Отголоски прошлого

Первый год A-levels, 31октября

Всю свою жизнь в обычных земных законах гравитации проведя и поддаваясь сейчас иному магнитному полю, себя неуверенно чувствую. Как бабочка трепетная, боязливая, но любопытная и жаждущая в пламени согреться. Стремящаяся к нему. К Каю.
Макнейл в сравнении с окружающим воздухом настолько теплым кажется, будто в крови его водород и гелий горят. Обжигающим, когда губами кожи шеи и ключицы касается, влажный след оставляет. И когда к себе так близко притягивает, так тесно прижимает, что сердца его горячего торопливые удары ощущаю.
Боже.
Не вписываю себя в рамки религии, навязанной родителями при крещении, поэтому сама не ведаю, кого прошу крохи самообладания мне сохранить. Дать силы воли, что предательски оставляет. Будто бы лед, который от жара испаряется.
Не вовремя, а может быть, наоборот, в самый нужный момент, на крыльцо ночного клуба парень из футбольной команды выходит. Кая отвлекает, что мне несколько мгновений дает, чтобы отдышаться и успокоиться.
Мне ведь не свойственно разум терять. И сейчас не следует, когда Макнейл, от болтливого вратаря избавившись, свою руку мне предлагает. Приглашает вместе в vip вернуться.
Узор линий на коже ладони отпечатавшихся глубоко рассматриваю. Словно они подсказку могут дать, через хиромантию определить то, в чем сомневаюсь, к себе прислушиваясь. К внутреннему «я», обычно более решительному, твердому, чем сейчас.
- И все? - глаза к его зеленым поднимаю и вопрос задаю вкрадчиво. – На свидание меня завтра не позовешь?
Ни единого движения не собираюсь делать, не получив того, что душе угодно. Желания свои всегда четко нужно осознавать и формулировать вслух. Поэтому не спешу идти в клуб, для нас обоих происходящее не прояснив. Не получив от Кая определенности.
Уверения помню, что нравлюсь ему. Однако этого недостаточно.
- Нет, не хочу, чтобы солнце взорвалось, - беседу почти двухмесячной давности уколом напоминает. Смехом низким окутывает и взглядом в ответ искрит. - Но мы вечером встретиться можем …
- Можем при условии, что ты…
- Мне не ставят условий, Эльза, - тон мягкий, на грани смехом переливающегося, но он с самоуверенной непреклонностью говорит.
Мы спорим. И это сражение напоминает, которое оба воинства, о тактике боя позабыв, ведут. На эмоциях, высокомерии и упрямстве, друг друга до завершения предложения обрываем.
Как же с Макнейлом трудно – первая моя мысль. Вторая – как же легко поддаться азартному чувству непреклонности, что буйным ураганом становится.
Внутри бушующие ощущения заставляю утихнуть, дыхание до размерного выравнивая. Ладонями в грудь Каю упираюсь, но не для того, чтоб оттолкнуть, а в поисках равновесия, благодаря которому приподнимаюсь на цыпочки. И, разницу в росте сократив, намерено дыханием задеваю его щеку и шею на пути к уху.
Плотное черное полотно накинутого для тепла кафтана снова упасть к ногам норовит. Соскальзывает ниже, участок кожи мраморной для холода обнажая, но быстро отреагировавший парень теплую ткань возвращает назад. Его пальцы на предплечьях остаются.
- Приятно, Кай, первой у тебя быть, - тягучим горячим шоколадом текут мои слова, что точку в препирательствах ставят. Иногда достаточно просто хитрее быть.
Сквозь камзол валашского княжича ощущаю, как хватка Макнейла сильнее становится. И напряжение, в крепком теле капитана футболистов притягательной силой блуждающее, осязаемее. Оно словно электричество между нами бежит.
Оба молчим. Глубоко, в унисон легкие холодным воздухом осенней ночи заполняя.
Разговаривать с надменным серым кардиналом сложнее, чем в его объятиях плавиться, до покрасневших губ и нехватки кислорода жадно целоваться. Он старается соблазнить в той манере, что вероятно каждую девушку в школе самообладания лишает. Но совсем не умеет слушать.
- Я пока в клуб идти не готова. Не хочу, - наконец произношу, не стремясь больше вверх и снова на стопу опускаясь, сохранив только тесноту контакта. В этом ощущении есть нечто особенное. – Сначала расскажи мне все.
Прохлада стилизованную под египетские сандалии обувь облизывает. И поднимается от кончиков пальцев по ногам, юбкой длинной тонкой скрытым. Однако близость Кая тепло дарит, которого хватает, чтоб не замерзнуть.
Хватает ли ему? Макнейл по-прежнему обжигающе горячим солнцем мне кажется.
- Не понимаю, о чем ты, - в его ответе шутливые, расслабленные интонации звучат. Будто честен со мной. А сам отвлекает, ладонями в путешествие по фигуре пускаясь.
- Понимаешь, - настаиваю, на уловку эту не попадаясь. Хотя чувствую, как жар вслед за его руками по телу распространяется, и млею. - О том, что ты сделал для того, чтоб я пришла.
_________________

Первый год A-levels, ноябрь

- Кай? – со звенящим изумлением воскликнула Эльза, подхватившись с подушек и натягивая на себя одеяло до самых глаз, пронзительный взор которых метнулся ко мне, когда появился на пороге ее комнаты. – Не смотри на меня! Ты почему здесь?
Развернувшись на сто восемьдесят градусов и закрыв за собой белоснежную дверь спальни, я закатил глаза. На несколько мгновений скользнувший по девушке взгляд не выявил ничего такого, чего не следовало бы видеть. Мейтленд со сбитой платиновой косой, спускающейся слева на пижамную кофту с длинным рукавом, была практически до ключиц скрыта толстым одеялом, раскинутым на двуспальной кровати. Только порозовевшие щеки и переносная аптека на тумбочке возле кровати выдавали реалии ее состояния. Вероятно, Снежная королева не хотела, чтоб ее видели температурящей из-за сезонного вируса, но поздно – я уже приперся.
На самом деле удивленная внезапным визитом девушка задала довольно логичный вопрос, который вертелся и в моей голове. Только ответить на него, аргументировав свои же действия для себя любимого, не получалось, ведь разум окончательно потерялся в лабиринте поступков, кажущихся абсолютно бессмысленными не только мне, но и стороннему наблюдателю. Самым внимательным естественно стал Честер, бросающий многозначительные взгляды всякий раз, когда самый любопытствующий, т.е. Хью, запиливал свой нос в мои дела. С ними все еще прокатывал старый добрый покерфейс, но за этим фасадом я прекрасно понимал, что всё катилось в е*еня.
В клуб на вечеринку Всех Святых мы с Эльзой, конечно же, не вернулись. Водитель подогнал Фантом* к крыльцу заднего входа и ждал Элизабет, отправившуюся забрать клатч с телефоном, пальто и, предположительно, сочиняющую для подруг историю о жуткой головной боли. Мое отсутствие тоже быстро заметили бы футболисты, привыкшие видеть центром веселья, поэтому, не найдя Честера за столом в vip, я послал ему сообщение довольно туманного содержания, которое каждый мог интерпретировать в меру своих умственных способностей и распущенности.
- Потому что миссис Мейтленд сказала, что с моей стороны очень мило проведать тебя, и разрешила подняться на несколько минут, - вроде как объяснив свое появление в комнате, умышленно за механическим упуская сознательное, я повернулся и прошел к письменному столу, сгрузив на него папку с конспектами и коробки со сладостями. В их выборе пришлось положиться на собственные теории о предпочтениях Эльзы, выстраиваемые в блужданиях где-то между этажами и отделами Харрэдса**. Впервые мне искренне хотелось больше знать о том, что нравилось девушке. – Кстати, от сердечного приступа на месте я не умер, ты не настолько ужасно выглядишь.
- Видимо, слово «деликатность» твоим манерам не знакомо, – едко фыркнула Элизабет, в миг забыв о том, что собиралась удерживать между нами непроницаемый барьер из одеяла, и в нападении разжала пальцы, позволив ему упасть.
- Вся галантность ушла на твою мать, - с шутливой интонацией ответил я, поймав сверкающий вызовом взгляд блондинки, и усмехнулся, ведь получил желаемый результат.
По правде не составило особого труда произвести приятное впечатление на миссис Мейтленд, любезно позволившую обращаться к ней по имени. Это означало, что мне удалось понравиться женщине, передавшей своей дочери все ярко выраженные черты аристократической датской крови: длинные платиновые волосы, молочного цвета кожу и, конечно же, самое восхитительное, что было в Эльзе – манерное высокомерие. С леди Иоландой я познакомился несколько недель назад, когда заехал за Элизабет, чтобы забрать её на свидание. Представляя меня матери, девушка использовала нейтральное определение «друг», что в моем понимании взаимоотношений не совсем соответствовало действительности.
- Как часто ты целуешься с друзьями? - спросил я тем же вечером, после «Жизель»*** сидя в салоне Фантома, пробирающегося через центр города к дому Снежной королевы. Ей, как героине сказки, необходимо было вернуться до полуночи.
- О боже, - выдохнула Элизабет, смешав притворное удивление с кокетливыми интонациями в голосе, и взглянула на меня из-под тяжелого веера черных ресниц, - Кай Макнейл обижен из-за того, что я своим бойфрендом его не назвала?
Я не ответил, потому что внимание к такой мелочи даже себе объяснить не мог. Точнее не хотел, ведь тогда пришлось бы ступить на скользкую дорожку психоанализа, устанавливая причины не свойственных мне действий. Все чаще я залипал в мобильный телефон, где переписка с Эльзой прибавляла сотни сообщений, и тусовался в библиотеке сверх необходимого на задания времени, пока за соседним столом в окружении фрейлин и книг сидела Снежная королева. Скидывал с хвоста футболистов вместе с их идеями развлечений и свинчивал в выходные из дома, чтобы пересечься со своей девушкой, которой хотелось смотреть чертов балет субботним вечером. И так далее по списку, последним пунктом которого оказался в комнате Элизабет, разглядывая интерьер.
К слову, спальня Снежной королевы выглядела под стать своей хозяйке: будто многолетний голубой от отсутствия кислорода лед Гренландии, который укрывали сугробы мебели, выкрашенной блестящей белой эмалью. Тонкие витиеватые узоры на стенах напоминали кружево инея. В этом холодном дизайне температура воздуха определенно должна была падать как минимум на несколько градусов в сравнении с той, что установилась в других помещениях дома.
- Не при таких обстоятельствах мне хотелось впервые попасть в твою комнату, - произнес я, бегло осматривая декор, и вернулся к самому привлекательному предмету окружающего пространства – расправленной кровати Эльзы. Взгляд, проскользив по неровному ландшафту одеяла, остановился слева от девушки на ноутбуке, выполненном в глянцево-белом корпусе, будто бы посыпанном сверху серебряной пыльцой. На экране застыли кадры из знакомого фильма. – Мне нравится «Кубок огня».
- Не уверена, что твои фантазии на сей счет узнать хочу. Уж точно не сейчас, - взглянув на меня с легким любопытством и, вероятно, создав в своем воображении вариации моих желаний, она опустила ресницы и покачала головой. – Сейчас любимая часть Гарри Поттера ждет.
- На мой вкус она одна из лучших, несмотря на отклонения от канона. Прочитав эту книгу, я все лето мечтал получить с совой письмо о зачислении в Хогвартс, - детские грезы о магии явно позабавили Элизабет. Она улыбнулась вполне искренне, хотя в движении изогнувшихся губ улавливалась слабость, свойственная организму, переживающему вирусный кризис и нуждающемуся в полноценном отдыхе. – Думаю, мои несколько минут истекли, - произнес я, скорее себе напоминая о том, что не следовало злоупотреблять гостеприимством миссис Мейтленд, подошел ближе к постели и, склонившись над девушкой, коснулся губами ее лба. Нежная кожа была теплой, но не горячей. – Выздоравливай.
Я оставил Эльзу в спальне под безразмерно большим одеялом вместе с ноутбоком и вернулся к лестнице, которая дугой огибала стену и спускалась в гостиную. Застав на том же месте с глянцевым журналом в руках Иоланду, перекинулся с ней парой фраз, чтобы закрепить эффект положительного мнения обо мне, и вежливо попрощался. Забрал пальто у прислуги, проводившей до лифта, декорированного внутри зеркалами.
Металлические двери закрылись с тихим звуком, напоминающим звон колокольчика, кабина поехала вниз – и я, откинувшись на стену, выдохнул. Мысленно оценил события последних нескольких часов, в течение которых вел себя до приторного слащаво, исполняя роль парня Элизабет Мейтленд исходя из того, каким, на мой взгляд, она хотела бы все видеть. Это оказалось не так уж сложно, к тому же нехило так мотивировало стремление окончательно вскружить голову Снежной королеве и получить больше. Намного больше, чем она позволила себе, в ночь Хэллоуина очертив границы отношений.
- Ты изменила свое мнение на счет двойных звезд, которым, сближаясь, не остается ничего другого кроме как уничтожить друг друга? – шутливо произнес я, когда Эльза, забрав свои вещи из ночного клуба вновь вышла на крыльцо.
- Попробуем эту теорию опровергнуть, - ответила она, грациозно, будто бы едва касаясь бетонных плит, спорхнув по ступеням. – Только ты и я, - она вложила свою ладонь в мою и подобрала подол платья, собираясь сесть в машину, но задержалась и, подняв голову, взглянула в глаза, - пока достаточно уверены друг в друге не будем, чтобы окружающим рассказать.
Слова Элизабет прозвучали как вызов, наметили новую цель. Это напоминало игру, где каждый следующий уровень был труднее и увлекательнее предыдущего, а награда соответственно все больше, значимее. Как Ведьмак****, в которого в год релиза фанатично рубились две трети мальчишек школы, забивая на выполнение учебных проектов, пропуская дополнительные занятия по выбору, а в крайне безнадежных случаях даже предметы обязательной программы. Не ощутив особого геймерского азарта тогда, сейчас я начинал понимать это чувство – игра затягивала. Снежная королева затягивала и не отпускала.
Я говорил себе, что все действия были частью плана, согласно которому смотрел гребаную Жизель в Ковент-Гарден, таскался по Харрэдсу в поисках каких-то особенных сладостей и интересовался здоровьем Эльзы. Создавал нужный и правильный образ. Однако в какой-то момент перестал различать, где я, а где фарс, и все чаще ловил себя на том, что на самом деле хотел всего этого. В общем, следовало бы признать очевидное и посмотреть правде в глаза.
Лифт остановился на первом этаже в холле, который я пересек, застегивая черное классического кроя пальто, и вышел на улицу. Достал из кармана мобильный телефон, просмотрел список пропущенных вызовов и, выбрав из них самый важный, набрал деду. Он собирался приехать в Лондон на выходных, чтобы встретиться с друзьями в закрытом частном клубе, куда на правах давнего членства мог взять сопровождающего, т.е. меня.
- Мой дорогой внук вспомнил обо мне, - голос Уильяма Макнейла прозвучал бодро и энергично, без малейшего намека на обиду из-за того, что за вечер у меня так и не нашлось времени с ним созвониться. – Ты уже закончил со своими важными делами и готов немного развлечь старика?
- Вообще-то…, - телефон коротко пиликнул, оповещая о пришедшем сообщении, которое высветилось на экране поверх вызова, поэтому я замешкался, отвлекся на дисплей и пробежался глазами по тексту. Остановился, обернувшись и взглянув на дом Эльзы. Планы изменились так резко, как от удара молнии, которой достаточно секунды, чтоб, разорвав тучи, дотянуться до земли. – Мне…, - я перебирал слова и оправдания. – Я все еще занят. Прости.
- О, не нужно, Кай, все в порядке - тон деда стал искренне извиняющим. Он мог шутить, словно был немного беспечным и рассеянным, объясняя это преклонным возрастом, но всегда оставался человеком наблюдательным и внимательным, понимающим. А еще самым мудрым из всех, что я знал. – На твоем месте я поступил бы так же. Хорошего вам двоим вечера.

* автомобиль Роллс Ройс Фантом
** Харрэдс – универмаг Лондона, один из самых больших и престижных в мире.
*** Жизель – «фантастический балет» в двух актах композитора Адольфа Адана, в основе которого древняя славянская легенда о виллисах – погибших молодых незамужних девушках, преданных своими возлюбленными.
**** Ведьмак – фэнтезийная ролевая комп. игра по мотивам книг А. Сапковского, выпущенная в 2007 году.
_________________

Первый год A-levels, ноябрь

- Еще раз привет, - Макнейла в условленное время в холле у лифта встречаю с волнением, что ритм сердце взвинчивает.
Хочется руку протянуть и парня пальцами коснуться, чтобы в реалистичности происходящего убедиться. Быть уверенной в том, что все это явь, созданная отправленным Каю сообщением. Предложением «Кубок огня», который он любит, вместе пересмотреть.
Поступок, как дуновение свободного ветра, импульсивный и легкомысленный, не имеющий ничего общего с обдуманными решениями. Однако я поиском оправданий для своих действий не утруждаюсь. Просто на поводу у вспыхнувшего желания иду, потому что хочу вечер провести с тем, кто… нравится?
Нравится?
Едва ли определение походящее для того, что ощущаю. Эмоций очень много. И все они новые для меня, увлекающие, захватывающие, не всегда рациональные, а иногда пугающие.
Кай то же самое чувствует? Или для него все по-другому? Проще? Понятнее? Незначительнее?
- И тебе, - Макнейл из кабины выходит и останавливается напротив меня. Лицо изучает внимательно. И добавляет тем тоном, в котором беспокойство разливается, окутывая заботой, как коконом. – Уверена, что уже достаточно здорова для этого?
Типичные для простуды симптомы, как высокая температура, боль горло разрывающая, свинцовая тяжесть в мышцах растекающаяся и голову сжимающая спустя несколько дней и пригоршней таблеток отступают. Сегодня я намного лучше себя чувствую. Живее. Хотя ощущение слабости все еще в постель манит.
Едва ли я способна на то, чтобы из дома выйти. Добраться до ближайшего кинотеатра с мягкими диванами для парочек или одного из мейфэрских маленьких ресторанчиков, обволакивающих романтической атмосферой приглушенного освещения в нишах со столиками. Поэтому ничего другого Макнейлу не предлагаю – только половину кровати и четвертый фильм о Гарри Поттере.
- Обойдемся без поцелуев, чтоб ты не заразился, - категоричным тоном заявляю, потому что недоступность для него вызов. И вглубь квартиры, к лестнице на второй этаж тяну торопливо.
- Подожди, дай пальто снять, нетерпеливая, - Кай пуговицы на ходу расстегивает, вслед за мной продвигаясь медленно. В поисках прислуги по сторонам оглядываясь, чтобы верхнюю одежду ей вручить. – Куда запропастилась твоя Фрекен Бок*?
Домоправительница – глаза и уши дома. А также безупречной нравственности образец, что все о подобающем поведении для юной леди из хорошей семьи знает. Поэтому от нее, как от гарантированного выноса мозга, избавляюсь. Разрешаю прислуге раньше уйти.
- Ее нет, мы на весь вечер одни…, - умолкаю, не закончив, забыв о том, что хочу сказать, когда на лестнице оборачиваюсь к Каю и с его взглядом пылающим встречаюсь.
Если я бабочка, то крылья трепещущие огонь вот-вот оближет безжалостно. Воспламенит.
- Звучит многообещающе развратно, – он голосом севшим произносит, дразнит, с глаз к губам спускаясь. Подходит, что притяжение между нами еще более ощутимым делает. Таким, что мне хочется со ступеньки соскочить парню в объятия и шею руками обвить. – Не находишь?
- Ты с ума сошел, - тяжело сглотнув, на Макнейла шиплю строго. За руку хватаю, прямиком в свою спальню увлекаю и дверь закрываю. – Мать еще не ушла. Располагайся, но веди себя тихо.
Иоланда в своей комнате наряды от именитых дизайнеров и украшения с драгоценными камнями перебирает. К вечеринке коктейльной готовится, на которую, по ее словам, все приличное общество съезжается. И визажиста ожидает, что создание образа для мероприятия прической и макияжем дополняет всегда.
А Рэндалл, еще днем звонивший, чтоб о самочувствии моем осведомиться, выходные из-за рабочей командировки вне дома проводит. Отец говорит, что по мне скучает, за свой насыщенный график извиняется. И вполне искренне лжет.
Вот она, жизнь в лондонской квартире – красиво сверкающий на солнце дворец из хрупкого льда.
Кай не первый парень, приглашение в дом получивший. Однако первый, в личное пространство попавший, в спальне оказавшийся наедине со мной. И в этом нечто будоражащее, интимное есть.
Все еще поверить трудно в то, что он здесь. Правую половину кровати занимает, поверх одеяла ложится и на ноутбуке «Кубок огня» включает. Кажется настолько простым и открытым, притягательным, когда с запалом фаната фэнтези вселенной фильм комментирует. И когда бросает взгляды такие, от которых приятное тепло внутри разливается.
- Вы с ней похожи, - Кай, мягкостью тембра, задором переливающегося, опутывает. На меня отвлекается от экрана, где Гермиона Грейнджер по узкому проходу между стеллажами с книгами идет. – Обе сидели бы над заданиями в библиотеке до закрытия.
- Если б кто-то, - голову повернув, глазами в Макнейла стреляю метко, прозрачно давая понять, о ком говорю, - постоянно не отвлекал, пытаясь в укромном углу словить, я быстрее бы справлялась.
- Виновен, - тон его голоса шелковистого на октаву падает. И уголки губ в усмешке хитрой с намеком на флирт изгибаются, - сложно удержаться от соблазна.
Ему нравится провоцировать меня. А мне – его.
Поэтому ладонь вперед выставляю бескомпромиссно, словно против сокращения расстояния между нами. Хотя на самом деле до безумия хочу, чтоб Кай от подушек оторвался и ко мне с ленивой грацией хищника потянулся. Теплыми пальцами своими подбородок обнял, точеную линию нижней губы обвел. И целовал бесконечно нежно, долго, горячо.
Все это затейливый танец напоминает, в котором двойные звезды кружат. Кружат и друг к другу стремятся, безрассудные. Влюбляющиеся.
К Каю Макнейлу пристраститься легко. К тем эмоциям, что, рядом с ним находясь, ощущаю. К взглядам украдкой, но огнем облизывающим; к разговорам замысловатым или длинным перепискам в мобильном, к прикосновениям, внутри меня что-то плавящим. Просто к близости, кажущейся такой необходимой.
- Почему у нас в школе Святочного бала нет? – с досадой вздыхаю, когда в торжественно украшенном большом зале Хогварста пары вальсируют. Парадные мантии, напоминающие смокинги и вечерние платья, и магия праздника – мне нравится. – Это ведь так красиво.
- У нас много чего нет: волшебных палочек и заклинаний, Турнира Трех Волшебников, квиддвича с его преданными болельщиками, - Кай плечами лениво пожимает и перечисляет то, чего ему не хватает, а потом после паузы с усмешкой добавляет, - даже группы поддержки.
- Не смей больше о чирлидинге говорить, - недовольно фыркнув, декоративную квадратную подушку хватаю и в Макнейла кидаю, не целясь и силу в бросок не вкладывая. – И с Анабель – тоже.
После ссоры она все еще ведет себя, будто маленькая капризная принцесса, обижается. Хотя по-прежнему как верная тень за мной везде следует: на занятиях, общих в индивидуальном расписании, в столовой и библиотеке рядом сидит. Оторваться и в одиночестве без статуса остаться, в изгоя превратиться боится.
Это утомляет жутко. Потому что за ней присматривать приходится. Всегда ждать какого-то фокуса.
С Луизой дела немного лучше обстоят. Она умнее, понимает, что правда в моих резких словах касательно увлечения вратарем футбольного клуба есть. Поэтому, несмотря на то, что уязвлена, слабостью своей раздосадована, все равно исправно о здоровье в сообщениях спрашивает, учебные материалы с общих уроков высылает и последние сплетни сообщает. Жалуется на Анабель.
- Я нашептал идею чирлидинга не ей, а с Джемме, которая пересказала все Смит и, наверняка, попросилась в команду. Твоя подружка, должно быть, нашла предложение гениальным и понесла тебе, сместив акцент так, будто это ее светлая мысль. Вот и все, - Макнейл подушку ловит и под спину пристраивает, на своей половине постели с комфортом размещаясь. – Мы смотрим пятую часть?
Время к позднему вечеру катится, однако усталости не чувствую. В сон не клонит, от того идея следующий фильм смотреть привлекательной выглядит. Мне нравится серия о Гарри Поттере, но признаться стоит, что не так важно, что экран ноутбука показывает, когда рядом Кай.
С ним комфортно настолько, что каждое мгновение ощущений этих впитываю жадно. Вместе с кислородом вдыхаю. Пускаю по венам вместе с кровью, насыщая организм.
Это что-то необъяснимое. Влюбленность? Она такая? Такая для нас обоих?
Не совершаю ли я глупость? Нужно ли ему домой к полуночи попасть? Останется ли Макнейл, если попрошу?
- Почему бы нет, - произношу, когда взгляды встречаются. И гравитацию, к земле притягивающую, снова ошеломляюще мощная сила перебивает. Она меняет законы мироздания и меня, принося эйфорию любви. – Кай, ты чувствуешь то же самое что я?
В расширяющейся вселенной темно и холодно. Пусто и одиноко. И лишь двойные звезды друг друга согреть способны, потому что похожи химическим составом, размером и силой притяжения. Потому что, сближаясь и на атомном уровне переплетаясь, они вместе нечто новое образуют.
Например, любовь.

* персонаж трилогии о Малыше и Карлсоне шведской писательницы Астрид Линдгрен. Домоправительница семьи Свантессонов, присматривающая за хозяйством и за Малышом.
_________________

Первый год A-levels, ноябрь


Я слышал в устах Элизабет множество интонаций: подчеркнуто высокомерный повелительный тон, манерное безразличие, ядовитую надменность, бархатное кокетство, интимный томный шепот. Сейчас казалось, что ее голос едва уловимо дрожал от неуверенности, с которой любой здравомыслящий человек ступил бы на тонкий лед, застлавший мутно-серую водную глубину. Но глаза по-прежнему оставались темными лукавыми омутами, внимательно изучающими лицо в ожидании ответа.
Легко предположить, на что именно Эльза рассчитывала, ведь она, несмотря на весь характер Снежной королевы, гордость, демонстративные проявления неприступности и независимости, едва ли отличалась от других девушек. Нежных, романтичных, трепетных созданий, которые, затаив дыхание, ожидали от меня ту самую заветную фразу из десяти букв. Однако Элизабет была умнее и хитрее, соблазняя возможностью получить желаемое. Хотя ее слова могли считаться признанием только в том случае, если бы я подтвердил влюбленность.
- Я не знаю, что ты чувствуешь, - после пары мгновений раздумий произнес довольно беззаботно, будто бы не уловив посыла формулировки, но не сводя с Эльзы взора.
- Чувствую, что ты меня бесишь, - выдохнула она, разорвав контакт, и ударила пальцем по пробелу на ноутбуке, чтобы на экране побежали кадры пятого фильма о Гарри Поттере.
Будучи поклонником франшизы, способным декламировать отдельные сцены, я не особо вникал в начавшийся «Орден Феникса». Поэтому, вернувшись в исходное положение, растянулся на одеяле и мягких подушках, но вместо того, чтобы сфокусироваться на заставке, украдкой бросал косые взгляды на девушку. Мне нравилось выводить Эльзу из равновесия и слышать, как с хрустом ледяной брони, она давала волю эмоциям. Злилась, смеялась, смущалась, любопытствовала, кокетничала – была настоящей.
- Я подумал об этом же в сентябре в танцевальном классе, - ответил спустя несколько минут, разглядывая ее профиль с приподнятой головой и чуть вздернутым носом.
- И поэтому на литературу в мою группу явился, - разомкнув сжатые в линию губы, вымолвила Снежная королева. – Словно случайно, чему я не поверила, потому что в расписании на пятницу в это же время у тебя тренировка стояла.
Усмехнувшись ее осведомленности, кивнул в знак согласия. Мне пришлось, игнорируя дружное нытье парней, поднять футбол на час, чтобы добавить к своим занятиям курс мировой классики. Само по себе обсуждение с преподавателем и кучкой шаблонно мыслящих по хрестоматии учеников едва ли стоило внимания, но я вполне готов был перенести тренировку ради еще одного смежного с Мейтленд предмета. А, придя на первое же занятие без четкой стратегической кампании, лишь собираясь присмотреться, легко сориентировался по ситуации и выступил против мнения Элизабет о персонаже книги. Этот экспромт более чем оправдал себя, вылившись в парное задание.
- Ладно, хорошо, я достал твой личный график и выбрал литературу, как возможность подразнить, которая едва ли выдалась бы на химии или геометрии, поэтому подвинул футбол, - забив на Гарри, беседующего в обстановке вокзала с крестным на экране ноутбука, повернулся и подпер голову рукой. - Раз уж сегодня у нас вечер откровений, то я видел тебя на трибуне во время тренировок. Любовалась мной?
Снежная королева приходила вместе со своими ближайшими фрейлинами. Занимала место на скамейке для болельщиков в отдалении, подчеркивая отсутствие интереса к происходящему на зеленом газоне. Демонстративно приносила с собой книги или тетради с конспектами, издали не разобрать. Однако очевидно, что внимания им Эльза не уделяла, вместо этого следя за разминкой и игрой, потому что я ловил на себе ее взгляды.
- Тобой? – шутливо поддела девушка и изменила позу, в точности отзеркалив мою. – Знаешь, - в ее голосе смешались кокетство и озорство, - я все думала, какой факультет тебе подходит больше: Равенкло или Слизерин. И решила, что с твоей страстью к…, - сделала паузу, облизнув нежно-розовые губы.
- Страстью? – удивленно произнес и изогнул бровь, подталкивая продолжить, раз уж Элизабет начала игру, и подвинулся ближе в ответной провокации. – К тебе?
- К позерству, Кай, - она звонко рассмеялась и вновь откинулась на подушку. – С этим прямая дорога в Слизерин.
Словно ведомый невидимой, но вполне ощутимой в своем воздействии силой я потянулся за Эльзой. Уперся ладонью в подушку, утонув в мягкости набитых внутрь пуховых перьев, и склонился над Снежной королевой. Она затихла, практически замерла, словно пугливая лань, попавшая ночью в искусственный свет фар автомобиля, и глядела сквозь ресницы. Эта девушка притягивала к себе до желания провести кончиками пальцев по бархатной коже ее щеки, очертить линию губ, коснуться их в поцелуе. До безумия, которое должно было потешить самолюбие падением неприступной ледяной крепости Мейтленд, а на самом деле напрочь срывало крышу мне.
Я опустился еще ниже, практически разделив с Элизабет дыхание, ее шумный, сдавленный вздох, сорвавшихся с маняще приоткрытых губ, которых почти коснулся. Однако она выставила вперед руки и толкнула в грудь, своим жестом требуя отстраниться. Дать пространство, что и сделал, непонимающе уставившись на раскрасневшуюся девушку.
- Ты хочешь заболеть? – ей хотелось звучать строго, но шепоту не хватало сил.
- Эльза, я уже заболел, - произнес я, осторожно убирая преграду. Обхватил тонкие молочно белые запястья Снежной королевы, развел ее руки в стороны, прижав к подушке, и снова сократил расстояние между нами, чтобы наконец-таки поцеловать. - Тобой.

- Кай, проснись, - мягкий, но весьма настойчивый голос Элизабет заставил открыть глаза и встретиться с ней взглядом.
В попытке скорее разбудить пальцы блондинки осторожно коснулись предплечья, чуть сжали, но через плотную ткань свитшота это едва ощущалось. Я обхватил девушку и потянул на себя, чтобы она, потеряв равновесие, упала в объятия. Однако вместо того, чтобы уютно устроиться в довольно удобной позе со мной на кровати, Эльза начала брыкаться, пытаясь встать. Пришлось ослабить хватку на ее талии и отпустить.
Еще несколько секунд назад я считал утро добрым, но сейчас уже понял, что погорячился и склонялся к тому, что начало дня такое себе. Могло бы быть лучше. Хотя по правде ночевка вообще в планы не входила. После «Ордена Феникса» я собирался двинуть домой, но уже к середине фильма мы оба забили на сюжет за беседами о всякой ерунде: личными предпочтениями, детскими воспоминаниями, мечтами. Никогда прежде мне не приходилось озвучивать за раз столько фактов о себе и слушать ответную информацию, впитывая каждое слово. Все сказанное Элизабет казалось важным и нужным, даже такие мелочи как ее любимый цвет, фильм или пора года.
- Поднимайся скорее, - с нотками паники прошипела моя девушка. – Я отправила домоправительницу в пекарню, поэтому у тебя есть…
-… Дай угадаю, десять минут, чтобы убраться незамеченным? – произнес я, сладко потянувшись, и после ее кивка продолжил следующим вопрос. – Не проще ли представить меня как твоего бойфренда?
- Проще, - вроде бы согласилась Эльза и тут же поспешила добавить свой аргумент против, - но не после ночи в моей спальне.
- Вы ее в монастыре выписали что ли? – буркнул я, на самом деле не желая знать, откуда взялась эта Фрекен Бок, а просто мечтая о том, чтобы она туда вернулась и больше не маячила на горизонте мрачной тучей, надвигающейся на безоблачное небо моих отношений. – Кстати, я рассказал матери о том, что мы встречаемся. Она приглашает тебя на рождественскую вечеринку.
На самом деле без связей Корнелии мне не удалось бы достать билеты на «Жизель» за три дня до премьеры балета на сцене Ковент-Гардена и получить пропуск за кулисы, чтобы Элизабет могла пообщаться с примой сразу после выступления. Должность миссис Макнейл в модном глянце вполне позволяла организовать все это в лучшем виде, но царица Савская дернула за нужную ниточку лишь после того, как разузнала, на кого же я пытался произвести впечатление. Вопрос, в общем-то, не стал неожиданностью, учитывая то, что меня балет никогда настолько серьезно не интересовал. Не больше оперы, классических пьес или современных мюзиклов. А если быть до конца честным, то я хотел, чтобы мать узнала об Эльзе и позвала ее в наш дом в Вирджиния-Уотер на ежегодное мероприятие. Оно устраивалось для друзей семьи и всегда проходило по приблизительно схожему сценарию, поэтому ожидать чего-то особенного не приходилось, но с Элизабет определенно стало бы приятнее для меня.
- Просто скажи, что подумаешь, - произнес я, накинув черное пальто и на прощанье быстрым поцелуем коснулся губ девушки. – Все, убегаю, не провожай.

- Он здесь? – после того, как распахнулась дверь моей комнаты в общежитии парней, раздался недовольный голос Хью.
- Да, нашелся, - ответил ему Чез, которого порядком задолбала бестактность, но не настолько, чтобы высказаться, - приехал утром, лег спать.
- Кай! – вратарь прошел к моей кровати и потряс за плечо. – Ты где был вчера вечером? Кинул нас совсем не по братски.
- Хью, не ори, - морщась, сонно пробормотал я и зарылся в подушку. – Клуб что ли не понравился? Девочки или выпивка?
- Да нет, стрипклуб супер, - замялся истеричный друг, вздохнул и продолжил ныть. – Но мы все ждали тебя. Что за футбольная сходка без капитана?
- Чудно, я рад, что все прошло по высшему разряду, - произнес я, натягивая на голову одеяло. – Меня задержал дед. А теперь вали.
- Кай, - позвал Честер, когда за Хью захлопнулась дверь комнаты, - ты не брал трубку, поэтому я звонил дедушке Уильяму.
- Я был со своей девушкой, - ответил я, понимая, что по другому Чез не отстанет, потому что он еще более нудный, чем Хью.
- Понятно, - голос лучшего друга сменил тональность, прозвучал как-то приглушенно. – Все ясно.
_________________

Первый год A-levels, декабрь

- Мисс, ваш карамельный латте макиато, - бариста с подноса бокал снимает, на стол ставит и удаляется.
Напиток к себе пододвигаю, в стекло, насыщенным кофе нагретое, холодными пальцами совсем не изящно вцепившись. Тепло подушечки пальцев обжигает, под кожей разливается. Но этих крох недостаточно.
Я чувствую, будто промерзла насквозь. До самых темных глубин души, где обитают самые разрушительные страхи и гнев бессилия. Не так уж сложно уничтожить блистательную «золотую девочку» Элизабет Мейтленд, которую демонстрирую всему миру.
Как же, черт возьми, не вовремя.
Перед собой на потухший, темный экран мобильного телефона смотрю. Нет необходимости его включать, подсвечивая фото, которое прожигает сетчатку до подкорок мозга так, что не развидеть. Больше не забросить в черный список игнора, оставляя на будущее, потому что будущее уже здесь.
Я не глупое дитя. Перемены ощущаю, когда после Хэллоуина мать традиционные рождественские приготовления не начинает. Не нанимает декоратора, который в соответствии оговоренной тематикой квартиру к декабрю украшает. Не закатывает вечеринку для избранного круга, чтоб дизайн друзьям показать. И фотографа из журнала, на интерьерах специализирующегося, на съемку не приглашает.
Иоланда ведет себя так, будто ей все равно. Впервые из кожи вон не лезет, чтоб иллюзию идеальной семьи создать. И пустить в глаза публике, которой об изменах Рэндалла известно.
Знаю, отношения родителей не феникс, что способен из пепла восстать. Их брак близок к логическому завершению, что сегодня все желтые газетенки обсуждают. Смакуют, пикантные подробности выдумывая.
Нет, меня статьи не задевает. В конце концов стервятники всегда слетаются клевать трупы. Злит то, что из прессы узнаю обо всем: разводе, имущественных спорах, продаже частной коллекции полотен, за время замужества матерью собранных. Там даже имя любовницы отца раскрыто.
Мерзко осознавать, что, в возне друг с другом погрязнув, оба забывают поставить в известность меня. Словно их единственная дочь незначительной мелочью в сравнении с переделом собственности является. Не нужной ни одному из родителей.
Им бы всего год подождать, чтобы мне, обучение завершив, в Нью-Йорк переехать. Отгородиться океаном, расстояние между материками заполнившим. Себя другими людьми окружить, далекими от этой истории.
- Эльза! – на голос голову поднимаю и Кая перед собой вижу. Он место напротив за столом не занимает, а рядом садится. К себе притягивает и обнимает, теплом окутывая. – Как ты?
- Ненавижу их, - уткнувшись в его форменный школьный пиджак, произношу тихо.
- Это понятно, - он отвечает, близость между нами сохраняя. – Что я могу сделать? Попросить деда засудить издание?
- Нет, - шепчу, не желая разрывать уютный контакт, который сейчас необходим похоже больше, чем воздух. Я не умру без Макнейла, просто на кровоточащие части развалюсь. – Побудь со мной.
И он остается. Становится моим личным коконом. Горячим, будто перекачивающим искрящуюся солнечную энергию, согревающим тело, дрожащее от холода, беспомощности и злости.
Не знаю, сколько минут в тишине с закрытыми глазами провожу. Кажется, будто Кай все время мира мне дает, ничего не говоря и не спрашивая. Просто в своих объятиях держит, утешающими движениями плечи и спину поглаживая, свободно рассыпанные платиновые волосы аккуратно перебирая.
Хватаюсь за эти еще недавно пугавшие ощущения, за Кая, свои холодные пальцы на его школьной форме сильнее сжимая. Глубинный внутренний лед позволяя растопить огню, что внутри Макнейла пылает ярко.
- Спасибо, что приехал, - наконец успокоившись, отодвигаюсь. Но отпустить не могу, руки наши переплетаю. И с благодарностью искренней смотрю.
Он по первому звонку не должен срываться. Мчаться через утренние пробки в кофейню и с занятий отпрашиваться. Или вероятнее пропускать их, не называя причин, потому что мы друг о друге не распространяемся.
Границы установлены из опасений, что взаимное притяжение поверхностно, потому что Кай Макнейл, которого изо дня в день видят все, эгоцентричен, высокомерен, хитроумен. Полон пафоса, амбиций и авантюризма. И скорее всего абсолютно не способен на открытость, внимательность, нежность.
Как же…
Я бабочка неразумная, что летит к опасному костру. К манящим языкам пламени тянется, но не сгорает, наоборот, ощущает тепло. Заботу и поддержку. Уверенность в том, что он со мной, в корне меняя суждения и желания.
- Кай, мы весь день прогулять можем? – вопрос раньше задаю, чем обдумать его успеваю. Для меня в новинку на занятия без уважительного на то основания не явиться.
- Можем, если объяснишь причину, - он ответом своим условие ставит. И продолжает рассуждение вести. – Дело не в разводе, потому что это давно очевидный факт. Не в статье, подробности которой тебе и так известны.
- Родители картины на аукцион выставят. Всю коллекцию, матерью собранную. Даже подаренный мне «Шторм», потому что официально полотно частью коллекции является, - мне жаль с этой картиной расставаться. Со всей коллекцией, что собрана в том числе с моей помощью.
- Это всего лишь вещь, - Макнейл от слов отмахивается, внимательно на меня глядя. И спустя пару мгновений добавляет. - Из-за твоих фрейлин?
- Они все будут любопытствовать, сплетничать, злорадствовать, вид делать, что сочувствуют, - головой качаю, чтобы вспыхнувший в голове образ развеять. Одна мысль об этом угнетает. Мне жалость ни настоящая, ни тем более искусственная не нужна. И даже ненавистна.
- Так ты только отсрочишь неизбежное, - Кай заправляет прядь волос, что вперед падает, и как бы невзначай щеки касается. – Дай им что-то не менее весомое. Слей пару грязных секретов, уверен, подруги делились ими с тобой.
Сбор чужих тайн по части Анабель. Она любым способом интересующую информацию готова выпытать. А если детали свои места не становятся, общую картину не создают, то воображение подключает, масштабы до вселенских размеров раздувая.
Эти свои домыслы Бель мне и Луизе сообщает в надежде, что тему поддерживать и развивать станем. Лу обычно не прочь других обсудить, по итогу высказавшись, что общество нынче не то. Я же, значения зачастую не придавая, быстро все лишнее забываю.
Однако, кое-что для длинных языков у меня все же есть. Не чужие секреты. А человек, все больше места в моем сердце занимающий. И чувства к нему больше нет смысла скрывать.
- Ты прав, Кай, - с предложением своем парня соглашаюсь. - Отвезешь меня в школу?
- Конечно, если ты этого хочешь, - соглашается Макнейл, будто нет просьбы проще, и поворачивается, жестом у официанта счет требуя.
- Кай, послушай, - зову его, ожидая, когда вновь ко мне развернется. – Я не хочу просто отвлечь внимание любопытных людей от проблем в своей семье, за твоей спиной спрятавшись. Ты очень много для меня значишь. Все больше с каждым вместе проведенным днем.
_________________

Первый год A-levels, декабрь

- Слушай Кай, так ты и Элизабет Мейтленд…, - списывающий из моей тетради выводы лабораторной по физике Хью ожидаемо не удержался от любопытства. Он поднял глаза от рукописных строк, посмотрел на меня, а после на Честера, справившегося со своими учебными заданиями и отвлеченно разглядывающего до серости пасмурный день. – Мы думали, что ты хочешь убить ее.
Несколько часов назад все стали свидетелями того, что мы с Эльзой приехали вместе. Она хотела показательное шоу, способное перекрыть интерес к другим сплетням, поэтому я попросил водителя остановиться у главного входа, где традиционно собиралось больше зрителей. Под их взглядами Снежная королева, приняв мою руку, вышла из автомобиля, переплела наши пальцы и поднялась по лестнице в холл.
Нужный эффект определенно был достигнут, потому что фрейлины Элизабет, старательно делающие вид, что не обратили внимание, осторожно косили на нас, буквально впитывая каждый жест. Даже шеи вытянули, когда я убрал назад блестящие платиной пряди своей девушки и склонился к ее уху, но слов так и не услышали. Только увидели улыбку на губах Эльзы, покачавшей головой в уже привычном мне диагнозе «ты с ума сошел» прежде, чем поцеловать в щеку. Не та награда, которую планировал получить за игру на публику, но в сторону ожидания, если есть возможность взять свое наглостью, сорвав настоящий поцелуй с ее губ.
- Хью, я не сторонник некрофилии, - ответив на вопрос, я взглянул на часы и кивнул в на тетрадь с заданиями по физике. – Давай резче, осталось пять минут.
- Да успею, - фыркнул футболист, будто собственные оценки интересовали его меньше всего. Хотя из нас троих именно Хью стабильно плелся в хвосте рейтинга успеваемости по итогам года и оставался на лето без карманных денег, вынужденный пахать на задворках отцовского бизнеса. – А сколько вы уже вместе?
- Не твое дело, - коротко ответил я, пресекая этот и последующие вопросы, которые обязательно прозвучали бы по классике обсуждений. Парни не меньше девушек обожали подробности, в особенности, если могли похвастать ими, как своеобразным трофеем. Но Элизабет, даже с учетом желанных утрешних слов, победой не назвал бы, потому что видел в ней больше, чем выставленный напоказ приз.
- Значит, теперь у меня появился шанс снова подкатить к Луизе? – произнес Хью, задумчиво пожевав нижнюю губу, и повернулся к Эллиоту. – Чез, как считаешь, выгорит из этого что-то?
Летавший весь день где-то в бескрайнем космосе Честер ничего ответить не успел, потому что разнесшийся звон привел в движение библиотеку, утонувшую в гуле звуков. Поднявшись со своего места, Эллиот молча смахнул конспекты со стола и бодро зашагал к выходу. Он был не в духе, что едва ли бросалось в глаза Хью, но являлось вполне очевидным фактом для чуть более внимательного человека. Поэтому, отправив вратаря на физику, я поспешил в коридор за Чезом и нагнал его на лестнице, по-дружески ткнув кулаком в предплечье.
- Спасибо, что прикрыл на тренировке, - беззаботным тоном поблагодарил Эллиота. – Ты лучший.
- Видимо не настолько, чтобы сказать мне, что встречаешься с Эльзой, - не сбавляя шага буркнул Честер.
По правде, Чеза реакция меня удивила. Никто и никогда не пытался спорить с тем фактом, что он был лучших другом для меня с самых ранних детских воспоминаний до этого дня и вероятно дальше до старости. Сам Эллиот это понимал, без проблем приняв в нашу компанию недалекого, но активного и деятельного Хью, тусуясь вместе с футболистами на вечеринках и прочих мероприятиях типа контры и пейнтбола и вообще со всеми мимолетными знакомыми. Однако привычно разумный и рассудительный Честер сейчас взбесился… из-за того, что я выпихнул его из круга избранных, не рассказав об отношениях с Эльзой?
- Не разводи драму, когда сам давно обо всем догадался, - фыркнул с раздражением в голосе, потому что он вел себя хуже последней истерички в складчатой школьной юбке.
- Это другое, - гнев проскользнул в ответе, а после он остановился и повернулся ко мне, похоже отпустив все, что накипело и требовало выхода. – Кай, как далеко ты готов зайти в своих играх? Неужели Элизабет настолько вывела тебя из себя тогда в балетном классе, чтобы мстить ей, влюбив в себя, переспав и бросив? Ты ведь уже провел ночь с Эльзой на выходных. Теперь соберешь вокруг толпу побольше за обедом и расстанешься с ней? Так планируешь унизить Снежную королеву за то, в чем она даже не виновата?
От этого «другого», звенящей уничижительными интонациями и откровенным презрением тирады я, откровенно говоря, знатно при*уел. Стоило признать, что Честер, с места в первом ряду видевший все мои излюбленные методы и стратегии, использование которых помогало достичь желаемого результата, прекрасно представлял возможные сценарии. Однако кое-что он все же учесть не смог. Как и я, действительно составивший в своем богатом воображении изощренный план для Эльзы, но не сумевший воплотить его в жизнь, потому что увяз в ней как в вызывающем эйфорию наркотике.
- Я планирую въ*бать тебе хорошенько, если не закроешь рот, - прорычал я, выходя из себя, и, сжав руки в кулаки, двинулся на Эллиота, заставляя его попятиться назад на лестничном пролете и прижаться спиной к стене. – Никогда больше не смей говорить подобное о МОЕЙ девушке.
- Макнейл, выйди уже из образа альфа-парня, - хмыкнул Чез, пытаясь храбриться, только вот борзости в его голосе поубавилось. Явно не на такой ответ с нотками угрозы он рассчитывал, высказывая недовольство. – Здесь нет зрителей, - он обвел взглядом пространство между этажами и толкнул меня обеими руками, но не смог отодвинуть от себя, - поэтому давай, скажи уже правду.
Едва ли Честер подозревал, что просил озвучить то, в чем я до усрачки боялся признаваться даже самому себе. Мне не хотелось анализировать чувства, которые испытывал к Элизабет, но невозможно игнорировать то, как они прицельным ударом молнии в солнечное сплетение прошибали меня насквозь – и все сказки, будто мы с ней похожи, становились явью. Было нечто поразительное в том, как Эльза, слушая меня, покачивала в такт головой, а потом с полуслова продолжала мысль так, словно разделяла суждения, видела мир в том, же свете. Или, находясь рядом, глядя в том же направлении, вдруг произносила слова, которые вертелись в моем разуме, вспыхнув гениальной идеей. Или, звонко смеясь, раскладывала на ходы мою каверзную шахматную партию, где вместо фигур на доске выступали учащиеся пансиона.
Если б я был более впечатлительным, то решил бы, что Снежная королева читала меня, как раскрытую книгу до тиража, типографии и скрытых между страниц планов на ее персону. Эта нелицеприятная истина Элизабет определенно не понравилась бы. Первоначальный сценарий действительно сходился в некоторых моментах с предположениями Честера, но за прошедшие месяцы претерпел существенные изменения. Я все еще хотел соблазнить Эльзу, что переросло в наваждение для классического юного извращенца, но уже понятия не имел, как смог бы оттолкнуть ее. Эта девушка стала моим воздухом, без которого загнулся б на**ен.
- Я влюблен в нее, - произнес намного тише, сдвинувшись в сторону, тоже прислонился к стене, заставляя ярость отступить, и усмехнулся, стараясь объективно взглянуть на беседу с Эллиотом. – Клиника, да? Так и чесались руки вмазать тебе, моему лучшему другу.
- На мгновение я всерьез решил, что так и сделаешь, - осторожно ответил Честер, повернул голову, взглянув на меня, и рассмеялся. – Поверить не могу: тебя впервые обставили в твоей же игре, а ты не выглядишь расстроенным.
- Наоборот, я чувствую, что получил больше, чем когда-либо, - коротко и емко описав свое душевное состояние, поднял левую руку и посмотрел на часы, отсчитывающие минуты урока, на который все больше опаздывал. – Мне пора на физику.
_________________

Первый год A-levels, декабрь

- Сталкеришь меня, Кай? – услышав надменный голос, я отвлекся от мобильного телефона. Взгляд зацепился за черные туфли с ремешками и тонкими шпильками, поднял по гольфам к укороченной клетчатой юбке в складку, белой блузке с вензелем на груди и еще выше к лицу девушки, изогнутым в улыбку губам и хитрым карим глазам. Снежная королева, скрестив руки на груди, смотрела на меня в ожидании ответа.
- Плюс одно в копилку моих любимых занятий, - произнес, накручивая на палец черные проводки наушников. Оттолкнулся от стены зеркального класса для танцев, которую подпирал, ожидая Элизабет из раздевалки, и не сводя глаз с платиновой блондинки, двинулся к ней. – Ты много времени тратишь на репетиции.
- Столько же, сколько ты вкладываешь в будущее юриста, - серьезным тоном заметила Эльза, внимательно следя за моим неспешным приближением, будто газель, при малейшей опасности готовая броситься прочь от гепарда. Хотя в замкнутом пространстве рассчитывать на спринт не приходилось, жертва была в заведомо проигрышном положении.
Услышав ее слова, я усмехнулся и кивнул головой. Мы оба, стремясь воплотить в жизнь свои цели, сжигали часы и дни на оттачивание навыков. Если говорить об объеме знаний в сфере права, то все однокурсники суммарно знали куда меньше меня. Они попросту не нуждались в этой информации, потому что не наследовали акции юридической фирмы. Не грезили о том, чтобы занять пост генерального директора этой империи. Точно также как и все фрейлины Снежной королевы не имели достаточно таланта и силы воли, чтобы из хобби превратить балет в профессию, достойную наград.
До отношений с Элизабет я никак не относился к балету, просто видел его на сцене произведением искусства, которым не увлекался. Эльза открыла для меня закулисье, показала с позиции собственного восприятия и объяснила ценность своей мечты. Хотя мне не нужны были объяснения, когда речь шла о пути через тернии к звездам. Как и ей, не интересующейся нюансами законодательства, но способной понять и принять стремление, которым я горел.
Мы разделили многое: нашли общие кулинарные пристрастия в итальянской кухне, сходили в театр по ее выбору и в кино по моему, открыли друг другу любимые места на карте Лондона и за его пределами, метнувшись к скалам Дувра. Это оказалось не лучшей идеей, потому что из-за морозного ветра с моря на побережье стоял жуткий дубарь, однако дорога туда и обратно на заднем сидении «Фантома» пролетела незаметно. Как и тот вечер в комнате Элизабет, когда смотрели фильмы о Гарри Поттере и болтали о всякой ерунде, пока не провалились в сон. Я не привык делиться своими мыслями, мечтами и чувствами, доверяя их только узкому кругу давно знакомых людей, но как идиот выкладывал Эльзе все, о чем бы она ни спросила. Ну, почти все.
- Хочу пригласить тебя на танец, - я остановился рядом с девушкой, предложил ей один из наушников, второй оставив себе, и включил на телефоне песню, которую выбрал на свой вкус, как подходящую.
Несколько часов назад, в библиотеке дописывая главу реферата и слушая в пол уха треп Хью о мегакрутой вечеринке в клубе в новогоднюю ночь, я вдруг понял, что, проведя столько времени со Снежной королевой, ни разу не танцевал с ней. Упущение, которое требовало срочного исправления ситуации, раз уж сегодня вечером она брала индивидуальные дополнительные занятия в балетном зале. Случай нужно было ловить, а не ждать новогодней вечеринки. Поэтому существенно урезав количество символов в заключении реферата, чтобы быстрее закончить работу, я попросил Чеза закинуть учебные пожитки в нашу комнату и погнал к балетному классу, по пути пролистывая песни в поисках подходящей.
- Странники в ночи, - вслушавшись доносящуюся из наушника музыку, она легко угадала мелодию с первых аккордов. – И я говорить никому не должна, что Каю Макнейлу джаз от Синатры нравится?
- Тебе все равно никто не поверит, - с улыбкой ответил я, аккуратно сжав пальцы Элизабет в своих, накрыв ладонью талию, и притянул ближе к себе девушку.
Ничего не ответив на мои слова, Мейтленд мягко усмехнулась и прикрыла глаза, отдавая бразды правления музыке и мне, позволяя направлять и вести за собой. Эльза доверчиво повторяла движения, словно ощущая себя в полнейшей безопасности в моих руках, когда я закружил ее, немного отстранил от себя и вновь привлек в объятия. Стремительно сократившиеся между нами сантиметры заполнили два выдоха, которые сорвались с едва не встретившихся губ. Мне оставалось совсем немного податься вперед, чтобы призрачное тепло превратилось в настоящее прикосновение. Однако вместо этого я повернул голову в сторону, щекой прочертив линию от девичьей скулы к уху.
Элизабет едва слышно недовольно хмыкнула и поджала кораллового цвета губы. Отвлекая ее, моя ладонь заскользила по гладкому материалу белой блузки. Добралась до позвоночника, а оттуда переместилась на талию так, чтобы легче удержать девушку, когда она в танцевальном движении прогнулась назад, описывая дугу. Повторяя сцену из фильма, который недавно смотрели в библиотеке с ноутбука, разделив пару наушников в точности, как и сейчас.
Вернувшись в вертикальное положение, Эльза выпустила мою ладонь из своей и побежала пальцами вверх по руке к запястью, локтю, плечу. Обвила шею, нежно погладив вдоль линии роста волос мягкими подушечками и будто бы по случайной неосторожности царапнув ногтем до рефлекторных мурашек, бросившихся врассыпную под моей кожей. Воздух на мгновение замер в легких, нарушив размеренную частоту и вызвав тихий довольный смешок, что сорвался с ее губ и оборвался, когда обе мои ладони спустились с поясницы Снежной королевы к бедрам и чуть сжали их.
- Неплохо для того, кто уверял, что не разбирается в этом, - девушка вынесла вердикт сладким как мед тоном и тут же добавила в него ложку дегтя, - только талия у меня выше.
- Вот видишь, какой я дремучий, - на октаву упавшим голосом произнес у самого ее уха, вновь мазнув губами по бархатной щеке, и руки при этом с места не сдвинул. Со стороны наглость, конечно, хотя по факту просто не мог оторваться от Элизабет. Да и не хотел, потому что смысла не видел. – Но ты можешь всему меня научить, - предложил с усмешкой, - например, той поддержке с подъемом.
- Не удержишь же, - прозвучало как кокетливый и игривый вызов, что разжег огонь азарта.
Эльза убрала руки с моей шеи и уперлась ладонями в грудную клетку, оттолкнула и сама сделала шаг назад, словно стремилась увеличить расстояние. Однако я вовремя поймал нежное тонкое запястье и потянул на себя, крутанув так, чтобы девушка развернулась на сто восемьдесят градусов и прижалась спиной к моей груди. Вновь столкнувшись, как космические объекты, не способные уйти из поля притяжения друг друга, мы в унисон выдохнули разгоряченный воздух.
- Давай проверим сейчас, если не слабо, - принимая вызов, ответил я и перехватил рукой талию Снежной королевы, чтобы больше не вырвалась. Сдвинул воротник ее форменной блузки в сторону и потянулся к алебастровой коже, вдыхая аромат духов, в которых цветочные ноты смешались с яблоком. – Только у меня условие. Если я выполню этот элемент, то взамен хочу увидеть удовольствие на твоем лице.
Обозначив условие, я накрыл губами жилку ее пульса, ощутив несколько ударов колотящегося сердца, и поднял голову, через зеркальное отражение словив взгляд Элизабет. Казалось, что она изо всех сил пыталась собраться, сфокусироваться на моих словах, проанализировать их, потому что провокация превратилась в пари, вызывая недоумение. Эта эмоция легко читалась в ее бездонных глазах, в которых я тонул как гребаный Титаник в океанических водах. Просто без вариантов.
- Эльза, я имею в виду наслаждение, которое является следствием возбуждения, - пояснил, отпустив ее запястье и спустившись по бедру к краю юбки, перебирая ткань. – Ты, конечно же, можешь отказаться от поддержки…, - песня закончилась, оставив после себя тяжелую от напряжения тишину, и в это мгновение пальцы чирикнули по голой коже, создавая между двумя телами настоящее искрящее электричество, - ...моих рук, если боишься.
_________________

От неловкого движения с полки под зеркалом у входа на пол полетели какие-то вещи. Я опустилась на корточки и осторожно подобрала тугой кошелёк, едва уловимо пахнущий дорогой кожей и парфюмом брата. Невероятно, но Нейт, кажется, забыл свой бумажник? Как можно было оставить его здесь?
Стало безумно любопытно, что братец натолкал в бесконечное количество кармашков. Зная Нейта, там могло оказаться все, что угодно. Он умудрился заполнить все отделения. На пару мгновений проснулась совесть, но я тут же снова уложила ее спать. Кто я такая, чтобы сопротивляться искушению порыться в вещах брата?

Кредитки-кредитки-кредитки. Купюры разных стран. Интересно, зачем они ему? Коллекционирует, что ли? Какой-то ключ. Визитка.
Еще одно отделение! Я осторожно потянула за молнию. Среди монет лежали три полароидных снимка. Фото были поблекшими и маленькими, а лица и фигурки на них и вовсе крошечными. Царапинки изрезали красно-коричневое изображение двухэтажного особняка и группки подростков на его фоне...
Я присмотрелась внимательнее. Когда было сделано это фото? Похоже, что очень давно. И кто изображен на нем? Зачем Нейт до сих пор хранит снимок?
Потребовалась пара минут, чтобы среди трех девчонок и двух долговязых парней я разыскала себя. Точно! Вот она я, в шортах и полосатом свитере. Со сбитой коленкой и двумя растрепанными косичками.

Скошенная табличка возле дома тоже вдруг показалась смутно знакомой. От темных окон дома даже сейчас веяло запустением и одиночеством, но я все никак не могла вспомнить, какой момент запечатлен на снимке.
На втором фото была только я, вцепившаяся в чугунные ворота перед тем же домом. На третьем снимке со мной рядом стояла высокая нескладная девочка в коротком платье. Она держала в руках какую-то доску и не по-детски серьезно смотрела на фотографа.
Мы замерли как две статуи на фоне старой двери с красивыми стеклянными вставками. В памяти что-то шевельнулось... Эта высокая девочка, доска в ее руках и дверь... Я едва не хлопнула себя ладонью по лбу. Как я могла забыть?!

Это были самые яркие летние каникулы в моей жизни. Охота за ведьмами, вызов призраков и посиделки на пыльном чердаке. Как же давно это было... Я даже не сразу вспомнила, но стоило потянуть за ниточку, и воспоминания нахлынули яркими волнами.

Дом в конце Айви-роуд, в деревушке около нашего загородного поместья, всегда пользовался дурной славой, но, наверное, именно поэтому и привлекал всеобщее внимание. Это сейчас я понимаю, что старый осыпающийся каменный особняк просто служил дежурной темой для разговоров местных жителей, когда все остальные темы уже обмусолены вдоль и поперек. Но тем летом, когда родители отправили нас с Нейтом в поместье, тема таинственного дома не сходила с уст.
Все наперебой утверждали, что проходя мимо давно пустующего дома слышали странные звуки: скрип качелей на заднем крыльце, женские крики и детский плач. Что такого ужасного случилось в этом доме, и случилось ли вообще, я так и не узнала. Если вообще что-то случилось, а не оказалось плодом неуёмной фантазии и сплетен.
Тогда мы вместе с Пенни, моей подругой в то далёкое лето, той самой долговязой девочкой с последнего снимка, решили все выяснить самостоятельно. У нее была самая настоящая доска Уиджи, а у меня - неуемная энергия и гора опыта, почерпнутого из детских детективов и книжек про призраков.
Фотографировал нас Нейт. Ему родители подарили фотоаппарат, и я страшно завидовала и обижалась. Хотя, если быть честной, у меня бы несчастный полароид не продержался бы и суток. Я угробила бы его быстрее, чем кончились карточки для фото.
Нейт согласился нас сфотографировать перед опасной миссией, равнодушно бросив, что если призраки нас сожрут, то хотя бы останется фото на память. Спасибо, братик! Признаться, в тот момент желание лезть куда-то сильно подугасло, но как же было признаться в трусости?

Ой, мы тогда и натерпелись страха. Вроде бы ничего необычного и не происходило, но мы-то вздрагивали от каждого шороха и скрипа, ожидая нападения то ли вампиров, то ли призраков, то ли ещё кого, от страха глаза велики. У нас же эти глаза были просто огромные. Кончилось всё тем, что мы до такой степени себя накрутили, что с криками вылетели из того дома, и долго ещё я ложилась спать при свете.

Я так глубоко нырнула в воспоминания о тех днях, что испуганно вздрогнула, когда телефон завибрировал от сообщения.
Нейт: Забыл бумажник. Поищи.
А где: «Привет, любимая сестренка»? Я навела камеру на снимки, разложенные на полу и отправила ответное сообщение.
"Смотри, что нашла! Это компромат? *смайлик с высунутым языком*"
Нейт ответил спустя несколько минут.
"Это доказательство для родителей."
"Какое ещё доказательство?"
"Твоей дурости"
"Нейт!!! Мне было 10!!!"
"Даже у десятилетних должны быть мозги."
И это мой любимый братец.
Впрочем, да, любимый. Когда от него пришло еще одно сообщение, я глупо улыбнулась.
"Фотографии положи на место."
_________________

Первый годA-levels, декабрь

- Эльза, милая, у тебя в роду ведьмы, секрет приворотных чар оставившие, были? – в вопросе Луизы, склонившейся ближе, чтобы тишину библиотеки не нарушать, даже слабого намека на юмор нет.
- Макнейл скорее ее растяжку оценил, верно? – голос Анабель напускной беззаботностью полнится, за которой она, вероятно, досаду и пассивную агрессию скрыть пытается.
Можно понять Бель, всего несколько дней назад узнавшую о том, что у меня вообще бойфренд есть, а уже сегодня вместе со всей школой увидевшую его. Объект ее симпатии и ее подруга, приехав вместе, посреди холла целуются. И это не страшный ночной сон, что с рассветом забывается. Новая реальность, к которой Анабель привыкнуть необходимо. Принять.
Однако ее болезненные чувства я не хочу понимать. Щадить, попытки едкими комментариями задеть, прощая или скрывая свое счастье. Пусть утренняя демонстрация отношений с Каем показательной является, однако это нисколько ощущения, внутри трепетными бабочками порхающие, не умаляет. Я влюблена в него. И он только мой.
- Бель! –леди Луиза шипит, словно брошенное предположение на ее репутацию пятно ставит.
- Анабель, дорогая, если из-за безответной симпатии тебе наша дружба дискомфорт приносит, то можем дистанцироваться, - мой тон подобен ласковому прикосновению, которое в следующий миг ударом наотмашь может обернуться. - Коменданта попросим о расселении, а методиста – о перестановках в расписании занятий. Только с балетом не знаю, как поступить.
Она панически боится одной остаться, чем пользуюсь, намекая на то, как легко в аутсайдера превратиться. Понимание на лице отражается моментально, красными пятнами проступает. За этой своего рода психологически-химической реакцией молчаливым наслаждением наблюдаю. И жду.
- Я… я же не со зла… девочки, - запинающаяся Бель взгляд с меня на Луизу переводит и, взмахнув растеряно ресницами, обратно. –Мне нравится Макнейл. Он нравится всем… Джемма говорила, что тем летом с ним целовалась, когда на вечеринке у Хью в бутылочку играли… А Хейли… о ее имидже вообще известно всем.
С непроницаемым выражением лица слушаю, как очередную сплетню из разряда тех, что из головы спустя несколько минут вылетают. Информацией, которая, словно мотив навязчивой попсы, практической пользы не несет, незачем заполнять разум. Однако, про себя повторяя, что мне абсолютно все равно, вру.
У этой лжи очевидцев со стороны нет. Любые свидетельства на смех могу поднять, как домыслы, полные необоснованного бреда. Никто из окружающих не способен в потемках души разобраться наверняка. Правду не утаить только от одного сердца, которое в моей груди бьется.
Сдерживаю себя, улыбнувшись Анабель снисходительно. Словно в ответ на необдуманно озвученное не свирепствую, как океан в бурю, и даже прощаю великодушно, будто бы не желаю новым выпадом в ее сторону ответить. На место поставив, чтоб больше не смела забываться и себе лишнее позволять.
Ресницы опускаю, на раскрытом учебнике, страницы которого исписаны уравнениями, сконцентрировав внимание, и, подвинув ближе конспект, подбираю решение, чтоб значения преобразовать и упростить. Луиза примеру этому следует, принявшись в блокнот формулы переписывать. А Бель, сочинение закончив, собирает хрестоматийные материал, чтоб библиотекарю отнести.
- Эльза, милая, близко к сердцу не принимай, - Лу произносит, когда вдвоем остаемся. –Она, исходя из представлений о себе, судит. Ей заинтересовать больше нечем. А моральные устои, присущие высшему обществу, за новые деньги не купить.
Луиза думает, что из-за недвусмысленных намеков Бель достается от меня. Однако виной всему не домыслы человека, чьи слова вообще всерьез не воспринимаю. Она говорит, основываясь на своих представлениях, а я интерпретирую под собственное понимание. И в них другой смысл нахожу.
- Деньги семьи Кая и Хью ненамного старше, - напоминаю ей и поворачиваюсь. – Лу, дорогая, ты серьезно? Выйдешь замуж за подходящего наследника герцогского титула и со своим ненаглядным вратарем встречаться даже не попробуешь? Вы же друг другу нравитесь.
- О, не начинай, - она глаза закатывает, очевидно,
соглашаться со словами не желая, и выдыхает тяжело. – Я имею неплохое представление о том, насколько Хью избалован и соответственно, чего в отношениях захочет. И тоже появится тот, кто скажет, что он со мной только из-за этого.
- Анабель просто нужно было осадить, однако меня гипотезы не задевают, потому что она понятия не имеет о том, что на самом деле происходит, - сложно и непривычно не только объяснять эмоции, но и вообще весь этот внутри бушующий ураган ощущать. –Между нами еще ничего не было, но я злюсь и ревную, представляя, что с другой…
- Подожди, - перебивая, Луиза произносит и на меня ошарашено смотрит, словно видит впервые, - то есть ты имеешь ввиду, что хочешь, чтобы…, - и не договорив умолкает.
- Лу, почему и ты, и Бель, рамками мыслите? – вздыхаю, потому что от глупости обеих устала. - Я не выбираю сторону между чопорностью и вольнодумием в глазах окружающих. Это мое личное дело. И точка.

-…если боишься…
Низкий шепот Кая подобно наркотическому веществу на меня действует. Шею обжигает, стекает по позвоночнику и грудную клетку плавит. Что-то внутри сжиматься заставляет в сладком предвкушении азартного пари.
Кажется, будто всё, что мы делаем, в жаркое напряжение между нами превращается. Искрящуюся, острую обточенная как грань ножа авантюру, напрочь инстинкт самосохранения отключающую и оставляющую только безрассудную жажду игры и победы.
Все попытки анализа ситуации обречены на провал, когда одна рука Макнейла тесными оковами опоясывает талию и к его груди прижимает, а другая приподнимает край юбки и настойчиво витые узоры на бедре вырисовывает. Его пальцы нежные, горячие, соблазняющие. Вычерчивающие на голой коже знак бесконечности и трепетать заставляющие.
Прилагаю усилия, стараясь в озвученном бойфрендом условии разобраться, и взгляд на зеркало бросаю. Встречаюсь с его глазами, радужки которых диким зеленым пламенем полыхают. Они темнеют до малахитовых с черными прожилками, самоуверенно обещая возбуждение в удовольствие превратить.
Мне безумно эта черта Кая Макнейла нравится.
- Твое самомнение едва в размеры балетного класса вмещается, - смеюсь голосом охрипшим, как при болезни горла.
- Пока наши размеры идеально сочетались, - он, не переставая на бедре символы выводить, по коже под юбку с каждым знаком на несколько миллиметров поднимаясь, отвечает глухо. И бровь многозначительно приподнимает, глаз с меня не сводя. – Но необходимо продолжить проверку на совместимость.
В словах его скрытый смысл на грани пошлости нахожу. И от открытия далеко не первого в географии взаимоотношений ощущаю, как румянец на щеках алыми пятнами проступает. Температура тела выше нормы подскакивает. Однако совсем не от смущения.
- Хорошо, - облизнув пересохшие губы, шепчу, - но, если я выиграю, ты любое мое желание исполнишь.
- Все, что Снежная королева захочет, - обещание Кая низким рычанием с губ срывается.
Парень руки убирает резко, рисунок на внешней стороне бедра не дочертив, захват на талии ослабив, и, к груди своей больше не прижимая, отодвигается. Так легко, будто новый источник гравитации, силы земного притяжения перекрывший, его назад не влечет. Не манит ко мне.
Я же, без прямого контакта оставшись, чувствую себя неполной. Словно детский пазл с затерявшейся деталькой, без которой целостной картина уже не является. Это должно пугать.
…если боишься…
Поздно, потому что выбор уже сделан. С Каем встречаться согласившись, каждый день последствия этого решения проживаю. Проснувшись утром от звука будильника в телефоне, его sms читаю. Придя на химию или литературу, рядом с ним сажусь. Уезжая в Лондон на выходные, где с ним в театр и ресторан иду. Засыпая в своей постели, его голос в трубке слышу.
Кай как вирус, что в каждую клеточку души себя записывает.
Смотрю с интересом жадным, как Макнейл на подоконнике телефон и наушники оставляет. А потом пуговицы форменного синего пиджака расстегивает, с плеч спускает и в сторону небрежно отбрасывает. Рукава рубашки белой выше локтей закатывает. Движения его сдержанные, четкие, уверенные. Их хочется запомнить, чтоб потом в своем воображении проигрывать снова. И снова.
Он взгляд мой ловит и довольно усмехается, уголки губ приподняв. Позирует, впечатление производя специально, поэтому отворачиваюсь будто бы равнодушна. К зеркалу подхожу, волосы в хвост собираю и шелковой лентой перевязываю наспех. Расстегиваю ремешки черных туфель, чтоб обувь снять, в гольфах на покрытом лаком полу оставшись.
Оба на позиции друг к другу лицом становимся. Кай головой кивает, давая сигнал к выполнению поддержки. И я с ощущением безграничного доверия, как бабочка, стремящаяся в жаркие объятия пламени, чтоб, страсть эту познав, сгореть, бегу навстречу. От пола паркетного отталкиваюсь и, в руки к парню попав, взлетаю.
Для меня элемент сложности не представляет, ведь основную работу партнер выполняет. В воздух поднимает и над собой удерживает, пока натянутой струной с разведенными руками парю, а потом аккуратно опускает.
По рубашке Кая соскальзываю, рельеф крепких мышц собственным телом ощущая. Между нами почти не остается пространства, когда обхватываю его шею, становлюсь на ноги, на цыпочках удерживаясь, и наконец-то выдыхаю. Адреналин в крови бурным потоком разносится, все чувства будоража. Их ярче, насыщеннее делая.
Боже.
В голове только белый шум. Частые удары сердца, в горло подпрыгнувшего, и неровное дыхание. Только желание к Каю теснее прильнуть. Не отпускать никогда, потому что он мой.
- Королева впечатлена? – приблизив свое лицо к моему и в глаза заглянув, он задает вопрос, ответ на который сам знает, но из моих уст услышать хочет.
Ресницы веером уронив, разорвав зрительный контакт, скрыться от Макнейла пытаюсь. Но не выходит, потому что он, ладонь горячую с талии убрав, пальцами подбородка касается. И запрокидывает голову так, что расстояние между губами до миллиметров сокращается.
- Эльза, так я могу получить свой приз? – настаивает он, жаром обдавая, но не касаясь. – Скажи.
- Сейчас? – в голосе прорезается паника, потому что мы посреди балетного класса находимся.
- Дверь заперта, - словно мысли мои читает, подушечкой пальца линию нижней губы обводя, успокаивая или еще больше распаляя тот костер возбуждения, что внутри все выжигает желанием. – Ты все еще можешь отказаться, если…
Не даю Каю фразу закончить, потому что, кажется, знаю слова, которые он произнести хочет.
…если боишься…
Я не боюсь, потому что люблю тебя.
- Забери свой приз, - приняв еще одно решение, уверенным тоном ответ даю. Я хочу этого.
_________________

Первый год A-levels, декабрь

Слова Элизабет эхом звучали в голове как единственная строчка гимна победителя. Наверное, именно так века назад чувствовали себя мусульманские воители, когда прослывший недоступным бастион Крак-де-Шевалье, выдержав множество осад и штурмов, пал перед их хитростью. Распахнувшиеся ворота были моментом их славы и триумфа, разрешение Эльзы – моим.
Аккуратно удерживая девушку за подбородок, поглаживая нежную алебастровую кожу, я смотрел в безграничную тьму карих глаз. В них дымкой клубились азарт и возбуждение, полностью завладевшие Снежной королевой, окончательно сломавшие ледяные стены этой неприступной крепости. Она сдалась, но вместе с тем победила, каким-то немыслимым образом мою игру превратив в желанную реальность, от которой стал зависим.
Преодолев последние миллиметры наэлектризовавшегося между нами пространства, я впился в губы Элизабет по-настоящему. Это совсем не походило на мимолетные осторожные и невесомые поцелуи последних дней, которые она позволяла в стенах учебного заведения. Скорее на взрыв, охвативший диким, голодным до прикосновений пламенем, жаждущим дотянуться везде и сразу, поглотить. Язык нетерпеливым мокрым движением прошёлся по нижней губе Эльзы, требуя больше.
Я просунул руку под завязанные лентой волосы девушки, будто бы обнимая, но движения были хлёстче. Шелковые платиновые пряди заскользили между пальцев, запутавшихся в них, чтобы потянуть. Девушка отклонилась, открыв рот шире, сделала вдох, попытавшись схватить воздух и разделив его со мной. Поцелуй стал глубже, и все мысли тут же испарились из головы, остались только инстинкты тела, которое знало, как нужно действовать.
Каждый нерв ощущал, как руки Элизабет, сминавшие белую ткань форменной рубашки, двинулись вверх. Она скользнула прохладными пальцами за ворот, обжигая голую кожу своим королевским холодом, впитавшимся в кровь и побежавшим по венам наматывать круги, распаляя огонь вожделения. Мне хотелось обладать этой невероятно сексуальной девушкой. Желание было вполне естественным и далеко не новым в плане физического влечения, однако в данном случае к нему добавлялось нечто поистине уникальное – химия чувств. Я был влюблен в Эльзу безрассудно и безнадежно.
Когда уровень кислорода в легких катастрофически снизился, пришлось оторваться друг от друга, чтобы жадно втянуть воздух, как ныряльщик за жемчугом, задержавшийся под водой из-за бусины необычайной красоты. С позиции ценителя прекрасного я взглянул на свою девушку, искрящиеся глаза и ярко-алые от долгих поцелуев губы. Перебирая ее волосы пальцами, наткнулся на завязанную бантом ленту и потянул за шелковый конец, высвобождая их. Ненужная больше лента упала на пол, Элизабет тряхнула головой, рассыпав густую платиновую массу по спине, и потянулась ко мне, оставляя влажный поцелуй на шее, прихватывая кожу, чтобы оставить след.
- Хочешь поставить засос? – произнес севшим голосом вопрос и в качестве весьма красноречивого ответа ощутил, как зубы сжались на месте под жилкой пульса. Принято.
Я скользнул ладонями вниз по изгибам стройной девичьей фигуры и подхватил Эльзу на руки, побуждая крепче ухватиться за плечи и обхватить меня ногами, затянутыми в прикрывающие колени невинно-белые гольфы. Вместе с ней сделал несколько шагов до ближайшей стены, используя ее в качестве дополнительной опоры для девушки и для себя. Получив возможность сдвинуть руку, я провел ладонью по округлости ее задницы, приподнимая юбку и ощущая тонкое кружево.
Будь во мне больше терпения в этот момент, то непременно заинтересовался бы цветом белья, затормозил, чтобы рассмотреть и запомнить эту деталь. Однако от Элизабет, принявшейся непослушными пальцами за пуговицы моей рубашки, оторваться было невозможно. Ее податливое, гибкое тело балерины сводило с ума, звало. Опустив руку, я коснулся ее между ног.
- Кай, - на выдохе протянула Снежная королева, и затрепыхалась, будто угодившая в паутину бабочка, заставив меня шумно выдохнуть.
- Что? – спросил я, остановившись, но не убрав пальцы от преграды в виде лоскутка ткани, потому что не собирался отступать. Не было ни единой надежды, что Мейтленд, во время своих активных телодвижений, не ощущала моего возбуждения. Рядом с ней стояк вообще стал обычным делом. – Ты разрешила в качестве приза увидеть удовольствие.
- Я никогда не…, - начала девушка, и я поднял голову, поймав взгляд, в котором плескалось море самых противоречивых эмоций от желания до беспокойства. Казалось, она была ошарашена отсутствием ледяной брони, рассыпавшейся на осколки, и перспективой последствий.
- Знаю, - перебил, избавив ее от лишних формулировки. Я прекрасно понимал все, что хотела сказать Элизабет. – Просто доверься мне. Я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела.
Слова слетели с языка прежде, чем разум обдумал смысл обещания. Все, происходящее в балетном классе, являлось следствием притяжения и спонтанности, а мне нравилось планировать события и контролировать их развитие. Однако все это вовсе не означало, что воображение не рисовала сцен близости прямо здесь и сейчас. Напротив, никого и никогда я не хотел так сильно, как Эльзу. Все сексуальные фантазии заклинило на желании трахнуть ее.
Девушка сдавленно пискнула, когда усадив ее на край подоконника, прямо на свой пиджак, я шагнул между разведенных ног в эротичных белых гольфах и вновь коснулся губ. Целуя медленно, тягуче, дразня ее язык своим, просунул руку под клетчатую юбку, слегка поглаживая внутреннюю часть бедра, пробираясь к чувствительной коже под тонкую промокшую ткань белья. Стоило лишь слегка надавить, сделав круговое движение, как кружевной материал врезался в костяшки пальцев, а Элизабет застонала мне в рот.
- Нравится? – шепотом поинтересовался я, прекратив терзать ее губы и сосредоточившись на обещанном наслаждении.
Снежная королева не удовлетворила мое эго словесными заверениями, потому что была слишком занята, откинув назад голову и прикрыв глаза, отчего тени тяжелых ресниц упали на щеки. Она смыкала и размыкала губы, как будто в попытке что-то сказать, но на самом деле пыталась совладать с собственным состоянием. Я любовался этим, каждым мгновением, что Эльза плавилась как восковая кукла, влажная и горячая, тесная. Идеальная.
- Кай, - протянув гласную девушка дернулась, когда кончик пальца в очередной раз задел ее нервы. Элизабет задрожала в предвкушении – и что-то в ней сломалось с протяжным всхлипом. Ее теснота сжалась вокруг пальцев и запульсировала. – Боже, Кай.
Лучше бы она не произносила моего имени таким умоляющим тоном. Потому что этот звук отпечатался в разуме, чтобы преследовать расшатывающими выдержку, полными похоти фантазиями. В них со срывающимся с припухших губ возгласом приближающегося оргазма Эльза становилась моей. Моим безумным наваждением.
- Я люблю тебя, Эльза.
_________________

Первый год A-levels, декабрь

- Я люблю тебя, Эльза.
Это мгновение эйфории в квадрате, когда переполняют чувства и эмоции настолько, что ничем не могу ответить. Просто выброшенной на берег рыбой воздух ртом хватаю, тяжело дыша в гуле ударов зачастившего сердца. В уютном, умиротворенном, разморенном счастье.
Мне любовь его нужна. Мне Кай нужен, чтобы ощущать внутри себя восторг, упоение, экстаз. Я себя рядом с ним люблю. Я в отношениях с ним растворяюсь все больше.
В книгах о космических объектах говорится, когда в бесконечной вселенной звезды встречаются, то выживает только одна. Та, что большей массой и гравитацией обладает, меньшую разрушает. Однако это не так, изменения обе претерпевают. А образовавшееся светило становится чем-то новым. Единым.
Это не страшно, потому что это любовь.
Дни друг в друга перетекают. Декабрь к Рождеству движется. Заканчиваются занятия, ученики распущены по домам.
В лондонской квартире тихо. Ледяной дворец необитаем. Мать, отказавшись от идеи украшать дом и традиционную вечеринку проводить, у друзей в Ницце гостит. А отец на Карибах отдыхает, где, уверена, любовница ему компанию составляет.
Развод родителей предоставлен адвокатам. Я – сама себе. Не худшие каникулы в моей жизни хотя бы по тому, что не фальшивые. Не выставленные напоказ. Не кажется чем-то ужасным перспектива провести праздничный день дома в одиночестве, однако Макнейл на своем предложении настаивает. А мне, охотно согласившейся, рядом с ним хочется быть.
Так я впервые попадаю в особняк его семьи близ Вирджиния Уотер. Домом Кай зовет поместье, которому не меньше ста лет. Вероятно, больше, но он точно не может сказать. Знакомит с родителями и братом; показывает комнаты – не только на первом этаже, а также отведенную мне спальню и свое личное пространство; представляет гостям, прибывшим отмечать Рождество. Подарок в голубой коробочке с серебристыми буквами и белым бантом вручает.
- Я торопилась, твой подарок дома остался, - виновато парню сообщают перед тем, как украшение распаковать. – Мы за ним съездить можем?
- Сейчас? – он гостей собравшихся в гостиной оглядывает. – Официальная часть приема закончена, думаю, наше отсутствие не заметят.
Мы сбегаем, бутылку шампанского и два бокала прихватив, и едем в Лондон. За окнами автомобиля мелькают пляшущие в воздухе снежинки и пейзажи: сначала деревни, потом зимние луга, а после столица в переливающихся праздничных гирляндах. Добравшись до моей квартиры, поднимаемся на лифте до нужного этажа.
- Эльза, как ты могла забыть мой подарок дома? – Макнейл шепчет, подтрунивая, смеясь. Не догадываясь, что мне просто не хватает решимости, чтобы привезти это в его загородный особняк.
- Так получилось, - от рук, заключить в объятия пытающихся, и губ настойчивых с привкусом шампанского уворачиваюсь.
Как только створки лифта в стороны раздвигаются, в гостиную Кая увлекаю и оставляю в кресле. Сама на второй этаж по лестнице в свою спальню спешу. Нужно подготовить все.
Желая свои чувства в рождественский подарок обличить, придать материальную форму, несколько дней вношу в список варианты. Записываю и вычеркиваю, потому что ни одна вещь, даже самая символичная, подходящей не кажется. Все, в голову приходящее, Сен-Лоран, Армани, но не Эльза Мейтленд. Не создано мной для него.
Я балерина и лучшее, что могу сотворить – танец. Послание зрителю, содержание которого воплощается в музыкально-хореографических образах и понятно без слов. Только бесконечно далекий белоснежный образ в балетной пачке под симфонию Чайковского не подходит. Нужно нечто иное. И я знаю что.
Важная часть подарка – атмосфера. Приглушенный свет, аромат сандалового масла и мандарина из лампы, музыка. Ее сказочные арабские переливы манят парня в комнату, зажигают и соблазняют.
Кая встречаю облаченной в едва скрывающем самые интимные части тела оранжевом наряде, усыпанном золотыми монетами. Будто яркими всполохами огня легкая шелковая ткань развевается, и монеты друг о друга при каждом плавном движении звенят. Взывают к нему, замершему в дверях спальни с застывшими на языке словами. Уж не знаю какими. И, похоже, не узнаю.
С грацией восточной царицы, идеально выполняя каждый жест, к Каю приближаюсь. Тонкая оранжевая ткань колышется, скользит по нежной алебастровой коже. Тяжелое золото, обнимающее бедра и грудь, переливается и издает звук, который в музыку вплетается, дополняет. В руке декоративная, покрытая узорами сабля для танца.
Подхожу все ближе к своему парню. Все отчетливее притяжение между нами чувствую. Оно наперекор обыденной для всех гравитации центром мой вселенной Кая делает. Воздух плавит и обжигает, когда ладонь протягиваю. Руки встречаются, сплетаются, позволяя к кровати Макнейла увести и на покрывало толкнуть.
Однако схватить меня он не успевает, потому что с лукавой улыбкой на губах и хитрым блеском в глазах отстраняюсь. И сбегаю в центр комнаты. Кружусь так, что невесомые лоскуты шелка в стороны развеваются и ноги обнажают все выше. Золотые монеты блики света ловят и отражают.
Завораживающие узоры выписываю, как царица-кобра всем телом извиваясь, выгибаясь. Металл сабли холодит кожу до мурашек, когда лезвие аккуратно на изгиб бедра или выше груди ложится. И от этого мурашки бегут всякий раз.
Еще несколько движений сделав, шагом танцующим к Макнейлу приближаюсь. Возвышаюсь над ним, своей властью упиваясь, в потемневших глазах всполохи пламени видя, склоняясь настолько близко, что жар его дыхания ощутить могу. Еще немного и губ желанных коснусь.
Мне хочется этого. Мне хочется его.
На этот раз Кай хитрее и проворнее. Его выпад резкий шанса улизнуть не дает. Теплые ладони талию обнимают, пальцы в нежную голую кожу вдавливаются. Обжигают напоминая, насколько же острое удовольствие – под пальцами Кая дрожать. Он еще ближе к себе привлекает, почти набрасывается с поцелуем. Но я голову вскидываю, игриво саблей лицо закрывая. Дразня и соблазняя.
Все это сейчас твой подарок, любимый.
Не дорогой, не милый. Именно любимый.
Кай Макнейл не привык к отказам, знаю. Он воспринимает их, как вызов, с азартом. С диким зеленым огнем в глазах вспыхнувшим.
- Нет, я еще не закончила, любимый, - впервые его так называю, обращение это на языке сладостью шампанского перекатывая. Мне нравится, как оно звучит. – Рано подарок распаковывать, ведь музыка еще играет

»» 21.04.23 14:47 Другие страны мира
_________________

Первый год A-levels, Рождество

С детства я любил все связанное с рождественскими каникулами. Семейные традиции украшать расписными стеклянными шарами и гирляндами ель в гостиной и выпекать вместе с матерью кленовые пряники в глазури (одно из немногих праздничных блюд, что она готовила сама). Обязательную поездку в снежную сказку альпийского Кицбюэля к лыжам и сноуборду. И вереницу магазинов с пестрыми витринами в поисках подарков, которые упаковывались в блестящую цветную бумагу, прежде чем попасть в руки к получателю.
В этом году список увеличился, потому что к нему добавился подарок для Эльзы. Хотелось подобрать что-то изящное, утонченное, достойное Снежной королевы и способное понравиться ей. Не отличающийся креативом в этом вопросе отец всегда дарил матери драгоценности, объясняя тем, что они подчеркивали ее красоту и статус. Поэтому, протаскавшись два дня от одной тематической витрины Харрэдса к другой, я принял его шаблонное мышление и пошел в ювелирный. Обеспечив консультанту вынос мозга, отмел такие классические варианты подвесок, как звезда, корона и первая буква имени моей девушки, закатил глаза при виде зверинца всяких зайчиков и бабочек, наотрез отказался от гороскопного бреда. В итоге выбор остановился на снежинке из белого золота, которую преподнес Эльзе на рождественском вечере в Вирджиния Уотер.
Празднование, устроенное миссис Макнейл для близких и друзей, проходило в соответствии со сложившейся традицией. Разве что в этом году к завсегдатаям примкнули коллега матери с дочерью и мисс Элизабет Мейтленд, которую представил семье как свою девушку. Корнелия предпочитала мероприятия для довольно узкого круга, чтоб было легче сохранить ощущение уюта и непринужденности. Но не настолько, чтоб после официальной части обратить внимание на отсутствие пары-тройки персон. К тому же мне, говоря откровенно, хотелось вместе с Эльзой сбежать в Лондон к оставленному в ее доме подарку.
Очевидно, что Снежная королева тоже подготовила рождественский презент, но мне едва ли хватило бы фантазии, чтоб представить то, что увидел, поднявшись в ее спальню. В полутьме, созданной с помощью огоньков ароматических свечей и украшающих окна нитей фонариков, моя девушка кружилась во всполохах шелкового пламени оранжевого арабского наряда, вырисовывая бедрами знаки бесконечности. Прогибаясь назад в пояснице, она укладывала на грудь саблю или удерживала балансирующей на изгибе талии, плавно отклоняясь в сторону. При каждом движении мелодичный звон монет, пришитых к поясу юбки и лифу, вплетался в восточную музыку. Элизабет выбрала мелодию без слов, что было лучшим решением, потому что я определенно не смог бы сосредоточиться на тексте песни и смысле, когда танцовщица приковывала к себе все внимание.
Я хотел смотреть на Эльзу, запоминая каждый взгляд искрящихся карих глаз, грациозный пируэт и легкий танцевальный шаг, когда невесомые шелковые полосы расползались, обнажая бедра. Хотел касаться, минуя широкий пояс с монетами скользить пальцами по нежной коже тонкой талии, приблизиться к приоткрытым губам, срывая долгий поцелуй. Я хотел ее. Манерную, высокомерную, бросающую вызов кокетливым взмахом ресниц и лукаво улыбающуюся. Мою.
- Эльза, давай кое-что проясним, - произнес, глядя на нее, возвышающуюся надо мной, и стараясь, чтоб упавший голос звучал максимально сдержанно, спокойно и серьезно. – Есть два варианта: сейчас я распаковываю свой подарок аккуратно или потом не забочусь о сохранности этой, - все еще не сводя взгляда с хитрых карих глаз, сдвинул руку на бедре девушки, перебирая золоченые монеты между пальцами, - вещицы.
- Не смей себя как варвар вести, - звонко, на грани смеха предостерегла Элизабет, выставившая между нами саблю в качестве преграды той же неприступности, что и стены крепости Крак-де-Шевалье. Все всякого сомнения она хотела, растягивая мгновения искрящего между нами напряжения, сводить с ума и кайфовать от ощущения своей власти.
Не было ни малейшего желания выпускать из своих рук девушку, душа которой требовала удовольствия от игры в соблазнение, но я попробовал уступить. Прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, в урагане чувств пытаясь воссоздать вакуум покоя. Уговаривая себя не торопиться, не набрасываться на Мейтленд, стремясь избавиться от тупого декоративного оружия, а саму платиновую блондинку уложить на кровать, нависнув над ней, как хищнику над желанной добычей и на полном серьезе растерзать. Однако после пары мгновений, отыскав каким-то образом неучтенный резерв выдержки, я ослабил хватку на бердах девушки. Отпустил ее и завел руки назад, уткнувшись ладонями в мягкую постель.
Мы отправили Фантом обратно в Вирджиния Уотер, сказав водителю машины, что решили остаться в Лондоне этой ночью. Только она и я, что куда предпочтительнее заполненного людьми поместья, где мисс Мейтленд отвели розовую спальню, находящуюся среди гостевых комнат в другом крыле дома. Казалось бы рядом, но все равно слишком далеко от меня. Космические сравнения Элизабет снова демонстрировали всю степень идентичности, ведь чем меньше расстояния оставалось между парой пересекшихся гравитационными полями звезд, тем сильнее притяжение влекло их в объятия друг друга. Нам обоим хотелось быть ближе. А в пустой квартире Снежной королевы нас не разделяло ничего. По крайней мере, до утра, до которого, судя по пробившим полночь часам, осталось не так уж много времени.
- Тебе ведь известно, чем все закончится? – негромко озвучил вопрос, ответ на который мы прекрасно знали, и хмыкнул, покачав головой, когда отпрянувшая танцовщица вместо слов усмехнулась и кивнула, словно она представляла себя охотником, а меня лисом в капкане. – Тогда, - поднялся на ноги и, не сводя глаз со Снежной королевы, неторопливо двинулся к ней, попятившейся к двери, - мне следует поблагодарить тебя за выступление.
Мне нравилось смотреть на Эльзу, представляющую собой живое произведение искусства арабского танца. Однако намного больше я любил касаться своей девушки: обнимать подбородок, приподнимая лицо, открывая взору идеальный ракурс на зацелованные коралловые губы и обводить их нежную линию подушечкой пальца. Специально медленно склоняться к Элизабет, замирая в миллиметре от ее рта, чтобы, прикрыв глаза, вдыхать сладковато-дерзкий аромат духов и чувствовать горячее дыхание, сбивающееся в томительном ожидании.
Снежная королева стойко не подалась вперед. Только резко вдохнула, хватая ртом воздух, когда рука переместилась на полупрозрачный мрамор шеи с едва заметным узором вен, манящих очертить их губами, прихватить кожу и всосать, чтоб оставить след, как свидетельство ее принадлежности мне. Эльза определенно бы взбесилась, увидев отметину, и назвала собственником, что вполне отражало истину. Хотя скажи мне кто-нибудь всего полгода назад, что Кай Макнейл будет настолько жадным, то рассмеялся бы, не поверил. А сейчас я чувствовал себя ненасытным, спускаясь пальцами к ключицам и обводя немного выступающие косточки, поворачивая голову в сторону и оставляя поцелуй там, где бился ее пульс. А после еще один ниже, и следующий, прокладывая влажный путь к плечу.
Музыка закончилась, оставив после себя тишину, в которой отчетливо слышался звук соприкосновения декоративной сабли с паркетным полом. Крак-де-Шевалье не сопротивлялась завоеванию. Выпустив холодное оружие, Элизабет подняла руки и впилась пальцами в мои плечи. Вероятно, искала дополнительную опору, потому что, добравшиеся до чувствительного места губы и язык, доводили ее до желеобразного состояния. Опытным путем я определил слабости Снежной королевы, обращая их на пользу себе.
- Ка-ай, ты играешь нечестно…, - ее голос превратился в патоку, тянущуюся на певучих гласных звуках.
Руки Мейтленд поползли вверх по белоснежной ткани, исследуя рубашку и продвигаясь к воротнику. В отсутствии удавки галстука, оставленного в машине, девушка легко нашла прямо у горла первую пуговицу и вытащила ее из петли. Затем стала искать вторую, чтобы применить тот же прием. Однако нетерпеливым действиям на ощупь не хватало сноровки.
- Открытие года, верно? – фыркнул в изгиб девичьей шеи, обдав ту горячим дыханием, и все же заставил себя отступить. За пару секунд помог разобраться с пуговицами и избавился от рубашки, упавшей под ноги, а после протянул Эльзе свою раскрытую ладонь. Привычный для обоих жест, ответив на который и вложив свою руку в мою, Мейленд соглашалась с предложением. Наличие выбора и возможность отказаться, насколько я заметил, давали ей ощущение контроля над происходящим, успокаивали.
Под звон монет уложив Элизабет на кровать так, что платиновые волосы разметались по нежно-голубому покрывалу, я склонился над ней и накрыл ее губы своими. Эти поцелуи на вкус были как шампанское с нотами миндаля и ванили, которое пьянило и срывало крышу. Они разгоняли кровь, разогревали до клокочущей лавы возбуждения, пока я искал застежки лифа и юбки, избавляя девушку от арабского танцевального костюма, чтобы получить еще больше доступа к нежной алебастровой коже.
Эльза, закрыв глаза, не обращая внимания на падающую на пол одежду, стремилась навстречу ко мне. Выгибалась, безмолвно требуя снова коснуться впадинки у шеи, тонких ключиц и идеальных округлостей груди, втянуть в рот затвердевший сосок, описывая языком круг. Девушка дышала часто и поверхностно, словно ей не хватало воздуха, мгновенно сгорающего в легких от накатывающего возбуждения, и плавилась, когда губы прочертили влажную дорожку от одной чувствительной вершинки к другой. Что бы Снежная королева себе ни думала, но сейчас именно она полностью была в моей власти.
В соответствии со стереотипом, с которым согласился б любой участник футбольной команды, интим с девственницей считался теми еще трудностями. Однако в отношении Эльзы этот нюанс вовсе не казался мне проблемой. По-прежнему в какой-то степени ответственностью, но вместе с тем в эмоциональном плане ценным подарком для эго. Она была влюблена в меня и хотела меня. Умоляющим шепотом, срывающимся на стон, сладко повторяла мое имя. Кончиками пальцев, вырисовывая узоры на коже, нежно гладила предплечья, скользила руками по торсу и мышцам живота, от чего напрягались мышцы, а выдержка ослабевала.
Пожалуй, я переоценил свои навыки контроля ситуации. В конце концов, я был обычным юным извращенцем, а Элизабет – объектом моих эротических фантазий, моим личным наваждением. Хотя все же крыша поехала не настолько, чтобы забыть о презервативе и осторожности при проникновении. Мне не хотелось причинять боль, но едва ли девушке удалось бы избежать неприятных ощущений, побуждающих ее инстинктивно попытаться отодвинуться и с силой впиться маникюром в плечи.
- Ногти, - прошипел я, потому что Эльза нихрена не помогала не жестить, и пригвоздил ее к постели, не позволяя дергаться. Меня это только распаляло, а ей добавляло дискомфорта, если верить интернету, который прошерстил с усердием заядлого задрота с позиции первого секса девушки. Такие подробности раньше не особо волновали, но тогда подо мной была не Мейтленд.
- Терпи, - выдохнула Снежная королева мне в губы и попыталась расслабиться, опустив веки.
Бархатный веер ресниц Элизабет задрожал, когда ладонь успокаивающе прошлась по внешней стороне ее бедра. Я приподнял таз девушки, чтобы положить декоративную подушку, таким образом, создав более удобный угол, и начал двигаться внутри нее. Толкнулся глубже и почувствовал Эльзу полностью, с ликованием отмечая, что это просто ох**нное ощущение. Других определений подобрать не получалось, потому что в голове резко поубавилось словарного запаса. Я мог лишь сказать, что лучшего рождественского подарка не получал за всю свою жизнь. Эмоции делали секс с Элизабет ярче обыкновенной похоти и физического влечения, в котором главенствовало лишь мое наслаждение.
Сейчас хотелось отклика Снежной королевы, срывающихся с алых губ нежных стонов удовольствия, поэтому рука скользнула ниже, пальцы проворно закружили внизу ее подтянутого живота. Эльза напряглась и крепко обняла меня своими руками, будто утопающий, цепляющийся за жизненно необходимый спасательный круг. А после вскрикнула и прочертила ногтями по спине, наверняка оставив красные полосы.
- Боже, Ка-ай, - мое имя в ее устах звучало восхитительной музыкой блаженства. Так идеально, как представлялось богатому воображению, создавшему десятки сценариев с Элизабет в главной роли.
Я развел шире колени девушки, балетная гибкость которой творила чудеса. Она доверчиво раскрылась еще больше, позволив двигаться жестче, резче в погоне за моим удовольствием. Оргазм взорвался как фейерверк, миллион маленьких салютов во всем теле, что медленно догорали и гасли, пока я, уткнувшись лбом в плечо Эльзы, пытался выровнять сбившееся дыхание. Легкие заполнялись тонким ароматом ванили, миндаля и мандаринов – запахом моей девушки.
_________________

Первый год A-levels, Рождество

Ночь краски приглушает, а эмоции делает ярче и острее. Глубиной в звездное небо, которое представляет собой космос бездонный. И все происходящее кажется правильным, идеальным именно сейчас, когда я полна чувствами и ощущениями, любовью.
О ней так много стихов и прозы, фильмов и песен, творчеством мир завален, как осенью асфальт опавшими листьями. Но только собственный опыт взаимоотношений с Каем четкое представление о любви дает. Любовь – в первую очередь взаимность. Доверие, забота, счастье, удовольствие. Все то, что в моем сердце остается, когда после совместной ночи утром в постели рядом с Макнейлом просыпаюсь.
Присутствие Кая чем-то абсолютно естественным, комфортным в границах личного пространства кажется. Он идеально заполняет пустоту в моем сердце и в комнате. Подушку высоко к спинке кровати приподняв и откинувшись на нее спиной, в расслабленной позе половину кровати занимает. На дисплей мобильного телефона смотрит, а я – на его профиль.
Необыкновенная снежная ночь Рождества с Каем в ленивое утро в моей спальне превращается. При плотных шторах, задернутых и пропускающих малую часть уличного света, только подсветка экрана лицу Макнейла сияние придает. Он красив, мальчишеские черты сочетая с утонченной мужественностью, которой с каждым днем все больше замечаю.
Когда-нибудь он станет моим Цезарем. А я – его Клеопатрой.
- Скажи, что за окном все еще снег идет, - сонным голосом прошу, не желая волшебство ночи отпускать. Пока что есть только мы в своей вселенной двойных звезд, а весь остальной мир лежит за пределами и ни на что не влияет.
- Мне жаль, сегодня солнечно, - Кай отвечает, смысл слов безошибочно определяя, потому что знает меня до тех уголков души, куда никого и никогда не впускаю, только его. Макнейл голову поворачивает, своими внимательными зелеными глазами с моим взглядом встречаясь. – Доброе утро, Эльза. Как ты себя чувствуешь?
Мой парень этот вопрос не в первый раз задает. В точности как вчера, его голос искренней нежностью и заботой обнимает, от чего в груди тепло разливается. И все внутренности, еще не превратившееся в густое сладкое как патока желе, плавит безвозвратно. Я глаза прикрываю, делая вид, будто мягкостью постели наслаждаюсь, а не интонацией, заставляющей себя особенной чувствовать.
Должна ли я повторять очевидную краткую банальность или подробно состояние свое описать? Или заверить его в том, что секс великолепен был?
- Еще раз спросишь – и я тебя укушу, - с задором обещаю и взгляд игривый из-под ресниц бросаю.
- Раз хочешь, - телефон на прикроватную тумбочку отправляется, а Кай голову немного назад и в сторону откидывает, шею подставляя, - дерзай.
Серьезность тона и поза потянуться к Макнейлу меня манят так, что, одеяло вскинув, расстояние в секунду преодолеваю. Склоняюсь, линию невесомую на щеке губами черчу и спускаюсь к горлу. К ровным ударам пульса, которые через контакт улавливаю. И вместо укуса губами кожу прихватываю, втягиваю. Оставляю влажный след.
Мой, мой, мой – словно песнь серены внутри меня волнами плещется.
Боже, что ты со мной делаешь? – жадной несдержанности этой разум удивляется.
Можно просто Кай – на иной лад внутренний голос хохочет, его манере подражая.
Похоже, я с ума схожу. Чем больше времени он рядом со мной проводит, тем изменения во мне необратимее, фатальнее. И сопротивляться даже не пытаюсь. Осада проиграна – крепость сдана.
Сильные руки Макнейла на талию ложатся уверенно. Узор замысловатый вырисовывают, аккуратно бесценные изгибы гладят, обнимают. Притягивают так близко, что, к груди парня прижимаясь, электричество между нами ощущаю. Искрит, кровь заставляя быстрее бежать.
- Я заказал круассаны с абрикосом тебе и вишней для себя, но не уверен, что смогу выбраться из постели к прибытию курьера, - говорит, когда на него укладываюсь, устроив голову на плечо и носом в шею уткнувшись.
Утром Кай дождливым лесом, свежестью мокрой зелени и озоном грозовым пахнет. Аромат хочется в легкие глубоко вдохнуть, оставить там на весь день. И наслаждаться им, просто в кровати вместе валяясь.
Такая беспринципная лень мне не свойственна, однако все чувства эту идею восхитительно желанной находят. Мне нравятся те прекрасные, согревающие и умиротворяющие эмоции, что рядом с Макнейлом испытываю. Мне нравится вселенная, сотканная из наших эмоций. Из взаимности нежности, заботы, доверия.
Они, соединяясь, будто атомы, образуют чувство светлое, чистое, всепоглощающее. Имя ему любовь. Первая, беззаветная, полная неизведанного и предвкушения с трепетом все грани познать.
- Я тебя люблю, Кай, - признание легко сплетается из звуков в слова, не требуя никаких широких жестов и торжественной обстановки с фанфарами в качестве аккомпанемента. Напыщенность и манерность вообще не свойственны искренности.
Парень ничего не отвечает. Молча меня в висок целует. И этого сейчас достаточно обоим.
_________________

Первый год A-levels, 14 февраля, квартира в Мейфэре

- Красивый вид, - голос Эльзы был тихим, задумчивым и нежным как шелк. В полной расслабленности она из положения полулежа на широком подоконнике и устроив голову у меня на груди рассматривала пейзаж. – Но в своем доме еще больше неба хочу.
За окном в вечерних сумерках снежинки танцевали под композиции Синатры, опускаясь на крыши домов, падая под ноги прохожим и под колеса автомобилей, которые с зажженными фарами ползли по улице. Уровень третьего этажа в Мейфэре позволял в равной степени любоваться тяжелым от туч небом, вереницей машин и людей, спешащих по своим делам. Это мимолетное ускользающее движение наводило на размышления о жизни. О будущем.
Меня ждал Кембридж. Дед говорил об этом, как о решенном вопросе, будто бы уже видел традиционное письмо с вензелем университета о моем зачислении. Диплом Кембриджа стал для нашей семьи чем-то вроде традиции, ведь там получали высшее образование старший брат, отец, дед и даже прадед. И там когда-то возникла компания Макнейл и Эллиот с дружбы двух лучших студентов курса. А после я должен был влиться в семейный бизнес, получив должность юриста в M&E, а затем со временем заняв кресло генерального директора фирмы в центральном офисе в Сити. С детства дед уверял, что выстроенная им юридическая империя станет моей, когда пройду весь путь. Поэтому всю свою сознательную жизнь я будто бы шел по лестнице, ступенька за ступенькой составленной другим человеком, и никогда не строил с нуля собственных воздушных замков. Вплоть до сегодняшнего дня не представлял даже, как круто, когда фантазия из нечеткого карандашного наброска превращалась в оформленную в цвете мечту. Я будто бы ловил озарение, сидя на подоконнике и обнимая со спины Мейтленд, удобно расположившуюся рядом, и понимал, что ни за что на свете не хотел бы выпускать ее из своих рук. Это настоящее плавно перетекало в перспективы будущего, частью которого должна была стать Элизабет.
- Пентхаус с панорамными окнами? – уточнил я, сделав глоток еще теплого глинтвейна из керамической кружки, и, не дожидаясь ответа девушки, продолжил заполнять пространство воображаемого жилья. – Хочу большую светлую гостиную в современном стиле, но достаточно традиционную, чтоб рождественская ель в ней смотрелась гармонично. А еще стеклянную террасу с бассейном. О, и чтоб дом находился недалеко от Мейфэра, потому что штрудель из пекарни за углом великолепен.
Откровенно говоря, политый шоколадным сиропом рулет из тонко раскатанного теста с апельсиновой начинкой был самой обыкновенной по рецептуре выпечкой. Особенной она становилась только в качестве одной из составляющих романтической атмосферы праздника всех влюбленных. День святого Валентина всегда был лишь числом в календаре, но отношение к нему изменилось с появлением в моей жизни Эльзы, устроившейся на подоконнике вместе со штруделем и пряным от специй глинтвейном, который мы пили из одной кружки.
- Кай, звучит так, будто ты совместный дом планируешь, - протянула Элизабет, а после мягко, как довольная и сытая кошка, потянулась, приподнялась и извернулась в объятиях, из-под веера ресниц кокетливо взглянув на меня хитрыми карими глазами. - Для этого тебе нужно мне предложение сделать, когда заместителем генерального M&E станешь.
- Хорошо, - я кивнул, потому что в это мгновение не существовало более логичного решения. Огромный мир вокруг встретившихся звезд сжался в пределах границ, обведенных ими вокруг друг друга, однако ничего страшного и ужасного не произошло. Наоборот, все обрело дополнительный смысл, которого я раньше не понимал. - Пообещай, что ответишь согласием, когда приедем в какое-нибудь романтическое место, где я преподнесу тебе кольцо.
Ранее, в какой-то другой ситуации такие разговоры серьезно напрягли бы. Однако сейчас я расценивал их вполне логичным витком будущего с Мейтленд, потому что размышлял, как безнадежно влюбленный до розовых соплей подросток. Она казалась идеальной для меня во всем, в свойственных ее Снежному величеству надменности и высокомерии и даже в тех моментах, когда откровенно провоцировала и смеялась, получив желаемую реакцию. Возникшие между нами чувства я считал чем-то особенным, глубоким и крепким. И уж если мне предстояло стать королем во главе юридической империи, то королевой рядом со мной могла быть только она – Эльза.
Ближайшее будущее ждало Элизабет в Нью-Йорке. Ей предстояло танцевать на сцене Линкольн-центра, прокладывая путь к своим целям: участию в постановках «Кармен», «Спящей красавице», «Лебедином озере». Мейтленд грезила о партиях Одетты и Одиллии, о чем доверительно поведала мне с таким выражением лица, что не оставалось ни малейшего сомнения, как много для нее значили эти мечты. Как для меня кресло главы M&E.
Чувства к Элизабет научили меня игнорировать свои эгоистичные желания ради того, чтобы поддержать устремления любимого человека. Весь вечер я думал о том, как бы уговорить девушку остаться на ночь, потому что не хотел расставаться с ней до утра. Так что уж говорить о переезде Мейтленд на другой конец света с редкими возможностями встречи на выходных. Однако я не мог просить ее отказаться от личностного роста, карьеры и признания, тем самым изменить себе, обесценить собственные цели. Мечты Эльзы были не менее важны, чем мои.
- - Пусть это будут закрытая на вип обслуживание смотровая площадка Эйфелевой башни и кольцо с голубым бриллиантом, - произнесла Элизабет, после чего я потянулся к ее губам. Снежной королевы хотелось касаться, теряя нить беседы в чувственной нежности поцелуев, но девушка шикнула и отстранилась, чтобы продолжить свою мысль. – Только сначала я примой стану и в Ковент-гарден с партией Одетты выступлю. Век балерины недолог, все это до тридцати нужно успеть. Дождись меня.
Свое слово Эльза скрепила поцелуем, после чего спрыгнула с подоконника на пол, босыми ступнями коснувшись паркета, и, по привычке привстав на носочки, направилась к барной стойке. Как модель демонстрирующая длинные ноги, а все остальные изгибы своей фигуры скрывшая доходящей до середины бедра рубашкой из моего шкафа. Под ней была лишь нежная как бархат молочного цвета кожа. Кружевное белье Мейтленд осталась в спальне, шелковое вечернее платье свешивалось с перил лестницы, а кашемировое пальто лежало на полу в гостиной, точечно указывая наш маршрут после того, как переступили порог квартиры.
Вся праздничная атмосфера появилась позже стараниями Элизабет, посчитавшей необходимой составляющей вечера полутьму, созданную включенным на минимум яркости освещением и искусственным камином. Звуковое сопровождение раскалывающихся в огне бревен перекрывали песни Синатры, голос которого разливался из стерео. Композиции сменяли друг друга все то время, что мы сидели у окна со штруделем и глинтвейном, глядя на снегопад. Второй за эту зиму и, наверное, последним.
- Обещаю, - произнес я, подойдя со спины к Эльзе, перебросив платиновые волосы через плечо, чтобы открыть доступ к шее, и уперев ладони в край столешницы с обеих сторон от девушки, тем самым заключая в ловушку. – После твоего тридцатилетия в Париже вместе с голубым бриллиантом я попрошу тебя стать моей женой и матерью моих детей.
- Хорошо, но я хочу еще кое-что, - продолжила Мейтленд, придвигаясь к моей груди, дразня трением своих ягодиц. - Поклянись, что этот день всегда, из года в год будет только нашим. Неважно, сколько срочных дел мы на задний фон отодвинем, скольким важным людям во встрече откажем. Неважно, в какой стране и в каком городе, в этот день мы в приоритете друг у друга, даже если случится апокалипсис и весь мир рухнет.
- Клянусь, даже если в мире закончится весь снег, глинтвейн и штрудель, этот день все равно останется нашей традицией, - произнося это, я искренне верил в то, что так будет всегда. – И я тоже попрошу кое-что: останься на ночь.

»» 27.10.23 22:03 Лондон
_________________

Первый год A-levels, апрель

- Тебе совсем не страшно что ли? – Кай спрашивает, отвлекшись от экрана домашнего кинотеатра, где один из фильмов серии «Обитель зла» идет.
Чувствую, что он на меня смотрит, и на диване поворачиваюсь, чтоб контакт зрительный обрести. Встречаюсь взглядом с глазами зелеными, в огне которых плавлюсь. Центром его вселенной себя ощущаю, нужной и любимой. Счастливой.
Рядом с этим парнем я меняюсь. Высокомерие, властность и заносчивость теряю. Спокойнее становлюсь. На казавшееся раньше значимым больше внимание не обращаю.
- Цивилизация рухнет, если мир зомби заполонят, - свои представления об апокалипсисе объясняю. – Подземная лаборатория, город, страна, планета – от вируса не скрыться. Мы все погибнем.
- А вдруг я, как Элис, вирус на клеточном уровне усвою, - парень смеется, к себе меня притягивая, в висок целует и на ухо шепчет. – Или как это чудище с длинным языком. Тебе может понравиться.
В ответ глаза закатываю. Иногда Кай в гранях своей пошлости невозможен. Но даже в эти мгновения на губах непроизвольно улыбка появляется, потому что он – мой. Такой близкий и родной.
- Либо ты, растерзанный ходячими мертвецами, умрешь, либо сам станешь монстром, на простейших инстинктах существующим, - плечами пожимаю, оба варианта легким исходом считая. – Наша реальность страшнее.
Отсутствие разума и эмоций, смерть – все это просто. Нет никаких дилемм. Труднее жить, волноваться о будущем и тех, кто дорог, любить и скучать. В последнее время об этом я часто думаю.
Все из-за Кая. Его стремления события наперед планировать, воображать то, чего он хочет. Обещать. Его клятвы сердце греют, уверенности в завтрашнем дне придают. И одновременно пугают, потому что реальность вокруг сложна и переменчива, хрупка, как замок из воздушных перисто-кучевых облаков, что дуновением ветра рассеивается. Вокруг столько «если».
Из-за Макнейла я в ловушку будущего попадаю, потому что настоящего с ним становится мало. Мне больше, ближе, теснее хочется. Это та разновидность зависимости, которая возникает между двойными звездами. Их связывает.
Его фантазии мне нравятся. Хочу их все однажды: кольцо с голубым бриллиантом, свадебное платье от Веры Вонг по индивидуальному заказу, пентхаус со светлой уютной гостиной, семью.
Навсегда – романтическая сказка, что о реальность разбивается, о поступление Кая в Кембридж и о мой отъезд в Нью-Йорк. Ее осколки тонут в водах Атлантического океана, что материки разделяет. И меня с Макнейлом соответственно.
Такая перспектива на годы вперед мне не нравится. От одной мысли об этом внутри мерзко становится. Пусто, холодно, одиноко. И больно. Сердце в груди сжимается.
- Ты уже говорила с родителями о каникулах? – он интересуется, о своем предложении напоминая.
- Да, мать согласна, с отцом я не разговаривала, - Рэндаллу Мейтленду некогда, его любовница беременна. Об этом даже думать не хочу.
Летние каникулы в Италии – подарок на День Рождения Кая от его деда. Когда, если не сейчас – смеется джентльмен старой выправки с солнечными морщинками вокруг глаз, внуку безлимитную карту на все развлечения вручая. Уильям Макнейл удивительный человек.
По официальной версии в поездку по западному побережью от Амальфи до Специи отправляется большая компания: Кай, Честер, Хью, и я с Луизой и Анабель. На самом деле же в путешествии мне со своим парнем вместе быть предстоит. Волнительно до трепета в груди.
Обычно нас разделяют стены. В учебном заведении, где я обитаю в Викториас хаусе, а Макнейл вместе с футболистами. В особняке в Вирджиния Уотер, где хозяйка дома мне всегда розовую спальню отводит. Во время уикенда в альпийском Кицбюэле, куда мать Кая меня приглашает спальню делить вместе с Мелани – девушкой Артура.
Предстоящим летом между нами ничего не будет. Или точнее будет все, присущее головокружительному курортному роману. Это приятно предвкушать.
Незначительная ложь Иоланде о количестве путешественников – допустимая цена.
Намного больше мне самой придется заплатить, когда романтическая сказка для двоих закончится. Когда мне в Нью-Йорк придется улететь, а Каю в Кембридж отправиться. Когда нас с ним Атлантический океан разделит.
Боюсь, что, на Манхеттен приехав, пару недель там проведя, сломаюсь. От одиночества, холода и пустоты. От отсутствия рядом любимого человека. Боюсь, что Кай Макнейл станет настолько нужнее сцены Линкольн-центра, что обратный билет в Лондон закажу.
Карьера или отношения – что важнее? Как достичь баланса и все желаемое сейчас получить?
Боже.
Глаза закрываю, перестав за сюжетом «Обители зла» на экране следить. Намного проще от зомби, чем от своих страхов убегать. Легче в живого мертвеца превратиться и больше никогда о будущем не задумываться, чем вот так голову ломать. Размышлять о том, как поступить.
- О чем ты задумалась? – шепот парня по коже мурашками бежит.
- О каникулах и балете, после лета сложно будет, - на вопрос отвечаю кратко и по глазам зеленым вижу, что он понимает.
Конечно же, он все понимает. Иногда себя на мысли ловлю, что Кай Майнейл психологически старше своего возраста в паспорте. Рассуждения и поступки более зрелые. Словно это его не первая жизнь.
- Эльза, я знаю, как Манхеттен важен для твоего балетного будущего, - в голосе нежность льется, когда он меня лицом к себе разворачивает. Подбородка аккуратно подушечкам пальцев касается, очерчивая линии. Словно узоры на моем сердце.
- Кай, я все сильнее с каждым днем люблю тебя, амбициозного парня, который обязательно будет главой семейного бизнеса и моим королем, - он в курсе, что я в курсе, чьей фантазии прозвище Снежная королева принадлежит. – Мы не можем забывать о мечтах друг друга. Давай расстанемся осенью, когда ты поедешь в Кембридж, а я – в Нью-Йорк.
Мы должны стать королем и королевой, прежде чем получить наше «навсегда». Только так для нас будет правильно.

»» 30.09.23 08:52 Родовые поместья
_________________