Отец (18+)

 » Некто

В госпитале на красном бульваре в палате номер двадцать два лежал пациент, сменивший теплую не по погоде одежду на больничное облачение. На его загорелом лице застыла маска безмятежности, и случайные свидетели, увидь они мужчину, наверняка решили бы, что он мертв. Однако, подсоединенные к нему приборы, отслеживающие ритм сердца, которое все еще билось, и врачи, окружившие пациента и бравшие кровь на анализы, говорили об обратном. Эти два факта подтверждают то, что мужчина жив и всего лишь находится без сознания. Пока он лежал на больничных простынях и сладко спал, на расстоянии в пять миль от Института Онкологии Ошера Грег слушал историю Пайпер.
Спустя почти неделю бесплодных поисков некто наконец нашел ее тень, чуть слышные отголоски ее присутствия. Несколько дней мужчина сидел в мотеле и просматривал записи, вглядываясь в каждое лицо, в каждую кассу. Все безрезультатно. Неужели девчонка решила воспользоваться попутками? Он отбросил этот вариант, как только тот пришел ему в голову: рискованно и маловероятно. Тогда мужчина посмотрел на ситуацию с другой стороны. Что если она не покупала билеты до определенного города, а ездила на городских автобусах, пересаживаясь на границах? Девчонка могла поехать в любую сторону, даже вернуться назад. Съемка с камер видеонаблюдения вне здания не дала результатов, от непрекращающихся потоков лиц и тел начинало тошнить. Пришлось опрашивать водителей автобусов, вдруг кто–то вспомнит ее. Только один смог помочь мужчине.
«Светлые волосы и капюшон натянут на глаза. Вышла на конечной, на границе с Фэрфилдом». Десять минут пешком и уже за пределами Бирмингема. Некто надеялся, что по аналогичной цепочке наконец–то доберется до нее. Окружными путями ищейка, следуя указаниям свидетелей и съемкам камер наблюдения, попал в Миссисипи, а затем и в Луизиану. Здесь след обрывался. Пришлось спрашивать каждого встречного, тыкая в лицо скомканной фотографией. Никто ее не помнил. Конечно, он понимал, что с населением в почти четыреста человек найти беглянку из Нью–Йорка практически невозможно, но за двое суток мужчина устал от ответов: «Нет», «Не знаю такую», «Никогда не видел». Временами от жаркого солнца, он чувствовал, как плавятся мозги, к горлу подступала кровавая рвота. Приходилось отлеживаться в мотеле, чтобы не свалиться замертво посреди незнакомого города.
Мужчина лежал на кровати жарким утром и смотрел на крутящиеся лопасти вентилятора. Под мерное гудение потолочника, который являл собой бесполезное приспособление, не разгоняющее, а только нагнетающее жару, мозги на удивление заработали лучше, и ближе к полудню его осенило: действовать нужно по–другому. Некто вышел на улицу, дождавшись вечера и принялся спрашивать у рабочих, где можно найти источник дохода для женщины. Придуманная легенда о супругах, ищущих денежную работу, прошла как по маслу. Мужчины после недолгого консенсуса посоветовали Бурбон–стрит. Может где и понадобится повариха или на крайний случай уборщица. Весь следующий день он сидел в машине, припаркованной на перекрестке Бурбон–стрит и Канал–стрит, и следил за местными барами, магазинами и кафе. Никого похожего мужчина не заметил. Ближе к вечеру он вышел из минивена и отправился на разведку. Спрашивать отдыхающих в барах за пивом было бесполезным делом. Для них любая женщина – долгожданный приз, и такую они точно вспомнят. Только принять их разнящиеся показания всерьез, значит совершить большую ошибку, которая собьет его с правильного пути.
Мужчина обходил одно заведение за другим, спрашивая о девушке на фото. Некоторые прищуривались в попытке высмотреть на потрепанной фотографии женское лицо, а потом качали головами, извиняясь, что ничем не могут помочь. Другие скользили взглядом и, нахмурив брови, утверждали, что ничего не знают. Единственный, кто ее хорошо помнил тот парень из кафе. Либо все это было хорошей импровизацией, либо он не врал. Выслушивая детали знакомства с девушкой, мужчина точно знал, что проследит за парнем. На всякий случай. Некто достал из кармана телефон и набрал номер. Докладывать недоказанные сведения и делать поспешные выводы он не любил, но договор, который мужчина заключал с заказчиками в устной форме предполагал регулярную отчетность, поэтому он и позвонил клиенту, чтобы дать ему, вполне возможно, ложную надежду. Трубку подняли со второго гудка:
– Да.
– Я уже близко. Что делать, когда я ее найду?
Последовал короткий ответ, и собеседник отключился. Некто спрятал телефон и, обрадованный появившимся сдвигом, начал продумывать следующую цепочку действий. И кто бы мог подумать, что именно сейчас мощный поток эйфории от найденной зацепки сшибет его с ног. Мужчина как раз подошел к машине, когда почувствовал слабое головокружение, которое через минуту уже набрало максимальную скорость. Некто успел схватиться за капот машины и вместо того, чтобы уделить внимание своей безопасности и постараться сесть на землю, спасая черепушку от падения с высоты собственного роста, он подумал о том, как сильно нагрелся капот. Такая мысль могла быть свойственная лишь сумасшедшему, но мужчина не обратил внимание на бредовые умозаключения. Он попытался встать на колено, но протез помешал ему, и ищейка завалился на правый бок, стукнувшись головой о бампер. Со всех сторон к нему устремились люди, они что–то громко кричали и выпытывали у него ничего не значащую в этот момент информацию. Молодая женщина спросила: «Вам плохо?», но из–за ваты, наполнивший уши, все согласные куда–то исчезли, оставив мужчину разбираться с прозвучавшим бредом. Когда он наконец разобрал ее слова, то ему захотелось как можно язвительнее ответить: «Да что ты, конечно, нет, я просто решил прилечь и отдохнуть посреди тротуара, не думал, что у вас это запрещено». Но слова никак не шли, и он махнул рукой на это дело, продолжая лежать на земле. Вокруг него словно пчелы на мед слетались обеспокоенные люди, мужчина казалось чувствует, как они прожигают любопытными взглядами его металлическую ногу. Странно, что в столь развитой стране еще полным–полно дикарей, не способных нормально реагировать на отсутствие конечностей; каждый из таких неандертальцев, совсем недавно покинувших свои пещеры, смотрит на людей без рук или без ног как на инопланетян, чужаков и иногда на особую категорию населения, выходцы из которой не достойны жить в цивилизованном обществе, куда сторонние наблюдатели себя и относят. Но хотя бы ему помогли, вызвали скорую и положили подушку под голову, сделанную из чьей–то куртки, и на том спасибо. Некто лежал на земле, почти не двигаясь, и смотрел на звездное полотно, которое соперничало сиянием со светом фонарей. Мужчине показалось, что небо говорит с ним, но слов он разобрать не мог, после этого он отключился.
Ищейка не помнил, как проснулся посреди трубок и пикающих приборов. Он не помнил себя и цель своего приезда. Забытие длилось несколько минут. Поток воспоминаний о вчерашнем вечере нахлынул слишком внезапно, заполняя возникшие в голове пропуски. Мужчина часто заморгал, пытаясь привыкнуть к тусклому свету больничных ламп, за дверью послышались шаги, приглушенные мягкими тапочками сестер и голос громкоговорителя. Через десять минут дверь открылась и вошел врач. Симпатичная женщина с темными волосами и кошачьим разрезом глаз. На бейдже чернела надпись: Элисон Гейт, врач-онколог. Она тепло улыбнулась и задала стандартный вопрос:
– Как вы себя чувствуете, мистер Гилберт?
– Довольно паршиво.
Женщина снова улыбнулась на этот раз сочувственно:
– Мне очень жаль, что вы столкнулись с этим.
– Можно узнать, где я?
Элисон оторвала взгляд от медицинской карты и перевела его на пациента.
– Вы находитесь в центре Ошнера в Новом Орлеане. Я связалась с вашим лечащим врачом, и он прислал историю болезни. Вы принимали лекарства, которые он прописал?
– Какой в них толк? – он попытался подняться с кровати, но женщина остановила его, надавив ладонью на плечо.
– Вы не можете уйти. Физиотерапия и регулярный прием лекарств могут дать вам еще год. Нередки случаи, когда пациентам везло и им удавалось прожить несколько лет.
Гилберт усмехнулся и промолчал. Совсем недавно, когда он еще неотрывно следил за длинноногой моделью, и времени было предостаточно, мужчина чтобы как–то его убить просматривал информацию о раке и прикидывал свои прогнозы на будущее. Рак легкого или бронхогенная карциома является наиболее распространенной причиной смерти от онкологической патологии. Статистика смертности от рака легких не внушала оптимизма, к тому же основной причиной, по которой он может развиться, является курение, с которым некто никак не хотел расставаться. Однако ему еще повезло, во–первых, рак успели диагностировать на ранней стадии, а во–вторых, врачи обещали достаточно длительную выживаемость по причине периферического поражения легкого. Если бы он еще и занялся своим лечением, то кто знает, сколько ему удалось бы прожить и сколько переделать дел. Сейчас его опухоль находилась на ранней стадии, когда все еще можно исправить и замедлить течение болезни, но без оного, этот недуг станет развиваться по нарастающей. Мужчина ярко представлял, как переходит на следующую стадию, и как опухоль настойчиво прорастает во внутренние ткани легкого, не затрагивая лимфоузлы, словно издеваясь над больным медленным и мучительным процессом. Следующая ступень – зачатки метастазов и снова рост опухоли. Еще больше кашля, еще больше крови и еще больше боли. На третьей стадии, словно ветви деревьев опухоль проникает в сосуды, трахею, пищевод, заполняя собой приглянувшееся ей пространство. Остается слишком мало здоровых участков в теле, ты приближаешься к четвертой стадии, которая носит необратимый характер. Можно смело заказывать место на кладбище.
Пока мужчина лежал в палате, окруженный приборами и заботливыми медсестрами, у него было много времени на раздумья. Он думал о матери, которая так же, как и он могла умереть от рака и покоиться где–то, всеми брошенная и забытая. Он представлял ее осунувшейся с желтовато-бледной кожей и пустым взглядом. Этакая старуха на четвертом десятке. Такая кончина, которой некто наградил свою мать, представлялась выдумкой и подвергающейся сомнениям теорией. Причины ее исчезновения, как и любой матери, чей ребенок стал сиротой, варьируются от смертельной болезни до банального отказа от родительских обязанностей, и даже если это правда, то уже слишком поздно, что–то исправить. Смысла в том, чтобы заново переваривать детскую обиду, не было, нужно решать насущные вопросы.
У него есть два варианта: согласиться на лечение и продлить себе жизнь, а лучше полностью попрощаться с раком – если верить научным статьям в медицинских журналах, это вполне возможно – или не оставлять любимую работу и продержаться несколько месяцев. У некто не было близких, ради кого он мог бы бороться и победить болезнь, не было тех, кому бы его смерть принесла страдание. Мужчина был один среди миллиардов людей. До того, как в его организм вторгся инородный объект, такое положение вещей, когда до него никому нет дела, Гилберта вполне устраивало, но видимо метастазы добрались до мозга, раз его сознание сменило направление. Завести семью он уже не сможет, ему это казалось чем–то нереальным и далеким, но перспектива пожить для себя, переосмыслить все свои поступки и по возможности исправить ошибки с каждым разом все отчетливее маячила перед глазами. Мужчина устало вздохнул и наконец решил для себя, что пора на этом заканчивать. После того, как он получит свои деньги, то покинет страну, где его окружают лишь неприятные воспоминания. Благо, что некто вел скромный образ жизни и за не полных десять лет смог скопить приличное состояние, которого ему хватит до конца его дней.
Мужчина ненадолго задремал и видел сны, где он уже полностью здоровый летит в самолете в неизвестном направлении, мимо проплывают облака, и он чувствует, как боль уходит в забытие, как глубоко вдыхая воздух, он не заходится в кашле. Когда некто проснулся уже совсем рассвело, и в палату вошла доктор, улыбаясь так, словно он выиграл миллион долларов в лотерею. Хотя с чего ей хмуриться, не она же умирает и лежит на постели, истыканная иголками. Ее позитивный настрой начинал раздражать.
– Доброе утро, как ваше самочувствие?
– Лучше, чем вчера.
– Я этому рада. Я пришла вам сказать, что назначила дополнительные обследования, чтобы посмотреть, как быстро развивается опухоль. Ваша задача отдыхать и проходить все необходимые процедуры. Договорились?
Гилберт кивнул и закрыл глаза, устроившись поудобнее. В чем–то доктор права, он не сможет поймать девчонку в таком состоянии, пара дней ничего не решит. Он должен отдохнуть и набраться сил, а там уже посмотрим кто кого. Перед тем как уснуть, мужчина подумал о том, с чего начнет, когда покинет больницу. Либо продолжит поиски в городе, либо, если парнишка его обманул, снова начнет искать ее уже в другом месте. Перед этим, он конечно нанесет парню визит и дотошно его расспросит, не привлекая к этому делу свидетелей. Некто не сомневался, что мальчишка расколется, и он в любом случае найдет ее, и тогда уж отыграется вволю.
_________________

 » Пайпер

Когда Грег рассказал о мужчине, настолько близко подобравшимся к ней, Пайпер по–настоящему испугалась. В груди рос и множился ком из страхов и мучений, которые ей придется пережить, если он все–таки доберется до нее. Девушка решила рассказать все человеку, которому больше всех доверяла, иначе ее побег, уловки, чтобы сбить ищейку со следа, были напрасны. После долгого рассказа у Пайпер пересохло в горле, она замолчала в ожидании реакции.
– Ты должна была все рассказать. Зачем убегала? Его бы наказали по всем статьям. Пока ты здесь прячешься, он спокойно живет и проделывает все то же самое. Ты единственная, кто знает правду. Ты должна была все рассказать, – повторил Грег.
– Кто бы мне поверил? Малолетка, которая все выдумала, чтобы обратить на себя внимание. Да он бы, не задумываясь, заткнул мне рот.
– Неужели твоя мать не встала бы на твою сторону? – Грег ходил из угла в угол пытаясь усмирить гнев.
– Моя мать…она…ей просто плевать. Она вообще ничего не замечает.
– А что насчет бабушки? Ты говорила, что вы с ней хорошо общались.
Пайпер посмотрела на Грега, словно он идиот и не понимает простых вещей.
– Она – его мать и в первую очередь поверит ему. Поэтому я к ней не поехала. Она уговорила бы меня вернуться домой или в тайне позвонила отцу.
Грег потер переносицу и сказал:
– Это все равно все очень глупо. Только ты можешь засадить его за решетку, и ты должна это сделать.
– Я не могу. Не хочу, чтобы моя сестра об этом узнала. Она не виновата, что родилась в такой семейке.
Парень подошел к постели и сел рядом с Пайпер, взяв ее за руки.
– Именно ради сестры ты должна все рассказать. Если хочешь, я поеду с тобой.
– Я не хочу решать все сейчас, мне надо подумать, как поступить.
Грег не стал настаивать на своем, видя, как девушка взвинчена в этот момент, его напористость только все испортит, и она поступит по–своему, упустив возможность наказать виновного. Парень обнял Пайпер и позволил ей выплакаться, крепко прижимая к себе и поглаживая спутанные волосы. Когда девушка уснула, Грег не решился уйти, предвидя, как она расстроится, проснувшись в полном одиночестве.
На следующее утро парень открыл глаза, когда Пайпер еще тихо сопела рядом. Он повернулся к ней и погладил по щеке, отчего она нахмурилась, но все так же продолжала спать. Грег ушел купить завтрак, надеясь успеть вернуться до того, как она откроет глаза. Как он и думал, Пайпер спала, свернувшись в клубок. Запах горячего кофе и беспокойные шаги разбудили девушку, она приподнялась и прохрипела:
– Доброе утро.
Грег улыбнулся, не отворачиваясь от окна, и ничего не ответил.
– Ты злишься?
– С чего ты взяла?
Она пожала плечами и ответила:
– Не хочешь лишний раз говорить, чтобы случайно не нагрубить мне. Боишься, что я не послушаюсь твоего совета.
– И с каких это пор ты стала такой наблюдательной? – сказал Грег и подошел к Пайпер.
– У тебя научилась.
На минуту в комнате воцарилась тишина. Затем девушка сказала:
– Я вернусь домой и сделаю, как ты сказал. Но при одном условии.
– Что за условие?
Пайпер подняла на Грега решительный взгляд и ответила:
– Научи меня защищаться.
Он улыбнулся и сказал:
– Не нужно было использовать уроки самообороны в качестве условия, я же сам тебе это обещал.
– Мне больше ничего не нужно. Это самое важное для меня на данный момент.
– Я знаю, сделаю все, что смогу. Обещаю.
Через час Грег ушел. Его ждала работа, которую Пайпер снова отбросила на второй план. На долю девушки выпало сидеть в безопасности и никому не открывать, как посоветовал, а если быть точным, приказал ей Грег. Поначалу она просто лежала на постели, уставившись в потолок и думая, что ее ждет завтра или по крайней мере через несколько часов. Ворвется к ней в комнату мужчина, который ее ищет или он так никогда ее и не найдет? Пайпер сомневалась, что удача сейчас на ее стороне, особенно, когда ищейка так близко подобрался к ней. Он уже не сдастся и станет искать до последнего и в конечном итоге найдет, поэтому ей нужно бежать, пока есть такая возможность. Пайпер села на кровати и посмотрела на сумку, стоявшую в углу. Она не отрывала от нее взгляда на протяжении нескольких минут, прежде чем решила остаться на месте и ничего не предпринимать. Я так устала бежать. И какой в этом толк? Он снова отправит кого–нибудь на поиски, и тогда меня точно найдут. Так к чему откладывать неизбежное? Нужно просто это принять. Когда девушке надоело думать об уготованной ей судьбе, она поднялась с постели и взяла в руки карандаш и альбом. Она рисовала свою сестру, то ли для того, чтобы отвлечься и успокоиться, то ли для того, чтобы убить время. Пайпер прорисовывала длинные реснички, обрамляющие большие умные глаза, линии носа и губ, которые всегда чуть улыбались, будто знали какой–то секрет. К вечеру, когда портрет был готов и девушке стало скучно сидеть взаперти, она решила рискнуть и выйти на прогулку. Что как не свежий воздух лечит от всех болезней и избавляет от тревог?
Пайпер оставила короткую записку Грегу под ковриком и со спокойной душой вышла на улицу. Подумав навестить Гудманов, она тут же отбросила эту мысль. Ей было ужасно стыдно перед ними, ведь они были уже в курсе, что на их работницу объявили охоту. Она была уверена, что гостеприимная семья, которая обеспечила ее своей заботой, не желала видеть девчонку, принесшую в их дом опасность. К чему им разбираться с чужими проблемами? Пообещав себе подумать об увольнении завтра, Пайпер вышла из дома и по инерции повернула налево, направляясь к Бурбон–стрит. Она не собиралась идти туда, боясь, что ее заметят и завалят вопросами, к тому же поблизости с «Кракеном» девушку может поджидать ищейка, а ей необходима отсрочка, чтобы завершить свои дела. Пайпер остановилась на перекрестке, откуда один путь вел к месту ее работы, другой в неизвестном ей направлении. Первый для нее был закрыт, но сейчас, когда уже заметно стемнело, следовать новому маршруту и заблудиться не выглядело заманчивой перспективой. К тому же спросить дорогу у незнакомцев, встречающихся по дороге, она никак не сможет, не в ее это стиле. Пайпер добралась до улицы Канал–стрит, которую рассекали вдоль трамвайные пути, не заметив, как прошло уже пятнадцать минут, и отвлеклась на блестящие витрины. Она представила себя туристом, ненадолго заехавшим в Новый Орлеан за порцией новых приключений. Может купить сувенир, чтобы оставить себе запечатанные воспоминания в хрустальной фигурке или сверкающем брелоке? Или при взгляде на частицу одинокой жизни станет только хуже? Пайпер оторвалась от витрин и пошла дальше: лучше все забыть, будто ничего и не было, вернуться домой, отомстить и навсегда покинуть Нью–Йорк. А когда исполнится восемнадцать забрать сестру. Она будет лучшей матерью для нее, чем их родная мать. Не совершит таких страшных ошибок и никогда не отстранится от родных.
Когда Пайпер надоело рассматривать товары, призывно расставленные на полках, она сделала крюк и по Север–Рампар–стрит дошла да церкви святого Августина. По крайней мере она сможет помолиться напоследок, избавившись от груза грехов. Девушка вошла в святыню и по центральному проходу поплелась к первым рядам. Церковь пустовала, еще было не слишком поздно, чтобы ее двери для прихожан закрылись, но для шумных сборищ время не подходящее. Она села на скамейку, ближе к проходу и сложила ладони, уперевшись кончиками пальцев в подбородок. Пайпер беззвучно молилась, тихо покачиваясь в такт своим словам. Девушка была здесь так часто, но спроси у нее, как эта церковь выглядит, она даже и не вспомнит. Будучи либо в слишком хорошем настроении, чтобы хоть секунду тратить на созерцание помещения или в полном раздрае (как сейчас), она смотрела лишь на людей, их умиротворенные лица, теплые улыбки, и это вдыхало в нее жизнь. Сейчас здесь никого не было, по бокам церкви в люстрах горел свет, недостаточный, чтобы затронуть центр помещения, создавая атмосферу единения с Богом. Способствовали этому и колонны цвета слоновой кости, расположенные по правой и левой сторонам, закрывая собой источники света. Пайпер не видела этого, она приходила сюда не ради архитектуры или общения, она просто искала защиты, верила, что в эти стены не проникнет зло, и Бог, к которому девушка сейчас взывает, позаботится о ней. Слова лились потоком из подрагивающих губ. Пайпер не знала правильных фраз и определенных молитв, подходящих к каждому конкретному случаю. То, что девушка говорила было искренне и она надеялась, что слова, сказанные от чистого сердца, дойдут до его получателя. Боже, помоги. Сколько раз в день ты слышишь эти слова, только тебе известно. Но я как никто другой понимаю этих людей. Всем нам страшно, все мы считаем себя брошенными и беззащитными. Нам никто не поможет, кроме тебя. Ты слышишь, я говорю «нам», потому что знаю, есть те, кто страдает больше, чем я. Кто никогда не видел счастливых дней. Мне с этим повезло больше. Было время, когда ты оберегал меня, и я не знала бед. До тебя долетал мой смех, моя благодарность? Сейчас так случается все реже. Я не знаю, что меня ждет, и не хочу знать. Но в тот момент, когда я пришла сюда, мне захотелось сдаться. Отдаться на волю судьбе и больше не страдать. Простишь ли ты мне такой грех или я навсегда попаду в ад? Но прежде, чем ответить, послушай. Что мне ад, когда я живу в нем? Что мне огонь, когда я каждый день сгораю? Что мне слезы, когда они вот уже шесть лет непрерывным потоком льются из глаз? Что мне смерть, когда я давно уже умерла? Пайпер почувствовала, как ком подступает к горлу и на секунду остановила свой диалог с безмолвным собеседником. Она думала, что ей больше нечего сказать, что она иссякла, но слова пришли сами собой, последние слова. Я знаю, ты слышишь меня. В моменты, когда ты отказываешься от всего, когда все то, что раньше тебя интересовало теряет всякий смысл, ты слышишь шепот в своей голове. Я знаю – это твои ответы. Я хочу попросить об одном. Защити мою сестру, дай ей шанс не пройти через тоже, что и я. Дай ей возможность быть счастливой. Разбуди мою мать. Не дай ей забыть, что в ней нуждается ее дочь, ребенок, который так старается выглядеть взрослым. Я бы все отдала, чтобы она была счастлива, чтобы влюбилась, достигла своей мечты и завела семью, чтобы ты забрал ее душу, когда ей стукнет лет восемьдесят и все ее дети и внуки будут рядом. Я готова отдать все, я уже говорила это. Но у меня ничего нет, кроме моей жизни. Ее я тебе и отдам. Девушка открыла глаза и поднялась со скамьи. Ее щеки пропитались влагой, но она ничего не замечала. Она думала лишь о том, что не встретит следующий рассвет и больше никогда не увидит сестру, не услышит звонкого смеха, предназначенного только для ее ушей. Пайпер не хотела возвращаться домой, не хотела, чтобы ее нашел Грег рано утром. Он ей нравился, он был ей другом, в котором девушка так нуждалась, и взваливать на его плечи такую ношу она не имела права. Поэтому Пайпер повернула обратно, туда откуда пришла, выйдя вечером из дома. Девушка направлялась в сторону площади Дункана, медленно передвигаясь, словно была призраком, она не замечала редких людей, встречающихся ей на пути, просто бесцельно шла куда глаза глядят.
На пересечении улиц Ройал–стрит и Эспланаде–авеню кто–то тронул Пайпер за плечо, она обернулась и в испуге отпрянула. Этого не может быть.
_________________

 » Глава 13 Джоан

Дорога заняла у Джоан в три раза больше времени, чем было нужно. Даже удобная дорогая машина не могла избавить ее от ломоты в спине и быстрой усталости. Каждые три часа она глушила мотор, припарковавшись перед этим рядом с наиболее приличным отелем и, снимая номер, тут же отключалась, восстанавливая силы. Только спустя три дня пути и частых остановок, когда женщина добралась до точки назначения, она смогла выйти из отеля и начать поиски. Джоан не предполагала насколько этот город огромен. Чтобы обойти каждую улочку потребовалось бы несколько недель, а то и месяцев, что могло увенчаться неудачей. Женщина подходила к каждому, кто готов был ответить на ее вопрос и показывала фотографию, одну из тех, что некогда хранилась в семейном альбоме. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Сколько это могло продолжаться, она не представляла.
Очередным жарким вечером Джоан сидела в номере отеля, смотрела на проезжающие мимо машины и следила взглядом за прохожими. Где–то там ее девочка. Она боится и ждет помощи, а старая развалина ничего не может сделать. В один из моментов отчаяния Джоан задала себе вопрос: «Действительно ли она здесь или я ошиблась?». А потом женщина бодро встала на ноги и отмела любые сомнения. Так только повредишь делу, нужно верить в себя и не прекращать поисков. На часах было девять, когда Джоан решила выйти и подышать свежим воздухом. Стены отеля давили и мешали сосредоточиться.
Она гуляла около часа, ноги приятно заныли от долгой пешей прогулки, и женщина решила вернуться. Были ли это чутьем или подсказкой свыше, она так и не смогла этого понять. На другой стороне улицы медленно словно призрак скользила тонкая фигура. Женщина перешла дорогу, не отрывая взгляда от девушки и думая, что это сон, догнала ее на пересечении двух незнакомых ей улиц. Когда незнакомка развернулась, Джоан увидела то, что искала. Свою дорогую девочку.
– Бабушка? – глаза девушки нервно забегали. – Как ты…Как ты здесь оказалась?
– Я искала тебя.
– С кем ты приехала? – Пайпер все еще не давала женщине себя обнять, оглядываясь по сторонам.
Джоан удивилась. Почему внучка отстраняется? Неужели она боится ее?
– Одна, конечно, – женщина не могла поверить своей удаче, среди тысяч людей, среди сотен городов, она нашла ее. – Детка, мы можем уйти отсюда и поговорить в тихом месте. Я живу в отеле неподалеку.
– Нет, мне нужно домой.
Девушка отвернулась и уже собиралась уйти, как в спину донеслось:
- Я знаю, что дело в твоем отце. Я хочу помочь.
Когда Пайпер обернулась и взглянула бабушке в глаза, то заметила в них лишь доброту и участие. Похоже, она все–таки не врала. Видя, что внучка сомневается, Джоан добавила:
– Ты можешь мне доверять. Расскажи, что случилось? И почему ты сбежала?
Девушка обняла себя руками и, оглядевшись, сказала:
– Уйдем отсюда.
Всю дорогу до отеля женщины молчали и старательно держались на расстоянии. Джоан – потому что боялась спугнуть внучку. Пайпер – не до конца верила бабушке, готовая в любой момент сбежать.
Они поднялись в номер и Джоан заперла дверь на ключ, подозрительность Пайпер только усилилась. Девушка переминалась с ноги на ногу, ожидая, что сейчас к ней выйдет отец, и тогда она уже не спасется. Женщина присела на кровать и показала внучке на кресло:
– Присядь, я не собираюсь тебя обижать. Я просто хочу знать правду.
Девушка нерешительно присела, так и не увидев опасности, и сказала:
– Сначала ответь, как ты узнала, что я здесь?
Джоан улыбнулась и пустилась в объяснения:
– Я помню, когда ты была совсем маленькой, то хотела поехать в Париж, а я рассказала тебе о том, что в нашей стране спрятана маленькая Франция и показала на карте Новый Орлеан. Неужели ты этого не помнишь?
В тайных уголках подсознания возник образ: растопленный камин и слишком холодный для лета вечер. Карта США, принесенная бабушкой с чердака и красный круг, обводящий порт на юге страны. Было уже поздно, но девчонке не хотелось спать, они сидели и болтали обо всем на свете, делились планами и раскрывали мечты. Пайпер не могла понять, как одно из теплых воспоминаний детства вылетело из ее головы.
– Немного помню, – пришлось зажмуриться, чтобы образ не ускользнул снова. – Теперь я понимаю, что заставило меня приехать именно сюда.
Джоан неловко поерзала в кресле:
– Милая, ты не хочешь рассказать причину твоего…отъезда?
Пайпер молча смотрела в окно, никаким образом не реагируя на вопрос. Казалось судьба проезжающих мимо машин гораздо важнее предстоящего разговора. Джоан молчала, стараясь не давить на внучку. Минуты медленно истекали. Казалось женщина нашла решение. Она поднялась с кровати и покашляла, привлекая внимание отстраненной девушки. Когда Пайпер повернулась, Джоан сказала:
– Если тебе не комфортно, я могу отвернуться или сесть подальше. Можно выключить свет, если тебе так будет легче. Я принесу воды и ты, как только будешь готова, начнешь с чего сама захочешь. Просто говори. Поделись со мной. Я не стану осуждать тебя или винить. Я всегда на твоей стороне, – женщина кивнула, простым жестом подтверждая свои слова.
– Хорошо, я попробую, – слова дались девушке с трудом.
После того как все манипуляции были совершенны, Джоан села на дальний угол кровати и приготовилась слушать.
– Отец делился со мной важной информацией, – послышалось спустя долгие минуты ожидания, – он считал я никому ничего не расскажу. Большинство его дел – липа. Он сам их придумал и сам защитил невиновных. Для этого нанимал людей, которые проворачивали такие дела. Многие из якобы виновных кончали жизнь самоубийством, перед этим признаваясь в преступлениях. Других убивали в тюрьме за определенную плату: сокамерники или надзиратели. Он объяснял это тем, что люди, однажды приступившие закон, сделают это снова. Так почему бы и не воспользоваться этим. Только в тех преступлениях, в которых их обвиняли, они не были виноваты, – Пайпер сглотнула и отпила воды из заранее принесенного Джоан стакана, после небольшой паузы она продолжила. – Сначала я не слушала, все равно ничего не понимала из его слов. А потом вдруг обратила внимание. Я записывала имена и детали, боялась, что забуду. Не знаю, зачем я это делала. Машинально выходило. Наверное, я знала, что когда–нибудь мне это пригодится. Он строил свою карьеру на выдумке, мне надоело слушать его рассказы. И я сбежала.
Наступила тишина. Джоан подождала, в надежде, что Пайпер скажет что–нибудь еще. Девушка молчала.
– Он угрожал тебе, чтобы ты не рассказала никому о его делах?
– Нет, просто просил никому не говорить. Он убеждал меня в том, что это наш с ним секрет. Сначала мне было приятно, что он меня выделяет и доверяет мне. А потом стало противно. Не хотелось все это выслушивать, – Фары проезжающей машины осветили гримасу отвращения на лице девушки.
– Почему ты не приехала ко мне?
Голова Пайпер резко дернулась в сторону женщины.
– Ты его мать. Ты бы поверила ему, а не мне.
Джоан почувствовала, как сжимается горло. Она никогда бы не защитила выродка, даже если бы он заживо горел на ее глазах. Кровные узы разрезали вместе с пуповиной раз и навсегда. Теперь женщина винила себя в том, что не сказала девушке правды. Правды о прошлом. Правды об отношениях между матерью и сыном. Она хотела уберечь девочку всеми возможными способами, но сделала только хуже. Джоан опустила голову, подумав об истинной причине ее лжи. Она боялась, что если доверится внучке и расскажет все как есть, то та отвернется от нее и станет презирать за такое обращение со своим ребенком, тогда женщина осталась бы одна и медленно умирала в полном одиночестве. Но как оказалось ее молчание только усугубило ситуацию, поделись Джоан своей тайной с внучкой несколько лет назад, девочка смогла бы ей довериться и не сбежала на другой конец страны. Сейчас у женщины не было выбора, нужно выложить все так как есть, не скрывая ничего от внучки.
– Милая, ты не права, – она старалась говорить как можно спокойней, с трудом сдерживая ненависть к сыну на безопасном уровне. – Если уж мы говорим начистоту, я тоже должна быть с тобой откровенна. Послушай меня очень внимательно, – она перевела взгляд на стену и мгновенно перенеслась в прошлое, которое так жаждала забыть. – Когда я родила Джеймса, мне было девятнадцать. Я только вышла замуж и уже забеременела, тогда я была не готова к этому. Твой дед безумно обрадовался, услышав от меня новость о ребенке, а я его любила, поэтому постаралась принять это как должное. Всю беременность я ничего не чувствовала. Ни любви, ни умиления, только раздражение. Мне многие говорили, когда ребенок появится на свет и я возьму его на руки, все изменится. Я взгляну в его глаза и больше не смогу с ним расстаться. Они ошибались. Я помню тот день. Он снится мне в кошмарах. Я родила его, и мое раздражение переросло в ненависть. Сначала я стыдилась таких чувств, притворялась любящей матерью и молила Бога дать мне каплю любви к младенцу. Но ничего не менялось. Хоуп, я ненавидела твоего отца всю его жизнь. Как только узнала, что у меня будет ребенок. Это необъяснимо, но я будто чувствовала, что он принесет всем только зло. И я была права. Мне очень жаль, что я ничего тогда не сделала. Мне жаль, что я ничего не могу изменить сейчас.
Девушка смотрела на Джоан, плечи девушки тихо вздрагивали от беззвучных рыданий. Она чуть слышно прошептала:
– Почему ты мне не рассказала?
– Боялась, ты не поймешь. Я думала, отец для тебя – весь мир, и после моих слов ты даже говорить со мной не станешь. К тому же твои отношения с матерью оставляли желать лучшего, и я решила, что ты начнешь презирать меня, так же, как и ее сейчас. Я не любила своего ребенка, никогда. Но тебя очень люблю. Всем сердцем. Я рада по крайней мере, что он не обидел тебя.
Пайпер спрятала лицо в ладонях и стала раскачиваться в безумном танце. Сквозь ладони слышался леденящий душу крик. Джоан в испуге подбежала к девочке и обняла ее.
– Тише, не плачь. Все хорошо. Ты…О Боже, – женщина внезапно все поняла, она закрыла глаза и теснее прижала к себе ребенка. – Посмотри на меня, пожалуйста.
Как она могла не заметить очевидного, она же изучала это в университете и прочитала столько литературы на эту тему, но, когда это случилось с близким человеком, ничего не увидела. Она же знала, что он принесет людям только горе. Пока Джоан упрекала себя в невнимательности, Пайпер кричала и билась в истерике. Женщина схватила со столика стакан и выплеснула холодную воду на лицо девушке. Она отшатнулась и перестала кричать, только тихонько покачивалась из стороны в сторону.
– Вот почему ты сбежала, не из–за рассказов о работе. Я…Когда это началось?
– Шесть лет назад.
Джоан тихо ахнула, вспомнив фотографию в альбоме и осознав причину печали девушки, ее глаза заметались по комнате в поисках спасения, когда она пришла в себя, то спросила:
– Но…Если…Если ты не доверяла мне и боялась пойти в полицию, то почему терпела шесть лет? Почему не сбежала раньше?
Прежде чем Пайпер ответила прошло немало времени. В коридоре раздался смех, взрывной волной долетев до их комнаты. Девушка вздрогнула, выйдя из оцепенения и заговорила:
– Я забеременела, – голос звучал глухо без намека на эмоции. – Не знала, что делать. А потом купила таблетку и все кончилось. Смыла его в унитаз и все, – одинокая слеза скатилась по щеке. – Я так больше не могла. Я так устала. Очень устала.
– Все детка, тихо, не говори больше ничего, – Джоан взяла девушку за руку и немного сжала. – Отдохни, со мной ты в безопасности. Я обещаю.
Пайпер вырвала свою ладонь и с раздражением в глазах крикнула:
– Нет, я не могу больше так. Не хочу в себе это держать. Хотела все узнать, так слушай, – ее голос сорвался и спустя минуту борьбы со слезами, она продолжила. – Он приходил ко мне каждую ночь, шесть лет подряд. Я не понимала, что он делает. Думала, так надо, думала…это правильно, – с каждым произнесенным словом девушка погружалась в транс и рассказывала все так, будто это случилось не с ней, стараясь не сорваться и не впасть в истерику. – Впервые это случилось на мой десятый день рождения, последний день, когда я была по–настоящему счастлива. Ночью все изменилось. Он пришел, когда я уже легла спать. Лег рядом со мной и…обнял. Он говорил, что любит меня и никому нельзя рассказывать, что здесь произошло, иначе меня накажут. Когда он ушел, я почувствовала себя опустошенной, будто из меня все внутренности вытащили. Потом, через несколько недель, он начал рассказывать мне о своей работе, и я цеплялась за это, чтобы хоть как–то отвлечься от того, что происходит в данный момент. Иногда это помогало, иногда нет, – она снова замолчала в этот раз надолго, и Джоан решила, что больше не услышит от внучки ни слова, но внезапно девушка продолжила. – Я боялась кому–то сказать, потому что он заставил меня поверить, что это я во всем виновата и накажут только меня. Я думала, что каждую ночь я расплачиваюсь за свои грехи, а потом случилось то из–за чего я больше не могла терпеть. Он лишил меня детства, лишил нормальной жизни. Я никогда не смогу этого простить, никогда не смогу забыть, – по щеке девушки скатилась слеза, за которой последовала еще одна. Она забыла добавить, что не сможет и жить с этим, потому что была уверена, бабушка начнет ее отговаривать и точно посадит под замок. Ей не понять той боли, которую я испытала и не ей решать мою судьбу.
Пайпер посмотрела на Джоан и спросила:
– Ответь мне честно. Если бы я рассказала все полиции, его бы наказали?
Женщина отвела взгляд. Она хотела уверить девочку в том, что ее отец получил бы по заслугам, но врать в такой ситуации бессмысленно. Джоан знала законы, по которым жил ее сын и ему подобные, и они были ей отвратительны. И судя по тому, что сказала ей внучка, он вообще не считался ни с чем, и оболгать собственную дочь оказалось бы для него пустяковым делом. Без сторонней поддержки девочке никто не поверит и узнай отец о ее протесте, тут же наказал бы так, что она уже ничего не смогла бы сказать. Джоан это понимала, но как сказать об этом внучке, как ей объяснить, что никто не встал бы на ее защиту, что деньги, которых у ее отца предостаточно, закроют эту тему раз и навсегда. Она молчала, не зная, как начать, но в этом не было необходимости, девушка уже и так все поняла. Она медленно поднялась с кресла и пошла к выходу, но Джоан ее задержала:
- Не уходи, прошу тебя. Останься здесь, так мне будет спокойней.
Девушка посмотрела на нее невидящим взглядом и вернулась к широкой постели. Как только ее голова коснулась подушки, она уснула.
Джоан, оставшись в полной тишине, не могла сдвинуться с места. Грудь сдавила дикая боль, которая перерастала в жажду мести, она прошла к креслу и, сев в него, посмотрела на внучку. На невинное создание, которое нигде не могло найти защиты и помощи, которое ежедневно подвергалась нападкам близкого человека. Она его боготворила, а он ее растоптал.
Этой ночью Джоан не спала, она сидела в кресле, охраняя сон внучки, и закипала от злости на человека, которого она породила, который стал виновником всех бед, произошедших с ее дорогой девочкой. Женщина впивалась тонкими пальцами в подлокотники и думала о том, что ее месть будет страшна.
_________________

 » Рейчел

С разговора о разводе прошла неделя. Рейчел была уверена в своем решении как никогда, но не прислушаться к словам мужа она не могла. В чем–то Джеймс был прав, она не умела быть матерью, не знала, как заботиться о девочках и что нужно делать, если вдруг раковина засорится. Всю неделю Рейчел, полная энтузиазма, общалась с няней и женщиной, которую Джеймс любил называть экономкой. Она интересовалась денежными вопросами и особенностями ведения хозяйства, а особенно ее интересовали материнские обязанности. В Рейчел снова проснулась жажда жизни, жажда узнать все на свете. Каждый день – подъем в семь утра, приготовление завтрака под руководством миссис Джонс и уже в восемь она готова проводить дочь в школу. Подумать только Рейчел впервые за многие месяцы покинула пределы дома. Серое осунувшееся лицо с благодарностью принимало теплые солнечные лучи. Правой рукой она сжимала ладошку дочери, не отпуская до школьных ворот. Любопытные взгляды родительниц не давали ей проходу, жгли спину, она буквально чувствовала, как они шепчутся где–то позади, строя различные версии ее долгого отсутствия. Ну надо же, Рейчел Брукс появилась в школьных дверях, вспомнила, наконец, что у нее есть дети. Женщина знала, что ее еще долго будут обсуждать, но на такие мелочи у нее просто не оставалось времени. Нужно было думать о более серьёзных вещах.
Временами энергетический заряд иссякал, обычно так бывало под вечер. Женщине казалось, что, проснувшись на следующий день, она уже не сможет двигаться дальше, опять остановится на месте, и все вернется на круги своя. Когда наступали моменты бессилия, она брала в руки фотографию дочерей. Ее любимую. Хоуп тогда было восемь, Лилиан только родилась. Старшая сестра держала на руках закутанного младенца и широко открытыми глазами смотрела в объектив. Казалось ей поскорее всучили маленький сверток и тут же сделали снимок. Неприкрытые эмоции. Жаль, что Рейчел не видела этого, она как всегда заперлась в своей комнате и смотрела в никуда, приходя в себя после родов. Держа в руках снимок, женщина на постоянно возникающий вопрос в голове: «Зачем все это?» отвечала: «Ради них». Еще есть шанс исправить ошибки.
Несмотря на периодическую апатию и желание сдаться, Рейчел удалось добиться успеха. В конце семестра, состоящего из семи дней, она получила диплом об образовании, специальность: мать и хозяйка. Она сделала самое сложное: смогла начать. Начать не оглядываться в прошлое, не винить себя за чужие ошибки, а исправлять свои.
Сегодня было ровно четыре недели, как в доме не слышно шагов старшей дочери. Сегодня Рейчел собиралась рассказать Лилиан о своем решении. И когда они все обсудят, женщина не станет спрашивать разрешение у мужа и сообщит в полицию. Рейчел устала сидеть, ждать и надеяться на чудо. Пока она не приложит усилия, не сможет увидеть свою дочь.
Рейчел сидела в саду, когда в доме послышался шум. Лилиан вернулась. Женщина прошла через террасу на кухню и увидела вместо дочери мужа.
– Ты сегодня рано. Что–то случилось?
Он стоял посреди гостиной, засунув руки в карманы и внимательно изучал преобразившуюся за последние несколько дней женщину. Длинные каштановые волосы были уложены с помощью золотых рук добродушной экономки, ресницы тонким слоем покрывала тушь. Он и забыл, что его жена может выглядеть красиво.
– Я думал о нашем разговоре. Хочу предложить сделку.
– О чем ты?
Джеймс потянул за туго завязанный галстук, ослабляя узел.
– У меня большие планы. И эти планы требуют наличия крепкой дружной семьи. Если мы сейчас разведемся, все кончится плохо…
– Для тебя. Какое мне дело до твоих планов?
– Они касаются не только меня. С чем ты останешься, когда уйдешь? Может ты забыла, что я адвокат? Ты не получишь ни копейки, если все–таки потребуешь развод. А я хочу предложить тебе взамен на услугу, которую прошу, целое состояние. И не только деньги, а уважение, власть, признание.
– Ты думаешь, меня все это волнует? Джеймс, у меня другие приоритеты. Чье–то лицемерное уважение мне ни к чему.
Брукс оставался непреклонен:
– Я все равно не дам тебе развод. Ты ничего не сможешь с этим сделать. Придется смириться, дорогая.
Он развернулся, собираясь уходить, и тут же был остановлен окриком Рейчел:
– Что мне помешает навестить журналистов и показать им следы побоев? Ты считаешь, это не разрушит твоих грандиозных планов?
Джеймс изумленно взглянул на жену и подошел к ней поближе:
– Что ты несешь? Я и пальцем тебя не тронул.
– Я знаю. Но остальные–то нет. Я весь месяц просидела дома, разбитое лицо – отличная отговорка для долгого заточения.
Мужчина рассмеялся:
– Ты больная, теперь я понял это.
Рейчел подняла руку и влепила себе пощечину; пока Джеймс стоял, ошарашенный произошедшим, она вцепилась в его лицо, под ногти забились кусочки кожи.
– Джеймс, пожалуйста, не надо. Остановись!
Мужчина зажал ей рот рукой и прошипел:
– Заткнись!
Рейчел вырвалась из грубой хватки мужа и, глядя ему прямо в глаза, со злостью сказала:
– Чем больше свидетелей, тем лучше. Ты считал меня совершенной идиоткой, но ты ошибся. У тебя неделя, чтобы оформить развод, в противном случае, ты знаешь, что произойдет.
– Я знаю, где Хоуп.
Злость женщины сменилась недоверием.
– Это неправда, ты специально так говоришь.
– Давай–ка я тебе кое–что растолкую, Рейч. Как только ты мне сообщила о пропаже Хоуп, я позвонил одному человеку. Он профессионал своего дела. Неделю назад он напал на ее след. А вчера он сообщил, что нашел нашу дочь. Он следит за ней, знает где она спит и где обедает, знает какая на ней одежда. И знаешь, что самое главное? Он ждет моих указаний. Стоит мне сказать всего одно слово и в следующих заголовках газет ты прочитаешь о самоубийстве дочери адвоката Джеймса Брукса. Хотя я еще не решил, может обставить все так, словно ее похитили и требовали выкуп, а потом все равно убили. В любом случае, мне будут только сочувствовать. И я использую это сполна.
– Ты – чудовище, – тихо произнесла Рейчел. – Она же твоя дочь.
– Я знаю, милая. Поэтому я даю тебе шанс спасти ее. В обмен на твое ко мне расположение я привезу ее домой, а ты объяснишь ей дальнейшие действия. Ничего сложного, вам нужно просто улыбаться и твердить всем, что я хороший муж и отец. Остальное я сделаю сам. Договорились?
Рейчел стояла с закрытыми глазами, пытаясь удержать поток слез, катящийся по щекам. Она молчала.
– Ну вот и славно.
Женщина не помнила сколько простояла на одном месте после ухода мужа. Ее вывел из оцепенения детский смех во дворе. Она выглянула в окно и увидела Лилиан, болтающую с садовником. Всего пару часов назад Рейчел была уверена в том, как хочет провести остаток жизни. Теперь воображаемая картинка расплывалась перед глазами, сменяясь реальностью.
– Привет, мам, – Лилиан вошла и бросила рюкзак рядом с дверью.
– Привет, детка. Хорошо покаталась?
– Отлично, мистер Келлер сказал мне, что скоро я смогу поучаствовать в соревнованиях. Они конечно показательные и наград не будет, но он меня выделяет. Это уже приятно.
– Это здорово. Ты молодец. Я уверена, в следующем году ты начнешь готовиться к серьезным соревнованиям, – она погладила дочь по щеке, и, чтобы не вызывать подозрений, тепло улыбнулась. – Хочешь чего-нибудь поесть? – Рейчел подошла к холодильнику.
– Вообще–то не очень. Мам, что случилось? Ты выглядишь бледной.
– Все в порядке, – женщина открыла дверцу, отгораживаясь от вопросов дочери.
– Но я же вижу.
Рейчел посмотрела на дочь, будто видела ее в последний раз.
– А знаешь что, давай поедем в торговый центр, например, погуляем. Мне надоело сидеть дома.
Девочка не стала настаивать на своем предчувствии и оставила мать в покое. Она улыбнулась ей и ответила:
– Это мне нравится, я буду готова через пять минут, – через секунду Лилиан уже бежала наверх.
У Рейчел оставалось немного времени для размышлений. Возможно Джеймс соврал в попытке манипулировать материнскими чувствами, и он не знал, где находится Хоуп. Ведь если бы он знал, то что ему мешает привезти дочь домой и так же угрожать им смертью, если они его ослушаются. Но его слова могли быть и правдой. И Джеймс просто на просто решил избавиться от дочери, чтобы она больше не загоняла его в тупик попытками побега. Тогда она своими необдуманными действиями убьет Хоуп.
Лилиан спустилась слишком быстро, чтобы Рейчел смогла выбрать из двух вариантов наиболее подходящий. Решив, что подумает об этом позже, она вместе с дочерью вышла на крыльцо.
Путь до Хартлэнд Виллидж занял около десяти минут. Сверкающее сооружение манило в свои сети людей всех возрастов. По этажам торгового центра гуляли подростки в ожидании нового сеанса фильма, молодые парочки и семьи ходили по магазинам, выбирая подарки или присматривая новую одежду. Все смеялись. Для жителей Нью–Йорка прогулка по центру не была чем–то обязывающим, здесь они пытались отвлечься от насущных проблем и надоевшего быта. Рейчел привела сюда Лилиан, чтобы подумать вне дома, за пределами давящих стен. Они обошли магазины детской одежды, подбирая девочке наряд. Рейчел была рассеяна, она ходила вдоль вешалок и полок с разноцветной тканью и не понимала, что она здесь делает. Шумные толпы людей и ослепляющий свет заставлял нервничать женщину, большую часть жизни проведшую в окружении четырех стен. Когда она увидела постер в очередном магазине, то ей на ум пришла идея.
– Лили, ты не хочешь прокатиться куда–нибудь подальше? Например, в Дайкер Хайтс?
– Зачем?
– Там есть неплохой спортивный магазин…
– Мам, разве здесь их не полно?
Рейчел махнула рукой.
– Забудь, мне просто хотелось выехать из Статен–Айленда.
– Хорошо, если ты хочешь, то поедем. Мне как раз нужен новый спортивный костюм.
Рейчел сидела по правую руку от дочери на кожаных сидениях Ролс–Ройса Фантом, который Джеймс старательно выставлял всем на обозрение, кичась своим богатством. Она в свою очередь не ощущала трепетного волнения и не выказывала поклонения перед тем как оказаться в салоне автомобиля, желая лишь поскорее отсюда выбраться. Пока водитель, имени которого она не знала, вез их по указанному адресу, она смотрела на девочку, которая так много замечала, но в то же время не могла понять. Рейчел была безмерно благодарна дочери за то, что та не задавала вопросов. Лилиан в свою очередь чувствовала, как переживает мать и не лезла в это дело, позволяя взрослым решать проблемы.
Через некоторое время они уже подъезжали к магазину, приютившемуся среди похожих друг на друга помещений с незамысловатыми вывесками, когда водитель сообщил Рейчел о звонке мужа. Ответив, что перезвонит ему позже, она подумала, что Джеймс наверняка нервничал после их напряженного разговора и хотел узнать, когда они приедут домой. Неужели ты испугался, что мы сбежали? Не волнуйся, я бы никогда не рискнула жизнью дочери, поэтому тебе нечего опасаться. Пока Лилиан примеряла гору вещей, выбранных матерью, Рейчел, испуганно оглядываясь на зеркальные кабинки, подошла к отделу с оружием.
– Здравствуйте. Мне нужен пистолет.
Мужчина, сидевший на стуле возле кассы, был медлителен, раздражая этим Рейчел. На голове потрепанная бейсболка с логотипом популярного когда–то хоккейного клуба, в руках ружье, которое он, не обращая внимания на посетительницу, тщательно чистил. Только спустя минуту мужчина поднял на нее глаза.
– Какой именно? Выбор огромный, как видите.
Под стеклянной витриной в стройном ряду лежали пистолеты, надписи на этикетках казалось пропечатаны на другом языке. Единственное, что она знала, ей нужно орудие убийства, а не бутафория. Подделкой в случае опасности ты защититься не сможешь. Рейчел быстро пробежала глазами витрину и остановилась на пистолете среднего размера с надписью – огнестрельное.
– Вот этот, пожалуйста.
Мужчина проследил за движением ее пальца и вновь поднял глаза.
– Мне нужно разрешение. Иначе не смогу вам продать.
Рейчел в панике обернулась. Лилиан все еще была в примерочной.
– Но…пожалуйста. Он мне очень нужен. Я заплачу триста сверху, – даже такая замкнутая женщина, как Рейчел, знала силу денег.
– Дамочка, мне не нужны проблемы.
– Пятьсот.
Мужчина пожевал щеку и, сдавшись, сказал.
– Ладно. Только я вам ничего не продавал. Если ко мне придут с расспросами, я буду все отрицать.
Рейчел согласно кивнула и, осторожно взяв пистолет в руку, убрала его в сумочку. Мужчина покачал головой и спросил:
– Вы хоть знаете, как им пользоваться?
– Да, – соврала Рейчел.
Продавец посмотрел на нее с недоверием, но ничего не сказал. Она рассчиталась с мужчиной и быстрым шагом направилась к примерочным. Лилиан все еще выбирала.
– Мама, ты где пропадаешь? – спросила девочка, как только Рейчел отодвинула занавеску.
– Ходила в туалет, наверное, съела что–то не то.
– Сейчас все хорошо?
– Да, конечно. Я выпила таблетку. Так что ты выбрала?
– Еще не знаю, выбираю между синим и черным, – девочка крутилась перед зеркалом, выставляясь в разных ракурсах.
– Выбери синий, он тебе больше подходит.
– Точно?
– Абсолютно.
Лилиан улыбнулась и отдала синий костюм матери.
– Хорошо, тогда буду переодеваться.
Рейчел оплатила покупку и дождалась дочь из примерочной. Когда они выходили, мужчина из оружейного магазина смотрел им вслед.
_________________

 » Джеймс

Времени на выход из фирмы потребовалось на удивление мало. Около недели ушло на то, чтобы назначить ответственного и, забрав причитающуюся ему долю, забыть об адвокатской конторе на Уолл–стрит. Разобравшись с текущими делами, Джеймс строил дальнейшие планы и, как никогда кстати, ему позвонил Тони под предлогом пропустить по стаканчику в одном из баров Сохо. Джеймс согласился и на следующий день они встретились в баре Джимми, что на Томпсон–стрит. Бар находился на самом верхнем этаже отеля, сквозь трехметровые окна проходил яркий свет солнца, избавляя владельцев от необходимости использовать искусственное освещение. Было еще слишком рано, и Джимми пустовал. Джеймс впервые появился здесь, обычно он избегал компрометирующих его мест, и был приятно удивлен обстановкой. Никаких лишних деталей: стильная барная стойка, выполненная в приглушенных тонах – серебряном и цвета морской волны, длинные кожаные диваны и аккуратные столики на коротких ножках. К бару прилагалась терраса, на которой можно было освежиться и спрятаться от толпы, заняв один из немногочисленных столов. В это время суток в баре было немного посетителей, и Джеймс, сделав заказ, под открытым небом ждал, когда придет Тони. Перед глазами Брукса предстал Манхэттен во всей его красе, он чувствовал себя его владельцем, хранителем. Это был его мир, который он завоевал тяжелым трудом и напряженной работой изворотливого ума, и он не позволит никому отнять его. Пока Джеймс осматривал свои будущие владения, Тони незаметно подкрался к адвокату.
– Никак не налюбуешься?
Джеймс дернулся и взглянул на судью:
– Твою мать, Тони.
– Не хотел тебя пугать. Хотя…, – протянул мужчина, ухмыльнувшись. – Я думал тебе надоел вид Манхэттена.
Официантка принесла Янгу заказ и под контролем его взгляда прошла обратно к стойке.
– Теперь я смотрю на него по–другому. Раньше я был его частью, а теперь он становится моей.
– Я рад твоим устремлениям, но не рановато для таких выводов? Ничего нельзя загадывать наперед, а то мало ли кто сглазит, – Тони сопроводил последнюю не свойственную ему фразу пожатием плеч.
Джеймс оторвался от созерцания высоток и посмотрел на друга, затем наклонившись к нему, вкрадчивым голосом произнес:
– Если бы я каждый раз перед тем, как взяться за дело колебался и сомневался в своей победе, никто бы не услышал о Джеймсе Бруксе и о том, что он имеет.
Тони на секунду изменился в лице, но тут же взял себя в руки, так, что адвокат ничего не заметил.
– В этом ты прав. И я хочу тебе помочь, – он откинулся на спинку стула, принимая расслабленную позу. – Я думаю, ты помнишь, что я говорил тебе о помощниках. Я лично поговорил с ними и выбрал одного. Зовут Уилл Моррис, тридцать пять лет, учился в Чикагском, в школе государственной политики имени Харриса, получил академическую стипендию университета. Закончил его с отличием. Не женат, детей нет. Хочешь узнать подробности, прочти это, – Тони кинул на стол тонкую папку. – Будь уверен, парень чист и твоей репутации не замарает. По крайней мере я там ничего не нашел. Он – то что тебе нужно.
Джеймс открыл папку и прочел написанное. Удивленно подняв брови, он спросил:
– Молинаро?
– Поговаривают, но я склоняюсь к тому, чтобы в это поверить.
– Если это правда, то он и мне посодействует.
Он отложил папку, и они перебросились парой фраз, поинтересовавшись работой и семьей. Джеймс ответил, что все хорошо, разве мог он открыть Тони правду? Спустя пол часа Янгу позвонили, и он был вынужден уйти, перед этим он сказал Бруксу:
– Не забудь, если хочешь победить, нужно доверить помощнику все грязное белье, все твои тайны и вместе создать новые, иначе ты ничего не добьешься, – улыбнувшись напоследок и оплатив счет, он скрылся из виду.
То, что сказал ему Тони, никак не укладывалось в голове. Довериться кому–то еще, расширить список посвященных в его дела лиц представлялось Джеймсу катастрофой. Он и так сильно рисковал, когда поделился своими планами с Тони и рассказал ему несколько деталей из его многочисленных дел. С ним все складывалось проще, несмотря на несхожесть характеров и предпочтений, их натура и стремление к власти объединяли и сплочали вместе двух мужчин, создавая сильную команду. Но что делать с Моррисом? Совершенно незнакомый человек, который может сообщить о Джеймсе в соответствующие инстанции, и тут же налетят стервятники, вот уже несколько лет выжидающие удобного случая. В конечном счете перед Бруксом вставал один огромный ком вопросов и сомнений, ведь раньше ему не приходилось работать в команде, где принято разделять полномочия. Они несомненно были профессионалами своего дела, но разве в случае опасности, они прикроют его спину, буду врать ради него или сбегут как крысы с тонущего корабля? Несмотря на неиссякаемый оптимизм и уверенность в своих силах, Джеймс не отрицал реальность и понимал, что враги не дремлют, готовясь нанести ему сокрушительный удар. Поэтому нужно быть начеку и выбирать к себе в окружение надежных людей. Вместе с краткой биографией и историей заслуг Морриса, Тони оставил номер его телефона. Джеймс решив, что только при личной встрече сможет понять, стоит положиться на него или нет, набрал номер. Они договорились встретиться завтра за ленчем. Начало было положено, и даже если Уилл ему не подойдет, Джеймс ни за что не откажется от задуманного. Пока у Брукса оставалось свободное время, чтобы побыть в одиночестве, он думал о том, как применить свои наработанные навыки на новом поприще и под конец мыслительной деятельности у него появилось пару идей. Ведь действовать честно было слишком скучно, к тому же мужчина этого не умел.
Итак, подведем итоги. В тайну Джеймса к концу недели будут посвящены трое: Том, сам Джеймс и его помощник. Четвертого человека он не торопился включать в этот список. Все равно скоро его не станет. Брукс понимал, долго молчать не получится, пора было говорить семье, а затем и сделать публичное заявление. С этим он как–нибудь позже разберется, сейчас же, представляя будущую славу, он почувствовал, как приятно заныло в паху. Расплатившись по счету, Джеймс покинул бар и поспешил домой. В дороге его застал телефонный звонок, принесший хорошие новости. Он дал указания и еще в более приподнятом настроении подъехал к особняку.
Хорошо, что в доме не было лишних ушей. Только Рейчел и он. Услышь бы кто–либо из прислуги ее крики, все пошло бы наперекосяк. Однако импровизация исправила ситуацию. Хотя нельзя сказать, что Джеймс соврал, недавний звонок подтверждал: скоро все кончится и можно больше не переживать. Главное, чтобы в это поверила Рейчел. Разговор с ней вывел Джеймса из себя, он выскочил из дома и, сев в машину, поехал куда глаза глядят. После нескольких минут плутания по острову, он направился к парку Грейт Килс, который граничил с заливом Лоуэр. Мужчина бросил машину на парковке и спустился вниз к песчаному пляжу. Наконец–то, он нашел место, где за ним не следят сотни глаз, где не анализируют его поведение и не пытаются залезть под кожу, чтобы вытащить на свет все, что он прячет. Джеймс устало опустился на землю, снимая обувь и опуская ноги в воду. Сколько лет он уже живет в бешенном темпе, в погоне за чем–то призрачным и невидимым? Нужно ли ему это на самом деле, или он внушил себе необходимость лезть по головам, взбираясь все выше? Мужчина оказался слишком жаден до власти, слишком ненасытен, словно бездонная бочка поглощает тонны почитания и уважения, которое он заслужил. Неужели так будет всегда? Неужели эта непрекращающаяся гонка никогда не закончится? Начинало темнеть, а Джеймс все еще сидел на песке, от коротких и холодных приливов его одежда насквозь промокла, но он не спешил уходить. Мужчина вспоминал о таком же тихом вечере в компании матери много лет назад. Ему было всего пять, а она уже его не любила. Неудивительно, что он стал таким, во всех бедах, которые преследуют его семью, виновата мать.
Со стороны залива приближалась темная туча, послышался гром, перемежаемый редкими всполохами молнии. Посмотри, Джеймс, даже здесь тебе не рады. Прогоняют словно незваного гостя. Мужчина поднялся на ноги и вернулся к машине, чувствуя, как за спиной раскачивается гроза, набирая силу, с брюк ледяными струйками стекала вода, оставляя за ним следы. Через минуту Джеймс уже мчался домой.
На часах пробило семь, а домочадцы все еще не возвращались. Он позвонил водителю, решив, что разговаривать с Рейчел бесполезно. К тому же, как мужчина потом заметил, телефон она оставила дома. Как всегда. Рассеянная маленькая овечка решила примерить волчью шкуру, только натуру поменять невозможно. Джеймс распорядился накрыть на стол и почти в ту же минуту услышал хруст гравия за окнами. Наконец–то они дома. Будет приятно поделиться хорошими новостями. Из кабинета он услышал звук открываемой двери и негромкие женские голоса, затем они поднялись наверх в свои комнаты.
Когда Бруксы жили в доме, отличающемся более скромной обстановкой в первые годы их брака, спальня была общей. Через два года активной адвокатской деятельности, они построили этот дом. Всего два года они засыпали вместе, пытаясь сохранить друг от друга секреты в тесной комнате. Как хорошо, что все изменилось, освобождая Джеймсу место для маневра. Такой расклад устраивал обоих, по крайней мере мужчина так думал.
Он выждал двадцать минут и спустился вниз. В скором времени семья была в полном составе. Почти.
– Ну и как магазины? Купили что–то? – спросил Джеймс с веселыми нотками в голосе. Ответила Лилиан:
– Да, мы были в торговом центре, купили мне костюм, – как Рейчел и просила девочка промолчала о их поездке в Бруклин.
– Хорошо.
На минуту воцарилось молчание. Затем Джеймс откашлялся и начал:
– Я хотел сообщить вам приятную новость, – он выждал паузу, которая не возымела должного эффекта и продолжил. – Я решил баллотироваться на пост президента Манхэттена.
Рейчел уронила вилку, в создавшейся после слов Джеймса тишине, это прозвучало как выстрел. Лилиан переводила взгляд с матери на отца, не зная, как реагировать. Наконец девочка сказала:
– Поздравляю.
– Спасибо, милая, – Джеймс повернулся к жене и с нажимом спросил. – А ты ничего не хочешь мне сказать?
Рейчел сглотнула и выпрямилась, гордо подняв голову.
– Надеюсь, кандидатов тщательно проверяют, перед тем как позволить им избираться.
Наступило неловкое молчание, Джеймс сжал руки в кулаки, но лицо оставалось спокойным:
– Лилиан, поднимись к себе.
– Но…
– Лилиан, – отцу даже не пришлось повышать голос.
Девочка взглянула на мать и нехотя поднялась наверх. Как только шаги стихли, Джеймс схватил руку жены и злобно прошипел:
– Мне казалось, мы договорились. Или тебе напомнить, чем все это кончится для нашей дочери?
– Не смей называть ее своей. Ты пригрозил ее убить! После такого, ты даже не имеешь права произносить ее имени.
– Знаешь, Рейч. Мы топчемся на месте, и мне это порядком надоело. Чтобы ты хотела получить в качестве серьезности моих намерений? Ее ухо или один из пальцев? Лучше внимательно послушай. Я добился всего, что у нас есть потом и кровью. И я не позволю тебе или кому–то другому все испоганить. Ты должна быть мне благодарна за то, что я вытащил тебя из дерьма, в котором ты погрязла. Поэтому ты сделаешь так, как я скажу, будешь мило улыбаться и выходить в свет, когда я требую, в противном случае, ты знаешь, что произойдет.
– То есть ты собираешься держать ее в неволе, наедине с наемным убийцей…Сколько? Десять лет? Двадцать? Всю ее жизнь?
– Что ты предлагаешь, милая? Избавить ее от мучений и покончить с этим? Я могу, – Джеймс достал телефон, делая вид, что собирается звонить. Рейчел в панике бросила:
– Я этого не говорила. Я сделаю, что ты просишь, только не трогай ее.
– Умница.
На этом ужин в кругу семьи завершился.
_________________

 » Глава 14 Сара

Она потрусила головой и достала из шкафа спортивную сумку, сложила необходимые Блейку вещи и отнесла ее вниз. Мужчина стоял на кухне и пил кофе. На прощание он коротко чмокнул Сару в щеку и вышел за дверь. Это было вчера. Сегодня она наконец–то осталась одна.
Саре хотелось убить время, иначе она совсем изведет себя. Она заварила кофе, думая при этом за какое из множества накопившихся дел взяться. Женщина давно не обращала внимания на бардак в доме, несмазанные петли двери и неухоженный газон, будто мужчины в ее доме не было. Но как уже поняла из своего опыта Сара, ни на кого нельзя положиться и, допив кофе, поднялась на чердак. Она кое–как пробралась к задней части комнаты, лавируя среди огромного количества коробок и вскрыла одну из них с надписью «свадьба». На самом верху лежала ее фата, скомканная и пожелтевшая, женщина помнила, что убирала ее на чердак в гневе, стараясь как можно быстрее избавиться от напоминания о скромном торжестве. Тут же лежали два альбома и десятки открыток с пожеланиями. Надпись на коробке она сделала позже, когда немного поостыла, но доставать оттуда вещи все равно не решилась. Сара перенесла ее ближе ко входу, подумав, что пора бы уже предметам из прошлого выйти на свет, и вернулась обратно. Здесь же, помимо коробок с детской одеждой, которой пришло время поделиться с другими, кто больше всего в них нуждается, стоял стул с обломанной ножкой, который она месяцами просила Блейка починить. В итоге он, доведенный до точки кипения, швырнул его на чердак, сломав при этом вторую ножку. Тут же был и чемодан, больше похожий на кейс, в который молодая девушка, сложив свои вещи после смерти отца, уехала искать новую жизнь. Она уговаривала мать поехать с ней, но та оставалась непреклонной, не желая покидать то место, где похоронен любимый муж. Женщина благословила дочь и, собрав ей этот чемодан, отправила в путь. Сара провела рукой по углам, защищенным накладками – один из них потерялся где–то по пути, другой болтался, грозясь в любой момент отвалиться – царапинам, приобретенным в толчеях на станциях и вокзалах и ржавому замку. Все эти мелочи носят в себе воспоминания ее слез и страха перед неизвестностью. Как это было давно и сколько несчастий пришлось Саре пережить тогда, но уже через пару месяцев в награду за ее страдания появился Майкл. Он то ее и спас от одиночества и скитаний по стране, приютив в своем доме. Их роман развивался стремительно, и спустя полгода они уже поженились, с тех пор коробки только множились, переезжая на чердак. Женщина поднялась с колен и, порвав связь с горестными и радостными мыслями, принялась за работу. Отнесла коробки с детской одеждой и еще несколько ненужных, подумав устроить распродажу, на первый этаж, подмела на чердаке и впустила в маленькое окно свежий воздух, в солнечных лучах кружилась накопившаяся за много лет пыль.
Когда с чердаком было покончено, Сара приступила к газону, выкатив из гаража косилку. На долю секунды, когда она вошла в святилище мужа, то увидела, как все здесь было раньше. Как размеренно гудел станок, прерываясь на визгливые вскрики, как дурманил голову запах лака и краски, как на подвешенных полках выстраивались в ряд разнообразные фигурки и заготовки под большие проекты. Куда делась жизнь из этого места? Когда она его покинула, так, что Сара этого и не заметила? Она задрала голову, борясь со слезами и стараясь как можно быстрее покинуть это место, вышла на улицу. Разберусь с этим позже, когда все кончится, когда появятся силы. Она надеялась, что незамысловатый физический труд на свежем воздухе приведет ее в чувства и упорядочит мысли, но все оказалось не так–то просто, косилка не заводилась. Женщина промучилась минут десять, вся истекая потом от жары и раздражения, пока до нее не дошло, нужно заправить бак. Сара даже посмеялась, удивленная своей глупостью и, залив бензин в машину, начала работу. С каждым шагом двор преображался, женщине казалось она не только облагораживает территорию рядом с домом, выбрасывая ненужный хлам, но и очищает свой разум и душу, привносит в них гармонию и покой. Когда лужайка перед домом наградила Сару запахами свежескошенной травы, она вернулась в гараж, спрятав косилку в дальний угол и, пройдя в гостиную, на секунду присела отдохнуть. Впереди было еще много работы.
Спустя два часа она не чувствовала ног и рук, зато в доме приятно пахло чистящими средствами. Сара успела вымыть окна и пропылесосить ковры, убраться в комнатах детей и избавить дом от пыли. Наконец, оглядевшись по сторонам, она удовлетворенно кивнула и тут же, словно напоминая о своем присутствии, на ветру дернулась входная дверь, протяжно скрипнув. Сара поморщилась. Сколько раз я ему говорила, смажь ты эту дверь. Интересно, если бы он снова разозлился на меня, то сорвал бы ее с петель и бросил на чердак? Дверь скрипнула еще раз, подзывая к себе женщину.
– Да иду я, иду. Вот же нахалка.
Женщина достала из кухонного шкафчика масло и аккуратно смазала петли, уже через минуту скрип исчез.
– Теперь ты довольна?
Дверь ответила ей кивком, подталкиваемая слабым порывом ветра.
Оставалось девять часов. Сара и не заметила, как пролетело время, но, если сейчас она не найдет себе новое занятие, то сойдет с ума. Поэтому женщина приняла душ и отправилась в торговый центр на Дана Драйв. Путь занял у нее всего пять минут, она считала каждую секунду, ведь сейчас течение времени было для нее важнее, чем пульс на шее. Сара вышла из машины и направилась к магазинам, надеясь, что они заберут у нее ненужные минуты, а то и часы. Раньше, гуляя здесь с детьми и выбирая им новую одежду или подарки накануне праздников, время незаметно утекало, и она постоянно удивлялась, при выходе из супермаркета, встречая неожиданно сгустившиеся сумерки, сейчас же все было иначе. Отвлечься не получилось, каждую минуту она также, как и сидя дома, смотрела на часы. Раздражение нарастало. Решив пойти на фильм, Сара выбрала боевик, надеясь, что спецэффекты и закрученный сюжет сделают свое дело. В полной темноте женщина не могла увидеть времени на часах, но она чувствовала, как по запястью скользят секунды, слишком медленно приближая ее к концу. Когда на экране появились титры, оставалось шесть часов.
Сара одной из первых покинула зал и вышла на улицу. Постепенно привыкая к яркому свету, она приближалась к машине, когда кто–то за спиной окликнул ее. Она обернулась и увидела знакомую женщину, которая раньше приходила со своим мужем к ним в дом. Имени она вспомнить не могла.
– Сара, привет. Отлично выглядишь! Как твои дела? Мы так давно не виделись!
Женщина, только услышав ее голос и взглянув в глаза навыкате, вспомнила имя, любительница накинуться на любого встречного с вопросами, Мелисса Пирс. Ее муж работал вместе с Майклом и Джерри.
– Все в порядке. Да, дела закрутили.
– Как дети? Я слышала, они не в городе.
Ну как же, слышала она. Скорее рыла носом землю в поисках пикантных подробностей. Не желая вдаваться в детали, Сара ответила:
– Они у бабушки. Я подумала им будет лучше развеяться где–нибудь подальше от этого места.
Мелисса покрутила головой и с хитроумной улыбкой отвела Сару в сторону. Женщина только сейчас заметила, что Мелиссу не интересовали ее дела и дети, ее буквально распирало от желания поделиться последними новостями:
– Я слышала, сегодня намечается что–то грандиозное.
– Ты о чем?
Женщина посмотрела на собеседницу со снисхождением знающего полезную информацию.
– Я об операции. Мой муж там участвует, – она произнесла это с гордостью.
Сара широко распахнула глаза, она чувствовала, как кровь медленно отливает от лица.
– Откуда ты знаешь?
– Как откуда? Хэнк рассказал.
Женщина схватила сплетницу за руку и с нажимом сказала:
– Ты понимаешь, что если операция сорвется, то все получат нагоняй и твой муж тоже. Если скажешь хоть слово, я намекну Бобу, что это твой муж растрепал секретную информацию. Ты поняла?
Мелисса испуганно посмотрела на женщину, не ожидая увидеть на ее лице такого гнева.
– Я…поняла. Но почему ты злишься?
– Злюсь? Я не злюсь, Мелисса. Я в бешенстве! Неужели тебе не хватает мозгов понять, как это важно. Эти люди толкают наркотики молодежи, среди которых могут быть и твои дети тоже. А благодаря твоему языку, они могут ускользнуть от наказания.
Женщина стояла и пыталась что–то сказать, но на удивление, не смогла вымолвить ни слова. Она развернулась и быстрым шагом направилась к своей машине, оборачиваясь на ходу. Сара достала телефон и набрала номер, когда на другой стороне подняли трубку, женщина сказала:
– У нас проблема. Могу я подъехать?
Через полчаса она припарковалась в квартале от полицейского участка, Джерри сел в машину и, внимательно посмотрев на женщину, сказал:
– Проедь дальше.
Пока они ехали, в машине стояла тишина, только тихо похрипывало радио. Через пару сотен метров Сара остановилась. Джерри развернулся к ней и спросил:
– Так что случилось? У тебя был встревоженный голос.
– Я встретила сегодня Мелиссу, жену Хэнка Пирса. Она все знает.
– В каком смысле все знает?
Сара посмотрела на мужчину.
– Ее муж ей рассказал.
– Что?! Какого…? – Джерри стиснул зубы, стараясь не выражаться при Саре.
– Я пригрозила ей, сказала, что, если что–то просочится, я скажу Бобу, что всему виной ее муж. Думаю, после этого она не станет болтать.
– С ее мужем я разберусь, – мужчина потянулся к ручке. Сара остановила его, дотронувшись до плеча.
– Джерри, просто поговори с ним, не принимай поспешных решений. Ты не знаешь, как он отреагирует на увольнение или отстранение от дела. Я не хочу, чтобы он все испортил, если вдруг решит отомстить. Разберешься с ним, когда…это наконец закончится.
Пока Сара говорила, Джерри успокоился. Он понял, что женщина права. Нервно улыбнувшись, полицейский сказал:
– Спасибо за совет. Я позвоню тебе, когда все кончится.
После его ухода Сара еще долго стояла на одном месте и не могла завести мотор. Мысли в голове путались. Она забыла сказать Джерри о том, что Блейк не взял телефон с собой, что он в их распоряжении. Да и какая теперь разница? Донован далеко, он не сможет, точнее, просто не успеет им помешать. И к тому же, даже если банда, которую собирается поймать Джерри что–то заподозрит, им не удастся связаться с Блейком, ведь их связующая нить лежит в ее сапоге. Остается надеяться, что Донован не вернется, неожиданно появившись в дверях ее дома, тогда она точно его убьет. Женщина закрыла лицо руками и опустилась на руль, жар солнца проникал сквозь лобовое стекло и ее покрытую мурашками кожу. Сара выключила кондиционер и наконец–то дала волю гневу: она лупила кулаками по всему, что попадалось под руку. Как можно быть таким тупым и растрепать все своей жене, которая даже во сне болтает без умолку? Будь моя воля, я бы самолично прикончила кретина Хэнка и его крысу жену. Ей хотелось выплеснуть свой гнев на всех, кто ее окружает, кто не думает головой, прежде чем что–то сказать. Сара не могла сорваться при Джерри, иначе он совершил бы поступок, о котором в последствие пожалел бы. Кому–то пришлось оставаться хладнокровным и тем самым успокоить другого.
Внезапно женщина дернулась от пришедшей к ней в голову догадке. А что, если Хэнк соучастник Блейка? Что если они действуют заодно? Тогда операция уже сорвана, а в участке и не знают об этом. Сара начинала нервничать и несколько раз порывалась позвонить Джерри, но что–то ее останавливало, приказывало подумать хорошенько и не разводить паники. Она отдышалась, понижая зашкаливающийся пульс, и закрыла глаза. Нужно думать трезво и не позволять эмоциям брать вверх. Вряд ли Пирс помогает Блейку. Он же еще тупее, чем Донован, и Джерри давно бы его раскусил. Да и к тому же, Блейк не стал бы делиться «славой» с другим и он уж не настолько хитер, чтобы переманить на свою сторону полицейского, даже такого слабого, как Пирс, да и тем более удерживать возле себя столько лет. Блейку просто на просто не хватило бы терпения с ним возиться. Успокоившись окончательно, Сара решила не беспокоить Джерри своими необоснованными подозрениями и выехала в сторону дома. Оставалось пять часов.
_________________

 » Блейк

Блейк провел в дороге несколько жарких нескончаемых часов: повсюду велись дорожные работы, тормозя караваны машин. Жгучее солнце плавило кожу, ужасно хотелось спать, перед глазами стояла одна картина, сводящая с ума, задний бампер хонды, которая тащилась вместе с ним вот уже двести миль. Блейк приехал в участок только под вечер, уставший и голодный. Его встретил шеф полицейского управления Шон Хиггинс, на лице которого застыла печаль и последствиях долгих часов, проведенных без сна. Он вкратце разъяснил ситуацию. Два дня назад в местном баре в трех кварталах от полицейского участка произошел взрыв, от которого, по словам очевидцев, через три улицы стекла дрожали. Случайность или нет, но именно этот бар был одним из излюбленных мест полицейских Бейкерсфилда. Погибли двадцать человек. Семеро из них копы. После этого весь день происходили беспорядки. Люди, словно сумасшедшие грабили и убивали, словно взрыв помог им раскрыть и показать жителям калифорнийского городка свои недюжинные способности. Участку срочно требовалась помощь.
Блейк чувствовал себя здесь как дома, ведь тетушка Пегги, забрав его из Висейлии, где он жил вместе с родителями до рокового дня, привезла к себе в Бейкерсфилд. После окончания школы парень поступил в полицейскую академию, и закончив ее приступил к своим обязанностям здесь, но жизнь среди тех, кто посвящен в его историю была Блейку противна, и уже через два месяца он попросил о переводе в Реддинг. По крайней мере там офицер оказался на расстоянии двух часов езды от своей тетушки и домыслов о случившемся на Юг Белмонт Драйв. Не то, чтобы Блейк был ей не благодарен, ведь она не бросила его на произвол судьбы, а принялась воспитывать – хоть и давалось ей это с трудом – дала ему образование и крышу над головой, обеспечила всем необходимым. Мужчина не испытывал к ней ненависти, но жить рядом с ней и слушать жалобные причитания было невозможно, просто невыносимо, поэтому он и сбежал. Однако на новом месте Блейка ждали новые неприятности, с которыми он благополучно справился только спустя несколько лет. И теперь у него есть все, чего он хотел: красавица жена, служба в полиции и дети, хотя для мужчины они были лишь бесполезным, тянущим вниз грузом, но скоро все изменится.
Сегодня Блейк покинул Сару с чистой душой, все было готово, он их предупредил и получил достаточно денег, чтобы смотаться в отпуск. Саре он соврет о неожиданном наследстве или скажет, что очень долго копил. Вообще придумать историю – не проблема. Проблема в том, что он забыл избавиться от телефона. Когда до Бейкерсфилда оставалось двадцать минут пути, мужчина вспомнил о кожаном сапоге в шкафу. Это существенный промах, Блейк даже решил повернуть назад, но потом что–то его успокоило. Сколько раз он упускал из виду, что сильно рискует, но его еще ни разу ни в чем не заподозрили и до сих пор не поймали, у Джерри просто не хватит мозгов, чтобы разгадать всю схему.
Этим вечером Блейк даже не успел приступить к своим обязанностям, как стемнело. На выходе из полицейского участка его окликнул сержант Дерек. Если верить тому, что узнал о нем Донован, то это честный и добрый коп, исполняющий свой долг, в общем в друзья Блейку он никак не годился.
– Блейк, не хочешь составить мне сегодня компанию? Моя жена всегда, когда нервничает, не может прекратить готовить. Я думаю, ты не откажешься от домашней еды, остальные в эти дни хотят провести время с близкими, а ты же все равно один здесь.
Блейк с удовольствием согласился, прикидываясь хорошим парнем, и на машине Дрейка они направились к Уибл Орчард, где улица, на которой жил сержант упиралась в Бальбоа Драйв, а оттуда уже рукой подать до парка Планс. Его участок был огорожен пятью высокими туями темно–зеленого цвета, через дорогу, соперничая с живой изгородью высилась пальма с копной листьев на верхушке. Они вошла в дом, где их встретила жена Дерека, миловидная женщина лет тридцати с округлившемся животом. Она внимательно посмотрела на Блейка, стараясь вспомнить его лицо, но потерпев неудачу, сдалась. Дерек их представил:
– Моя жена – Дженна. Сержант Блейк Донован, приехал сегодня из Реддинга, к нам на помощь.
Женщина немного расслабилась, будучи последние два дня в страшном напряжении и, вспомнив об обязанностях хозяйки, бархатным голосом произнесла:
– Вы, наверное, устали, проходите, ужин давно готов.
Несмотря на беременность, Дженна выглядела неплохо, сохранив девичью стройность и плавную походку уверенной в себе женщины. Блейк, как и любой мужчина, не мог не заметить насколько она привлекательна и невольно бросал на нее осторожные взгляды, чтобы не попасть под подозрение.
– Вы приехали один?
– Да. У наших ребят через два дня крупное дело, поэтому смогли отправить только меня.
– Я думала, Шон выбьет хотя бы троих. То, что творится после взрыва – это кошмар. Как у вас хватит сил это прекратить, если в участке людей мало? – Дженна была на взводе. Она сочувствовала тем женщинам, чьи мужья погибли, оставив их одних с детьми на руках и боялась представить, что это могло случиться и с Дереком.
– Милая, успокойся. Нам прислали еще двоих из Фресно. Волноваться не о чем.
Она уцепилась за протянутую руку мужа, словно тонула, и грустно улыбнулась. Затем женщина перевела взгляд на Блейка и, кляня свою несдержанность, направила разговор в другое русло.
– Вы женаты, Блейк?
– Давайте перейдем на ты, – предложил мужчина.
Женщина улыбнулась и ответила:
– Без проблем.
– Я не женат, официально. Но я живу с женщиной, у нее двое детей.
– Это здорово. И давно вы вместе?
– Три года.
Дженна кивнула и замолчала. Блейк вел себя прилично, не грубил ей и спокойно отвечал на вопросы. Но что–то в его взгляде и вечно хитрой ухмылке пугало женщину. Ей становилось некомфортно и возникало желание сбежать в свою комнату и закрыться на все замки. Однако она этого не сделала. У меня паранойя разыгралась. Это все из–за последних событий, кажется то, чего нет. Когда ужин закончился, мужчины перебрались в гостиную, оставив женщину разбираться с грязной посудой и остатками феттучине. До нее долетали лишь обрывки разговора, из которых было ясно одно: Дерек рассказывает о том, что случилось в тот вечер. Дженна уже собиралась незаметно уйти в комнату, как отчетливо услышала слова супруга:
– Может останешься у нас, места много, нечего тебе по мотелям кантоваться.
Женщина приросла к полу и молилась, чтобы Блейк отказался. Нет, нет, скажи нет. Она не понимала откуда в ней столько недоверия и подозрительности к этому мужчине, ведь он ничего ей не сделал, но внутреннее чутье подсказывало – он опасен. Наконец, Блейк ответил:
– Спасибо за предложение, но я лучше поеду в мотель.
К счастью Дженны, Дерек не стал уговаривать мужчину и, вызвав Блейку такси, выпроводил из дома. Напоследок Блейк улыбнулся женщине так, что у той кровь застыла в жилах, она поспешно отвернулась и ушла в комнату.

Машина остановилась на Юнион авеню, выпустив в темноту мужчину. Он огляделся вокруг, держа в левой руке спортивную сумку и подошел ко входу. Мотель Рамкабер представлял собой скопление приземистых домиков с вальмовыми крышами песочного цвета. Они располагались на достаточно большой территории, по соседству с другим мотелем, принадлежавшим судя по вывескам одному владельцу и образовывали две буквы П с отдельными въездами и чуть различающейся архитектурой. Под спальнями верхнего этажа находилась парковка. Блейк выбрал нижнюю комнату в углу здания, где на пятнадцати квадратных метрах умещались двуспальная кровать, телевизор и шкаф с тумбочкой. Минимум мебели освобождал много места, обманывая посетителей кажущимися большими размерами. Мужчина упал на кровать, укрытую белыми простынями и насладился мыслями о сне. Но перед этим, положив руки под голову, он думал о том, чем сейчас занимается капитан О’Брайан. Готовится к воскресному дню, давая всем указания? Или мечтает о повышении, которое ему не светит? Блейк улыбнулся, представив, как будет рвать и метать Джерри, когда его план провалится и он останется ни с чем. После этого придется переехать. В Реддинге становится слишком опасно. Заберу с собой Сару, разберусь с детьми и уеду куда глаза глядят, тогда я наконец избавлюсь от влияния Джерри. Он, не раздеваясь, закрыл глаза и через секунду уже спал.

Проснувшись утром, Блейк не понял, где находится, но после того, как глаза привыкли к новой обстановке, он вспомнил о вчерашнем вечере. Мужчина принял душ и переоделся, когда за ним приехало такси, он уже ждал на улице. День в полицейском участке прошел незаметно под градом следующих друг за другом дел. Камеры не вмещали нарушителей, приходилось оставлять их в комнатах для допросов и выпроваживать на улицу тех, кто отбыл здесь причитающееся количество дней. Блейк в перерывах между вызовами знакомился с коллегами, некоторых он помнил еще с первых дней его службы, другие пришли уже после него. К вечеру Блейк уже еле стоял на ногах, радуясь, что день закончен. Когда он собрался уйти, его окликнул Дерек.
– Блейк, подожди. Мы собирались с ребятами посидеть где–нибудь, проводить погибших. Два последних дня были сумасшедшими, сейчас вроде все улеглось. Ты как?
Подумав, что все равно не уснет, и перспектива провести вечер под гул телевизора в комнате мотеля не настолько привлекательна, он ответил:
– Да, я с вами.
Бар, в который они пришли, почти ничем не отличался от того, что был взорван. Простое оформление, разного вида алкоголь и музыкальный автомат. Похоже любое заведение такого типа в радиусе двадцати метров от участка подгонялось специально под вкусы служителей закона. За их столом собралось порядка восьми человек. С некоторыми Блейк успел познакомиться, других видел впервые. Все заказали пиво.
– Ну что ж, выпьем за тех, кого сейчас нет с нами, – начал Дерек.
Остальные единодушно с ним согласились. Когда с неприятным было покончено, один из полицейских, до этого представившийся Ричардом, спросил у Блейка:
– Как дела в Реддинге?
– Все, как всегда. Таких беспорядков как здесь не наблюдается, но и своих дуриков хватает.
– В кресле шефа до сих пор сидит Боб? – послышалось со стороны Дерека, когда остальные переключились на обсуждение футбольного матча.
– Да, и похоже он в него врос.
Дерек рассмеялся и как бы невзначай спросил:
– Ты вчера говорил о женщине, с которой живешь, но так и не сказал, как ее зовут?
Мужчина вопросительно посмотрел на сержанта и тот виновато улыбнулся:
– Сдаюсь, Дженна интересовалась. Она просила передать извинения, последние пару дней она вся не своя. В том взрыве погиб муж ее лучшей подруги. Так что ее можно понять, – как бы оправдываясь сказал Дерек.
Блейк похлопал мужчину по плечу и успокоил его:
– Никаких проблем, я и не заметил ничего такого, – отхлебнув пива он продолжил. – Ее зовут Сара. Мы познакомились давно, я уже и не вспомню сколько лет назад, – соврал Блейк, ведь он никогда не забудет точную дату их знакомства. – Сейчас все хорошо, живем душа в душу. Я тут подумываю сделать ей предложение, все–таки так долго вместе и сами уже не дети.
– Поздравляю, это отличные новости! Когда собираешься ей об этом сказать?
– У меня через две недели отпуск намечается. Поедем вдвоем, развеемся. И там я ей скажу.
– А как ты считаешь отреагируют дети?
Блейк отпил пива.
– Главное, что скажет она, а с детьми потом разберемся, – кулаки непроизвольно сжались.
Разговоры за столом продолжались, иногда к ним подходили незнакомые мужчины и выражали соболезнования сидящему напротив Блейка молодому парню. Как он понял из разговоров, в том взрыве погиб его старший брат, оставив двоих детей сиротами. Донован перекинулся всего парой слов с коллегами и, когда мозг дал сигнал, что пиву нужен выход, пошел в туалет. В этот момент одновременно с тем, как рука Блейка коснулась дверной ручки, прогремел взрыв. Мужчина почувствовал, как что–то толкнуло его в спину, он полетел в барную стойку, и, ударившись головой, провалился в бездну.

Он дрейфовал. Вокруг один лишь покой и плотная тишина. Сейчас нет смысла о чем–то думать и что–то решать. Отдайся воле волн и плыви по ним, ожидая, когда течение принесет тебя к райским вратам. Блейк видел себя ребенком, худенький мальчик с побитыми коленками сидит на берегу реки, в чьих водах плескается жирная форель. Ее серебристые бока отражали вспышки света и больно ударяли по глазам, Блейк отвернулся, подставив лицо солнцу. В светлых волосах играл ветер.
Маленький мальчик услышал ее шаги, он обернулся и увидел свою мать, она села рядом и тепло улыбнулась. Она запела. Колыбельную, которую Блейк больше никогда не услышит. Ее голос лился над рекой, тихим звенящим тембром поднимался к облакам, заглушая щебет птиц. Они держались за руки, возрождая былое, согреваясь теплом друг друга. Но счастье длилось не долго, женщина резко замолкла, будто на проигрывателе нажали кнопку «стоп» и посмотрела куда–то в даль, настороженная, полная тревоги, а потом сказав всего два слова «проснись, милый», дотронулась до его щеки. Мужчина дернулся, почувствовав жар хрупкой ладони и понял, что прохлада ушла, пальцы на ногах горели. Он посмотрел вниз и увидел, что стоит посреди костра и не может сдвинуться с места. Так и сгорит заживо. Блейк закричал.
_________________

 » Джерри

Джерри взглянул на наручные часы. 9:49. Осталось одиннадцать минут. Они сидели в засаде около старого склада на юге города уже около двух часов, вовсю шла попойка. Мужчина знал, что отмечали эти выродки: легкую победу. Только они не подозревали, что каждое пьяное тело на мушке снайперов и на его прицеле. Он следил за каждым из банды, все они вели себя одинаково, одурманенные наркотиками и выпивкой, выделялся среди них лишь один – вожак. Джерри никогда не встречался с этим человеком лицом к лицу, но был наслышан о нем и его заслугах. Он не присоединялся к всеобщему веселью, а молча сидел в тени и наблюдал, так же, как и Джерри пристально следил за разгулявшейся компанией. О’Брайан навел на мужчину прицел и, настроив оптику, изучал его: смуглое худое лицо, сплошь покрытое морщинами и шрамами, губы плотно сжаты словно от злости, под глазами нависали мешки. Единственной чертой, которая отличала его от тех выходцев из Мексики, с которыми Джерри волей–неволей был знаком, – это длинные волосы, спускающиеся на плечи и густые усы; остальные предпочитали лишать себя растительности на лице и голове. Он вообще был не похож на тех, кого капитан привык задерживать за подобного рода преступления, и то, что он сейчас не пил вместе со всеми, раздражало О’Брайана. Неужели знает и чего–то ждет? Мужчина перевел прицел на орущую компанию, и все подозрения ушли, никто не успеет сбежать, они окружены, даже вожак, который не притронулся к бутылке. К десяти они должны уже достаточно набраться, чтобы не оказать сопротивление. Застать врага врасплох – лучший вариант из имеющихся, тогда он растеряется и совершит ошибку, которая поможет противнику.
На войне Джерри был назначен стрелком, получив лучшие балы за пальбу по мишеням, он сидел в засаде и выжидал. Тогда парень считал это трусостью, пока все идут в бой, он отлеживается в окопе и ждет не пойми чего, но когда начиналось движение, звуки орудий и отчаянные крики, он приходил на помощь, сражая цель метким выстрелом. У Джерри была врожденная способность выбирать место для укрытия там, где его никто не сможет заметить и, начиная свою войну, он считал каждого убитого им человека. Не для того, чтобы собирать коллекцию из мертвых душ, а по причине известной лишь ему – за каждого погибшего от его рук он должен был спасти одного невинного. Ну или как сейчас, наказать виновных. На его счету было сто пятнадцать человек. Осталось еще пятнадцать, и он свободен. Джерри мысленно подсчитал количество собравшихся на попойке. Ровно пятнадцать. Это судьба.
Капитан снова взглянул на часы. 9:59. Пора начинать. Он закрыл глаза и попросил помощи у того, кто еще ни разу его не подводил. Вик, помоги, дай скорбящей женщине справедливости, которую она заслужила. Позволь всему этому закончиться. Джерри поднес к губам жетон друга и дал команду плотнее сомкнуть окружавшее банду кольцо. Через минуту операция вступила в силу.
Капитан видел, как парни в форме вбегали в здание и кричали ложиться на пол, некоторые, испугавшись, упали, другие предпочитали отстреливаться. Джерри крикнул в рацию: «Не трогайте главного, он нужен живым». Толстый лысый мексиканец отстрелял уже всю обойму, не желая сдаваться. Пуля капитана точным движением вошла в руку, мужчина закричал. Джерри понимал: это еще не конец. Самое интересное только начинается. Мужчина вышел из укрытия и направился к складу, на ходу посматривая на часы. 10:10. Они боролись четыре месяца ради жалких десяти минут. Это должна быть победа.
Чем ближе он подходил к месту активных действий, тем сильнее воняло пивом и травкой. Джерри подумал, что еще много чего сможет здесь найти, не входящего в перечень дозволенного на территории Соединенных Штатов. На полу по всему периметру лежали тела. Пятеро убитых. Остальные примеряли наручники. Джерри пересчитал. Одного не хватало. Он закричал:
– Кто-то сбежал! Рассредоточьтесь, его надо поймать!
Мексиканец ухмыльнулся. Капитан посмотрел на него и сказал:
– Я смогу его поймать, даже не сомневайся.
– Джонни – хороший бегун. Хер ты его поймаешь, – сказал мужчина и сплюнул под ноги.

Джерри смотрел в комнату допросов на мужчину в наручниках. Тот сидел с закрытыми глазами, словно спал. Теперь при близком рассмотрении капитан мог увидеть татуировки, покрывающие большую часть его тела и мощный торс молодого мужчины, который не соответствовал морщинистому худому лицу. Мексиканец, который являлся вожаком банды, был известен под именем Карлос. Согласно сведениям отдела по борьбе с наркотиками, он уже двадцать лет занимается своим ремеслом. Сколько ему лет никто не знал. Свидетели по делам, где фигурировал Карлос, утверждали, что не больше пятидесяти, хотя выглядел он куда старше. Обычно главари наркобанд не принимают наркотики, а только толкают их, разнося отраву другим, но похоже здесь другой случай.
Джерри, прокручивая на обратном пути каждый свой шаг, вычленял из памяти детали, которых раньше не заметил. Например, как Карлос спокойно поднялся с продавленного кресла и молча смотрел на перестрелку, словно его это не касалось, и он оказался здесь случайно, став невольным свидетелем. Или как быстро и незаметно успел слинять парень по имени Джонни, который как выяснилось позже был единственным сыном Карлоса. Похоже не только в полицейском участке знали о предстоящей облаве. Но если он был в курсе, то почему остался и дал своим людям погибнуть? Джерри еще с минуту смотрел на мужчину и затем вошел в кабинет, держа в руках тонкую папку.
– Как дела, Карлос?
Мужчина поднял руки и погремел наручниками:
– Как видишь.
– Ничего, потерпишь. Вообще–то, я пришел сюда за твоим советом. Расскажи, что ты думаешь о человеке по имени Блейк Донован?
– Никогда не слышал, – мужчина оставался невозмутимым.
– А если я покажу фотографию, может вспомнишь что–то? – Джерри протянул мексиканцу снимок.
Карлос скользнул по нему взглядом и презрительно дернул губой.
– Вижу ты его узнал.
– Чего тебе надо? Поймал меня, можешь хоть обоссаться от счастья.
Несмотря на ругань, Карлос оставался спокойным, словно и не он произносил эти слова. В какую игру он с ним играет? Пытается показать, что уязвлен своей поимкой? Хотя, как видел Джерри, на самом деле это не так. Капитан пожевал губу, не отрывая взгляда от мужчины, и спустя несколько минут сказал:
– Ты не был моей целью, Карлос. Поэтому я предлагаю тебе подумать и решить, хочешь гнить в тюрьме или сократить срок вдвое?
Глаза мужчины оставались спокойными, ничем не выражая эмоций, бушующих внутри. Он улыбнулся.
– И что требуется от меня за такой приятный сюрприз? – зубы мексиканца были на удивление целые. Похоже Джерри ошибся на счет наркотиков.
– Расскажи мне об этом человеке все, – капитан ткнул пальцем в фотографию. – Я хочу знать каждое его слово, каждое движение и точную информацию, которую он тебе продавал. Но это не все, – сказал Джерри, когда Карлос открыл рот. – Мне нужны показания всех тех, кто был той ночью рядом с тобой. Ты понимаешь о какой ночи я говорю?
Карлос кивнул и тут же пожал плечами.
– Я все тогда рассказал.
– Мне нужно, чтобы ты повторил показания.
– А если я скажу нет?
– Тогда подумай вот о чем, станет ли Блейк скрывать то, что он сделал, или придумает историю, в которой ты окажешься виноват, а он останется на свободе. Например, он как истинный служитель закона решил войти в доверие к закоренелому преступнику, чтобы потом поймать. Будет обидно, если ему поверят. К тому же он пока еще остается полицейским, а ты играешь на другой стороне, – Джерри придвинулся поближе и продолжил. – И насколько я вижу, ты болен. Наркотики ты вряд ли принимаешь, но выглядишь ужасно. Неужели тебе хочется потратить возможно последние годы жизни в тюрьме. Я так не думаю. И еще, подумай о сыне, что он станет делать без твоей поддержки и защиты?
Карлос злился. На секунду воцарилось молчание.
– Я дам тебе подумать.
Джерри поднялся, чтобы уйти, вслед донеслось:
– Я все расскажу.
Мужчина улыбнулся и подошел к столу. Он снова опустился на стул и с одобрением сказал:
– Правильный выбор, – помолчав немного, Джерри перешел на шепот. – Мне также понадобится твоя услуга. Твои парни не заговорят без твоего приказа, а мы не можем посадить вас в одну клетку, нам нужны честные показания, – О’Брайан выделил слово честные. – Мне нужна записка, в которой ты потребуешь, чтобы они сказали все, что знают.
С каждым произнесенным Джерри словом улыбка на лице Карлоса росла, словно полицейский был полностью в его власти. Он сделал вид, что размышляет над его просьбой и, помучив капитана тишиной, прохрипел:
– Что–то мне подсказывает, ты ведешь нечестную игру, – и с выражением самодовольства на лице наклонился ближе к Джерри. – Так чем ты лучше того пацаненка?
– Может быть ничем. Но я на стороне хороших парней, где иногда приходится использовать… нетрадиционные методы, чтобы посадить таких как он.
Карлос засмеялся и сказал:
– Я тебе все расскажу и сделаю, как ты просишь. Но не потому, что ты мне нравишься, а потому что у меня к тебе тоже есть просьба.
– Я слушаю.

Через два часа допросов Карлоса и его подельников был выписан ордер на арест Блейка Донована. Джерри только зашел в свой кабинет, как тут же услышал шум в коридоре. Дверь распахнулась, на пороге стоял шеф.
– У нас проблемы.
– Что не так? Мы провели задержание, Карлос и его ребята раскололись, к тому же мне только что доложили, что беглец пойман. Осталось только вызвать Блейка обратно, предъявить обвинения и захлопнуть на нем браслеты.
Боб сделал несколько шагов и почти упал на диван.
– В Бейкерсфилде был взрыв.
Джерри непонимающе уставился на шефа, он пребывал в приподнятом настроении и, как человек, надевший розовые очки, не мог воспринимать действительность такой, какая она есть.
– Боб, я ничего не хочу сказать, но похоже память вас подводит. Я в курсе, вы же поэтому и отправили туда Блейка.
Шеф поднял лицо на Джерри, пропустив его замечание мимо ушей:
– Сегодня был еще один взрыв, в баре, практически рядом с местом первого взрыва.
– Как это…
– Не перебивай, Джерри. Мне и так нелегко. В том баре местные полицейские решили почтить память погибших, среди них был и Блейк.
Джерри раздраженно зажмурился, выругавшись про себя, и уже вслух сказал:
– И где он теперь?
– Я позвонил в больницу, куда его доставили. Множественные ожоги, дым в легких, сотрясение и…в общем он в коме. Первые сутки критические. Если он их переживет, то можно надеяться на выздоровление.
Джерри отвернулся к окну, чтобы скрыть от Питерса нахлынувшие эмоции. Он дрожал от с трудом сдерживаемого гнева. Сколько можно, твою мать! Будто недостаточно я сил потратил и именно в этот день как по заказу. Чтоб тебя!
– Ты звонил Саре?
Вопрос Боба привел О’Брайана в чувства, заставив подумать о женщине, которая ждет от него новостей.
– Еще не успел, я только закончил допрос. Сейчас позвоню.
– Джерри, мы сделали все что могли. Если он выживет, его посадят. Если нет, то он никому уже не сможет навредить.
Капитан резко обернулся:
– Мне этого недостаточно! Я хочу, чтобы он гнил в тюрьме, смерть – слишком легкое наказание для этого куска дерьма!
– Прежде чем звонить Саре, успокойся. Ей не стоит выслушивать твои гневные тирады.
– Я понял!
Боб тяжело вздохнул и поднялся с дивана, разговаривать с Джерри было сейчас бессмысленно. Шеф решил оставить его наедине с собой. Когда за ним закрылась дверь, капитан потянулся к телефону. Он набрал номер и пока в трубке звучали гудки, дыхание выровнялось.
– Алло.
– Сара…Нужно поговорить. Я могу к тебе заехать?
В трубке послышался шорох.
– Джерри, все кончилось?
– Да, кончилось. Так я могу…
– Конечно, я жду тебя.
– Еду.

Дороги в это время были пусты. Джерри приехал к дому Сары спустя двенадцать минут с момента звонка. Открытое окно в машине остудило его гнев, и он чувствовал, что может спокойно переговорить с женщиной, не срываясь на крик. Она ждала его на пороге.
– Ну что? Вы его поймали? Он признался? – женщина засыпала его вопросами, едва он вошел в дом.
– Сара…
Она пыталась поймать его взгляд, который мужчина старательно от нее отводил, не выдержав, она вцепилась в его руку, обращая на себя внимание:
– Джерри, ты меня пугаешь. Я думала, что сегодня все станет на свои места, что этот кошмар наконец закончится. Что–то пошло не так?
– Может присядем? – мужчина дотронулся до ее плеча.
Сара вырвалась.
– Нет! Я уже насиделась. Хватит меня жалеть, Джерри, говори правду!
Он наконец–то посмотрел на нее, и в его взгляде читалась мольба. Не заставляй меня это говорить, только не сейчас. Но Сара была непреклонна, она сложила руки на груди и ждала, когда Джерри заговорит. Ему пришлось вкратце рассказать ей то, что передал Боб. О’Брайан как мог сдерживал гнев, произнося слова «кома», «может не выжить». Видеть глаза Сары в этот момент было тяжелее всего, она медленно осела на диван, чувствуя, как все вокруг нее рушится, и она не в силах предотвратить катастрофу. Не того женщина ждала еще несколько часов назад, не так представляла встречу с Джерри. Она старалась скрыть свои чувства, чтобы показаться сильнее, чем она есть на самом деле, но О’Брайан все видел и не мог ей не сочувствовать. Сара растерянно посмотрела на друга и спросила:
– Что теперь будет?
Джерри вздохнул и присел напротив, так же, как и два месяца назад, когда для Сары все только начиналось.
– Я не знаю, если он выживет, его посадят, если нет…
Женщина молча покивала головой, смиряясь с судьбой и отстранено спросила:
– Мы должны ехать?
– Если ты не хочешь, то можешь остаться здесь.
Она подумала о том, сколько еще дней ей придется сидеть в одиночестве, ожидая вердикта: смерть или жизнь? Сколько еще ей придется потратить нервов прежде чем это прекратится? Почему, как только они подобрались к концу, что–то снова пошло не так, почему судьба смеется над ней? Сара устало потерла виски и взглянула на Джерри:
– Нет, я все–таки поеду.
– Когда ты позвонишь сыну?
– Когда Блейк признается. Либо, когда умрет.
Женщина поднялась наверх. На сборы потребовалось немного времени, и скоро они уже ехали на юг.
_________________

 » Глава 15 Пайпер

Пробуждение далось ей непросто. Пайпер открыла слипшиеся от слез глаза и увидела только слепящий свет. За окном занимался день. Девушка посмотрела по сторонам в поисках намеков на то, где она находится. Озарение пришло мгновенно. Она вскочила с высокой кровати и застыла на месте, готовая в любой момент сбежать. Что теперь? Смыться как будто ее здесь и не было или все–таки остаться? Поразмыслив над этим, Пайпер отправилась в ванную. Чистая вода помогла увидеть мир вокруг в ярких красках и рассмотреть комнату, в которую она попала только в глубоких сумерках. Джоан никогда не знала бедности или нужды. Выбранный ей номер класса люкс ясно указывал на это. На тумбочке возле кровати лежала записка. «Скоро буду. Не уходи». Ну что ж, решение принято.
Пайпер села в удобное кресло, откуда вчера рассказывала свою историю. Из окна открывался вид на широкую улицу, уже забитую автомобиля и людьми, которых никоим образом не затрагивала ее беда. Девушка задумалась.
Теперь, когда она вскрыла нарыв и заставила себя вновь пережить то, что с ней произошло, позор и стыд, которые преследовали ее несколько лет в очередной раз загоняли ее в скорлупу. Пайпер подумала о Гудманах, чьи добрые улыбки и понимание помогли ей на какое–то время забыть кем она была и что с ней сделали. Теперь взглянуть им в глаза казалось худшей пыткой, несмотря на то, что они заслуживали благодарности и не в виде жалкой открытки. Ведь есть еще и Грег, с которым она сдружилась за время пребывания в Новом Орлеане. Парень не знал всей правды о ней, смотрел на нее и видел не то, кем она являлась на самом деле. Каждое слово, произнесенное ею – это обман, Пайпер намеренно ему врала, не признаваясь в позорящем ее поступке. А Грег верил и возможно думал, что они когда–нибудь смогут быть вместе, радоваться тому, что у них есть, но как только он все узнает…Боже, что лучше? Рассказать все и не мучить ни его, ни себя или хранить все в тайне и просто уехать, не попрощавшись? Что проще: перевалить на него тяжелый груз, поделившись с ним или сохранить в нем веру в мою невиновность и промолчать? Пайпер закрыла голову руками, не зная, как поступить.
Пока она пыталась придумать выход, раздался стук в дверь и за ним последовал мужской голос:
– Обслуживание номеров!
Девушка застыла на месте. В прозвучавшей фразе послышались знакомые нотки, сильные согласные с рокочущими, словно прибой гласными. Неужели он здесь, приехал, чтобы пустить ей пулю в лоб или зарезать как свинью на бойне? И почему вдруг Джоан ушла? Пайпер не могла представить, чтобы бабушка была замешана в этом, ведь еще вчера она поддерживала ее, мягко подбадривая подходящими словами и сама открыла ей душу. Девушка поверила ей, не усмотрев в ее словах злого умысла или вранья, но кто знает, быть может Джоан хорошая актриса с придуманной на ходу историей. Господи, какая же я дура! Убей меня сейчас, на этом месте, только не от его рук! Стук повторился, сменяемый поворотом ключа в замке. Пайпер закрыла глаза и тяжело задышала. Вот он ее конец.
– Ты уже проснулась. Я рада, что ты осталась.
Девушка открыла глаза и посмотрела, как вместе с Джоан входит молодой парень с тележкой, никоим образом не похожий на ее отца. Она замялась, не зная, что сказать.
– Как ты себя чувствуешь? – женщина тревожно вглядывалась в лицо внучки.
– Могло быть и лучше.
Джоан выпроводила парня, дав ему чаевые, и заперла дверь на ключ. Оставшись наедине, женщина предложила:
– Мы в любой момент можем поехать ко мне, только скажи. Я надеюсь, ты помнишь, насколько мой дом огромен. Для двоих точно места хватит.
Пайпер все еще не могла отдышаться и отойти от недавнего потрясения. Она пыталась увидеть в глазах бабушки равнодушие или услышать отголоски предательства, но все было тщетно. Переведя взгляд на дверь за ее спиной, девушка сказала:
– Мне нужно попрощаться с друзьями.
– Расскажешь мне о них?
На лице Пайпер промелькнула едва заметная улыбка и тут же исчезла. Ведь нет ничего плохого в том, что она расскажет, никому это не навредит. Девушка села в кресло, подобрав под себя ноги, и заговорила:
– Они замечательные. Добрые и бескорыстные. Когда я только приехала сюда, они помогли мне с работой…
Пайпер долго говорила, освобождаясь от груза нерешительности. Оказывается, за такой короткий промежуток времени, что девушка здесь провела, ей было что вспомнить.
– Надеюсь, я смогу с ними познакомиться. И сказать спасибо, что они заботились о тебе.
– Я хотела пойти сегодня и уволиться. Если хочешь, можешь пойти со мной, – сказала девушка, неожиданно для себя.
– Договорились.
Пайпер осталась сидеть на месте, не решаясь задать вопрос, который настойчиво засел у нее в голове. Джоан, обратив на это внимание, помогла ей сделать шаг навстречу:
– Тебя что–то беспокоит?
– Я всего лишь хотела узнать, где ты была?
Женщина улыбнулась и честно ответила:
– Ходила в банк, впопыхах перед отъездом забыла снять деньги со счета. Наличные могут пригодиться в любой момент.
Пайпер удовлетворил ответ, и она, захватив с собой пушистое полотенце, ушла в душ, чтобы смыть с себя все произнесенные прошлым вечером слова. Через полчаса они вместе с бабушкой спустились вниз. На парковке их ждал белый мерседес.
– Ого, это твой?
– Да, недавно купила. Решила побаловать себя чем–то новым.
– Обычно, когда хотят побаловать себя новинкой, то покупают неприлично дорогое платье или серьги, но не машину, Ба, – девушка рассмеялась.
– Не хочу быть банальной.
– Не удивительно, я и не припомню за тобой такого.
Джоан чувствовала, как напряжение спадает. Они сели в машину, и женщина, следуя указаниям сидящего рядом навигатора, сворачивала там, где ей было велено. Вскоре они остановились.
– Их кафе немного дальше. Я лучше пройдусь пешком. Подожди пока здесь. Ладно?
Женщина кивнула и Пайпер вышла, впустив в машину струю горячего воздуха. Джоан видела, как внучка прошла череду магазинов и вошла в кафе. Она не знала сколько придется ждать, но времени на то, чтобы осмотреться у нее было предостаточно. Женщина заглушила мотор и, надев солнцезащитные очки, вышла из машины. Архитектура Нового Орлеана явственно отличалась от той, что приходилось видеть Джоан в Техасе, к тому же в старых районах, таких как Французский квартал. В основном прилепленные друг к другу дома были двухэтажными редко с тремя этажами, у большей части имелись широкие подоконники, вмещавшие плетенные столики. На пересечениях улиц стояли фонари – представлявшие собой трехметровый длинный столб с широким основанием и ромбовидную верхушку запыленную и помятую в нескольких местах – принадлежавшие похоже к позапрошлому столетию. Мимо, лениво передвигая ногами, проходили люди, разговаривали и смеялись, звенели колокольчики кафе и магазинов. Внимательные люди обычно замечают то, что отличается от общей картины, поэтому Джоан заприметила синий фургон, стоящий в десяти метрах от нее. Она смотрела на него в течении нескольких секунд, пока из машины не вылез мужчина. Он огляделся по сторонам и пошел в сторону того кафе, в который несколько минут назад зашла Пайпер. Джоан уже следовала за ним.
– Эй, мистер. Подождите.
Мужчина повернулся на крик.
– Похоже вы кое–что потеряли, – в руках женщина держала туго набитый кошелек.
Он мельком взглянул на него и сказал:
– Это не мое.
– А может вы все–таки подумаете, – их взгляды встретились сквозь очки. – Я бы не советовала вам входить. Я знаю, кто вам приказал найти ее. И я дам вам больше, чем он когда–либо заплатит.
– Кто вы такая?
– Это вам знать необязательно, – Джоан склонила голову набок. – Я не думаю, что вы преданны своим клиентам, такие люди как вы держатся за деньги, – она протянула ему кошелек. – Здесь сорок тысяч. Еще двадцать получите позже, когда сделаете то, что я скажу. Поверьте мне, ваш заказчик не заплатит больше ни цента, я приложу к этому руку. Так что, если не хотите отвечать за чужие преступления, лучше уйдите с линии огня.
Мужчина рассматривал женщину, пытаясь понять кого она из себя представляет, и откуда узнала, что он охотится на девчонку. Она была неправа, деньги его не прельщали, однако в последнее время все изменилось, и толстая пачка банкнот не помешает ему в дальнейшем. Долго раздумывать над ее предложением не пришлось, мужчина ответил:
– Я вас понял.
– Не совсем. Я ведь еще не сказала, что вы должны сделать, помимо того, чтобы оставить девочку в покое.
– Слушаю.
В «Кракене» за два дня ее отсутствия ничего не изменилось, хотя Пайпер казалось, что она вернулась сюда спустя много лет. Пришло время прощаться. Из подсобки вышел Арчи, его глаза покраснели, словно он не спал несколько дней, волосы были взъерошены. Он посмотрел на вошедшего и воскликнул:
– Пайпер! Ты где пропадаешь? Грег тебя обыскался.
– Ко мне приехала…подруга, я осталась с ней в отеле. Я…я не думала, что кто–то станет меня искать. Мне жаль.
За спиной девушки открылась дверь, она обернулась.
– Грег, я…
– Ты где была? Я думал…, – парень искоса посмотрел на Арчи и отвел Пайпер в сторону. – Я думал, тот тип забрал тебя. О чем ты думала, когда ушла? И где была всю ночь?
– Я была с бабушкой.
– Что? Как она здесь оказалась?
– Нашла меня, догадалась куда я уеду. Это долгая история. Я пришла, чтобы попрощаться.
– Попрощаться? Но…а как же уроки самообороны? – попытка уцепиться за данное им обещание прозвучала довольно жалко. – Я думал, ты останешься еще ненадолго.
– Я не могу.
Грег взял ее за руку, но Пайпер вырвалась.
– Не надо. Я все равно не останусь.
Девушка подошла к Арчи, оставив Грега в недоумении стоять на том же месте. Он не понимал ее реакции, еще вчера все было хорошо, она ему доверяла, а сегодня уже отталкивает. Что происходит?
Парень обернулся, когда Пайпер уже выскочила за дверь. Грег бросился следом. Он быстро догнал ее и развернул к себе.
– Пайпер, что с тобой? Что изменилось за одну ночь?
– Все изменилось, сегодня я уезжаю. Просто скажи мне «прощай» и закончим на этом.
– Нет, ты не можешь так…
– Что происходит? – спросила пожилая женщина.
– Ба…
– Детка, иди в машину.
– Но…
– Хоуп! Я сама разберусь.
Девушка бросила последний взгляд на Грега и пошла к машине. Джоан дождалась пока внучка окажется в безопасности автомобиля и, сняв очки, посмотрела на парня, оценивая его намерения.
– Хоуп рассказала мне про тебя. Ты ей очень помог, и я думаю, она тебе благодарна за это. Но ты многого не знаешь.
– Например, чего? Про делишки ее отца? Она все мне рассказала. Сколько это продолжалось и почему она уехала. И я не понимаю…Стоп, – сказал парень, вглядевшись в лицо женщины. – Это же не все, так ведь? Она сбежала по другой причине. И во всем виноват ее отец. Так? Что он мог ей сделать, он ее бил или что? Я…, – Грег изменился в лице, молча спрашивая Джоан. Его лоб прорезала глубокая морщина, то ли от злости, то ли от боли за невинную девушку. – Ответьте мне!
Люди стали оборачиваться на крик, замедляя свои шаги, женщина подняла руку в примиряющем жесте:
– Не кричи. Послушай, все очень сложно. Я только вчера обо всем узнала и не могу даже представить, как ей больно было это вспоминать. Ей нужно время, не стоит сейчас снова обсуждать это.
– Но почему она МЕНЯ оттолкнула? Почему она МЕНЯ боится? Я же не сделал ей ничего плохого, старался только защищать и держать дистанцию. Я просто хочу быть ей другом.
– Я думаю, это не страх. А стыд.
– Стыд? Но ей то чего стыдится? Она не виновата.
– Если бы было так просто объяснить ей это.
Грег взглянул на мерседес, в котором Пайпер нашла защиту, и попросил:
– Можно я поговорю с ней. Я не хочу, чтобы она уезжала. Не сейчас. Пожалуйста.
Джоан видела, как парень дорожил ее внучкой и хотел видеть ее рядом с собой, но хотела ли Хоуп того же? По тому как она рассказывала об этом парне, периодически краснея и стыдясь своей реакции на него, Джоан поняла, что девочка тянется к нему, видя в нем защиту и заканчивать их дружбу в такой момент стало бы для Хоуп проклятием. Женщине захотелось помочь.
– Водить умеешь?
– Конечно.
Джоан протянула ему ключи:
– Довези ее до отеля, у вас будет время поговорить, а я пройдусь пешком.
– Спасибо вам, – сказал парень и побежал к машине.
Как только он сел, то заблокировал все двери.
– Прости, но ты поговоришь со мной.
– Где бабушка? Ты что, украл у нее ключи?
– За кого ты меня принимаешь? Она сама отдала их.
Пайпер ответила молчанием, которое длилось на протяжении всей недолгой поездки. На парковке отеля было пусто. Грег выбрал место подальше от людских глаз и заглушил мотор. Он повернулся к девушке и сказал:
– Я все знаю.
– Звучит, как фраза из фильма ужасов. Конечно, ты знаешь. Я помню, что рассказывала тебе.
– Я знаю о другом. Мне очень жаль, Пайпер. Только не закрывайся от меня. Поговори со мной. Прошу тебя.
Девушка ошарашенно уставилась на Грега, не веря своим ушам.
– Как она могла тебе все рассказать? – спросила Пайпер, глотая слезы.
– Она не говорила, я сам догадался. Ты боишься меня?
– Нет.
– Тогда что? Тебе стыдно? – парень озвучил версию Джоан и попал в точку.
Пайпер опустила голову. Грег не решался коснуться ее. Он смотрел на беззащитную девушку и боялся, что ничем не сможет ей помочь.
– Пайпер, тебе нечего стыдиться. Ты не сделала ничего плохого, – он осторожно подбирал слова, понижая голос.
– Да? И как мне дальше жить с этим? Как объяснить это парню, которого полюблю и который полюбит меня? Я не смогу увидеть в его глазах отвращение, это хуже смерти.
– Мне не нужно ничего объяснять. И я никогда от тебя не отвернусь.
Девушка взглянула на него, нахмурив брови, в попытке понять смысл его слов. Он протянул Пайпер руку, и она, положив на нее свою ладонь, прижалась к Грегу. Слезы мгновенно пропитали его рубашку.
– Не уезжай пока. Я не смогу тебя отпустить, не научив защищаться.
Они сидели в машине до тех пор, пока на город не опустилось предзакатное солнце. Пообещав остаться, Пайпер ушла в отель.
_________________

 » Грег

– Ты должна одним глазом следить за руками, другим – за моим лицом, – сказал Грег.
– И как ты себе это представляешь? Мне разорваться что ли?
Они стояли в парке Лафрениер, тот самом где веселая прогулка закончилась ссорой, выбрав его местом для своих тренировок. Джоан каждое утро подвозила их туда и оставляла на два часа одних, иногда гуляя неподалеку, иногда уезжая в город, чтобы решить некоторые дела. Тренировки Пайпер давались не легко, мышцы болели, накатывала психологическая усталость. Приходилось делать разминку и бегать по двадцать минут в день, что для отрезанной от спорта девушки было невыносимо. Первый день она кое–как терпела невыносимую боль в боку и жжение в горле, пока Грег не прекратил ее мучения:
– Стой, хватит. Ты же неправильно бегаешь.
– Я и не знала, что существуют правила по перестановке ног, – съязвила девушка, с трудом отдышавшись.
– Везде есть свои правила. Стоит по крайней мере к ним прислушаться.
– Ну давай, рассказывай.
– Вов–первых, держи руки на одной линии, они должны быть расслаблены и помогать тебе, во–вторых, не дергайся из стороны в сторону, держи спину ровной.
– В этом нет ничего сложного, я почти так же и делаю.
– Ну да, как же. И я вообще–то еще не договорил. Главное в беге – дыхание. Только собьешься, сразу начнет в боку колоть. Старайся вдыхать и выдыхать воздух ртом и желательно не дышать грудью, а задействовать диафрагму. Потом уже проще, выбери свой ритм, например, 3:3, то есть три шага левой и правой ногами на вдохе, три на выдохе. Все ясно?
– На словах да.
– Тогда вперед, чего расселась, – Грег отвернулся от нее и Пайпер покривлялась ему в спину.
– Я все вижу.
– Откуда? Ты точно пришелец, даже глаза на лбу есть.
Первый данный Грегом урок значительно продвинул Пайпер по карьерной лестнице профессиональных бегунов, теперь она могла пробегать двадцать минут без болей и нарушения дыхания. Но самым сложным оказалось другое: уроки самообороны. Ей не хватало сил, чтобы хоть на дюйм сдвинуть Грега с места и тем более нанести удар. У нее опускались руки от собственного бессилия и череды неудач, каждая попытка казалась бессмысленным действом. На четвертый день Пайпер сорвалась. Они спрятались в тени раскидистых крон платанов и длинноволосых ив, отрабатывая приемы, которым с усердием обучал девушку Грег. После того, как он снова повалил ее на землю, она поднялась на ноги, проигнорировав протянутую руку и гневно бросила:
–У меня все равно ничего не получится! Я больше не могу.
– Не сдавайся, ты просто не в форме. Думаешь, я сразу же как только начал бегать или ходить на бокс, всему научился. Ты и представить себе не можешь сколько раз я оказывался на лопатках. Нужно больше времени.
– Но у меня его нет! Я понимаю это, и мне страшно. От этого ничего и не выходит.
– Чего ты сейчас боишься? Я же рядом.
– Вот именно, что сейчас, – Грег не знал, что на это ответить и она не винила его. Девушка махнула рукой и перевела тему в другое русло. – Тем более вдруг я ударю тебя…сильно…или…
Парень рассмеялся, благодарный Пайпер за избавление от невыполнимых обещаний.
– Ты серьезно? То есть все четыре дня ты сдерживала себя, чтобы меня не ударить? А для чего я по–твоему здесь стою? Пока ты не выместишь злость, ты не сможешь ничему научиться.
– Откуда ты знаешь?
– Со мной было такое. Я злился на всех, кто меня окружает. Влезал в драки частенько, и друзьям доставалось. Не мог себя сдержать, бездумно махал кулаками. А потом пошел на бокс. Мне с тренером повезло, он научил меня сначала выплеснуть наболевшее, а потом сдерживать гнев. После этого я начал видеть яснее, замечал ошибки и слабые места противника и побеждал, – он замолчал. – Пайпер, не показывай, насколько ты уязвима. Иначе тебя будет легко задеть.
Он развернулся, чтобы отойти на прежнее место.
– Зови меня Хоуп. Ты прав, чтобы жить дальше мне нужно не только справиться со страхом, но и себя принять. Не хочу больше прятаться за чужим именем.
– Хорошо, Хоуп. Начнем?
Этот разговор словно зарядил ее энергией. Она чувствовала, как мышцы наливаются силой и приходит понимание собственной значимости и уверенности. Грег постоянно говорил с ней, провоцируя, стараясь вызвать гнев, но она держалась, прятала злость, чтобы выплеснуть ее потом.
Самое важное, что парень мог ей сказать и что действительно пригодится, оставалось при нем. Он оттягивал этот момент уже четвертый день, как никогда понимая, что все–таки пора открыть рот и все сказать. К концу тренировки, когда они собирались уходить, Грег, откашлявшись, выпалил:
– Если вдруг он оказался…сверху, и ты ничего не можешь сделать, твои ноги заблокированы, но руки свободны, дави в глаза или бей кулаком в горло, это даст тебе время освободиться.
– А если руки не свободны?
– Бей головой в переносицу. Но, я надеюсь, до такого не дойдет.
Они ждали, когда подъедет Джоан, и Грег спросил:
– Когда ты планируешь уезжать?
– Думаю, дня через три. Я ужасно соскучилась по сестре и как ни странно по Нью–Йорку. А ты?
– Еще не знаю. Два дня назад звонила мама, просила вернуться домой, – слова дались Грегу с трудом.
Девушка посмотрела на него, гадая о причине его грусти и побеге из солнечной Калифорнии, не дождавшись продолжения, она отвела взгляд и сказала:
– Если ты не хочешь говорить, то не нужно. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своих словах.
– Все в порядке. Тебе я хочу рассказать, – прежде чем начать, Грег набрал воздуха в легкие и спрятал за спину руки. – Пять лет назад, точнее почти шесть умер мой отец. Был убит на задании. Он служил в полиции сержантом. Это было невероятно тяжело, мы остались втроем и растерялись. Долго приходили в себя. Как раз тогда у меня и начались приступы гнева.
Через пару лет бывший напарник моего отца стал ухаживать за матерью. У меня чуть крышу не снесло. Сейчас я понимаю, что ей нужна поддержка и сильное плечо, особенно в то время, когда сын пропадал на улице и ввязывался в любые драки, а на руках остался маленький ребенок. Но тогда мне казалось, что это предательство по отношению к отцу, и он смотрит на нее и презирает за это. Мы много ссорились, тогда соседи могли услышать из нашего дома только крики, иногда я даже ночевал на улице, – он сделал паузу. – Где–то год назад я заметил у нее синяки на запястьях и плечах. Она сказала, что упала неудачно на мокром полу в ванной. Я не знаю, как я мог поверить в это, но я поверил. А потом я вернулся из школы на час раньше и увидел, как он ее бьет, – кулаки Грега сжались. – В тот момент я думал, что убью его, мне так этого хотелось. Но меня остановил стыд перед отцом, я не хотел стать тем, кого он много лет ловил и сажал за решетку.
Молчание затянулось. Хоуп тихо спросила:
– Почему ты уехал?
– Мама попросила. Сказала, что боится за сестру. Я пытался ей объяснить, что в полиции нам помогут, защитят от него. Но она меня не слушала. И я сдался.
– Я думаю ты правильно сделал, если бы ей грозила серьезная опасность, она бы пошла в полицию. Возможно для вас так было лучше. Она беспокоилась о тебе и маленькой дочери. Кстати, а где она?
– У бабушки, в Монтане. Ее друг – шериф полиции, так что она под защитой.
– Тогда действительно нечего опасаться.
Грег увидел у подъездных ворот машину и сказал:
– Джоан приехала.
– Подожди, можно спросить?
– Да, в чем дело?
– Почему твоя мама позвонила сейчас и просила вернуться? Что изменилось? Я имею ввиду, она разобралась с ним?
– Сказала, его перевели в другой город, и она его больше не увидит.
– Кажется, ты ей не веришь.
Грег посмотрел на Хоуп. Ее лицо с одной стороны освещалось парковым фонарем, от встающих на пути света ветвей, усеянных листьями, щека покрывалась черными пятнами, с каждым порывом ветра меняющими свое положение; из копны темных волос лучи вычленяли более светлые пряди. Левая щека оставалась в тени, как и всегда пряча где–то внутри истинную натуру. Девушка терпеливо ждала его ответа, подтверждающего ее предположение.
– Неужели мне не удается скрывать свои эмоции, что даже ты их заметила?
– Сочту за комплимент.
– Я не хотел тебя обидеть, получилось грубо, да? – он виновато улыбнулся.
– Немного. Но я тебя прощаю.
– Ах так, значит, в качестве твоего учителя, проведем первый экзамен. Если добежишь первая до машины, ты выиграла, если нет, сделаешь, что я скажу.
– Это месть!
– Немного, – Грег хитро улыбнулся. – Давай, на раз, два…
Хоуп рванула, не дожидаясь конца счета. В ней зажегся дух азарта, пусть это маленькая победа, но с небольшими победами можно выиграть войну. Грег на мгновение оторопел, а потом побежал за девушкой.
Джоан сидела в машине и видела, как смеются подростки, догоняя друг друга. Ладонь Грега первая коснулась горячего металла.
– Я выиграл!
– Поздравляю, – Хоуп не могла отдышаться. – И…какое будет…желание?
– Я еще не придумал. Конечно, я знаю, что тебе не терпится его выполнить, но к сожалению, придется подождать.
Они сели в машину и, смеясь, поехали домой.

Грег принял приглашение Джоан прийти к ним на ужин. Перед этим он зашел домой и позвонил матери.
– Привет. Что–то случилось?
– Нет, я просто решил узнать, как дела дома?
– Все хорошо, готовлюсь к твоему приезду. Ты уже купил билет?
– Завтра собирался. Шерри приедет?
В трубке слышалась возня.
– Пока нет, я звонила маме, ей там сейчас хорошо. Пусть пока побудет с бабушкой.
– Мне кажется или ты что–то не договариваешь?
– Алло, связь пропадает. Грег?
– Мам…
– Я тебя не слышу.
Связь прервалась.
Либо это была уловка, либо Сара не врала и действительно ничего не слышала. Только больно уж удобное время она выбрала, как раз на самом нужном вопросе. Грег усмехнулся и решил не перезванивать. Если бы случилось что–то действительно важное, она бы не стала от него это скрывать и сразу бы сообщила. Сейчас ему хотелось думать лишь о предстоящем ужине в компании с Хоуп, ведь она уезжает уже через три дня. Не так много времени осталось, чтобы сказать правильные слова и сохранить между ними дружбу. Парень пришел на полчаса раньше и с разрешения Джоан воспользовался душем. Хоуп в отеле не было.
– Где она? – спросил Грег, переодевшись в чистую одежду.
– Пошла забрать вещи из старой квартиры и сообщить, что съезжает.
Парень не стал комментировать слово квартира, чтобы ненароком не подставить Пайпер. Если Джоан легче думать, что ее внучка нашла здесь приличное жилье, то пусть остается в неведении.
– Я думал, она давно живет у вас.
Женщина развела руками:
– Я предлагала, она отказалась. Не хочу на нее давить, ей сейчас нужно немного свободы. Не переживай, она сильнее, чем кажется.
– Что, так заметно?
– Я многое вижу, – Джоан подмигнула парню.
Скоро вернулась Хоуп. Вовремя ужина они вспоминали греющие душу моменты из детства и смеялись, становясь ближе друг к другу. Он был рад узнать, что когда–то Хоуп была счастлива; даже если больше такого никогда не случится, ей есть к чему вернуться и от чего взять сил на то, чтобы справиться с трудностями. К тому же источник ее радостных моментов сидел сейчас рядом с ними. Когда совсем стемнело, парень предложил девушке прогуляться. Они ходили по все еще незнакомым, но ставшим родными улочкам и понимали, что скоро придется прощаться.
– Я сомневаюсь в себе, – слова прозвучали тихо, но достаточно, чтобы Грег их услышал. – Вдруг у меня не получится сказать все, что я думаю или он заметит, как я боюсь его?
Парень остановился.
– Хоуп, ты прошла через то, что другие могли бы не выдержать. Может ты считаешь, что побег – это не смелый шаг. Но ты не осталась терпеть издевательства, не каждый решился бы на такое. Для меня ты – герой. Помни об этом.
– Спасибо, без тебя я бы не справилась, – девушка взяла его руку.
– Я придумал желание. Обещай, что позвонишь мне, когда разберешься со всем?
– И все? Это слишком просто. Мог бы придумать что–нибудь поинтересней.
– Для меня это важнее всего остального. Хотя я был бы не прочь посмотреть, как ты ловишь волну на доске или примыкаешь к любителям Маунтинбайка.
– Ооо, нет, нет. Я пошутила. Конечно, я не так уж чтобы знаю значение этого слова, но что–то мне подсказывает, что это не игра в Скрэббл.
– Не преувеличивай, неужели ты думаешь, что я подтолкну тебя к чему–то опасному?
– Скажу больше, я ни на секунду не сомневалась в этом, – они рассмеялись.
Ненадолго их голоса стихли в опускающихся плотных сумерках. Они пришли к реке и у освещаемой луной водной стихии молча просили возможности встретиться снова.
– А почему именно Пайпер?
Девушка, одурманенная рекой, поначалу не разобрала его вопроса, а потом повернувшись к Грегу с упреком ответила:
– Что за глупый вопрос? Разве ты никогда не смотрел «Зачарованных»? Это же лучший сериал всех времен!
– Пфф, я что, девчонка по–твоему?
– При чем тут это? Там же не только любовь и всякие женские штучки, там демоны и ведьмы, магия…А сюжет какой, никогда не ожидаешь, что случится в следующей серии.
Грег сделав вид, что не может больше ее слушать пустился бежать, а в вдогонку ему летели упреки в невежестве. Не сдержавшись, Хоуп погналась за парнем и догнала его уже через триста метров.
– Ты мне за это ответишь!
Грег рассмеялся, увидев ее рассерженное лицо, и она рассмеялась вместе с ним. Когда парень привел девушку домой, вдали уже показался рассвет.
_________________

 » Джоан

Оставалось всего несколько часов до их отъезда. Джоан нервничала, глаза сами по себе открылись в пять утра, и женщина больше не смогла уснуть. Понять причину своей нервозности она не могла, может все дело в том, что ее любимой внучке предстоит пройти через наверняка самое сложное в жизни испытание или Джоан никак не удавалось спокойно проспать еще хотя бы три часа, потому что скоро она увидит сына, которого не видела немногим меньше двадцати лет. Ну и что с того, будто мне есть до него дело. Однако женщина не могла не признать то, как иногда в груди что–то смещалось с прежней оси, и она испытывала жалость к ребенку, от которого отвернулась родная мать. Ведь Рейчел была такой же, хотя нет, она была лучшей матерью, чем Джоан, по крайней мере ее отстраненность от родных детей с легкостью объясняется желанием отгородить девочек от темноты, которая как она думала спрятана в ее душе. Женщина часто думала о том, чтобы случилось, будь она ласковей и добрее к мальчику, стал бы он таким как сейчас или все же присутствие матери в прошлом спасло бы Хоуп от ужаса, в котором она погрязла. Джоан с трудом верилось, что Джеймс изменил бы себе и лишился той жестокости, которая загоралась у него в глазах. Что это? Неужели я оправдываю себя и боюсь признаться в своей ошибке? Ей хотелось кричать, но что бы это могло изменить, если дело уже сделано.
Женщина прошла в комнату Хоуп и, не включая света, смотрела на спящую девочку. За последний год она сильно изменилась под гнетом печали и отцовского давления. Под глазами темные круги, где прячутся ее ночные кошмары и толстый слой обиды. Сегодня предстоит тяжелый день, мало того, что Хоуп расстанется с человеком, который был рядом с ней последние три недели и давал ей силы поверить в себя, но и к тому же на исходе дня она в открытую поговорит с отцом. Готова ли девочка к этому, или прошло слишком мало времени? Джоан не знала ответа, да и как можно здесь что–то знать наверняка. Хоуп, как бы я хотела этому помешать. Мне горько знать, что я могла сделать из своего сына достойного человека и отца, но мне это не удалось. Удастся ли мне сказать это вслух, когда придется посмотреть в твои глаза? Джоан последний раз взглянула на девочку и прикрыла за собой дверь.
Она вернулась в свою спальню и переоделась, в такую рань мало кого встретишь на улице, к тому же утренняя прохлада поможет проветрить мозги. Стараясь вспомнить дорогу, женщина только спустя полчаса вышла к Миссисипи, периодически спрашивая у редко встречающихся на пути жителей нужное направление. Она присела на ребристую скамейку, стоящую в шести метрах от воды и следующий час внимала голосу волн. На камень возле берега, омываемый пресной водой, опустилась чайка, птица настороженно покрутила головой, под разными углами рассматривая женщину, и, словно побоявшись заразиться от нее тревогой, с пронзительным криком взмыла в воздух. Джоан, испугавшись, резко подскочила и, нахмурив брови, решила вернуться в отель, не забыв купить внучке кофе. Когда она поднималась на свой этаж и отпирала ключом дверь, Хоуп уже не спала. Она сидела на постели, отрешенно уставившись в выключенный телевизор, пока солнце с каждой секундой поднималось все выше, дотрагиваясь до мягкой щеки рассеянным светом.
– Доброе утро. Не ожидала, что ты так рано проснешься.
Хоуп поморгала, похоже впервые за несколько минут, и улыбнулась.
– Я и сама не ожидала. Вижу ты принесла кофе. Это хорошо.
Девушка отправилась в ванную, зашумела вода. К тому времени как Хоуп привела себя в порядок, полчаса рассматривая в зеркале отросшие корни, и они с бабушкой позавтракали, пришел Грег.
– Доброе утро!
– Доброе, – в один голос ответили женщины.
– Ты готова?
– Да, пойдем.
Джоан осталась одна. У нее было достаточно времени, чтобы собрать свою одежду, которую она брала в недолгую поездку, и отдохнуть перед длинной дорогой. Женщина поставила чемодан перед дверью и осмотрела комнату в поисках случайно забытых вещей. Вот и все. Можно прилечь. Когда она почти погрузилась в сон, ей на ум пришла идея. Через минуту Джоан крепко спала.

Женщина проснулась за два часа до прихода внучки, чувствуя себя более разбитой чем утром. Она кинула в стакан с водой две таблетки аспирина и наблюдала как они растворяются, выпуская из себя шипучие пузырьки. Джоан выпила лекарство и приказала себе прийти в норму, сетуя на то, что как раз, когда она должна быть максимально собранной, чувствует себя старой развалиной. Когда аспирин подействовал, женщина позвонила в аэропорт и заказала билеты, до вылета оставалось пять часов. Пока она принимала душ, входная дверь открылась и Хоуп крикнула:
– Ба, я пришла.
Джоан выключила воду и, надев халат, вошла в спальню. На диване рядом с внучкой сидел Грег. Парень вскочил и смущенно произнес:
– Я, наверное, пойду.
– Подожди, я переоденусь в другой комнате и вернусь к вам. Есть разговор, – больше ничего не добавив, Джоан вышла.
Женщина переоделась в просторный легкий костюм и причесалась. В голове заметно прояснилось. Грег и Хоуп так и сидели в неловком молчании, пытаясь понять, что хотела сказать Джоан. Женщина присела напротив и начала:
– Наши планы немного поменялись. Мы отправимся домой самолетом. Во–первых, так быстрее, во–вторых, я не буду чувствовать себя усталой после долгой дороги.
– А что с машиной? – спросила Хоуп.
– Ее заберет Грег.
– Я? Но…
– Права у тебя с собой?
– Да…
– Страховка на машину не ограничена, я просто впишу туда тебя.
– Но зачем? Что я с ней буду делать? Мне нужно ехать домой.
– Поедешь домой на машине, а потом привезешь ее ко мне. Когда сможешь.
Подростки молча переглянулись. Хоуп пожала плечами.
– Во сколько у нас самолет?
– Через три часа. Грег отвезет нас, хорошо?
Парень кивнул. Он был все еще слишком шокирован, чтобы что–то сказать.
Объявили посадку, и Грег, до этого не знавший куда деть свои руки, крепко прижал к себе девушку и прошептал:
– Позвони мне, иначе я приеду к тебе, и ты пожалеешь, что не набрала мой номер.
– Я позвоню.
Он дотронулся губами до ее лба и отпустил. Хоуп улыбнулась напоследок и ушла, не оглядываясь.

Полет длился около четырех часов. По ее прикидкам они приедут в особняк около полуночи, тогда и сработает эффект неожиданности. За то время, пока вечно улыбающиеся стюардессы разносили еду и интересовались их нуждами, Джоан нужно было многое обсудить с внучкой. Она дождалась пока самолет поднимется в воздух, оттолкнувшись шасси от поверхности взлетной полосы, и они смогут расстегнуть ремни, и уже тогда спросила:
– Ты уверена, что готова встретится с ним?
Хоуп смотрела в окно на проплывающие мимо облака, внизу стелился опутанный сетью горящих фонарей неунывающий город.
– Не знаю. С одной стороны, я хочу разобраться во всем, с другой…закрыть глаза и делать вид, что это меня не касается. Но я, наверное, не смогу жить дальше, не прояснив все, верно?
– Думаю, да. Послушай, я знаю, что ты скучаешь по матери и сестре, но не нужно думать о них, когда будешь разговаривать с ним, это тебя только отвлечет.
– Я скучаю только по Лилиан. Родителей у меня никогда не было.
– Почему ты так говоришь? Разве Рейчел обижала тебя?
Хоуп замолчала. Как ответить на этот вопрос? Да, обижала, только не так, как это делал отец, она своим молчанием проделала в груди дочери дыру, которая никак не может зарасти. Вспомнив все те ночи, когда в нескольких шагах от комнаты матери маленькая девочка заливалась слезами и молча звала маму, которая так и не пришла, она разозлилась. В голове зазвучал голос Грега, призывающий ее упокоиться и смотреть на ситуацию со стороны, чтобы сохранить в себе хладнокровие. Придя в себя, Хоуп ответила:
– Она вообще не обращала на нас с Лилиан внимания. Словно мы пустое место. Где она была, когда…Она притворялась, что ничего не знает и не видит, потому что никогда меня не любила и не хотела помочь.
Джоан грустно вздохнула, понимая гнев внучки и ее нежелание понять и примириться с матерью. Думал ли так же Джеймс, когда был маленьким мальчиком и засыпал каждую ночь, не слыша сказки в материнском исполнении? Если так, то станет ли Хоуп через двадцать лет такой же бесчувственной и жестокой? Женщина взглянула на девушку, которая молча следила за уплывающими в хвост самолета милями, и ужаснулась своим мыслям. Не может быть, чтобы ее любимая внучка превратилась в тирана, это просто невозможно. Джоан не должна этого допустить, хотя бы одного ребенка она обязана спасти.
– Рейчел тоже многое пришлось пережить. Я понимаю, что это не оправдание ее бездействию, но возможно она действительно ничего не знала. Некоторые родители стараются отстраниться от детей, потому что думают, что защищают их. Она боялась будет хуже, если она начнет общаться с вами.
– Мне от этого не легче.
Джоан замолчала, ее попытка приблизить Хоуп к родной матери не увенчалась успехом, и она решила не бередить глубокие раны, это можно обсудить и позже, когда девочка захочет. Следующие полчаса она летели в тишине. Потом Хоуп задала вопрос, заставивший Джоан открыть глаза.
– Что с ней случилось? С мамой.
Женщина, обдумав с чего начать, объяснила:
– Ее отец был жестоким человеком. Он превратил жизнерадостного ребенка в ходячую тень. Рейчел сказала все началось, когда он потерял работу, это его подкосило и он начал пить. Он бил и ее и мать. Каждый раз, когда соседи вызывали полицию, ее мать защищала отца, этим обрекая ее на страдания. Попробуй понять Рейчел. Я знаю, что простить будет трудно, но вы можете хотя бы поговорить по душам и разобраться во всем, что между вами было.
– Я не знала…Когда она рассказала тебе? Я думала, вы не общаетесь.
– Так и есть, но я была у них на свадьбе. Твой дед просил поехать, и я была вынуждена согласиться. Она выглядела очень красиво, в белом свадебном платье с распущенными волосами, но, если присмотреться, ее лицо было таким, будто ее вели на заклание, а не под венец. После праздника я решила остаться ненадолго и поговорить с ней, и я рада, что она мне тогда открылась, хоть и с трудом. Я могу поклясться в том, что твоя мать хорошая женщина, в ней нет злобы или ненависти, только глубокая печаль из–за потерянного детства. Но стоит задать правильный вопрос, и она тебе ответит.
Хоуп промолчала. Потерянное детство. Как ей это было знакомо, она и не знала, что они с матерью настолько похожи, обе пострадали от рук отца и обеих не защитила мать. Девушка уговорила себя подумать об этом позже и оставшийся час представляла встречу с отцом. Джоан видела, как внучка нервничает, но ничем не могла ей помочь, она знала, что лучший способ побороть свой страх – это встретиться с ним лицом к лицу.
Они приземлились в аэропорту Нью–Йорка ровно в десять вечера, лил дождь, прибивая к асфальту пыль. Джоан вызвала такси и уже скоро они стояли у шикарного особняка, который Хоуп не смогла бы назвать домом.
– Ты готова?
Девушка кивнула.
– Я зайду первой, а потом позову тебя, стой возле его кабинета. Хорошо?
Снова кивок.
В доме еще горел свет, словно его жители знали: скоро что–то произойдет. Джоан постучала, за дверью послышались шаги. Пути назад нет.
_________________

Добрый вечер! В читателях!
_________________

Добрый вечер,рада вам!!!!
_________________

 » Глава 16 Джеймс

Джеймс засиделся допоздна, шлифуя свою первую в жизни речь и готовясь к любым неожиданным вопросам со стороны представителей четвертой власти. Завтра он даст интервью «Таймс», делясь с ней своими планами и посвящая ее журналиста в созданную его руками историю семейного благополучия. Мужчина представлял, как многие из его коллег удивятся, когда он, не признававший газет и их пронырливых журналюг, вдруг даст интервью по собственной инициативе. Но больше всего их удивит, а некоторых и разозлит, его желание направить взор на президентское кресло. Джеймс решил основательно подготовиться к завтрашнему дню, поэтому вместе с Моррисом начал составлять предвыборную компанию, и несколько из придуманных идей он закинет как приманку в разговоре с журналистом. Мужчину мучило лишь одно, что он, хотя и скрипя зубами, выложил все перед Уиллом, не тая подробностей. Когда у помощника ни один мускул на лице не дрогнул, Джеймс расслабился и дальнейший рассказ дался ему уже легче. Но все же, в случае опасности, разболтает он его тайны или промолчит в тряпочку? Брукс надеялся на второе.
Сегодняшний день был сумасшедшим, он проснулся чуть свет и сразу поехал на встречу с Моррисом, оттуда в банк, понадежнее припрятать денежки и сразу же вернулся домой готовить речь. Спина давно затекла, глаза начинали слезиться от долгой работы, но Джеймс продолжал писать и напрягать мозги, все должно быть идеально. Когда на часах пробило одиннадцать, он отложил ручку и откинулся на спинку мягкого кресла. Сквозь дрему, в которой ему успел присниться сон, где он словно царь входит на престол, он услышал стук в дверь. Джеймсу потребовалась доля секунды, чтобы открыть глаза и увидеть на пороге экономку, которая кротким голосом сообщала о посетителе. Мужчина бросил взгляд на часы, минутная стрелка слегка перевалила за единицу, показывая, как краток был сон Джеймса. И кому пришло в голову заявиться в такой час? Не дожидаясь разрешения, вошел гость, оттеснив на задний план упирающуюся экономку. Мужчина удивленно уставился на вошедшего.
– Что сынок, язык проглотил? Вот решила навестить тебя и узнать, как дела?
Он все еще не мог собраться с мыслями и, тяжело дыша, смотрел на мать, которую не видел чуть меньше двадцати лет. Она заметно постарела, хотя и сохранила свежесть лица и фигуры, приобретенные с годами морщины лишь изредка пересекали лоб и прятались в уголках глаз, седые пряди переплетались со светлыми локонами, постепенно захватывая все больше территории. Но глаза, того же цвета, что и у Джеймса холодно–голубые смотрели прямо и светились умом, и сейчас к нему присоединилась еще и злость вперемешку с презрением. Джоан стояла в центре кабинета, со взглядом эксперта осматривая комнату и иногда морщась по неизвестной Джеймсу причине. Пока между ними тонкой линией протянулась тишина, он успел взять себя в руки и заметил, что мать все также богата, идеально сидящая на ней дизайнерская одежда явственно говорила об этом. Отбросив мысли о ее материальном положении, до которого ему не было никакого дела, Джеймс подумал о причине, по которой мать могла приехать в Нью–Йорк. Видимо все дело в Хоуп. Она решила прочитать мне лекцию о воспитании детей или поторопить ее поиски? Решив, что гадать бессмысленно, он задал вполне ожидаемый вопрос:
– Зачем ты приехала?
– У тебя еще и со слухом проблемы? Я же сказала, соскучилась.
Джоан прошла по кабинету, сцепив руки за спиной, и попеременно останавливалась, чтобы внимательно рассмотреть ту или иную картину, которыми Джеймс любовно украсил свою святая святых. Мужчина поднялся, не желая смотреть на мать снизу–вверх, но и так особого преимущества он не получил – они были приблизительно одного роста.
– Не хотела отвлекать тебя от работы, но мне не терпится показать тебе мой подарок.
– Какой…
Что еще она выдумала? Я не люблю сюрпризов, особенно если они исходят от призраков прошлого. Не успел Джеймс об этом подумать, как Джоан крикнула:
– Входи!
Дверь распахнулась.
– Привет, папа.
Джеймс дернулся от слов девушки и почувствовал, как сжимаются легкие. Если бы перед ним сейчас стоял покойный отец, мужчина удивился бы меньше, чем от зрелища, которое он наблюдает сейчас. Брукс нервно сглотнул и, вернув себе непроницаемое выражение лица, спросил:
– Как ты здесь оказалась?
– Тебя, наверное, сбило с толку сообщение твоего подопечного. Так вот это моих рук дело. Не стоило тебе терять бдительности, сынок.
Он переводил взгляд с одной женщины на другую. Джеймс почувствовал, что теряет контроль над собой и над ситуацией, он постарался взять себя в руки и посмотрел на дочь. Девушка заговорила первой:
– Ба, оставь нас одних, пожалуйста.
Джоан с сомнением посмотрела на внучку, но Хоуп кивнула, говоря, что все нормально. Женщина кинула предостерегающий взгляд на сына и вышла за дверь. Воцарилась тишина. Хоуп заняла кресло для посетителей, мягко приземляясь на кожаную обивку. Как заметил Джеймс, отдышавшись от потрясения, ворвавшегося в его жизнь мощным потоком, девушка вела себя уверенно и прямо смотрела ему в глаза. В последний раз так было, когда ей только исполнилось десять и он держал свои руки при себе, не давай им свободы.
– Не хочешь присесть, разговор получится долгий.
Джеймс, пропустив ее слова мимо ушей, сделал шаг по направлению к дочери.
– Стой, где стоишь. И не смей приближаться, – голос Хоуп не изменился, только глаза лихорадочно блестели.
Мужчина смотрел на свою дочь, и не мог понять, что с ней стало всего за месяц. Раньше девочка никогда с ним так не разговаривала, всегда была кроткой и послушной. Джеймс не знал, что лучше: когда она смотрит на него со страстно пылающими глазами или когда не поднимает головы. Он сделал, как она просила. Он молчал.
– Неужели тебе не стыдно за все то, что ты со мной сделал? – она задала этот вопрос, заранее зная ответ, поэтому и продолжала говорить, не дождавшись, пока он откроет рот. – Сейчас ты сидишь и смотришь мне прямо в глаза, но я не понимаю, что ты чувствуешь. Объясни мне, зачем? Чтобы подавить мою волю, сделав из меня марионетку, или наказать? Для чего ты все это делал?
– Потому что я люблю тебя.
Хоуп скривилась от отвращения.
– И ты называешь это любовью? Ты испоганил мне всю жизнь!
– Тебе не нужно стыдиться. Ни один из отцов так не любит свою дочь, как я люблю тебя.
– Вот именно, только такие психи как ты, – после небольшой паузы девушка добавила. – А убить меня ты тоже хотел из любви?
– Это неправда, я нанял того человека, чтобы он привез тебя ко мне. Я волновался.
– Ты врешь. И как я раньше этого не замечала, – она помолчала с минуту, слыша только свое дыхание и потрескивание в воздухе от накаляющегося напряжения. – Знаешь, папа, я начала видеть мир, отмечать его особенные черты. Мой новый друг меня многому научил.
– О ком речь?
– Ты не знаешь его, я познакомилась с ним в Луизиане. Мы много времени проводили вместе, и он заставил меня увидеть, не пройти мимо, пряча глаза, а остановиться и увидеть. Приятно знать, что где–то есть человек, которому можно полностью довериться.
На лбу Джеймса выступила вена. Пульс зашкаливал.
– Хоуп, тебе всего шестнадцать, дружба с мальчиками…
– Вот именно, папа, мне всего шестнадцать. Почему ты не говорил себе тоже самое, когда шел в мою спальню? Ведь мне тогда было десять! Мне интересно, чтобы ты делал, когда я выросла? Запер меня в этом доме и никуда не отпускал? Ты поэтому отправил меня в Спенс, чтобы я ненароком не влюбилась и не дала тебе отпор? Ну так вот, сейчас я даю тебе отпор. Ты больше никогда не прикоснешься ко мне или к кому–либо еще.
Джеймс начинал закипать. По какому праву малолетняя девчонка смеет указывать ему, что делать, а что нет? Он никогда не спрашивал чужого разрешения и впредь не намерен этого делать. Мужчина решил опустить дочь с небес на землю, ударив единственно верным оружием:
– Ты не подумала, что, сбежав, оставила Лилиан со мной? Наедине. Ты же понимаешь, что твою мать брать в расчет не стоит. Она здесь вместо мебели.
Хоуп вцепилась пальцами в подлокотники, так что почти услышала звук рвущейся кожи у себя на костяшках. Она вся задрожала от гнева:
– Не может…Это вранье!
– Уверена в этом? – на лице Джеймса появилась хитрая ухмылка.
– Ты за все ответишь, никакой адвокат не возьмется за твое дело. Я ведь могу рассказать кое–что еще. Или ты решил, я все забыла?
Он лениво махнул рукой, отражая ее угрозы:
– Ты не можешь вспомнить…
– Алекс Милтон, твое последнее дело. Или, например, Генри Торн. Название корпорации ты не называл, но я уверена, что с легкостью найду нужную информацию. Дальше…
– Хватит! Я понял. Ты хочешь, чтобы я извинился?
– Мне твои извинения ни к чему, они ничего не исправят, к тому же искренности в них ни грамма. Я просто хочу видеть тебя сидящим за решеткой. Мой новый друг сказал мне, что в тюрьме педофилов не жалуют. Так что, если тебя вдруг убьют, я не буду жалеть.
– А с чего ты взяла, что я тебя послушаю? Ты полностью уверена в том, что за дверью тебя не поджидает наемник, который сделает всю грязную работу за меня? Я даже пущу слезу, когда приедут репортеры снимать твое остывшее тело. Он может охотиться за тобой и в другом месте, – добавил Джеймс, когда девушка невольно посмотрела в окно. – Кто тебе поможет? Инфантильная мать или малолетняя сестра? Ах да, как я мог забыть про мою дорогую мамочку. Знаешь, Хоуп, в чем прелесть профессиональных убийц? Они совершенствуют свои методы. Один укол и сердечный приступ обеспечен. Естественная смерть, что тут скажешь. Так вот мы сейчас сидим вдвоем, уже далеко за полночь, все спят. И возможно по нашим ступенькам поднимается человек, который пришел тебя убить, ты даже можешь услышать его шаги. Тебе ведь страшно? Хоть ты и пытаешься храбриться, но ты жалкая девчонка, которая не представляет насколько трудна жизнь. Неужели ты решила, что я – самая большая твоя проблема. Я гарантирую, впереди будет много всяко дерьма, которое в один прекрасный день тебя сломает пополам. И это будет значить, что я победил.
Грудь Хоуп тяжело вздымалась, кровь била в голову, она не боялась никого, больше никого. Что ей смерть, когда она уже умерла? Она боялась этого человека, который сейчас сидел перед ней, казалось очень давно, хотя на самом деле это было всего каких–то пару часов назад. Стоило девушке только увидеть его, разглядеть страх на его лице, как она тут же перестала трястись от одного его присутствия и поняла, насколько он жалок. Хоуп поднялась на ноги и направилась к двери.
– Я слишком долго терпела и ждала пока меня спасут. Сейчас я знаю: рассчитывать нужно только на себя.
Девушка потянулась к дверной ручке, когда ее резко дернуло назад. Сильные руки прижали ее к груди и сдавили горло. Хоуп ударила отца в колено, на секунду хватка ослабла, этого хватило, чтобы развернуться и нанести удар в пах. Джеймс вскрикнул и толкнул дочь, она ударилась спиной о тяжелый стол и упала. Пока девушка старалась отдышаться, мужчина придавил ее к полу и принялся душить. Руки Хоуп беспорядочно задергались, она запаниковала. В это время раздался выстрел и Джеймс от неожиданности отпустил дочь, она ударила его в горло и отползла.
В дверях стояла Рейчел и в дрожащих руках держала пистолет. На шум прибежала Джоан, испуганными глазами выискивая среди суматохи внучку. Мужчина тяжело поднимался на ноги, поглаживая шею.
– Лучше тебе оставаться на месте Джеймс, иначе я выпущу всю обойму.
Брукс попытался рассмеяться, но больное горло издало лишь хрип.
– Рейч, ты знаешь, что делают с убийцами? Тюремная роба тебе не к лицу.
– Я лучше проведу всю жизнь в тюрьме, чем позволю тронуть мою дочь.
Хоуп переводила взгляд с одного родителя на другого не в силах поверить, что это ее семья. Она сидела на полу, стараясь привести дыхание в норму. Девушка чувствовала, как на шее проступают синяки.
– Ну тогда стреляй, – Джеймс развел руки, подставляя грудь. Рейчел прицелилась.
– Мама, не надо!
– Хоуп, хотя бы сейчас я должна тебе помочь.
Девушка все также сидела на полу, страшась дотронуться до матери и услышать выстрел; она тянула к ней руки и, стараясь преодолеть боль, сипло заговорила:
– Тогда не делай этого. Что…что я буду делать одна? Тебя посадят, а он останется со мной. Не делай этого. Пожалуйста, мама.
За окном с оглушительной громкостью завыли полицейские сирены, Рейчел устало опустила пистолет и обняла подбежавшую дочь. Джоан подошла к сыну и прошептала ему на ухо:
– Шах и мат.
_________________

 » Рейчел

Джеймса давно увели в наручниках, а женщины все еще стояли в обнимку и плакали, избавляясь от горя и боли. Рейчел гладила дочь по волосам и повторяла «все будет хорошо», как заезженная пластинка, не меняя мелодии. Весь сегодняшний день в груди зудело беспокойство, заранее давая понять, что произойдет нечто удивительное. Удивительно гадкое. В побеге дочери Рейчел винила только себя, ясно видя все недостатки, которые только множились и разрастались с годами. Она считала, что девочка устала жить без матери и поэтому поехала куда подальше в поисках счастья. Но дело оказалось в другом. Жаль, что прошлое вернуть нельзя.
– Прости меня, милая. Я не знаю, как могла не заметить…этого. Мне так жаль, что тебе пришлось пережить настоящий кошмар.
Хоуп не знала, что ответить. Общаться с матерью было для нее в новинку. Слышать голос, не металлический, словно у робота, а настоящий, живой, срывающийся на теплые нотки. Джоан пришла им на помощь.
– Рейчел, а где Лилиан?
Женщина нехотя разомкнула объятия и вытерла слезы. Она, казалось, была в своем мире, откуда ее безжалостно вырвали, задав невинный вопрос.
– Она ночует у подруги. Я отправила ее.
Джоан удивленно взглянула на невестку и поинтересовалась:
– Ты? Но почему?
– Я не знаю, – Рейчел пожала плечами. – Было много причин. Нас и так постоянно заваливают вопросами, особенно подруги Хоуп, – сказав это, она посмотрела на дочь, – но на самом деле, я хотела чтобы она была подальше отсюда сегодня. Не знаю как, но у меня было дурное предчувствие утром.
Джоан дотронулась до ее плеча и ободряюще сказала:
– Ты правильно сделала, ни к чему ей было все это видеть, – женщина улыбнулась Рейчел и Хоуп и, заражая всех своим оптимизмом, предложила. – Давайте уйдем отсюда и поговорим за чашкой чая.
Они вышли в коридор и спустились на кухню. В темноте нашарив выключатель, Джоан включила свет, залив комнату мягким, лунным сиянием. Она ловкими движениями поставила чайник на плиту и нашла чашки. Рейчел и Хоуп стояли на входе в кухню, не решаясь продвинуться дальше, будто кухонная плитка – это минное поле.
– Садитесь, а то в пол врастёте.
Чайник засвистел и Джоан, приготовив чай, села напротив женщин. Она решила не нарушать молчание, пока Рейчел или Хоуп не захотят поговорить, пока они не будут полностью готовы открыться друг другу. Первой попробовала Рейчел:
– Расскажи мне…что ты делала весь этот месяц?
Хоуп вздохнула и повторила все то, что сказала бабушке, не упомянув, что Грег в курсе этой истории. Рейчел внимательно слушала и ни разу не перебила. Когда девушка закончила, мать сказала:
– Несколько дней назад я потребовала развод у Джеймса. Я хотела забрать Лилиан и уехать. Надеялась, что ты решишь вернуться и мы будем жить только втроем. Он отказал, потому что собирался баллотироваться на пост президента, и разрушенная семья на данный момент только повредит.
– И ты согласилась с ним? – спросила Хоуп с обидой в голосе.
– Нет, он пригрозил…избавиться от тебя, если я заведу разговор о разводе. Я не знала, пустые это угрозы или он не шутит, но рисковать не хотелось.
Рейчел закусила губу, чтобы вновь не расплакаться.
– Я не думала, что он способен на такое. Даже предположить не могла.
– Знаешь, мам, если бы этого не случилось, ты бы всю жизнь со мной не разговаривала. При любом раскладе я осталась бы с одним родителем. Не знаю, где теперь хорошо, а где – плохо. Я хочу спать. Устала, – она выплеснула недопитый чай в раковину и поднялась в свою комнату.
– Она никогда меня не простит, – Рейчел смотрела дочери вслед.
Джоан дотронулась до ладони невестки.
– Ей тяжело, и по щелчку пальцев ничего не пройдет. Наладить контакт спустя много лет – трудная работа. Дай ей время Рейчел. Другого выхода у тебя нет. Я обещаю помочь, завтра сразу же мы пойдем в полицию, и Хоуп все расскажет. Все, что знает. Затем займемся разводом. Я привлеку своих знакомых, они помогут ускорить события.
– Хорошо. Спасибо вам, Джоан.
– Милая, мы одна семья, давно пора перейти на ты.
Рейчел улыбнулась.
– Как скажешь.
Было три часа ночи, когда женщины пошли спать. У спальни Рейчел Джоан внезапно остановилась и сказала:
– И еще одно, я хочу отправить Хоуп к себе в Техас. Пока мы будем разбираться с делами, она отдохнет наедине с собой.
– Но она только вернулась. И как отпустить ее одну?
– Она ненадолго останется одна. Попрошу подругу присмотреть за ней. Поверь мне, здесь она в большей опасности, чем в Техасе. Так будет лучше для нее.
– Я не знаю. Нужно спросить мнение Хоуп.
– Отлично. Обсудим завтра. Иди спать.

Этой ночью Рейчел не спала. Она ворочалась в постели и со страхом ждала, когда к ней в комнату ворвется Джеймс, чтобы убить. Она видела, как сквозь шторы пробиваются утренние лучи, стелясь по мягкому ковру. Женщина решила не мучить себя и встала с постели. Спускаясь по ступенькам, она услышала шум на кухне: Хоуп варила кофе. Рейчел остановилась на пороге и следила за выверенными движениями дочери. Она изменилась, будто прошло несколько лет с ее отъезда, и вот она вернулась в родной дом. Такая взрослая и в то же время еще ребенок, которого Рейчел обязана была защищать, что у нее не получилось. Женщина подошла поближе.
– Не думала, что ты поднимешься так рано.
– Мне не спалось. Думала, что делать дальше.
– Джоан хочет, чтобы ты пожила у нее.
– Я слышала ваш разговор. И я согласна с ней, у меня сейчас не сил объяснять Лилиан и моим подругам, почему я сбежала. О нас и так будут все соседи судачить.
– Ты думаешь уехать сегодня?
– Если не понадоблюсь в полиции, то да, сегодня.
– Я надеялась, мы сможем поговорить перед твоим отъездом.
– Мам, давай не сейчас.
– Меня разбудил запах великолепного кофе, – Джоан пришла вовремя, сгладив неудачно начавшийся разговор.
– Доброе утро, бабушка.
– Доброе, милая.
Хоуп ушла в гостиную, оставив женщин наедине.
– Рейчел, ты будешь кофе?
– Нет, спасибо.
Джоан поставила наполненную кружку на стол и посмотрела на женщину. Под глазами темные круги, отчетливо проступают скулы.
– Выглядишь ты неважно.
– Я в порядке. Только в последнее время от всего воротит.
– Ты хотя бы питаешься? Или держишься на одном кислороде? – Джоан подошла к холодильнику в поисках еды. Она достала масло, хлеб и приготовила невестке бутерброд. – Сделаю тебе чай.
Рейчел поднесла ко рту бутерброд и сразу же откинула его, после чего вскочила со стула и убежала в туалет. Джоан бросилась за ней. Две пробежавшие мимо женщины отвлекли Хоуп от ее мыслей. Она поставила кружку на стеклянный столик и прошла вглубь дома, где, столкнувшись с внучкой, из ванной вышла Джоан. На ее лице четко обозначилась тревога.
– Что случилось?
– Рейчел стало плохо, сегодня отвезем ее к врачу.
– Ее вырвало? – услышав характерные звуки, спросила Хоуп.
– Да.
– Может это отравление?
– Судя по тому, что я поняла: она ничего не ела в последнее время. Она истощена, в таком состоянии к ней любая зараза прилипнет.
Джоан ушла за телефоном, а Хоуп осталась сторожить стеклянные двери, сквозь которые просвечивался расплывчатый темный силуэт матери. Звуки за стеной пугали. Она осторожно приотворила дверь и увидела мать, сидящую на полу. Рейчел была мертвенно–бледной, по худым рукам струились голубоватые вены, опущенные веки слегка дрожали. Девочка подошла и села рядом.
– Совсем плохо?
Женщина открыла глаза и слабо улыбнулась.
– Нет. Всего лишь беспокойная ночь. Все пройдет.
– Мы отвезем тебя в больницу.
– Не нужно, я всего лишь устала.
– Мама, у тебя две дочери, ты должна себя беречь хотя бы ради нас, – слова Хоуп вселяли надежду.
Джоан крикнула из коридора:
– Водитель готов ехать.
– Вот видишь, тебе не отвертеться.
Рейчел вышла из ванной, опираясь на руку дочери. Они переоделись и уехали по направлению к Мэйсон Авеню.

Рейчел осмотрели и велели сдать кровь. Они решили дождаться результатов и всем вместе поехать в полицейский участок, чтобы раз и навсегда разобраться с Джеймсом. Через пол часа седой мужчина вызвал Рейчел в кабинет.
– Проходите, садитесь.
В кабинете приятно пахло мятой и свежей краской, в открытое окно врывались потоки теплого воздуха вперемешку с ароматом роз, стоящих на подоконнике. Рейчел присела на стул и замолчала в ожидании страшного диагноза, ведь она знала, что беда не приходит одна. Мужчина писал заключение в толстой тетради.
– Ну что ж, поздравляю, вы беременны, – он сказал, не отрываясь от бумаг.
Это застало Рейчел врасплох. Она скосила глаза на бейджик врача и прочитала Рей Бейтс, гинеколог. Она настолько задумалась, что даже не заметила в чей кабинет зашла.
– Извините, я, наверное, ошиблась дверью.
Мужчина посмотрел на нее поверх очков и сказал:
– Если ваше имя – Рейчел Брукс, то вы по адресу. По анализу крови значится, что вы беременны. Срок три недели. Я проведу осмотр, назначу вам витамины и распишу рацион. Потом договоримся о следующем приеме.
В ушах у Рейчел зашумело, она вспомнила ту ночь, когда Джеймс в порыве гнева ворвался к ней в комнату, и случилось то, чего давно уже между ними не было. После этого он сразу же ушел, оставив ее переваривать происходящее и смиряться с унижением, через которое она только что прошла. Да, в ту ночь женщина не сомкнула глаз, думая, что муж вернется, и поступала так в несколько последующих, но он больше не переступал порога ее комнаты и не требовал от нее выполнения супружеских обязанностей. Она это пережила и вроде бы забыла. Но ребенок! Ребенок! Результат всего одной ночи. Женщина закрыла лицо руками, внезапно нахлынула грусть, сменяемая тошнотой. Что же мне делать? Для таких как она существовало три варианта: аборт, смирение с судьбой или приют, чего Рейчел не хотела. Слишком много ужасных историй достигали ее ушей, когда она была еще ребенком. Врач осмотрел ее и выписал рецепт, все это время женщина не слышала его слов и не понимала происходящего. События разворачивались как в тумане. Она на негнущихся ногах вышла в коридор, держа в руках бумажку.
Джона успела подхватить Рейчел до того, как она упала. В глазах стоящей рядом дочери отражался ужас.
– Мама, что сказал врач?
Прежде чем над женщиной сомкнулась черная пелена, она пробормотала:
– Я беременна.
Шок от услышанного не проходил в течение часа, женщины не могли сказать ни слова. Когда Рейчел пришла в себя, они решили поехать в полицейский участок, а вечером обсудить услышанное. Само собой, Джеймсу об этом никто не расскажет, пока они не решат, как поступать с возникшей неурядицей.
Они провели в участке больше трех часов, показания Хоуп проверили несколько раз и тщательно задокументировали. На отъезд из штата ей дали согласие. В любом случае телефонную связь никто не отменял и с ней могут связаться в любое время для дачи показаний или нового допроса. Девушка как можно быстрее покинула офис полиции, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Начинало темнеть. Хоуп казалось, им не хватит и дня, чтобы обсудить положение, в которое они попали и которое произошло так не вовремя, не дав им отдохнуть от насущных бед. Девушка сидела в машине, отвозящей ее и двух близких ей людей домой. Женщины молчали, каждая думала о своем. Прошло долгих шестьдесят минут перед тем как они подъехали к дому. Первой из машины вышла Хоуп, она прошла в дом прямиком на кухню, предварительно включив свет.
– Я сделаю всем чай, – девушка загремела посудой.
В воздухе витала тишина. Хоуп поставила три чашки на стол и села напротив матери, Джоан сидела рядом с побледневшей женщиной.
– Хоуп, тебе, наверное, лучше уйти в свою комнату, – начала бабушка.
– Ну уж нет, я – член этой семьи, и я не хочу сидеть в стороне, к тому же мне есть что сказать.
– Хорошо. Как знаешь.
Рейчел не принимала участия в дискуссии, она молча грела руки об кружку с горячим чаем.
– Милая, может ты объяснишь, как такое возможно? – как можно мягче спросила Джоан.
Рейчел скривилась, не желая вновь освежать в памяти события почти месячной давности, и нехотя заговорила:
– Это произошло около трех недель назад. Он говорил, для его имиджа будет полезно иметь двоих детей, поэтому пытался создать идеальную американскую семью.
– И как ты думаешь поступить?
– Я не знаю. Аборт еще возможен…
– Можно теперь мне сказать? – подала голос Хоуп. Женщины кивнули. – Мама, тебе не пришло в голову, что ты получила еще один шанс? Ты можешь начать все сначала и не допустить тех ошибок, из–за которых мы с Лилиан пострадали. Возможно это шанс для нас всех. Этот ребенок сможет нас многому научить. Я не хочу, чтобы ты избавлялась от него.
– А вдруг у меня не получится? Что тогда? Еще один несчастливый ребенок?
– Я верю, что сейчас ты будешь стараться. Тем более у тебя есть я и Лилиан и…бабушка. Кстати, ты что скажешь? – обратилась к бабушке Хоуп.
– Это серьезный выбор. Нельзя ничего решать на эмоциях. Я предлагаю все обдумать и поговорить завтра. Мы не спали всю ночь и к тому же сегодняшний день полон событий.
– Нет, хватит откладывать. Я ничего не предприняла сразу, и посмотри к чему это привело, – Хоуп обернулась к матери и с нажимом сказала. – Если ты избавишься от ребенка, больше никогда меня не увидишь.
Девушка вскочила со стула и убежала наверх, оставив женщин один на один с новой проблемой.
_________________