Роберт Рождественский

Была приятно удивлена, когда забив "Баллада о знамени", увидела свое видео... сделанное год назад для темы: песни о ВОВ...
Сделанное, прямо скажем, кое - как... но ... все равно... приятно, что не удалили...

"Баллада о знамени"

Утром ярким, как лубок.
Страшным. Долгим. Ратным.
Был разбит стрелковый полк.
Наш. В бою неравном.

Сколько полегло парней
В том бою, не знаю.
Засыхало - без корней -
Полковое знамя.

Облака печально шли
Над затихшей битвой.
И тогда с родной земли
Встал солдат убитый.

Помолчал. Погоревал.
И - назло ожогам -
Грудь свою забинтовал
Он багровым шелком.

И подался на восток,
Отчим домом бредя,
По земле большой, как вздох.
Медленной, как время.

Полз пустым березняком.
Шел лесным овражком.
Он себя считал полком
В окруженье вражьем!

Из него он выходил
Грозно и устало.
Сам себе и командир,
И начальник штаба.

Шел он долго, нелегко.
Шел по пояс в росах,
Опираясь на древко,
как на вещий посох.

Ждал он часа своего,
Мстил врагу кроваво.
Спал он в поле, и его
Знамя согревало...

Шли дожди. Кружилась мгла.
Задыхалась буря.
Парня пуля не брала -
Сплющивалась пуля!

Ну, а ежели брала
В бешенстве напрасном -
Незаметной кровь была,
Красная на красном...

Слушайте!!!!
Это было на свете!!!

ТАЕЖНЫЕ ЦВЕТЫ

Не привез я
таежных цветов —
извини.

Ты не верь,
если скажут, что плохи
они.
Если кто-то соврет,
что об этом читал...

Просто,
эти цветы
луговым
не чета!
В буреломах,
на кручах
пылают
жарки,
как закат,
как облитые кровью желтки.
Им не стать украшеньем
городского стола.
Не для них
отшлифованный блеск хрусталя.
Не для них!
И они не поймут никогда,
что вода из-под крана —
это тоже вода...

Ты попробуй сорви их!
Попробуй
сорви!
Ты их держишь,
и кажется,
руки
в крови!..
Но не бойся,
цветы к пиджаку приколи...

Только что это?
Видишь?
Лишившись земли,
той,
таежной,
неласковой,
гордой земли,
на которой они
на рассвете взошли,
на которой роса
и медвежьи следы,—
начинают
стремительно вянуть
цветы!
Сразу
гаснут они!
Тотчас
гибнут они!..
Не привез я
таежных цветов.
Извини.

1960
_________________

Любимый поэт, до мурашек

" Стань таким!"

В этом мире, в этом городе,
Там, где улицы грустят о лете,
Ходит где-то самый сильный, самый гордый,
Самый лучший человек на свете.
Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула,
И навстречу вьюге я кричу:
- Если я тебя придумала,
- Стань таким, как я хочу.
Ходит мимо в этом городе
И слова пока не слышит эти
Самый сильный, самый честный, самый гордый,
Самый лучший человек на свете.
Знаю, скоро в этом городе
Непременно встречу день желанный
С самым сильным, самым честным, самым гордым,
Самым ласковым и самым славным.
Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула,
и навстречу вьюге я кричу:
-Если я тебя придумала,-
стань таким, как я хочу!
_________________

СЛЕДЫ

Я люблю,
когда над городом —
снег,
неуверенно кружащийся,
ничей.
Неживой,
мохнатый,
медленный снег
одевает в горностаи
москвичей.
В горностаевом пальто
идет студент.
В горностаи
постовой разодет...
Я люблю смотреть
на белую рябь.
Фонари плывут над улицей —
горят.
Как наполненные пламенем
ноли,
по-домашнему
горят фонари.
Пухлый снег идет,
и я за ним
бегу.
Снег запутался в сплетенье кустов...

На снегу,
на очень тихом
снегу —
восклицательные знаки
следов!

1961
_________________

БУДЕМ ГОРЕВАТЬ В СТОЛ...

Будем горевать
в стол.
Душу открывать
в стол.
Будем рисовать
в стол.
Даже танцевать —
в стол.
Будем голосить
в стол.
Злиться и грозить —
в стол!
Будем сочинять
в стол...
И слышать из стола
стон.
_________________

Спасибо! Потрясающее произведние
_________________

Отдать тебе любовь?..

- Отдать тебе любовь?
- Отдай!
- Она в грязи...
- Отдай в грязи!..
- Я погадать хочу...
- Гадай.
- Еще хочу спросить...
- Спроси!..
- Допустим, постучусь...
- Впущу!
- Допустим, позову...
- Пойду!
- А если там беда?
- В беду!
- А если обману?
- Прощу!
- "Спой!"- прикажу тебе..
- Спою!
- Запри для друга дверь...
- Запру!
- Скажу тебе: убей!..
- Убью!
- Скажу тебе: умри!..
- Умру!
- А если захлебнусь?
- Спасу!
- А если будет боль?
- Стерплю!
- А если вдруг - стена?
- Снесу!
- А если - узел?
- Разрублю!
- А если сто узлов?
- И сто!..
- Любовь тебе отдать?
- Любовь!..
- Не будет этого!
- За что?!
- За то, что
не люблю рабов.

1969

***
Я жизнь люблю
безбожно!
Хоть знаю наперёд,
что
рано или поздно
настанет
мой черёд.
Я упаду
на камни
и, уходя
во тьму,
усталыми руками
землю
обниму...
Хочу,
чтоб не поверили,
узнав,
друзья мой.
Хочу,
чтоб на мгновение
охрипли
соловьи!
Чтобы
впадая в ярость,
весна
по свету
шла...
Хочу, чтоб ты
смеялась!
И счастлива
была.
_________________

УТРО

В. Соколову


Есть граница между ночью и утром,
между тьмой
и зыбким рассветом,
между призрачной тишью
и мудрым
ветром...

Вот осиновый лист трясется,
до прожилок за ночь промокнув.
Ждет,
когда появится солнце...
В доме стали заметней окна.
Спит,
раскинув улицы,
город,
все в нем —
от проводов антенных
до замков,
до афиш на стенах,—
все полно ожиданием:
скоро,
скоро!
скоро!!—
вы слышите?—
скоро
птицы грянут звонким обвалом,
растворятся,
сгинут туманы...
Темнота заползает
в подвалы,
в подворотни,
в пустые карманы,
наклоняется над часами,
смотрит выцветшими глазами
(ей уже не поможет это),—
и она говорит голосами
тех,
кто не переносит
света.
Говорит спокойно вначале,
а потом клокоча от гнева:
— Люди!
Что ж это?
Ведь при мне вы
тоже кое-что
различали.
Шли,
с моею правдой не ссорясь,
хоть и медленно,
да осторожно...
Я темней становилась нарочно,
чтоб вас не мучила совесть,
чтобы вы не видели грязи,
чтобы вы себя
не корили...
Разве было плохо вам?
Разве
вы об этом тогда
говорили?
Разве вы тогда понимали
в беспокойных красках рассвета?
Вы за солнце
луну принимали.
Разве я
виновата в этом?

Ночь, молчи!
Все равно не перекричать
разрастающейся вполнеба зари.
Замолчи!
Будет утро тебе отвечать.
Будет утро с тобой говорить.

Ты себя оставь
для своих льстецов,
а с такими советами к нам
не лезь —
человек погибает в конце концов,
если он скрывает
свою болезнь.
...Мы хотим оглядеться
и вспомнить теперь
тех,
кто песен своих не допел до утра...
Говоришь,
что грязь не видна при тебе?
Мы хотим ее видеть!
Ты слышишь?
Пора
знать,
в каких притаилась она углах,
в искаженные лица врагов взглянуть,
чтобы руки скрутить им!
Чтоб шеи свернуть!
...Зазвенели будильники на столах.
А за ними
нехотя, как всегда,
коридор наполняется скрипом дверей,
в трубах
с клекотом гулким проснулась вода.

С добрым утром!
Ты спишь еще?
Встань скорей!
Ты сегодня веселое платье надень.
Встань!
Я птицам петь для тебя велю.
Начинается день.
Начинается
день!
Я люблю это время.
Я
жизнь люблю!
_________________

Мое любимое

"Ночь прошла, будто прошла боль,
спит земля, пусть отдохнет, пусть.
Ведь у нее, как и у нас с тобой
там впереди долгий как жизнь путь.

Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час.
Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас.
Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас.

Я возьму память земных верст,
Буду плыть в спелом густом льне.
Там вдали, там, возле синих звезд
Солнце Земли будет светить мне.
Я возьму шелест земных трав.
Я возьму добрых ручьев плеск.
Я возьму блеск грозовых зарниц,
шепот ветров, зимний пустой лес.

Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час.
Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас.
Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас!..
___________________________________

Необитаемые острова.

Снятся усталым спортсменам рекорды.
Снятся суровым поэтам слова.
Снятся влюбленным
в огромном городе
необитаемые
острова.

Самые дальние,
самые тайные,
ветру открытые с трех сторон,
необнаруженные,
необитаемые,
принадлежащие тем,
кто влюблен.

Даже отличник
очень старательный
их не запомнит со школьной скамьи,—
ведь у влюбленных
своя география!
Ведь у влюбленных
карты
свои!
Пусть для неверящих
это в новинку,—
только любовь
предъявила
права.
Верьте:
не сказка,
верьте:
не выдумка —
необитаемые острова!..

Все здесь простое,
все самое первое —
ровная,
медленная река,
тонкие-тонкие,
белые-белые,
длинные-длинные
облака.
Ветры,
которым под небом не тесно,
птицы,
поющие нараспев,
море,
бессонное, словно сердце,
горы,
уверенные в себе.
Здесь водопады
литые,
летящие,
мягкая,
трепетная трава...
Только для любящих
по-настоящему
эти
великие острова!..
Двое на острове.
Двое на острове.
Двое — и все!..
А над ними —
гроза.
Двое –
и небо тысячеверстное.
Двое – и вечность!
И звезды в глаза...
Это не просто.
Это не просто.
Это сложнее любого
в сто крат...
В городе стихшем
на перекрестках
желтым огнем светофоры горят.
Меркнет
оранжевый отблеск неона.
Гаснут рекламы,
гуденье прервав...

Тушатся окна,
тушатся окна
в необитаемых
островах.
_________________

НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА

Нет погоды над Диксоном.
Есть метель.
Ветер есть.
И снег.
А погоды нет.
Нет погоды над Диксоном третий день.
Третий день подряд
мы встречаем рассвет
не в полете,
который нам по душе,
не у солнца,
слепящего яростно,
а в гостинице.
На втором этаже.
Надоевшей.
Осточертевшей уже.
Там, где койки стоят в два яруса.
Там, где тихий бортштурман Леша
снисходительно,
полулежа,
на гитаре играет,
глядя в окно,
вальс задумчивый
"Домино".
Там, где бродят летчики по этажу,
там, где я тебе это письмо пишу,
там, где без рассуждений
почти с утра,-
за три дня,
наверно, в десятый раз,-
начинается "северная" игра -
преферанс.
Там, где дни друг на друга похожи,
там, где нам
ни о чем не спорится...
Ждем погоды мы.
Ждем в прихожей
Северного полюса.
Третий день
погоды над Диксоном нет.
Третий день...

А кажется:
двадцать лет!
Будто нам эта жизнь двадцать лет под стать,
двадцать лет, как забыли мы слово:
летать!
И обидно.
И некого вроде винить.
Телефон в коридоре опять звонит.
Вновь синоптики,
самым святым клянясь,
обещают на завтра
вылет
для нас...
И опять, как в насмешку,
приходит с утра
завтра,
слишком похожее
на вчера.
Улететь -
дело очень не легкое,
потому что погода -
нелетная.

...Самолеты охране поручены.
Самолеты к земле прикручены,
будто очень опасные
звери они,
будто вышли уже
из доверья они.
Будто могут
плюнуть они на людей!
Вздрогнуть!
Воздух наполнить свистом.
И - туда!
Сквозь тучи...

Над Диксоном
третий день погоды нет.
Третий день.
Рисковать
приказами запрещено...

Тихий штурман Леша
глядит в окно.
Тихий штурман
наигрывает "Домино".
Улететь нельзя все равно
ни намеренно,
ни случайно,
ни начальникам,
ни отчаянным -
никому.
_________________