Лоретта Чейз "Последний негодник"

Ну, можно и так сказать.
Но я предпочитаю говорить "своеобразная"
А Рискованный флирт мне из трёх книг больше понравился.
Надеюсь, что Последний негодник будет на высоте.

На мой вкус не только она дурна на всю голову, но и героиня "Рискованного флирта".

А вот это уже обсуждать прошу не в теме моего перевода, а в теме автора.

Если так рассуждать, то к таковым можно причислить всех героинь ЛР. Особенно исторических.
_________________

 » Глава 1

Глава 1


Лондон
Среда, 27 августа

- Я подам на них в суд! – бушевал Ангус Макгоуэн. - В этом королевстве пока еще есть управа на клеветников, а если это не клевета, то я проклятые бычачьи яйца!
Огромная черная собака породы мастифф, дремлющая перед дверью в конторе редактора, подняла голову и со снисходительным любопытством перевела взгляд с Макгоуэна на свою хозяйку. Убедившись, что последней не угрожает никакая неотвратимая опасность, собака снова опустила голову на лапы и закрыла глаза.
Ее хозяйка Лидия Гренвилл, особа лет двадцати восьми, рассматривала Макгоуэна с такой же бесстрастностью. Впрочем, с другой стороны, расстроить Лидию была отнюдь непростой задачей. Белокурая, голубоглазая, всего лишь на несколько дюймов меньше шести футов, она была почти столь же изящна, как валькирия или амазонка, а ее фигура, подобная статям этих легендарных воительниц, была такой же сильной и подвижной, как и ее острый ум.
Когда Ангус швырнул объект своего негодования на стол, она невозмутимо подхватила сей предмет. Это был последний выпуск «Обзора Беллуэдера» Как и в предыдущем издании несколько колонок на первой странице были посвящены нападкам на последние журналистские достижения Лидии:

Как и ее тезка «Леди Грендель» из «Аргуса» вновь устроила вредоносную атаку на ничего не подозревающую публику, извергая ядовитые испарения в атмосферу, уже насыщенную ее загрязнениями. Ее жертвы, все еще пошатывающиеся от предыдущих штурмов на их чувствительность, были еще раз брошены в глубокую пучину деградации, откуда поднимается вонь нечистот и где водятся испорченные создания… для тех, кого можно величать не иначе, как человеческими паразитами, коих она сделала своей темой… чья какофония самоуничижительных воплей… монстр в юбке « Аргуса»…

(Аргус – в древнегреческой мифологии страж-великан – Прим.пер.)
На этом Лидия прервала чтение.
- Он совершенно разучился писать, - сообщила она Ангусу. – Впрочем, можно ли кого-то привлечь к суду за плохой слог? Или за недостаток оригинальности? Помнится, «Эдинбургский обзор» первым наградил меня этим титулом в честь монстра из «Беовульфа». Во всяком случае, не поверю, что кто-то владеет патентом на имя «Леди Грендель». (В англосаксонском эпосе Грендель - чудовище, демон мрака. Побежденный великим воином Беовульфом – Прим.пер..)
- Это оскорбительные нападки! – закричал он. – Он едва не назвал тебя шлюхой в следующем абзаце и намекал, что расследование твоего прошлого привело бы…привело бы…
- Без всякого сомнения, привело бы к иному объяснению непостижимой симпатии мегеры из «Аргуса» к древнейшей профессии, олицетворяющей болезни и пороки, - громко прочла Лидия.
- Клевета! – завопил Ангус, стукнув кулаком по столу. Собака снова подняла взгляд, издала глубокий собачий вздох, потом еще раз пристроилась спокойно поспать.
- Он всего-навсего намекает, что я была проституткой, - успокоила Лидия. – Гарриет Уилсон была шлюхой, а книги ее и по сию пору хорошо продаются (*). Если бы ее подверг оскорблениям в печати мистер Беллуэдер, думаю, она бы разбогатела. Он и его парни определенно нам всячески содействуют. Предыдущее издание «Аргуса» было раскуплено за сорок восемь часов. Сегодняшнее разошлось уже до вечернего чая. С тех пор, как литературные журналы стали нападать на меня, наш тираж утроился. Не в суд вам следует тащить мистера Беллуэдера, а написать благодарственное письмо и выразить пожелания, чтобы он продолжал в том же духе.
Ангус резко откинулся в кресле за столом.
- У Беллуэдера водятся дружки в Уайтхолле, - проворчал он. – А в министерстве внутренних дел есть несколько личностей, которые не очень-то дружелюбно настроены по отношению к тебе.
Лидия была прекрасно осведомлена, что взъерошила перышки кое-кому из окружения министра внутренних дел. В первой серии статей, состоящих из двух частей и посвященных положению молоденьких лондонских проституток, она намекнула на легализацию проституции, что дало бы возможность короне ввести лицензию и упорядочить рынок, как в Париже, например. Упорядочивание, предлагала она, могло бы, по крайней мере, помочь сократить самые наихудшие злоупотребления.
- Да Пилю (**) следует выразить мне благодарность, - произнесла она. – Мои советы взбаламутили такое возмущение, что его предложения по устройству столичной полиции теперь кажутся умеренными и здравыми для тех же самых людей, которые раньше завывали, что это тайный умысел с целью раздавить Джона Булля под пятой тирании (прозвище типичного англичанина – Прим.пер.).
Лидия пожала плечами.
- Тирании, как же. Если бы у нас была настоящая полиция, эту злодейку уже давно бы поймали.
В данном случае злодейкой являлась некая Корали Бриз. За шесть месяцев с момента ее прибытия с Континента, она прославилась как наихудшая лондонская сводница. Для того чтобы выудить истории служащих у нее девушек, Лидия обещала не разглашать имя этой женщины – не то чтобы разоблачение личности сводницы помогло бы установлению справедливости. Ускользание от властей было своеобразной игрой для продавцов услуг проституток, в которой они весьма поднаторели, возвели, можно сказать, в ранг искусства. Сводники меняли имена так же часто и легко, как поступал папаша Лидии, чтобы отвадить кредиторов, и стремительно перебегали, как крысы, из одного логова в другое. Неудивительно, что Боу Стрит не мог отследить их – и не чувствовал принуждения сделать это. По некоторым оценкам в Лондоне обитало более пятидесяти тысяч проституток, многим из которых было меньше шестнадцати лет. Насколько могла определить Лидия, ни одной из девочек Корали не исполнилось и девятнадцати лет.
- Ты же ее видела, - произнес Ангус, отзываясь на мрачные размышления Лидии. – Почему же не натравила на нее свое черное чудовище?
Он кивнул в сторону мастиффа.
- Нет хорошего способа посадить в тюрьму эту женщину, если никто не может набраться смелости свидетельствовать против нее, - раздраженно поделилась Лидия. – Если полиция не поймает ее за руку – а сводня заботится, что бы этого не произошло – у нас нет ничего против нее. Ни доказательств. Ни свидетелей. Что может сделать малышка Сьюзен, кроме как покалечить или загрызть ее.
При упоминании своего имени Сьюзен приоткрыла один глаз.
- Поскольку собака будет действовать по моей команде, то меня обвинят в нападении или повесят за убийство, - продолжила Лидия, – а я совсем не стремлюсь быть повешенной из-за подлой сводницы-садистки.
Она вернула «Обзор Беллуэдера» на стол работодателя, потом вынула карманные часы. Они когда-то принадлежали ее дяде Стивену Гренвиллу. Он и его супруга Юфимия взяли к себе Лидию, когда той было тринадцать лет. Прошлой осенью они скончались, пережив один другого всего лишь на несколько часов.
Хотя Лидия и очень любила их, она не скучала по жизни, которую вела с беспомощной парой. Не испорченные морально, как ее отец, они были людьми недалекими, поверхностными, неорганизованными и страдали от случая смертельной лихорадки под названием «страсть к путешествиям». Они вечно желали стрясти прах очередного места со своих ног еще до того, как этот прах успевал осесть на их ногах. Расстояние, которое покрыла Лидия вместе с ними, простиралось от Лиссабона на западе до Дамаска на востоке и включало страны на южном побережье Средиземноморья.
Все же, сказала она себе, если не всю жизнь, то хотя бы в настоящий момент ей не стоило раздражать издателя или заставлять ревнивых соперников из издательской братии доводить его до бешенства.
Что-то очень похожее на улыбку заиграло на ее губах, пока она припоминала дневник, который начала вести в подражание ее недавно почившей и горячо любимой мамы в тот в день, когда папаша бросил ее на неумелое попечительство Сти и Эффи.
В тринадцать лет Лидия была почти безграмотна, и дневник ее изобиловал зверствами над орфографией и ужасными преступлениями против грамматики. Но Куид, слуга Гренвиллей, обучил ее истории, географии, математики и, что самое важное, литературе. Куид был единственным, кто поощрял ее склонность к писательству, и она отблагодарила его, как только смогла.
Деньги, которые оставил ей Сти на приданое, она перевела на счет пенсии для своего наставника. Невелика жертва. Карьера писательницы, а не замужество, вот что она желала. И посему впервые в своей жизни свободная от всяческих обязательств Лидия отправилась в Лондон. Она нагрузилась копиями путевых заметок, которые предварительно опубликовала в нескольких английских и европейских журналах, и тем, что осталось от «состояния» Сти и Эффи: набором старинных вещиц, безделушками и драгоценной монеткой в придачу.
Карманные часы – вот все, что осталось от их имущества. Даже когда Ангус нанял ее, Лидия не побеспокоилась о том, чтобы выкупить другие вещи, заложенные в первые безрадостные месяцы существования в Лондоне. Она предпочла потратить заработанные деньги на предметы первой необходимости. К последним таковым покупкам относились кабриолет и необходимая для него лошадь.
Лидия могла позволить себе лошадь и экипаж, поскольку имела теперь более чем удовлетворительный заработок, куда больше разумного. Определенно и вполне закономерно она тяжело трудилась, по меньшей мере, год, сочиняя заметки в газеты, по пенни за строчку, описывая в репортажах пожары, взрывы, убийства и другие инциденты и катастрофы.
Судьба, однако, ранней весной принесла ей удачу. Лидия впервые появилась в редакции «Аргуса», когда журнал был на грани разорения, а его редактор Макгоуэн отчаялся настолько, что готов был на все – даже нанять женщину – если это дало бы шанс выжить.
- Почти половина второго, - произнесла Лидия, возвращая часы в карман юбки, а мысли к настоящему. – Лучше я пойду. Я должна встретиться с Джо Пурвисом в три часа в устричном баре Пиркеза, чтобы просмотреть иллюстрации к следующей главе проклятой истории.
Она отошла от стола и направилась к двери.
- Не окаянная литературная критика, а твоя «проклятая история» приумножает наше состояние, - произнес Ангус.
Упомянутая история имела название «Роза Фив», и в ней подробно излагались приключения героини, печатавшиеся дважды в неделю в «Аргусе » сериями по две главы, начиная с мая. Только Ангус с Лидией знали, что имя автора, мистер С.Е. Сент-Беллер, было также частью вымысла.
Даже Джо Пурвис не знал, что главы, которые он иллюстрировал, написала Лидия. Как и все прочие, он верил, что автором являлся холостяк-отшельник. Даже в самых необузданных снах он не мог представить, что мисс Гренвилл, самый циничный и упрямый репортер, сочинила хоть единое словечко дико причудливой и витиеватой сказки.
Сама же Лидия терпеть не могла упоминания об этом опусе. Она приостановилась и повернулась к Ангусу.
- Романтическая чепуха, - произнесла она.
- Может так и есть, но твоя очаровательная чепуха именно то, что в первую очередь цепляет читателей, особенно леди, и то, что заставляет их снова и снова вымаливать, как милостыню, продолжение. Проклятие, даже я извиваюсь на этом крючке.
Он встал и обошел стол.
- Что за умная девочка, эта твоя Миранда – мы с миссис Макгоуэн обсуждаем частенько эту тему, и моя жена думает, что тому грешному лихому парню следует прийти в чувство и…
- Ангус, я предложила написать эту идиотскую историю на двух условиях, - прервала его Лидия, понизив голос. – Первым условием было – никакого вмешательства ни от тебя, ни от кого другого. Другое – абсолютная анонимность.
Она послала ему ледяной взгляд ослепительной синевы:
- Лишь малейший намек, что я автор этих сентиментальных помоев, и я тебя лично призову к ответу. В этом случае аннулируются любые наши контракты и договоренности.
Ее синие глаза будили в нем, простом служащем, тревожащую картину, подобно тому, как это удавалось определенным представителям знати, перед которыми трепетали поколения низших сословий.
Хотя он и был неустрашимым шотландцем, Макгоуэн струсил под этим холодным взглядом, как какая-то нижайшая тварь, лицо его покраснело.
- Все верно, Гренвилл, - смиренно сказал он. – Очень неблагоразумно с моей стороны сейчас завести разговор об этом. Двери толстые, но лучше не оставлять ни единого шанса. Поверь, я полностью осознаю свои обязательства перед тобой и…
- О, ради Бога, не пресмыкайся, - резко оборвала она. – Ты мне платишь вполне достаточно.
Она промаршировала к двери.
- Идем, Сьюзан.
Собака встала. Лилия взяла в руки поводок и открыла дверь.
- Доброго дня, Макгоуэн, - произнесла она, и вышла, не дожидаясь ответа.
- Доброго дня, - сказал он ей вслед.
- Ваше величество, - добавил он, вздохнув. - Думает, что она проклятая чертова королева, вот кто – впрочем, сука умеет писать, будь она проклята.




Великое множество народу по всей Англии в этот момент согласились бы, что мисс Гренвилл умеет писать. Тем не менее, многие из них стали бы утверждать, что мистер С.Е. Сент-Беллер мог писать даже еще лучше.
Именно это мистер Арчибальд Джейнз, камердинер герцога Эйнсвуда пытался объяснить своему хозяину.
Джейнз не был похож на камердинера. Худощавый и жилистый, с черными, похожими на бусины глазами, близко посаженными к его длинному крючковатому, неоднократно переломанному носу, он был похож на пронырливую разновидность негодяя, из тех, что часто встречаются на скачках и боксерских матчах, где этот народ делает ставки.
Сам Джейнз с сомнением относился к использованию термина «джентльмен джентльмена» на свой собственный счет. Однако несмотря на свои непривлекательные черты, он был чрезвычайно опрятен и элегантен, тогда, как его высокий красавчик хозяин был тем, кого Джейнз не назвал бы джентльменом.
Эти двое мужчин сидели в самой лучшей – без преувеличения будет сказано, по мнению мистера Джейза – столовой ресторана «Мясные Деликатесы» на Клэр Корте. Улица, узкое ответвление знаменитой Друри Лейн, едва ли была самой лучшей в Лондоне, а кулинарные изделия Аламоуд вряд ли считались притягательными для разборчивых вкусов. Все это превосходно устраивало герцога, который был не более изящен или разборчив, чем обыкновенный дикарь, а может, даже меньше, судя по тому, что читал Джейнз о диких племенах.
Быстро управившись с высокой горой мяса, его светлость откинулся, или вернее сказать, развалился на стуле и наблюдал, как официант наполняет кружку элем.
Каштановые волосы герцога, на которые совсем недавно Джейнз потратил столько усилий, пребывали в неописуемом беспорядке, словно давая всем понять, что они сроду не водили знакомства с расческой и щеткой. Шейный платок, прежде жестко накрахмаленный и старательно завязанный, каждой складочкой уложенный с точными интервалами и углами, небрежно свисал, мягкий и помятый. Что касается остального облачения его светлости: в двух словах, оно выглядело так, словно он в нем спал, что было обычным явлением, неважно, что оно из себя представляло. Право, удивительно, стоило ли мне так утруждаться, - думал Джейнз.
А вслух же он говорил следующее:
- «Роза Фив» – имя, данное великому рубину, который героиня нашла несколько глав назад, когда попала в змеиную ловушку гробницы фараона. Это приключенческая история, видите ли, и, начиная с лета, последнее модное увлечение,
Официант отошел, а герцог обратил свой скучающий взор на экземпляр «Аргуса». Журнал лежал на столе еще нераспечатанным – и только феноменальная тренировка силы воли не позволяла Джейзу распечатать его.
- Вот, должно быть, объяснение, почему ты выволок меня из дома ни свет ни заря, - произнес его светлость. – И таскал меня от одной книжной лавчонки к другой, ища вот это – и во всех битком набились женщины. Преимущественно, неподобающего вида, - добавил он, скорчив гримасу. – Никогда не видел столько страхолюдин в таких трескучих зарослях, как довелось сегодня утром.
- В половине третьего, - уточнил Джейнз. – Утра вы никак не могли видеть, когда встали. Что касается зари, то она занялась, когда вы, наконец, соизволили притащиться домой. Кроме того, я приметил несколько привлекательных молодых леди среди толпы тех, кого вы так бессердечно окрестили «страхолюдинами». Но с другой стороны, если их лица не покрывает слой штукатурки, а грудь не вываливается из корсажа, они для вас все равно что невидимки.
- Жаль, что они к тому же не умеют молчать, - проворчал его хозяин. – Сплошное жеманство и щебетание дурочек. А между тем готовы глаза друг другу выцарапать за… Как эта окаянная вещица называется?
Он взял журнал, взглянул на обложку и швырнул обратно.
- Ну да, «Аргус». «Сторожевой пес Лондона», значит… видать, этот мир изголодался по папским проповедям с Флит Стрит (улица в Лондоне, где расположены основные издательства – Прим.пер.)
- Контора «Аргуса» располагается на Странд, а не на Флит Стрит, - поправил Джейнз. - И журнал лишен папских проповедей, что весьма освежающе. С тех пор, как к его штату присоединилась мисс Гренвилл, публикации стали больше соответствовать тому, что обещают заголовки. По мифологии Аргус, если вы помните…
- Лучше мне не вспоминать дни, проведенные в школе. - Эйнсвуд потянулся за кружкой. - Когда это был не латинский, то был греческий. А если не греческий, то обязательно латинский. А когда ни тот, ни другой, тогда порка.
- Когда это было не пьянство, то игра в карты и шлюхи, - пробормотал себе под нос Джейнз. Ему было видней, поскольку он поступил на службу к Виру Мэллори, когда последнему исполнилось шестнадцать. В то время герцогство пребывало в очевидной безопасности, поскольку между Виром и титулом стояло несколько мужских представителей семейства Мэллори. Но сейчас они все умерли. После смерти последнего из них, девятилетнего мальчика, произошедшей около полутора лет назад, хозяин Джейнза стал седьмым герцогом Эйнсвудом.
Унаследование титула ни на йоту не улучшило характер новоиспеченного герцога. Наоборот, он скатывался от плохого к наихудшему, а оттуда просто к неописуемо чудовищному.
Более внятно Джейнз произнес:
- Известно, что у Аргуса была сотня глаз, если вы помните. Целью его тезки является внести вклад в просвещение населения, внимательно наблюдая и докладывая, что происходит в столице, словно у него сотня глаз. Например, статья мисс Гренвилл, касающаяся положения несчастных молодых женщин…
- А я-то думал, там печатают только одно, - заявил его хозяин. – Про пустоголовую девицу, угодившая по недомыслию в ловушку со змеями в гробнице. Как типично, - презрительно усмехнулся он. – И какой-нибудь несчастный болван, скачущий во весь опор на помощь своей госпоже. Только, чтобы схлопотать смерть от змеиного укуса в награду. Если ему повезет.
Тупица, подумал Джейнз.
- Я ссылался не на историю мистера Сент-Беллера, - заметил он. – Чья героиня, к вашему сведению, освободилась из гробницы без посторонней помощи. Тем не менее, я говорил о…
- Не рассказывай мне, она наверняка заговорила змей до смерти. - Эйнсвуд поднес кружку ко рту и осушил до дна.
- Я говорил о работе мисс Гренвилл, - упорно продолжил Джейнз. – Ее статьи и заметки весьма популярны среди леди.
- Храни нас Господь от «синих чулков». Знаешь, в чем их беда, а, Джейнз? Если их постоянно не брюхатить, дамочкам взбредают в голову странные фантазии, вроде тех выдумок, что они способны якобы думать.
Герцог вытер рот тыльной стороной руки.
Он просто варвар, вот он кто, подумал Джейнз. Его светлости место среди орды вандалов, которые когда-то разграбили Рим. Что касается взглядов его светлости на женский пол, то они стремительно регрессировали к допотопному состоянию по мере того, как произошло его возвышение до титула.
- Не все женщины глупы, - упорствовал камердинер. – Если бы вы приложили усилия, чтобы обрести знакомства с женщинами своего класса, а не с неграмотными шлюхами…
- Шлюхи дают мне то одно, что я хочу от женщины, и не ждут от меня ничего помимо платы. Не могу придумать ни одной сколько-нибудь веской причины связываться с иной разновидностью женского племени.
- Одна-то веская причина существует. Вы никогда не получите истинную герцогиню, если отказываетесь за милю приближаться к приличным женщинам.
Герцог отставил кружку.
- Дьявол тебя подери, ты снова начинаешь?
- Через четыре месяца вам исполнится тридцать четыре, - в который раз напомнил Джейнз. – А в свете того, что вы творили до недавнего времени, ваши шансы встретить свой день рождения почти равны нулю. Пора бы учесть титул и вытекающие из него обязательства, первостепеннейшим из которых является долг обзавестись наследником.
Эйнсвуд оттолкнулся от стола и поднялся с места.
- С чего это, к дьяволу, я должен учитывать титул? Сам он меня никогда не принимал во внимание. - Он схватил шляпу и перчатки. - Оставался бы себе там, где и был, да оставил бы меня в покое, так нет же, того не случилось, верно? Упорно подкрадывался ко мне с одними проклятыми похоронами за другими. Ладно, да пусть себе крадется дальше, раз уж меня посеяли среди остальных. Тогда он, может, повиснет на шее какого-нибудь другого бедного болвана, как гребаная проклятая удавка.
И гордо удалился.
Несколько мгновений спустя Вир достиг конца Кэтрин Стрит и устремился на запад, намереваясь утихомирить взбаламученные чувства у реки, залив их несколькими кружками эля в таверне «Лисица Под Горой».
Когда он свернул на Странд, то увидел кабриолет, несущийся сквозь скопление транспорта на Эксетер Чейндж. Экипаж почти вплотную миновал продавца горячими пирожками, опасно сменил направление прямо на приближающуюся телегу, как раз вовремя исправил положение, затем сделал резкий поворот и помчался прямо на джентльмена, ступившего с тротуара с намерением перейти улицу.
Не дав себе ни секунды на размышление, Вир помчался вперед, заграбастал парня и отдернул его обратно на пешеходную дорожку за мгновение до того, как экипаж пулей выскочил на Кэтрин Стрит.
Когда он с грохотом пронесся мимо, Вир ухватил промелькнувшее видение: на месте возницы женщина в черном одеянии с черным мастиффом в качестве пассажира, явно сбесившаяся лошадь в пене, и ни одного храбреца на помосте сзади, чтобы ей помочь.
Он отставил парня в сторону и поспешил за экипажем.




Лидия выругалась, когда увидела, что ее добыча рванула на Рассел Корт. Тесный проход был слишком узок для кабриолета, а если она совершит длинный объезд вокруг театра Друри Лейн, но точно их потеряет. Она остановила экипаж и соскочила с него, Сьюзен выпрыгнула за ней. Мальчишка-оборванец поспешил ей навстречу.
- Присмотри за кобылой, Том, и две монеты твои, - обратилась Лидия к уличному парнишке. Потом, подхватив юбки, побежала к Рассел Корт.
- Эй, ты! – закричала она. – Оставь это дитя в покое!
Сьюзан выдала громкое «Гав!», эхом прокатившееся по узкому проходу.
Мадам Бриз – а именно к ней обращалась Лидия – бросила быстрый взгляд через плечо, и стрелой ринулась в узкий переулок, таща за собой девочку.
Лидия не имела представления, кем была эта девочка – по всей видимости, деревенская прислуга, похоже, одна из бесчисленных беглянок, которые каждый день держат путь в Лондон, только чтобы попасть в когти сводниц и сутенеров, ошивавшихся возле каждого постоялого двора от Пиккадилли до Ратклифф.
Лидия заметила эту парочку на Странд. Девочка, разинув рот, как обыкновенная деревенская дурочка, глазела на достопримечательности, пока Корали, разодетая в черное, как уважаемая матрона, с возвышавшейся на черных, как смоль, волосах дорогой шляпой, безжалостно вела девчонку к гибели: вне сомнения, на Друри Лейн в ее легион порочных ловушек.
Если дитя втянут в то, для чего предназначен был бордель Мадам, чего бы Лидия не позволила, то девочке никогда оттуда не выбраться.
Но когда Лидия повернула в переулок, то увидела, как девочка упирается ногами и пытается стряхнуть руку Корали.
- Вот именно, моя девочка! – закричала Лидия. – Беги от нее!
Она услышала за собой что-то кричавший мужской голос, но громогласный лай Сьюзен заглушал слова.
Девочка по-настоящему боролась, но упрямая сводня крепко держала дитя, таща в Винегар Ярд. Тут Корали занесла руку, чтобы ударить девочку, а Лидия бросилась спешно к ним и отбросила проститутку прочь.
Корали отлетела спиной к грязной стене: - Кровожадная сука! Оставь нас в покое!
Она снова устремилась вперед.
Сводня не оказалась достаточно проворной, чтобы схватить девочку, которую Лидия поспешно убрала с дороги.
- Сьюзан, сторожи, - приказала она собаке. Сьюзан подобралась ближе к юбкам девочки из невзрачной коричневой материи и издала предупреждающее рычание. Злодейка заколебалась, лицо ее перекосило от ярости.
- Советую вам уползти обратно в свою щель, откуда вы явились, - предупредила Лидия. –Только попробуйте хоть пальцем прикоснуться к этому ребенку, и я потащу вас в суд за похищение и попытку насилия.
- В суд? - повторила женщина. – Ты донесешь на меня? А что ты хочешь от нее, хотела бы я знать, ты, величайшая портовая шлюха?
Лидия посмотрела на девочку, чьи широко раскрытые глаза быстро перебегали с Лидии на проститутку и обратно. Она явно не знала, кому верить.
- Б-Боу Стрит, - сдавлено пролепетало дитя. – На меня напали и все отобрали, а она вела меня к…к…
- Погибели, - подсказала Лидия.
В этот мгновение на Винегар Ярд ввалился высокий хулиган с другим парнем, следующим за ним по пятам. Из разнообразных таверн и закоулков повыскакивали еще несколько мужчин.
Лидия прекрасно понимала, там, где собирается сброд, хлопот не оберешься. Тем не менее, она не покинет это заблудшее дитя, будь тут толпа или нет.
Игнорируя сборище, Лидия сосредоточилась на девочке.
- Боу Стрит вон там, - сказала она, показывая на запад. – А дорога, по которой тебя тащила эта змея, ведет к Друри Лейн, где полно отличных борделей – как могут подтвердить все эти разодетые парни.
- Лгунья! – завизжала Корали. – Я нашла ее первой! Найди себе собственных девчонок, ты, дылда стоеросовая! Я научу тебя, как браконьерствовать на моем дворе.
Она, было, направилась к своей жертве, но угрожающий рык Сьюзен остановил ее.
- Отзови свое чудовище! – пришла в ярость злодейка. – Или я заставлю тебя пожалеть.
Неудивительно, что девочки боятся своей сводни, подумала Лидия. Она, должно быть, почти сумасшедшая, коли посмела так близко подойти к Сьюзен. Даже эти мужчины – до самого последнего рожденного вне всякого сомнения в трущобах злодея, держались на почтенном расстоянии от рычащей собаки.
- Вы не так поняли, - холодно заявила ей Лидия. – Считаю до пяти, чтобы вы скрылись с глаз моих. Иначе я заставлю вас сильно пожалеть. Раз. Два. Тр…
- Ах, да будет вам, дамы, дамы.
Высокий хулиган отпихнул с дороги какого-то зеваку и выступил вперед.
- У вас корсеты полопаются от всех этих дерзостей и устрашающих выпадов, мои миленькие изящества. И все ради чего? Малюсенькая проблема: одна цыпочка и две наседки, которые не поделили ее. Разве кругом не полно цыплят? Не стоит нарушать мирный покой нашего короля и звать констеблей, верно? Определенно не стоит. - Он вытащил кошелек. - Вот как мы поступим. По банкноте каждой, мои дорогие –и я забираю у вас малютку.
Лидия безошибочно распознала характерный выговор человека из высшего общества, но она была слишком вне себя, чтобы этому удивиться.
- Банкнота? – вскричала она. – И во сколько же вы оцениваете человеческую жизнь? В один фунт?
Он обратил к ней вспыхнувший взгляд зеленых глаз. Смерил ее с ног до головы. Этот тип возвышался над ней на несколько дюймов - не частое явление на веку Лидии.
- Из того, что я имел счастье лицезреть, как вы правите экипажем, вы-то вообще жизнь человеческую ни во что не ставите, - холодно произнес он. – Всего лишь за минуту вы чуть не угробили троих на Странд.
Его бесстыдный взгляд обвел присутствующее собрание.
- Следует выпустить закон, запрещающий женщинам править лошадьми, - громогласно объявил он. – Это просто угроза человечеству.
- Так держать, Эйнсвуд, не забудь упомянуть это в своей речи на следующем заседании в Палате лордов, - выкрикнул кто-то.
- На следующем? – закричал другой. – Скорее уж на первом, если крыша не рухнет, когда он притащится в Парламент.
- Да чтоб мне провалиться! – раздался голос с задних рядов. – Уж не Эйнсвуд ли это, а?
- Точно он, и играет роль царя Соломона, никак не меньше, - снова воскликнул кто-то из первого ряда. – И, как обычно, тянет не ту кобылу за хвост. Поясните его светлости, мисс Гренвилл. А то он записал вас в настоятельницы Ковент Гардена.
- Ничего удивительного, - заявил один из его приятелей. – Принял же он маркизу Дейн за проститутку, верно?
И вот тут-то Лидия поняла, кем являлся этот неотесанный мужлан.
В мае пьяный Эйнсвуд встретил на постоялом дворе Дейна и невесту маркиза в их брачную ночь и отказался поверить, что леди была леди, не говоря уж о том, что она жена Дейна («Рискованный флирт» - Прим.пер.). Дейн счел своим долгом исправить неправильное представление старого школьного дружка с помощью кулаков. Сей инцидент еще долго был у всех в Лондоне на устах.
Лишь самую малость удивительно, что Лидия по ошибке приняла его светлость за грубияна из Ковент Гардена. По всем расчетам герцог Эйнсвуд был один из самых испорченных, безответственных и тупоголовых повес из списка в книге пэров Дербетта - немалое достижение, демонстрирующее нынешнее плачевное состояние аристократии.
Герцог был к тому же, как видела Лидия, неряхой из нерях. Несомненно, дорогое, пошитое на заказ платье он надел несколькими днями ранее и измял так, словно спал в нем. Шляпы на его голове не было, и копна густых каштановых волос свисала на один глаз, который в равной степени свидетельствовал о месяцах неудовлетворительного сна и более чем удовлетворительного беспутства. Его единственная уступка в угоду чистоте состояла в том, что не так давно он позволил кому-то побрить себя, наверняка, пребывая в пьяном беспамятстве.
Она увидела куда больше: адское пламя, мерцающее в глубине его зеленых глаз, надменный профиль его носа, твердые линии щек и подбородка… дьявольски изогнутый рот, обещающий все, готовый заставить смеяться, согрешить, в общем, все, что вам угодно.
Лидия не осталась равнодушной. Бесенок в ней, один из тех, кого она обычно держала под замком, подпрыгнул и потянулся к своему двойнику, сидевшем в герцоге. Но она тоже не была дурой. Лидия прекрасно понимала, что это, по сути, манера поведения, присущая негодяям, и в общем она могла бы назвать их одним словом: неприятность.
Все же именно этот негодяй являлся герцогом, а даже самый худший аристократ имел больше влияния на власти, чем простой журналист, особенно женского пола.
- Ваша светлость, вы допустили ошибку только в отношении одной из нас, - с непреклонной вежливостью заявила Лидия. – Я - Гренвилл из «Аргуса». Эта женщина – известная сводня. Она заманивает девочку в бордель под предлогом, что ведет ее на Боу Стрит. Если вы препроводите эту сводницу в тюрьму, я с радостью составлю вам в этом компанию и засвидетельствую…
- Она притворщица, лгунья и интриганка, - завопила Корали. – Я только веду девочку к Пиркезу.
Она махнула в сторону стоящего напротив устричного бара.
- Немного перекусить. Девочка попала в небольшой переплет…
- И попадет в еще худший в ваших руках, - продолжила за нее Лидия. Ее внимание вновь переключилось на Эйнсвуда. – Вы знаете, что происходит с детьми, имевшим несчастье попасть в ее когти? Их бьют, морят голодом и насилуют, пока не низведут до состояния смиренного ужаса. Тогда она выпускает их на улицы, некоторым из них по одиннадцать и двенадцать лет…
- Ты лжешь, подлая портовая шлюха, - взвыла сводня.
- Я поставила под сомнение вашу честь? – поинтересовалась Лидия. – Вы хотите сатисфакции? Рада буду предоставить. Прямо здесь и сейчас, если желаете. - Она стала наступать на сводню. - Давайте-ка посмотрим, как вам понравится, когда вас бьют.
Пара огромных ладоней сомкнулась на ее запястьях и оттащила назад.
- Полноте, дамы. От вас чертовски разболелась голова. Давайте постараемся решить все миром, а?
- О, вот это забавно, - воскликнул кто-то. – Эйнсвуд решает что-то миром. Глазам не верю, неужто в аду все замерзло?
Лидия посмотрела вниз на держащую ее за руку большую ладонь.
- Уберите от меня свои лапы, - холодно промолвила она.
- Я, пожалуй, подержу, пока кто-нибудь не сбегает за смирительной рубашкой для вас. И кто вас выпустил из Бедлама, хотел бы я знать?
Лидия пихнула его локтем в живот. Тот оказался отнюдь не мягким. От предплечья до запястья ее пронзила боль.
Все-таки и он что-то почувствовал, поскольку пробормотал ругательство и отпустил ее под свист и улюлюканье толпы.
Беги, пока можешь, предостерег ее внутренний голос, беги без оглядки.
Это был внутренний голос разума, и она бы прислушалась к нему, если бы ее не поразили его насмешливые замечания и откровенная наглость, с которой эти замечания громогласно прозвучали. Природа не предусмотрела в характере Лидии склонность отступать, а чувство гордости не позволяло предпринимать каких-то действий, намекающих на слабость или, не дай Бог, на страх.
Сощурив глаза, с бешено бьющимся сердцем, она повернулась к нему лицом.
- Еще раз тронете меня, - предупредила она, - и я поставлю синяки на оба ваших глаза.
- О, попробуйте, ваш’ честь! – начал подстрекать какой-то зевака. – Троньте-ка ее снова.
- Эй, ставлю на вас десять фунтов, Эйнсвуд.
- А я вам говорю, она поставит ему парочку «фонарей», как и грозилась, - раздался другой голос.
Герцог, между тем, оценивал ее, вызывающе пройдясь взглядом зеленых глаз от шляпки до полусапожек.
- Крупная, не спорю, но не в моем весе, - объявил он. – Должно быть, пять футов и три четверти (1.75 м – Прим.пер.). И весит стоунов десять (63, 4 кг – Прим.пер.), нагишом.
- За то, чтобы таковой увидеть, - добавил он, скользнув взглядом за корсаж, - я, между прочим, готов заплатить пятьдесят гиней.
Эту остроту приветствовали грубым смехом и, по обыкновению, непристойными комментариями.
Ни смех, ни непристойности не обескуражили Лидию. Она знала этот грубый мир; большая часть ее детства прошла в нем. Но шум толпы подтолкнул ее к окончательному решению. Девочка, которую она намеревалась спасти, стояла, застыв, и на лице ее проступило затравленное выражение существа, оказавшегося в джунглях и окруженного людоедами, которые вот-вот настигнут цель.
И все-таки Лидия не могла позволить этому идиоту оставить за собой последнее слово.
- О, мастерски проделано, - сказала она ему. – Расширяете образование ребенка, почему бы и нет? Преподайте ей прекрасный пример столичных манер и высокоморальную манеру выражаться, принятую в высшем обществе.
У нее еще имелось много чего высказать, но она напомнила себе, что с таким же успехом могла бы прочитать лекцию каменному столбу. Если у этого тупицы когда-либо и водилась совесть, то она умерла позаброшенной в одиночестве давным-давно.
Удовольствовавшись последним испепеляющим взглядом в его сторону, она отвернулась и направилась к девочке.
Стремительный осмотр толпы подсказал Лидии, что сводня испарилась, и это принесло разочарование. Однако большой разницы не было, если бы та осталась, когда никого из этих крикливых трусов не заботило ничего, помимо собственных развлечений.
- Пойдем, моя милая, - произнесла она, подойдя к девочке. – Нам нечего делать среди этого сброда.
- Мисс Гренвилл, - донесся сзади до нее голос герцога.
Нервно подпрыгнув, Лидия обернулась и столкнулась с крепкой колонной в образе мужчины. Она отступила, но всего лишь на полшага, задрала подбородок и выпрямила спину.
Герцог не сделал ни шагу назад, а она твердо стояла на своем месте, хотя это и было нелегко. До сих пор Лидия не могла в полной мере рассмотреть его мускулистый торс, и теперь вблизи ее заворожила его мощная фигура, которую так тесно облегала одежда.
- Превосходные рефлексы, - произнес он. – Не будь вы женщиной, я рассмотрел бы ваше предложение… насчет «фонарей». То есть этих синих…
- Я знаю, что это значит, - оборвала его Лидия.
- Воистину здорово обладать богатым словарным запасом, - заметил он. – В будущем, однако, советую вам потренироваться – совсем чуточку – в обоснованных выпадах, моя голубка, прежде чем отточить свой язычок. Надеюсь, это до вас может дойти? Потому что, видите ли, какой-нибудь другой парень может принять ваши очаровательные маленькие дерзости и устрашающие выпады за занятный вызов. И не успеете оглянуться, как окажетесь в иного рода драке, чем рассчитывали. Понимаете, что я имею в виду, маленькая девочка?
Лидия широко распахнула глаза.
- О, боже мой, нет, - с придыханием промолвила она. – Ваша речь слишком трудна для меня, ваша светлость. Мои крошечные мозги просто не способны ее уяснить.
Зеленые глаза герцога вспыхнули.
- Может, шляпка сидит слишком туго и мешает.
Его руки потянулись к лентам и замерли в дюйме от них.
- На вашем месте я бы не стала этого делать, - предупредила она, голос ее звучал ровно, хотя сердце рикошетом билось о грудную клетку.
Он засмеялся и рванул за завязки шляпы.
Лидия выбросила кулак. Он схватил его, все еще хохоча, и притянул ее к твердому колоссу, именуемому его телом.
Она была почти наготове, чувствуя, что произойдет что-то подобное. Но оказалась совсем не готовой к выбившим ее из равновесия жару или взрыву ощущений, которые не смогла распознать.
В следующее мгновение его рот, такой теплый, уверенный и слишком уж искушенный, обрушился на губы Лидии, и ее накрыло с головой, заставив потеряться и ощутить беспомощность под его вероломно легким нажимом. В мгновение просветления она ощутила, как большая ладонь неловко прислонилась к верхней части спины, и тепло ее просочилось сквозь плотные слои бомбазина и нижней сорочки, затем тепло сместилось ниже, когда его крепкая рука обхватила ее талию.
В какое-то опасное мгновение ее разум последовал по тому же пути, что и тело, подчиненное жару, силе и беспорядочной смеси аромата и вкуса мужчины.
Но ее чутье оттачивалось в жестокой школе, и в следующий момент она уже знала, что делать.
Лидия обмякла в его руках, заставив себя обвиснуть мертвым грузом.
И почувствовала, как его рот оставил ее.
- Вот так так! Девица-то в обмороке…
И тут она заехала кулаком ему в челюсть.

-----------------------------------------------------------------------------------------------


* Гарриет Уилсон (1786 - 1845) – знаменитая куртизанка, в число ее клиентов входили принц Уэльский, лорд-канцлер и четверо будущих премьер-министра. Писала мемуары, которыми шантажировала своих любовников.



** Сэр Роберт Пиль, баронет(1788 – 1850) – премьер министр Великобритании от консерваторов с 10 декабря 1834 по 8 апреля 1835, и с 30 августа 1841 по 29 июня 1846. Он помог создать современную концепцию полиции, разработав принципы работы для полицейских. По его имени полицейских до сих пор называют «бобби».

Акт о столичной полиции 1829 г.
Принципиальные положения реформы Роберта Пиля следующие:
1. "Полиция должна быть стабильной, эффективной и организованной, как военные институты.
2. Полиция должна быть подконтрольна правительству.
3. Отсутствие преступности является лучшим доказательством эффективности полиции.
4. Существенное внимание уделяется распространению информации о преступности.
5. Должное внимание следует уделять формированию личности полицейского.
6. Самое существенное качество полицейского — это отличный характер, ибо спокойная, уверенная манера действий является более эффективной, чем насильственные действия.
Уважительное отношение к внешнему виду полицейских, ибо хороший внешний вид полицейского и его выправка способствуют установлению доброжелательных отношений с общественностью и отражают в определенной степени уровень профессионализма.
7. Должный отбор и подготовка подходящего персонала является основой эффективности.
8. Департамент полиции должен располагаться в центре населенного пункта и быть доступным для населения.
9. Полицейские должны приниматься на службу через испытательный срок, что позволяет освобождаться от таких полицейских, которые по своим склонностям, характеру, отношению не могут служить в правоохранительных органах"

Супер, мне нравится. Сколько перечитала подобных романов но в челюсть "графья" еще нигде не получали.

Какая шикарная встреча у главных героев!
Спасибо за перевод!
liran , да еще и с первого раза)
_________________

Да уж, для него это было неожиданно. Лидия может за себя постоять.

Карменн, Фиби, спасибо за перевод!!!

Спасибо за перевод!
Встреча первая у ГГ-ев и правда -Супер!!!!!!!!
Вир нашел себе достойного противника!

Спасибо за перевод!!!
Воинственная барышня ,бедняга Вир!
___________________________________

СПАСИБО БОЛЬШОЕ за кусочек замечательного перевода!
_________________

Ура!!! Кармен, Фиби, спасибо!!!!!!!!
Пока положила в файлик!!!

Урааа!!! Прода!!!!! Спасибо большое девочки!!!!
_________________

Karmenn, Фиби - большое спасибо! Боевая героиня
_________________

Из-за праздников я чуть не пропустила новый перевод, да еще из серии. Только сегодня заметила. А уже и первая глава есть! Спасибо!
_________________