ОСТРОВ ГРЕХА

Княже, мой княже,
Шелкова пряжа
До ворот твоих мне дорогой легла.

Враже, мой враже,
Грозна твоя стража,
Что ж от меня-то не уберегла?

Мне кажется, что я еще смогу объяснить, достучаться, ведь он знает меня. Но под его тяжелеющим взглядом понимаю, что нет, сегодня он не отпустит меня, как в тот раз. От ожидания того, на что он правда способен, по позвоночнику пробегает дрожь. В страхе или все же в предвкушении? Я не смогла бы ответить.
- Оближи, - его охрипший голос возвращает в реальность, палец, очертив линию губ и сминая их, толкается в тепло рта. Сглатываю, подавив дрожь, бьющуюся изнутри. Принимаю, послушно забирая палец в рот, обхватываю губами, выласкивая языком.
Поднимаю глаза, быстро скользнув языком по запекшимся губам, когда он отнимает палец, мазнув подушечкой по губам еще раз.
- Наверное, мне стоило бы отпустить тебя, маленькая, - я почти не слышу его слова, пытаясь смириться с тем, что случится неизбежно. Смириться и не предать себя, когда его пальцы так ласкают по щеке и за ухом. Отдавая то, чего я всегда хотела и была лишена. Сжимаю зубы, чтобы не потянуться к его руке.
Сердце бьется в груди, мешая сглатывать и дышать. С ужасом приходит ощущение его растущего желания. Такого сильного, что оно заполняет, сводит с ума и меня.
- Такая странная прическа, - он еще будто на грани, проводит ладонью по волосам. Напрягаются вены поверх мышц, я слежу за ним забывая дышать.
Не ласкай меня, не ласкай. В глазах застывают слезы. Это лишает меня не только воли, но и разума.
- Все для Господина, - ужасаясь от того, как сел мой собственный голос.
Он смотрит, оттягивает то, что сделает, заставляя меня застывать под его взглядом. Безумие это или в его темнеющих зрачках пляшут хищные тени в свете огней.

Его отрывочные слова. Приказы. Как только он отходит хотя бы на пару шагов, наваждение смывает напрочь. Поежившись, сбрасываю ткань туники с плеч. Почему я не могу противиться. Сейчас я хотела бы этого. Быть перед ним так - совершенно нагой...унизительно. Прикрываю грудь руками, переступая через растекшуюся у ног ткань. Делаю шаг к нему, стараясь подавить непрекращающийся озноб. Поскальзываюсь, он тут же ловит меня, твердо и крепко притянув в руки - согревая близостью своего тела. Лишая всякой мысли, что может быть неправильно что-то. Когда так хищно и жадно руки его изучают меня - пальцами по позвонкам, ощупывая, поглаживая, сжав ладонями так, что я давлю стон, чтобы не прижаться к нему ближе. Его руки...заставляет втянуть живот от невесомого касания пальцев и вхлипнуть протестующе, когда пальцы сжимают сосок. Почему я не могу дышать? Почему не могу отказать ему?
Его пальцы на моих губах - предупреждением, прежде чем он впивается в них, отбирая стон. Изгоняя все мысли и способность противиться. Он не щадит, целуя жадно и рвано. Я же застываю в его руках, способная только ответить и раскрыться сильнее, позволяя ему протолкнуть язык глубже, выласкать. Сердце бьется под его ладонью.

На колени, он давит ладонями на плечи. Закусываю губу, подчиняясь.

Слова бьются в висках ударами. Сглатываю, кусаю губы, не решаясь. Но он не будет ждать.
- Все для Господина, - заученным рефреном песни моей покорности. Мои пальцы дрожат, когда касаюсь, как он велел, обхватив ладонью погладить вдоль от основания к головке по всей длине.
Если это внушение, откуда это предательское тепло и влажность между ног. Сглатываю раскрывая губы и забирая в рот головку члена. Зажмуриваюсь, вздрогнув всем телом, когда он поддается в перед, толкнувшись бедрами. Расслабляю горло принимая. Обвожу языком по кругу, когда он позволяет, чуть отстраняясь. Сладость. Сладость с привкусом соли на губах. Снимаю губами смазку. Он резко дергает меня вверх и вжимает в стену, развернув спиной.
С губ, наверное, все же срывается стон.

Пока его слова на ухо не заставляют прогнуться в спине. Он утешает? Невероятная мысль, быстрая от того, как не давая даже вдохнуть, он разводит ноги, лаская пальцами. Быстро погладив и проникая внутрь, раздвигает ноги. Ловлю воздух губами, запрокинув голову и до крови сцарапывая пальцы о стену.
Толкается внутрь, заполняя собой до боли, до темных пятен перед глазами. Выбивая дыхание на вдохе. Его зубы смыкаются на шее, заставляя вздрогнуть и вжаться в него.
- Моя, - хриплое, безумное на ухо.
С губ срывается только:
- Все...
Все для тебя. Все. Забери все. Не важно, как.
Сводит с ума, поцелуями в затылок - жадными и нежными. Толчками внутри - неумолимыми и резкими. Выбивая растущий внутри стон.
Опрокидывает на полотенца, погружаясь глубже, разводит ноги. Дышу в ритм его толчков, принимая, раскрываясь сильнее навстречу его ударам.
- Смотри на меня. Не закрывай глаза. Я хочу видеть, как ты закончишь. Хочу видеть это в твоих глазах.
Что он видит, кроме затопившего нас безумия? Моего и его. Когда я впиваюсь зубами ему в плечо в ответ на слишком сильный толчок. Ожидая боли в висках и встречая только его довольное нечеловеческое рычание. Что он видит, когда я хватаюсь за него в отчаянии, не способная справиться с тем, что нарастает болью внутри от его толчков. Чтобы вырваться беспомощным диким стоном, выпитым его губами. Сцелованным жадно. Он рычит, вжимая в себя.
Я же вздрагиваю, забывая о том, что это безумие.

Пальцы дрожат. Ощутимо дрожат, когда я веду ими по его спине, собирая испарину.
За что Боги так жестоки. Он гладит от лба к макушке и смотрит в глаза. Будто не знал, не узнает и видит только сейчас.

Я же могу только выдохнуть с тихим стоном. Он все еще горячо и плавяще внутри.

»» 25.03.14 22:19 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Водная гладь озера спокойна в вечерних сумерках. Не тревожит ее ветер, спускаясь к поверхности. Как солнце не тревожит простых смертных уходя за горизонт. Вода темная, и кажется твердой. Хочется ступить на это зеркало... Лист падает с дерева, высохший и скрюченный будто в последних муках. Мягко опускается на поверхность и вся твердость воды рушиться. Обман. Иллюзия. Поверхность озера заходиться волнами, показывая всю зыбкость настоящего.
Все, что мне принадлежало когда-то — украли. Все самое дорогое и ценное, что никогда не продашь по собственному желанию, не имея необходимости. Свобода, жизнь... Все, что есть у меня сейчас — не мое. Одежда, украшение, маска... Простые вещи, сейчас никому не нужные.
Почему-то лишь маску видно в отражении в воде, куда я смотрю уже несколько минут и не могу оторвать взгляда. Маска. Не мое лицо. Меня будто бы нет. Есть лишь она.
Прогоняю странные мысли и ухожу от озера. Подальше, подальше... Сглаз от всех отражений, чтобы не видеть себя. Брожу по тропинкам, подсознательно ища выход. Может, где дырку в заборе забыли заделать? Избегаю любых силуэтов, едва тех завижу вдалеке. Скорее бы все закончилось. И вроде закончилось. По отдаленным возгласам или крикам, невозможно точно разобрать с такого расстояния, свадьба прошла успешно. Но я так и не поняла, зачем я здесь. Я не помогала в приготовлении и на кухне, не развлекала гостей, ничего не делала. Зачем я тут?
Прохлада вечера медленно укутывала мое тело и я потерла плечи, продолжая идти по тропинке.
Это тоже самое или другое?
Остановилась и стала всматриваться. Подошла ближе.
Будь все проклято!
Каким-то образом я вновь оказалась у того же темного озера, на который смотрела не отрываясь ранее. Озираюсь по сторонам. И правда, тоже самое место. Те же цветы рядом, то же дерево на противоположной стороне озера, что с белыми цветами. И даже есть лист, который плавает на поверхности воды, недалеко от берега.
Идиотское озеро! Снимаю с себя маску, и что есть сил швыряю в озеро. Идиотская маска! Вновь водная гладь нарушила свою мнимую твердость, сменяясь рябью. Проклятый лабиринт!
Резко обернулась на какой-то странный шум позади себя. Ни то гул, ни то всхлип. Казалось, что в одну секунду все вокруг замерло, а лишнее исчезло. Шорохи стали сильнее слышны, а тени темнее. Сердце волнительно забилось. Я снова пошла прочь от озера, желая затеряться в саду. Уже не пошла по тропинке. Шагала прямо по траве средь деревьев, кустарников и цветов, так щедро насаженными хозяевами. Завидев вдалеке силуэты двух — замираю на месте. Вглядываюсь. Не узнать Видэ невозможно. Его одежда и лицо впечатались в памяти навечно.
Про меня вспомнили? Как жаль... Но может и не вспомнил. Может, просто погулять по саду решил. Решаю не показываться специально, но и убегать нет нужды. К тому же это точно будет заметным. Решила сделать вид, что я никого не видела. Мягко касаюсь рядом стоящего дерева и медленно скрываюсь за ним. Сердце стучит так, что мне кажется его сейчас могли бы слышать все. Медленно вдохнула и выдохнула. Нет, все же надо знать, куда они направляются, чтобы быть уверенной в том, что меня не заметили. Или заметили. Об этом тоже лучше знать. Касаюсь коры дерева ладонью, и, стараясь незаметно, медленно выглядываю.
_________________

Если ты чем-то расстроен, значит ты живешь в прошлом.
Если ты чем-то обеспокоен, значит ты живешь в будущем.
Если ты испытываешь блаженство и легкость, ты живешь в настоящем.

Вокруг полумаски и накидки – иллюзия того, что все в садах одинаковы, равны и гости, и хозяева пиршества. Это дивное заблуждение свойственно лишь людям, ибо Выжившие чувствуют друг друга: на уровне эмоций, незначительных жестов, мыслей. Простым смертным этого не понять, отчего они даже кажутся жалкими, беспомощными перед тем, что Безликие зовут забавами, отмечая с размахом уже множество лет, радуясь, что в наших силах сотворить с доверчивыми и любознательными бабочками, для которых сады стали манящим в ночи костром.
- Я и мой друг, - девушка оглядывается, взглядом указывая на стоящего чуть в стороне мужчину. – Мы, - уже «мы» и это, судя по всему, после нескольких часов в парке да пары бокалов вина за знакомство. – Мы хотели бы пригласить третьей с нами в укромный зеленый уголок. Тебе понравится, - активно уверяет певучим голосом.
- Не сомневаюсь, - я улыбаюсь искренне, ведь так приятно отпускать боль, позволяя своему дару играть чужими телами и множить их страдания, но не стоит начинать с десерта, не решив с кем его разделить. – Но не понравится вам, - приторный мед в голосе, взмах ресницами, посмотреть в серые глаза незнакомки всего на пару мгновений, за которые пропущено три удара сердца, что отразилось ужасом в зеркале ее души.
Девушка отступает, инстинктивно делая несколько шагов назад, будто в попытке увеличить расстояние между собой и источником дискомфорта. Я продолжаю свой путь к шатру с фруктами, сладостями и вином, предпочитая первым двум последнее, раз уж волей магистра теней могу веселиться всю ночь. И снова прикосновение чуть выше локтя – да сколько же назойливого внимания будет сегодня?
- Что еще? Не передумали? – оборачиваюсь, едва сдерживаю раздражение, увидев, что передо мной уже другая девица, одна из служанок.
Выслушав ее, сворачиваю в тенистую аллею, ведущую вглубь зарослей, где намного тише, чем на поляне с цветастыми шатрами. В указанном прислужницей месте развилка, путь налево ведет к озеру, направо – к палаццо, где хранится едва ли поддающееся счету количество книг и свитков. Библиотека под запретом, удерживающие от развития таланта пустые предосторожности, будто нежелание отца признавать, что все мы смертны. Останавливаюсь возле высокой, раскидистой сосны, оглядываюсь, толком не представляя, чего ожидать.

Первая мысль сквозит удивлением, быстро сменяясь второй, вызывающей усмешку. Могла бы догадаться, глупенькая. Чтобы удостовериться протягиваю руку к выбившейся из прически длинной пряди, которая обращается пылью. Успеваю лишь зачерпнуть в ладошку воздух. В окружении множества простых иллюзий легко не признать сложную, мастерски созданную Эззелином. Наверное, я просто не ожидала, что увижу его сегодня без маски Величия и оков, без жены.

Я знаю принципы и обычаи празднества, которое зовется травлей, не раз слышала упоительные рассказы старших братьев и сестер, часто представляла себе этот день, незаметно для пирующих перетекающий в ночь, загорающуюся звездами. Но ни разу в моих мыслях не возникало брата и такого изумительного подарка. Приятно, что без пяти минут магистр так балует меня. И вниманием тоже.
Не нужно видеть мои глаза, чтобы понять, что они загорелись огоньком предвкушения. Я не привыкла скрывать за семью печатями смену настроения к более радужному, поэтому сейчас, словно открытая книга с красочными картинками. И все же сдерживаю себя в желании обвить его за шею для равновесия и коснуться губами щеки. Вместо этого лишь на словах благодарю Эззелина за сюрприз, хотя ни одна интонация не может передать всего детского восторга. Правы те, что считают, будто словесное выражение лишь бледная тень реального.
Ровная гладь озера с разной величины камнями, разбросанными вдоль берега, блестит в просветах между деревьями, которые цветут, несмотря на смену времен года, что воспринимается как должное. Небольшие бледно-розовые лепестки, желтая сердцевинка и густой сладкий аромат. Остановившись под деревом, оглядываю округу в поисках искомого предмета со светлыми волосами.
- Она точно есть? – в голосе щепотка ехидства.
- Сестра, ты мне не веришь? – в той же манере.
- Какого цвета ее глаза? – наступив на невысокий, примерно в четверть метра, камень, словно по импровизированной лестнице поднимаюсь выше, перескочив на другой.
- Не помню, - не задумываясь ни на секунду, отвечает на вопрос, который сложно назвать простым, и подходит ближе, не отпуская далеко одну. А может он беспокоится, что заберусь слишком высоко.
- Твои зеленые, - уверенно становлюсь на следующий кусок необработанного гранита, тянусь к усыпанной цветами ветке.
- Правда?
Резко оборачиваюсь, едва устояв на ногах, запутавшись в длинной расшитой золотом юбке и темной ткани плаща. Вместо уже привычного изумрудного встречаю цвет своей лазури, до неприличия долго не отвожу взгляд. Еще одна иллюзия. Возможно, я привыкну когда-нибудь, но вряд ли скоро. Наверное, прошло не меньше минуты в тишине, прежде чем вновь прозвучал мой голос:
- Правда. И верю, думаю, ее страхом и отчаяньем пропиталось все вокруг, - не уловить эти эмоции сложно. - Подай, пожалуйста, руку, боюсь, самой мне не спуститься.

»» 26.03.14 23:37 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Сады - Вилла Азария Лентула Батиата.
Вечер-ночь
Атмосфера греха и праздника пленила. Чувство нервного возбуждения не оставляло ни на минуту. Было странно и непонятно, не то ли сады так действуют, не то ли маленькая рабыня, держащая Валерию за руку. Сады завораживали. Завораживали настолько, что исчезновение Азария, осталось практически незамеченным. Все казалось нереальным, происходящим с кем-то другим.
Валериа пыталась понять, как же всего пара дней на острове Греха настолько поменяли ее жизнь, но не проходящее возбуждение, заставляющее, дышать чаще, грудь напрягаться, а низ живота сводило непрекращающимся томлением.
Свадьба прошла практически фоном, потому что рядом была Мелина, а пальцы Валерии, начав путь от тонких запястий, затерялись где-то в складках одежды, лаская тонкую девичью спину. Желание быть рядом, касаться ее, целовать, дышать ей, сводило женщину с ума. Терпением Валериа не отличалась. Как только брачующиеся удалились, женщина, взяв за руку Мелину, быстрым шагом направилась к выходу из сада. Желание оказаться за закрытыми дверями спальни не отпускало, а только подстегивало ускорить шаг.
Не встретив по пути Азария, Валериа устроилась на носилках, однако Мелину оставлять не было никакого желания.
- Иди сюда, - взмахом руки указала на свободное место рядом с собой.
Девушка, покорно склонив голову, устроилась рядом, а пальцы Валерии, приобретя странную привычку всего за пару дней, скользнули в мягкий шелк ее волос, перебирая их и лаская кожу головы.
Чем влекла ее эта маленькая рабыня? Своей покорностью? Сомнительно, ведь женщину всегда окружали покорные рабы, а непокорные рано или поздно власть ее признавали или погибали. Красотой? Но и раньше женщину окружали красивые вещи. Добротой и сочувствием? Опять же сомнительно, Валериа никогда не ценила их в людях, считала слабостью. Ответа не было на вопрос. Женщина не могла понять или не желала. Решила просто наслаждаться тем, что есть, не задумываясь, не стремясь к познанию. Познанию себя и своей черствой души.
До виллы добрались быстро.
Валериа, не ждет помощи, сама поднимается, за руку поднимая Мелину, быстрым шагом направляется в спальню, желая уединения.
В спальне огромные окна, закрыты плотными шторами, создавая уютный полумрак.
Огромная кровать так и манит к себе, навевая мысли далекие от сна.
Дверь закрывается.
Женщина оборачивается, девушку притягивает к себе, прижимаясь к ней всем телом. Сбивается дыхание от предвкушения. Пальцами вдоль рук, от запястий к плечам, ладонями обнимая лицо девушки, всматриваясь в шоколадные глаза, ища и находя в них ответы. Закрыв глаза, Валериа прижимается к мягким, чуть приоткрытым губам девушки. Жаркие поцелуи, Мелина пальчики, запустив в волосы Валерии, запрокидывая той голову, жадно отвечая на поцелуи, расплетая волосы, слушая как вместе с прерывистым дыханием, с легким звоном на пол осыпаются шпильки, удерживающие прическу. Переплетение языков, покусывания, тихие стоны. Руки, ласкающие тела, освобождающие от оков ненужной одежды, шорох ткани опускающейся на пол, шорох простыней, смятых, женскими телами. Губы, скользящие по телам, ласкающие груди, спускающиеся к самому сокровенному, пробуя друг друга на вкус языком и пальцами, вырывая стоны и крики наслаждения. Наслаждение болью собирающееся внизу живота и взрывающееся как музыка, растекающееся по венам. Время замерло. Казалось сам воздух замер, наблюдая за двумя переплетенными телами на огромном ложе, слушая тихий шепот. Это был какой-то безумный танец, который им не хотелось прекращать. Уснули они только под утро, даже во сне продолжая поглаживать друг друга.

»» 31.03.14 05:05 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Охота.
Именно так называется последнее развлечение, припасенное хозяевами, в садах. Но кто сказал, что оно для гостей? О, гость, не стоит ходить в запретное место, даже если доступ туда временно открыт для посторонних. Это может быть уловкой.
Жизнь – всегда игра. Сейчас это про нас особенно. Безликие маски заменили более изящные гостевые, чтобы не выделяться. И никто из гостей не знает, что среди присутствующих есть охотник, а есть и жертва. А исход для последних – сюрприз.
Рабы могут вообще не пережить охоту. Гости будут страдать. Правда потом этого не вспомнят. Хотя, быть может у некоторых охотников иные цели.
Но не у нас с Братом. Наши силы достаточно темные по меркам безликих. Из-за этого для подпитки нам нужна именно жертва. И она должна испытывать сильные эмоции. Отчасти потому мы и купили рабыню. Негативные эмоции самые сильные. Чужая боль, ярость, отчаяние. Есть конечно еще сильная эмоция положительная. Более яркая и смелая – любовь, которая питается и темным: жаждой, похотью; и светлым: желание, экстаз. И последнее у нас было всегда. Но разнообразие – это всегда хорошо.
У меня даже дрожали руки от предвкушения – настолько я истосковалась по подобным ощущениям.
Но Ви для меня был первостепенным. И здесь я нервничала еще больше. Хотела доставить ему удовольствие на всех уровнях. О, я не сомневалась, что доставлю. Но это не исключало волнения. Будущее нам не ведомо. 
Мы никогда не расставались с Ви. Но охота все меняла. Конечно же мы далеко друг от друга не денемся, но выйдем к цели разными путями, чувствуя друг друга, общаясь, ощущая все вдвойне.
Мягкий звук свистка объявил начало для охотников. Отобранных жертв выпустили на волю, и мишени тут же определились. Пространство исказилось, путая гостей и вверяя их случаю и удаче. Я поцеловала Брата в запястье и отпустила.
А дальше бег. Ясный чуткий запах различных эмоций, легкий аромат цветов и зелени вперемешку с букетом чужих страхов и радостей. Наслаждение Брата погоней. Прежде всего он стремился ко мне, и ему нравилось преследование. В то же время, кто первым доберется до рабы - игра в кошки-мышки с нашими силами. Мы не использовали их друг против друга, но нацеливали на окружающих, строя всяческие препятствия.
Жертву я чуяла впереди. Она боялась, но в то же время была настроена решительно и воинственно. Это было хорошо. Мне дали фору, потому что Ви знал, я хотела быть первой, но игра не утратила из-за подтасовки своей привлекательности, ведь цель была совершенно другой. Я прокралась между кустов в очередное искажение, где спряталась наша жертва. Она держала в руках большую палку. И где она только нашла этот кусок дерева. Я смеялась, когда выходила к ней, снимая маску и представая пред ней в совершенно одержимом виде. Ей казалось, что мое сумасшествие окончательно, но мало ли что ей казалось?
Я еще раз осмотрела е с ног до головы. Рыжая была одета в свободное платье с разрезами из единого куска ткани, оно рисовало фигуру, в то же время давая полную волю телу. Возможно я б подольше залюбовалась игрой цвета в ее ярких темпераментных волосах, но Ви уже прокрадывался совсем близко, а значит мне срочно нужен был контроль. И я прыгнула.
Прыжок не физический, но ощутимый для жертвы – в ее разум – был тягучим и вязким, как и всегда, когда сопротивлялись. И хотя это было труднее, но наслаждение от покорности в конце будет слаще. Я продиралась в меде ее мыслей, внедряя зерна идей одна за одной, рассыпая их вокруг, как семена цветов. Закрадывалась в сознание, создавая иллюзию дружественности, хотя по факту была паразитом. И рыжая поймет это позже, давая мне окончательную ноту отчаяния и страха.
Подчиняясь моим увещеваниям, оно повернулась ко мне спиной как раз в тот момент, когда Ви появился напротив. Пальцы рабы зацепили лямки платья, и оно свободно ниспало к ее ногам, дразня своей наготой. И хотя я знала, что Брату не доставит наслаждения вид ее голого тела, зато мой горящий взгляд за ним, мысли все, что в ней, словно открытая книга, мои эмоции, проникновение в жертву, некий аналог нашего единения – о, да.
«Желаааай сииильнооо»,- пропела я мысленно рыжей, дергая за одно зернышко, посаженное мною, за корешок, успевший врости в почву разума, и жертва покорилась, дрожа телом и выстанывая звуки. Ви сделал шаг. Мне не нужно было ее трогать, я и не хотела этого, все было на другом уровне.
«Мечтаааай», - следующий приказ – тянущее движение более четкое и резкое. Раба послушалась, раскрывая себя и ублажая пальцами на наших глазах. Это была не низшего сорта девчонка, а благородная барышня с других островов. И то унижение, обида, которые она испытывала в момент мастурбации, питали меня, протекая и щекоча внутри.
«Сильнее!» - дернула я, и раба свалилась на колени, болезненно ударяя их вкровь, жестоко ублажая свое тело и мой разум.
В этот миг Витер заговорил тихо и мягко.
_________________

Не знаю, что люблю больше – азарт погони или горящие глаза сестры в такие моменты. Не важно, где и на кого мы охотимся сегодня, но самое важное, что я могу получить – запредельное удовольствие от процесса – настигнет меня только рядом с Отем, моей лучшей, нежнейшей частью.
Сады знакомы мне с детства, и манят тьмой и вседозволенностью – в разумных пределах. Нет, мы не собираемся приносить в жертву того, кто принесет выгоду Семье, наоборот, всем им раздали защитные знаки, чтобы сохранить нужных людей в относительной ценности. Впрочем, память они все равно утеряют, именно для этого закрыты как входы, так и выходы, что бы ни думали пришедшие.
Смотрю на сестру, и воображение играет со мной в привычную шутку – вижу Отем как в обычное время наших единений, нежной, развязной, готовой на все. Только для меня Она – такая, знакомая каждой частичкой души и тела, принадлежащая мне, как и я ей. Моя Отем. И конечно, я рад утолить нашу жажду, порожденную той частью души, которая повелевает мной, вольно или нет. Тем более что сегодня нас ожидает жертва, ярковолосая и пугливая, как лань.
И мы просто можем побыть хищниками.
Дыхание томно вырывается сквозь сомкнутые губы, которые тотчас же складываются в усмешку. Отзвук его остается на волосах Отем выдохом, наливаясь желанием в паху и пуская сердце вскачь. Я жду того, чего так жажду, и получаю ее губы на своем запястье, как обещание.
Беги, возлюбленная моя, сестра моя.
Ибо я неотвратим как закат, и ты знаешь об этом.
А той, другой, только предстоит узнать нашу общую неотвратимость и несправедливость судьбы.
Мы равны в быстроте бега и изощренности. Ни одной сломанной ветки, ни одного отпечатка легких ног – в нас живет давняя память предков, заставляя опускать собственную невесомость, видя неуклюжесть остальных. Отем чувствует страх добычи, а я – ощущаю Ее и свое собственное нетерпение. Не хочу быть первым, мне не нужно быть первым, свое я возьму в игре, забирая наше желание. И мне любопытно, что же задумала сестра, в разуме которой скользит легкий флер лукавости. Ну что ж… нужно дать фору.
На поляну я выскакиваю гораздо позже, чем мог бы, ловя взглядом глаза напротив, такие же синие, и похожие на бурное море, как и у меня самого. Возбуждение и желание плещут в них, целуя кромку зрачка. Краем зрения замечаю, как к ногам рабыни, которую прижимает к себе Отем, падает платье, а взор сестры наполняется вожделением и торжеством. И я жажду ее такой, отчаянно дерзкой и открытой, готовый поработить волю и полностью контролировать желание.
Ибо контроль – это свобода.
«Желай… сильно» - экстатически рождается в голове.
Знаю, что этот призыв не мне, что сила Отем не действует на меня так, как на других, но отчаянно желаю. Она не повелевает мной так, как иными, но совершенно на другом уровне. Краем сознания отмечаю, что жертва открывает свое сознание, как недавно открыла тело – жадно и неистово. В глубине души они всегда готовы повиноваться нам, принять кару или удовольствие от наших рук, и только мы сами готовы подчиняться лишь Семье и друг другу.
«Мечтай…» - граней у повеления много, но власть над желаниями человека, есть исступление. С любопытством наблюдаю, как рабыня пробует ублажить себя, еще не зная, что этот голод может быть бесконечен. Секс, как любой из инструментов утоления жажды, в каком-то роде порабощает, и я рад, что подвержен только одной страсти.
Отем все, чего я жажду.
«Сильнее!» - в глазах сестры вихрятся темные начала, и я знаю, к чему этот безмолвный призыв. Время утоления моих желаний, наших общих, тесно переплетенных в экстазе не только мыслей.
- Отем, - мой голос обманчиво-ласкающ. Он сочится медом и сладостью, облизывая кожу, дурманя желанием и жаждой. – Моя Отем… иди сюда.
Рабыня стонет, лежа на земле и убыстряя движение пальцев. Нет, ей не достигнуть желанной разрядки – сестра цепко держит ее душу в кольце своих собственных желаний, повелевая волей. И покорно идет на мой зов, впрочем, добровольно – Глас на Отем не действует.
Обнимаю свою возлюбленную одной рукой, второй собирая волосы в горсть, жестко и сильно запрокидывая ее голову. До радостного стона из груди, нашего общего, вырывающего из груди рабыни рыдание. И целую мягкие сочные губы с преувеличенным напором, прикусывая нижнюю до крови, слыша звонкий стук сталкивающихся масок. Рыжая корчится на земле, внимая нашему рваному дыханию и стонам, натирая свою плоть до красноты, прикусывая губы до крови, но не может утолить желание. Отем все еще царствует в ней, наполняя меня гордостью и желанием.
- Моя Отем… - так же мягко говорю я, отстраняя возлюбленную от себя, но все еще держа в кулаке ее пышные, закрученные в тугую прическу, локоны. Запрокидывая Ей голову еще больше вверх, открывая доступ к шее и жадно касаясь губами белой бархатной кожи.
Рабыня бьется на земле. Радужки почти скрыты под веками, рот открыт в безмолвном крике, ее собственные пальцы глубоко внутри. Мне не интересно, это всего лишь тело, одно из многих, с которыми мы играем. Мне интересна женщина передо мной.
- Отем, - нежно, как святая молитва.
Пробегаю губами по коже, заменяя их языком. Вкус Ее, резкий и солоноватый, вкус пота от быстрого бега и предвкушения, будоражит меня, как алкоголь. Край маски, который царапает Ей шею, пока я оставляю на ней жадный знак багрового обладания – символ моей власти над Ней, и Ее – надо мной. И Ее жадная рука, сжимающая, наглаживающая плоть у меня в паху так, как знает и умеет только Она. До эйфории.
- О-о-о-отем… - со стоном, теряя над собой контроль.
Когда разлетевшееся сознание собирается по кускам, на меня смотрят невидящие глаза рыжей. Она не мертва – физически – просто сломана, как одна из наших детских игрушек. Пытка похотью занимательна, но слишком часто сводит с ума.
Сестра прижимается, нежно целуя мое лицо, и я отвечаю Ей тем же. Она просто идеальна, моя Отем.
«Ты великолепна сегодня, как и всегда».
«Ты тоже, брат мой».
«Что будем с ней делать? Продадим в публичный дом, или подарим покой?»
«Она сломана. С ней больше неинтересно играть».
«А забудет ли она, если услышит Песнь»?
Мы ощущаем интерес и предвкушение вновь. Нужно попробовать.
«Пусть останется здесь пока», - лукаво.
_________________

Термы



Секс, страх, кровь - как будто мы могли придумать, что-то новое. Отбрасываю от себя девчонку так, что от удара о каменный угол скамьи она падает мертвой. Скука. Нарастающая изнутри затапливающая сознание скука.
В сравнении с тем, какой клубок из страха и желания сплетается рядом, эмоции этих пресные. В них нет ни соли, ни ржавчины крови.
- Ареста.
Громче, так что оставшаяся в живых девчонка в ужасе затыкает уши ладонями.
- Ареста!!!
Она здесь в павильонах, я знаю. Она ждет и знает, что в эту ночь я приду к ней. Но она смеет не спешить на мой зов.
Появляется на другом конце залы, отступает от одной из колонн. Издевательский поклон госпоже. Ее глаза вспыхивают опасным лазоревым блеском. Ареста - полукровка, выловленная и спасенная от травли магами.
Молочно-белые бедра под прозрачной туникой, впадинка нежного пупка, у которой ткань липнет к влажному распаренному телу. Волосы огненными всполохами по плечам, длинными прядями скрывая от взгляда соски - набухшие, сжавшиеся в горошинку от мысли, что моя ладонь накроет их.
Ареста - выдохом проклятия на губах.

Она жива уже три года. Три года спасенная из каждой оргии волей Предков или переменчивой удачи.
Подходит близко, достаточно близко, остановившись, сгибает ногу в колене, поглаживая пах, надавливая, пока ее ладони ложатся на мои щеки. Глаза ее светятся, как мои в полутьме - блеском родственного безумия.
Губы замирают в мгновении от соприкосновения с моими. Моя ухмылка служит ей предостережением. Она же дерзкая настолько, что я еще ловлю ее вздох из приоткрытых губ.
- Ареста, - вплетаю пальцы в ее волосы, поглаживая у затылка, успокаивая. - Девочка напугана.
Хищная улыбка на лице Огненной под стать моей.
Она оборачивается к рабыне, подходит к свернувшейся в клубочек на полу девушке. Гладит по волосам, склоняясь к лицу, целует. Прикрываю глаза, позволив себе насладиться первым язычком желания, ответно вспыхнувшим в девчонке.
Нежный горячий язык раскрывает несмелые припухшие губы, толкаясь в глубину рта. Ареста заводит руки своей маленькой пленницы за голову, сжимает одной рукой. Другой собирает подол ее платья в ладонь, скатывая к бедру девушки. Та всхлипнув сгибает ногу, раскрываясь. Нравится это видеть - то, как пальцы Огненной беззастенчиво, властно скользят между ног девчонки, чтобы толкнуться внутрь. Девочка выгибается, застонав. Но чувствовать в сотню раз лучше, чем только видеть.
Подхожу к Огненной со спины, наматываю волосы на кулак одной рукой.
- Кинжал, Ареста.
Полукровка послушно берет украшенный рубином кинжал со скамьи.
- Режь, моя сладкая, - мысленно внушением показывая какой рисунок я бы хотел увидеть на животе рабыни. - Режь и ласкай.
Внушая девочке, что боль она не почувствует, что бояться не надо. Есть только сладость от пальцев Аресты внутри.
Тонкие сочащиеся кровью надрезы под грудью, по животу к пупку. Неглубокие, несмертельные. Движения пальцев внутри девчонки все резче. Глаза Аресты вспыхивают нечеловеческим огнем. Наслаждайся, девочка. Но кто сказал, что наслаждаться ты будешь одна.
Ладонью огладить по животу, собрать ткань туники, накрыть меж разведенных ножек и не двигаться, не толкаться пальцами внутрь. Отчего она сжимает зубы и останавливает пытку с рабыней.
- Что не так, Ареста? - голос мой сладок и тих. - Продолжай.
Огненная наклоняется сцеловать струйки крови на животе девушки - как раз тогда, когда двумя пальцами резко толкаюсь внутрь нее. С алых от выпитой крови губ срывается стон.
- Режь, - сгибая пальцы внутри, поглаживая мою маленькую Аресту, лишая ее сознания.
Тонкие струйки крови бегут по плечам девчонки до лучевого сгиба, надрезами вниз к запястьям, но еще не по венам, нет.
Движение пальцев в Огненной резкое и жестокое - отчего она втягивает живот и выгибается, стараясь насадиться сильнее, почувствовать больше, ближе. Натираю пальцем набухший узелок меж складок. Она сжимает зубы, сильнее резанув ножом в ладони девушки. Резко вынимаю пальцы.
Ареста всхлипывает - беспомощно, зовуще - так не похоже на нее.
Прижимаюсь у входа в ее тело, позволяя знать, как Огненная смогла завести, потираюсь, не позволяя ей принять в себя.
- Хочешь? - голос рвет ее мысли в клочья.
Она только и может, что быстро скользнуть язычком по губам.
- Убей.
Кинжал с хлюпом вонзается в горло девчонки-рабыни, выхватив крик. Когда я позволяю страху хлынуть в нее, как и крови рванувшейся вверх к губам.
Знаю, на лице Аресты мое выражение - безумие. Ладонь ложится на ее щеку, другая на затылок. Она запрокидывает голову ко мне, позволяя тонуть во взгляде.
Одно движение, хруст, обмякшая шея в моих руках.
Лазоревый блеск навсегда застывает на прекрасном лице.
Ареста. Нельзя так долго оставаться живой среди Безликих.
_________________

Но не зря расставлены сети, ловчий не уйдет без добычи…

Очередной плоский пейзаж, красивая картинка с деревьями и водой, чуть приподнятая посох-трость чтобы разглядеть камни, разбросанные у кромки, «плохое зрение не уродство и ни недостаток, а всего лишь, досадный пустяк помни это мальчик» и мальчик помнил, помнил и приспосабливался выживать в условиях этого досадного пустяка, так чтобы о нем не знали остальные. Девица определенно была тут, верный служка не мог обмануть, он ведь знал, что как бы не была велика любовь безликого, нужен всего лишь один маленький танцующий шаг влево чтобы превратить ее в ненависть, он видел ка легко дюжину десятков лет назад юный мальчик не задумываясь подарил для травли слугу, которого знал с рождения лишь за то, что тот осмелился назвать его неразумным. Джузеппе дорожил жизнью куда больше, а значит девушка была здесь.
- Она точно есть?
- Сестра, ты мне не веришь? – ответное наигранное расстройство с ноткой ехидства, достаточно громко для того чтобы его слышали не только прелестные ушки сестры, но и все кто случайно оказался бы рядом. Безликая игра великолепна не только когда идет к концу, но и в фазе ее зарождения…устрашения и безумства жертв...
- Какого цвета ее глаза?
- Не помню, - или не хочу вспоминать, достаточно того что я помню какого цвета ее волосы и подарок брата, шаг вперед чтобы не отпустить милую пташку, взбирающуюся по камням одну, да я думал о том, чтобы отпустить рабыню сделав шпионом, но арена изменила многое из планов, многие знают и еще большие догадываются.
- Твои зеленые,
- Правда? – взгляд, через топаз, секунда чтобы сменить зелень лесов на спокойную гладь озера, шаг ровно столько чтобы стать у подножья импровизированного помоста, затем вдохнув замереть разглядывая ее настоящие глаза, и витые локоны прически, маленькая птичка в огромной клетке, под неустанным бдением коршуна магистра. Какой обманчивый и одновременно правдивый образ.
- Правда. И верю, думаю, ее страхом и отчаяньем пропиталось все вокруг. Подай, пожалуйста, руку, боюсь, самой мне не спуститься.
-Она тоже верит, – одна рука протянута сестре, сжимает ее узенькую кисть, - и думает, что самое страшное о Выживших лишь легенды.
Вторая рука ощущает тепло прикосновения, легкая словно перышко сестра соскальзывает с камня мягко опускаясь туфлями на траву. Многие в семье считают, что чтобы творить иллюзии мне нужны какие-либо действия, так, например, жест рукой которым по началу я сдерживал приступ головной боли, на деле мне достаточно представить желаемое и совместить картинку с реальностью. Что и происходит со старой ивой превращая ее в живого монстра, легкий вскрик подтверждение тому что я угадал ее эмоции, именно там пряталась девица, дерево шевелит ртом и начинает движение заставляя ее нам показаться, улыбка на лице, и еще пара моих теней располагаются у стволов деревьев.
- Но ужас совсем в другом, она верит в то что у нее есть выбор. Верно? – вопрос летит в темноту окружая бесчисленным караваном иллюзий, перемещающихся от дерева к дереву фигур, в плащах и без, сверкнувших в темноте зеленых глаз или упавших на траву кукол с обмотанным на горле локоном. - Я давал тебе выбирать и не разу не спрашивал о твое выборе, но ты все же наивно полагала, что этот самый выбор есть.
Иллюзий много. Слишком много чтобы рассмотреть или понять их, они меняются в диком танце, ускоряя темп ее сердца в ритм словам
- У тебя нет выбора, у тебя нет воли, нет права, нет свободы, нет шансов….- несколько шагов от дерева к дереву пуская на шаг вперёд иллюзию, последняя рушится у дерева когда ее место занимаю я, пальцы смыкаются на горле девушки – Ты не принадлежишь себе ты моя
-Эззелин, оставь девушку сестре, рассвет близко – голос магистра змеями ползет по воздуху, лишая удовольствия.
- Предки заберите рассвет в самый темный омут бездны, - процедив сквозь зубы срываю с руки девушки браслет, губы едва касаются уха рабыни - это моя маленькая сестренка, хорошо помолись чтобы все закончилось на ней. Потому что госпожа Элинор, весьма искушенный ценитель смерти
Прощальный полупоклон сестре, как жаль что вечер не имея продолжения так быстро закончился.
-До встречи сестрица, надеюсь подарок принесет удовольствие. – торопливые шаги за магистром, рассвет приносит новые хлопоты, одна из которых всегда широко улыбается и носит имя Сантино…
_________________

Двое останавливаются у озера. Будь вы не ладны! Чего вам дальше не идется? Наблюдаю, чуть подавшись за дерево, чтобы не слишком высовываться. Не слышу о чем они говорят. Замечаю, как что-то начинает шевелиться у моей ладони, что на стволе дерева, и перевожу взгляд. Кора начала двигаться, меняться. Преображаясь во что-то немыслимое. Вскрикнула, отдергивая руку. Попятилась назад, выходя из-за дерева. Теперь уже не дерева, а какого-то существа. У него есть глаза и рот, который открывается, показывая черную пустоту внутри себя. Оно двигается. Ветки, как множество рук, тянуться ко мне. Боги! Что это? Кто это? Неужели у них во служении есть такое... Две тени вырастают подле дерева из ниоткуда. Сердце колотится в груди так сильно, что я чувствую его отзвуки в висках.

Отголосок простого слова доносится до меня, и я оборачиваюсь. Они стоят спокойно и смотрят на меня. Они всегда знали что я здесь. И с помощью этого «дерева» лишний раз показали это. Отвлекает от тех двоих вновь мерцающие тени. Одна за другой они появляются возле меня и исчезают. Перемещаются, растворяясь в движении и вновь возникают там, где не ждешь. Уследить не возможно. Перевожу взгляд от одного к другому, слева направо, оборачиваюсь, будто чувствую очередное появление за спиной. Блеск в темноте изумрудных глаз приковывает к себе повышенное внимание, и только падающие куклы с белыми волосами на шее отвлекают от них. Часто дышу, в такт биения своего сердца. Верчусь на месте и не представляю куда деться. Окружена. Гул в голове и туман.

Мерцание теней становиться все больше и чаще. Я уже не воспринимаю их по отдельности. Одна сплошная серая масса, с легкими всполохами зеленого и белого. Она давит со всех сторон. Я тону в ней, как в зыбучем песке, обжигающим кожу, как в болоте, где на дно тянет трясина. Падаю в обрыв.
Нет... Это все не правда. Мне плохо... Касаюсь руками своего лица. Руки дрожат в такт сердцу. Снова голос отвлекает меня. Опускаю руки, пытаюсь найти взглядом его хозяина. Нет... Это не так. Не правда! Я есть! Предо мной возникает еще одна фигура. Я уже не отступаю. Отступать некуда. Пыталась, но ничего не вышло. Тень вдруг рассыпается на месте я всхлипываю, глотая воздух и смотрю на землю, где та исчезла. Едва поднимаю взгляд, заметив еще одно движение перед собой, как пальцы сжимают шею, прерывая всхлип. Я вижу перед собой Видэ с довольным выражением лица. Ядовито-зеленые глаза прожигают насквозь, и заставляют смотреть в себя не отрываясь. Пытаюсь глотнуть воздух, но с губ срывается лишь тяжелый короткий хрип.

От этих слов в его глазах будто заиграли более яркие, и еще более изумрудные искры от предвкушения. Схватилась за его запястье двумя руками, не представляя, как можно убрать его мертвую хватку. Его пальцы спокойно сжимают шею и, сожми он чуть сильнее, она бы просто хрустнула. Не шевелюсь, лишь пытаюсь протиснуть свои пальцы между моей шеей и его ладонью. Но едва ли я могу отпустить его запястье. Прикрываю глаза, чтобы отвлечься и собраться. Можно ли собраться вообще в такой ситуации?

И вновь голос привлекает к себе мое внимания и я открываю глаза. Но не ищу источник. Смотрю в глаза Видэ, в которых читается разочарование. Не знаю, чего ждать теперь, да и уже ничего не жду. Просто ожидаю. Он срывает браслет с руки и приближается ко мне очень близко, продолжая сжимать при этом шею, но не усиливая давление.

От его слов возле уха, по телу разлетаются мурашки. Холодные, безжизненные. А что еще ничего не закончилось? Что страшнее я понятия не имела. Умереть сейчас или чуть позже. Молитвы не помогут определить дату и время смерти, а так же ее причину. Так в чем смысл? Быстро умереть или в муках?
Видэ отпускает меня, и я безвольно падаю на землю, жадно хватая воздух, заходясь в непрерывном кашле. Сжимаю пальцы в кулаки, с хрипом вбирая в легкие воздух, и поднимаю голову. Тяжело проглатываю ком в передавленном и пересушенном горле. Пристально и настороженно смотрю на оставшуюся «маленькую сестренку». Ну и что же будет дальше?!

»» 27.03.14 20:23 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Сады Безликих (Термы)

На следующий день я поняла, что веду себя как ребенок, и решила занять зрелую позицию, то есть всё отрицать.
Секс в Большом Городе.

Тишина не может длиться вечно. Как и чувство заполненности и безнаказанности. Он сыто улыбается, потянувшись, выходит из меня, натирая так, что невольно прикрываю глаза и вздрагиваю под его рукой. Языком снимает струйку крови у губ - так сильно закусила.
В мир возвращаются звуки. Взрыв смеха из соседнего павильона и тут же пронзительный заставивший вздрогнуть женский вскрик. Он порывисто обнимает рукой за плечи, притянув. Сознает ли, что делает?
- Все для Господина? - в моих словах интонация вопроса.
Он улыбается и целует в лоб, так и не выпустив из рук.
- Все.
Его слова после я не могу разобрать, он уже отворачивается. Оглядываюсь кругом. Сижу скрестив ноги на разбросанных полотенцах. Моя туника у кромки бассейна. Он как раз идет туда. Зачем я так всматриваюсь в него. Дуга широких плеч, крепкая спина с перекатывающимися мышцами, мгновение назад они ходили под моими пальцами. Взгляд опускается ниже, где...закусываю губы, след моих ногтей? Или не моих. Провожу пальцами у сгиба шеи к плечу, где горит кожа оставленной им меткой.
- Одевайся, - он поднимает тунику с пола, бросает ее мне, не оборачиваясь. Даже не обернувшись.
Он не знает, как я оказалась здесь, но ему безразлично.
Вот она, правда. В ночь в Безликом саду может случиться все, но на утро это не стоит и драхмы.
- Девочка, - я не слышу мягкость в его голосе.
Оцепенение сковывает мышцы. Тяжело, слишком тяжело внутри, чтобы справиться с этим сейчас. Я смогу, загоню это за стену, оставлю там. Там же, где сгорает на костре моя мать, где последние слова отца...там где нет ничего, где меня не коснется...

Никогда мне не удавалось это так быстро. Плеть древесной лозы развернулась в воздухе, щелкнув, как удар бича. Змеиным укусом врезался в скулу колючий шип, оставляя красную нить пореза. Если бы он отступил... Но он понял не сразу - дернул головой и зарычал в ответ.
Колючие ветви градом ударов любовно вспарывают кожу на его плечах. Он пригибается, закрывшись - подставляет спину под хлещущие удары. На вспоротой коже проступает ручейками кровь...по следам, где ласкала пальцами. Хочу его...смерти? Боли? Тонкая лоза заматывается в три ряда, направив шипы ему в горло. Он хватается за смертоносный ошейник обеими руками, силясь разорвать. И тут происходит то, отчего я отшатываюсь назад, испугавшись по-настоящему. Мышцы его спины бугрятся, выламывая, изменяя позвоночник. На плечах бурыми от крови клочьями проступает шерсть. Он обращается!...
Путы рвутся под ударом когтей в мгновение. Я же могу только закричать, когда заревев, тигр прыгает на меня.

- Да что, Бездна вас побери, тут происходит?! - раздается голос, который я уже не различаю, полосуя тигра по морде сухими ветками только бы спастись.

»» 27.03.14 03:09 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Палаццо Веккьо.

Я счел бы, что в тебе воплощены
Все сумасбродства, если бы не знал я,
Какое сумасбродство - быть твоим.

Шекспир "Антоний и Клеопатра"

Светает. Следы этой ночи скрывает тьма, уступая право рождения новому дню.
Слуги у Ее комнат бесшумно отходят в стороны. Дерево двери выложено рельефными угловатыми кубиками. Никогда не замечал, никогда прежде не останавливался, так и не толкнув дверь, на пороге. Достаточно закрыть глаза, чтобы восстановить до мельчайших деталей нежный персиковый цвет невесомого балдахина над ее кроватью, молочно-белый шелк простынь. Светлый мрамор подоконника. Ажурные занавески, тяжелые темные шторы, перезвон колокольчиков - подарок, который она сберегла. Крохотный столик, рядом два маленьких стульчика и кресло-софа, обитые бархатом. В углу кабинет, искусно сделанный мастером по дереву из Амира, дополненный инкрустациями самого Боглитиани - мастера, допущенного в Библиотеку в обмен на согласие навсегда быть заточенным в Гнезде. Величайшие творения нашей эпохи останутся здесь - в Семье.
Она. Дверь поддается без скрипа. Она в своей маленькой кровати. Тут же поднимает голову от подушек, приподнявшись на локте.
- Брат, - в голосе нет вопроса, только уверенность, что я не мог не прийти.
- Да, маленькая сестра.
Сесть на краю кровати, чтобы тут же неумолимо быть притянутым за руку ближе.
- Ты пришел рассказать мне сказку? - в ней едва уловимая насмешка над старым детским ритуалом, и все такая же вера в него.
Какая она? На вкус. На касание. Под пеной этого ненавистного кружева какой бы была она, будь моей?
- Да, - с трудом отрывая взгляд от подола рубашки, скатанной у ее бедра. - Сказку, - последнюю. - Еще одну.
- Солнцеликий, - касается пальцами щеки, стирая, должно быть, кровь. Проклятие, был же уверен, что смыл.

Она засыпает, привычно устроив голову на моем плече.
Лежит тихо-тихо, и только буря эмоций не дает усомниться в том, что она притворяется.
Если не переставая, расчесывать пальцами тугие злаченные локоны, есть ли возможность, что утро никогда не наступит?

Завтрак с семьей. Разговоры ни о чем и о судьбах миров - идеальное сплетение интересов в маленькой части нашей Семьи.
Иллэри. Она знает, и это нужно выдержать.
- Твой дар открылся так рано, - она гладит пальцами по лицу: веки, скулы, невесомо касаясь губ. Боль кричит в ней и бьется валами шторма о берег. Берег, имя которому долг и смирение. Ее сын безумен.
- Позаботься о ней, - сжимаю ее хрупкие плечи обеими ладонями. Я давно не просил у матери.
Кивок, не отрывая взгляд от моего. Она возьмет это на себя так же, как до этого принял я.

Строки ровно ложатся на чистый лист. Идеально ровный почерк - узнаваемый.
Решение не могло быть простым. Лети - безусловно, нет. Матушка - она не заслужила эту боль, хотя и пошла бы на это не дрогнув. Маленькая Маргарита - идеально. Но мне ли как вхожему в дом Учителя не знать цену этому хрупкому цветку.

"Эззелин, сын Эйриона и Элинор,
Благословение предков да не оставит тебя, мой добрый брат...

Тривиальное начало письма, как и сотни других.

"Решение должно быть тебе известно. Могу ли просить о чести принять мой последний лик...Согласие на частную церемонию было бы для меня неоценимым...
Твой брат,
Сантино Сенза Вольто Тэрион Иллэри"
Письмо отправлено еще вчера.

Стук в дверь. Пора? Впервые разворачиваю Маску к себе. Темнота пугает. Темнота, должно быть, не пугает лишь безумцев - они находят в ней покой. Хотел бы и я быть таким воистину. Провожу пальцами, очерчивая углубление для рта и закрытые без отверстий глазницы. Подношу к лицу обеими руками и отдергиваю. Бездна.
Стук раздается вновь.
- Господин, не смею...но ваш отец желает видеть вас.
В кабинете отца повисает молчание. Он смотрит, я не вижу, как и прежде, смысла говорить. Рука его медленно сжимается в кулак и разжимается. Мне в самом деле пора...
Золото маски вздрагивает под его рукой. Тот же взгляд, те же черты лица - сходная копия смотрит на меня отражением по утрам. Время почти не коснулось его. Лицо его бледно, слишком давно не знало солнце. В остальном мы похожи так сильно, что я мог быть им. Если бы не был безумным.
- Сын.
- Отец мой, - касаясь губами крупного камня перстня на его руке.
- Пора поверить.
Во что?
- В то, как сильно ты любим.

"Быть рядом с тобой на одном балконе,
Мы связаны Богом и чертом...
С тобою."

По пути к залу Истории, где брат и назначил место для церемонии, я все еще не могу изгнать сомнение в том, что ослышался.
Мои дела завершены, посеянные зерна внушения в правителях и старейшинах советов при малейшем сопротивлении погубят их разум в несколько дней. Оборвутся все иные нити моего контроля. Но, возможно, в этом и будет долгожданный покой. По крайней мере, мне не суждено больше стирать темную кровь с лица по утрам. Вестник от Тигра вернулся к утру. Не уверен, что готов объяснять все и ему. Он решит, что "доставучий Безликий" снова пропал в очередное задание, а со временем сотрутся в его памяти черты лица моего, а затем и самый факт моего существования. Люди не могут долго удерживать память о нас. Неверие в лики Древних, а мы так близки к ним, срабатывает отрицание и память услужливо стирает нас. В перевертыше процесс займет чуть больше времени. Лишь одно последнее знание я должен буду передать брату: увиденное в термах нельзя скрыть от Семьи. В кармане записка с указанием места, где Виде сможет найти девочку.

Виде ждет, осклабившись опираясь на одну из колонн внутри зала. Подносит посох ближе к глазам, всматриваясь через грани камня. В ответ на мою предсмертно самодовольную улыбку совершенно нежданно широко ухмыляется. Отблеск металла маски, которой он скрывает лицо, невольно заставляет выгнуть бровь. Однако, быстро.
Зеркальная Маска, успокаивая, в последний раз закрывает мое лицо.
- Повторяй за мной, - голос брата спокоен. Хотя вот уж Виде мог бы как следует повеселиться на этой церемонии. Но не потому ли выбран именно он, что этого не будет?

- Нет воли, кроме воли моей Семьи...
- Нет воли, кроме воли моей Семьи.

- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей...
- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей...

Злость вскипает за секунду, за что это сейчас? Зачем повторять, говорить это, оттягивая момент неизбежного, если клинок уже у моего горла? Нет судьбы, кроме данной моей Семьей. Но что если это правда? И я безумен, сопротивляясь этому на протяжении стольких лет. Моя ошибка непростительна. Поставить под угрозу безопасность Семьи, дело, тайну, бережно хранимую шесть сотен лет. Поставить под удар мать, отца, сестру и тетю. Стоящего передо мной брата, и вложившего в меня столько сил Учителя. Далеких и всегда близких, готовых отдать за меня жизнь, сестер и братьев. И это совершил я. Забывшие ужас и годы травли, ставим под удар то, что нам даже неведомо. Что если они правы? Они правы.

- И если я отступлюсь,
- И если я оступлюсь...

- Семья всегда примет меня...
- Семья всегда примет меня...

В сонм спящих.
Впервые за прошедшие сутки вздох выходит свободным, чистым. Отклоняю голову, подставив горло под удар...с последней веселой мыслью, что хотелось бы, чтобы братец все же попал.

Отделившись от тени, на свет выходит ее Магистр.
Мы отступаем друг друга. Точнее, только я отшатываюсь резко.
Как Учитель мог так искусно скрыть свое присутствие? И почему он здесь?

»» 27.03.14 20:52 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

- Ты напоминаешь мне фарфоровую куклу.
- Это хорошо или плохо?
- Я ненавижу кукол.

Глухой и темный уголок сада озарило яркое пламя. Я не знаю его имени и возраста, положения в обществе и связей. Каждый, кому хватило силы духа и любопытства, чтобы перешагнуть через незримую черту во владения Безликих, попадает в иной мир, где все былое теряет значимость. Он стал моей игрушкой, забавой на время охоты, которая, увы, не принесла должной радости. Сначала горела одежда – слух резали крики паники, чувствительности эмпата достигла боль от ожогов, потом жар стал нестерпимым, сдирая кожу, обжигая мясо до кости. А я просто сидела на белоснежной мраморной скамейке, равнодушно глядя на живой факел, не ощущая ничего, словно этот огонь выжег все внутри меня самой. Встав с мраморной плиты, я прошла мимо мертвого тела, отданного мною во власть полымя, и, оставив за спиной поляну, отправилась в палаццо.
Петляющая дорожка вывела к водной глади округлой формы. На дальнем берегу в лунном свете два силуэта: Маргарита и ее жертва. Оттуда веет отчаяньем несчастной и извращенной радостью сестры, получающей истинное удовольствие палача от использования своей силы. Травля пришлась ей по вкусу, всколыхнув внутри что-то темное, жаждущее крови. Я знаю ее способность – это дар хищницы. Я не такая, пламя не тянет меня к мраку, не окунает в него с головой, едва давая сделать вдох, балансируя на грани безумия. Оно просто горит во вскипающей крови, порой ласковое и теплое, а иногда неукротимое, обжигающее вены своей дикостью, а после вновь ластится.
- На поляне, что за дубовой рощей труп, избавься от него,- ровным голосом дав слуге поручение, ушла в спальню.
Никогда не испытывала наслаждения от охоты, считая ее всего лишь традицией, данью тем временам, когда добычей были мы.

Когда я думаю о днях, которые мы провели вместе…
О ярких моментах, которые у нас были…
О наших общих мечтах и желаниях…
Обо всем, что нас связывает…
Я понимаю, что у меня нет никого дороже тебя.

Да, я другая, безвольная, бесхарактерная, слабая, не способная смириться с реальностью и тешащая себя иллюзией и сказкой брата. Я так привыкла к этому, несмотря на недовольства и запреты матери, обычаю, который мы считали нашей тайной. Приучила себя к мысли, что он всегда будет рядом, моим и только моим, поверила в эту красивую ложь, позволяя ей просочиться под кожу, укрепиться в сознании и пустить корни. Но искусственный мирок рухнул, так должно было случиться.
После сказки обнимая Санти, прижимаясь к нему, я дышала ровно, стараясь отпустить все мысли, чтобы сымитировать сон. Мой солнцеликий должен думать, что я, прекрасно зная правила клана, приняла решение старейшин. Вздор, что в семье не лгут, но это ложь во благо. Еще одна, потому что я не стану перекладывать на его сердце тяжесть утраты любимого брата, брака из долга и осознания собственной беспомощности.
Лишь после того, как поцеловал в лоб «спящую» сестру, тихонько закрыл за собой дверь и вернулся в свое крыло, я дала волю себе, слезам, безмолвной истерике и огню, управлять которым не было сил… Он никогда не был моим…

»» 27.03.14 23:35 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Не смотри, не смотри на север, любовь моя,
Там никогда не горел для тебя маяк,
Не было берега, не было маяка,
Пойдем домой, пожалей меня, дурака.

Не смотри, не смотри на север, кругом обман,
Останешься здесь – замерзнешь, сойдешь с ума,
Горизонт там острый, сумрачный, ледяной.
Не смотри, не смотри на север, пойдем со мной. (с)

Сколько бы ни длилось блаженство, неизменно приходит рассвет. Она не улыбается мне, но этого и не нужно. Ее глаза еще горят, отражая наслаждение, что расцветало в ней всего несколько мгновений назад. Уверен, она видит то же самое в моих глазах. Зверь ластится к ней, стараясь процарапать путь сквозь грудную клетку. Это ощущение скручивает низ живота, заставляя вздрогнуть всем телом. Она вздрагивает в ответ, все еще чувствуя меня внутри. Не хочется покидать ее, слишком велико было удовольствие от минут, проведенных с ней... в ней. Но финал есть у всего, иначе к хорошему быстро привыкаешь.
Девочка не скрывая стона, закусывает и так истерзанную до крови губу, когда нехотя покидаю ее тело. Медленно, потянувшись вдоль. Лизнуть, целуя у горла. Там, где кожа с кровоподтеками от моего укуса. Зализать, заласкать, чтобы боль не искажала красивые черты милого личика.
- Все для Господина? – голос тихий, словно боится услышать ответ. Делает акцент на слове «все». Хмурюсь на долю секунды, поддавшись сиюминутному порыву. Неужели было так неприятно, что теперь хочет поскорее уйти? Прячу эти мысли глубже, касаясь губами горячего лба, собрав бисеринки капелек у волос.
- Все.
Она сидит на полу, словно потерянный ребенок. Смотрит в одну точку перед собой, будто погрузившись в собственные мысли. Тело ее здесь, но мысли уже далеко. Стоит ли заговорить с ней сейчас? Что я могу сказать? Спасибо, мне понравилось? Повторим как-нибудь? Брееед. Такой бред.
Порывисто встаю на ноги, и, потянувшись в спине, иду к кромке бассейна, где осталась ее одежда. Не утруждаю себя одеждой. Стеснение – это то, чего я лишился уже очень давно.
- Одевайся, - поднимаю тунику с пола. Одежда намокла, но стоит лишь выйти под лучи палящего солнца, это неудобство окажется величайшим благом.
Никакой реакции не следует, даже когда туника синим пятном падает у ног малышки. Прищурившись, наблюдаю. Она так и сидит среди полотенец, скрестив ноги и обняв колени руками.
- Девочка, - раздражение в голосе не удается скрыть. Поворачиваюсь к ней спиной, выискивая взглядом свою одежду. – Я сказал тебе одеваться. Утро. Пора уходить. Злоупотреблять гостеприимством хозяев - не самая лучшая затея.
Я бы, наверное, еще долго и пространно рассуждал о правилах этикета, если бы неожиданная, а от этого еще более обжигающая боль, не полоснула по щеке. На миг показалось, что невидимый взгляду клинок, коснулся лезвием, сильно оцарапав плоть. Тигр мгновенно отзывается рыком в груди, скользя взглядом вдоль зарослей, оплетающих колонны по периметру бассейна. Боль врезается в мозг. Спина горит огнем, заставляя стиснуть зубы. Удавка оплетает шею, впиваясь острыми шипами. Кажется, еще минута, и моя голова скатится в бассейн. Зверь рвется на волю, желая защитить и убить причину боли. Но не это злит больше всего. Я не вижу того, с кем должен бороться. Тигр не отличается терпением, когда вспарывая и разрывая кожу, плети нещадно полосуют, не выбирая, куда бить. Пригнуться, опираясь одной рукой об уже алый камень плитки и позволить зверю взять верх над человеком. Боль обращения сейчас кажется не такой существенной. Скорее, небольшое дополнение к общему безумию. Понимание приходит словно еще один удар из многих. Поворачиваюсь к Ней, озлобленно рыкнув. Пригибаюсь, пока лоза хлещет по спине. Сейчас немного легче. Шкура тигра куда прочнее, нежели человеческая. Теперь вижу только Ее перед собой. Мой мир сфокусировался, сузился до одной маленькой точки. До Нее. Застыв в оцепенении, прикрывает рот ладонью. Большие глаза смотрят не моргая. Боги, как же я хочу Ее…крови.
- Да что, Бездна вас побери, тут происходит?! – я знаю этот голос, но цель уже обретена мною.
Прыжок. Она падает на пол, сильно ударившись головой. Кровь стекает по плитке в бассейн. Моя кровь. Плети так же внезапно опадают на мокрую плитку, как секунду назад сыпались на плечи градом ударов. Лапой провести по горлу вниз, нависая. Задавить, сдержать желание полоснуть по горлу когтями. Перед глазами всплывают картины как она подо мной так же, как сейчас, но глаза полны желания и жажды. Выдохнуть, вспомнив, как она выгибается навстречу, принимая и отдавая себя. Нет, нельзя убивать. Тигр протестующе рычит, втягивая носом запах крови, желая отмщения. Нет.
- Тигр, отпусти девочку.
Взгляд за кровавой дымкой. Сосредоточиться на безликом стоит определенных усилий. Голова немного кружится и мутит от кровопотери, но терять сознание, подобно юной прелестнице никак нельзя. В себя прихожу уже человеком. Сантино смотрит то на меня, то на девочку, все еще лежащую на полу. На мой немой вопрос успокаивающее:
- Жива. Сам послушай. Сердце бьется. Но приложилась знатно, - оценивающе окидывает взглядом помещение, - я вижу, шутка моя удалась. Как она, тигр? Хороша?
Обидно, но даже рыкнуть сил нет, и что-то мне подсказывает, что эта белобрысая морда осознает сей факт в полной мере, и еще умудряется насладиться моментом.
- Тебе нужна помощь, полосатый. - не вопрос, а констатация факта. – Я распоряжусь. – взгляд его прикован к малышке у ног, - а то из-за ваших экспериментов, потеря может оказаться слишком велика. – улыбается, переведя взгляд на меня, - разумеется, я говорю о тебе, мой друг.
И почему я ему не верю?
- Девочке, - хрипло, сплюнув собравшуюся во рту кровь на остывшие плиты, - девочке тоже нужна помощь, - вытираю рот тыльной стороной ладони.
- Ты в курсе, что взгляд у тебя сейчас плотоядный, словно изо рта вырвали кусок мяса и отобрали.
- Ты мастер сравнений, безликий. – растягиваю губы в неком подобии улыбки. – Отправь ее со мной. Я позабочусь о ней.
- Не сомневаюсь. Только не съешь ее, - шутка выходит странной, учитывая недавние обстоятельства. - Правила Безликих незыблемы и нет прощения нарушившим их. Никому прощения нет.- голос безликого тих, словно говорит он сам себе. Фигура в плаще исчезает, а каменные своды еще разносят эхом произнесенные слова.

»» 28.03.14 22:51 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

- Я бог, вот моя власть и сила!
- Ты марионетка в руках богов.
- Но...?
- Но они тебя слушают, наслаждайся этим..


Ощущение, что в комнату магистра не заходит никого кроме нас двоих не покидало меня много лет, все те же шахматы, разбросанные по доске в порыве гнева, все то же, камень и дерево, все серое и черное, лишь алой слезой бархат подушки для любимого дитя, выдает в нем любящего отца, а не окаменевшую властную статую. Таким его привыкли видеть все, такими был не только он такими были все магистры и таким должен был стать я, сомнения что я смогу усмирить эмоции в себе прекрасно подавляло растущее внутри чувство величия, не это ли первый это признак того, что через несколько лет меня будет трудно отличить от учителя.
- Тебе письмо от того, за чью жизнь ты так красноречиво сражался, - свернутый листок бумаги с разломленным надвое сургучом ложится мне в ладонь. – Он просит тебя о смерти в частном порядке, это так трогательно.
- Не более чем, то, что Вы учитель по-прежнему читаете мои письма, - касаться бумаги нет смысла магистр передал смысл, и нового я там ничего не постигну.
- Не дерзи, мне мальчишка – собеседник переходит на сдавленный шёпот
- Виторрио, перестань считать его ребенком, всего неделя и он сядет рядом с тобой в совете – голос спокоен, бархатист, магистр тени бесшумно появляется в одном из каменных сводов, полупоклон в дань уважения его силе и власти, ответом служит жест, позволяющий мне сесть. Отношения Тени и Тайны всегда были более чем близкими, ведь одно всегда порождало другое, как и кому бы не хотелось обратного. Как давно он слушал наш разговор? Да и зачем ему вообще быть тут, если только он сам не хочет закончить начатый на арене ритуал.
- Мы назначим ему встречу в зале Истории, он удален от основного строения, мало приметен и редко посещаем, все, кто там могут оказать лишь магистр да мастера времен, но думаю сейчас у них другие заботы – улыбка на лице, чему я радовался больше сложно сказать, то ли скорой смерти магистра, то ли что с ритуалом для Сантино не все так гладко… - Так исполнится последняя воля брата.
- Я согласен. – ответил один магистр бросив взгляд на другого
- Хорошо. - подтвердил второй. Предки как же мне хотелось иметь дар Виторрио чтобы понять, о чем думают оба в данный момент.
- Иди готовься, сынок – удивительная смена настроения учителя в совокупности с улыбкой настораживает вдвойне.

Ты смешал на углях горелых
Явь со снами,
Веру с любовью;
Ты не черный – ты и не белый,
Ты не с нами. Мы – с тобою.

Зал встретил меня пустотой, как и предполагалось мастера прощались со старым магистром, готовясь склонить колено перед новым, куда более требовательным. Усталость накатывала волнами за три дня праздника я спал редко и не долго, мысли о браке, о супруге, будущем наследнике хороводом кружились в голове. Кто она, где она, та реакция на учителя, все слишком странно, но все на поверхности. Это как с Сантино, его безумия для на поверхности, для всех, для каждого брата и каждой любимой семьей сестры, но оно слишком странно... Холод мраморной колонны расслабляет, гул шагов по плитам залы все ближе. Я подарю тебе небольшой спектакль насмешливый брат, вот только смеяться будешь не ты… Грани камня играют переливаясь в свете солнечного луча, падающего сверху. Улыбаешься словно тебе не страшно, и ничего не жаль, но так ли это? Ухмылка в ответ и закрыв лицо маской, на которой так складно лежала иллюзия золота, подхожу ближе.
- Повторяй за мной, - отблеск золота в зеркале, мой голос спокоен как спокоен и разум, я давно научился обманывать чувства и мысли, окончательно погружая их в иллюзии, топя в собственных фантазиях так глубоко что даже дар великого и могучего магистра тайны не всегда мог их достать, так было с Орвиком, так было с церемонией брака пока я отчаянно не запаниковал.

- Нет воли, кроме воли моей Семьи...
- Нет воли, кроме воли моей Семьи.

- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей... – клинок касается его шеи, а ведь лет десять назад я бы даже не закончив церемониальной речи махнул им и уж наверняка не промахнулся, как же ты бесил меня братец…
- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей...

- И если я отступлюсь, - а ты оступился, оступился так, что не смог устоять на ногах и теперь лишь волей немногих, но значимых лиц все еще жив, хотя и здравость суждений твоих под вопросом
- И если я оступлюсь...

- Семья всегда примет меня... – всегда примет и возможно простит, но этот дар слишком велик и бесценен для многих, так же как и твоя личная способность мой брат. Мы сейчас не готовы разбрасываться тем немногим, что вырастили за последние годы
- Семья всегда примет меня...

Магистр тени появляется тихо, но эффектно ввергая в шок собственного ученика, моя улыбка мод маской сродни улыбке магического кота из старых сказок в библиотеке, не тороплюсь спрятать клинок. Ооо это же так забавно, отчего же ты не улыбаешься как это было на Арене, или теперь тебе не так хочется умирать…
- Ты взял с него последние слова Видэ, можешь идти
- Совету и семье будет, не достаточно просто слов Магистр.- злорадство прячется под маской, ты думал уйти не ответив за то что творил, по крайней мере не в моем случае братец. – я пришел за последним ликом и не могу уйти без оного.
Трость указывает на поднос, где лежит заготовка слепка, незаконченная маска, именно туда должен засунуть свой любопытный нос брат, чтобы навеки запечатлеть свою усмешку для потомков. Мерзко пахнущая субстанция пластична и передаст все живость его внешности, прилипая к каждой крупинке кожи. Чтобы не стал делать дальше магистр я не пропущу этот чудный момент.
- Твоя правда, закончи начатое и иди.
Через несколько минут в моих руках был слепок, покинув зал истории я передал его мастерам для огранки, пора было познакомиться с супругой ближе...

»» 08.04.14 08:05 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Эпилог

- Ласло, - оглядываясь по сторонам, я по склону холма cпустилась к берегу реки, на котором сидел взрослый парень,- я искала тебя.
- Зачем?
Опустившись рядом с ним, расправляя юбки, набирая в ладони горячий песок и пересыпая из руки в руки.
- А ты как думаешь?
- Ты так и не отучилась отвечать вопросом на вопрос.
Тихонько усмехнувшись, я, как много лет назад, потрепала его по голове, взлохмачивая и без того торчащие в разные стороны волосы.
- Наши привычки умрут вместе с нами. Ты разве этого не знал?
- А она? Что она для тебя? Привычка? Почему ты рядом с ней?
Повторяя мои движения, парень набрал в руку песка, только высыпая его обратно, на землю.
- Знаешь, я ведь слышал как то ваш разговор,- словно подбирая слова, Ласло настороженно посмотрел на меня,- и знаю, что она давно дала тебе свободу. Почему ты не ушла? Что тебя держит?
Слова Ласло, отбросили меня на много лет назад. Я помнила тот разговор, тот день, словно они был только вчера.
Госпожа, вопреки всем моим ожиданиям не оставила меня на острове и не продала. Не вернулась она и домой.
Она задержалась погостить на острове еще несколько дней, все время держа меня возле себя, не отпуская ни на шаг, не говоря о ночах. Ночи, целиком и полностью принадлежали нам. Когда наступала ночь и закрывалась дверь, отрезая от всего мира и оставляя там, из вне, все признаки сословия, здесь, оставались две женщины, до безумия хотевшие друг друга. Не было госпожи и рабы. Была Валериа и Мелина.
В одно утро, когда пресытившиеся и удовлетворенные утренними ласками, мы лежали не спеша поглаживая друг друга кончиками пальцев, тихонько перешептываясь ни о чем, Валериа сказала
- Мне пора возвращаться. Я достаточно здесь задержалась.
Тут же отстраняясь от меня и поднимаясь с кровати, прекрасная, в своей ничем не прикрытой ноготе. Да и перед кем ей было здесь прикрываться. В этой комнате мы так и ходили, чем несказанно доставляли удовольствие друг другу. Прикасаясь в любой момент. Порой перерастая ласками в нечто большее, а иногда ограничиваясь кратковременными прикосновениями.
Опустив руку, я поднялась с кровати следом за госпожой. Молча. Ничего не говоря. Готовя одежду, что бы начать ее одевать. Ей нравился этот ритуал. Как и раздевание, которое было нашей, особой прелюдией.
- Сегодня же отдам все распоряжения.
Внутренне сжавшись, прикусывая щеку изнутри, отвлекаясь, переводя боль с груди, на другую, что бы не зацикливаться и не замечать. Я готовилась к новой продаже.
По сути, я не была ею куплена. Подарена. Избавиться от меня было еще проще. Она могла оставить меня здесь, или перепродать. Да все что угодно. Кем я была? Никем. Вещью. Надоевшей. Устаревшей. Или просто наскучившей, что бы услаждать взор господ.
Склонив голову, я расправила последнюю складку на ее одежде, отступая в сторону.
- Как звали того мальчика?
Ужас холодной струйкой пота потек по позвоночнику, и, не выдержав, я упала на колени, обхватывая ее за ноги
- Умоляя, только не его. Молю всеми богами. Только не его. Или нас вместе. Сжальтесь, милосердная госпожа. Все что угодно. Со мной, делайте что угодно со мной, только сжальтесь над ним.
Высвобождая ноги из моих объятий, она отошла на шаг в сторону
- Кто он тебе?
- Никто,- я продолжала сидеть на полу, не поднимая головы,- я не знаю кто он и чей. Нас вместе везли на продажу, в одном трюме.
- И ты просишь за него.
- Да.
- Кто тебе сказал, что я собираюсь вас продавать? Встань.
Поднявшись, я выпрямилась во весь рост, боясь смотреть на госпожу. Боялась увидеть взгляд и приговор.
- Я повторяю вопрос, кто тебе сказал, что я вас продаю? Отвечай.
- Никто.
- Правильно, никто и не мог сказать. Я спросила его имя, что бы отдать распоряжение о вас. Мне пора возвращаться, и вы, возвращаетесь вместе со мной.
Поднимая взгляда, я с недоверием посмотрела на госпожу.
- Иди, найди того пацана и собирайте мои вещи. Завтра мы отплываем.
Но отплыли мы не завтра и не послезавтра. Я не знаю, что послужило толчком или отправной точкой, но домой она не вернулась, купив дом на Амире.
А через пару лет, она предложила мне свободу.
- Тебя интересует, что меня держит возле нее? ,- возвращаясь из воспоминаний, смотря прямо перед собой, словно рассматривая промелькнувшую перед глазами картину ушедших лет.
- Да.
- Я отвечу тебе. Меня держит - любовь.
Заметив боковым зрением приподнятую в недоверии бровь, сопровождающуюся тихим, недоверчивым хмыканьем, на которые не обратила никакого внимания, я продолжила:
- Ты можешь принять мои слова, или нет. Это твой выбор. А мой выбор был тогда. Но, вот что я тебе скажу. Любовь бывает разной. Любовь к родным. Любовь матери к ребенку. Любовь к животному. Любовь, она многолика и разнообразна. И среди всех, есть любовь души к душе. Она не видит лица, не видит пола, она видит перед собой душу.

»» 31.03.14 09:42 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________