Кей Хупер The Touch of Max

1 … 29 … 35

Справка для читателей переводов

Marigold: 05.11.10 15:30

» Глава 2 (новый перевод)

Глава 2
(перевод – Cherry girl, редактирование – kerryvaya, Москвичка, Marigold)

По крайней мере, эти слова прогнали ужас из её глаз.

– П... простите? – наконец отважилась она.

– Это довольно простой вопрос. – Он вошёл в комнату, сел на стул для посетителей и улыбнулся. – Верите ли вы в любовь с первого взгляда?

– Мистер Баннистер, я...

– Для вас просто Макс.

Явно озадаченная, она опасливо кивнула, но всё же не обратилась к нему по имени:

– Нет, не верю.

– Почему? У вас есть на то причины?

– Потому что это невозможно. Нельзя влюбиться в человека, которого совсем не знаешь. Это абсурд!

– Раньше я тоже так думал, – сказал он, – но когда что-то невозможное всё-таки случается с тобой, немного нелепо продолжать называть это невозможным. Вы так не думаете?

На лице Дины было написано недоумённое «почему он, чёрт возьми, спрашивает об этом», но она не высказала свои мысли вслух, а лишь слегка пожала плечами:

– Наверное.

– Так вы согласны, что кое-что кажется нам невозможным только потому, что сами мы ещё не испытывали ничего подобного?

Какое-то время она смотрела на него, не отрываясь, а потом заметила немного иронично:

– С философской точки зрения я согласна с этим.

– Отлично. Пообедайте со мной.

Глаза её тотчас вновь стали настороженными.

– Спасибо за предложение, но у меня много работы.

– Дина, музей не рухнет, если вы сделаете перерыв на обед.

– Я знаю, – холодно ответила она, – но предпочитаю работать во время обеда, мистер Баннистер.

– Просто Макс, – поправил он

– Хорошо, если вы настаиваете. Макс.

Он не перестал улыбаться, хотя это стоило ему усилий. Максу хотелось остаться и найти способ преодолеть стену её отчужденности, по крайней мере, убедить пообедать с ним, но в этот момент до него долетели звуки знакомого голоса.

«Сейчас, – решил он, – важнее перехватить Вульфа».

Поднявшись на ноги, Макс направился к выходу, но в дверях обернулся и взглянул на неё.

– Дина, вы боитесь меня? – спросил он тихо.

Нежный румянец залил её щёки.

– Как я могу бояться? Ведь я совсем вас не знаю.

– Вот это меня и удивляет. – Макс помедлил секунду, затем добавил: – Не стоит работать так усердно.

Не дожидаясь ответа, которого, он был уверен, в любом случае не получил бы, Баннистер пошёл по коридору. В двух шагах от вестибюля Макс не назойливо, но оперативно перехватил Вульфа.

– У тебя мрачный вид, – мягко заметил он.

– А c чего бы мне радоваться? – согласился Вульф Найкерсон, единоутробный брат Макса. Ему было тридцать шесть лет, на два года меньше, чем Баннистеру. Их воспитывали отцы на противоположных концах страны, и братья познакомились друг с другом, только когда повзрослели. Но несмотря на то, что воссоединение произошло менее пятнадцати лет назад, родственные чувства между Максом и Вульфом были очень сильны. Внешне братья были не похожи, единственное, что их объединяло, – это рост заметно выше среднего. Вульф был широк в плечах и атлетически сложён. Его густые золотисто-каштановые волосы, твёрдый взгляд голубых глаз и очаровательная улыбка притягивали женщин, как магнит. Говорил он глубоким басом, как и Макс, но временами в его голосе проскальзывали угрожающие нотки. Например, сейчас.

– Есть идеи по поводу открытой двери? – спросил Макс.

– Только одна. По словам охранника, Дина Лейтон в последние дни торчит в музее допоздна, и вчера вечером тоже. Я собираюсь побеседовать с ней сейчас же.

– Побеседуй сначала со мной, – предложил Макс.

Он взял брата под руку и повёл к главному входу. Как только они вышли на широкую, безлюдную в столь раннее время лестницу, Вульф остановился:

– Макс, какого чёрта, что происходит? Едва рассвело, здесь дьявольски холодно, а я ещё с утра не пил кофе.

– Я угощу тебя, – предложил Макс, – за углом есть кафе.

Вульф не двинулся с места. В кожаной куртке с поднятым воротником, рассерженный, он больше походил на хулигана, чем на эксперта в области охраны и представителя лондонского агентства Ллойд.

– Морган вытаскивала меня из постели не для того, чтобы ты поил меня кофе. В чём дело, Макс?

Макс засунул руки в карманы пальто и молча обдумывал ответ.

– Думаешь, Дина могла открыть ту дверь? – наконец, вздохнув, произнёс он.

– Да, я так думаю, – ответил Вульф решительно.

– А я совершенно уверен, что это она, – бесстрастно сказал Макс.

Вульф прищурился:

– Хорошо, тогда почему ты помешал мне задать ей парочку вопросов?

– Потому что она напугана.

– Если бы ты был сообщником вора, то, скорее всего, тоже был бы напуган, – заметил Вульф, – и что с того? Если она боится, то будет намного проще вывести её на чистую воду.

Макс слегка покачал головой:

– Вульф, видел ли ты когда-нибудь неподдельный ужас в чьих-нибудь глазах? Или взгляд затравленного зверя?

– Раз или два видел. – Вульф больше не хмурился. Вместо этого он внимательно разглядывал Макса. – Я полагаю, мы всё ещё говорим о Дине Лейтон?

– Да. В последние недели ты проводил в музее не так много времени, ведь ты улаживал дела с охранным предприятием. А я – много. Дина показалась мне несколько нервной, когда впервые пришла на работу примерно месяц назад. Это и понятно: она была новенькая и никого не знала, а весь музей стоял на ушах в связи с предстоящей выставкой. Затем, примерно дня через три, нервозность сменилась страхом. А в последние дни страх превратился в ужас. Если она и открыла дверь, то только потому, что её заставили.

– Шантаж? – предположил Вульф. – Я собирался рассказать тебе, что в досье, которое я собрал на Дину Лейтон, больше дыр, чем в швейцарском сыре. Может быть, кто-то держит её за горло?

Макс быстро обдумал это, затем отрицательно покачал головой:

– Я так не думаю. Этот её взгляд... Я видел нечто похожее у раненых людей. Ей причинили боль и запугали. Я думаю, ей угрожают физической расправой.

Скрестив руки на широкой груди, Вульф задумался.

– Хорошо, там, где дело касается людей, твоя интуиция срабатывает лучше моей. Может быть, ты и прав. Но нам всё равно следует в этом убедиться и понять, кто дёргает за ниточки. Я должен поговорить с ней.

– Ты только не обижайся, – слегка улыбнувшись, сказал Макс, – но если ты начнёшь обстреливать её вопросами, она испугается ещё больше, чем сейчас.

– А вот и обижусь, – парировал Вульф, – я не коп и не провожу допросов с пристрастием, чтобы получить ответы. И если ты думаешь, что я способен запугивать или хоть пальцем тронуть женщину, то советую тебе разобраться, в своём ли ты уме. Помимо моего личного отвращения к таким методам, если бы мама только подумала, что кто-то из нас в состоянии поднять руку на слабый пол, головы нам с тобой не сносить.

– Хороший довод, – заметил Макс, и его улыбка стала шире, – беру свои слова назад. Но всё равно думаю, что с ней следует поговорить мне.

– Почему? Уж не потому ли, что ты влюбился?

Макс уставился на него, а потом сказал:

– Это что, написано у меня на лбу?

Улыбнувшись, Вульф произнёс:

– Эй, если ты думаешь, что я не заметил, как ты зачастил в музей безо всякой причины, подумай-ка ещё раз. Хотя я тут и не часто бывал, но всё же распознал признаки уже довольно давно. – Затем, снова посерьёзнев, добавил: – Если её дела и вправду так плохи, как ты считаешь, то я тебе не завидую. Особенно, если её заставляют помогать в краже твоей коллекции.

– Знаю. Она совсем на грани. Если я надавлю слишком сильно...

– Да, а если он надавит слишком сильно, случится то же самое. Нам нужно знать наверняка, Макс. И как можно быстрее. Хотя до открытия ещё восемь недель и коллекция будет находиться всё это время в хранилище, мы не можем позволить себе приютить прямо внутри музея вора, который всё видит и слышит. Особенно сейчас, когда идёт установка системы безопасности.

– Мне кажется, прошлая ночь была проверкой не нашей системы безопасности, – медленно проговорил Макс, – я думаю, это проверяли Дину.

– Он хотел удостовериться, что сможет её контролировать? – Вульф кивнул. – Если ты прав на её счет, это имеет смысл. Тогда понятно, почему это произошло задолго до размещения выставки в музее. Для того, чтобы мы не слишком переполошились. Это также объясняет, почему он не попробовал войти и выбрал вход, настолько удалённый от всего ценного.

– Я пришёл к тем же выводам, – сказал Макс.

– Самое простое, что мы можем сделать, чтобы защитить и Дину, и ценности, – продолжил через мгновение Вульф, – это уволить её из музея. Если мисс Лейтон будет не в состоянии помочь вору, тогда, вероятно, угрозы прекратятся.

– Если это поможет спасти её, то я так и сделаю. А пока у меня есть кое-кто, кто будет приглядывать за ней.

– Кое-кто?

– Наёмный телохранитель, можно назвать его так, – сказал Макс. – Не бойся, он не будет тебе мешать.

Вульф слегка нахмурился, а его глаза пристально изучали лицо брата.

– Итак, ты собираешься выяснить, кто и как угрожает Дине, а я в это время буду сидеть сложа руки?

– А ты в это время будешь искать скрытые недостатки в компьютерной системе безопасности и придумывать новые хитрые способы защиты ценностей, – поправил Макс.

Подумав секунду, Вульф кивнул:

– Хорошо, я тебе подыграю, Макс. Но только давай удостоверимся, что мы правильно понимаем друг друга: пока твоя коллекция застрахована в агентстве Ллойда, я сделаю всё, чтобы защитить её.

– На меньшее я и не согласен, – честно ответил его брат.

Макс появился в дверях её кабинета около полудня и спросил, готова ли она пообедать. Дина удивилась: что за игру в кошки-мышки он затеял? Ничем другим она не могла объяснить происходящее. Баннистер знал, что дверь открыла она. Он знал. Дина прочла это в его глазах ещё утром. Но Макс не сказал никому ни слова. Работа в музее шла в обычном режиме, как будто не случилось ничего страшного: ночные охранники отправились домой, дневные заступили на службу, а посетители бродили по залам и коридорам. Кен Дуган убедил себя, что инцидент с открытой дверью был всего лишь случайностью и после внушения сотрудникам быть более осторожными, казалось, выкинул эту проблему из головы. Вульф Найкерсон появился было утром, но не разговаривал ни с кем, кроме Макса и Кена, а теперь уже больше часа его не было видно. Дина всё ждала, чем же всё это кончится. Когда она подняла глаза и увидела Макса, то поняла – час пробил!

– Вы готовы? – повторил он свой вопрос вежливым тоном и прежде, чем она успела отказаться, добавил: – Mне нужно с вами поговорить, и как можно скорее. На улице всё ещё прохладно, не забудьте надеть пальто.

Нервы её и так были натянуты до предела, и потому не стоило и надеяться устоять перед его решимостью. Какая-то часть её даже хотела, чтобы Баннистер раскрыл карты и предъявил ей обвинение, тогда не пришлось бы больше ждать. Дина молча поднялась со своего места и взяла пальто. Когда Макс вошёл в кабинет, чтобы помочь ей одеться, она вся напряглось, но всё же сумела не вздрогнуть.

Пятнадцать минут спустя, едва перекинувшись между собою парой слов, они сидели в укромном уголке тихого ресторанчика в нескольких кварталах от музея. На вопрос официанта об аперитиве Дина молча покачала головой. Макс заказал им обоим кофе, и тогда они, наконец, остались наедине с меню. Из окна рядом с их столиком открывался потрясающий вид на залив, и Дина обратила на него всё своё внимание.

– Дина?

– Да?

– Чтобы избежать недомолвок между нами, хочу сказать, – осторожно начал Макс, – я совершенно уверен, что это вы открыли дверь прошлой ночью. Я думаю, кто-то угрозами заставил вас это сделать.

Дина резко повернула голову и удивлённо уставилась на него.

Макс кивнул:

– Мне нужно, чтобы вы доверяли мне. Я хочу выяснить, кто вам угрожает.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – безучастно произнесла она.

– Дина, выслушайте меня, – он наклонился вперёд, глядя на неё с сочувствием, и голос его зазвучал нежно, – я знаю, вы напуганы. Этот ублюдок убедил вас, что может причинить вам боль. Но я не позволю этому случиться.

Она очень хотела поверить ему. И чуть было не поверила. Она уже и забыла, каково это: чувствовать себя в безопасности, не бояться, и мысль, что защита рядом, искушала. Но два года назад Дине преподали суровый урок. Безопасность – это только иллюзия, причём ужасно хрупкая. Замки на дверях и окнах, сигнализация, охрана полиции – ничто не могло спасти, если кто-то твёрдо вознамерился напасть.

Не сознаваясь ни в чём, она ровным тоном произнесла:

– Если вы подозреваете меня, то будет лучше, если я уволюсь из музея.

Звонивший угрожал разделаться с ней, если она выберет такой легкий путь, чтобы избавиться от него, но разве есть другой выход? Всё, что она могла сделать, – это бежать. Опять.

Официант принёс им кофе, и пока он не ушёл, Макс не мог ответить. Как только они опять остались одни, он сказал:

– Никто не хочет, чтобы вы увольнялись, Дина. Я хочу вам помочь. Вы можете просто поверить в это?

Она судорожно пожала плечами:

– Я слышала, что вы филантроп. Но, поскольку именно ваша коллекция находится в опасности... нет, не могу. А если бы даже и верила, всё равно вы не можете мне помочь.

– Почему вы так уверены? – возразил он.

Дина подняла на него глаза, слишком мудрые для такого милого личика, и тихо ответила:

– Опыт подсказывает.

Макс намеревался сегодня только положить начало, постараться убедить Дину, что хочет помочь. Он не собирался давить. Баннистер полагал, что она вряд ли легко доверится ему. Естественно, для этого нужно время. Но сейчас, глядя в эти затуманенные глаза, он понял, что не может ждать. Терпения Максу, конечно, не занимать, но видеть, как она страдает – вот что было невыносимо. Пока ему неизвестна причина боли, он не мог даже попытаться помочь ей. Помедлив секунду, Макс подозвал официанта, и они сделали заказ. Дина, казалось, выбрала первые попавшиеся блюда и едва притронулась к еде. Баннистер поддерживал лёгкую беседу, не задавая лишних вопросов и не касаясь ничего важного. Он хотел бы добиться, чтобы Дина расслабилась, но понимал, что не получится. Ещё вчера они не знали друг друга, а сегодня ему нужно выяснить причину охватившего её ужаса. Значит, ему придется преодолеть не только обычную отчуждённость между незнакомыми людьми, но и ту защитную стену, которую она возвела вокруг своих секретов.

Но он не собирался приступать к делу здесь. Макс дождался, пока они закончат обедать, или, точнее, того момента, когда стало ясно, что Дина не собирается ничего больше есть. Когда они вышли из ресторана, он вновь посадил Дину в свою машину, но, вместо того чтобы отвезти на работу, остановился у небольшого парка примерно в миле от музея. Конечно, он бы предпочёл более уединённое место, но интуиция подсказывала, что даже предложение остаться с ним наедине напугает Дину.

– Почему вы остановились тут? – нервно спросила она, когда Макс заглушил мотор.

Он заколебался на мгновение, потом вышел из машины, обошёл её и, открыв дверь со стороны Дины, сказал:

– Мы не закончили разговор, Дина. Почему бы нам не присесть ненадолго вон на ту скамейку на солнышке?

– Мне нужно вернуться в музей, – запротестовала она.

– Всё в порядке. Я предупредил Кена, что могу задержать вас.

Дина хотела разозлиться, но чувствовала, что у неё нет сил даже на это. Он не задумываясь и, возможно, даже неосознанно воспользовался своей властью, чтобы получить желаемое. Макс не был демонстративно бесцеремонным, но легче от этого не становилось. По правде говоря, он мог добиться, чтобы её уволили, арестовали – да и вообще, сделали всё что угодно, и она не стала бы бороться с ним.

Она просто не могла бороться.

Игнорируя предложенную руку, Дина выбралась из машины и прошла к скамейке, на которую он указал.

Она села на самый край, пытаясь придумать, как выпутаться из создавшейся ситуации. Руки она держала в карманах, но не потому, что было холодно, а потому, что те ужасно дрожали, и ей не хотелось, чтобы Макс заметил это. Дина уставилась на играющую неподалёку под присмотром матерей малышню.

Макс сел рядом, всего в нескольких сантиметрах, полуобернувшись к ней. Совершенно обыденным тоном он сказал:

– Вы ничего не рассказали мне о себе прошлой ночью, хотя я и спрашивал. А так как, переехав сюда, вы постарались спрятать все концы в воду, есть кое-что, что мне особенно интересно. Это – ваша семья. У вас есть причины, по которым вы не поддерживаете отношения с братом?

– Это часть разговора? – спросила она.

– Да.

«Разозлись, – приказала она себе, – это единственный способ держать его на расстоянии».

Но трудно было злиться, когда все силы поглотил страх. Если бы рядом не было Макса, она бы непрерывно оглядывалась и вздрагивала от каждого шороха. Дина и так невероятно остро чувствовала, что творится вокруг. Страх и настороженность заставляли по-другому смотреть на всё, прислушиваться к каждому звуку – нет ли где угрозы – и постоянное напряжение высасывало всю энергию. Она так устала, что едва могла собраться с мыслями.

– Нет, – солгала она наконец, не глядя на него, – иногда братья и сёстры слишком разные, чтобы быть близкими. Так и мы с Гленом. У нас ... мало общего.

– А ваши родители?

– Они погибли, когда я училась в колледже. Несчастный случай на лодке.

– Мне очень жаль.

Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не взглянуть на него.

– Ну что, мы закончили? Можно мне теперь вернуться к работе? Или вы отвезёте меня прямо в тюрьму?

– Дина, если бы я хотел, чтобы вас арестовали, вы бы уже были в тюрьме, – тихо сказал он очень спокойным, но при этом безжалостным тоном, – я же хочу просто правды. Хочу знать, из-за чего вы отказались от прошлого и кто угрожает вам сейчас. Позвольте мне помочь вам.

– Почему вы думаете, что я отказалась от прошлого? – выпалила она первое, что пришло в голову; страх начал сдавливать грудь. – Люди постоянно переезжают с места на место, это не значит, что они бегут от чего-то. Просто потому, что я приехала сюда...

– Вы приехали сюда, чтобы начать новую жизнь, – настаивал Макс, – ещё год назад человека по имени Дина Лейтон не существовало. Водительское удостоверение, номер социального страхования, счета в банке, кредитная история – всему этому не больше десяти месяцев. Вы изменили фамилию, Дина, избавились от прошлого, обрубили концы. А люди не поступают так, если не убегают. От чего-то.

Горло у неё перехватило, глаза жгло огнём. Она чувствовала, что внутри всё сильнее нарастает напряжение, а в карманах пальто ногти больно врезались в ладони. Дина не могла никому доверять. Голова раскалывалась от невыносимого давления, вызванного страхом, болью и ужасом. Она боялась пошевелиться, уверенная, что от малейшего движения разобьется на миллионы осколков. Он что, не видит этого? Или же Дина настолько привыкла скрывать свои чувства, что даже сейчас не было заметно, как близка она к срыву?

– Я хотела бы немедленно уйти отсюда, пожалуйста, – сказала она слабым голосом.

– Дина, – он проятнул руку, чтобы коснуться её плеча.

Она дёрнулась, съёживаясь, и, повернувшись, посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Макс замер, пальцы застыли в паре сантиметров от её плеча. Он медленно убрал руку и, собрав волю в кулак, выдержал её взгляд.

– Кто причинил тебе боль, милая, – спросил он мягко, – кто он?

Дина не расслышала ласкового обращения, она не слышала ничего. Что-то случилось. Что-то, неподдающееся контролю. Странное ощущение охватило её, осязаемое, как прикосновение. Оно затронуло все чувства, как будто он дёрнул за ниточку, тянущуюся к самым потаённым уголкам её души. Неожиданно Дина оказалась в безопасности, под защитой. Всё вокруг будто отдалилось, перестало существовать.

– Скажи мне, – произнёс Макс.

У неё не было выбора. Она не могла не сказать, как не могла перестать дышать.

– Я не знаю, кто он. Они так и не поймали его, – прошептала она, как во сне, – хотя прошло почти два года с тех пор, как это случилось.

По спине Макса пробежал холодок. Он боялся, что всё окажется именно так, боялся, что ей причинили боль тем – самым ужасным, грязным – образом, каким только можно обидеть женщину. Что-то сжалось в груди, и ярость охватила его при мысли, что кто-то так страшно мучил девушку. Максу хотелось сжать её в объятиях и держать, пока она не избавится от боли и страха. Но он не смел. Вместо этого Баннистер снова медленно поднял руку и дотронулся до плеча Дины. Он почувствовал, как девушка напряглась даже от такого безобидного прикосновения, но по-прежнему во все глаза смотрела на него и не отводила взгляд.

– Он последовал за мной в Сан-Франциско, – сказала Дина, – а полиция говорила, что такого не случится. Обычно подобные мужчины не... не возвращаются к одной и той же женщине дважды. Но я очень боялась, что это может произойти, а они не могли гарантировать мне защиту, если он всё-таки придет. Когда же мне стало невмоготу жить с постоянным чувством страха, то уехала из Бостона. Как можно дальше, сюда, и решила начать новую жизнь. Я не хотела рисковать, была очень осторожна, сменила имя, сменила всё. Но это не помогло. Он нашёл меня.

– Откуда ты знаешь, что это один и тот же человек, милая? – в голосе Макса звучало спокойствие, которого он на самом деле не испытывал.

Дина моргнула и какое-то мгновенье выглядела озадаченной, но ответила не колеблясь:

– Потому что всё было, как тогда. Сначала телефонные звонки. Голос, который я никогда не забуду, такой жестокий шёпот. Подарки. Увядшие цветы, оставленные под дверью. А потом, несколько дней назад, он... – она снова моргнула, сдерживая слёзы, а её голос непроизвольно дрогнул, – я проснулась среди ночи, а он был в комнате. Прижал меня к кровати. У него был с собой нож. Как тогда. Он сказал... сказал, что опять сделает это со мной, если я не выполню его требований, только сейчас будет ещё хуже, чем в прошлый раз.

Картина, вспыхнувшая в сознании Макса, заставила его впервые в жизни желать смерти другому человеческому существу. Он разозлился на самого себя. Ублюдок запугивал её, и это произошло всего несколько дней назад, но ещё до того, как Макс нанял телохранителя. Проклятье, почему он не поторопился?

– Мне было так страшно, – прошептала она, – я-я не могла ни о чём думать. Я знала точно: полиция не в состоянии остановить его. В прошлый раз им не удалось...

– Они пытались? – тихо спросил Макс. – В Бостоне?

Сдерживаемые до этого момента слёзы покатились по мертвенно-бледным щекам Дины.

– Сначала, когда он только начал звонить мне и оставлять подарки, они сказали, что ничем не могут помочь, потому что он не причиняет мне вреда. Но затем была изнасилована другая женщина – кто-то так же звонил ей и оставлял подарки – и тогда они решили, что тот же самый человек угрожает и мне.

– Что случилось потом?

– Они устроили засаду, – прошептала Дина, – я согласилась, потому что очень хотела, чтобы его схватили. Я хотела... как-то помочь. И... они обещали, что защитят меня. Полиция окружила мой дом и прослушивала телефон. Но он ни разу не оставался на линии достаточно долго, чтобы его можно было засечь. Дни проходили, а он так и не показывался. Когда... когда он всё-таки появился, стало ясно, что все ухищрения полиции только забавляют его, – Дина с трудом втянула в себя воздух. – Он проник внутрь, не потревожив сигнализацию. У него была с собой маленькая коробочка, похожая на приборчик, который, издавая звуки, помогает людям расслабиться и заснуть. Он потом оставил её для полиции, чтобы наглядно показать, что ему всё равно, что он издевается над ними. Полицейские сказали, что прибор транслировал белый шум, который заблокировал микрофоны и прослушивающие устройства, установленные в моей спальне. Так... так что они не слышали, что он делает со мной. Полиция была на улице, всего в нескольких метрах от дома, и не могла остановить его. Они не знали, что он там и издевается надо мной.

В глазах Дины застыло выражение, которое Макс хотел бы никогда не видеть – боль от раны, глубокой и всё ещё кровоточащей, хотя прошло почти два года. Меньше всего ему хотелось заставлять её снова вспоминать происшедшее, но было уже поздно.

– Дина, как долго ты жила в Бостоне после этого? – ласково спросил он.

– Много месяцев, – бесстрастно ответила она, будто была выжата настолько, что в ней уже не осталось эмоций. – Все – врачи, психологи – говорили, что станет лучше, всё пройдёт, и я перестану так бояться. Друзья говорили то же самое. И мой брат, Глен. Но я никогда не чувствовала себя в безопасности, неважно, сколько замков и запоров было на дверях и окнах. Становилось только страшнее. В конце концов я поняла, что нужно уехать из Бостона. Начать сначала.

– И поэтому переехала сюда?

Она кивнула:

– Подруга из центра помощи жертвам насилия рассказала мне, как можно поменять всё: имя, документы. У меня было немного денег – наследство от родителей – достаточно, чтобы переехать сюда, устроиться и перебиться, пока не найду работу. Куратор музея в Бостоне дал мне замечательное рекомендательное письмо и оказался достаточно понимающим, чтобы указать в нём мою новую фамилию. Поэтому я была вполне уверена, что смогу найти неплохое место. Дальше всё просто. Я переехала сюда прошлой осенью, устроилась на работу на полставки и стала искать что-нибудь получше. Когда месяц назад я получила должность в этом музее... я думала, что теперь в состоянии действительно начать новую жизнь.

– И тут позвонил он?

Дина непроизвольно вздрогнула:

– Да, позвонил он.

Максу ещё больше расхотелось продолжать расспросы, но ему было необходимо выяснить правду, и он считал, что лучше покончить с этим за один раз.

– Дина, это точно один и тот же человек?

– Он шептал, – ответила она почти беззвучно, – я никогда не забуду этот голос. Как только я услышала его, я поняла, что он нашёл меня. Сначала я думала, что мне снится кошмар, но... это был не сон.

Максу хотелось сжать её в объятиях, заверить, что теперь она в безопасности и он позаботится о ней. Но Баннистер знал: после того, как полиция не сдержала своих обещаний два года назад, Дину ему не убедить. Насильник не только запугал её и причинил боль. Он разрушил её доверие, способность чувствовать себя в безопасности и веру в обязательства.

– Я хотела убежать снова, – произнесла она нервно, – но... но он сказал, что всё равно найдёт меня. И убьёт. Я поняла, так и будет, поэтому сделала так, как он хотел. Я открыла дверь прошлой ночью и пошла в выставочное крыло, чтобы посмотреть, где находится ближайший выход. Мне очень жаль, но я не могла поступить иначе.

– Всё в порядке, Дина. Я не виню тебя. Никто не винит. – Макс постарался, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее и нежно сжал её плечо.

– Я не хотела делать этого, – прошептала Дина, – но я так испугалась, так испугалась...

– Я знаю, не беспокойся об этом больше, милая, я не позволю ему обидеть тебя снова, ручаюсь. – Слова вырвались прежде, чем Макс сумел остановиться, им двигало сильное желание убедить девушку, что он в состоянии защитить её. Но, как Баннистер и думал, Дина просто не поверила.

– Вы не сможете остановить его. Полиция пыталась, в их распоряжении было много людей, оборудования...

– Забудь про полицию.

Макс видел, что Дина измотана и больше всего нуждается в простом отдыхе. Она всё ещё смотрела на него так, словно не могла отвести взгляд, Макс воспользовался возникшей между ними хрупкой связью и мягко сказал:

– Доверься мне, Дина. Ты очень устала и должна отдохнуть. Я не могу отвезти тебя в твою квартиру – там ты не сможешь спать. Ведь в последнее время ты очень мало спала?

Она кивнула:

– Да, потому что боялась, что он может прийти.

В этих простых словах слышались отзвуки всепоглощающего страха.

– Я отвезу тебя туда, куда ему не пробраться, туда, где ты будешь в безопасности и сможешь отдохнуть. Ты разрешишь мне сделать это?

– Куда?

– Ко мне домой. – Он почувствовал её напряжение. – Всё будет хорошо, милая, я обещаю. Моя экономка находится там, и она останется с тобой. Я только хочу убедиться, что ты выспишься. Разреши мне сделать это? Доверься мне.

Довериться ему? Ей казалось, что она уже сделала это, но в эту минуту Дина не могла мыслить ясно. В голове всё спуталось, единственное, что она ощущала, навалившуюся на неё усталость. Дина почувствовала, что медленно кивает в ответ на его ласковую просьбу, и не сопротивлялась, когда Макс встал со скамьи и помог ей подняться. Она позволила ему посадить себя в машину и тихо сидела рядом, когда он занял место водителя.

Макс был прав – ей необходим отдых. Может быть, когда она проснётся, окажется, что всё это было просто сном, кошмаром. Дина слышала голос Макса, отдавала себе отчёт в том, что он звонил кому-то по телефону из машины, но не понимала ни слова.

Он мягко спросил, какая у неё была фамилия до того, как она её сменила. Дина ответила: «Локвуд». Или, может, ей всё это привиделось? Дина нахмурилась, пытаясь понять, почему мысль, что, возможно, всё это лишь ночной кошмар, показалась ей неприятной.

Ох. Из-за него. Конечно, из-за Макса. Если всё это ей приснилось, тогда очевидно, что он тоже был всего лишь плодом её воображения. То, что Макс – часть её сна, имело смысл. Конечно, каждый в её положении мечтал бы о таком. Как в детской сказке: появился принц, чтобы спасти бедную заколдованную принцессу, и после этого жили они долго и счастливо.

Но сны заканчиваются, когда просыпаешься.

Затуманенное сознание Дины отказывалось работать. Она смутно осознавала, что машина остановилась, и Макс помог ей выбраться. Потом было какое-то здание и ощущение простора, они поднимались куда-то на лифте. Макс что-то говорил, но Дина не могла разобрать слов, лишь слышала их успокаивающее журчание. Через какое-то время возник другой голос: добрый, заботливый. Макс замолчал, а приятный женский голос всё ласково говорил что-то. Кто-то помог ей раздеться и лечь в мягкую тёплую постель.

Дина чувствовала себя в безопасности, и это было таким облегчением, что она полностью расслабилась впервые за долгое время. Голос славной женщины затих, и полумрак комнаты сменила молчаливая темнота полного покоя. Сон её был так глубок, что ей даже не снились сны.

В конце концов, тьма немного рассеялась, и она всё-таки увидела сон. По крайней мере, Дина думала, что это был сон.

Ей снилось, что она встала с кровати и прошла по тёмной незнакомой комнате к двери, из-за которой доносились голоса, разбудившие её. Дина лишь слегка приоткрыла дверь, но тотчас голоса стали громче, она увидела небольшой коридор и свет, который, должно быть, шёл из другой комнаты или гостиной. Говорили два человека. Одним из них был Макс. Голос второго мужчины был ей незнаком.

– ... и хватит об этом, – сказал Макс резким, не терпящим возражений тоном.

– А я ничего и не предлагаю. Успокойся, Макс, – тихо сказал второй мужчина, – ясно, что ты не собираешься использовать Дину, чтобы поймать этого парня. Я всё понимаю и согласен с этим, просто думаю, что он пошёл на большой риск, связавшись с человеком внутри музея, поэтому вряд ли отступит так просто, если мы отрежем для него этот путь. Ему нужна коллекция, и он попытается снова.

Голос Макса звучал то тише, то громче, как если бы он непрестанно двигался по комнате:

– Так ты согласен со мной? Это не тот же самый ублюдок, который напал на Дину два года назад?

– Думаю, нет. Насколько я знаю, насильники обычно не становятся ворами.

– Мне нужны оба, – сказал Макс с пугающим спокойствием, – чудовище из прошлого двухлетней давности и мерзавец, который пугает её сейчас. Я хочу, чтобы они оба горели в аду.

Через мгновение, показавшееся Дине очень напряжённым, второй человек разумно заметил:

– Макс, мы, возможно, – подчёркиваю, возможно, – сумеем достать здешнего парня, но того, из Бостона? Ты читал полицейские рапорты: недостаточно улик, чтобы найти хотя бы одного единственного подозреваемого. Он был чертовски умён, знал, что за ней ведётся наблюдение, но всё равно напал, взяв с собой ультрасовременное самодельное электронное устройство, нейтрализовавшее все их жучки. – Незнакомец шумно вздохнул. – Он утёр им нос, но при этом не был беспечен и не оставил никаких следов. И после случая с Диной подобные нападения не регистрировались, по крайней мере, никто не заявлял в полицию. Если мерзавец не попал под автобус, остаётся предположить, что он либо сменил почерк, либо остановился. В обоих случаях нам его не достать.

– Ты говоришь, как коп.

– Боже упаси! Эй, не убивай гонца, принёсшего плохую весть, ладно? Я лишь озвучил то, что ты и сам знаешь. Если только это чудовище из Бостона не объявится, как-нибудь нашумев, тебе не добраться до него.

– Я не могу смириться с этим, – сказал Макс.

– У тебя нет выбора. Кроме того, подумай о Дине. Она никогда не почувствует себя в безопасности, если ты продолжишь копаться в событиях двухлетней давности. Оставь это. У нас больше шансов, если мы сосредоточимся на том, что происходит здесь и сейчас.

Макс помолчал немного, потом шумно вздохнул:

– Хорошо, ты меня убедил. Так... как мы поймаем его, не используя при этом Дину?

– Как я и сказал, ему нужна коллекция. Он попробует что-нибудь ещё. Нам просто надо быть наготове.

– Мне кажется, или это не тот, за кем охотишься ты? – спросил Макс.

– К сожалению, да, – в голосе собеседника звучала ирония. – Тот, кого ищу я, работает в одиночку, всегда без сообщников и вынужденных соучастников. Кто из нас тогда правильно заметил, что воры полезут изо всех щелей, когда узнают, что ты решил выставить коллекцию?

– Я не помню, кто именно, но слова явно оказались пророческими.

– Да уж. – Незнакомец вздохнул. – Извини, Макс. Я не думал, что всё будет так чертовски сложно. Ещё есть время отменить выставку, если хочешь.

– Нет, я пойду до конца. Просто сделай всё возможное, чтобы выяснить, как выглядит этот ублюдок или как его зовут. И по крайней мере от одного из воров мы избавимся.

– Хочешь сказать, ты избавишься?