Игра в чужую жизнь (фэнтези, попаданцы)

Спасибо, что не забываете!
_________________

 » ГЛАВА 19. Об огне и истине

ГЛАВА 19. Об огне и истине

Знакомая истина неприятна.
Марк Твен

В Храм Огня паломники прибыли поздним вечером. Здесь их не ждали, поскольку гонца вперед не послали ни веллийцы, ни гартонцы, понадеявшись друг на друга. Естественно, начался переполох.
Срочно подняли с постели настоятеля – громадного, словно медведь, и столь же волосатого мужика самого что ни на есть разбойничьего вида, даже с повязкой на левом глазу. Он, как любой нормальный мужчина, в хозяйстве понимал ровно столько, чтобы сообразить разбудить слуг. И поехала свистопляска!
Слуги и жрецы в наспех натянутой одежде (чаще всего навыворот) носились как угорелые, пытаясь сообразить, куда кого поселить. В результате две служанки чуть ли не силком впихнули в одну кровать императора и короля, посчитав именно ту комнату единственной достойной для первых лиц государств. Разумеется, ни тот, ни другой в восторг не пришли, еще больше усугубляя суматоху своей грызней.
Лин благоразумно осталась в стороне.
Храм Огня имел прекрасные конюшни – огромные, чистые и полупустые, поскольку вмещали они сейчас лишь лошадей прибывших. Устроив свою чудную лошадку в самом дальнем стойле, девушка примостилась рядом, гладя мягкую шерсть.
Вопреки мнению знатоков, странный зверь прибежал к ней не из Стада. Вернее, он был создан для Стада, но не прижился среди «нормальных» сородичей, держался в стороне и присоединился к новым спутникам, которые не шарахались и не визжали при его приближении.
Кари уверял, будто эту лошадь нарисовала Лито – богиня-ребенок из Храма Воздуха. Сумасшедший Дигавлиро совсем не занимался настоящим Храмом Славы, считая его, как и люди, проклятым. Соответственно, за Стадом никто не приглядывал, и кони понемногу исчезали. Почему? Данное явление не считали проблемой, достойной изучения.
И все же однажды Лан попросил Лито, которая имела дар одушевлять свои рисунки, создать несколько волшебных лошадей. Девочка успела нарисовать только одну, а потом вампир чуть ли не на коленях умолял ее прекратить – то, что создала детская фантазия, вызывало ужас даже у правителя Старилеса! А еще малышка забыла придумать коню пол… Это заметил Марк перед самим въездом в Храм Славы – при первом взгляде в глаза бросались иные необычности.
Как звали эту лошадку, метаморф вспомнить не смог, поэтому Лин придумала ей новое имя – Рино, сокращенное от клички Рисунок. Сообща решили считать зверюшку кобылой – не говорить же «оно»?
Освободившись от всадницы, лошадь убрала «седло» со спины и «стремена» с боков, и теперь вольготно развалилась на спине, разбросав лапы в стороны – совсем как играющая собака. Звезды на ее брюхе тускло мерцали при слабом свете лампы.
– Похоже, несчастному ребенку в детстве не разрешали щенка. – Эльф подошел почти неслышно, заставив Лин подпрыгнуть от неожиданности. – Очень печально… Ты одна?
Девушка обвела взглядом небольшой загон, в котором они находились.
– А что, не видно? Впрочем, здесь есть Рино, с десяток пауков, пара дюжин спящих мух, несколько семей древоточцев… Продолжать?
Дисон коротко улыбнулся:
– Не стоит. Я и хотел поговорить с тобой наедине.
Она насторожилась.
– О чем?
– О жизни, – прозвучало довольно жестко. – Девочка, ты уже прошла пять храмов. Еще семь – и закончится как Паломничество, так и твое существование. Надеюсь, ты понимаешь: когда на кону такой куш, все обещания императора – пустой звук, пусть даже сам он искренне в них верит. Поверь мне, глупышка! Садись на свою лошадку и живи, сколько сможешь.
Лин изумленно подняла бровь. Ничего нового эльф не сообщил, но неужели он советовал бежать? Лучший друг императора предлагал ей мысленно показать Его Величеству шиш и смотаться в неизвестном направлении? Или веллийский двор затеял операцию «Сбежавшая невеста»? В любом случае ничего хорошего из этого не выйдет.
– А как же Марк? – с трудом выдавила она.
– Я смогу уговорить Малдраба ограничиться ссылкой, – уверенно заявил Дисон.
– А-а… Кари?
– Он вернется на родину со всеми подобающими почестями, – словно припечатал эльф.
– А Велли, спасение отечества, гартонское иго?
Собеседник досадливо поморщился:
– Девочка, мне казалось, ты гораздо умнее и не захочешь отдать жизнь за чужую страну, народ, идеалы. Или это была шпилька в мой адрес? Тогда не утруждайся, я последние лет сто равнодушен к подковыркам. Что касается моих мотивов… Тебе их не понять. Поэтому не ломай голову понапрасну, а уезжай отсюда, пока есть шанс. – Он немного помолчал. – Знаешь, почему я пришел к тебе именно сейчас? После Очага Истины ни у кого не останется сомнений в том, что ты – не настоящая принцесса. В Храме Огня открывается истинная суть человека, то, кем он является на самом деле.
Император может считать, будто Паломничество – пустая формальность для приручения гартонцев, но Грайт верит в знаки, посланные богами. Представь, что будет, когда король увидит: невеста его сына в своей сущности – простая рабыня, в лучшем случае – крестьянка? Не надо обольщаться, Лин, – эльф покачал головой, – принцессой ты раньше быть не могла. Поверь, кровь правителей всегда чувствуется! Даже будь ты законнорожденной дочерью самого Малдраба, Очаг выдаст: властвовать – не твой удел. И не смотри на меня с укоризной, я говорю правду.
Есть люди, созданные для труда, призвание других – защита или война, третьи ищут знания и почитают мудрость. А правители – повелевают, повинуясь голосу разума или сердца. Владыка может быть милостивым или жестоким, погрязшим в непотребствах или кристально чистым, тираном или любимцем народа, но никогда, слышишь, никогда истинный властелин не усомнится в своем праве управлять! Девочка, я не лгу тебе, – заметив сомнение на ее лице, попробовал объяснить Дисон. – Вспомни тех властителей, с которыми сталкивала тебя судьба. Неужели ты думаешь, будто наш император хоть изредка задумывается над своим верховенствующим положением? Страдает из-за того, что вынужден приказывать? Или Грайт мучится, подписывая смертные приговоры тем, кого ни разу не видел и на чьи преступления ему попросту плевать? Полагаешь, принцу по ночам снятся лица жертв, кормивших его Огонь, а Маргалинайя помнит имена бедолаг, которых поймали непосредственно в ее постели и лишили некоторых частей тела?
Ты другая, Лин, и не надо делать вид, будто это не так. Почему ты отказалась от служанок? Нет-нет, не надо повторять, что те дуры страшно тебя бесят, к тому же могут догадаться о подмене. Эту сказочку оставь Его Величеству. Я прямо скажу – приказывать ты не умеешь! И не просто не умеешь – не хочешь! Но даже это пустяки – помниться, Малдраб Первый, прадед нынешнего императора, изъяснялся исключительно просьбами, однако не известно ни одного случая, чтобы их не выполнили. Нет, девочка, главная проблема заключается в ином – в твоем отношении к окружающим.
Еще при первой нашей встрече я поразился отсутствию у тебя трепета перед теми, кто заведомо главнее, а затем – полнейшему пренебрежению своим положением. Так не бывает! Все, люди и не-люди, разные, и не надо ставить их рядом. А для правителя вообще нет никого выше, кроме богов. Теперь понимаешь, почему Храм Огня станет последним, в котором ты побываешь? Очаг Истины делит паломников на пять категорий, каждую из которых представляет пламя разной величины. Рабы – тлеющие угли; крестьяне, слуги, работники – небольшой дымный костерок; воины – ровное светлое полымя; жрецы – яркие языки огня; правители – голубое пламя с красной «короной» любой высоты. До сих пор известен лишь один случай, когда законный наследник по своей сути оказался жрецом, то есть служителем богов. У тебя есть время до утра, а потом с тебя глаз не спустят до самой церемонии.
Лин не знала, что ответить. Из всего монолога Дисона ее особенно заинтересовала одна фраза – «…в Храме Огня открывается истинная суть человека, то, кем он является на самом деле». Это был шанс! Крохотный, без сомнения, но очень близкий и, если эльф не врет, реальный. Ради возможности узнать хоть что-то о себе она готова была рискнуть… И пусть катятся все, кто считает, будто начатая с нуля жизнь равноценна настоящей!
– Затея с двойником была обречена с самого начала, и я в жизни не поверю, что вы не могли предвидеть подобной ситуации! Зеркало Тайны, Трон Власти, теперь вот Очаг Истины… Какой во всем этом смысл, а?
Эльф прошелся взад-вперед, оглянулся, словно проверяя, не появился ли кто-то лишний, с досадой сказал:
– Ты считаешь, я сейчас же начну обсуждать с тобой свои планы? Не зря Виви называл тебя наглой самоуверенной выскочкой! Впрочем, насчет выскочки я не прав – мы сами виноваты в твоем появлении. Ладно, я сообщил все, что хотел. Помни, у тебя есть время до утра. Прощай и… Удачи, Лин!
Дисон развернулся к выходу, сделал пару шагов и уткнулся животом в лоб Рино. Вернее, в острый длинный рог, неожиданно выросший на этом лбу. Лошадка стояла как окаменевшая, не порываясь пришпилить свою «добычу» и не отходя назад.
Эльф замер, уставившись куда-то вдаль. Казалось, даже дышать перестал…
Лин напряженно улыбнулась. То, что надменный советник попал в дурацкую ситуацию, ее слегка порадовало, но она отнюдь не была уверена, что сумеет ему помочь, если Рино вдруг проявит кровожадность.
– Поговорим? – предложила неуверенно. – Время, кажется, есть…
Лошадь повернулась боком, полностью перекрыв выход, и ощетинилась сотней иголок, сделавших ее похожей на ежа-переростка. Кажется, она тоже хотела во всем разобраться.
– Я – не человек, девочка, понимаешь? Я из тех, кого называют не-людьми. Кого считают чудовищами. Кого уничтожают при первой же возможности, невзирая на перемирие! Знаешь, чем закончится объединение двух человеческих государств? Они вместе пойдут на Старилес в погоне за призрачными богатствами и мнимым могуществом. Гартонская армия при поддержке веллийских обозов станет нам равным противником. А потом Клусс присоединится к победителям и маги обретут все. Даже император пришел к подобным выводам, хотя он сообразительностью не отличается. А я, дорогая Лин, и после каких-то пары веков службы при дворе остаюсь не-людем, поэтому нечего рассказывать мне о долге перед отечеством – о нем я помню всегда!
Ты чересчур везучая, девочка. Когда восторженный дурак Крезин сумел притащить Колодец Желаний, я едва не решил, что все кончено, но он предложил дурацкую затею с двойником, которая дала мне надежду на благополучный исход. И дело не в реликвиях, нет! Зелина смертельно ненавидит чужих! Рех имеет привычку собирать у себя уникальных людей, чаще мертвых, но и живыми не брезгует. Ливайя вспыхивает по любому поводу, и обычно причины ее гнева не могут разозлить больше никого. Меченосец в нашем мире не имеет силы, но, попав к нему, еще никто не возвращался. О Дигавлиро и говорить не стоит… Остальные не лучше! Сама видишь, тебя хранила удача. И не смотри на меня, как на пьяного тролля. Девочка, пойми, вы, люди, – всего лишь зверюшки: некоторые милые и забавные, другие смертельно опасные, третьи вызывают тошноту… И вы можете задавить нас числом. Ты ведь не станешь помогать любимым собакам отгрызать куски от дальних родственников? Я – такой, как все, кого вы называете не-людьми.
– И К… Лан? – Лин в последнюю секунду сменила имя.
– Лан? – эльф развеселился. – Для него люди еще и пища! Знаешь, когда-то ходили слухи, будто он – чужой, как ты, однако сплетники быстро заткнулись собственными языками. Кстати, не советую тебе распространяться об этом факте своей биографии – некоторые пророчества источником всех бед считают именно пришлых. И не думай, что твой ослепленный первой влюбленностью тигренок будет долго смотреть на тебя как на божество и заслонит грудью от вражеского ножа. Он потихоньку осваивается средь людей, перенимает их привычки и качества, а вскоре поймет всю бренность вашего существования. Поэтому позволь дать тебе один совет: подари мальчику прощальную ночь и уходи, пока это возможно.
Лин ощутила холодок за спиной. Так вот кто они для не-людей! Зверьки, которые плодятся настолько быстро, что проще их не трогать, не то задавят массой! На что она рассчитывала? Лошадку волшебную приобрела (или это ее приобрели?), в гости к правителю Странного Леса собралась (на ужин главным блюдом?), с метаморфом дружбу завела (ха, а когда-то переживала, мол, приручила парня).
Почему-то было обидно за Малдраба. Как же так – он искренне считал эльфа лучшим другом, прислушивался к его советам. С младенчества доверял как наставнику. И не догадывался, что его тоже дергали за веревочки…
Интересно, почему Крезин ничего не предпринимает? Не успел заподозрить неладное? Может, раньше причин не было? Или все же имел некоторые сомнения, но понимал: влияние Дисона сильнее?
Многое прояснилось, но оставался еще один вопрос.
– Яд, змея и прочее – ваши методы борьбы со мной?
Собеседник вскинулся:
– Прочее? И змея?..
– То есть в первом храме вы постарались?.. А в остальных – нет?
Эльф отрицательно покачал головой.
– Это не имело смысла. Я верю в судьбу и понимаю: идти против нее не стоит. Наверно, сами боги зачем-то хранили тебя. Не советую жаловаться императору – Малдрабу на двойника плевать с высокой башни. Лин, ты мне даже нравишься, поэтому прошу тебя в последний раз: уходи.
Он замолчал. Похоже, больше ничего Дисон говорить не собирался. Отошел к стене, сел, прислонившись спиной к перегородке. Склонил голову на грудь и, казалось, мгновенно уснул.
Рино продолжала загораживать выход, щетинясь острыми иглами. И как ее оттуда убрать?
Девушка потопталась на месте, соображая, что делать.
Подошла, провела рукой по шелковистой шерсти, стараясь не уколоться иголками. Лошадь потянулась, как кошка, и опустилась на пол, убрав лишние выросты. Лин облегченно вздохнула и перебралась через нее, стараясь не думать о том, что может случиться. Да как вообще ездить на лошади, из которой в любой момент могут вылезти шипы?
Обошлось.
За порогом конюшни было темно, лишь со стороны святилища полыхали отблески света. Лин пожалела, что не взяла с собой лампу. С другой стороны, изображать светлячка в этой темнотище ей не хотелось. Увещевания Дисона не пропали даром – она решилась бежать. Правда, не на Рино. И только после того, как побывает в Храме Огня. И предупредит парней. И попытается уговорить их присоединиться к побегу!
Побыстрее бы заглянуть в этот Очаг…
Храм встретил Лин ослепительным сиянием, исходившим из широких окон, и странными звуками. Внутри кто-то пыхтел, шаркал ногами по полу и нечленораздельно мычал.
Она осторожно заглянула в дверь.
У задней стены святилища пылал Очаг Истины, переливаясь всеми оттенками красного и синего. Других предметов интерьера здесь не было. Отсутствовали и украшения – ни статуй, ни фресок или мозаик, ни резьбы и позолоты. Лишь светло-серый каменный пол да выбеленные стены… И окна в полстены – широкие, ничем не прикрытые.
А посреди храма таскали друг друга за волосы две рыжие девицы, которых пытались растащить в стороны мужчины. Казалось, барышни ничуть не уступали им в силе: Лин видела, как напрягал мускулы Кари, стараясь отделить одну тоненькую фигурку от другой, на плечах которой почти висел Марк, усиленно делая вид, будто тянет ее назад.
Обе рыжеволоски дружно встряхнулись, в очередной раз норовя избавиться от мешавших продолжать драку хранителей, и Лин едва не чертыхнулась вслух. Вообще-то с нее хватало одной Зелины, а в Храме Огня их находилось две!
Наконец противницы заметили стороннюю наблюдательницу.
– И-и-и-и-и-я-я-я-х! – с рук одной из них спорхнул небольшой шарик огня и полетел в сторону выхода, быстро увеличиваясь в размерах.
Лин рухнула наземь, а над ее головой пронеслась настоящая огненная лавина. Позади что-то жахнуло, все вокруг на миг осветилось зеленоватым пламенем. В храме кто-то завыл.
Опасливо приподняв голову, она узрела явную перестановку сил. Теперь парни скручивали агрессивную девицу, одновременно оттесняя от нее Зелину (вроде, настоящую), которая так и норовила вырвать клок волос у неприятельницы. Как ни странно, огненными шарами больше не разбрасывались.
– Малышка, не топчись на пороге, заходи! – приветливо позвала богиня. – Вместе будем бить морду этой глайо.
Лин осторожно подошла ближе, не отрывая глаз от фальшивой «Зелины». И споткнулась, обнаружив, что смотрит на себя.
– Держи! – запоздало крикнул Марк.
Но Кари, выявив, что крепко стискивает локти «принцессы», на миг ослабил хватку, за что немедленно поплатился. Немыслимо выгнувшись, пленница крепко приложила его пяткой в живот (целилась-то она гораздо ниже, но метаморф тоже не стоял на месте, силясь вернуть утраченные позиции).
– Рьяска, чего ты стоишь? Помоги ему! – вырвал Лин из оцепенения голос богини.
– Кто это? – спросила она, не спеша становиться боксерской грушей для лягавшейся девицы.
– Как кто? Искра! Дрянь эдакая, моего мужика решила отбить! – возмущению Зелины не было предела.
Похоже, это откровение стало новостью и для хранителей.
– Ты же сказала, – зло начал Марк, – будто она – клусская магичка! Во что ты нас втравила, крошка?
– Ты говорила, она готовит ловушку для принцессы! – вторил ему Кари.
Рыжая особого раскаяния не испытывала. Недоуменно пожав плечами (мол, и чего вы прицепились к таким мелочам?), она вышла наружу. Следом метнулся гвардеец – то ли продолжать перепалку, то ли мириться.
Искра раздраженно выдернула руку, которую невесть зачем продолжал сжимать метаморф, и едко спросила:
– Ну, кто следующий будет выгонять меня из моего храма?
Лин, словно не слыша ее, приблизилась к Очагу. Вот оно! Сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя новое открытие. Однако ничего не происходило!
– Надо обжечься, – буднично пояснила подошедшая сзади богиня Огня. – Что, невтерпеж стало? До завтра подождать не могла? – язвительности в ее голосе хватило бы на десятерых.
Искра уже сменила облик. Теперь в храме стояла невысокая черноволосая смуглянка в пышной юбке кочевых племен и красном куске ткани, обмотанном вокруг груди. Казалось, вот-вот грянет музыка и она бросится плясать вокруг костра
– До послезавтра, – Лин ткнула палец в огонь.
Пламенный язык потянулся к руке…
Девушка зашипела, непроизвольно начала зализывать обожженное место.
Очаг Истины продолжал пылать все так же.
– Интере-е-есненько, – пробормотала Искра. – Ты живая? – деловито поинтересовалась она, пихая свой палец в полымя.
Огонь замер. Можно было подробно рассмотреть каждый его сполох.
– Работает! – удовлетворенно заметила богиня. – А давай теперь ты! – обратилась она к метаморфу.
Тот неохотно, с оглядкой на Лин, протянул руку.
Пламя взвилось до потолка, мгновенно опав. Из Очага выкатились тлеющие угли, над ними заклубился дым. А посредине поднимался ровный столб ясного пламени, от которого «отрастали» языки жара. И все это – синеватого цвета, увенчанное красной короной…
– Да, – ошарашено прошептала Искра, – ну вы даете…
Лин в отчаянии пихнула в Очаг целую ладонь. Безрезультатно. Для огня ее просто не существовало.
– Что ж, извините за беспокойство, – опустив голову, девушка пошла к выходу.
Кари двинулся следом. Он не сказал ничего, и Лин была ему за это благодарна.
Она уже не видела, каким взглядом провожала их Искра. За долгие годы богиня выучила повадки Очага Истины наизусть и замечала в нем малейшие нюансы. В отличие от ненаблюдательных посетителей она отметила, что огонь отреагировал на принцессу донельзя своеобразно – он немного замедлил свои движения.
Но парень, созданный одновременно рабом и повелителем, заинтересовал ее гораздо больше.
_________________

 » ГЛАВА 20. О слухах и правде

ГЛАВА 20. О слухах и правде

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.
Жан-Жак Руссо

Его Величеству не спалось. И дело было вовсе не в неудобной постели (ретивые слуги бросили сразу две перины, причем обе потрепанные), и не в скудном ужине (засыпавший на ходу повар потащил оба подноса с едой к Грайту, император поленился разбираться и утешал себя тем, что, похоже, королю суждено провести эту ночь на голых досках). Нет, хоть к бытовым неудобствам Малдраб Четвертый и не привык, трагедией их он не считал. Однако на душе отчего-то скребли кошки…
Отчаявшись уснуть, веллийский правитель неуклюже выполз из-под расшитого золотом покрывала, кое-как натянул одежду и отправился искать, с кем бы скрасить бессонницу.
Обычно на помощь приходили верные советники.
Комната Дисона находилась слева от покоев императора. Поскольку стучать Его Величеству не пристало, Малдраб попросту распахнул дверь и увидел эльфа, сосредоточенно рассматривавшего свой живот. Тот был усыпан мелкими точками, словно придворный врач нечаянно упал на огромного ежа.
Император, в котором изредка все же просыпался такт, поскорее отправился к Крезину, обитавшему справа от властительной опочивальни.
Здесь, помня недавний опыт, Малдраб Четвертый постучался. Сначала негромко, не желая перебудить все крыло. Потом, не получив ответа, стукнул сильнее и открыл дверь. Его глазам предстал советник, развалившийся на кровати в чем мать родила. Вокруг него стояли кувшины, в которых еще недавно плескалось крепкое вино, и ночной горшок. Винные пары так стукнули императору в голову, что он едва не захмелел от одного только запаха.
И тут Его Величество вспомнил о двойнике. Вот чей сон он прервет с радостью! Эх, где же ее комната?
Император в раздумье вышел во двор. Как ни странно, ему неожиданно улыбнулась удача – эта Лин, позор его старости и кошмар из самых ужасных снов, тащилась к конюшням, ведя за собой метаморфа.
«Все еще со своей тварью не наиграется!» – с досадой решил Малдраб, направляясь следом.
Сам он к животным относился так же, как и к людям – безразлично.
Но «дочь» минула конюшни и скрылась на сеновале. Хранитель, подозрительно оглянувшись, отправился за ней.
Заинтригованный правитель двинулся следом, решая в уме, какую пакость могла задумать девчонка. И едва не попался, поскольку метаморф неожиданно вынырнул из темного провала близлежащих ворот с охапкой сена, отнес ее под раскидистое дерево за конюшней, вернулся за следующей. Затем тихо позвал:
– Лин, иди сюда!
А дальше императору показалось, будто он сходит с ума. Почему? Да просто свидетелем подобной картины Его Величеству приходилось быть уже не один раз. На ум пришло одно-единственное утешение: все бабы – стервы, вот!
Непутевая девка плавным движением растянулась на мягком «ложе» (о чем свидетельствовал характерный шелест сена) и мурлычущим шепотом предложила:
– Садись рядом, Кари! Здесь так красиво…
Из-за туч показались Рун и Рунна, осветив идиллическую картину: полулежащая девушка смотрит снизу вверх на сидящего рядом парня и тихо просит:
– Поцелуй меня…
Он медленно наклоняется, словно не веря своему счастью, и оказывается в крепких объятиях. Стремительные руки срывают рубашку с его плеч, жадные губы целуют, будто в последний раз…
Нервы императора не выдержали. С глухим рыком он схватил забытые нерадивым конюхом вилы и, размахивая ими как палицей, бросился на прелюбодеев.
– Тва-арь! – Малдраб сумел выдавить из пересохшего горла лишь сдавленные звуки.
Но метаморф его услышал. Вскинулся, защищая девку, и с удивлением обнаружил, что не может разомкнуть ее объятия…
– Ты не Лин! – начал яростно отбиваться.
Подоспевший император опустил свое оружие на спину «дочурки» и едва успел разжать руки – дерево полыхнуло, осыпалось пеплом, железные зубцы оплавились. В мимолетной вспышке Его Величество успел заметить стремительно менявшиеся черты лица…
А затем стало светло.
Уже никто не принял бы девушку, обнимавшую метаморфа, за принцессу. Глаза Искры занялись багровым светом, тело налилось жаром. Одежда вспыхнула – и развеялась, но вряд ли кому-то было до любования пламенеющими прелестями.
Запылало сено, в воздухе разнесся запах гари. И запах горевшей плоти…
Кари не мог оторвать ее раскаленных рук от своих плеч. Он знал: повреждения пока не смертельны, и восстановиться будет легко… но как же это больно! И окаменеть, как в Храме Жизни, не получалось, как будто той стороны его естества не существовало вовсе. Обернуться бы зверем, полоснуть мучительницу острыми когтями, впиться ей в горло… Боль мешала сосредоточиться, разрывала грудь, перехватывала дыхание. Метаморф не выдержал и застонал, уверенный: Лин все равно не слышит – они с Марком лично проводили ее в какую-то каморку, где была кровать и не было обитателей.
Император и пара выскочивших на шум слуг попятились, не решаясь вступить в противоборство. Со стороны гостевых комнат бежали люди, привлеченные суматохой. Кто-то то и дело порывался кричать: «Пожар!», но ему живо затыкали рот. Примчался настоятель, бухнул на колени и принялся слезно молить богиню смиловаться, что-то невнятно обещая, заверяя в своей вечной любви и покорности. Несколько шкафоподобных жрецов присоединились к нему.
Искре нравилось бессилие жертвы. Она слегка отстранилась, позволяя обреченному организму немного подлатать себя, запылала еще ярче… А затем зашипела и почернела, поскольку некто имел наглость выплеснуть на нее бадейку студеной воды. Разъяренная богиня обернулась к обидчику, стремясь испепелить его если не взглядом, то хоть бы огненным шаром, – и захлебнулась в ароматном содержимом сточной ямы у конюшни. Да, колодец находился далеко, а утрачивать преимущество неожиданности Лин не хотела! Обиженная Искра взревела и рухнула грязной кучей – Зелина не считала, что бить сзади подло.
– Я тренировалась, рьяска! – с законной гордостью сообщила она.
Но девушка не слушала. Не понимая, откуда взялись силы, она оттаскивала метаморфа в сторону, одновременно приказывая:
– Воды! Быстро воды!
Где-то на задворках сознания шевелилась обида на Дисона – как же так, командовать она не умеет!
Кто-то споро притащил полное ведро, плеснул, не целясь, на них обоих. Потом еще одно, и еще… Пока непонятно чем выведенный из себя император дрожавшим от злости голосом не приказал:
– Марш в мою комнату!
И бросил Кари свой плащ.
Лин было вскинулась объяснять Его Величеству, где она видела такие приказы, да еще обращенные к полумертвому другу, но метаморф неожиданно резво замотался в пожалованную одежду и чуть ли не бегом припустил к гостевым комнатам. Девушка растерянно обернулась к только что появившемуся Марку:
– А эта?.. – и указала на Искру.
Гвардеец, пропустивший все самое интересное и отчаянно пытавшийся понять, кто кого и за что здесь бил, обратился к своей «временной половинке»:
– Что с ней?
Зелина медленно улыбнулась, будто кошка, неожиданно обнаружившая в лапах аппетитную мышь.
– Вы идите, идите, а мы с коллегой пока поговорим по душам. Обсудим сначала моего миленка, потом мою внешность, затем – обращение с моей луч… то есть с худшей подругой. А там и о вреде телесных наказаний поговорим. В смысле, о вреде для шкуры экзекутора… Да мало ли о чем болтают старые друзья! И, Лин, – полушепотом добавила она, – расспроси-ка милого Малдраба о том, почему пламенная красотка лезет к чужим мужчинам в чужом облике. Если я не ошибаюсь, у него был интереснейший опыт общения с этой особой.
– Она ж ненормальная!
Рыжая почему-то обиделась.
– Ничего подобного! С придурью немного, но у кого ее нет?
Вообще-то Лин была согласна с тем, что у каждого есть свои тараканы: у некоторых – маленькие, прозрачные и почти незаметные, у других – побольше и цветастее, у третьих – огромные и привлекающие внимание. Однако когда эти твари начинают щелкать в мозгу владельца челюстями, требуя крови, приходит время говорить о безумии.
Впрочем, кто ее знает, эту Искру… Вдруг там имело место трудное детство, психологические травмы юности, неудовлетворенность божеской жизнью… Правда, Лин все равно мысленно идентифицировала богиню Огня как донельзя опасную маньячку.
***
– Быстро внутрь! – неожиданно по-деловому скомандовал император, поджидавший под дверью. – Я сейчас.
«Принцесса» прошмыгнула в комнату, стараясь не особо шуметь. Гартонцы благополучно проспали (или сделали вид, что проспали?) суматоху и случайно разбудить кого-либо из них она не хотела – без того проблем хватало.
Кари сидел на властительской кровати, сгорбленный и будто потерянный средь пуховых перин. Он даже не взглянул на соседку, погруженный в свои мысли. Почему-то от одного его вида на глаза сами собой наворачивались слезы, а скрюченную фигуру хотелось обнять и прижать к груди.
Лин сморгнула, прогоняя неуместную меланхолию, и тихо спросила:
– Очень больно?
Метаморф отрицательно покачал головой, по-прежнему неотрывно глядя в пол. Девушка плюхнулась рядом. Некстати вспомнила, как сидела на императорской кровати вместе с Марком, сдавленно хихикнула. Ответом был глубокий вздох, перешедший в стон.
Она решительно схватила коптившую лампу и толкнула парня в грудь, стремясь рассмотреть ожоги. Ага, как бы не так! Он не сдвинулся ни на волосок.
Пришлось сменить тактику.
– Кари… Ну же, Кари, – Лин подпустила в голос просительные нотки, – дай я посмотрю… Ну пожалуйста… Я ведь буду думать самое ужасное, пока не удостоверюсь в обратном!
Тихий умоляющий голос мог растрогать и камень, но метаморф оставался неподвижен.
Вернулся Малдраб Четвертый, тяня за руку Дисона. Переступив порог, эльф доковылял до кровати и сел по другую сторону Кари, в точности повторив его позу. Казалось, они оба открыли на полу нечто, неподвластное человеческому взгляду.
– Вы раньше встречались с ней?
Его Величество не потребовал уточнения. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и тоном совсем вымотанного человека начал рассказывать, будто бы забыв, что говорит с ненавистным двойником дочери:
– Больше тридцати лет прошло… В том паломничестве участвовали наследники всех человеческих государств: я, Грайт, его троюродная сестра Гамика, ставшая позднее моей женой и тво… матерью Маргалинайи, Гашама из Клусса… Мы с Грайтом соперничали за внимание Гашамы, а она все носом вертела да ему, – Малдраб указал на эльфа, – глазки строила. Во время пребывания в Храме Огня мы с клусской принцессой… хм, нашли общий язык. Она оказалась не высокомерной кривлякой, а вполне обычной девушкой, которой, по ее собственным словам, очень не хватало человеческого тепла и ласки. Однако днем… днем Гашама меня игнорировала.
Я решил, она попросту не хочет делать наши отношения достоянием гласности. А однажды… в Храме Всех Рас, после празднования окончания паломничества, нас застукали вместе. Думаю, мой отец не допустил бы скандала, если бы в ту же ночь на подобном не поймали Грайта и… Гашаму. Долго выяснять, кто из двух зареванных принцесс настоящая, не пришлось – Искре самой надоело играть со мной, и она переключилась на Гимода, ныне покойного отца Грайта. Он считался очень представительным мужчиной, да и королева, которой вынуждена была оборачиваться Искра, сияла красотой.
Понимаете, огненная богиня не может любить мужчину в своем истинном облике, поскольку… да вы сами видели. Поэтому ей приходится принимать образ кого-то другого, а легче удерживается обличье женщины, которую партнер не то чтобы любит… ну, хорошо знает… Не чужой ему, в общем. Эх, откровенно говоря, она может изображать только ту, кого кавалер считает своей, и вряд ли кто объяснит, почему так происходит. Искра не терпит пренебрежения или отказа, и карает она жестоко…
Император умолк, погрузившись в собственные воспоминания. Лин тоже задумалась. Чем обернется неожиданный интерес богини? Ежу понятно – новыми неприятностями, но надо ведь как-то с этим бороться! Пока на ум приходило одно – нанять водовоза.
Несмотря ни на что, самолюбие ликовало – Марк-то своей подложной Зелиной не пренебрег и не отказал! Правда, где-то на краю сознания металась предательская мыслишка: а вдруг Кари изначально не понял, что там была не она? Какая ирония – двойник двойника…
По оконной раме пробежала огненная змейка, перескочила на занавески, но не сожгла их, а, скользнув вниз, мелькнула по ковру и обвилась вокруг ног метаморфа, выгнувшись, словно кошка. Тот ее даже не заметил.
Лин перевела взгляд на Малдраба Четвертого и встретила столь же ошалевший взор. А затем он начал делать судорожные движения руками, в которых угадывались очертания женской фигуры с пышными волосами. С трудом девушка догадалась, что Его Величество имел в виду большую вазу с живыми цветами и, вероятно, водой. Цветы полетели в сторону, а керамическую емкость она начала подкатывать, как бочку. Император не выявил желания помочь, так и остался сидеть, не сводя глаз с «огненка».
Тем временем горящее кольцо поползло вверх, не причиняя видимого вреда ни Кари, ни одежде, с которой оно соприкасалось. Лин удвоила усилия по перетаскиванию вазы. Поднатужилась, раскачивая тяжелую посудину. Споткнулась о край ковра. Чертыхнулась, стараясь удержать равновесие. И емкость загремела на пол, разлетевшись сотней мелких кусочков! Спасительная влага залила все вокруг, несколько капель попали на огненного паразита, но тот лишь сердито зашипел и взметнулся выше, накрыв метаморфа колпаком. А Лин вдруг осознала, что пламя можно погасить и другими способами.
Вряд ли Кари успел понять, почему, в довершение ко всем «горячим» ужасам, ему на голову набросили коврик из-под ног и принялись охаживать полотенцем по спине.
Закончить процедуру не получилось.
Раздался осторожный стук в дверь. Не дожидаясь ответа, на пороге материализовались Зелины – обе улыбающиеся, наглые и страшно довольные.
– Спелись, пташки, – сквозь зубы прошипела Лин.
Рядом раздалось восхищенное: «О-о-о!» Малдраба. Она запоздало вспомнила, что для него рыжая пока оставалась красоткой-дворянкой, недавно присоединившейся к паломникам. Наверное, Его Величество даже не успел соотнести вторую близняшку с Искрой.
– У-ух, какой милашка! – одна из Зелин трансформировалась в Лин… нет, не в нее – в принцессу Маргалинайю!
Обвилась вокруг Дисона, принялась что-то нашептывать ему на ухо. Девушка с некоторой жалостью подумала, что, похоже, богиню Огня сегодня ждет второй облом – эльф оставался безучастным несмотря ни на что.
Император, словно не веря своим глазам, медленно сжимал кулаки…
Оставив их заниматься друг другом, Лин переключилась на метаморфа, по-прежнему сидевшего в скорбной позе и накрытого грязным ковриком. Стянула ковер, открыв миру разводы копоти и белые пятна недавно заживших ожогов, взглянула на Искру, мысленно представив, как поджаривает ту на медленном огне, поливая сверху маслом, щедро посыпая перцем и солью, протыкая вилкой для определения степени готовности… и облизнулась, поражаясь своей злопамятности. Тем временем богиня внимательно осмотрела Лин, словно прицениваясь, удовлетворенно кивнула и… в комнате появился второй Кари.
Сдавленно охнул эльф, из которого довольно крепкая рука императора мигом выбила хандру, коротко охарактеризовал всех присутствующих Малдраб, удивленно присвистнула Зелина.
Лин сама не поняла, какая злая сила заставила ее хлестнуть наотмашь по приветливо улыбавшейся физиономии. И еще раз. И еще…
Ей казалось, это не взаправду. Да о чем вообще говорить, не могла она вот так спокойно и методично избивать знакомое лицо! Она же ненавидела насилие! Даже после памятного нокаута Зелины муки совести пересиливали доводы разума. А кулаки продолжали неумолимо впечатываться в физиономию, которая странным образом соединила в себе черты Кари, и рыжей бестии, и Его Величества, и эльфа, и самой Искры – той, какой она выглядела в храме, и кого-то незнакомого, длинноносого и усатого…
Наконец усталость взяла свое. Руки опустились, сознание вернулось. Совесть ныла насчет бесчеловечности подобных поступков, разум возражал – мол, так ей, стерве, и надо.
Кроме них с богиней и неподвижного метаморфа в комнате не было никого – зрители сбежали, обнаружив внутри обычно добродушной принцессы проснувшегося зверя, причем отнюдь не хомячка.
Искра, вновь превратившаяся в прекрасную цыганку, миролюбиво заметила:
– Деточка, учись держать себя в руках. Если не сможешь контролировать человеческую сущность, она тебя сомнет. Дам маленький совет: всегда играй, а то свихнешься, ничего не принимай близко к сердцу, иначе не будешь знать покоя, и никогда не бросай слов на ветер – потеряешь репутацию. Понятно?
Лин кивнула, соображая, кто из них сошел с ума. А богиня продолжила:
– Ты откуда взялась? Молоденькая и неопытная… Наших я всех знаю. Со Странного Леса новости регулярно приходят, я бы такого не пропустила. Остается Римай или Мир Тварей. Угадала?
Девушка отрицательно покачала головой, не в силах принять простое объяснение – ее посчитали богиней!
– Неужели Клусс? – недоверчиво спросила Искра. – Эти маги вконец сбрендили – плодят себе конкурентов. Или Гартон? Говорят, у них к большой войне готовятся, неужто откопали где-то и себе реликвию? Тебя как зовут, деточка?
– Лин. Я здесь в паломничестве. Я… э… принцесса.
Собеседница смерила ее пронизывающим взглядом, пощелкала языком, что-то прикидывая, и вынесла свой вердикт:
– Наверно, снова я в будущее заглянула. Но точно тебе говорю – будешь богиней.
– Чего? – растерянно переспросила Лин.
– Это пока сложно сказать, – рассудительно ответила Искра, – тут не нам с тобой решать. Куда принесут в жертву, там и будешь. Паренек твой? – указала она на Кари.
– Да!
– А почему он застыл, как после взгляда василиска?
– Это я у тебя хотела спросить!
– Все телесные повреждения мой саламандрик вылечил, а по душевному равновесию я не мастер, ты уж извини, – богиня хихикнула, будто вспомнив нечто смешное. – Слушай, мне Зелка столько о нем рассказала, что даже как-то совестно стало – на святую невинность покусилась! Или она, как всегда, приврала для красного словца? Да не бойся, я, когда остываю, о мести не думаю.
Лин мысленно извинилась перед метаморфом (кто знает, что его больше обидит?) и негромко сказала:
– Зелина еще не понимает, что главное – доброе сердце, а все остальное – дело наживное.
Искра выпучила глаза:
– Отличненько… Тебе завтра какой огонь надо? Повелителей? Не вопрос, богиня я здесь, или кто? Ты меня поразила, деточка, в самое сердце. Догадываешься, чем? Многие обливали меня дерьмом и за спиной, и глядя в глаза… за дела «хорошие», между прочим, но вот в буквальном смысле… Все-все, оставляю вас… наживаться. Ха-ха!
За ней не успела захлопнуться дверь, когда Лин оказалась рядом с Кари и непреклонно потребовала:
– Либо ты объясняешь, что происходит, либо я отгрызу тебе уши!
Подействовало. Метаморф изволил поднять голову и посмотреть, какая еще дурь пришла ей на ум. А вернуться в мрачные раздумья девушка ему не позволила. Ущипнула за нос, еле сдерживая улыбку (и слезы в глубине души, ведь кто знает, вдруг с ним что-то серьезное?). Едва не провалилась в омуты глаз напротив, но остановила себя, красочно представив, как император, осмелившись вернуться, застает уже две статуи… И была сражена наповал тихим вопросом:
– Лин, ты действительно не обиделась?
Она попыталась перевести все в шутку:
– За то, что тебя едва не поджарили, или за то, что я едва не обезумела от твоей внезапной депрессии?
Кари не поддержал смешливый тон.
– За то, что я посмел желать тебя…
Правда, особого раскаяния в его голосе не слышалось. Лин безошибочно определила:
– Врешь. Мы не первый день знакомы, и, что бы там ни выдумывала Зелина, я точно знаю – из-за этого впадать в отчаяние ты не будешь. Ну, может, угрызениями совести немного помучаешься, но так… нет, давай-ка следующий вариант ответа.
Он взглянул на нее в упор. Искаженное неподдельной мукой лицо, глаза больной собаки… Лин почувствовала – больше лжи не будет.
– Я собирался добровольно нарушить клятву свободы, – бесцветным голосом пояснил метаморф, выжидающе глядя, будто ожидая ужаса и упреков.
Она окончательно запуталась. Эта проклятая клятва! Вспомнить бы еще, в чем она, собственно, заключалась. Кажется, что-то вроде…
– …моя вечная свобода станет зароком того, что ни капли твоей крови не прольется по злому умыслу, – озвучил ее мысли Кари.
– Извини, конечно, – не дала ему вновь впасть в меланхолию Лин, – но вроде никто не собирался меня убивать? Или я что-то пропустила?
– Я шел, чтобы убить тебя, но у меня не хватило мужества, – обреченным тоном поведал метаморф.
Она осторожно потрогала его лоб, однако признаков горячечного бреда не обнаружила. Впрочем, кто знает, как недуги проявляются у не-людей? Или он выразился метафорически? Вроде: «Наша связь уничтожила бы тебя, как принцессу, но я готов был пойти на это»?
– Объясни, о чем ты, – попросила тихо. – Обещаю потом не доставать вопросами. И ни слова не скажу Марку.
Метаморф отрицательно качнул головой.
– Я предал тебя и свой народ. Прошу, не заставляй меня предавать… не заставляй предавать других! Любое наказание я сочту недостаточным, но молю об одном – не требуй пояснений.
Лин был неприятен этот просительный тон. К тому же она начинала соображать, где тут собака зарыта.
– Хватит патетики! – заявила с неожиданной даже для себя самой злостью. – Надо иметь храбрость принимать свои ошибки, а не ждать, пока придет некто справедливый и отмерит наказание согласно преступлению! И вообще, мужчине не пристало заниматься самоедством. Поди, набей кому-нибудь морду, подари мне цветок и успокойся! Или ты переживаешь из-за невыполненного долга? Так давай, флаг в руки и вперед! Не секрет, где меня найти. Кстати, если уж на то пошло – конкретно я не собираюсь выходить замуж за принца, соответственно вашему любимому Странному Лесу с моей стороны ничего не грозит. И не смотри на меня как на людоедку. Разберешься с самим собой, заходи, я долго сердиться не умею. А Дисону передай… Впрочем, нет, ты таких слов не знаешь, еще напутаешь чего, – пустила шпильку перед тем, как эффектно хлопнуть дверью.
Пожалуй, злилась Лин исключительно на себя – за несдержанность. Она слишком испугалась за него, чтобы рационально мыслить и подбирать слова. И вспылила, поняв правоту Дисона – метаморф быстро учится, перенимая у людей и не-людей качества, необходимые для жизни, но оставаясь при этом чересчур доверчивым. Да, не лгал эльф, еще совсем немного – и рядом с ней будет находиться совершенно незнакомый человек. То есть даже не человек…
О том, чем могла закончиться миссия по спасению Старилеса, организованная придворным врачом, Лин старалась не думать. Впрочем, она все равно не могла всерьез воспринять те слова Кари. Много уже произошло такого, после чего и враги начали бы ценить друг друга. А ведь они были друзьями…
Захваченная мрачными мыслями, девушка направилась в свою комнату. Что преподнесет завтрашний день? Она давно перестала строить хоть какие-нибудь определенные планы на будущее, однако в последнее время даже настоящее с трудом поддавалось логике.
Звука чужих шагов Лин не услышала. Быстрый вихрь подхватил ее и перетащил под единственное на территории Храма Огня дерево – старое, корявое, склонившееся чуть ли не до самой земли, но густо усыпанное широкими темно-зелеными листьями. Тут она наконец рассмотрела «похитителя».
– Ну и?.. – спросила устало.
Вряд ли ее притащили в единственное романтическое место в округе, дабы открутить голову…
Кари уверенно, словно не он только что готовился расстаться с жизнью (или какое там еще есть наказание за покушение на члена правящей семьи?), объявил:
– Я выбил зуб Биску, успокоился и хочу подарить тебе это растение. Все, поскольку найти нормальные цветы мне не удалось, а те, что выпали из вазы императора, годятся разве что пол подметать. Знаю, искупить мою глупость нельзя, но обещаю страдать в одиночестве и не действовать на нервы!
– Откуда такой энтузиазм? – вконец перестала понимать логику происходящего Лин.
– Я подумал, – слегка застенчиво начал он, – что наша дружба значит гораздо больше, чем злые намерения. Если ты сможешь и дальше общаться со мной без страха…
– Да ради бога. А кто такой Биск?
– Как кто? – пришло время изумляться метаморфу. – Настоятель этого храма. На четверть тролль, между прочим! Он привел шестнадцать доказательств того, что ваш сын присоединит Клусс и захватит великую державу не-людей. Ну, то есть он трактовал пророчество Павира о Деве и Воине, чей союз породит объединение мира. Поверь, Лин, это было более чем убедительно. Знаешь, мне не стоило признаваться тебе… но я даже рад, что между нами нет недомолвок. Глупо, да? – вздохнул он. – Идем назад? Надо отдохнуть хоть немного…
Лин села на землю, упершись спиной в толстый ствол дерева.
– Не хочу никуда идти. Все равно не усну, слишком много событий для одной ночи. А ты можешь утешать себя тем, что я тоже имею скелет в шкафу. Правда, он касается лично меня… Я не принцесса, Кари.
– И слава Владычице. – Метаморф опустился на корточки.
– Давно понял? – она решила ничему не удивляться.
– Ну… Некоторые мысли появились с первого дня нашего знакомства, – признался Кари. – Помнишь, тебе не понравилось обращение «принцесса»? И ночевала ты одна…
– Как думаешь, многие догадываются?
– Гартонцы – нет, – улыбнулся он, пододвигаясь ближе. – Они чересчур обеспокоены своим величием, чтобы замечать детали. А насчет принца я не уверен… Кажется, он считает тебя моей соотечественницей.
– И тебя это ничуть не волнует?
– Да нет, – его улыбка расползлась от уха до уха. – Какое мне дело до того, что думает какой-то там принц?
Лин с досадой отметила, что после ее признания Кари резко утратил робость в общении. Почему с досадой? А кто его знает…
– Не притворяйся глупым, это мой хлеб – изображать склеротичную дуру: того не знаю, о том не помню, а в то мне вообще по статусу не положено вникать… так что?
– Лин, что ты думаешь обо мне? – неожиданно ответил метаморф вопросом на вопрос.
– Ты дурак.
– Я знаю. А конкретнее?
– А на остальное – плевать! По крайней мере, пока ты не вырос в настоящего не-людя и относишься ко мне не как к ручной зверюшке. Если честно, я начинаю сомневаться в этом… В любом случае, очень надеюсь, что в следующий раз, надумав пустить меня в расход, ты придешь ко мне за советом в этом нелегком и неблагодарном деле.
– Не надо так шутить, – разом сник Кари. – Следующего раза не будет, можешь не сомневаться. А что касается происхождения… Говорят, даже Владычица родилась среди простых людей. Или не-людей. Или еще не родилась… Лин, глупости все это! Лучшей принцессы не найти ни в Гартоне, ни в Велли, не говоря уже о Клуссе. Но почему ты не сказала мне раньше? – в его голосе звучала укоризна.
«Все будет хорошо. Мы поняли друг друга лучше, чем самые близкие родственники. Впрочем, после Храма Любви мы вроде как родные… Эх, странная штука – жизнь. Она бьет-бьет, а по темечку не попадает. Наверное, потому, что слишком многих норовит стукнуть одновременно», – Лин почувствовала, как к ней возвращаются те ощущения надежности и уверенности, которые будто окружали ее Кари.
– Когда вышло, тогда и сказала. Между прочим, я еще и чужая…
– Это как?!
– Из другого мира…
– Расскажи!
***
Солнце поднималось над горизонтом медленно и неохотно, словно выглядывая: что там, на поверхности? Несмелые лучи скользнули по пустыне, позолотили невысокие каменные стены и постройки, заставив клочки тьмы спрятаться в укромных уголках. Расхрабрившись, светило вылезло повыше, рассматривая окрестности, и наткнулось на старое ветвистое дерево, невесть как выросшее в песках. Заинтересовавшись, лучики двинулись дальше, открывая миру двух уснувших под открытым небом друзей: синего тигра и совсем маленькую на фоне его огромной туши девушку, свернувшуюся клубком в ужасающих объятиях зверя.
Из тени вынырнула фигура человека (возможно, и не человека – в расах солнце не очень разбиралось). Он (или она – вопросами пола светило тоже не увлекалось) крадущимся шагом обошел сеновал, заглянул внутрь, потом скрылся в конюшне. Через некоторое время, когда солнце уже отвлеклось на удивительную, ни на что не похожую лошадку, вышедшую погрызть колючие кустики, человек почти выбежал наружу, чем-то страшно недовольный и встревоженный. Повертел головой во все стороны, будто ища причину своей неудачи, и зачем-то направился к раскидистому дереву. Вернее, к тем, кто нашел под ним место для сна.
Подойдя поближе, неизвестный размахнулся, словно собираясь что-то бросить, но застыл в нелепой позе – в бок ему упирался твердый острый предмет, который несведущий об особенностях Рино мог принять за наконечник копья. А, как известно, копья не ходят сами по себе. Наверно, именно так рассуждал человек, падая наземь и швыряя за спину нечто вроде небольшого камня.
Лошадь, нарисованная Лито, окуталась рыжеватым туманом и ее силуэт начал расплываться.
Незнакомец, не ожидавший такого противника, ошарашено наблюдал, как золотистые звезды исчезают с лоснящихся белых боков. Жряк, любовно созданный Ванисом, поглощал все живое, к чему прикасался, и потом, насытившись материей, съедал сам себя. Человек подумал, что коня жряк будет переваривать долго, а задерживаться здесь не стоит. Он искренне сожалел насчет проваленного заказа, но ведь наниматель не предупреждал ни о чем подобном, верно? Поэтому можно и не возвращать задаток!
Однако Рино не была простой лошадью. Она помнила, откуда появился паразит, обгладывавший ее шкуру, – и ринулась на обидчика. Незнакомец слишком поздно осознал: этот конь слишком чудный, смертельный туман его не возьмет. И убежать не выйдет…
Жряк почувствовал новую пищу, гораздо податливее и вкуснее. Человек не успел даже закричать – его с головой накрыла жаждавшая пищи волна.
Рино отряхнулась, сбрасывая останки пожиравшего самого себя жряка, и с удивлением осмотрела свой белоснежный, без единого пятнышка, бок. Затем вспомнила, как старательно выводила Лито золотые звезды, и решила приукраситься самостоятельно. Фантазия у животного ограничивалась тем, что оно видело, поэтому неспешно приступавшие к работе слуги страшно удивлялись, обнаружив у старого дерева молодое, скрюченное еще больше, кроной почти упиравшееся в землю. А когда оказалось, что деревце еще и двигается…
Солнце поднималось все выше, заставляя самых яростных приверженцев сна вылезать из кроватей. Жизнь понемногу входила в привычную колею.
_________________

Елена добрый вечер и огромное спасибо за продолжение)
___________________________________

Большое спасибо за поддержку!
_________________

 » ГЛАВА 21. О фантазиях и откровении

ГЛАВА 21. О фантазиях и откровении

Фантазия человека ограничена только рамками его совести и ума.
В. Борисов

Его Храм был построен у истоков Светлы – самой длинной реки континента, бравшей свое начало в каменистых пустошах и постепенно наполнявшейся водами многочисленных притоков. В Море Спящих она впадала полноводным потоком, по которому спокойно ходили корабли даже из Грея, столицы Гартона. Веллийские и клусские торговцы тоже частенько привозили в стольный град товары – и неизменно получали немалую прибыль. Порой в дельте реки бросали якоря и суда не-людей.
Однако судоходной была лишь гартонская часть Светлы, а у храма она больше смахивала на дождевой ручей, стремительно обегавший крупные валуны.
Легенды утверждают, что раньше, еще до постройки первого из Двенадцати храмов, река вытекала из большого соленого озера, именовавшегося Морем. Позже оно исчезло, оставив после себя полную камней низину. Многие из них имели причудливую форму, в которой при некотором старании угадывались драконы, василиски, зубастые рыбы и… люди. Да, здесь всегда можно было увидеть какого-нибудь менестреля, черпавшего вдохновение в удивительных фигурах!
Его Храм построили из местного желтоватого камня. Впоследствии здание облицевали блестящей золотистой плиткой, стены изнутри завесили коврами, раскрасили когда-то грязно-желтые статуи. Он считался главным богом, самым сильным и самым могущественным.
Мать-рабыня не дала Ему имени, подарив свободу. И обрекла на вечное одиночество – безымянные считались изгоями и даже между собой не общались. Они были вне законов человеческих и божьих – их попросту не существовало как людей. От недоброжелателей не имеющих имени спасала репутация диких зверей – известно ведь, когда нечего терять, борются до последнего.
Каста безымянных сохранилась до сих пор. Все еще находились невольники, желавшие для своих детей пусть и полной опасностей, зато свободной жизни. Дети изгоев пополняли их ряды – нет-нет, да и случались пары средь отверженных.
Он стал богом и никогда не жалел об этом. Даже те, кто забил его камнями у Стены Откровений, спокойно встретили старость – бог не мстил. Как ни парадоксально звучит, но Он начал наслаждаться жизнью лишь после смерти. Не было больше плевков в лицо и выплеснутых на голову помоев, не было площадной брани за само его присутствие… Он получил почтение, уважение и власть. Те, кто никогда бы не удостоил его взглядом, не считали зазорным пасть перед Ним на колени.
И Он был настоящим богом. Не могучим созданием, привязанным неведомыми силами к конкретному месту, а тем справедливым и мудрым покровителем, о заступничестве которого мечтал с младенчества. Богом, которому молилась бы его мать, будь она еще жива…
Он никогда не карал. Только миловал.
Потому что Стена Откровений отворяла перед человеком такие глубокие и ужасные потемки его души, что впору повеситься без утешительных слов того, кто ведал человеческой совестью.
***
– Наверное, нет смысла просить тебя остаться? – подвела итог почти двухдневному спору Лин.
Суть полемики заключалась в том, что девушка категорически противилась участию метаморфа в предстоящем обряде. Он и так ходил как у воду опущенный, и пускать его к пробуждавшей совесть реликвии было бы бесчеловечно. Впрочем, Кари имел собственное мнение на этот счет, разительно отличавшееся от воззрений Лин, и следовать ее советам не собирался. А Марк попросту высмеял аргумент «душевные терзания».
Метаморф рассеянно кивнул, явно думая о чем-то своем. Да и поздно уже было давать задний ход…
Шумени и Димап (Главная жрица и Главный жрец Его Храма) заговорили разом, не сбиваясь ни на один звук – сказывалась многолетняя тренировка по произношению ритуальных фраз.
– Хранители, возьмите Ищущего за руки, – в их равнодушных голосах не проскальзывало даже тени эмоций.
Парни добросовестно вцепились в ладони подопечной – клещами не оторвать. Лин скосила глаза – чуть в стороне с мученическим выражением лица терпел такой же произвол Геданиот. Она немного посочувствовала ему, ведь потомственному воину не пристало ходить, словно малышу на прогулке. Да еще перед подчиненными… Нет, разумеется, все понимают, обряд есть обряд, но в будущем принца ожидало немало шепотков за спиной.
– Ищущие, закройте глаза, – наверно, так произносили слова зомби, отвечая на вопросы некроманта.
Лин слегка прищурилась, справедливо рассудив, что от ритуала не убудет, а ей встречать неведомое в полной тьме тоже не с руки. Тем более, стояли они лицом к Стене и этот факт вызывал неприятные ассоциации.
Возле принца возникло небольшое перешептывание – его хранители настаивали на точном исполнении инструкций. Лин мысленно улыбнулась – своих спутников она успела отучить от столь трепетного отношения к правилам. Даже Кари лишь вопросительно хмыкнул и не стал задавать дурацких вопросов.
– Хранители, закройте глаза.
Теперь пришла очередь парней старательно делать вид (интересно, перед кем таким озабоченным соблюдением традиций?), будто слегка опущенные ресницы означают сомкнутые веки. Зато Геданиот смог подмигнуть ей без укоризненных тычков в спину – его хранители привыкли выполнять приказы.
– Ищущие, сделайте шаг вперед. Хранители, сделайте шаг вперед.
Лин удивленно уставилась на желтовато-серый камень перед глазами. Сделайте шаг вперед? Это значит, так долбанитесь головой, чтобы совесть проснулась?
Принц тоже колебался, рассматривая выползшего погреться на солнышке муравья.
Девушка вздохнула (на что не пойдешь ради отечества и своего существования?) и медленно продвинулась вперед, пообещав себе – только до прикосновения камня. Шаги ведь разные бывают! Однако ее нога не встретила ни малейшего сопротивления. Лин на мгновение прикрыла глаза, осознавая происходящее. И открыла их в настоящих джунглях.
Огромные деревья закрывали кронами небо, их корни выпирались из земли, как туловища окаменевших змей. Из щелей толстой коры тянулись к солнцу какие-то растения, сплошь усыпанные мелкими, приторно пахнущими цветками. Сверху свисали лианы, цепляясь за деревья бледными щупальцами. Земля была очень влажной, ее покрывали крохотные красноватые побеги, а в воздухе витал легкий запах разложения. Немногочисленные солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь зеленый полог, высвечивали небольших насекомых, деловито сновавших туда-сюда. Издали доносились крики неведомых животных и затихавшие голоса жрецов:
– Ищущие, лишь найдя друг друга, вы вернетесь назад. Да поможет вам Он.
И они остались посреди дикого мира, в котором найти принца казалось труднее, чем иголку в стоге сена.
– Странная какая-то у меня душа, – задумчиво посетовала Лин. – Я лично считала ее немного более цивилизованной. И приветливой. Да и открытой тоже…
Единственное, что немного утешало, – почти полное отсутствие подлеска в этом странном месте. Разумеется, молодой подрост и кусты все же произрастали, но свободно ходить между древесных стволов, уклоняясь от лиан, было возможно.
Лин понадеялась, что здесь нет паутины и пауков под стать чудному лесу. Эх, вот вылезет какое-нибудь страшилище, покрытое розовым панцирем, с полусотней глаз, раскиданных по всему телу, и акульими челюстями – и думай, то ли оно умное и пытается познакомиться, то ли ему просто хочется есть.
– Лин, не шевелись, – тихо попросил-приказал Кари.
С другой стороны ее руку до боли сжал Марк, вряд ли соображая, что делает. А потом девушка заметила причину его поведения. Она слишком красочно вообразила себе страшного монстра и не обратила внимания на его появление вживую. Громадная тварь, видневшаяся впереди, настолько соответствовала придуманному описанию, что Лин заподозрила себя в предвидении.
Метаморф медленно выдвинулся на передний план, заслонив ее от монстра (и закрыв весь обзор). Привстав на цыпочки, она выглянула из-за его плеча, разминая помятую гвардейцем руку. Позади Марк шепотом поминал чьих-то матерей и их прошлое.
Паук (или подобное создание грех называть столь обычным словом?) не двигался с места, словно решая, что делать – дать деру от мелкого, но превышавшего количеством противника, или перевести врага в разряд «обед». Наверное, он действительно пребывал в раздумьях, порываясь двинуться вперед – и тут же отступая назад, приседая, как перед прыжком, – и сразу же выпрямляясь.
Лин слышала, как быстро билось сердце гвардейца и медленно – Кари, однако не чувствовала своего. А тварь все медлила… Может, она вообще травоядная и лишь пытается грозным видом прогнать нежеланных гостей, вторгшихся на ее территорию?
Будто в подтверждение этой догадки паук ощерился всеми многочисленными зубами и начал вгрызаться в ствол близстоящего дерева.
– Марк, понемногу отходим назад, – распорядился метаморф, взяв бразды правления в свои руки.
«Только в паутину не вляпайся», – подумала Лин, однако донести это соображение гвардейцу не успела – тот зашипел, запутавшись в розовых нитях, которых мгновение назад за его спиной не было.
Дальше шли тихо, изредка переговариваясь вполголоса, чтобы не накликать на свою голову еще какую-нибудь местную животину. Марк продолжал зло материться, счищая остатки паутины, а «принцессу» не покидало ощущение неправильности происходящего.
Вел метаморф. Лин сомневалась в том, что он знает, куда идти, но ничего не говорила – какая разница? Все равно ни она сама, ни гвардеец не смогли бы указать верное направление.
Понемногу испуг от встречи с розовым пауком прошел, и девушка начала представлять, каких еще тварей мог вырастить этот мир. Например, медведя размером с небольшой холм или орла, с легкостью удерживающего в когтях овцу. Хотя нет, местная овечка тоже отличалась бы габаритами. Птицы могут выковыривать из земли дождевых червей, больше похожих на питонов. А змеи…
Додумать ей не дали.
– Будем обходить? – деловито поинтересовался Кари, притормаживая у пригорка, заросшего, как ни странно, не деревьями, а жесткой буроватой травой – пешему она достигала бы колен.
– Да, – решительно заявил Марк, и, не дожидаясь ответа Лин, свернул вправо.
Двинулись, обходя преграду по периметру, и наткнулись на глаза. Большущие, размером с ребенка, они взирали на мир угрюмо и тоскливо, время от времени обмахиваясь похожими на опахало ресницами. К этим очам прилагались соответствующего размера зубы, подвижный нос и все остальные части гигантского медведя, разлегшегося посреди леса. Никакой враждебности зверюга не высказывала, просто смотрела вперед и даже не двигалась.
Лин подняла глаза к небу. Так и есть, какая-то птица тянула в клюве извивавшегося гада. Но этого ей показалось мало для твердой уверенности в своей догадке.
Деревья впереди споро расступились, вытягивая корни из земли и передвигая их на новое место. Освободившееся пространство занял материализовавшийся прямо перед путниками черный дракон с красным гребнем. Он пустил в небо эффектную стрелу пламени, заставив парней потянуть Лин в укрытие за толстым древесным стволом, красиво изогнул шею и застыл в картинной позе. Затем начал стремительно менять окраску – синий-красный-желтый-зеленый-фиолетовый-розовый… и неожиданно снес яйцо, вместе с которым растаял в воздухе.
На его месте появились три гамака и круглый столик, уставленный всевозможными яствами и кувшинами.
– Пойдем, отдохнем! – предложила Лин.
На нее посмотрели, как на умалишенную, и мягко направили в противоположную сторону.
Она возмутилась:
– Неужели никто еще не понял? Давайте сядем, и я объясню, что это за мир! Не верите? А так?
Вокруг метаморфа закружился рой светящихся огоньков, складываясь в слово «Фантазия».
– Мир мечты? – недоверчиво переспросил Марк.
– Мир фантазии! – объявила Лин. – Настоящая мечта здесь вряд ли исполнится, зато вообразить можно все что угодно.
– Значит, это ты придумала паука и медведя? – гвардеец старался скрыть недоумение.
– Я тогда думала, как бы нечто такое не вылезло из кустов, – и оно появилось, понимаете? Это все ложь насчет совести! Тот, кто сюда попадает, оказывается в плену собственных страхов, ведь он вспоминает свои прегрешения, и они тут же напоминают о себе. Убийца или насильник не ждет, что его жертва придет к нему и сообщит о прощении, верно? Он ждет возмездия – оно приходит. А потом появляется добрый бог и помогает заблудшей душе освободиться от груза совести. Как мерзко!
– Но почему? – удивился метаморф. – Виновник наказывается собственным воображением. По-моему, это справедливо.
Лин возмутилась:
– Справедливо?! А как быть с теми, кто ничего плохого не совершил, но кому на каждом шагу мерещатся кошмары? Вдруг кто-то в детстве разбил мамину любимую чашку и до сих пор этим мается? Представь – попадает он за Стену, а тут давно покойная мамочка с ремнем! И пусть этот Он снимет груз с души, неприятный осадок останется на всю жизнь! Человек будет думать: вдруг именно та чашка была самим смыслом жизни его родительницы? Настоящим преступникам, наоборот, проще. Они получили прощение – и могут планировать следующее злодейство, зная, что всегда можно прийти сюда, немного испугаться и очистить совесть. Что ни говорите, а мне здесь не нравится!
– Как по мне, все довольно сносно, – Марк, недолго думая, заглянул в ближайший кувшин. – Эй, почему тут пусто? – огорченно спросил он.
– А что ты хочешь? – с улыбкой поинтересовалась Лин.
– Красного из Ландара, большую пенную ванну, пару красоток для компании и мягкую постель на всякий случай.
– Всего-то? – притворно удивился Кари.
– Остальное пожелай сам! – великодушно разрешил гвардеец и, не удержавшись, рассмеялся.
А затем плюхнулся в ванну, которую Лин мстительно придумала прямо под ним. Рядом с Марком заплескались три девицы кукольной красоты.
Кари тронул девушку за плечо.
– Наверно, нам стоит отойти?
– Только недалеко, хорошо? Вдруг сюда прибудет Геданиот со своими фантазиями?
Вскоре их догнал запыхавшийся гвардеец, с которого ручьем стекала вода.
– Эт-то ч-что т-так-кое, д-дет-тка? – возмутился, клацая зубами.
– Это называется: «Поосторожнее с желаниями, они порой сбываются!», понял? Проще говоря, ты получил все, чего хотел! – давясь смехом, ответил метаморф.
Марка такое положение вещей не удовлетворило.
– Чего хотел?! Они ж холодные! Холоднее покойниц! Ледяные! Лин, я не понял, в чем заключался юмор! Нет, то, как они за меня дрались, выглядело очень забавно, но лучше бы победили те, первые! Э-э-э, что случилось? Морозная пятерка была не твоя, да?
Ответ не требовался. Их окружили четыре прекрасные беловолосые девушки, пятая же скользящей походкой выступила вперед. Она чем-то неуловимо отличалась от подруг, хотя внешность и одежда у всех пятерых была похожая: молочно-белая кожа без единой кровинки, черные брови и ресницы, ярко-алые губы, широкие светло-голубые платья.
– Вы забрали мою добычу.
Лин вздрогнула. Точно так, ровно и без эмоций, говорили Шумени и Димап, жрецы Его Храма.
– Здесь нет добычи, Снежа, – спокойно возразил Кари.
Откуда он знал ее имя?!
Беловолосая тоже поразилась:
– Ты меня знаешь?
– Все Изначальные слышали о Пленнице Грез.
– Изначальные… Странно, что вы еще не ушли из этого проклятого мира… Но человек, который стоит рядом с тобой, – не Изначальный, и с ним ты не связан клятвой. Вспомни договор. Он – мой.
– Извини, – в голосе метаморфа звучало сожаление, – я помню договор, однако Марка ты не получишь. Мир изменился, Снежа. В нем появились новые боги. Даже у нас рассказы о Пленниках превратились в сказки, и я не предполагал тебя увидеть. Теперь здесь правит Он, не забывай.
– Он? Безымянный дикарь, искренне уверенный в своей избранности! Да, Ему нравится помогать червякам, замученным собственной извращенной фантазией, но только тем, кто не представляет интереса для меня. Таких большинство, поверь! Вспомни сказки, Изначальный. Здесь я – истинная владычица! Последний раз предлагаю: отдайте мою добычу. Иначе… Ты знаешь, чем обернется неповиновение.
Кари нахмурил лоб, что-то прикидывая, и Лин поняла: он не станет сопротивляться. Проследить ход его мыслей было нетрудно: хранитель защищает принцессу, а не второго хранителя. Кажется, Марк это тоже осознал и инстинктивно передвинулся ближе к беловолосой.
– У нас равные возможности, – попытался возразить метаморф.
Пленница Грез обидно расхохоталась:
– Ты сравниваешь меня с девчонкой, впервые почувствовавшей силу? Это даже забавно. Устроим поединок? Если вы выйдете за пределы прямоугольника, по краям которого стоят мои сестры, преследовать вас я не буду. Если нет – ты уйдешь с моего пути. Согласен?
– Лин? – негромко спросил Кари.
Она кивнула и вышла вперед.
– Подай знак, – приказала Снежа.
Метаморф долгим взглядом посмотрел на Лин, словно прощаясь, и взмахнул рукой.
Вокруг нее тут же появились лохматые дикари, каждый из которых сжимал в руках усаженную железными шипами дубину. Вместо одежды их тела укрывали невыделанные шкуры каких-то зверей, источавшие тошнотворный запах, в волосах торчали мелкие кости, на шеях висели ожерелья из ракушек.
Дикари дружно подняли дубины и так же слаженно начали опускать их Лин на голову. Она вдруг осознала: происходящее – не соревнование, а бой. Щадить ее беловолосая не будет, так чего церемониться?
С неба слетели огромные птицы, подхватили мерзкую «добычу», а в сторону Снежи полетела сеть – и Лин провалилась в глубокую яму, из стенок которой, извиваясь, выползали змеи.
Сверху донеслось насмешливое:
– Так просто меня не одолеть! Я играю в эту игру почти с рождения и умею отражать любую атаку! Сдавайся, и проваливайте с метаморфом отсюда!
«Я тоже на фантазию не жалуюсь!» – со злостью пробормотала девушка, сосредотачиваясь на происходящем.
По змеям прошелся огненный шар, дно ямы поднялось, сравниваясь с поверхностью.
Лин торжествующе улыбнулась и…
И мелкий зверь, похожий на гиену, вонзил зубы в ее ногу.
Кровь была настоящей, боль – тоже. Из глаз непроизвольно потекли слезы. Забыв обо всем, она схватила руками пятнистую голову, пытаясь разжать сомкнутые челюсти, и начала захлебываться в болоте, появившемся на месте каменистой почвы. Зловонная жижа плеснула в рот, склизкая трава залепила ноздри…
«Да помогите же хоть кто-нибудь!» – но кричать означало проглотить очередную порцию тины.
Нет, захлебнуться ей не позволили. Трясина исчезла. Теперь Лин была привязана к столбу, у подножья которого занимался хворост.
Дым выедал глаза, высушивал пропитанную грязью одежду, превращая ее в подобие доспехов. Пламя понемногу набирало силу, нестерпимо поджаривая ноги. Сквозь сизую дымку виднелись колеблющиеся фигуры парней, прикованных к утесу. Утесу? Откуда он здесь?
Белая рубашка Кари стала сплошь буровато-красной, несколько темных пятен выделялись и на одежде Марка…
Лин застонала вслух.
«Они понадеялись на меня! – подумала с горечью. – А когда я не справилась, бросились на помощь. Мне… Не принцессе, ведь это уже не тайна. Подруге, растерявшейся, как дитя малое перед гостями. Жалкая слабачка!».
Снежа внезапно рухнула на землю как подкошенная. Но картинка успела смениться еще раз.
Несколько хижин, укрытых пальмовыми листьями, стоят полукругом. Высокие костлявые аборигены медленно снуют между ними. В центре селения горит огромный костер, куда две старухи неторопливо подбрасывают дрова. Над костром висит приличных размеров котел, вокруг которого в ожидании еды сидят голые дети. Им все равно, что «первое», оставляя за собой грязные разводы, довольно живо барахтается в горячей воде, стараясь вылезти, но покатые стенки и скользкие края позволяют лишь высунуть голову наружу и тут же съехать обратно, на дно.
Снежа не подавала признаков жизни, или, вернее, сознания. Ее сестры покинули свои посты, склонились над ней… Затем подхватили предводительницу на руки и понесли прочь. Криков Лин они будто и не слышали.
Температура воды тем временем неумолимо приближалась к точке кипения. Старухи все резвее подбрасывали хворост, у ребятни появились в руках костяные ножи…
Девушка представила, как спадают оковы с парней, как рассыпается в пыль скала – и осознала, что ничего не выходит! Они находились за невидимой границей, в другом мире, куда ее возможности не распространялись. Гвардеец что-то кричал, однако его голос был тише комариного писка.
Раскачать наполненную водой посудину не удавалось – ноги то и дело соскальзывали, колени больно стукались о железные стенки, глаза заливала мутная жижа.
Лин прокляла тот миг, когда мысленно опустила Снеже на голову наковальню. Она попыталась изменить реальность в очередной раз.
Из земли выросла пальма, уперлась верхушкой в котел, начала клонить его на бок. Девушка обрадовано навалилась на опускавшуюся сторону, предвкушая освобождение. Не тут-то было! Прибежали аборигены, мигом выдернули дерево с корнями, поправили слегка покосившуюся «кастрюлю».
Лин поняла: еще немного – и она запаникует по-настоящему. Свариться на придуманном костре! Да, вряд ли кто мог бы похвастаться подобной участью!
И вновь бесполезная попытка: вниз упала большущая сова, вцепилась когтями ей в плечи – и рухнула наземь, пронзенная примитивным копьем. Появилась стая волков, обежала вокруг огня, отгоняя голодных дикарей, возникла новая птица… и Снежа.
На котел опустилась тяжелая крышка.
Все. Приехали. Лин осознала, что долго не продержится. Воображение рисовало страшные картины мести, а не план спасения. Мысли крутились в бешеном водовороте, тело отказывалось повиноваться. В легкие ворвалась вода. Ого, это уже почти кипяток! Значит, осталось немного…
Сознание милостиво затухло… И мир взорвался ледяными иглами. Казалось, они повсюду, пронзают кожу насквозь, впиваются в голову. А голос, в котором сквозь насмешку проскальзывали нотки беспокойства, только усугублял мучения.
– Э-эй, рьяска, очнись! Ты ведь не хочешь сдохнуть прямо здесь? Давай, тебе ж еще жениха искать! Ли-ин! – маленькие, но сильные ладони хлестали по лицу, заставляя голову мотаться из стороны в сторону. – Хватит придуриваться! Сейчас эта древняя ископаемая заберет наших мужчин. Моего, по крайней мере, точно! Эй! Слышишь? Марк останется здесь!
Очнуться? Зачем? Чтобы ощутить все прелести варки или, если повезет, утопления? Нет, лучше уж… что лучше? Точно не этот колкий холод, с легкостью вымораживавший внутренности…
Лин попыталась сфокусировать взгляд на спасительнице. Не получалось. Перед глазами колыхалось рыжее марево, выпускало мокрые щупальца, трогало ими ее лицо… Девушка подняла руку, отгоняя противное видение. Вопреки опасениям, конечность повиновалась. Ощутив под пальцами нечто, в чем легко было опознать мокрые волосы, она окончательно пришла в себя. Смахнула слезы, искажавшие обзор, посмотрела вверх.
Зелина облегченно вздохнула. Вообще-то она чувствовала себя в этом мире как рыба в воде, но пари со Снежой могла завершить только начавшая его, то есть чужая.
Нетерпеливо растолкав Лин и не обращая внимания на ее гримасы, богиня указала на группу, исчезавшую вдали.
– Что ты думаешь о благородстве, рьяска?
– Что оно сейчас неуместно!
_________________

Елена привет и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Вам спасибо! Приятно вас снова видеть!
_________________

 » ГЛАВА 22. О предательстве и легендах

ГЛАВА 22. О предательстве и легендах

Легенда всегда берет верх над историей.
Сара Бернар

Лин все же окликнула Пленницу Грез. Не для того, чтобы после не мучила совесть, нет – всего лишь хотела убедиться, что вокруг противников нет заслона, подобного тому, помешавшему освободить прикованных парней.
Снежа раздраженно обернулась на звук, вероятно, посчитав, что «льдиной» ее назвала несдержанная на язык Зелина. И вместе с сестрами провалилась в зыбучие пески.
Кари мигом сориентировался в ситуации. Одним мощным движением он вытолкнул Марка гораздо дальше пресловутого прямоугольника, из которого им, согласно спору, предстояло выйти, и прыгнул следом. А миг спустя беловолосая, оставив сестер, в ярости неслась к Лин. Вот только все ее атаки разбивались о невидимый колпак, единственным предназначением которого была защита от Снежи. Девушка пожалела, что сразу не смекнула такую простую вещь.
– Они вышли. Я выиграла. – Лин говорила с трудом, горло словно протерли наждачной бумагой. Но, как ни странно, в целом на самочувствие грех было жаловаться.
– Тебе помогли. Это не по правилам. – Пленница Грез быстро приходила в себя после неслыханного поражения.
– Считай, что помощницу придумала я, когда ты оставила меня умирать.
Снежа зло улыбнулась:
– Предлагаю второй заход. Победитель поучает все, побежденный – смерть. Ну?
– Ты начала нечестную игру, госпожа, – раздался тихий незнакомый голос у них за спиной. – Даже я не могу покончить с тобой. Они уйдут.
На прекрасном холодном лице отразилось презрение.
– Скатертью дорога. Но человек останется мне. Он – не паломник! Ты же не думаешь, что сможешь тягаться со мной, Безымянный?
– Разумеется, я так не думаю, – покладисто согласился Он. – Я это знаю.
В Его мягком голосе звучала твердая уверенность, и даже Лин, относившаяся ко всему скептически, ему поверила. Он не пытался пугать, нет, Он сообщал информацию, предоставляя слушателям самим делать выводы. Зачем угрожать, имея в арсенале реальную силу? В том, что за время своего божеского существования Он вполне освоил управление магией этого мира, никто не сомневался.
Снежа не решилась на стычку. Презрительно хмыкнула, сохраняя лицо, и предупредила:
– У них есть время до заката. Успеют – я отступлюсь, нет – ты не станешь на моем пути, бог. Это честный договор.
Лин поморщилась. К договорам она уже давно не испытывала доверия, хоть сама старалась держать слово. А сейчас… Ха, Он будет наблюдать, Снежа – строить козни, вот и весь договор.
Бог согласно кивнул, не оставив шансов:
– Тьма – вотчина Пленницы. Когда она наступит, вам никто не поможет. Надеюсь, в мире грез больше не прольется настоящая кровь. Перед тем, как вы отправитесь, хочу дать совет: только тот, кто первым прошел сквозь Стену Откровений, имеет здесь Силу. Только он считается паломником! И еще – Стена не разбрасывает прибывших далеко. Учтите это. Помните, до заката вы в безопасности, об этом позабочусь я.
Он растворился в воздухе, оставив после себя легкий запах озона, на миг позже Снежи.
– Простите, – тихо сказала Лин, не обращаясь ни к кому конкретно.
Ответом послужили две пары вытаращенных глаз.
– А… Это… За что? – первым пришел в себя Марк. – Тебя вроде ж по голове не били?
Она неопределенно кивнула, остро чувствуя вину. Впервые кто-то всерьез на нее рассчитывал и ошибся… Дело даже не в том, что Снежа расправилась с ней, играя. Нет, позора тут не было. Но Лин понимала: она могла победить! Если бы сумела…
На воображение девушка не жаловалась, а в ее мире существовало много разных штучек, перед которыми спасовала бы Пленница Грез. Ну почему вместо того, чтобы распылить противницу на атомы с помощью какой-нибудь ядерной боеголовки, она измышляла гуманные способы обездвижения зарвавшейся богини и ее сестер? На карту же была поставлена не просто победа – решалась судьба друзей! Точнее, одного друга… не в том суть!
Откуда взялось это глупое чрезмерное человеколюбие? Да еще так не вовремя? А ведь Лин казалось, она навеки запомнила главное правило этого мира: бей первым, изо всех сил, второго шанса не будет!
Словно измываясь над собой, она вспоминала прошлые случаи, когда неведомо с чего жалела тех, кто заслужил если не смерти, то хорошей порки. Как же ей хотелось причинить боль императору! Заставить его страдать, поиграть на нервах, потом тихо подойти и объявить, мол, вы, Ваше Величество, меня ни в грош не ставили, так поделом же вам. Но нет, позлилась на горячую голову, а затем вдруг увидела вместо надменного самодура запутавшегося в собственных проблемах старика, пытавшегося не плясать под чужую дудку.
Представляла медленную и мучительную смерть Геданиота, а когда выпал шанс – не смогла… И теперь довеку будет благодарна ему за Сад Сердца!
Да что там царственные особы – взять, к примеру, Зелину, с независимым видом вышагивающую рядом. Вот о ком Лин с уверенностью бы сказала: «Терпеть ее не могу, высокомерную дрянь!» – однако в глубине души понимала: их противостоянию положен конец. Не может она долго злится! Не может! Даже когда причина гнева очень важная, червячок сомнения уверяет: «Все же хорошо закончилось…», и возразить ему нечего. Че-е-ерт!
– Не-е-е, то ли я сошел с ума, то ли здешнее солнце свихнулось, – прервал душевные терзания девушки гвардеец, указывая на небо.
Солнечный диск, ранее неизменно находившийся в зените, резво катился к закату.
«Успеть до захода солнца…» – словно наяву услышала Лин Его слова.
Показалось, что это не светило двигалось к горизонту, а сыпался песок в часах, отмеряя оставшееся время.
– Эй, рьяска, хватит туда пялиться, – бесцеремонно толкнула ее Зелина, заставив отвести взгляд. – Ищи принца, чего стоишь?
Искать? Но как можно что-то найти в целом мире? Они уже вернулись к исходной точке, однако не обнаружили там ни малейших следов пребывания Геданиота или его хранителей.
– За нами следят, – тихо предупредил Кари. – Сейчас приведу.
И прежде чем кто-либо успел выразить несогласие (а для этого открылось сразу три рта), исчез за деревьями.
Богиня уважительно присвистнула:
– Мальчик быстро учится. Наверняка понял, что победителей не судят, а от побежденных в этом месте мало что остается. Если так и дальше пойдет, к концу паломничества он поводок-то перегрызет! Могу поспорить, малыш уже догадался, что ему подсунули фальшивку. Не возражай, Лин, в противном случае он без позволения Ее Высочества шагу не ступил бы.
Девушка вовсе не собиралась противоречить, наоборот, стремилась подтвердить догадки Зелины, но, услышав последнюю фразу, передумала. Зачем давать новую пищу для сплетен? А ведь рыжая права, в последнее время метаморф сильно изменился. Если честно, Лин это вполне устраивало, просто было слегка обидно, что одно только слово «принцесса» вызывало такое почтение.
Очень скоро вернулся Кари с перекинутой через плечо «добычей». Осторожно поставил свое сокровище на землю, отошел.
– Я не шпийо-йо-йо-йо-йон! – тоненько заверещало оно, мотая белобрысой головой на тонкой шее.
– Говори спокойно, ребенок, и тогда я, возможно, не буду тебя кушать, – ощерилась богиня.
– И-и-и-и-и-и-и-яй!
Марк поморщился.
– Проклятье, очередное творение Снежи свалилось на нашу голову. Давайте прибьем из милосердия, а? Готов взять эту нелегкую миссию на себя.
После такого предложения худой как щепка подросток в мгновение ока стал лучиться непробиваемым спокойствием.
– Я за вами не шел! – уверенно объявил он.
– Не спорю, – хмыкнул метаморф, – это мы шли перед тобой. Ты откуда здесь взялся?
Паренек замялся.
– Папаша его сюда сунул, – неожиданно для самой себя вмешалась Лин, – чтоб избавиться от проблемы без лишних вопросов и объяснений со жрицей Храма Войны. Это же Грайтов бастард, которого король к Мечу Ненависти водил и на Трон Власти сажал. Везучий малец, прямо как я… И родственники у него милые.
– Вполне вероятно, что сейчас его везение закончится, – мрачно заметила Зелина. – Где принц?! – внезапно рявкнула она, да так, что бедный мальчишка аж присел.
Зато он начал говорить, очень быстро и путано, однако по сути:
– Я не видел их. Мне сказали – ты принц, иди. Я не знал, где спрятаться. Король… он говорит, я должен доказать… А здесь не было никого. Потом чудище… розовое… долго стояло и растаяло. Вас увидел, хотел посмотреть, куда выходить будете. Меня зовут Вим…
– Понятно, – разочарованно буркнул гвардеец. – И где же теперь искать твоего братца? – задал он вопрос, не требующий ответа.
Но неожиданно получил отклик:
– Метров триста к югу отсюда. То есть шестьсот чешов… Недалеко, в общем! Стоят у ручья, решают, идти ли в темноте или разбивать лагерь. Черт, закат! – птица, придуманная Лин и вмиг нашедшая Геданиота с высоты своего полета, а затем спланировавшая вниз и подслушавшая совещание принца с хранителями, испуганно вспорхнула.
Сумасшедшее солнце уже коснулось горизонта.
– Я задержу!.. – унеслась вдаль богиня.
– Бежим! – команда Кари подхлестнула, как кнутом.
И они побежали, не оглядываясь на запад, но чувствуя, как сыплются последние песчинки часов их жизни. Трусливый юнец оказался на удивление проворным и умудрился обогнать Марка. Метаморф держался рядом с Лин, готовый в любой момент подхватить, не дать упасть… И этот миг наступил очень скоро.
Под ноги выскочил (в буквальном смысле, перебирая ножками-присосками) толстенный корень, парой щупалец оторвал приличный кусок от ее штанины. Девушка не успела даже испугаться, когда земля резко наклонилась, но не ударила, а закачалась в метре от лица – Кари на ходу подхватил ее одной рукой и теперь тащил, как сверток с базара, вмиг оставив позади и гвардейца, и подростка.
У ручья их ждало дивное зрелище – три мужские фигуры, застывшие в тот миг, когда они увидели Зелину. Три напряженные физиономии, знающие, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках, а особо красивый… то есть вкусный сыр – в самых изощренных ловушках. На Снежу и ее сестер эта группа точно бы не купилась…
Подтянулся Марк, волоча за собой Вима – у парнишки подкосились ноги в нескольких шагах от ручья.
Солнце издевательски прятало за горизонтом последний луч. Окружение менялось прямо на глазах – теряло цвета, белело и размывалось, с востока надвигался густой туман… Интересно, почему Геданиот и его хранители так испугались? Принц ведь раньше встречался с богиней и, похоже, знал, кто она. А что, если…
– Размораживаю! – предупредила Зелина. – Возьмитесь за руки! Хватай жениха, рьяска, и уматываем из этого кошмарного места.
– Стой! Это не они! – вряд ли Лин смогла бы объяснить свою уверенность. – Это западня!
Солнце исчезло и вместе с ним пропали все цвета этого мира. Белая земля, белые деревья, белая трава, белый туман, тянувший щупальца к паломникам… И две белые фигуры на месте хранителей принца. А вот Геданиот был настоящим!
Сестры Снежи, возвратившись к истинному облику, потянулись к принцу. Тот неожиданно кувыркнулся вперед, заставив беловолосых вцепится друг в дружку, и оказался рядом с Лин. Ошалело сжал ее в объятиях, приник губами к губам… И улетел в сторону, как куль с соломой, сбив с ног своего отца.
Толпа, успевшая изрядно заскучать у Стены Откровений, встретила вернувшихся громким ревом. На отсутствие хранителей Геданиота мало кто обратил внимание.
***
Метаморф злился. Он был обижен на весь белый свет (и все прочие миры включительно), что не мешало ему исполнять прямые обязанности хранителя, то есть сидеть рядом с Лин и чутко прислушиваться к окружающей среде. Именно прислушиваться, поскольку глаза его с самого возвращения из-за Стены Откровений упорно не желали отрываться от земли. Девушка поначалу пыталась растормошить парня, потом бросила это неблагодарное занятие: не маленький уже, захочет – сам скажет.
Может быть.
Она расположилась рядом с большим грязно-желтым валуном, одну сторону которого омывали воды Светлы. Тонкий ручеек споро бежал между камней, нигде не задерживаясь, неся свои воды Морю Спящих. В тени округлого валуна почти не ощущались палящие лучи клонившегося к закату солнца.
С того места, где сидела Лин, виднелась долина, уставленная созданными водой, ветром и солнцем сказочными фигурами. Там, в низине, неспешно прохаживались двое: братец Геданиота и какой-то совсем седой мужчина.
Вим на каждом шагу прикладывал руки к сердцу, охал и ахал, разговаривал сам с собой, то и дело обращался к собеседнику. Его спутник шел целенаправленно, внимательно осматривался, будто что-то искал. Вот он неожиданно резво для своего возраста подскочил к чему-то, заинтересовавшему его, но тут же огорченно покачал головой – нет, не то…
Лин так увлеклась его поисками, что даже отложила в сторону книгу, с боем вынесенную из здешнего монастыря. Увесистый том назывался «Сказания земель Срединных, ныне Храмовыми именуемых» и являлся сборником преданий, распространенных в этих местах задолго до постройки Его Храма. Половина фолианта была написана на древнем языке эльфов, а вторая представляла собой не очень умелый перевод первой части. К каждой истории прилагались иллюстрации, на некоторых рисунках Лин узнавала места, в которых побывала.
Вим и его знакомый почти добрались до противоположного склона долины, продолжая что-то выискивать. Фигуры их то скрывались, то вновь показывались из-за камней, превратившись в небольшие черные точки. Если бы Лин не наблюдала за ними с самого начала, ни за что бы не догадалась, что средь каменного нагромождения копошатся люди.
Наконец движение точек прекратилось. Похоже, они нашли то, что искали. Девушка прищурилась, но издали валун ничем не отличался от тысяч своих собратьев. Эхо донесло отдаленный стук молотка.
Рядом раздалось недовольное ворчание. Лин опасливо повернула голову, боясь предположить, что учудит метаморф.
Тот уже завершил превращение, приняв облик тигра. Цвет животного по-прежнему был синим – как объяснял Кари, в будущем он обязательно сможет создать достоверный образ, а пока лучше не экспериментировать с выученным еще в детстве обликом. Возле него лежали ошметки одежды, длинные когти впились в твердую почву, под гладкой шерстью напряглись мускулы… Однако метаморф почему-то медлил, переводя мерцающий взгляд то на «принцессу», то на долину.
«Не хочет оставлять меня одну» – догадалась она, и в следующий миг сделала то, чего никак от себя не ожидала: запрыгнула тигру на спину, обхватила руками толстенную шею и приготовилась к полету.
«Марк на нем ездил, ему не тяжело, я не упаду» – мысленно повторяла Лин, замирая от страха.
Кари оказался крайне неудобной «лошадкой» – блестящая шерсть скользила и, несмотря на сомкнутые в замок пальцы, девушка чувствовала: еще чуть-чуть – и она съедет на бок, а то и попросту сверзится вниз. Длинные прыжки отдавались пустотой внутри, ветер свистел в ушах, глаза слезились, не успевая следить за сменой ландшафта.
Поездка закончилась неожиданно быстро. Метаморф резко остановился, приподнявшись на задних лапах (Лин пребольно врезалась подбородком в его макушку) и издал утробный рык. Седой выронил из рук небольшой молоток, которым долбил камень.
Нет, не камень!
Среди россыпи валунов он сумел отыскать настоящее произведение искусства – скульптуру, изображавшую шестерых воинов в натуральную величину. Время изрядно потрудилось над изваянием, но не смогло стереть множества мелких деталей, доказывавших: это отнюдь не шутка природы.
У каждого из воителей висел на шее металлический медальон, будто впаянный в камень. Похоже, именно украшения пытался выковырять мужчина. И, кажется, с одним он преуспел.
– Кто тебя послал? – звуки, исходившие из тигровой пасти, лишь отдаленно напоминали голос Кари.
– Н-ник-кто…
– Лжешь! – прервал его метаморф. – Ты человек. Ты не мог сам найти Предателей. Отдай артефакт!
Мужчина затравленно оглянулся на Лин, словно ища поддержки, но она сделала вид, что рассматривает пейзаж. Вандалов девушка не любила, «черных» археологов – тоже. И если уж обычно спокойный Кари взъярился на этого добытчика, стало быть, дело серьезное.
Не получив сочувствия, мужик трясущимися руками взялся за торчавшую из-за его плеча рукоять.
– Я маг, придурок! – он неожиданно преобразился. – Все немного не так, но мне уже плевать!
Белые волосы взметнулись по ветру, коренастая фигура наполнилась силой, багровый щербатый меч вылетел из ножен… И мир вспыхнул пурпуром! Лин подумала, что стоит, наверно, уклониться… только клинок летел слишком быстро, а она будто завязла в густом багрянце…
Девушка видела яростный оскал седого, растерянную физиономию Вима, едва пульсировавшее лезвие… и не могла пошевелиться. Ослепительная вспышка заставила ее зажмуриться, а следом грянул оглушительный треск – и наваждение развеялось.
Первое, что бросилось в глаза, – рука, судорожно сжимавшая рукоять самого обычного меча. Рука, лежавшая на земле в луже крови…
Седой маг, разом утратив внушительность, сидел на корточках, баюкая покалеченную конечность. Над ним возвышался с окровавленной мордой Кари, приглушенно порыкивая и явно намереваясь отгрызть врагу еще и голову. Лин подумала, что ей не по силам его остановить, даже если б она хотела это сделать… и что следовало бы задать нападавшему кое-какие вопросы…
– Умоляю, принцесса! – парнишка, которого она совершенно выпустила из виду, брякнулся на колени и пополз к ней, не замечая, что оставляет за собой кровавый след.
Лин стало дурно. Чтобы хоть как-то прийти в себя, она отвернулась и закрыла глаза. Две тощие цепкие руки обвились вокруг ее ног, заставив испуганно обернуться и зло зашипеть на мальчишку:
– Это еще что такое?! Встань немедленно! Пусти!
Он не послушался, разве что разжал руки, но лишь для того, чтобы удобнее было размазывать слезы на запыленном лице:
– Пощадите, принцесса! Это мой… то есть наш… он немного того… мы его бережем… присматриваем… его мама… он не хотел… Клянусь, принцесса! Умоляю… Не надо! Это я недосмотрел! Накажите меня!
Лин цепко схватила его за плечи, заставляя подняться. Не было причин не верить гартонскому бастарду – в душевном здравии нападавшего она и сама сомневалась.
Девушка повернулась к метаморфу, вопросительно подняв бровь. Тот задумчиво осмотрел свою «добычу», зачем-то принюхался и неуверенно спросил:
– Лин?..
Она вздохнула.
– Вим, а он и правда маг? В смысле, настоящий, или просто имеет силу?
Паренек старательно закивал, утверждая непонятно что.
– Ты его давно знаешь? – продолжала допытываться Лин.
– С детства! Мы всегда вместе! – в искренности его слов трудно было усомниться.
Для себя она уже определила роль нападавшего – слегка подвинутый маг, наверняка опекал парня с младенчества, а потом строгая мамаша приставила его сынуле в охрану. Такой всюду опасность видит и стремится защитить от нее драгоценное дите.
– Если я увижу его в поле зрения принцессы – убью, – совершенно серьезно предупредил Кари. – Постарайся, парень, чтобы твой друг не попадался мне на глаза. Да не рыдай ты, он же маг, руку новую отрастит.
Когда они возвратились к покинутой книге, Лин спросила метаморфа, почему он так взъелся из-за той скульптуры.
– Предатели, – сипло пояснил Кари, – самая известная группа проклятых до Последней войны. Были разбойниками, бросившими своего атамана на верную смерть и не отомстившие за него. Превращены в камень. Некогда они ограбили капище троллей и вынесли оттуда шесть медальонов, скрывавших своих владельцев от людей. Есть предание, что если сплавить все медальоны, их хозяин станет невидимым и для людей, и для не-людей. Здесь осталось пять кругляшей… Ты, конечно, не могла видеть Предателей, но, поверь, они выглядят как живые.
В «Сказаниях…» Лин нашла то предание. Перевод его был сплошь залит чернилами – уже высохшими, однако производившими впечатление свежих. Метаморф кое-как перевел-пересказал эльфийский вариант.
Лин не стала говорить, что видела и Предателей, и медальоны, но впервые всерьез задумалась насчет своей человечности.
***
– Это ты виноват! – Ванис ткнул недавно восстановившимся пальцем в брата. – Ты! Мы как договаривались? Как, я спрашиваю?! Я ищу – ты прикрываешь! Я нападаю – ты прикрываешь! Я побеждаю – ты подых… прикрываешь! У-у-у! Дурья башка, неужто ты настолько вжился в роль, что позабыл о своих обязанностях?! Кретин, ты должен был убрать метаморфа! Проклятье! Нет, это я виноват! Положился на тупоумного недоумка! Ну, что ты скажешь в свое оправдание?!
Ангас потупился, не в силах выдержать горящий взгляд старшего. Он остро чувствовал вину, однако было кое-что… нечто, занимавшее его настолько, что он пренебрег своим долгом.
– Мы не были готовы.
От этих слов Ванис взбеленился еще больше:
– Не готовы, говоришь?! Это война! Нужно всегда быть настороже! Запомни, дурак, всегда! – его руки так и мельтешили, выплетая замысловатые фигуры, застывавшие в воздухе. Некоторые из них время от времени поднимались в небо и растворялись в синеве. – И почему вместо жалобного скулежа ты не прибил их на месте?! Они ж даже не почувствовали во мне магию!
Старший маг уже перешел к подготовке исполнения второго пункта своего плана. Не-люди! Как же он их ненавидел! Старилес исчезнет с лица земли очень скоро, стоит лишь уничтожить его суть. Уничтожить лес! Еще неделя напряженной работы – и на востоке не останется ни единого деревца…
Конечно, не-люди сразу ринутся на земли людей. Человеческим армиям не по силам схватка с озлобленными тварями, потерявшими дом, но вот жалкие пародии на магов, те, что называют себя клуссцами, бросятся в бой. И пусть! Пускай истребляют друг друга, и потом появится добрый волшебник, спасет остатки людей, а они в благодарность… или в силу иных обстоятельств… согласятся, что лучшего правителя не найти. Радис же… Родная кровь, как-никак, неужто не поймут друг друга?
– Он мог убить тебя! В любую секунду! За мгновение до собственной смерти, – прервал приятные размышления Ваниса преисполненный возмущения голос брата. – Потомки Изначальных чувствуют направленную магию! Разве оно того стоило, брат? Они бы умерли, но и ты – тоже. Слишком высока цена, не находишь? – Ангас осекся, внезапно поняв: если б они поменялись тогда местами, старший не счел бы цену чрезмерной. – Кроме того, в девчонке нет магии. Совсем, – уточнил он, видя недоумение собеседника. – Стало быть, она для нас не опасна и смысла гоняться за ней я не вижу, ведь…
– Как это нет магии? – перебил его Ванис, прекратив свое занятие. – Она чужая!
– Не больше, чем в какой-нибудь крестьянке, – развел руками младший брат. – Только личные качества… наследственность, может быть… И что-то непонятное…. Как эхо или радуга после дождя. Понимаешь? Но того, что мы называем силой, у нее нет, зуб даю! Пришло время сворачиваться. Ты же сможешь колдовать и в более цивилизованных местах?
Беловолосый задумчиво пошевелил губами, что-то подсчитывая.
– Уверен? – угрюмо спросил, закончив расчеты.
– А то!
– Выходит, тебе повезло. Уничтожишь сперва метаморфа, потом девку. Ничего изобретать не надо, сделаешь обычные «Жернова», с них хватит. И постарайся возвратиться, ты мне еще понадобишься… Хе, братишка, опасна чужая или нет – должна же она расплатиться за столько наших неудач?
_________________

Елена привет и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Рада вас видеть!
_________________

 » ГЛАВА 23. О детях и ответственности

ГЛАВА 23. О детях и ответственности

Детство – когда все удивительно и ничто не вызывает удивления.
А. Ривароль

Первой Храм Воздуха увидела Рино. Заволновалась, вильнула в сторону, начала тоненько ржать. Лин, от греха подальше, слезла с нее и пошла рядом. Вовремя, кстати, – как только показались стены храма, лошадка пустилась вперед, расшугав прочих своих собратьев.
Говорили, Храм Воздуха построен на заре времен из камней, сброшенных с небес. Он был абсолютно прозрачный, словно стеклянный, но ни одно стекло не выдержало бы тысячелетий противостояния с силами природы.
Главным достоянием храма считалась Скала Перемен – высокий утес, издали выглядевший как самый обычный. Однако тот, кто начинал на него подниматься, вскоре обнаруживал, что лезть придется гораздо выше. А на вершине Скалы паломника ожидал подарок – нечто, способное изменить жизнь человека. Если пилигрим соблюдал все обряды и не жаловался на крутизну подъема, его бытие улучшалось, если же он чем-то не нравился Лито… Впрочем, таких неудачников было мало – девочка-богиня имела дружелюбный характер и стремилась помочь, а не навредить. Правда, иногда она слегка увлекалась, и тогда жизнь «клиента» превращалась в кошмар.
В Веллийской империи еще помнили горшечника, повредившего руку и переживавшего, что не сможет прокормить семью. Лито подарила ему печку, «выпекавшую» небьющиеся горшки, тарелки, чашки и прочую утварь. Эти изделия наводнили Влаю, оставив без работы многих гончаров. Естественно, им такая ситуация не понравилась, и однажды волшебная печка оказалась расколота на мелкие куски, а дом горшечника был разгромлен и разграблен. Мастер долго восстанавливал свое дело… Снова идти за помощью в Храм Воздуха он отказался наотрез.
Другая история случилась с охотником, которому досталась стрела, всегда поражавшая цель. Ехал он обратно с друзьями через пустыню и решил похвастаться, мол, моя стрела даже здесь мне добычу подарит. Выстрелил в небо, стрела покрутилась-повертелась, да и впилась в самого упитанного его товарища…
Вокруг храма раскинулась небольшая деревенька. Ее жители исполняли обязанности жрецов, поэтому к появлению высокородных гостей большая часть глиняных хижин оказалась свободна.
Гартонцы брезгливо поморщились и разбили лагерь рядом. Его Величество Малдраб Четвертый, дабы хоть в чем-то противостоять Грайту, с радостью принял щедрое предложение деревенского старосты и расположился в его же доме, поселив по соседству «дочь».
Впервые войдя (точнее, с трудом протиснувшись сквозь тесный, сужавшийся кверху проем, завешенный короткой грязноватой занавеской) в свое временное жилище, Лин подумала, что, пожалуй, на этот раз она полностью солидарна с королем. Закопченные стены, слепленные из глины вперемешку с жесткой травой, отсутствие пола и окон, дыра посреди крыши для отвода дыма, очаг с разбросанной золой, охапка мятой соломы вместо постели – эх, открывшаяся ее глазам картина производила гнетущее впечатление и слишком отличалось от воздушного храма.
Отослав Марка добывать одеяла, а Кари – пищу (он продолжал добровольно исполнял роль подопытного кролика, хотя Лин не сомневалась – если кто решит отравить принцессу, то обязательно примет во внимание подобные манипуляции), девушка уселась возле глиняной стены и принялась наблюдать за жизнью аборигенов, ютившихся на краю деревни. К счастью, Зелина в который раз отправилась «быстро глянуть мир» и не мешала.
Все местные – и мужчины, и женщины – были маленького роста и больше напоминали подростков, нежели взрослых людей. Удивительно тонкие в кости, со светлой, почти белой кожей и серыми лохматыми волосами, одетые в простую полотняную одежду с мудреной вышивкой, они казались сошедшими с какой-то древней миниатюры. Их дети, едва завидев пришлых, попрятались в дома, и теперь из каждого входного проема выглядывали несколько пар любопытных, но еще недостаточно осмелевших глаз.
Жители деревни не держали домашний скот. Небольшие огороды вспахивали вручную, тяжести перевозили гуртом. Мяса здесь не ели, однако между хижинами свободно прогуливалась домашняя птица всех мастей и возрастов. В любом укромном месте можно было найти кладку яиц, а иногда особо торопливые несушки выбрасывали свою «продукцию» прямо на ходу.
К Лин подошел большой черный петух с несколькими зелеными перьями в хвосте. Вопросительно склонил голову на бок, посмотрел алым глазом, неуверенно произнес: «Ко-ко-о?», словно спрашивая: «Ты кто?», и принялся мощными движениями когтистых лап подгребаться под стену хижины. Девушка с умилением следила за ним, пока внезапно не поняла… Алые! Вернее, ярко-алые! Не бывает у куриц таких глаз!
Она схватила не ожидавшего подлости петушка и принялась вертеть его во все стороны, осматривая. Крыло, под перьями имевшее пальцы, идеально ровный гребешок, зубы в клюве – можно, конечно, подумать о куссцах, но Лин была уверена: они тут ни при чем. Слишком уж много совпадений…
– Хочешь заняться животноводством, детка? – от неожиданности она едва не свернула подопытному шею, а гвардеец так же насмешливо продолжал: – Вот, держи. Размер подойдет или мне еще поискать?
– Размер не имеет значения. Брось внутрь.
Марк не обиделся.
– Воспитанные принцессы падают в обморок от таких речей. Что это тебя на курятину потянуло? Перевертыш слишком задержался с ужином? Ничего, сейчас огонь разведем… и никто не увидит, никто не узнает…
Его разглагольствования навели Лин на интересную мысль.
– Слушай, Марк, – заговорщицки начала она, – ты можешь поймать местного?
Гвардеец едва не поперхнулся словами:
– Зачем? – спросил сдавленно. – Курицы маловато?
– Посмотреть хочу!
– Так вон, смотри, их и отсюда хорошо видно, – недоумевал Марк.
– Вблизи посмотреть! – Лин начала терять терпение.
– Они это… Тоже?..
Она ткнула ему петуха:
– Этот, к примеру, тоже!..
Когда вернулся Кари, друзья упоенно рассматривали младенца с удивительно белой кожей и редкой порослью серых волос. Каждый его палец заканчивался внушительным когтем, на спине пробивались зародыши крыльев. В отличие от простых детей он не плакал, лишь сосредоточенно наблюдал за странными дядей и тетей.
– О, кукушки подарили вам малыша? – озабоченно проговорил метаморф. – Это, несомненно, большая честь, но лучше вежливо вернуть его обратно. С подкидышами горя не оберешься…
– Вернем-вернем, – горячо заверил гвардеец, которого ребятенок успел тяпнуть за палец отнюдь не молочными зубками.
– Кто такие «кукушки»? – поинтересовалась Лин.
Кари растерялся:
– А… вы где его взяли?
– Где надо, – отрезал Марк, все еще переживая по поводу детокрадства – планировал-то он поймать взрослого, да слишком уж заманчиво выглядела одинокая колыбель.
– Мы только посмотреть, – зачем-то начала оправдываться Лин, чувствуя себя виноватой
– Посмотреть? – переспросил метаморф. – Тогда хорошо, – он неожиданно улыбнулся, – кукушки любят, когда их дети оказываются в центре внимания.
– Да какие такие «кукушки»?!
– Местные жители. Вы заметили, что они немного отличаются от обычных людей?
– Еще бы! – дружно заверили его друзья.
Кари продолжил:
– Они из племени летунов, не-люди. Пришли в Храмовые земли давным-давно, связи с Лесом не поддерживают, хотя сохранили большинство старых обычаев. А кукушками их называют за обыкновение дарить первого в семье ребенка какой-нибудь паре, даже если эта пара – люди. Однако «дареный» ребенок растет и развивается гораздо медленнее человеческих малышей, иногда родители успевали состариться и умереть, пока их приемыш копался в песочнице. Так что, если не хотите заиметь обузу на всю жизнь, отнесите его поскорее назад…
Он и договорить не успел, когда гвардеец сорвался с места, спеша вернуть «покражу» до того, как любящий родитель превратит ее в «подарок».
Лин указала на продолжавшего делать подкоп петуха:
– А почему у него глаза красные?
– Вся здешняя живность пришла со Скалы. Далеко отсюда они не выживают, а тут считаются священными животными. Много еще вопросов? Давай поедим, а?
***
– А-а-а! А-а-а! – неслось над деревней.
Вопреки ожиданиям, паломников разбудило отнюдь не кукареканье или гогот гусей, а эти пронзительные вопли. Впрочем, неудивительно – с вечера они же не давали уснуть до тех пор, пока кто-то из гартонцев не пригрозил оставить крикуна без головы. Ребенка кое-как успокоили…
Лин подозревала, что во всем виноваты их с Марком «исследования».
Над Скалой Перемен клубился туман. Не очень густой, позволявший видеть и вершину утеса, и широкую утоптанную тропу, коей предстояло туда взбираться. Однако необычное чувствовалось даже у подножия Скалы. Трава здесь была нежно-зеленая, словно каждую былинку выкрасили в этот насыщенный цвет. По ней яркими пятнышками то и дело вспыхивали цветочные бутоны – распускались и закрывались, не обращая внимания на солнце. Летали мухи и пчелы, старательно греблись в земле куры, что-то выискивали утки, порхали неприметные воробьи. Торжественности момента не чувствовалось – как-никак, седьмой храм по счету, успели церемонии приесться…
Лин издевательски произнесла:
– Мужчины вперед! – и пристроилась в конец длинной процессии, взбиравшейся на Скалу.
– А-а-а-а-а! – раздалось у нее за спиной.
Она вздрогнула и обернулась. Прямо на нее несся маленький летун, протягивая на вытянутых руках отнюдь не миниатюрного младенца. Того самого. Вчерашнего. Кукушкиного!
Но «подарок» адресовался не ей. Летун миновал обреченно застывшую «принцессу» и вручил свою ношу не подозревавшему подвоха Марку.
Ребенок замолчал, будто у него отключили звук.
– Что за… – начал было возмущаться гвардеец, однако ему вежливо пояснили:
– Маленький Гилик считает вас своей мамой.
Ожидать реакции свежеиспеченной «мамаши» кукушка не стал, быстро развернулся и скрылся среди других соплеменников, вышедших всей деревней посмотреть на зрелище.
Марк растерянно сбежал вниз, попробовал сунуть зубастое сокровище кому-то из сослуживцев, но те мигом образовали вокруг него пустое пространство – связываться с кукушонком не хотел никто.
– Потом разберешься! Иди уже! – приказал гвардейцу Малдраб Четвертый, досадуя из-за задержки.
– Где один, там и двое, – задумчиво заметил Грайт, легким движением руки посылая благоразумно притихшего бастарда вслед за сыном.
Лин мысленно схватилась за голову. Пожалуй, рядом с малышом Вим постыдится издавать свое коронное «И-и-и-и-и-и-и-и!», однако путешествие к Лито все равно обещало быть веселым.
Тропинка начинала подниматься довольно-таки круто, но вскоре наклон значительно уменьшился, и спустя некоторое время под ногами паломников змеилась широкая мощеная дорога, проложенная на равнине.
Девушка оглянулась. Вокруг простирался бесконечный луг, лишь далеко на севере возвышались горы с заснеженными вершинами.
Ради интереса она пошла назад.
– Детка, ты куда? – окликнул ее Марк. – Теперь только вперед! Здесь вход и выход разные!
Лин все-таки прошагала еще немного, но подножия Скалы Перемен не было. Что ж, вперед так вперед!
Она немного отстала от гурьбы, осматриваясь по сторонам и поражаясь царившей здесь идиллии. Синее-синее небо с белыми, не закрывавшими солнце, облаками. Мягкая густая трава без единой соринки, крупные цветы на высоких стеблях. Высоко в небе ширяли большие птицы, вдали то и дело пробегала какая-то зверюшка. На западе виднелась извилистая неторопливая река с песчаным пляжем и небольшими дубравами по обоим берегам. Ветерок обдавал прохладой, яркое солнце совсем не припекало. Мир-мечта, легкий и приветливый… умиротворенный…
Хранители держались в отдалении – видимо, понимали, что ей хочется побыть в одиночестве. Марк все присматривался к своей ноше, ожидая скорых неприятностей, метаморф с независимым видом выискивал опасности.
Геданиот уже скрылся из виду, даже не взглянув на прелести этого мира. После предательства хранителей (Лин было очень интересно, что же такого посулила им Снежа) он вообще стал задумчивым и постоянно рвался вперед, будто надеясь в движении выбросить из сердца горечь.
Вим, разрываясь между братом (искренне его игнорировавшим) и Лин (не обращавшей на него внимания с гораздо более сочувственным видом), отдал предпочтение последней, не приближаясь, тем не менее, слишком близко. Парни косились на мальчишку со снисходительной усмешкой, но прочь не гнали, а он все таращил глаза, словно пытался разглядеть нечто, скрытое внутри «Ее Высочества».
Идиллия продолжалась недолго, вплоть до того момента, когда впереди показался степенно бредущий назад принц. Поравнявшись с хранителями Лин, он угрюмо предложил:
– Думаю, стоит повернуть обратно. Там… не слишком правильное место.
– Не выйдет, – с сожалением возразил Марк. – Вон, принцесса уже пробовала – бесполезно. А что там?
– Живые растения, – отрезал Геданиот, не вдаваясь в подробности.
Гвардеец неуверенно заметил:
– Так они ж все вроде как живые… Воду из земли тянут, навоз любят…
– Но не разговаривают, не бегают и не кусаются! – продемонстрировал принц след крепких зубов на запястье. – И это только маленькие были, они шустрые. Большие двигаются медленнее.
– Я пойду вперед, – решительно заявил метаморф.
Ему никто не возразил – какой смысл? Да и умчался он слишком быстро.
Дорога подвела к деревянному мостику, перекинутому через реку. За ней начиналось поле, усаженное небольшими голубыми цветками с детскими лицами. Завидев путников, они устремились вперед, быстро перебирая коротенькими ножками-корешками. На дороге эти создания долго не задерживались – выскакивали, пытались оторвать кусочек от кого-то из паломников и мигом возвращались обратно, на плодородную почву.
Ребенок на руках Марка радостно заагукал, ожидая интересную игру. Второе дите, то бишь Вим, застыло на мостике и не собиралось оттуда уходить. Гартонский бастард сдержал обещание и полоумного мага Лин больше не выдела, однако чересчур часто ловила на себе странные взгляды со стороны парнишки. Впрочем, их можно было списать на искреннюю благодарность.
Голубое поле простиралось до самого горизонта. Замощенная часть пути выглядела донельзя избитой.
– Там дальше вообще грунтовка, – предупредил принц, – и эти лезут прямо на голову. Не убивать же их…
«А почему бы нет? Ты же убиваешь легко…» – так и вертелось на языке Лин, но она решила, что время для выяснения отношений неподходящее.
– Надо вернуться, – гнул он свое. – Подождем немного… Хотя бы пока придет твой… друг. Если его, конечно, еще не превратили в удобрение.
– Отвлечем их? – предложил гвардеец, указывая на свой «балласт». – Да шучу я, шучу! Можно пройти вдоль реки с той стороны, поискать брод…
Геданиот презрительно фыркнул, Лин тоже эта идея не понравилась.
– Я… черт! – один из цветков чувствительно грызнул ее за палец. – Я буду ждать Кари! – и присоединилась к подростку на мосту.
Следом последовали остальные.
Марк опустил малыша на деревянные доски («Упадет и утонет!» – «Ну и отлично!»), сам уселся рядом и принялся подзывать одно особо любопытное растение.
– Кис-кис-кис… Тю-тю-тю… Гули-гули… Нях-нях-нях…
Лин болтала ногами над водой и смотрела на солнечные блики. «Жених» пристроился рядом.
– Предлагаю продолжить наш последний разговор, – проговорил негромко.
– Тот, когда ты летел вверх тормашками? – скептически вопросила она.
Геданиот не поддался на провокацию. С обольстительной улыбкой, способной свести с ума не только любую принцессу, но и ее мать, бабушку, прабабушку и подслеповатого дедушку в придачу, он приобнял Лин за плечи и склонился к ее уху:
– Мне запомнилась совсем иная сторона последней встречи, – начал жарким шепотом. – Знаешь, мне внезапно кое-что открылось… Раньше я считал, будто после свадьбы закончится если не моя жизнь, то свобода, а сейчас понял – даже без обрядов ты пленила мое сердце…
– И когда же на тебя снизошло это потрясающее озарение? – не меняя тона, поинтересовалась она, мучительно соображая, к чему весь разговор – во внезапно вспыхнувшую любовь с его стороны Лин уж точно не верила. – Подружки под рукой закончились? Решил основать здесь колонию для тех, кто боится идти через то поле?
– Ты считаешь меня личностью, а не продолжением короля Гартона, – все так же серьезно пояснил принц.
И потянулся губами к ее губам.
Девушка, подавив усмешку, отвернула голову. Это не помешало Геданиоту впиться поцелуем ей в шею. Ответить по достоинству Лин не успела.
Позади раздалось смущенное, но настойчивое покашливание, перешедшее в отчаянное:
– Кха-кха! Принц… брат, там этот!.. Возвращается! С этими!..
«Жениха» как ветром сдуло.
«Он же не мог испугаться? Не тот человек. Так в чем дело?» – подумала Лин и вслух повторила:
– В чем дело? Любовь ушла, а с ней и решимость?
На что получила преисполненный достоинства ответ:
– Не хочу в очередной раз выслушивать мораль о моем недостойном поведении до свадьбы, которая «не факт, что состоится». Тебя твой сумасшедший не-людь тоже достает своими понятиями о приличии? Любовников разогнал, нареченного не подпускает… Император ему доплачивает за соблюдение благопристойности?
– Нет, Кари делает это исключительно по доброте душевной. Смотри, дорожка-то расчистилась! – неожиданно Лин заметила, что с гвардейцем что-то не так. – Марк, тебе одного мало? Отпусти его немедленно!
– Не могу, – сдавленно прохрипел тот, удерживая на каждой руке по ребенку. – Оно укоренилось!
Вблизи маленькое растение немного походило на подсолнух: нежно-голубые лепестки обрамляли круглое детское личико, от стебелька-туловища отходили два длинных листка с зазубринами на концах, напоминавшие пальцы, а коротенькие корни намертво вгрызлись в кожаную куртку Марка. Как отделить детеныша, не повредив ему «ножки», никто не знал.
– Раздевайся! – потребовала Лин, убедившись в тщетности всех попыток.
– Как, прямо здесь? – дурашливо переспросил гвардеец.
– Не смешно! – взъелась она. – Вон его родители на подходе, сейчас спросят: «А не подарить ли вам ребенка?», и сделают тебя многодетной мамочкой! Давай пока другого подержу…
Марк неохотно повиновался. Осторожно вытянул руку из одного рукава, попытался то же самое проделать со вторым… и оказалось, что корни проникли даже в ткань его рубашки.
Гвардеец охнуть не успел, когда Геданиот легким движением ножа обкорнал ему рукав выше локтя и слегка хвастливо поинтересовался:
– Так лучше?
Ребятенок, оказавшись на земле в куче тряпья, быстро вытащил все свои многочисленные корни и уютно устроился на руках-листьях одного из взрослых растений, пришедших с метаморфом.
– Маленький Кики не очень вам мешал? – мелодичным женским голосом спросила «мама»-цветок.
– Не-а, – прошептал Марк, потрясенно глядя на прекрасное юное лицо, выглядывавшее из пышных узорчатых лепестков.
Она продолжала:
– Меня зовут Шти, а это мой брат Шо. Сорванцы, которых вы видели – дети нашего племени. Малыши не хотели вас обидеть, светлая принцесса и доблестный принц. К нам так редко забредают люди… Почему-то все стремятся к девочке, умеющей творить чудеса. Ее считают богиней… Но что же я о грустном? Прошу, пойдемте в наше селение. Мы послали гонца и там наверняка подготовились к торжественной встрече.
«Мужское» растение обладало венчиком из более коротких и менее вычурных лепестков, а также хрипловатым басом.
– Мы с сестрой с радостью примем долгожданных гостей в нашем доме. Дети больше не будут столь неумеренно выражать свое любопытство. Добро пожаловать в Солнечный мир! Прошу вас, пойдемте!
– А где Лито? – не удержался Геданиот.
– Маленькая богиня? Вы пришли с той стороны, где она обитает. Вы… тоже к ней? – как-то потерянно спросил Шо, оглядываясь на Шти.
Прежде чем принц успел ответить утвердительно, Лин успокоила собеседников:
– Сначала заглянем к вам, а после и ее повидаем. Раз уж мы здесь, стоит всюду побывать, так? – и решительно двинулась по дороге, передав ребенка обратно Марку.
Вим без промедления последовал за ней. «Жених» досадливо сплюнул, пробормотал нечто не слишком вежливое о сумасбродных девицах и… подхватил под руку-листок Шти.
_________________

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Вам спасибо! Приятно чувствовать поддержку!
_________________

 » ГЛАВА 24. О переменах и мечтах

ГЛАВА 24. О переменах и мечтах

Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу.
Стивен Кинг

Как и утверждал принц, вскоре мощеная камнем дорога перешла в грунтовку, слегка заросшую спорышом и подорожником. Потом и она сузилась, превратившись в узкую тропинку посреди поля. Местная ребятня держалась в отдалении – видимо, кто-то наконец пояснил им правила поведения.
– Дальше мало кто заходит, – с грустью указал на едва заметную тропу Шо. – Трусы возвращаются от реки, кто посмелее – достигает конца каменной дороги, самые отчаянные с боем прорываются по головам наших детей… И все ищут Лито… Как будто о нас, Детях Солнца, уже совсем забыли в Главном мире…
– А почему вы разговариваете, как мы? – неожиданно осмелев, спросил Вим.
– Мой народ вышел из вашего мира, поэтому и язык один. За время что-то в нем изменилось, но основы остались те же. А принцесса, к тому же, имеет дар Понимания.
– Какой дар? – заинтересовалась Лин.
– Понимания, – повторил Шо. – Вы понимаете смысл сказанного на чужом языке и можете выражаться на любом языке – вас поймут. Как, принцесса, вы не знали?
Девушка неопределенно покачала головой. Не признаваться же, что она считала свои лингвистические способности заслугой магии, перенесшей ее в этот мир по желанию императора. Дар… Интересно, откуда? А ведь Лин уже получила один подарок от Реха! Или, если взглянуть правде в глаза, вторую сущность можно назвать ее не-людской половиной? Настоящей ею? Лан же говорил что-то о крови… И Очаг Истины не показал ее предназначения. И…
«Я человек!» – вопреки здравому смыслу вынесла Лин окончательный вердикт и пообещала себе перестать придумывать глупости. Хотя бы до следующих чудачеств.
– Что случилось? – тихо, не привлекая всеобщего внимания, спросил Кари.
Она вздрогнула. Ну да, метаморф же чувствует настроение!
– Ты напугана.
Ценное наблюдение!
– Я испугалась, но ничего не случилось.
Кари не стал вдаваться в детали. И слава богу! Только советчиков сейчас не хватало…
А где-то глубоко в душе копошился маленький червячок сомнения.
«Я – человек! Чужая!» – Лин действительно в это верила.
Пока еще верила… Но вполне осознавала: для опровержения сего факта нужно совсем немного.
***
Селение Детей Солнца раскинулось вокруг большого озера с прозрачной водой. От этого водоема отходили выкопанные каналы, огибали каждый «дом» – широкий навес, единственным предназначением которого была зашита от непогоды. Полы заменяла вскопанная рыхлая земля, напитанная влагой из каналов. Под некоторыми навесами виднелись молодые всходы – очевидно, местные новорожденные.
Большинство взрослых побросали работу и глазели на пришедших с откровенным любопытством. Среди них были как «мужчины» и «женщины», так и старики, уже утратившие свои лепестки и едва удерживавшие морщинистые лица на тонких высохших стеблях.
Шти и Шо привели паломников на большую площадку у озера, где успели собраться самые, судя по их самодовольному виду, важные персоны деревни. Лин с удивлением отметила, что приходу гостей радовались разве что их проводники. И первый вопрос отнюдь не выражал желания поближе познакомиться с пришлыми.
– Я – вождь Детей Солнца. Мое имя – Дьюж. Зачем вы пожаловали к нам, чужемирцы? – огорошил их неприкрытой враждебностью мелкий, однако неимоверно представительный «цветок».
Лин растерялась. Вообще-то Шти говорила о торжественной встрече… Или здесь принято задавать вопросы в лоб?
Девушка приготовилась выдать нечто столь же прямолинейное, но ее опередили. Принц пренебрежительно отмахнулся от вождя, как от надоедливой мухи:
– Мы просто мимо проходили, на диковинки разные смотрели. Вас увидали, будем возвращаться… Да, милая?
Лин не сразу сообразила, что обращался Геданиот к ней. Нет, убегать так скоро она не хотела!
– Нам нужны знания. Расскажите о своем народе, вождь, – предложила, не предполагая, чем может обернуться безобидная просьба.
Дьюж позеленел от злости. Казалось, он сейчас лопнет, не найдя, как выплеснуть ярость.
– Ты сама призналась, что выведываешь тайны моего народа? – обманчиво спокойно поинтересовался вождь. – К Хейсо!
По толпе пробежал вздох то ли изумления, то ли недовольства. Некоторые аборигены несмело запротестовали:
– Это же гости…
– Мы ждали гостей…
– А пророчество…
– Мы же хотели в Главный мир…
Шти и Шо стояли в стороне. В их глазах застыл такой ужас, что было понятно без слов – от неизвестного Хейсо лучше держаться подальше.
– Молчать! – раздался над толпой голос Дьюжа. – Пророчество говорит о гостях, а не о подсылах. Или вы забыли, как стремились люди извне в наш Солнечный мир? Им нужны наши плодородные земли, полноводные реки, величественные леса. Наши женщины…
Его пламенную речь прервал насмешливый голос Марка:
– …точно никому не нужны, разве что императору в зверинец. Ваши земли не более плодородны, чем степи Велли, а полноводными реками ты называешь тот ручей, через который способна перейти одноногая курица? Что же касается лесов, то ваши несколько кустиков легко укрыть под одним-единственным деревом Странного Леса. Погода здесь, что правда, то правда, прелестная, однако людям необходимо гораздо больше.
– Лжешь, чужемирец! – еще сильнее разошелся вождь. – Когда-то сами Изначальные стремились захватить наш мир, но мы смогли его отстоять! Мы уничтожим всех, принесших угрозу! И пророчество сбудется лишь тогда, когда каждый поймет – захватчики не могут быть гостями!
– А теперь о вашем мире не осталось легенд даже среди нас, – с грустью заключил Кари. – Мы пойдем уже, вождь. Ты слишком долго жил в прошлом.
– Изначальный?! – не веря своим глазам (а ведь Шо и Шти, похоже, с первого взгляда опознали метаморфа), уточнил лидер Детей Солнца. – И ты посмел прийти в наше селение? Воистину наглость не знает границ! Цветущие, вы это слышали? К Хейсо!
Теперь ропщущих голосов стало гораздо меньше. Шти что-то безмолвно шептала, как будто перечисляла причины, по которым не стоит вести паломников к местному страшилищу. Или молилась…
– Хей-со… стремительный еж… ничего не напоминает? – задумчиво поинтересовался Кари, одним легким движением отодвигая в сторону троих «цветков», решивших поближе рассмотреть Лин. – Пожалуй, стоит на него взглянуть. Эй, вождь, и ребенка не пожалеешь?
Ответом было повелительное:
– Вперед!
И они пошли. Медленно и торжественно – растения передвигались неспешно. Если задуматься, убежать можно было без проблем, но раз даже в обычно осторожного метаморфа проснулось любопытство…
Судя по солнцу, их вели по большой дуге в обратную сторону. Сбоку пристроился Шо, прошептал «Простите…» и затерялся среди соплеменников. Шти же что-то горячо втолковывала Дьюжу. Вождь хмурился, недовольно качал головой, однако послать подальше непрошеную просительницу не решался. Потом внезапно остановился.
– Нпел, повтори пророчество!
Коренастый малый, вокруг которого мигом образовалось чистое пространство, заученно произнес:
– «Пришедший гость откроет вам глаза и уши, и увидите вы путь к другим мирам, и узнаете главный секрет…», все, о цветущий?
Тот милостиво кивнул. Шествие возобновилось.
К удивлению Лин, Дети Солнца вывели их через поля к той самой мощеной дороге. Указав на нее, вождь приказал:
– Идите!
Почему бы и нет? Когда живые растения полностью скрылись с поля зрения, паломники заметили чуть в стороне отчаянно спешившие к ним фигуры.
– Проводники! – одновременно сказали Лин и Кари.
– Я их отсюда не могу узнать! – подозрительно уставился на девушку принц.
– А догадаться слабо? – парировала она, внутренне похолодев – увидела же, от себя не спрячешься.
Раньше Лин совсем не обращала внимания на подобные мелочи. И утверждения «Я – человек!» оказалось мало для душевного спокойствия. В голове навязчиво билась глупая мысль: «А если?.. Что тогда?!», и все казалось таким незначительным…
Наконец Шти и Шо их догнали.
– Простите!.. – выдохнули одновременно.
Шти продолжила:
– Не бойтесь Хейсо, он – привратник Лито, милый звереныш. Мы так надеялись… Простите! Вы ведь поняли традиции нашего народа? Изначальный, ты прав, мы слишком долго жили в прошлом. Когда-то нам с братом довелось побывать у маленькой богини, и тогда у нас открылись глаза на мир и на наше положение в нем. Вождь следует наставлениям предков, не замечая, что они давно устарели. О нас забыли, а мы продолжаем бояться… Это пророчество… его придумал один мудрец, живший средь нас несколько веков назад. Все думают, что, когда оно сбудется, некие дураки предоставят нам свой мир, подарят новые знания. Глупцы! Нельзя узнать что-то новое, не отпуская старое.
– Простите нас, чужеземцы, – подхватил Шо. – Мы лишь хотели, чтобы наш народ наконец прозрел и сдвинулся с мертвой точки. Вот уже много тысячелетий мы только то и делаем, что соблюдаем традиции, основная из которых – не доверять пришлым. Были, конечно, те, кто искал что-то новое… Но они – как мы с сестрой – капли в море страха. Удачи вам у богини, – грустно улыбнулся он на прощание.
– А мне кажется, пророчество сбылось, – совершенно неожиданно встрял в разговор Вим, ранее сосредоточенно рассматривавший землю под ногами. – Вы же поняли!.. Вы хотите перемен! Так уйдите из племени, поселитесь где-то… в другом месте. Да хоть в Странном Лесу! Наделайте детей… ой, вы же родственники, – смутился паренек, обнаружив брешь в «продуманном» плане. – Ничего, подговорите еще кого. Или украдите какую-то красотку. Или… э-э-э… парня. А потом ваши дети придут к остальным и расскажут, как живется в большом мире. Им поверят, ведь они будут вроде как свои!
Шо и Шти переглянулись. Видно, о чем-то подобном они задумывались уже давно, но существовало некое препятствие для принятия окончательного решения. Наконец Шти произнесла:
– Уйти из Солнечного мира невозможно для его обитателей. Только Лито способна создать переход, а она не станет этого делать, ведь каждый, кого мы отправили к Хейсо, наверняка отзывался о нашем народе нелестно…
– Не бойтесь! – воспылал энтузиазмом мальчишка. – Мы ее попросим!.. Лин попросит за вас! Или брат, – поспешно додал он, неправильно истолковав полный ярости взгляд Геданиота.
Принц лишь недовольно поморщился, когда обрадованные растения бодренько засеменили рядом, держась обочины.
– Вы, наверно, привыкли обращаться с детьми? – спросил их Марк и, получив утвердительный ответ, засиял, как начищенный чайник. – Тогда помогите мне поменять пеленки!
Естественно, гвардеец предпочел не участвовать в этом деле.
Хейсо появился неожиданно. Вроде и не было никого на дороге, а тут на тебе – путь загораживает ежик. Опрятный такой, иголочки сверкают на солнце. Смотрит глазками-бусинками, словно запоминает каждого. Единственное «но» – ни в одну ежовую семью его бы не приняли, скорее уж в медвежью.
Посмотрел он, посмотрел, да и унесся вдаль, только пыль закурилась. А путники неспешно двинулись вперед, ожидая встречи с Лито.
Дорога вывела их к небольшой дубраве у ручья. Не остановиться здесь на отдых было просто невозможно.
Лин прислонилась спиной к толстенному стволу вековечного дуба, ощущая особенность этого места. Сколько паломников точно так же набирались смелости перед встречей с богиней? Легкий ветерок шелестел изумрудной листвой, сквозь густые кроны пробивались лучики солнца, тихонько журчала вода… глаза закрывались сами собой. Кажется, ее спутники чувствовали то же самое. Дети Солнца, свесив в ручей ноги-корни, ловили лепестками солнечных зайчиков, рядом с ними мирно посапывал маленький кукушонок. Гартонский бастард, растянувшись в мягкой траве, рассматривал облака. Принц сидел, обхватив колени руками, и делал вид, будто ему уже все надоело. Марк прикорнул под раскидистым кустом, а Кари… Кари не было!
Сонливость как рукой сняло. Лин завертела головой, пытаясь определить местоположение метаморфа, и наткнулась на смеющийся взгляд зеленых глаз из-под рыжей челки.
– Привет, рьяска! Ты что-то потеряла? Э-эй, не злись! Не удивляйся, но я хочу тебе помочь.
– Как? – мирно поинтересовалась девушка, решив, что даже Зелина не сможет испортить ей настроения, тем более голова Кари на миг показалась из ручья, глотнула воздуха (ха, а он как-то утверждал, что может совсем не дышать!) и вновь скрылась.
– С чего начать… Первых магов больше нет в моем мире, то есть они освободились, поэтому советую поостеречься. А относительно храма… Что ты знаешь о Лито?
Этот вопрос застал Лин врасплох. Действительно, что она знает? Маленькая богиня – ребенок, некогда принесенный в жертву. Дочь Гебионов, теперешних богини Земли и бога Воды. Способна наделять жизнью свои рисунки. Охотно помогает большинству паломников. Вот и все сведения…
Зелина не стала ждать ответа:
– Расскажу, пожалуй, тебе историю Гебионов. Настоящую историю, а не ту поэтизированную дрянь, которой у нас кормят доверчивых зевак менестрели, выжимая скупую слезу и звонкую монету даже из особо прижимистых. Помнишь, Лин, ты когда-то обвиняла меня в использовании людей, в игре живыми куклами? Ха-ха! Не так давно… по моим меркам, разумеется! Не перебивай и слушай. Не так давно все без исключения, даже правители, были чьими-то марионетками. Кто имел силу – был игроком, слабый – игрушкой, и очень часто роли со временем кардинально перераспределялись.
Ты бы не выжила тогда, рьяска, о нет! Не обижайся, я знаю – у тебя хватило бы мужества уйти, но ты не смогла бы существовать как послушная кукла и ждать своего часа. Слишком много принципов вредны для беззащитной девушки… Ладно, вернемся к истории. В Пройясе… Проклятье, тебе ж надо все разжевывать! Пройяс – древний город, расположенный в дельте Светлы. Да, древний и для меня! Так вот, там обитали четыре богатейших рода, которые считались главными в сферах своей деятельности.
Куми были скотоводами, их стада выгрызали траву от западного побережья до Границы. Пустыня и Крайние горы появились позже… Дами владели большинством плодородных земель Гартона. Нет, гартонцы не всегда были воинами. Я помню, что сейчас в Гартоне даже рожь не хочет расти! Это было давно, Лин, понимаешь?! Левои занимались торговлей, а Раски обеспечивали богатеев рабами по доступной цене. Домоседливые Дами и Куми страшно враждовали с Левоями и Расками, которые редко появлялись в городе. Естественно, я говорю о главах родов – их семьи безвылазно сидели в Пройясе под многочисленной охраной и в дела не вмешивались.
Все роды имели немало наследников обоих полов – очень удобно для заключения союзов. Считалось, будто на детей вражда не распространяется… Но однажды воину из дома Куми понравилась младшая жена Расков, которая как раз ждала ребенка. Женщину украли, малыша она потеряла, как и смысл жизни. Работорговцы перевернули весь город, однако невестка как в воду канула. А ровно через год она вернулась домой, избитая, оборванная и больная, чтобы рассказать о своих обидчиках и умереть на руках мужа.
Ее похоронили со всеми почестями, и, поджигая погребальный костер, глава рода поклялся отомстить. В ту же ночь была украдена новорожденная дочь семейства Куми – Геба. Ее Раски назвали Ганой и воспитывали как ребенка своей семьи. Скотоводы же глаз не спускали с Гебиона, брата-близнеца девочки, понимая, куда та пропала, но ничего не в силах доказать. Что было дальше, ты можешь догадаться сама, Лин. Время шло, дети росли, оба рода изнывали, мечтая о мести. Наконец Куми заслали сватов к девушке Дами, а Левои решили взять в свой род Гану. Близнецов подобное предложение не вдохновило, тем более они уже встретились, ощутили некое родство душ и уверились во взаимной любви.
Впрочем, заявить решительный протест молодые люди не успели – все стада Куми передохли от неведомой болезни, и скотоводы обанкротились в один миг. Они были проданы с аукциона вместе с остатками своих вещей. Главными покупателями оказались Дами, однако Гебиона купила Гана. Она вышла замуж в дом Левоев, принеся с собой богатое приданое и приведя молодого раба-любовника. Муж, отсутствовавший дома годами, особо не возражал. В общем, для тех времен дело закончилось почти счастливо.
С другой стороны, их мирная жизнь продлилось недолго. Глава Расков, расправившись с ненавистными врагами, поначалу был на седьмом небе от счастья, но потом с удивлением понял, что без планов мести жизнь стала куда скучнее. А вскоре «доброжелатели» заставили его обратить свой взор на последнюю свободную из рода Куми – на Гану, или, вернее, на Гебу.
К тому времени, когда глава работорговцев окончательно возненавидел молодую женщину, которую некогда называл дочерью, та родила своему мужу ребенка. Напряжение в семействах нарастало, слухи ширились, и однажды Раски открыто обвинили Гану в кровосмешении. Ее происхождение больше не составляло тайны, как и давешнее преступление работорговцев, но некому было им мстить… Невестке торговцев официально вернули прежнее имя, род и… продали ее подрядчику, строившему Храм Земли.
Геба уехала в Храмовые земли, а Гебион бежал вместе с годовалой дочерью, которая хоть и считалась «своей» у Расков, но особой любви не вызывала. Через девять лет они встретились. Он смог накопить достаточно денег, чтобы выкупить возлюбленную, однако опоздал на день – хозяин, которому за прошедшие годы так ничего и не обломилось, поспешил предложить Гебу в качестве жертвы. Правда, тогда уже требовалось добровольное согласие, но жрецы слишком спешили окопаться на новом месте.
Дальше же… Дальше Гебион поступил как по-настоящему любящий человек, то есть донельзя глупо. Он начал требовать справедливости и возмездия, а добился лишь узнавания, обвинений и ритуального убийства как себя, так и своего ребенка. Причем Гебиона убили подло, опоив каким-то зельем до состояния, когда он мог только согласно кивать на любое предложение, а девочке пообещали, что «после» она встретится с мамой и папой…
Знаешь, рьяска, мне кажется, она единственная, кто шел под нож добровольно. Вернее, там вроде бы полагалось спрыгнуть с утеса… суть не в том. Малышка давно стала взрослой, хоть ее и называют маленькой богиней. Ты поняла, да? Больше всего на свете Лито хочет вырасти, а для этого ей нужно покинуть мир Солнца! Но у нее та же проблема, что была у меня – в храме должен находиться бог. Или некто подходящий, кто его заменит, причем добровольно. Подходящий – в смысле ребенок.
Освободи девчонку, Лин, и она подарит тебе все, что ты попросишь. Это как в Его мире, только здесь желания становятся реальностью. Ты же мечтаешь вернуться, так создай окно в свой мир! Или дверь, чтобы шастать туда-сюда. Э-эй, ты чего нахмурилась? Здесь нет подвоха, поверь. Мне ведь тоже выгодно, чтобы ты убралась подальше из моего мира!
Лин показалось, будто ее окатили ледяной водой. Шанс! Вот он, счастливый случай, которого она так ждала! Вернуться! Туда, где ее дом… и где ее нет… Дверь, позволяющая выбирать… Что выбирать?! Мир? Но как? И зачем?.. И что делать?!
Мечта подобралась вплотную, такая близкая и почти ощутимая… до тех пор, пока Лин не осознала, какую цену предлагает ей заплатить Зелина. Оставить здесь ребенка… кукушонка или Вима?.. чтобы другой ребенок смог вырасти! Да уж, хороший совет! На месте Лито она за такую «услугу» голову бы оторвала благожелателю… когда бы пришла в себя от радости.
Черт, черт, черт! Что же делать? Если подумать, гартонский бастард все равно не жилец. Грайт его пихает в любое место, где появляется намек на опасность, так может пареньку будет гораздо лучше в Солнечном мире? Уболтать его, посулив героическое будущее, и… Нет! А малыш, навязанный Марку? Естественно, по возвращении он перекочует обратно к родителям, которые поспешат отдать ненаглядное чадо очередным «нуждающимся», и кто знает, как те поступят с ребенком… Если… Если… Ох, сколько же этих «если»! И какое из них сбудется?
Затем Лин увидела маленькую богиню и отчетливо поняла, что ляжет трупом, но не позволит оставить здесь ни одного из своих спутников. Почему? Да просто ни одному ребенку в мире она не пожелала бы столь грустных и взрослых глаз…
Лито смотрела, не мигая, со странной тоской и пониманием. Десятилетняя девочка с двумя рыжеватыми косичками, россыпью веснушек над носиком-кнопкой и умудренным взглядом древней старухи… Белая рубашка с вышитыми зайчиками, закатанные штанишки, босые ноги, но даже Зелина по сравнению с ней казалась грудным младенцем.
Она не поздоровалась. Бросилась к спящему кукушонку, что-то заворковала над ним, засюсюкала, затем метнулась к Детям Солнца и быстро затараторила на языке, перед которым спасовал даже Дар Понимания.
– Лигерсо, – вздохнула богиня Жизни, – теперь на нем говорят разве что здешние да боги, – пояснила, заметив недоумение присутствующих. – Это искусственный язык, придуманный Рехом для общения между собой в присутствии смертных. Чего только не выдумаешь со скуки… А Дети Солнца позже его переняли, чтобы захватчикам из Главного мира головы морочить, – она чуть смущенно улыбнулась. – Кажется, я слегка опоздала со своими советами, рьяска. Малышка уже не нуждается в посредниках… Глупо вышло, правда? Мне не стоило давать тебе надежду. Перевести? Лито пообещала ребенку вкусную пищу и гору игрушек, а Шти и Шо – плодородные земли для нового селения, если они будут о нем заботиться.
– Я знаю, это не по правилам, – внезапно обернулась к ним Лито, – но я устала делать лишь то, чего от меня ожидают, и вечно быть благодарной. Каждый сам кузнец своего счастья, вы согласны?
Странно было слышать взрослые речи от маленькой девочки. Странно и страшно…
– Зачем ты ему врешь? – с горечью спросила Лин. – Рай для ребенка создать очень просто, но это вечный рай! Он же никогда не вырастет! А через много лет, когда теперешний малыш вдруг осознает, что стал взрослым, оставаясь в теле младенца, тебе не будет стыдно, Лито? Давным-давно тебя почти так же обманули, так неужели ты хочешь уподобиться тем… тем подлецам?
Она с нарастающим ужасом ждала ответа, понимая, что вряд ли достучится до совести тысячелетней богини, да и силовые методы здесь явно не прокатят.
– Кукушки развиваются медленно, – спокойно рассудила девочка, не выказывая признаков обиды, – а мне нужны каких-то шесть лет. Он и не заметит этого времени, я же стану шестнадцатилетней. Где тут обман?
Лин покачала головой, краем глаза замечая аналогичное движение Зелины. Шесть лет! Нет, не вернется Лито после свободной жизни в прекрасный мир-клетку. Это сейчас маленькая богиня идет к цели с некоторой оглядкой на методы, а пробыв средь людей, переняв их отношение друг к другу, она не станет раздумывать, честно ли будет не возвращаться… Вот только поделать ничего нельзя, ведь нынче Лито свято уверена в своей правоте. Лин вспомнила, как разволновалась она сама, когда богиня Жизни поманила ее призраком мечты, и отчетливо осознала – малышка ни за что не повернет назад. Слишком долго она ждала подобного шанса.
_________________