Франсуаза Бурден "Наследник Болье"

Подозреваю, что Симону достанется...

 » Глава 8 (часть вторая)

перевод Modiano
редактор Reine deNeige
оформление Esmerald

Барту не спалось, но принимать снотворное он не хотел. Бессонница наводила на него ужас – слишком сильно он от нее страдал. Дюжина сигар, пара стаканов виски, километры, пройденные между кроватью и окнами, и наконец какой-нибудь час забытья на рассвете – вот что ожидало Болье, если он вдруг включит свет.

Барт заставил себя несколько раз глубоко вдохнуть, попытался расслабить мускулы шеи и плеч. Жеральдин права, он ведет сидячий образ жизни и заплатит за это рано или поздно. Пятьдесят лет – плохой возраст, о чем вся семья то и дело напоминает.

Семья! Тяжкий груз, от которого вовремя он так и не отделался, ненасытное требовательное чудище, которое так и не победил.

«Что ж, старик, ничего удивительного, что ты мучаешься бессонницей…»

Он протянул руку, зажег маленькую лампу-буйот (1), стоящую у изголовья - темнота больше не помогала. Барт накинул халат, и прикосновение шелковой ткани немного успокоило нервы. Хоть какое-то приятное ощущение.

«Одежда и спортивные автомобили! Только от этого ты еще получаешь удовольствие…»

Пусть одинокий и отчаявшийся, а стучаться в спальню Жеральдин он не станет!

«А ведь она будет счастлива, если ты ее разбудишь…»

Нет – он все же слишком ее уважает, чтобы обращаться с ней вот так – как с неодушевленным предметом. В конце концов, муж предложил ей пустое, тоскливое существование, а она не жаловалась. И все еще любила его, он знал.

Барт машинально открыл одно из окон и с удовольствием окунулся в ночную прохладу. В темном парке ничего не было не видно, не слышно, но явственно чувствовался запах свежескошенной травы: вечером Симон подстригал лужайку. Он умело управлял трактором, прошелся вплотную к цветникам, нигде не оставил и следа протектора.

«Старина Симон… Возьми меня еще как-нибудь на охоту, в лесу у меня так спокойно на душе…»

Скрыться от дел, от забот, от матери - это еще возможно. Но как уйти от ледяной пропасти, которую вырыла Никки! Почти тотчас же Барт ощутил комок в горле, глаза обожгло.

«Они все правы: депрессия не за горами!»

Если он принимает все так близко к сердцу, дальше уже некуда. Значит, два прошедших года вместо того, чтобы излечить, привели к полному краху.

«Схожу к врачу… Пора взять себя в руки…»

Но Барт плохо представлял себе, как рассказывает душещипательные истории психоаналитику. Никакого желания выставлять себя на смех. Да и в любом случае – волшебного зелья не существует. Болье повернулся спиной к окну, критическим взглядом окинул спальню. Эта круглая большая комната прежде необыкновенно ему нравилась. Он вступил во владение ею в двенадцать лет – и обрел поразительное чувство свободы. Да еще наконец избавился от Франклина и Виктора благодаря отцу. Интерьер здесь обновили на его двадцатый день рождения, а потом еще раз – по случаю свадьбы с Жеральдин. С тех пор ничего не изменилось. Все те же стены, обитые полотном – жемчужно-серым и цвета лаванды. Все те же выпуклые деревянные панели, та же чудесная дверь аркой, та же мебель в английском стиле. Барт лишь избавился со временем от претенциозных безделушек и теперь охотнее работал за чиппендейловским секретером в своей спальне, чем в кабинете на первом этаже.

«Неужели я умру здесь? Неужели буду видеть все это до конца жизни?»

Удушающая, безысходная мысль. К чему успех, если он крутится как белка в колесе? Не в силах стоять неподвижно, он пересек комнату, гардеробную и вышел на лестничную площадку – задыхаясь. Босиком спустился, но на последней ступеньке застыл, удивленно глядя на свет в холле. Из бильярдной раздавался смех. Франклин целился, наполовину распластавшись на зеленом сукне.

- Прекрасный удар! – бросил Болье-старший, входя.

Брат поднял голову, улыбнулся и махнул на Стефана, дожидавшегося своей очереди.

- Его нелегко побить, представляешь?

- Вы упражняетесь каждую ночь?

- Отец был неплохим учителем, - весело произнес племянник.

Сразу вспомнилось лицо Виктора, и Барт испытал что-то похожее на грусть. Сколько ночных партий сыграно здесь с братьями? Он сел в одно из клубных кресел и потребовал выпить. Пока Стефан примерялся к шару, Франклин принес виски с содовой:

- На тебя влияет полнолуние? Все бодрствуют?

Взгляд брата будто пронзил насквозь, и Барт почувствовал себя неуютно.

- Иди играть, не беспокойся обо мне…

С гораздо большим удовольствием Франклин бы спал сейчас рядом с каким-нибудь молодым человеком в своей студии в Довиле, а Стефан – в объятиях Клеманс. Как и Барт, они тоже находились не там, где хотели бы.

«Как и все обитатели этого проклятого дома. Он приносит несчастье…»

Шелк халата холодил кожу, и Барт вздрогнул. Убежать из Карружа – что это даст? Куда, а главное, с кем? Начать жизнь заново в компании с бедной Жеральдин – такое он даже не рассматривал.

- Что это вы здесь делаете?

Нахмурившись, Ирен стояла на пороге и с таким неодобрением осматривала присутствующих одного за другим, что Болье вышел из себя.

- А что, нам требуется разрешение?

Резкий голос Барта заставил ее отступить на шаг, Ирен выдавила кривую улыбку:

- Нет, конечно. Но вы же знаете, как чутко я сплю – здесь, внизу…

Привычная манера обвинять окружающих, подразумевая, что пожертвовала собой, поселившись на первом этаже, в то время как она сама добровольно избегала второго этажа и держалась подальше от детей.

- Вы вообразили, что в дом забрался грабитель, сатир?

Издевательский вид старшего сына и дерзость намека возмутили Ирен. Она смерила Барта взглядом и деланно-заботливо произнесла:

- Ты простудишься. Лучше вернись в постель и отдохни. Плохо выглядишь.

- Мне уже не пять лет! – выкрикнул Барт, запустив в стену стакан.

За звоном разбившегося хрусталя последовала напряженная тишина. Не веря своим глазам, Ирен уставилась на лужицу и осколки, разлетевшиеся по паркету. Первым пошевелился Стефан – опустился на колени, собрал стекло и сложил в пепельницу. Потом отнес на барную стойку из красного дерева, занимавшую угол зала, спокойно налил еще один стакан виски и подал дяде.

Кончиками пальцев Франклин катал шары по зеленому сукну бильярда. Ирен стояла, опираясь на дверной проем. Другая рука поднесена к сердцу театральным жестом, на который никто не обратил внимания.

- Какая жестокость, - вздохнула она. – Ах, ты ни о чем не думаешь…

Большего сказать Ирен не осмелилась. Ни от Франклина, ни от Стефана поддержки ждать не приходилось, и она считала это несправедливым. Мадам Болье хотела было заметить, что находится в своем доме, что сын не имеет права так себя вести – и она его не боится. Только это неправда: с одной стороны она опасалась Барта, с другой – на кого пенять, кроме себя, если плохо его воспитала. Весь день на том ужасном заседании правления, где мадам Болье ничего не понимала, он демонстрировал то же высокомерие. Старший сын становился невыносимым, неконтролируемым, и не приходится рассчитывать на Жеральдин, чтобы вернуть его на правильный путь. Только жена могла бы попытаться восстать - если бы у нее достало сил на бунт. Барт продолжал сидеть в кресле, буравя мать глазами – и та лишь и сумела, что повернуться спиной и покинуть зал.

Сухой стук домашних туфель Ирен по плитам пола эхом разнесся по холлу, потом его заглушил ковер коридора. Барт закинул ноги на подлокотник кресла, запахнул полы халата.

- Мне надоела эта зануда! – громко бросил он. Поднял стакан в сторону Стефана и подмигнул ему: - Ну что, семейные радости все еще тебя манят?

- Я привыкаю, - спокойно ответил племянник.

- Прекрасно! Что ж, хочу сообщить, что твой испытательный срок подошел к концу.

Франклин слегка встревожился, оставил в покое шары из слоновой кости и глянул на брата. Он уже готов был броситься на защиту парня, но Барт, казалось, забавлялся, вновь обретя хладнокровие.

- Что думаешь насчет настоящей работы?

- Скажите сначала, в чем она состоит…

- Требовательный молодой человек! Да еще и недоверчивый! Ладно, успокойся, я говорю о серьезных обязанностях. И об ответственности, сопряженной с ними. Что-то подсказывает, что вскоре мне потребуется помощь, чтобы противостоять некоторым акционерам…

Франклин с трудом удержал заигравшую на губах улыбку. Нечего и спорить, идей у Барт хоть отбавляй. Он никогда не позволил бы двум членам клана сплотиться
против него, чертовски ловко манипулируя сторонниками и врагами. И пока Ирен и Фабьенна не заключили союз, он торопился ввести в игру джокера.

- Я хотел бы остаться в Ля-Рок, - произнес Стефан с видом полнейшей невинности.

- Так и произойдет - в известной степени. Ты станешь моим координатором между разными службами, но именно в Ля-Рок принесешь наибольшую пользу. Жорж уходит на пенсию через два года. Ты еще будешь немного зелен, но кто знает? Докажи, что способен его заменить. А тем временем… - Внезапно Барт встал и принялся мерить бильярдную шагами, все еще босой. – Мне нужен молодой дух, инициативы, новые планы! Хочу разведать, что происходит в Европе и не только в Европе: интересно, под каким соусом нас съедят, если вовремя не сменим тактику. Понимаешь?

Говорил он искренне, и Франклин не мог надивиться. Приступ доверительности Барта – исключительно редкое явление. А то, что племянник стал ее объектом, – еще более удивительное обстоятельство.

- Ришар, Николя, все эти молодые люди до тридцати, которых я нанял, чтобы влить свежую кровь в типографии, лишь стараются мне понравиться! Говорят лишь то, что, по их мнению, я хотел бы услышать! Глупцы! Старики в душе, пенсионеры! Никто не возражает, не удивляет… я плачу тем, кто пресмыкается и льстит. Один правлю кораблем. Но мне пятьдесят, я связан традициями, на мне семья… и это не делает меня современным руководителем! Все вокруг так меняется, что я с трудом поспеваю. - Барт прекратил ходьбу, остановился рядом со Стефаном и окинул его взглядом. - Бежать вперед как можно быстрее – вот что я тебе предлагаю. Подходит такая должность?

- Вполне. Как она называется?

- Ответственный… за процветание.

Улыбка племянника обнадежила лучше всякого обещания. Мальчишка не стал рассыпаться в благодарностях, не испугался, глаза не загорелись жадным блеском…А главное – он отлит не в форме Болье.

- По рукам! Продолжайте партию, я иду спать – холодно.

Довольно насвистывая, Барт поднялся по лестнице и направился прямо в спальню. Запустил стаканом в голову матери – пусть даже и целясь мимо… это радовало так же, как то, что он смог сказать Стефану, чего от него ждет.

«Мне нужна старческая подпорка? Немного кислорода? Неужели я дошел до подобного?»

Болье как раз отворял дверь, когда заметил какое-то движение на галерее. В развевающемся пеньюаре навстречу шла Жеральдин.

- Кажется, я услышала внизу шум, голоса… Ты спустился проверить?

В приглушенном свете ее хорошо расчесанные волосы блестели, Барт ощутил аромат духов. Он сразу понял, что жена подкараулила его, решив воспользоваться ситуацией.

- Можно войти к тебе на минутку? Мне стало так страшно… - пробормотала она.

Если он не отыщет способа удалить ее, то вынужден будет пустить в постель, а этого Барту совсем не хотелось. Похоже, она очень несчастна, если выпрашивает близость, да еще и так неловко. Обычно их комедия любви безмолвно оканчивалась на пороге спальни.

- Спишь с открытым окном? Действительно, ты же куришь…

Жена колебалась, но наконец прошла к кровати и скользнула под одеяло. Отбросив всякое смущение, она протянула руки к Барту.

- Ты ложишься? – еле слышно спросила Жеральдин.

Отказаться значило так ее ранить, что он на это не отважился. Болье неохотно вытянулся рядом, жена погасила свет, прежде чем он схватил газету или книгу.

- Жеральдин, - пробормотал он, - если хочешь, спи здесь.

Ни разу Барт не употребил нежного словечка, не назвал ее ласковым именем. Она его жена, он хорошо к ней относится, но в эту минуту присутствие ее было невыносимо. Но отталкивать ее… что-то в этом есть смешное. Он на десять лет старше Жеральдин, ничего в нем нет от соблазнителя – ничего, что объясняло бы ее постоянство. Почему она до сих пор не ушла? Из чувства долга, верная данному слову?

Неподвижно лежа на краю кровати, Жеральдин мысленно повторяла последние слова Барта. Спать. Если хочет, она может спать. Каждую ночь она надеялась отыскать в себе достаточно сил, чтобы сделать сегодняшний жест – просто открыть его дверь, а он говорит о сне! Она лежала бок о бок с мужчиной, который был ее мужем, которого желала больше всего на свете… и жизнь которого загубила. Какая нелепость! Ничто теперь не избавит ее от чувства вины, никогда ей не удастся вести себя с Бартом естественно. И это убивало всякую попытку сближения. Не следовало ли признаться, рассказать, каким образом Ирен, доктор Мартен и она сама… Нет. Эта мысль еще ужаснее. Как можно открыть любимому, что ты разрушил его существование? Барт, конечно, бросит ее. Нет, лучше знать, что он рядом, пусть и недостижим, чем потерять навек. Разделить то время, что еще осталось, вместе постареть – благодаря отвратительной лжи.

Жеральдин очень медленно протянула руку и наконец коснулась шелка халата, который по-прежнему был на Барте. Она не осмелилась идти дальше, но не сомневалась, что муж все еще не спит.

Никки выхватила еще одну сливу из корзины Луи.

- Хватит! – запротестовал он, смеясь.

Очень редкий сорт «ренклод баве», и повар собирался его использовать для приготовления теплого торта с корицей. Еще Луи отыскал персики «файет» и груши «бон-кретьен» для шербетов.

- Думаешь, по ту сторону Ла-Манша найдется все это? – спросила Никки.

Не давая времени ответить, она перешла на другую сторону улицы, чтобы бросить косточку в урну. Луи направился следом, твердо решив поговорить во что бы то ни стало.

- Это невероятная, уникальная возможность – сама знаешь! За пять лет, даже раньше, мы разбогатеем! А если заскучаешь по Франции, ничто не помешает нам вернуться.

- Пять лет – всего-навсего!

- Гийом будет говорить на двух языках.

- Ты представляешь, как я принимаю клиентов – с моим жутким акцентом?

- У тебя невообразимо парижский акцент. Ты произведешь фурор. Наш ресторан станет самым стильным в Лондоне.

Они дошли до машины Никки, Луи поставил корзину в багажник.

- Пойдем глянем, что сегодня предлагают рыбаки, - решил он, естественным жестом потянув подругу за руку.

Аукцион у маленьких трувильских рыбацких судов иногда позволял не ходить на центральный рынок.

- Приключение меня привлекает. Тебя нет?

- Ну… Я не…

- Никки! Ты же сама говоришь то и дело, что надо расти, двигаться вперед, пробовать новое! Не собиралась же ты сохранять «Батискаф» до пенсии! Ты ведь не Матушка Гусыня! Если продашь ресторан сейчас, выручишь целое состояние! Расплатишься с кредитом, и еще останется кругленькая сумма!

Они шли вдоль набережной навстречу прохладному ветру. Луи все не отпускал руку Никки, продолжая убеждать:

- Можем приобрести новое заведение вдвоем – ты и я. Инвестируем в равных долях, в Великобритании социальные налоги всего десять процентов – не сорок восемь, как здесь!

- В общем, переезжаем и все? – Никки рассмеялась.

Она шутила, но лишь для того, чтобы дать себе время подумать. Уже третий день – с возвращения из своего таинственного путешествия - Луи не давал ей покоя. Он воспользовался выходным для поездки в Англию, ничего об этом не сказал и вернулся возбужденным. Во всех подробностях Луи описал увиденное заведение: удачно расположенное в модном квартале, которое, однако, в течение полугода приходило в упадок и теперь продавалось.

- Все в очень хорошем состоянии. Ты обновишь декор по своему вкусу, и, даже расставив столы далеко друг от друга, можно накрыть пятьдесят-шестьдесят приборов. Если хочешь, я займусь всеми формальностями – к тому же, они там куда проще наших! Агент по недвижимости заверил, что мы снимем дом неподалеку без всяких проблем.

Луи не останавливался: он уже все продумал и предусмотрел. Особенно препятствия, которые Никки не замедлит найти. Но он уже два месяца втайне искал ресторан, твердо решив сделать предложение, от которого она не сможет отказаться.

- Я уже закинул удочку Бернадетт, она была бы не против поехать с нами…

На этот раз Никки остановилась и отняла руку.

- Постой, ты слишком торопишься, мы пока…

- Я употребил условное наклонение, Ник! Была бы не против! Спросил ее так, на всякий случай.

Золотистые глаза Никки испытующе уставились на него, но Луи выдержал взгляд до тех пор, пока она не улыбнулась. Когда она вот так упрямилась, он находил ее невероятно трогательной. Ветер встрепал кудри, Никки запахнула ворот куртки.

- Никакой ловушки, - медленно произнес Луи. – Я не пытаюсь тебя принудить. Но считаю, что подвернулся настоящий шанс и следует за него ухватиться. Ты же всегда знала, что я не собираюсь вечно оставаться твоим служащим. Мы вдвоем сможем заработать кучу денег, и тебя это ни к чему не обязывает в личных отношениях. Я предлагаю только сотрудничество.

Лучшая стратегия убеждения – искренность. Луи и не лгал – просто не упоминал некоторые вещи. В том числе, например, что хотел отдалить любимую от Барта Болье. Океан – неплохое расстояние.

- Я сказала, что подумаю, - напомнила Никки. – А как это сделать, если ты все время говоришь? Сотрудничество - почему нет…

Ничто не удерживало ее в Довиле, и все же мысль об отъезде не нравилась. Здесь Никки могла оборачиваться на всех высоких элегантных мужчин, похожих на Болье. Могла представлять, что однажды отец и сын встретятся, Барт увидит глаза Гийома и признает его.

- Может быть, хочешь остаться и продолжать томиться, - резко произнес Луи, как будто догадавшись, в чем причина.

Несмотря на всю решимость, прекратить эти разговоры он был не в силах. Поклялся не намекать на Болье, не засыпать Никки глупыми вопросами, но ревность была сильнее него. Как бы он хотел изгнать этого типа из ее головы, освободить любимую женщину от воспоминаний о неудачном романе, от которого она все еще не оправилась.

- Ты чего-то ждешь? – спросил Луи. – Если это так, я должен знать.

- Ничего. Совсем ничего. – Никки вновь зашагала.

Он догнал, не находя слов, чтобы выразить то, что у него на сердце. Ревность и гнев, возникавшие при мысли о Болье, безумные чувства, которые питал к ней. Бог свидетель, он терпеливо держался два года, но больше был не в состоянии.

- Не понимаю, - негромко продолжал он, идя позади, - объясни, пожалуйста! Это мазохизм, что ли? Не хочешь меня – возьми другого, но сделай что-нибудь! Ты долго будешь жить, молясь на этого мерзавца?

Никки развернулась так резко, что почти столкнулась с Луи.

- Довольно! Ты слышишь? Хватит. Я не спрашиваю твоего мнения, не обязана тебе отчитываться. Понятно? Ты мешаешь все в одну кучу, просто надоело. Барт и я, ты и я, «Батискаф» и ты…

- Барт и ты – такого больше нет! Это же негодяй, который бросил тебя, как только узнал, что ты ждешь прибавления! Не забыла? Пятидесятилетний мужик, убежавший в страхе перед скандалом, будто последний трус! Вот она – твоя история любви! Пора поставить на ней крест, черт возьми!

Пощечина, которую Никки отвесила, прозвучала почти бесшумно: на ее руках были шерстяные перчатки. Прохожие с любопытством обернулись, и она огорченно прошептала:

- Прости, вырвалось.

- Да. И это тоже. – Луи обнял ее за плечи и привлек к себе. Нежно коснулся губ, стиснул в объятиях, но почти сразу же отпустил. – Если продолжим в том же духе, совсем не останется рыбы…

Выглядел он таким взволнованным, что теперь Никки взяла его за руку:

- Ты прав, идем.

Она повлекла его к небольшой кучке торговцев рыбой, где действительно почти не было товара. И когда Луи нагнулся рассмотреть содержимое корзин, произнесла:

- Знаешь, а твоя лондонская затея мне нравится.

1. Буйот - лампа с абажуром, первоначально освещавшая столик для карточной игры. Карточная партия длилась довольно долго, поэтому свечи на столе значительно оплывали. Для того, чтобы сгорающие свечи не слепили глаза игроков, были придуманы специальные лампы, которые получили название Bouillotte. Особенностью таких ламп был абажур, который с помощью специального крепления мог менять свое положение на стержне, таким образом можно было регулировать высоту и опускать его, когда свечи сгорают.

_________________

Спасибо за продолжение

Ого. Барт практически назвал племянника своим будущим замом. Хоть что-то светлое...

А в переезд Никки в Англию слабо верится. Луи, конечно, старается изо всех сил, но женское сердце как плющ - цепляется за остатки любви и надежды.
_________________

А кто будет-то? Семейное дело должно остаться в семье. Как ни крути.

Не знаю уж, огорчу или обрадую (ты вроде бы за Луишку болела)), но таки да. Переедет.
_________________

Девочки, спасибо за продолжение!

Грустное зрелище - компания одиноких мужчин, которые находились не там, где хотели бы (с). Ирен, змеюка, даже ночью не оставляет Барта в покое.
Стефан - молодая прогрессивная кровь в семейном деле. Надеюсь, он оправдает доверие дяди

Главное, чтоб Клеманс не выкинула какой-нибудь фортель, а то Стефан может сорваться.
Ники, конечно, может уехать в Лондон, пытаясь начать новую жизнь с Луи, только от чувств к Болье не убежит - он у неё в сердце
___________________________________

Девочки, оформление с каждым кусочком всё лучше и лучше, хотя куда уж лучше может быть


спасибо огромное за продолжение!!!

Теперь остается волноваться за Стефана ещё больше, чем раньше - хоть бы у него всё сложилось

Не верится мне в переезд Никки, а Луи просто достал. Думаю, что и Никки тоже достал в личном плане, когда-нибудь она пошлёт его куда-нибудь в англию...

Барту остается только сочувствовать, человек просто извёлся и жутко устал. Жена получает ещё не все конфетки, ещё кое-что впереди, как только правда всплывёт. А Ирэн заработала себе ещё и не такое обращение. Но удивительное дело, что сын и внук не проявили даже капли возмущения вспышке Барта или минимальной вежливости по отношению к ней. С ума сойти

Жду-жду продолжения

Чувствуется, что терпение Барта на исходе, он впадает в депрессию. Но радует, что он отметил успехи Стефана и планирует его будущее.
Луи не отстает от Никки. В Лондон предлагает переехать. Думает, что что-то изменится в их отношениях. Не думаю, что так будет.

Спасибо за продолжение!

Да, сидят сиднем три богатыря: Барт Довилец в роли Ильи Муромца, Франк Октавыч на манер Добрыни Никитича, ну и Степка наш попович)) А вообще очень грустно. Но вот такие у Франсуазы мелкие черточки милые есть. Как Франк дергается всякий раз, когда хочет кинуться на помощь племяннику. Как все же боится брата неслабо. Хорошо пишет, люблю.

Будем надеяться и на сближение человеческое.

Клеманс фортель выкинет, увы.

А вдруг

И все-таки мне по-женски ее жаль. Это ж подумать - мужа караулить, надеясь на минутку близости!

Неужели сейчас за него нужно больше волноваться, чем в пору поедания таблеток?

Эх, почему хорошие парни вызывают такое отторжение зачастую...

Как же он отстанет, если любит. И не встреть она снова Барта, шанс у Луи вполне имелся бы.
_________________

Спасибо за продолжение
Как же жаль Жеральдин! Так беззаветно любить и все терпеть! Выклянчивать внимание мужа...даже могу понять ее ложь, хотя конечно не одобряю. Рада за
Стефана, надеюсь он оправдает надежды
Барта и не сорвется. Никки бедная, мало ей страданий из-за Барта, так еще Луи мучает своей ревностью.
_________________

Спасибо!
Интересно, будут ли вместе Барт и Никки? Если намекается тут, что она уедет...
А вот что никто не вступился за Ирен, это, думаю, оттого, что никто не не любит. А Стефан и сообща знает о её подлоге. Как же Жеральдин опустилась низко... Выпрашивает близость... Это зависимость какая-то.
А что Клеманс выкинет? По отношению к семье? К типографии?

ужас просто, опустилась уже ниже плинтуса. Такое униженное состояние влюбленной женщины. Только за одно это Ирэн достойна долгой одинокой беспомощной старости.

нет, конечно. Но тревожно то, что если будет неудача, то опять кинется в забвение Тут и работа и девушка - всё очень хлипко... Поддержка, конечно, есть, как и некоторая устойчивость - ведь противится он бабке-то... но всё-таки пока ещё шаткое состояние.
навязчивостью и непониманием момента. Он постоянно клянет и поносит Барта, не понимая чувств Никки, которая при каждом взгляде на сына видит Барта тоже и вспоминает не только обиды... Луи не хватает чуткости и глубины в этом вопросе. У меня складывается ощущение, что он не столько добивается любви Никки, сколько пытается одержать превосходство над Бартом в этом деле.
мне тоже интересно, но в отношении Стефана. С семейным делом, мне кажется, она завязала.

Девочки, спасибо за продолжение в чудесном оформлении!
_________________

Ее брак с Бартом - самое большое несчастье в ее жизни. Она, конечно, им сразу сильно увлеклась, но не женись он - пережила бы. А тут... Пошло горе горькое. Три года сидела как на иголках - ждала, что забеременеет. Ну и плачевные результат их неумной лжи налицо, как говорится.

Ну вот здесь я порицаю и Никки. Она же видит, как Луи бесится, но мысль одна - что станет с рестораном. Такое потребительское отношение. Не последний же это повар на свете!

И это тоже. Может, будь Барт до него... А он-то был при нем! Смотреть на их шуры-муры - не дай бох каждому.

Кристина полна идей и талантов, ей большое наше мерси))
_________________

Наконец-то я выбрала время и прочитала все выложенные главы. Очень сильный роман. Такое давление на героя, аж чувствуется тяжесть на плечах. Мамаша - отъявленная сволочь, выбравшая своего сына для мести, бесхребетная жена, у которой даже нет собственного достоинства. И великая власть и гордость самого Болье! Если с внешними врагами еще можно бороться, то куда же уйти от самого себя. Почему такая вера в доктора, который к тому же дружбан Ирен? Есть же и другие клиники и способы обследования! Можно сделать анализ на установление отцовства. Но, для этого всего нужно позволить Никки высказаться. Удручает ситуация с младшей сестрой. Что же они так ссорятся, близкие ж люди? Но, с другой стороны, Фабьена единственная, кто знает про Никки. А Габриэль ищет-рыщет слабые места Барта. Может, так вскроется эта невыносимая ситуация? Очень понравилась линия Стефана. Как постепенно из жалкого наркоши стал появляться перед нами хороший парень, умный и добрый. Способ "лечения", конечно, жуткий. Но, помогло!

Девочки, огромное спасибо за чудесный перевод и обалденное оформление!! Отдельное спасибо за примечания!!!
_________________

Добро пожаловать, роман того стоит, а мы стараемся соответствовать автору нашими усилиями))

Сволочью Иренку еще никто не припечатывал. Считаю, именно она сделала все, чтобы развалить семью и отдалить родных друг от друга.
Вот и ссорятся, что очень похожи. Барт-то тоже хорош: в выражениях не стесняется. "Он так хорошо тебя трахает?" Мне бы кто такое сказал - полетел с пятого этажа, как фанэра над Довилем.

Да, линия Стефа выписана очень хорошо. Не вмиг, не по мановению волшебной палочки... Поглядим на него дальше.

Где ему! Он журналист-то слабенький. Понты и амбиции - боле ничего.

Пожалуйста, впереди сама движуха))
_________________