Эротический калейдоскоп 18+

Tannit: 25.01.18 19:35

Саша Черный

Недоразумение

Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет.
А он был просто повеса,
Курчавый и пылкий брюнет.
Повеса пришел к поэтессе.
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:
"О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть.
К пене бедер, за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть!
Я свежа, как дыханье левкоя,
О, сплетем же истомности тел!.."
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела...
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлек,
Но визгливо-вульгарное: "Мавра!!"
Охладило кипучий поток.
"Простите...- вскочил он,- вы сами..."
Но в глазах ее холод и честь:
"Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!"
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость...
С лицом белее магнезии
Шел с лестницы пылкий брюнет:
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.

1909 г

...

Ксана Леонидас: 25.01.18 19:47

Танюша, когда отрывки будут из фантастики, я обязуюсь писать имя автора!

Спасибо за стихи, дорогая!

...

LadyRovena: 25.01.18 22:13

Девочки, дорогие, доброй ночи!
Спасибо вам огромное, все перечитала с огромным удовольствием!
Ксаночка, праздничный концерт просто прелесть!
Отдельное спасибо за Блэйда, надо будет как-нибудь почитать!

...

Ксана Леонидас: 25.01.18 22:41

Спасибо, солнышко! Я очень рада, что тебе понравилось.


Приятного чтения, лапушка!

...

Ксана Леонидас: 25.01.18 23:00

Петр Давыдов

Любовь и секс

Горячий Секс и нежная Любовь
Однажды познакомились, скучая.
И вечером в божественный клубок
Они сплелись свободно и случайно.
Ах, этот Секс, он был немного груб,
Нетерпелив и чуточку развратен.
Он языком касался тайных губ,
Когда Любовь присела на кровати.
Она пустилась танцевать в ночи.
Сначала в удивительных нарядах,
Потом кружилась голая почти,
Едва касаясь, пролетая рядом.
Хотелось Сексу нежности, любви.
Любви хотелось секса и оргазма.
До этого желания свои
Им не случалось исполнять ни разу.
И, оказавшись вдруг наедине,
Любовь легко, без всякого стесненья
Раскинувшись, лежала на спине,
Потом открыто встала на колени.
И Секс любил так бережно ее,
Так звонко, глубоко, неутомимо…
Упало на пол светлое белье,
Огонь свечи качал пространство мира.
А мы с тобой под окнами тогда
Ловили звуки, отраженья, тени.
Ткань платья твоего была тонка,
Я гладил твои руки и колени.
Потом они позвали нас к себе
И были необычны ощущенья -
Купались вместе в лунном серебре
И задували свечи от смущенья…
… Проснулись в доме только мы вдвоем.
Любовь и Секс исчезли утром вовсе.
C тех пор мы каждый день их в гости ждем...
И каждый день они приходят в гости.

(C) Петр Давыдов

...

Ксана Леонидас: 26.01.18 16:16

Джоли спутала планы Макса на интимный обед в гостиничном номере. Оглядываясь назад, он понимал, что у бассейна зашел слишком далеко и слишком быстро. Чем настойчивее он твердил Джоли, что сильные чувства, существующие между ними, не исчезнут сами собой только потому, что ей этого хочется, тем сильнее она упиралась, тем больше крепла ее решимость доказать ему, что он не прав.
— Нам придется торчать в Ки-Уэсте до завтра, — сказала Джоли. — Но это не значит, что я должна торчать в отеле с тобой. Я собираюсь поехать в город и окунуться в здешнюю ночную жизнь.
— Если ты идешь, то и я тоже. Чем ты хочешь заняться? Куда хочешь пойти?
— Куда угодно, только не с тобой!
Джоли ушла, даже не попрощавшись, просто отошла от Макса, вышла из их номера и хлопнула дверью. Практически у него перед носом. Она, по-видимому, не понимала, что даже если она может убежать от него, от себя ей не убежать.
Макс подождал несколько минут и пошел за ней. Неужели она не понимает, что он не позволит ей разгуливать по Ки-Уэсту одной? Даже в этом субтропическом раю любой женщине может угрожать опасность, а уж на такую красавицу, как Джоли, мужчины слетятся как мухи на мед. А из-за того, что она так отчаянно боится своих чувств к нему, она может натворить глупостей — только затем, чтобы доказать ему и себе, что между ними не происходит ничего особенного. Макс никогда еще не испытывал ничего похожего на собственническое желание защитить, которое испытывал по отношению к Джоли. В этом чувстве было нечто старомодное и, наверное, примитивное. Он злился на себя за то, что не в силах держаться от нее на расстоянии, за то, что шел за ней тайком, прячась, как слишком бросающийся в глаза телохранитель или отвергнутый любовник.
Он последовал за ней по Дюваль-стрит, где толпы туристов любовались фантастическим закатом, слушали уличных музыкантов и смотрели выступления уличных артистов. Когда Джоли заметила его на пол квартала позади нее, она постаралась затеряться в толпе.
«Беги, беги, chere. Избегай меня всеми силами, но что бы ты ни делала, я все равно тебя найду».
На западе растекались расплавленным золотом последние лучи заходящего солнца, играла музыка. Макс медленно, но верно продвигался навстречу Джоли, маневрируя между туристами, смаковавшими прелесть уходящего дня.
Наконец он подошел к ней сзади почти вплотную и обхватил руками. Джоли ахнула и оглянулась.
— Ну что, наслаждаешься?
Ее голубые глаза сверкнули.
— Хватит меня преследовать!
— Попроси что-нибудь полегче, например… попроси меня перестать дышать.
Джоли едва заметно вздрогнула.
— Не надо, прошу тебя.
Она попыталась освободиться из его рук.
— Не надо — что? — прошептал Макс, согревая дыханием ее ухо. — Не желать тебя до умопомрачения? Не думать о том, как я обнимаю тебя, целую, как мы занимаемся с тобой любовью всю ночь напролет?
Джоли рывком освободилась из его объятий и бросилась бежать по улице. Несколько человек обратили на нее внимание, но поскольку Макс не бросился сразу за ней, ему никто ничего не сказал.
Он дал Джоли возможность немного оторваться от преследования и не спеша пошел в том направлении, в котором она убежала. Довольно скоро он заметил в толпе ее платье — она метнулась в кафе «Маргаритавилль». Макс остался стоять на улице, слушая живую музыку, раздававшуюся из кафе. Выждав время, достаточное, чтобы Джоли почувствовала себя в безопасности и расслабилась, он вошел в кафе.
Стоя у стойки бара, он смотрел как она заказывает обед. Потом, когда ей принесли еду, взял свой напиток и пошел к ее столику.
Когда он сел, Джоли метнула на него свирепый взгляд:
— Уходи!
Он пожал плечами:
— Думаешь, если ты будешь повторять эту фразу достаточно часто, она сработает?
— Человек живет надеждой.
Макс поставил полупустой стакан, скрестил руки и положил их на стол.
— Да. — Он улыбнулся. — Человек и правда живет надеждой.
— Ты можешь оставить меня в покое хотя бы за обедом?
Джоли посмотрела на свою тарелку, потом снова на Макса.
— Если ты раздумываешь, не вывалить ли обед мне на брюки, то не делай этого.
Губы Джоли дрогнули в озорной улыбке.
— Что ты, такая мысль мне даже в голову не приходила.
— Ну да, конечно, не приходила.
— Если ты остаешься, тогда я ухожу.
Макс пожал плечами. Джоли достала из сумочки бумажник, вынула из него пару купюр и бросила их на стол.
— За обед заплачено, можешь остаться и поесть задарма.
Она встала и вышла из кафе.
Макс недовольно буркнул что-то. К столику подскочил официант, посмотрел на нетронутую тарелку Джоли, потом на Макса.
— Дама передумала, — сказал Макс. — Знаете, как бывает с женщинами.
Макс встал из-за стола и поспешно вышел из кафе — и тут же усмехнулся, заметив Джоли не более чем в квартале от него. Она не бежала, даже шла не очень быстро. Макс спросил себя, осознает ли она, что не очень-то старается действительно от него сбежать. Он шел за ней по Дюваль-стрит от пятисотого квартала до двухсотого, догадываясь, что она знает, что он отстает от нее не более чем на полквартала.
Яркие огни и звуки музыки приглашали прохожих зайти в «Слоппи Джо» и приобщиться к легендарным «славным временам». Сегодня в баре выступала группа в стиле кантри-вестерн. Войдя внутрь вслед за Джоли, Макс обратил внимание, что площадка для танцев заполнена танцующими парами. Джоли он заметил возле бара. Она небрежно оглядела зал, и ее взгляд сразу встретился со взглядом Макса. Он пошел в ее сторону. Она не двинулась с места и не отвела взгляд. Она его ждала. Но Макс не тешил себя мыслью, что она сдалась. О, нет. Она всего лишь сменила тактику.
Он подошел к стойке бара и протянул руку. Ни один из них не произнес ни слова, но оба поняли друг друга, Макс приглашал ее на танец. После секундного колебания Джоли приняла его руку , и он повел ее в середину танцевальной площадки, в окружение других пар. Джоли пришла в его объятия так, словно там ей надлежало быть. Когда Макс привлек ее ближе, он не почувствовал в ее теле никакого сопротивления. Она положила голову на его плечо, вздохнула, закрыла глаза и прильнула к нему всем телом, каждым его податливым дюймом. В эту минуту Макс мог думать только о том, какое это райское блаженство. Если он получает такое удовольствие просто от того, что обнимает ее, то что же он почувствует, когда они займутся любовью?
В толпе танцующих Джоли чувствовала себя в безопасности. В общественном месте Макс мог зайти только до определенного предела, и ее охватило радостное ощущение свободы. Она наслаждалась мгновениями, которые могла без сожалений и безо всякого ущерба урвать от реальности. До тех пор пока длился танец, она могла делать вид, будто для нее существует только здесь и сейчас. Не существует ни завтра, когда они встретятся с Аароном Бендаллом и обменяют миллион долларов на материалы дела об убийствах в Белль-Роуз, ни вчера, когда смерть и предательство воздвигли между ними непреодолимую преграду.
Но музыка слишком быстро кончилась и вернула Джоли к действительности. Однако она не смогла заставить себя освободиться из объятий Макса и отойти от него. Пока не смогла. Каждая клеточка ее тела твердила, что ее место с ним, в его объятиях. И едва она заставила себя поднять голову с плеча Макса, как оркестр заиграл новую мелодию, медленнее и нежнее предыдущей. Ее партнер лишь крепче прижал ее к себе.
— Не уходи, — прошептал он. — Еще не время.
Джоли снова опустила голову на его плечо и обняла его. Они танцевали один танец за другим. Казалось, время перестало существовать.
Неожиданно медленный танец сменился быстрым. Танцующие принялись притопывать в такт музыке, хлопать в ладоши, свистеть, визжать. Джоли отстранилась от Макса, но не успела двинуться с места, как он взял ее за руку и повлек к выходу. Снаружи их разгоряченные тела приласкал прохладный бриз. Макс направился прямиком к отелю. Видя это, Джоли воспротивилась:
— Давай немного погуляем.
Она готова была использовать любой предлог, чтобы отсрочить неизбежное.
— Ты шутишь?
— Просто пройдемся вдоль берега, чтобы немного остыть. Ну пожалуйста.
Макс схватил ее за плечи и заглянул в глаза.
— Мы возвращаемся в отель. Прямо сейчас. Когда мы вернемся, ты можешь лечь в постель одна. Или провести ночь со мной. Выбор за тобой.
— Кажется, я потеряла способность делать разумный выбор, — призналась Джоли. — Если мы сейчас вернемся в отель, сомневаюсь, что мне хватит сил сопротивляться.
Макс быстро провел ладонями по ее голым рукам от локтей до плеч, потом отступил от Джоли и тихо ругнулся себе под нос:
— Черт, разве можно говорить такие вещи мужчине!
— Макс, если мы это сделаем, позже мы об этом пожалеем. И ты сам это знаешь.
Неожиданно он бросился к Джоли и подхватил ее на руки.
— Мы будем жалеть, если не сделаем этого.
Он решительно зашагал по тротуару в сторону отеля, до которого был всего один квартал.
— Макс, что ты делаешь?
— Я делаю то, что мне следовало сделать с самого начала: беру то, что хочу.
Макс перенес Джоли через пустой холл отеля и занес в кабину лифта. Поднявшись на свой этаж и пройдя по коридору, он каким-то образом ухитрился отпереть дверь, держа на руках Джоли, и без малейших усилий внес ее в номер. В холле, соединявшем две спальни, царил полумрак, комнату освещал лишь золотистый свет маленькой лампочки.
— Поставь меня! — потребовала Джоли. — Ты не заставишь меня силой делать то, чего я не хочу!
Не обращая внимания на ее протесты, Макс занес Джоли в свою спальню и уложил на середину кровати.
«Бог мой, он и не собирается останавливаться!»
Джоли соскользнула к краю кровати и вскочила на ноги. Но и шагу не успела сделать.
Макс схватил ее за бедра, прижал к себе и потерся своим возбужденным членом о ее живот. Против воли ее тело откликнулось, потянулось к нему. Макс поднял подол ее платья, взялся за резинку ее трусиков и рванул их вниз, так что они сползли до щиколоток.
— Они тебе не понадобятся, — сказал он.
Джоли глотнула. Все ее женские инстинкты требовали покориться, не сопротивляться Максу.
Она подняла ногу и переступила через трусики.
— Не знаю, Макс, я боюсь, что…
Он бесцеремонно рванул ее на себя, крепко прижал, опустил голову и завладел ее ртом. Все решилось в тот же миг.
Поцелуи Макса были фатальны.
Он целовал Джоли до тех пор, пока оба не стали задыхаться, тогда он оторвался от нее, потерся носом о ее шею и неохотно признался со стоном:
— Я чувствую то же самое. Желать кого-то так сильно, как я тебя, — это пугает. Мне кажется, я готов пойти на что угодно, лишь бы только тебя заполучить.
От его признания у Джоли закружилась голова. Макс мягко толкнул ее на кровать и опустился сверху, он дышал тяжело и часто. Задрав ее платье до талии, он расстегнул свои брюки и достал член. Джоли в удивлении округлила глаза, когда он безо всяких предисловий и прелюдий раздвинул ее бедра и стремительно вошел в нее. Его действия граничили с грубостью, но ее тело подчинилось само — наверное, потому, что она никогда еще ни одного мужчину не хотела так, как хотела Макса.
Он взял ее за бедра большими сильными руками и задал ритм толчков. Он глубоко входил в нее и снова выходил, а она извивалась под ним, находя идеальное положение, при котором он с каждым толчком касался бы ее клитора. Он был большой, горячий, твердый, он рычал, стонал и одобрительно шептал грубоватые словечки. Внутри Джоли нарастало напряжение, угрожая взорвать ее болью неудовлетворенного желания и обещая наслаждение головокружительной разрядки. Она задвигалась быстрее, побуждая Макса ускорить ритм.
— О Боже… Макс… пожалуйста…
В его движениях появилось какое-то неистовство. Он вонзался в нее с бешеной энергией. Она отвечала так же неистово, чувствуя приближение разрядки, ее ощущения стали еще острее, и наконец внутри словно что-то взорвалось, сотрясая все тело. Через считанные мгновения после того, как она вскрикнула в экстазе, Макс затрясся в оргазме, совершенно утратив контроль над собой. Он стонал, рычал и тяжело рухнул на Джоли. Это была тяжесть, которую она приняла с радостью.
Джоли обвила Макса руками и уткнулась лицом в его шею. Она понимала, что отныне ничто не будет прежним. И ей было все равно. Сейчас для нее имел значение только этот момент, эта ночь, и она не хотела — никогда — отпускать мужчину, которого... любила.

...

Tannit: 26.01.18 17:31

Приветствую!
Ксана, спасибо за стихи и новый фрагмент.
Это все для меня новое.

...

Ксана Леонидас: 26.01.18 17:40

Привет, Танечка!
Спасибо большое за внимание!



Я обычно не указываю автора и название для прозаических отрывков - для меня это равноценно тому, чтобы дать рекомендацию. Но если вдруг заинтересовало, то это Беверли Бартон "Самый желанный мужчина".

...

Tannit: 26.01.18 18:52

Нет, автор не интересует. Не возьмусь читать роман полностью.
Есть какой-то сайт, где публикуются эти эротиечские фрагменты?
В свое время прочитала целые горы ИЛР, которые сейчас воспоминаются какими-то обрывками, без фамилии автора и названия. Тут как-то начинала читать избранное (есть пара полок с ИЛР), но быстро закрыла.

...

Ксана Леонидас: 26.01.18 19:26

То, что публикуется в теме, это из моей коллекции! А что касается такого сайта, о котором ты говоришь, то вполне возможно, что есть. Сейчас в интернете все, что угодно, можно найти.

...

Ксана Леонидас: 26.01.18 19:35

Николай Олейников

Послание, бичующее ношение одежды

Меня изумляет, меня восхищает
Природы красивый наряд:
И ветер, как муха, летает,
И звезды, как рыбки, блестят.
Но мух интересней,
Но рыбок прелестней
Прелестная Лиза моя —
Она хороша, как змея!
Возьми поскорей мою руку,
Склонись головою ко мне,
Доверься, змея, политруку —
Я твой изнутри и извне!
Мешают нам наши покровы,
Сорвем их на страх подлецам!
Чего нам бояться? Мы внешне здоровы,
А стройностью торсов мы близки к орлам.
Тому, кто живет как мудрец-наблюдатель,
Намеки природы понятны без слов:
Проходит в штанах обыватель,
Летит соловей – без штанов.
Хочу соловьем быть, хочу быть букашкой,
Хочу над тобою летать,
Отбросивши брюки, штаны и рубашку —
Все то, что мешает пылать.
Коровы костюмов не носят,
Верблюды без юбок живут.
Ужель мы глупее в любовном вопросе,
Чем тот же несчастный верблюд?
Поверь, облаченье не скроет
Того, что скрывается в нас,
Особенно если под модным покроем
Горит вожделенья алмаз.
Ты слышишь, как кровь закипает?
Моя полноценная кровь!
Из наших объятий цветок вырастает
По имени Наша Любовь.

...

LadyRovena: 26.01.18 22:40

Ксаночка, Танюшка, здравствуйте, неутомимые вы наши!
Все новое прочла-изучила, спасибо вам огромное!
С большим удовольствием буду и дальше забегать!

...

Ксана Леонидас: 27.01.18 01:05

Спасибо, солнышко, я всегда очень рада тебе!

...

Ксана Леонидас: 27.01.18 14:20

Витория, Испания. Июль 1813 года


Из-под полуопущенных век он наблюдал, как в серебристом лунном свете раздевается женщина. Боль в бедре несколько усмиряла его плотский голод. Шесть недель назад осколки разорвавшегося пушечного ядра изрешетили ему правое бедро, и теперь оно тупо ныло, что, однако, не мешало ему в столь поздний час принимать у себя в постели хозяйку дома. Он не станет просить ее уйти, отвергнуть ее было бы невежливо и жестоко после всего, что она сделала для него за прошедшие недели.
Джулиан откинулся на подушки. Кроме плотного слоя бинтов на бедре, на нем ничего не было. Прохладная простыня прикрывала его до пояса. Он ждал.
С едва уловимым шуршанием пеньюар скользнул на пол, обнажая роскошную полную грудь с набухшими сосками.
— Я нравлюсь вам, сеньор? — спросила Пилар по-испански своим мягким гортанным голосом.
Он плохо знал ее язык, но понял, о чем она спросила, и вежливо ответил:
— Очень, querida [1]. Вы восхитительны.
Он нисколько не преувеличивал. Бледный лунный свет, струящийся в комнату сквозь открытую на террасу дверь, освещал прекрасное женское тело. Он достаточно хорошо успел изучить его. Пилар уже не раз тайно пробиралась по ночам к нему в спальню.
Когда это случилось впервые, он очень удивился. Она — знатная испанская дама, на несколько лет старше его. Но красавица вдова оказалась женщиной с горячей кровью. Эта асиенда принадлежала ей, и, несмотря на то что он участвовал в освобождении ее страны от французских захватчиков, она поначалу не соглашалась оставить у себя раненого британского офицера, не соглашалась, пока не узнала, что он не только герой войны, но к тому же и аристократ. Даже узнав об этом, она потребовала огромную сумму за его постой в доме.
Однако он не жалел о потраченных деньгах. Только пребывание и лечение здесь, а не в ужасных условиях полевого госпиталя явилось его спасением. А внимание прелестной вдовушки оказалось приятным дополнением.
Пилар взобралась к нему на постель и встала на колени рядом с его раненым бедром. Она не сводила глаз с нижней части его туловища — в предвкушении близости с женщиной поднялась и отвердела мужская плоть, это было заметно, несмотря на тонкую полотняную простыню, прикрывавшую его.

— Вы мне тоже нравитесь, — прошептала она и соблазнительно улыбнулась.
Он взял ее руку и медленно, один за другим, поцеловал кончики пальцев.
— Боюсь, вам придется опять все взять на себя, — извинился он. До ранения он считал себя весьма опытным в любви, однако сейчас, хотя он и быстро поправлялся, физическое состояние еще не позволяло ему показать ей, насколько хорошо он владеет этим искусством.
В ответ Пилар нежно прикоснулась к страшному шраму, протянувшемуся через правую щеку до самого виска.
— Предоставьте все мне, vida mia [2]. — Ее нежный гортанный шепот был полон обещания. Она убрала с его лица прядь белокурых волос. — Я помогу забыть ваши мрачные сны.
Он сомневался, что ей это удастся, но ничего не сказал в ответ.
Теплая, залитая лунным светом комната погрузилась в тишину. Женщина склонилась над ним, покрывая поцелуями его шею, ключицу, плечо. Пальцы скользили по гладкой коже его груди. До войны, до всех своих ранений, он обладал красивым телом, которое поддерживал в хорошей форме ежедневными упражнениями. Теперь же его мускулы из-за превратностей военной кампании превратились почти в стальные.
Женские руки плавно соскользнули с его плеч, задержались на твердом плоском животе, потом спустились на бедра и дерзко откинули простыню, прикрывавшую его наготу.
Она шумно вдохнула и впилась взглядом в твердую плоть, мощно вознесшуюся над телом.
— Magnifiect [3] — прошептала она, с благоговением зажав ее в ладони, а потом принялась медленно и с явным удовольствием поглаживать.
Дрожь пробежала по его телу, он закрыл глаза. Охватившее его желание заставило забыть обо всем, приглушило боль.
Женщина продолжала дразнить его, легко сжимая и медленно поглаживая плоть… Потом наклонилась вперед и начала языком и губами ласкать ее, все сильнее возбуждая его. Затем Пилар медленно приподнялась и склонилась над его грудью. Наткнувшись губами на твердый мужской сосок, она нежно зажала его зубами.
Он положил руки ей на плечи и властно притянул к себе.
Осторожно, чтобы не задеть раны, она перекинула через здоровое бедро ногу и медленно опустилась, так чтобы его плоть вошла в нее. В тот миг, когда он проник в ее влажное упругое тело, громкий стон удовольствия вырвался из ее груди и эхом прокатился в разгоряченной тишине комнаты.
— Не торопись… — прошептал он и взял в руки ее полные белые груди с темными набухшими сосками. Задержав ее на мгновение, он согнул в колене здоровую ногу и подставил ей под спину, чтобы она не упала на раненое бедро. — Давай, — велел он и вновь вошел в нее.
Ее горящие страстью глаза были прикованы к его глазам. Она повиновалась и, упершись руками ему в плечи, начала медленно двигаться вверх-вниз, сильно напрягая мышцы, охватывающие его плоть, чтобы удержать ее в себе.

Он испытывал удовольствие, смешанное с болью. Зажав руками гладкие округлости ягодиц, придвинул ее поближе и выгнулся, проникая в нее все глубже и глубже. Он начал ритмично входить в нее. Впившись ногтями ему в плечи и не переставая стонать, она постаралась как можно плотнее прижаться к его бедрам.
Несколько мгновений спустя из этой жаркой, как пламень, женщины вырвался громкий крик. Джулиан закрыл глаза и отдался на волю пронзивших его ощущений.
Когда он, наконец пришел в себя, то она, совершенно обмякшая, еще лежала у него на груди. Легкая испарина покрывала его тело, в правом бедре молотком стучала боль. Он осторожно перевернулся на здоровый бок, и она скатилась на матрац.
В тусклом лунном свете ее глаза лучились удовлетворением, на бледной коже еще играли отсветы страсти. Он с благодарностью прижался губами к ее влажному виску.
— Прости меня, querida , за то, что я не в состоянии доставить тебе удовольствие, которого ты заслуживаешь.
Она медленно подняла отяжелевшие веки и томно улыбнулась.
— Не думаю, что смогла бы испытать большее удовольствие, — отозвалась она на английском с сильным акцентом. Ее взгляд скользнул вниз по его телу. — Рана не способна испортить твоего великолепия. Просто счастье, что тебя не задело чуть выше и левее.
Он рассмеялся, и мышцы раненого бедра болезненно сжались. Он стиснул зубы и замер, дожидаясь, пока боль отпустит. Потом опять поцеловал кончики пальцев Пилар и закрыл глаза, мечтая только об одном — заснуть, не ощущая дурманящего действия опия.
Он заставил себя не думать о ранении. Дом. Родовое имение в Англии. Сочные пастбища, урожайные поля, полные живности леса. Потребность увидеть прохладную изумрудную зелень родины наполнила его физической болью… болью, которая разгоралась пламенем по мере того, как он погружался в сон…
…Правое бедро обожгла боль, огнем прокатилась по телу, резко отозвалась в правом виске и в правой половине лица. Почти ослепленный кровью, стекающей со лба, он попытался подняться с каменистой земли и едва не закричал от адской боли. Господи, где он? Кто он?
Он медленно вспоминал, отчего вокруг такой грохот. Разрывы пушечных ядер, треск мушкетных выстрелов, стоны умирающих, ржание испуганных лошадей. Едкий черный дым застилал глаза, но даже сквозь пелену Джулиан видел смерть и разрушения. Склон, почерневший от копоти и крови, был усеян телами, алыми и синими клочьями разорванных мундиров.
Да, этот ад — Испания. Витория, он вспомнил. Поле битвы… Одно из многих, которые он повидал за четыре года - с тех пор, как добровольно обрек себя на эту войну.
Он возглавлял кавалерийский отряд, выступивший против дивизионной батареи французов. Пушечное ядро разорвалось рядом с ним.
Он лежал там, где упал, на каменистом склоне. Вокруг все еще шло сражение. Над головами свистели ядра, выпущенные из мортир, гром артиллерийского огня эхом перекатывался по холмам. Удушающий запах порохового дыма обжигал ноздри и гортань. Правое бедро было разворочено, сплошное кровавое месиво. Он понимал, что надо попытаться остановить кровь, но сил не было. С этой мыслью он погрузился в забытье… В темноте до него доносились голоса, обрывки разговора. Говорили о его ноге. Он попробовал открыть глаза, но не смог выбраться из лабиринта боли и жара, затуманивших голову. Сильная боль притупила все чувства, веки налились тяжестью…
— Пожалуйста, сеньор, не двигайтесь, а то опять будет больно. — Внезапно он проснулся от женского голоса. Сначала Джулиан не узнал темной комнаты, но ночной воздух словно потеплел от пряного запаха любви, а лежащая на лбу прохладная ладонь стала хорошо знакомой за недели выздоровления. Вдова-испанка, его хозяйка. — Вам приснился сон, да? — Он прикрыл глаза, стараясь пропустить вопрос мимо ушей, отгоняя мучительные воспоминания. — О чем эти сны, vida mia , почему они так мучают вас?
Он не ответил.
Женщина рядом с ним с нежностью провела языком по его обнаженному плечу и обняла за талию. Нахмурясь, она взглянула ему в лицо, ее темные глаза горели хорошо знакомым огнем.
— Я прогоню ваши кошмары, — пообещала она, прижимаясь к нему роскошным обнаженным телом и, несомненно, предлагая воспользоваться им.
Он не собирался овладеть ею снова этой ночью, но устоять перед вдовушкой не смог. Конечно, не с такой силой, не нависая над ней, потому что в этом положении сильно болело бедро.
Пилар вздрогнула и негромко вскрикнула, когда он перекатился на нее и вонзил свою напрягшуюся плоть меж ее широко раздвинутых ног, но глаза ее тут же расширились от удовольствия, и она начала двигаться в такт с Джулианом.
Он погрузил пальцы в ее черные волосы и стал глубоко входить в нее, то с силой прижимаясь, то отстраняясь.
Она прижалась к нему, прерывисто стеная, и быстро достигла пика наслаждения.
Джулиан последовал за ней, испытав не меньшее потрясение. Он тяжело дышал, тело блестело от испарины. Содрогнувшись в последний раз, он припал к ней. Раненая нога горела огнем.
Такой натиск совсем не обидел ее. Пилар легко погладила ему спину, успокаивая и утешая, нашептывая слова любви своим мягким испанским выговором, пока он не скатился с нее и не простонал:
— Простите меня, querida.
— Мне не за что вас прощать. — Но вместо того чтобы уснуть у него под боком, она поцеловала его влажное от испарины плечо и выскользнула из постели, чтобы одеться. — Мне надо идти. Негоже слугам видеть меня в вашей постели.
Джулиан не стал задерживать ее.


Примечания
1
дорогая(исп.).
2
жизнь моя (исп.).
3
Великолепно (исп).

...

Виктория В: 27.01.18 16:58

Милые Леди, спасибо за интересную тему.


Тут вспомнился анекдот, как женский и мужской флирт соответствуют художественной гимнастике и футболу. Женщины выходят на площадку, чтобы ленточками помахать, а мужчины, чтобы конкретно гол забить.

...