В ад с чистой совестью (СЛР + мистика 18+)

И не говори... Будет она писать книгу, будет


Все, я опять уржалась Точно, парочка подобралась


"Вы говорите, говорите, а я на вас смотреть буду"...

Юля, спасибо за такой супер комментарий!!!
_________________

 » Часть 5

Вторая ночь отличалась от первой, как горький шоколад от молока.
Я намеренно долго засиделась за компьютером, заставляя себя работать. Сначала долго не могла сосредоточиться, борясь с отвратительным настроением. Все время вспоминала Германа, как он уходил и смотрел на меня. Пыталась определить, что еще, кроме грусти, было в его взгляде? Сожаление, осуждение, недоверие?.. Все не то.
Он станет прообразом положительного героя, решила я, и начала переносить мысли из головы на электронные страницы. Получалось плохо, приходилось заставлять себя писать, выдавливая буквально по слову. Настроение накладывало отпечаток на создаваемый образ, герой получался чересчур унылый и скучный, страдающий от неразделенной любви. Я решила, что такая причина будет выглядеть уместно, раз речь пойдет о любовном треугольнике.
Постепенно процесс пошел… Получался герой, только какой-то немного безвольный, бесхарактерный. Чем-то он напоминал меня саму, не умеющую противостоять трудностям, плывущую по течению. Так же, как я, он не любил спорить, болел, когда ссорился с кем-то, трепетно относился к состоянию душевного равновесия, которое считал разновидностью счастья…
Хорошо ли, что мужчину я наделила женскими качествами? Да, и есть ли они, чисто женские? Неважно, что герой получается слишком женственным. Он имеет право на существование, раз образ его зародился в моем сознании. Кто сказал, будто все мужчины сильные?
Это уже получался не Герман, а кто-то средний между им и мной. Его внешность плюс мой характер. Зато я сразу почувствовала расположение к персонажу, как к любимому детищу, и решила его сделать самым главным действующим лицом романа. Правда, о чем конкретно будет роман, я еще не определилась, понимая, что без четкого сюжета в голове, даже не стоит начинать писать.
Первые признаки сонливости наметились, лишь когда перевалило за полночь. С чувством удовлетворения от проделанной работы и легким страхом от предстоящей ночи, я подбросила дров в камин, чтоб горел как можно дольше, и отправилась спать.
Вот тут и начались мои мучения. Сначала я никак не могла согреться под толстым одеялом, несмотря на относительное тепло в доме. Потом, когда согрелась, наступил черед активной мозговой деятельности. События дня мелькали в голове по кругу, как чертово колесо. Я вновь и вновь переживала их, как будто кто-то держал палец на кнопке быстрой перемотки на пульте дистанционного управления.
Странное состояние, когда ужасно хочется спать и нет возможности уснуть. Стоит закрыть глаза, как все начинается по новой.
У меня редко бывает бессонница, не чаще раза в полгода. Но когда это случается, больший дискомфорт я получаю не от невозможности уснуть, а оттого, что все тело начинает ломить.
Часов до двух ворочалась в кровати, не зная куда деть ноги, которые выкручивало в буквальном смысле слова. Я пыталась сворачиваться калачиком и вытягивала их во всю длину, ничего не помогало. Очень некстати подумалось, что где-то тут же находится призрак. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. К тому времени дрова в камине успели прогореть, и до меня уже не доносилось уютное потрескивание. В доме повисла неестественная тишина, нарушаемая редкими звуками непонятного происхождения. То щелкнет что-то едва слышно, то скрипнет, как несмазанные петли… От каждого звука я вздрагивала, как от удара в колокол, каждый раз обдаваемая новой волной страха. В какой-то момент даже показалось, что я слышу приглушенный смех призрака и улавливаю запах сырости в хорошо протопленном помещении.
Промучилась я до самого рассвета. Кода в комнате начало светлеть, я провалилась в болезненный сон и, естественно, будильник, заведенный на шесть часов, даже не слышала. Проснулась от довольно ощутимого толчка, сразу сообразив, чьих это рук дело.
Спать хотелось ужасно. Еще бы часа три и плевать, что не получится поработать до обеда. Но интуиция подсказывала, уснуть не получится, мне просто не позволят этого сделать.
Борясь с самопроизвольно закрывающимися веками, я включила чайник и направилась в ванную, надеясь на деликатность призрака, что не станет он подсматривать за принимающей душ женщиной. А если станет, то пусть пеняет на себя, картинка окажется не очень привлекательной - ни пышностью, ни формами я не блещу…
Душ и несколько глотков кофе сделали свое дело – сонливость отошла на второй план, уступив место нежеланию что-то делать и куда-то идти. Но я дала слово, кроме того, подчиниться - единственная возможность избежать контакта с призраком.
В десять часов я вышла из дома, как всегда не особо заботясь о внешнем виде. К полному отсутствию макияжа добавилась небрежность в одежде, состоящей из потертых джинсов и мятой футболки, которая, я надеялась, разгладится на мне.
Найти библиотеку помогла словоохотливая продавщица Вероника, попутно уговорив меня купить свежую хлебную лепешку, испеченную ее бабушкой.
В половине одиннадцатого я уже подходила к старинному зданию, вроде в прошлом чьей-то усадьбе, где сейчас располагалась центральная библиотека имени Пушкина. Читальный зал располагался на втором этаже, в огромном зале с резными колоннами. Почему-то подумалось, что раньше здесь давали балы, а сейчас было сумрачно и душно, сладковато пахло старой бумагой и многолетней пылью.
Большую часть зала отгораживала перегородка с деревянной стойкой у входа. За перегородкой тянулись длинные стеллажи, уставленные книгами. Оставшаяся часть зала была заставлена письменными столами, которые в это время пустовали.
За стойкой дремала бабулька. Она не проснулась даже от скрипа входной двери. Мне показалось, что ей не меньше ста лет. Сухие в толстых жилах руки сложены на животе, голова свесилась на грудь. Старушка тихонько похрапывала. На носу очки, которые в этот момент съехали на самый кончик, того и гляди упадут.
Я неуверенно переминалась, не зная, как поступить. Будить старушку неудобно и ждать, когда она проснется сама, тоже не хотелось. Пришлось тихонько кашлянуть, отчего старушка вздрогнула и открыла ярко-голубые, удивительно молодые глаза, которые странно смотрелись на морщинистом лице.
- Ох, милая, задремала я, - улыбнулась старушка беззубым ртом, поправляя очки дрожащей рукой. – А ты – та самая жиличка из востриковского дома?
Вот это у них тут осведомленность! Все уже знают про меня! Чувствую себя звездой, не иначе.
- Что, заскучала, милая? Решила позасорять голову всякой ерундой? – Старушка хихикнула.
Странное отношение к работе. Интересно, как она разбирается в огромном количестве книг, если считает их мусором? Внезапно меня осенило, что возможно специальная литература и не понадобится. Старушка может знать, где раньше стояла церковь? Что я и спросила у нее.
- Как же не знать? Знаю, конечно. Хаживала туда грехи замаливать, когда молодая была.
- А что сейчас на том месте?
Видно, старушка соскучилась по общению или просто отличалась болтливостью, раз не спешила мне всего рассказывать.
- А ничего! Пустырь.
- А где этот пустырь?
- А зачем тебе понадобилось это богом забытое место, милая? – хитро прищурилась старушка.
Как же ответить, чтобы выглядело правдоподобно? Я и не подумала, что любопытство придется чем-то оправдывать.
- Понимаете, я писатель, - начала я свое вранье. – Пишу роман о староверах. Для создания атмосферы мне нужно попасть в место, которое раньше считалось святым, прочувствовать дух веры…
- Да, какая ж там вера?! – всплеснула руками старушка, возводя глаза к потолку. – Там же варвары побывали, осквернили святое место!
- Так мне и нужно именно такое место, где поругались над верой, - самозабвенно врала я. – Это придаст необходимую глубину и трагичность роману.
- Ну, если трагичность, то ладно… - По голосу старушки я поняла, что она не очень-то и верит наскоро слепленной версии. – Тута оно, рядышком, место это… Сейчас выйдешь, пройдешь через скверик, потом обойдешь сторонкой две пятиэтажки, а можешь двориком пройтись, и выйдешь на пустырь. Сразу поймешь, что попала в нужное место, крест там торчит из земли. Люди добрые воткнули, как памятник былой святости.
Поблагодарив старушку я направилась на поиски святой заброшенности, пытаясь затолкать плохое настроение поглубже. Я отчетливо рисовала в воображении место, где раньше стояла церковь. Мрачное со следами надругательства над верой… Ужасно не хотелось добавлять негатива к без того отвратительному настроению. Да, и что я там буду делать? Бестолково озираться по сторонам, в поисках места, где ненормальный мог зарыть клад? Я что металлоискатель? И точно не экстрасенс, который сразу бы сказал, есть там клад или нет, если есть, то где именно. А от меня-то какая польза?
Оказывается, я сильно ошибалась, представляя искомое место мрачным и заброшенным. Увидев стайку ребятишек, гоняющих мяч по залитой солнцем поляне, была приятно удивлена. Здесь не витал дух покинутости. Напротив, веселый детский смех настраивал на позитив.
Я сразу заметила крест в сторонке. Наверное, изначально он находился в центре пустыря, а потом его переместили, освобождая место для импровизированного футбольного поля с воротами, сколоченными из стволов деревьев. Тут даже стояли лавочки для зрителей, не иначе, как иногда проводят местные поселковые чемпионаты.
Незаметно на душе потеплело, и я присела на лавочку, стараясь освободить голову от негативных мыслей. Хотелось просто расслабиться, ни о чем не думая, окунуться в детство, хоть и посредством созерцания.
- И чего ты расселась? – услышала я злобное шипение и невольно зажала нос от успевшего стать привычным запаха.
Я резко обернулась, но рядом никого не было. Вот, значит, как? Играем в прятки? Ну, тогда и я не стану отвечать!
- А ты что хочешь, чтобы я сейчас появился прямо тут? – насмешливо спросил голос призрака.
- И что? Тебя же, кроме меня, никто не может видеть? – не менее насмешливо спросила я, стараясь делать это незаметно, хотя на меня и так никто не смотрел.
Призрак замолчал, и я чуть не рассмеялась, представив его вытянувшееся от удивления лицо.
- Ладно, ладно, - плюхнулся он рядом на лавку. Я немного отодвинулась, дав возможность гулять свежему воздуху между нами. – Я тоже когда-то был человеком. И ни что человеческое мне не чуждо, в том числе и забывчивость.
- Ага, - кивнула я, не глядя на него. Куда приятнее было наблюдать за пацанами и делать вид, что ничего не происходит.
- Ты собираешься искать клад? – угрюмо спросил он.
- Интересно, как? Взять лопату, разогнать ей мальчик и перерыть весь пустырь? – Я не выдержала и повернулась к нему. – Соображаешь, что говоришь? Я тебе не экскаватор! И у меня нет лишних полгода, чтобы зависать здесь, в отличие от тебя! И с чего ты вообще взял, что клад может быть зарыт где-то здесь? Какой дурак будет прятать деньги в церкви, месте, которое считается святыней?
- Я!
Владимир ссутулился и исподлобья смотрел на маленьких футболистов.
- Ты не знаешь, где спрятал клад, - устало ответила я. Как же он мне портил настроение! Вносил такой дискомфорт в жизнь, когда становится неудобно от самой себя. – Ну… не знаю… Напрягись, вспомни… Может хоть какие-то мысли тебе подскажут, где может быть клад?
- Я сейчас…
Он пропал, а я вздохнула с облегчением, так как вместе с ним ушел и противный запах. Но думала все равно о нем. Как же ему должно быть тоскливо – сто лет бродить по земле, не имея возможности с кем-нибудь пообщаться. В душе шевельнулось что-то, похожее на жалость, и в голову полезли философские мысли. А заслужил ли он такое суровое наказание? И не грешен ли более тот, кто проклял его? Что он там говорил, что прокляла его мать друга? И что проклятым был клад? Не потому ли семья друга влачит жалкое существование, что мать наслала проклятие на голову человека? Или виноват клад?..
Я запуталась в попытке разобраться, кто прав, кто виноват. Одно поняла, как бы не согрешил человек, наказывать его подобным образом жестоко. Тем более он сам себя наказал, сведя счеты с жизнью.
- Тут что-то есть, - услышала я рядом с собой, а потом и увидела Владимира.
- С чего ты взял?
- Я кое-что проделал… Раньше у меня не получалось. Видно, помогает твое присутствие…
- Что не получалось?
Причем тут вообще я? Совершенно случайный человек, оказавшийся не в том месте, не в то время.
- Все эти годы я пытался искать клад, - с трудом проговорил Владимир. Выглядел он жутко усталым, если такое возможно с призраками. Буквально валился с ног, и на лице проступила неестественная серость. Я даже испугалась, что он сейчас прямо на моих глазах рассыплется прахом. – Я догадывался, что клад проклят, когда нашел его. И хорошо помню, что, пряча его, пытался оставить какие-то подсказки. Самому себе, когда захочу его выкопать вновь…
Только я могу пожалеть человека, слушая его признания в совершении подлости. Если до этого были только наметки сострадания, то сейчас я жалела Владимира откровенно. Он запутался при жизни, а после смерти еще сильнее. Совершенно опустившаяся в моральном плане личность.
- Я могу видеть на расстоянии, проникать взглядом под землю. И пытался раньше искать клад… - Владимир опустился на лавку, из груди вырывалось хриплое дыхание. Серость проступила еще сильнее. – Но все было бесполезно. А сейчас получилось, понимаешь? - Он посмотрел на меня. – Я что-то почувствовал. Там что-то есть. - Он ткнул пальцем в землю.
Жалость как ветром сдуло, когда поняла, что поиски будут продолжены, и так легко он от меня не отвяжется.
- И что ты предлагаешь? – Руки чесались от желания врезать ему посильнее.
Ну, за что мне все это, а?! Почему я приехала именно сюда, остановилась в этом треклятом доме с призраком?! Чем я заслужила такое расположение высших сил?
Я отказываюсь искать этот злополучный клад! Не хочу и не буду! Злость заставила повернуться к Владимиру всем корпусом и заговорить, забыв о маскировке:
- Чего ты привязался ко мне?! Не хочу я искать клад, усек? Ты меня просто бесишь! Это твои грехи, твое проклятье. Причем тут я, вообще?!
- Ты плохо слышишь?
Видно, силы к нему возвращались достаточно быстро, раз на лице проступило традиционное презрение.
- Я же говорил, что сам не могу найти клад. Я даже удивляюсь, что что-то почувствовал сейчас. Безумно рад этому, а ты пытаешься все испортить. Не смей перечить мне! Иначе, я сделаю так, что вся твоя жизнь пойдет наперекосяк. Не сомневайся в моих способностях!
Какое злое и страшное у него лицо. Мне резко поплохело. Я поверила каждому слову. Он, ведь, действительно может сделать так, как говорит. И что тогда? Прощай все то, о чем мечтала? И бедный мой папа, дочь которого пострадает от злобного призрака.
На глаза навернулись слезы, и я резко отвернулась. Только не жалеть себя!
- Хорошо, я сделаю все, как ты хочешь. Только скажи, что нужно делать?
- Сейчас мне нужно подумать. Когда надумаю, дам знать…
Он исчез так же внезапно, как появился. На меня накатила апатия и обреченность. Интересно, сколько времени он мне даст на передышку? И чего в следующий раз потребует?
Солнце палило нещадно, но двигаться было лень. Я продолжала жариться, машинально недоумевая, как это у мальчишек, бегающих с непокрытыми головами, еще не случился солнечный удар.
Из-за дома вывернул мужчина и направился к футбольному полю. С удивлением я узнала в нем Германа. Он меня не замечал, выглядывая кого-то на поле. А когда заметил, равнодушно отвернулся и позвал:
- Леха! Лех! – он помахал рукой, и из ватаги мальчишек отделился один лет восьми и побежал в его сторону.
Я не слышала, о чем они говорят, находясь во власти обиды, да и далековато они находились. Не хочет замечать, не надо. Я тоже могу сделать вид, что не знакома с ним.
Я отвернулась, пытаясь сосредоточиться на игре, хоть и мгновенно потеряла к ней интерес. Когда снова посмотрела в его сторону, мальчонки рядом не было, а Герман неспешно направлялся ко мне.
- Привет. Интересуешься любительским футболом? – спросил он с улыбкой, присаживаясь рядом.
Герман выглядел совершенно спокойным, без тени обиды на лице.
- Да, вот, гуляю, осматриваю достопримечательности, - ответила я первое, что пришло в голову.
- Нашла достопримечательность! – как-то очень по-мальчишески, заливисто, рассмеялся Герман. – Это пустырь ты так называешь?
- Ну, я была в библиотеке, а потом забрела сюда случайно. Вот и решила посидеть, отдохнуть. А что это за мальчик, которого ты звал?
- Мой брат – Леха. Я отправил его в кафе, пообедать. А то до вечера будет носиться голодным.
- А ты сегодня не работаешь? – не известно зачем спросила я. Наверное потому, что на обратном пути собиралась зайти в кафе, в глубине души рассчитывая увидеть там его.
- Работаю. У меня перерыв. Скоро пойду обратно.
- А я, наверное, пойду сейчас домой…
- А ты уже обедала? – вдруг спросил он.
- Нет. Так рано же еще.
Стоило только сказать, как появилось чувство голода не известно откуда. С другой стороны, почему рано-то? Время двенадцать. Если учесть, что в спешке я не допила даже утренний кофе, то самое время пообедать.
- Пойдем со мной. Света, это наш повар, приготовила отличное рагу, язык откусишь. Пообедаешь?..
Наверное, по моему лицу он догадался, что я проголодалась, раз на возражения не обратил внимания.
- Хорошо тебе, брат есть. А я – единственная дочь.
Мы шли по ореховой аллее. У них эти деревья растут повсюду. Я подобрала с земли круглый шершавый плод и вертела его в руках. Мне нравилось, как пах этот зеленый шарик – сладковатой свежестью. Орехи еще не поспели, чтобы собирать их с дерева, но я знала, что если разломить этот шарик, внутри окажется мягкий белый плод, будущий орешек, сладкий и молочный на вкус. Когда мы с отцом отдыхали в этих краях, он демонстрировал мне, как растут и зреют орехи. Помню, пальцы у меня тогда долго были темно-коричневого цвета, от большого количества йода в молодых плодах.
- Леха – мой младший брат. Еще есть Санька и Ксюха, - улыбнулся Герман.
Ничего себе, два брата и сестра! Большая же у него семья. Всегда завидовала тем, у кого есть родные братья и сестры. У меня есть только двоюродная сестра, и та живет далеко, на Севере. Видимся не чаще раза в два года, когда она приезжает в отпуск.
- А ты живешь с ними? Или… у тебя своя семья?
Странно, что этот вопрос только сейчас пришел мне в голову. Сколько ему может быть лет? Я украдкой взглянула на Германа. Около тридцати, может чуть меньше? Примерно мой ровесник. Обычно, в этом возрасте, мужчины уже обзаводятся семьями.
- Я не женат. Не до этого было, - как-то очень по серьезному ответил Герман. – Мы живем все вместе – мама, сестра, братья, я. Еще с нами живет бабушка – мать отца.
- А отец?
Что это со мной? Никогда не была любопытной. А тут, прямо прорвало, следствие ведут колобки, не иначе.
- Отец умер… давно. Сердце… После его смерти мама сильно сдала, да и бабушка тоже.
Так неудобно, что заставила его вспомнить все это. Кто только за язык тянул? Любопытная Варвара!
- А сколько лет твоей сестре? – тут же задала новый вопрос.
- Семнадцать. В этом году закончила школу.
Он сказал это с такой теплотой, что мне даже стало завидно, сама не знаю чему.
- Поехала куда-нибудь поступать?
- Нет. Устроилась на работу.
Наконец я поняла, что вопросов больше задавать не стоит. Герман это ясно обозначил тоном, каким была произнесена последняя фраза – коротко и достаточно жестко. Тем более что мы подошли к кафе.
Герман усадил меня за тот же столик, что и в прошлый раз, а сам направился к бару, что-то сказав по пути официантке – молоденькой девушке. Я не разобрала слов из-за достаточно громкой музыки. Он больше не смотрел в мою сторону, занявшись натиранием и без того блестевших чистотой бокалов. А потом и вовсе куда-то ушел и не появлялся до моего ухода.
Рагу и правда было очень вкусным, с большим количеством мяса. Покончив с ним, я почувствовала, как глаза начали слипаться, чему активно способствовал сытый желудок. Денег за обед с меня не взяли. Молоденькая официантка улыбнулась и сказала, что сегодня я их гостья, и обед за счет заведения.
Герман так и не появился, что настроило меня на грустный лад. Я-то думала, он хоть попрощается.
Когда находиться дольше в кафе стало неприличным, я отправилась домой во власти сонливости и грустных мыслей.
_________________

Надюша, приветище ))) Как ты? Как продвигается дело?

Спасибо за главу

Какие они смешные, я не могу Призрак и писатель парочка убойная.
___________________________________

Натик, привет!

Я как-то все больше без настроения((( Хандра на меня напала конкретная. Наверное, конкурс виноват(


Парочка еще та То ли еще будет

Спасибо что не забываешь
_________________

Ну, это не дело. Нужно яро и с удвоенной энергией бороться с хандрой. Чего то тепленькое-горячительное и все ОК А что там с конкурсом? Была ведь в лидерах.
А ваще, хочу сказать, скольким нравятся твои романы, и поддерживали тебя. Так что по мелочам не кисни. Мы туточки, с тобой
___________________________________

Натик, спасибо за поддержку! Буду стараться не киснуть
_________________

Привет!
Я конечно понимаю Владимира, что ему побыстрее хочется найти клад, но не да такой степени, чтобы при детях перекапывать весь пустырь

Нет, надо было ей козой по пустырю скакать
Я представляю, как он будет указывать ей на место, а Фиса будет копать и будет много маленьких ямок)))
Почему Герман такой грустный все время, что его гнетет? Ни его ли дед был другом Владимира?!
Спасибо за продолжение!
___________________________________

Насмешила, как обычно


Следствие ведут колобки? Все узнаем

Юля, спасибо!
_________________

Надя, спасибо за продолжение!

Парочка кладоискателей не может не веселить
___________________________________

И это только начало. Дальше он по полной будет издеваться над бедной Анфисой

Наташа, спасибо!
_________________

привет.спасибо за продолжение! А мне кажется, Герман- не просто бармен, а, возможно, хозяин кафе.
_________________

Катя, привет!


Не, не хозяин
_________________

мммм...
простой работник взял и ушёл с рабочего места так надолго.. это и натолкнуло на мысль
_________________

Поселок маленький, нравы более свободные, как и правила...
_________________

 » Часть 6

Проснувшись, я с удивлением обнаружила, что на улице уже темнеет. Сколько же я проспала? Часы показывали начало седьмого. Получается, что проспала я около шести часов. Ничего себе! Эдак можно перепутать день с ночью. Из-за этого Владимира весь график насмарку. Ни до обеда, ни после поработать так и не получилось. Придется засидеться допоздна, чтобы наверстать упущенное и нагнать ночной сон.
Странно, что сегодня меня оставили в покое. Видно, призрак не наметил дальнейший план действий и старается оставаться верным своему слову и не надоедать мне. Последнее особенно устраивало и чем дольше, тем лучше.
Стоило только так подумать, удобно устроившись перед компьютером с чашкой дымящегося кофе, как в дверь настойчиво постучали. Вряд ли это Владимир, станет он себя утруждать вежливым вторжением. Тогда кто?
Открыв дверь, я с удивлением обнаружила улыбающегося Германа на крыльце.
- Пройдешь? – пригласила я, стараясь не показать, насколько обрадовалась его появлению.
- Нет, - мотнул он головой. – Я пришел спросить, сильно ли ты занята сегодня вечером?
Я растерялась. Он что, хочет пригласить меня на свидание? Сердце забилось учащенно. Это так неожиданно и так волнительно. Или я ошибаюсь?
- Не особо… Собиралась поработать, - стараясь не выдать волнения, ответила я.
- Просто, хотел пригласить тебя… - Я заметила, что и он тоже немного смущен. – У хозяина кафе сегодня День рождения, и он устраивает вечеринку для сотрудников. Вот я и подумал, что возможно тебе скучно, и ты захочешь пойти повеселиться?
- А во сколько?
Представляю, как я выгляжу, с нарочито серьезным выражением лица, с очками на переносице, усиленно делающей вид, что подобные приглашения для меня не редкость и получаю я их с периодичностью раза три в неделю.
- Начало в восемь. Еще есть больше часа. Я планирую забежать домой переодеться, а потом зайду за тобой, если ты, конечно,.. захочешь пойти.
Нацепив бесстрастную улыбку, я заверила Германа, что работа не волк, в лес не убежит, и что я, так и быть, составлю ему компанию. Он, не менее торжественно, заявил, что зайдет за мной ровно через сорок минут, вежливо поинтересовавшись, хватит ли мне времени привести себя в порядок.
Только закрыв дверь, я поняла, насколько сильно волнуюсь. В первый момент не могла сообразить, что же делать дальше? Одна мысль билась в голове, что время пошло, и нужно успеть все сделать. Только, что сделать, понимала плохо.
Обругав себя, что теряю драгоценное время, я прошла в комнату, открыла шкаф и принялась разглядывать те четыре вещи, что там висели. Брюки, брюки, брюки, брюки… Я умудрилась не взять с собой ни одного платья. Были еще шорты, но они-то уж совсем не подходили для праздничного вечера. Делать нечего, придется выбирать из брюк. Собственно, откинув три пары джинсов, выбор пал на единственные темно-серые брюки, классического покроя, чуть зауженные книзу. С другой стороны преимущество брюк в том, что в них теплее, чем в платье. Эта философская мысль немного успокаивала.
Теперь стоило определиться с верхом. Футболки я сразу отмела, как совершенно неторжественный атрибут одежды. Оставалась белая водолазка, которую я предпочла розовой – менее праздничной. На ноги туфли-балетки и теплый мохеровый кардиган поверх всего, чтобы не замерзнуть.
Посмотрев на себя в зеркало, решила, что для «сельской местности сойдет». Не шикарно, конечно, но и не убого. Взгляд упал на лицо, и настроение резко поползло вниз. Лицо и прическа совершенно не вписывались в общую картину. Голова этого очкарика с конским хвостом вместо прически резко контрастировала с туловищем. Что же делать?
Я сняла резинку и позволила волосам рассыпаться по спине, почувствовав, как приятно расслабляется стянутая весь день кожа головы. Гладко расчесав волосы, решила больше ничего с ними не делать. В любом случае, лучше не получится, классические прически мне никогда не шли, да и для их сооружения требовался, как минимум, парикмахер.
Открыв косметичку, я уставилась на ее содержимое. Опыта в наложении макияжа особого не было, хотя все необходимое для этого у меня имелось, как у любой женщины. Замазав веснушки тональным кремом, слегка припудрила лицо, а потом подвела глаза серым карандашом и накрасила ресницы. Очки решила положить в сумочку и надевать только в случае, если без них нельзя будет обойтись.
Процедура приведения себя в порядок заняла ровно тридцать пять минут. Результатом я не то, что была сильно довольна, но и противно на себя смотреть не было. Нормально! Это слово, как нельзя лучше, характеризовало мой внешний вид.
Я решила подождать Германа на улице, чтобы не бродить бесцельно целых пять минут по дому.
- Сумку возьми, дуреха, - услышала я, когда отпирала дверь.
- Не мог удержаться, чтобы не подглядывать?
От того, что процесс одевания происходил под пристальным наблюдением, стыдно не было. Если ему так приятно или просто не чем больше заняться, пусть смотрит. Еще я призраков не стеснялась, тем более что запретить все равно не смогу.
- Нужна ты мне больно, - съехидничал Владимир, подавая сумку. – Ты не в моем вкусе.
Про тебя вообще молчу! Таких идиотов еще поискать нужно! Еле удержалась, чтобы не сказать этого вслух.
Я забрала сумку и без единого слова благодарности вышла из дома. Обойдется без «спасибо». Навязался на мою голову…
Хорошо, что кардиган был на подкладе и застегивался до самого горла, иначе мне не было бы так комфортно.
Герман подошел, едва я успела запереть калитку. От него приятно пахло одеколоном, и я с опозданием сообразила, что совершенно забыла про духи. Тоже мне женщина, не помню об очевидном.
Уже окончательно стемнело, и луна спряталась за неизвестно откуда набежавшими облаками. Я совершенно не видела, куда наступаю, и постоянно спотыкалась. Герман несколько раз спасал меня от падения, пока ему это не надоело, и он не взял мою руку и не положил ее себе под локоть. Через свитер прощупывался его бицепс, и так приятно было ощущать его под пальцами, как он перекатывается, напрягаясь. Было в этом что-то интимное, и я волновалась, как школьница на первом свидании. Хотя, учитывая, что свидания в моей жизни были редким явлением, можно каждое из них считать первым.
- Почему не сказала, что ты писательница? – неожиданно спросил Герман.
- А как ты узнал?
Вот это у них тут скорость работы сарафанного радио! Про это-то как стало известно? Не считая призрака, я больше не с кем не обсуждала свою работу.
- Бабушка рассказала. Она работает в библиотеке…
По голосу я слышала, что он улыбается. Значит, смешная бабулька из библиотеки – его бабушка? Тогда все понятно.
- Да какая писательница. Так, начинающий автор, замахнувшийся на неосуществимое.
Именно так я и думала сейчас, что решила заняться делом, о котором понятия не имею. Теория теорией, пока дело не коснулось практики. А на практике все оказалось гораздо сложнее. Не считая отдельных эпизодов, с набросками образов героев, в написании романа я практически не продвинулась. Вернее даже не начала его писать. И с сюжетом не определилась – будет ли это детектив, или все-таки любовный роман? А может триллер, где одним из героев станет злющий презлющий призрак?
- Все с чего-то начинают, - философски изрек Герман, и я почувствовала, как он прижимает локтем мою руку, видно в безотчетной попытке поддержать. – А в каком жанре ты работаешь?
- Пока еще не в каком. Рассматриваю все варианты.
Это была попытка пошутить, что больше смахивала на самоиронию. Так и есть. Сейчас во мне проснулся весь критицизм, ополчившись на робкое и зеленое «я» автора, сидевшее где-то очень глубоко.
- Но уже решила, что это будет про староверов? А почему материал решила искать здесь? Их тут сроду не было.
Он и это знает? Кто бы сомневался, что бабулька в подробностях рассказала о моем визите в библиотеку.
- Здесь я ищу не материал, а вдохновение. Мне казалось, что горы будут способствовать процессу, настраивать на творческий лад.
А сейчас уже не кажется? Что это – попытка уйти на попятные? Слабость?
- Горы… Я вижу их всю жизнь, и они всегда разные. Иногда кажется, что они держат меня в плену.
Это прозвучало как-то очень грустно, даже безысходно. Впереди, сквозь деревья, проглядывали уже огни кафе и доносились звуки музыки. Стало немного грустно, что наше уединение сейчас закончится, и исчезнет настроение откровенности, что возникло так внезапно. На глаза навернулись слезы, и я усиленно заморгала, вовремя вспомнив о незамысловатом макияже, который рискую испортить.
В первый момент мне показалось, что в кафе собралось половина поселка. Это больше напоминало свадьбу, чем День рождения. Столы накрыли на улице. Их просто сдвинули в один длинный. На деревянной сцене обосновался небольшой ансамбль, что приятно поразило. Живая музыка мне нравилась всегда больше магнитофонной. Было в этом что-то настоящее, наверное, поэтому она и называлась живой.
- Гер! Идите сюда. Я для вас держу места, - Та самая молоденькая официантка, что кормила меня сегодня рагу, весело махала рукой, показывая на два стула с краю стола, спрятанные в тени деревьев от яркой иллюминации.
- Познакомься, это Ксюха – моя сестра, - представил девушку Герман, когда мы подошли ближе. – А это Анфиса – писательница.
Странно, но они совершенно не были похожи. Девушка скорее смахивала на цыганку – смуглая с темными, в свете фонарей казавшимися черными, глазами и густыми вьющимися волосами. Она добродушно и широко улыбнулась, пожимая мне руку.
- Писательница! Как здорово! А Анфиса – это ваше настоящее имя? – громко спросила она, пытаясь перекричать музыку.
- Псевдоним, - прокричала я в ответ.
Сама не знаю, зачем сказала правду. Только почему-то врать мне сегодня не хотелось.
- Все равно, здорово! Мне нравится, - задорно ответила она. – Давайте, занимайте места. Это мое, - Она указала на свободный стул рядом с Германом. – Смотри, не пускай никого, - погрозила она пальцем. – Я только помогу Свете с жарким и вернусь.
Молодец Ксюша! Хорошие выбрала места – вроде и вместе со всеми за столом и, в то же время, не так бросаемся в глаза из-за густой тени дерева. Не то, чтобы я была против шумной компании, но и оказываться в центре всеобщего внимания не хотелось.
- А как тебя зовут по-настоящему? – спросил Герман, наливая мне и себе красного вина из кувшина.
- София.
- А я все думал, как ребенка можно назвать Анфисой? – рассмеялся он. – Не обижайся, но имя ты себе выбрала дурацкое.
- Ничего и не дурацкое, - обиделась я. – Уж лучше, чем Соня или Софа.
- А Софья? Так тебе тоже не нравится?
- Нравится. Только почему-то так меня не называют.
Нашел тему для разговора – производные моего ненавистного имени! Черт дернул сказать правду. И что дурацкого он разглядел в имени Анфиса?
- Я буду звать тебя Софьей, не против? – Герман поднял свой бокал и чокнулся с моим, стоящим на столе. – Давай, Софья, за знакомство!
Мне понравился вкус вина – немного терпкий.
- Из чего оно? – поинтересовалась я у Германа.
- Из черноплодной рябины и винограда. Петрович сам его делает.
Петрович – это хозяин кафе, как я поняла. Совершенно не солидный с виду – невысокого роста сухонький мужичок. Он как раз усаживался во главе стола, пожимая руки мужчинам и обнимая женщин.
- А надолго ты к нам? – снова спросил Герман.
- Пока не знаю. Как дело пойдет…
Не кстати вспомнился Владимир и его навязчивая идея с поисками клада. Не зависнуть бы тут навсегда, если верить его угрозам. Что будет, если клад мы так и не найдем?
- Ты чего? – удивился Герман. – Что-то случилось?
Видно мысли отразились на моем лице, и картина была не очень радостная, раз Герман обратил на это внимание.
- Все нормально. Просто взгрустнулось.
Я пыталась отогнать грустные мысли, которые настырно лезли в голову, несмотря на веселую музыку.
- Тогда, нужно еще выпить, чтобы развеселиться, - Герман плеснул в бокалы еще вина и поднял свой. – За творческие успехи! – провозгласил он тост.
- Нет. Давай за именинника!
Пить за то, чего и в помине не было, не испытывала никакого желания.
- За Петровича успеем еще выпить. За тебя! – Он притронулся к моему бокалу своим и, не дожидаясь возражений, осушил его.
Ничего не оставалось, как последовать его примеру. А вино-то хмельное! После двух бокалов в голове появилась легкость, настраивая на романтический лад. Давно не было так хорошо. Толстый кардиган согревал, несмотря на ночную прохладу. Ксюша болтала без остановки, что-то рассказывая брату о работниках кафе. Солист ансамбля исполнял красивые современные песни. На танцполе было полно танцующих. А я украдкой бросала взгляды на Германа, когда он не мог этого видеть. Мне нравилось, как он с улыбкой внимает рассказам сестры, оставаясь неизменно заинтересованным, как он поправляет волосы или смотрит на меня, не скучаю ли… Мне в нем нравилось все, и это немного пугало.
- Пойдем, потанцуем?
Заиграл знакомый проигрыш, и я с волнением узнала в нем песню из «Бандитского Петербурга» Корнелюка. Это была моя любимая. Она неизменно волновала, сколько бы я ее не слушала. Солист проникновенно запел: «Ночь и тишина, данная на век,..» Я протянула руку Герману, действуя, как в замедленном кадре кино. Он повел меня на танцпол, крепко держа за руку, а потом повернулся ко мне и, не выпуская руку, прижал ее к своему плечу, притягивая меня за талию. Все это он проделал так естественно, что я невольно задалась вопросом, как часто он танцует с женщинами? Возможный ответ на него не понравился, и я отбросила его, как ошибочный. Пальцы руки шевельнулись и сами погладили его плечо, лаская поверхность свитера. Он сильнее их сжал своими и еще теснее прижал меня.
Я положила голову Герману на плечо, радуясь, что он выше меня, и рядом с ним можно хоть на минуту почувствовать себя слабой и беззащитной. От него так приятно пахло, что мне захотелось прижаться губами к его шее и вдыхать запах кожи. Естественно, эту мысль я отогнала сразу же, как одну из самых бредовых, способных родиться в моем сознании. Представляю, что бы он подумал, соверши я подобное безумство.
Я почувствовала, как рука Германа заскользила вверх по спине, ныряя под волосы и останавливаясь на шее.
- У тебя волосы такие мягкие, - шепнул он мне в ухо, опаляя дыханием, отчего по коже побежали мурашки, и стало так приятно-приятно.
- Крысиный хвостик, - хихикнула я, с опозданием испугавшись, что могу показаться ему глупой, хихикая без всякого повода.
- Почему крысиный? – Он пропустил волосы сквозь пальцы, пройдя по все длине, отчего меня окатила новая волна мурашек.
- Потому что жидкие, прямые и цвет ни о чем.
- Не жидкие, а тонкие и мягкие, как пух. Не прямые, а послушные. А цвет у них пепельный, на солнце отливающий платиной.
Ничего себе загнул! От удивления я даже забыла, что млела от удовольствия. Резко вскинула голову и посмотрела на него, словно чтобы убедиться, что это действительно он. И первое, что увидела, его губы прямо на уровне моих глаз. Да, что это со мной? Совсем с ума тронулась? Пялюсь на его губы, такие волнующие вблизи, словно малолетка на первом свидании. Неужели я осмелилась мечтать о поцелуе? А почему бы и нет? Мечтать не запрещено. Это моя личная область, куда нет доступа никому, даже навязчивым призракам. Вот уж о ком я сейчас совершенно не хотела думать, так это о Владимире. Поэтому мысль о нем отогнала метлой сразу же, как только она зародилась. Плевать я на него хотела, чтобы он там не думал о себе.
- И глаза у тебя под цвет волос, такие же глубокие серые, - продолжал Герман, а я, наконец, заставила себя оторваться от его губ и заглянуть в глаза. Сейчас они мне показались намного темнее и не такими прозрачными. Наверное, вино на них так подействовало.
- Гер, ты не поможешь нам разлить вино по кувшинам. Бутыль такая тяжеленная!
Вторжение сестры Германа подействовало на меня, как ледяной отрезвляющий душ. С ужасом осознала, что только что мечтала, чтобы он меня поцеловал. Как можно мечтать о поцелуе с мужчиной, с которым познакомилась два дня назад? Во всем виноват алкоголь, решила я, радуясь в глубине души, что Герман ушел помогать сестре.
Празднование дня рождения закончилось в первом часу ночи. Вместе со всеми я убирала со столов и наводила порядок во дворе кафе. Сообща получилось все быстро. Мне понравилось, как слаженно работают люди. Ушли только те, кто никак не мог задерживаться. Остальные же отнеслись к такому завершению вечера, как к само собой разумеющемуся.
Возвращались мы втроем – я, Герман и Ксюша. Я удивлялась болтливости и смешливости Ксюши. Мне казалось, что рот у нее не закрывался всю обратную дорогу. Я же практически не разговаривала, находясь во власти приятных воспоминаний и легкой сонливости.
- Спокойной ночи, Софья, - произнес Герман, когда мы поравнялись с моей калиткой.
- А мне больше нравится Анфиса. Это звучит гордо! – засмеялась Ксюша. – Спокойной ночи, Анфиса.
- Спокойной ночи, Герман и Ксюша, - стараясь придерживаться общего тона, ответила я, хотя на душе уже было немного грустно от близкого расставания и неизвестности, когда мы встретимся с Германов в следующий раз.
_________________