михайловна:
Герасименко Сергей
Львов
Пьянящий запах старины
Неуловимо превосходен!
Остатки крепостной стены,
Скорбящий лик на темном своде.
В тенистых парках листьев шум,
И запах кофе из кофеен.
Мадонна в нише на углу.
Явь и мираж. И сон навеен.
По узким улочкам твоим
Едва разъедутся трамваи.
Здесь по брусчатым мостовым
Повозки с грохотом сновали.
На рынок свозится товар.
На площади столпотворение.
Толпа кипит. И млад, и стар
По будням и по воскресеньям.
И колокольный звон плывет
Над шпилями на острых крышах.
К заутрени народ зовет.
И верит люд, что Бог услышит.
Число мгновений и веков
Часы над ратушей считают.
Седой и вечно юный Львов
Живет. И время отступает!
михайловна:
Агнивцев Николай
Как бьется сердце! И в печали,
На миг былое возвратив,
Передо мной взлетают дали
Санкт-Петербургских перспектив!
И, перерезавши кварталы,
Всплывают вдруг из темноты
Санкт-Петербургские каналы,
Санкт-Петербургские мосты!
И, опершись на колоннады,
Встают незыблемой чредой
Дворцов гранитные громады
Над потемневшею Невой!..
Звенят проспекты и бульвары,
И в бесконечности ночей
На влажных плитах тротуара
Дробится отсвет фонарей…
Пусть апельсинные аллеи
Лучистым золотом горят,
Мне петербургский дождь милее,
Чем солнце тысячи Гренад!..
Пусть клонит голову все ниже,
Но ни друзьям и ни врагам
За все Нью-Йорки и Парижи
Одной березки не отдам!
Что мне Париж, раз он не русский?!
Ах, для меня под дождь и град,
На каждой тумбе петербургской
Цветет шампанский виноград!..
И, застилая все живое,
Туманом Невским перевит,
Санкт-Петербург передо мною
Гранитным призраком стоит!..
Nadin-ka:
Николай Языков
К РЕЙНУ
Я видел, как бегут твои зелены волны:
Они, при вешнем свете дня,
Играя и шумя, летучим блеском полны,
Качали ласково меня;
Я видел яркие, роскошные картины:
Твои изгибы, твой простор,
Твои веселые каштаны и раины,
И виноград по склонам гор,
И горы, и на них высокие могилы
Твоих былых богатырей,
Могилы рыцарства, и доблести, и силы
Давно, давно минувших дней!
Я волжанин: тебе приветы Волги нашей
Принес я. Слышал ты об ней?
Велик, прекрасен ты! Но Волга больше, краше,
Великолепнее, пышней,
И глубже, быстрая, и шире, голубая!
Не так, не так она бурлит,
Когда поднимется погодка верховая
И белый вал заговорит!
А какова она, шумящих волн громада,
Весной, как с выси берегов
Через ее разлив не перекинешь взгляда,
Чрез море вод и островов!
По царству и река!.. Тебе привет заздравный
Ее, властительницы вод,
Обширных русских вод, простершей ход свой славный,
Всегда торжественный свой ход,
Между холмов, и гор, и долов многоплодных
До темных Каспия зыбей!
Приветы и ее притоков благородных,
Ее подручниц и князей:
Тверцы, которая безбурными струями
Лелеет тысячи судов,
Идущих пестрыми, красивыми толпами
Под звучным пением пловцов;
Тебе привет Оки поемистой, дубравной,
В раздолье муромских песков
Текущей царственно, блистательно и плавно,
В виду почтенных берегов,-
И храмы древние с лучистыми главами
Глядятся в ясны глубины,
И тихий благовест несется над водами,
Заветный голос старины!-
Суры, красавицы задумчиво бродящей,
То в густоту своих лесов
Скрывающей себя, то на полях блестящей
Под опахалом парусов;
Свияги пажитной, игривой и бессонной,
Среди хозяйственных забот,
Любящей стук колес, и плеск неугомонной,
И гул работающих вод;
Тебе привет из стран Биармии далекой,
Привет царицы хладных рек,
Той Камы сумрачной, широкой и глубокой,
Чей сильный, бурный водобег,
Под кликами орлов свои валы седые
Катя в кремнистых берегах,
Несет железо, лес и горы соляные
На исполинских ладиях;
Привет Самары, чье течение живое
Не слышно в говоре гостей,
Ссыпающих в суда богатство полевое,
Пшеницу — золото полей;
Привет проворного, лихого Черемшана,
И двух Иргизов луговых,
И тихо-струйного, привольного Сызрана,
И всех и больших и меньших,
Несметных данников и данниц величавой,
Державной северной реки,
Приветы я принес тебе!.. Теки со славой,
Князь многих рек, светло теки!
Блистай, красуйся, Рейн! Да ни грозы военной,
Ни песен радостных врага
Не слышишь вечно ты; да мир благословенный
Твои покоит берега!
Да сладостно, на них мечтая и гуляя,
В тени раскидистых ветвей,
Целуются любовь и юность удалая
При звоне синих хрусталей!
Nadin-ka:
УИСТАН ХЬЮ ОДЕН
Брюссель в зимнюю пору
Разматывая струны улиц, куда – бог весть,
Минуя немой фонтан, заснеженные порталы,
Город уходит прочь, он потерял нежданно
Дар невербальной речи, чтобы сказать: «Я есть».
Только седым бездомным точно известно – есть ли
*местность для всех скитальцев, радужна и добра,
горе их собирает – со всех переулков – вместе,
радует и чарует милых бродяг зима.
Ночью пылают окна в стройных домах роскошных
будто сгорает ферма, всё выжигая в прах.
Фраза набита смыслом, словно лакеи ложью,
Взгляд визави тревожно спрашивает: кто сам?
И за полтину франков купит чужак возможность
Греть этот чёрствый город в бледных своих руках.
Перевод - Константин Костецкий
Nadin-ka:
Л. Джахая
Сухуми, здравствуй! Как живётся?
О, как прекрасен облик твой!
Часочек у тебя найдётся,
Чтоб побеседовать со мной-
На самой-самой той вершине
Сухумской царственной горы,
Где, словно в сказочной корзине,
Природы и людей дары!..
Здесь рано утром лучи солнца
Всех раньше для меня взойдут,
И на закате улыбнётся
Мне солнце лишних пять минут.
Отсюда виден весь мой город
В зелёной тишине садов
И синий полуостров моря,
Омытый волнами домов.
В чащобе мирной, где деревья
По пояс в луговой траве,
Найдёт отраду, вдохновенье
Мой друг-напарник-соловей.
Сюда под вечер молодую
Подружку парень приведёт,
Улыбки их, и поцелуи,
И звон цикад ночь напролёт...
Вот здесь, между землёй и небом,
Хочу я встретиться с тобой,
А потому, где бы я ни был,
К тебе вернусь, Сухуми мой!...
михайловна:
Артур Гарипов
Казань
Чуть солнце встало, на заре! –
Готовы сумки с рюкзаками.
Машины "сняты с якорей"
И мы по тракту до Казани
Среди задумчивых лесов,
Полей бескрайних,
Золотистых!
Меж городов и деревень,
Что проплывают
Лентой быстрой! –
Спешим раздольем
Насладиться
У белоснежного Кремля! –
Где, у восторженных туристов
Улыбки! И глаза – горят!
Где, ослепительно красиво!
Кругом! Куда не бросишь взгляд!
Где, город сказочно красивый
Большой историей – объят!
– Ребят! Ступайте к берегам! –
Гуляйте! Видом наслаждаясь!
Я отлучусь, чуть позже к вам
Вернусь! – По Баумана как
Нагуляюсь!
Где, среди музыки, витрин,
Людей, не знающих тоски! –
С одной из театральных сцен –
Звучат знакомые стихи!
Nadin-ka:
Маргарита Алигер
ВЛАДИВОСТОК
Крутой обрыв родной земли,
летящий косо к океану,
от синевы твоей вдали
тебя я помнить не устану.
Продутый ветрами, сквозной,
бегущий в небо по карнизам,
сияющей голубизной
насквозь проникнут и пронизан,
свое величье утвердив,
ты смотришь зорко и далеко,
родной земли крутой обрыв,
крутой уступ Владивостока.
Клубится розовая рань.
Играют солнечные блики.
Со всех сторон, куда ни глянь,
сияет Тихий и Великий.
Он очень ярок и могуч,
но испокон веков доныне
он только плещется у круч
моей земли, моей твердыни.
На голубом твоем краю,
моя земля, моя родная,
основу скальную твою
как собственную ощущаю.
В составе угля и руды,
в пластах гранита и урана
мои раздумья и труды,
мои поступки и следы,
моя судьба навек сохранна.
И радость встреч и боль утрат,
что мною щедро пережиты,
в глубинных тайниках лежат,
вкрапленные в твои магниты.
И, принеся в мой быт, в мой труд
свои глубокие законы,
во мне незыблемо живут
магические свойства руд,
земли характер непреклонный.
И в лучезарный ранний час
над гулкой океанской бездной
я ощущаю в первый раз,
насколько стала я железной.
Сквозь расстоянья и года,
в потоке вечного движенья,
я чувствую, как никогда,
закон земного притяженья.
Не побоюсь вперед взглянуть
и верить жизни не устану.
Благодарю судьбу за путь,
который вышел к океану.
Пусть он бывал со мной жесток,
обходных троп не выбирая,
твоих глубин незримый ток
меня берег, земля родная!
Владивосток, Владивосток,
крутой уступ родного края!
михайловна:
Владимир Симановский
Тель-Авив
Туманная даль...и река, и мосты –
Речушка и мостики, маленький город,
Высотными башнями воздух распорот –
Я вижу тебя Тель-Авив с высоты.
Ночной Тель-Авив – сотни ярких огней,
Из ломанных линий гирлянд и пожарищ...
Ты мне не поверишь, мой верный товарищ,
Ночной Тель-Авив, он прекрасен, поверь
Я видел немало ночных городов,
Но взял меня в плен этот маленький город,
Высотными башнями воздух распорот,
Пленяет меня Тель-Авив без оков,
Я с ним поделиться душою готов.
михайловна:
Салават Юлаев
Урал
Славен мой
Урал Высотою скал.
Гребни горных круч
Блещут из-за туч.
Месяц серебрит
Ручейки долин,
Сосны, и гранит,
И снега вершин.
Солнце золотит
Сосны и гранит,
Ручейки долин
И снега вершин.
Надо мной шатром
Неба синева,
Шелковым ковром
Вся в цветах трава.
Славит соловей
Песнею своей
Лес, громады гор
И степной простор.
Я гляжу на мир,
Молодой батыр,
Полный вольных дум,
Слышу леса шум.
Славен мой Урал,
В самоцветах весь!
Взвейся выше скал,
Об Урале песнь!
Nadin-ka:
Михаил Этельзон
ГОЛЛАНДИЯ
В. Андерс
Маленькая, галантная
манит меня Голландия –
старенький Амстердам;
радужными тюльпанами,
пивом, сырами пьяными,
площадью дамб и Дам.
Мельницами, что крестятся –
молятся на окрестности,
бьются о ветер лбом;
и фонарями красными,
где вас полюбят "разные" –
на языке любом.
Манит меня каналами –
долго по ним гоняли мы,
вспомнив и Петербург;
слава алмазов, готика,
вольность твоя – наркотики,
смелость голландских бур.
Манит меня как первая
в доме моём империя –
этого не предам:
маленькая Голландия
выстроила – наладила
город Нью-Амстердам.
Peony Rose:
Галина Стручалина
Яффо
В уютном Яффо дремлет старина.
Уклад неспешен и торговцев мало.
Как бирюзовое большое покрывало,
На рыжий камень катится волна.
Созвездий улицы, цветочные горшки –
На стенах и в укромных переходах.
Затягивают редких пешеходов
Тенистые, как тайна, уголки.
Любовь живёт здесь с Ноевых времён:
Пригрелась в городке у Иафета.
По верхним этажам блуждает лето.
Беспечный бриз влетает на балкон.
Здесь украшают старые дома
Картины новые и странные скульптуры –
Художники не пишут здесь с натуры,
Натура проявляется сама:
Как магия, как знаки, письмена.
Прикосновенья и полунамёки.
Вы здесь одни, но вы не одиноки,
И музыкой мерцает тишина.
михайловна:
Максимилиан Волошин
АКРОПОЛЬ
Серый шифер. Белый тополь.
Пламенеющий залив.
В серебристой мгле олив
Усеченный холм — Акрополь.
Ряд рассеченных ступеней,
Портик тяжких Пропилей,
И за грудами камений,
В сетке легких синих теней,
Искры мраморных аллей.
Небо знойно и бездонно —
Веет синим огоньком.
Как струна, звенит колонна
С ионийским завитком.
За извивами Кефиза
Заплелись уступы гор
В рыже-огненный узор...
Луч заката брызнул снизу...
Над долиной сноп огней...
Рдеет пламенем над ней он —
В горне бронзовых лучей
Загорелый Эрехтейон...
Ночь взглянула мне в лицо.
Черны ветви кипариса.
А у ног, свернув кольцо,
Спит театр Диониса.
Nadin-ka:
Андрей Вознесенский
РИМСКИЕ ПРАЗДНИКИ
В Риме есть обычай
в Новый год выбрасывать
на улицу старые вещи.
Рим гремит, как аварийный
отцепившийся вагон.
А над Римом, а над Римом
Новый год, Новый год!
Бомбой ахают бутылки
из окон,
из окон,
ну, а этот забулдыга
ванну выпер на балкон.
А над площадью Испании,
как летающий тарел,
вылетает муж из спальни —
устарел, устарел!
В ресторане ловят голого.
Он гласит: «Долой невежд!
Не желаю прошлогоднего.
Я хочу иных одежд».
Жизнь меняет оперенье,
и летят, как лист в леса,
телеграммы, объявленья,
милых женщин адреса.
Милый город, мы потонем
в превращениях твоих,
шкурой сброшенной питона
светят древние бетоны.
Сколько раз ты сбросил их?
Но опять тесны спидометры
твоим аховым питомицам.
Что еще ты натворишь?!
Человечество хохочет,
расставаясь со старьем.
Что-то в нас смениться хочет?
Мы, как Время, настаем.
Мы стоим, забыв делишки,
будущим поглощены.
Что в нас плачет, отделившись?
Оленихи, отелившись,
так добры и смущены.
Может, будет год нелегким?
Будет в нем погод нелетных?
Не грусти — не пропадем.
Образуется потом.
Мы летим, как с веток яблоки.
Опротивела грызня.
Но я затем живу хотя бы,
чтоб средь ветреного дня,
детектив глотнувши залпом,
в зимнем доме косолапом
кто-то скажет, что озябла
без меня, без меня…
И летит мирами где-то
в мрак бесстрастный, как крупье,
наша белая планета,
как цыпленок в скорлупе.
Вот она скорлупку чокнет.
Кем-то станет — свистуном?
Или черной, как грачонок,
сбитый атомным огнем?
Мне бы только этим милым
не случилось непогод…
А над Римом, а над миром —
Новый год, Новый год…
…Мандарины, шуры-муры,
и сквозь юбки до утра
лампами сквозь абажуры
светят женские тела.
михайловна:
Егор Елистратов
Тадж-Махал
О, Тадж-Махал, ты чудо из чудес!
И Индия не зря тобой гордится.
Вознёсся величаво до небес,
Что выше — лишь полёты птицы.
Твой строгий образ всё в себя вобрал:
Архитектуру запада с востоком.
Любовь поставив на высокий пьедестал,
Шах память передал своим потомкам.
Твой чёрный брат родиться не успел,
Людская скорбь не превратилась в камень…
Ты верную любовь в веках воспел
И душу, как вода в пустыне, манишь!
Nadin-ka:
Александр Яшин
Вологодское новогоднее
С новой запевкой на Новый год
Девка на лавке веревку вьет.
Косы у девки до полу, до пят,
В ковте булавки — головки горят,
Брошка на ковте, пуговки в ряд,
Цветики на ковте…
Добер наряд!
А вьюга по окнам ставнями бьет,
В ров за деревней набит сумет,
Снег повсюду — не видно дров,
И вовки воют у самых дворов.
Гавкают собаки, боров ревет…
А девка на лавке веревку вьет,
Веревку вьет да припевку поет,
Припевку-запевку на Новый год.
«Вейся-повейся, крепка, ловка,
Вейся, свивайся, на смерть вовкам.
Справлю обновку, взамуж пойду —
На эту веревку лиху беду,
Чтобы свекровка была не зла,
Чтобы золовка была не в козла,
Чтоб не терять мне девичью стать,
С милым в ладу годов не считать,
Чтобы от сдобных печных пирогов
Духом парным распирало кров.
Вейся ж, свивайся…»
А вьюга ревет,
Девка на лавке веревку вьет.