Линда Ховард "Ложь во спасение"

Suoni: 03.09.10 11:46

Получается, что он влюбился в ее голос. Если у него было раздроблено лицо, значит при его восстановлении черты изменятся и его вообще не узнать. Только по глазам. Скорее бы уж разбинтовали его!

NatalyNN, Nara, спасибо за главу и отличный перевод! Читается, не оторваться!

...

codeburger: 03.09.10 12:08

NatalyNN, Nara, спасибо за новую главу.
Такая большая и так скоро -- супер.
Ооо, как волнующе, как она ощутила себя необходимой ему, как он сроднился с ней неразделимо... Кто? Хороший вопрос. Кто же он?
Особенно понравилось увольнение. И я так хочу.

...

Афина: 03.09.10 13:33

Ну вот, дочитала 3-ю главу!
Глаза на мокром месте и ком в горле.. Прямо даже боюсь, как наш герой отреагирует на заявление Джей, что она его жена...
Натали, Nara, спасибо вам еще раз! Молодцы!

...

NatalyNN: 06.09.10 09:37

 » Глава 4

Глава 4

Перевод – NatalyNN

Бета - Nara

Он никак не отреагировал. У Джей сложилось впечатление - она почувствовала, - что Стив удалился от нее, хотя он и не шелохнулся. Поразительно острая боль расцвела внутри, и она одернула себя. Чего она ожидала? Он не может встать и обнять ее, не может говорить, и невероятно истощен. Она все это знала и все же чувствовала, что он ушел. Обижается, что настолько зависит от нее? Стив всегда сторонился любопытных, держа людей далеко от себя. Или, возможно, обижается на тот факт, что именно она сейчас здесь с ним, а не какая-то неизвестная медсестра. В конце концов, сохранялась какая-то степень независимости, если обслуживание было бесстрастным, потому что это просто работа. Персональный уход имел цену, которую нельзя заплатить в долларах, и Стив не захотел бы этого.
Она вложила в голос спокойствие, которого не чувствовала.
- Ты хочешь еще что-нибудь спросить?
Два рывка.
Нет.
Ее так часто отталкивали, что она и сейчас все поняла, даже если сообщение было едва различимым и невысказанным. Это ранило. Она закрыла глаза, пытаясь обрести самообладание, которое позволит ей заговорить снова. Прошло несколько мгновений, и она справилась с собой.
- Ты хочешь, чтобы я осталась здесь с тобой?
Какое-то время он не откликался. Потом его рука дернулась. И еще раз.
Нет.
- Хорошо. Я не стану снова беспокоить тебя.
Ее самоконтроль рухнул, голос стал тонким и напряженным. Джей решила не ждать, чтобы увидеть, ответит ли он хоть что-нибудь, просто повернулась и вышла. Она чувствовала себя почти больной. Даже теперь потребовалось усилие, чтобы выйти и оставить его в покое. Она хотела остаться с ним, защитить его, бороться за него. Боже, она даже приняла бы на себя его боль, если б смогла. Но он не хотел ее. Не нуждался в ней. Она была права все это время, предполагая, что он не оценит ее усилий по своей защите, но притяжение, которое ощущалось между ними, было настолько сильным, что она проигнорировала собственный здравый смысл и позволила Фрэнку уговорить себя остаться.
Ладно, по крайней мере, она должна позволить Фрэнку узнать, что ее пребывание здесь закончено, и она уезжает. Проблемы не изменились: она все еще должна найти новую работу. Откопав в кошельке монету, она отыскала телефон-автомат и набрала номер Фрэнка, который он ей оставил. Он не очень много времени проводил в больнице в последние два дня - не так, как раньше, - фактически в этот день он вообще не был там.
Фрэнк тут же ответил, и звук его спокойного голоса помог ей прийти в себя.
- Это Джей. Я хочу, чтобы вы знали, что моя работа закончена. Стив не хочет, чтобы я и дальше оставалась с ним.
- Что?
Голос звучал пораженно.
- Откуда вы знаете?
- Он сам мне сказал.
- Гори оно все синим пламенем, как он сделал это? Он не может говорить и не может писать. Майор Ланнинг сказал, что он в любом случае должен быть все еще очень растерян.
- Ему гораздо лучше этим утром. Мы использовали систему, - устало объяснила она, - при которой я перечисляю алфавит, а он сигнализирует рукой, когда я добираюсь до нужной буквы. Он может диктовать слова по буквам и отвечать на вопросы. Если он дергает рукой один раз, это означает «да», два раза – «нет».
- Вы сказали Ланнингу? - резко спросил Фрэнк.
- Нет, я не видела его. Я только хотела сообщить, что Стив не хочет, чтобы я была с ним.
- Вызовите Ланнинга. Я хочу поговорить с ним. Немедленно.
Даже такой приятный мужчина, как Фрэнк, при необходимости может командовать, размышляла Джей, пока шла к посту медсестр, а затем требовала, чтобы вызвали Ланнинга. Он появился через пять минут, выглядя утомленным и помятым, и был одет в хирургический халат. Он выслушал Джей, потом, молча, прошел к телефону-автомату и спокойно поговорил с Фрэнком. Она не могла разобрать слов, но когда он повесил трубку, то вызвал медсестру и направился прямо в палату Стива.
Джей ждала в коридоре, изо всех сил пытаясь справиться с чувствами. Хотя она знала Стива и ожидала этого, все же ситуация причиняла ей боль. Боль даже большую, чем когда они развелись. Она чувствовала себя странно… преданной и отвергнутой, как будто потеряла часть себя, чего никогда не ощущала прежде. Раньше она не чувствовала себя так сильно связанной с ним. Ладно, это просто еще один классический пример ее склонности видеть в конкретной ситуации то, чего там нет. Она когда-нибудь научится?
Ланнинг пробыл в палате Стива долгое время, приходила и уходила шеренга медсестр. Через полчаса появился Фрэнк, лицо было напряженным и твердым. Он ободряюще сжал руку Джей, проходя мимо, но не остановился, чтобы поговорить. Он тоже исчез в палате Стива, как будто там происходило что-то чрезвычайно важное.
Джей переместилась в комнату для посетителей и спокойно сидела, сложив руки на коленях и пытаясь спланировать, что должна сделать потом. Вернуться в Нью-Йорк, безусловно, и найти работу. Но идея швырнуть себя назад, в деловой мир, заставила ее похолодеть. Она не хотела возвращаться. Не хотела покидать Стива. Даже теперь не хотела оставлять его.
Почти час спустя Фрэнк нашел ее. Он пронзительно посмотрел на нее, перед тем как двинуться к автомату с кофе и заказать две чашки. Джей подняла глаза и попыталась улыбнуться, когда он приблизился.
- Я действительно выгляжу так, будто нуждаюсь в этом? – криво усмехнувшись, спросила она, кивая на кофе.
Он протянул ей чашку.
- Я знаю. На вкус он даже хуже, чем на вид. В любом случае, выпейте. Если вам это не нужно сейчас, то понадобится через минуту.
Она взяла чашку и отпила горячую жидкость, скривившись от вкуса. Просто мистика, как кто-то мог взять простую воду и кофе и заставить их превратиться в настолько ужасный на вкус напиток.
- Почему мне через минуту понадобится кофе? Все закончено, правда? Стив велел мне уйти. Очевидно, он не хочет видеть меня здесь, так что мое присутствие только расстроит его и замедлит восстановление.
- Ничего не закончено, - ответил Фрэнк, глядя на собственный кофе, и его блеклый тон заставил Джей внимательно посмотреть на него.
Он выглядел измученным, и беспокойство выгравировало новые морщины на лице.
Ледяной холод сковал спинной хребет, и она выпрямилась.
- Что случилось? – спросила она. - Он снова впал в кому?
- Нет.
- Тогда что пошло не так?
- Он не помнит, - просто ответил Фрэнк. - Ничего. У него амнезия.
Фрэнк прав: ей действительно необходим кофе. Она выпила эту чашку, затем заказала еще одну. Голова кружилась, и она чувствовала себя так, будто получила удар в живот.
- Что еще может пойти не так? - спросила она, обращаясь главным образом к себе, но Фрэнк понял, что она имела в виду.
Он вздохнул. Они не рассчитывали на это. Он нужен им в сознании, способный говорить, способный понять то, что должно быть сделано. Такое развитие событий разрушило весь план. Он даже не знал, кем был! Как он сможет защитить себя, если не понимает, с кем надо находиться начеку? Он не сможет распознать друзей и врагов.
- Он уже спрашивал о вас, - сообщил Фрэнк, беря ее за руку.
Джей начала подниматься на ноги, но Пэйн потянул ее вниз, и она опустилась назад на свой стул.
- Мы задали ему много вопросов, - продолжил он. - Мы использовали вашу систему, хотя это требует времени. Когда вы сказали ему, что вы - его бывшая жена, это смутило и испугало его. Он не мог вас вспомнить и не знал, что делать. Помните, он все еще легко теряется. Ему трудно сосредоточиться, хотя он быстро поправляется.
- Вы абсолютно уверены, что он спрашивал обо мне? - спросила Джей с бьющимся сердцем.
Из всего сказанного, чувства сосредоточились на первом предложении.
- Да. Он снова и снова диктовал по буквам ваше имя.
Инстинктивное стремление пойти к нему было настолько сильным, что почти причиняло боль. Но Джей заставила себя сидеть, не двигаясь, чтобы лучше понять.
- У него полная амнезия? Он ничего не помнит?
- Он даже не знает собственного имени, - Фрэнк снова тяжело вздохнул. - Он ничего не помнит о взрыве или почему там оказался. Ничего. Полный пробел. Проклятье!
Возглас выражал беспомощное расстройство.
- Что думает Ланнинг?
- Он сказал, что полная амнезия чрезвычайно редка. Более часто случается своего рода выборочная амнезия, которая блокирует сам несчастный случай и события, предшествующие ему. Стив получил травму головы, амнезия была не то, чтобы неожиданна, но это...
Он бессильно взмахнул рукой.
Джей попыталась вспомнить, что читала об амнезии, но все, что приходило на ум, - эффектное использование этого приема в мыльных операх. Страдающий амнезией герой неизменно восстанавливал память в самый драматический момент, как раз вовремя, чтобы предотвратить убийство или не быть самому убитым. Хорошая мелодрама, но больше ничего не вспомнилось.
- Он восстановит память?
- Вероятно. По крайней мере, какую-то часть. Нет никакого способа убедиться. События могут начать возвращаться почти сразу, или потребуются месяцы прежде, чем он начнет вспоминать хоть что-нибудь. Ланнинг сказал, что память будет восстанавливаться кусочками, обычно первыми приходят самые старые воспоминания.
Может быть. Вероятно. Наверное. Как правило. Все это сводилось к одному: они просто ничего не знают. Тем временем Стив лежит в кровати - неспособный говорить, неспособный видеть, неспособный двигаться. Все, что он может делать, - слышать и думать.
На что это похоже - оказаться брошенным на произвол судьбы, далеко от всего знакомого, даже от самого себя? У него нет никакой точки опоры. Мысль о внутреннем ужасе, который он должен ощущать, сжала сердце.
- Вы все еще желаете остаться? - спросил Фрэнк, его ясные глаза были наполнены беспокойством. - Зная, что могут потребоваться месяцы или даже годы?
- Годы? – слабым эхом отозвалась она. - Но вы хотели, чтобы я осталась только до тех пор, пока не будет сделана последняя операция на глазах.
- Мы не знали тогда, что он ничего не будет помнить. Ланнинг сказал, что пребывание среди знакомых вещей и людей поможет стимулировать память, даст чувство стабильности.
- Вы хотите, чтобы я осталась, пока он не восстановит память, - заявила Джей, подчеркивая слова.
Идея пугала ее. Чем дольше она оставалась со Стивом, тем острее реагировала на него. Что случится с ней, если она влюбится в него намного сильнее, чем в первый раз, а потом потеряет его снова, когда он вернется к свободной жизни? Она боялась, что уже слишком долго ухаживает за ним, чтобы просто уйти. Как она может уйти, если он нуждается в ней?
- Он нуждается в вас, - произнес Фрэнк, повторяя ее мысли. - Он спрашивал о вас. Он реагирует на вас настолько сильно, что снова и снова опровергает прогнозы Ланнинга. И мы нуждаемся в вас, Джей. Мы нуждаемся в вас, чтобы вы помогли ему любыми возможными способами, потому что должны узнать все, что ему известно.
- Если на сантименты меня не возьмешь, пробуете на патриотизм? - устало спросила она, откидывая голову на спинку оранжевого пластмассового стула. – В этом нет необходимости. Я не оставлю его. Не знаю, что может случиться или как мы будем справляться с этим, если он быстро не вернет память, но я не оставлю его.
Она встала и вышла, а Фрэнк остался сидеть там, уставившись в чашку в своих руках. Из всего, сказанного сейчас Джей, он понял, что она чувствует, что ею манипулируют, но решила позволить им делать это, потому что Стив настолько важен для нее. Он должен поговорить с Большим Боссом о последних событиях, и ему действительно стало интересно, что произойдет дальше. Они рассчитывали на добровольное участие Стива, на его таланты и навыки. Теперь они вынуждены позволить ему выйти на улицы, беспомощному, как ребенок, потому что он не сможет распознать опасность, а они не могут рискнуть и сообщить ему что-то такое, что бы замедлило его восстановление. Ланнинг непреклонен: расстроить его - это худшее, что они могут сделать. Ему нужны тишина и спокойствие, стабильная эмоциональная основа; при таких условиях память вернется быстрее. Независимо от того, какое решение примет Большой Босс, Стив в опасности. А если Стив в опасности, то и Джей тоже.
Джей было трудно снова войти в палату Стива после эмоционального удара, который она получила. Ей требовалось время, чтобы взять себя в руки, но она вновь почувствовала притяжение между ними; оно становилось настолько сильным, что можно было и не находиться с ним в одной комнате и не касаться его. Он нуждался в ней прямо сейчас гораздо больше, чем она нуждалась в передышке. Она открыла дверь и почувствовала, что оказалась в центре его внимания, хотя голова даже не шевельнулась. Как будто он задержал дыхание.
- Я вернулась, - спокойно сказала она, подойдя к кровати и положив ладонь на его руку. – По-видимому, я не могу остаться в стороне.
Его рука тут же дрогнула несколько раз, и она поняла послание.
- Хорошо, - согласилась она и начала перечислять буквы.
Прости.
Что она могла сказать? Отрицать, что расстроена? Он все прекрасно понимал. Он чувствовал притяжение к ней, как и она к нему, потому что был на другом конце этой невидимой нити. Мужчина слегка повернул к ней лицо, разбитые губы разомкнулись в ожидании ответа.
- Все в порядке, - сказала она, - я не понимала, какой удар только что нанесла тебе.
Да.
Странно, сколько выражения он смог придать единственному движению, но она почувствовала его настрой и ощутила, что он все еще потрясен. Потрясен, но контролирует себя. Его самообладание просто поразительно.
Она снова начала перечислять буквы.
Страшно.
Признание сразило ее наповал; это было что-то такое, чего прежний Стив никогда бы не сделал, но человек, которым он стал, настолько силен, что смог признаться в страхе и ничего не потерять из своей силы.
- Знаю, но я останусь с тобой, пока ты этого хочешь, - пообещала она.
Что случилось?
Он превратил слово в вопрос небольшим движением руки вверх.
Сохраняя спокойный голос, Джей рассказала ему о взрыве, но не сообщила ни одной детали. Пусть думает, что это был просто несчастный случай.
Глаза?
Он не все понял из того, что она рассказывала ему прежде, и нуждался в подтверждении.
- Тебе предстоит несколько операций на глазах, но прогноз благоприятный. Ты снова будешь видеть, обещаю.
Парализован?
- Нет! У тебя сломаны обе ноги, и они в гипсе. Именно поэтому ты не можешь ими двигать.
Пальцы ног.
- Твои пальцы ног? - спросила она в замешательстве. - Они до сих пор там.
Его губы раздвинулись в очень слабой болезненной улыбке.
Дотронься до них.
Она прикусила губу.
- Хорошо.
Он хочет, чтобы она коснулась пальцев его ног, так он узнает, что все еще чувствует их, как подтверждение, что он не парализован. Она подошла к изножью кровати и твердо обхватила руками голые пальцы ног, позволяя прохладной плоти поглотить жар ее ладоней. Потом возвратилась к нему и коснулась его руки.
- Ты почувствовал их?
Да.
Он снова выдал эту болезненную тень улыбки.
- Что-нибудь еще?
Руки.
- Они обожжены и в повязках, но нет ожогов третьей степени. С руками все будет хорошо.
Грудь. Болит.
- У тебя разрушено легкое, и трубка в груди. Не пытайся прыгать вокруг.
Смешно.
Она рассмеялась.
- Не знала, что кто-то может быть одновременно безмолвным и саркастическим.
Горло.
- У тебя трубка в трахее, потому что ты плохо дышал.
Лицо разбито?
Она вздохнула. Он хотел знать все без прикрас.
- Да, некоторые кости лица сломаны. Ты не изуродован, но опухоль создает трудности для дыхания. Как только опухоль спадет, они вынут трубку из трахеи.
Подними простыню и проверь мой…
- Не буду! - воскликнула она с негодованием, останавливая перечисление букв, когда поняла, какое слово получается. Потом усмехнулась, потому что ему на самом деле удалось изобразить нетерпение. - Все самое важное по-прежнему на месте, поверь мне.
Функционирует?
- А вот это ты должен будешь узнать самостоятельно!
Ханжа.
- Я не ханжа, а ты веди себя как следует, или я попрошу медсестру заменить другую трубку. И тогда ты на горьком опыте убедишься в том, что хочешь узнать.
Как только она произнесла эти слова, то почувствовала, что покраснела, но это не помогло, он снова улыбнулся. Она не собиралась говорить именно это.
Длительная усиленная концентрация утомила его, и через минуту он сообщил:
Спать.
- Я не хотела утомлять тебя, - пробормотала она. - Засыпай.
Останешься?
- Да, останусь. Я не вернусь в свою квартиру, не сказав тебе.
Джей почувствовала, как перехватило горло от осознания того, что она нужна ему, и она стояла рядом с кроватью, держа ладонь на его руке, пока дыхание Стива не обрело глубокий устойчивый ритм сна.
Даже тогда она неохотно убрала руку и оставалась возле него еще долгое время. Улыбка продолжала изгибать ее губы. Его личность настолько сильна, что пробивалась к ней, несмотря на ограниченные средства общения. Он хотел знать правду о своем состоянии, не расплывчатые обещания и не медицинскую лицемерную болтовню. Он не знал даже собственного имени, но это не изменило мужчину, которым он стал. Он сильный, гораздо сильнее, чем раньше. Что бы там ни случилось с ним за прошедшие пять лет, это закалило его, как сталь в жарком огне. Он стал более крепким, более сильным, более жестким, сила воли стала настолько яростной, что походила на излучение энергетического поля. О, раньше он был очаровательным мошенником, ужасно опрометчивым и смелым, с огнем в глазах, на которого оборачивалось немало женских голов. Но теперь он... опасен.
Слово поразило ее, но, поразмыслив, она поняла, что оно точно описывало мужчину, которым стал Стив. Он стал опасным мужчиной. Она не чувствовала угрозу для себя, но опасность необязательно представляет угрозу. Он опасен из-за своей стальной, непримиримой воли; когда этот человек решит что-то сделать, небезопасно вставать у него на пути. В какой-то момент за прошедшие пять лет что-то кардинально изменило его, и она сомневалась, что хочет узнать, что это было. Должно быть, случилось что-то катастрофическое, что-то ужасное, что так обострило характер и решимость. Все выглядело так, будто его разобрали на части, до самой человеческой сущности, заставили полностью отказаться от основных черт личности, кроме тех, которые необходимы для выживания, и принять новые. Остались только жесткость и строгость, несгибаемость и необычайный запас жизненных сил. Этот человек не допустит поражения; он просто не знает, что это такое.
Ее сердце тяжело билось, пока она стояла и смотрела на него, внимание так сосредоточилось на нем, будто они были единственными людьми во всем мире. Он пугал ее и привлекал настолько, что она отдернула руку подальше от его руки, как только мысль полностью сформировалась. Господь всемогущий! Она просто дура, если позволит себе снова попасться в ту же западню. И теперь даже больше, чем раньше, ведь Стив по существу одиночка, его личность настолько совершенна, что он вполне самодостаточен. Тогда она ушла от него относительно невредимой, но что случится на этот раз, если она позволит себе такое сильное сострадание? Она чувствовала себя испуганной, и не только потому, что балансировала на краю глубокой печали, но и потому, что осмелилась подумать о том, чтобы подобраться к нему так близко. Это похоже на наблюдение за пантерой в клетке, когда вы находитесь за прутьями и знаете, что в безопасности, но ощущаете угрозу, исходящую от нее и которую просто держат в узде.
Прежние занятия любовью с ним были ... забавой, страстной и игривой. А на что походили бы теперь? Игривость пропадет? Она подумала, что, должно быть, да. Его любовные ласки теперь были бы пылкими и неудержимыми, как он сам - человек, попавший в шторм.
Она осознала, что едва может дышать, и заставила себя отойти от кровати. Она не хотела, чтобы он так много значил для нее. И очень боялась, что это уже произошло.

- Что мы делаем? – спокойно спросил Фрэнк, его ясные глаза встретились с непроницаемыми черными.
- Доиграем пьесу до конца, - так же спокойно ответил Большой Босс. - Придется. Если мы сейчас сделаем что-нибудь необычное, это может насторожить кое-кого, а он не способен распознать своих врагов.
- Удалось отследить Пиггота?
- Мы потеряли его в Бейруте, но знаем, что он присоединился к старым приятелям. Он снова всплывет на поверхность, а мы будем ждать.
- То есть, мы просто должны поддержать нашего парня, пока не сможем нейтрализовать Пиггота, - тон Фрэнка был мрачным.
- Так и сделаем. Так или иначе мы обязаны помешать головорезам Пиггота достать его.
- Когда к нему вернется память, ему не понравится то, что мы придумали.
Беглая улыбка коснулась твердого рта Большого Босса.
- Он устроит смертельный ад, не так ли? Но я не рискну воспользоваться программой защиты свидетелей, пока он не способен блюсти свои интересы, а возможно, даже и потом. Однажды к нему уже подобрались, и это может случиться снова. Все зависит от поимки Пиггота.
- Вы никогда не жалели, что не вернулись к оперативной работе, чтобы лично поохотиться на него?
Большой Босс отклонился назад, закинув руки за голову.
- Нет. Я стал домашним человеком. Мне нравится вечером возвращаться домой к Рэйчел и детям. Мне нравится, что нет необходимости постоянно оглядываться.
Фрэнк кивнул, размышляя о временах, когда спина Большого Босса была целью каждого наемного убийцы и террориста. Теперь он вне опасности, вне основного потока... насколько всем известно. Очень маленькая группа людей знала другое. Большой Босс официально не существовал; даже люди, которые выполняли его приказы, не знали, что те исходили от него. Он так глубоко захоронен в недрах бюрократии, защищен столькими углами и поворотами, что не было никакого способа соединить его с работой, которую он на самом деле выполнял. Президент знал о нем, но Фрэнк сомневался, что знал и вице-президент, или какой-нибудь руководитель департамента, начальники штабов, или руководители агентства, которое нанимало его. Кто бы ни был президентом, следующий мог не узнать о нем. Большой Босс сам решил для себя, кому может доверять; Фрэнк был одним из таких людей. И таким же был мужчина в военно-морском госпитале в Бетесде.

Два дня спустя вытащили трубку из груди Стива, потому что поврежденное легкое восстановилось и снова наполнилось воздухом. Когда Джей разрешили войти в палату, она, как всегда, склонилась над кроватью, поглаживая руку и плечо мужчины, пока его дыхание не успокоилось, а мелкие капельки пота на теле не начали высыхать.
- Все закончено, все закончено, - пробормотала она.
Он переместил руку - сигнал, что хочет пообщаться, и она начала перечислять алфавит.
Не смешно.
- Нет, - согласилась она.
Еще трубки?
- Есть одна в животе, чтобы кормить тебя.
Она почувствовала, как напряглись мускулы, будто в ожидании боли, которая, он знал, придет, и он выдохнул короткое ругательство. Она с сочувствием погладила рукой его грудь, ощущая жесткость подрастающих волос, обходя рану, где трубка врезалась в тело.
Он глубоко вздохнул и заставил себя медленно расслабиться.
Приподними голову.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять его. Он, должно быть, невероятно страдает от такого долгого лежания, неспособный пошевелить ногами или поднять руки. Его руки перемещались только когда меняли повязки. Она нажала кнопку управления, которая поднимала изголовье кровати, приподнимая его только на пару сантиметров, одновременно держа ладонь на его руке, чтобы он смог сигнализировать, когда захочет, чтобы она остановилась. Он несколько раз глубоко вздохнул, когда вес стал смещаться к бедрам и пояснице, затем дернул рукой, чтобы остановить ее. Губы шевельнулись в тихом проклятии, мускулы напряглись от боли, но через мгновение он приспособился и вновь начал расслабляться.
Джей наблюдала за ним, глубокие синие глаза, как зеркало, отражали боль, которую он чувствовал, но его состояние ежедневно улучшалось, и вид этих положительных сдвигов заполнил опьяняющей радостью. Опухоль лица спадала; губы снова стали почти нормальными, хотя темные синяки все еще пятнами покрывали подбородок и горло.
Она почти ощущала его нетерпение. Он хотел говорить, хотел видеть, хотел ходить, и хотел обрести способность переносить в кровати собственный вес с разных частей тела. Он заключен в тюрьму в собственном теле, и ему это совсем не нравилось. Она подумала, что это, должно быть, похоже на ад: оказаться отрезанным от собственной личности, как он, а также быть полностью скованным травмами. Но он не сдавался; каждый день задавал все больше вопросов, пытаясь заполнить пустоту, образовавшуюся в памяти, создавая новые воспоминания, возможно, надеясь, что какое-то волшебное слово вернет ему самого себя. Джей разговаривала с ним, даже когда он не задавал вопросов, просто болтая ни о чем, и надеялась, что дает ему основную информацию и надежду. Даже если разговор просто заполнял тишину, это уже было кое-что. Если бы он не хотел, чтобы она говорила, он бы сказал ей.
Движение его руки привело ее в готовность, и она начала перечислять алфавит.
Когда мы поженились?
Она перевела дыхание. Это первый личный вопрос, который он задал ей, впервые он захотел узнать об их прошлых отношениях.
- Мы были женаты в течение трех лет, - сумела она спокойно ответить. - Мы развелись пять лет назад.
Почему?
- Развод не был враждебным, - размышляла она, – да и брак тоже. Думаю, мы просто разного хотели от жизни. Стали отдаляться друг от друга, и в конце концов развод оказался больше похожим на формальность, чем на какое-то мучительное изменение наших жизней.
Чего хотела ты?
Как говорится, вопрос-на-двадцать-тысяч-долларов. Чего она хотела? Она была уверена в своей судьбе вплоть до пятницы, когда ее уволили и Фрэнк Пэйн вернул Стива в ее жизнь. Теперь она не уверена вообще ни в чем; слишком много перемен произошло внезапно, полностью развернув ее мир в другую сторону. Она посмотрела на Стива и почувствовала, что он терпеливо ждет ее ответа.
- Стабильности, я думаю. Я хотела остепениться больше, чем ты. Нам было весело вместе, но мы действительно не подходили друг другу.
Дети?
Мысль поразила ее. Странно, когда они были женаты, она совсем не спешила обзавестись потомством.
- Нет, детей нет.
Она не могла даже мысленно представить детей от Стива. Но теперь... о Боже, теперь идея встряхнула до костей.
Ты снова вышла замуж?
- Нет, я так и не вышла замуж после развода. И не думаю, что ты еще раз женился. Когда Фрэнк сообщил мне о несчастном случае с тобой, он спросил, есть ли у тебя какие-нибудь другие родственники или близкие друзья, так что ты, должно быть, оставался одиноким.
Он внимательно слушал ее, но интерес внезапно обострился. Она чувствовала его так же, как прикосновение к своей коже.
Никакой семьи?
- Нет. Твои родители умерли, и если у тебя и есть еще какие-то родственники, я никогда не слышала о них.
Она избежала рассказа о том, что он осиротел в раннем возрасте и рос в приемных семьях. Казалось, его расстроило то, что у него нет семьи, хотя он никогда, пока они были женаты, не давал никакого намека, что это беспокоит его.
Он лежал очень тихо, рот сжался в мрачную линию. Она ощущала, как много он хочет спросить у нее, но сама сложность собственных вопросов загнала его в угол. Чтобы отвлечь внимание от вопросов, которые он не мог задать, и ответов, которые ему могли не понравиться, она начала рассказывать о том, как они встретились, и медленно его рот смягчился.
- ...и так как это была наша первая встреча, я была немного чопорной. Больше, чем немного чопорной, если уж честно. Первые встречи просто мучение, правда? Весь день, не переставая, шел дождь, вода стояла на улицах. Мы вышли из твоей машины, проезжавший мимо грузовик влетел в огромную лужу, когда мы добрались до обочины. Мы оба были облиты водой с головы до ног. И стояли там, смеясь друг над другом, как круглые дураки. Я даже думать не хочу, на кого была похожа, но у тебя с носа капала грязная вода.
Его губы дернулись, как будто ему больно улыбаться, но он не смог остановить движение.
Что мы сделали?
Джей хихикнула.
- Немногое можно было сделать, выглядя так, как мы. Вернулись в мою квартиру и, пока стиралась наша одежда, смотрели телевизор и разговаривали. Мы так и не поехали на вечеринку, на которую собирались. Одна встреча привела к другой, и через пять месяцев мы поженились.
Он задавал один вопрос за другим, как ребенок, слушающий сказки и желающий еще больше. Понимая, что он постигает какую-то часть себя, которая потеряна из-за пробелов в памяти, Джей неустанно перечисляла места, где они были, вещи, которые делали, людей, которых знали, надеясь, что какая-то маленькая деталь высечет нужную искру, которая приведет его в прошлое. Голос начал хрипнуть, и наконец он остановил ее легким кивком головы.
Извини.
Она понимающе сжала его руку.
- Не волнуйся, - мягко сказала она, - все вернется. Просто нужно время.

Но дни шли, а память все не возвращалась – никакого проблеска связи с прошлым. Джей чувствовала его напряженную сосредоточенность на каждом слове, которое она произносила, как будто он желал вспомнить сам себя. Даже теперь его контроль был феноменален; он никогда не позволял себе расстраиваться или выходить из себя. Он просто продолжал пытаться, держа чувства под контролем, словно ощущал, что любой эмоциональный всплеск может задержать его восстановление. Целью было полное восстановление, и он работал над этим с упорной концентрацией, которая ни разу не дрогнула.
Фрэнк был там в тот день, когда из горла Стива вытащили трубку, и он ждал вместе с Джей в коридоре, держа ее за руку. Она вопросительно посмотрела на него, но он просто покачал головой. Несколько минут спустя хриплый крик боли из комнаты Стива заставил ее вздрогнуть, и Фрэнк сжал ее руку.
- Вы не можете войти туда, - мягко предупредил он, - они удаляют еще и трубку из живота.
Кричал Стив; первым звуком, который он произнес, был крик сплошной боли. Она начала дрожать, каждый инстинкт вопил, что она должна пойти к нему, но Фрэнк все еще удерживал ее. Из комнаты больше не доносилось ни звука, наконец дверь открылась, доктора и медсестры вышли. Ланнинг вышел последним и остановился, чтобы поговорить с Джей.
- Он в порядке, - сообщил он, слегка улыбаясь, глядя в ее напряженное лицо. - Он просто прекрасно дышит и говорит. Я не скажу, какими были его первые слова. Но хочу предупредить, что его голос при разговоре будет совсем не тем, который вы помните; гортань повреждена, и голос всегда будет звучать хрипло. Он немного улучшится, но никогда не станет звучать, как прежде.
- Я хотел бы поговорить с ним прямо сейчас, - сказал Фрэнк, глядя на Джей, и она поняла, что было что-то, что он хотел сказать только Стиву, даже учитывая, что Стив не помнит того, что случилось.
- Удачи, - ответил Ланнинг, криво улыбаясь Фрэнку. - Он не хочет видеть вас, он хочет Джей и довольно настойчив в этом требовании.
Зная, насколько властным тот мог быть, Фрэнк не удивился. Но он все-таки должен задать Стиву кое-какие вопросы, и, если сегодня его счастливый день, вопросы могли вызвать какое-то возвращение памяти. Снова погладив руку Джей, он вошел в палату и твердо закрыл за собой дверь. Меньше чем через минуту он открыл дверь и посмотрел на Джей, выражение его лица было и расстроенным, и удивленным.
- Он хочет видеть вас и не собирается сотрудничать с нами, пока не получит вас.
- А вы думали, что буду? – раздался позади него хриплый требовательный голос. – Джей, иди сюда.
Она снова задрожала от звука этого грубого глубокого голоса, гораздо более грубого и глубокого, чем она помнила. Он был почти скрипучим, но и это было замечательно. На подгибающихся коленях она пересекла комнату и подошла к нему, фактически не чувствуя ног. Кое-как уцепилась за поручни кровати, пытаясь держаться прямо.
- Я здесь, - прошептала она.
Он на мгновение затих, потом сказал:
- Хочу пить.
Она едва не рассмеялась во весь голос, потому что это было такое земное требование, которое мог произнести любой человек, но потом увидела напряженный подбородок и губы и поняла, что он снова проверяет свое состояние и хочет, чтобы она была с ним. Она повернулась к маленькому пластмассовому кувшину, доверху заполненному наколотым льдом, которым обычно смачивала его губы. Лед достаточно растаял, чтобы она смогла налить половину стакана воды. Она вставила туда соломинку и поднесла к его губам.
Он осторожно всосал жидкость в рот и на мгновение задержал ее, как будто разрешая воде впитаться в мембраны. Потом медленно проглотил и через минуту расслабился.
- Слава Богу, - хрипло пробормотал он. - Горло все еще чувствует себя распухшим. Я сомневался, что смогу глотать, но чертовски уверен, что не хочу эту проклятую трубку назад.
Позади Джей Фрэнк превратил задушенный смех в кашель.
- Что-нибудь еще? – спросила она.
- Да. Поцелуй меня.

...

Изабелла: 06.09.10 10:10

NatalyNN и Nara, спасибо!

Джей уже по уши влюбилась в "Стива" и он в неё, видимо, тоже.


На самом интересном месте...

...

орли: 06.09.10 11:20

NatalyNN ,Nara-огромное спасибо,за супер интересный роман!И,за супер замечательный перевод!
Одна глава,но как много в ней всего.И прошлое,без которого,видно,не было бы будущего этой пары.И,юмор,даже,в такое критическое время.И,Любовь,которую не возможно искоренить,если она-НАСТОЯЩАЯ!!!

...

codeburger: 06.09.10 12:06

NatalyNN, Nara, спасибо за новую главу. Перевод позволяет прочувствовать все ньюансы.
Амнезия. Ммм... Лучше шоколада.

Надеюсь, автор гарантирует.
Но как много сразу вопросов:
1. Почему Стив2 вначале пытался прогнать Джей? Полагал, что она опасна? Или в опасности?
2. Почему Стив2 захотел, чтобы Джей вернулась (после беседы с Фрэнком)? Хочет ее использовать вместо глаз и проч. против всего мира?
3. Стив2 действительно потерял память? Действительно полностью?
4. Фрэнк на самом деле убежден, что Стив2 потерял память?
5. Кто же этот травмированный мужчина?
Супер.

...

NatalyNN: 06.09.10 12:17

Ага, табу, как же! На его вопрос о самой драгоценной для любого мужика части тела, она ответила: "Все самое важное на месте". Интересно, откуда она это знает, если уж такая скромница и под простыню не заглянула?!

...

Паутинка: 06.09.10 12:49

Не наговаривай на скромницу. Простыня - это не ватное одеяло. И так все понятно
А за такие спойлеры

...

filchik: 06.09.10 20:56

Спасибо за прекрасный перевод!
Я так и знала, что Большой бос - это кто-то из старых знакомых. Теперь супер-пупер шпион Кэл плетет интриги и использует бедняжку Джейн.
А Стив-не-Стив парень не промах: раскомандовался сразу же, да еще поцелуй требует: за какие такие заслуги?!

...

Malena: 07.09.10 20:14

Спасибо девочки-за прекрасный перевод,за сумашедшую скорость,за радость чтения любимой Ховард!!!
Я думаю,что Большой Босс-это Кэлл Сэбин,ведь именно у него жена Рейчел (Алмазная бухта-3 серия) и я АБСОЛЮТНО уверена,что это не Стив.Скорее всего Стива уже давно нет в живых и эти люди взяли его имя и биографию для этого агента.Жалко только,что Джей манипулируют,но в тоже время у Ховард это любиый прием и он ей блестяще удается.Вообще книга очень интересная и напряженная!!!Спасибо!

...

NatalyNN: 08.09.10 08:45

 » Глава 5

Перевод - Deana

Бета - Nara

Стив повернул в ее сторону голову на подушке, когда на следующее утро Джей открыла дверь в его палату.
– Джей.
Его голос был резким, хриплым, и ей стало интересно – проснулся ли он только что или чуть раньше. Она помедлила, глядя на его покрытые повязкой глаза.
– Как ты узнал? – медсестры все время крутятся возле него, как же ему удалось понять, что это она?
– Не знаю, – медленно проговорил он. – Может, из-за твоего запаха, или просто почувствовал, что ты в комнате. А может, узнал твою походку.
– О, Боже, мой запах? – спросила она беспомощно. – Я не пользуюсь духами, а ты учуял мой запах на таком расстоянии - со мной явно не все в порядке!
Его губы изогнулись в улыбке.
– Это свежий сладковатый запах. И мне он нравится. А теперь, может, пожелаешь мне доброго утра и поцелуешь меня?
Ее сердце подскочило в груди, точно так же как за день до этого, когда он потребовал, чтобы она поцеловала его. В тот раз Джей подарила ему легкий нежный поцелуй, едва прикоснувшись к его губам, пока Фрэнк на заднем плане притворялся человеком-невидимкой, но даже тогда потребовалось десять минут на то, чтобы ее пульс пришел в норму. Теперь, несмотря на то, что разум предостерегал ее быть осторожной, она пересекла палату и наклонилась, чтобы вновь поцеловать его, позволив губам прижаться к его рту всего на секунду. Но, когда она начала отстранятся, Стив увеличил давление губ, и его рот буквально припечатал к себе ее губы. В ответ на это ее сердце дико забилось в груди, и возбуждение захлестнуло Джей.
– Ты на вкус как кофе, – проговорила она, когда, наконец, заставила себя отстраниться, прерывая контакт.
Его губы были слегка приоткрыты с беспокоящей ее чувственностью. Джей могла поклясться, что заметила черты самодовольства в их изгибе.
– Они хотели, чтобы я пил чай или сок, – в его устах это прозвучало так, будто они предложили ему выпить яд, – но я уговорил их на чашечку кофе для меня.
– Неужели? – сухо поинтересовалась Джей. – Каким же образом это тебе удалось? Дай угадаю: ты отказался пить что бы то ни было, кроме кофе?
– Но сработало же, – абсолютно не раскаиваясь, ответил Стив.
Она легко могла представить, какими беспомощными оказались медсестры, пытаясь противостоять его непоколебимой воле.
Несмотря на то, что больше не было необходимости общаться с ним с помощью прикосновений, знакомым движением она взяла его руку в свою, настолько привыкнув к этому, что даже не заметила, как это произошло.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Джей, поморщившись от банальности вопроса, списав это на то, что она все еще была взволнована его поцелуем.
– Как в аду.
– Ох.
– Как давно я здесь?
К собственному удивлению, ей даже пришлось посчитать, сколько дней он лежал в больнице. Она была настолько поглощена заботой о нем, что время перестало иметь значение, и сейчас было непросто отмотать дни назад.
– Три недели.
– Тогда мне остается еще три недели в гипсе?
– Наверное, да.
– Ну, ладно, – он произнес это так, будто давал свое разрешение, и Джей почувствовала, что он дал докторам ровно три недели и ни днем дольше, иначе снимет гипс самостоятельно. Стив поднял левую руку.
– Сегодня из меня вытащили еще парочку иголок. Они убрали капельницы час назад.
– Я даже не заметила! – воскликнула она, слегка улыбаясь нотке гордости, прозвучавшей в его ломаном голосе.
Ей стало любопытно, привыкнет ли она когда-нибудь к его резкости, но в то же время у нее мурашки бегали по позвоночнику каждый раз, когда она слышала его голос.
– И я отказался от обезболивающего. Хочу, чтобы голова оставалась ясной. У меня накопилась уйма вопросов, требующих ответов, но раньше на то, чтобы задать их, уходило много времени и сил, а мой мозг был настолько отуманен лекарствами, что я решил не заморачиваться. Теперь я хочу знать, что происходит. Где я? Я слышал, что ты назвала доктора «майор», так что знаю, что нахожусь в военном госпитале. Вопрос только: почему?
– Ты в Бетесде, – сказала Джей.
– Военно-морском госпитале? – удивление сделало его голос еще более грубым.
– Фрэнк сказал, что тебя привезли сюда из соображений безопасности. В этом крыле у каждой двери стоит охрана. И здесь же была точка сбора всех хирургов, которых они привлекли для твоего лечения.
– Майор Ланнинг не из военно-морских сил, – резко сказал Стив.
– Нет, – удивительным было то, что он потерял все воспоминания о своей личности, но сохранил знание о том, что Бетесда - военно-морской госпиталь и что звание майора не относится к военно-морским силам.
Она смотрела на его неподвижный рот, пока он обдумывал смысл сказанного ею.
– Очевидно, кто-то очень влиятельный хотел, чтобы я находился здесь. Возможно, Лэнгли.
– Кто?
– Штаб-квартира, малыш. ЦРУ.
Она почувствовала, как по спине пополз холодок страха, когда он продолжил:
– А может быть, Белый Дом, но Лэнгли наиболее вероятный вариант. Как насчет Фрэнка Пэйна?
– Он из ФБР. Я ему доверяю, – твердо сказала Джей.
– Проклятье, все так запутанно, – пробормотал он, – то, что все эти департаменты и военные подразделения работают вместе, это ненормально. Что вообще происходит? Расскажи мне о взрыве.
– Разве Фрэнк тебе не рассказывал?
– Я ничего не спрашивал и ничего не рассказывал ему. Я не знал, можно ли ему доверять.
Да уж, это было так на него похоже. Стив всегда держался в стороне, осторожно наблюдая. Хотя она успела выйти за него замуж, прежде чем заметила эту его характерную черту. Он использовал свое обаяние, как прикрытие, так что большинство людей, с которыми он общался, описали бы его как общительного и непринужденного парня, в то время как он был совершенно другим. Он всегда стоял особняком, не доверяя людям и никого не подпуская к себе, но никто никогда не замечал этого, потому что ее бывший муж был замечательным актером. Сейчас же она чувствовала, что стена рухнула. Окружающие могли либо принимать его таким, какой он есть, либо покинуть его: ему явно все равно. Это было непросто, но она считала, что так даже лучше. Голая правда, никакого притворства или уверток. И он впервые подпустил ее к себе так близко. Он нуждался в ней, доверял ей. Возможно, это было обусловлено сложившимися обстоятельствами, но это происходило и изумляло ее.
– Джей? – подтолкнул он ее.
– Я точно не знаю, что случилось, – пояснила она. – Я не знаю, почему ты находился там. И они тоже не знают.
– Кто «они»?
– Фрэнк. ФБР.
– И остальные, на кого он работает, кто бы это ни был, – сухо добавил он. – Продолжай.
– Фрэнк сказал мне, что ты не занимался ничем противозаконным, насколько они знают. Возможно, ты просто невинный свидетель, но, так как у тебя репутация человека, который за версту чует неприятности, они полагают, что ты можешь знать, что случилось во время проведения их операции. Они подготовили ловушку или что-то в этом роде, но кто-то подложил бомбу на месте встречи. И ты единственный выжил после взрыва.
- Какую ловушку?
- Не знаю. Фрэнк сказал мне только, что это связано с национальной безопасностью.
– Они еще опасаются, что прикрытие их агента было раскрыто, но точно не уверены, так как игроки с другой стороны оказались также разобщены, – произнес Стив, обращаясь больше к себе самому. – Это могло быть двойное предательство, и бомба предназначалась кому-то другому. Проклятье! Не удивительно, что они хотят, чтобы память вернулась ко мне. Но все это не объясняет одну вещь. Зачем они привлекли тебя?
– Они привезли меня для опознания, – сказала Джей, рассеянно поглаживая его руку так, как делала многие часы до этого.
– Опознания меня? Разве они не знали?
– Не наверняка. Была найдена часть твоих водительских прав, но они все равно не были уверены, ты это или их агент. Вероятно, вы были похожего телосложения и роста, а твои руки оказались обожжены, так что они не смогли получить твои отпечатки.
Она прервалась на секунду, когда какое-то воспоминание всплыло в памяти, но детали все время ускользали от нее. В какой-то момент она была близка к разгадке, но следующий вопрос Стива разрушил ее концентрацию.
– Почему они пригласили тебя? Разве нет других людей, способных опознать меня? Или мы с тобой были близки после развода?
– Нет, мы не общались. Я впервые увидела тебя после пяти лет. Ты всегда был одиночкой. Ты не тот человек, у которого полно закадычных друзей. И у тебя нет родственников, так что осталась только я.
Он беспокойно зашевелился, и его рот вытянулся в прямую линию, когда он коротко, но красноречиво выругался.
– Я пытаюсь во всем разобраться, – подытожил он, – но постоянно натыкаюсь на эту проклятую стену в моей памяти. Кое-что из того, что ты мне рассказываешь, кажется знакомым, и я думаю: да, это про меня. А затем вдруг ты начинаешь говорить о каком-то незнакомце, и я задумываюсь над тем, кто же я. Черт побери, как я могу это знать? – закончил он в полном отчаянии.
Ее пальцы скользнули по его руке, утешая, насколько это в ее силах. Она не хотела тратить время, высказывая банальности, так как чувствовала, что Стива они только разозлят. К этому времени он уже использовал тот небольшой запас энергии, что у него был, на вопросы, которые задал ей. Пару минут он пролежал в тишине, грудь поднималась и опадала слишком быстро. В конце концов, ритм его дыхания замедлился.
– Я устал, – пробормотал он.
– Ты слишком торопишься. Ты ведь знаешь: прошло всего три недели.
– Джей.
– Да?
– Останься со мной.
– Я останусь, ты же знаешь.
– Это так... странно. Я даже мысленно не могу представить твое лицо, но какая-то часть меня знает тебя. Возможно, библейское познание гораздо глубже памяти.
Его грубый голос придал словам острые грани, и Джей почувствовала себя так, будто заряд электрического тока ударил в ее тело, от этого покалывало кожу. Ее разум заполнился картинами, но не из воспоминаний. Ее воображение создавало новые образы: этот мужчина, с ожесточенной душой и ломанным голосом, наклоняющийся над ней, обнимающий, двигающийся между ее ног в гораздо более полном обладании, чем она испытывала когда бы то ни было. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как ее грудь болезненно набухла, а плоть увлажнилась. Еще один разряд выстрелил в нее, и она ощутила, что находится на грани физической разрядки, экстаза всего лишь от его слов, его голоса.
Неистовая сила реакции собственного тела потрясла ее, испугала, и она вскочила с его кровати прежде, чем потеряла контроль над собой.
- Джей? - он был озадачен, даже немного встревожен, поскольку почувствовал, что она ускользнула от него.
- Спи, - удалось выговорить ей, ее голос почти не дрожал. – Тебе нужен отдых. Я буду здесь, когда ты проснешься
Он приподнял свою забинтованную руку.
– Как насчет того, чтобы подержать меня за руку?
– Не могу. Это может навредить тебе.
– Эта боль меркнет в сравнении с болью, которую я уже испытываю, – проговорил он нетвердым голосом. Он быстро терял силы. – Просто прикасайся ко мне, пока я не усну, ладно?
Джей почувствовала, как эта просьба нашла острый отклик в ее сердце. Он мог попросить все, что угодно, и это лишало ее равновесия, его потребность в прикосновении была на грани того, что она могла вынести. Джей вернулась к кровати, положила свою руку на его. Сразу же она ощутила, как он начал расслабляться, и в течение двух минут Стив уснул.
Она вышла из палаты, чувствуя необходимость сбежать, хотя не была уверена, что знает, от чего сбегает. От Стива и от чего-то еще. Чего-то, что росло внутри нее и становилось все сильнее и сильнее. Это пугало ее. Она не хотела этого, но не могла остановить.
Ее тело никогда так не отвечало ему прежде, даже в первые - дикие, горячие - дни их брака. Это просто сама ситуация, говорила она себе, пытаясь найти успокоение в этой мысли. Это все ее склонность отдаваться делу полностью, слишком концентрироваться на этом - вот что заставляло ее чувствовать себя так. Но утешение ускользало от нее, и отчаяние нахлынуло в сердце, потому что анализ ее эмоций не менял самих эмоций. Господи, помоги ей, она снова влюблялась в него, и теперь у нее еще меньше оправданий, чем в первый раз. Большую часть времени последние две недели он был не более чем мумией, неспособной двигаться или говорить, и, несмотря на это, ее тянуло к нему, привязывало к нему. Но теперь любить его было намного опаснее, чем раньше. Он стал другим: более сильным, более жестким человеком. Даже когда он находился без сознания, она чувствовала его неистощимую внутреннюю силу; и потребность узнать, что же случилось с ним, что так сильно изменило его, была настолько непреодолимой, что почти причиняла боль.
Медсестра, которая первой заметила бессознательную реакцию Стива на присутствие Джей, остановилась возле нее.
– Как он? Cегодня утром он отказался принимать обезболивающие.
– Он уснул. Он очень быстро утомляется.
Медсестра закивала, ее ярко-голубые глаза встретились с темными глазами Джей.
– У него самый невероятный организм, который я когда-либо видела. Он до сих пор страдает от боли, но, кажется, просто игнорирует ее. Обычно проходит как минимум еще одна неделя, прежде чем мы начинаем снижать количество анальгетиков, – в ее голосе прозвучало восхищение. – Кофе не навредило его желудку?
Джей засмеялась.
– Нет, он, скорее, казался самодовольным по этому поводу.
– Он определенно был настроен на то, чтобы получить этот кофе. Возможно, мы начнем с легкой диеты с завтрашнего дня, так что сила постепенно станет возвращаться к нему.
– Вы не знаете, когда его переведут из отделения интенсивной терапии?
– Не знаю. Это решение должен принять майор Ланнинг, – медсестра улыбнулась перед уходом, возвращаясь к своим обязанностям.
Джей направилась в комнату отдыха, чтобы купить попить, и решила воспользоваться тем, что в комнате никого не было, и побыть в одиночестве.
Ее терзало какое-то смутное беспокойство, но она не могла точно определить его причину. Или причины, подумала она. Частью этого, конечно же, являлся Стив и ее собственная неуправляемая эмоциональная реакция на него. Она не хотела полюбить его снова, но не знала, как бороться с этим, хотя понимала, что должна бороться. Джей не могла полюбить его снова. Это слишком опасно. Она знала это, отчаянно повторяла себе снова и снова, что не позволит этому случиться, хотя допускала, что могло быть уже слишком поздно. Другая часть ее беспокойства также была связана со Стивом, но девушка не до конца понимала, почему.
Назойливое ощущение того, что что-то упустила, не оставляло ее в покое, что-то, что она должна была заметить, но не смогла. Возможно, Стив тоже ощущал это, судя по всем тем вопросам, которые задавал. Он не доверял Фрэнку на сто процентов, хотя она и предполагала, что это случится, когда посвящала Стива в происходящее. Но Джей знала, что могла бы доверить Фрэнку как свою жизнь, так и жизнь Стива. Так почему же она продолжала чувствовать себя так, будто должна знать больше, чем уже знала? Был ли Стив в опасности из-за того, что невольно увидел? Был ли фактически вовлечен в произошедшее? Она не так наивна, чтобы не понять, что большинство фактов хранили держали от нее в секрете, но и не ожидала, что Фрэнк выложит ей все, что знает. Нет, это не то, что ее беспокоило. Чувство беспокойства вызывало что-то, что она должна видеть, что-то, что было очевидно, но она упустила это. Какая-то незначительная деталь, которая не вписывалась в общую картину, и пока она точно не определит, что же это, она не сможет избавиться от снедающей ее тревоги.
Стива перевели из интенсивной терапии два дня спустя в отдельную палату, и охранники из военно-морского флота сменили месторасположение. В новой палате был телевизор – именно то, чего так недоставало в палате интенсивной терапии, и Стив настаивал на том, чтобы слушать каждый выпуск новостей, как будто искал подсказки, которые снова соберут для него в единое целое все недостающие части головоломки. Проблема состояла в том, что он, казалось, интересовался всем, что происходило в мире, и мог обсуждать политику других стран так же легко, как и вопросы внутренней политики. Это тревожило Джей, ведь Стив никогда не интересовался подобным, и в то же время глубина его познаний доказывала, что он сильно увлекался этим. Все указывало на то, что он был намного более вовлечен в ситуацию, которая почти убила его, чем, возможно, думал Фрэнк. Или, вероятно, Фрэнк на самом деле знал обо всем. У него было несколько долгих приватных разговоров со Стивом, но Стив все еще осторожничал. Только с Джей он терял свою бдительность.
Множество ран удерживало Стива в постели намного дольше, чем это могло бы быть, но он был не в состоянии воспользоваться костылями из-за обожженных рук. Физическое бездействие раздражало его, отрицательно сказываясь на его терпении и хорошем настроении. Он быстро определил, какие телешоу ему нравятся, отказываясь смотреть телевикторины и мыльные оперы, но даже выбранным программам, по его мнению, чего-то недоставало, так как большая часть действия на экране была визуализирована. Способность только слушать раздражала его, и вскоре он стал просить включать только новостные каналы. Джей делала все, что было в ее силах, чтобы развлечь его. Ему нравилось, когда она читала ему газеты, но по большей части он просто хотел говорить.
– Расскажи мне, как ты выглядишь, – попросил он однажды утром.
Эта просьба взволновала ее. Когда тебя просят описать себя, чувствуешь себя до странного смущенным.
– Ну, у меня каштановые волосы, – начала она нерешительно.
– Какого оттенка? Красноватого? Золотого?
– Золотого, думаю, но скорее темно-золотого. Цвета меда.
– Они длинные?
– Нет. Почти до плеч и очень прямые.
– Какого цвета твои глаза?
– Синего.
– Продолжай, – упрекнул он после минуты молчания, когда она ничего не добавила. – Какого ты роста?
– Среднего. Сто шестьдесят восемь сантиметров.
– А я какого роста? Мы хорошо подходим друг другу?
Мысль заставила ее горло сжаться.
– Ты где-то сто восемьдесят сантиметров, и да, в танце мы действительно хорошо подходили друг другу.
Он повернул к ней забинтованные глаза.
– Я ведь не о танцах говорил, ну, так как? И давай снова сходим потанцуем, когда я вылезу из гипса? Возможно, я еще не забыл, как это делается.
Она не знала, сможет ли снова вынести его объятия, только не теперь, когда она не в состоянии справиться с дикой реакцией ее тела на звук его резкого ломанного голоса. Но он ждал ее ответа.
– Это свидание? – беспечно спросила Джей.
Он поднял свои руки.
– Завтра снимут бинты. На следующей неделе у меня будет заключительная операция на глазах. Через две недели снимут гипс. Дай мне месяц, чтобы вернуть прежнюю силу. К тому времени повязки полностью снимут с моих глаз, и мы пойдем в город.
– Ты даешь себе всего лишь месяц, чтобы вернуть силу? Не слишком ли самоуверенно?
– Я делал это прежде, – сказал он, после чего затих.
Джей задержала дыхание, наблюдая за ним, но уже спустя минуту он выругался.
– Черт побери, я знаю вещи, но не помню их. Знаю, какую еду люблю, знаю имя главы любого государства, упомянутого в новостях, могу даже представить себе, как они выглядят, но не представляю, как выглядит мое собственное лицо. Я помню, кто выиграл последний чемпионат по бейсболу, но не где я сам находился, когда он проходил. Знаю запах каналов в Венеции, но не могу вспомнить, был ли я там вообще, – он сделал паузу, затем сказал очень спокойно: – Иногда я хочу разрушить это место голыми руками.
– Майор Ланнинг говорил тебе, чего следует ожидать, – сказала Джей, ее все еще била дрожь от того, что он сказал.
Как же глубоко он увяз в том сером мире, на который намекал Фрэнк? Она очень боялась, что Стив больше не был просто авантюристом, он стал игроком.
– Прекрати жалеть себя. Он сказал, что, возможно, твоя память будет возвращаться по крупицам.
Медленная усмешка коснулась его губ, углубляя морщины, которые заключали в скобки его рот, привлекая ее беспомощный очарованный взгляда. Его губы казались более твердыми, более полными, как будто были все еще немного опухшими, или, возможно, потому что его лицо теперь стало старше и худее.
- Прости, – сказал он, – просто очень хочется дать волю рукам.
Его сарказм, особенно когда у него было серьезное основание чувствовать жалость к себе, только напомнил ей о его твердости и внутренней силе, и оказался еще одним ударом о шаткую стену, которую она построила вокруг своего сердца. Джей должна была бы подшутить над ним, как она делала за годы до этого, но теперь все было иначе. Раньше Стив прикрывался юмором, как щитом, теперь этого не стало, и она смогла увидеть настоящего Стива.
Джей находилась с ним на следующее утро, когда сняли повязки с его обожженных рук. Она присутствовала и ранее, когда бинты меняли, так что уже видела водяные пузыри на его ладонях и пальцах, когда они выглядели намного хуже, чем сейчас. Участки покрасневшей кожи были все еще заметны на руках до локтей, но его ладони оказались поражены больше всего. Теперь, когда опасность инфицирования прошла, новая нежная кожа заживет быстрее без повязок, но некоторое время пользоваться руками все еще будет для него слишком болезненно.
Когда она сравнила нынешнее состояние с тем, когда она увидела его впервые, подключенного ко всем тем приборам и мониторам, с множеством трубок, присоединенных к его телу, это показалось не чем иным, как чудом. Прошло всего четыре недели, но тогда он был немногим лучше овоща, а теперь оказывал влияние силой своей личности на всех, кто входил в его палату, даже на доктора. Тогда его лицо было опухшим и в кровоподтеках, теперь же твердая линия челюсти и четкий разрез губ очаровывали ее. Она знала, что пластические хирурги восстановили его раздробленное лицо, и задавалась вопросом об изменениях, которые увидит, когда повязки снимут полностью и она впервые сможет действительно рассмотреть его. Его челюсть немного отличалась, стала более квадратной, более худощавой, но этого следовало ожидать, так как он сильно потерял в весе после ранения. Его борода казалась более темной, потому что он был очень бледным. Она хорошо успела ознакомиться с его челюстью и бородой, так как каждое утро брила его. Поначалу это делали медсестры до тех пор, пока он не пришел в сознание и не дал всем понять, что хочет, чтобы Джей брила его и никто другой.
Вокруг его черепа больше не было толстого слоя марли. От точки над правым ухом вниз по диагонали спускался большой зубчатый белый шрам к задней левой части его черепа, но волосы уже достаточно отросли и совсем не походили на ежик новобранца в учебном лагере, и начали закрывать шрам. Новые волосы были темными и блестящими, они никогда не подвергались влиянию солнечного света. Его глаза все еще покрывали повязки, но, несмотря на то, что теперь марлевые подкладки и бинты стали намного тоньше, чем прежде, верхняя часть его носа и скул все же оставались скрыты. Повязки мучили ее, она хотела видеть его новое лицо, решить для себя, хорошо ли пластический хирург сделал свою работу. Она хотела ассоциировать его личность с его новым лицом, изучить его темные глаза и увидеть все те вещи, которые искала в нем все время их брака и не смогла найти.
– Кожа на ваших руках очень нежная, – сказал доктор, который занимался его ожогами, срезая последний из бинтов, и подал знак медсестре убрать их. – Будьте осторожны с ними, пока новая кожа не огрубела. Сейчас руки покажутся вам непослушными, но вы должны начать работать ими, тренировать их. У вас нет никаких повреждений сухожилий или связок, так что спустя какое-то время вы снова сможете пользоваться ими в полной мере.
Медленно, мучительно Стив согнул пальцы, морщась от боли. Он подождал, пока доктор и медсестры не покинули палату, а затем обратился к ней:
– Джей?
– Я здесь.
– Как они выглядят?
– Красные, – честно ответила она.
Он снова согнул их, затем осторожно потер пальцами правой руки левую, затем наоборот.
– Странно как-то, – проговорил он, слегка улыбаясь. – Они ужасно чувствительные, как он и сказал, но на ощупь моя кожа такая же гладкая, как попка ребенка. Теперь у меня нет никаких мозолей. - Его улыбка резко исчезла, сменившись хмурым взглядом. – У меня были мозолистые руки.
Он снова исследовал свои руки, будто пытаясь найти что-то знакомое, медленно потирая подушечки пальцев между собой.
Она мягко засмеялась.
– Однажды летом ты так много играл в бейсбол, что твои руки стали такими же жесткими, как невыделанная кожа. У тебя были мозоли на мозолях.
Он все еще выглядел задумчивым, затем его настроение изменилось.
– Иди сюда и сядь ко мне на кровать.
Заинтригованная, она сделала, как он велел, сев перед ним. Изголовье его кровати находилось в вертикальном положении, так что он сидел ровно, и они оказались с ним почти на одном уровне. Она только сейчас заметила, насколько он возвышался над ней. Его голые плечи и грудь, несмотря на вес, который он потерял, все еще поражали ее, и снова она задалась вопросом, что за работа у него была, чтобы настолько развить торс.
Он неуверенно протянул к ней руку и коснулся ее волос. Понимая его мотивы, она старалась сидеть спокойно, в то время как его пальцы пропускали пряди ее волос. Он ничего не говорил, просто поднял другую руку и обхватил ее лицо ладонями, его пальцы легко скользнули по ее лбу и бровям, вниз по линии ее носа, по ее губам, скулам и подбородку, прежде чем спуститься по шее вниз.
Она затаила дыхание, но даже не заметила этого. Медленно он обхватил пальцами ее шею, как будто измеряя ее, затем прошелся ладонями от ямочек ее ключиц к плечам.
– Ты слишком худая, – пробормотал он, обхватив ее плечи ладонями. – Ты что, плохо питаешься?
– Вообще-то, я даже немного прибавила в весе, – прошептала она, начиная дрожать от его прикосновений.
Спокойно, целенаправленно его руки спускались вниз к ее груди, пока пальцы не накрыли ее. Джей резко вдохнула.
– Тише, не бойся, – проговорил он, поглаживая мягкие холмики.
– Стив, нет, – но ее глаза начали закрываться по мере того, как горячее удовольствие заполняло ее, заставляя кровь медленными мощными толчками струиться по венам. Его большие пальцы потерли ее соски, и она задрожала, чувствуя, как грудь в ответ напряглась.
– Ты такая мягкая, – его голос огрубел еще больше. – Бог мой, как я хотел дотронуться до тебя. Иди сюда, солнышко.
Он проигнорировал боль в руках и притянул ее к себе. Затем обнял, обхватив руками так, как мечтал много раз с тех пор, как ее голос вырвал его из темноты. Стив чувствовал ее гибкость, ее мягкость, ее теплоту, и все внутри переворачивалось от удовольствия, когда он ощутил ее грудь, прижатую к его груди. Он обонял сладость ее кожи, почувствовал мягкий шелк ее волос, и с резким приглушенным звуком желания, потребности нашел ее губы.
Мужчина уже был знаком с ее ртом и был готов просить, умасливать, настаивать до тех пор, пока она не согласилась бы на поцелуй этим утром, а потом вечером перед своим уходом.
Он знал, что ее рот был широким, полным и мягким и что ее губы дрожали каждый раз, когда она целовала его. Теперь он склонился к ней, накрывая ее губы своими, настойчиво нажимая, пока она не раскрылась и не позволила ему проникнуть туда, куда он так жаждал попасть. Он смог почувствовать, как она задрожала в его руках, когда он проскользнул языком в ее рот и попробовал на вкус ее сладость. Проклятье, каким же он был дураком, когда позволил ей убежать от него пять лет назад? То, что он не мог вспомнить, как они занимались любовью, бесило его, потому что он хотел знать, что ей нравится, и каково это – быть в ней, и было ли им действительно так хорошо вместе, как кричали об этом все его инстинкты. Она принадлежала ему, он знал это, чувствовал это, как будто они были связаны. Он углубил поцелуй, вынуждая ее ответить на него так, как, он знал, она может и хочет. Наконец она судорожно задрожала, и ее язык встретился с его, в то время как ее руки обвились вокруг его шеи.
«Он не должен быть таким сильным, – подумала Джей, чувствуя туман в голове, – только не после всего того, через что прошел». Но его руки были сильными и настолько тесно обвивались вокруг нее, что сдавили ребра. Стив прежде никогда не был таким агрессивным, он, конечно, и пассивным не был, но теперь целовал ее с откровенным требованием, переводя их отношения в близость, которая пугала ее. Сейчас он хотел ее больше, чем когда-либо на протяжении их брака, но теперь его внимание было чересчур сосредоточено на ней из-за сложившихся обстоятельств.
– Нам не следует этого делать, – наконец, удалось произнести ей, поворачивая голову в сторону, чтобы освободить рот от его голодного давления.
Она опустила руки и слегка толкнула его в плечи.
– Почему нет? – пробормотал он, воспользовавшись образовавшейся уязвимостью ее шеи и награждая ее медленными поцелуями.
Его язык коснулся чувствительной ямочки под ушком, и руки Джей сжались на его плечах, легкая дрожь удовольствия пробежала по ее телу. Отсутствие зрения не препятствовало ему ласкать ее. Инстинкт уходил корнями глубже, чем память.
Совесть и чувство самозащиты заставили Джей снова толкнуть его в плечи, и на сей раз он медленно освободил ее.
– Мы не можем позволить себе снова начинать отношения, – произнесла она низким голосом.
– Мы оба свободны, – отметил он.
– Насколько мы это знаем. Стив, ты, возможно, встретил кого-то за прошедшие пять лет, о ком ты действительно заботился. Кто-то может ждать, ждать твоего возвращения домой. Пока ты не вернул память, ты не можешь быть уверен в том, что свободен. И... и я думаю, что мы должны быть осторожными и снова не завязывать отношения, пока не узнаем больше друг о друге.
– Никто не ждет меня, – сказал он с твердой уверенностью.
Ее движения были вялыми от возбуждения, когда она соскользнула с кровати и направилась к окну. Утреннее свинцовое небо расцвечивали снежинки, бесцельно дрейфовавшие на слабом ветру.
– Ты не можешь знать этого, – настаивала она и, обернувшись, посмотрела на него.
Его лицо было повернуто к ней даже при том, что он не мог видеть ее, и жесткая линия его рта подсказала, что он рассердился. Простыня была обмотана вокруг его талии, обнажая широкие плечи и грудь, поскольку он презирал и пижамы, и больничный халат, хотя, в конце концов, согласился носить пижамные штаны с отрезанными штанинами и разрезанными боковинами, таким образом он смог натянуть их на загипсованные ноги. Он выглядел худым, бледным и слабым от того, через что прошел, но так или иначе впечатление, которое он производил на людей, было очень сильным. Не то, чтобы он казался таким слабым, нет, если та сила, которую она только что ощутила, в нем являлась какой-то мерой. Он, должно быть, был невероятно силен перед несчастным случаем. Те пять лет, что она не видела его, становились все большей тайной для нее.
– Так, значит, ты оставалась со мной все это время только потому, что у тебя комплекс матери Терезы? – спросил он резко.
Это был первый раз, когда она отказала ему в чем-либо, и Стиву это не понравилось. Если бы он мог ходить, то пошел бы за ней, ослепленный или нет, слабый или нет, несмотря на то, что большую часть времени все еще испытывал ужасную боль. Ничто из этого не остановило бы его, и впервые она была благодарна за то, что у него сломаны ноги.
– Я никогда не ненавидела тебя, – она попыталась объяснить, зная, что обязана, по крайней мере, попытаться. – Не думаю, что мы друг друга очень любили, уж конечно, недостаточно для того, чтобы наш брак оказался крепким. Фрэнк попросил, чтобы я осталась, потому что он подумал, что ты будешь нуждаться во мне, учитывая твое состояние. Даже майор Ланнинг сказал, что это поможет тебе восстановить память, если рядом с тобой будет находиться кто-то, кого ты знал до того случая. Так что... я осталась.
- Прекрати нести эту чушь, – ее попытка объяснить взбесила его еще больше, и это был вид гнева, с которым она прежде не сталкивалась.
Спокойный и собранный, он говорил гортанным голосом чуть громче шепота. Холодок пробежал по ее спине, когда она почувствовала его ярость, выплеснувшуюся на нее, как лед и огонь одновременно, даже при том, что он ни разу не пошевелился.
– Ты думаешь, из-за того, что я не могу видеть, я не понял, что ты возбудилась? Попробуй еще разок, дорогуша.
Джей начала сердиться, уловив резкое требование в его голосе.
– Так и быть, хочешь всю правду? Вот она – я не доверяю тебе. Ты всегда был слишком неугомонным для того, чтобы осесть где-то и попытаться построить жизнь вместе. Ты всегда уезжал ради одного из твоих так называемых «приключений» в поиске чего-то, что я не могла дать тебе. Ну, так вот, я не хочу проходить через это снова. Я не хочу вновь оказаться связанной с тобой. Сейчас ты хочешь меня, и, возможно, я буду нужна тебе еще какое-то время, но что будет, когда ты выздоровеешь? Погладишь по головке и поцелуешь в щечку, пока я буду наблюдать, как ты исчезаешь за горизонтом? Спасибо, но меня это не интересует. Я в своем уме, не то, что раньше.
– Так вот почему ты дрожишь каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе? Ты хочешь меня, но боишься.
– Я сказала, что не доверяю тебе. Я не говорила, что боюсь тебя. Почему я должна доверять тебе? Ты все еще искал приключений, когда тот взрыв почти убил тебя!
Джей вдруг осознала, что почти кричит на него, в то время как он даже не повысил голос. Она повернулась и вышла, а затем прислонилась к внешней стороне двери, пока гнев и дрожь не утихли. Девушка чувствовала себя больной, но не из-за их спора, а потому что он был прав. Она боялась. И очень сильно. Но уже слишком поздно что-либо делать с этим, потому что она полюбила его снова, несмотря на все предупреждения и лекции самой себе, что необходимо избежать этого. Джей не знала, кто он теперь. Он изменился, стал более жестким, более грубым и намного опаснее прежнего. Стив все еще игрок, вероятно, гораздо более вовлеченный в ситуацию, чем Фрэнк хотел бы, чтобы она знала.
Но это не имело никакого значения. Она любила его прежде, когда это шло вразрез с ее взглядами, и она любила его теперь, когда это имело еще меньший смысл. Господи, помоги ей, она открывает себя для боли, но ничего не может с этим поделать.

...

Vero-nik: 08.09.10 09:44

Deana, Nara!
Огромное спасибо за перевод!
Все-таки меня не покидает ощущение, что это не Стив.
Такой мужчина, встретив свою женщину, уже не отпустит ее.
Разве только, чтобы защитить?

...

Ветерок: 08.09.10 10:05

Deana, Наташа, громадное спасибо за перевод!
Мне кажется, что это не Стив. А кое кто ловко всеми манипулирует... Вот интересно, когда Джей догадается? И что она сделает с Фрэнком? Да и "Стива" она не сможет уже оставить

...

GuntaPlus: 08.09.10 10:19

Да, я тоже так думаю. Ховард же нас чуть ли не носом тыкает - то он Джей выше кажется, то сильнее, волосы темнее, подбородок квадратнее (я сразу же Тимоти Далтона вспомнила и поежилась). Ну если только это не проказы хирургов при операциях лица - это, если всё-таки надо будет Стивом его признать.

...