Проклятие клана Монтгомери (слр, мистика)

Ура, новый читатель! Вам спасибо

Вот так и навалились сложности вместе с кучей баблосов
Если Мадлен соберет чемодан и уедет к Джейми, все решат, что она едет на миллионы
Дед, подлый товарисч, составил завещание так, что Джейми нельзя жениться и продавать имущество. Не ожидала я от старшего Монтгомери такой подставы. Думала, он если не любил, то по-своему был привязан к младшему внуку. А дед - только сейчас озарило - специально забрал тогда мальчика у матери, чтобы вырастить, воспитать и передать наследство в виде поместья, зато проклятие минует законного внука. Кстати, оно ведь не распространяется на женщин семьи Монтгомери, да?
Эва и её тетка - две змеюки под одной крышей, ждет их обоих веселенькая жизнь

Ааах

Разбаловалась Мадлен, ага А еще нерешительна (но я понимаю ее метания ). Роберт же недоговаривает, наверное, подозревает. Что-то дальше будет...
А разве сам Джейми не может отказаться от своих прав по завещанию? Разве по закону можно насильно наделить человека домищем, землищей и баблищем, если он того не хочет? Вот мне бы так
Лиза, спасибо
Всё неопределенно, и у меня раздрай в голове после прочтения новой главы. Сижу, ломаю голову и не могу предугадать, что будет дальше

Вот уж да, и не знаешь - повезло ли на самом деле?.. Вроде и "спасибо" за то, что столько делал для поместья, за все испытанное и обиды, но тут в придачу проклятие и никакой семьи. А ведь Джейми сам признался, как всю жизнь о ней мечтал! Грустно =(
Роберт его просто так не оставит, ох, чую и наговорит он в будущем еще гадостей и ему, и Мадлен... Хотя может и удивит, и окажется понимающим... но мне кажется, это не того склада человек.
Надо разбираться с этим проклятием... и колечко, наверное, сыграет в этом роль
Не буду гадать, что дальше, жду новую порцию =)))
Лиза,
___________________________________

Бггг, что-то я ржу


Только на жен, он ведь предал жену и ее призрак поселился в доме)





По закону, можно отказаться в течение 9 месяцев, бумажечку специальную подписать. Но как правило отказываются, если за покойным были долги, а когда там наоборот куча денег, редко кто отказывается...
Мне бы кстати тоже так, дом посреди леса, да без соседей? Я согласна, даже с привидениями!


La Fam, Вам спасибо!

Энни, спасибо!
Интересно знать, что сюжет не угадывается дальнейший, и что Роберт фигура неоднозначная. Мне местами кажется, что там с самого начала все понятно и предсказуемо

 » Глава 15

На следующий день, сразу после обеда меня вызвали на ковёр к начальству. Глава фирмы, переглядываясь с компаньоном, предложил мне кресло для посетителей и стакан воды. Сказал, что я выгляжу бледной, и мне не помешает отдохнуть. Сами они были хмурыми, как врачи, оглашающие неутешительный диагноз.
— Мадлен, — сказал мой босс, — мне очень жаль сообщать вам об этом, но фирма испытывает экономические трудности...
За оконной рамой завывал ветер. Сейчас начальник станет запинаться, переступая себя. Скажет, что им нужны сотрудницы помоложе, поэнергичней. Что в последнее время я всё меньше внимания уделяю работе. Ему жаль огорчать меня, но...
Я поднялась с кресла и кивнула.
— Мне тоже было приятно иметь с вами дело, господа. Давайте расстанемся достойно.
Выходя в коридор, поймала на себе сочувственный взгляд Софи, но не остановилась, чтобы выслушать её мнение.

— Куда ты ходила вчера вечером? — просил Роберт с порога.
— Я же говорила тебе...
— Это ты внесла залог за ублюдка? Ты трахалась с ним вчера в обед, вместо примерки платьев?
— Софи рассказала тебе?
— Да какая разница, кто! Важно, что у тебя не хватило смелости сказать мне об этом самой. Ты всегда была безвольной нерешительной тряпкой, плыла по течению и обходила острые углы.
— Мне кажется, именно эти качества привлекали тебя во мне. Но сейчас это, наверное, не важно.
— Я, наконец, понял, чего ты добивалась все эти годы. Эва оказалась права. Тебе нужно было чёртово наследство Рэндольфа. Проклятый дом с привидениями, красная цена которому двести тысяч долларов. О большем у тебя не хватало фантазии мечтать. Но обломайся, ублюдок никогда не женится на тебе!
Я почувствовала облегчение и какое-то горькое злорадство оттого, что не нужно ничего объяснять. Он сам провёл между нами последнюю черту. Я сняла с пальца кольцо от Тиффани и положила на стол. Роберт стоял в дверях, загораживая проход.
— Пусти, — попросила я.
Он посмотрел на меня взглядом хищного затравленного зверя. На мгновение показалось, что он готов меня ударить.
— Куда?
— В кладовку. За чемоданом.
— Ключи оставь.
Я нашла свой паспорт, сунула в карман пальто. Слишком много вещей, слишком много общих воспоминаний, которые давили на мою душу. На полке валялся какой-то рюкзак, ещё со студенческих времён. Я бросила туда комплект белья, пару чулок, дезодорант и зубную щетку. Слышала, как Роберт наливает себе выпить на кухне, медленно завинчивает жестяную пробку.
— Подожди, — сказал он, вернувшись со стаканом в руке, — давай ещё раз поговорим. Я не хочу тебя терять. Ты важна мне. Ты ведь хотела завести детей? Хорошо, я согласен. Это будет нелегко, я не всегда смогу или захочу помогать тебе, но если это важно — я готов. Можно прямо сейчас.
Он положил руку мне на плечо.
— Дело не только в детях, — сказала я.
— А в чём? Чем, черт возьми, я тебе не угодил?
— Мне пора домой. Во Францию. Без работы меня, так или иначе, депортируют через полгода.
— Но ты станешь моей женой.
— Тебе не нужна такая жена, Роберт. Я люблю твоего брата. Чем дальше я буду держаться от него, тем лучше для всех нас.
Он швырнул пустой стакан об стену гостиной. Мелкие осколки посыпались на ковёр, на разбросанные вещи, которые я так и не успела упаковать.
Я сунула ноги в лодочки на низком каблуке, стоявшие у входной двери, схватила рюкзак и выбежала на улицу.

Трёхсотместный лайнер Эйр Франс вырулил на взлётную полосу, остановился, собираясь с духом, дал тягу, оторвался от земли и устремился вверх, описывая дугу над побережьем Нью-Джерси. Если бы я ушла от Роберта на час раньше, сидела бы сейчас в неудобном кресле у окна, глядя как удаляются, мерцая, огни мегаполиса. Следующий рейс вылетал только через сутки, но мне было всё равно.
Я провела ночь в зале ожидания, наблюдая прибывающих и отбывающих в бесконечной череде расставаний и встреч. Меня никто нигде не ждал, и в этом таилась своя упоительная прелесть. Если бы Роберт согласился завести ребенка полгода назад, всё вышло бы иначе. Я прислушалась к тоскливому ощущению пустоты в собственном животе. Не той пустоты, с которой просыпаешься утром после слишком лёгкого ужина, и которую можно заполнить чашкой кофе, булочкой или омлетом. Пустоты, не отпускавшей ночью и днём, твердившей с тихим укором: “Мадлен, ты ещё можешь стать матерью, и тогда у твоего жалкого существования появится смысл”.
Плакать больше не хотелось. Я жалела только, что не ушла раньше, наслаждалась своей новой, извращённой свободой. Больше не придётся ходить на работу и улыбаться чужим людям на корпоративных вечеринках.
В Париже обещали снег с дождём. Мои ноги изрядно замёрзли в не по сезону лёгких лодочках, уместных только в офисе, откуда меня уволили. Начальство перевело мне зарплату за полмесяца, на счету оставалось немного денег после покупки билета в экономклассе.
Я прошлась по магазинам и на третьем этаже терминала увидела в витрине сапоги. Тёплые, непромокаемые, нежно розового цвета с жемчужным отливом, ценником в сто пятьдесят долларов, и скидкой в десять процентов за неходовой феерический цвет. В моём теперешнем положении не было ничего глупее и гениальнее, чем зайти и купить их.
Поскрипывая новыми резиновыми подошвами по зеркально чистому полу, я спустилась и заказала чашку кофе в баре. До вылета оставалось семнадцать часов. Мой взгляд упал на экран, где высвечивались ближайшие рейсы, и сознание само выхватило нужную строчку из списка. Олбани, штат Нью-Йорк. Полчаса кошмара на борту крошечного, подверженного всем воздушным ямам, самолётика. Потом взять машину напрокат и старательно избегать выбоин в асфальте. Только чтобы увидеть его ещё раз.

Всё вокруг казалось знакомым, словно я прожила здесь полжизни, а не провела лишь короткие осенние выходные. Каменный дом выглядел неприступным в медленно нисходящих сумерках. Лес, хмурый и полупрозрачный, готовый по первой прихоти природы укрыться снегом, ждал ночной темноты. Мне хотелось бы полюбить на всю жизнь эти холодные земли, бледный закат, запах хвои и морозный воздух, покалывающий в носу.
Я постучала в парадное крыльцо, подошла к двери, ведущей на кухню. Во всём доме было темно, и только в окошке под крышей, выходящем на овраг, мерцал зеленоватый свет.
— Джейми, — крикнула я, — не прячься, я знаю, ты дома.
Подняла с земли мелкий камушек и бросила вверх. Деревянный наличник отозвался глухим стуком.
Он выглядел одиноким и уставшим, когда появился на пороге.
— Тебе нужно уехать, Мадлен.
— Уеду сегодня же, можешь не волноваться.
Я поднялась на две ступеньки, положила руки ему на плечи. Если бы я только могла вдоволь надышаться его запахом, согреться его теплом.
— У меня к тебе одна просьба.
— Уходи. Пожалуйста. Я не могу тебя впустить.
Никто ещё не не прижимал к себе с такой силой.
— Любимый, сделай мне ребёнка, — прошептала я ему на ухо.
Он отстранился и посмотрел на меня удивлённо.
— Это всё, о чём я прошу, — сказала я.
— А Роберт?
— Я ушла от Роберта.
Порыв ледяного ветра заставил меня снова прильнуть к Джейми. Я только сейчас заметила, что одет он в толстовку, слишком лёгкую для такой промозглой погоды. Он подхватил меня на руки и понёс в дом. Когда мы оказались в прихожей, из коридора повеяло сквозняком, а где-то внизу, должно быть, в подвале, оглушительно хлопнула дверь.
Джейми опустил меня на край кухонного стола, грубо сколоченного из массивных досок, того самого, за которым два месяца назад готовил мясо для барбекю. Его поцелуи были горячими и уверенными, словно он уже примерил на себя новую роль хозяина.
Потянув за молнию на его толстовке, я обнаружила, что он надел её на голое тело.
— Ты что, ждал меня?
— Нет. Просто постирал все футболки.
Я не знала, смеяться или плакать, или в исступлении покрывать поцелуями его шею и грудь. Он вошёл в меня медленно, властно, заставил почувствовать себя каждой клеткой тела. В несколько сильных ударов загнал мою душу на заоблачные высоты. Он был божественно красивым, когда кончил с тихим стоном, запрокинув голову.
— Мне пора, — сказала я, слезая со стола и неуклюже застёгивая джинсы.
— Куда ты пойдешь?
Я взяла его за подбородок и посмотрела в глаза. Тоненький занудный голосок в моей голове твердил, что напрасно я заставляю его страдать. “Мадлен”, — ныл голосок, — “оставь парня в покое, он не созрел для серьёзных отношений, для того выбора, который один раз и на всю жизнь. Пожалей его душу, уйди, отпусти, позволь времени залечивать раны!”.
— Мне нужно быть в Ньюарке через десять часов, — сказала я, — у меня билет на самолёт до Парижа.
— Тебя отвезти?
— Не надо, я на машине.
— Чёрт, — сказал он, — ты проделала двести миль, чтобы увидеть меня, а я даже не предложил тебе поесть и выспаться.
— Ты ничего мне не должен.
— Пожалуйста, Мадлен, останься до утра. Я куплю тебе новый билет.
За окнами завывал ветер. Электрическая лампа под потолком мигнула светом, погрузив кухню в полумрак, очерчивая тёмные круги под глазами у Джейми.
— А как же проклятие? — спросила я.
— Давай на одну ночь сделаем вид, будто его не существует.

Как круто все повернулось, быстро и решительно.
Все-таки Софи рассказала? Роб упомянул обед и залог, а про выходные в родовом гнезде...? Знает, или все же нет? Мне показалось, что это была просто вспышка гнева, потому что Роберт сразу пошел на попятную и предложил про детей А Мадлен решила поставить точки над "i". Что ж, может и к лучшему. И теперь вправду улетит в Париж?
Когда она поехала к Джейми, я уж испугалась: не дай Бог, в аварию на той дороге попадет. Благо обошлось.
Лиза, спасибо за ежедневное продолжение! Хочу поинтересоваться, а сколько вообще глав в романе?
___________________________________

Кто-то должен был дать Мадлен пинка, чтобы она уже решилась


Тебе спасибо, Энни! Всего 23 главы и эпилог

О, мы практически половину уже прочитали Отлично, буду ждать новых "поступлений"
___________________________________

Интересно, увольнение - это случайное совпадение? Что-то всюду мне видится многозначительность и длинные уши
Думаю, признание Мадлен получилось спонтанным. Например, Роберт решил на следующий день поговорить с братцем, чтобы убедить его отказаться от наследства. Приехал в участок и узнал, что Джейми выпустили под залог. Ну, и понеслось распутывание клубка предположений. Роберт ведь не дурак. Сгоряча ляпнул: спала ли ты с ним, Мадлен? (молилась ли ты на ночь, Дездемона? ) Ну, а та и не стала врать, раз уж подоспел такой момент. Это я веду к тому, что, возможно, Софи не при чем. Вдобавок Роберт опешил, услышав признание Мадлен, и растерялся. А значит, не ожидал откровений

Охохох Неужели планируется расставание героев с тем, чтобы следующая глава началась со слов: "Прошла чертовауймалет"? Свои самые лучшие годы парочка проведет в разлуке...

Ну, разве он не милый?
Лиза, спасибо Главы пошли какие-то эмоционально тревожные. Сижу вся в беспокойстве за щастье Мадлен и Джейми

Спасибо



Ага, значит здесь у меня непонятки, надо сесть и исправить текст.
Роберту рассказала Софи.
Роберт остался без наследства и получил по носу, что тоже не добавило ему хорошего настроения. И на следующий день он узнает про измену. Он позвонил начальнику Мадлен и попросил уволить ее (потому что тот давний друг его отца, и на работу он ее взял только потому что Роберт попросил ее трудоустроить). Без работы она лишается рабочей визы и действительно ее могут депортировать через полгода, если она не найдет другую работу или не выйдет замуж или не уедет сама.
Спасибо, что указали мне на это, беты у меня не было, а сама я не всегда знаю, что понятно а что нет

Ну няшка же!


La Fam, спасибо за комментарий!

 » Глава 16

В тот вечер он показал мне дом. Библиотеку, пахнущую сосновыми дровами, старой бумагой и пылью, со скрипящим паркетом, ветхими гардинами на высоких окнах и потёртым ковром пурпурного цвета. На стеллажах красного дерева, упиравшихся в низкий потолок, располагалась коллекция художественной литературы, в основном американской, а также подборка книг по охоте и оккультизму. На застекленных полках слева от камина хранились фолианты восемнадцатого века с почерневшим от времени золотым тиснением на корешках, среди которых выделялся своим грубым переплётом дневник Фредерика Монтгомери в потрескавшейся кожаной обложке.
Из библиотеки мы прошли в комнату, где Рэндольф хранил своё охотничье снаряжение. Здесь всё содержалось в идеальном порядке, готовое служить хозяину в многодневном походе по поросшим лесом холмам.
— Не знаю, что теперь делать со всем этим, — сказал Джейми, — тут одного оружия на несколько тысяч долларов, но у меня рука не поднимется его распродать. Иногда кажется, что дед ещё в поместье, что сейчас он зайдёт в комнату и нальёт себе рюмку бренди из секретной бутылки, спрятанной за стеллажами. Старик каждый год с нетерпением ждал сезона, ругался на ограничения, выискивал в магазинах разные гаджеты, даже когда уже с трудом различал, с кем разговаривает, продолжал их покупать.
Я насчитала пятнадцать охотничьих ружей разных производителей и эпох. На самом видном месте, прикрепленная к стене металлическими штырями, отливала матовым блеском новенькая одноствольная винтовка Ремингтон. Джейми сказал, что дед купил её год назад, и лишь пару раз опробовал в лесу.
Словно в музее, на полках аккуратно лежали коробки с патронами, бинокли, приборы ночного виденья, под стеклом красовались устрашающего вида ножи с шипами и лезвиями, покрытыми матовой черной краской. Подсадная утка, очень похожая на живую, начала громко крякать, стоило мне приблизиться к ней. Я вскрикнула от испуга, Джейми рассмеялся и обнял меня.
— Совсем как я в детстве, — сказал он, — прекрасно знал, что она срабатывает на движение, но всё равно каждый раз от неожиданности едва не писал в штаны.
— Здесь есть ещё сюрпризы?
— Не знаю, может и есть. У деда хватало секретов. Но если ты насчёт утки, то она вне конкуренции.
Я не пыталась высвободиться из его объятий, он не собирался меня отпускать.
— Ты умеешь пользоваться этими вещами?
— Более-менее знаю, для чего они нужны. Дед брал меня в лес, мы стреляли по мелочи, но я никогда ни в кого не попадал.
— Вы видели волков?
— Мадлен, во всей Новой Англии волков нет. Последнего застрелили сто лет назад.
— Но кто же тогда воет по ночам в лесу?
— Это койоты, смешанные с потомками одичавших собак. Мелкие, трусливые, никогда не нападают сами. Только если окажутся совсем без еды, или когда человек ранен, ослаб и не может сопротивляться.
Я подумала, что даже с ружьём и при свете дня не хотела бы встретить в лесу этих безобидных зверушек.
В дальнем крыле дома находилась трапезная, где в былые времена собиралось за массивным столом многочисленное семейство. Она превратилась в склад беспорядочно набросанного хлама разных эпох, который Джейми пообещал себе разобрать.
Он показал мне гостевые спальни на втором этаже, с зачехлённой старинной мебелью и канделябрами, закреплёнными на потемневших от сырости стенах.
— Здесь полно работы, — сказал он, — дед и тётка всегда противились, когда я что-то мастерил, зато теперь я свободен делать в особняке, что захочу. Из этих комнат могут получиться просторные спальня и детская, не то, что в современных домах из картона, ютящихся на однотипных участках. Если бы только не чёртово родовое проклятие...
Он взглянул на меня со смесью воодушевления и грусти.
— А ещё у меня триста акров земли. Она, правда, заброшенная, дед и слышать не хотел о сельском хозяйстве. Но сейчас можно заработать на органических овощах и фруктах, устроить настоящую ферму. Я мог бы выращивать яблоки и продавать их в Берлингтоне по воскресеньям. Это ведь очень важно: связь человека со своей землёй...
Голос Джейми менялся, когда он говорил о планах на будущее. Даже походка его стала уверенней, он не стеснялся скрипеть половицами, громко говорить и включать яркий свет в пустующих мрачных комнатах. Он и сам заметил моё смятение от этих перемен.
— Понимаешь, Мадлен, я наконец чувствую себя полноправным человеком. Я больше не бедный родственник, не должен думать, куда поеду и чем займусь, когда меня выгонят из дома. Моё существование приобрело наконец подтверждение, стало законным.
Я улыбнулась и потрепала его по плечу. В конце концов, он это заслужил.
Мне хотелось бы не думать о проклятии в тот вечер, не замечать внезапных сквозняков в запертых помещениях, горьких вздохов в тёмном коридоре, ускользающих от взгляда теней и оглушительно хлопающей двери в подвале. Я знала, что выбор есть, что могу уйти отсюда, когда захочу и никто не станет отговаривать меня. Я сама цеплялась за пальцы Джейми, не выпускала его руки, старалась задержаться в его объятиях ещё на долю секунды, продлить хоть немного каждый поцелуй. Он понимал, что в доме происходит нечто необычное, но, как и я, не собирался говорить об этом вслух.
Мы съели на двоих одну тарелку вкуснейшего тыквенного супа и выпили по бокалу вина. Потом поднялись наверх, и, не задвигая засова, как истинные хозяева, занимались любовью долго, неторопливо, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым мигом быстротекущего времени вместе.
Я проснулась посреди ночи, сама не зная, отчего. Джейми лежал на спине, закинув руки за голову, глядя в потолок.
— Вы с Робертом хотели завести ребенка?— спросил он, когда заметил, что я не сплю.
— Я хотела. А твой брат считал, что слишком рано. Жёны его друзей беременели ближе к сорока.
— Уверена, что сможешь растить его одна?
“Конечно же нет”, — подумала я и живо представила себе, как моя мать, пожав плечами, скажет, что одинокая женщина под тридцать с ребёнком уже точно не нужна никому. Но дело даже не в этом. Если бы Джейми только знал, как сильно я хочу его удержать, на что я готова пойти, лишь бы остаться с ним. Но ему всего двадцать один, он нигде не бывал, ничего не видел. Едва он распробует вкус денег, жизнь засияет новыми красками и ему станет не до бывшей девушки старшего брата.
А я умею работать на двух работах, ютиться в тесных квартирках и выживать в дрянных районах. Мать и бабка помогут. Выльют на меня ведро упрёков, замучают колкостями и сарказмом, но игра стоит свеч.
— Я справлюсь, — сказала я.
Он повернулся и положил руку мне на живот.
— Значит, быть может, ты уже беременна?
Я кивнула. Его прикосновение было таким волнующим, искренним и страстным.
— Здорово, — сказал Джейми, улыбнулся и закрыл глаза.

 » Глава 17

Я проснулась затемно, прислушалась к непривычной густой тишине, не сразу поняла, где нахожусь. В лесу робко покрикивали первые птицы, из приоткрытого окна веяло приближающимися морозами.
— Доброе утро, — Джейми ждал, когда я открою глаза. Он обнял меня под одеялом и от его тела шёл жар, как от нагретой солнцем земли в летний полдень. Я боялась проснуться снова, на этот раз окончательно, и обнаружить, что я в Нью-Йорке, и что мне пора на работу.
— Ты не спал всю ночь?
— Я выспался.
— Мне кажется, тебя что-то беспокоит.
— Тебе не понять.
— Почему?
Он прижался ко мне бёдрами.
— Это беспокоит меня каждое утро, но сегодня – особенно.
— Дурак, — сказала я.
Серьёзного разговора не вышло. Меня накрыло волной нежности, рассыпало на мельчайшие частицы, унесло к неведомым берегам. Я не могла поверить, что в нашем мире, наяву, мальчик может быть таким ласковым и ненасытным.
Я лежала на спине, нежась под пуховым одеялом, когда он сказал, что должен уйти. Кевин, подрядчик, у которого он работал, просил срочно сдать один дом, а Джейми не помешают деньги, тем более сейчас, когда собственный особняк требует ремонта, а ценные бумаги деда закрыты как минимум на год. Кроме того, он собирается вернуть мне две тысячи за залог.
Если я когда-либо и мечтала проснуться в постели миллионера, в моём воображении это выглядело несколько иначе. Я вежливо попросила его сменить тему.
— Но я верну их тебе, хочешь ты того или нет, — сказал он строго.
Вылезти из-под одеяла казалось верхом героизма. Я слушала шум воды, когда Джейми наскоро принял душ. Наблюдала, как он вытирает полотенцем свои кудри, натягивает футболку с длинным рукавом, продевает ремень в не по размеру свободные джинсы.
Кто бы подумал, что я способна любоваться парнем, с которым только что переспала. Жалеть, что не успела вдоволь обласкать его тело, что он снова подарил мне куда больше нежности, чем я ему. Я обожала в нём всё. Эти широкие, чуть покатые плечи, нежную белую кожу, полоску золотистых волос на груди, аккуратные кубики рельефа на впалом животе. Без одежды он выглядел совсем молоденьким и отчего-то пронзительно беззащитным.
— Извини за нескромный вопрос, — сказала я, — но сколько ты весишь?
— Я тяжёлый?
— Наоборот. Из-под тебя не хочется вылезать.
Он подошел и лёг на меня поверх одеяла, с силой вдавил в матрас.
— А так?
— Тоже хорошо.
— Сто сорок, — сказал Джейми, — последние несколько лет я весил сто сорок фунтов. Но сейчас, наверное, меньше.
В метрической системе это шестьдесят четыре килограмма. Мне стало стыдно оттого, что сама я вешу почти столько же. Тоже мне, бывшая балерина.
Мы позавтракали хрустящими тостами и воздушным омлетом, которые Джейми принёс на подносе из кухни, запили горячим кофе со сливками. Это был самый вкусный завтрак в моей сознательной жизни. Я обрадовалась, заметив, что сам он ест со здоровым аппетитом, сидя на краю кровати рядом со мной.
— Я постараюсь вернуться засветло, — сказал он, — там только подшпаклевать, положить плитку и покрасить стены. Вполне возможно закончить часам к четырём. Пожалуйста, не выходи никуда одна, обещаешь?
— Если надо, могу не вылезать из постели.
Он поцеловал меня, словно в последний раз в жизни.
— Чёрт, мне сложно будет сегодня сосредоточиться на работе. Кевину придётся сдать клиентам дом с кривыми стенами и перекошенной плиткой.

Я проспала часов до двенадцати, когда робкое осеннее солнце ненадолго выглянуло из-за облаков чтобы обогреть вершины сосен. Набросила на плечи клетчатую фланелевую рубашку, которую нашла в шкафу, босиком спустилась вниз. Деревянный пол был чистым, шероховатым и на удивление тёплым. Джейми утром включил отопление. Мой рюкзак всё ещё лежал у входной двери. Я достала зарядку для телефона и чистое бельё. Больше ничего распаковывать не хотелось.
Приняла душ в маленькой ванной наверху, так непохожей на просторную комнату с голубоватыми стенами, примыкавшую к спальне родителей на втором этаже. Одинокая зубная щетка Джейми красовалась в идеально чистом стакане. Его пластиковый бритвенный станок, дешёвая пена и одеколон из супермаркета опрятно лежали на полке.
Я побродила по дому, просушивая волосы. В подвале больше не хлопало, в коридорах никто не вздыхал. При ровном свете пасмурного дня особняк Монтгомери стал тихим, смиренным и почти добродушным, словно наконец согласился принять меня в гости. Доски пола податливо поскрипывали под ногами. Потолки, непривычно низкие, построенные во времена, когда надёжность считалась важнее дизайна, благосклонно склонялись над моей головой. Медные люстры подмигивали тёплым блеском, бархатные кресла приглашали взять с полки книгу и, забравшись в них с ногами, погрузиться в события давно минувших дней. Даже свисающие с кухонного потолка сковородки не пытались образумить меня ударом по лбу. Убедившись, что дом больше не намерен мне угрожать, я вернулась в спальню Джейми.
Только сейчас я заметила, что кровать у него узкая, полуторная, и удивилась, как нам вдвоём не было на ней тесно. В дальнем углу ютился под скошенной крышей шкаф, из тех, что продаются в магазинах готовой мебели. У кровати стояла тумба, на которой ровной стопкой были сложены несколько журналов по сноубордингу, сборник рассказов Г. Ф. Лавкрафта издания семидесятых годов и старенький ноутбук с проводом, тянувшимся к розетке у плинтуса. На полу у окна лежали разборные гантели.
Я открыла шкаф и посмотрела на себя в зеркало, висевшее на дверце. Спокойный свет осеннего полудня не скрывал ничего. Ни полноватых бёдер, ни намечающейся морщинки меж бровями, ни припухшей от поцелуев нижней губы. Я собрала волосы на затылке и завязала в хвост. Мне больше не хотелось непроизвольно сутулиться, скрывая слишком большую грудь. Вчера Джейми признался, что семь лет мечтал уткнуться в неё лицом.
Вся его одежда помещалась на двух полках. Я потёрлась щекой о колючую шерсть свитера, вдохнула запах мыла, исходящий от белья. Развернула пару сильно потёртых джинсов подросткового двадцать девятого размера, классического кроя, немодного теперь. Если бы он увидел, как я глажу и нюхаю его одежду, наверняка, счёл бы меня сумасшедшей.
Я представила себе, как приду в большой универмаг вроде Мейсиз, когда всюду предрождественские скидки, ёлочные шары, снежинки и свет. Размечталась, как накуплю ему шёлковых рубашек с зауженной талией и широкими лацканами, которые нужно носить расстёгнутыми на пару пуговиц, демонстрируя миру эти прекрасные ключицы. Стану выбирать тёмно-синее или светло-серое, чтобы подчеркнуть его белую кожу и зелёные глаза.
А потом найду несколько пар брюк, узких, собирающихся небрежными складками поверх ботинок, на размер меньше, чтобы сидело плотно, как сейчас носят. Моё воображение понеслось дальше, и я обмерла от умиления, представляя, как будет смотреться на ладной фигуре моего возлюбленного дорогой качественный костюм.
Около двух я включила телефон, обнаружила три не отвеченных звонка от Джейми и тут же перезвонила. Его голос звучал волнительно и непривычно. Он сказал, что соскучился и хотел узнать, всё ли в порядке.
Я стыдилась признаться, что выключила телефон, чтобы не принимать звонков Роберта. Так малодушно с моей стороны.
— Зря я пошёл на работу, — сказал Джейми, — не следовало оставлять тебя одну.
— Не беспокойся, — ответила я, — ты ждал меня семь лет, я никуда не денусь за несколько часов.
— Я думал об этом всю ночь и всё утро. Я откажусь от наследства и мы с тобой уедем отсюда, куда захотим. Мне ни к чему особняк Монтгомери. Мой дом там, где ты и наши дети. Я очень хочу детей, Мадлен, не меньше троих и чем скорее, тем лучше.
— Ты совсем свихнулся, — сказала я, чувствуя себя непозволительно, незаслуженно счастливой.
— Я люблю тебя, — произнёс он тихо и с отчаянием, словно боялся, что нам больше не доведётся поговорить.
Отключившись, я ещё долго сидела на полу и вытирала слезы. Представила себе, как он красит стены в промозглом нежилом доме, стоя на стремянке в мешковатом рабочем комбинезоне, как цветные брызги ложится на его волосы. Если бы знала, где тот дом, нарушила бы все обещания и примчалась к нему.
Я выпила кофе на кухне, сгрызла сочное яблоко, вернулась в постель. Пыталась читать тот дурацкий роман про спасение мира и заснула, прижавшись щекой к подушке, хранившей запах Джейми.

За окнами опускались сумерки, когда я открыла глаза. Парковка на заднем дворе пустовала. Я помнила, что он обещал вернуться засветло, набрала его номер, рискуя показаться навязчивой, но меня перебросило на автоответчик. Оставлять сообщение не стала, всегда ненавидела говорить в пустоту. Да, батарейки садятся в самый неподходящий момент, а работы часто оказывается больше, чем планируешь. Я уговаривала себя не начинать беспокоиться раньше времени, но на душе повисло предчувствие беды.
В коридорах снова гудели злые сквозняки и моё воображение выхватывало из шума ветра голоса, повторявшие шёпотом обрывки мрачных предзнаменований. Я пошла в библиотеку, взяла в руки дневник Фредерика, и, полистав плотные желтоватые страницы, нашла строки, которые мне следовало прочесть два месяца назад.
“Смерть скорая и безжалостная позовёт за собой рождённого под славным именем Монтгомери, либо супружницу его, когда переступят они порог дома, и назовёт он её своею во веки веков.“
Далёкий голос того, кто двести лет назад заварил эту кашу, наконец достучался до моего сознания. Несчастье случится не со мной. Я торопливо натянула всю одежду, какая у меня была, схватила ключи от прокатной машины. Намотала на шею колючий шерстяной шарф. Когда я миновала ворота, из тёмной глубины небес затейливыми виражами начали спускаться первые снежинки, бесславно тая на лобовом стекле.

Лиза, привет
Всё-таки Мадлен не уехала! Хоть и клянется себе, что ненадолго, что скоро уедет, а все же с каждой минутой им с Джейми все сложнее оторваться друг от друга
Что такого вкусного в тыквенном супе, не понимаю По мне так, гораздо вкуснее борщик или гороховый с основательным кусищем мяска

63 кг для парня, мне кажется, маловато, хотя бы 70-75, и то это худощавость.
Карьере балерины помешала большая грудь? Хотя вот Волочкова демонстрирует свои формы, и ничего Но вроде бы она давно не танцует, а живет за счет своих ухажёров.
Последние главы пропитаны взаимной нежностью героев И Джейми такой мимимишечка Искренний, отрытый как книга

Ойойой, я заранее начинаю волноваться Хотя, как мне кажется, в несчастье с большей долей вероятности будет виноват человеческий фактор(например, месть Роберта), нежели мистика.

Вот, значит, как было на самом деле. Софи стучала на Мадлен из добрых чувств к Роберту или из личных интересов? Или за плату?
Лиза, спасибо Тревожно заканчивается глава...

Привет, La Fam!


Ну не могла она уехать после всего, тем более что он неспособен ее выгнать


Ну, понимаете, не мог Джейми борщик-то сварить, хех Хотя идея мне нравится бггг Тыквенный может быть очень даже, если с мускатным орехом и имбирем, остренький такой. Есть еще тайский рецепт, с кокосовым молоком. И дело, конечно, в том, что ей вкусно абсолютно все, что он готовит.


У меня муж 180 на 72. И говорит, что в 20 лет как раз было 63-65 и ни грамма больше, хоть убейся Но Джейми он еще и небольшого роста, к тому же.


Нет, скорее собственная бестолковость. Она же с лестницы упала в 15 лет. А грудь выросла уже потом.


Спасибо)


Это может быть человеческий фактор, натуральное бедствие или случайность. Но проклятие где-то там тоже замешано. в смысле, если бы не проклятие, все бы обошлось.


У нее планы занять место Мадлен. Об этом будет еще, в финале)


Спасибо за комментарий!