Флэшбек/Флэшфорвард

Осторожно, 18+

Скопившееся напряжение лопнуло внутри и заставило сокращаться мышцы влагалища. Тело свело сладкой судорогой и пронзило короткими электрическими разрядами. Из покрасневших от долгих поцелуев губ вырвался протяжный стон. Мой? Его? Емельян разогнался, чтобы догнать меня, вынул член и быстрыми движениями довёл себя до оргазма рукой. Коротко рыкнул и излился на мой живот. Лег рядом с глубоким выдохом довольства и растёр семя рядом с пупком.

– Вот так, рыбка. Теперь ты будешь пахнуть мной. Везде я: в мыслях, на фото, под кожей. И ты ничего не сможешь сделать, даже если очень сильно захочешь. Убегать бесполезно.

Я почти физически слышу как растёт его самомнение. Его эго размером с многоэтажный дом никогда не теряло надежду раздавить меня. Сейчас же эта башня раздутого нарциссизма и веры в свою бесконечную неотразимость тянулось к вершине Бурдж Халифа. Он снова поймал меня. Он молодец. И чтобы стряхнуть с него спесь, а с себя – желание озвучить долгое “пф”, я перевела тему диалога.

– Мы с тобой – галоклин, – потянулась за влажной салфеткой. Хотелось поскорее смыть с себя сперму, которая сохла и неприятно стянула тонкую кожу. Ненавидела, когда он так делал. Но лучше так, чем внутрь. Ведь его величество “Ялучшевсех” слишком духовно развит, чтобы пользоваться таким земным чудом как презервативы.

– Гало… что? Обожаю, когда ты говоришь загадками, – Емельян недовольно понаблюдал за моими действиями, выхватил из рук салфетку и бросил на пол.

Я поднялась, чтобы идти в душ. Мне была срочно нужна вода, чтобы очистить не только тело, но и разум. От Емельяна надо уходить. И чем раньше, тем целостнее я останусь.

– Это линия, где встречаются два моря с разным уровнем солености. Поэтому они никогда не смешиваются, – направилась в ванную комнату, почти повернула замок, когда услышала чужое “не закрывай”. Ну, конечно. Ему мало. Ему всегда мало. И замки здесь были только для видимости.

Емельян пришел, когда я уже смыла остатки косметики с лица и очистила тело от пота и спермы. Ощущение чужих прикосновений смыть не удалось, как бы сильно я не терла мочалкой. Следы пальцев и зубов Емельяна раскрасили мои бока и ягодицы. Я подумала, что не зря наращивала ногти, вспомнив мужскую спину.

– Двигайся, рыбка.

Я уступила ему место и уже подняла ногу, чтобы проскочить, но он схватил меня за нее и длинно мазнул языком по мокрой коленке.

– Я всё еще голодный. Сейчас я трахну тебя здесь, а потом мы вернемся в кровать. Хочу видеть тебя на четвереньках. А пока опустись вниз, дорогая. Мой член жаждет твоего горячего мокрого ротика.

Ничего не оставалось как повиноваться. Я прикрыла глаза и медленно дышала, чтобы успокоится. Вспомнила, что член Емельяна меня никогда не подводил в отличие от его хозяина. Насладилась его запахом и кончиком языка слизала соленый вкус. Увитая венами тяжесть коснулась губ. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть самодовольного взгляда сверху вниз и открыла рот. Втянула щеки, чтобы создать вакуум, и начала быстро двигать головой вперед-назад. Старалась не вдыхать носом воду, что продолжает литься.

– Полегче, рыбка. Оторвешь.

Я притормозила, выпустила член и огладила языком, наслаждаясь его бархатистостью и температурой. Это не похоже на рыболовный крючок, но именно такая аналогия пришла мне в голову.

– Хорошая девочка. Иди сюда.

Я поднялась, чтобы тут же оказаться прижатой к стене, почувствовать жадный поцелуй на губах и пальцы на клиторе. Емельян вытянул из меня просящий стон наслаждения. Я вертелась и извивалась как рыба на сковородке, чтобы почувствовать ласки глубже и быстрее, но мне не суждено было кончить так просто. Печкин подхватил меня за попу и насадил на свой член. Я закричала от невозможности кончить прямо сейчас и чувства разрывающей изнутри наполненности.

– Громче, детка. Обожаю, когда ты не сдерживаешь себя.

Моя шея снова украсилась засосами, а плечи Емельяна располосовались тонкими красными линиями. Это наш с ним галоплин. Я не могу позволить себе раствориться в нём до конца. Потому что это будет означать мою гибель.

Тело предало меня. Опять. Я снова почувствовала как по нему пробежали молнии, а мышцы сократились вокруг члена. Отлет длился секунды, но их хватило, чтобы потерять равновесие. Я почти упала на дно ванны, но пришла в себя, когда почувствовала как Емельян сует мне в рот свое естество.

– Соси.

Я помогла себе руками и спустя несколько быстрых движений уже глотала сперму, пытаясь не задохнуться от слёз и нехватки кислорода. Емельян вытер член о мои губы, сполоснул под водой и хлопнул меня по заднице.

– Теперь в кровать, рыбка. Буду тебя жарить до хрустящей корочки.

Он не отпускал меня несколько дней и ночей, прежде чем насытился и наигрался в повара. Ему никогда не удавалось держать меня дольше. Я всё равно уплывала. И он чувствовал, что это неизбежно.

__

Аэропорт «Пулково» – главное место расставаний и встреч, слёз горя и радости. Я прятала шею платком, а глаза черными очками. Телефон в руке ожил. Непринятые звонки копились быстрее, чем менялось табло рейсов:

«Вернись, рыбка. Нам предначертано быть вместе».

Сообщение, которое я зацепила краем глаза, не сулило ничего хорошего. Значило, что он уже близко. Я не могла больше ждать.

Поменяла билет на самый ближайший рейс. Успокоилась только когда взлетели в воздух.

Я вверх, а ты там, внизу.
Белые вороны что там
На хвосте тебе принесут.
Эти твои самолёты.

В наушниках играла любимая песня, а я сидела в кресле и думала о том, зачем природа вообще придумала галоклин? Зачем нужно, чтобы 2 моря были рядом, если им никогда не соединиться до конца?
_________________

Ладонь движется вверх по ее бедру, задерживается на талии, приподнимая ткань рубашки.
Микеле хмурится.
- Выглядит ужасно, да?
Шрам действительно кажется чужеродным элементом на алебастровой коже его принцессы. Он опускается на колени, целуя эту небольшую багровую полоску, уже успевшую зарубцеваться.
Мик поднимается и качает головой.
- Лета, ты самая красивая девушка из всех, что я встречал, но...ведь я люблю тебя не за внешность, какой бы совершенной она не была. Красоток много на свете, но ты - единственная. Мне больше нравится то, что здесь - убрав прядь непослушных после любовных игр волос, он дотрагивается пальцами до ее виска, - а самое главное, то, что здесь - потом опускает вторую ладонь под грудь, туда, где находится сердце. - Ты всегда будешь самой красивой и желанной, как бы не выглядела...просто этот шрам...это напоминание...о том, что я тебя не уберег...и убью того, кто посмел такое сотворить.
- Я не хочу, чтобы ты убивал кого-то, Микеле - Летиция качает головой и высвобождается из его объятий.
Так и остается стоять, прислонившись к столешнице, скрестив руки на груди, все своей позой закрывшись от него.
Глубоко вздохнув, младший Антинарри встает напротив, перехватывает ладонь, вынуждая провести по его запястью и свежей татуировке на ней.
- Fratello - это ведь не только Пипо, principessa. Давай поговорим об этом. Один раз, всего раз и навсегда закроем тему. Да, я не раскаиваюсь в том, что сделал...но я причинил тебе боль. Я так и не попросил прощения за убийство Ремо. Это гложет меня, Лета. Поверь, убивать людей не доставляет мне никакого удовольствия. Отец и Вито, они всегда стиралась держать меня в стороне именно поэтому, считали, что я не смогу взять в руки оружие. Я и сам так думал. Но ошибался. И доказал обратное. И та легкость с которой я принимал решения и действовал, поразила и меня самого.
Микеле отвернулся к окну.
- Во мне есть что-то темное, Летиция. Во всех мужчинах Антинарри, во всех нас, да и Моретти тоже. Оно впиталось в нас с кровью и землей Сицилии. И я знаю, что если будет необходимо, то выстрелю, убью, разорву голыми руками - уничтожу любого, кто захочет причинить вред моей семье или тебе. Но последнее, чего я хотел, это становиться Ромео, убившим Тибальта. И я знаю, что случившееся вечно будет стоять между нами, как бы ты не утверждала обратное. Я не просил прощения и не сделаю этого, потому что знаю, что простить ты не сможешь. Не важно, виноват он был или нет. Ремо был твоим братом...и я убил его. Я хочу, чтобы ты приняла это...мне очень жаль, что я причинил тебе такую боль. И моя единственная надежда, что наша любовь окажется сильнее...сильнее всего, а особенно той ненависти и тьмы, которая веками окружала наши кланы.
Летиция не ответила. Она молча подошла к нему, обняла за талию, и, приподнявшись на цыпочках, положила голову на плечо.
- Ты спрашивала, что будет дальше? Я сделаю то, что должен сделать с самого начала. Пойду к твоему отцу.

- Ведь понимаешь, что Стефано Моретти тебя пристрелит, да?
Микеле и Джакомо находились одни в кабинете, чтобы скрыть важный разговор от любопытных глаз в офисе компании.
Покинуть уютное гнездышко римской квартиры Антинарри и расстаться с Летицией, пусть и ненадолго, было пыткой - но вряд ли девушка захотела делить его с тремя непоседливыми детьми, Витторио и Франческой, которые уже выдвигались в столицу.
Вернувшись домой, Мик сразу же занялся неотложными делами, а после вызвал кузена на откровенный разговор.
- Мы поговорим в публичном месте.
- Он не станет тебя слушать - возразил Джакомо.
Младший Антинарри твердо заявил:
- Так правильно. Мне нужно с ним поговорить. Завтра я еду в Мессину.
- Хотя бы перенеси встречу, чтобы я мог поехать вместе с тобой! Лучо назначил на завтра собрание, но не говорит по какому поводу...
-...и ты должен быть там - Мик сжал его плечо - Джакомо, мы слишком многое поставили на кон в этой игре. Он признался, что стрелял в Лету?
Тот покачал головой.
- Клянется, что нет. И в этом я склонен ему верить, Микеле. Поверь, он признавался и в куда более гнусных вещах - Джакомо нахмурился и Мик понял, что все естество его кузена протестовало против Пиретти. Он обязан был скрывать подлинные чувства, нацепив маску безразличия и делать вид, что разделяет интересы Лучо, делать вид, что является таким же негодяем - Говорит, это был кто-то из клана самих Моретти, но вот кто...он все еще не до конца доверяет мне...
Микеле задумался.
- Скоро мы сможем вывести их всех на чистую воду и созвать собрание Купола.
Купола - так издавна называлась верхушка итальянской мафии. Вместе она собиралась лишь по крайне важным поводам, чего давно уже не случалось.
Джакомо вздохнул.
- Чем больше я нахожусь рядом с Лучо, тем больше начинаю кое-что примечать. Он не боится, то есть совсем. Пиретти дает гарантии. Он утверждает, что после смещения глав кланов Моретти и Антинарри никакой мести не будет. Я спросил - что тогда мешает побороться за власть в Сицилии другим, более мелким кланам? Лучо уверил, что подобного не случиться, что все схвачено, и у него есть необходимая поддержка. Вряд ли бы он стал сочинять...
- И откуда у него деньги, на оружие, людей...я думал его финансируют Моретти, но если это кто-то со стороны...тут игра покрупнее, кузен...кто-то хочет подмять под себя всю Сицилию...у меня есть мысли по этому поводу - тихо добавил Микеле.
- Вот поэтому твой визит в Мессину нужно отложить - вновь попросил Джакомо.
Микеле покачал головой.
- Летиция сказала, что Стефано завтра вечером уезжает минимум на неделю. Я обещал. Хватит ждать. Настало время действовать.

Стефано Моретти был человеком привычки. Как утверждала Летиция, по вторникам ее отец всегда в двенадцать часов дня обедает в траттории в нескольких кварталах от офиса, ему нравится местная карбонара.
Мик припарковал свою мазерати рядом незадолго до полудня, чтобы не вызывать подозрений. Стоял у машины и курил, спокойно ожидая главу соседнего мафиозного клана.
Наконец, в дверях большого офисного здания он заметил самого Стефано, в обществе Даниэле и двух телохранителей. Все четверо зашагали к стоящей неподалеку машине и Микеле понял, что момент настал.
- Дон Моретти! - он медленно преодолел дорогу, разделявшую их, и поднял руки вверх, в ответ на то, как телохранители тут же достали стволы и направили дуло пистолетов прямо на него.
- Я пристрелю тебя прямо здесь и сейчас, сукин ты сын! - Стефано попытался забрать один из пистолетов.
- Да, убить безоружного, это очень в духе Моретти - с кривой ухмылкой заметил Мик.
- Отец, мы на виду, здесь люди ходят вокруг - быстро произнес Даниэле и приказал телохранителям спрятать оружие - Микеле, уходи.
- Я пришел поговорить с вами, дон Стефано.
- Мне не о чем с тобой разговаривать, паршивец - проговорил сквозь зубы Стефано и сделал пару шагов к машине.
В кармане пиджака Антинарри зазвонил телефон. Как некстати. Он не глядя на экран, отключил звук.
- Я люблю вашу дочь! - выкрикнул ему вслед Мик.
Стефано застыл, потом круто развернулся и вернулся к нему.
- Чтобы даже имя ее не слетало с твоего поганого рта!
- ...и она любит меня. И этому помешать вы не в силах. Бог свидетель, чего мне стоило прийти сегодня к вам, к человеку, прямо или косвенно повинному в гибели стольких членов семьи...но я стою перед вами и прошу руки Летиции. Со мной она будет счастлива.
- Этого не будет никогда! - Стефано подошел к нему вплотную и едва не ткнул пальцем - Запомни, мальчик, моя дочь никогда не станет Антинарри. Скорее вдовой еще до свадьбы, как твоя невестка Орнелла. Я никогда и ни за что не дам своего благословения на этот брак. Кровь Ремо уже успела обсохнуть на твоих руках? А Бенито Драго и Андрэа Симоне, ты хоть имена их знал, думал об их семьях?!
Последняя фраза ударила точно в цель. Выдержка Мика дала слабину. Он думал об этом постоянно, несмотря на то, что говорил Лете. Он знал их имена, он знал о них все. О том, что у Драго осталась старушка-мать в Апулии, а у Андрэа Симоне есть дочь от любовницы, которую тот при жизни не признавал. Анонимные чеки с внушительными суммами от Антинарри ситуацию никак не меняли. Во всяком случае, для него самого.
- Если на ваших собственных руках нет ни капли крови, тогда берите пистолет и стреляйте! - ответил Микеле, глядя прямо в глаза Стефано.
Моретти дрогнул.
- Отец, мы уже опаздываем - ситуацию разрядил Даниэле, осторожно тронув Стефано за плечо.
В кармане Антинарри вновь настойчиво зазвонил телефон.
- Ты чудом избежал смерти сегодня - наконец произнес Стефано.
Микеле понял, что разговор окончен. Глава Моретти перекинулся парой громких фраз с сыном, пока он возвращался через дорогу к мазерати. Даниэле тоже был на взводе и быстро зашагал с одним их телохранителей обратно к офису.
Опять звонок. Мик со стоном вытащил телефон.
- Что такое Джакомо? Сейчас не очень удоб...
- Бомба! Они подложили бомбу в машину Стефано Моретти утром! - прокричал его кузен.
Микеле резко обернулся. Бомба, которая должна взорваться через пару секунд после того как заведется мотор машины. Машины, в которую как раз сейчас садился глава клана Моретти.
Его телохранитель, который был и водителем, уже вставлял ключ в замок зажигания.
- Нет! Прочь оттуда! Скорее! Бомба!
- Ты не понял, жить надоело?! - крикнул Стефано, когда Мик подбежал к нему.
Водитель повернул ключ. Счет шел на секунды.
Антинарри рванул дверцу на себя и буквально выволок Стефано. Моретти был настолько поражен подобной наглостью, что даже не успел среагировать. Очевидно, не ожидал, что Микеле опустится до рукоприкладства и решится с ним драться.
Мик еще успел оттащить упирающегося Стефано на пару метров.
Взрывная волна от разорвавшейся бомбы отбросила их намного дальше.
_________________

Алмазный цветок, как горизонт событий
Рим декабрь 1995

Под дневным солнцем в пейзаже Рима за панорамным окном гостиной резиденции Антинарри принцесса Лета узнала Париоли(1). С возвышенности туфового холма открывался вид на парк Боргезе (2), а за ним, немного ближе к историческому центру находился отель, в котором в зарезервированных на фамилию Моретти номерах остановились гости с Сицилии. Где-то там по пушистому ковру нарезал круги Вегас, выпрашивая у мягкосердечной Инес сладости, и Роза нервно перелистывала страницы глянцевого журнала в ожидании брата.
Дверь, за которой располагался кабинет, открылась. Закончивший телефонный разговор с отцом Микеле появился на пороге гостиной, отыскал взглядом Лету и нахмурился. Черную рубашку его пижамы на изгибах ее фигуры сменило платье, волосы сплелись в небрежный пучок, будто усмиренные витые змеи Медузы. Мужчина подошел к Летиции и обнял ее со спины, притягивая к себе, окружая уютным теплом.
- Мне нужно вернуться к своей свите, - пояснила принцесса Моретти, в удовольствии прикрыв глаза и откинув голову Мику на плечо, – и нанести визит в галерею Аллегры Солара.
- Я отпущу тебя, только если скажешь, когда мы встретимся, - прозвучало, как ультиматум, в подтверждение которого его теплые ладони двинулись по ребрам, еще теснее заключая ее в клетку близости. – Планируешь работать с ее арт пространством?
- Тебе жалко и хочешь, чтобы отказалась от этой идеи? – развернувшись в объятиях Микеле и взглянув ему в глаза, насмешливо уточнила Лета. Она обвила шею возлюбленного руками и приподнялась на носочки, потянувшись к его губам. – Пригласи меня вечером на свидание в ресторан «Мирабель».
- Хочу отнести тебя в постель и сделать все, чтобы в твоей голове не осталось больше мыслей о возвращении в гостиницу, - ответил он, как обычно, предельно откровенно выражая свои желания, и, оставляя горячий след, переместил ладонь с ее талии на бедро. – Но пусть сначала будет «Мирабель».
Преодолев миллиметры расстояния между ними, Антинарри коснулся ее губ. Целовал медленно и нежно, будто бы играл в сладостное соблазнение, пока не вырвал сдавленный стон блаженства. Искра – и их языки сплетались в страстном танце, а воздух вокруг запылал. Летиция приняла этот головокружительный вызов и вцепилась в плечи мужчины пальцами, чтобы сохранить равновесие. Ощущение пространства пропало, оставив ей только Микеле, привкус шампанского и дорогого табака, видимо во время беседы с отцом он курил.
Лета хотела спросить, о чем они с доном Маттео говорили, ведь любопытство давно прописалось среди ее пороков, но напрочь забыла обо всем на свете. Мир вокруг мог рушиться до основания – даже это не заставило бы принцессу Моретти отказаться от своих чувств. Девушка отчаянно желала поддаться искушению, подтянуть длинное вечернее платье и обвить ногами бедра мужчины, позволить ему подхватить ее на руки и направиться в спальню, но остановила себя и прервала поцелуй.
- Раз мы все согласовали, можешь отвезти меня в отель, - Летиция кокетливо взглянула на него из-под ресниц, не рассматривая даже вариант с такси, ведь Мик сам забрал ее с рождественской вечеринки и привез в свой дом.

***
- Надеюсь, ты понимаешь, что поступила безнравственно, - скрестившая руки на груди Роза неодобрительно смотрела на Летицию. Будто дуэнья инфанты испанского королевства. – Как ты могла с ним уйти с приема и провести ночь?
Сидевшая в мягком кресле перед туалетным столиком принцесса Моретти закатила глаза и вздохнула тяжело, устало. Отражение в зеркале повторило все движения. Недовольство Розы напоминало Лете тонкое жужжание комара над ухом в тишине ночной спальни, что не давало уснуть. Она отложила расческу, которой разбирала все еще немного влажные после душа волосы, и достала косметичку.
- Роза, пили своего брата, - мягко посоветовала Летиция, которой охрана сообщила о том, что младший сын консильери нашелся в доме сенатора Солара.
Предположения подтвердились, Марко и Джильола перебрали алкоголя на вечеринке и переспали. Он остался в ее кровати до утра. Росси сам рассказал об этом, появившись в мятом со вчерашнего празднования костюме на пороге гостиной Леты. Вероятно, хотел высечь искру ревности, но сердце принцессы осталось спокойным, ведь Марко никогда не был нужным ей мужчиной. Беспокоило лишь то, что для своей глупой мести Росси выбрал дочь Аллегры Солара. Ее могло оскорбить грехопадение дочери, переключившейся со знаменитого спортсмена на неизвестного сицилийского парня, но подобное казалось мелочью после недавнего венчания младшей принцессы Монако со своим телохранителем.
- Это другое, - возразила Роза, стараясь защитить своего нерадивого близнеца, и поспешила атаковать укором. – Брат поступил так, потому что ты причинила ему боль.
- Так, мне это все надоело, - голос Моретти звучал твердо, как у монаршей особы, собирающейся раздавать указания. – Инес, - она обратилась к молчаливой подруге, пристроившейся в дальнем кресле вместе с Вегасом на руках, - мы с тобой едем в галерею Солара, потом – на шопинг в пассаж на площади Колонны(4), не все подарки куплены. Пусть Леон ждет нас в машине через полчаса.
Встреча с хозяйкой галереи помогла бы определить, насколько серьезный вред нанесла их отношениям выходка Марко. Все-таки на рождественскую вечеринку он пришел в качестве спутника Летиции и остался не у дел, когда она ушла с празднования с Микеле. А это, возможно, сыграло в плюс, ведь Солара, зависимые от денежных вливаний Антинарри на предвыборные кампании, стали свидетелями тесной связи Мика и Леты. Вспоминая об этом, она всякий раз улыбалась, хотя ни за что на свете не признала бы вслух, что плавилась, будто горящая свеча, от такого очевидно собственнического поведения возлюбленного.
Моретти также помнила слова Микеле о свободных нравах Джильолы. Она, конечно же, не считала себя ханжой и уж тем более не осуждала тетю Элену, после неудачного брака крутившую романы без всяких мыслей о замужестве. Взрослая самостоятельная женщина, которой семья давно была не указ, могла позволить себе менять любовников со сменой времен года, но не ровесница Леты, бросающая тень на репутацию вращающегося в политических кругах отца. Дон Стефано от такого поведения был бы в ужасе. Он считал, что приличная девушка должна оставаться невинной до свадьбы.
- А мы с Марко? – спросила Роза, нарушив тишину и ход мыслей Летиции.
- Тебе нужно поехать в галерею Фончини за подарком на Рождество крестному. Стефано Моретти достойно только нечто уникальное, что тебе предложит лично хозяйка арт зоны. В процессе как бы невзначай поделись с ней сплетнями о моей дружбе с Аллегрой Солара. А Марко, - Лета задумалась, ввиду чего образовалась пауза. Младший Росси мог испортить блестящий план, что ужасно раздражало, - пусть отведет Вегаса на стрижку. Он наказан.

(1) престижный район элитной застройки на севере Рима.
(2) большой городской парк с ухоженными садами, озером и виллами, где сейчас расположены известные музеи.
(3) одно из пафосных заведений Рима, может похвастаться не только звездой «Мишлен», но и одним из самых захватывающих видов на Вечный город. В ресторане действует дресс-код: обязательны пиджак и длинные брюки для мужчин и вечернее платье для женщин.
(4) торговый объект в районе площади Колонны.
_________________

«Куллинан» в короне твоего королевства
Рим ресторан Мирабель – галерея Боргезе декабрь 1995


- Ты выглядишь восхитительно, - с искренним, тягучим, как мед, восторгом в голосе произнес Микеле.
Летиция улыбнулась, чувствуя, как жаром ворочалось в груди под ребрами удовольствие от комплимента, ведь она старалась. Волосы заплела в элегантную будто бы воздушную прическу, оставив впереди несколько завитых локонов обрамлять лицо. Выбрала яркое платье, но не вызывающего безвкусно красного цвета, а глубокого бордово-алого оттенка, сочетающегося со светлой кожей. Ткань соскальзывала с изгиба плеча, оставляя обнаженными тонкие ключицы и нежную кожу зоны декольте, обнимала тесным корсетом ребрам и переходила в удлиненную юбку. От ложбинки отвлекало ожерелье, или, наоборот привлекало, потому что, спускаясь по его секциям, взгляд задерживался на вздымающейся груди. Девушка сменила позу, меховым манто скрыв соблазнительный вид.
- Спасибо, ты тоже, - она вернула любезность, густо прокрашенные ресницы кокетливо опустились и взмыли вверх.
Ей нравилось то, как строгий костюм-тройка темного цвета и белая рубашка подчеркивали телосложение Мика, рост и осанку, плечи и талию. Но еще больше Летиция любила то, что скрывала одежда – четкие линии спины и бицепсов, рельеф пресса. Впервые этот вид открылся девушке в Трастевере у Элены, когда, сидя на подоконнике своей спальни, в окне дома напротив она застала Микеле за серией подтягиваний. Он снял футболку, но все равно был слишком далеко, чтобы утолить ее любопытство. К тому же оно желало не только смотреть, но и касаться твердых мышц пальцами, выводить невидимый орнамент поверх татуировок. До встречи с Миком принцесса Лета не представляла, что рисунки на коже могли выглядеть завораживающе и сексуально, но всякий раз, скользя губами по буквам своего имени на его теле, ощущала трепет.
Официант вернулся к столику вместе с букетом красных роз, для которых подобрал вазу. Цветы Летиции вручил Микеле, когда она спустилась в холл отеля с такой лучезарной улыбкой, будто бы всего пятнадцать минут назад не закатывала истерику своей свите. Инес молчала, потому что привыкла не озвучивать недовольства и опасения. Роза же, напротив, сверкая глазами, обвиняла Лету в беспечности и в поисках поддержки бросала взгляды на своего близнеца, с хмурым, почти страдальческим выражением на лице отвернувшегося к окну. Телохранители переглядывались, искренне не понимая, как обо всех этих вольностях докладывать дону Стефано, не лишившись головы, и склонялись к предложению шальной девчонки Моретти держать рот на замке. Все они своей назойливостью желали только добра, но с высоты своего восприятия, поэтому Летицию совсем не понимали.
- Вы готовы сделать заказ? – вежливым тоном спросил официант, вернув девушку на седьмой этаж здания старинной застройки, где в ресторане «Мирабель» перед ней лежало раскрытое меню без цен.
Лета остановилась на фуа-гра с клюквенным и апельсиновым соусами, поэтому Микеле, выбравший каре ягненка с розмарином, помог определиться с вином. Когда официант удалился, рука Антинарри раскрытой ладонью вверх опустилась на круглый стол и по белой скатерти двинулась к девушке. Она в свою очередь тоже потянулась к мужчине.
- Тебя что-то беспокоит, - Мик не спрашивал, ведь чувствовал, что так оно и есть. – Семья или оставшиеся в гостинице?
- Пустяки, - Летиция вновь улыбнулась, будто закрывая внутренний сундучок Пандоры. Она подтянула меховой рукав манто и приподняла руку так, чтобы по коже к запястью заскользил широкий браслет – мужские часы швейцарского бренда, соприкоснувшиеся с его пальцами. – Я выбрала тебе рождественский подарок сегодня – все время мира.
Это были его слова, которые хотелось вернуть как обещание, выгравированное на внутренней стороне изделия из лимитированной коллекции. Лета, затаив дыхание, наблюдала за тем, как Микеле расстегнул увесистый браслет и снял часы с тонкого запястья – даже такой невинный жест казался эротичным. Прошлым вечером эти теплые, нетерпеливые, такие нужные на ее теле, пальцы избавляли от кружевного белья и платья, путали витые локоны и мысли.
- Твой подарок будет после ужина, - он не стал конкретизировать, оставив простор для живого воображения Летиции.
Блюда не заставили долго ждать, а за ними подоспел комплимент от шеф-повара в виде нежнейшего десерта, замешанного на карамели и ореховом креме. Вероятно, знак особого уважения, ведь Лета знала, что даже с учетом зимней свежести день в день зарезервировать на седьмом этаже столик было делом не из легких. Это не удалось даже Паоло, хотя она подозревала, что фамилия любовника Элены, меняющего Феррари под цвет ее наряда, открывала многие двери.
Насладившись кухней, фирменным «седьмым небом» и видом на огни вечернего Рима из «Мирабель» Летиция выходила в предвкушении рождественского подарка. Раз Мик не мог преподнести его в зале ресторана, значит, тот находился за пределами физических воплощений. На вопрос мужчина лишь усмехнулся и протянул плотную черную ленту, чтобы завязала глаза и не подсматривала. Нагнал таинственности, с которой она доверчиво примирилась, хотя не удержалась от насмешливого комментария.
- Если привезешь меня к себе в Париоли, то привяжу этим лоскутом к кровати, - произнесла она, стараясь не испортить прическу.
- Теперь я всерьез задумался о том, чтобы изменить маршрут, - в такой же игривой манере ответил мужчина, когда черная Мазерати тронулась с парковочного места и выехала на узкую улочку с односторонним движением.
Принцесса Лета не знала, сколько прошло времени, не говоря уже о том, где в итоге плавно затормозил я спортивный автомобиль. Он определенно не пересек весь город, разве что выбрался за пределы района. Микеле помог девушке выйти из машины и подняться по лестнице, придерживая за талию и направляя, а после, остановившись рядом с ней в центре комнаты, развязал ленту.
В приглушенном свете, льющемся сверху желтым фильтром, перед Летицией предстал знакомый ей просторный холл галереи Боргезе(1). Вокруг не было ни души, ведь музей закрылся несколько часов назад, до утра погрузившись в тишину, подхватывая шаги и превращая их в гулкое эхо. Лета подошла к массивной двери, за которой находился первый зал, приоткрыла и обернулась, встретившись взглядом с возлюбленным, будто бы не решалась отправиться в этот сказочный мир без него.
- Музей весь твой, камеры отключены, можешь касаться всех экспонатов, - произнес Антинарри, наслаждаясь видом сияющих восторгом карих глаз и немного ревнуя к искусству, которое она так обожала. – Устрой мне экскурсию и покажи все, что нравится.
Едва ли Микеле понимал, настолько ненасытную в тяге к прекрасному силу выпустил на свободу, позволив девушке разгуливать по залам галереи Боргезе. Она водила его от одного произведения искусства к другому, от древнеегипетских работ и росписи из истории Антония и Клеопатры к античной статуе Танцующего сатира и бюстам двенадцати римских цезарей, рассказывая с упоением о каждом из них. В красках описывала глубину трагедии, запечатленной в мраморе фигурами Энея, Анхиза и Аскания, спасающихся бегством из горящей павшей Трои, а потом увлекала Мика, будто сладкоголосая сирена, к своей любимой скульптурной группе – «Плутон и Прозерпина». Возле этой композиции девушка задержалась, объясняя, как мифологический сюжет раскрывался в скульптуре.
- Посмотри, как изумительно все скомпоновано, - прошептала принцесса Моретти так, словно ей не хватало воздуха, чтобы выразить восхищение, - это целостный образ, пронизанный экспрессией и чувственностью, ощущением трепета живой плоти.
Лета взяла Мика за руку, чтобы они вместе дотронулись до прочного материала, передающего то, как пальцы Плутона буквально впивались в тающий на свету мрамор бедра Прозерпины. Холодный, крепкий, многовековой камень, в котором навечно застыла неуемная страсть на грани нежности и жестокости, желание обладать и попытка жертвы вырваться из захвата. Плутон никогда бы не выпустил ту, которую намеревался увести в свое царство мертвых. Эту решительную мощь подчеркивали рельефные предплечья бога.
- Проведи по мрамору, - Летиция погладила подушечками пальцев неровные линии предплечья, - чувствуешь, как выделаны проступившие от напряжения вены.
Стоявший за спиной Микеле повторил путь ее кисти, накрыл светлую, словно бархатную на ощупь кожу Леты, и двинулся к локтю плавно, медленно. Другая его ладонь нежным и уверенным движением прочертила по бордово-алой ткани вечернего платья, легла на ее плоский живот и притянула ближе. Настоящие, состоящие из податливой плоти и горячей крови, тела соприкоснулись, наэлектризовывая воздух вокруг.
- Чувствую, продолжай, - подтвердил упавший на несколько октав мужской голос, сорвавшийся вместе с волной жаркого выдоха у самого уха Летиции. Мужчина прикрыл глаза и вдохнул аромат, сплетающийся в композицию из сладковатой спелой вишни, садовой розы и терпкого миндаля. – Плутон сделал ее своей, principessa?
- Он…, - сконцентрироваться на ответе было сложно, когда все рецепторы перегружал отклик на тесный контакт. Пальцы Микеле медленно добрались до плавной линии плеча, погладили выступающую косточку. – Да, он… унес ее в свои владения и...
Мужчина поправил на шее Леты ожерелье, то самое, которое по семейному преданию итальянский король подарил своей внебрачной дочери на свадьбу с аристократом Моретти, и спустился к кромке платья. От него не укрылось, как в ответной реакции она снова потеряла нить повествования и вздохнула, набрав полные легкие воздуха. Грудная клетка соблазнительно приподнялась под его пальцами, не упустившими момент нырнуть в вырез платья, ощущая ускоренный ритм ударов сердца.
- Унес во владения и.… Хочу знать, что произошло дальше, - он прекрасно помнил миф, но повторил незаконченное предложение, склонив голову и поцеловав ее нежную беззащитную шею. Одно невесомое мимолетное прикосновение губ, следом чуть ниже другое, более ощутимое и настойчивое, а за ним третье, растянувшееся во времени, пока пальцы Мика вырисовывали узор на ее груди. – Пойдем со мной.
Летиция, будто опутанная древней, как мир, магией, согласилась, позволила увести себя от античной скульптуры. Увлекая за собой девушку, развернувшуюся и взирающую на него бездонно-темными глазами в обрамлении кокетливого веера ресниц, Микеле сделал несколько шагов назад до антикварной кушетки с каркасом из резного лакированного дерева. Опустился на довольно хорошо сохранившийся красный бархат, которым обтянуто сидение, и притянул принцессу к себе на колени.
- Мик, это же экспонат XV века, - запротестовала Лета и уперлась руками ему в плечи.
- Никогда не занимался любовью на экспонате XV века, - поделился мужчина.

(1) музей произведений искусства, принадлежащих знатной итальянской семьи Боргезе. Работы XV–XVIII веков, в том числе Бернини и Караваджо.
_________________