Клуб любителей спорта "Спортивный калейдоскоп"

Мы в очередной раз немножко разделились на два лагеря. Одни утверждают: по нашему безобидному витаминному райку из всех орудий палит заграница. Другие: нечего подставляться – не будет и пальбы.

Любые выводы хороши, однако, при достаточной базе для анализа. В нашем случае этого нет. А есть масса безответных вопросов, которые постараюсь сейчас озвучить.

Мельдоний безвреднее воздуха и воды, теперь об этом знает вся страна, от дворника до президента. Но почему российские медслужбы числом с войско Тохтамыша парализовано молчали, когда препарат включали в списки запрещенных? Им указали причину? И она наверняка веская? А если нет, какого лешего у российских сердечных мышц беспричинно отняли их сладкую конфету?

Мельдоний никак не влияет на результат, выносливость, скорость и прочие спортивные качества. Ночью разбуди россиянина – он подтвердит. Но и мочегонные средства не влияют. И маскирующие допинг. А они запрещены.

Человек, принявший мельдоний, говорят врачи, защищает себя от инфаркта. Выходят, прочие перед ним беззащитны. Но разве это не фармакологическое преимущество? Принял таблетку – повысил порог сердечной терпимости, снизил риск отказа главного органа. А другие бегут, волнуются: как ты там, миокард? И вы хотите сказать, что это не допинг?

Существуют аналогичные мельдонию разрешенные препараты. Они замечательно поддерживают сердечную мышцу. Тот же чистейший импортный инозин, например. Но наши эпохами сидели на мельдонии. Даже после запрета. Почему?

Теперь говорят: сглупили. Постойте, если человек копает под табличкой «Не копать» и нарывается на кабель в 2000 вольт, это не глупость. Его нельзя выпускать на улицу, потому что попадет под каток, наестся камней, попытается пройти сквозь дом. Понимаю иронию насчет интеллекта спортсменов. Но все же не настолько, друзья, не настолько. Их должно было привлекать в запрещенном препарате нечто большее, чем многолетняя привычка.

Цена? Разница между 250 и 2000 рублями для российского спорта просто убийственна, да. Голодает, бедный.

Взвились кострами конькобежцы. Оказалось, в сборной России по овальному бегу сплошные Сальери. Хорошо хоть цикуты не плеснули в борщ своему Моцарту. А вопрос в другом: почему «отравители» знали о криминальной сути «Милдроната», а дивизия россиян, его поглощавших, нет? С одной ведь банды братва!

Ладно, Шарапова. Не знаю, какой национальности ее личный врач. Если не наш, мог и проспать письмо ФМБА. А сколько писем в день валится в почту самой Маши? Но другие-то, широко охваченные, допингом битые, «вадой» пуганные, куда глядели?

Почему ловят именно нас – еще один вопрос. Нет, мы, конечно, постоянно попадаемся, но почему именно нас! А зачем, интересно, существуют на свете полицейские операции? Чтобы ловить преступников. Это специально придуманные капканы. Но в них не попадаются честные люди. WADA вряд ли подбросит вам в бардачок пакетик с мельдонием, метод больше в ходу по эту сторону границы. Или уже подбрасывала?

Факты, успешные апелляции, выигранные суды – в студию. Нет таких? Тогда прежде чем требовать не ловить, надо перестать принимать. Мы же хотим продолжать, и чтобы не ловили. Вопим про заговор врагов, забыв очистить полость рта от остатков «Милдроната».

24 «залетевших» ходока до первой принятой меры – вот цифра века. Работающий в Губкине тренер-дисквалификант – еще одна зарисовка из дурдома. Недавно вылезла история про 1,5 миллиона долларов на выборы президента Сенегала, ставших взяткой за сокрытие российского допинга. Есть счета, денежные проводки. Кто-нибудь из наших органов влез в эту тему, чтобы опровергнуть или подтвердить? Тогда чего мы хотим от других?

Прежде чем кого-то обвинять, нам нужно стать коллективной Шараповой. Если правда – признать. Очиститься. Наказать. Избавиться от бревна на роговице. А уже потом искать солому в чужих органах зрения.

Обозреватель "СЭ" Елена Вайцеховская – о допинговом инциденте с лидером женской сборной России по плаванию Юлией Ефимовой.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

В среду стало известно, что к команде спортсменов, уличенных в последнее время в употреблении запрещенного милдроната, присоединилась четырехкратная чемпионка мира по плаванию Юлия Ефимова.

Я не верю в совпадения. Тем более – в такие. Поэтому, когда имя Ефимовой наконец прозвучало вслух (информация о том, что это случится со дня на день, витала в воздухе всю предыдущую неделю), не испытала ни шока, ни возмущения. Наверное, дело просто в том, что сама ситуация с милдронатом приняла такие формы, что реакция сторонних наблюдателей может сводиться разве что к интернетному выражению "запасся попкорном". Другими словами, раз уж изменить ничего нельзя, остается наблюдать, слушать и делать выводы.



Вывод печален. Он – не о Ефимовой, не о Павле Кулижникове, не о Кате Бобровой и даже не о тех, чьи имена пока еще не оглашены. А об абсолютном непрофессионализме тех, кто занимается в российском спорте медицинским сопровождением команд и спортсменов.

Такое вообще случается нередко: вокруг узкого круга людей, профессионально делающих результат и, как любили писать в советские времена, "кующих медали", образуется прослойка, с удовольствием объявляющая себя причастными к результату, если он успешен, но мгновенно исчезающая из поля зрения, если случается провал. Последнее – в том числе и о врачах.

"Ляпы" медицинского характера в российском спорте случались и раньше: достаточно вспомнить лишь один из них: Олимпийские игры в Атланте и запрещенный накануне российский препарат бромантан. Информация о внесении бромантана в "черный список" была прислана в штаб команды по факсу и... отправилась в помойку с кучей других бумаг, которые показались ненужными тем, кто дежурил по офису. В результате Россия получила букет из допинговых дел прямо на Играх, от чего с большим трудом (и с привлечением крайне влиятельных чиновников международного уровня), но все-таки удалось отбиться.



ейчас же отбиваться будет сложнее. В том числе и потому, что облеченные властью люди, судя по их комментариям случившегося, не очень представляют себе, как это делать.

Вчерашнее заявление главы ФМБА Владимира Уйбы о том, что милдронат может выводиться из организма спортсмена в течение полугода, на мой взгляд, может вызвать у любого спортивного профессионала лишь один вопрос: а раньше, господа, вы не знали этого? На основании чего тогда рекомендовали препарат всем без исключения сборным и отгружали коробками во все федерации? На основании того, что кто-то написал в аннотации о других сроках? Тогда зачем нужно спортсменам все ваше ведомство, у которого нынешний скандал с милдронатом – лишь вишенка на торте? Ведь были же и другие, хотя и не так широко афишируемые случаи вопиющих врачебных провалов ваших специалистов – людей, которые в массовом порядке заменили в российском спорте тех, кто работал в нем десятилетиями и прекрасно знал, к чему может привести малейшая небрежность?

Я вовсе не хочу сказать, что в ФМБА работают плохие врачи. Просто большой спорт – это не обычная медицина, а совсем другое. Другой уровень ответственности, прежде всего. Но как раз это понятие отсутствует в нынешней российской спортивной медицине в принципе – так, по крайней мере, представляется со стороны.



В комментарии относительно "случая Бобровой" (одна из версий попадания запрещенного средства в ее организм, напомню, заключалась в возможной ошибке врача сборной, который делал спортсменке инъекцию перед прокатом) я уже задавалась вопросом: каким образом врач, уже попадавший в крайне неприятную допинговую историю, продолжил свою работу в спорте, пусть и в другом его виде?

И ведь случай-то не первый. Перед Играми в Сочи, например, из-за неправильно подобранной схемы фармакологического сопровождения чуть было не осталась инвалидом Ольга Вилухина. Ситуация не получила огласки, просто Ольга сама рассказала мне об этом на одном из тренировочных сборов, назвав имя работавшего с ней врача. Из биатлона тогда этого специалиста экстренно убрали – прикрепили к другой сборной.

Ну а сейчас все мы в очередной раз получили доказательство, что крайним в спорте по-прежнему остается спортсмен. Есть, разумеется, теоретическая вероятность того, что милдронат удастся "реабилитировать" и вернуть в категорию легальных средств (что было бы логично), но если этого не произойдет, Ефимовой, как и Кулижникову, грозит пожизненное отстранение от спорта. И никого, поверьте, не будет волновать тот факт, что черная метка, увенчавшая большую и красивую карьеру, получена на самом деле за чужую беспечность и непрофессионализм.

"СЭ" попытался разобраться, кто на самом деле отвечает за медицинское обеспечение российских сборных команд и должен был предотвратить попадание запрещенного с 1 января милдроната в организмы наших спортсменов

Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА) на этой неделе заявило о ста спортсменах, попавшихся на милдронате с начала года. По данным "СЭ", печальный список любителей мельдония из России в ближайшие дни пополнится. Уже призналась в положительной пробе спортсменка из сборной России по бобслею Надежда Сергеева, есть неофициальные данные о еще нескольких звездных спортсменах из команды по летнему олимпийскому виду спорта. Неужели все они действительно не знали о запрете?

КАК ПРЕДУПРЕЖДАЛИ О ЗАПРЕТЕ

Согласно Кодексу ВАДА, да и просто здравому смыслу ответственность за все принимаемые препараты в первую очередь несет сам спортсмен. Кто бы ни занимал должность врача сборной и какому бы ведомству он ни подчинялся, решение, принять или не принять таблетку милдроната, - это решение конкретного спортсмена, которому теперь и придется за него расплачиваться. Однако с поиском виноватых все не столь однозначно.

В среду на совещании у президента России Владимира Путина глава Федерального медико-биологического агентства (ФМБА) Владимир Уйба заявил о том, что его специалисты "под роспись, до каждого спортсмена довели информацию, что препарат исключен, сняли его со склада и реализовали в лечебных учреждениях, не выводя на спортивные ринги".

Действительно, о запрете милдроната спортсменов и спортивных чиновников предупреждали давно и разными способами. Например, об этой важной новости говорили и на тренерских конференциях, семинарах для врачей и курсах повышения квалификации различных специалистов.

- Во все федерации по видам спорта были направлены информационные письма о запрете на милдронат, - рассказала "СЭ" советник министра спорта по вопросам антидопинга Наталья Желанова. - Отдельно проинформировали врачей сборных команд плюс вся информация была размещена на сайте РУСАДА.

Однако охвачены этой информационной кампанией, видимо, оказались далеко не все. Давайте представим, к примеру, постоянно живущую в США Юлию Ефимову. Вряд ли она ежедневно мониторит официальный сайт РУСАДА, а ее физиотерапевт - немецкий специалист Хом Гарави - посещает семинары в ФМБА или в Минспорта. Аналогичная ситуация и у Марии Шараповой.

"МЫ БРАЛИ У НИХ ТОЛЬКО БИНТЫ И ЗЕЛЕНКУ"

Увы, приходится констатировать, что схема попадания различных препаратов в наши сборные на сегодняшний день такова, что проконтролировать, что конкретно принимают спортсмены, практически невозможно. Так же как и понять, кто отвечает за отсутствие в командах допинговых средств и методов.

- Мы получаем список препаратов, которые есть на складе ФМБА, и заказываем там, что нам нужно, - рассказал "СЭ" на условиях анонимности врач одной из российских сборных. - Если каких-то медикаментов в списке нет, то докупаем сами. В первое время, когда только начинали работать с ФМБА, оформить заказ было настолько сложно, что мы брали только самое необходимое, вроде бинтов и зеленки. Сейчас, конечно, стало лучше, но все равно неидеально.

Нетрудно догадаться, что в таких условиях полное изъятие милдроната со складов ФМБА вовсе не означает его исчезновение из наших сборных. Никто не знает наверняка, какие запасы препарата остались на руках у спортсменов и докторов. Кроме того, ничто не мешает любому желающему пойти в аптеку и купить милдронат практически в любых количествах.

Передачу спортивных врачей из ведомства Министерства спорта в подчинение ФМБА называли бомбой замедленного действия еще в 2009-м. Хотя основания для подобного решения тоже были. Прямое подчинение главному тренеру или функционеру делало спортивного врача зависимой фигурой. Случались вопиющие истории, когда наставники запрещали медикам накладывать атлету гипс, пока тот не сыграет ответственный матч. От этого конфликта интересов ушли, и уже семь лет врачи и массажисты спортивных команд не имеют к Министерству спорта никакого отношения.

Тогда, семь лет назад, казусов было немало. Например, рассказывают, что во время углубленного медицинского обследования в ФМБА накануне Игр-2010 в Ванкувере было забраковано около 80 процентов спортсменов олимпийской сборной. Вдумайтесь в эту цифру: 80 процентов людей, готовых отправиться в Канаду бороться там за медали, были признаны нездоровыми настолько, что им следовало запретить выступать на соревнованиях. Причина была проста: так называемое спортивное сердце, то есть состояние, при котором пульс в покое критически низок. Это норма для представителей циклических видов спорта, но катастрофическая ситуация для обычного человека.

Спортивная медицина - особая, специфическая отрасль, и со стандартными подходами там делать нечего. За прошедшие годы взаимодействие между Минспорта и ФМБА, конечно, более-менее наладилось, по крайней мере подобных казусов больше не возникает. Кадровую проблему практически решили: значительная часть старых врачей просто перенесли свои трудовые книжки из одного ведомства в другое. Специалистов порой предлагали и сами федерации, и ФМБА шло навстречу. Но до качественной, системной медицинской поддержки сборных нам еще далеко. Пока врачи сборных просто выбирают подходящие медикаменты из общего списка - о какой системе тут можно говорить?

СПОРТИВНЫМ ВРАЧАМ СЛОЖНО СОХРАНЯТЬ МОТИВАЦИЮ

История с милдронатом заставила по-новому взглянуть на фигуру спортивного врача. В нашей стране он обязан быть универсалом. Спортивный врач лечит все - от простуды до перелома и параллельно должен следить за всеми новинками в запрещенном списке ВАДА и в сфере реабилитации. При этом сохранить "форму" такому медику тяжело: постоянного потока больных, как в обычной поликлинике или больнице, в сборных нет. В таких условиях легко скатиться в рутину и лечить по накатанной. Отсюда, вероятно, и растут ноги нашего "милдронатового кошмара".

В большинстве зарубежных команд вообще нет спортивных врачей как таковых, а есть физиотерапевты, вроде Гарави. Эти люди, как правило, имеют среднее медицинское образование и специализируются на методах восстановления. Максимум, что может предложить из медицинской поддержки такой специалист, - это купить витамины. За всем остальным спортсмен обращается к узкому специалисту: если проблемы с сердцем - к кардиологу, с весом - к диетологу и так далее. Ездить постоянно по всем этапам Кубка мира этим специалистам нет никакого смысла.

В ежедневном режиме спортсменам нужна именно реабилитация, которую способен предоставить физиотерапевт, а не врач. У нас, очевидно, другой путь. Сильнее встряхнуть российский спорт, чем сейчас, уже невозможно. Эта встряска со всех сторон - от президента страны до руководителей международных организаций - должна дать результат в виде появления какой-то внятной системы подчинения и разграничения полномочий. Тогда в нашей жертве десятками выдающихся спортсменов будет хоть какой-то смысл.

Сашуля не ты одна, для меня каждый выход на сайт сродни подвигу

Кстати на этом ЧМ выступят и ВТ и СК, интересно, кто кого, и вмешаются ли зарубежные пары, интрига однако. Ксюше с Федей не просто придётся, они давно не выступали, поэтому лично я ставлю на ВТ.

Удачи ребятам в следующем сезоне, надеюсь тренировки в Америке им помогут.

Ну вот Ириш, до твоего ноябрьского сообщения я только сейчас дошла, имя красивое, а можно фоточки этой красотки, а? Давай хвастайся, жду

А как сейчас у них дела обстоят?? Подружились??

Ну вот, почитаешь так старые статьи и узнаешь много нового для себя, например, что в финале Кубка Кремля играло две россиянки))

Прости, что с таким опозданием, долги они такие долги Лови в общем, КТ Ильиных, Юльча в новом образе

Конечно, я сегодня добрая, поэтому опять лови КП Тани и Макса, ну и Клип на это песню , я её обожаю

Даже не сомневаюсь в этом, у них уже танцоры такие сложные поддержки выполняют и паттерн на 4 уровни катают, просто в танцах всегда была очередь, поэтому китайцам будет крайне сложно пробиться, это вам не пары.

Ой жуть просто, у нас скоро сборная будет играть с французами, после терактов в Бельгии так страшно, тут вот этап по ХГ во Франции проходил, опять же за девочек переживала(((

Ну вот, ещё раз пересмотрела шикарнейший прокат на этапе в Китае

В среду в американском Бостоне стартует главный турнир сезона. Предполагается, что российские фигуристы будут бороться за две золотые медали из четырех.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

Бывают соревнования, когда то, что стоит за кадром, оказывается ничуть не менее интересным, чем расстановка спортсменов на пьедестале. Бостонский чемпионат – как раз из таких. Рассмотрим его по видам.

СТОЛБОВА И КЛИМОВ ПРОТИВ ВСЕХ

При том, что на четырнадцати последних Олимпиадах российские пары выиграли тринадцать золотых наград, на мировых первенствах за последние десять лет в этом виде катания случилась всего одна победа. Ее в 2013-м одержали Татьяна Волосожар/Максим Траньков, отрепетировав тем самым свой сочинский триумф. Именно этот дуэт намерен биться в Бостоне за высший титул.

Парадокс в том, что олимпийские чемпионы совершенно не собирались выступать в чемпионате мира: об этом было откровенно сказано партнером на европейском первенстве в Братиславе. Соответственно журналистами был сделан вывод: в Америку в качестве первой российской пары отправятся победители декабрьского "Гран-при" Ксения Столбова/Федор Климов, и именно они будут сражаться с канадцами и китайцами за то, чтобы выиграть главный титул.

Обстоятельства удачно разводили две эти пары на протяжении всего сезона: Волосожар/Траньков в финале "Гран-при" не выступали, а от двух дальнейших стартов (чемпионата России и европейского первенства) отказались, сославшись на травмы партнера, Столбова и Климов. Сейчас же, если за оставшееся до начала турнира время какая-то из пар не откажется стартовать, Ксении и Федору впервые с олимпийского выступления в Сочи придется вести очную борьбу с соотечественниками.

Если рассуждать о силах дуэта, отталкиваясь от их блистательного выступления в финале "Гран-при", Столбова и Климов представляются несколько более опасными для всех – не столько в силу техники, сколько в силу более сильной жажды побед. Ведь несмотря на фурор, который фигуристы произвели два года назад, в их послужном списке до сих пор нет ни одного полновесного титула: декабрьская победа в Барселоне – это всего лишь победа в коммерческом, пусть и крупном турнире.

У Волосожар и Транькова эта жажда была удовлетворена в олимпийском сезоне сполна, и как раз это делает дуэт уязвимым: программы Татьяны и Максима всегда отличались очень высокой эмоциональностью катания, но генератором этих эмоций был скорее партнер, нежели партнерша. Траньков же признался после победы на чемпионате Европы, что сам не понимает, зачем продолжает кататься.

Уязвимость Столбовой и Климова заключается в очень большом соревновательном перерыве и в том, что из-за травмы спины Федор несколько месяцев не мог полноценно тренировать один из ключевых элементов программы – подкрутку. Заключительный сбор перед чемпионатом мира вся группа Нины Мозер провела в США (в том числе – с целью лечения), но я бы не стала исключать вероятность того, что какая-то из двух сильнейших пар сочтет целесообразным отказаться от выступления в Бостоне.

Если же этого не произойдет, зрители от такого противостояния только выиграют. Для них турнир спортивных пар предоставляет "три в одном": красоту и мощь катания, в которой российским парам все еще нет равных, сложность на грани запредельного риска, поставщиком которой выступают в этом сезоне чемпионы мира Меган Дюамэль/Эрик Редфорд и вице-чемпионы китайцы Венцзинь Сюй/Цун Хань, и сгусток воли и зубодробительного стремления к победе пятикратной чемпионки мира Алены Савченко с новым и пока еще ничего не выигрывшим партнером Бруно Массо. Если в эту пятерку сумеет вклиниться кто-то еще, это будет большим сюрпризом. Теоретически определенный реверанс может быть сделан в сторону американских пар, но куда более привлекательными выглядят для хозяев два других турнира – женский и танцевальный.

ТАНЦУЮТ ВСЕ, ПОБЕЖДАЕТ ЗУЕВА?

Триумф, одержанный Майей и Алексом Шибутани на чемпионате США, а затем и на турнире Четырех континентов, в одночасье сделали дуэт Марины Зуевой одним из фаворитов мирового первенства и активизировали разговоры о том, что со столь выдающимся катанием Шибутани вполне способны побороться за золото с действующими чемпионами мира Габриэлой Пападакис/Гийомом Сизероном. Танцы – пожалуй, единственный вид, где фигура тренера по умолчанию ставится вровень с фигурами спортсменов. Не случайно после фурора, произведенного Майей и Алексом на национальном первенстве, говорилось не столько о том, что Шибутани опередили Мэдисон Чок/Эвана Бейтса, сколько о том, что Зуева выиграла у Игоря Шпильбанда – тренера, с которым много лет работала вместе.

В Бостоне Зуева интересна и как тренер, который будет выводить на лед Викторию Синицину/Никиту Кацалапова, которые стали первым российским дуэтом после временного отстранения от выступлений чемпионов страны Екатерины Бобровой/Дмитрия Соловьева. Прогресс Синициной и Кацалапова в этом сезоне уже записали на счет тренера, теперь остается увидеть, насколько большим окажется шаг, который Зуева со своими подопечными сделали за те два месяца, что прошли со времени выступления дуэта в Братиславе. Если Синицина и Кацалапов окажутся способны биться в Бостоне за медаль, это станет очень серьезной тренерской победой. То, что задача сейчас кажется малореальной, лишь прибавляет интриги зрелищу.

Впрочем, велика вероятность и того, что Шибутани окажутся за пределами пьедестала, а российский дуэт не попадет в шестерку: претендентов на подиум в танцах в этом сезоне гораздо больше, чем вакантных мест, и каждому есть за что биться насмерть: Пападакис/Сизерону – за уже завоеванный титул, Чок-Бэйтсу – за право вернуть себе статус первой американской пары, канадцам Кейтлин Уивер/Андре Поже и вовсе нужно стремиться сделать невероятное, чтобы в следующем сезоне их автоматически не опустили на позицию второго дуэта страны. А это вполне может произойти уже в следующем сезоне в связи с тем, что в канадские танцы возвращаются олимпийские чемпионы Ванкувера и вице-чемпионы Сочи Тесса Вирту/Скотт Моир.

Прыгать выше головы придется и Александре Степановой/Ивану Букину. Эти фигуристы, напомню, были включены в число участников чемпионата вместо Бобровой/Соловьева, и от итогового результата двух российских пар зависит количество танцевальных лицензий на следующий сезон.

ДЕРЖИ МЕНЯ, СОЛОМИНКА, ДЕРЖИ

Турнир одиночниц, в котором ожидается наиболее жестокое чемпионатное соперничество, в значительной степени тоже "тренерский". То, что российские девушки потенциально являются наиболее грозной силой на женской "полянке", известно всему миру. Дело за малым: показать весь этот потенциал в нужное время в нужном месте. А это как раз показатель мастерства наставников.

Речь идет прежде всего о чемпионке Европы Евгении Медведевой и прошлогодней вице-чемпионке континента Елене Радионовой. Обе спортсменки были в великолепной форме на зимних стартах и любая из них способна выиграть мировое первенство при условии абсолютно безошибочного исполнения обеих программ.

Радионовой в этом соперничестве и проще, и сложнее. С одной стороны, она уже выступала на взрослом мировом первенстве и знает, что это такое. С другой – фигуристка, прекрасно выступающая во всех основных стартах и умеющая биться за победу, как никто другой, уже второй сезон подряд попадает под еще более мощную силу. В прошлом сезоне Елену не подпускала к золоту Елизавета Туктамышева, в этом – Медведева.

Медведевой тоже непросто. Несмотря на выигранный в конце января чемпионат Европы, я бы сказала, что на пике своей формы спортсменка была месяцем раньше, когда победила в финале "Гран-при" и в чемпионате России. В Братиславе форма пошла на спад: катание чемпионки уже не было безупречным. Сумеет ли Евгения снова набрать форму (и психологическую в том числе) – один из самых интересных вопросов. Хотя у спортсменки есть серьезный плюс: самый высокий среди всех участниц личный результат.

Девичье катание – вообще зыбкая почва для прогнозов. Этакие гонки на соломенных лодчонках по бушующему океану, где в качестве штурмана почти всегда выступает тренер.

Значение тут имеет абсолютно все, и нет, наверное, среди участниц фигуристки, которая могла бы похвастать абсолютной стабильностью. В качестве наиболее яркого примера того, насколько далек может быть реальный результат от желаемого, можно назвать выступление трехкратной чемпионки мира Мао Асады на Олимпийских играх в Сочи, куда японка ехала фаворитом, но заняла в короткой программе 16-е место с проигрышем лидеру почти в 20 баллов.

В Бостоне, впрочим, более явным лидером женского забега выглядит не Асада, а ее соотечественница Сатоко Мияхара, выигравшая в этом сезоне нециональный чемпионат и турнир Четырех континентов.

РЕШАЮЩАЯ ГАСТРОЛЬ ЧАНА

Поболеть в Бостоне за трехкратного чемпиона мира Патрика Чана стоит уже потому, что именно здесь канадцу предстоит решить наиважнейший для себя вопрос: продолжить кататься до Олимпийских игр или закончить с этим делом, не продлевая публичной агонии. Не хочу сказать, что в сравнении с лидерами мужского катания Чан уже неконкурентоспособен, но судите сами: на двух последних мировых первенствах вице-чемпион Игр в Сочи не выступал. В декабрьском финале "Гран-при" был пятым. Выиграл турнир Четырех континентов, но победа не выглядела убедительной. В короткой программе Патрик имел лишь пятый результат, а произвольную выиграл у Бояна Цзиня лишь за счет того, что вторая оценка китайца составила 80,72, в то время как канадцу "насыпали" 97,14. В общей оценке преимущество Чана над вторым призером составило всего 0,38. Унес ноги, другими словами.

К тому же на тех соревнованиях не выступал олимпийский чемпион и чемпион мира-2014 Юдзуру Ханю, с которым канадца связывают наиболее непримиримые отношения.

Если бы речь шла о каком-либо ином спортсмене, имеющем аналогичные результаты, можно было, наверное, задаться вопросом: какая разница, будет кататься Патрик дальше или решит повесить боевые коньки на условный гвоздь? Но Чан – не просто фигурист. Он, простите за сентиментальность формулировки, душа мужского фигурного катания, в то время как Ханю – карающий меч. Ну а то, что эта душа нежна и уязвима, лишь привлекает на сторону канадца болельщицкие симпатии.

Собственно, с какой стороны ни оценивай то, что из года в год происходит на мужском льду, все сводится к достаточно простому заключению: при том, что можно без труда набрать по миру с десяток одиночников, чьи программы уникальны по набору технических элементов (в эту компанию входит и трехкратный чемпион России Максим Ковтун), по-настоящему харизматичных фигур там по-прежнему всего три: Ханю, Чан и Хавьер Фернандес. Остальные хоть и периодически вклиниваются результатом в битвы этой тройки звезд, но могут считаться ей ровней лишь с большой натяжкой.

Впрочем, чемпионат мира – прекрасная возможность для того же Бояна Цзиня или японца Шомы Уно изменить картину мира. Получится или нет – другой вопрос.

Среда, 30 марта

17.45. Танцы. Короткий танец

Четверг, 31 марта

1.15. Мужчины. Короткая программа
19.10. Женщины. Короткая программа

Пятница, 1 апреля

2.30. Танцы. Произвольный танец
20.45. Пары. Короткая программа

Суббота, 2 апреля

1.45 Мужчины. Произвольная программа
19.54 Пары. Произвольная программа

Воскресенье, 3 апреля

2.00 Женщины. Произвольная программа

Время и даты – московские

Женщины: Евгения Медведева, Елена Радионова, Анна Погорилая

Мужчины: Максим Ковтун, Михаил Коляда

Пары: Татьяна Волосожар/Максим Траньков, Ксения Столбова/Федор Климов, Евгения Тарасова / Владимир Морозов

Танцы: Виктория Синицина/Никита Кацалапов, Александра Степанова/Иван Букин

СОБЕСЕДНИК Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Неоднократный рекордсмен России – о 6725 метрах над Землей, самоубийственных селфи в корзинах и стирке аэростатов

Сильнее всего меня поразила корзина. Она была вписана в багажное пространство микроавтобуса столь же ювелирно, как вписывается в комнату сделанная на заказ дорогая мебель. Мне еще только предстояло узнать, что самые лучшие корзины для воздушных шаров именно такие, плетеные из лозы, пружинящие на посадке так мягко, как не способен никакой из современных пластиков и сплавов. И что класс пилота сильнее всего проявляется именно в том, насколько плавно и точно он сажает шар. Но в тот момент я просто завороженно смотрела на то, как корзина плавно, словно по рельсам, покидает чрево автомобиля, и над ней начинает вырастать громадный купол.

Спустя полчаса мы уже были в воздухе. Будущего собеседника наш общий знакомый представил мне коротко, сказав безапелляционным тоном: "Поверь мне: он просто – лучший!".

Итак, Михаил Баканов. Пилот-инструктор аэростатических летательных аппаратов. Неоднократный рекордсмен России. Первый обладатель золотого значка Международной авиационной федерации, который был вручен за…

Впрочем, об этом чуть позже.

***

– Михаил, вам до сих пор принадлежит российский рекорд высоты, который 13 лет назад вы в одиночку установили на шаре объемом 2200 кубических метров, поднявшись на 6725 метров. Неужели за это время не было соблазна попробовать превзойти достижение?

– На той технике, которая имелась у меня, лезть выше было просто неразумно.

Это был реальный предел для данной категории шаров. К тому же у меня нет какого-то великого спортивного самолюбия. Хотя с нашей чиновничьей системой даже за рекорд мира никаких спортивных званий я не получил. Поэтому если что-то и делаю, то лично для себя и под настроение.

– А какие чувства вызывают у вас чужие достижения в этой области?

– Любой рекорд – это достижение и большая техническая работа, и хорошо, что это происходит. В любом случае рекорды способствуют развитию нашего вида спорта. Все рекорды в воздухоплавании напрямую зависят от объема шара, на котором делается достижение. На больших аэростатах мировой рекорд высоты составляет порядка 20 тысяч метров. До двенадцати – четырнадцати тысяч метров человек физиологически может идти на чистом кислороде. Выше нужно дышать под давлением: под маской создается избыточное давление, на затылке крепится специальная подушка… Принудительная подача кислорода – это достаточно неприятная вещь, которая сбивает дыхание.

– Дыхательная техника как-то тренируется?

– Правильно дышать учат на земле. Но там ты можешь в любой момент снять маску. На высоте не снимешь, там нужно четко держать ритм дыхания, то есть постоянно думать о том, как ты дышишь. Если сбился – все, уже ничего не исправишь. Тут же наступает кислородное голодание, и человек отключается. А вот если мы говорим о высоте за пределами 14 тысяч метров, это уже скафандр. В скафандре дышится прекрасно. Но дорого.

– Насколько опасны для человека подъемы на такие высоты?

– Достаточно опасны. Но продуманная подготовка делает их возможными.

– Вы пришли в воздухоплавание, имея базовое образование МАИ плюс летное образование ДОСААФ. Имеете спортивный разряд по планерному спорту, работали со всевозможными самолетными системами, но в качестве профессии выбрали воздухоплавание. Значит ли это, что аэростаты для вас оказались интереснее?

– Нет. Но так сложилось, что именно благодаря им мне удалось совместить хобби с работой. Есть еще дирижабли. Они большие, красивые, кроме того, прекрасно подходят для любых рекламных целей. И в отличие от воздушных шаров возвращаются на то место, откуда взлетели. Я в свое время водил толпы народа, летая на дирижабле от метро "Спортивная" до стенда на фестивале в Лужниках. Взлетал с футбольного поля, шел к метро и зависал на небольшой высоте. Понятно, что внизу тут же собиралась толпа. Но обычно никакая толпа больше десяти минут не стоит – теряет интерес к происходящему. Поэтому я выжидал, пока соберется достаточно большое количество народа у выхода из метро, и начинал двигаться, включая тем самым у людей рефлекс преследования. Вел их через ворота стадиона по главной аллее к спортивной арене, делал пару небольших кругов над стендом и быстро уходил.

Для удовольствия я летаю на планере. А еще летаю на парапланах, небольших самолетах и вертолетах. На данный момент воздушный шар, конечно, занимает основное место в моей жизни.

– Получается, что человек, приобретая шар, становится в какой-то степени "рабом лампы"? Ему нужна машина, чтобы возить шар, помещение, чтобы его хранить...

– Да, конечно, помимо самого аэростата необходимо много чего еще – место для хранения, специальный транспорт, газовые баллоны и оборудованное место для их хранения… Хорошо, кстати, что вы обратили на это внимание. Ведь что получается: если человек решил стать пилотом и летать, у него есть два пути – приобрести свой аэростат и собрать экипаж и самому обеспечивать его обслуживание и хранение или прийти к нам в аэроклуб, где все эксплуатационные вопросы мы решаем за него. Так как я занимаюсь инструкторской работой, мне хорошо знакомы эти вопросы выбора. Могу сказать, что те, кто у меня учится сейчас (в основном это уже состоявшиеся люди, которым под 50), как это ни парадоксально, вообще не хотят получать пилотскую лицензию. Им не нужны корочки для самоудовлетворения, они просто хотят летать. Формально такой человек летит на своем шаре с нанятым пилотом, при этом делает все сам, но не испытывает никакого страха от вероятности совершить в воздухе ошибку.

– Cвоего рода страховка на тот случай, если вдруг гроза?

– Знаете, если пилот говорит "А вдруг – гроза", - для меня это означает, что такому человеку надо прежде всего идти учиться. Никакие грозы просто так не случаются – всегда есть определенные признаки. Усиление ветра, различные виды облаков – все, что угодно. Поэтому пилот, прежде чем принимать решение на вылет, обязан еще раз все проверить. Это как на железнодорожном переезде, где висит знак "Стоп": неважно, есть поезд, нет его, остановись, покрути головой по сторонам и только потом езжай дальше.

***

– Машину вы целенаправленно покупали под размер корзины шара?

– Это было одним из условий – чтобы корзина помещалась в салон. До зимы, кстати, мне должны доставить сделанную на заказ корзину, которая будет как раз под размер машины. Она на 30 сантиметров длиннее, чем та, в которой мы летали.

– Это принципиальная разница?

– Да. Я люблю, чтобы в корзине было комфортно. Чтобы не было никаких низких "английских" бортиков, чтобы можно было нормально повернуться. Новая корзина делалась для полетов через Альпы, т. е. она должна быть достаточно просторной, чтобы в ней поместилось специальное оборудование и дополнительные баллоны с газом, которого хватит на длительный перелет.

– Вам приходилось сталкиваться с неадекватным поведением пассажиров?

– Конечно. В первую очередь это происходит под влиянием алкоголя, конечно. Когда море по колено и хочется доказать себе и всем остальным, что из корзины воздушного шара и без парашюта прыгнуть или по веревке спуститься – плевое дело.

Сейчас новый вирус – селфи. Похоже, что единственная цель, с которой люди отправляются в полет – вывеситься за борт и сделать несколько селфи, причем с неосознаваемой ими вероятностью сделать эти селфи уже в свободном падении. Есть еще не очень умные родители, которые пытаются поднять детишек на руках и поставить на баллон с газом или вывесить за борт – чтобы им было лучше видно.

Хотя для нас катание людей не является ключевым видом деятельности. Основное занятие все же – обучение людей, рекламные полеты и клубная деятельность. К сожалению, усилиями некоторых товарищей воздухоплавание сейчас у нас в стране опустилось на уровень… как бы это сказать помягче…

– На уровень коммерческого такси?

– Ага, только без шашечек. Соответственно они имеют кучу проблем, от которых я стараюсь держаться как можно дальше. Проблемы создают люди, которые необоснованно считают себя лучше и круче других и хотят за дешевые купоны получить vip-услугу, постоянно возмущаясь, что им чего-то недодали, и размахивая телефоном, купленным в кредит.

– Парашют – обязательное условие для пилота?

– В зависимости от цели полета. Если это рекордный или испытательный полет, то парашют необходим, равно как и умение им пользоваться. А если это просто полет – то нет. Даже при отказе всех горелок сам воздушный шар снижается со скоростью того же парашюта. Тем более что прыжок с аэростата имеет свою специфику и надо пройти необходимую подготовку для его безопасного выполнения.

***

– Какое из спортивных достижений сильнее всего греет душу?

– Участие в Кубке Гордона Беннета в 2013 году. Это самое крупное в мире соревнование по газовому воздухоплаванию, проводится оно раз в год и зачетной зоной является вся Европа, т. е. полет может продолжаться несколько суток без посадок и на высоте обычно до 5000 метров.

В первый раз российская команда выезжала на этот турнир в 2006-м. Я тогда был сотрудником компании, которая сделала аэростат, который принципиально отличался от того, на чем летало большинство пилотов в мире. И получилось, что именно я стал тогда старшим по команде сопровождения. Стартовали наши ребята из Бельгии, ветер дул на Великобританию. Задача Кубка Беннета – максимальная дальность между точкой взлета и точкой посадки.

Мы тогда долго сидели над картами, рассчитывая траекторию полета. Вечером был старт, утром наш экипаж был над Англией, а дальше начались полтора дня над морем. Впереди был берег Норвегии. Приземлились в итоге в Финляндии, стараясь сделать максимальное расстояние и не попасть при этом в Россию, так как тогда результат не зачитывался бы, ведь Россия не является страной-участницей.

– А где были все это время вы?

– Ехал на машине вместе с остальными ребятами из команды сопровождения, пытаясь попутно производить какие-то расчеты и что-то подсказывать пилотам.

– То есть прямо со старта? Шар полетел, вы поехали?

– Нет, конечно. Потому что для начала было непонятно, куда именно ехать. Существовал вариант, при котором шар мог приземлиться в Англии, и ехать туда нам было бессмысленно хотя бы потому, что ни у кого не было въездной визы. В общем, наш экипаж из двух человек улетел, а мы вшестером пошли ужинать, потому что делать было больше просто нечего. Сидели, считали погоду, ждали решения самих пилотов – идут они на Скандинавию или нет. И вот когда они приняли решение лететь дальше, наша команда сопровождения поехала следом.

Когда я принимал участие в Кубке уже как пилот, в 2013 г., российский аэростат вообще не допустили к гонке, сказав, что он – экспериментальный, а потому до полетов допущен быть не может. Несмотря на то, что уже трижды именно этот аэростат – "Святой Георгий" участвовал в Кубке Гордона Беннета. Но благодаря Леониду Тюхтяеву, президенту ФВР, мы все же полетели – на его собственном газовом аэростате, который он выдал специально для полета российской команды.

Обычно наполнение шаров газом происходит днем – пилоты в этом участия не принимают, отсыпаются. Но тогда все планы были нарушены: к вечеру ожидалась гроза, поэтому разрешения на наполнение шаров долго не давали. А ночью гроза прошла. И на рассвете после бессонной ночи все взлетели.

Гордон Беннет – это ни на что не похоже. Трое суток в корзине размером 180х120 см., в которой очень жарко днем и очень холодно ночью, плюс невероятное количество приборов, аккумуляторов, проводов... Соответственно, в корзине не развернуться. Всякие мелочи, на которые ты на земле вообще не обращаешь внимания, сразу превращаются в глобальную проблему.

Погода была очень интересная и сложная. Старт был в восточной Франции. У земли ветер сначала дул на восток, а с востока шла огромная воздушная масса, которая потом должна была уйти на юго-запад. Для того чтобы эту воздушную массу дождаться и отправиться в Испанию, как и сделали победители, нужно было сразу "выстреливать" вверх на четыре километра и висеть там сутки. К тому же на пути всех, кто полетел бы на юго-запад, был Париж с несколькими аэропортами. Часть экипажей приземлилась как раз из-за этого перед Парижем: диспетчеры аэропортов вынуждали пилотов маневрировать по высоте, а это большая потеря газа.

Ну а мы полетели на восток – четырьмя экипажами. Один из опытнейших – американский – приземлился через сто километров после взлета, а мы прошли Францию, вошли в Германию, преодолели горы вблизи Штутгарта… Вот знаете, чего очень не хватает наверху? Того, что нет интернета. Соответственно, нет никакой информации. Где-то внизу сидит человек и по спутниковому телефону пытается рассказать, что вокруг тебя происходит.

– И что происходило?

– Погода начала портиться, причем капитально. К тому времени наш аэростат двигался на восток уже в одиночестве. Нашу команду сопровождения внизу смывало с шоссе дождем. А нас даже не болтало. Поэтому приняли решение идти в дождь, понимая, что ночь надо продержаться в воздухе любой ценой. Связываемся с аэропортом на подходе к Мюнхену, чтобы получить инструкции, а нам говорят: "Ребята, аэропорт ночью не работает. Работайте по своему плану, но не выше 3000 метров".

Ночной Мюнхен с высоты три тысячи метров – это незабываемое зрелище. Ну а утром мы сели на красивейшую полянку в Баварии, так как прогноз все-таки сбылся и ветер повернул обратно на Францию и продолжение полета только бы ухудшило наш результат (ведь нам, как и всем, нужна была максимальная дальность). Провели мы в воздухе более 24 часов, за что получили в придачу к золотому значку FAI по бриллиантику, выполнив соответствующий норматив.

***

– Насколько серьезно с точки зрения профессионального воздухоплавателя следует относиться к недавнему достижению известного путешественника Федора Конюхова, продержавшегося в воздухе на тепловом аэростате 19 часов 10 минут?

– Впервые Конюхова поднял на воздушном шаре ваш покорный слуга. Как к мореплавателю я отношусь к Федору с громадным уважением. Рекорд на воздушном шаре они вдвоем с опытным пилотом Иваном Меняйло сделали очень хороший и красивый.

– Насколько опасны трансатлантические перелеты на воздушных шарах?

– Опасны. Не так давно совместный российско-американский экипаж перелетел через Тихий океан. После пилоты рассказывали, как осознали в какой-то момент, что вокруг нет никого. То есть вообще никого. Если вдруг что случится – не помогут ни свои, ни американцы. Просто не успеют. В некоторых случаях аэростат летит быстрее, чем идет корабль, поэтому находиться под шаром в течение всего полета в принципе невозможно.

– Чисто бытовой вопрос: если шар вляпывается в какую-то грязь, как его стирать?

– Большая асфальтовая площадка, пожарный гидрант. Был случай на одном из европейских фестивалей, когда в какую-то гадость приземлились все поголовно. Европейцы с тряпочками вокруг своих шаров суетятся, а наши нашли на аэродроме какой-то ангар, договорились с местными, им дали брандспойт, разложили оболочку на асфальте, все промыли...

– А сушить?

– Это вообще не проблема. Взлетел – и высушил.

– Я как-то читала о рекорде, который был установлен на фестивале воздушных шаров во Франции, когда в небо одновременно поднялись 433 шара. Сразу возникла ассоциация с рекордами, которые одно время были популярны в Америке: сколько человек может набиться в телефонную будку или салон автомобиля. Неужели это может быть самоцелью?

– Я бы не стал проводить таких сравнений. Во-первых, много шаров – это красиво. А во-вторых, одним из 433 шаров были мы.

СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Победа двукратной чемпионки мира на первом этапе Кубка мира в Бад-Гаштайне стала полной неожиданностью не только для сноубордического сообщества, но и для личного тренера Екатерины (им в сентябре прошлого года стал известный австрийский специалист Рихард Пикль). Поскольку подготовку к следующему этапу Тудегешева продолжила в Рамзау, было бы крайне неправильно не заехать к спортсменке в гости.

- Чай? Кофе? - на правах хозяина отеля Рихард проводил меня в уютную по-домашнему комнату с мягкими диванчиками и детскими игрушками на полу и добавил уже на немецком: "Катя сейчас спустится. Я предупредил ее о вашем приезде". Две минуты спустя собеседница действительно была уже внизу, и я включила диктофон.

ТАК Я НЕ РАБОТАЛА НИКОГДА В ЖИЗНИ

- Катя, что значит для вас одержать столь крупную победу после столь затяжного периода неудач?

- Перерыв действительно получился длинным. Не считала даже, два года прошло, или больше? Мы проделали очень большую работу, конечно же. Рихард взялся за меня так, как я не работала никогда в жизни.

- Это ведь именно к нему вы рвались уйти, когда во второй раз стали чемпионкой мира в 2013-м?

- Да. Очень просила своего прежнего наставника Дениса Тихомирова, чтобы меня отпустили. Но не сложилось.

- А почему выбор пал именно на этого специалиста?

- Это долгая история. Рихард консультировал в свое время еще Леонида Тягачева, когда тот работал со сборной СССР. Он прекрасно знает Светлану Гладышеву (вице-чемпионка Олимпийских игр в Лиллехаммере в супергиганте, член президиума российской федерации горнолыжного спорта. - Прим. Е.В.). Мы с ним впервые встретились в 2003-м, когда Рихард был тренером Маши Тихвинской (серебряный призер чемпионата мира-1999 в сноуборд-кроссе. - Прим. Е.В.). В общей сложности он семь лет работал с русскими спортсменами. Даже его отель - это такое место, "намоленное" целым поколением горнолыжников. Все здесь готовились.

- Мысль о том, чтобы поменять тренера, появляется, как правило, когда спортсмен чувствует, что зашел в тупик и не знает, как из него выбраться. Согласитесь, понятие "тупик" не очень хорошо сочетается с золотом чемпионата мира.

- Проблемы во взаимоотношениях с тренером у меня были еще до того сезона, причем серьезные. Просто мы не стремились выносить их на публику. На мировом первенстве в 2013-м никакого контакта между нами уже не было. Тихомиров считал, что я уже "сдулась" и никогда ничего не выиграю, я все больше убеждалась в том, что он реально в меня не верит, и это, пожалуй, было самым тяжелым в наших отношениях.

После того, как я выиграла тот чемпионат, мы решили все-таки продолжить работать вместе. Хватило нас на два-три месяца. А ведь это был олимпийский сезон. Ну а после Игр я просто почувствовала, что продолжать тренироваться в таких условиях просто уже не могу. О чем честно сказала Гладышевой. Она удивилась: а в чем проблема? Вызвалась сама позвонить Рихарду, обговорить все вопросы. Но тут грянул гром - началось разделение федерации.

- И тут всем уже стало не до Тудегешевой?

- Примерно так. Тем более что я выступила против разделения. В итоге весь прошлый сезон мне пришлось работать с командой "Б". После уровня Кубка мира это оказалось непростым испытанием, мягко говоря.

- На мой взгляд, сейчас становится очень очевидным, что разница в методиках, в подходе к тренировкам, да и просто в мировоззрении между западными и российскими тренерами становится просто катастрофической - какой вид спорта ни возьми. Это и биатлон, и плавание, и лыжные гонки, и легкая атлетика...

- Вот вы, собственно, все сами и сказали - мне добавить нечего.

- А все-таки, в чем эта разница выражается на практике? Иностранцы больше тренируются?

- Это просто другая работа. Другого качества. Одна четырехчасовая тренировка с Рихардом, когда мы только начали сотрудничать, была для меня как месяц работы со сборной. Требовалась совершенно другая концентрация, причем на каждом движении. Все очень интенсивно, да еще и на английском языке. Первое время чувствовала, что у меня просто взрывается мозг. Но у Рихарда есть одно замечательное качество - он очень хорошо чувствует спортсмена. Это очень редкое тренерское качество. Плюс - очень продуманный индивидуальный подход к каждому. Я к такому вообще не привыкла.

Мне вообще повезло в жизни: до 19 лет я работала с Владимиром Фоминых, который, к сожалению, ушел из жизни. Все азы, базу, основы техники, ставил мне именно он, так что к Тихомирову я пришла уже готовой спортсменкой, которую не нужно было ни учить, ни переучивать. Сейчас, работая с Рихардом, я часто думаю о том, что он в какие-то моменты возится со мной, словно с десятилетним ребенком. Знаете, как в горных лыжах детей учат? Ставят их гуськом, и они едут за тренером, в точности повторяя все его движения. Вот так мы с Рихардом и начали кататься. С нуля. Он целенаправленно, часами ставил мне технику. Показывал упражнения, я их повторяла. И так было изо дня в день. Если тренер что-то не мог объяснить словами, он брал лист бумаги и рисовал, показывая как работают рычаги, куда при том или ином движении направлен вектор силы...

РАНО ГОВОРИТЬ О СТАБИЛЬНЫХ УСПЕХАХ

- Переучиваться и менять технику было тяжело?

- Парадокс в том, что саму технику, ее основу, которую заложил мне Фоминых, Рихард не менял. Сказал, что это не нужно. А нужно лишь убрать все то, что мешает результату.

- Что именно?

- Например, причину моих достаточно частых падений на виражах. В сноуборде, например, при слишком высокой скорости в определенных позициях совершенно невозможно удержаться на доске. Но саму позицию можно поменять так, что шанс устоять значительно повышается. При том, что сама скорость не становится ниже.

- Сразу возникает ассоциация с тем, как входишь в вираж, сидя за рулем. При правильной конструкции дорожного полотна тебя при высокой скорости прижимает к поверхности шоссе. А при неправильной ты рискуешь вылететь на обочину.

- Ну да, что-то общее в этом есть. И таких нюансов в сноубордической технике очень много. Ими мы и занимались. Я была в полном восторге, хотя работать в первое время приходилось очень тяжело: Рихард гонял меня в этом смысле довольно безжалостно. Сказал мне сразу: "Если с тобой нормально работать, то по своим техническим и скоростным данным ты вообще должна выигрывать все соревнования подряд".

- И вы сразу в это поверили?

- Знаете, да. В тот год, когда я выиграла общий зачет Кубка мира в 2011-м, я же была первой в шести этапах из восьми. Прошлый сезон закончила в рейтинге 20-й - только потому, что не участвовала в трех этапах. То есть даже в том абсолютно разобранном состоянии была второй из всей российской команды в зачете Кубка мира. Так что да, поверила.

- А в какой момент сами почувствовали, что ситуация начинает меняться к лучшему?

- На ноябрьском сборе в США, куда мы поехали на тренировочный сбор с Рихардом. Там у нас было два старта, я заняла второе и третье место. Соревновалась с чемпионкой мира из Чехии Эстер Ледецкой, с которой мы сейчас работаем в одной группе, и швейцаркой Жюли Цогг, выигравшей в прошлом сезоне общий зачет Кубка мира. Втроем мы весь подиум оба раза и разделили. Вот тогда я и почувствовала, что возвращаюсь.

- А потом впервые за два с лишним года выиграли этап Кубка мира. Какими-то особенными переживаниями эта победа сопровождалась?

- Я в Бад-Гаштайне побеждала и раньше, причем дважды. В этот раз сначала не испытывала ничего особенного, а вот когда вышла в финал, внезапно накрыло воспоминаниями. И я поняла, что могу выиграть. Что, по крайней мере, буду бороться за это до последнего и просто так победу никому не отдам. Так и получилось. Австрийка, с которой я соревновалась (Юлия Дуймовиц. - Прим. Е.В.), так хотела в финале от меня уехать, что слишком сильно разогналась и упала. Еще рано на самом деле говорить о каких-то стабильных успехах: все-таки вместе с Пиклем мы работаем совсем мало, чуть больше трех месяцев. С той же Ледецкой он работал три года до того как она стала чемпионкой мира.

У НАС НИКТО НЕ ПРИУЧЕН ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ

- Насколько велика разница в подходе к тренировкам у российских сноубордистов и иностранных?

- Иностранцы гораздо больше сфокусированы на собственных тренировках. Сейчас, например, помимо меня и Ледецки у Рихарда тренируются три американца, которые понятия не имеют о том, что в спорте могут быть какие-то зарплаты или премиальные. Сами же постоянно оплачивают какие-то расходы. Платят за членство в клубе, за доски, за экипировку, за работу тренера, за тренировочные лагеря, за перелеты. Все, что зарабатывается на кубках мира, тут же пускается на погашение тренировочных расходов. Хорошо, если находится спонсор. Если его нет, вся твоя спортивная подготовка - это твое личное дело.

- Вы когда-либо интересовались, зачем им все это нужно?

- Амбиции. Люди хотят познать себя, познать предел собственных возможностей. Спорт для них - совершенно точно не работа. При этом они стопроцентно нацелены на результат. И стремятся к нему всеми силами - не экономят ни на хорошем тренере, ни на инвентаре, ни на сборах. Выбирают для подготовки наилучшие условия и наилучшие места. У нас в этом отношении никто вообще не приучен принимать какие-то решения. Куда повезут - туда все и едут. Что сказали, то и делаешь. Постоянно находишься словно в вакууме.

- А если в вашей интернациональной группе кто-то хочет готовиться к соревнованиям в одном месте, а кто-то в другом?

- Мы всегда это обсуждаем вместе, причем заранее. Я сама много занимаюсь планированием, расписываю все сборы и тренировки. Сначала с непривычки было безумно тяжело. Сейчас уже досконально понимаю, как что организуется, благодаря этому жизнь стала более системной, что ли. Я же, получается, отвечаю не только за себя, но и за всю свою команду.

- Насколько она велика?

- Врач, сервисмен и тренер. Три человека. Но Рихард, например, вообще не занимается базовой физической работой, так что специалиста по ОФП я искала себе сама. Летняя подготовка - тоже целиком и полностью моя забота: сезон заканчивается 7 марта, а следующий раз мы встретимся с Рихардом уже в августе-сентябре, когда начнется работа на снегу.

Сюда в Рамзау, кстати, много кто приезжает. Австрийская национальная сборная тут тренируется, швейцарка Патрисия Куммер, которая три года выигрывает общие зачеты Кубка мира, японка Такэути, которая была второй на Олимпиаде в Сочи - хорошая компашка. Мне здесь все очень нравится. Тихо, спокойно, никто не отвлекает. Есть время и на отдых, и на то, чтобы учить язык.

- Почему английский, а не немецкий?

- Учить два языка одновременно мне тяжело - очень устаю на тренировках, и голова порой просто перестает работать.

НЕ СКРЫВАЮ, ЧТО БЫЛА ОБИЖЕНА

- Спортсменам высокого уровня обычно бывает неловко просить деньги на свою подготовку у посторонних людей. Особенно, когда по каким-то причинам у них исчезает результат. Каким образом нашли спонсора вы?

- Это произошло совершенно случайно. Я была приглашена как гость на детские соревнования в Подмосковье, приехала пообщаться со спортсменами, показать им какие-то технические вещи, рассказать о большом спорте. Турнир проводил отец одной из спортсменок. Сначала он попросил поработать с его дочкой дополнительно, а чуть позже выяснилось, что он прекрасно осведомлен о моих проблемах с тренером, всячески поддерживает мое желание попробовать поработать с Рихардом и готов оказать всяческое посильное содействие в том, чтобы эту идею реализовать. Вот так наше сотрудничество и началось.

Благодаря этой помощи у меня не было проблем ни с экипировкой, ни с новым и очень дорогим оборудованием - у меня оно появилось раньше, чем у кого либо из российских спортсменок. Доски, ботинки - все то, нужно было для тренировочного процесса. Если бы мы не встретились, сейчас бы не было ни работы с Пиклем, ни Австрии, вообще ничего не было бы. Я очень благодарна за такую поддержку и это непосредственно двигает меня вперед и дает уверенность.

- В 2011-м вы сказали мне в интервью, что никогда не стремились что-то кому-то доказывать своими выступлениями. Сейчас, получается, просто обязаны доказать, что вложенные в вас усилия не были напрасными, и что вы были правы, когда шли на конфликт с федерацией?

- Все, что связано с федерацией, мне, если честно, уже совершенно не интересно.

- Но в голосе, тем не менее, до сих пор чувствуется обида.

- Это - совсем другое. Я и не скрываю, что была обижена. Меня ведь вообще убрали из сборной России - при том, что я стала чемпионкой страны. И даже не посчитали нужным уведомить об этом. А когда я об этом узнала, сказали, что все деньги, которые федерация получает от министерства спорта, уже расписаны и на меня их просто нет. Я очень благодарна на самом деле, что мне пошли навстречу в министерстве спорта и дали возможность продолжать тренировки. Хотя пока еще не знаю, насколько успешными сочтут в Минспорта мои результаты в этом сезоне. План работы утвержден только до 25 января, и если работу нашего коллектива признают неудовлетворительной, проект вполне может быть закрыт.

- О собственном возрасте вы сейчас вспоминаете часто?

- Задумалась об этом впервые когда второй раз выиграла чемпионат мира. Тогда сама ситуация заставила меня размышлять о том, что мне уже не 18, а 26, что многого из того, о чем мечталось, я так и не достигла в спорте, что побед и подиумов могло бы быть больше. Два года после того чемпионата, одно второе и одно третье место на кубках мира для спортсмена моего уровня - катастрофа. Даже с психологической точки зрения. Не скажу, что это было отчаянием, но ощущения пришлось пережить очень неприятные. Хотя сейчас я рада, что все случилось именно так. Что я вообще задумалась о том, что надо уйти - и сделала это.

- Отношение к соревнованиям у вас изменилось?

- Другими стали эмоции. Нет уже ожидания очередной неудачи, появилась уверенность в том, что я могу биться. А раз так, значит, буду биться.

26 марта в Майами трагически погиб бывший фигурист и известный тренер Игорь Пашкевич. Ему было всего 44 года.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

В последний раз мы виделись два с небольшим года назад на катке “Хрустальный”, куда я приезжала брать интервью у Этери Тутберидзе. Столкнулись с Игорем на крыльце, перебросились парой дежурных фраз. “Как ты? – Да вот, помогаю ребятам и девочкам с прыжками. Думаю, уехать в Америку. Здесь денег не заработаешь, льда собственного нет, да мне он особо и не нужен. – Насовсем уехать хочешь? – А кто ж его знает? Надоест – вернусь….”

У него, впрочем, вся судьба была такой – парадоксальной. Как фигурист он был из тех, кого не причисляют к числу слишком талантливых и удачливых. Так считала даже тренер Пашкевича и очень близкий ему человек Марина Кудрявцева, которая, тем не менее, всегда подчеркивала, что более самоотверженного в работе спортсмена, чем Игорь, ей не приходилось встречать. У Пашкевича были довольно слабые голеностопы и для того, чтобы подкачать их, отец Марины изготовил специальную "приступочку", которую Игорь поставил дома в дверном проеме. И каждый раз, проходя мимо, делал упражнения, предписанные тренером. Но не сто раз в день, а в десятикратном объеме.

В результате Пашкевич стал первым фигуристом в мире, кто в своей произвольной программе безошибочно выполнил все тройные прыжки, причем пять из них – почти подряд, на четвертой минуте катания.

Произошло это на чемпионате мира-1997 в швейцарской Лозанне, куда Игорь приехал уже имея титул вице-чемпиона Европы-1996. Но новаторского построения программы (как и очень качественного ее исполнения) тогда не оценили. Система судейства была старой, где исполнение прыжковых элементов во второй половине программы не оценивалось отдельно, к тому же оценки за прокат выставлялись со значительным пиететом по отношению к признанным лидерам и странам, которые они представляли. А лидеров на том предолимпийском чемпионате хватало: Элвис Стойко, Тодд Элдридж, Майкл Вайсс, Алексей Ягудин, Илья Кулик, Вячеслав Загороднюк...

Пашкевич же как раз с того сезона прекратил выступления под российским флагом и начал соревноваться за Азербайджан. И стал в Лозанне всего лишь восьмым.

Завершив карьеру, он работал какое-то время тренером на Аляске, потом вернулся в Россию, где помогал всем, кто попросит. Работать в штате того или иного клуба не рвался, понимая, что на эти деньги банально не сумеет прокормить семью. Хотя много помогал тем, кто катался в группе Тутберидзе. Сначала Полине Шелепень, потом Юлии Липницкой, Евгении Медведевой. И все чаще, пользуясь старыми связями, уезжал на подработки в США, отправляя заработанные там деньги жене и дочери, которую безумно любил.

Семья, тем не менее, распалась. В таком формате вообще выживают очень немногие семьи. Наверное, это и стало той самой каплей, которая побудила Игоря принять предложение американского клуба и уехать в Майами работать на более продолжительный срок – по контракту. Хотя тот московский период вообще получился для Пашкевича тяжелым: у него умерла от рака мать, затем из жизни ушла сестра. Периодически в кругу друзей Игорь говорил о том, что обязательно увезет в Америку дочь, но сам, думаю, понимал, что этого не случится никогда: бывшая супруга повторно вышла замуж, ждала ребенка, словом, девочка росла в абсолютно полноценной и очень счастливой семье.

В Палм-Бич жизнь тренера вроде бы начала налаживаться. На катке, куда его пригласили, сложился неплохой коллектив соотечественников. Там работали Евгений Платов, Ольга Воложинская. Там же Игорь тренировал талантливого израильского одиночника Даниэля Самохина, ставшего неделю назад победителем юниорского мирового первенства.

На те соревнования в Дебрецен Пашкевич не ездил: по решению руководства израильской федерации его не включили в состав команды. По отзывам близких друзей, Игорь был крайне расстроен этим фактом, хотя и не подавал вида. Он вообще имел репутацию "пофигиста": внешне очень легко воспринимал любые невзгоды, никогда не позволял кому-то заметить, что страдает, или пребывает не в настроении. Наверное, поэтому Пашкевича всегда безумно любили спортсмены, с которыми он работал.

По этой же причине все, кто знал тренера при жизни, наотрез отказывались принимать версию о том, что Игорь мог сам захотеть оборвать свою жизнь.

Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения...

Автор сенсации мужского турнира на чемпионате мира – о том, как стал четвертым

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Бостона

Едва выйдя в пятницу вечером за пределы соревновательного катка, новоиспеченный триумфатор мужского турнира, занявший на своем дебютном чемпионате четвертое место, оказался в непривычной, но весьма приятной реальности – прямо у автобуса, отвозящего спортсменов в отель, в его сторону бросилась стайка девушек: "А-а-а!!! Миша! Я так за тебя болела! Ты такой классный! Ты вообще самый классный! Можно с тобой сфотографироваться? Ой, мамочки, ой, счастье-то какое!!!"

Минутой позже мы с Колядой уже сидели в автобусе и пожалуй впервые не приходилось жалеть, что дорога от катка в отель занимает так много времени.

– Что вы помните из своего финального выступления?

– Не так много на самом деле. Первую половину программы помню очень хорошо, в деталях. А вот вторую… После того, как сделал последний аксель, мысль осталась одна в голове: "Надо доезжать. Хоть как-то, но надо".

К счастью в тот момент уже все прыжки закончились. Оставались две дорожки и вращение, которые я делал уже на абсолютном автопилоте – сознание выключилось. Ехал и вообще не понимал, где нахожусь, что происходит.

– Такое раньше случалось, или это были совершенно новые для вас ощущения?

– Не сказать, чтобы совсем новые. Я и раньше замечал, что когда слишком сильно устаю, голова как бы блокирует все лишние мысли и чувства, и тело начинает работать автоматически. Но однозначно нынешний старт – это самое тяжелое, что мне доводилось переживать в этом сезоне. Да и в жизни, наверное, тоже.



– У вас было хоть какое-то предчувствие, что все сложится нормально?

– Скорее, да, чем нет. Утренняя тренировка прошла очень хорошо, как я и задумывал, хотелось, чтобы уже скорее начались соревнования. Чуть-чуть мандраж чувствовался, конечно, но совсем незначительный. Страха не было вообще.

– И на разминке сильнейшей группы?

– И на разминке тоже. Я там злой был. Специально так настраивался: успел уже понять, что когда я злой, это помогает кататься.

– Злили себя какими-то специальными приемчиками?

– Ну да. Но не скажу, какими, это секрет.

– Заранее вы как-то представляли себе, каким будет первый чемпионат мира?

– Ну как сказать – представлял? Приехал, осмотрелся, пригляделся к соперникам на тренировках, вне катка. У меня и задача-то была – сначала присмотреться, а потом уже соображать, как самому себя вести.

– Тогда делитесь соображениями. Вы допускали, что при удачном стечении обстоятельств сумеете бороться за столь высокое место, а возможно и за медаль?

– Нет. Точно знал, что никакой медали быть не может. После того, как у нас с тренером все получилось в короткой программе, где я стал шестым, все мысли были только о том, чтобы так же хорошо откатать произвольную. Я, разумеется, понимал, что Хавьер Фернандес, Юдзуру Ханю и Патрик Чан – это вообще другая лига, совершенно недостижимая. Что меня, как бы здорово я ни откатал свою программу, ни при каких условиях не поставят выше этих спортсменов. Точно так же не видел больших шансов на то, чтобы бороться с Бояном Цзинем и Шомой Уно. Я же видел, как они катались на чемпионате Четырех континентов – специально смотрел трансляцию и был сильно впечатлен увиденным. Как и тем, как здорово на том турнире катался еще один китаец – Хань Янь. То, что он не отобрался в Бостоне в произвольную программу, стало для меня большим сюрпризом, честно скажу.

Но это был скорее несчастный случай. В целом я хорошо понимал как свой собственный уровень, так и уровень тех, кто катается вместе со мной в сильнейшей разминке. Поэтому и не питал иллюзий: настраивался прежде всего на ту работу, которую должен сделать сам. Ну, чтобы потом локти не кусать, что где-то недоработал.

– Что вы чувствуете сейчас?

– Никак не могу осознать, до какой степени стремительно все пролетело. Вроде так долго ждал, так долго готовился, и вдруг – хоп! И все позади.



– Первую свою мысль после проката помните?

– Я так радовался, что справился… Хотя нет, самой радости я в тот момент не чувствовал. Просто в голове крутилось: "Справился, справился, справился!" Сделал все, что мог. На данный момент это мой потолок – надо теперь его пробивать.

– В каком направлении?

– В направлении четверных прыжков, разумеется. Сальхов я делаю на тренировках, готов добавлять его в программу, четверной лутц – в стадии разработки.

– У каждого одиночника обычно складывается своя история отношений с четверными прыжками.

– Это действительно так. Четверной – своего рода психологический барьер. Для начала это просто страшно. Хотя тройные мне тоже было страшно прыгать в первый раз. Первый четверной поначалу очень сильно портил мне жизнь. Но потом мы с ним как-то подружились.

– Это было еще до вашего жуткого перелома ноги?

– Да. Я уже даже в программу четверной включил, и тут – травма. Самым страшным было снова выходить на лед. Я знал, разумеется, что кость после перелома становится только крепче, что она уже никогда больше не может сломаться в прежнем месте – это всегда все "поломанные" обсуждают, пока лечатся. Тем более что у меня подобный опыт был уже не первым. Чуть раньше я ломал руку – неудачно упал на мокрой лестнице после дождя.

Но в случае с ногой все было гораздо критичнее. Когда пришло время надевать коньки и идти кататься, я реально заставлял себя это сделать: мне казалось, что нога снова сломается как только я на нее наступлю. На каждой тренировке этот барьер перешагивал. Мучался месяца полтора, а потом все прошло. Сейчас нога вообще не доставляет никаких проблем – теперь-то знаю, что это самое прочное место в моем организме.

Почему-то был уверен, кстати, что в этом сезоне у меня все пойдет по нарастающей. Что этот момент пришел. И что все будет хорошо.

– В каком возрасте вы стали воспринимать себя, как профессионального спортсмена?

– В пять лет точно не воспринимал, когда начал кататься. А вот лет в 15 наверное уже да. В этом возрасте мне вполне сознательно хотелось попасть и на чемпионат Европы, и на чемпионат мира. Хотелось показать, что я что-то умею, что тренер не зря со мной возилась столько лет. Тем более и мама всегда мечтала, чтобы я стал фигуристом.

– Протеста по этому поводу у вас не было?

– Ну какой может быть протест в пять лет? Лет в 13 было дело, хотел вообще бросить спорт. Мне казалось, что фигурное катание лишает меня нормальной человеческой жизни. Что вся моя жизнь – это один замкнутый круг: дом – школа – каток. И так изо дня в день, ни шага в сторону. Но этот период совпал с тем, что на тренировках у меня вдруг стало получаться все больше и больше. И я увлекся: то, что раньше дико раздражало, вдруг начало мне нравиться. С тех пор все наладилось. Даже когда сильно устаю, не могу сказать, что мне надоедает тренироваться. Справляюсь как-то.

– В целом вы считаете себя везучим человеком?

– В некоторых моментах – очень. Мне повезло, например, когда я сломал ногу.

– Интересная мысль.

– Ну, я имею в виду, повезло в том, что все очень быстро зажило. И сам не ожидал, и врачи не ожидали. Сначала речь шла о том, что вся эта история очень надолго: костыли, операция, с металлической пластиной полгода ходить, восстановление наверняка затянется и ни о каком большом спорте уже не будет речи. А на самом деле даже с пластиной в ноге я ходил уже не хромая. Когда пластину вытащили и сняли швы, я на второй день уже на каток пришел – тренироваться. С рукой та же история была: быстро кость срослась, быстро все разработали.

– Еще наверное вам здорово повезло в том, что от участия в московском этапе "Гран-при" отказался Артур Гачинский и на его место пригласили вас.

– Вот к таким вещам я отношусь спокойно: пригласили – хорошо. Не пригласили бы – тоже ничего страшного не случилось. Значит, были бы какие-то другие соревнования.

– И не расстроились бы даже?

– Я вообще стараюсь не расстраиваться из-за ерунды и не держать в голове неприятные вещи. Зачем?



– А какую неприятность из тех, что случались в вашей жизни, считаете наиболее серьезной?

– Разве что совсем детскую. Меня папа однажды в детском саду забыл. Должен был после работы за мной в садик заехать и забыл.

– И?

– Пришлось воспитательнице меня домой везти. Опять же – повезло!

– Закончите фразу: "Фигурное катание это…"

– Это жизнь.

Призер Олимпийских игр 2012 года в плавании баттерфляем Евгений Коротышкин в субботу официально объявит о завершении карьеры. В интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Веронике Гибадиевой он рассказал о том, почему не любит фразу "этот человек сделал себя сам", о том, кто верил в него с самого начала и почему не может позволить себе съесть палку колбасы.

- Четыре года после Лондона быстро пролетели?

- Казалось, та Олимпиада была только вчера. И кажется, можно взять еще и замахнуться... Нет, это слишком сильно сказано. Хотя отобраться на соревнования было бы посильной задачей для меня, другое дело, что для этого пришлось отказаться от тех обязанностей, которые у меня теперь есть. И вообще, хватит уже махать руками, нужно начать что-то делать для развития спорта. Так что я решил объявить о завершении карьеры на чемпионате России, в первый день соревнований.

- Начать что-то делать - это ведь весьма конкретное "что-то"?

- В частности, мы сейчас проводим соревнования Gladiator swimming challenge. FINA на протяжении долгого времени пыталась сделать соревнования более разнообразными, чтобы люди больше тянулись к нашему виду спорта. Они увеличили количество эстафет - появились смешанные эстафеты. Стал ли от этого наш вид спорта интереснее? Наверное, нет. Я думаю, что наши соревнования зрелищнее, они на выносливость.

- Что оно из себя представляет?

В первый год проведения нам хотелось понять, какого формата стоит придерживаться, чтобы охватить всю нашу аудиторию. Мы постоянно возвращались к вопросу о том, стоит ли нам менять положение. Как только мы протестировали на всех соревнованиях все дистанции, заплывы и поняли, сколько сможем выдержать соревновательных дней, все это уложили в одно положение турнира и утвердили его.

Проводим его в интересном формате, где люди плывут по шесть "полтинников". После такого наступает удовлетворение - "ты выжил"! Может быть, ты не выиграл, но ты герой. У нас на этих соревнованиях выступало суммарно порядка пятисот участников, в том числе из Белоруссии. Планируем и на будущий год их проводить, и в том же самом формате.



- На месте сидеть не получается?

- Просто просиживать штаны - это не для меня, не для человека, который всю жизнь пахал, стремился к чему-то, к своей заветной мечте, не жалея здоровья, времени, всех своих ресурсов. Это не мой путь - сесть на диван и ждать, когда придет старость. Так что самое время начать делать что-то хорошее.

- Образование менеджерское у вас есть?

- Есть, и оно помогает. Даже институт общения важен, не говоря уж о конкретном образовании. Ну а та карьера, которая была у меня в спорте, легче открывает двери, а когда двери открываются – то, что ты говоришь, то, что предлагаешь - это уже все зависит от тебя, от пройденных институтов.

- Вы из тех людей, которые сделали себя сами?

- Я вообще не люблю, когда говорят, что вот этот человек "сделал себя сам". Я этого просто не понимаю. В детстве ты бы был никто без родителей, потом ты рос в обществе, окружающий мир помогал тебе развиваться, ты становился взрослее, принимал какие-то решения. Даже те люди, которые платят тебе зарплату, помогают тебе существовать, расти и развиваться. Каждый человек в моей жизни сыграл какую-то роль. И когда меня кто-то учит, я внимательно слушаю. На жизненном пути нам встречаются разные люди, какие-то их качества хочется проецировать на себя. Иногда это не получается - может быть, количество тестостерона влияет, свой характер все-таки выходит наружу. Но у каждого ты чему-то так или иначе учишься.

- То есть поехать в турне с книгой "Евгений Коротышкин: секреты успеха" - это не про вас и не для вас?

- Абсолютно точно нет.

- Это ведь правда, что вы из тех, кого в свое время списали со счетов? Что в тот момент чувствовали?

- Нас постоянно кто-то списывает, но нельзя воспринимать это как удар судьбы, только в случае если это касается близкого человека. Вообще, изначально нужно исходить из того, что никто в тебя не верит. Может быть, только родители, которые, даже если ты обкакался, будут рады. Вполне нормально, что остальным людям на Земле ты должен постоянно что-то доказывать.

- Почему не завершили карьеру сразу после Лондона? Не хотелось объявить об этом прямо в микст-зоне?

- Там была эйфория. Я веса своего тела не чувствовал (смеется). Мог сказать: "Все ребят, я лечу на Солнце", - и даже попытался бы, в такой был эйфории. Но о другом и не думал. У меня было много разных предложений после Олимпиады, и я просто не стал делать ранних выводов, нужно было все взвесить - все "за" и "против". Ну и есть медицинский аспект - сразу бросать спорт нельзя. Нужно тренироваться, выводить себя тихонько сначала на уровень неудачника, потом просто любителя спорта, а затем уже просто человека ходячего (смеется).

- Что вы сейчас можете себе позволить? Я помню историю о желании съесть палку колбасы после Олимпиады в Лондоне.

- Даже если сейчас я съем палку колбасы - а меня от этого теперь ничто не держит - потом мне все равно будет больно в тренажерном зале. Метаболизм ведь у меня сейчас уже другой, чем в олимпийском сезоне. Когда работаешь, как я сейчас, палка колбасы может застрять и только через неделю выйти (смеется). Поэтому таких экспериментов над собой лучше не проводить. Ем я сейчас гораздо скромнее, чем когда тренировался.

Еще могу позволить себе задержаться на встрече подольше, прилететь из командировки в пять утра, а потом отсыпаться до обеда, уже понимая, что мне не нужно на тренировку.

- Как изменилось плавание с тех пор, как вы начали свою карьеру?

- Скорости увеличились, психология поменялась, люди уже немного другие в спорте. Им интересна только узкая специализация, хотя, конечно, у всех по-разному, но тем не менее.

- Самый важный вопрос. Как-то в шутку мы говорили с вами о возможности встать в микст-дуэт и продолжить карьеру в синхронном плавании. Вы свое отношение к смешанным дуэтам не поменяли?

- Я недавно был на радио, там еще был Отар Кушанашвили, его реакция на это дело была очень бурной и негативной. Я своего мнения тоже не поменял, не тянет меня это смотреть. Это, конечно, дело FINA, они хотят продвигать эту дисциплину, но выступление смешанных дуэтов в Казани меня не впечатлило (смеется).


Юлия Ефимова и Евгений Коротышкин

Итогом самого громкого в истории спорта допингового скандала может стать роспуск ВАДА и Министерства спорта России, считает шеф отдела информации "СЭ".

Олег ШАМОНАЕВ

Исинбаева плачет, боссы Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) хмурятся, чиновники Минспорта сдают билеты в Рио, журналисты лихорадочно вспоминают о юниорских дисквалификациях десятилетней давности. Сполна решением Международного олимпийского комитета о частичном допуске нашей сборной на Игры-2016 не доволен никто. Но все понимают, что каждая сторона конфликта получила от МОК какие-то уступки. Это и есть искусство политического компромисса. Томас Бах умело вывел свою организацию из-под удара, не разругавшись с Россией и переложив всю ответственность на международные федерации. Вроде бы глобального кризиса удалось избежать, однако беда всех подобных компромиссов в том, что они не решают проблемы, а загоняют их вглубь.



ПРАЗДНИК ДИЛЕТАНТОВ

Конечно, сейчас не время для радикальных решений – до старта Олимпиады осталось всего десять дней, а проблем в Рио хватает и без русского допинга. К тому же на допинговый скандал – как в России, так и за рубежом – слетелось такое количество праздных зевак, что хладнокровные действия невозможны в принципе. Спорт сейчас тонет в потоках ненависти – политической, национальной, социальной – и задыхается от советов дилетантов. Кто-то, возможно, радуется в этой ситуации "высоким рейтингам", однако рекордный приток болельщиков, которых априори интересует только околоспорт, – это плохо для любых соревнований. Публика будет ждать в Рио не спортивных подвигов, а поводов для того, чтобы схлестнуться со своими оппонентами в новой истеричной перепалке. Такой нездоровый ажиотаж усиливает давление на спортсменов и отпугивает спонсоров.

На Играх-2016 сборной России будет очень тяжело, даже если наши спортсмены отправятся туда с настроем "всех порвать" за себя и за безвинно пострадавших товарищей, а также доказать, что способны выигрывать и в условия тотальных допинговых проверок. Но Олимпиада очень скоротечна, а впереди у нас – новые заседания МОК, новые интриги-скандалы-расследования от ВАДА и другие крупные соревнования. И если мы не хотим висеть на волоске перед каждым стартом, необходимы какие-то серьезные действия уже 22 августа, на следующий день после закрытия Игр в Рио. А может, и раньше. Причем делать это нужно независимо от спортивного результата нашей сборной, который может оказаться худшим в истории наших выступлений на летних Олимпиадах.

В первую очередь нам придется разобраться с ВАДА, которое очевидно вышло из-под контроля своих учредителей, превратилось в закрытую секту и забыло о своем международном статусе, став агентством по делам русского допинга. Конечно, проблема допинга очень и очень серьезна, но не настолько, чтобы игнорировать ради борьбы с некими медицинскими препаратами базовые права человека, основные юридические принципы и становиться инструментом политического давления. ВАДА должно либо вернуться в правовое поле, став действительно всемирной и прозрачной организацией, либо прекратить свое существование.

Моментом истины здесь должна стать Всемирная конференция по допингу, которую МОК собирается провести в 2017 году. Если наши спортивные руководители снова проспят подготовку к этому мероприятию, если снова вместо войны и судов с ВАДА продолжат заискивать перед карателями из Монреаля, наш спорт высших достижений дешевле будет закрыть прямо 22 августа и тогда же торжественно отказаться от проведения в России чемпионата мира по футболу-2018 и зимней Универсиады-2019.



УЛУЧШЕНИЕ ИМИДЖА НАОБОРОТ

Также очевидно, наше Министерство спорта провалило свою миссию как структура по улучшению имиджа России через успехи на международных соревнованиях. То есть успехи есть, в том числе победа в командном зачете на домашней Олимпиаде в Сочи и на домашнем чемпионате мира по легкой атлетике в Москве. Вот только в современном спорте мало завоевать медаль, нужно еще доказать, что этот успех был честным. А на последнее гибкости, кругозора и дипломатических возможностей нашей чиновничьей структуры явно не хватило. Налицо недооценка опасности, которую таили в себе расследования ВАДА, и даже халатность в отстаивании интересов нашего спорта перед лицом серьезнейших обвинений.

В том, что подчиненные Виталия Мутко (как утверждает ВАДА) создали некую глобальную государственную "допинговую систему", есть большие сомнения. Думаю, что даже если бы перед ними была поставлена такая задача, она вряд ли была бы реализована. Системность – не самая сильная сторона нынешнего состава Минспорта. Кроме того, в наших реалиях любая, даже суперсекретная госпрограмма потребовала бы такую прорву денег, что это не могло бы остаться незамеченным. Как бы то ни было, "улучшение имиджа" в итоге возымело обратный эффект, что ставит вопрос не только о персональной ответственности руководителя учреждения, но и о целесообразности существования министерства.

На самом деле в мире не так много стран, где спортом занимается отдельный госорган. Быть может, и нашему государству сейчас самое время снять с себя избыточные функции по управлению спортом высших достижений и вернуть их Национальному олимпийскому комитету и федерациям. Во всяком случае, МОК поручил реформировать антидопинговую систему в России именно ОКР. Если же государство собирается и дальше помогать деньгами спортсменам и тренерам сборных, то для этого совсем необязательно содержать целое министерство. Есть масса других схем. Понимаю, что децентрализация и ставка на общественные организации в нашей стране в данный момент не в тренде. Но, быть может, роспуск Минспорта или изменение его статуса – это хороший первый шаг по спасению из той навозной ямы, в которой мы все оказались.

В эти выходные в Сочи прошли открытые прокаты фигуристов сборной России, неофициально открывшие предолимпийский соревновательный сезон

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ из Сочи

Когда Евгений Плющенко завоевал свой первый высший титул на чемпионате мира, его упрекнули за то, что он крайне неохотно общается с журналистами. "Все, что я хочу и могу сказать публике, я говорю на льду, – парировал фигурист. – И это очень честный разговор".

Предсезонные прокаты – та же история. Здесь не нужны слова, не нужны пространные интервью, да и говорить по большому счету еще не о чем. До зарезу нужно другое: выйти на лед и предъявить миру (неважно, сидит на трибуне публика, или ее круг сужен до ограниченного числа специалистов) свою декларацию о намерениях. Произвести то самое первое впечатление, на которое, как известно, человеку всегда дается только один шанс.

Безусловно, бывают ситуации, когда прокат вообще не имеет для спортсмена стратегического значения. Когда все понимают: неважно, в какой форме спортсмен подошел к сентябрю. Потому что в нужный момент он выйдет на лед, зыркнет воинственно глазом, прыгнет все задуманное, и уйдет, оставив соперников ломать голову: как бороться, чем бороться, да и вообще реально ли.

Просто подобная категория всегда крайне мала. В нынешней сборной она вовсе сведена до минимума и называется "Евгения Медведева". Вы можете назвать еще какое-то имя? Я – нет.

Другими словами, всем, кто приехал в Сочи на предсезонные прокаты, было что доказывать. Но не у всех получилось.


Виктория СИНИЦИНА и Никита КАЦАЛАПОВ. Фото Михаил ШАРОВ/Федерация фигурного катания России

Танцевальная часть мероприятия четко дала понять, что ожидания болельщиков – это не более чем их собственные проблемы. Вряд ли кто был способен предположить, например, что работа Виктории Синициной/Никиты Кацалапова с одним из ведущих специалистов мира Мариной Зуевой будет оборвана в самый неподходящий момент под достаточно странным предлогом: необходимостью пройти в Москве реабилитацию после операции, сделанной партнеру четыре месяца назад.

Не буду вдаваться в детали, просто обрисую текущую реальность: Синицина и Кацалапов отныне тренируются на катке, на котором базируется школа Нины Мозер, под руководством Олега Волкова (этот специалист до недавнего времени работал в бригаде Александра Жулина). Сотрудничество предполагается долгосрочное, в школе имеются все необходимые специалисты и ту же Зуеву или Николая Морозова можно безо всяких проблем привлечь для постановки программ олимпийского сезона, если возникнет такая необходимость. Более того, появление этих танцоров в Сочи давало основания говорить о том, что дуэт полностью скатался, вполне способен воплотить на льду любую фантазию хореографа, да и обе постановки удались на славу.

Но есть одно "но": само возвращение в российскую танцевальную среду для Синициной и Кацалапова пока что безусловный "минус". Дело тут вовсе не в том, что квалификация российских тренеров менее высока, нежели у их иностранных коллег, как не приходится сомневаться и в том, что в Москве спортсменам будут обеспечены максимально комфортные условия для работы. Просто сама среда (если судить по результатам российских дуэтов на мировой арене) из года в год оказывается не в состоянии производить конкурентоспособный товар, как бы ни было обидно это констатировать.

Собственно, главным преимуществом пары до недавнего прошлого было как раз то, что, уехав к Зуевой в США, фигуристы оказались в принципиально иной для себя "каше", где обстановка непрерывной и достаточно высокой конкуренции сама по себе толкает спортсмена вперед. Другой вопрос, что справиться с этим удается не всем: все-таки российская спортивная действительность сильно провоцирует фигуриста войти в роль "звезды" еще до того, как достигнуты мало-мальски серьезные результаты, и бывает крайне непросто привыкнуть к тому, что вселенная, оказывается, не вращается исключительно вокруг тебя. Что ты сам, а не тренер или кто другой, должен непрерывно тащить себя вперед, причем постоянно: когда устал, когда не получается, когда именно здесь и сейчас хочется тренерского внимания, а оно оплачено совершенно другими спортсменами и принадлежит не тебе.

Возможно, как раз эта причина стала самым большим испытанием для Елены Ильиных и Руслана Жиганшина после того, как они перебрались в Детройт и начали работать с Игорем Шпильбандом. Соперничество этого дуэта с Синициной и Кацалаповым стало уже отдельной историей российских танцев. Более того, на обе пары возлагали совершенно особенные надежды – раз уж им выпало счастье тренироваться под патронажем сильнейших танцевальных тренеров мира. Понятное дело, что в Сочи все предвкушали очередное противостояние, но оно не случилось: от участия в прокатах Лена и Руслан отказались вообще. Как объяснила в Сочи Елена Кустарова, под руководством которой спортсмены работали до своего отъезда в США и к которой сейчас вернулись в связи с тем, что Шпильбанд не сумел приехать в Сочи, у Руслана случилась травма колена.

Из-за этого дуэт уже объявил о том, что пропустит первый из запланированных стартов – на турнире Nebelhorn Trophy в немецком Оберстдорфе, и это тоже серьезная потеря. Прежде всего – возможности проверить программы в боевых условиях (раз уж не получилось в Сочи) и заработать хоть какой-то рейтинг к началу основных стартов. С учетом того, что Ильиных и Жиганшин фактически пропустили все главные старты прошлого сезона, не сумев отобраться в сборную на чемпионате страны, задекларировать свои намерения как можно раньше было для пары неимоверно важно. Но увы.

Не вышли на прокаты и бронзовые призеры прошлогоднего европейского первенства Александра Степанова/Иван Букин. Надо ли говорить, что танцы в связи со всеми этими событиями, несмотря на прекрасные по качеству прокаты не только Синициной и Кацалапова, но и чемпионов Европы-2013 Екатерины Бобровой и Дмитрия Соловьева, произвели скорее удручающее впечатление, нежели оптимистичное.


Екатерина БОБРОВА и Дмитрий СОЛОВЬЕВ. Фото Михаил ШАРОВ/Федерация фигурного катания России

Не избежали потерь и другие виды: в мужском катании отсутствовал Адьян Питкеев, который весь прошлый сезон восстанавливался после достаточно тяжелой травмы спины, в связи с чем нынешний тренер фигуриста Елена Буянова решила, что нет смысла показывать спортсмена публике в состоянии полуготовности. У девушек по причине недавно перенесенной болезни и достаточно серьезного курса антибиотиков ограничилась исполнением короткой программы Елена Радионова. В парах (и тоже из-за травмы) решили не выступать вице-чемпионы Олимпийских игр Ксения Столбова/Федор Климов, хотя тренировался дуэт весьма интенсивно.

Как раз эти тренировки наводили на мысль, что от подопечных Нины Мозер следует ожидать в этом сезоне если не прорыва, то очень интересных выступлений: программы удались не только Ксении и Федору, но и двум другим дуэтам группы – Евгении Тарасовой/Владимиру Морозову и Наталье Забияко/Александру Энберту. Что до уровня готовности, он выглядел гораздо более высоким, нежели у трех прочих пар, и этот факт более чем красноречиво говорил о серьезности намерений команды Мозер в предстоящем сезоне.

В наиболее сложном положении оказались, пожалуй, Юко Кавагути/Александр Смирнов, побившие все рекорды по восстановлению партнерши после сложной операции и возвращению на лед. В каком-то смысле сам по себе факт проката обеих программ был для пары героизмом, но как сказала по этому поводу Тамара Москвина, ситуацию следует оценивать трезво. А именно с той позиции, что физически Кавагути и Смирнов объективно слабее, чем были в лучшие годы, технически пока тоже, престиж пары на международной арене упал, как и рейтинг, то есть пока все идет не очень здорово, но было бы ошибкой полагать, что у других пар все идет гладко – проблемы наличествуют у всех.

Прошлый сезон, как справедливо заметила Москвина, российские пары завершили аутсайдерами. Поэтому подсознательно очень хотелось увидеть в исполнении спортивных дуэтов что-то выдающееся, цепляющее внимание и не отпускающее его. Отчасти это случилось во второй день прокатов, после чего было впору предположить, что лидерами сезона могут стать не Столбова/Климов, а Тарасова и Морозов: пожалуй впервые за все время совместных выступлений у пары напрочь исчезла некоторая внутренняя робость, которая даже при безупречном катании зачастую превращала фигуристов в "серых мышек" без узнаваемого лица и стиля. Сейчас же появилось и то, и другое.

И тем не менее главное шоу в Сочи украли одиночники.


Максим КОВТУН. Фото Михаил ШАРОВ/Федерация фигурного катания России

Правильнее было бы конечно вести здесь речь исключительно о женщинах. Но было бы совершенно несправедливо оставить без внимания совершенно роскошный, с двумя четверными прыжками прокат короткой программы Максимом Ковтуном. Уйдя от Елены Буяновой к Инне Гончаренко, Максим сменил постановку, сделанную Петром Чернышевым не легкую игровую историю "кисти" Ильи Авербуха. Делом чести было доказать, что и переход, и смена постановки были совершены не напрасно. В короткой программе это получилось у Ковтуна блестяще, но произвольная вновь поставила все на прежние места: выкатывать две программы подряд Ковтун так, похоже, и не научился.

Комментируя сочинские прокаты, самый опытный из действующих российских тренеров Алексей Мишин заметил, что будь его воля, он бы проводил подобные мероприятия дважды: не только в начале сезона, но и в самом конце, когда сделаны уже новые постановки и можно увидеть, насколько они удачны. Иллюстрацией к правильности взгляда могла бы стать короткая программа в исполнении Михаила Коляды: спортсмен собирался показать в Сочи то, что наработал за лето, но постановка была забракована тренерским советом: по общему мнению, она сильно недотягивала по эффекту восприятия до прошлогодней, к прошлогоднему варианту и было решено в итоге вернуться.

Это пошло на пользу. Как сказала в Сочи тренирующая спортсмена Валентина Чеботарева, заниматься усложнением прыжков в рамках уже хорошо накатанной постановки всегда проще. А усложнение стоит в ближайших планах: надо же доказывать миру, что прошлогодний фурор не был случаен?


Аделина СОТНИКОВА. Фото Михаил ШАРОВ/Федерация фигурного катания России

К категории "выйти и доказать" у девушек можно было относить все выступления подряд. Все так или иначе отстаивали на льду свои притязания на сезон и даже беглого взгляда на тренировочную "температуру кипения" было достаточно, чтобы понять: на пьедестал чемпионата России из восьми выступавших в Сочи спортсменок будут претендовать как минимум семеро. Это, заметьте, без сильнейших юниорок, разыгрывающих сейчас награды в серии "Гран-при". И это, пожалуй, единственный вид, где особо выделять кого-то из спортсменок было бы просто несправедливо. Поэтому ограничусь журналистским штампом: женское одиночное катание в исполнении россиянок – тема для совсем другого, отдельного разговора. Гораздо более обширная, нежели три вакансии на пьедестале.

История Андрея Прокунина и Михаила Девятьярова, которые отправились в Южную Корею готовить национальные сборные этой страны по биатлону и лыжам к домашним Олимпийским играм-2018.

Андрею Прокунину 38 лет. Будучи спортсменом, он выиграл два золота чемпионата мира по летнему биатлону в составе эстафетных команд.

У Михаила Девятьярова-старшего за плечами еще более серьезное спортивное прошлое. В Калгари-88 он выиграл олимпийское золото в лыжной гонке на 15 км и серебро в составе советской эстафеты. Годом ранее были две медали на чемпионате мира. Вот только, несмотря на свои 57 лет, никогда прежде Михаил Талгатович главным не был. Большую часть послеспортивной карьеры он проработал вторым тренером в группе Юрия Каминского. На перемены в его возрасте решаются единицы. А уж на такие кардинальные!

Но вот он сидит передо мной в одном из московских кафе. Свеж, бодр, полон энергии. Хотя на момент встречи не прошло и суток с крайне непростого перелета из Новой Зеландии. Там корейские лыжники проводили очередной сбор.


Михаил ДЕВЯТЬЯРОВ (слева). Фото Алексей ИВАНОВ

КАК УЕЗЖАЛ ДЕВЯТЬЯРОВ

На новый поворот в судьбе Михаила Девятьярова толкнули обстоятельства. Долгое время он работал бок о бок с Юрием Каминским в знаменитой спринтерской группе. Но весной этого года узнал, что контракт с ним продлевать не будут. Первый вопрос был очевиден: почему?

– На протяжении долгих лет в нашей группе ничего не менялось. Мы хотели пополнить команду другими достойными спортсменами – например, Глебом Ретивых, когда он только начал заявлять о себе, потом был интерес к Сергею Устюгову – но всякий раз не выходило. Получается, у нас много лет один костяк, а никого из молодых не появляется. Видимо, Елена Валерьевна Вяльбе посчитала, что наша команда уже не такая перспективная, и одного тренера для нее будет достаточно.

– Конкретного разговора с ней не было?

– Нет. Но она на протяжении всего предыдущего сезона предупреждала о возможных сокращениях из-за проблем с финансами. Вот только, по-моему, под оптимизацию попал только я.

– Предложение вы получили после этого?

– В прошлом сезоне наша группа выезжала на FIS-старты в Корею, чтобы изучить олимпийскую трассу. Там к Каминскому и обратились с просьбой о русском специалисте. К тому моменту он уже понимал, что возможен расклад, при котором меня в команде не оставят. Подошел ко мне, предложил подумать. Сначала я наотрез отказывался. Да что там, до сих пор поражаюсь, как согласился на это! Для меня это огромный стресс.

– Что пугало больше всего?

– Я всю жизнь проработал вторым тренером. А тут сразу национальная сборная. Плюс на носу домашняя Олимпиада. Спасает, что меня многие поддерживают.

– Кто именно?

– Юрий Каминский, Николай Лопухов, Андрей Крючков. Они еще весной в один голос говорили: "Талгатыч, дерзай! Пора переходить на индивидуальную работу. Мы поможем". С каждым из них постоянно на связи. Спасибо им.

– Лопухов в 90-х сам работал в Корее. Он вас, наверное, понимает больше всех?

– Перед отъездом просидели с ним несколько вечеров. Николай Петрович рассказал все, вплоть до обычаев и особенностей менталитета.


Андрей ПРОСКУНИН. Фото http://biathlonrus.com/

КАК УЕЗЖАЛ ПРОКУНИН

Молодому Прокунину перемены дались гораздо проще. Больше того – он сам их искал. При этом Андрей не скрывает, что такой карьерный вираж для него – настоящий вызов.

– Я работал старшим тренером сборной Москвы, – напомнил Прокунин. – Но в какой-то момент понял, что нахожусь в очень узких рамках. Приходилось в большей степени выполнять функции менеджера, нежели тренера. Были серьезные недопонимания с руководством по части финансирования. За три-четыре года мы потеряли порядка 10 спортсменов уровня национальной сборной. Они были вынуждены уйти в другие регионы. В таких условиях не приходится говорить о росте. В какой-то момент понял: надо что-то менять.

– И тут подоспело такое предложение.

– Во время совещания по различным вопросам между российской и корейской сторон, хозяева Олимпиады-2018 подняли проблему нехватки тренерских кадров. Корейцы предоставили список с несколькими кандидатами, которых они рассматривали. Александр Кравцов, изучив его, порекомендовал пообщаться со мной.

– Согласились сразу?

– Я воспринял это, как возможность для роста, шага вперед. Интересный опыт, опять же – иностранные языки. На сегодняшний день я всем очень доволен.


Корейские биатлонисты выступали и на Олимпиаде в Сочи. ЛИ Ин-Бок принимала участие в спринте. Фото AFP

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Оба специалиста заключили контракт по схеме 1+1. То есть, они точно проработают до конца этого сезона, и если обе стороны будут довольны – соглашение будет автоматически продлено.

– Андрей, язык – не проблема?

– На первом сборе в этом плане были сложности. У меня хороший немецкий, а вот английский похуже. Хотя за эти два-три месяца я привел его в более или менее человеческий вид. Что касается корейского, то в самых элементарных вещах уже могу изъясниться.

– Вы серьезно?

– Да, слова относительно поправки стрельбы и какие-то технические моменты по поводу передвижения рук и ног, я выучил. Самое тяжелое – уловить произношение. А в остальном язык не такой сложный, как кажется. В корейском нет склонений, падежей, элементарные правила с числительными.

– А я первый месяц работал с переводчиком, – сообщил Девятьяров. – Наладил контакт с командой, выучил некоторые слова, спортсмены в свою очередь ознакомились с моими требованиями, запомнили различные комплексы упражнений.

Сейчас справляемся сами. Стало сложнее, но ничего. У меня в помощниках два корейских тренера. Сначала обсуждаем весь план с ними, а на тренировках уже они рассказывают его спортсменам. Я же наблюдаю, и если вижу какие-то технические ошибки, останавливаю, начинаю объяснять.

– Каким образом?

– В основном жестикуляцией. Хотя ключевые слова на корейском я разучил. Кричу, например: "Вес", – и они понимают, что нужно перенести вес тела.

– О чем подумали, когда перед вами впервые построили команду?

– Был в небольшом шоке. Все они казались совершенно разными и некоторые вообще ничем не походили на лыжников. Но уже после первой тренировки понял, что у них есть определенная школа. Они не новички. Хотя, конечно, и не топ-команда. По уровню – сборная одной из нашей областей.


Анна ФРОЛИНА (урожденная Булыгина) уже добилась первых побед за Корею. Фото Александр ВИЛЬФ, "СЭ"

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ

Начало у российских специалистов получилось забойным. Лыжники заняли целый ряд призовых мест на FIS-стартах в Новой Зеландии, а Анна Фролина на чемпионате мира по летнему биатлону завоевала серебро в спринте и бронзу в гонке преследования. Эти медали – первые в истории корейского биатлона на таком уровне.

– До этого чемпионата мира цели перед нами были самыми скромными – двадцатка в Кубке наций, – объяснил Прокунин. – Такую задачу поставило руководство, она прописана в контракте. При ее выполнении мы получаем на следующий Кубок мира квоту 3+3.

Но аппетит приходит во время еды. И после двух призовых мест Ани некоторые уже мечтают даже об олимпийской медали. Она становится популярной в стране – это факт.

– Корейцам важно хорошо выступить в Пхенчхане-2018, или они в принципе хотят подтянуть уровень биатлона в стране?

– Они, как хозяева Игр-2018, уже считают медали. Кстати, они научены опытом перехода Виктора Ана в российскую команду. Сейчас, к примеру, в их хоккейной сборной играют семь канадцев.

А если бы они хотели подтянуть средний уровень, нужно было бы структурно все делать немного иначе. Создавать вторую команду, активнее вести себя на трансферном рынке. При этом сами корейцы – очень интересные ребята. С ними можно работать. И большое заблуждение думать, будто у них не зимняя страна.

***

– Михаил Талгатович, на сентябрьских FIS-стартах в Новой Зеландии ваши подопечные выиграли много призовых мест. Это о чем-то говорит? – вопрос Девятьярову.

– Все-таки там не было многих сильных спортсменов. Хорошо, что на этот раз приехали американцы. Проверили, как смотримся на их фоне. Где-то было неплохо. В спринте один наш парень обошел второго номера сборной США Сайми Хэмилтона и совсем немного уступил Эндрю Ньюэллу, который трижды был в призах на этапах Кубка мира. Виден прогресс и в дистанционных гонках.

– Так, глядишь, и вам медальные планы на Пхенчхан поставят.

– Что вы! В этом сезоне у нас Азиатские игры в Японии. Причем они пройдут в одно время с чемпионатом мира в Лахти. И мы будем выступать в Саппоро. Не знаю, правда, как остальные страны. Вот Алексей Полторанин из Казахстана, куда он поедет?

– Какие перед вами задачи на Азиаде?

– Конкретные места мы не оговаривали. Поставленная передо мной цель звучит так: поднять уровень корейских лыжников.


Михаил ДЕВЯТЬЯРОВ (справа). Фото skisport.ru

УСЛОВИЯ

Пожалуй, главная разница в условиях между Прокуниным и Девятьяровым – наличие русскоговорящих людей в команде. В лыжах российский специалист умудряется справляться в одиночку. А вот в биатлонной сборной есть говорящие на "великом и могучем" сервисеры, Анна Фролина и Александр Стародубец.

– Скорее всего, в тренерском штабе будет еще один специалист из России, – добавил Прокунин. – Но контракт пока не подписан, поэтому называть его фамилию я не буду.

– Однозначно, мне было бы гораздо легче, будь в команде еще хоть кто-то русскоговорящий, – тяжело выдыхает Девятьяров. Для него этот момент один из самых сложных. – Но биатлонная федерация в Корее богаче. В лыжах просто нет таких возможностей. Зато в октябре к нам присоединится Евгений Гапон – специалист по подготовке лыж из Беларуси. Уже будет проще. Ждем. Ладно хоть придумали гугл-переводчик (смеется).

– Вы и Гапом – единственные иностранцы в команде?

– Есть еще специалист по смазке из Норвегии, но его взяли конкретно под одного спортсмена – Магнуса Кима. 18-летнего парня, который в прошлом году на юношеских Олимпийских играх выиграл три медали, две из которых – золотые. Он живет и тренируется в Норвегии. Корейцы связывают с ним огромные надежды.

– От российских лыжников желания перейти под корейский флаг не было?

– Мне в Корее сразу сказали, что по этому пути не пойдут.

– А лично вы в финансовом плане потеряли?

– У меня нормальный европейский контракт. На низкую зарплату в Корею я бы вряд ли пошел.

***

Любопытно, но в Корее Девятьяров и Прокунин не пересекались. Тренировочные базы лыжников и биатлонистов находятся в разных местах. Русским специалистам лишь раз удалось созвониться, но в тот день они обменивались впечатлениями около часа.

– В Пхенчхане сейчас большая реконструкция, идет подготовка к предолимпийским неделям, – объяснил Прокунин. – Лыжники могут тренироваться там – им достаточно роллерной трассы. А нам необходимо стрельбище. Поэтому работали на военной базе в Мунгене.

– Лыжами в Корее занимаются исключительно жители Пхенчхана, – сообщил Девятьяров. – Там есть несколько клубов, в которых и сосредоточена вся лыжная жизнь страны. Выходит, я успел просмотреть практически всех лыжников Кореи. Что касается сборной, то команда у нас интересная. Есть один неплохой спринтер. Тот самый, который стал вторым в Новой Зеландии. Девчонки вообще разные. Правда, их всего четыре. Самой молодой – 17 лет, а старшей – 35. Но в целом, спортсмены везде одинаковые. У всех разные характеры, кто-то любит шутить, кто-то посерьезнее.


Кореец Вуджин ВОН выступал на юношеской Олимпиаде в этом году. Фото REUTERS

ХАЙ-ТЕК И МЕНТАЛИТЕТ

– Андрей, как вам бытовые условия в Корее? Как раз в Мунгене год назад я к своему удивлению одним пультом управлял телевизором, кондиционером и светом. Долго не мог разобраться, что к чему.

– Так и есть (смеется). Страна в плане гаджетов и высоких технологий действительно одна из самых передовых.

– Острая еда – не проблема?

– Со временем привык. А сначала даже в весе потерял. Но когда переехали в город побольше, появилась возможность питаться европейской кухней. После тренировки решаем, в какой ресторан ехать ужинать. По корейской культуре видно, что кушать они любят. И, как правило, дома они ничего не готовят – постоянно ходят в кафе.

– Один тренер по легкой атлетике, работавший в Корее, рассказывал, какую роль у них играет возраст. Например, на тренировке он просил ученика принести бутылку воды – тот в свою очередь находил кого-то моложе и перепоручал указание ему. Тот следующему. По такой схеме получалось, что воду постоянно приносил самый молодой на стадионе.

– Есть такое (смеется). У нас это считается дедовщиной, а у них – нормой. Это касается и бытовых вещей. Например, после тренировки они собирают вещи для стирки в отдельные мешочки, и обычно этим занимается самый младший. Никаких обид.

А еще меня поразило, как после первой тренировки они выстроились в ряд и хором выдохнули: "Тренер, большое спасибо за занятие". Я очень растерялся. Но со временем привык.

– Есть стереотип, что азиаты очень дисциплинированные. Насколько он справедлив?

– Ни одного опоздания тренировку за все лето не было. Они четко соблюдают режим – это факт. А вот что касается тренировочного процесса, нюансы есть. В России мы тренировались очень много, а здесь это не принято. При этом я понимаю, что для них такие объемы в новинку. И очень важно не загнать их еще до выхода на снег, чтобы они хоть начали понимать, что такое спорт.

На последнем сборе мы разговаривали с парнем, в котором я вижу потенциал. Откровенно сказал ему, что если он хочет просто быть в биатлонной тусовке, занимать сотые места и ни о чем не беспокоиться, то пусть лучше заканчивает и не мучает ни себя, ни меня. Он способен гораздо на большее!

Тренер всегда видит, если спортсмен сачкует. Но я пока не свирепствую. Уже уловил, что если девочки два дня они отработали с полной самоотдачей, то на третий начинают искать возможности для отдыха. В такие моменты тут же вношу коррективы. И, кстати, очень помогает, что у них перед глазами есть пример в лице Ани.

***

– В Корее есть недовольные тем, что вы пришли в команду? – вопрос Девятьярову.

– Вряд ли. У них совсем другая система. Вот, например, мне говорят, что какой-то сбор надо сократить из-за сложностей с финансированием. Спрашиваю: "Может клубы помогут"? В России ведь как – спортсмен не попадает в сборную, но регион оплачивает его пребывание и он спокойно тренируется с командой.

А в Корее на свой вопрос я получил удивленные взгляды. Там даже представить не могут, чтобы клубы чем-то помогали. Либо спортсмен тренируется в сборной, либо в клубе.

Больше того, после сборов я начал составлять им планы. На что вторые тренеры мне сказали, что в этом нет смысла. Мол, сейчас они приедут в свои клубы и будут делать, что им там скажут. Но как это может быть?! Тренеры в клубах ведь даже не знают, чем мы занимались на сборах. Ребята хорошо нагрузились, и если сейчас им снова дадут серьезную работу – ни к чему хорошему это не приведет.

– Нашли выход?

– Поговорил со спортсменами, с вице-президентами федерации. Вроде бы сошлись на том, что будем выдерживать какую-то единую линию.


Андрей ПРОСКУНИН (справа). Фото http://biathlonrus.com/

ДОПИНГ

– Михаил Талгатович, как в Корее относятся к вопросам допинга?

– К нам приезжала Корейская антидопинговая служба, брали пробы. Так что все как положено. Другое дело, что у меня в команде нет врача. Есть смазчик и, к счастью, дали массажиста.

– А витамины, энергетики?

– Когда мы в Корее, одна из компаний предоставляет спортсменам специальные напитки.

– А на сборах?

– Перед отъездом в Новую Зеландию говорил всем, чтобы брали сухие напитки, аминокислоты. Спортсмены покупали за свои деньги.

– Астматиков в команде нет?

– Нет (смеется).

РОССИЯ

Наверное, корейские тренеры никогда прежде не использовали для подготовки российские базы так активно, как будут делать это в нынешнем сезоне.

Так, лыжники с 17 октября по 1 ноября будут работать в Алдане. Там же в это время будет спринтерская команда Каминского. А корейцы-биатлонисты после летнего чемпионата мира готовились в Одинцово. Следующие сборы у корейских биатлонистов запланированы в Санкт-Петербурге и Тюмени.

– Это экономически целесообразно. Разница цены сбора в России и в Европе – колоссальная, – в один голос объясняют специалисты.

– Андрей, в глубине души сидит мечта когда-нибудь вернуться в российскую сборную?

– На сегодняшний день я даже не думаю об этом, поскольку понимаю, что пока мой уровень тренера не соответствует амбициям нашего руководства. Мне еще нужно учиться, набираться опыта. И сборная Кореи в этом смысле – отличная школа.

Хочется верить, что и Прокунин, и Девятьяров окажутся нужными в России и подготовят в родной стране еще немало спортсменов. А пока пожелаем им успехов в Корее. Они – первые русские, которые точно примут участие на Олимпийских играх-2018.