Верхний предел одиночества (любовь и магия)

Да?? Это очень очень приятно)) Я что уже известной стала ?)
Смотрю в теме все лица знакомые, родные практически ))
___________________________________

[/quote]Да?? Это очень очень приятно)) Я что уже известной стала ?)[/quote]

О да!) Но если серьезно, то коллажи и правда отличные. Сейчас редко можно встретить человека с таким хорошим вкусом и творческим подходом.
_________________

Таки да))) Она мой старинный камрад, уже практически родственник.
_________________

Я как раз по наводке Лены)) А на СИ тоже есть страничка.
_________________

 » Глава 7-8

Исправляюсь за задержку выкладки)

Глава 7. РАЗБРОД.
Решение расстаться с Лизой не далось Шуре легко.
Он сначала просто боялся. Боялся всего, что крутилось вокруг нее, боялся самой Лизы, боялся... Шура никак не мог объяснить свой страх, однако при появлении Лизы его охватывала настоящая паника. К тому же Ваня, который ходил на лекции подчеркнуто аккуратно, заметил ему в записке на сигаретной пачке:
"Бежал бы ты, Дылда, подальше. По-хорошему рекомендую".
Шура спрятал пачку на дно рюкзака.
В середине апреля он уволился из дворца спорта. Официальным обоснованием было наступление сессии и травма колена, справку о которой за сотню ему выписал вечно пьяный институтский врач. Студийцы устроили Шуре торжественные проводы, притащив на последнее занятие положенное количество бутербродов, вина и пластиковых стаканчиков; Лиза не пришла, и Шура невольно этому обрадовался. Ему не хотелось с ней видеться - чувствовать одновременно страх и желание, которые терзали его на тряпки. Девчонки печально улыбались, говорили много хороших слов о том, какой он, Шура, замечательный человек и тренер. Напоследок он станцевал с каждой медленный вальс, бутылки, огрызки и стаканчики были убраны в пакет, и Шура покинул дворец спорта.
Он надеялся, что дальше будет проще, и не знал, насколько ошибался. Он думал, что, удалив Лизин номер из записной книжки телефона, избавляется от причудливо нереального прошлого, и не знал, что самое интересное и страшное ждет его впереди. Шура вернулся к учебе, сосредоточенно посещал лекции и лабораторки, усиленно конспектировал пропущенное и даже умудрился поучаствовать в студенческой научной конференции, чем заслужил легкое недоумение окружающих.
Сразу после майских праздников его снова вызвали к декану. Сейчас Шура не знал за собой никаких грехов, тетради с лекциями спокойно лежали в рюкзаке, а статью про логарифмы Бенгаузена взяли в университетский сборник, однако Гамрян посмотрел на незадачливого студента по меньшей мере так, будто Шура замышлял взорвать детский сад во славу аллаха. Секретарша и доцент Будилин, которые собирались послушать, в чем дело, были безжалостно выставлены за дверь.
- Что случилось? - спросил Шура, не понимая уже совершенно ничего. Гамрян откинулся в кресле и гневно фыркнул в усы.
- Почти ничего, - сказал он. - Кроме того, что Голицынскую вчера хотели убить.
Шура почувствовал, как под ним дрогнул пол. Голицынскую хотели убить... Хоровод мыслей закружился в голове: убить Лизу... он вовремя ушел... Лизу хотели убить... Лизу... его Лизу...
- Кто...? - спросил он и сам удивился тому, как жалко прозвучал его голос. Гамрян смотрел сквозь него.
- Я хотел спросить об этом у вас, Черников.
Бах! услышал Шура, перед глазами мелькнул знакомый серый занавес, и Шура провалился во тьму. Впрочем, его беспамятство было недолгим: декан вылил ему в лицо стакан воды, и Шура встрепенулся.
- Вы думаете... - начал он, - что это сделал... я?
Гамрян с неудовольствием поморщился.
- И что она с вами возилась? - процедил он. - Не мужчина, а нервическая барышня... Ничего подобного я не думаю. Вы, судя по всему, и хлеб порезать не можете, не то что...
Шура вытер лицо ладонью и взглянул на декана. Хитрый и пронырливый управленец с замашками опытного ловеласа исчез неведомо куда - перед Шурой был матерый маг, от одного взгляда которого стекла схватывало инеем. Шура ощутил, что его внутренности превращаются в кусочки льда.
- Я знаю, кто вы, - прошептал он. Слова вырывались помимо его воли. - Кто вы на самом деле. Она сказала.
Гамрян на это не отреагировал никак, словно Шура вообще молчал.
- Сейчас вы расскажете мне все, что узнали о Лизиных делах. Абсолютно все. Поведение, привычки, способ бросания иглы, знакомые во всех возможных кругах. С Крамером я уже беседовал, но он, по-моему, не совсем адекватен. Итак, я слушаю.
- Кто это сделал? - спросил Шура. - Где Лиза?
Гамрян вздохнул и вынул из малахитового портсигара тонкую дорогую сигарету.
- В больнице Лиза, - ответил он устало. - С микроинсультом. Если тебя интересуют подробности, то вчера вечером в нее бросили иголку, которая должна была ее убить.
На какое-то время Шура перестал быть собой. Такое с ним бывало и раньше в минуты кризисов, например тогда, когда отец уходил от них с мамой. Сейчас же он настолько перепугался за Лизу, что воздух стал колким и хрустящим - Шура поперхнулся и всхлипнул, чувствуя, как из носа потекла теплая струйка крови. Окружающий его мир стал далеким и зыбким, Шура видел все будто бы со стороны, с невероятной брезгливостью понимая, что это тело, сгусток плоти, костлявый и уродливый, имеет к нему какое-то отношение. И откуда-то издали надвигался иной мир, где абсолютно все было настолько чуждым привычной человеческой логике, что Шура испугался еще больше, понимая, что может не выбраться...
Он не понял, как пришел в себя. Гамрян смотрел на него примерно так, как будет смотреть рыбак на акулу, клюнувшую на ничтожного червячка в загнивающем пруду.
- Что это было? - поинтересовался декан.
- Что такое иголка? - спросил Шура и не услышал себя. Он слепо нашарил в кармане платок и начал стирать подсыхающую кровь.
- Плотный сгусток особой энергии, который используется такими, как мы, для нанесения особо чувствительных ударов, - голос декана прозвучал будто бы из-за стены, и Шура испугался, что проваливается снова, однако же обошлось. - Выглядит как обыкновенная сосулька. Лизу вчера пробили именно такой иголочкой, и теперь я хочу выяснить, кто именно это сделал.
- Я не знаю... - прошептал Шура. Гамрян посмотрел на него уже с явной неприязнью и сказал:
- Это "я не знаю" Крамер повторил мне сегодня сорок пять раз. Саша..., - промолвил Гамрян, снова переходя на "вы": - Неужели она вам настолько безразлична, что вы способны только мямлить, словно недоразвитый идиот?
- Она мне далеко не безразлична, - произнес Шура, чувствуя, как в нем поднимается злость, - но я не могу вам ничего рассказать. Лиза никогда не посвящала меня в свои дела.
- Но тем не менее вы сопровождали ее в Москву на второе посвящение и даже вмешались в ход обряда, - сказал декан. - Или это была коллективная галлюцинация особо одаренных людей? В протоколе указано, что некий молодой человек неопределяемой эмотивной матрицы присутствовал при обряде посвящения, едва не сорвав его, а потом молниеносно исчез, прихватив с собой знающего мага Голицынскую. И вы говорите, что не в курсе?
Шура закрыл глаза, физически ощущая тяжесть свалившейся на него информации. Слишком, все это слишком; интересно, если бы он не убежал от Лизы, не оставил ее почти месяц назад, не вычеркнул из своей жизни, удалось бы ему защитить ее хоть как-то?
- Позвольте мне предположить то, что предположила госпожа Самсонова - та, которую вы схватили во время обряда, - начал Гамрян. - Вы - доверенное лицо Елизаветы Анатольевны, она держит вас в курсе своих дел и связей и именно с вами нужно общаться тому, кто хочет выяснить правду о госпоже Голицынской. Вполне возможно, что вы знаете того, у кого появился мотив для расправы. Теперь скажите, прав я или нет.
- Ничего я вам не скажу, - рассердился Шура. - Потому что на самом деле ничего не знаю. Потому что мне страшно, черт бы вас побрал. А если вам так надо меня пытать, берите и читайте мои мысли! Умеете, наверно...
Выпалив все это декану в лицо, Шура вдруг обмяк, словно из него выпустили воздух, и силы его полностью ушли в никуда - в возможность исключения, потому что говорить с деканом факультета в таком тоне довольно-таки опасно. Однако Гамрян, вопреки Шуриным ожиданиям, не стал раздувать конфликт по типу "на кого гавкаешь, салага?!" Он просто вынул новую сигарету и спокойно произнес:
- Ваши мысли, Александр, невозможно прочитать. Чьи угодно, только не ваши - уж не знаю, почему. Никто не собирается вас пытать и мучить... а если я стараюсь вывести на чистую воду того, кто попробовал убить одного из нас, моего хорошего товарища и вашу любимую, кстати, женщину, то это все-таки повод мне помочь, - он сделал глубокую паузу и добавил: - Вы не находите?
- Я не знаю, - выдохнул Шура, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Лиза лежала где-то при смерти, а он не успел, не захотел, струсил... Предал ее, если говорить до конца точно и откровенно - потому что она надеялась на него и, возможно, звала на помощь, когда серо-голубая ледяная игла входила в ее грудь на два пальца ниже левой ключицы. Гамрян молчал и виделся Шуре размытым сквозь влажную пелену. - Я... испугался ее, понимаете? Она была чересчур...
- Опасная? - подсказал Гамрян. - Необычная?
- Наверно... - предательская слеза выкатилась через нижнее веко и потекла по щеке. - Если она умрет, я... - Шура всхлипнул, сухая когтистая лапа перехватила его горло, но он все же сумел вымолвить: - Я тоже не смогу жить.
- Думаете, вы один? - грустно произнес Гамрян.
- Ничего я не думаю, - выдохнул Шура. - Ничего я не знаю.
Гамрян уселся в кресле поудобнее.
- Тогда вот вам еще одна теория - лично моя. Вы были доверенным лицом Голицынской, ее фамилиаром и любовником - уже, как говорится, до кучи. Потому что постороннему человеку она не стала бы рассказывать правды о себе, это совершенно точно. Потом - как я предполагаю - произошло нечто, из-за чего ваши отношения завершились. И вы решили отомстить ей, но не своими руками, а с помощью, опять же, постороннего человека. Чтобы оказаться не при делах, вы расстались с ней за месяц до запланированной акции, причем ушли сами, а не она прогнала вас. Скажите мне, Александр, кто был человек, бросивший иголку - пока можно что-то исправить...
И тут Шура перестал осознавать себя, перестал понимать, что вообще происходит - разум его заволокло кровавым туманом, потому что мудрый Гамрян был прав, и все могло выйти именно так, как он говорит, потому что Шура ушел слишком вовремя... И он просто выпрямился, так резко, что уронил стул, сказал, что видел в гробу все и всех, добавил абсолютную нецензурщину - такую, что у Гамряна натурально отвисла челюсть - и вышел в коридор, с грохотом захлопнув за собой дверь. Анюта, которая пыталась подслушивать, шарахнулась от него, словно от зачумленного; Шура сбежал по лестнице, выскочил в вестибюль и, оттолкнув какого-то заморыша, вырвался из института, абсолютно не зная, что делать и куда идти. Туман в голове не рассеивался, Шура шел, не разбирая дороги, ведомый тем первобытным чувством, которое не позволяет падать, а в висках стучало только: Лиза. Лиза. Лиза.
Он не помнил, да и не понял, как оказался в зачуханной медсанчасти на окраине города, не знал, как подошел к стеклянным дверям палаты на восемь человек... Лиза лежала на койке возле окна, и Шура не сразу узнал ее в бледной исхудавшей женщине, не имевшей ничего общего с Лизой из его памяти. Он вообще опознал ее по Ване Воробушку, сидевшему на соседней койке и в лицах читавшего "Вождя краснокожих". Соседки по палате, в основном тетки хорошо за сорок, дружно хохотали.
Шура привалился к стене. Стеклянные двери были той гранью, которую он не мог пересечь, пусть даже эта грань существовала только в его воображении. Он словно бы превратился в вампира, что не имеет права войти в комнату без приглашения - он сам отказался от этого права, испугавшись того, что привычная жизнь чересчур быстро слетела с накатанной колеи. И теперь Лиза лежит на койке под серым больничным одеялом, а он, Шура, не будет с нею, не прочитает ей книжку... Ваня вскинул голову и посмотрел, как показалось Шуре, чуть ли не ему в глаза, а потом, закрыл книжку, что-то тихо сказал Лизе и почти выбежал в коридор.
- Дылда, сукин сын..., - прошипел Воробушек, схватив Шуру за рукав и натурально оттащив от палаты метра на три по коридору. - Ты какого ... приперся? Тебе чего надо, паскудина ты долговязая?
- Не ори, - мрачно посоветовал Шура. - Как она?
Ваня выпустил его рукав, а потом нашарил в кармане смятую сигаретную пачку и буркнул:
- Пошли выйдем.
На больничном крыльце он закурил и сказал:
- Плохо она. Совсем плохо, - Воробушек затягивался нервно и глубоко, по-женски; Шура заметил, что его пальцы дрожат. - Гамрян меня спрашивал, кто бы это мог быть, а что я знаю?
- Он и меня спрашивал, - вздохнул Шура.
- Вот ты, кстати, можешь быть в курсе, - Ваня сломал-таки сигарету и полез за новой. - Она с тобой ближе общалась.
- А с тобой она работала, - вставил Шура. Ваня кивнул, не собираясь отрицать очевидное.
- Однако меня она не любила.
Шуру во всем этом что-то настораживало. Ваня слишком изменился - оставшись прежним, слегка диким и вспыльчивым пареньком в вечном подростковом возрасте, он приобрел какую-то внутреннюю уверенность и жесткость, которая не лезла в глаза, но которую Шура ощущал очень четко.
- Расскажи, что вообще произошло, - попросил Шура. - А то Гамрян что-то нес про какие-то иголки... Ничего не понимаю.
Ваня презрительно фыркнул, мол, чего от тебя ждать, однако же снизошел до объяснения.
- Иголка - это такая мерзость для дистанционного убийства. Ее бросают, и человек в течение нескольких дней умирает... от естественных причин.
- Ну и вытащить ее, - предложил Шура. Ваня приподнялся на цыпочках и постучал ему кулаком по лбу.
- О ты, блин, умный. Надо думать, Гамрян уже все вытащил. Но последствия-то остаются, неважно вообще, есть иголка в теле или нет. И поэтому у Лизы на самом деле проблемы. У тебя, кстати, тоже.
- Ты чего несешь, Воробей? - нахмурился Шура.
- А чем докажешь, что это сделал не ты? - съязвил Ваня. - На иголке не написано, кто ее автор. А ты как-то очень вовремя от всего отстранился...
- Сейчас в зубы дам, - не вытерпел Шура. Подозрения какого-то Вани Крамера были для него совершенно невыносимы.
- Вот-вот, - хмыкнул Ваня. - Это тоже чего-то подтверждает.
- Сам же мне записку написал, чтоб я уходил.
Ваня индиффирентно дернул плечом.
- Ну и что? Я же не знал, что такое случится.
- Гады вы, - сказал Шура. - Что врач говорит?
Ваня выкинул окурок в урну и сплюнул на траву, свесившись через перила.
- Такая молодая, а уже инсульт, чего...
- Я к ней зайду, - сказал Шура, на что Ваня скрутил ему шиш и сунул под нос.
- А вот это хрен тебе. Ей волноваться нельзя.
- То есть не пустишь?
- Не пущу.
Шура удивился вторично: истеричный подросток исчез бесследно, сейчас перед ним стоял хмурый молодой человек, прямая иллюстрация к выражению "только через мой труп" - и было ясно, что он действительно костьми ляжет, но Шуру к Лизе не пустит. Рыцарь, защищающий слабых и несчастных от дракона.
- Ладно, - сказал Шура. - Привет передавай.
- Непременно, - ухмыльнулся Ваня. - Иди давай... дылда.
Шура взглянул на него: маленький, тощий и неприметный, с торчащими ушами и неправильным прикусом, в старенькой футболке и тертых джинсах... что же в нем такое было, что Лиза доверяла ему и вернула к себе, прогнав однажды, ведь не глупый же шантаж с попыткой самоубийства. Лиза была недосягаема, и это было целиком его собственных, Шуриных рук дело. Он вздохнул.
- Пока.
Ваня хмыкнул и показал ему исцарапанный кулак.
- Даже не суйся, понял?
- Понял, - ответил Шура и побрел по дорожке к выходу с больничной территории. Ему очень хотелось обернуться, более того - вернуться, войти в палату на первом этаже и, оттолкнув Ваню, обнять Лизу, словно все осталось по-прежнему.
Он не обернулся.

***
Шура знал, где Лиза хранит запасные ключи - в ее подъезде были горшки с цветами, в том числе с роскошным фикусом, и, если разворошить землю в горшке, то можно было добыть искомое - ключ от входной двери. Вечером Шура решил-таки совершить то, что на официальном языке именуется незаконным проникновением в жилище: честно говоря, он и сам не знал, зачем это ему нужно, и что он собирается найти.
В подъезд он вошел вечером, пристроившись следом за девчушкой, которая возвращалась с прогулки с пекинесом. Девчушка вошла в квартиру на первом этаже, Шура поднялся выше. С легким ужасом он сунул пальцы в цветочный горшок, боясь, что ключа там не обнаружится, однако он был там. Это взлом, не преминул встрять внутренний голос, однако Шура не обратил на него внимания и вставил ключ в замочную скважину.
Дверь открылась легко.
Шура вошел в темный коридор, и на какое-то мгновение его накрыло: весенняя ночь, рыдающая девушка, я никогда и никому не дам тебя в обиду... Он постоял, не двигаясь, словно привыкал к жилищу, а затем прошел в комнату.
Здесь был полный беспорядок - такой, какой остается после того, как человека забирают в больницу. Вещи собирали второпях, отбрасывая ненужное прямо на пол, какие-то бумаги валялись на диване - видимо, кто-то искал среди них паспорт и полис, а вот эту табуретку свалили просто впопыхах и не стали поднимать. В сумерках вещи были расплывчатыми и, казалось, двигались, пытаясь занять новые места. Шура протянул руку и включил свет. Полный и абсолютный раздрай, словно в этой квартире никогда не делали уборку. Вздохнув, Шура отправился в спальню Лизы.
Он был там лишь однажды, в предрассветной мгле, когда зашел разбудить Лизу, отправлявшуюся на второе посвящение. Стоя на пороге спальни, Шура вдруг отчетливо увидел спящую девушку, которая лежала на постели поверх покрывала, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в сгиб руки, будто отворачиваясь от окружающего мира. Шура тогда склонился над ней и коснулся влажного теплого плеча, и Лиза, даже не шевельнувшись, спросила совершенно бодрым голосом: пора? В то утро Шура не успел рассмотреть спальню как следует и сейчас видел, что это маленькая, чуть ли не тесная комнатка, скромная и уютная. Он подошел к столу - наверно, именно за ним и сидела Лиза в тот момент, когда ее настигла иголка: книги и листы бумаги были сдвинуты и чуть не падали на пол. Шура увидел снова: Лиза хватается за пробитую грудь, судорожным движением отталкивая от себя книгу и этот толстый журнал, будто пытаясь дать доступ воздуху, потом соскальзывает со стула и буквально растекается на ковре. Именно в таком состоянии и обнаружил ее Ваня, пришедший в гости буквально через десять минут, он ее и спас, вызвав скорую и довезя до больницы, а она пыталась что-то сказать ему и врачам, но мысли и слова ее путались.
Шура поправил книги и положил белые листки, исписанные красивым ровным почерком, аккуратнее. Она готовилась к экзамену? Журнал "Вопросы психологии", потертый талмуд с истрепанными закладками... Шура раскрыл его в том месте, где лежала тонкая деревянная пластинка с иероглифами и прочел:
"Даэраной называют человека, склонного к повышенной внушаемости и психологической восприимчивости. Название происходит от арабского daeranah - пустое зеркало: некоторые суры Корана называют подобное существо человеком без свойств, который якобы не способен физически испытывать чувства и эмоции. Он отражает чувства и эмоции окружающих людей, считая их своими собственными".
Абзац был жирно отчеркнут оранжевым маркером.
Шура перевернул страницу. Не то чтобы тема заинтересовала его сама по себе - он просто хотел узнать, чем занималась Лиза, прежде чем упала от удара.
"Как правило, это хорошо воспитанный, интеллигентный человек. Отсутствие личных чувств и эмоций окружающие принимают за умение владеть собой в любых обстоятельствах".
Три восклицательных знака на полях.
"Антуан Мерсье предлагает несколько остроумных способов распознания даэраны. К примеру, у него надо спросить о любимой мелодии, и даэрана затруднится с ответом, поскольку не имеет собственных пристрастий".
Рядом с текстом почерком Лизы было написано:
"Не любит музыку. Музыка только обеспечение танца".
Тут Шуру, что называется, пробрало. Он вспомнил разговор с Лизой о музыке; какая мелодия у тебя на мобильнике? - не смог ответить, не помнил, ему было безразлично. Шура вытащил телефон и надавил кнопку с изображением ноты. Мелодия называлась Raindrop Sonata и была загружена в качестве звонка еще на фабрике - простенький легкий би-боп, который Шура даже не задумался сменить на что-то другое.
"Наука не может объяснить реальное существование подобного человека, тем не менее, в психологии есть такой термин, как "синдром даэраны", то есть некритическая и абсолютная подверженность внешним влияниям: моде, политической и религиозной пропаганде и т.д.".
На этом параграф заканчивался. Шура отложил книгу и придвинул к себе "Вопросы психологии", открытый посредине. Статья, которую читала Лиза, называлась "Синдром даэраны в сфере влияния масс-медиа".
"...мнение представителей PR-групп путем умного внушения принимается потребителем за свое собственное. Стоит популярной телеведущей заявить, что марка Garbage это модно и стильно, то вещи с таким лейблом сразу же начинают расходиться, как горячие пирожки, хотя в вопросе качества они с большим отрывом уступают самой дешевой китайской продукции. Мы можем назвать синдром даэраны побочным продуктом рекламы, однако..."
Шура не стал читать дальше. Захлопнул журнал, оттолкнул от себя, словно омерзительное насекомое. Совершенно незачем вникать в то, что не имеет к нему никакого отношения, мало ли что там напридумывали теоретики для оправдания своих теорий. Ну да, он равнодушен к музыке, и что?
Шура вскинул голову и обнаружил, что за окнами уже ночь - темная бархатная ночь поздней весны, вызревающей в лето. Среди кустов казавшейся призрачной цветущей сирени заходился трелями соловей. Шура видел свое отражение в оконном стекле: хмурый юноша отчего-то сбит с толку, однако пытается взять себя в руки. Разве он не чувствует? Разве он не ощущает всем сердцем томную прелесть этой ночи? Разве у него не шевелятся волосы на затылке, когда он вспоминает о том, как занимался любовью с Лизой? Или все его чувства и ощущения, все его эмоции - только отражение движений чужих душ?
Ему показалось, что он задыхается, погружаясь в невидимую зловонную и давящую пучину. Опустив взгляд к исписанным листам бумаги на столе, Шура прочел:
"Александр Александрович Черников. Родился 4 января 1988 года в Ярославле. Студент факультета механики, математики и информатики Турьевского Государственного Института Педагогики и Психологии им. Л.С.Выготского, гр. 1-в. Адрес: город Турьевск, ул. Капитана Громова, дом 118 квартира 29. Серия и номер паспорта: 70 97 009106. Группа крови А+".
Шура услышал, как его сердце стукнуло и на пару секунд остановилось. Читать дальше он смог только через несколько минут - когда сумел-таки взять себя в руки и принять идею того, что Лиза собирала на него досье.
"Сфера интересов: математика и информатика, бальные танцы (бывший руководитель бально-спортивного направления в студии "Стиль"). Семья: мать, Черникова Ольга Дмитриевна, 1956 г.р.; отец, Черников Александр Максимович, 1959 г.р. - разведены с 1997 года".
Дальше пошла совершенная галиматья, место которой было скорее в фантастическом романе, чем в документах подобного рода.
"Натальная карта: составление затруднительно по неизвестным причинам. Анализ родословной по методу Курмангалиева: способностей-В у родственников до седьмого колена не зарегистрировано даже в латентном состоянии. Прочтение судьбы: не читается, отражается большей частью персональная судьба гадателя и факты, которые принадлежат иным людям".
Он хотел сказать банальное Лиза, как ты могла, но не сумел вымолвить ни слова. Некоторое время Шура сидел неподвижно, глядя на свое отражение в оконном стекле и слушая соловья, а потом раскрыл книгу с закладками в самом начале, разложил перед собой листы бумаги и принялся за чтение.


ГЛАВА 8. ЭЛЬДАР.
Шура проснулся ранним утром и в первую блаженную минуту бодрствования думал: как же хорошо. Потом реальность навалилась на него тяжелой пуховой подушкой, и Шура вспомнил, что уснул прямо за столом в квартире Лизы, что она собирала на него досье, выкопав такие детали, каких Шура и сам о себе не знал, и что, возможно, он не просто человек, а реликт и мутант без чувств - даэрана.
Потом он понял, что чуть ниже затылка в его голову упирается пистолет, и проснулся окончательно.
- Так-так-так... - врастяжку проговорил мужской голос. - И кого же это мы видим?
От банальной сериальности происходящего Шура едва не рассмеялся. "Так-так-так, и кого же это мы видим? Один из этих pajeros братьев Санчес вскрыл кабинет Босса и додумался уснуть прямо там...". Но на самом деле ему было страшно. Очень страшно. Хрен вам, а не даэрана, подумал Шура, страх - мой. Я обычный человек.
Дуло пистолета опустилось чуть ниже.
- Ну надо же, сам Александр Черников, - вальяжно произнес голос. - Просто изумительно! Вставайте, дорогой мой, утро на дворе.
Пистолет убрали, и Шура обернулся. Позади стоял высокий сухощавый блондин хорошо за тридцать, одетый в видавшую виды мятую рубаху, тертые джинсы и новенькие щегольские ботинки. В руке он держал пистолет, рассматривая его с таким озадаченным видом, словно не мог понять, как эта штука к нему попала.
- Так-так-так, - насмешливо повторил мужчина. - И что же это вы тут делаете? Искали цацки и заснули?
Придурок, подумал Шура и спросил:
- Вы кто?
- Я? - переспросил мужчина и поднял глаза к потолку. - Я - Эльдар. Сосед. Поливаю цветы в отсутствие хозяйки.
- Что же табуретку не подняли? - хмуро поинтересовался Шура. Эльдар ухмыльнулся, и Шуре стало еще страшнее.
- Договора не было, мой милый. Только цветочки. И вот я захожу и вижу еще один цветок, который был настолько беззаботен, что включил свет почти во всех комнатах, да и дверь входную не закрыл. Как поступим?
Он вскинул руку так, что дуло пистолета стало смотреть Шуре в переносицу. Шура почувствовал, как по спине стекает капля пота; а ведь этот Эльдар спустит курок... Однако чокнутый сосед, выдержав зловещую паузу, лучезарно улыбнулся и убрал оружие - Шура не сдержал выдох облегчения.
- Идите на кухню, мой хороший, - пригласил Эльдар. - Обсудим нынешнее течение дел.
Шура подчинился.
На кухне царил образцовый порядок, чему Шура отчего-то не удивился. Эльдар поставил чайник, снял с полки кружки с нарисованными потешными животными и бросил туда заварочные пакетики и пилюли сахарозаменителя, все время мурлыкая что-то джазовое себе под нос. Шура следил за его манипуляциями, прикидывая, как бы удрать - общение с вооруженным психопатом не доставляло ему радости. Наконец Эльдар разлил кипяток по кружкам и спросил:
- Что хочет в данной ситуации Гамрян?
- Узнать, кто организовал покушение, - коротко ответил Шура. Тому, что полоумный сосед знает про Гамряна и вообще в курсе всей ситуации, он даже удивляться не захотел. Эльдар кивнул, словно прекрасно знал об этом раньше, и широким жестом указал на табурет.
- Вы присаживайтесь, Саша. Нам предстоит долгая беседа, - когда Шура сел за стол, Эльдар продолжал: - Что хотите в этой ситуации вы и ваш товарищ, Крамер?
- Узнать, кто организовал покушение, - повторил Шура. Эльдар удивленно вскинул белесые брови.
- А вам это зачем?
Шура нахмурился.
- Послушайте, если вы намекаете...
- Я никогда и ни на что не намекаю, - перебил его Эльдар. - Я всегда говорю в открытую. Вот вам правда Эльдара Поплавского: вы ушли от Лизы, не желая больше иметь с ней никаких дел. Значит, вас ни с какой стороны не касается то, что с ней происходит. Так?
Шура молчал, разглядывая васильки на клеенчатой скатерти.
- Так? - спросил Эльдар, и в его голосе звякнул металл.
- Так, - кивнул Шура.
- Тем не менее, вы ходили к ней в больницу и сейчас вы находитесь в ее квартире, в которую проникли совершенно незаконно. Значит, с какой-то стороны вас все-таки касается происходящее. Я прав?
Шура не ответил, и Эльдар сказал:
- Я прав. Как всегда. И то, с какой стороны вас касается вся эта история, мы сейчас и выясним.
- Со мной в последнее время все что-то выясняют, - пробормотал Шура. Эльдар криво улыбнулся.
- Интересный вы человек, Саша, вот и выясняют. Необычный человек. Не совсем человек. Совсем не человек.
- Вы псих, - мрачно промолвил Шура. Эльдар скривился.
- Я это уже слышал. Много раз, - он позвякал ложечкой в кружке, отпил глоток чая и довольно улыбнулся. - Начнем с того, что у вас неопределяемая эмоциональная матрица и не поддающийся опознанию психотип. Вероятно, из этого следует нечитаемость судьбы - так предположила Лиза с самого начала. Случай, разумеется, не самый распространенный, однако же и не редкость. Лично меня во всей этой ситуации насторожило вот что. Вспомните, пожалуйста, что вы почувствовали, когда разговаривали с Крамером - перед тем, как он порезал вены.
- Мрак, - коротко ответил Шура. - Депрессию. Безысходность.
- Правильно, - кивнул Эльдар. - Вены вам покромсать не захотелось, с ним-то на пару? Малыш ведь тогда неделю сидел на антидепрессантах, типичный, кстати скажем, суицидник... Но мало ли таких, как он, на свете, правда?
Шура кивнул.
- А потом Лиза рассказала мне, как подобрала вас после скандала с мамой и привезла в этот пафосный кабак, "Двери в небо". Сначала, у подъезда, вы были почти невменяемы, в истерике, слезах и соплях. Но вот что интересно: чем дальше вы отъезжали от дома, тем спокойнее становились. Буквально за пять минут ваше состояние изменилось на диаметрально противоположное. Интересно, правда?
- Вы хотите сказать, что я - даэрана? - поинтересовался Шура. Эльдар всплеснул руками.
- Господи, как приятно иметь дело с умными людьми с почти высшим образованием! Сами читают, сами делают выводы... Конечно, Сашенька, вы типичный даэрана, насколько я могу судить: пустое зеркало, чистый разум, человек без чувств. Отражаете чужие эмоции, живете по социальным установкам, нормам и правилам, а также схемам, которые берете в наблюдениях за людьми.
Шура закрыл глаза.
- Когда вы меня хотели застрелить, я чуть в штаны не навалил, - открыто признался он. - А вы в тот момент были абсолютно спокойны. Не укладывается в вашу теорию, - он сделал паузу и язвительно добавил: - Правда?
- А вы не путайте эмоции и инстинкты, - невозмутимо откликнулся Эльдар. - Жить хотят все. Трахаться хотят все. Кушать хотят все. Даэраны в том числе. Так что поздравляю - вы даэрана.
Шура сжал виски так, что в глазах потемнело. Не испытывать чувств. Не понимать истинного значения эмоций. Быть логичным и правильным, быть живым компьютером, анализируя варианты поведения и отбирая среди них лучший - безошибочный. Любить, дорожить, ненавидеть - не самому, просто отражая чужую любовь, тоску, ненависть...
- Нет уж. Она мне предсказала, что меня гопники побьют. И где же нечитаемая судьба, по-вашему?
Эльдар усмехнулся. Шуру кольнуло легким морозцем.
- А она смотрела не вас, а одного из тех малолеток. Сын ее товарища, она приглядывала за ним.
Шуре захотелось закричать. Однако он промолчал, преувеличенно внимательно рассматривая чашку с чаем. Эльдар ждал, невозмутимо уставившись на Шуру.
- Кто бросил иголку в Лизу? - наконец спросил Шура. - Вы в курсе?
- Я в курсе всего, - хладнокровно произнес Эльдар. – Такой уж я человек. Иголку бросил наш коллега, который узнал о существовании такого реликта, как вы, и поспешил затеять передел собственности.
Все из-за меня, подумал Шура. Если бы не я, Лиза была бы сейчас здорова... Всегда все всем порчу. Он вздохнул и спросил:
- Кто он?
Эльдар усмехнулся.
- А уже никто, - и он выложил на стол пистолет. Шура похолодел снова.
- Крайние меры? - выдавил он. Эльдар презрительно дернул плечом.
- Вы слишком мелодраматичны, мой дорогой... Ну, крайние меры, и что такое? Теперь, во всяком случае, никто не знает о том, кто вы такой, и что искала Лиза в библиотеках. Кроме меня, разумеется.
Сказать, что Шуре было не по себе - значит сказать слишком мало. Он с трудом сдерживал желание сорваться с места и убежать, куда глаза глядят. Опасался Шура только одного: что выстрел в спину прервет его побег в самом начале.
- Зачем я был ему нужен? - выдавил Шура. Эльдар посмотрел на него, словно на полного идиота - наверно, так же сам Шура смотрел на Эльдара.
- Но вы же читали ее книги. Разве непонятно, зачем нужен магу даэрана?
Огромный аккумулятор энергии, вспомнил Шура одну из записей Лизы. Проводник силы, возможность сделать колоссальный объем работы без отдачи.
- Батарейка, - прошептал он. Эльдар пожал плечами.
- Ну... почти. Если упрощать.
- Я не даэрана, - тихо и твердо сказал Шура. - Я самый обычный человек. Я чувствую, что бы вы ни говорили по этому поводу, - он вдруг понял, что его губы дрожат. - Я человек, хотите вы того или нет.
Эльдар посмотрел на него с усталой печалью.
- Поразительно, Саша, - вымолвил он. - Поразительно, как вы цепляетесь за то, о чем не имеете ни малейшего представления. Чувствуете? Что вы чувствуете? Вам плохо потому, что ситуация того требует. И хорошо по той же самой причине. Вы чистый разум, Саша, эмоции вам не нужны. Вы прекрасно обошлись без них, уходя от Лизы.
- Неправда, - тихо вымолвил Шура. - Это не вам решать.
Эльдар презрительно фыркнул.
- Ну конечно, вам-то оно виднее. Только вспомните, пожалуйста, еще одно имя.
Шура поднял голову и посмотрел на Эльдара в упор, заметив, что глаза у него, вопреки стереотипу блондинистой внешности, темно-карие.
- Какое имя? - проронил Шура.
- Лариса Воробьева, - устало промолвил Эльдар.

***
Парк был пуст, в парке по понедельникам проводили санитарный день, и по дорожкам не ходили гуляющие, на спортплощадке не играли в теннис и в баскетбол, а уж здесь, у пруда, среди зарослей, тем более никого не было: ни влюбленных, ни собак, выгуливающих владельцев.
Шура упал в траву, как подрубленный, и долго лежал неподвижно: как поваленное дерево, как сломанная кукла, как марионетка, у которой безжалостным ударом острых ножниц отстригли ниточки.
Почему компьютеры иногда выходят из строя без ясной причины? Понимает ли ноутбук, чем отличается от владельца? Снятся ли андроидам механические овцы?
У внутреннего голоса были слегка сумасшедшие интонации Эльдара.
Конечно, Шура помнил Ларису. Она училась на три класса младше, и они были влюблены друг в друга просто по уши. У них, разумеется, до интима не дошло: Ларисины родители узнали о "взрослом" ухажере дочери и встали на дыбы. Срочно найдена была столичная дальняя родня, и Ларису перевели от греха подальше в дорогой московский лицей с углубленным изучением естественных наук.
Что самое интересное: на другой день после расставания вы к ней остыли. Даже не написали, хотя и обещали. Она уехала, и вы не смогли отражать ее чувства. Разве не так?
Почему, спросил Шура. За что. Почему я должен страдать так. Что я сделал плохого, чтобы так мучиться.
Страдать не совсем по твоей части. Ты думаешь, что страдаешь - оцени разницу.
Мне действительно больно. Очень больно.
Это просто вирус, усмехнулся внутренний голос. Сбой, который позволяет понять разницу между daeranah и homo. Не больше.
Шура открыл глаза.
День склонялся к вечеру - изумительному, уже совсем летнему вечеру, тихому и теплому. Ветер играл с жучками в догонялки среди высоких травяных стеблей, ласточки танцевали венский вальс на синем паркете неба, и в пруду весело плескалась рыба. В незатейливом и простом мире все было согласовано и идеально подогнано друг к другу, всему нашлось место - и людям, и магам. Шура был абсолютно один в этом вечере и в этом мире, совершенно один на земле - и именно от этого воистину космического одиночества ему захотелось плакать.
Почему, устало подумал он. Почему я. Разве это честно...
А с чего ты взял, что в этом мире вообще существует такая вещь, как честность? Тем более, для тебя?
Где-то далеко были люди. Лариса, уже старшеклассница, которая наверняка забыла свою провинциальную любовь. Многомудрый Гамрян, ломавший голову над мотивом расправы с Лизой. Лиза, лежащая на больничной койке, выздоравливающая после удара. Ваня, ее верный порученец, сохранивший расположение и дружбу. Все они были связаны множеством невидимых нитей, всех их держали узы - родства, товарищества, сути. А он, Шура, был одинок - потому что на всем белом свете не нашлось существа, подобного ему.
- Я последний, - выговорил он вслух. - Я последний даэрана, реликт природы и вывих мироздания.
Примерно то же самое сказал ему на прощание Эльдар. Реликт. Очень дорогой реликт. А что обычно случается из-за подобных действительно бесценных диковинок?
Шура сел.
"За два года до кончины Пророка семеро могущественных магов Каира начали междоусобицу из-за существа, называемого даэрана. Это существо суть могучий талисман, дающий знающему магу необыкновенную силу и власть. Но любому искушенному в магическом ремесле надлежит помнить: даэрана приносит в сообщество магов раздор и хаос. Даэрана есть великий соблазн, противостоять коему почти невозможно, поскольку это создание увеличивает силы мага, преломляя естественные токи энергий на пользу своего владыки. Однако следует помнить, что из каирских магов не уцелел ни один: мудрецы погубили друг друга..."
Этот текст был написан на клочке бумаги, который Шура взял в руки перед тем, как уснуть. Он прочел его с трудом: дореволюционная орфография под утро казалась натуральной китайской грамотой. Ровные строчки, набросанные изящным мелким почерком, словно бы вспыхнули перед глазами Шуры, и он почувствовал, как его пробирает холод.
Война.
Собирая информацию, Лиза перелопатила множество источников, и интерес к теме наверняка был замечен кем-то, кто сумел сложить два и три и понять, что даэрана - отнюдь не психологический термин, не миф, а реальность. Пусть Эльдар успел "применить крайние меры" (Шура поежился), так это вовсе не значит, что покушавшийся на Лизу - одиночка, вполне возможно, что придут и другие; кстати, неизвестен интерес самого Эльдара в этом деле...
Шура съежился, обхватил плечи ладонями. Захотелось вдруг стать маленьким и хрупким, спрятаться куда-нибудь под одеяло, в темноту, тепло и тишь, как в детстве, когда он болел ангиной, лежал в кровати, а мама готовила ему чай с малиновым вареньем и читала сказки, сидя рядом... Нет уж, дорогой мой, хмыкнул наступающий вечер - война на носу, и прятать голову в песок не самая лучшая идея.
Что же делать, подумал Шура устало и опустошенно. Что же мне делать?
Потом он почувствовал, что больше не один и обернулся. Под деревом неподалеку стоял немолодой уже мужчина с артистическим холеным лицом и в очень дорогом костюме, рассматривал Шуру с нескрываемым интересом. Было в нем что-то такое, что напомнило Шуре Гамряна; Шура отвернулся и стал смотреть на пруд. Через некоторое время холеный подошел и сел в траву рядом, не жалея брюк.
- Здравствуйте, Саша, - его голос был гулким и хорошо поставленным; точно актер, подумал Шура.
- Здравствуйте.
Помолчали.
- Прекрасное место, - сказал мужчина. - Курю, знаете ли, по две пачки в день, а тут даже курить не хочется... Вам уже все рассказали, не так ли?
- О чем? - выдавил Шура.
- О вашей сути.
Шура кивнул. Холеный вынул-таки из кармана пиджака портсигар и вытащил темно-коричневую сигариллу.
- Вы курите? Угощайтесь.
Шура отрицательно покачал головой, и холеный захлопнул портсигар и щелкнул зажигалкой. Сладковатый шоколадный дым лизнул Шуре ноздри.
- Как вы? - спросил холеный. Шура резко вскинул голову и обжегся о холодный взгляд льдисто-голубых глаз.
- О чем вы? - осведомился он.
- О том, что вам сейчас невероятно тяжело. Кстати, совсем забыл: Максим Пономарев, знающий маг. Вы в курсе нашей классификации?
Шура кивнул. Маги, ведьмы, классификации... как хорошо было бы никогда с этим не сталкиваться, быть обычным студентом, вести кружок танцев. Воспоминание о жизни до-Лизы кольнуло так, что он поморщился и машинально потер грудь слева.
- Больно? - заботливо спросил Пономарев, и было в этом что-то такое, отчего Шура вдруг понял: вот оно, то ощущение, которое он пытался найти: сидишь рядом с отцом и можешь поговорить с ним обо всем... Почему я такой, папа?
- Мой сын погиб два года назад, - тускло откликнулся Пономарев. - Покончил с собой. Он был вашим ровесником.
Отражение чувств того, кто находится рядом, мелькнуло в голове. Погасло. Он слишком устал, чтобы думать, чувствовать, бороться... оставалось просто сидеть на берегу пруда и слушать, как неспешно бредет мимо лето.
- Вы знаете, что произошло с Голицынской?
Шура вздохнул.
- Ее пытались убить из-за меня.
Пономарев усмехнулся. Жестко. Нехорошо.
- Хотите ей помочь?
[size=18][/size]

Лариса, блин!
Я вот прочла с открытым ртом. До чего клевый замут!
То, что Лизу пытались убить иголкой (сама идея этой иголки просто смак!) и то, из-за чего пытались...
Прям знакомым таким повеяло от идеи даэраны, и ты так необыкновенно хорошо разложила все на составляющие и свела ниточки вместе, так что я даж не могу толком свои чувства высказать. По мне - блеск!
Блин, бедный Шура... Я всегда этим вопросом задавалась, бо идея мегафапабельна!
Конечно, интересно, что будет дальше и чем сердце успокоится.
очень красиво! мега клево!
___________________________________

Привет, Ларис!!!!
Тема мегаинтересная! Вот, значит, что с Шурой не так. Не представляю, каково это, понимать, что все, что ты чувствуешь - отражение эмоций других людей...
Хотя многие по такому принципу в современном мире живут и не задумываются, но само осознание этого - невероятно тяжелое.
Эльдар интересный такой субъект... Надеюсь о нем еще услышать.
Что ж, жду, как все дальше закрутится.
Спасибо!
_________________

Да ваще! Как чего выдумаю - так сама хренею))) Данке, камрад!



Ты мне тогда на ушко скажи, чем знакомым)))



как приятно, что фапабельно не только мне))
_________________

Привет, Марин!


Ой, он тут еще погремит))
_________________

Ну я тож своих нехов задумывала же как нечто подобное, только даэраны изначально такми родились и чуйств у них не было изначально, а у меня нехи - подукт селекции и чуйства им обрезали за ненадобностью.
в общем буду с нетерпением ждать дальше)
___________________________________

Да уж... чик-чик и готово...
_________________

..и наутро проснулся Вася из-под наркоза без этих пушистых шариков))
___________________________________

 » Визуалы

Это визуал на Шуру.

Лиза

Гамрян, самый лучший из армян

Ой какие клевые визуалки! Шура очень нравится) Лизу я тоже так себе и представляла - вот правда! Самый лучший из армян - чудесен!
У тебя хороший вкус и наметанный глаз, а уж после того, как ты мне нашла няшку ...
___________________________________

Для камрадов истинных - и няшку, и вкусняшку!
_________________