михайловна:
Марина Терентьева
Вечерний Киев в ожерелье ярком
Огней, витрин, мостов и фонарей.
Тумана шаль опустится на парки,
Чтоб до утра укутать поскорей.
Шумит Крещатик, словно море в бурю,
Раскрыли пары пёстрые зонты.
А я в плаще летящем из лазури
Несу в руках осенние цветы.
И гитарист играет в переходе,
Но, сразу видно, думает о Ней.
И дифирамбы все поют погоде,
Что подарила пару тёплых дней.
Вечерний Киев. Я не нагуляюсь
И никогда не надышусь тобой!
В днепровской дымке тихо растворяюсь,
Парфюма шлейф оставив за собой…
Consuelo:
Александр Блок
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь - больной и юный -
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
Всё спит - дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
1909 г.
Nadin-ka:
Леонид Сорока
В КАРМИЭЛЕ
Что мы пили, что мы ели,
Были с кем накоротке
В этом нашем Кармиэле,
Неприметном городке.
Как мы жили, веселея,
Не замечены в упор.
Горы, звёзды, Галилея –
Фантастический набор.
Километры, вёрсты, мили
Разделили их и нас.
И встаёт вопрос – а мы ли
Здесь находимся сейчас?
Это наши ли обличья,
Наши ль крылья не нужны,
И права на землю птичьи
Мы ль доказывать должны?
Иордан течёт, мелея,
Берега его пусты.
Что ответишь, Галилея.
С поднебесной высоты?
У крутых своих подножий
Ты нас примешь или нет?
И как перст над нами божий
Мусульманский минарет.
михайловна:
Ася Горская
Город начинается...
В самом сердце древнего Урала
Ты найди Челябинск миллионный.
Город начинается с вокзала,
С нашего Советского района,
С привокзальной площади и сквера,
Где сегодня строится метро,
А еще с твоей и нашей веры
В справедливость, разум и добро.
Город начинается, послушай,
С самой лучшей улицы Свободы,
Город начинается с «Катюши»,
Уходившей с нашего завода.
У Поклон-горы святое место,
Пусть война лишь в памяти и снах,
Но идут с букетами невесты
К матери, скорбящей о сынах.
За углом от нас Переселенка –
Вот мое наследство и соседство.
У меня ободраны коленки.
Я бегу от собственного детства.
Я взрослею, а другой мальчишка
Подрастает рядышком со мной.
В небо устремилась телевышка –
Тесно мне на улице родной…
Я хочу так много и так мало:
На него всегда смотреть влюблено…
Город начинается с вокзала,
С нашего Советского района,
С привокзальной площади и сквера,
Где сегодня строится метро,
А еще с твоей и нашей веры
В справедливость, разум и добро.
михайловна:
Николай Агнивцев
Там, где Российской Клеопатры
Чугунный взор так горделив,
Александрийского театра
Чеканный высится массив.
И в ночь, когда притихший Невский
Глядит на бронзовый фронтон,
Белеет тень Комиссаржевской
Средь исторических колонн…
Ты, Петербург, с отцовской лаской
Гордишься ею!.. Знаю я:
Была твоей последней сказкой
Комиссаржевская твоя.
Нежнее этой сказки нету!
Ах, Петербург, меня дивит,
Как мог придумать сказку эту
Твой размечтавшийся гранит?!
Nadin-ka:
Юрий Визбор
ВОСКРЕСЕНЬЕ В МОСКВЕ
Звук одинокой трубы...
Двор по-осеннему пуст.
Словно забытый бобыль,
Зябнет березовый куст.
Два беспризорных щенка
Возятся в мокрой траве.
К стеклам прижата щека...
Вот воскресенье в Москве.
Вот телефонный привет -
Жди невеселых гостей.
Двигает мебель сосед,
Вечером будет хоккей.
О, не молчи, мой трубач!
Пой свою песню без слов,
Плачь в одиночестве, плачь, -
Это уходит любовь.
Мне бы, неведомо где,
Почту такую достать,
Чтобы заклеить тот день,
Чтобы тебе отослать.
Ты-то порвешь сгоряча
Этот чудесный конверт
С песней того трубача
И с воскресеньем в Москве...
Вот зажигают огни
В ближних домах и вдали.
Кто-то в квартиру звонит -
Кажется, гости пришли.
1970
Consuelo:
Пётр Андреевич Вяземский
Эсмеральда (Воспоминания о Венеции)
внучке моей княгине
Елизавете Петровне Голицыной
Напевы знакомых созвучий!
Вернее всех слов и картин
На память привет вам певучий
Наводит минувшего тень.
Всё то, что в ней тихо дремало,
Очнувшись, откликнется вдруг,
И памяти верной зерцало
Воскресшую жизнь повторит.
На слух налетели случайно
Созвучья мне памятных дней,
И думой невольною тайно
Задумалось сердце во мне.
В край дальний я думой заброшен,
В волшебный пленительный край!
Там сладостный воздух роскошен,
Там вечен улыбчивый май.
Там кудри златые купая
В прохладе лазурных зыбей,
Русалкой из волн выплывая,
Венеция манит к себе.
Чернеются гондолы, рея
Морской вереницею птиц,
И, солнцем вечерним алея,
Дымятся верхи синих гор.
Дворец за дворцом из-под пепла
Угасших столетий встаёт,
Краса их грозами окрепла
И юностью вечной цветёт.
И куполы храмов громадных
Отважно парят к небесам;
С холста ли иль с мраморов хладных
Всё веет бессмертием нам.
На площадь движеньем и гулом
Нахлынул народный поток,
И каждый запасшийся стулом
Подсел в свой знакомый кружок.
Сливаются говор и клики,
И в этой святыне ночной,
В виду вековой базилики,
Мороженым тешится жизнь.
Струится поэзия ночи,
И в эту чудесную ночь
Впились задушевные очи
И вся потонула душа.
Поэзия с прозою рядом,
Действительность рядом с мечтой;
И жизнь увлеченьем и складом,
Как сказка, баюкает нас.
А вот Беве-аква, бесёнок,
Вертится юлой и визжит;
Рассказом своих побасёнок
Разжалобит и рассмешит.
Здесь вьются октавы Ринальда
В прозрачной ночной синеве:
Там вьётся, кружась, Эсмеральда
С венком на младой голове.
Она и порхает и блещет,
Цветок, мотылёк, огонёк,
Лев радостно крыльями плещет
И сам рад затеять прыжок.
Весь мир тот в глазах развернулся,
И думы и чувства согрев,
Как только до слуха коснулся
Балета знакомый напев.
Тут сразу и милую внучку
Сердечная память найдёт:
Вот деда вожак мой под ручку
По тёмным проулкам ведёт.
Нас гондола ждёт у трагетта;
И неба звездистый намёт,
И гладь голубого паркета
К прогулке всё так и зовёт.
И чувством всесильно влекущим
Спешим, полуночники, в путь —
Хотелось на сон нам грядущий
На дремлющий Лидо взглянуть.
1855 г.
Nadin-ka:
Николай Тихонов
ФИНСКИЙ ПРАЗДНИК
Медной рябиной осыпан гравий,
Праздничный люд шуршит, разодет.
Солнце — вверху, внизу — Хэпо-Ярви,
Может быть Хэпо, а может и нет.
Пепельный финн в потертой кепке,
Древнебородый, и тот посвежел,
Место расчищено — ноги крепки,
Все приготовлены рты уже.
Медленной песни заныла нота,
Странствуя гнется, странно темна,
Гнется и тянется без поворота…
Из неподвижных рядов — короткой
Походкой выходят он и она.
Желтее желтка ее платок,
Синьки синее его жилет,
Четыре каблука черных сапог
Тупо стучат: туле-н! туле-т!
Он пояс цветной рукой обводит,
Угрюмо и молча, шагом одним
Обходят площадку, вновь обходят
И снова в обход идут они.
Стучат без улыбки на месте потом,
Странствует песня, гнетет и гнетет —
И дымнобородый с пепельным ртом
Сквозь желтые зубы нить ведет.
Упрямо и медленно ноги идут,
А звук на губах все один, один —
Как будто полки пауков прядут
Струну ледянее льдин…
Но вертятся вдруг каблуки. Жесток
Их стук тупой: туле-н! туле-т!
И желтой пеной горит платок,
И синим огнем пылит жилет.
Рябины ветви, как рога
Летят на них — и сразу
В глазах косых — Алтай, снега,
Змеиные искры Азии.
Рябины красные рога
Их тусклый танец сторожит —
Желтым огнем полыхает тайга,
Синей пылью пылят ножи.
Проходит тысяча темных лет,
И медленно снова: туле-н! туле-т!
Обходят опять неизменно и кротко,
Обходят площадку… Черной чечеткой
Оборвана песни нить…
Танцоры буксуют. Походкой короткой
Идут под рябину они.
С достоинством он на скамейку садится,
С цветного пояса руку берет,
Угрюмо и жестко целует девицу…
И праздник над ними шуршит и толпится,
А пепельный финн вытирает пот.
михайловна:
Дели
Александр Балтин
Луноглазую корову объезжает
Битый Форд годов пятидесятых.
Небо сгустком сини поражает,
Будь ты сам туристом из завзятых.
Возле храма стайка женщин. В храме
Возлежит весьма массивный Будда.
Город же велик… С его садами,
Всей начинкой.
Этот город – чудо.
Вот национальные одежды,
Вот и европейские костюмы.
Три звезды отель… Проулок нежно
Высветляет, попетлявши, думы.
Сколь контрастно, столь и интересно
Жизнь дана, густеющая в зданьях.
Всё равно чужая жизнь – как бездна.
А нуждается своя ли в оправданьях?
михайловна:
Про Сочи
Игорь Блинов
Ну, что, Вам рассказать про город Сочи ?
Про город кипарисов среди скал.
Кто не был в Сочи, жаль, конечно, очень,
Тот четверть жизни точно потерял.
Про город замков и домишек малых,
И пальм рядов, опутанных в гирлянды.
Про утомленных солнцем и усталых,
Заполнивших все пляжи и веранды.
Про город ресторанов и гостиниц,
Безлюдно засыпающих к зиме.
Про город идеально чистых улиц,
Что плюнешь то порою не везде.
Где бывший Адлер – это тоже Сочи.
Мацеста и Кудепста посреди.
И если в Хосте ты проводишь ночи,
То значит, в Сочи их проводишь ты.
Немного слов о той Поляне Красной,
Вблизи которой довелось работать:
Там горы молчаливостью прекрасны,
Но дольше ждешь взошедшего восхода.
Всё описать в двух строчках невозможно,
А, может быть, поставить многоточие…
Чтоб стало невозможное возможным,
Вы лучше просто приезжайте в Сочи !
Nadin-ka:
Александр Галич
ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ОДЕССЕ
Я жил тогда в Одессе пыльной…
А. Пушкин
…Когда бы не Елена,
Что Троя вам, ахейские мужи?!
О. Мандельштам
Научили пилить на скрипочке,
Что ж – пили ! Опер Сема кричит:
– Спасибочки!
– Словно:
– Пли!
Опер Сема гуляет с дамою,
Весел, пьян.
Что мы скажем про даму данную?
Не фонтан!
Синий бантик на рыжем хвостике –
Высший шик!
Впрочем, я при Давиде Ойстрахе
Тоже – пшик.
Но под Ойстраха – непростительно
Пить портвейн.
Так что в мире все относительно,
Прав Эйнштейн!
Все накручено в нашей участи –
Радость, боль.
Ля-диез, это ж тоже, в сущности,
Си-бемоль!
Сколько выдано-перевыдано,
Через край!
Сколько видано-перевидано,
Ад и рай!..
Так давайте ж,
Любовь Давыдовна,
Начинайте, Любовь Давыдовна,
Ваше слово, Любовь Давыдовна
Раз – цвай – драй!..
Над шалманом тоска и запахи,
Сгинь, душа!
Хорошо, хоть не как на Западе,
В полночь – ша!
В полночь можно хватить по маленькой,
Боже ж мой!
Снять штиблеты, напялить валенки
И – домой!..
Nadin-ka:
Николай Тихонов
Там генцианы синие в лугах,
Поток румяный в снежных берегах.
Там в неповторной прелести долин
Встал ледяной иль черный исполин.
Там есть поляна легкая одна,
Где утром рано вся страна видна.
Родник там бьет; кто пил из родника,
Тот вновь придет под эти облака
В лесов раскат, в скалистые края,
В твой синий сад, Сванетия моя.
Не о тебе я нынче говорю —
Я милую встречаю, как зарю.
В глазах ее — спокойные огни,
Синее синих генциан они.
Я пью озноб горящий родника,
И светится во тьме ее рука.
Какой страной ее я назову,
Такой родной во сне и наяву;
Сквозь ночи шелк, сквозь грозных будней гладь
Куда б ни шел, я к ней иду опять.
Там генцианы синие в лугах.
михайловна:
Панасюк Любовь
Город мой просыпается рано.
Из-за сопок приходит рассвет,
где ночуют в распадках гураны,
где багульника розовый цвет.
Там — хрустально-лазоревый воздух,
рыба плещется там в Ингоде.
Там — душистые гроздья черемух
отражаются в чистой воде.
Расцветает под зорькою алой
забайкальской земли красота.
Уголок моей родины малой,
просыпается город Чита.
Щебетаньем приветствуют птицы
солнца новый рассвет золотой.
Забайкальского края столица,
утро доброе, город родной.
Заполняется площадь народом,
по проспекту машины бегут.
Кто-то утром спешит на работу,
кто-то — в школу, а кто — в институт.
Забайкальцам здоровья желаю,
счастья, мира, успехов, любви!
С добрым утром, Чита дорогая!
Расцветай, хорошей и ЖИВИ!
Nadin-ka:
Борис Орлов
ОСЕННИЙ ПЕТЕРБУРГ
Листва дурманит запахом земли,
Лишайник растекается на стенах.
Архангелами в небе журавли
Трубят о предстоящих переменах.
Тревожит сердце облачная рябь -
Печаль о невозвратном и любимом.
Как сигареты, раскурил сентябрь
Березы, наслаждаясь желтым дымом.
Слепым дождем прибило в парке пыль,
Колышутся аллеи в дымке зыбкой.
Парит над Петропавловкою шпиль -
Божественный смычок над красной скрипкой.
И отраженья кораблей царя
Хранит Нева, прижавшись к парапетам.
Намыло листьев, словно янтаря,
На влажных берегах балтийским ветром.
Перемешалось все: и цвет, и звук,
И бесконечной кажется прогулка.
Осенне-золотистый Петербург
Поет, как музыкальная шкатулка.
михайловна:
Бугульма.
Борис Пермин
Среди холмов, лесов Урала
Неспешно речка протекала -
Чиста холодная вода!
Народ селился тут всегда…
В труде, и набирал ума,
Старинный город БУГУЛЬМА.
Российский центр с седым Уралом
Дорогою соединял он.
Народ работал, город рос,
Бунт Пугачёва перенёс…
Здесь Гашек комендантом был,
Народ и это не забыл.
Была война, грузил вагоны,
И отправлялись эшелоны
По железной - по дороге,
Чрез уральские отроги.
Солдат и танки, пулемёты,
Снаряды, пушки, самолёты
Мой город фронту поставлял.
В тылу победу он ковал!.
Тут нефть нашёл и добывал,
Нефтедобычу расширял.
С учёным миром в ногу шёл,
Научную работу вёл.
Во все века, всегда сполна,
Трудился город Бугульма.
Официально не герой,
Но, город славный! Трудовой!