Ноэль Уэстморленд:
Сидя в кабинете, я лениво наблюдал, как ночь входит в свои права. Безумно красивый закат сменило темное, как черный шелк небо, которое было усыпано миллионом ярких звезд..Такое небо не увидишь в городе! Только там, где нет человеческого присутствия, природа берет свое, и неотступно владеет всем. И ты невольно подчиняешься ей, воспеваешь её красоту и могущество. Именно здесь, за городом, ты чувствуешь всю власть и мощь той, кто породил всё на свете. Здесь смешиваются такие ощущения, как: сила и нежность, мощь и великолепие, слабость и уверенность...Природа придает тебе силы, благодаря её могуществу, ты становишься тем, кто жил миллионы лет и не умрет никогда, ты становишься укротителем всех и вся!
Где же эта неукротимая девочка? Что с ней произошло? Почему телефон молчит? Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, и рука машинально в сотый раз набрала номер Лекси. Монотонность длительных гудков заставляла всё тело напрягаться, волнение тонкой струйкой втекало в душу..
-Что,черт побери происходит?!Где её носит?! Почему она не берет трубку?!-нервно мерил шагами кабинет. Я раз за разом набирал номер Алекс, но она так и не отвечала. Волнение за нее всё усиливалось и срочно требовалось как то его унять.
Я подошел к бару и налил себе в стакан виски. Медленно прошелся вдоль кабинета, и опустился в кресло, небрежно вытянув ноги. Я завороженно смотрел на янтарную жидкость, предвкушая как она обожжет мне горло, как вдруг раздался звонок мобильного.Как только я приложил палец к экрану, комнату разорвал звонкий голос Лекси:
-Ной!
-Алекс? Я тебе сегодня сто раз звонил. Что случилось? Почему ты не отвечала?
-Ной, мне так нужна твоя помощь,-с надрывом в голосе захныкала Аля.
-Что случилось?
-Ной… - почти внятно пробормотала Лекси, - я сбила человека, ребенка, у него кровь из головы идет, и он молчит… И я не знаю что делать…
-Где ты сейчас?-голос звучал немного резко, но уверенно.
-Я...(да где же она, черт тебя дери! Что происходит, почему она молчит?!)Я на северной трассе, у выезда из города, по дорого в Уэйкфилд Парк,-быстро выпалила Алька.
-Алекс, не смей его трогать, слышишь?-сразу включившиеся врачебные инстинкты давали о себе знать, голос звучал крайне строго.
-Ной..заклинаю тебя, быстро,-взвыла Алекс.
-Нельзя трогать, ты слышишь меня, Александра? Ты можешь навредить. Я сейчас вышлю бригаду. Нет! Я приеду сам. Будь умницей не клади трубку, малыш. Я еду. Слышишь?-как можно ласковее пытался приободрить её.
-Да...-еле слышно прошептала насмерть испуганная девочка.
Я тут же вышел из кабинета, рывком накинул плащ, двигаясь с бешеной решимостью достиг входной двери и тут же оказался на свежем воздухе. Пьянящий аромат свежести, пронзил меня, и мысли встали на свои места. Холод заставил приподнять воротник плаща, пока я не достиг Вейрона. Захлопнув дверцу, я оказался в теплой и манящей своей скоростью и адреналином машине. И тут же нажав педаль газа до полика, я рванул с места, целиком погружаясь и концентрируясь на дороге.
Не смотря на ночь, движение оказалось оживленным, но меня это нисколько не пугало. Я вел машину уверенно, и точно зная, что сейчас Лекси нуждается во мне, и мне нужно как можно скорее оказаться рядом. Лишь бы успеть...лишь бы ребенок был жив...лишь бы дышал и маленькое сердечко не остановилось. Мы его спасем, он будет жив, лишь бы мне успеть добраться во время.
Я был полон решимости, и думая о ребенке, в душе что-то сжималось, и почему по сердцу расплывалось какое-то до селе не знакомое чувство, которое пугало.
Держа одной рукой руль, уверенно владея своей машиной, я набрал номер скорой и вызвал бригаду. Разговор получился короткий, но я точно знал, что меня поняли, и немедленно машина помчалась к Алекс. За долгие годы работы хирургом, я научился в первую очередь не повышая голоса, объяснить людям, что я от них хочу!
Увидев габаритные огни машины Алекс, я резко затормозил и забыв захлопнуть дверцу, бросился к ним. Она сидела на коленях возле маленького ребенка, на вид лет 9-10. В свете фар было видно насколько напугана Лекси, слезы не прекращающимся потоком лились из её глаз, и капали на грязную одежду ребенка.
В считанные секунды я преодолел расстояние от Вейрона до Алекс, и не боясь испачкаться опустился рядом с ними на колени.И мгновенно приступил к поверхностному осмотру.
-Мне не нравится бедро,-задумчиво пробормотал, продолжая осмотр.
-Травма головы, но это не должно быть серьезно. Скорее всего она стукнулась головой, когда упала от удара машины о ее бедро. Она потеряла много крови, поэтому срочно нужно вести её в клинику.Я уверен, что здесь сотрясение мозга, но вот какой степени пока сказать не могу. Переломов конечностей не наблюдается при первом осмотре. Но вот бедро...Что то с ним не так,-я всё говорил и говорил, и не сразу заметил, что Алекс меня совершенно не слышит. Она смотрит на эту девочку, волосы которой слиплись от крови, и плачет.
-Аль,-осторожно тронув её за руку, как можно мягче сказал я,-всё будет хорошо. Она дышит, это самое главное. Мы спасем её.
Она вздрогнула, как о удара, и с готовностью закивала головой.
-Ддддаа..,-всхлипывая, согласилась Алекс.
В этот момент мы услышали вой сирены и фары приближающейся скорой. Мы мгновенно переложили девочку на носилки и укрепили их в машине.
-Я поеду с ней,-решительно сказала Алекс.
-Хорошо,-не сопротивляясь, я дал согласие.
Сев за руль, я вырулил за машиной скорой помощи и мы кортежем помчались в клинику. Нервно постукивая рукой по рулю, я размышлял над ситуацией. Видя Лекси рядом с этой малышкой сердце сжималось, и хотелось сделать всё на свете, лишь бы не видеть её такой несчастной. Я сделаю всё, чтобы девочка осталась жива.
-Я сделаю ВСЁ!
Аарон Арчибалд:
Посвящается лучшему другу, самому жизнерадостному человеку, которого я когда-либо знал - Маркусу Ратерфорду.
Пустая комната и полупустая бутылка виски. Сигареты, одна за одной и призрачные воспоминания… Когда-то, я точно так же сидел здесь и предавался унынию. Казалось, нет просвета, потому что именно тогда мою душу посетило то невероятное чувство, которое привело нас с Луизой к свадьбе и именно тогда мне стало страшно за то, что я теряю себя. Я делал ошибки… Одну за другой. Тогда приехал Маркус и привел меня в порядок, он всегда умел помочь в нужный момент. Порой его помощь была очень специфической, но тем не менее, результат был неоценим.
И вот теперь я сижу в этой комнате вновь в том же состоянии, но Маркус больше не придет. До меня еще не совсем дошло осознание всего произошедшего, только в груди жгло огнем и глаза почему то щипало. Еще глоток виски, прямо из горла бутылки…
Это случилось сегодня…
После одной из вечеринок по поводу открытия новой сети ресторанов, мы с Лу вернулись под утро и я совершенно не выспался перед тем, как отправиться на работу. Утро, как всегда, ничем не отличалось от других. Заботы, круговерть в издательстве, на носу новый выпуск, а еще половина материала не утверждена… Звонки от рекламодателей, спонсоров, агентов…
И вдруг, среди раздражающих голосов незнакомых людей – глухой голос Джорджии Дю Вилль.
- Аарон, я не знаю, как сказать…
И сердце болезненно замерло в груди, в ожидании удара. Удар ведь будет, я чувствовал. Я уже понял, что она хочет сказать, но все еще молился о том, чтобы моя интуиция меня подвела.
С Марком ничего не случится. С ним ничего не может случиться. Не имеет права. Я так отчаянно повторял это каждый день, чтобы отогнать липкий страх. С Марком ничего не может случиться. Это же Марк. Его ждет дома Джорджия и еще не родившийся ребенок. Он... не имеет права.
- Маркуса больше нет...
Слова сказаны, надежды и молитвы не сбылись… И веры тоже больше нет. Почему тогда мир продолжает существовать?
Я не мог сказать ни слова и Джорджия это понимала. Она сквозь слезы пыталась сказать, чтобы я держался, что это нужно пережить, потому что уже ничего нельзя изменить. Но как? Как принять эту чудовищную новость? Моего лучшего друга больше нет…
Еще недавно он гулял вместе с нами на моем мальчишнике, чудил и отрывался по полной.. А теперь его нет.
И в это не верится пока, и еще долго-долго не придет осознание и смирение. Кажется, будто он уехал по делам, как тогда, три года назад.. Уехал в Нью-Йорк и мы не виделись два года. Созванивались очень редко, каждый был погружен в свои заботы. Как же теперь больно за те потерянные минуты, часы и дни. В моей жизни больше нет человека, которого я считал братом.
Я всегда был довольно странным человеком, противоречивым и непонятным даже для самого себя. Да, я был общительным, любил шумные компании и сумасшедшие гулянки, но никого не допускал к себе настолько, чтобы мог назвать человека своим другом. Но Маркус был словно мой брат-близнец, нет, не внешне, а душой.
В голове тут же закрутились воспоминания…
Наша молодость, бесбашенные выходки, драки, нелепые споры и выигранные пари. Казино Лас-Вегаса и Монте-Карло, где мы оставляли безумное количество денег. Кафе, бары и рестораны, хозяевам которых порой приходилось выписывать немалые суммы за разбитые окна или сломанные столики. Девушки, вечно сменяющие друг друга на пассажирском сидении авто…
Но еще были душевные разговоры, советы, помощь в принятии серьезных решений… Маркус всегда приходил на помощь, когда она была нужна. Именно он вселил в меня уверенность в том, что жизнь настолько классная штука, что нелепо тратить её на глупую гордость, на раздумья о том, что правильнее: делать то, что хочется, или же то, что нужно.
И за этими воспоминаниями я позабыл о том, отчего же так щемит в груди.
Это просто нелепая случайность. Он жив, просто произошла ошибка и какой-то идиот не разобравшись толком, решил, что Маркуса нет в живых. Но он-то жив. Иначе просто не может быть. Я повторял эти слова вполголоса, чтобы они превратились в реальность. Ведь мысли материальны. Если верить, все сбудется. Если верить…
Но прошел день, полный тумана, я продолжал работать на автомате, стараясь скрыться за обыденной рутиной, погрузиться в неё полностью, чтобы не сойти с ума. И к концу дня уже едва сдерживая себя, сорваться прочь из издательства… Сесть за руль самому и ехать навстречу ветру, не следя за скоростью. Я не мог сейчас показаться Луизе. Понимал же, что нужно сообщить ей, но я не мог вымолвить ни слова и просто отправился в особняк отца. Я знал, что Бардолфа сейчас нет там, он уже неделю был в Австралии, решал какие-то вопросы. Адриана встретила меня в гостиной и я заметил испуг в её глазах, видимо мой видок оставлял желать лучшего. Я не сказал ей ни слова, просто прошел в свой кабинет и заперся там. Горло сковал ком, который никак не хотел уходить. Даже после трех бокалов виски он не ушел… Наоборот, стало еще хуже…
Я вновь и вновь погружался в воспоминания, не реагируя ни на что. Для меня не было сегодняшнего дня, в этот вечер я жил прошлым. Вспоминая своего лучшего друга, его жизнерадостную ухмылку. В руках я держал его письмо.. То самое, которое он оставил перед тем, как отправиться в Ирак. Друг извинялся за то, что не сможет быть на моей свадьбе… Желал счастья и пригрозил, что если я обижу Луизу, он собственными руками свернет мне шею. Я улыбнулся, как и тогда…
Откуда же было знать Марку, что та церемония в Вегасе так и осталось единственной. Накануне официальной церемонии нашу семью постигла шокирующая новость – Элизабет Арчибалд, бывшая жена Бардолфа и наша с Эмили мать, погибла в аварии. Это было потрясением, но мы справились с этим довольно быстро. А вот Бардолф был шокирован, кажется, он до сих пор любил женщину, бросившую его с детьми. Эта женщина слишком долго не была матерью для нас, поэтому её гибель не принесла огромной боли в души младших представителей рода Арчибалд. И тем не менее, посоветовавшись с Луизой, было решено не устраивать свадебное торжество. Свой брак мы узаконили, но официального пышного празднества не делали. Какой бы не была Элизабет, она заслуживала того, чтобы о ней скорбели.
Я сделал еще глоток виски и закурил…
Вот как все обратилось… Даже после своей аварии, в которой чуть не погиб, я не понимал всю ценность жизни, а теперь понял. Страшно, что для этого мне пришлось потерять друга.
Слезы обожгли лицо… Бог мой, а ведь я не плакал с девяти лет. Я стирал соленую влагу яростно, потому что помнил, что вместе со слезами приходит осознание. Я не хотел этого. Не хотел принимать то, что Маркуса больше нет.
Негромкий стук в дверь. Скорее всего Адриана…
Я опустил лицо на руки и закрыл глаза, вслушиваясь в бешено колотящееся сердце. Сердце, отстукивающее мелодию боли.
Вдруг теплые руки коснулись моих плеч и я испуганно поднял голову.
Луиза. Моя любимая жена. Смотрит сейчас так взволнованно. В голове всплыла мысль – я же не позвонил ей.. Не предупредил…
- Милый, что случилось? Мне позвонила Адриана и сказала, что ты в ужасном состоянии…
Её тихий обеспокоенный голос подействовал на меня успокаивающе. Её нежные руки прижали меня к её телу и я вдохнул аромат любимой, прижавшись к ней. Словно маленький ребенок. Но лишь на мгновение. Душу заполнило тепло и я почувствовал прилив сил, словно Марк на ухо шепнул мне, что не стоит так убиваться. Да, как я раньше этого не понял? Маркус бы первый наорал бы на меня за то, что я веду себя как мальчишка, запираясь от всех и лелея свою боль. Отстранившись, я посмотрел прямо в глаза Луизы и почувствовал укол совести. Я обязан был позвонить ей.
- Прости… Я должен был позвонить… Но я не мог…
Голос все еще звучал глухо отчего Луиза забеспокоилась еще сильнее.
- Рон, любимый, скажи что произошло.
Кажется, целую вечность назад Маркус ворвался в эту самую комнату и заставил меня прийти в себя, прекратить пить и взять свою судьбу в свои руки. И именно его поддержка помогла мне не сдаться и добиваться Луизу. По странному стечению обстоятельств теперь Луиза своим присутствием помогала мне справиться с той болью, которую я испытывал сейчас.
Глубокий вдох…
- Звонила Джорджи… - еще вдох, - Маркус погиб.
Вот и все. Эти слова произнесены и теперь от них никуда не деться. Нужно продолжать жить.
А Маркус Ратерфорд навсегда останется в нашей памяти и наших сердцах.
***
Ничего не вернешь...
Даже малого слова.
Ни ошибок, ни радостей, ни обид.
Только кто-то окликнет меня из былого -
И душа замирает, и сердце болит.
Нельзя переживать горе в одиночку, это неправильно. Как хорошо, когда есть человек, который поддержит, перед которым не нужно строить из себя несокрушимую стену и прятать свои чувства. Луиза была рядом каждую минуту, она почувствовала то, как сильно она нужна мне. Мы могли говорить о чем-то, я рассказывал истории из своего прошлого, связанные с Маркусом, показывал фотографии с гулянок... С каждым днём становилось легче, приходило постепенно осознание и принятие случившегося. Но порой накатывала такая тоска, что невозможно было стерпеть эту боль в груди.
Как то принято считать, будто мужчины, сильная половина человечества, не столь уязвимы к душевной боли. Бред. Душа не имеет пола, она одинакова. И нам не чуждо ничто человеческое. И сжимать до боли кулаки, впиваться в костяшки пальцев зубами, для того чтобы удержать порой рвущийся на волю крик тоски и боли - это не унизительная слабость, нет. Это способ пережить.
Иногда я срывался, но стоило только Луизе обнять меня и прикоснуться губами к моему плечу, как я чувствовал, что становится легче. Моя любимая жена спасала меня от страшной тоски по лучшему другу. Она помогла принять и признать все, что произошло. Именно благодаря ей, проснувшись однажды утром, я понял, что мне стало легче. На душе было светло, как будто не было этих страшных темных дней. Не было страшных новостей и безудержной боли. Все казалось сном. Вот только я не воспринимал Маркуса мертвым. Для меня он просто уехал и не может с нами связаться. Уехал туда, где нет места никому, туда, где он счастлив. Он продолжает жить...
Виктор Кэмерон:
Больше года прошло с тех пор, когда я был последний раз дома, а кажется вечность. Вроде всё осталось как прежде. Всё те же улицы, тот же Лондон, но я не тот в нём.
Опуская стекло в такси наслаждаюсь дождём который ударяет по лицу и навевает совсем другие воспоминания, где так не хватало дождя…
Да, это не Ливия с её жарким климатом. Тут вряд ли я когда-нибудь узнал, как кожа “горит” под солнечными лучами, как лопается…Как ветер с песком находить не только вокруг тебя, но и внутри.
Я смутно помню, а точнее совсем не помню, как меня нашли, как вывозили из страны и как я был в больнице. Организм был настолько истощён и перенапряжён от событий, что просто отключился на эти дни, сохраняя меня и мою психику, как не парадоксально. Когда же я очнулся… вообщем, лучше умолчать. Настал тот период когда морфий стал моим лучшим другом. И вот теперь, после долгого времени, всех бюрократических волокит начиная от аэропорта и продолжались бы еще, если бы я не послал их куда подальше.
Радует одно, что родственники пока не знают, что я прилетел да и вообще жив иначе бы моя голова разболелась еще больше, чем сейчас.
Вот подъезжаю к моему дому, все ближе и ближе. И ко мне приходит понимание, как я устал, будто постарел.
Такси остановилось и расплатившись я вышел из него и направился ко входу. Чувство, что я тут гость как-то странно засело у меня в мозгу.
Дверь открыл Джордж. Столько эмоций пролетело на его лице за считанные секунды…
- Сэр, это Вы и Вы живы!! – чуть ли не прокричал он и в порыве радости обнял меня.
- Полегче, старина, иначе ты меня удушишь! – так же тепло ответил я.
- Простите сэр, я не хотел Вам причинить вред, - смутившись и пропуская внутрь ответил он.
- Прекрати, не сломаюсь же я, - отвечал я проходя в холл и снимая плащ, - всех поприветствуй домашних от моего имени и приготовь мою комнату, а то я устал с дороги.
Тут я заметил, как странно стал выглядеть Джордж. Будто он мне и хочет и не хочет сообщить что-то. Поэтому, я решил ему помочь…
- Что-то случилось?
- И да и нет сэр. Дело в том, что мисс Анжелика заняла вашу комнату. Понимаете, она думала, что вы уже… - он не успел договорить, так как я его перебил.
- Подожди, какая Анжелика?
- Ну, Вы с этой леди уже встречались ранее, - тактично стал намекать Джордж.
- Ах, Анжелика…что же она забыл тут? Или в мой дом уже и не мой вовсе? Хотя не важно, позже разберусь со всем. Мою комнату освободить от её вещей, ей выбери другую пока и подальше от моей.
Промелькнула мысль, что моё семейство продало дом… Или, что хуже, устроило тут что-то типо общежития для бывших подружек!
- Как скажете сэр! – уж больно довольно ответил Джордж и ушёл исполнять моё поручение. А я тем временем направился в свой кабинет, всё еще лелея надежду, что он действительно мой. Головная боль усилилась и казалось, что в голове появился дятел, настойчиво пытавшийся организовать мне сотрясение мозга. Кабинет на первый взгляд всё еще был моим, что хоть как-то было бальзамом для меня в сложившейся ситуации. В баре я выбрал для себя виски, решив, что это поможет снять напряжение. Усевшись на своё кресло и устроившись поудобнее я начал приводить мысли свои в порядок, незабытая постепенно отпивать из бокала. Через какое время дверь распахнулась так, что ударилась о стену. Головная боль при этом вернулась с удвоенной силой. В кабинет быстрым шагом вошла красивая, элегантная женщина. Наверно когда-то я и повёлся на её внешность, но довольно быстро “отрезвел” от её красоты, этому способствовал её характер. Анжелика подошла ко мне, встала на колени, провела своей ладонью по моему лицу. Уж больно тут что-то не то.
- Ты жив, я и не смела надеяться на это чудо! – пока она говорила я чуть ли не со страхом смотрел на эту женщину. Она плакала когда это говорила! Мне может это показалось? Или она потренировалась в актёрском мастерстве? И похоже, увидев что-то на моём лице она сказала:
- Вик, это же я Анжелика, ты что, не помнишь меня?
Довольно резко убрав её руки от себя и подняв её на ноги я ответил:
- Я конечно может и вернулся из списка мёртвых в список живых, но не страдаю потерей памяти при этом. Я прекрасно помню тебя Анжелика, вот только не помню одного. Когда я уезжал из дома, тебя в нём не было. Причём не было дай ко припомнить, год или два. А теперь по приезду, выяснилось, что ты тут живёшь, причём заняла мою комнату. Могу предположить, что это не всё, что было тебе тут позволено, но это я узнаю позже, отвечай.
- Ты жесток со мною Виктор, а я это ничем не заслужила! Я волновалась о тебе, смотрела за твоим домом.
- За моим домом могут смотреть и мои слуги или моя семья! Но не ты Анжелика, ты не принадлежишь ни к тем ни к тем! – зло сказал я.
- Ошибаешься мой дорогой, - словно змея прошипела она, - я принадлежу к твоей семье.
- Неужели мой кузен запал на тебя? Не за что не поверю…
- Ну, что ты, я всего лишь воспитываю твоего сына Виктор.
Как по голове словно чем-то дали…
Луиза Арчибалд(Севарин):
Наши дни
Я сидела у детской кроватки и ласково улыбалась двум парам зеленых глаз, сильно похожих друг на друга, которые с таким интересом смотрели на меня. Наши дети – сын и дочь! Девочка был светленькой, с белыми волосиками, матовой, прозрачной кожей и с огромными зелеными глазищами, обрамленными длинными, завивающимися вверх, ресницами. Она схватила меня за палец и тянула его себе в рот. Её братик, был наоборот очень смуглый и чернобровый. Он сводил бровки к переносице и подняв вверх ножки угугнул. Такие маленькие и такие беззащитные!
- Солнышки мои! – я нежно погладили обоих по головке. На звук моего голоса оба малыша снова обратили свой взор на меня и заулыбались, - Скоро папа придет. И расскажет нам, как он сегодня денюжку зарабатывал.
При мысли о Роне сердце моё снова забилось сильнее, так же как и в день, когда отец медленно вёл меня к алтарю, на встречу самому великолепному мужчине на свете. Память унесла меня на несколько месяцев назад.
День свадьбы.
В тот день я проснулась после ночного кошмара, вся в поту. Мне снилось, что я в свадебном платье бегу на встречу Аарону, такому родному и любимому, а он стоит холодный, как мраморная статуя и, насмехаясь, произносит:
- Что за наряд? Неужели ты поверила моей шутке. Неужели ты думаешь, что я женюсь на тебе? На такой простушке, как ты?
В холодном поту я вскочила с кровати. Крупная дрожь прошла по телу. Я прикрыла глаза и постаралась медленно вдохнуть воздух. Вдох-выдох! Это всего лишь сон! Этого просто не может быть. Он любит меня. Повторяла я себе, словно заклинание. Тут в дверь постучали, и вошла Ева, одетая в шорты и майку.
- Луиза, просыпайся. Пора завтракать. Алекс уже на подходе.
- Я уже встала. – опустила ноги на пол и одела тапочки, - Как ты думаешь, все пройдет хорошо? Я так волнуюсь.
- Ну чего ты переживаешь, сестренка. Все будет на высшем уровне. Иначе просто не может быть, - Ева подошла ко мне и взяв меня за плечи, подмигнула. – А знаешь, мне даже нравится поменяться с тобой ролями. Обычно ты меня успокаиваешь, а теперь я вот уже третий день, как мать Тереза, нянчусь с тобой.
Она была права. Чем ближе подходил день свадьбы, тем страх становился все больше и больше, и всем моим родным и близким я выносила мозг. Даже мамины заморочки отходили на второй план. Теперь я была нытиком и скандалистом. Никогда не думала, что буду испытывать такой страх, страх потерять Рона, страх, что он уже не любит меня, что все пройдет хуже некуда и наконец, мне было страшно узнать, что все была просто злая шутка. Впрочем, именно этот страх и приходил ко мне во сне и вот уже третью ночь не давал спать. Я обняла Еву и вздохнула.
- Что, опять этот кошмар? – погладив мои волосы, понимающе спросила она, - поскорее бы уже прошел этот день, а то не известно, чем все это кончится. Вон и синяки под глазами. Рон тебя совсем не узнает. А ну пошли завтракать.
- Я не хочу, - при мысли об еде меня чуть не вырвало.
- Ты должна поесть. – повысила на меня голос Ева, - Посмотри на меня. Рон любит тебя. Это видно любому, кто увидит вас вместе. Он чуть ли не пылинки сдувает с тебя. И минут пять назад звонил.
Я вопросительно посмотрела на нее.
- Почему ты не разбудила меня? Зачем он звонил, чтобы сказать, что пошутил? – я знала что говорила бред, но страх засел глубоко во мне и не давал здраво мыслить.
- Ну ты и дурочка, Лу – закатила глаза сестра, - Он хотел услышать твой голос, но ты сама знаешь, что это плохая примета, перед свадьбой жениху видеть невесту.
- Ева, так в той примете говорится о том, чтобы не видеть, а слышать то можно.
- Не начинай заново. Когда придумали эту примету, телефонов еще не было, а значит и про звонки речи не шло. Так что шагом марш в ванну умываться и к столу. И слышать не хочу о твоем аппетите. Ты поешь и точка.
Она развернула меня к ванне и тихонько подтолкнула к ней, а сама направилась на кухню, ставить чайник.
Через три часа меня нес лимузин к месту, где нас с Аароном распишут и дадут начало нашей семьи. Рядом со мной сидела Ева и Алекс. Девочки сверкали от счастья и радости. Да что говорить, я и сама немного заразилась их энтузизамом. Я была в красивом свадебном платье, сшитом на заказ. Платье облегало сверху и расширялось снизу. Корсет сидел идеально, он не врезался в тело, не сползал, превосходно моделируя фигуру. На голове Алекс уложила мои волосы в прическу и заколола пышную фату. На руках были высокие перчатки. Я выглядела на все сто. И самое главное я чувствовала себя принцессой. Но при всём при этом, страх не покидал меня, но я старалась держать себя в руках и делано улыбалась в ответ на улыбки и шутки Евы и Алекс. У входа в церковь меня ждал отец. Гости видимо уже были внутри и с нетерпением ждали первых аккордов свадебного марша. Девочки на скорую руку поправили моё платье, опустили фату и вручили папе, у которого глаза слезились то ли от ветра, то ли от переполнявших его чувств. Он сжал мою ладонь и нежно улыбнулся, подбадривая меня. Я не видела его несколько лет и за это время позабыла, каким магнетическим взглядом он обладал. Не удивительно, что мама до сих пор его не забыла. Но сейчас мысли мои были далеко от сложных и многогранный отношений родителей. Сейчас, там за дверью, стоял самый дорогой и любимый мне человек, от которого зависела моя жизнь. Я взяла папу под руку и сделала первый шаг по проходу. Сквозь тюль фаты я увидела Рона. Он стоял у алтаря и не сводил с меня полной любви глаз. Сердце подскочило вверх. Я сжала локоть отца сильнее и сделала еще шаг. Как же я могла сомневаться в нем? Как могла поверить хотя бы на минуту, что эти глаза не любят меня? Как могла допустить мысль, что он обманет? Еще шаг и в воздухе раздается первые аккорды органной музыки. Все лица присутствующих повернуты в мою сторону и пристально наблюдают за мной. Я на мгновение отвела взгляд от Рона на первый ряд гостей. Там сидела мама, которая держала платок у глаз, смахивала слезы и улыбалась нам. В эту минуту она была великолепна. Папа немного оступился, но быстро взял себя в руки и твердо сделал следующий шаг. Мой взгляд снова вернулся к очертаниям любимого лица. Его взгляд пронизывал на сквозь. Глаза были удивительно спокойны и полыхали зеленым огнем. Я видела гордость и любовь в его взгляде. Как же он красив! И сама гордо выпрямила спину и сделала большой шаг. Мне хотелось поскорее преодолеть расстояние между нами и очутиться в его сильных руках, которые приносили спокойствие и умиротворение. С каждым шагом сердце пело ЛЮБЛЮ. И страх испарился, словно его и не было. Глядя в эти глаза я знала, что преодолею все и мне ничего не страшно на этой земле. Он дает мне силы, желание жить и мечтать и веру в то, что мы будем счастливы. Еще шаг и наконец, рука отца протягивает мою руку к протянутой руке Аарона. Пальцы наши переплетаются и по телу моему проносятся мурашки. Я улыбаюсь навстречу его улыбке. Он поднимает фату с моего лица и незаметно ни для кого, большим пальцем, гладит по моей коже щеки, словно успокаивая. Эта ласка и правда успокаивает и я поворачиваюсь к священнику, готовая произнести обет.
После недолгой речи, священник спросил
- Аарон Бардолф Арчибалд, готовы ли вы взять в жены Луизу Севарин?
Рон перевел взгляд на меня и, улыбнувшись, произнес:
- Да, готов.
- Луиза Севарин, готовы ли вы взять в мужья Аарона Бардолфа Арчибалда?
Я улыбнулась, и сжав его ладонь сильнее кивнула:
- Да, готова.
- Объявляю вас мужем и женой…
Наши дни..
Дочка мерно посапывала, повернув головку к братику. А сынуля хлопал глазехами, внимательно рассматривая все вокруг. Сна не было ни в одном глазу. Вдруг он сморщил личико и издал угрожающие звуки крика. Что же делать? Я взяла его на руки и, выйдя из спальни, дабы не разбудить дочь, стала укачивать его.
Я уже двадцать минут ходила с сыном на руках, напевая ему мотивы детской песенки, а он продолжал плакать. Я не понимала, что ему не хватает, почему дочка уснула, а он нет. Не переставая баюкать его, я спустилась в зал и на пороге увидела мужа, который держал в руке букет роз и загадочно улыбался. Вот уже полгода мой муж не приходит без цветов. Он буквально завалил меня ими.
- Что не спит? – кладя букет на стол, и беря его на руки, спросил Аарон.
- Как всегда. – утомленно произнесла я и бухнулась на кресло.
В два часа ночи, качая на руках, орущего и уставшего ребенка уже третий час подряд, Аарон повернулся ко мне:
- Напомни мне, зачем мы завели детей?
Я стояла у плиты и готовила кашку.
- Потому что ты хотел, чтобы мои великолепные гены не пропали зря. – произнесла я, помешивая смесь из манки.
- Мне кажется, у нас получилось, - гордо глядя на сына произнес Рон.
И тут наступила звенящая тишина. Ребенок замолк. Я подошла к моим любимым мужчинам и посмотрела на малютку.
- Эй, он уснул. – прошептала я.
- Слава богу. Сними его с меня.
- Разбежалась. Это самое уютное местечко из всех, где он сегодня побывал.
Рон бросил на меня грозный взгляд и медленно, чтобы не разбудить ребенка уселся на стул.
Аарон Арчибалд:
Весь день редакция походила на жужжащий улей. Еще, бы не каждый день проходит презентация обновленного журнала!
Вообще, идея с обновлением пришла внезапно. Все менялось в моей жизни, поэтому я решил изменить журнал, тем самым ознаменовывая переход в новую жизнь. Надо сказать, что команда поддержала мою идею с восторгом и работа по изменению и усовершенствованию журнала шла полным ходом уже не первый месяц. И вот сейчас я сидел в своем кабинете, ожидая начала презентации и ужасно нервничая.
Конечно, презентация была не первой, но волнение именно сейчас охватило меня по полной. Вспоминая свою первую презентацию, как только я вступил в права главного редактора, я понимаю, что вспомнить "по делу" вообще нечего. Накануне мы с Марком как раз хорошенько погуляли и я, не выспавшийся и не совсем трезвый, явился с опозданием. Произнес какие-то слова, поблагодарил красивых девушек-моделей (вместо отца и прочих толстосумов-рекламодателей) и покинул презентацию в обществе двух красоток.
Усмехнувшись воспоминаниям, я встал и прошелся по кабинету. Все это теперь кажется таким далеким и чужим, словно это не я был. Собой я стал лишь тогда, когда Луиза появилась в моей жизни. От воспоминаний о жене сердце мое сжалось. Она должна была быть рядом со мной в этот день, но мы не смогли найти подходящую няню для малюток.
Боже. Я стал отцом.
Когда-то это было для меня едва ли не самым ужасным, что может случиться, но только не теперь. Никогда не забуду, как Луиза решалась мне сообщить эту новость. Она кусала губы, а глаза её блестели от слез, готовых вот вот пролиться. Я перепугался, думая что случилось что-то страшное, а посл её слов "Рон, мне нужно кое что сказать тебе..." едва не сошел с ума, ожидая продолжения. Чего только я не передумал за те пару минут, пока Луиза собиралась с духом, чтобы сказать мне эти счастливые слова "У нас будет ребенок".
В первый момент я почувствовал что все мое тело словно зажало в тиски, но потом я почти отчетливо услышал как треснула броня и сквозь эту щель на меня хлынуло тепло и радость. Я вскочил на ноги и, подхватив Луизу на руки, закружил её по комнате, но тут же спохватившись, очень осторожно опустил её на диванчик. Её глаза светились от счастья, а по щекам бежали слезы.
- Спасибо тебе за это счастье! - повторял я, аккуратно вытирая слезы с её красивого лица.
Приподняв футболку, я обнажил плоский животик своей жены и прижался к нему губами. Луиза слегка вздрогнула и нежно рассмеялась.
- Малыш, мы тебя уже очень любим.. - прошептал я, касаясь губами нежной кожи животика жены, чувствуя, как переполняет счастье от сознания того, что несколько сантиметров всего отделяет меня от нашего ребенка.
- Он тебя еще не слышит... - так де тихо произнесла Луиза, не отрывая от меня счастливых глаз.
- Вот еще! Конечно же он все слышит. Наш сын...
- Или дочь.
- А может быть их двое! Мальчик, до безумия похожий на свою мамочку, и девочка, точная копия меня!
И кто бы мог подумать, что именно эти мои слова станут пророческими? Пройдет всего семь месяцев после того разговора и на свет появятся двое очаровательнейших малыша. Мальчик и девочка. Наши с Луизой сын и дочь.
Я достал снимок из стола и залюбовался своими детьми. Новорожденные, совсем еще крохи, но уже каждый из них показывал свой характер. Фрей и Фрида - так мы назвали их.
Фрей был похож на Луизу, как две капли воды. Та же смуглая кожа и темные волосики, и та же невероятная зелень глаз. Только глаза Луизы и Фрея имели этот чудесный оттенок. Фрей казался настоящим богатырем! Неудивительно, что Луизе приходилось очень тяжело в последние месяцы беременности.
Фрида была полной противоположностью брату. Нежно светлая кожа была практически прозрачной, я даже сначала немного испугался, а не результат ли это какого-нибудь заболевания крови, но врачи успокоили меня, что никаких отклонений в здоровье у девочки нет. Фрида казалась ангелочком и невозможно было оторвать от неё взгляд. Светлые волосики чуть заметно вились, а глазки того же оттенка, что и у меня, смотрели с хитринкой. Если честно, мне казалось, что наша похожесть заключалась лишь в цвете глаз, но увидев свои детские фотографии, я был шокирован - на меня с фотографии почти тридцатилетней давности моими глазами смотрела моя дочь.
Счастье нельзя увидеть, услышать и потрогать? Неправда. Счастье вот оно - в двух малышах, которые кричат по ночам, не давая спать. Которые засыпают только на родительских руках. Которые улыбаются, глядя тебе в глаза.
С того момента, как я узнал о беременность Луизы, не было ни одного дня, когда бы я не приходил домой с букетом цветов. Исключение было когда у Луизы обострилось обоняние и от малейшего лишнего запаха любимой становилось плохо. Тогда цветы оказались под запретом, так же как и туалетная вода, специи, и прочие предметы с ярко выраженным запахом. Но этот период продлился недолго, моя жена оказалась сильной девушкой и поборола все трудности беременности, а я помогал ей как мог. Всего лишь несколько раз мне пришлось отлучаться по работе в дальние поездки, но я при любой возможности звонил жене, интересуясь её состоянием. Именно в одну из таких поездок, позволяя партнерам выгулять себя по музею, я увидел Его. Безумной красоты природный бриллиант, насыщенного синего цвета, выгравированный в форме сердца и украшенный по краям мелкими бесцветными бриллиантами. Огромных усилий мне стоило договориться о покупке этого произведения искусства, огромных денег мне стоило его приобретение, но я ни на секунду не пожалел, потому что считал что моя женщина достойна самого лучшего! Я купил это украшение в знак своей любви к Луизе и в благодарность за то, что она подарила мне двух прекрасных малышей.
Я чуть не сошел с ума, когда любимую увезла скорая, когда пришло время рожать. Я не покидал родильное отделение, пока акушер не вышла и не сказала мне, что у нас родились двое здоровых малышей. Радости моей не было предела и я с трепетом ожидал, когда же любимая вернется домой, неся на руках наших детей.
В тот день когда Луиза вернулась домой из больницы, я устроил романтический ужин, но нам не удалось провести его. Дети решили не спать этой ночью, как будто проверяли нас. Проверку мы прошли с достоинством, не теряя терпения. Усталые, к утру мы наконец то сумели убаюкать малышей. Луиза сидела на стуле, рядом с кроватками детей и с блаженной усталой улыбкой наблюдала за ними, спящими. Я опустился на колено перед любимой и протянув ей коробочку, произнес:
- Я люблю тебя, жена моя и не могу выразить словами как я счастлив. Спасибо тебе за то, что ты делаешь мою жизнь ярче и за то, что подарила мне это счастье отцовства.
Взяв коробочку из моих рук, Луиза открыла её и ахнула. На темно-синей бархатной подкладке красовалось, переливаясь, колье с одним из самых знаменитых камней в мире - "Сердце океана".
- Если верить Кемерону, то это ожерелье было до конца жизни с его обладательницей. Так же как и моя любовь будет с тобой до конца...
- Мистер Арчибалд, уже три часа... - в кабинет вошел Рональд, мой ассистент.
- Да, спасибо. Я отлучусь ненадолго.
Спрятав фото детей в ящик стола, я вышел из кабинета и направился прямиком в лондонскую тюрьму.
Довольно часто я последний год наведывался туда. Когда твой друг отбывает наказание за покушение на убийство девушки, в которой сосредоточен весь смысл его жизни, не в этот ли момент ему нужна самая бОльшая поддержка? В невиновности Дэна я не сомневался ни на минуту, но улики говорили об обратном. Друга осудили на десять лет тюрьмы, и единственной поблажкой оказалось то, что он останется отбывать свой срок в Лондоне. Не слишком утешительно, но по крайней мере есть реальная возможность чаще навещать его. У меня остался один единственный друг и тот сейчас сидит за решеткой... И я ничем не могу ему помочь.
И вот сейчас я сижу в комнате свиданий и жду, когда приведут Дэна. Видеть его в тюремной одежде я наверное не привыкну никогда. Снова злость охватила меня, злость на это дурацкое "правосудие", которое судит невинных людей.
- Привет! - бросает Дэн, усаживаясь на стул. - Как поживаешь, папашка?
- Отлично, иногда ночью удается поспать - смеюсь я. - Ты то как?
- Живой. Слушай, вобщем вчера приходила Сабрина...
Далее последовал рассказ о том, что Сабрина вспомнила кто в неё стрелял. Им оказался некий мужчина, которого девушка видела на фото бывшей жены Дэна. Этот момент менял практически все. Ведь теперь, если доказать наглядно, что Дэнниел не виновен, если найти того, настоящего преступника, то друга отпустят на свободу. Эта новость опьянила, я видел как загорелись его глаза и чувствовал его волнение.
- Черт подери, Дэн, это же прекрасная новость!
- Да уж, но радоваться пока рано. Не распространяйся об этом, как бы не пронюхали те, кто виноват по-настоящему.
- Само собой. У меня стойкое ощущение, что все скоро разрешится. Мои экстрасенсорные способности меня не подводили никогда.
- Да, но обычно свои предсказания ты делал будучи сильно пьяным. - усмехнулся Дэн.
- Я совершенствую свои навыки! - парировал я.
Проговорив еще некоторое время, я рассказал другу о том, что происходит в моей жизни, о детях и работе. Время свидания подходило к концу, да и мне необходимо было возвращаться в редакцию.
- Я знаю, что забегаю далеко вперед, - проговорил я, прощаясь, - но если все действительно получится и тебя отпустят... Я хочу, чтобы ты был крестным отцом моей дочери.
Дэн на мгновение замолчал и серьезно посмотрел мне в глаза.
- Спасибо за доверие. Это будет честь для меня.
Я кивнул.
- Если Сабрине нужна будет помощь, пусть обращается, передай ей. Мы с Луизой всегда готовы помочь.
Пришла очередь Дэна кивнуть.
- Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
***
Презентация прошла на высшем уровне. Я сорвался домой, как только смог, безумно соскучившись по своей семье.
Войдя в дом, я услышал плач Фрея. Малыш был не такой спокойный, как его сестренка, чаще всего именно он устраивал для нас с Лу концерты. "Певец вырастет" - шутила любимая.
Положив букет на стол, я принял сына на свои руки и начал укачивать, а Луиза обессиленно упала в кресло.
В ход пошли и колыбельные, которые я учил специально, и собственно сочиненные песенки, и сказки, и пересказы каких-то моментов из жизни. Руки уже затекали - три часа без остановки я укачивал Фрея.
- Напомни мне, зачем мы завели детей? - обратился я к Луизе, заканчивая рассказывать Фрею историю нашего с Лу знакомства
- Потому что ты хотел, чтобы мои великолепные гены не пропали зря. – отозвалась Луиза, не отрываясь от плиты.
- Мне кажется, у нас получилось, - я посмотрел на сына, ощущая невероятную гордость. Моя кровиночка...
Фрей внезапно замолчал и, сонно моргнув, закрыл глазки. С минуту я стоял не двигаясь, боясь шевельнуться и разбудить малыша.
- Эй, он уснул. – прошептала Луиза, подходя к нам.
- Слава богу. Сними его с меня. - так же тихо простонал я.
- Разбежалась. Это самое уютное местечко из всех, где он сегодня побывал. - улыбнулась Луиза.
Осторожно, дабы не разбудить Фрея, я опустился на стул. Да уж, тут никакой спортзал не нужен! Три часа укачиваний и не нужно тягать железяки, пытаясь держать себя в форме. Пока Луиза доваривала кашку и наполняла бутылочки, я любовался нашим сыном и ощущал, что невероятно счастлив. Разве так бывает?
- Идем спать... Пока не проснулась Фрида, - позвала Луиза.
Еще минут пятнадцать мы шли до детской, потому что практически на каждом шагу Фрей начинал двигаться, и мы боялись что он сейчас проснется. Но нет, мальчик решил подарить нам немного тишины и спокойствия. Опустив его в кроватку и накрыв одеяльцем, я включил радио-няню и, легонько поцеловав малышей, направился в душ. Быстренько помывшись, я направился в нашу с Луизой спальню.
Открыв двери, я замер на пороге. Моя любимая жена в довольно откровенной и эротичной позе лежала на кровати совершенно обнаженная. На тумбочке горело несколько свечей и их отблески плясали по стенам, создавая фантастическую атмосферу. Луиза подмигнула мне и поманила пальчиком. Дважды звать меня не пришлось, отбросив полотенце, я рванулся к жене, словно голодный человек на сытный обед. Беременность и роды нисколько не испортили фигуру Луизы, наоборот, она стала еще более женственной, изгибы приобрели мягкость и все так же сводили с ума.
Впившись в губы жены поцелуем, я ласкал желанное тело. Желание разгоралось во мне с каждой секундой все сильней, но я старался сдерживать свои порывы и продолжал ласки. Когда мои губы сомкнулись на ягодке соска, Луиза издала негромкий стон, чем совершенно свела меня с ума... Приподнявшись на руках, я погрузился в разгоряченное лоно женщины, делающей меня счастливым. Я двигался нежно и неторопливо, наслаждаясь каждой секундой близости...
Мы провели не один час, наслаждаясь друг другом, то падая в пучину нежности, но терзая друг друга неистовой страстью.
Эта ночь была бессонной вновь, но теперь уже по совершенно иным причинам...
Луиза Арчибалд(Севарин):
Его поцелуи обжигали мои обнаженные плечи, а знающие руки и жадные губы блуждали по моему телу, давая неописуемый восторг и приводя мое тело в изнеможение. Его ласки доводили до исступления. Я не помнила, как мои губы оказались в плену мужских, в памяти осталась только боль удовольствия. Снова и снова ласковые пальцы мужа то поднимались вверх, то опускались, все сильнее разжигая желание и не удовлетворяя его. Спазм сдавил мне горло, когда его ласковые руки коснулись напрягшихся грудей. Я закусила губу, что бы не закричать от этих ласк и не разбудить детей. А тем временем Аарон губами уже ласкал мочку моего уха.
– Какая ты сладкая, любимая, – прошептал он. – Так бы тебя и гладил. – Его руки поползли вверх по моим ногам, бедрам… – А потом так бы и слопал…
Я совсем потеряла голову и перестала дышать. Он был умелым любовником. Его ласки доводили до изнеможения, вызывая огромную жажду и не утоляя её. Всё было на грани. И он знал это и умело пользовался моей слабостью. Он покрывал мое тело искусными поцелуями. И мир потерял резкость очертаний, определенность и продолжительность. Мое тело изгибалось и выпрямлялось, мучилось и наслаждалось. Его руки были везде и нигде. Я кричала, чувствовала прикосновения, но не могла уже дать себе отчета в своих ощущениях и действиях. Все смешалось в одном круговороте. Мы составляли единое целое, истомленные желанием.
- Рон… прошу тебя.. – вырвался у меня стон и я глубоко задышала.
Аарон окинул меня с ног до головы затуманенным взором и медленно развел мои ноги. Мускулы его были напряжены, и жилка на виске давала понять, что он еле сдерживает себя. Но он, по-прежнему, не спешил. Я нетерпеливо поерзала бедрами. Черт бы его побрал! Он вынимал из меня всю душу без остатка!
– Возьми меня… – выдохнула я едва дыша. – Я хочу тебя, любимый!
– Сейчас! – прошептал он, вглядываясь в меня.
Он запомнился мне навсегда. Своим телом, запахом, дыханием. И сейчас я ждала, когда он заполнит меня до конца без остатка. Будто под гипнозом я провела рукой по его широкой груди, большим пальцем поласкав его сосок, и спустилась к его члену, который был твердым, как скала. Он шумно вобрал в себя воздух, что дало мне понять, что он на пределе и удовлетворенно улыбнулась и еще сильнее сжала член. Моим пальцам вторил его глухой стон. И в мгновение ока, он превратился в настоящего дикаря. Зарычав как тигр, он взял мои руки, разведя их в стороны и нависнув надо мной, ворвался в меня на всю длину сразу. И я потеряла счет времени. Он то ускорялся доводя меня до исступления, то менял амплитуду движений, и медленно и томно заполнял меня собою, приводя меня в неистовство. Мне же в свою очередь хотелось укротить его дикость. Я извивалась в его объятиях, встречая его любовные ласки.
Никто из нас не хотел уступать. Нас обоих захватила неуёмная страсть и первобытное желание. Мы любили друг друга всю ночь. И лишь на рассвете позволили сну забрать нас в свое царство.
Пробуждение от сна было легким и быстрым. Лучи солнца пробивались сквозь занавески и щекотали мою щеку. Я слегка прищурилась и повернула голову к спящему мужу. Он лежал на спине, раскинувшись буквально по всему периметру кровати, лицом повернутый ко мне. Правая рука лежала на моем бедре и соединяла наши тела. Это было так естественно и нисколько не мешало мне, скорее наоборот, давало уверенность в будущем. Даже во сне он не хотел отпускать меня. Как же я любила его, такого сильного, спокойного, невыносимо притягательного. Не было ни минуты, чтобы я о нем не думала. Я была поглощена им до самой последней клеточки своего тела. Я улыбнулась воспоминаниям о сегодняшней ночи.
Эта была первая наша ночь любви. После родов… Первое время после рождения Фриды и Фрея я сторонилась ласк мужа. Лишь по безмолвному укору во взгляде я видела, как мое поведение огорчает Рона. Но и рассказать ему, что тревожило меня в тот период, я не могла. Как я могла признаться ему, что стесняюсь своего тела. Что роды плохо сказались на моем теле. Груди стали тяжеловатыми, а талия потеряла былую стройность. А на животе на днях я увидела маленькие растяжки. Они были едва заметны, но они были. Всё это сильно расстраивало меня и я чувствовала, что стою в шаге от депрессии. Я боялась, что Аарон разлюбит меня. Теперь я была не идеальна для него. Я знала, что веду себя глупо, что он любит меня со всеми моими недостатками, но ничего не могла с собой поделать. И снова и снова отказывала ему. А вчера я устала, сильно устала, во мне уже не было сил, ни бояться, ни тем более сопротивляться и его и своему желанию. И в конце концов, я отпустила ситуацию. И сейчас, лежа на кровати, глядя на своего невообразимо красивого и терпеливого мужа, я понимала, что вела себя непростительно глупо, лишая и его и себя секса. Надеюсь, моё поведение не привело к необратимым последствиям. От такой мысли тело мое покрылось мурашками и я прижалась к Рону сильнее, словно ребенок, мысленно умоляя, защитить от бед. Спустя мгновение я почувствовал его руку на своей талии, а его дыхание на затылке.
- Ты проснулся? Как спалось, милый, - взглянула я на любимого через плечо.
- Спалось, как никогда хорошо. И мне снилось, что моя женщина превратилась в этакую амазонку и взяла меня в плен, - он прижался к моей попке и я почувствовала его эрекцию, по моему телу тут же прошла дрожь, - и как ты думаешь, что она делала со мной, когда я был ее пленником?
- Ммммм, дай-ка подумать… Наверно она заставляла тебя мыть полы или нет, носить дрова..
Аарон глухо рассмеялся и перевернув меня лицом к себе, вжимаясь в меня буквально всем телом, хрипло произнес.
- Нет, она доводила меня до изнеможения своим прекрасным телом, глазами и запахом, - он ласкал меня и сводил с ума своими поцелуями. – Хочешь, покажу, как она это делала?
Но мой ответ потонул в деском крике и плаче, донесшихся до нас из соседней комнаты. Я подняла вверх бровь и, улыбаясь, пожала плечами.
- Неееет, только не это. Сын, ты убиваешь собственного отца, - возмущенно крикнул Рон в сторону дверей, тогда как я соскочила с кровати и, накинув халатик, прошла к выходу, - И что мне теперь с этим делать? – он, неоднозначно развел руками.
- Ну, я думаю, ты найдешь способ урезонить своего друга, - хихикнула я, - Говорят, что в таких случаях холодный душ помогает.
Я озорно взглянула на мужа и вышла к малышам. А за дверью раздавалось ворчание и философские размышления о бренности нашей жизни и о справедливости.
Фрида и Фрей при виде меня загугукали и потянули ко мне свои маленькие ручки, сжатые в кулачки.
- Вы мои сладкие. Доброе утро, солнышки. Сейчас мам вас покормит.
Я хотела взять обоих на руки, чтобы перенести их на кушетку, где было много-много подушек и пока я кормила одного, второй кряхтя и пуская слюни, начинал ползать по ним. Это был наш утренний ритуал. Склонившись над детьми, я услышала пиликание телефона, извещающий, что пришла смска. Телефон был Аарона. Видимо он, укладывая Фрея вчера, оставил его на тумбочке в детской. Я хотела было позвать Аарона, чтобы тот взял телефон, но из соседней комнаты доносился шум воды. А смска продолжала пиликать. Чувство собственного достоинства ринулось в неравный бой с любопытством и… проиграло. Моя рука потянулась к телефону и я оглядываясь на дверь украдкой прочла сообщение. «В шесть, как и договаривались. Жду тебя и уже трепещу.»
Кровь отхлынула от моего лица, голова закружилась и я забыла как дышать. Боль и ревность сковали меня стальным обручем. Я прислонилась к кроватке, чтобы не упасть. Дети играли между собой, то отдавая друг другу, то забирая погремушки. Но словно учуяв мое состояние, оба разом подняли на меня свои глазки и сморщили личико. Через секунду разразится такой крик, что потом их не успокоить. Я должна была прийти в чувства и успокоиться. Ради детей. Хотя бог знает, как тяжело мне это далось. Жизнь постепенно уходила из моего тела. Как теперь жить, зная, что он мне изменяет? Как смотреть в его глаза, зная, что он лжет? Плачь детей, привел меня в чувства. Я быстро взяла их на руки и отнесла на кушетку. Машинально приготовила все для кормления. И устало облокотилась о спинку кроватки, поднеся к губам Фриды грудь.
- А вот и ваш любящий папочка, - открывая двери, произнес Аарон.
Я не могла сейчас смотреть на него, поэтому я склонила голову и прикрылась волосами от пристального взгляда зеленых глаз.
- А ну сына, идем к папке на ручки и дадим нашим девочкам расслабиться. Лу, - обратился муж ко мне, - я забыл тебя предупредить, у меня сегодня встреча, поэтому я задержусь вечером. На ужин меня не ждите.
Ох, как же мне, сейчас хотелось накинуться на него и выцарапать его такие наглые и все так же сводящие с ума глаза. Как же мне хотела поколотить его. Но я понимала, что если сейчас допущу это, то я сама себя не прощу. Поэтому я, сцепив зубы, медленно кивнула и опустила взгляд на Фриду. Вот моя отрада! Дети, моё спасение!
Спустя минуту я смотрела в любимую и родную удаляющую спину, а по щеке текла слеза.
Аарон Арчибалд:
Проснулся я окрыленный, будто заново родился. Еще бы! Такая страстная ночь любви, после долговременного воздержания - это настоящий подарок!
Я вспоминал каждую секунду сумасводящих ласк, горя от нетерпения повторить все этой же ночью. Я безумно соскучился по своей жене, по интимным прикосновениям к её шикарной груди, по её нежным рукам, ласкающим мою плоть, по страстным и жадным поцелуям, и по заставляющему забыть обо всем на свете, сексу.
Признаться честно, я начал уже сомневаться в том, что достаточно привлекателен для Луизы, что я больше не возбуждаю в ней желания. Эта мысль грызла меня изнутри, подрывая чересчур высокое самомнение, свойственное моей натуре. Как ни неприятно признавать, но у меня тоже есть слабые стороны. Например именно мое самолюбие, которое я всегда считал своей отличительной чертой, и явилось ахиллесовой пятой моего характера. Если я считаю, что я достоин поклонения, грубо говоря, то так должны считать и те, кто меня окружает. Жена должна восхищаться мной, сходить от меня с ума и тогда я буду принадлежать только ей, целиком и полностью. Но стоит высказать недовольство или не разделить мою точку зрения, или, не дай бог, задеть мое самолюбие, как у меня начинается злость. Хочется крушить все и ломать, вместо того, чтобы строить. "Сомневаешься? Получи то, во что веришь" - негласный девиз моего странного характера. То есть, я пойду наперекор даже своим принципам, если меня обвинят в том, что не является правдой по моему мнению. Самый элементарный пример: если подумать, что я изменяю, если обвинить меня в этом - то я пойду и изменю, только для того, чтобы соответствовать выданной мне характеристике, даже если до этого ничего не было.
Так вот, Луиза негласно обвиняла меня в том, что я больше не возбуждаю её. Она не говорила этого, но я понимал это по её реакции на мои прикосновения.
"Милый, я устала, дети забрали все силы.."
"Родной мой, не надо.. Я хочу спать"
И так изо дня в день все четыре месяца, что мы жили вчетвером. Я, Луиза и наши дети.
Да, конечно, я понимал, что с появлением детей наша жизнь изменится. Но понятия не имел, что настолько. С появлением детей, Луиза перестала уделять мне то внимание, которое было с её стороны раньше. Я понимал, что детям важно уделять внимание, но ведь и я не вещь. Мне оно тоже необходимо. И даже больше, чем Луиза могла себе представить.
Не раз мне представлялся случай утолить свое желание на стороне, но я с упорством партизана хранил верность своей Родине, то бишь своей жене.
Вообще, с появлением Фриды и Фрея полностью изменилась наша жизнь. Нет, я любил своих детей, я души в них не чаял... Но. Возможно мои слова прозвучать дико, и любящий отец не должен говорить такого, вот только я не обычный отец. Я не знал - как это быть отцом. Не знал как это просыпаться посреди ночи и битых три часа пытаться успокоить орущего на руках малыша. Я не знал, что так сложно выяснить в чем причина детских слез, что расстроить ребенка может слово, сказанное не в том тоне, движение, которое ему не понравится. Ребенка может расстроить игрушка, мокрый подгузник, не так песня, не тот ритм укачивания. Я не знал, что ребенку необходимо присутствие матери каждое мгновение его жизни.
Выросший в семье, далекой от идеала, я не знал ласки и любви матери и отца. Я пытался дать это своим детям, но так и не сумел принять тот факт, что этого внимания должно быть так много. И каждый раз ругал себя, ловя на мысли о том, что стоит нанять няньку, которая будет всегда ухаживать за детьми.
Я старался быть идеальным отцом и мужем, но вскоре это начало надоедать. Вечный недосып, детские крики, равнодушие жены... Это напрягало. Я, привыкший к тому, что всегда мой мир вертелся вокруг меня, был поражен, осознав, что вдруг этот мир переместил свой центр. Жена, ранее не чаявшая во мне души, сейчас была совершенно чужой. Я не узнавал её...
Те же глаза, то же лицо... Внутри неё что то поменялось. Быть может она уже жалеет, что вышла за меня? Жалеет о рожденных детях? Что, если ей необходима свобода, а я отобрал её?
Мысли, мысли... Они крутились в голове, сводя с ума.
И вот этой ночью она соблазнила меня. Все было так же, как и раньше, даже еще лучше. Страсть разгоралась с такой силой, что казалось, мы сгорим в ней заживо. В тот момент все плохие мысли покинули меня, стоило лишь коснуться безупречного тела своей жены. Я восхищался ею... После родов её тело приобрело неповторимые женственные изгибы, которые возбуждали, будили фантазию. Я мечтал, как прикоснусь к своей жене, к её телу, которое безумно возбуждало, как наброшусь на её губы в жестком поцелуе и буду сминать их, подчиняя. Представлял, как она будет извиваться подо мной, стонать и выкрикивать мое имя, когда приблизится пик наслаждения. И этой ночью мечты стали реальностью. Мы уснули под утро, уставшие, но наполненные жизнью и любовью.
Проснувшись утром, я понял что сказке не суждено продолжиться, потому что второй мужчина нашей семьи потребовал все внимание Луизы. Я почувствовал, как ревность начинает просыпаться во мне. Заглушив это нехорошее чувство, я поднялся и направился в душ. Проведя там минут пятнадцать, я вышел и надел костюм, в котором собирался пойти на работу. Белая рубашка, галстук из светло-серого шелка, пиджак на двух пуговицах, прямые брюки... При полном параде, я слегка взъерошил волосы и направился в детскую.
Луиза держала на руках Фриду, которая громко причмокивала, обхватив губками грудь матери. Раньше к ней притрагиваться мог только я, лаская нежно, а теперь...
Это наши дети. Они не отберут у меня любимую... - словно мантру повторял я, успокаивая себя.
- А ну сына, идем к папке на ручки и дадим нашим девочкам расслабиться. - я взял сына на рукии улыбнулся ему, - Лу, - обратился я к жене - я забыл тебя предупредить, у меня сегодня встреча, поэтому я задержусь вечером. На ужин меня не ждите. - сказав это, я пошел к выходу из детской, спускаясь по лестнице вниз.
Мальчик смотрел на меня глазами Луизы, и в его взгляде, наивно-детском, вдруг мелькнул укор.
Просто почудилось... - подумал я, все же отводя взгляд от личика своего сына.
Сын. Первенец. Он был всего на несколько минут старше своей сестры, Фриды. Я вспомнил то ощущение радости и бесконечного счастья, когда впервые взял его на руки. Фрей словно почувствовал мои мысли и издав неразборчивый звук, улыбнулся мне. Мои губы сами сложились в улыбку... Счастье все таки...
Но в любой бочке меда есть ложка дегтя. Не прошло и минуты, как Фрей, освобожденный от подгузника, радостно "уделал" меня, оставляя мокрые следы на рубашке и брюках, которые я уже успел надеть.
Чертыхнувшись я отстранил Фрея от себя, чем вызвал негодование, обернувшееся плачем.
- Что случилось? - в комнате появилась Луиза с Фридой на руках.
- Он меня описал.. - раздраженно ответил я, стараясь перекричать собственного сына, который из за этого заплакал еще громче.
Не говоря ни слова, Луиза развернулась обратно в направлении детской.
- И что мне прикажешь делать? Мне пора на работу, забери его. Мне нужно теперь в душ и переодеться.
- Неси его наверх, или это за пределами твоих возможностей? - равнодушно поинтересовалась Луиза, удивляя меня.
Не ответив ей, я пошел наверх, наблюдая как Лу кладет малышку Фриду обратно в кроватку и берет из моих рук кричащего Фрея.
Голова начинала болеть, а злость на вечно орущих детей становилась все сильнее. Я понял, что как можно скорее должен покинуть дом, чтобы сохранить остатки бодрости и хорошего настроения.
Приняв душ и переодевшись, я забросил вещи, испорченные Фреем в мусорный контейнер.
- Я ушел. - прошептал я, обнимая жену. Нежно поцеловав Луизу в щеку, я было направился к выходу, как спокойный голос Луизы остановил меня.
- Телефон.
- Что?
- Ты забыл телефон. - легкий кивок в сторону небольшого столика.
- О! Спасибо, любимая, я без него как без рук. - забирая телефон и кладя его в карман, я сделал шаг к жене и, приподняв пальцами её подбородок, ласково коснулся губами её губ на мгновение, после чего отстранился и покинул комнату.
Сегодняшний день обещал быть более спокойным, но придется разобраться с фотосессиями для нового выпуска, проверить множество статей... Да еще и эта встреча, назначенная на вечер.
Честно говоря, после этой ночи я бы вообще никуда не пошел, оставшись дома, и вновь и вновь наслаждался бы страстью своей жены. Но понимал, что этого не будет сейчас, поэтому встречу, назначенную на вечер, я не стал отменять. Слишком долго я ждал её, чтобы менять планы в самый последний момент.