Линда Ховард "Побудь со мной"

1 … 33 … 113

Справка для читателей переводов

Паутинка: 03.04.11 18:06

» Глава 4

Перевод - Squirrel, редактирование - Nara, вычитка - Сodeburger

Диона не спала, разглядывая узоры из световых пятен, которые молодая луна разметала по белому потолку. Ричард совершил чудо и сегодня за ужином сообщил, что спортивный зал готов, но с Блейком творилось что-то неладное. Безо всякого повода он замкнулся и вновь впал в депрессию. Съедал все, что Альберта ставила перед ним, безропотно терпел манипуляции Дионы, и это было совершенно неправильно. Пациент не должен воспринимать лечение так пассивно. Пока достаточно, что Блейк лежит и позволяет ей двигать его ногами, но когда настанет время перейти к упражнениям на тренажерах и в бассейне, потребуется его активное участие.
Блейк не говорил с Дионой о том, что его беспокоит. И хотя она точно уловила тот момент, когда начались эти трудности, но не имела ни малейшего представления, в чем причина. Они поддразнивали друг друга во время массажа, перед тем как перейти к упражнениям, и вдруг абсолютно неожиданно его глаза сделались пустыми и равнодушными, и с тех пор он перестал реагировать на ее насмешки. Диона не думала, что дело в каких-то ее словах – она всего лишь добродушно поддразнивала его из-за того, что он так заметно воспрял духом.
Повернув голову и взглянув на светящийся циферблат, Диона заметила, что уже далеко за полночь. Как и каждую ночь, она встала проверить, как себя чувствует Блейк. Диона не слышала звуков, которые он обычно издавал, пытаясь перекатиться на бок, но была слишком увлечена своими мыслями, чтобы обратить на это внимание.
Как только она вошла в комнату, сразу разглядела, что ноги Блейка неловко вывернуты. Значит, он уже пробовал изменить положение. Диона нежно положила левую руку ему на плечо, а правую – на бедро, готовясь перевернуть.
– Диона?
Тихий, неуверенный голос Блейка испугал ее, и она отпрянула назад. Диона так сосредоточилась на его ногах, что не заметила открытых глаз, хотя лунный свет освещал постель достаточно ярко.
– Я думала, вы спите, – прошептала она.
– Что вы делаете?
– Помогаю вам лечь на бок. Я делаю это каждую ночь, и сегодня впервые потревожила вас.
– Нет, я уже проснулся, – в его тоне сквозило любопытство, пока он беспокойно перебирал плечами, чуть приподнимаясь на подушках. – Вы подразумеваете, что заходите сюда еженощно и переворачиваете меня?
– Вам, кажется, удобнее спать на боку, – попыталась объяснить Диона.
Блейк издал короткий горький смешок.
– Лучше всего я сплю на животе, по крайней мере, так было раньше. А в моем нынешнем состоянии я подобным образом не лежал уже два года.
Тихая интимность ночи, комната, залитая лунным светом, создали иллюзию, будто на земле остались лишь они двое, и Диона смогла уловить глубокое отчаяние Блейка. Возможно, он тоже ощутил с ней особую близость, и сейчас, укрывшись за темнотой как за необычным щитом, согласится побеседовать и расскажет, что же его волнует. Не колеблясь, Диона присела на край кровати и аккуратно поправила ночную рубашку, прикрывая колени.
– Блейк, что не так? Что вас тревожит? – мягко спросила она.
– Точное попадание, – пробормотал он. – Вы еще и уроки психологии брали, пока учились на Суперженщину?
Диона проигнорировала колкость и опустила ладонь на его руку.
– Пожалуйста, скажите мне. Что бы это ни было, оно мешает вашему лечению. Спортивный зал подготовлен для вас, но вы не готовы для него.
– Я могу растолковать вам, в чем дело. Видите ли, вся эта затея лишь пустая трата времени, – начал Блейк, и Диона почти физически почувствовала уныние, подобно огромному камню тяготящее его. – Вы можете пичкать меня витаминами и улучшать циркуляцию крови, но готовы ли гарантировать, что когда-нибудь я стану прежним? Не понимаете? Я не хочу просто «улучшений» или каких-то еще компромиссов. Если я не смогу быть на сто процентов таким же, как до несчастного случая, мне все это неинтересно.
Диона молчала. Нет, она не станет обещать, что не удастся избежать последствий – хромота и болезненные ощущения могут сопровождать его до конца жизни. Если судить по ее опыту, человеческое тело способно творить чудеса регенерации, но раны оставляют боль в памяти и шрамы на плоти.
– Разве для вас так уж важно, будете ли вы прихрамывать? – наконец проговорила Диона. – Я не имею в виду, что это неизбежно, но все же. У всех есть свои слабости, однако не каждый сдается, позволяя себе разлагаться заживо. А если бы что-то подобное произошло, допустим, с Сереной? Предпочли бы вы, чтобы она безучастно лежала и медленно превращалась в овощ? Не попытались бы сподвигнуть сестру бороться и приложить максимум усилий, чтобы превозмочь недуг?
Блейк прикрыл рукой глаза.
– Вы грязно играете, леди. Да, я хотел бы, чтобы Серена боролась. Но я – не Серена, и моя судьба – не ее судьба. До несчастного случая я никогда не осознавал, как важен для меня мой образ жизни. То, что я делал, было безрассудным и опасным, но, мой Бог, я жил! Я никогда не относился к людям, работающим с девяти до пяти, и лучше бы умер, чем ограничил бы себя какими-то рамками, хотя знаю, что миллионы вполне счастливы и довольны подобной рутиной. Это годится для них, но не для меня.
– Разве хромота помешает вам рисковать? – испытующе спросила Диона. – Вы по-прежнему сможете прыгать с парашютом, забираться в горы. Сумеете пилотировать самолет. Или ровная походка настолько важна, что вы готовы умереть из-за ее утраты?
– К чему эта настойчивость? – отрывисто бросил Блейк, убрав руку с глаз и уставившись на Диону. – Что-то не припомню, чтобы я пытался сброситься на своем кресле с лестницы головой вниз, если это то, о чем вы думаете.
– Нет, но вы так же надежно истребляете себя другим способом. Вы позволяете вашему телу зачахнуть от пренебрежения. Ричард был в отчаянии, когда отыскал меня во Флориде; он сказал, что в теперешнем состоянии вы протянете не дольше года, и, увидев вас, я с ним согласилась.
Блейк затих, глядя на потолок, который изучал столько раз, что ей и не вообразить. Дионе захотелось обнять его и утешить, как она поступала с детьми, с которыми работала; он был взрослым мужчиной, но в некотором отношении таким же растерянным и напуганным, как любой ребенок. Ее внезапно смутила незнакомая потребность коснуться его, и она крепко сжала руки на коленях.
– А в чем ваша слабость? – поинтересовался Блейк. – Вы заявили, она есть у каждого. Расскажите, что тревожит вас, леди.
Вопрос вышел настолько неожиданным, что Диона не смогла уберечься от нахлынувшей боли, и дрожь сотрясла все тело. Слабость Блейка очевидна, достаточно увидеть его бесполезные, искалеченные ноги. Ее раны, почти столь же губительные, невозможно разглядеть. В жизни Дионы случались темные времена, когда смерть казалась лучшим выходом, мягкой подушкой для измученных ума и тела, перенесших слишком много жестокости. Но где-то глубоко внутри теплилась яркая и решительная искра жизни, которая уберегла ее даже от попытки самоубийства, как если бы Диона знала, что и первый сделанный шаг – это на один шаг больше дозволенного. Она боролась и выстояла, и залечила свои раны, насколько смогла.
– Что, не нравится? – тихо усмехнулся Блейк. – Если вы суете нос в чужие секреты, так почему сами не поделитесь каким-нибудь из своих? Какие у вас слабости? Крадете из магазинов для развлечения? Спите с незнакомцами? Мошенничаете с налогами?
Диона снова вздрогнула и так сильно стиснула руки, что побелели суставы пальцев. Она не в состоянии рассказать ему, по крайней мере, не все, что с ней случилось, даже если он и имел право знать о некоторых ее бедах. Диона уже стала свидетельницей большинства забот Блейка, понимала, о чем он думает, сострадала его тоске и отчаянию. Никто из прежних пациентов не требовал от нее так много, но Блейк не похож на остальных. Он просил большего только потому, что и она добивалась от него сверхчеловеческого напряжения. Диона сердцем чувствовала, что, если промолчит сейчас, он перестанет к ней прислушиваться. Успех лечения зависит от ее ответа, от степени доверия, рождающегося между ними.
Диону заметно колотило, все тело было охвачено дрожью, которая сотрясла ее с головы до ног. Она поняла, что и кровать вибрирует. И, скорее всего, Блейк тоже чувствует это. Брови мужчины сошлись на переносице, и он неуверенно произнес:
– Диона? Послушайте, я …
– Я незаконнорожденная, – начала Диона, скрипнув зубами. Она тяжело дышала от попыток заставить себя вообще говорить, и ощутила, что покрылась испариной. Диона со всхлипом втянула в себя воздух, и это движение заставило ее содрогнуться. Затем отчаянным усилием воли вынудила себя замереть.
– Я не знаю, кто мой отец, моя мать даже не помнила его имени. Она была пьяна, он тоже, – вот и пожалуйста! – у нее появилась дочь. Я. Она не хотела ребенка. О, она кормила меня, полагаю, поскольку я все еще жива, чтобы рассказывать об этом. Но никогда не обнимала, никогда не целовала, никогда не говорила, что любит. Фактически, она нашла способ дать понять, что ненавидит меня, ненавидит заботиться обо мне, ненавидит даже смотреть на меня. Если бы не пособие, она бы засунула меня в мусорный бак и оставила там.
– Но вы в этом не можете быть уверены! – отрывисто бросил Блейк, приподнимаясь на локте. Диона поняла, что он ошеломлен жгучей горечью в ее голосе, но, начав говорить, уже не могла остановиться. Даже если это убьет ее, нужно выплеснуть весь яд.
– Она сама говорила, – безапелляционно продолжила Диона. – Вы знаете, каковы дети. Я всячески старалась хоть как-нибудь добиться ее привязанности. Помню, мне еще трех лет не было, а я карабкалась на стул, оттуда на шкаф, чтобы достать для нее бутылку виски. Конечно, ничего не помогало. Я научилась не плакать, потому что она наказывала меня за слезы. Когда она отсутствовала или уходила в запой, я научилась есть все, что попадется. Сухой хлеб, кусочек сыра, все равно, что именно. Иногда еды совсем не было, потому что все пособие она тратила на выпивку. Если я ждала достаточно долго, она уходила с каким-нибудь поклонником, а потом возвращалась с толикой денег, которых хватало, чтобы протянуть до следующей выплаты или следующего мужчины.
– Ди, прекратите это! – грубо приказал Блейк, взял ее за предплечья и встряхнул. Яростным движением Диона вывернулась из его хватки.
– Вы хотели знать! – выдохнула она, легкие горели от усилий, прилагаемых, чтобы пропускать воздух в сжавшуюся грудную клетку. – Так теперь слушайте! Когда бы я ни совершала ошибку, потревожив мать, а для этого многого не надо было, она лупила меня. Однажды швырнула в меня бутылку виски. В тот раз я легко отделалась, получив лишь небольшой порез на лбу, хотя она так разозлилась из-за вытекшей выпивки, что избила меня туфлей. Знаете, что она твердила мне снова и снова? «Ты всего лишь ублюдок, а ублюдков никто не любит!». Снова и снова, пока наконец мне не пришлось поверить в это. Я точно знаю день, когда полностью убедилась, что это правда. Мой седьмой день рождения. Я уже ходила в школу и понимала, что день рождения должен быть каким-то особенным. Дни рождения – это когда родители дарят подарки, чтобы показать, как сильно любят тебя. Я проснулась и побежала в ее комнату, уверенная, что именно сегодня мама все-таки полюбит меня. Она ударила меня за то, что я разбудила ее, засунула в шкаф и продержала меня запертой там целый день. Понимаете, именно так она представляла себе мой день рождения. Ей был ненавистен один мой вид.
Диона наклонилась вперед, ее тело свело от боли, но глаза оставались сухими и пылали.
– Я жила на улице с тех пор, как мне исполнилось десять, – прошептала она, решимость высказаться начала ослабевать. – Там было безопасней, чем дома. Не знаю, что стало с моей матерью. Однажды я вернулась, но в квартире никого не оказалось.
Только хриплое дыхание Блейка нарушало тишину в комнате. Он лежал, словно окаменев, и не отрывал от Дионы горящего взора. Она все-таки смогла расслабиться и вдруг почувствовала себя очень уставшей. С трудом выпрямилась и невыразительным голосом спросила:
– Еще вопросы будут?
– Только один.
Диона конвульсивно сжалась, но не протестовала. Она ждала, в изнеможении размышляя, что еще его может интересовать.
– Вас в конце концов удочерили?
– Нет, – выдохнула Диона, прикрыв веки и слегка покачиваясь. – Я оказалась в приюте, и это не такое уж плохое место. У меня имелись еда, место для сна, и я могла регулярно ходить в школу. Я была слишком взрослой для удочерения, и никто не захотел взять меня под опеку. Полагаю, выражение моих глаз казалось слишком странным.
Двигаясь, словно старуха, Диона поднялась и медленно вышла, чувствуя, как сгустился воздух от вопросов, которые Блейк хотел бы задать еще, но достаточно воспоминаний для одной ночи. Не имеет значения, чего она достигла, не важно, сколько лет прошло с тех пор, как она была одиноким, сбитым с толку ребенком, недостаток материнской любви по-прежнему образовывал пустоту, которая так и не заполнилась. Материнская любовь – основа жизни каждого малыша, и ее отсутствие так же искалечило Диону изнутри, как несчастный случай ноги Блейка.
Ничего удивительного, что она рухнула на кровать лицом вниз и впала в глубокое забытье без сновидений, очнувшись только после того, как прозвенел будильник. За прошедшие годы Диона научилась жить, даже ощущая, что часть ее мертва. И сейчас поступит также. Поначалу пришлось заставлять себя выполнять обычные ежедневные дела, но вскоре самодисциплина восторжествовала, и Диона отрешилась от ночного кризиса. Она не позволит прошлому тянуть ее назад! У нее есть работа, которую нужно делать, и этим она и займется.
Возможно, что-то из ее решимости отразилось во взгляде, потому что, когда Диона вошла в спальню Блейка, он сразу же поднял руки и миролюбиво сказал:
– Сдаюсь.
Диона замерла на полпути и насмешливо поклонилась. Блейк слегка улыбался, на бледном, осунувшемся лице читалась усталость, однако он больше не скрывался под маской отчуждения.
– Но я еще даже не нападала, – запротестовала Диона. – Вы испортили все удовольствие.
– Я знаю, когда обезоружен. – Блейк поморщился и признался: – По-видимому, я не смогу опустить руки, по крайней мере не попытавшись снова. Вы не сдались, а я никогда не отступал перед трудностями.
Жесткий узел тревожных предчувствий, завязавшийся в животе, когда пациент впал в депрессию, ослаб и распустился. Блейк воспрял духом, и Диона подарила ему ослепительную улыбку. Она чувствовала, что с его помощью сможет горы свернуть.
Сначала Блейку не удавались упражнения с гирями. Даже минимальные нагрузки оказались слишком тяжелыми для него, но он стискивал зубы и продолжал попытки, игнорируя требования Дионы остановиться. «Упрямый» – слишком мягкое слово, чтобы описать Блейка. Он, как одержимый, стремился расширить пределы своей выносливости, которые, к сожалению, были невысоки. И после ему довольно много времени приходилось проводить в джакузи, чтобы облегчить боль в измученных мышцах, но Блейк не отступал, даже зная, что за настойчивость придется расплачиваться страданием.
К облегчению Дионы, он больше не задавал вопросов и не возвращался к тому, что она рассказала о своем детстве. Из-за запредельных требований, которые Блейк предъявлял к своему телу, он всегда спал, когда она заглядывала к нему ночью, так что продолжения разговора не последовало.
Не обращая внимания на протесты Серены, Диона также начала проводить занятия в бассейне. Серена боялась, что брат утонет, так как не в состоянии отталкиваться ставшими бесполезными ногами, но сам Блейк отмел ее страхи. Он заявил, что любит вызов и не намерен отступать перед очередной проблемой. Используя свой инженерный опыт, Блейк спроектировал и проследил за сборкой системы ремней и блоков, которая позволила Дионе опускать его в воду и поднимать обратно. Вскоре он сам с этим справлялся.
Однажды утром, спустя недели две после своего приезда, Диона наблюдала, как Блейк жадно поедает завтрак, приготовленный Альбертой. Уже сейчас было заметно, что он поправился. Лицо округлилось и перестало отливать серым, как раньше. Блейк немного загорел после нескольких дней пребывания на солнце, и теперь легкий бронзовый налет придавал его глазам еще большую синеву.
– На что это вы смотрите? – поинтересовался он, когда Альберта убрала тарелку, стоявшую перед ним, и заменила блюдом свежей клубники со сливками.
– Вы набрали вес, – ответила Диона с огромным удовлетворением.
– Ничего удивительного, – хмыкнула Альберта, покидая комнату. – Он ест как лошадь.
Блейк бросил на нее сердитый взгляд, но подхватил ложкой пухлую ягоду. Его белые зубы вонзились в красную мякоть, затем он слизал сок, оставшийся на губах.
– Так вот чего вы добиваетесь? – проворчал он. – Раскормить меня?
Диона улыбнулась и не ответила, наблюдая, как ягоды исчезают одна за другой. Как раз когда Блейк покончил с десертом, вплыла Анджела с телефоном и поставила его на стол перед хозяином. Включив аппарат, робко улыбнулась Блейку и удалилась.
Блейк сидел, недоуменно уставившись на трубку. Диона спрятала усмешку.
– Думаю, это означает, что вам звонят, – объяснила она.
Блейк вздохнул с облегчением.
– Хорошо, а то я испугался, что вы хотите, чтобы я съел и это.
Диона хихикнула и поднялась. Не успел Блейк взять трубку и приложить к уху, как она легонько коснулась его плеча и прошептала:
– Я буду в спортзале, спускайтесь, когда поговорите.
Он встретился с ней глазами и кивнул, уже включившись в разговор. Диона услышала достаточно, чтобы понять, что он беседует с Ричардом. Мысль о зяте Блейка вызвала морщинку беспокойства между ее бровями.
Серена в последнее время вела себя вполне разумно и приходила навестить Блейка только после обеда, когда Диона уже заканчивала намеченные на день занятия. Также она научилась не приезжать слишком поздно, иначе Блейк уже спал. Как правило, Ричард тоже появлялся к ужину.
Ричард был остроумным, приятным собеседником, со сдержанным чувством юмора и репертуаром шуток, которые часто заставляли Диону хихикать, но повторить их, когда Блейк или Серена спрашивали, что тут смешного, она оказывалась не в состоянии.
Диона не стала бы утверждать, что Ричард вел себя неподобающе джентльмену. Никоим образом нельзя было истолковать то, что он говорил и делал, как нечто двусмысленное. Однако Диона читала глубочайшее восхищение в его взгляде, замечала растущую нежность в том, как он обращался с ней. И она не единственная, кто ощущал, что, похоже, привязанность Ричарда становится чрезмерной; хотя это и не бросалась в глаза, Серена пристально наблюдала за мужем, когда тот беседовал с Дионой. Честно говоря, это давало Дионе некоторое облегчение, означая, что сестра Блейка все же неравнодушна к своему супругу. Но Дионе совсем не хотелось осложнений подобного рода, особенно на пустом месте.
Она не считала возможным что-нибудь сказать Ричарду по этому поводу. Как она могла выговаривать ему, если он всего лишь вел себя галантно? Он любил жену – в этом Диона не сомневалась. Уважал своего шурина и восхищался им. Но тем не менее относился к Дионе так, что она не сомневалась в своих предположениях.
Она уже бывала прежде объектом непрошенного внимания, но в первый раз это внимание не казалось назойливым. Диона понятия не имела, как с этим справиться. Она знала, что Ричард никогда не применит к ней силу, но Серена ревновала. Часть Дионы, глубоко спрятанная, свойственная всем женщинам часть, была даже немного польщена. Если бы Серена заботилась о муже так, как он того заслуживал, ничего бы этого не случилось.
«Но эти люди не существенны для меня», – говорила себе Диона. Она не позволит им стать важными. Только Блейк имел значение. Он вырывался из оков своей немощи, все больше и больше проявляя себя человеком, каким был до несчастного случая. Диона надеялась, что через месяц он встанет. Не пойдет, но встанет. Ноги снова сумеют выдерживать его вес. То, что Диона делала сейчас, являлось основой, способствующей возвращению здоровья и силы его мышцам, достаточной для того, чтобы он смог стоять, когда она потребует этого.
Диона налила в пластиковый контейнер горячей воды и опустила туда флакончик с маслом, чтобы согреть для массажа, который делала Блейку каждый раз перед тем, как он опускался в бассейн, таким образом защищая мужчину от переохлаждения. «Не то чтобы в Фениксе в сорокаградусную жару летом можно переохладиться», – кисло подумала Диона, но пациент настолько худ, все еще настолько ослаблен, что она не хотела рисковать. Кроме того, Блейк, казалось, наслаждался ощущением теплого масла, втираемого в кожу, а у него так мало радостей в жизни.
На душе было неспокойно, и Диона бесцельно бродила по переделанной игровой комнате, останавливаясь, чтобы потянуться. Она решила, что ей нужна хорошая тренировка, чтобы высвободить накопившуюся энергию, и устроилась на тренажере.
Диона любила поднимать тяжести. Ее целью являлась сила, а не рельефность мускулов, и программа, которой она следовала, была соответствующе подобрана. Для Блейка Диона изменила курс таким образом, чтобы он сумел в достаточном объеме накопить мышечную массу, но не настолько, чтобы стать Мистером Вселенная. Внимательно следя за своим дыханием, сосредоточившись на том, что делает, Диона начала движения. Вверх, вниз. Вверх, вниз.
Она закончила упражнения на ноги и отрегулировала систему блоков и противовесов таким образом, чтобы выполнять комплекс для рук. Пыхтя, Диона начала снова. Нагрузка на мышцы достигла уровня, доставляющего удовольствие. Еще. Еще.
– Вы, проклятая обманщица!
Рычание испугало Диону. Подпрыгнув, она выпрямилась, тревога на мгновение пронзила все тело. Смутившись, Диона уставилась на Блейка. Он находился в инвалидной коляске на пороге зала, его лицо, искаженное гневом, побагровело.
– Что? – пробормотала Диона.
Блейк обвиняющим жестом указал на тренажер.
– Вы качаетесь! – завопил он. Блейк так разозлился, что его трясло. – Вы – маленькая лгунья. В тот день, когда победили меня в армрестлинге, вы знали, что выиграете! Черт, много ли мужчин могли бы вас победить?
Диона покраснела.
– Не каждый, – скромно признала она, и это, казалось, разъярило Блейка еще больше.
– Не могу поверить в это! – кричал он все громче и громче. – Понимая, как я буду себя чувствовать из-за того, что женщина поборола меня, вы все равно предложили пари и обманули меня!
– Я никогда не утверждала, что мои мышцы недостаточно развиты, – напомнила Диона, стараясь скрыть смех в голосе. Блейк выглядел чудесно! Если бы праведный гнев мог поставить его на ноги, он, пожалуй, прямо сейчас начал бы ходить. Диона захихикала, несмотря на попытки держать себя в руках. При этом звуке Блейк сжал в кулаки руки, лежащие на ручках управления инвалидного кресла. К сожалению, его хватка оказалась чересчур сильной, и кресло начало прыгать вперед-назад, подобно дикой лошади, пытающейся сбросить с себя нежеланного седока.
Диона оставила попытки сохранить серьезный вид и смеялась до тех пор, пока слезы не потекли по лицу. Она завывала. Колотила по скамейке ладонями, беззвучно заходясь в хохоте, глядя на то, как Блейк терзает бедное кресло. Прижимала руки к животу, задыхаясь, и каждый очередной взрыв его ярости приводил к новому приступу веселья.
– Прекратите смеяться! – прогремел Блейк, его голос отразился от стен. – Садитесь! Посмотрим, кто победит в этот раз!
Диона так ослабла от смеха, что с трудом добрела до массажного стола, на который Блейк, ожидая ее, установил свой локоть. На его мрачном лице читался приговор. Все еще хихикая, Диона плюхнулась напротив него.
– Это несправедливо! – заявила она, вкладывая свою ладонь в его сжатый кулак. – Я не готова. Подождите, пока я перестану смеяться.
– А было справедливо, когда вы позволили мне думать, что надо мной одержала победу хрупкая, нормальная женщина? – вскипел Блейк.
– Я совершенно нормальна! – запротестовала Диона. – Вы заслуженно проиграли в честной борьбе и знаете об этом!
– Ничего такого я не знаю! Вы обманули меня, и я требую реванша!
– Хорошо, хорошо. Просто дайте мне минуту.
Диона быстренько подавила последний смешок, норовивший вырваться из горла, и сцепила свою ладонь с его. Затем сосредоточилась, напрягая мышцы.
– Ну, все. Я готова.
– На счет три, – скомандовал Блейк. – Один… дватри!
К счастью, Диона ожидала, что он станет считать очень быстро. Она налегла всем телом, сознавая, что набранный Блейком вес и несколько дней занятий с гирями увеличили его силу. Вероятно, недостаточно, чтобы побороть ее, но с учетом дополнительного импульса, который придал гнев, и того, что смех ослабил Диону, возможно, он мог бы выиграть эту схватку.
– Вы смухлевали! – в свою очередь обвинила Диона Блейка, стиснув зубы и стараясь выстоять против его напора.
– Вы заслужили это!
Они пыхтели, раздражались и мычали в течение нескольких минут. По лицам заструился пот. Они приблизились друг к другу почти вплотную, при этом их сомкнутые руки напрягались все сильнее и сильнее. Диона застонала вслух. Изначально Блейк приложил больше усилий, чем она, но одного этого было недостаточно, чтобы привести к быстрой победе. Сейчас все зависело от выносливости, и Диона полагала, что сможет продержаться дольше него. Конечно, она могла позволить ему победить и тем самым польстить его самолюбию, но ей не казалось правильным обманывать пациента таким образом. Если Блейк выиграет, то только благодаря самому себе.
Должно быть, решимость Дионы отразилась в ее взгляде, потому что Блейк прорычал:
– Проклятье, сейчас тот случай, когда предполагается, вы должны позволить мне победить!
Диона тяжело дышала, с трудом втягивая в легкие столь необходимый кислород.
– Если вы хотите побороть меня, вам придется потрудиться для этого, – пропыхтела она. – Я не позволяю никому выигрывать.
– Но я пациент!
– Вы притворщик!
Блейк стиснул зубы и поднажал. Диона наклонила голову, от этого движения ее лоб уперся в ямку его плеча. Собрав все силы, она попыталась противостоять натиску Блейка. Еле заметно, медленно рука Блейка начала подаваться. Предчувствие победы всегда вызывало в Дионе прилив адреналина, который и теперь заструился по венам; с восторженным криком она припечатала кисть Блейка к поверхности стола.
Их хриплое дыхание наполнило комнату, биение собственного сердца, подобно стуку копыт мчащейся галопом лошади, гремело в ушах Дионы. Она по-прежнему сидела напротив Блейка, сгорбившись и упершись головой в его плечо, и могла ощущать, как, сотрясая все его тело, колотится сердце Блейка. Постепенно Диона отодвинулась от него, используя в качестве опоры столешницу. Блейк, словно тряпичная кукла, грузно навалился на стол. Он глубокими глотками вдыхал воздух, и его лицо почти обрело привычный цвет.
Отдышавшись, Блейк оперся подбородком на скрещенные руки и принялся сверлить Диону темно-синими глазами, в которых по-прежнему клубились грозовые тучи.
Диона глубоко вздохнула, внимательно глядя на него.
– А вы красивый, когда сердитесь, – заметила она.
Блейк в изумлении моргнул. Потрясенный замечанием Дионы, он пристально смотрел на нее несколько долгих мгновений, повисших между ними, затем издал странный булькающий звук. Он сглотнул. А потом зарычал от смеха, гогоча во все горло. Блейк откинул голову назад и беспомощно схватился за живот. Диона снова захихикала.
Он хохотал, подвывая, раскачиваясь вперед и назад. Несчастный пульт управления вновь ощутил на себе удары его кулаков, и в этот раз отрывистые подергивания коляски соединились с движениями самого Блейка, в результате чего его швырнуло с сиденья лицом вниз. Ему повезло, что он не поранился, потому что Диона не смогла бы ему ничем помочь – она не сумела бы прекратить смеяться, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Диона скатилась со своей скамеечки, упала рядом с ним и прижала колени к груди.
– Прекратите! Прекратите! – пронзительно закричала она, по лицу катились слезы.
– Прекратите! Прекратите! – передразнил Блейк и, потянувшись к ней, провел пальцами по ребрам.
За всю жизнь Диону ни разу не щекотали. Она не знала, каково это – просто дурачиться. Диона была настолько поражена непривычным ощущением дразнящих пальцев, что прикосновения мужчины ее даже не встревожили. Она хохотала, теряя голову от смеха, катаясь по полу в беспомощной попытке увернуться от мучителя, когда посторонний голос вторгся в их веселье.
– Блейк! – Серена не пыталась разобраться в сцене, открывшейся перед ней. Она видела своего брата на полу, слышала визг Дионы и сразу же предположила, что произошел ужасный несчастный случай. Добавив к общему шуму свой отчаянный крик, Серена кинулась к Блейку, схватила его и прижала к себе.
Хотя появления Серены в течение дня не ожидалось, Диона была ей благодарна за вмешательство. Все еще вздрагивая, она откатилась от Блейка, села и только тогда осознала, что Серена чуть ли не бьется в истерике.
– Серена! Ничего страшного не случилось, – уверенно, с расстановкой произнес Блейк, поняв мысли сестры быстрее, чем это удалось Дионе. – Мы просто играли. Я не ранен. Я не ранен, – снова и снова повторял он.
Серена успокоилась, краски стали возвращаться на побледневшее лицо. Блейк сумел сесть и дотянулся до пледа, которым обычно покрывал ноги. Завернувшись, сурово спросил:
– Что ты здесь делаешь? Предполагается, что днем ты не должна приходить.
Серена выглядела так, словно Блейк ударил ее. Она отпрянула и ошеломленно уставилась на него. Диона прикусила губу, понимая, почему Блейк говорит с Сереной так резко. Он привык к тому, что Диона занимается с ним, и в ее присутствии без стеснения мог находиться одетый только в плавки или спортивные шорты, но оставался очень чувствителен к тому, что его тело увидит кто-либо еще, в особенности сестра.
Серена пришла в себя и горделиво приподняла подбородок.
– Я думала, что сейчас время для лечения, а не для игр, – так же резко, как и Блейк, ответила она и встала с пола. – Прошу прощения, что прервала вас. У меня была причина искать встречи с тобой, но это может подождать.
В каждой линии прямой спины прослеживалось, насколько сильно она обижена. Не обращая внимания на полный раскаяния голос Блейка, Серена прошагала за дверь.
– Проклятье! – тихо пробормотал он. – Теперь мне придется извиняться. Но это просто так неловко объяснять…
Диона усмехнулась.
– Она определенно ваша сестра, не так ли?
Блейк предупреждающе взглянул на нее.
– Не дерзите, юная леди. Я нашел слабое место в вашей крепости. Вы боитесь щекотки, как ребенок.
Диона благоразумно отодвинулась, чтобы оказаться вне пределов его досягаемости.
– Если вы еще раз начнете меня щекотать, я прокрадусь к вам, когда вы будете спать, и оболью ледяной водой.
– Вам тоже следует поостеречься, злючка, – фыркнул Блейк и уставился на нее. – Я требую реванша через две недели.
– Любите себя истязать? – весело поинтересовалась Диона, поднимаясь на ноги и размышляя над тем, как переложить Блейка с пола на стол.
– Даже не пытайтесь, – предупредил он, заметив оценивающее выражение ее глаз. Диона смущенно улыбнулась, потому что действительно собралась поднять пациента самостоятельно.
– Позовите Мигеля на помощь.
Мигель служил шофером, помощником и, как подозревала Диона, телохранителем Блейка. Он был невысоким и тощим, твердым, как скала, темное лицо пересекал шрам, изуродовавший левую щеку. Никто не рассказывал, каким образом этот человек попал к Блейку, и Диона не понимала, хочет ли это услышать. Она даже не догадывалась, откуда Мигель родом. Это могла быть любая из латиноамериканских стран. Диона знала, что он говорит по-португальски так же хорошо, как по-испански и по-английски, так что подозревала, что Мигель выходец из Южной Америки, но, опять же, никто не подтверждал этой информации, да Диона и не спрашивала. Достаточно того, что он предан Блейку.
В любом случае Мигель не из тех, кто задает много вопросов. Если он и удивился, обнаружив своего нанимателя на полу, то ничем не выказал этого. Вместе с Дионой они подняли Блейка и положили на стол.
– Мигель, мне нужно еще одно сооружение, приспособленное под меня, как то, что в бассейне, – проинструктировал Блейк. – Мы можем расположить балку поперек потолка, – он указал на ширину комнаты. – С рычагом, вращающимся в любом направлении, и блоком, движущимся по всей длине балки, я смогу подниматься и опускаться, когда пожелаю.
Мигель изучил потолок, в точности представляя то, чего хочет Блейк.
– Нет проблем, – наконец согласился он. – Завтра будет нормально?
– Если нельзя сделать быстрее, то нормально.
– Вы жестокий рабовладелец, – упрекнула Диона, втирая в спину Блейка теплое масло.
– У вас учусь, – прошептал он сонно, поудобнее зарываясь головой в согнутую руку. За неосторожным комментарием последовал чувствительный щипок, и Блейк рассмеялся.
– Одно могу сказать точно, – продолжил он, – мне ни разу не было скучно с тех пор, как вы бульдозером вломились в мою жизнь.