Подземелье Слизерина

Выйдя из Ванной старост, я быстрым шагом направился в подземелья. Перед глазами мелькали яркие картины последнего часа. Грейнджер выгибается мне на встречу, Грейнджер закусывает губу, Грейнджер стонет, царапая меня ногтями... Посильнее запахнувшись в мантию, я прибавил шагу. Ботинки противно хлюпали, натирая ноги. Мокрые брюки стесняли движение, прилипнув к ногам. Наверное, за мной остается жуткий водно-мыльный след… Если Филч меня поймает, мало не покажется.
Шепотом произнеся пароль, я вошел в гостиную Слизерина. Тут уже можно было отдышаться. Но воздуха не хватало вовсе не из-за того, что я примчался в подземелья почти бегом.
И где была твоя голова, Забини? Ты хоть сам понял, что натворил?
Я решительно направился в спальню, стараясь не думать о том, что произошло в Ванной. Но тут же всплыло не менее шокирующее видение возбужденного полуобнаженного профессора Снейпа. Чертыхнувшись, я быстро снял мокрую одежду, бросив куда-то в угол, и направился в душ, но вода не приносила успокоения. Похоже, теперь любое мытье будет напоминать о Грейнджер. Снова попытавшись не думать о проклятой грязнокровке, я взял губку и принялся усиленно намыливаться, чтобы хоть чем-то занять себя, не обращая внимание на боль в многочисленных порезах и царапинах, но предательница-память подбросила очередное воспоминание: Малфой, с мокрыми взъерошенными волосами напоминающий цыпленка, почти такой же губкой проводящий по моей груди вниз…
Смыв пену, я вышел из душа, радуясь, что все уже спят. И что Нотта нет на месте. Желание его удавить уже не было всепоглощающим, но все же достаточно сильным, чтобы ему было лучше не попадаться мне на глаза. Надев сухое белье, я забрался в постель, свернувшись клубочком и обняв подушку.
Драко… я не могу понять, что со мной происходит… и я ужасно скучаю по тебе. Ты на моем месте знал бы, что делать. А я обратился за советом к единственному человеку, которому смог довериться – к Северусу. И вот что из этого вышло.
Проворочавшись с боку на бок несколько часов, я понял, что так и не смогу уснуть. Кажется, Тео вернулся и еле слышно пробрался в постель. Нет, с тобой я поговорю завтра. Больше всего на свете мне хотелось провалиться в спасительные объятия Морфея, но память смеялась надо мной, подбрасывая вместо снов мучительную явь. Грейнджер… Снейп… Драко… в разном порядке, позах и ситуациях, но неизменно возбуждающих, порочных и одновременно срывающих крышу. Я сойду с ума, если не смогу отвлечься. Не выдержав, я приподнялся на локте и порылся в тумбочке, найдя через несколько минут нужное снотворное зелье. Жаль, у меня нет средства для сна без сновидений, но и это пойдет. Лишь бы пережить время до утра… Сделав пару глотков, не пытаясь даже вспомнить, какова правильная дозировка, я снова свернулся под одеялом, уткнувшись лицом в подушку.
Интересно, а завтра будет лу…
_________________

Ночь. Темнота комнаты, лишь тусклый огонек свечи горит крохотным пятном света на прикроватном столике, освещая собой небольшое пространство и голову спящего.
Ветер, врываясь в распахнутое окно, надувает шторы, пробует шаловливой рукой золотые кисти балдахина, красная ткань обвивает столбцы кровати шелковыми змеями, спускаясь до самого пола.
Темно, но мне и не нужен свет, я знаю все цвета этой комнаты. Роскошь и богатство, шелк и бархат, спальня в стиле Короля Солнца. Я был здесь раньше.
Осторожно и тихо ступаю, приближаясь к постели. Ни звука, ни шороха – все так, как и должно быть, до определенного момента, до того, когда я сочту нужным.
Мерно вздымающаяся грудная клетка, глубокий, крепкий сон – идеально… Тьма, и я в ней, я – она, мы заполняем пространство, направляясь к ничего не подозревающей фигуре. Мы идем убивать.
Подхожу ближе, становясь в изножье кровати, пальцы до боли сжимают волшебную палочку. Сейчас или никогда…
- Север… - шепчет Темный Лорд во сне, и я пораженно замираю с палочкой наизготовку.
Он не мог слышать! – лихорадочный поток мыслей за секунду проносится в моей голове, оставляя за собой горький шлейф сомнений. Как? Невозможно? Но если это не я, то что? Воспоминания о Дурмштранге? Далекой России? Не смешите, это же просто легенда, но в душе уже нет прежней уверенности, а нерешительность медленно, но верно затапливает, наполняя меня до краев.
Промедление – смерти подобно…Убить? Вот так, подло, спящего? А ты хочешь его разбудить? –интересуется голос в моей голове. Разве он мало причинил боли, страданий, разве он мало убивал? – вкрадчиво продолжает он.
Я смотрю на Волан де Морта, ресницы отбрасывают темную тень на щеки, словно защищаясь от тускло чадящей свечки, он приподнимает руку, закрывая глаза.
- Цыц-а… - невнятный шепот, словно предупреждение моим громким метаниям, он поворачивается на бок, прижимая к себе подушку.
Я…я…
- Ты же не можешь, верно? – насмешливо произносит голос за спиной. Я стремительно оборачиваюсь, направляя палочку на грудь говорившего … и изумленно застываю на месте.
Блейз? Какого черта!? Но это он, собственной персоной, в расстегнутой рубашке и брюках, босые ноги утопают в красно-золотом ворсе абиссинского ковра.
- Столько разговоров, столько отваги и решимости, а на деле – пшик! Вы притащили его сюда, и ничего не можете, да вы просто трус! – Зло сверкая глазами, мальчишка шипит сквозь зубы, наступая на меня.
Я хватаю его за плечи, до боли впиваясь в кожу и принимаюсь остервенело трясти, стремясь выбить дурь из зарвавшегося наглеца и уберечь нас обоих.
- Не смей называть меня трусом! – яростно выкрикиваю ему в лицо, но он выскальзывает из моих рук, разбиваясь на тысячу капель и обдавая меня холодными брызгами.
Я закрываю глаза… и просыпаюсь.
Черт, почему мантия такая мокрая? Перевожу взгляд на бутылку коньяка, зажатую в руке. Отлично, так и спиться недолго, а вот и капли, увлекшись во сне, я изрядно оплескал себя дорогим напитком.
Не хватает только Лавгуд и белочек – сварливо промелькнула и сгинула в пучине мучительных раздумий мысль. Не знаю почему, но, похоже, я совсем бы не удивился появлению в моих покоях странной девчонки в торжественном сопровождении с белой горячкой… М-да, пора завязывать…
Отставив бутылку прочь, пальцы рассеяно зарываются в карманы мантии, наталкиваясь на что-то.
Хм, что-то я не помню, чтобы что-то клал в карманы? Стоп, это же мантия Забини, точно, я натянул ее, замерзнув, а потом мы… Щеки заливает непривычным румянцем, кляня себя последними словами, сдергиваю ее с плеч и выворачиваю карманы.
Точно, к одному из них, с внутренней стороны пристегнута маленькая брошка в форме бабочки.
Он что - фетишист? Что-то не замечал я раньше у Блейза тягу к женским украшениям. Скорее уж, к их обладательницам.
Отстегиваю брошь и поднимаю ее к глазам.
Маленькая бабочка, старинная, но не блещет особой роскошью камней и редчайшей огранкой.

Сжимаю ее в руке, застежка впивается в ладонь, вызывая несколько капелек крови.
Точно, далеко-далеко, на краешки хризолитовых крыльев слышится отголосок магии, спящей, недавно используемой, и, дементор меня побери, довольно сильной.
Что еще за колдовские штучки? Очередная выходка Уизли? Но как она попала к Забини?
Голова устало гудит от обилия новой информации, а глаза невыносимо слипаются, требуя законного отдыха.
Плевать, разберусь завтра, все дела мира могут подождать пару часов.
Убираю занятную колдовскую вещицу в ящик письменного стола и, откинув покрывало, блаженно растягиваюсь на кровати, чтобы наконец-то дать отдых одеревеневшему от долгого сидения в кресле телу.
Кажется, мистер Забини задолжал мне ответы на несколько вопросов. – Сонно думаю я, и погружаюсь в забытье, как я надеюсь, в этот раз, без всяких сновидений.

»» 04.09.09 14:36 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Гарри Поттер
_________________

- Драко! Пожалуйста, - прошу я, но он не останавливается, продолжая пытку.
- Хватит, я больше не могу, - дыхание сбивается, воздух с шумом вырывается из легких с каждым словом, но Малфой неумолим.
- Драко… - сдерживаю стоны, но они все равно слетают с губ, вызывая его улыбку. – Не надо…
Кожа горит, храня следы его рук и не только. Отчаянно выгибаюсь при каждом его движении, пытаясь уклониться, но грубые веревки плотно удерживают запястья.
- Прости, - шепчу, с трудом шевеля пересохшими губами, но тут же получаю очередной удар, от которого трещат кости. При внешней хрупкости у Драко тяжелая рука.
- Надо иногда думать, Блейз, - хитро прищуриваясь, отвечает он, а на губах играет недобрая улыбка. - Нельзя играть в чужие игрушки. Тем более в мои. – Резкий удар в челюсть заставляет меня отвернуться от него, но я и так слышу полный яда голос. - Малфои, Блейз, ни с кем не делятся тем, что принадлежит им.
Поднимаю глаза и вижу, что в дверях стоит мрачная фигура профессора Снейпа.
- Достаточно, Драко, - мягко, но уверенно произносит он, так что не может быть никаких возражений. – Я думаю, твой «друг» все понял. Не надо портить такую красоту.
Снейп приближается ко мне, а я как завороженный слежу за тем, как развевается его черная мантия, чуть слышно шуршащая по грубому камню пола. Подойдя вплотную, он касается пальцем моих губ, медленно стирая кровь с лица.
- Не волнуйся, Блейз, ты можешь мне доверять. Расскажи мне, если тебя что-то беспокоит. – Он обходит вокруг меня, проводя кончиками пальцев сначала по груди, а потом по спине, заставляя меня вздрагивать. – Я тебе обещаю, ты забудешь обо всем. – Горячий шепот обжигает ухо, посылая мурашки по коже.
- Северус, - обиженный голос Драко звенит в тишине как натянутая струна. – Малфои не делят свои игрушки, вас это тоже касается.

Открыв глаза, я увидел над головой зеленую ткань полога.
- Это был просто сон, - прошептал я, уговаривая сам себя, пытаясь совладать с бешеным сердцебиением. Медленно, словно не веря до конца в реальность происходящего, я поднял руку и вытер пот со лба. – Просто дурацкий сон.
Отдышавшись, я вылез из постели и направился в душ. Холодная, практически ледяная вода быстро отрезвила разум, прогоняя остатки кошмара. Приснится же такое.
Побрившись и приведя себя в порядок, я тщательно оделся, уделяя внимание малейшим деталям. Сегодня надо выглядеть с иголочки. Все должно быть идеально.
Закончив с внешним видом, я решил собрать сумку, но вспомнил, что оставил ее у Снейпа. На уроках без палочки и учебников никак. Значит, тяжелый разговор отложить не удастся. Но все же позавтракать сначала надо, как бы потом аппетит не пропал. Тем более еще и с Ноттом надо поболтать. Интересно, он не ночевал в спальне, или уже успел проснуться и уйти?
Бросив последний взгляд на новое зеркало, которое эльфы так оперативно заменили, я вышел из комнаты.

»» 04.09.09 17:15 Большой Зал
_________________

Я все-таки решился приоткрыть один глаз. - Моим утренним грезам о том, что сегодня суббота, не суждено сбыться. Утро, безусловно, наступило. Но это было утро пятницы. Такой же серой и унылой, как все пятницы. Такой же бессмысленной, долгой и однообразной, как, впрочем, и понедельники, вторники, среды и четверги.
Приоткрыв второй глаз, я увидел свою метлу в углу у двери. – Кажется, я забыл ее вчера засунуть под кровать, где ей место. - Пьюси и Кребб с Гойлом уже собирались на уроки, а Забини лежал в той же позе, что я застал его утром, забравшись под одеяло по самую макушку.
Я сел в кровати, трогая руками помятое лицо и взлохмаченную голову. - Вроде все на месте. И за ночь никто из ценителей окон не наслал на меня проклятья. И что их разозлило? Подумаешь, неровная стена. Зато на эту замечательную выпуклость можно приклепать какую-нибудь картину или нарисовать ее прямо на стене. Эх, нет среди них ценителей абстракционизма!
Лениво встав с кровати, я приступил к утреннему гигиеническому ритуалу. Затем я оделся и, взяв свой рюкзак, я вышел из комнаты и поплелся на завтрак.

»» 04.09.09 13:55 Большой Зал
_________________

Добежав до дверей в комнату Снейпа, я резко затормозил, пытаясь отдышаться. Я должен быть спокоен и сосредоточен. В конце концов, это он извращенец, соблазняющий студентов. К тому же мальчиков. Странно, никогда раньше я этого в нем не замечал.
Одежда с иголочки, прямая осанка, гордый взгляд, - надеваю маску надменности, которая помогает скрывать волнение. Сердце бьется как ненормальное, но разум уже холоден, медленно но верно обуздывая ненужные чувства.
Постучав в дверь, я несколько минут ждал, что мне откроют, думая, что сказать и с чего вообще начать разговор, но Снейп так и не появился. Чуть надавив на ручку, я понял, что дверь не заперта, и осторожно вошел. Неужели он так и не заперся после того, как я ушел? Оглядев комнату, я убедился, что Снейп вообще ничего не трогал. Все мои вещи валялись именно там, где я их оставил. Можно было тихонько собрать их и уйти, но мне нужны были ответы.
Подойд к спящему в брюках профессору, я поморщился от сильного запаха алкоголя. Недалеко валялась пустая бутылка из-под коньяка. Значит, все-таки стыдно. Прядь волос, упавшая на его лицо, делала его не таким строгим и важным, как обычно.
- Профессор Снейп, - позвал я, но тот даже не пошевелился. - Северус, - позвал я уже громче, тряся преподавателя за плечо.
_________________

Вот есть такие дни, когда все не задается с самого утра…
Промаявшись полночи, к утру я все-таки заснул беспокойным сном. Но чего стоят драгоценные минуты отдыха, если им тут же стремятся помешать? Из сонного забытья меня вытащила рука, грубо трясшая меня за плечо.
Убью, сейчас только глаза открою, и сразу убью… - вяло прошмыгнула и тут же исчезла мысль.
– громко окликнул меня счастливый обладатель крепких мускулов и отменного здоровья.
Знакомый голос ледяной волной узнавания прошелся по позвоночнику, всколыхивая омут воспоминаний о вчерашних событиях.
В висках бодрой стайкой похмельных долбодятлов застучалась боль, в глазах - словно добрый фунт насыпанного песка. Ненавижу, когда будят, ненавижу, когда видят в таком состоянии, но все это меркнет перед тем, что это именно Он… Блейз, будь он неладен! Хм, вернулся, захотелось продолжения? – ядовито поинтересовался внутренний голос. Скорее, объяснений… - отрезвляю себя я.
Что ж, мне тоже есть, что у него спросить – думаю я, и разворачиваюсь лицом, нацепляя маску холодного равнодушия. Никто не сможет тебя смутить, пока ты сам не смутишься…
- Забини, вы разучились стучаться? Что за паника? Волан де Морт в Хогвартсе? Альбуса отравили лимонными дольками? – ледяным тоном поинтересовался я, вставая с постели.
Лучшая защита – это нападение. Но не стоит забывать, что Подземелья полны умных хищников.
Я стараюсь не смотреть ему в глаза, малодушно боясь увидеть в них горькую смесь презрения и отвращения, но привычный внимательный глаз вырывает кусочки, выстраивая цельный образ моего утреннего визитера – прямая осанка, гордое, надменное выражение на лице, но нет тепла, закрылся, от него веет холодом отчуждения, поделом мне…
Значит, остается лишь играть по предложенным правилам – я учитель, он – ученик, и все снова на своих местах, как и было, до вчерашнего глупого утра.
- Соберите свои вещи, я не вижу здесь горничных, и, будьте любезны, дождаться меня в кресле, нам с вами предстоит серьезный разговор – сухо бросил я и направился в ванную комнату.
Лишь оказавшись по ту сторону двери, позволяю себе расслабиться, прислоняясь к холодному кафелю. Чертов мальчишка, зачем я связался с тобой?
Я включаю холодную воду. Тепло – для расслабления, для успокоения мыслей, до блаженной мягкости нежащейся в горячей воде розовой кожи. Не сейчас. Не для меня.
Ледяные струи бьют по коже, выгоняя коньячный дурман, приводя мысли в порядок, снова заставляя полноценно работать мозг, выстраивая четкую, упорядоченную систему. Логические выкладки, факты, домыслы, намеки, тайны, правда и ложь – разрозненные кусочки. Все складывается в кучу, а потом рассортировывается по полочкам моего, так любившего структуру, рассудка.
Иногда, чтобы понять, что делать дальше, надо назвать вещи своими именами.
Я расслабился. Допустил незначительные промахи, приведшие впоследствии к крупным ошибкам.
Mea culpa, mea maxima culpa.
И Блейз, тот, кем втайне я всегда гордился, был одной из этой ошибок. Как мне теперь вести себя с ним? Как глядеть ему в глаза? Стыд и позор на твою голову, Северус Снейп!
Я знаю свою вину, и готов заплатить по счетам, пусть даже я больше и никогда не потреплю его дружески по плечу и не обниму, радуясь его победам. Но есть еще брошка, и его странное поведение вчера, и я не оставлю это без внимания.
Жестко вытираясь полотенцем, я натягиваю штаны, сожалея, что не захватил мантию.
Наверно, можно было бы высушить волосы заклинанием, но палочка осталась в комнате, и я терпеть не могу использовать магию на такие глупости. Пользоваться высшей силой для таких банальных вещей, как заправка постели или завивания кудрей? Увольте!
Выхожу из ванны и открываю шкаф, в поисках свежей рубашки, краем глаза замечаю фигуру. Мальчишка здесь – только хорошо это или плохо? Надеюсь, он не следит за мной, высматривая брешь в защите, следя за эмоциями, чтобы тут же ткнуть в больное место. Какие глупости, это же Блейз… Вот именно.
Одному справиться с мелкими пуговицами не так-то просто, и бинт на больной руке намок, придется снять, а помочь с перебинтовкой - некому, я лучше удавлюсь, чем снова обращусь за помощью к этому мальчишке. Хватит, напомогался вчера, до сих пор трясет. Потерплю, бывало и хуже.
Наконец-то справившись, наглухо застегиваю мантию и возвращаюсь к письменному столу, присаживаясь в кресло напротив мальчишки, и достаю брошку из ящика.
Хм, раунд второй – и как же не хочется проиграть.
- Мистер Забини, вы можете объяснить мне, что это?
Точным броском отправляю ювелирное насекомое через стол и в первый раз за сегодняшний день смотрю ему в глаза.
_________________

О, да. Возвращение профессора Снейпа. Смотрите в колдотеатрах новый фильм ужасов.
Наблюдая как вместо сонного, растерянного и немного забавного (это я о Снейпе сейчас говорю?) этот человек превращается в мрачного, угрюмого и бесчувственного профессора зельеварения, я убедился, что его не зря считают пугающим, скользким… тем, с кем ты не захочешь иметь дело. Вспомнилась маггловская поговорка. Действительно, профессор Снейп безобиден, только когда спит зубами к стенке. Хотя и то не факт. Мало ли, какие фокусы у него припасены в рукаве.
Осмотрев поднимающуюся с кровати фигуру (да, я бегло осматривал, а не внимательно разглядывал), я выяснил, что рукавов у него не наблюдается, как и любой другой одежды выше пояса. Ну хоть штаны он застегнул со вчерашнего дня, и на том спасибо! Конечно, убрать в комнате он не догадался. Может, ему нравится то, о чем напоминают все эти вещи? Меня же бросало в жар от одной мысли о том, чем мы занимались. Я одновременно и хотел это знать, и не хотел. Боялся, сам пока не понимая, чего именно. Стыда за себя или разочарования в нем? Человеке, который был всегда для меня примером для подражания.

Кто ты? Я тебя совсем не знаю. Я узнаю эту маску надменного профессора и жестокого декана Слизерина. Но ведь это всего лишь маска. Мы с Драко всегда знали, какой вы на самом деле. Там, внутри. Под этой неприятной, отталкивающей личиной безразличия и презрения ко всем кроме себя. Вот только личиной ли? Теперь я уже не уверен, где правда, а где ложь.
Я следил за каждым его движением. Снейп вскинул голову, так что спутанные волосы рассыпались по шее и плечам, пошарил босыми ступнями возле кровати, но так и не нашел ни ботинок, ни тапочек, произвел еще множество мелких движений, но так и не взглянул на меня.
Вот значит как! Я для вас теперь пустое место? Не стою даже того, чтобы смотреть на меня, когда вы ко мне обращаетесь? Колючая обида терновым кустом оплела что-то в груди, не давая дышать. Ненавижу. Ненавижу тебя, и это твое поведение, будто ничего не случилось. Это ты соблазнял в своей спальне ученика вверенного тебе факультета! Тебя должна мучить совесть! Так почему ты ведешь себя так, будто это я сделал что-то постыдное и недостойное? Салазар, а что если я и правда это сделал?

Я сжал руки в кулаки, глядя, как высокая, жилистая фигура скрывается за дверью в ванную. Где ваша хваленая логика? Неужели не ясно, что будь мне нужны только вещи, я и не стал бы вас будить? О да, я дождусь вас и вашего дурацкого разговора! И посмотрим, что вы мне скажете в свое оправдание!
Схватив сумку, я расстегнул молнию. Дракон-дневник тут же вылетел наружу, начав верещать о выдуманных им якобы моих неприличных планах на выходные, которые в основном касались профессора Снейпа. Найдя палочку, я быстро расколдовал зверя, снова превратив в книгу, которая шлепнулась посреди стола зельевара, разбив несколько склянок с ингридиентами для снадобий. Что-то вспыхнуло, зашипело, и я закашлялся, вдохнув едкие пары, когда подошел слишком близко, пытаясь забрать ежедневник. Несколько взмахов палочкой, и колбы и пробирки снова стали целыми, хотя теперь и пустыми. Надеюсь, он не заметит. Обнаружив тут же на столе свой ремень, я взял его и быстро сунул в сумку. Повезло, что у Снейпа в ванной льется вода, и скорее всего он не слышал вопли книжки и звук разбивающегося стекла. Подобрав рубашку, я сунул ее вместе с носками к уже убранному ремню, и принялся искать запонки, чуть ли не ползая по полу.
Мерлин, волшебник ты или кто?
- Акцио, запонки, - раздраженно выпалил я, поднимаясь с ковра, но ничего не произошло. После нескольких повторений я осознал, что в тот день на мне не было запонок. Обычная рубашка с пуговицами. Чертыхаясь, я направился к кровати, чтобы подобрать последний предмет своей одежды – мантию. Секундное замешательство, и я принялся обшаривать карманы. Ее нет. Он ее нашел. Интересно, он понял, что это такое?
Набив сумку, и без того полную учебников, еще и одеждой, я поставил ее возле двери, чтобы ничего не забыть. Чтобы не было повода сюда вернуться. Я должен выяснить все сразу, а потом уйти, не оборачиваясь. Виноват он, а не я. Тогда почему меня трясет от страха?
Увидев на столике почти пустую бутылку коньяка, я, не раздумывая, подошел и сделал глоток из горла. Горькая жидкость огнем прокатилась по пищеводу, оставляя на языке привкус миндаля. И тут же я услышал звук открывающегося замка на двери. Рванув к столу, я сел в кресло, приняв самую небрежную и расслабленную позу, хотя внутри меня сковал страх, как ледяная корка покрывает поздней осенью хогвартское озеро. Хотя, теперь от озера осталось лишь одно воспоминание. А мне сейчас нужны совсем другие воспоминания…
Выйдя из ванной, Снейп направился к шкафу, снова не посмотрев на меня. Бинты пропитались водой, смешанной с мазью и кровью. Захотелось предложить свою помощь, обработать, перевязать, но я подавил в себе это желание, заставив вспомнить его презрительное отношение ко мне. Хочешь обращаться со мной как с пустым местом? Отлично! Тогда помогай себе сам! Жгучая злость добавилась к обиде, образуя взрывоопасную смесь.
Надев белоснежную рубашку (и чего это он так долго воевал с пуговицами? Неужели, волнуется? Идиот, конечно нет, у него просто рука болит), а потом идеально черную мантию, профессор сел за стол напротив меня. Открыв ящик, он достал что-то и запустил в моем направлении. Проскользив по столешнице с неприятным скрежещущим звуком, неизвестный предмет оказался зажатым в моей вовремя подставленной ладони.

Снейп наконец-то посмотрел на меня, отчего на губах появилась неприятная улыбка. Да, знаю, что выгляжу нагло, что много себе позволяю. Но такова моя защитная реакция. Ухмыляться, презрительно выгнув бровь – все, что я могу, когда к горлу подступает ком, а на глазах уже готовы появиться слезы.
Даже не разжав кулак, я понял, что там брошь. Подкинув вверх, я элегантным движением поймал ее и припечатал к столу, как делают, когда бросают на спор монетку. Интересно, это орел или решка?
- Это предмет дамской бижутерии, - все с той же ухмылкой выдал я, не отводя взгляда. – И по совместительству подарок одного моего «друга». Помните, когда мы с вами пили чай, я позволил себе проявить чрезмерную откровенность, рассказав, что ко мне проявляют повышенный интерес неожиданные люди. Лишь вчера поздно вечером я узнал, что эта брошь – сильнейший приворотный артефакт для того, кто его носит. Надо мной забавно пошутили, наблюдая, как я принимаю сомнительные ухаживания. – На лице Снейпа не дрогнул ни один мускул. – Надо же, вам тоже это не кажется забавным. Вот и я не сильно смеялся. Мне кажется забавным другое: как вы, сильнейший колдун, не почувствовали магию этого артефакта, не увидели нити силы. Почему-то мне представляется возможным, что вы их заметили. И как умнейший человек, услышав мои признания, смогли сложить два и два и сделать выводы. – По виску Снейпа медленно стекла капелька воды. Неужели вспотел от волнения? Да нет, просто не насухо вытер голову). Я продолжил развивать свою бредовую теорию, сам не веря ни одному своему слову, хотя и выдавал их спокойным уверенным голосом. - И как прирожденный экспериментатор с пытливым умом вы могли захотеть проверить, как эта вещица работает. Только вот не ясно, что случилось? Не смогли вовремя остановиться? Вас впервые подвел ваш трезвый ум и холодный расчет, или такое уже случалось раньше?
Как вы учили меня, профессор. Лучшая защита – нападение. Медленно переворачивая в пальцах брошь, я ждал ответа Снейпа, не сводя с него глаз. Пусть теперь он оправдывается.
_________________

Брошь с тихим звуком перемещается по крышке стола, всего на мгновение поймав в драгоценные камни крыльев солнечный луч, вынуждая заплясать по темному дереву хоровод разноцветных пятен, - секунда, и недолгий бег окончен, темная ладонь останавливает всякое движение.
В голову приходит глупая ассоциации с котом, поймавшим глупую мышь – толи убить сразу, толи немного помучить, нелегкий выбор, правда? Разумеется, он же охотник в команде – рефлексы, скорость и точность на высоте, гибкая грация зверя, прячьтесь мыши, берегите шкурки, ибо пощады не будет…Хочется грустно улыбнуться мыслям, но я лишь пристальнее смотрю на него, ожидая ответа.
Мальчишка сжимает брошку в ладони, наглая улыбка кривит губы, брови надменно изгибаются, словно удивляясь моей непроходимой тупости и незнанию самых простейших вещей.
Против воли, руки сжимаются в кулаки, ногтями впиваясь в кожу. Ненавижу эту маску, маску надменного превосходства, высшего знания и вседозволенности элиты перед глупой чернью, я слишком хорошо знаю это выражение лица, еще со студенческих лет… Ты так уверен в себе? Так поделись со мной, расскажи мне, Блейз?
Подкидывает бабочку в воздух, ловит ловким движением руки и опускает на деревянную поверхность стола.
Улыбается, видимо, довольный результатом, но улыбка не трогает глаз, холодные, темные озера отчуждения по-прежнему пытливо ждут моей реакции на его нахальное поведение.
- наконец, ухмыляясь, выдает он.

Это мне известно – хочется перебить его, но он продолжает:
– Он вольготно располагается в кресле, потянувшись всем телом, но не сводит с меня внимательных глаз.

Подарок … друга? Такой? Блейз, тогда зачем нужны враги? Чрезмерная откровенность? Разве может быть допустима излишняя искренность, прямота, честность, желание поделиться с проблемами, когда ты общаешься с другом? Тогда для чего нужны друзья, если ты носишь маски даже при них? Ах, да, мы же теперь по разные стороны баррикад, как я мог забыть…
Забавно пошутили? О, мне весело, мне смешно. Так смешно, что даже горько. Знаешь, каково это – когда смех имеет привкус пепла?
– Он продолжает свой рассказ, спокойно и обыденно, не замечая, как больно ранят его слова, какой отголосок рождают в душе.

Я слушаю его, и странное оцепенение, волной накатившее на меня, едва он начал говорить, не покидает меня. Я знаю название этому, но это страшные слова. Боль. Равнодушие. Пустота. То, что хуже ненависти.
Ты не поверишь, но я не почувствовал магии… Может, просто устал? Может, обессилел от боли в обожженной руке? Может, странный коктейль из коньяка, травяного чая и зельев Помфри вызвали слабость и опустошение, на время, блокировав внимательность и магическое чутье? Может, после всего того, что мы натворили в классе совместным дуэтом с Темным Лордом, мне страшно было лишний раз тянуться к силе? Может, я расслабился и не ждал от тебя такого? Как много этих «может». Да только фраза – «Может, все забудем, как будто, этого и не было, и будем жить, как раньше?», увы, не имеет права на существование.
Все ложь. Все лгут. Пора учить главные уроки жизни. Я не хотел тебя ранить, я, как неопытный мальчишка, поверил твоим словам. Результат? Я в дураках. Все его слова, все, что он вчера делал – все ложь, магическое вмешательство брошки. Что, поверил? Любви захотелось? Хоть раз, простой, взаимной, без преград и ограничений, чужого тепла, отданного безо всяких условий, просто потому, что ты такой, как есть? Глупый зельевар…
Действительно, сейчас, трезво все взвесив, я понимаю, что ошибся, еще тогда, в самом начале, должен был понять, что ни о каком влечении, а уж, тем более, любви не может быть и речи. Кто я и кто он? Только глупец купился бы на подобную чушь. А я купился - и вляпался по уши.
– холодно и сухо заканчивая, вопрошает он.

Это был «Мат»? Или только что прозвучал всего лишь «Шах»?
Он замолкает, сказав все. А я молчу, потому что не знаю, что ответить на это.
Просто что-то грустно проводит коготками по душе, не щадя не былых слов, ни теплых воспоминаний. Разочарование, да, вот правильное слово. Ты думаешь, я использовал тебя?
Еще вчера у него было лицо, как будто он не понимает, что происходит. А что, сегодня уже все вспомнил? Память о минувшем посетила лучезарным светом скорбящую в беспросветном мраке голову?
Я могу поиграть в игру, кто больше вспомнит, сыграть в словесный покер, выудив у тебя всю правду о вчерашнем дне – словами, или магией, какая разница? Главное, результат. Только я не хочу, все же, когда-то в другой, лучшей жизни, мы были друг другу близки.
Ты выставляешь меня бесчувственной скотиной, которая воспользовалась твоим состоянием? Тебе так легче, свалить все на одни плечи? Что ж, ловить рыбку в мутной воде и играть словами можно и вдвоем.
- Подарок друга, мистер Забини? С каких это пор, вы слепо доверяете чужим подаркам? – мой голос полон яда, но кто сказал, что работа не накладывает свой отпечаток?
- Внезапно проснувшаяся тяга к дамским украшениям? Настолько острая, что невозможно разлучиться с полюбившейся побрякушкой, и вы всюду носите ее с собой?
На что вы так глупо и халатно клюнули? О, позвольте, я попробую угадать – увеличение магической силы? Невероятный успех у женщин? Что могло настолько вас привлечь, что вы, не раздумывая, нацепили на себя эту безвкусную вещицу, даже не попробовав ее исследовать и изучить? Что будет следующим украшением? Дамское колечко? Шелковый шарфик?
Сколько вы носили сие произведение магического искусства – дня три, четыре? На вас начали обращать внимание мужчины, а вы и ухом не ведете? Или так трудно сложить два на два и понять истинную причину ваших неурядиц? – я жалю Блейза его же словами, не хочу, но уже не могу остановиться, слишком велика обида.
- Надеюсь, ваш друг замечательно повеселился за ваш счет! Это, бесспорно, будет хорошим уроком!
Есть проклятые вещицы, как можно быть таким доверчивым, или я ничему не научил вас? – зло выплевываю я.
- Хм, нити силы… Блейз, я почувствовал магию, не сразу, но как только ты кинулся мне на шею – все сомнения испарились. Конечно, все это магия. Разве у тебя, когда-либо еще была тяга к мужчинам? Разумеется, нет.
- Просто раньше я никогда не встречал подобных вещиц, и захотелось посмотреть на нее в действии.
Не на себе же проверять, вы согласны, мистер Забини? – Лениво откидываюсь на спинку кресла и соединяю кончики пальцев.
А по поводу влечения… - я задумчиво и равнодушно подбираю слова, не сводя глаз с мальчишки.
Физиология, мистер Забини. Низменные плотские инстинкты. Я же не камень, а вы, так искусны... Просто желание тела. На вашем месте мог быть любой, не берите на свой счет. И, как всем увлекающимся натурам, мне было интересно, как далеко вас может завести подобный артефакт. Считайте, что вы добровольно поучаствовали в магическом эксперименте. И если вы так прекрасно помните про признания, то и должны помнить, как я останавливал вас. И не один раз. Не Авадой же вас бить. Или вы бы предпочли Круцио?
И еще, когда меня подводят мой твердый ум и холодный расчет - жалующихся свидетелей нет. Не доживают, правильнее сказать. Вы же, слава Салазару, в полном порядке.
Насчет вовремя остановиться… Давайте расставим все точки над «i». Мистер Забини, вы серьезно полагаете, что если бы я действительно захотел вас совратить – меня остановила бы какая-то брошка? У меня достаточно силы и способов получить желаемое, хм, и без разрешения некоторых личностей. Вы так тактично умалчиваете о своей чести и уязвленной гордости – что я спешу вас предупредить, вам не о чем волноваться. Подобное больше не повторится, если у вас нет больше никаких других брошек, разумеется. Меня ведь, как и вас, абсолютно не трогают мужчины. – Я позволяю себе улыбнуться, пытаясь снять напряжение, повисшее в комнате.
- Чаю, мистер Забини? – официальным тоном интересуюсь я. - Коньяк не предлагаю по вполне понятным причинам. Или у вас остались еще какие-то вопросы?
_________________

Переворачиваю безделушку в руке, перебирая пальцами острые грани мелких камешков, беспорядочно разбросанных по золотым крыльям. Дорогая, красивая, но все же подделка. Не настоящая бабочка, и ей никогда не летать. Так и наше показное, надуманное, казавшееся таким глубоким доверие и взаимопонимание. Я позволил себе настолько сильно поверить в наши со Снейпом особые отношения, что не стеснялся демонстрировать их на публике. Многие догадались, что нас связывают прочные узы. Кто-то завидовал, что у меня есть такой наставник, кто-то смеялся, но все знали, что эта связь есть. А на самом деле, это просто красивая с виду, вычурная, но ничего не стоящая фальшивка. А я как дурак заплатил за нее местом в своем сердце, частичкой души. И продолжаю платить – болью, раскаянием и минутами своего позора.
Голос Снейпа, такой холодный, как горный водопад, обрушивается без предупреждения, ломая хрупкую дамбу защиты. Хоть я и ждал ответа, он оказался неожиданным. Хуже обвинений ранят только справедливые обвинения. И правда, как я мог довериться Нотту? Глупость. Наивность. Детская доверчивость. Да, Снейп прав, от первого до последнего слова. Но неужели он не видит, что сейчас мне нужна поддержка, а критика, тем более заслуженная, и тем более от него, режет без ножа.
Я не заметил, когда застежка расстегнулась. Только почувствовал, как острая игла впивается в ладонь. Но это было ничто по сравнению с тем, как каждое его слово врезалось в мозг, отпечатываясь там, как на коре дерева остаются высеченные ножом надписи. И такие шрамы не скоро зарастут. Может быть, пройдут годы, прежде чем эти слова сотрутся из моей памяти.
Хочется презрительно ухмыльнуться, но нет сил даже на это. Только наблюдаю за тем, как движутся его тонкие губы, выдавая звуки, складывающиеся в эти отвратительные и до зубовного скрежета истинные слова. Да, конечно, сила и женщины. Это все, что интересует меня. Я такой же, как и другие слизеринцы: поверхностный, алчный, амбициозный, похотливый… Дальше самому противно продолжать. Мелькает издевательская мысль попросить об этом профессора, но я гоню ее прочь вместе с другими мыслями. Не хочу ни о чем думать. Не хочу видеть его, надменного, ненавидящего и презирающего. Не хочу слышать эти фразы, полные яда. Это больнее, чем вся физическая боль, которую я пережил за свою жизнь. Лучше бы меня снова приложили об стену Пожиратели Смерти, как тогда, в Хогсмиде. Забытье, беспамятство и отключка сейчас кажутся мне настоящим блаженством.
Конечно, дамское колечко. Вам не обязательно видеть, чтобы знать. Да, я уже не первый раз попался в ловушку с артефактом. Да, я не учусь на своих ошибках. Я глупец, пора признать это. И почему-то мне наплевать. Не хочется спорить, с пеной у рта доказывая, что это не так. Гораздо проще признать это, и расписаться в собственном ничтожестве, если таким тебя считает он, человек, мнению которого ты привык верить, не задумываясь. И эта принятая с детства установка срабатывает. Если Снейп сказал, что ты пустое место, значит так оно и есть. Получите, и засуньте свое самомнение подальше.
Мерлин, правда ранит в миллионы раз больнее, чем металлическая игла, впившаяся в ладонь. А я все продолжаю вертеть украшение в руках, уже под столом, чтобы он не видел, как по пальцам течет кровь, перекрашивая бриллианты в рубины. Но угольки его глаз намного страшнее. Они видят насквозь, заглядывают прямо в душу. Чувствую себя обнаженным перед этим взглядом. Какую маску не надень, все без толку. Защита уже сломана, и я оставляю попытки скрыться, спрятать свои чувства. Бежать мне некуда. Я знаю, что не смогу встать – ноги уже не держат. Я словно прирос к стулу, и чувствую неизбежность расплаты. Мне придется выслушать все до последнего слова. Это раньше наказывали, назначая удары плетьми. Его фразы бьют больнее, рассекая что-то глубоко под кожей. Угольки это же тоже алмазы, только они способны гореть и обжигать.
Задыхаюсь от обиды, но ему все мало. Да, я обвинил его в том, что он специально все это сделал. Но неужели он не понял, что я блефовал? Я думал, он хорошо знает меня. Да, я заслужил ответные оскорбления, обвинения и даже брань. Но Мерлин, чем я заслужил правду? Нет ничего хуже, чем, сдернув покрывало самолюбия, заглянуть в кривое зеркало своей души. Все, сделанное тобой, к тебе вернется, причем в двойном размере.
О да, вы и сейчас играете роль педагога, воспитывая меня. Поверьте, этот урок я не забуду никогда. До этого дня я не умел ненавидеть. Я думал, что ненавижу Поттера и Уизли, ненавижу Грейнджер и грязнокровок вообще. Но нет, это совсем не то. Действительно, по настоящему ненавидеть, с большой буквы этого слова, можно только того, кого любишь. Того, кто пустил корни в твоем сердце, и его так просто не вырвать. Я теперь Ненавижу его. За то что он есть. И за то, что его больше нет. Такого, каким он всегда был. После того, как я выйду в эту дверь, я больше никогда не вернусь сюда. И вместе с этой комнатой мне суждено покинуть мой маленький хрупкий мир. Детство кончилось, и пора взрослеть. Вот он, настоящий урок взрослой жизни от бывшего Пожирателя смерти, человека без души и с каменным сердцем. Вот так разбиваются розовые очки - на тысячи осколков с острыми гранями, на множество идеально заточенных лезвий боли, разочарования и страха.
Мне кажется, что я и сам проклят. И вы тоже. Будьте прокляты. И тот день, когда я встретил вас. И тот миг, когда я решил вам помочь и проводить до подземелий. Все к черту, все, ничего нет, только боль.
Неожиданный переход с «вы» на «ты», как напоминание о тех отношениях, которые между нами были раньше, по крайней мере, мне казалось, что были, и которых теперь не вернуть. Отличный тактический ход. Собственное имя, произнесенное с таким презрением вместо привычного тепла - последний гвоздь в крышку моего гроба. Отчаянно сдерживаю подступающие слезы. Нет, я не буду плакать. Не сейчас. Не здесь. Не при нем.
Неужели он забыл, что я говорил ему? Я же рассказывал о своих чувствах к парню, еще до того, как брошь сработала. Или он решил, что я был под действием артефакта уже тогда? Думает, что весь наш разговор был фарсом? Что ж, один плюс – мои извращенные наклонности останутся тайной.
В ужасе распахиваю глаза, до конца не веря, что Снейп и правда это сказал. Я врал, когда говорил об этом. Я считал бессмысленными свои предположения. Просто пытался его задеть, обидеть, уязвить посильнее. А оказывается, это все правда?
Он полностью расслаблен, разваливается в кресле, складывая руки перед собой, чуть соприкасая кончики пальцев.
Это слово в его устах звучит как пощечина. Да, вам не обязательно говорить прямо, это и так чувствуется. Нет, для вас я не бабник. Шлюха. Искусен, это значит, что со мной были все, кому не лень. Стоит ли гордиться таким искусством? Даже холодный и бесчувственный зельевар не устоял перед таким живым воплощением разврата. Представляю, чем я мог соблазнить его, и становится так мучительно жарко, но совсем не от возбуждения, а от всеобъемлющего обжигающего стыда. Смазливая мордашка, шаловливые ручки и умелый язык – вот кто я для него. Дешевка, над которой можно и эксперимент провести. Действительно, какая мне разница – одним разом больше, одним меньше. Право, не стоит переживать.
Добровольно. Усмехаюсь в душе, но на лице не дрогнул ни один мускул. Даже на это сил нет. Ни капли энергии. Кажется, что я опустошен. Выпит до дна. Добровольно. Отличное слово. Осталось так же добровольно спрыгнуть с Астрономической башни. Интересно, какой он, поцелуй дементора? Мне уже не страшно. Только совсем чуть-чуть. Зато боли больше не будет…
Знаете, наверное, предпочел бы. Может, попробуем? Может, физическая боль сможет хоть ненадолго заглушить моральную? Да нет, эту пустоту не заполнить ничем. Теперь у меня есть своя персональная черная дыра. На месте души.
Брошка падает на пол, а я из последних сил сжимаю кулаки, чувствуя, как маленькими вспышками, чуть заметными искорками, в обессиленном теле поднимается энергия, стекаясь к ладоням, пробегая током по кончикам пальцев. Да, я в порядке. Действительно. Это нормально, чувствовать себя никем. Комком оголенных нервов. Словно с тела содрали кожу и оставили под струями ледяной воды. Интересно, это так же больно, или по-другому? Странно, но такие мысли не пугают меня, а наоборот, кажутся неожиданно притягательными. Счастье одно, а боль удивительно многогранна.
Мне предлагается поблагодарить вас, что меня не изнасиловали? Не знаю даже, стало бы мне от этого хуже… Какая разница… Что такое физическое использование, если меня семнадцать лет использовали морально, притворяясь другом? Тело многое стерпит, чего не может душа. Знаете, мне плевать. Но почему-то хочется сказать вам спасибо за эту изощренную милость.
Чувствую, как в сжатых кулаках появляются частички чего-то твердого, сначала мелкие, как песчинки, но они растут, достигая размером горошин. Автоматически начинаю перекатывать их в ладонях, не пытаясь понять, что это. Да, вас не трогают мужчины. Только физиология… Я буду знать. Я мог бы догадаться. Во всем виноват я сам. А вы меня тоже не трогаете. Я не позволю. Если от моей воли еще что-то осталось.
Улыбка Снейпа впервые показалась мне настолько чудовищной. Как это омерзительно – радоваться на похоронах остатков моего достоинства. Да, вас я повеселил сильнее, чем своего «друга». Его подарок по сравнению с вашим уроком – просто кнопка на стуле в сравнении с массовым убийством.
Поднимаю руку, кладя на стол, и медленно разжимаю кулак. На ладони блестят ярко-красные камни. От совсем маленьких, до крупных, размером с каплю воды и даже чуть больше. Капли… Понимаю, что это окаменевшие капли моей крови. Рана на ладони затянулась рубиновой корочкой и поблескивает в свете свечей.
- Чаю? – Отрешенно произношу я куда-то в пустоту, с трудом шевеля языком. – Можно. С цианидом. Или вы предпочитаете мышьяк?
Понимаю, что веду себя глупо. Он не виноват. Только я. К чему эти сцены. Его они даже не заденут, а я буду выглядеть жалко. Кого я обманываю, я уже выгляжу жалко. Потухший взгляд, опущенные плечи, дрожащие руки. Прежний я плюнул бы этому мне в лицо.
- Спасибо за урок, профессор. Я его усвоил. - Поднимаюсь из-за стола. Красные стекляшки просачиваются сквозь пальцы, барабаня по столешнице. – А теперь мне надо на Гербологию.
На негнущихся ногах направляюсь к двери. Все, теперь он не видит. Я повернут спиной. Слезы тут же скатываются по щекам, словно только и ждали возможности пролиться. Но я ничего не чувствую. Нагибаюсь, подбирая сумку. Кажется, что она набита камнями. Открываю дверь, которая чуть слышно скрипит. Сейчас все это закончится. Собираюсь с силами и делаю шаг в коридор.
_________________

Первое утро в новой школе... Открывать глаза и вставать с постели не хотелось, и поэтому я решила полежать еще немного. В голове проносились воспоминания последних месяцев моей жизни... Прощание с Тибидохсом... Разговор с родителями... Ссора... Мое самостоятельное путешествие до Лондона, а оттуда уже в Хогвардс...
Ну почему родители не могли спокойно отпустить меня учиться??? Неужели ссора была необходима??? Ну и я тоже хороша... Сбежала из дома... Но они же знают какая я целеустремленная. Я все равно достигну того, чего хочу. А на тот момент я хотела в Хогвардс. Я решила прекратить этот самоанализ и все- таки встать с постели. Я открыла глаза и мое решение стало железобетонным. Я встала с постели, сходила в ванную, переоделась в форму и отправилась на поиски кого-нибудь, способного помочь мне в новой школе.

»» 09.09.09 14:31 Учебные классы и библиотека
_________________

Вот и все. Как просто и сложно одновременно. Все речи произнесены, все слова услышаны.
Я победил. Но почему вкус победы там напоминает горечь поражения?
А он сейчас встанет и уйдет. Надменный, гордый, навсегда обиженный и навеки разочарованный. Может, окатит меня холодным презрением, может лишь высокомерно поднимет бровь, демонстрируя, как ему плевать на всю ту чушь, что я здесь нес. Кто я для него? Уже не важно.
Блейз кладет свою руку на стол и разжимает ладонь. Я ожидаю увидеть ненавистную брошь, но там лишь странные камни цвета рубина. Что это? Прощальный подарок? Дань старой дружбе? Плата за убитые чувства?
– странным голосом произносит он.
– так, мимоходом интересуясь, спрашивает он.

Рицин и сулему – машинально хочется ответить мне, но я молчу. Те времена, когда тебя искренне заботило мое мнение, а я считал своим благодарным долгом отвечать, прошли.
Раз у него есть силы шутить – значит, все нормально, все обойдется. Стоило ли переживать, разве ты хоть что-то значишь для него, чтобы он огорчился этой потере? Что за ерунда?
– Кровавого цвета драже утекает сквозь пальцы звонкими каплями, разлетаясь от ударов по столешнице.
– сухо заканчивает Блейз и поворачивается к выходу.
Всем спасибо, все свободны. Действительно, к чему дальнейшие разговоры? Что еще приятного мы можем узнать друг о друге? Лучше все прекратить, оставить, отпустить. Занавес. Финал. Конец.
Все это глупости. Если ему наплевать, почему меня это должно волновать?
Я больше ничего не хочу, только вот опустить голову на сложенные на столе руки – и все. Не дышать. Попытаться вздохнуть. Не чувствовать резкой боли в груди. И скучать по ней, потому что без нее, кажется, что сердце замерло, пропуская удары.
Я смотрю, как уходит дорогой для меня человек, и не знаю, что делать дальше.
Я никогда никого не останавливал. Люди - как ртуть, сожми руку, пытаясь удержать, и они обязательно исчезнут, просачиваясь неуловимыми каплями сквозь пальцы, оставь ладонь раскрытой – и, может быть, ты сумеешь что-нибудь сберечь.
Так глупо, так нелепо, и все из-за какой-то брошки… Брошка! Она была у него, но он ее не оставил.
Неужели тебе мало? Неужели не хватило игр? – я смотрю ему вслед и радуюсь, что он не видит моего полного ярости и боли взгляда. Ты хочешь потерять еще одного друга? Кем ты готов пожертвовать? Или она нужна для мести? Нет уж, она натворила достаточно бед, и я не позволю ей снова плести свои магические интриги.
Встаю с кресла и быстрым шагом устремляюсь вслед за ним – он уже в коридоре, он почти ушел.
Хватаю его за плечо, разворачивая к себе.
- Мистер Забини, пожалуй, достат… - резко начинаю я, но пораженно замираю на полуслове, ибо я никогда не видел его такого…
Блестящие, одинокие дорожки слез на побелевшем, как будто повзрослевшем лице. Сурово сжатые губы. Но не это пугает меня больше всего, а глаза. Холодные, пустые глаза, словно из них вытравили все живое, прогнали все эмоции и чувства. Мертвые глаза.
Он … плачет? Он? Тот, кто никогда не позволял себе показать даже малейший признак слабости? Разбитые коленки от падения с метлы в начале тренировок – и его восторг от свиста ветра за плечами. Синяки и ссадины от магических дуэлей – и гордость от заслуженных побед, от хитрости и ума, стратегии и тактики. Он всегда со смехом рассказывал об очередном поверженном недотепе, посмевшим встать у него на пути. Но никогда не жаловался, никогда не плакал. Все имеет свою цену – все зависит от того, устраивает ли она тебя.
Мы всегда платим. Женщины расплачиваются болью за возможность стать девушкой, женщиной, матерью. Мужчины платят болью за свою честь и достоинство, защищая самих себя и то, что им дорого. Шрамы, на коже или душе, – это отметины нашей удали, доблести. И иногда совершенных ошибок. Но это всегда признак жизни, свидетельство того, что ты чувствовал и переживал, любил и ненавидел.
Неверяще прикасаюсь к лицу, снимая слезинку из-под густых, некогда пушистых, а сейчас мокрых, ресниц. Горячая влага податливо льнет, растекаясь на подушечке пальцев.
Бесценный дар, неоспоримое свидетельство искренней радости или боли.
Слезы – это немыслимая роскошь и глупость, слюнтяйство и способ снять напряжение.
Когда я плакал в последний раз?
Не было слез в детстве, потому что никто их не замечал, и жалеть все равно было бы некому. Отцу - все равно, а матери – хватало своих собственных. Реветь в подушку? К чему эти концерты? Зачем расстраиваться, если все равно ничего нельзя изменить? Просто смирись и живи дальше.
Хогвартс. Полный надежд и планов, в ожидании другой, счастливой жизни. И что? Вместо слов дружбы, товарищества, поддержки – я слышал только одно. Нюниус. Я ненавидел это прозвище всеми фибрами своей души, не понимая и не желая понять, за что получил его. Я научился не плакать. Отвечать ударом на удар. Никому не доверять и никогда не открываться.
Я думал о том, как страшно кинуться вслед, открывая себя для очередного удара и разочарования. Страшно? Нет.
Слезы у сильного – вот это страшно.
И я не знаю, что мне делать с таким Блейзом…
Злость и растерянность затапливают меня, подменяя остальные чувства.
Чего ты ждал от меня? Ты хотя бы попытался узнать мое мнение о вчерашнем? Спокойно поговорить, без нападок и обвинений? Мы не чужие друг другу люди, но ты начал разговор, как с врагом. Ты атаковал. А я устал защищаться.
Когда я научусь разбираться в людях? Они кидают тебе в лицо обвинения и расстраиваются, когда ты это подтверждаешь, совсем не думая о том, что сама мысль о подобных вещах и тебе, их совершивших, – это уже оскорбление. Меня. Его. Нашей дружбы.
А ты стоишь и смотришь на меня ничего не выражающими глазами. Так, будто я тебя убил, и осталась только засасывающая пустота, и ничего больше.
И я не могу оставить его таким, не могу отпустить.
Тяну его за мантию, он не сопротивляется, лишь безучастно следит за моими манипуляциями, не понимая, что еще мне от него нужно.
Беру его за руку, пальцами дотрагиваясь до внутренней стороны ладони, он едва заметно морщится.
Поворачиваю ее к свету и не могу сдержать восклицания.
Рана, покрытая рубиновой корочкой запекшейся крови, и кажется, под тонкой кожей я вижу, куда входила острая игла. Значит вот откуда те застывшие кровавые капли на моем столе. Дурак, какой дурак…
- Блейз, пойдем… - я силой втягиваю его обратно в кабинет и усаживаю его в кресло.
Оставив его на секунду, устремляюсь к шкафам, лихорадочно доставая бинты и мази с успокоительными настойками.
Возвращаюсь к нему, бережно опуская пузырьки на стол.
Как мне ему помочь? Страшно дотронуться и причинить новые страдания. Что мне с тобой делать? Как повернуть время вспять? Решаюсь, обхватывая его лицо ладонями, пальцами стирая холодные, мокрые дорожки и смотрю ему в глаза, пытаясь достучаться до темной бездны отчаяния, которое плещется в черных точечках зрачков, норовя выплеснуться новой порцией боли.
- Блейз, надо выпить, правда… - шепчу я, и, вытаскивая пробку, подношу настойку к губам, заставляя открыть рот. Рефлекторно проглатываешь, скривив красивые губы. Горькая, да. Самое лучшее лекарство.
Принимаюсь за его руку, нанося мазь и осторожно начиная забинтовывать. Жаль, что у меня нет мази для твоей души.
Я бы многое отдал, за то, чтобы узнать, о чем ты сейчас думаешь. Как там говорят маглы? Сикль за твои мысли? Но не хочу применять легилименцию – неважно, для каких целей, но это всегда воровство, всегда взлом, кража с проникновением. С друзьями так не поступают, не копаются в мыслях и чувствах, роясь в поисках ответов.
Бывает так сложно пробраться сквозь дебри слов, выпутаться из их сетей, убрать цепкие пальцы лживых речей с собственных глаз... Увидеть так, как видит лишь сердце, без шор и притворства.
И пока я баюкаю его руку в своих, стоя на коленях перед креслом и делясь теплом, – у меня есть зыбкая надежда, что волна сможет пощадить хрупкий песчаный замок, а нарисованный зонт спасет от дождя. Надежда – так много и так мало, все и ничего.
Выбор за тобой, Блейз…

»» 13.09.09 02:54 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Гарри Поттер
_________________

Воздух подземелий отдает плесенью. Пахнет сыростью и тленом. Интересно, почему я раньше не замечал? Почему, несмотря на вечные нападки других факультетов, я, слизеринец, всегда любил свою мрачную гостиную, каменные коридоры в отсветах факелов и леденящий сквозняк, доносящий завывания привидений и звон цепей Кровавого Барона. Потому что Слизерин – это дом, это Драко и Панси, Нотт, даже Крэбб и Гойл. И это профессор Снейп, наказывающий других и поощряющий своих. А что теперь? Одни забыли, другие предали, третьи бросили… Вот и все чаще тянет из подземелий в башню…
Не успел я сделать пару шагов, как меня грубо развернули.

А? Что? Почему вы замолчали? Не хватило смелости высказаться? Не верю. Нечего сказать? Тогда не стали бы останавливать. Зачем тогда? Чтобы еще помучить? Не хочу думать, что вы настолько жестоки…
Смотрю ему в глаза, снова пытаясь понять, хотя и не надеясь, что на этот раз наконец-то получится. Жалость? Нет, не то… Скорее, смятение. Изумление и тоска.
Прикосновение к лицу. Оно слишком мягкое. Слишком теплое. Северус, я не умираю, и даже не болен… Физически нет. Я просто устал и хочу отдохнуть. Вырваться на свежий воздух и вздохнуть полной грудью. Посидеть на берегу озера, заставляя камни прыгать по воде. Уйти. Забыть. Уснуть.
Но он тянет меня назад в свою спальню, и я не нахожу сил бороться. Вряд ли он снова предложит чай. А что тогда? А важно ли это?
Прохладная ладонь касается моей руки, чуть сжимая ее пальцами. Больно, и лицо чуть заметно кривится, но мне приятно это прикосновние. Он взял меня за руку. Опять тот же вопрос: зачем? Ответов нет. Есть только его изучающий взгляд, когда он разворачивает мою руку ладонью вверх, пытаясь что-то рассмотреть.
Луч света бликует на тонкой кроваво-красной пленке, покрывающей кожу, и тихий полувздох Северуса, в ужасе распахнувшиеся черные глаза говорят, что ему не все равно.

И я иду. Для этого не нужно никакой броши. Его голос манит меня за собой новыми, непривычно-тревожными нотками. Почему непривычно? Он всегда волновался за меня. Что случилось такого, что я успел так быстро обо всем забыть? Перечеркнуть годы из-за минут? Но это и правда очень больно…
Сажусь в кресло под нажимом сильных рук, собирая остатки здравых мыслей, с трудом прорывающихся сквозь пелену отчаяния и обиды. Все неправильно. Искажено, как в разбитом зеркале. То, что случилось из-за этой броши, чудовищно, но ведь это недостаточный повод для того, чтобы разрушить все до основания, вырвать с корнем доверие. Нет, оно еще теплится в груди, хоть его и безжалостно затоптали.
Нестройный перезвон склянок, и Северус оказывается напротив меня, заставляя посмотреть ему в глаза. Сухие жесткие ладони холодят горящие щеки. Я не ребенок, чтобы мне вытирали слезы. А вы не мой отец. Не надо давать мне так много, чтобы потом уйти. Будет больнее…

Все-таки чаю? Или коньяку? Ладно, что бы оно ни было. Ах, зелье… Он умеет уговаривать. Шепот проходит мурашками по коже, и я послушно делаю глоток из бутылочки. Полынная горечь прокатывается по горлу, сменяя привкус соли и коньяка. Морщусь, но все равно допиваю вязкую жидкость. Я за последние дни привык к зельям.
Опустившись передо мной на колени, Северус аккуратно смазывает рану на моей ладони резко пахнущей зеленоватой мазью, а я все так же безмолвно наблюдаю. Мысли не желают оформляться в слова, разрозненно бомбардируя сознание множеством вопросов и ответов. Я не понимаю, что происходит. Словно в нем одном живут два разных человека. Многолетний опыт подсказывает, что сейчас он настоящий. Но то, что он наговорил, врезалось в память слишком сильно, задело слишком остро. От этого нельзя избавиться, просто пару раз моргнув. И вчерашний день… Я был под действием брошки, но он-то нет? Зачем это все? Единственный вариант слишком чудовищен. Хоть Северус и признался в этом бесчеловечном, подлом эксперименте, я не хочу ему верить. Но другого объяснения пока у меня нет.
Белая лента бинта надежно скрывает смесь красного и зеленого, туго оборачивая ладонь. Похоже, сжать кулак я еще долго не смогу. А так хочется кому-нибудь врезать. Но даже палочку держать будет сложновато…
Больше не могу терпеть на себе этот пронизывающий взгляд, но и сил отвести глаза нет. Мерлин, какого соплохвоста он сейчас делал с моей рукой, когда его собственная в гораздо более плачевном состоянии?
- Северус, позвольте теперь мне… - Кивком головы указываю на его плечо. Снейп подозрительно смотрит на меня, словно выискивая подвох. Да уж, после вчерашнего он вряд ли хочет раздеваться при мне. Но ведь теперь он знает, что причиной всему была брошь, а сейчас все как раньше. Точнее должно быть так… Почему же я все-таки допускаю мысль, что он не знал о кошмарном артефакте? Даже после его собственных признаний продолжаю верить во все лучшее в нем. Я преданный друг или наивный глупец?
- Я хочу помочь, - тихо, но уверенно произношу я. Еще несколько секунд анализа моих мотивов, сопровождаемого недоверчивым осмотром, и он соглашается. Наверное, перспектива идти к Помфри не радует никого в этом замке. Быстро раздевшись, теперь уже он садится в кресло, а я занимаюсь врачеванием. Сначала снимаю старый, насквозь промокший бинт, потом обрабатываю жуткие ожоги обеззараживающим раствором. После втираю все ту же зеленоватую мазь и накладываю новую повязку. Он иногда немного морщится, но не нарушает тишину, и я тоже берегу ее, не произнося больше ни слова.
Кажется, что мы заключили негласное перемирие. Пакт о ненападении. Даже во время войн устраивались перерывы в сражениях, чтобы унести с поля боя раненых и оказать им помощь. Лежачих, как известно, не бьют.
Заканчиваю оказывать медицинскую помощь, и Северус так же быстро одевается, наглухо застегивая рубашку, а потом мантию. Все, перемирие окончено, и неразрешенные вопросы снова назревают, призывая начать разбор полетов. Не хочу ссориться. Но мне надо знать правду. Но это больно. И страшно обмануться. Но неопределенность медленно убивает. Однако, не так сильно, как возможное разочарование.
Слышу приглушенный звон колокола. Начинается урок, и я вспоминаю, что должен быть там. Малодушно решаю воспользоваться этим поводом, чтобы отложить разговор. Но я все же должен объясниться.
- Мне нужно знать, что вчера произошло. Я ничего не помню после того, как вы встали и подошли ко мне. – С трудом подбираю слова, внимательно следя за мимикой Снейпа. Кажется, он действительно удивлен. – Если я прав, человек в принципе не может не запомнить что-либо. Заклятия забвения не могут стереть память, а лишь блокируют ее. Все зависит от силы заклятия и волшебника, его наложившего. Насколько я понял, эта брошь при активации создает ментальный блок. Не знаю, насколько он мощный, но такому сильному легилименту, как вы, по силам сломать его. – Подойдя чуть ближе, я заглядываю профессору в глаза. – Мне нужны мои воспоминания, Северус, и я надеюсь на вашу помощь.
Вы мне вроде бы должны после того, что вы наделали вчера… Да и сегодня дров наломано не мало. Конечно, я уезжаю на выходные, и могу обратиться за помощью к любому другому легилименту, но неправильно выполненный взлом мощных ментальных заклятий грозит пациенту потерей рассудка, и я не хочу доверять свой разум никому, кроме вас. Даже если мне удастся вернуть память и остаться с мозгами, то мои воспоминания станут достоянием постороннего человека, которому я позволю копаться в моей голове, а это тоже нежелательно. Я бы предпочел сохранить происшедшее в тайне.
Снейп согласно кивает, я подхватываю сумку и направляюсь к выходу.
- Я вернусь после обеда.

»» 10.09.09 22:41 Учебные классы и библиотека
_________________

Когда я тут в последний раз была? В понедельник, дорогуша, на занятиях… А ты-то откуда…? А… ну да… И что я тут сейчас забыла?
Я зябко куталась в бордовый кашемир и прижимала к себе бутыль с лекарством…
А ты уверена, что там именно что-то лечебное?
Как обычно, подземелья навевали мрачные, даже зловещие мысли. Я с трудом расшатала пробку и понюхала… ну… пахнет травами… значит, какая-то настойка… что-то сладкое… не отравить же она хочет зельевара? Нет, тетка она умная, этот мизантроп же сразу поймет… да и зачем тогда передавать обязательно, что от нее? А может, тут какая-то драма… Мадам Помфри долго была тайно влюблена в профессора, а тут редкая возможность проявить свои чувства, стать ближе к предмету страсти? То-то она то краснела, то бледнела… хотя… шла бы сама к нему – зачем меня отправлять? А… поняла… целительница стесняется… Она хоть свою горе-помощницу внимательно рассмотрела? А то посылает красивую девушку да с бутылкой… Да ну тебя…
Подойдя к покоям профессора Снейпа, я нахмурилась. Представляю, что он мне скажет… У тебя такая богатая фантазия или общение со мной заметно идет на пользу? Хорошо, не представляю.
Нерешительный стук в дверь. Робкое покашливание, которое вряд ли слышно сквозь толщу преграды… Решаюсь сказавоззвать погромче.
- Профессор Снейп, меня тут Вам прислали, просили передать… и вообще… как Вы там себя чувствуете?
Пробовали разговаривать с дверью? Иногда это так успокаивает... Дверь скрипнула. Я взвизгнула, но бутылку все-таки удержала...

»» 18.09.09 22:08 Больничное крыло
_________________

Первые слова после долгого молчания разбивают тишину комнаты. Странное дело - хочу и, в то же время, не желаю их слышать. Ожидание приговора или помилования старой дружбе – весьма сомнительное удовольствие.
Но он снова удивляет меня – вместо обвинений и расспросов он просто и бесхитростно предлагает свою помощь.
- легкий кивок головы указывает на больную руку.
Но … почему? Столько ненависти, презрения, безразличия, боли – и вдруг эта готовность прийти на выручку?
Смогу ли я отказаться? Или довериться ему снова?
Доверие – бесконечно дорогая и бесконечно хрупкая вещь, даже склеив его, ты всегда почувствуешь стыки между кусочками, трещины лжи и былых обид.
Но мне впервые в жизни не хочется искать скрытые намеки и тайный смысл, проводить руками по едва зарубцевавшимся шрамам в поисках истины.
- тихо говорит он, словно убеждая меня в искренности своих намерений.
А вчера ты хотел, чтобы мне было хорошо… И к чему нас это привело? К краху. Бойтесь ваших желаний, ибо они могут исполниться.
Так что же мне делать с тобой? Вежливо отклонить твое любезное предложение, прячась за фальшивыми улыбками и лживыми уверениями, что все в порядке? Это и есть сила – тащить все на себе, надрываясь от непосильного груза эмоций и чувств, загоняя себя в такие дебри, из которых уже не найти дорогу обратно? Мне кажется, нет. Сила в том, чтобы попросить и принять помощь и не быть слишком гордым для этого.
Мы кладем первые робкие дощечки в наш мостик над бездной – с двух сторон, навстречу друг другу, потому что иначе ничего не получится, дружба – это партия на четыре руки, и ты обязательно выдохнешься, если никто не поддержит тебя.
И я соглашаюсь. Расстегиваю мантию и рубашку, устраиваясь в кресле, а Блейз принимается за дело, снимая старую повязку, нанося мазь и накладывая новую повязку на ужасные раны. Он действует осторожно, но ожог слишком сильный, хоть процесс восстановления тканей уже и начался, жутко хочется закусить губу до крови или тихо охнуть, но я лишь морщусь. Все проходит, а боль неизменно закаляет нас, делая еще сильнее. Надо просто потерпеть и постараться не умереть в процессе.
Наблюдаю за ним из-под прикрытых век – сосредоточенное лицо, четкие, уверенные движения, ты был бы превосходным целителем, если бы не талант боевого мага. Хм, воин-лекарь, даже у Темного Лорда мало подобных тебе, пожалуй, только Кэрроу и еще пара слабеньких магов.
Закончив перебинтовывать мою руку, он дает мне возможность одеться. Ряд пуговиц на рубашке, наглухо застегнутая мантия – и вот, я почти готов к превратностям судьбы, что несет нам день. Почти, но не совсем, ибо мы по-прежнему молчим, жадничая словами и ценя тишину.
Вдалеке звенит колокол, уведомляя нерадивых учеников о начале уроков.
Тебе пора идти – хочу сказать я, но он опережает меня на какие-то доли секунд:
– Выдает одним махом он.
Значит, уверенный вид, уязвленная честь и гордость, обиженный тон – всего лишь блеф? Десять очков Слизерину, кажется, я все-таки хоть чему-то их научил, пусть и сам при этом отведал своего же оружия. Но это и к лучшему, что ты ничего не помнишь, память – не всегда наш друг.
Мальчишка продолжает, тщательно подбирая слова в попытках донести до меня свою задумку:
– Он приближается, просительно и требовательно заглядывая мне глаза.
– Тихо заканчивает он.
Ты и понятие не имеешь, как это опасно, Блейз, и не проси меня. – Но мальчишка полон решимости вернуть свое и восстановить забытое. Если не вы – так кто-нибудь другой – Говорят мне его темные глаза, ожидая вердикта.
Дурак – хочется ответить мне. Дашь какому-то коновалу рыться в своей голове? А ты уверен, что все обойдется без последствий? Что все вообще останется на своих местах, и ты не сойдешь с ума? Но что для него мои слова, он ведь все равно не отступит.
Неохотно киваю на его просьбу – Блейз лучится скрытым удовлетворением и, подхватив сумку, устремляется к выходу, по пути крикнув.

Значит, у меня есть немного времени, чтобы подготовиться.
Наконец-то могу спокойно вдохнуть и уронить голову на сложенные на столе руки, прижавшись щекой к жесткой материи мантии.
Как все-таки непредсказуема жизнь – Волан де Морт бы искренне посмеялся над таким неудачником.
Холодок проскальзывает по спине, заставляя поежиться.
Я что, скучаю по нему? Что за глупости приходят в голову – я просто не доверяю ему и не хочу оставлять его надолго в одиночества – он не безобидный волшебник, строчащий очередную магическую диссертацию, подобно Минерве МакГонагалл, нет, он - Темный Лорд в стаде глупых, безобидных овец, совсем рядом с вожделенным Поттером, и затишье с его стороны всего лишь предупреждает о скорой буре.
За ним необходимо присмотреть, но как? Он же регулярно тренирует на мне свои навыки, видимо, опасаясь старческого склероза. А если вспомнить последнюю стычку… - Плечо отзывается тупой, ноющей болью, а внезапно пришедшая мысль замораживает дыхание в груди.
Салазар, магия… Она же совсем нестабильна. Кипящее озеро, русалки, замораживающее заклинание, а потом этот ужасный огонь со вкусом крови на губах и тлетворным запахом горящей плоти – как я смогу помочь, кому бы то ни было, если я сам не могу управлять этим?
Воображение рисует страшные картину корчащегося в смертельной агонии Блейза, умирающий мальчишка, который только хотел вернуть то, что по праву принадлежит ему.
Я сжимаю виски, пытаясь остановить яростный поток мыслей и догадок.
- Надо попробовать – шепчу я. – Может это кратковременный эффект и все уже закончилось.
Только… лучше начать с чего-нибудь безобидного. И безопасного.
Берусь за палочку и сосредотачиваюсь на магии, ища ее суть в глубине себя.
- Акваменти – произносят губы…и тут же захлебываются потоком воды, кажется, льющейся с потолка мини-водопадом.
Что за….?!!! – ошарашено переступая ногами в огромной луже, пытаюсь разобраться я.
- Дуро! – и вместо окаменевшей подушки получаю каменное кресло.
- Мерлин тебя побери, Темный Лорд, ну и удружил! – разъяренно шипя, я пробую заклинание за заклинанием.
Невербальное Диффиндо в надежде на чудо – и брошенное заклятие послушно разрезает покрывало на кровати. И матрац. И резную деревянную раму. Останавливается на каменном полу, выбив пару мраморных песчинок и оставив длинную царапину.
Я изумленно застываю, вглядываясь в свою волшебную палочку, словно это в ней все причины моих бед. Но ведь это не так – не она изменилась. Я. Черт ,черт, черт… Это…как орудовать магической дубиной – знаний не стало больше, просто увеличилась сила ударов и вектор приложения.
Обессилено падаю в кресло, палочка выпадает из рук, закатываясь под стол.
Чудесно, замечательно, хуже не придумаешь. Ну и что теперь делать?
Искать чудовище. Какое еще чудовище? Я свое знаю – оно живет в Башне Гриффиндора и регулярно измывается надо мной. Память подкидывает совершенно неуместную историю, которую любит рассказывать старик Олливандер юным посетителям его волшебной лавки - сказку про юную деву с волшебной палочкой-дубинкой и невидимым конем – она спасала мир от злых волшебников, защищая сирых и убогих, обиженных и угнетенных. Вообщем, очередная бредовая история для глупцов. Но не это примечательно, дубинка воительница обладала столь могущественной силой, что ей невозможно было сопротивляться, прилетая по первому зову своей хозяйки, она не знала поражений. И вот, однажды, в тех краях объявилось страшное чудовище, принимающее облик прекрасного принца и совершая страшные злодеяния, никто не мог остановить его, ибо был он дюже злой и коварный, да обладал силой великий и книгой волшебной, принимающей облик черного дракона, а герои пачками пропадали в лесу подле замка Зверя.
И вот на помощь мирянам отправилась Она. История умалчивает, что же все-таки произошло – толи волшебница приручила Зверя, толи чудовище просто сожрало незадачливую колдунью и померло от несварения, да только с той поры их никто не видел. А та дубинка стала прародительницей всех волшебных палочек.
Хых, лично я – за второй вариант, счастливые концы – это так банально и пресно.
А я не опущу руки и не пойду на поклон к Черте-Что-Наделавшему-Теперь-Уже-Декану-Гриффиндору-Цапни-Фестрал-Его-За-Ногу! Думаешь, сдамся? Нет, дементоры Азкабана! Скрипя зубами, наклоняюсь подобрать палочку и натыкаюсь на злосчастную брошку, сиротливо лежащую на полу. Только она поменяла цвет – вместо яркого хризолитового багровый цвет застывшей крови. Так вот откуда у тебя эти раны на ладони… Исколол себя, молчал и слушал, глупый мальчишка, Блейз…
Я не дам тебе умереть по моей вине, слишком крепкие нити привязанности оплетают сердце, и никакие ссоры этому не помеха.
Бросаю брошку на стол и снова принимаюсь за дело. Спустя пару часов и почти разрушенного кабинета, я наконец-то более-менее понимаю принцип действия и могу дать себе передышку, высушив одежду и вызвав домовых эльфов.
В шуме и грохоте уборочного, сплоченного коллектива эльфийско-домового производства не сразу расслышал покашливание и робкий голос за дверью:

Кого еще притащила нелегкая? Шикнув на эльфов и отпустив их, я рывком распахнул дверь и раздраженно уставился на визгнувшую девчонку. Парвати Патил, просто замечательно, у высших сил что, сегодня «День нелюбви к Северусу Снейпу»?
- Мисс Патил, заблудились? Так зачем же так верещать? В Подземельях отличная акустика – ваше бренное тело рано или поздно найдут в одном из темных закоулков – годом раньше, годом позже, велика ли разница? Или вы перепутали факультеты и вам предложить карту? Гриффиндор, к вашему сведению, находится «немного» выше, но лишь по высоте этажей, а не по числу достижений. – Процедил сквозь зубы я и заметил странный сосуд с зеленой жидкостью, прижимаемый девчонкой к груди.
Отравить пришла, средь бела дня, нет, не стыда, ни фантазии – надеюсь, изумление от такой наглости не написано на моем лице большими индийскими буквами.
- Блуждать по коридору, в обнимку с тарой, – мисс Патил, как вы докатились до такой жизни? А профессору Смертину это известно? Бросил возлюбленный и вы ищете забвения на дне бутылки? Или скорее, истину? – насмешливо интересуюсь я, замечая как тоненькие пальцы все сильнее сжимаются на сосуде, видимо, приноравливаясь для более удобного удержания в случае изъятия спиртосодержащей продукции.
- Что ж, заходите, коли пришли. – Гостеприимно распахиваю дверь и продолжаю злорадно изучать испуганную девицу.
_________________

Профессор Снейп был небрит и мрачен. Поэтому, когда ему не удалось прибить незваную гостью, то есть меня, тяжеленной дверью, он решил придавить меня к земле многотонной тяжестью своего презрения и скверного настроения, которые так удачно маскировались под пренебрежительную любезность его тона. Удачно в том смысле, что показная вежливость ни в коем случае не могла обмануть даже такую наивную слушательницу чужих речей, как я.

Так удачно заблуждаться, чтобы точно знать, где и почему нахожусь, я не умею.

Тут Вы, профессор, правы. В сущности, мало кому есть до меня дело. И уж точно в голову никому не прийдет искать меня в подземельях. Кроме мадам Помфри, которая меня сюда и…
От последней мысли мне резко поплошало. А сырой климат и леденящий взгляд слизеринского нетопыря-декана заставили поплотнее завернуться в накидку.
Может, это утонченная месть нашей целительницы мисс Крахмальный воротничок и белые перчатки? С кем ты связалась, простофиля?
Пытаясь не показывать своего страха, я продолжала слушать.

Сколько иронии – не жалко тратить на такую недостойную, судя по Вашему взгляду собеседницу?
Тут взгляд мрачного то ли спросонья, то ли с недосыпа зельевара падает на лекарство, которое я, как дура, бережно прижимаю к себе, чтобы ни в коем случае не уронить…
Правильно делаешь, вдруг выронишь, расплескаешь на себя, а оно едкое… пусть уж лучше все достанется этому очаровашке.
Комментарии не замедлили последовать.

Я повела носом… кто бы говорил еще. Наверное, вид бутылки, чтобы там ни было, в таком состоянии вызывает зависть к тому, у кого она находится.

Как хорошо профессор знает психологию начинающего пьяницы. Это уже пройденный этап для него? Пальцы судорожно сжимают горлышко бутылки.
Да ладно тебе, брось ее в него, если так хочется. Увидишь, что будет.
Все-таки он пострадал вчера. Но это не дает ему права лезть в мою личную жизнь, тем более делать какие-то предположения.
А если бы не это, то бросила бы что ли? Это же Снейп, помнишь, какой он?

Так и знала… внезапные перепады настроения, невозможность выбрать линию поведения. Ой-ой, не нравится мне его взгляд. Великан-людоед галантно предлагает будущему обеду самому булькнуть в котел, висящий на огне. Еще чего…
- Но профессор, я здесь не с визитом вежливости… хотя. – Я сделала попытку улыбнуться, но мышцы лица были другого мнения о выражении, соответствующем обстановке. Поэтому губы просто задрожали. – Хотя…
Ты что собралась ему плакаться на неудачи в любви? Да-да, пожалуйся, имена назови, чтобы у кое-кого еще больше проблем было, хотя куда уж больше… А может, он Неву еще очков даст за временное выведение из строя главной гриффиндорской почемучки и коридороналетчицы Патил? Нет, мне твои глупости надоели. Беру дела в свои руки. Хочу повеселиться. А то что-то я расстроилась.
Не отдавая себе отчета в происходящем, я шагнула в приоткрытую дверь и деловито оглянулась на издевательски гостеприимного зельевара.
- Вот скажите мне, профессор. – Сказал кто-то моим голосом, подбоченясь, вполне бодрым тоном, когда я продолжала мысленно содрогаться от подавляемого желания сделать ноги и побыстрее. – Ну, слизеринские студенты известны своей любовью к нашему доблестному факультету. Что Вас-то, умного на первый взгляд человека, заставляет ежесекундно поминать нас, наглых и невоспитанных гриффиндорцев? Я тут, между прочим, не по своей воле, а по поручению мадам Помфри. Впрочем, так уж у нас глупых, безбашенных обитателей башни принято, что беспокоимся мы, ошибка природы, о ближних и дальних наших. Так что и мне, признаться, не давала покоя мысль, как Вы тут бедненький, несчастненький… но вижу, что в порядке… если не считать злоупотреблений спиртными напитками… Кстати, бутылка-то для Вас предназначена, значит, о Ваших проблемах мадам известно не понаслышке, да?
Ты что несешь-то?
Меня саму трясло от сарказма в знакомом голосе, который по какой-то случайности был моим. Наверное, профессор не мог молча выслушивать всю чушь, которую нес этот кто-то, угрожающе покачивая бутылкой, но весь ужас ситуации был в том, что я, где-то глубоко внутри, совершенно не слышала, что он мне говорит. К лучшему, должно быть. Голова была будто окутана ватой, и не было никого, кто достучался бы до меня сейчас. Здесь не было.
Воспоминание мелькнуло, такое робкое и такое теплое… нежное, как первый, пробивающийся из земли росток нового прекрасного цветка. Мне бы помолчать и попытаться его вернуть, вместо того чтобы пытать светской беседой явно уставшего и больного человека.
Но этот вредный кто-то продолжал, видимо решив руководствоваться поговоркой «Перед Снейпом не надышишься».
- Миленько у Вас тут. А женской руки не хватает. Хотите, найду Вам спутницу жизни – тоже милую душевную женщину под стать Вам? Будете вместе вечерком, сидя у камина, попивать кровь гриффиндорцев и перемывать им кости. Фигурально, а может, и буквально. Когда я окончательно исчахну от безответной любви, могу Вам свои завещать, хотите? Мне не жалко. А хозяйка больничного крыла так о Вас беспокоилась, кстати. Может, Вам ее перевоспитать себе в спутницы жизни?
Я с громким стуком не глядя поставила бутылку на какую-то горизонтальную поверхность. Видимо, емкость встретила на пути препятствие, потому что с отвратительным дребезжанием она балансировала на ребре дна, чтобы в конце концов упасть и расколоться на радужно сияющие осколки...
Мерзгий звон наконец-то рассеял странную оболочку вокруг моей головы, и я (точно я, а не та вредина, временно взявшая верх) посмотрела на хозяина покоев.
Бедный… поневоле тут возненавидишь факультет, если на нем учатся такие ненормальные…
- Профессор… - пробормотала я сквозь страх… - и сказала бы, что я тут не при чем, так ведь не поверите.

»» 22.09.09 08:02 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Гарри Поттер
_________________