодицы и влажную плоть, пока тело Мериэль не загорелось огнем ответного желания. Передвинувшись, мужчи¬на вошел в нее и остановился, ожидая, пока девушка привыкнет к новому ощущению.
Уорфилд думал, что Мериэль с отвращением от¬вергнет его, но когда та открыла глаза, в них свети¬лось лишь полное доверие. Улыбнувшись, девушка приподняла бедра ему навстречу. Адриан судорожно вздохнул от напряжения, охватившего все его тело и парализовавшего разум настолько, что в глазах по¬мерк свет. Заставив себя дышать размеренно, он пос¬тарался взять себя в руки, зная, как легко потерять контроль над собой и руководствоваться одной лишь страстью.
Невзирая на мужское самолюбие и чувство со¬бственничества, Адриан все таки надеялся, что его жена не впервые занимается любовью, потому что мысль о том, что он причинит ей боль, вызывала от¬вращение. Действуя чрезвычайно осторожно, Уорфилд продвигался вперед до тех пор, пока не был останов¬лен естественной преградой.
На мгновение радость наполнила его душу, но затем сменилась тревогой и озабоченностью.
– Спокойно, любовь моя, будет больно только не¬сколько мгновений, – прошептал он, надеясь, что так и произойдет, потому как никогда не имел дела с дев¬ственницей, проявляя такое же невежество, как и она.
Адриан напрягся, глядя в ее широко раскрытые глаза, в которых не было страха. Затем, совершенно неожиданно для него, тонкая преграда поддалась, и он оказался внутри. Мериэль судорожно всхлипнула и содрогнулась от неожиданной боли.
Действуя инстинктивно, Адриан остановился.
– Прости, любовь моя, – прошептал он, сжав ее лицо в ладонях.
– Не за что, мне не так уж больно, – девушка улыбнулась, и при свете свечей он увидел, как блес¬нули слезы на ее ресницах. – Эта боль означает, что ты у меня первый? Я рада, что ты единственный, до¬рогой мой.
Адриан не нашел достойных слов, чтобы выразить глубину своих чувств, поэтому только поцеловал жену, и на мгновение их дыхания слились. Мужчина начал двигаться, сначала медленно, затем все быстрее. Мериэль отвечала на его страсть движениями всего тела и наслаждалась первым уроком любви. Боль быстро отступила, и родились новые, сладостные ощущения, нарастая с каждым мгновением. Девушка открыла для себя новый мир чувств и эмоций, напол¬няющих душу радостью и счастьем.
Молодые люди двигались в унисон, разделяя жар, глубину и прелесть любовного дуэта. Мериэль чув¬ствовала, как где то внутри зарождается и растет новое, неизведанное ощущение, в котором растворялись мысли, а тело живет своей собственной жизнью, не подчиняющейся разуму. Она сжала мужа в объ¬ятиях, трепеща от чудесного открытия.
Впервые Адриан коснулся той части ее тела, которая горела огнем желания, когда они начали изу¬чать друг друга. Подчиняясь его опытной руке, Мери¬эль растворилась в мире радостных ощущений и вскрикнула, совершенно потеряв контроль над собой. В это же мгновение она почувствовала, как и Адриан уступает своему телу, прижимая ее к себе и шепча ее имя. Мир закружился, изменил очертания, сливая воедино двух любящих людей.

...

Последняя любовь Самурая: 13.04.10 15:51

Если честно, то раздражают бесконечные "любовь моя"

...

Топаз: 13.04.10 15:59

Что, прям до тошноты ?

Мне сцена показалась не так эротичной, как светлой и трогательной.

...

Последняя любовь Самурая: 13.04.10 16:06

Не до тошноты, но читать неприятно..(

Не светлая и трогательная, а сплошные сопли розовые(((((( Так сладко, что аж слиплось везде

...

Innulya: 13.04.10 16:48

Боже, девочки, как вы правы...

...

Последняя любовь Самурая: 13.04.10 16:51

Innulya, тебе тоже слишком слащаво показалось?

...

Innulya: 13.04.10 16:52

Не то слово. Хотя если бы читала лет 10 назад, то, может быть, и понравилось бы...

Мне больше нравится вот так:

Они обменялись рукопожатием, и он почувствовал, что она не хочет отпускать его руку – точно так же, как он ее. Но она сделала это и повернулась к двери. Когда она не двинулась с места, он протянул руку над ее плечом и закрыл дверь.
Несколько секунд он не предпринимал никаких действий, давая ей время запротестовать, сказать: Что вы делаете, черт возьми? Откройте. Я ухожу.
Но она молчала, и тогда он отнял руку от двери и взял Лауру за подбородок. Подчиняясь легкому нажиму, она подняла к нему лицо. Он заглянул в ее глаза и увидел в них такое же невысказанное, отчаянное желание, которое испытывал сам, и тогда он жадно прильнул к ней, впившись губами в ее шею и всем телом прижимая ее к двери. Они целовались яростно и настойчиво, забыв обо всем.
Этому поцелую предшествовал месяц мысленных ласк.
Юбка плотно облегала ее бедра, но Гриффу удалось стянуть ее. Потом он спустил с нее трусики до колен, и она сама освободилась от них, пока он сражался с ремнем и молнией на ширинке. Обхватив ладонями ее ягодицы, он приподнял ее, прижав ее раскрытые бедра к своим. Он коснулся ее. Она была готова принять его. Одним быстрым движением он до конца вошел в нее.
Она обняла его за голову и все время крепко прижимала к себе. Их поза не оставляла места для движений, но он раскачивался, стараясь, чтобы его мощные толчки были направлены вверх. Мысль о том, что они делают, сознание, что он опять внутри ее, еще сильнее разжигали его страсть. Угол, под которым соединились их тела, был идеален для нее. Каждым своим движением он доставал до ее эрогенной зоны. Они кончили одновременно. Это было потрясающе.
Бесконечно долго они стояли, прижимаясь друг к другу; их бурное дыхание громким эхом отдавалось в пустом доме, тела пылали жаром. Наконец он вышел из нее и осторожно поставил ее на пол. Она все еще обнимала его голову, а он прижимался губами к ее шее. Потом его губы медленно двинулись вверх, к ее подбородку, на несколько мучительных мгновений задержались над ее губами, прежде чем прижаться к ним. Ее губы раскрылись, впуская его язык.
Это был их первый настоящий поцелуй. Божественный поцелуй. Нежный, влажный и сладкий. Настойчивый. Очень сексуальный. Когда они наконец оторвались друг от друга, он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы и прижался своим пылающим лбом к ее лбу.
– Последние тридцать дней были самыми долгими в моей жизни, – его голос звучал хрипло. – Я жил в постоянном страхе, что ты позвонишь и скажешь, что мы больше не увидимся. Я боялся, что так никогда и не поцелую тебя.
Она прижала пальцы к его губам.
– Если мы будем разговаривать, мне придется уйти, – прошептала она. – Ты не можешь ничего говорить. Я не могу ничего слушать.
Он оттолкнул ее, собираясь вступить в спор, но выражение ее лица умоляло его о понимании. И он понял. Они должны были притворяться, что их ничего не связывает. Но каждый из них понимал, что это не так. Они не обманывали себя. То, что произошло между ними, не имеет отношения ни к зачатию ребенка, ни к чему-либо еще, кроме грубого желания. Но они не могли признаться в этом вслух. Она могла остаться с ним, только продолжая притворяться, что уступает требованию мужа.
Больше не сказав ни слова, они прошли в спальню и стали сбрасывать с себя одежду. Она успела снять туфли и стянуть через голову топик, а он уже разделся донага. Не желая ждать ни секунды, он вытянулся на кровати и притянул ее к себе, уложив рядом. Крепко прижав к себе, он обхватил ее затылок ладонью и целовал, пока они не задохнулись.
Он расстегнул ее бюстгальтер спереди. У нее были красивые, мягкие, естественные груди. Он обхватил ладонью одну из них и водил пальцем по соску, пока он не затвердел, а потом стал ласкать его языком. Когда он взял сосок в рот, она изогнулась и вскрикнула от наслаждения.
Нащупав ее руку, он потянул ее вниз. Он прерывисто вдохнул, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его плоти, а затем ее большой палец, нащупав каплю влаги, стал медленными, сводящими с ума круговыми движениями втирать влагу в головку его члена, доводя почти до экстаза.
Обнаженная, она скромно лежала на спине, а ее сомкнутые бедра образовывали прелестный правильный треугольник в низу живота. Он наклонился, осторожно подул, а затем поцеловал влажные завитки волос и продолжал теребить их, пока ее бедра не раздвинулись. Тогда он опустил лицо между ними и стал медленно ласкать ее ртом.
Она сама приподняла колени и потянула его за волосы вверх, и вот он уже лежит на ней, а его плоть глубоко погрузилась в нее. В этот раз они любили друг друга медленнее, скорее чувственно, чем страстно. Почувствовав, что разрядка близка, он сжал ее лицо ладонями и заглянул в глаза, желая увидеть в них подтверждение, что это он, и только он занимается с ней любовью – и по одной-единственной причине.

...

Последняя любовь Самурая: 13.04.10 17:11

Innulya, твой кусок мне намного больше понравился!!! Кстати, откуда он?

...

Lika: 13.04.10 17:31

Если не ошибаюсь, это "Грязные игры" Сандры Браун. Немного жестокая книга на мой взгляд, но интересно, даже очень

...

Топаз: 13.04.10 18:37

И мне так нравится больше, если говорить про эротичность сцены. А тот отрывок мне просто показался милым и трогательным чем-то, немножко глаз цеплялся за он/она/мужчина/девушка/ по имени, по фамилии, это к переводу, но он явно не в эту тему.

...

Innulya: 13.04.10 19:24

Да, это именно "Грязные игры" Сандры Браун. Я как раз сегодня дочитала. Классный роман! Но мне жестоким не показался, ведь это все-таки детективно-любовная история, то есть и кровь, и трупы вполне уместны...

...

juli: 13.04.10 19:31

Innulya, я тоже была в восторге от этого романа Браун. Просто класс, и кино вышло бы отменное

...

Лоретт: 13.04.10 20:06

– Нельзя ли оставить этот разговор до утра? – прошептала она, касаясь губами его уха, когда сладостный поцелуй прервался. – Мне было так хорошо тут с тобой, так почему бы не забыть обо всех этих делах? – Бьянка сидела на высоком табурете, так что ее голова находилась на одном уровне с головой графа и она могла смотреть ему прямо в глаза.
Фоскари даже не мог понять, в какой именно момент потерял контроль над ситуацией, однако теперь и без проверки ему стало понятно, что он все еще привязан к этой женщине. Казалось, каждая частица его тела завибрировала в ответ на ее неожиданный поцелуй. Бьянка права, завтра у них еще будет время для конфронтации, а сейчас было куда важнее заняться с ней любовью. Его тело запело от радости. Они потянулись друг к другу еще для одного поцелуя, долгого, глубокого и чувственного. Бьянка поглаживала его щеку, потом ее пальцы забрались в его волосы, игриво пробежали по его шее. Они долго стояли так, нежно лаская друг друга и даря поцелуи, но вскоре тело Йена задрожало от растущего возбуждения. Взяв Бьянку на руки, Фоскари понес ее к свободному местечку на столе. Там он сначала развернул ковер, в который она куталась, а уж потом усадил ее. Развязав тесемки на ночной сорочке, он спустил ее с плеч Бьянки.
Глядя на нее, обнаженную, изнывающую по его ласкам, возбужденную, сидящую на его рабочем столе, Йен на мгновение оцепенел. Но ее нетерпеливые пальцы стали развязывать шнуры на его лосинах, и он быстро пришел в себя. Бьянка видела свое отражение в зеркале. Было удивительное ощущение: ласкать его и видеть, как она делает это. Какое то новое, не изведанное доселе возбуждение охватило ее, когда она увидела в зеркальной глади, как Йен взял ее сосок в рот. Внезапно Бьянка резко отпрянула.
– Сегодня днем в библиотеке, – прошептала она, – ты сказал, что я испорченная и извращенная. Это так?
Только теперь Фоскари понял, что его извинение было недостаточным.
– Нет, дорогая, это не так. Ты просто очень открыта. – Неуверенное, полное боли выражение, промелькнувшее на ее лице, смутило его. Ну как он мог быть так груб. с ней? – спросил себя граф. Что за порыв заставил его наговорить ей столько неприятных вещей? И хоть Йен тщательно скрывал это от самого себя, он боялся, что она окажется виновной, что ему придется бросить ее. Он использовал свой страх как оружие против нее, наказывая Бьянку за то, что снова хотел ее. Мог ли он хоть чем то сгладить свою вину? Перспектива потерять лучшую партнершу, какая у него когда либо была, пусть даже она и опасная преступница, приводила Фоскари в отчаяние, особенно учитывая его возбуждение. Необходимо было действовать как можно быстрее.
Бьянка смутилась, когда он снял ее со стола, сам сел на табурет, стоявший около стены, и поставил ее между ног лицом к зеркалу.
– Я хочу сделать тебе подарок. Хочу, чтобы ты увидела, как ты красива, дорогая, когда достигаешь вершины наслаждения, – прошептал он ей на ухо таким голосом, от которого по ее телу пробежали мурашки.
Одна его рука ласкала ее левую грудь, а другая скользила все ниже и ниже, пока не достигла пушистого треугольника внизу. Для начала Йен взъерошил шелковистые волоски, намотал их на пальцы, потом положил на них ладонь. Потом его указательный палец скользнул глубже, к тому местечку, которое, как он знал, жаждало его ласк. Бьянка, широко распахнув глаза, наблюдала за ним. Потом ко второй его руке присоединилась первая. Испытывая сладкую истому, Бьянка вскрикивала и сладостно стонала, дрожа все сильнее. Но Йен не хотел, чтобы она так быстро испытала оргазм.
Он хотел, чтобы она возбудилась еще сильнее, хотел убедиться в том, что она знает, до чего хороша, когда волны наслаждения пробегают по ее телу. Бьянка, закинув голову и чуть приоткрыв губы, прижалась к нему, чувствуя, как его возбужденная плоть прижимается к ее спине. Внезапно Фоскари соскользнул с табурета и на миг исчез, а потом она увидела в зеркале, как он оказался перед ней, чуть раздвинул ее ноги, освобождая себе место.
Через мгновение его курчавая голова приблизилась к ее лону, а губы стали ласкать ее самое сокровенное место. Ей казалось, что она уже близка к взрыву, но ощущения, которые он ей дарил, были так божественны, что она хотела их всячески продлить. Глядя на то, как золотоволосый мужчина ласкает ее, Бьянка чувствовала себя опытной, желанной, красивой и возбужденной. Она с удивлением увидела, как ее рука с силой прижимает его голову к себе. Вот Йен убрал пальцы и продолжил ласкать ее одним языком, потом его зубы слегка прикусили ее разгоряченную плоть, и она кончила, закричав от острого удовольствия.
Когда она вцепилась пальцами в его волосы и выкрикнула его имя, Фоскари понял, что его дар был принят. Встав на ноги, он поцеловал ее, при этом его губы все еще были покрыты ее росой. Бьянка крепко прижалась к нему. Ей хотелось чувствовать его, обнимать, вдыхать аромат его тела, сводивший ее с ума. Она посмотрела на отражение их сплетенных тел и поняла, что хочет, чтобы это волшебное мгновение никогда не кончалось.
Тут Бьянка почувствовала, что естество Йена все сильнее вдавливается в ее бедро, и вспомнила, что она не единственная, кто хотел улететь к сверкающим высотам оргазма. Их глаза встретились в зеркале, и ее рука принялась ласкать его пульсирующую плоть.
Фоскари заскрежетал зубами, понимая, что находится на грани и должен как можно скорее войти в нее. И тут внезапно он спросил себя: захочет ли она разделить его фантазии? Вспомнив, с какой готовностью она всегда отдавалась его ласкам, Йен повернул ее спиной к себе и подтолкнул к табурету.
Словно прочитав его мысли, она легла животом на прохладную поверхность табурета и отвела руку назад, чтобы привлечь графа ближе к себе. В зеркале она видела, как его упругая плоть вошла в ее нежное влажное лоно. Глядя друг другу в глаза в зеркальном отражении, они ритмично задвигались, и вскоре в лаборатории раздались их крики, знаменующие победу любви…

...

Innulya: 13.04.10 20:21

Лоретт, а откуда это?

...

Лоретт: 13.04.10 20:34

Это из романа "Звездочёт" Мишель Яффе.

...