Свет надежды (18+)

По-своему Ивар был прав. Подобные мысли уже не один день терзали самого Рагнара, но ответа на свой вопрос он так и не находил. Даже ежедневные утренние тренировки до изнеможения никак не помогали выбить из головы тревогу и сомнения. Он уже давно не мог признаться самому себе, что главной причиной беспокойства стал себе сам. Его ощущения по отношению к этой девчонке беспокоили, тревожили, пугали, в конце концов. Что-то запредельное, запретное, то, на что он не мог согласиться, но и полностью отвергнуть так же не было возможности. Как объяснить кому-то то, чего и себе-то не в состоянии был? Как суметь обозначить одним словом всю ту гамму чувств, что владела его сердцем и душой, сжимала сердце, раздирала, заставляя биться то в тревоге, то в ненависти, то пылать от одной только близости с этой девчонкой? Рагнар множество раз возвращался мыслями к тому поцелую, что сорвал он с ее губ на глазах отца, и каждый раз его охватывали те же чувства, что и в первый раз. Он не мог сам себе объяснить, отчего же так остро реагировал на эти воспоминания, когда должен был прежде всего вспоминать ту картину, что разом выбила воздух из его легких, наполнив сердце горечью предательства, будто него одним махом вонзили холодный клинок – его жена, стремительно несшаяся на своей лошади, но не к нему – к его противникам. От ярости, затуманившей сознание, Рагнар рубил всех, кто только попадался ему под руки, не разбирая где свои, где чужие. Его отряд, видя свирепое помешательство правителя, благоразумно старались держаться от него подальше, и даже подоспевший на выручку Юсуф едва сумел вырвать из его рук своего воина. Что творилось с Рагнаром в тот момент, он и сам смутно помнил. Словно в забытье возвращался он домой, отмахиваясь от навязчивых попыток Халмара поговорить, объяснить… Что объяснить, Одхан его раздери, когда и он и так видел все своими глазами. Разум понимал, что судить было преждевременно, но вот растревоженная душа билась от неопределенности, не желая утешаться и искать покоя. Боги, что же эта девчонка сделала с ним, какими сетями опутала, какими чарами отравила душу? Отчего спокойствие всегда покидало его, стоило только подумать о ней? Что было в ней такого непохожего на других женщин, что заставляло забывать о других и возвращаться мыслями к ней единственной? Он стал буквально одержим ею. И имя этой одержимости было только одно… Но заставить себя даже мысленно произнести его он не мог, а лишь отгонял, словно проказу.

- Стариков под арест до моего возвращения, - наконец подал голос правитель. – Халмар, готовь войско, мы вернем то, что по воле Моргаша принадлежит Зангре.
- Рагнар, это полнейшее безумие, - вмешался Ивар, - наши войска и так понесли сильные потери, люди еще не оправились...
- Ивар, мой приказ не обсуждается. В этот раз.
- Рагнар, гнев застил твой разум, - пытался вразумить правителя старик. – Это чистейшее безумие. Войска не готовы. К тому же нет гарантии, что в твое отсутствие еще кто-либо из союзников Сверра не нападет. На кого нам тогда надеяться? Самостоятельно отбить осаду мы не сможем. Надеяться на Юсуфа, как на одного из сильнейших наших союзников, я бы не стал, а остальные слишком слабы, чтобы прийти на помощь.
Рагнар удостоил своего советника лишь только суровым неодобрительным взглядом, в который раз давая понять, что его приказы не обсуждаются, в особенности в этот раз.
- У нас мало времени, пока противник не пришел в себя после...
- Рагнар, какой там пришел в себя? – недоуменно выкрикнул Ивар, даже не стараясь сдерживать себя. Он поднялся с места, не в силах оставаться на месте. – Ты понимаешь, что это чистейшее самоубийство? Я не могу позволить тебе угробить себя и ребят. На правах главы Совета старейшин я накладываю запрет на твое решение.
В комнате воцарилась тревожная тишина. Даже Рагнар внезапно запнулся и остановился, чтобы медленно повернуться к старику и послать ему недоуменный взгляд. Остальные собравшиеся пораженно смотрели то на одного мужчину, то на другого, а Халмар укоризненно покачал головой, тревожно опустив ее, словно ожидая бури. Все тут же стали прикидывать в уме, когда в последний раз Совет старейшин накладывал запрет на волю правителя. Но на памяти молодого поколения такого давно не было. Лишь только сам Ивар мог припомнить, как будучи еще молодым воином столкнулся с подобным решением...