*Стихотворения о Великой Отечественной войне

Асадов Эдуард. Ленинграду



Не ленинградец я по рожденью.
И все же я вправе сказать вполне,
Что я ленинградец по дымным сраженьям,
По первым окопным стихотвореньям,
По холоду, голоду, по лишеньям —
Короче: по юности, по войне!

В синявинских топях, в боях подо Мгою,
Где снег был то в пепле, то в бурой крови,
Мы с городом жили одною судьбою,
Словно как родственники, свои.

Было нам всяко: и горько, и сложно.
Мы знали: можно, на кочках скользя,
Сгинуть в болоте, замерзнуть можно,
Свалиться под пулей, отчаяться можно,
Можно и то, и другое можно —
И лишь Ленинграда отдать нельзя!

И я его спас, навсегда, навечно:
Невка, Васильевский, Зимний дворец…
Впрочем, не я, не один, конечно, —
Его заслонил миллион сердец!

И если бы чудом вдруг разделить
На всех бойцов и на всех командиров
Дома и проулки, то, может быть,
Выйдет, что я сумел защитить
Дом. Пусть не дом, пусть одну квартиру.

Товарищ мой, друг ленинградский мой,
Как знать, но, быть может, твоя квартира
Как раз вот и есть та, спасенная мной
От смерти для самого мирного мира!

А значит, я и зимой, и летом
В проулке твоем, что шумит листвой,
На улице каждой, в городе этом
Не гость, не турист, а навеки свой.

И, всякий раз сюда приезжая,
Шагнув в толкотню, в городскую зарю,
Я, сердца взволнованный стук унимая,
С горячей нежностью говорю:

— Здравствуй, по вешнему строг и молод,
Крылья раскинувши над Невой,
Город-красавец, город-герой,
Неповторимый город!

Здравствуйте, врезанные в рассвет
Проспекты, дворцы и мосты висячие,
Здравствуй, память далеких лет,
Здравствуй, юность моя горячая!

Здравствуйте, в парках ночных соловьи
И все, с чем так радостно мне встречаться.
Здравствуйте, дорогие мои,
На всю мою жизнь дорогие мои,
Милые ленинградцы!

БУЛУШЕВ ПАВЕЛ "САЛЮТ"

Черное небо вспорото
сабельным взмахом ракет.
Небо великого города
окрашено в разноцвет.

Падает черное небо
отблесками в Неву.
Отныне блокада - небыль!
В полнеба салют - наяву!

Вьюжится, вьюжится, вьюжится
огненный снегопад.
В огненном вальсе кружится
праздничный Ленинград.

А мы у моста Дворцового,
в сквере, что у дворца,
привычные к ливню свинцовому,
впервой палим без свинца.

И я - со товарищи - рядом,
сбросив на снег шинель,
развешиваю над Ленинградом
праздничную шрапнель.

Небо золотом вспорото.
Но черен январский лед.
И по червонному золоту -
черный свинцовый налет.

И свет, и мрак непролазный
отныне в едином ряду.
Победа, вобравшая разом
и празднество, и беду.

В сверкающем сабельном взмахе
взмывают салют в зенит...

За этот салют в атаке
в среду мой брат убит.
_________________

 » Воронов Юрий. Салют над Ленинградом

Юрий Воронов "Салют над Ленинградом"

За залпом залп.
Гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут.
А ленинградцы
Тихо плачут.

Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо.
Их радость
Слишком велика –
Гремит салют над Ленинградом!

Их радость велика,
Но боль
Заговорила и прорвалась:
На праздничный салют
С тобой
Пол-Ленинграда не поднялось.

Рыдают люди, и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе –
Салют!
Сегодня ленинградцы
Плачут...

27 января 1944 г.
_________________

Ольга Берггольц

...Сегодня праздник в городе. Сегодня
мы до утра, пожалуй, не уснем.
Так пусть же будет как бы новогодней
и эта ночь, и тосты за столом.

Мы в эту ночь не раз поднимем чаши
за дружбу незапятнанную нашу,
за горькое блокадное родство,
за тех, кто не забудет ничего.

И первый тост, воинственный и братский,
до капли, до последнего глотка,-
за вас, солдаты армий ленинградских,
осадою крещенные войска,
за вас, не дрогнувших перед проклятым
сплошным потоком стали и огня...
Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой,
Второй Ударной,- слышите ль меня?
В далеких странах, за родной границей,
за сотни верст сегодня вы от нас.
Чужая вьюга хлещет в ваши лица,
чужие звезды озаряют вас.

Но сердце наше - с вами. Мы едины,
мы неразрывны, как и год назад.
И вместе с вами подошел к Берлину
и властно постучался Ленинград.

Так выше эту праздничную чашу
за дружбу незапятнанную нашу,
за кровное военное родство,
за тех, кто не забудет ничего...

А мы теперь с намека, с полуслова
поймем друг друга и найдем всегда.
Так пусть рубец, почетный и суровый,
с души моей не сходит никогда.
Пускай душе вовеки не позволит
исполниться ничтожеством и злом,
животворящей, огненною болью
напомнит о пути ее былом.

Пускай все то же гордое терпенье
владеет нами ныне, как тогда,
когда свершаем подвиг возрожденья,
не отдохнув от ратного труда.

Мы знаем, умудренные войною:
жестоки раны - скоро не пройдут.
Не все сады распустятся весною,
не все людские души оживут.

Мы трудимся безмерно, кропотливо...
Мы так хотим, чтоб, сердце веселя,
воистину была бы ты счастливой,
обитель наша, отчая земля!

И верим: вновь пути укажет миру
наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд.
И к Сталинграду, к Северной Пальмире
во множестве паломники придут.

Придут из мертвых городов Европы
по неостывшим, еле стихшим тропам,
придут, как в сказке, за живой водой,
чтоб снова землю сделать молодой.

Так выше, друг, торжественную чашу
за этот день, за будущее наше,
за кровное народное родство,
за тех, кто не забудет ничего...

27 января 1945

 » Аржанов Игорь. В резной шкатулке много лет...

Аржанов Игорь Георгиевич,
участник Сталинградской битвы, рядовой 106-го стрелкового полка Зб-й гвардейской дивизии

В резной шкатулке много лет
Лежит бесценная награда –
Медаль, которой равной нет,
«За оборону Сталинграда».
Ее я бережно достал,
И что-то в сердце защемило.
Я будто вновь солдатом стал
И вспомнил все, как это было.
Второй уж год как шла война,
А мы, как прежде, отходили.
Была ли наша в том вина,
Что мы до Волги отступили?
Нам нечем было воевать,
Патроны штучно выделяли.
Порой хотелось закричать,
А мы, потупя взор, молчали.
Винтовка, штык да котелок –
Вот все, что мы тогда имели.
Табак давали, правда, впрок,
Но часто впроголодь сидели.
В ту пору, в тот суровый год
Судьба России предрешалась,
И под пятой фашистских орд
Земля от гнева содрогалась.
Да, мы стыдились матерей,
Которых в рабстве оставляли.
И взгляда маленьких детей,
Глотая слезы, избегали.
Где был когда-то Сталинград,
Печные трубы лишь торчали.
Стоял густой зловонный смрад,
И трупы на полях лежали.
Нет, мы не грелись у костров,
В мороз и стужу замерзали
И, расчесавши тело в кровь,
Мы вошь из складок выгребали.
Вгрызались в землю, как могли.
Надежней места не искали.
«За Волгой нет для нас земли», –
Как клятву часто повторяли.
Нас гусеницами давили,
Нас жгли безжалостно огнем.
С утра до ночи нас бомбили
И прошивали грудь свинцом.
Но каждый верил, каждый знал:
Такое долго не продлится.
И, наконец, тот день настал,
Который должен был свершиться.
Собрался с силой исполин,
И вспомнив доблесть вековую,
Народ поднялся как один
На смертный бой за Русь святую.
Загрохотало все кругом,
Пошли вперед наши солдаты,
Туда, на запад, день за днем,
Пока не пробил час расплаты.
Наш меч сурово покарал
Фашистов в собственной берлоге,
И путь к прозренью показал
Для тех, кто сбился на дороге.
Доныне часто по ночам
Во сне былое воскресает.
Мы до сих пор воюем там,
И кто-то снова умирает.
На Волге возродился град
Еще прекрасней и чудесней.
Для нас он – прежний Сталинград.
Его не вычеркнешь из песни.
Там, на Мамаевом кургане,
Вознесся ввысь мемориал,
Он для потомков в назиданье
И в память тем, кто смертью пал.
Чтоб мир надолго сохранить,
Чтоб сердце болью не щемило,
Народ, умевший победить,
Обязан помнить все, как было.
Пусть будет счастлив наш народ,
Пусть жизни радуются дети,
Но строго помнят наперед –
Они теперь за все в ответе.
_________________

2 февраля является Днём воинской славы России – в этот день в 1943 году советская армия разгромила немецко-фашистские войска в Сталинградской битве. Начавшаяся 17 июля 1942 года, битва явилась одним из важнейших событий Второй мировой войны.






Второе февраля...

В свой срок – не поздно и не рано
придёт зима, замрёт земля.
И ты к Мамаеву кургану
придёшь второго февраля.

И там, у той заиндевелой,
у той священной высоты,
ты на крыло метели белой
положишь красные цветы.

И словно в первый раз заметишь,
каким он был, их ратный путь!
Февраль, февраль, солдатский месяц
пурга в лицо, снега по грудь.

Сто зим пройдёт. И сто метелиц.
А мы пред ними всё в долгу.
Февраль, февраль. Солдатский месяц.
Горят гвоздики на снегу.

М. Агашина

В ГОРОДЕ НА ВОЛГЕ

Как трудно было умирать
солдатам, помнящим о долге,
в том самом городе на Волге —
глаза навеки закрывать.

Как страшно было умирать:
давно оставлена граница,
а огневая колесница
войны

еще ни шагу вспять...

Как горько было умирать:
“Чем ты подкошена, Россия?
Чужою силой иль бессильем
своим?” — им так хотелось знать.

А пуще им хотелось знать,
солдатам, помнящим о долге,
чем битва кончится на Волге,
чтоб легче было умирать...

Сергей Викулов

Сурков Алексей . Защитник Сталинграда

В зное заводы, дома, вокзал.
Пыль на крутом берегу.
Голос Отчизны ему сказал:
“Город не сдай врагу!”

Верный присяге русский солдат,
Он защищал Сталинград.
Гулко катился в кровавой мгле
Сотой атаки вал,

Злой и упрямый, по грудь в земле,
Насмерть солдат стоял.
Знал он, что нет дороги назад –
Он защищал Сталинград.

Сто пикировщиков выли над ним
В небе, как огненный змей,
Он не покинул окопа, храним
Верностью русской своей.

Меж обгорелых черных громад
Он защищал Сталинград.
Танк на него надвигался, рыча.
Мукой и смертью грозил.

Он, затаившись в канаве, сплеча
Танки гранатой разил.
Пулю – за пулю. Снаряд – за снаряд.
Он защищал Сталинград.

Смерть подступала к нему в упор.
Сталью хлестала тьма.
Артиллерист, пехотинец, сапер –
Он не сошел с ума.

Что ему пламя гиены, ад?..
Он защищал Сталинград.
Просто солдат, лейтенант, генерал –
Рос он в страде боевой.

Там, где в огне умирает металл,
Он проходил живой.
Сто изнурительных дней подряд
Он защищал Сталинград.

Время придет – рассеется дым.
Смолкнет военный гром.
Шапку снимая при встрече с ним,
Скажет народ о нем:
– Это железный русский солдат,
Он защищал Сталинград.

Станислав Куняев

ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

Недавно в полночь я включил
приёмник —
Авось Войнович или прочий ёрник
Какую-нибудь гадость скажет мне,
Но слышу вдруг сквозь вьюги
и просторы
Гранитных монументов разговоры
Открытым текстом на простой волне.
— Ну как ты там томишься
возле Шпрее?
— А в Будапеште будто веселее:
Глумленье черни, крики, мокрый снег.
Мой постамент вчера облили краской,
Хотел я по толпе шарахнуть каской,
Да позабыл, что я не человек!
— Моя "тридцатьчетвёрка" недалече,
В соседнем государстве; слышу речи,
Чтобы продать её, а с ней меня!
Но как продать то, что не продаётся?!
А ведь нажми стартёр — и заведётся!
Хорош мотор! Надёжная броня!
Чего молчим? Мы здесь стояли долго,
Но срок присяги, памяти и долга —
Все проржавело! Слава не в чести.
Я слышу, митингуют возле Вислы.
Нам не нужны ни паспорта, ни визы,
Пора мою машину завести.
— Но что случилось? Мы же победили!
Что из того, что я лежу в могиле?
Я не покину этот постамент,
Пока Генералиссимус иль Маршал
Нам не прикажут отправляться маршем
Туда, где ждёт нас некий президент.
Донёсся голос из далёкой Праги:
— Минуло время славы и отваги,
Нас одолели, как на фронте вши,
Парламентарии да бизнесмены,
Нас предали на набережных Сены,
Где проданы все наши рубежи.
Айда домой! — От Вислы до Дуная
Аж застонала вся земля сырая:
— Прощайтесь с теми,
кто во мне лежат!
— Уже навек простите нас, ребята,
Коль в этом мире ничего не свято —
Тогда пошли!
— А где же наш сержант?
— Сержант в Берлине.
Он уйдёт последним. Он на руках с дитём четырёхлетним.
Я знаю: он не хочет слушать нас.
Он брал Берлин.
Вот если маршал Жуков,
Чтобы сержанту не стыдиться внуков,
На отступленье даст ему приказ...
— А где Алёша? Кажется, в Софии? —
— Я в Пловдиве! —
— Мы двинулись к России,
Ты Скобелева пригласи с собой.
— Он здесь стоит, но по другому праву,
Его не тянет в родину-державу,
Где надругались над его судьбой.
— Предупредите парня из Белграда,
Там тоже дух кощунства и распада
Осилил славу... Помните, друзья,
Мы мёртвых выносили с поля боя,
Нам здесь не будет вечного покоя,
Нам оставлять здесь никого нельзя.
Тридцатьчетвёрки и сорокапятки
Пойдут за нами в боевом порядке,
Нам не пристало технику бросать,
Хоть слух прошел, а может,
люди брешут,
Что всю её на родине разрежут
И переплавят... Так-разэтак мать!
Ну, с Богом, в путь! —
...И тронулись солдаты!
Под ними простираются Карпаты,
В тумане тают Прага и Белград,
Тридцатьчетвёрки и сорокапятки
Ползут за ними в боевом порядке:
Последний начинается парад.
… Замрём на миг. Поклонимся брусчатке.
На ней ещё не стёрлись отпечатки
Подков породистого жеребца,
На коем маршал выезжал когда-то...
Могила Неизвестного собрата —
Ни имени, ни даты, ни лица...
… Всё кончено, и мы своё свершили.
Куда теплей лежать в родной могиле,
Чем выносить ветра и холода
В Берлине, Праге или в Бухаресте...
Ещё на миг мы остаёмся вместе —
И разошлись... Простимся навсегда.
. . . . . . . . . . . . . . . .
На родине весенние туманы,
И призрачные люди-великаны,
Как тени, растворяются вдали...
Закончилась большая эпопея.
Ни злобы. Ни восторга. Ни трофея.
А только влага да озноб земли...
..............................................................

1991 г.

 » Шефнер Вадим. Военные сны

Вадим Шефнер
Военные сны

Нам снится не то, что хочется нам,-
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулеметы, наведены.

И снятся пожары тем, кто ослеп,
И сытому снится блокадный хлеб.

И те, от кого мы вестей не ждем,
Во сне к нам запросто входят в дом.

Входят друзья предвоенных лет,
Не зная, что их на свете нет.

И снаряд, от которого случай спас,
Осколком во сне настигает нас.

И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле,-
Меж явью и сном, на ничьей земле,
И дышится трудно, и ночь длинна…
Камнем на сердце лежит война.
_________________

Шубин Павел. В секрете

В романовских дубленых полушубках
Лежат в снегу — не слышны, не видны.
Играют зайцы на лесных порубках.
Луна. Мороз… И словно нет войны.

Какая тишь! Уже, наверно, поздно.
Давно, должно быть, спели петухи…
А даль чиста. А небо звездно-звездно.
И вкруг луны — зеленые круги.

И сердце помнит: было все вот так же.
Бойцы — в снегу. И в эту синеву —
Не все ль равно, Кубань иль Кандалакша?
Их молодость им снится наяву.

Скрипят и плачут сани расписные,
Поют крещенским звоном бубенцы,
Вся — чистая, вся — звездная Россия,
Во все края — одна, во все концы…

И в эту даль, в морозы затяжные,
На волчий вой, на петушиный крик
Храпят и рвутся кони пристяжные,
И наст сечет грудастый коренник.

Прижать к себе, прикрыть полой тулупа
Ту самую, с которой — вековать,
И снежным ветром пахнущие губы
И в инее ресницы целовать.

И в час, когда доплачут, досмеются,
Договорят о счастье бубенцы,
В избу, в свою, в сосновую вернуться
И свет зажечь…

В снегу лежат бойцы.
Они еще свое не долюбили.
Но — Родина, одна она, одна!—
Волнистые поляны и луна,
Леса, седые от морозной пыли,
Где волчий след метелью занесен…

Березки, словно девочки босые,
Стоят в снегу. Как сиротлив их сон!
На сотни верст кругом горит Россия.

Декабрь 1942 г.

Юрий Воронов ФЕВРАЛЬ

Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся!..
В ночи ни люди, ни дома
Не знают, кто из них проснётся.

И поутру, когда ветра
Метелью застилают небо,
Опять короче, чем вчера,
Людская очередь за хлебом.

В нас голод убивает страх.
Но он же убивает силы...
На Пискарёвских пустырях
Всё шире братские могилы.

И зря порою говорят:
«Не все снаряды убивают...»
Когда мишенью - Ленинград,
Я знаю - мимо не бывает.

Ведь даже падая в Неву,
Снаряды - в нас, чтоб нас ломало.
Вчера там каменному льву
Осколком лапу оторвало.

Но лев молчит, молчат дома,
А нам - по-прежнему бороться,
Чтоб жить и не сойти с ума...
Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся.
___________________________________

 » Костров Борис. Пусть враг коварен

Борис Костров

Пусть враг коварен —
Это не беда.
Преград не знает русская пехота.
Блестят штыки,
Грохочут поезда,
К победе рвутся вымпелы Балтфлота
А в небе,
Сделав круг и высоту
Набрав, вступают в бой орлы.
И сразу
Мы слышим сердца учащенный стук,
Но действуем — спокойно,
По приказу.
Мы знаем все,
Что нет таких врагов,
Чтоб волю русских преклонить и скомкать.
Мы — это мы.
Да будет наша кровь
Такой же чистой и в сердцах потомков.
_________________

Виктор Гончаров

Скоро, скоро я домой поеду...

Скоро, скоро я домой поеду,
И земля закружится в окне.
И в купе какой-то непоседа
Заведет беседу о войне.

Будет любоваться им девчонка,
Восхищаясь радугой наград.
Мимо окон будет литься тонкий,
Слабо обозначенный закат.

Я не стану прерывать беседу,
Но и разговор не поддержу.
Я своей соседке и соседу
За победу выпить предложу

И за то, что скоро я увижу
Небольшую мельничную гать,
Бурей покореженную крышу,
Бедами обиженную мать.

Низенькая, щуплая, без силы,
Жизнь свою высчитывает в днях.
Ей война, как сдачу, возвратила
Пулями побитого меня.

1945

***

 » Берггольц Ольга. Из блокнота сорок первого года

Ольга Берггольц "Из блокнота сорок первого года"

В бомбоубежище, в подвале,
нагие лампочки горят…
Быть может, нас сейчас завалит,
Кругом о бомбах говорят…
…Я никогда с такою силой,
как в эту осень, не жила.
Я никогда такой красивой,
такой влюбленной не была.
_________________