Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

Спасибо, Юлия!
А я вот понимаю поведение Сони. Ее обвинили во всех грехах только за намерения и за чужие письма, а Александр-то действительно изменил. Так что вполне понятно, что у Софи взыграла гордость и обида и она высказала это вслух. Хоть и жалко ее, но Александр в данной ситуации поступил явно не порядочно.
Остается надеяться, что они как-то разрешат свои проблемы до его возвращения в армию. А то похоже скоро 12-й год наступит.

Прально,прально Софушка сделала пущай помучаются
А то было б слишком просто Спасибо за главу!

Полностью согласна с Соечка. Даже сказать больше и нечего. Правильно поступила Софья, пусть теперь её добивается!

Мой муз безумно рад, что обложка произвела такой фурор)) Будем стараться)
Юлечка, спасибо за очередную главу) Хорошо, что Софи узнала о модам Домбовской, а та возможно еще сыграет свою роль? Ох, наш Александр кружит голову дамам, скоро у его ног штабелями поклонницы будут лежать) В принципе, к мадам Домбовской я не испытываю ненависти, как к Натали, все же всем хочется мужского внимания, и судя по описанию она довольно умная и приятная особа.
Кити жаль, но может судьба их таки сведет с Андреем...)

Говорят противоположности притягиваются, возможно наш прекрасный Andre раскроет Надин глаза на истинное счастье?) А может быть ее холодность, это все наигранное и с ним она обретет другую себя?))
Юлечка, еще раз спасибо за главу!
Девочки, очень рада, что обложка пришлась вам по душе))
P.S. Предлагаю поделиться фото, как вы видите героев данного романа)
_________________

Девоньки, всем доброго дня.


Ну, он раскаивается. Минутная слабость обернется для него большими проблемами.

Да уж. Всего годик-то остался и придет в Россию Наполеон.

В том-то и беда, что не только Александр будет мучиться, но и самой Софушке не сладко придется.

Уедет сейчас Саша в Петербург, затем в Царское село (служба как никак), начнутся бесконечные смотры и парады и не Сонечки ему будет.

Элла обложка на самом деле очень красивая и нежная и замечательно передает дух той эпохи.

И как тут не вспомнить Окуджаву: "кавалергарда век не долог и оттого так сладок он..." Успеть и жизнью насладиться и воинскую доблесть проявить.

Умная, приятная, ненавязчивая, такая может тихой сапою...

Вряд ли Кити сумеет его увлечь.

Все может быть. Может быть растает сердце снежной королевы.

Интересно было бы посмотреть. Настя ( Ma-DL-eN) предлагала уже варианты для Софьи и ты выбрала именно тот, с которым она у меня ассоциируется. Добавлю ка я ее пост в оглавление. Александр в твоем видении мне тоже понравилось.
___________________________________

Уж не внебрачный ли ребенок?
А что, я так поняла, о предохранении тогда не особенно задумывались.

Лена, привет. Воздержимся от внебрачных детей, но угрызения совести еще никто не отменял.
___________________________________

Юля, успокоила.
А совесть, она такая, может и уснуть....

 » Глава 18

Глава 18




К исходу апреля сезон в Первопрестольной подошёл к концу. Представители света, отметившись чередой прощальных раутов, покидали город, уезжая на лето в свои имения до начала следующего сезона, надеясь, что он будет ещё увлекательнее предыдущего.

По приезде в Москву Раневский встретился сначала с Бергманом, который подготовил все бумаги о выкупе закладной на Вознесенское, а уже затем отправился в опекунский совет. Несколько раз по пути из Немецкой слободы, где он арендовал квартиру, в контору Бергмана он проезжал мимо особняка Домбровских, но так и не зашёл. Пусть Мари ничего не требовала от него на словах, не навязывала ему своего общества, но её желания не были секретом для Раневского. Александр не желал продолжать эту связь, жалел о той единственной ночи, что провёл в объятьях Мари, потому как удовольствие от близости с умной и красивой женщиной было омрачено сознанием того, что рано или поздно они вынуждены будут расстаться. И ничего кроме боли и сожалений эта связь не принесёт им обоим. Он был уверен, что она не примет его дружбу, хотя рад был бы стать ей именно другом, не любовником.

Расплатившись по оставшимся долгам Анатоля, он, наконец, мог вздохнуть свободно. Дела его были улажены, и находиться в Москве далее не было никакого повода. Раневский задумался об отъезде.

В свой последний день в Первопрестольной после визита к Бергману Александр проезжал мимо Екатерининского парка. Мари, одиноко бредущую по аллее, он увидел сразу, не доезжая ворот и, не желая быть замеченным ею, намеревался повернуть жеребца в противоположную сторону, но не успел. Избежать встречи не было никакой возможности. Спешившись, Раневский пошёл навстречу, ведя гнедого на поводу.

- Bonjour, Мария Фёдоровна, - приложился губами к изящной ручке Раневский.

- Как же я рада видеть вас, Александр Сергеевич, – улыбнулась Мари. – Вы в Москве и не зашли, - попеняла она ему.

И пусть сказано это было шутливым тоном, во взоре, обращённом на Раневского, легко читался немой укор и обида.

- Дела, сударыня, - вздохнул Александр. – К тому же сезон уже завершился, и я был уверен, что вы давно уже покинули Первопрестольную.

- Надеюсь, дела ваши разрешились к вашей пользе? – поинтересовалась Мари.

- Слава Богу, это так, - ответил Александр, подстраиваясь под её неспешный шаг. – Закладная на Вознесенское выкуплена, осталось только самому наведаться в усадьбу. Давно я там не был, - вздохнул он.

- Удивительно, - отозвалась Мари. – До меня давно доходили слухи, что у меня в Прилучном не всё ладно. Соседи на управляющего жаловались, мол, шельма, в воровстве замечен был. На днях собиралась выехать, чтобы лично во всём разобраться, а тут вы в Вознесенское собрались. Ежели мне память не изменяет оно в двадцати верстах от Прилучного. Вдвоём и дорога не так длинна.

- Да, собственно, я верхом собирался, - растерялся Раневский.

- К чему такие жертвы, Александр Сергеевич, - рассмеялась Мари, - в моём экипаже места предостаточно, и вы нисколько меня не стесните.

Не найдя благовидной причины для того, чтобы отказаться от столь любезного приглашения, Раневский пообещал, что отправится в Вознесенское в компании madame Домбровской. Разумеется, дорожная карета Марии была куда предпочтительнее для путешествия, чем ежели бы он отправился в Вознесенское верхом, всё же почти семьсот вёрст дороги - это не загородная прогулка. В первый день пути, Мари была довольно молчалива и, заметив, что Раневский не расположен к пустой болтовне, старалась не тревожить его пустыми разговорами. Смеркалось, когда большой дормез madame Домбровской и старенькая карета, в которой путешествовала прислуга, въехали в ворота почтовой станции. Мари не брала подорожную, рассудив, что ехать на долгих пусть и дольше, зато не в пример надёжнее. Усталым лошадям требовался отдых, за день преодолели почти сто вёрст, впрочем, и пассажиры были не против провести ночь в постели, а не в дорожной тряске.

На станции нашлась только одна свободная комната, которую не стыдно было, по словам станционного смотрителя, предложить господам.

- Ваше благородие, - обратился к Раневскому служащий, - комната небольшая, но кровать вполне удобная. Вы не сомневайтесь, барыня ваша, довольна останется, - добавил он, улыбнувшись уголками губ, словно говорил о чем-то неприличном.

- Благодарю, - сухо отозвался Раневский.

Пряча улыбку, Мари выжидающе смотрела на Раневского. Отойдя от конторки служащего, Александр склонился к ней и заговорил вполголоса:

- На станции только одна свободная комната. Я переночую в другом месте, а с вами мы встретимся утром.

- Полно, Александр Сергеевич, - попыталась возразить Мари.

- Подумайте о своей репутации, Мари, - усмехнулся Раневский, предлагая ей руку, дабы проводить до комнаты, снятой на ночь.

Проводив Мари и пожелав ей доброй ночи, Александр на ночлег устроился на конюшне вместе с Тимошкой.

- Бывали ночевки и похуже, - растянувшись на одеяле, расстеленном поверх соломы на сеновале, заметил Раневский, укрываясь шинелью.

- Скажете тоже, барин, - хмыкнул Тимошка.

- Бывало и на голом полу спать приходилось, - тихо отозвался Раневский, припомнив дни, проведённые в турецком плену.

- Что же вы барыню-то одну оставили? – тихо спросил Тимофей. – Она-то глаз с вас не сводит, а вы будто не замечаете.

Александр тяжело вздохнул. Первой мыслью было одёрнуть зарвавшегося слугу, но повернувшись на бок, промолчал. Тихо всхрапывали кони, переступая по устланному соломой полу конюшни с ноги на ногу, во дворе время от времени лаяла собака. Раневскому не спалось. Думы гнали сон прочь. Проворочавшись до полуночи, он поднялся и, стараясь не шуметь, спустился с сеновала. Разыскал в седельной сумке трубку и кисет с табаком, дошёл до сторожки. Сторож не спал. От предложения закурить мужичок не отказался и, ловко набив трубку барину и себе, закурил. Вдохнув горький дым, Раневский прислонился к забору из плохо оструганных досок и, запрокинув голову, уставился в тёмное звёздное небо. Думы его были горькими, как тот табачный дым, что он вдыхал. Всё Софья. Они лишила покоя и сна. И поцелуи её были слаще мёда, и кожа нежнее шёлка и тонкий, едва уловимый аромат резеды, что исходил от волос, остался в памяти, теперь уж прочно вызывая ассоциацию с ней одной. Сколько же недоверия и лжи разделяло их нынче, жизни не хватит, чтобы преодолеть всё. Представляя жену в объятьях Корсакова такой, какой запомнил: с пылающим румянцем на лице, с припухшими от поцелуев губами, с сумасшедшим, волнующим кровь, блеском в глазах, Александр только крепче стискивал зубы. Ревность, гадкая и безобразная, терзала душу, ядовитой змеёй заползла в сердце и, свернувшись клубком, жалила исподтишка, заставляя задыхаться в бессильной злобе и ярости. Разве не желание отомстить, пусть и так низко, недостойно, толкнуло его в объятья Мари? И вот теперь увяз, дав ложную надежду другой. Как муха в паутине, чем больше барахтаешься, тем крепче держат тонкие шёлковые нити. Да и было ли у него право обвинять жену в неверности? В неверности к кому? К покойнику, коим он для всех был до недавнего времени. А вот у неё такое право есть, и он сам дал ей его. Что же далее? Идти на поводу у Софи? Позволить и далее лелеять обиды, взращивая их из маленького семечка день ото дня всё больше и больше, чтобы она отдалялась от него всё дальше и дальше? Она его жена законная, и у него есть все права на неё. О наследнике пора подумать. Не может этот фарс, в который превратилась его семейная жизнь, продолжаться бесконечно. Пора всё изменить. Но не может же он силой принудить её к близости. Быть рядом с ней, любоваться ею и не сметь прикоснуться. Это ли не пытка? Это ли не наказание за все грехи? И пусть в тот последний раз он ощутил её ответный отклик на свою страсть, однако же желание в ней было не столь сильно, чтобы полностью заглушить голос разума и отдаться на волю чувства. Докурив, Раневский вытряхнул из трубки пепел и вернулся на сеновал.

Он проснулся, едва забрезжил рассвет. К тому времени Тимофей уже успел принести ведро воды, дабы барину умыться и распорядиться насчёт завтрака в прилегающем к почтовой станции трактире. Спустившись вниз и выйдя на задний двор Раневский, потянувшись до хруста в костях, не обращая внимания на утреннюю прохладу, разделся до пояса и подставил голову под струю воды, что лил из ведра Тимошка. Поёжившись, Александр выпрямился, забрал из рук денщика полотенце и накинув его на плечи обернулся. Кутаясь в тонкую шерстяную шаль, у окна замерла Мари. Прохладный ветерок шевелил кружевную оборку её ночного чепца и играл каштановыми прядями, выбившимися из заплетённой на ночь косы. Madame Домбровская не могла отвести жадного взгляда от крепкой полуобнаженной фигуры своего любовника.

- Bonjour, Мария Фёдоровна, - склонился в лёгком поклоне Раневский. – Прошу прощения за столь неподобающий вид.

Улыбнувшись уголками губ, Маша поплотнее запахнула шаль и отошла от окна. «Какой, должно быть, глупой и навязчивой я выгляжу в его глазах, - грустно вздохнула она. – Зачем, зачем навязалась ему, ведь совершенно очевидно, что он тяготится мной? Как же мне хочется сказать ему, что люблю, но как страшно быть отвергнутой. Нет. Уж лучше ему не знать о моих чувствах, так будет лучше. Ничего, кроме пошлой связи у нас не может быть, а я не вынесу, когда он пресытится мной и станет меня избегать».

Спустя час путники выехали со двора почтовой станции. Александр ждал упрёков, но Мари ни словом обмолвилась.

- Мари, - прервал затянувшееся молчание Раневский, - вы ведь не собирались в Прилучное, и я более чем уверен, что ваш управляющий честнейший человек.

Маша опустила глаза, расправила кружева на манжетах и, видимо, решившись на откровенный разговор, подняла голову:

- Вы правы, Александр Сергеевич. Всё именно так, как вы сказали. Простите мне мою навязчивость, но ради счастья провести в вашем обществе хотя бы седмицу, я вынуждена была пойти на эту ложь.

Раневский подавил тяжёлый вздох. Те слова, что он собирался ей сказать, многопудовым камнем лежали на душе. Менее всего он хотел её обидеть, но не было никакой возможности и далее притворяться, что его устраивает сложившаяся ситуация.

- Поверьте, мне жаль, Мари. Та ночь была ошибкой. Вы прекрасный друг, красивая женщина и вы достойны большего, чем временная связь, а больше мне нечего вам предложить, простите, что повторяюсь, но это истинная правда.

- Я ценю вашу откровенность, Александр. Что ж, мне только остаётся повернуть обратно, пока мы не уехали слишком далеко.

- Я восхищён вашими умом и честностью, Мари, - совершенно искренне произнёс Раневский.

Маша стукнула в стенку экипажа, подав вознице сигнал остановиться.

- Ну что же, будем прощаться, - грустно улыбнулась она.

- Мари, я благодарен судьбе за то, что она подарила мне встречу с вами и надеюсь, что вы по-прежнему будете считать меня своим другом, - поднеся к губам тонкую кисть, произнёс Александр.

- Храни вас Бог, Александр Сергеевич. Я буду молиться за вас, - опуская глаза, дабы скрыть навернувшиеся слёзы, дрожащими губами улыбнулась Маша. – Прощайте.

Открыв дверцу экипажа, Раневский выбрался наружу, Тимофей отвязал его гнедого, от задка дормеза. Махнув на прощание рукой, Александр, не оглядываясь, пустил жеребца в галоп. «Удивительная женщина, - улыбнулся своим мыслям Раневский. – Как жаль, что не дано…, что сердце занято другой». Мысль о том, что сердце его ему более не принадлежит, была столь ошеломительной, что он даже придержал коня. «Чертовски верно, я ревную, я не нахожу себе места, я постоянно думаю о ней, все признаки того, что я схожу с ума», - нахмурился он.

Вновь сердце бьётся в упоении,

В висках стучит шальная кровь.

Я вновь отравлен этим ядом,

Ему название – любовь.

Усмехнувшись, Александр тронул каблуками сапог бока жеребца. «Ну вот, уже и вирши сложились. Ей Богу, как влюблённый юнец». Но сердце и в самом деле билось чаще при воспоминании о том, как целовал жену в ночь перед Пасхой. «А ведь времени на то, чтобы вернуться в Рощино, у меня не будет, - вздохнул Раневский. – В мае оканчивается мой отпуск и мне надлежит вернуться в полк. Может написать, попросить Софи приехать в Вознесенское? От усадьбы до Петербурга и тридцати вёрст не будет, а из Царского села и того ближе. Да захочет ли?» - вздохнул он.

Проводив глазами Раневского, Мари обратилась к вознице:

- А что, Григорий, едем всё же в Прилучное. Только ты не гони, поезжай неспешно. Всё одно в Москве сейчас делать нечего, да и возвращаться – дурная примета».

***

С отъездом Раневского жизнь в Рощино вновь потекла по заведённому Софьей порядку: утренний чай, прогулка верхом, завтрак, а затем дела, коих барыня находила себе в усадьбе великое множество. Но всё же что-то неуловимо изменилось. Софи всё чаще думала о своём замужестве, каким оно могло бы быть, не оттолкни она Александра. «Вот и у Лидии вскорости младенчик появится, - вздыхала она. – Господи, я так виновата перед ней! Как только я могла даже мысль допустить о том, чтобы быть с Корсаковым. Должна была сразу же отказать ему, а не флиртовать с ним. Письмо ответное Ольге Николаевне так и не написала, - хмурилась она. – Да что писать? Правду? А какова она эта правда? Как могу я судить о том? Может то, что мне видится истиной, на самом деле вовсе не так. Кто знает, может Надин ответила согласием André потому, что питает к нему сердечную склонность? Столько времени прошло. Неужели она всё ещё любит Раневского? Ежели это так, то брак сей не должен быть заключён, потому как она сделает André несчастным. Впрочем, она в любом случае сделает его несчастным», - задумалась Софья. Дойдя до конца липовой аллеи, Софи повернула обратно к дому. Ей всегда лучше думалось, когда она пребывала в движении, но в этот раз она так и не могла принять решения, которое её устроило бы. Она так и не решила, как ответить на письмо Ольги Николаевны, а ведь уж вторая седмица пошла, как она получила его.

Войдя в переднюю, она по привычке бросила мимолётный взгляд на серебряный поднос. Взяв в руки единственный конверт, прошла к окошку, чтобы лучше разглядеть его. Письмо было от Александра и адресовано ей. Софья приложила руку к груди, чтобы унять зачастившее сердечко. О чём он пишет ей? Что если принял решение оставить её и просит уехать? Торопливо поднявшись в свои покои, девушка вскрыла послание:

«Ma femme chérie (моя дорогая супруга), к моему великому сожалению, я не успею приехать в Рощино до окончания своего отпуска и вынужден буду вскорости вернуться на службу. Разлука с Вами видится мне тяжким испытанием, куда более тяжким, чем бесконечные смотры и парады, кои так любит наш Государь. Смею просить Вас приехать в Вознесенское вместе с моей дорогой сестрой Екатериной Сергеевной, дабы я смог навещать вас. В надежде на скорую встречу, Ваш муж, А. Раневский».

Софья ещё раз перечитала письмо: «Разлука с вами видится мне тяжким испытанием…», вновь и вновь повторяла она про себя. Душа полнилась счастьем от этих нескольких строк. «Он желает видеть меня, - шептала она про себя. – О, я более не буду холодна с ним. Господь завещал нам прощать, и ради счастия быть с ним, я прощу. Как же я тоскую без него. Как хочется вновь оказаться в его объятьях, вновь целовать, касаться его. Я сама виновата, сама толкнула в чужие объятья». Закружившись по комнате, Софья остановилась. Радость её омрачалась неопределённостью взаимоотношений с Лидией и Алексеем. Чем долее тянуть, тем сложнее будет вернуться к прежним отношениям. «Я поеду в Воздвиженское по пути в Вознесенское. Я встречусь с Лидией и всё ей расскажу», - приняла она решение. Выйдя из будуара, Софи, направилась в покои сестры Александра.

- Кити! Вы здесь? - позвала она её, заглядывая в двери, предварительно постучав.

- Входите, Софи, - отозвалась Катерина, не поднимая головы от рукоделия.

- Александр Сергеевич письмо прислали. Просят нас приехать в Вознесенское.

- Замечательно! – оторвалась от вышивки девушка. – Чудесная новость. Вам понравится усадьба в Вознесенском. Там такой обширный парк, и пруд есть, летом там можно купаться, - предалась воспоминаниям Катерина.

- Я бы хотела по пути заехать к родственникам в Воздвиженское, - прервала монолог золовки Софи.

- В Воздвиженское? – переспросила Кити. – К вашей сестре? Но это же под Ростовом. Крюк делать в полтораста вёрст придётся.

- Там и тётушка моя нынче, - улыбнулась Софья. – Мы задержимся всего ничего: пару дней, не более.

- Когда вы ехать желаете? – поинтересовалась Катерина.

- Поутру и поедем. Чего время тянуть, - пожала плечиком Софи.

Наутро с утра зарядил мелкий и частый дождик, но Софи, верная своему слову, не стала откладывать выезд. Дождь дробно барабанил по крыше экипажа, дорога вскорости превратилась в две грязные колеи, заполненные водой. Дормез немилосердно трясло на ухабах. За день удалось преодолеть всего пятьдесят вёрст. К исходу дня даже Кити, стоически переносившая все тяготы пути, не сдержала своего недовольства:

- Можно было дождаться хорошей погоды, - заметила она. – Сущее наказание, а не дорога.

- Завтра будем в Воздвиженском, - раздражённо отозвалась Софья. – Там и отдохнёте.

Кити обижено отвернулась к оконцу, по которому стекали дождевые капли, размывая и без того унылый пейзаж.

Вскоре небольшой поезд из двух экипажей остановился перед постоялым двором. Подобрав юбки, девушки торопливо пересекли двор и поднялись на крыльцо. Кити с раздражением осмотрела выпачканные в грязи ботиночки. Однако после ужина и горячего чая, настроение её улучшилось. Постоялый двор был небольшим, и хозяева смогли предложить барышням только одну комнату. На улице быстро стемнело и только дождь продолжал барабанить в оконное стекло навевая тоску. Софья, отпустив Алёну, сама расчесывала пышные пепельные локоны и едва не выронила гребень, когда Катерина, задумчиво вглядываясь в темноту за окном, чуть слышно произнесла:

- Натали говорила, что у вас связь с мужем вашей кузины. Может, оттого вы так стремитесь попасть в Воздвиженское?

- Натали ошибается, - со вздохом отложила гребень Софья и, поднявшись со стула, завернулась в тёплую шаль. – Алексей Кириллович пытался ухаживать за мной, но я просила его прекратить оказывать мне знаки внимания, которые могли бы быть неверно истолкованы.

- Зачем же вы сейчас едете к нему в имение? – не отступилась Катерина.

- Кити, вам когда-нибудь случалось совершать дурные поступки, думы о которых не давали бы вам покоя ни днём, ни ночью? – вопросом на вопрос ответила Софи.

- К чему вы спрашиваете о том? - обернулась Кити.

- Лиди – моя сестра, я не могу порвать все связи со своей семьёй из-за… из-за некоторых недоразумений, которые возникли между мной и Алексеем Кирилловичем. Всё чего я хочу – это рассказать Лиди всю правду. Будь Корсаков на самом деле моим любовником, - заливаясь румянцем, продолжила Софья, - неужели я бы осмелилась приехать в дом, где находится его жена? Неужели осмелилась бы взять вас с собой?

- Я не знаю, - растерялась Кити.

- Я и сама уже не уверена, что поступаю верно, - вздохнула Софи. – Но эта ситуация, что сложилась промеж нас, не дает мне покоя. Пусть же она разрешится хоть как-нибудь. Вы думаете, мне не страшно? Думаете, я не терзаюсь сомнениями? Увы, это не так. Я боюсь, что моя тётушка знать меня более не захочет. Боюсь, что мне откажут от дома, - села на кровать Софи.

- Простите, что начала этот разговор, - присела рядом Кити. – Натали говорила, что вы используете Александра, прикрываетесь его именем, вступив в связь с человеком, которого всегда любили.

- Теперь я даже не могу с уверенностью сказать, любила ли я Корсакова, - задумчиво отозвалась Софья. – Тогда мне казалось, что люблю, но он не замечал меня. А после… это было столь необычно – видеть в его глазах восхищение. Да, пожалуй, мне было приятно, что он добивался меня, мне льстило его внимание, но порой мне кажется, ежели бы я его любила, я бы не стала раздумывать, сомневаться...

То есть вы бы тогда…, - ахнула Катерина.

Не будем более о том, - смутилась своей откровенности Софья, жалея, что и так наговорила много лишнего в попытке оправдаться в глазах сестры Раневского. – Давайте спать, Кити. Надеюсь, дождь к утру прекратится.

- Покойной ночи, Софи, - забралась под одеяло Катерина.

Задув свечу, Софья забралась в постель вслед за ней и, повернувшись на бок, долго прислушивалась к ровному дыханию Кити.

Дождь и в самом деле к утру закончился, и хотя по-прежнему было прохладно и сыро, кое-где в низких серых облаках уже виднелись прорехи, через которые пробивались солнечные лучи, выделяясь светлыми полосами на фоне тёмного ненастного неба. После полудня небо окончательно прояснилось, влажная земля парила под жаркими лучами солнца, в экипаже сделалось довольно душно, и ныне путешественницы страдали уже не от сырости, а от жары. Днём миновали Ростов и выехали на дорогу, ведущую в Воздвиженское.

- Уже совсем скоро, - выглянув в оконце и проводив взглядом, виднеющиеся вдали стены монастыря, где провела долгих полгода, заметила Софья. – Вёрст пять осталось.

- Скорее бы уже, - в нетерпении заёрзала Кити, мечтая освежиться и переменить платье.

Завидев ворота имения, Софья украдкой перекрестилась, надеясь, что этот визит к Корсаковым не станет последним.

- Барин, там Софья Михайловна с визитом, - выйдя на террасу, доложил дворецкий.

- Софья? – удивленно приподняла бровь Лидия.

- Боже мой, Сонечка приехала, - поднялась со стула Ольга Николаевна.

- Проси, - распорядился Корсаков.

Алексей взволновано прошёлся вдоль мраморной балюстрады и остановившись под сенью недавно распустившейся липы. Обернувшись к выходу на террасу, он замер в ожидании, гадая, что привело Софью в Воздвиженское.

- Простите, что незваная, - улыбнулась Софи выходя на террасу. – Мы с Екатериной Сергеевной в Вознесенское ехали, да вот решили и к вам заехать по пути.

- Софья Михайловна, Екатерина Сергеевна, - раскланялся с дамами Корсаков, - какой приятный сюрприз.

- Сонечка, дитя мое, как же я рада тебя видеть, - обняла племянницу Ольга Николаевна.

- Софи, Кити, - холодно кивнула гостям Лиди.

Выпустив руку тётушки из своих ладоней, Софья шагнула к стулу, на котором восседала Лидия.

- Ma chère cousine, рада видеть вас в добром здравии. Надеюсь, вы простите мне мою дерзость и визит в Воздвиженское без приглашения.

- Полно, Софи, - тяжело поднялась со стула Лидия. – Оставь эти церемонии. Ты же знаешь, что здесь тебе всегда будут рады.

- Лиди, мне необходимо было увидеться с тобой, - тихо заговорила Софья.

- Отложим разговоры, - отозвалась Лиди. – Филиппыч, - позвала она дворецкого, - скажи, чтобы к ужину ещё два прибора поставили и комнаты гостьям приготовили.

После ужина Лидия пригласила Софью выйти на террасу подышать свежим воздухом перед сном.

- Зачем ты приехала? – начала она без всяких предисловий, едва они остались наедине. – Алексей всё рассказал мне.

- Бог мой, Лиди, неужели ты думаешь, что я совершенно лишилась разума и приехала в Воздвиженское, дабы вернуть благосклонность Корсакова? – удивлённо воззрилась на свою кузину Софи. – Уверяю тебя, у меня и в мыслях не было ничего подобного.

- Тогда зачем? Неужели только для того, чтобы повидаться со мной? – иронично поинтересовалась Лиди.

- Отчасти ты права. Именно для того, чтобы увидеться с тобой, я приехала в Воздвиженское. Коли Алексей Кириллович рассказал тебе обо всём, тогда ты должна знать, что между нами никогда ничего не было. Именно об этом я хотела сказать тебе.

- Я не держу на тебя зла, - вздохнула Лиди. – Я знала, что ты любишь Корсакова, знала и нарочно дразнила тебя, может потому и замуж согласилась за него пойти, чтобы тебе досадить.

Услышав это, Софья отшатнулась от кузины.

- Ну, да, - усмехнулась Лидия, - Это ведь ты у нас святая. Тебя по правой щеке бьют, а ты левую подставляешь. Око за око – это не про тебя. Ты бы не осмелилась, даже если бы жизнь твоя от этого зависела. Господи, как же я устала, - всхлипнула Лиди. – Ты не представляешь, как я устала. Я такая толстая, неуклюжая, - закрыла она лицо руками. – Я боюсь, что он отвернётся от меня…

- Лиди, не говори так. Ты очень красивая, - бросилась утешать сестру Софья. – Ещё недолго осталось, и ты снова будешь стройная, как тростиночка.

- Вот вы где, - раздался за спиной у девушек голос Ольги Николаевны.

- Маменька, - обернулась Лидия, - Вы с Софи побудьте, а я уж спать пойду. Поздно, устала очень.

- Ступай, конечно, - погладила дочь по плечу графиня.

- Вы, видимо, хотели поговорить со мной об André? – тихо спросила Софи.

- Больше о mademoiselle Ильинской, - вздохнула Ольга Николаевна.

- Я не настолько хорошо знаю её, чтобы судить о ней, - уклончиво ответила Софи. – К тому же, даже если бы я сочла Надин неподходящей партией для Андрея, вряд ли бы это повлияло на его

решение.

- Истинно так. Андрей иногда бывает столь упрям, что переубедить его невозможно.

- Дело не в его упрямстве, - грустно улыбнулась Софья. – Он любит её.

- Дай Бог, что чувство сие было взаимным, - отозвалась графиня. – Мне кажется, она к нему равнодушна.

- Помните, что вы мне говорили перед моей свадьбой с Раневским. Любовь порою приходит к нам с течением времени.

- Помню, но отчего-то тревожно мне. Ну да ладно, не буду докучать тебе своими страхами. Покойной ночи, Софи.

- Покойной ночи, Ольга Николаевна, - простилась с тёткой Софья, направляясь к себе в спальню.

Утром по своему обыкновению Софья проснулась рано и, завершив туалет, отправила Алёну к Кити с просьбой составить ей компанию на утренней прогулке. Алёна вернулась с известием, что барышня ещё спит. Не зная, чем себя занять, Софья решила пройтись в одиночестве.

Парк в Воздвиженском был великолепен. Широкая центральная аллея, ведущая к искусственно вырытому пруду, была традиционно засажена липами. На берегу пруда в изобилии произрастала черёмуха, чьи душистые грозди склонялись почти до самой зеркальной глади воды. Небольшой деревянный мостик в виде арки, перекинутый через ручей, питающий пруд, являл собой произведение искусства. Казалось, что он парил в воздухе, настолько воздушными и тонкими выглядели его резные перила. Взойдя на мостик, Софья оборвала благоухающую кисть и поднесла её к лицу, вдыхая дивный аромат. Недалеко послышался лай собаки, повернувшись в ту сторону, девушка разглядела высокую фигуру Алексея. Корсаков, одетый для верховой езды, направлялся прямо к ней.

- Доброе утро, Софья Михайловна, - остановился он рядом с мостиком и потрепал по холке бело-рыжую борзую, замершую у его ног.

- Доброе утро, Алексей Кириллович. Собираетесь верхом прокатиться?

- Собирался, пока вас не увидел. А вы всё такая же ранняя пташка, Софи. Позволите составить вам компанию?

- Это ваш парк, - улыбнулась Софья. – Это я здесь незваная гостья.

- Софи, признаться честно, я рад вас видеть. Я так понимаю, вы к супругу едете?

- Совершенно верно, Алексей Кириллович.

- Верно, это странно, что я не спешу увидеться с человеком, которого до того имел честь называть своим другом? Раневский уж четыре месяца, как вернулся.

- Я понимаю вас. К тому же… - Софья замолчала, раздумывая сказать ли Корсакову о том, что письма, которые он писал к ней, попали в руки Раневского.

- К тому же что? – Побудил её продолжить Алексей.

- Алексей Кириллович, письма что вы мне писали… у меня их похитили и передали Александру.

Корсаков побледнел. Лицо его приняло озабоченное выражение.

- Это скверно, - задумчиво ответил он.

- Больше для меня, чем для вас, - вздохнула Софья.

- Он обидел вас? – пытаясь поймать взгляд Софьи, поинтересовался Алексей.

- Мой супруг не дал мне возможности объясниться, - отозвалась Софья. – Он и по сей день убеждён, что мы с вами были любовниками.

Произнеся последнее слово, Софья отчаянно покраснела и смяла в кулачке черёмуховую кисть. Лёгким порывом ветра белые лепестки сорвало с веток и закружило в воздухе, словно снежные хлопья, которые медленно опускались на чуть возмущённую этим дуновением поверхность пруда. Задумавшись над её словами, Алексей, не отдавая себе отчёта в том, что делает, убрал несколько маленьких лепестков, запутавшихся в пепельных локонах.

- Вы желаете, чтобы я объяснился с Раневским?

- Вы же сами говорили, что это странно – не пытаться увидеться с ним, ежели всё ещё считаете себя его другом. Избегая его общества, вы только подтверждаете все слухи, что ходят о нас с вами.

- Вы как всегда правы, Софи, - улыбнулся Корсаков. – Я поеду в Петербург и встречусь с Раневским. Будем надеяться, что он не выпустит мне пулю в лоб, едва я предстану перед ним, - усмехнулся Алексей.

- Не думала, что застану вас в Воздвиженском, - подняла глаза Софья.

- Когда Лиди сообщила мне, что ожидает ребёнка, я подал прошение об отставке и его удовлетворили, - ответил Корсаков.

- Вы поедете в столицу только для того, чтобы увидеться с Александром? – удивилась Софи.

- Должен же я защитить ваше доброе имя, коли стал причиной тому, что в вашей порядочности усомнились.

- Благодарю вас, Алексей Кириллович, - опираясь на предложенную им руку, отозвалась Софья.

Спустившись с мостика, они неспешно направились вглубь парка. Окинув своего спутника быстрым взглядом из-под ресниц, Софья тихонько вздохнула. «Дай Бог, чтобы Раневский поверил ему».




/
___________________________________

Неожиданно немножко, что Александр уже вроде как влюбился в Софи.
Мысли-то и желания у него правильные, но получится ли так, как он задумал?
Еще Мари тут суетится не по делу. Как бы опять чего с ней не вышло.

Клубочек потихонечку начинает распутываться. Надеюсь на это! Если только Автор нам сюрприз не готовит.
Спасибо!

Спасибо за продолжение!

Спасибо за главу! Здорово, что они приняли решение, теперь только действовать. Надеюсь, темпераменты не сильно столкнутся или все таки пусть сталкиваются и чувства верх возьмут.
_________________

Спасибо за продолжение!
Настрой у героев хороший. Но я радоваться спешит не буду. Мало ли что еще может произойти. Александр узнав о поездке к Корсаковым может не так отреагировать. Или ситуация с Мари может опять каким-то образом дать о себе знать. Посмотрим...

Разговор с Лидией оказался лучше чем я ожидала. Я думала Лидия будет настроена более воинственно. Если она портила той жизнь без какого либо повода, то уж в такой ситуации...
Рассмешило немного что хоть и ненадолго, но они как бы поменялись местами и Лидия почувствовала себя "пампушкой" по сравнению с Софи.

Мари даже жалко как-то стало. Надеюсь она не окажется стервой. Смущает ее имя, частенько в твоих романах именно Марии приносят главным героиням множество проблем.
_________________

Спасибо за продолжение! Читаю-как конфетку ем! Какой же у вас текст красивый! Не перестаю восхищаться...
Герои поумнели, повзрослели. Правильные поступки и шаги. Александр - не поддался искушению. Очень это радует, что не стал размениваться на случайную связь с красавицей-вдовой. Марии сочувствую, очень. Надеюсь, пройдёт её влюблённость в женатого мужчину. Хочется ей счастья пожелать)))
Лиди - тоже порадовала. Я побаивалась этого их разговора, что та, начнёт ругаться, унижать Софи. Но нет, всё прошло хорошо. Были произнесены такие важные признания. Конечно, беременность должна была повлиять на девушку, сделать ее более мягкой, вдумчивей в поступках и суждениях. Теперь у Софии должно стать легче на душе. Не будет больше стыда перед родными людьми.
Даже Китти, не стала осуждать...
Ждём теперь встречи супругов. Как они поведут себя? Что будет? Чем сердце успокоится?
_________________