Герой её воспоминаний. Книга первая (ИЛР)

Конкурс зрительских симпатий, кто из героев нравится больше?
Арсений		5%	[ 2 ]
Арсений		5%	[ 2 ]
Владимирцев		21%	[ 8 ]
Мишель		62%	[ 23 ]
Мишель		2%	[ 1 ]
Мишель		2%	[ 1 ]

Всего голосов: 37 Опрос завершён. Как создать в теме новый опрос?

Irenie:

Всем большой привет, девчата мои дорогие!


Стараюсь, Ритуль, стараюсь как могу! И девчата тоже стараются, поддерживают меня изо всех сил, так это приятно!


Так-так, ещё один голос "за"...
А то Ксеня xiomara уже замучилась мне намекать, бедняжка!


Да я не уверена, что он будет Злодеич...
Просто так всё перекрутится, что его появление должно будет вызвать священный ужас и желание взять автора за грудки, встряхнуть и сказать: "ИРА, ТЫ ЯВНО НЕ В СЕБЕ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!" Но это пока не скоро, так что расслабимся...


Ритуль, спасибо тебе за мнение. Я поддерживаю. Хотя она поступила очень-очень глупо, но это всё не со зла, а из-за наивности, потому что она несчастна очень (она же мамку-то тоже любит, а уж брата как любит!), а ещё она потеряна и, естественно, родная мать в любом случае будет лучше, чем Кройтор и генеральша, совершенно чужие люди.
К тому же княгиня никак не афишировала своих добрых дел, так что... вполне естественно, что в глазах Саши она - тиранка, укравшая её больницу.


Света, большое спасибо за отзыв и за то, что не разочаровались в нашей ГГ! Я в своих попытках сделать её не такой правильной и ангельской очень боялась перегнуть палку и грешным делом настроить читателей против Хорошо, что ничего такого не произошло! Спасибо, что читаете и отписываетесь, мне очень приятно!


Да-да-да, так ведь характер у неё ещё с первой книги ого-го какой был! А тут даже генеральша диву далась - как это Мишель собирался обуздать её горячий нрав? (Ну, Мишель, положим, ещё и обуздал бы....) И вот так прям взять и с разбегу выпрыгнуть с поезда - тут я уже не знаю, что нужно.
Но они её просто довели. Генеральша довела и Адриан, так что за этот Сашин поступок нужно винить их, а не её. Если бы они вели себя иначе, она бы никакие глупости вытворять не стала!


Ругайся, Юля, ругайся! Я же когда писала, того и хотела добиться - противоречий. Что мы и видим по отзывам: кто-то пишет, что Саша молодец, кто-то говорит, что она безмозглая совсем и очень глупая. Мнения разделились и это прекрасно!


Да она не привыкла, как и Мишель, объясняться с кем-то и во всеуслышанье кричать о своих подвигах. Зачем? Такая вот она.
А он - ну прямо в бабушку пошёл!


Ну как же... Так и есть, я этого и не скрывала, собственно. Они же в первую очередь друзья детства, а уж потом жених и невеста! Она столько времени с ним, да и любила его по-своему тоже. Ясное дело, переживает его гибель. Было бы, наверное, странно, если бы после их размолвки она махнула бы рукой и сказала: "Ну умер и умер, что ж теперь?" Саша у нас не такая, не-не.


Да почему за генеральшу-то? А мамка как же? А братик? До революции пару дней осталось, она ещё не случилась и о самом страшном пока не объявили. И, вроде как, ещё не так страшно всё... Авось обойдётся...! (не обойдётся ни фига...) К тому же, Гордеев-то в тюрьме, как мы помним, а значит, у Саши развязаны руки! Ясное дело, она к маме хочет и к брату, а не в чужую страну с чужой женщиной! (Объективно, глядя на последовавшие за этим исторические события, мы прекрасно понимаем, что уж лучше бы ей было в чужую страну и с чужой женщиной, ДА КАК МОЖНО СКОРЕЕ, пока саму к стенке не поставили, но... она всё ещё верит и надеется) Как-то вот так


Да не говори! Ты лучше это Мише посоветуй, ему тоже не помешало бы...!


Естественно, осталось! Старые, добрые чувства - дружеские и сестринские. Только и всего!


Да это тебе спасибо, Лиля, и другим девчатам - за активность. Укрепляете мою веру в успех этой затеи с онлайн-публикациями. А вот насчёт "дальше" - увы, порадовать нечем, как обычно, "ничего хорошего". (Ксюша, если ты это читаешь (а я знаю, что наверняка читаешь ) , не пугайся, пожалуйста, и за валерьянкой не беги - помни, что я ещё тогда сказала - я всё ещё в своём уме!)


Анютка, дорогая, спасибо большое! Здорово, что кто-то на стороне Саши, а кто-то против! Но тут опять двойственность - каждый прав по-своему, это точно!
Гран мерси за отзыв, Анютка! Заглядывай ещё! Тем более тут сейчас самое интересное начнётся...


Таня, да это вам спасибо! Вы бы знали, как я радуюсь читательским отзывам - это стимулирует писать дальше, больше и лучше!


Хороший вопрос вы задали, спасибо! И угадали на все 100! Именно так они и подумали, поскольку она в одном платьице выпрыгнула из поезда на полном ходу, на перегоне, где не было ни единого человеческого поселения! Сколько бы она продержалась на февральском морозе, в снегу, посреди леса одна? Так что в глазах Кройтора и генеральши это был печальный Сашин конец. Но это не значит, что Адриан после не поехал на её поиски, разумеется...


Спасибо вам за такие приятные слова! Я очень рада, что роман зацепил и понравился! Я очень-очень-очень стараюсь, прямо-таки изо всех сил, всю душу вкладываю в сюжет и в героев. Здорово, что это нравится людям и приносит свои плоды в виде благодарных отзывов! Спасибо вам, Танечка!


Ура-ура-ура, Ксюша, а я-то вот сидела и с трепетом ждала твоего веского слова. Ну, думаю, уж Ксюша-то пройдётся по нашей глупой девочке от души, не щадя, выскажет всё о её безрассудном прыжке в ночь! Ан нет, Ксюша как раз на стороне тех, кто "за" -
На счёт генеральши ты бесконечно права. Это единогласно. НЕ ТАК надо было себя вести, не навязывать свою доброту и заботу силой, ибо она выглядит в глазах Саши совершенно иначе! Но такая уж она, наша генеральша!


Вот в этом она осталась себе верна, она ещё с "Ошибки" была безрассудная и отчаянная - вспомним, как она Гордееву отпор дала в самом начале, тем самым настроив его против себя! И не побоялась! А тут - ну подумаешь? - с поезда сигануть! Фигня! Для такой храброй девчушки как она - вообще не вопрос! Тем более, её знатно довели Адриан и "её величество", княгиня Волконская.


Погоди чуток, Алёну-то не хорони раньше времени! Она ещё жива пока, так что Саша в первую очередь к ней стремится вернуться, а уж потом Тихонов на очереди.

Девчата, милые мои и хорошие, спасибо вам большое за отзывы!

...

xiomara:

Пардон! Я и сама вдруг вспомнила, что кого-то забыла упомянуть. Как видно, у меня в мозгу небольшой сдвиг случился..



Здесь я, здесь.. И пью не валерьянку, а крепкий горячий кофеёк с печенькой

...

Irenie:

Опять она на ночь глядя кофеёк пьёт, да что ж такое-то...!
Ладно, ладно. Если с печенькой - то можно

...

Irenie:

 » 20 (сейчас)

Хутор Георгиевский, 1919 г.
- Я понятия не имею, каким образом ты это сделал, Мишель, но с твоей стороны такой поступок - последняя подлость! – вот такими чудесными словами началось это солнечное августовское утро. Мишель, приподнявшись на своём ложе, сонно посмотрел на совершенно невменяемого от злости Владимирцева и попытался понять, что он имеет в виду. Никаких подлостей за последние двадцать семь лет Мишель вроде бы не совершал. А если и совершал, то почему обязательно обсуждать это сейчас, когда он только-только начал идти на поправку и ещё даже на ноги подняться не успел...?
- Что у тебя с лицом? – вместо ответа поинтересовался Мишель, но Владимирцев был вне себя от ярости и решил продемонстрировать это, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнули и Ксюшины чашки, в которых она заваривала пустырник вчера вечером, и она сама. До того она дремала, свернувшись клубочком на неуютной и узкой банной скамье, ныне же испуганно встрепенулась, с недоумением глядя на беснующегося Владимира Петровича.
Спросонья что ли привиделось? Разве этот добряк умеет сердиться?
- Как это понимать, чёрт подери, Мишель?! – взревел Владимирцев. - Я требую объяснений, немедленно! И не смей юлить! Говори, как есть!
- Если бы я ещё понимал, о чём ты... – помечтал Мишель, потирая глаза, а затем посмотрел на Ксению, которая, у Володи за спиной, невольно вжалась в стену и тоже пыталась сообразить, что происходит. – Ты не мог хотя бы намекнуть, чем я опять не угодил тебе? Тем, что в беспамятстве провалялся весь вчерашний вечер? Да, Володя, ты прав, это моя вина, но, тут уж извини, ничего не мог с собой поделать! Впредь постараюсь ничего подобного не допускать...
- Довольно! Перестань паясничать и объясни, какого чёрта ты приказал сжечь все рыбацкие лодки на берегу?!
- Что сделать? – Мишель и впрямь вмиг перестал паясничать и, наконец-то усевшись на своём матраце, посмотрел на Владимира уже совсем другим взглядом. – Какие ещё лодки, Владимир, в своём ли ты уме?
- Это чтобы она не сбежала, да? – Владимирцев усмехнулся в усы. – Силой надеешься удержать её при себе, коли добром не вышло? И вот таким вот подлейшим способом?! Да ты хоть понимаешь, что у несчастных рыбаков в этих лодках вся жизнь, они на промысел на них ходят, добывают себе еду! А ты...
- Владимирцев, что ты несёшь?!
- В любом случае, всё это напрасно, Волконский. Она не любит тебя и всё равно от тебя сбежит, несмотря на все твои старания! Но это... ради одной-единственной девушки оставить без средств сразу несколько рыбацких семей! Я был о тебе лучшего мнения!
- Я понятия не имею, о чём ты. И тебя, конечно, не убедит то, что я не выходил на улицу ни вчера, ни сегодня?
- Тебе не обязательно было делать это самому! Твои люди с радостью исполнят любой твой приказ, пусть даже столь чудовищный. А там, в пожаре, между прочим, чуть не погиб десятилетний мальчик! И кто ты после этого, Мишель? Я... я уже начинаю жалеть, что считал тебя своим другом! – кажется, Владимир Петрович сам испугался, произнеся эти слова, а Мишель нахмурился. Ксения и вовсе прижала ладонь к губам, чтобы не ахнуть в голос и не выдать себя – навлекать на себя гнев Владимирцева ей что-то не хотелось.
- Послушай, Владимир, если бы я был так одержим идеей удержать её подле себя, то выбрал бы способы более изящные, - хмуро произнёс Мишель, глядя прямо в беспокойные глаза своего товарища. Или теперь уже бывшего товарища? – Не знаю, притворился бы смертельно больным, как некоторые? А что, женское сердце такое жалостливое и чувствительное!
- Да как ты смеешь?!
- Господи, прекратите немедленно! – воскликнула Ксения, наконец-то обозначив своё присутствие. Она поняла, что если не сделает этого прямо сейчас, то эти двое точно сцепятся - уж больно воинственно настроен был ротмистр, а Мишель не привык оставаться в долгу. А ведь они оба ранены, чёрт бы их побрал, глупые мальчишки, будто не понимают, чем это грозит!
- Ксения Андреевна?! – Владимирцев удивлённо обернулся и смутился тотчас. - Простите, я не знал, что вы здесь, я...
- Владимир Петрович, я готова ручаться, что все ваши обвинения беспочвенны. Миша никуда не выходил этой ночью, я бы заметила, ведь я всё время была здесь! И никаких приказов он никому не отдавал! Вы совершенно напрасно обвиняете его...
Вместо того чтобы послушать эту милую барышню, выступающую в роли миротворца, Владимирцев лишь спросил:
- Вы что, провели здесь всю ночь?
Ксюша, не уловившая ни малейшего намёка в его словах, ответила утвердительно. Она и в мыслях не держала, что её искреннее желание помочь может быть истолковано неверно. Но Владимирцев был не в себе ещё со вчерашнего вечера, после Сашиного отказа. И поэтому, укоризненно покачав головой, спросил в пространство:
- Боже, и о чём с тобой ещё говорить, Миша?
И, развернувшись, ушёл. Но прежде посмотрел на Ксению с такой укоризной, что она невольно вспыхнула, поняв, что он, должно быть, подумал о ней после такого признания. Совершенно растерянная, она повернулась к Мишелю.
- Что на него нашло, Господи? Какая муха его укусила? – спохватившись, что не о том спрашивает, Ксения подошла к Мишелю и, присев на колени перед ним, осмотрела перевязку. – Как ты? Получше? Я приготовила лечебный отвар, тебе нужно его выпить.
- Обязательно, но сначала мне необходимо поговорить с Авериным. По-моему, он слишком буквально понял мою просьбу не спускать с Александры глаз, – Мишель поднялся на ноги и мягко улыбнулся в ответ на Ксюшин заботливый взгляд. – Большое тебе спасибо за всё. А на Владимирцева не обращай внимания – остынет, да ещё придёт извиняться. Советую сразу его не прощать, пускай немного помучается. Он в этих вопросах очень чувствителен, так что пусть для начала немного погрызёт себя. Глядишь, в следующий раз будет думать, прежде чем говорить подобные вещи.
Ксения только вздохнула в ответ, стараясь не показывать, как на самом деле её задело то, что Владимирцев посмел подумать о ней дурно. И предложила заботливо:
- Давай я схожу за Авериным и приведу его сюда? А ты лежи. И выпей, Христа ради, этот отвар – он притупляет боль. Не зря же я рисковала собственной жизнью, пробираясь в лес за этими проклятыми травами!
Мишелю не оставалось ничего иного, кроме как поблагодарить Ксюшу за заботу и последовать её советам. К тому же собственное состояние он явно переоценил – стоило только встать на ноги, как голова предательски закружилась, а ещё эта слабость во всём теле… Мишель уже не был так уверен, что дойдёт до мельницы без посторонней помощи и не свалится где-нибудь по пути, Алиханову на радость. Рисковать, определённо, не стоило, поэтому пришлось довериться Ксении, и, позавтракав на пару с нею, всё же выпить её с таким трудом приготовленный отвар.
Когда она ушла, Мишель для начала умылся холодной водой, прогоняя остатки нездорового сна. После Ксюшиной настойки и впрямь полегчало, он гораздо лучше себя контролировал, да и былая внимательность вернулась: вот он уже расслышал чьи-то шаги по ту сторону двери… Владимирцев вернулся каяться? Больно быстро, ещё и десяти минут не прошло! Или это Ксюша забыла что-то?
Или… очередные козни какого-нибудь «доброжелателя», вроде многоуважаемого Руслана Мухтаровича? Не предвидя ничего хорошего, Мишель подошёл к двери и без предупреждения распахнул её, желая увидеть, что же это за незваный гость всё никак не решается постучать.
И пришёл в смятение не меньшее, чем Александра, которую он своей проницательностью застал врасплох. Щёки её порозовели, казалось бы, без видимых на то причин – боже, ну разве она делала что-то постыдное? Просто подошла к двери, да попыталась найти в себе силы постучать, да вот не смогла.
А теперь ещё нужно как-то заставить себя посмотреть на него… Саша с большим трудом сделала это и наткнулась на не слишком-то дружелюбный взгляд проницательных зелёных глаз. Показалось ей, что в них промелькнула некая радость этому визиту? Должно быть, и впрямь показалось!
- Ну? – требовательно спросил Мишель, опершись о дверной косяк. Это было вместо «Доброе утро». На ногах он держался всё ещё с трудом, и Саша это сразу заметила. Жаль, правда, что на его извечную язвительность эта слабость не повлияла!
- Я… э-э… в общем, я пришла узнать о вашем самочувствии! – переступив через собственную гордость, сказала Александра. Она решила так: должен же кто-то уступить, рано или поздно? И если этот упрямец категорически не желает мириться и предпочитает истечь кровью, то она сама готова сделать первый шаг к перемирию. Пусть так, только бы убедиться, что его жизни ничто не угрожает. Вздохнув, Саша спросила очень заботливо: - Как вы, ваше величество?
- Не хочется тебя расстраивать, но пока ещё жив, - насмешливо ответил Мишель, но глаза его улыбались. Внимательный взгляд скользнул по Сашиному лицу, отмечая тёмные круги под глазами, непокорные прядки вьющихся волос, выбившиеся из вчерашней причёски и, самое главное – то, как старательно она избегала смотреть в его глаза, в волнении теребя кончик рукава. Это казалось весьма трогательным, а ещё Мишелю понравилось, как высоко поднялась, а затем опустилась красивая, полная грудь, когда Сашенька вздохнула с тоской.
- Зачем вы так? Я ведь искренне волновалась о вас!
Может быть, может быть... Весь её внешний вид только об этом и говорил! Она, что, не спала целую ночь? Судя по уставшему лицу, именно так оно и было! Мишель, однако, менять гнев на милость не поспешил, всё ещё не в силах простить тот вчерашний поцелуй, что она подарила Владимирцеву.
- Это всё? – полюбопытствовал он, но на этот раз прозвучало уже не так грубо, и Саша не стала обижаться. Она лишь отрицательно покачала головой и достала из кармана широкой юбки цветочное мыло, обернутое старой газетой. И протянула Мишелю, опять же, не поднимая взгляда. Она боялась смотреть в его глаза, прекрасно зная, что утонет в них в который раз, снова потеряв над собой контроль.
- Возьмите, это ваше. Вы забыли тогда на берегу.
- Оставь себе, - ответил Мишель. Вроде бы довольно равнодушно, но в голосе его явно улавливались покровительственные нотки.
Это могло бы считаться сносным намёком на дружелюбие, если бы он хотя бы попробовал улыбнуться ей, но на такую щедрость Мишель не пошёл. А Саше по-прежнему не хотелось уходить, безумно не хотелось! Она уже успела оценить качественно сделанную перевязку на его плече, видневшуюся сквозь вырез нательной рубашки – никаких кровавых пятен, Ксения постаралась на славу! Это внушало определённые надежды, равно как и не слишком суровый настрой Мишеля, поэтому Саша рискнула продолжить их "милую" беседу.
- Брезгуете, да? – ехидно спросила она, вскинув голову. И наконец-то заглянула в улыбающиеся зелёные глаза. Похоже, против её дерзкого очарования Мишель не имел ни малейших шансов, а потому не сдержал улыбки и кивнул.
- Ну, разумеется, брезгую! Должно же было во мне хоть что-то остаться от того заносчивого аристократа, которого ты знала? – он с безнадёжным видом покачал головой, но улыбка-то никуда не пропала, и Саша подумала в тот момент, что, определённо, у него самая прекрасная улыбка в мире! Она и раньше об этом знала, но теперь все чувства будто обострились, а сердце часто-часто забилось в груди. Она смотрела на его губы и понимала, что мечтает прикоснуться к ним – мечтает о его поцелуях вновь, а может, и о чём-то большем? Стыдно признаться, но это так – Господи, ну почему этот человек так странно на неё действует?
- Вы совершенно невыносимы, - заключила Саша, в противовес собственным мыслям и чувствам.
- Стараюсь, как могу! – ответил Мишель и уже собрался вернуться к себе и снова прилечь – голова опять закружилась! – но услышал испуганный Сашин возглас и обернулся.
К ним приближался Алиханов со своей командой, а такая встреча заранее ничего хорошего не сулила. Саша интуитивно отступила на шаг назад, будто надеясь каким-то образом спрятаться от грозного штабс-капитана, но бесполезно – он давно уже её увидел. И, более того, шёл целенаправленно к ней! А улыбка, играющая на его губах, была поистине жуткой и больше напоминала звериный оскал.
Сейчас что-то будет, подумала Сашенька и на секунду закрыла глаза, собираясь с мыслями. Она буквально оказалась между двух огней, на грани самого кошмарного разоблачения, и очень хорошо понимала, во что всё это может вылиться. С одной стороны Мишель Волконский, стоящий так близко, что она почти чувствовала тепло его тела, а с другой – лютый черкес со своими церберами. Боже, да у неё же нет ни малейшего шанса! И по лицу Руслана Алиханова она с ужасом поняла – он всё знает.
Он всё знает о ней.
А Волконский не станет за неё заступаться, потому что это поставит крест на его военной карьере и сделает его соучастником заговора, следующим кандидатом на расстрел!
Похоже, это конец.
- Господи, помоги мне... - беззвучно прошептала Саша, а Мишель, мельком взглянув на неё, сдвинул брови на переносице и перевёл взгляд на штабс-капитана, приближающегося к ним. Алиханов вынужденно притормозил, сдержал крепкое ругательство в адрес своего злейшего врага, и, вскинув голову, наградил Мишеля недобрым взглядом. По всему было видно, что на компанию ненавистного Гордеева штабс-капитан не рассчитывал, предпочитая разобраться с одной лишь девицей.
- Какие-то проблемы, капитан? – спросил Мишель таким тоном, что стало ясно: если до этого момента у Руслана Алиханова не было проблем, то теперь точно будут.
Однако храброго черкеса это ничуть не напугало, он был слишком зол, чтобы так просто отступить! Эта рыжая девка, несмотря на все свои докторские заслуги, вчера поставила репутацию Алиханова под вопрос, нанесла ему глубочайшее личное оскорбление! Она посмела поднять на него руку, мало того – она сделала это при всех! Около двадцати человек солдат и офицеров стали свидетелем этой унизительной пощёчины, а таких оскорблений штабс-капитан не прощал никому.
Но и это ещё не всё: она с боем отбила Ксению Митрофанову, на которую Алиханов имел большие планы, она не дала ему разобраться с проклятой шпионкой под благородным предлогом! И сделала так, чтобы Владимирцев стал на её сторону, чёрт бы побрал их всех!
Сам Алиханов затруднялся сказать, чем именно его так привлекла Ксения – тем, что действительно вела себя подозрительно (чего стоит одна её прогулка в лес!), или всё же тем, что она была невестой его заклятого врага? А может, штабс-капитану просто нравились брюнетки? Как бы там ни было, упустить столь потрясающее развлечение Алиханов был не рад, а всё благодаря этой рыжей! Душа его требовала мести и желательно мести кровавой.
Вот почему с ядовитой усмешкой Алиханов сказал:
- Всего лишь небольшая беседа с очаровательной дамой, ваше превосходительство! Прошу вас пройти со мной, госпожа Авдеева!
Тон его Саше не понравился. Она невольно вспомнила, как вчера дрожала от ужаса бедная Ксения Митрофанова, оказавшаяся в схожей ситуации, и поймала саму себя на позорнейшем желании сбежать. Вот прямо сейчас подобрать юбки и кинуться прочь – куда угодно, но как можно дальше от этого жуткого человека!
Алиханов недобро прищурился, не наблюдая у неё большого желания сотрудничать, и от этого угрожающего взгляда Саша вынужденно сделала ещё один шаг назад и упёрлась в Мишеля, стоящего за её спиной. А потом она невольно взяла его за руку, будто в безмолвном призыве не бросать её одну, но так и не могла объяснить самой себе, как осмелилась прикоснуться к нему. Тем удивительнее было то, что Мишель не отстранился и даже чуть сжал её ладонь в ответном рукопожатии, в знак того, что он по-прежнему здесь, рядом. И уж точно не даст её в обиду!
«По крайней мере, до тех пор, пока не узнает всей правды!» - с ужасом подумала Сашенька и прикусила губу, всё ещё не зная, что сказать в ответ штабс-капитану Алиханову.
- На каком основании, позвольте узнать? – хмуро поинтересовался Мишель, всем своим видом намекая, что отпускать барышню с Алихановым и его дружками не намерен.
- Она подозревается в шпионаже! – с гордостью отозвался штабс-капитан.
- О, боже мой... - прошептала Саша, заметно побледнев. Вскинув голову, она с мольбой посмотрела на Мишеля – сделай что-нибудь! Помоги мне!
- Алиханов, право, ну сколько же можно? Вам так необходимо вести свою войну именно против женщин? Что, другой подходящей кандидатуры не нашлось?
- Другая, боюсь, понравится вам ещё меньше, подполковник! Вы с Владимирцевым будто ослепли, и не видите очевидного из-за ваших... привязанностей! А, меж тем, одна из ваших прекрасных дам прорывалась вчера ночью к границам вражеских территорий, а вторую видели на берегу возле лодок, когда случился пожар! Что это, если не диверсия? Она нарочно подожгла их все, чтобы наш отряд не смог уйти по воде в случае, если нас возьмут в окружение! Теперь у нас нет ни единого шанса, если на нас нападут!
Скорее от ужасных перспектив, что обрисовал штабс-капитан, нежели от его страшных обвинений, Сашенька побледнела ещё больше и, выпустив руку Мишеля, прижала обе ладони к губам. Ей хотелось кричать. Или обнять себя за плечи, чтобы скрыть дрожь, которая охватила её в тот момент.
...если на них нападут... если их возьмут в окружение... некуда будет бежать...
- Есть что сказать по этому поводу, Александра Ивановна? – не унимался Алиханов, получающий, похоже, искреннее удовольствие от Сашиного смятения.
- Я... я... - она подняла взгляд на Мишеля, который, может, смотрел и не так люто, но от объяснений всё же не отказался бы. Она ходила ночью к реке? Зачем это? – Я была там не одна! – облизнув пересохшие губы, выпалила Саша. Это был, определённо, не самый лучший вариант спасения, но уж точно единственный. Главное теперь не смотреть на Мишеля, а целиком и полностью сосредоточиться на противном штабс-капитане, который, похоже, не верил ни единому её слову.
- У вас, простите, и сообщник есть?
- Нет. Я была там с Владимирцевым! – ответила Саша храбро, глядя прямо в чёрные глаза штабс-капитана и отчаянно стараясь не замечать, с какой неимоверной тоской Мишель в то же самое время смотрит на неё саму.
- И зачем же вас обоих понесло туда на ночь глядя? – спросил Алиханов, и тут же сам понял, без ненужных объяснений. И удивлённо поднял брови, в ответ на жесткую Сашину усмешку и очередной поток сарказма.
- Сколько вам лет, капитан? Неужели в этом возрасте вам ещё нужно объяснять, для чего мужчина и женщина могут желать уединения?
Как ни странно, Саша пожалела о своих словах в ту же секунду вовсе не из-за Алиханова, а из-за Мишеля. Когда она увидела эту смертную тоску на его лице, ей сделалось до того невыносимо, что она едва пересилила в себе желание тотчас же опровергнуть эту клевету. Нет, нет, это неправда! Она сказала это только лишь для того, чтобы Алиханов убедился в её непричастности к поджогу, и...
"О, боже", - подумала Саша, встретившись с насмешливым взглядом Мишеля.
- Вот, значит, как? – дрогнувшим голосом спросил он. Впрочем, быстро взяв себя в руки, добавил уже совсем другим тоном, пугающе безразличным: - Быстро вы, однако!
"Да как же ты мог в это поверить? – думала она в то же время. – Считаешь меня совсем уж бесчестной, падшей? Сначала с Авдеевым, потом с Владимирцевым, а между ними ещё Господь знает с кем?! Так ты обо мне думаешь?!"
Подавив свою обиду и ярость, Саша взяла с Мишеля пример и решила играть в невозмутимость.
- А чего тянуть? – пожав плечами, спросила она. – Целых четыре года не виделись! Бедный Владимир Петрович, истосковался по мне, а уж как я-то по нему скучала...!
Для Мишеля каждое её слово было точно ножом по сердцу. Мало кому понравится слушать о похождениях любимой девушки со своим же лучшим другом! Он, однако, проявил похвальную стойкость и лишь дёрнул щекой, а иначе никак не показал своих чувств. Переведя взгляд на Алиханова, он спросил:
- Вы удовлетворены таким объяснением, капитан? Надеюсь, инцидент исчерпан?
Определённо, только что Саша зарекомендовала себя с самой худшей стороны и, похоже, здорово задела гордость его величества. Ей самой от этого было бесконечно больно, но всё же она считала, что отделалась легко. Очень, очень легко! Ей повезло уже как минимум с тем, что Мишель не оставил её одну после того, как она во всеуслышание призналась в своей связи с Владимирцевым. А мог бы. И, наверное, должен был...
Однако забота о её благополучии пересилила уязвлённое самолюбие, и кто после этого осмелится назвать его эгоистом?
Вот только на счёт своего везения радовалась Сашенька рано. В следующую секунду Алиханов широко улыбнулся нехорошей улыбкой и достал из внутреннего кармана не что иное, как Сашин паспорт. И протянул его Мишелю, небрежно зажав между двумя пальцами.
- А это вы как объясните? – полюбопытствовал он с видом полнейшего довольства, наблюдая за тем, как Мишель неодобрительно нахмурился, разглядывая исписанные забористым почерком странички.
- Вы рылись в моих вещах! – ахнула Саша. – Да кто дал вам право...
- Документ поддельный, - подсказал Алиханов Мишелю, делая вид, что не замечает Сашиного праведного гнева.
- Я вижу, - ответил Мишель спокойно. И добавил с лёгкой укоризной: - Причём подделан довольно дурно.
- И что я говорил?!
Мишель устало вздохнул, повернулся к Саше и, вручив ей паспорт, с видом заботливого старшего брата спросил:
- Боже, ну неужели нельзя было раздобыть ничего поприличнее? Если уж связалась с подделкой документов, нужно было делать всё так, чтоб никто и никогда тебя не вычислил! Ты что, не знаешь, что по законам военного времени это может быть приравнено к шпионажу?
- А рассказать вам, милейшая барышня, что в военное время делают со шпионами? – елейно улыбаясь, спросил штабс-капитан.
Саша тоже могла бы многое им рассказать! К примеру, как оказалась совершенно не в том положении, чтобы ставить условия. Да ей любой паспорт был в радость, даже такой! Ибо, прыгая с поезда на полном ходу, она как-то не озаботилась тем, чтобы прихватить с собой багаж! А этот паспорт на новое имя... лично ей казался идеальным, не отличимым от настоящего! Как только эти двое с первого взгляда опознали подделку?
- Я... - начала, было, Саша, но поняла вдруг, что не может сказать ни слова больше. В голове вертелся сонм разных мыслей, но ни единый достойный ответ не приходил на ум - ни один из таких, какому бы поверили. Алиханов, впрочем, никакому бы не поверил, не считая того варианта, где Саша признаётся в своём сотрудничестве с красноармейской разведкой, а Мишель...
Мишель, похоже, вообще не собирался её слушать. Ему не нужны были никакие объяснения больше.
- Нечего сказать? – догадался Алиханов и с наигранным сожалением покачал головой. - Ай-яй-яй! Но ничего страшного, я вам подскажу! Например, начнём с того, кто вы на самом деле?
- Александра Авдеева, военно-полевой врач, - ответила она машинально, но собственный голос прозвучал до того жалко, что Саша сама вдруг усомнилась – а держала ли она в руках скальпель хоть раз?
- Перестаньте, прошу вас, - на удивление вежливо произнёс штабс-капитан. - Ваша ложь давно уже раскрыта! Назовите своё настоящее имя и цель, с которой вы здесь находитесь. Неужели вы не поняли, что назад дороги нет? Всё кончено, милая Александра Ивановна... как, кстати, ваша фамилия?
И Саша действительно собралась сказать. Поддавшись отчаянию, панике, накатившему из глубин сознания страху перед этим отвратительным человеком, она собиралась открыть ему все свои тайны - просто потому, что никогда не умела складно врать. Алиханов производил впечатление человека, любую ложь чуявшего за версту, а значит, шансов у неё не было.
Ну, или, правильней сказать - "не было бы", если бы не Мишель, который всё ещё стоял рядом.
Прежде чем она успела сознаться, он буквально в последний момент перебил её и ответил Алиханову сам:
- Её фамилия Волконская. Она моя родная сестра.

...

Tanya G:

Вот,я и прочитала главу. Ну,это просто какой-то "капец"!
Зарание извеняюсь за моё выражение.
О, я так надеялась что у них все наладится.Так нет.Александра заварила кашу.Да и Миша
Тоже молодец.Я понимаю что он хотел как лучше.И в очередной раз Сашу спасал.
У меня просто нет слов.Буду ждать продолжения.
Спасибо

...

xiomara:

Володя как с цепи сорвался. Сначала обвинил Мишу в поджоге, почём зря. А потом вообще девушку оскорбил несправедливыми подозрениями, и удалился, весь такой в оскорбленных чувствах.



Как не крути, а их дружба пошатнулась. Но хочется надеяться. что это не смертельно.

Сашуня все-таки пришла с визитом к его величеству. Хочешь не хочешь, а для неё все дороги ведут к Мишелю. И её тянет к нему и беспокойство за его здоровье, и кое-что другое Им бы броситься друг друг в объятия и сказать главные слова, но опять - увы и ах! А тут еще Алиханов со своей шайкой-лайкой. Сначала Ксения у него шпионка, теперь Саша. Право же, он не оригинален.

Саша выкрутилась, но какой ценой! Так жестоко ранила Мишеля. Он поди думает, что они уже любовники. Но если бы он подумал еще, то понял бы одну вещь - если бы у Саши и Володи было все на мази, то Володя был бы спокоен, как удав и не бесился бы так. Но где ж ему, бедняге, догадаться об этом, если Саша открытым текстом заявляет, что бегала на свидание к Володе.



Это поэтому Саша - Авдеева? Или всё не так просто? Я помню, как ты говорила, что ты не водишь нас за нос и Саша и в самом деле Авдеева. Но если у неё поддельный паспорт, это не значит, что она взаправду Авдеева. Значит, всё как-то позаковыристее? Может, этот твой Анатоль там как-то замешан?

А Мишель-то какой! Другой бы на его месте, менее благородный, после такого фортеля решил бы - раз ты теперь с другим, то мне все равно, как ты выкрутишься. Но нет! Мишель не такой! Блин, он такой хороший парень, но никто этого не замечает. Разве что Ксюшка...



Но формально она и правда его сестра. Так что он не очень солгал. Только фамилию попутал...

...

натали:

Ириша привет. Спасибо за проду, Ой,а что это на Владимирцева нашло,уж не повредился ли умом?,так оторвался на Мишеле за эти лодки.Или это какой-то хитрый ход?,не понимаю! А Алиханов тот ещё фрукт !, всех в тонусе держит, все его опасаются,а барышни просто в ужасе о него и никто не может его приструнить. Но ведь есть же старше его по званию и Алиханов обязан выполнять приказы и не обсуждать,а так получается это сборище анархистов,а не белая гвардия. А Мишель да! Как всегда на высоте,спокойно и просто "Её фамилия Волконская,она моя родная сестра". Браво Мишель! Браво Ириша!

...

Irenie:

 » Субботний показ мод: Ксения и Владимир

Ксения и Владимир

Работы LaSorellina:





Работы мои:

...

Irenie:

Девчата, привет!


Танюша, погодите, это ещё не капец, капец дальше будет.


Норм


Да Саша-то и сама не рада, ей просто уже ничего другого не оставалось Всё Руся виноват!


Миша подставился очень сильно, из следующей главы будет ясно. Рискнул всем, ради неё


Дальше будет ещё закрученнее, но вы главное не расстраивайтесь раньше времени!


Володя показал характер! Как обычно, именно тогда, когда не надо было! И Ксеню обидел! Да не то, чтобы она сильно обиделась, но всё-таки за рамки он вышел. Экий негодяй! Тем более, между нею и Мишей ведь и впрямь ничего не было, а он так о них высказался!


Оооо! А ты как думаешь, Ксюш? Вот как тебе кажется, поругаются они или нет?


Ему "жизненно необходимо воевать против женщин". Да на самом деле, это не принципиальная позиция, вовсе нет. Просто Саша его прилюдно унизила, залепив пощёчину на глазах у всего госпиталя, да и с Ксеней не дала повозиться!
Вот он и рассердился на неё и стал под неё копать - вдруг накопает чего-нибудь? Вот и накопал! Саня-то тоже оказалась не так проста!


Ну да, он был малость обескуражен этой новостью. Представь себе, прямо в лоб, заявляет она: "А чего ждать? Истосковался Володя за 4 года, да и я соскучилась!" А ещё этот поцелуй до того... Так что сердце нашему Мишелю она разбила, там уж не до размышлений ему стало!


Поэтому!


Нет! На Анатоля-то погоди раньше времени грешить! Ты думаешь, Сашин паспорт на новую фамилию не делает её Авдеевой? М-м... не знаю. Но я это имела в виду, когда говорила, что она Авдеева, безо всякого обмана.
У неё документы на имя Александры Авдеевой. Стало быть, Авдеева она и есть.


Ксюшка и Ксюшка xiomara И я!!! Одна Саша в упор не видит! Но после фразы "она моя сестра", естественно, она поймёт о его истинном благородстве.
Там-то и выяснится, почему Мишель вдруг из Волконского превратился в Гордеева, и как сильно рисковал он, защищая её перед Русей.
А должен ли был? Почему он-то, а не Володя?


Ага, "попутал". И тогда, после падения Бреста, когда в госпитале валялся, тоже - совершенно случайно другую фамилию назвал и представился совершенно другим человеком!
Главное, что это так бы и не вскрылось никогда, если бы он сам Русе обо всём не рассказал, пытаясь защитить Александру!


Володя отличился, показал свой характер, когда его довели до ручки! Он уверен, что лодки сжёг Мишель, чтобы помешать ему устроить побег для Александры! Но самое страшное, что лодки, действительно, были нужны рыбакам - во-первых, и этот поджог едва не стоил жизни маленькому мальчику во-вторых. Поэтому Володя и бесится.


Нет, ну почему же... Я вот, кстати, боялась, что сложится такое впечатление! Поэтому эта глава была страниц на 15 - одна большая, чтобы прямо сразу там всё и объяснить. Но получился бы перегруз, поэтому мне пришлось её разбить на 2 части и закончить словами "она моя родная сестра". На самом деле никакой анархии - Руся очень даже подчиняется приказам. Но Руся также не теряет бдительности, а девчонка с поддельным паспортом - согласитесь, это очень даже подозрительно, тем более когда доподлинно известно, что в отряде шпион. А Руся у нас парень одержимый, рвения ему не занимать, вот он и роет носом землю, и под Сашу начал копать. Плюс, Руся заинтересован в скорейшей реабилитации Константинова, т.к. родной дядя, и т.к. уж лучше подчиняться его приказам, нежели ненавистных Мишеля и Володи. Вот поэтому он так себя ведёт! (А может, и не только поэтому? )


Как бы ему ещё об этом не пожалеть потом... Он же себя подставил под удар этими словами, считай, приговор себе подписал!
А Саша опять не оценила...

Девочки, благодарю за отзывы!

...

Margot Valois:

Ириша, Лилечка - шикарные образы шикарной пары! Они так дополняют друг друга и смотрятся вместе вполне гармонично.

"Семен Семеныч!"

Отправила сообщение, и потом до меня дошло, что по главушке-то я не отписалась

"Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу..."

Наша Саня чуть было не попала в серьезные неприятности - надеюсь помощь Мишеля сыграет свою роль, и Алиханов отстанет от него, а то с него станется.

Володя сам на себя не похож...
Ксюшу жаль - с другой стороны, если её так зацепило, что о ней Володя думает, то он ей не безразличен - а это уже что-то.

...

Irenie:

Ритуль, привет, спасибо за похвалы!
Если честно, мой последний, в красных тонах, у меня уже месяца полтора на заставке в телефоне стоит... Уж больно он мне симпатичен!



Ой, а я вспомнила, буквально вчера слышала: "Штирлиц, у меня такое чувство, что вы еврей! - Как это еврей? Мама русская, папа русский, а я - еврей?!"


Алиханов от Саши отстанет раз и навсегда, он к Мишелю пристанет теперь, а это печально!


А мы-то думали, что он кулаком по столу ударить не может! А, оказывается, ещё как может! Вон, аж чашки Ксюхины подпрыгнули, и сама она, бедняжка!


Что тут сказать... Скрытничать больше не буду - ну да, ей он, может, и не безразличен, но она ему - увы...

...

-Алиса-:

Ира, девочки, всем привет.
Володя так погорячился, обвинив Мишеля в поджоге. Даже кулаком по столу стучать умеет. Ай, да Владимирцев. Ну, я в принципе своих симпатий и не скрывала. Ксюшу застал у Мишеля и сделал соответствующие выводы.
Алиханову бы только со слабым полом воевать. Понятно, что Саше ничего другого не оставалось, как только выдать ночную вылазку за романтичную прогулку, но как же она больно Мише сделала.
Но, Мишель молодец. Ведь понял, что всё труба, сейчас Саша расколется, скажет, что она Тихонова и тогда её уже ничего не спасёт. Но, однако, сестра))) Сводная, конечно. Так что почти и не солгал. Волконская))) Ах, как наверное, ему бы хотелось, чтобы она и на самом деле стала Волконской. Или может Гордеевой. Он же нынче Гордеев.

...

Irenie:

Юля, привет, рада тебе!


И выводы сделал совершенно не те! Но каков парень-то, а? Горяч, порывист, очень даже не промах!


А выбора-то у неё и не было, Руся к стенке прижал, мерзавчик


Я думаю, он был бы не против такому повороту сюжета... Хотя Володя лидирует 2:0, он уже целых два раза пытался, а Мишель ни единого! Хотя, с другой стороны, Мишель уже 2 раза пытался её совратить, а Володя пока ни разу!

Я вот смотрю по отзывам и думаю - похоже, только одну меня смутило, что Мишель её представил Волконской, а не Гордеевой...
Тем интереснее будет, когда кашка заварится!

...

Irenie:

 » 20 (тогда)

Февраль, 1917 г.
Ефим Силантьев вот уже который год мечтал жениться. Осенью ему исполнилось тридцать пять лет, и многие его друзья в этом возрасте уже имели по пять-семь детишек, а Ефим с завистью глядел на них и мечтал, что однажды и у него будет так же.
Но не сложилось.
В марте 1913-го, ещё до войны, родами скончалась его первая жена, красавица Мария, а младенец пережил мать всего на пару часов, и Ефим, похоронив обоих, впал в уныние. Запил, конечно, а как тут не запьёшь? В результате чего потерял должность сельского старосты и работу, и если бы не местная молочница Феня, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.
Женщина взяла сбившегося с пути Силантьева под своё крыло - каждое утро приносила ему крынку свежего молока, совершенно безвозмездно, а по вечерам захаживала для того, чтобы хорошо провести время вдвоём. Феня вдовствовала вот уже пять лет и скучала по мужской ласке - вот они с Ефимом и нашли друг друга. Он женился на ней в июле 14-го, перед самой войной, и мечтал, что она подарит ему сына, раз не получилось у Машеньки.
Но и здесь Ефиму не повезло: Феню убили немцы, дошедшие до их пограничного посёлка раньше, чем успела закончиться осень. Силантьеву в тот момент хотелось одного – умереть, желательно быстро и безболезненно, но Господь и здесь не услышал его молитв.
Он остался жив, и выжил даже после ранения, которое исхитрился получить от своих же, русских солдат, по чистой случайности, когда те гнали немецких захватчиков из их родного села. Потом были долгие три недели в госпитале, а потом Ефиму Силантьеву снова не повезло – он крепко повздорил с одним из офицеров, дерзнувшим назвать его пьяницей и забулдыгой, и здорово разбил ему лицо в плату за оскорбление.
Офицер оказался чьим-то то ли сыном, то ли другом, вот так в жизни Ефима началась чёрная полоса. Собственно, началась она ещё со смерти Марии и их первенца, но ныне казалось, что ни конца ни края этим бедам не видать.
Из госпиталя он попал сразу под ещё одну волну мобилизации, и вышеупомянутый офицер со своим влиятельным родственником сделал всё, чтобы превратить жить Силантьева в одно сплошное мучение. Вся чёрная работа была на нём, спал он по три, а то и по два часа в сутки, и уважением среди своих не пользовался из-за репутации пьяницы, драчуна и задиры.
Пьяницей, впрочем, при сухом законе, да ещё и в действующей армии, особо не побудешь, но обидное прозвище "забулдыга" закрепилось за Силантьевым надолго, спасибо тому офицеру, постарался! Ещё через месяц стало ясно, что такой кошмарной жизни Ефим попросту не вынесет и сам сломается гораздо раньше, чем попадёт под немецкую пулю. И вот тогда-то в нём, ещё недавно желающем умереть следом за Машей и Феней, вдруг проснулась острая жажда жизни.
Когда немцы стояли в их селе, он насмотрелся на то, как умирают люди, некоторые прямо на его глазах! А уж когда немцев погнали за реку русские войска, трупов было столько, что только и успевай перешагивать... И Ефим вдруг понял, что собственные романтические "не могу без неё жить" на деле ничего не стоят – жить хотелось, и ещё как! На тот свет всегда успеется, а пока он молод, ему тридцать с небольшим, у него всё впереди! Правда, оптимистичное "всё" сводилось к бесконечным окопам и рытью могил для своих же солдат, но всё же это было лучше, чем самому лежать в могиле! Тогда Силантьев решился на побег.
Дезертирство сулило неминуемый расстрел, но перспективы оставить всё как есть внушали в Ефима ещё больший ужас. Уж лучше он рискнёт, а там... глядишь, и не схватят?
Не схватили. Выручил армейский доктор, Иван Тихонов, широкой души человек, дай Господь ему здоровья! Ночью, возле спасительной кромки леса, где Силантьев надеялся укрыться, они с Тихоновым столкнулись лоб в лоб. Тот возвращался из соседней деревни, где расположилась ещё одна часть полка – там тоже были раненые, требующие внимания и заботы. Благородный доктор, не щадя себя, стремился уделить внимание каждому из них, позабыв про отдых и покой.
О непростой лагерной жизни Ефима Силантьева он знал и жалел его – или хотелось верить, что это именно жалость была в его глазах... Той памятной ночью они встретились возле леса, и Силантьев не на шутку перепугался. Конечно, доктор далеко не дурак и сразу сообразит, какая нелёгкая понесла местного забулдыгу в лес посреди ночи, с котомкой за плечами.
Убивать людей Ефим не любил, а убивать хорошего человека не хотелось тем более, но Тихонов вдруг сделал нечто совершенно неожиданное – взял да отошёл с его пути, освобождая дорогу. И ещё головой неодобрительно покачал, глядя, как рука Силантьева тянется к голенищу сапога, где был припрятан нож. Правда, теперь уже эта рука замерла, когда Ефим понял, что доктор не намерен чинить ему препятствий. Наверное, нужно было сказать ему что-то, или как минимум поблагодарить, но от волнения Силантьев ни слова не мог вымолвить, и даже с места не сдвинулся, так и стоял, глядя на своего благодетеля во все глаза. А тот снял заплечный мешок, и, достав оттуда краюху хлеба и флягу с водой, протянул Силантьеву. Ефим взял, по-прежнему ни слова не говоря, и тогда Тихонов по-отцовски перекрестил его и, вздохнув, побрёл в сторону лагеря – так, будто и не было никакой встречи!
Беглеца, конечно, искали, вот только все отряды, посланные вдогонку, вернулись ни с чем. Ефим догадался позже, что это Тихонов, вероятнее всего, сбил их со следа, указав неверное направление, ибо в противном случае его бы давно нагнали – ещё раньше, чем тот успел добраться до города. Однако на пути своём Силантьев не встретил ни малейших препятствий, а в первой же церкви поставил свечку за здравие души Ивана Тихонова, хорошего врача и замечательного человека!
От своего "любимого" офицера бежать нужно было как можно дальше, и Ефим в этом преуспел. Где-то пешком, а где-то на перекладных, за четыре месяца он добрался едва ли не до самой Москвы, остановившись в глухой деревеньке без названия. Пить Силантьев бросил ещё в лагере и начинать не собирался: на новом месте он хотел построить новую жизнь и, быть может, хотя бы в этот раз удачно жениться?
И ему почти повезло - одна молодая вдова начала оказывать Ефиму знаки внимания, что было большой удачей: женщина была хороша собою, хозяйственна, и лицом чем-то походила на Феню, а фигурой – на Машеньку, первую силантьевскую жену. И всё бы ничего, если бы не её супруг! С прошлого года числившийся пропавшим без вести, он вдруг внезапно вернулся домой – живой, невредимый, разве что глухой на одно ухо после контузии? Но на силу его кулаков это не повлияло ничуть, Ефим имел замечательную возможность в этом убедиться. И чёрт бы с ними, с побоями – ещё неизвестно, кому досталось больше, ибо Силантьев и сам удар имел ох какой крепкий! – но обманутый муж пообещал сделать так, чтобы Ефима снова забрали на фронт. И сделал бы, несомненно, если б Ефим не сбежал раньше.
Окончательно обозлившись на весь мир и убедившись с десятком примеров в собственном полнейшем невезении, Ефим Силантьев покинул обжитое местечко, сбежав в богом забытый пограничный край, где без малейших сожалений поселился прямо в лесу, отшельником. С местечком повезло: он нашёл старую будку станционного смотрителя, подход к которой успел зарасти колючими кустами и молодыми берёзками. Некогда здесь проходила дорога на Москву, но высшим императорским указом вырубили окрестные леса и проложили новый путь, а вместе с ним и железную дорогу, а о старом тракте благополучно позабыли.
В полнейшем одиночестве прожил Силантьев целых полтора года, почти не видя людей, и уж тем более не разговаривая с ними. Иногда встречались грибники, иногда охотники, но и те и другие уже прослышали о нелюдимом отшельнике, живущем в хижине посреди леса, и смирились с его существованием. В конце концов, никаких бед оно ещё никому не принесло, а один раз даже выручило: молодой сын одного из егерей случайно угодил в волчий капкан и рисковал остаться без ноги – а то и без головы, если бы волки пришли раньше Силантьева!
Ефим же спас паренька, отнёс его к себе в хижину и выходил, за что получил огромную благодарность от его матери в виде крынки молока и свежеиспечённого хлеба. Молоко напомнило о Фене, а лукавый взгляд женщины - о той молодой вдове, из-за которой Ефиму пришлось сбежать с обжитого места. Эта, кажется, пока ещё вдовой не была – муж-егерь воевал на фронте и исправно писал, как говорил мальчонка, а потому рисковать своей налаженной жизнью Силантьев не стал. Ему казалось, что ещё одного переезда он попросту не вынесет: сколько сил ушло на восстановление дома, сколько времени он потратил, заново складывая развалившуюся печь, латая прохудившуюся крышу! Да и место было больно хорошим: посреди леса, вдали от людей – всё, как любил Силантьев.
А потому мальчик вместе с матушкой были вежливо выпровожены вон, правда, последний вскоре вернулся – да не один, а с маленькой собачонкой на руках. Их у него таких имелось с десять штук, мать велела утопить всех, но вот этого – забавного чёрного малыша с белой звёздочкой на лбу – мальчик пожалел и решил подарить своему спасителю в знак своей признательности. Ему казалось, что отшельнику одиноко одному, а так у него хотя бы появится верный четвероногий друг...
Ну что ж. Почему бы и нет? Поначалу, конечно, Силантьев хотел отказаться - но забавное создание с умными, понимающими глазами всколыхнуло в нём добрые чувства. Не топить же его, в самом деле? Да и на охоте пригодится - бывало, Ефим жалел, что при нём не было собаки, когда подстреливал утку в полёте, а потом не мог отыскать в зарослях тушку... И тогда он решил, что может позволить себе такую роскошь, как малютка Треф – при условии, что в ближайшее время снова не придётся никуда бежать. Прозвище было придумано с ходу – уж больно это необычное белое пятно у него на лбу напоминало трилистник! Да и сам малых уже через пару дней охотно отзывался на эту кличку.
С тех пор одиночество Силантьева стало не таким уж и кошмарным, однако по вечерам он нет-нет да и вздыхал о своей горькой доле. Собака-собакой, но человеческого общения не хватало, а ещё больше – женского. Вспоминалась покойная Маша, и то, какую радость он испытал, узнав о её беременности; вспоминалась Феня и её мягкое, податливое тело... и отчего-то в последние дни Ефиму начала сниться люлька, в которой надрывно плакал младенец. Эта люлька будто бы стояла в дальнем углу хижины, но всякий раз, вскакивая среди ночи, Ефим видел лишь чёрную пустоту – ни люльки, ни ребёнка, разумеется, не было. Лишь верный Треф сонно шевелил ушами, свернувшись калачиком подле хозяйской постели...
А потому в своих молитвах Силантьев всё чаще и чаще просил Господа сжалиться и послать ему жену, поначалу – верную, любящую, трудолюбивую, потом – лишь бы какую, но жену!
И вот однажды, холодной февральской ночью, Всевышний услышал его молитвы.
Это воистину казалось рукой судьбы – в тот день Ефим и вовсе не собирался на охоту, понимая, что к вечеру начнётся метель. Еда у него ещё оставалась, и особой нужды тащиться в лес в такой лютый мороз у Силантьева не было.
Всему виной стала лиса.
Огромная, рыжая, с блестящими чёрными глазками, которые, как Ефиму тогда показалось, с насмешкой смотрели на него. Ишь, осмелела, до чего близко подошла! Силантьев вскинул ружьё (украл у того самого мужа-солдата, вернувшегося с войны так неожиданно) и собрался, было, стрелять, но плутовка юркнула в кусты прежде, чем тот успел прицелиться.
Потом Ефим ещё долго вспоминал этот вечер до мельчайших подробностей, и всё чаще ему казалось, что на самом деле никакой лисы не было – Божественное Провидение, вот чем он это счёл. Ведь если б была, остался ли Треф лежать у печи как ни в чём не бывало?
Верить в то, что сытый пёс просто обленился и не жаждал бегать на морозе, Силантьев категорически не хотел! И мириться с этим чёрным увальнем тоже не хотел – под протестующий визг и рычание Треф был безжалостно вытолкан за порог. Ефим взял лыжи, перекинул через плечо ружьё и отправился по следам, пока начинающаяся метель не успела их спрятать. Треф приободрился, но вперёд бежать не спешил – его будто бы и не волновала эта жирная, упитанная лиса! А вот Ефима волновала, из неё можно было сделать отличную шапку на зиму, а ещё лучше – жилетку! Потому что тулуп, выменянный в деревне на половину лосиной туши, был изношен до дыр и почти не согревал - чёрт возьми, да эта лиса была ему просто необходима!
В феврале темнеет быстро, и не успел Ефим оглянуться, как лиловые сумерки сменились кромешной тьмой. Спасала луна – яркая, жёлтая, круглая, как блин, какие обычно пекла на Масленицу Феня.
Треф бежал рядом, проваливаясь в снег по самую грудь, и жалобно поскуливал – ему хотелось домой. Наверное, и впрямь следовало бы вернуться – Силантьев чувствовал, как пальцы начинают леденеть, и уже не был уверен в том, что сумеет сделать меткий выстрел...
И он уже собрался ехать назад, когда вновь увидел эту плутовку – да вот же она, сидит прямо за кустом, облизывается! Подумать только, будто и не замечает их присутствия! Ефим остановился, осторожно снял с плеча ружье и прицелился.
И в тот момент, когда он был уже готов спустить курок, раздался оглушающе громкий гудок пассажирского состава, на бешеной скорости вылетевшего из леса. Разумеется, добычу он спугнул в ту же секунду – лиса испуганно метнулась за куст, ещё раньше даже, чем Силантьев успел выстрелить.
Трефу была дана команда "Фас!", и пёс вяло побежал вперёд, но при его скорости от такой погони смогла бы спастись даже черепаха! Вскоре он вернулся ни с чем, отряхивая снег с ушей и беспрестанно чихая из-за снега, попавшего в нос. Силантьев грязно выругался и, поняв, что погоня окончена, выругался ещё раз, посылая страшные проклятия на головы железнодорожников, а также тех, кто изобрёл эти адские машины. Вновь повесив ружьё за плечи, Ефим развернулся и поехал назад, но тут опомнился Треф, которого мы совершенно напрасно обвиняли в лености. Навострив уши, он рванул вперёд так, будто его ужалили - Силантьев, чертыхнувшись, последовал за ним, стараясь не отставать. Что, что случилось? Снова лиса? Но она побежала в другую сторону! Или, быть может, добыча покрупнее? Ещё один лось? Так их перестреляли, кажется, всех, ещё прошлой осенью! Может, заяц? Что ж, и от зайчатинки Ефим не отказался бы: помнится, Феня варила из неё чудесный суп...
От приятных воспоминаний у Силантьева свело желудок, а руки заледенели так, что он уже был согласен даже на зайца, лишь бы только поскорее вернуться в тепло. А вот Треф, наоборот, загорелся энтузиазмом – он что-то нашёл там, в снегу у железнодорожной насыпи, и радостно прыгал вокруг, виляя хвостом.
И совершенно точно это был не заяц!
Силантьев выругался, сетуя на собачью глупость, но всё-таки подошёл ближе - любопытство разобрало, что же это за бесформенное чёрное пятно на снегу? Подошёл – и замер как вкопанный, позабыв и про свой голод, и про замёрзшие руки, и про внезапно начавшуюся метель.
Девушка!
Самая настоящая девушка! Откуда она взялась здесь – в лёгком шерстяном платье, простоволосая, да ещё и в такой мороз! Вьюга ещё не успела замести следы, и, подняв голову, Ефим понял, что девушка эта, вероятно, скатилась вот с этой огромной насыпи. Да как не переломалась-то, бедняжка?
Или...
Склонившись к ней, Ефим понял, что ошибся – переломалась, да ещё как! Рука у неё была сломана в двух местах, выпирающая кость порвала не только кожу, но и платье, однако крови почти не было – она попросту замерзала на таком морозе. Спохватившись, Силантьев выругался теперь уже в адрес собственной глупости, и, поспешно сняв тулуп, накинул его на свою удивительную находку, даже не задумываясь при этом, что может замёрзнуть сам. Взяв бедную странницу на руки, он снова встал на лыжи и, по колено проваливаясь в снег, повёз её домой, а верный Треф бежал рядом, весело помахивая хвостом.
Лишь когда Ефим привёз девушку к себе в избушку, он запоздало понял, что это была его судьба. Невольно вспомнились детские сказки о нимфах и волшебницах, умеющих оборачиваться лесными зверушками – волчицами, белками, лисами... У этой девушки были ярко-рыжие волосы, совсем как шерсть той проворной лисицы, что вывела его к железнодорожной насыпи в эту роковую ночь.

...

Svetik:

Хмм, а дальше все интересней и интересней!

...