Сказ про то, как девки на дракона ходили

Не удержавшись от соблазна, Пламен поцеловал свою возлюбленную в макушку.
- Спи, любовь моя, отдыхай, - шепот Пламена был полон нежности и заботы...


А у Пламена весь сон как рукой сняло. Стоило только шаловливым пальчикам Акулины добраться до пояса штанов, как у Пламена внутри начал разгораться пожар желания. Да что она там вытворяет? - все добрые помыслы Пламена растаяли в один момент. Мужская суть налилась своей силой и натянула ткань до предела.
мысли в голову начали путаться...
О чем только что она говорила? Ах, да, что-то про то, что хочет видеть меня в драконьем обличии...
- Увидишь еще, коли желание в самом деле есть. Не испугайся только...
Вроде что-то про красоту что-то еще спрашивала...
- на счет красоты... сама решишь, красивый я или нет...отвечал Пламен , а сам сходил с ума от желания и страсти, кипевшей в нем огненной лавой.
Черт! Если девушка сдвинет свою ладошку хоть на сантиметр, то он, Пламен за себя не ручается. Стиснув зубы, почти не владея собой, дракон обреченно застонал.
- Что с тобой? - тут же встрепенулась Акулина, поднимая свою голову с груди Пламена. - Ты часом не заболел? В глазах девушки была неподдельная тревога.
- Акулина, душа моя, сладкая моя, что ты со мной делаешь? Я же не каменный!!! - не выдержал Пламен. Грудь его заходила ходуном, дыхание участилось, глаза загорелись желанием.
- Да что я такого делаю? - нарочито невинный тон не обманул дракона, потому как пальчики красавицы все-таки настигли свою цель и скользнули по натянутой в паху ткани штанов. Пламен дернуся и снова застонал. Значит, вот, что задумала его красавица. Испытать его терпение? Ну, держись, ягодка моя сладкая. Тяжелая мужская ладонь накрыла девичью, прижав к своему стволу, охваченному пламенем желания. Акулина на миг замерла,о руки своей отнимать не стала, напротив осторожно стала поглаживать напрягшийся ствол сквозь ткань. Пламен наклонил голову и наслаждаясь ласками девичьих пальчиков накрыл губы Акулины своим в жадном поцелуе. Не прекращая поцелуй, Пламен ловко повернулся, и опрокинул Акулину на расстеленную рубашку. Накрыл свои телом её. Опираясь на одну руку, второй он принялся ласкать полную грудь Акулины, то и дело задевая сосок, превратившийся вскоре от умелых ласк дракона в плотный бутончик. Своими губами Пламен принялся ловить стоны, рвущиеся с губ Акулины. Глаза её закрылись, а тело её охватил непонятный жар, она стала извиваться под тяжестью мужского тела, разжигая страсть Пламена еще больше.
- Тише, тише, любовь моя, - сказал Пламен. Акулина недовольно захныкала, когда он отстранился и прекратил свои ласки.
- Мы продолжим, душа моя, только при одном условии. Прежде, чем ты станешь моей в полном смысле этого слова, я хочу тебя кое о чем спросить и попросить.
- Акулина открыла свои глаза и недоуменно уставилась на дракона.
- Акулина, много чего было в моей жизни, не скрою, но любовь пришла ко мне в первый раз. Без тебя я не мыслю своей жизни. Скажи, ты согласна стать моей женой? От твоего ответа зависит, буду ли я счастлив или же своим отказом лишишь меня радости жизни.
- Да, любимый, согласна, - ответила без тени лукавства Акулина, глядя в глаза Пламену. Он резко выдохнул, только сейчас поняв, что затаил дыхание в ожидании ответа. От счастья и облегчения закружилась голова. Недолго думая, Пламен нащупал в кармане штанов колечко, завернутое в платок, достал его и протяну Акулине.
- В знак моей любви и твоего согласия позволь надеть это кольцо.
Акулина протянула свою правую руку, Пламен волнуясь надел ей на палец колечко и поцеловал слегка дрожавшие пальцы своей суженой.
Она обняла его плечи и прижалась к его губам своими.
Ну все! Хватит! Терпение Пламена лопнуло и он, еле контролируя себя, стал целовать свою избранницу жадно и неистово.
Ему было мало этих поцелуев, он хотел большего. Но как быть? Акулина -девица, а в первый раз девушкам-то больно. Вдруг как отвратит он её от себя, если сделает больно?
Опытный в постельных утехах с опытными девицами Пламен впервые столкнулся в проблемой, именуемой девственностью. Надо бы распалить в Акулине такое желание, чтобы в забытьи наслаждения она и не почувствовала его первое проникновение. Природа щедро одарила его, он всегда гордился своей "оснасткой", но сейчас переживал, как бы не навредить своей возлюбленной.

Сарафан и рубаха вскоре исчезли с тела Акулины. оставляя его беззащитным перед пламенным взором дракона. Высокая полная грудь, увенчанная темным вишенками сосков, тонкая талия, плоский живот, стройные ножки и влекущая к себе женская тайна, заключенная меж сладких бедер. Пламен обвел своим взглядом все тело Акулины и стал медленно снимать с себя штаны. Оставшись обнаженным, он снова накрыл уже нагое тело любимой и снова поцеловал её.

Затем оторвавшись от сладких губ, Пламен стал осыпать поцелуями все лицо Акулины. Потом проложил влажную дорожку из поцелуев вниз по шее, затем накрыв своими губами каждую из вершин грудей поочередно, слегка втянув в рот. Следующим на пути губ Пламена был живот Акулины. Язык дракона нырнул в ямочку пупка, вынырнул, скользнул ниже и замер у влажных уже лепестков девичьего лона...
_________________

Стояли мы с ладой моей у плетня деревенского, как задрожала земля под нами и разверзлась, и упали мы прямиком под землю. Пролетели сколько неведомо, только приземлились аккурат в Самоцветных шахтах. Помог я Всеславе подняться с земли:
- Не ушиблась, ягодка?..
- Жива я, Марин. Только не пойму, где мы.
- Это шахты Самоцветные, гномьи. Добывали они здесь каменья , да видать, все выработали. Не похоже, чтобы здесь кто-то был.
- Как же мы выберемся отсюдова, муж мой?
Говорит, а сама волнуется, оглядывается вокруг.
- Не бойся, милая, придумаем. Шахты эти – тот же лабиринт, значит, нужно будет или зарубки оставлять по пути, или клубок ниток разматывать за собой. Только где его взять, клубок этот?
Призадумалась Всеслава.
- Может, сарафан мой распороть да на нитки растащить?
Рассмеялся я.
- Будет тебе, милая. Лучше я зарубки буду оставлять на стенах.

Осмелела девица: глаза стыдливо не прячет, речи дерзкие ведёт. Промолчал я о том, что доволен её словами. Зачем говорить о том, что и так очевидно? Только воздух сотрясать.

- А кому мне его надевать, если не той, что женой моей стала? - спокойно напомнил ей о том, что мы связаны. По доброй воле ли? Её я проявил, когда в зеркало решил посмотреть, а из одного другое последовало. Но и это я не стал говорить, она и сама должна понимать.

Дрожащие пальцы Яромиры коснулись рубахи на моей груди, когда прильнула она ко мне. Слов Яра хотела нежных, обнадёживающих, и ласки - я понимал это, но никогда не был способен на них. Не знало моё ледяное сердце горячих чувств.. Под её пальцами проступили на ткани ещё пара капель, а мне нестерпимо захотелось дать ей то, чего она хотела... Но стоило мне протянуть руку к её щеке, как...


завертелось всё и оказались мы посреди шумной улицы.

- Вон они! Держи их! - кричали вооружённые стражники в конце улицы, указывая на нас. И что-то мне подсказывало, что не для того, чтобы хлебом-солью встречать, пытались они добраться до нас.
Кажется, с поцелуем опять не вышло:

- Бежим, Яра!

Схватил Яромиру за руку и, лавируя между прохожими, понёсся вверх по улице, практически волоча её за собой.

- Как выберемся отсюда, надо мне с тобой объясниться, - сказал молодец, после того как метнула Улада кинжал в Барона. - А то соизволил тогда родитель мой нас не во время прервать...

Затем взял Вася девицу молча за руку и поспешил в след за братом с Росавой. Долго ли, коротко ли шли они по мрачному коридору, покуда не стихли крики с арены. Вот в дали туннеля замерцал спасительный свет, ускорились тогда путники и вышли на улицу, залитую солнцем.
Первые минуты резало в глазах от яркого света. Проморгавшись, Вася огляделся по сторонам. Ни души было в округе.
- Кажется, мы оторвались, - произнёс он облегчённо. - Теперь, Уладушка, можем мы и объясниться.
_________________

Снится Акулине её дракон, улыбается она ему, потому что открылась тайна её сна. Пламен на неё смотрел, Дракон её огненный. И так жарко ей, и томительно и слышит она теперь голос его
А чего пугаться, если она с детства о нём мечтала... И конечно красивый, сердцем знает это. Ей он в любом обличии люб.
Сквозь сладкий сон, вдруг стон услышала Акулинушка
- Что с тобой? - встрепенулась она, поднимая свою голову с груди Пламена. - Ты часом не заболел? - В глазах девушки неподдельная тревога, а вдруг эта ведьма Ягусинда всё-таки сотворила с ним плохое, и теперь страдает её суженый... Перепугалась со сна-то она, а он... а он оказывается восстал...

- Да что я такого делаю? - Хотела привстать, да прижал её Пламен к себе, а рука её вцепилась в нечто твёрдо- каменное. Закусила губу Акулинка, чтобы не рассмеяться. Ой, намучается с ней дракон её! - Ничегошеньки я же не делаю...- Только твердь рука сжимает.
А сама хоть не целована даже, но кто на хуторе да не знает, что на сеновале-то происходит. После чего свадьбы быстро играются. Погладила она диво дивное подивилась длине его да мощи, но не отнимает руки-то.

Не зря она подумала о том, что не целована. Пламен как почувствовал это, поцелуем своим смутил её, да так, что задрожала она незнамо от чего, и вырваться надо, да так не хочется! Сам отодвинулся, дракон несносный. Чуть не рассердилась девка, глаза нахмурить хотела, да не успела, заговорил её суженый. А слова -то какие!

Смотрит она в глаза драконьи и снова насмотреться не может, душу будто его видит, разговаривает с ней. Как же не согласиться, когда в эти глаза она уже год во сне смотрит, мечтает о встрече и ждёт.
- Да, любый мой, согласна я стать женой твоей и пойти за тобой куда скажешь ты, - ответила без тени лукавства Акулина, глядя в глаза Пламену.
А он возьми да достань из штанов платочек, развернул его и достал такой красоты кольцо с камнем невиданным. Только Акулинка в его глаза смотрит не отрывается. Надел он колечко и впору оно оказалось, мельком взглянула - красивое.
- По всем приметам ты мой суженый, Пламен!- Обняла она жениха своего и в ответ сама поцеловала, как он только что целовал её. Только робко так, невинно, по другому пока не умела она. Ей хотелось только погладить его, руки в волосы запустить. А ещё чтоб обнял он её, да прижал покрепче. Но дракон проснулся в мужчине и показывать стал он ей, какой бывает с драконом любовь...

Только не успела Акулина насладиться понежиться, как закрутил их вместе с Пламеном вихрь знакомо-зловещий и оказались они на кровати в комнатушке в одно окно. А где, не ведомо им.
- Дьявол побери твоего папашу, Пламен! Увижу, всё ему выскажу. - Разозлилась Акулинка не на шутку. Вскочила с кровати чужой, любо ей больше ложе мягкое было в лесу. Топнула ногой. А Пламен схватил её снова в охапку и, смеясь, повалил на кровать. Внизу шум раздаётся веселье идёт, а они под крышей в кровати лежат. А одежда их с луком её заговорённым на полу валяются.
_________________

В лесу в локации усадьба баронессы Яг, под берёзкой
Ждал я с замиранием сердца, что мне Злата ответит. Гляжу на неё, а она улыбается. Неужто не поверила?
Ох, боженьки все, как же я рад! Так, что слово вымолвить не могу. Лишь Злату к себе прижимаю, да глупо улыбаюсь. И на всё согласен я, лишь бы она моей была.
Счастье то какое! Прижал её к себе, глаза закрыл. На радостях чуть не забыл о главном. Кольцо ж надо подарить! Достал украшение, надел Злате на палец.
- От ныне ты моя, а я твой. Да не разлучит нас ничто и никто. - Чуть не сказал Намасте, как старший брат учил. Или Аминь?
И соединились мы в поцелуе сладостном.

И сжимал я груди любой моей, и поглаживал их. И целовал я уста её сладкие, затем перси её, что так поднимались мне навстречу, дабы я мог насладиться ими сполна. И стонала моя Златушка, а мне от этого милого звука молот мой могуч Селя младший покоя не давал, к невесте просился. Гладил я любу мою, сминал рубашку её тонкую, подбираясь к цели заветной. Так желал я её, как никого в жизни своей драконьей. И так меня волна накрыла, что увидел я звёзды перед глазами, а потом и вовсе потемнело. Неужто рассудок теряю? Ан нет, опору под собой. Лишь в ушах засвистело и нами на что-то бросило.

В лавке пьяного Звездочёта. На столе
Слышу над головой восклицания.
- Звезду мне в *опу! Что это я сотворил?
Поднимаю глаза, на нас осоловело уставился старичок в большой шляпе и с красным носом.
- Приветствую. - Молвил я и убрал руку из груди Златки, прикрывая попутно красивости от взора старика. - Где мы?
- И вам привет. - Заплетающимся языком промямлил старик. - Вы в моей ..ик...лавке. Я великий ...ик...Плуточёт метр Звездов..ик. То бишь, великий Звездочёт метр Плутов. Я вас наколдовал. Правда, я не вас хотел, а бутыль ...ик...самогону. Но так уж получилось. - Он развёл руками, словно извиняясь.
Встал я, помог слезть со стола Злате. Вижу, она прикрывается стыдливо. Обернулся я к старику.
- Мил человек, меня зовут Селифан, а это жена моя, Златослава. Не ты нас вызвал сюда, но это не значимо. Есть ли у тебя одежда для жены? В сорочке ей не пристало ходить.
Звездочёт помотал головой из стороны в сторону, потом закивал и указал на сундук в углу. Порылись мы со Златой, ничего путнего не нашли, одни мантии. Взяла моя милая одну синюю с золотыми звёздами расшитую, да одела. Я залюбовался своей Златой.
- А хорошо ты выбрала. Я ж Небесный дракон, Златушка.
_________________

"Это я понял", - бросил короткий взгляд на девицу. Смурная шла да обиженная непонятно на что. Он же ей слова плохого не сказал, когда кольцо отвергла! Никак они друг с другом не поладят. Просто напасть какая-то.

Всё ерепенится Светозара, характер свой показывает.

- Правильно расслышала, - не чуя подвоха, склонился Радегаст к губам, в улыбке изогнутым. Может, улыбнулось ему счастье. Испугалась девица перспективы отпущенной им быть, да на попятную пошла?.. Не тут то было! Схлопотал по роже, сначала даже не понял, что произошло. Ох, и рука тяжелая у невесты его! Схватился за нос. Из глаз искры посыпались. Подскочил с кровати и челюсть поправляет. - Вижу, что в обиду ты не дашь себя, Светозара.

И стали в гляделки играть. Она обиженные взгляды кидает, он её суровым взглядом буравит. Злость и досада просто с ума сводят. Не на ту напал. Разве ж к целомудренной девушке с такими предложениями подкатывают?.. Но он же всё по справедливости хотел, хотя и с долей обмана. А что ему оставалось? Ничем не взять девицу строптивую! Ведь не отпустит он её! Всё равно не отпустит! Есть хоть крохотный шанс есть, что ответит взаимностью, уцепится за него. Но умолять не будет. На всю жизнь перед Найданой наунижался. Если уж суждено ему человеком быть, то он смирится, но больше достоинства своего не потеряет. Засмотрелся в окно, во тьму непроглядную. Что за жизнь? Рядом дева соблазнительная, от одного вида которой кровь закипает, а он не рядом. Совсем хватку потерял за триста лет бессилия мужского. Сзади голосок послышался недовольный:

Она (!) ещё ему угрожать вздумала! Приказывает! Осмелела совсем девка. Да если бы он захотел, если бы только волю дал себе, лежала бы она сейчас под ним распростёртая, брыкалась бы, да ничего бы против него сделать не смогла. Нахмурился дракон, ближе подходя. А, собственно, чего ему терять?

- Поиграть хочешь, моя сладкая? - Медленно двинулся к ней, колено на кровать поставил и, не давая опомниться, резко навис над Светозарой. Руки за запясться схватил и по сторонам раскинул. В улыбке осклабился. - Я то придумаю, да только понравятся ли тебе игры мои?

Вдавился в неё всем телом и со стоном приблизил лицо к её. Как же прекрасна его невеста... Как самый красивый, хрупкий горный цветок. Дрожь обуяла всё тело, скованное горячечным желанием. Не в силах более сдерживать себя, Рад стал целовать Зару в нежную шею, лаская отметины, что сам же и оставил, как будто прося прощения. Теряя контроль над собой, пировал над желанной плотью. Похоже, никто из братьев на суженных не жаловался, а вот его невеста обрекла на сущий ад, отвергая раз за разом. Дракон уже устал сдерживать свои порывы, терпеть болезненно ноющую плоть, противиться искушению. Ничто уже не могло остановить эту жажду по ней. Но Рад вдруг осознал, что не так важно было последовать желаниям плоти. Важнее было вызвать ответное желание, чем насладиться самому. Сцепив обе руки Светозары над головой, он освободил свою, чтобы обнажить и ласкать её нежную трепещую грудь. В комнате стало жарко, как в аду. Рад не сводил глаз с лица невесты, наблюдая, как она реагирует на его прикосновения. Понемногу он терял нежность, начиная сдавливать её грудь, чуть сильнее целовать шею, спускаясь ниже. Полностью освободив белоснежную плоть, он обвёл языком сначала один сосок, потом другой, смакуя одурманивающий вкус. Его тело начало двигаться всё неистовее, с каким-то отчаянием он начал целовать, лизать грудь девушки под ним, приподнимая подол сарафана. Рад чуть приподнялся, чтобы дать место своей ладони. Нежно ведя рукой по шелковистому бедру, приближался к самому сокровенному месту. Он хотел видеть глаза Светозары, когда проникнет впервые в самую сущность своей возлюбленной.

- Стань моей, - прошептал он, склоняясь к губам Светозары, как вдруг всё вокруг потемнело, затуманилось. Неужели снова его огрела невеста??!


Оказались они на сырой земле. Едва опомнился Рад, а тут какие-то мужики подбежали.

- Хватай разбойников! Вяжи, тащи в тюрьму! Наконец-то изволовили!

Скрутили их, кандалы одели на руки, ноги и в камеру кинули. Рад головой ударился о стену и на солому повалился. Со стоном за голову схватился и в никуда проревел:

- Отец!!!!! Прекращай издевательства!!!!!
_________________

Арена
Повинуясь инстинкту, Росава обернулась чтобы убедиться, что и подруга, и ее нареченный идут следом.
Ай да Улада! Ай да охотница! Гордая девушка в последний раз повернулась к трибунам и метнула кинжал. Точно в сердце. Барон схватился за грудь и замертво рухнул наземь. Воспользовавшись всеобщей паникой все четверо дружно рванули к заветной дверце...


Стоило войти в полутемный коридор, как Росаву тут же ослепила внезапная вспышка света. Девушка отпустила мужскую ладонь и попыталась прикрыть глаза руками...Каменный пол ушел из-под ног и она полетела вниз. "Полет" длился совсем недолго и уже скоро Росава почувствовала, как погружается в... воду? Называется, сбылась мечта идиотки. Совсем недавно мечтала об ароматной ванне и на тебе. Хотя, с ее-то счастьем, в лучшем случае можно было рассчитывать на речку или пруд, в худшем - на грязную лужу...
Локация Лавка пьяного Звездочёта
Отплевываясь, Росава отвела с лица мокрые пряди и огляделась вокруг. Ночь! Она не верила своим глазам. Только что сияло солнце и вдруг ночь... В небе мерцали звезды и бледная полная луна, довольно сносно освещая все вокруг. Прямо перед ней стояла статуя - девушка с кувшином в руках, из которого вытекала вода, а сама Росава сидела в холодной воде, доходившей до плеч. Фонтан...
Она шлепнулась прямо в фонтан. Спасибо, хоть не в лужу. Ну все, с нее хватит! С трудом поднявшись на ноги, Росава в бешенстве начала стаскивать с себя доспехи и чужие тряпки, в которые их облачили перед боем, пока не осталась в собственной нижней сорочке, едва доходившей до колен. Оперевшись о край каменной чаши, она попыталась выбраться из воды, но поскользнулась и полетела обратно, поднимая фонтан брызг. В сердцах шлепнув кулаком по водной поверхности, Росава зашлась истерическим хохотом...
_________________

Кабы знала Маруся, что глядит на Илью тогда в последний раз, так бы и наглядеться не могла. Так и стояло лицо его перед глазами - и когда заволокло всё пеленой тумана, и когда Маруся пребольно ударилась прямо задом, угодив на жёсткую скамью.
- Ух, черти окаянные, хватит носить уже нас туда-сюда! - воскликнула Муся, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную попу. Огляделась. Темно, сыро и противно пахнет чем-то затхлым. Темница, что ли какая-то? Интересно, за что её сюда определили? А рядом...Рядом мужчина стоит самого непрезентабельного вида, да скалится во весь рот при виде Марусиных голых коленок, из-под сарафана несчастного торчащих.
- Какая соседка у меня, ртом манящая, глазами сверкающая, - произнёс и шаг к ней сделал, заставляя отступить прочь, упираясь в стену спиной.
- Не смей меня трогать! - Муся даже ногой топнула, да только голос дрогнул, выдавая её страх. - У меня знаешь кто жених? Дракон! - соврала Маруся, понимая как глупо это звучит.
Мужик только голову запрокинул и расхохотался громко, так, что своды потолка задрожали.
- Дракон, говоришь? Что же жениха твоего рядом нет? Аль не хочет проводить он тебя в последний путь, когда на рассвете тебя повесить поведут?
Маруся только глаза округлила, а по телу её новая волна страха леденящего прошла. Повесить? Но за что? А мужик уже совсем близко - лапищей своей грязной по щеке Марусиной провёл, заставляя скривиться и отвернуться.
- Что? Противны тебе ласки мои, красавица? - наклонился он и дыхнул ей в лицо гнилостным амбре. - Ничего, запоёшь у меня через время соловьём. Жених твой как, успел уже опробовать тебя или мне счастье досталось быть у тебя первым?
Рука амбала уже пустилась в путешествие по телу Маруси, и девица не выдержала - со всех силёнок, что в теле её хрупком были, двинула коленом ему между ног. Зря она это сделала, наверное. Потому что тут же горло её сдавила его ручища, да так, что изо рта Муси только хрипы вырывались, а больше ничего не в силах была она произнести.
- Ах, ты лярва разбойничья! Ну, теперь точно нежностей от меня не жди!
И так вдруг Марусе стало страшно и жутко...и от того, что мужлан этот делать с ней собрался, и от той тоски, которая по сердцу прошлась, когда вспомнила Маруся, что Илья исчез. Сделать больше Муся ничего не могла, только плюнула в лицо мужику, да заговор попыталась вспомнить. Что было бы дальше, если бы не распахнулась дверь камеры и равнодушный голос не окликнул:
- Матвей! На выход! - Маруся не знала. Только вдруг вернулась к ней возможность дышать, да отпустил её мужик страшный, со словами:
- Вернусь скоро и с тобой разберусь.
Захлопнулась за ним дверь, уселась Маруся на холодный пол, спрятала лицо в ладонях и стала горько плакать. Это потом она обязательно что-нибудь придумает и сбежит отсюда, пока ненавистный мужик не вернулся. А пока можно Илью вспомнить и поплакать. Что за судьба такая у неё горькая?
_________________

- Это как получится, дорогая, - включился в игру Алрик, помахав перед собой свежим березовым веником. - Держись крепко за полку, любовь моя. Сейчас я тебя перевоспитывать буду.

Он еще раз махнул веником и слегка ударил им по девичьей попке.
- Ну как тебе, красавица? Уже просишь пощады? - Алрик быстро похлопал веником по спине Эсми и снова по попке и опустил веник в отвар мяты.
- Переворачивайся на спину, любимая, - скомандовал он, замахиваясь. Но тут рука с веником опустилась, и Алрик замер.

Эсми лежала перед ним - тихая, покорная и как будто ждала чего-то.
Алрик встретился взглядом с ее взором, и его ладони сами потянулись к соблазнительным полушариям груди - поглаживая, лаская, возбуждая. Губы накрыли розовые вершинки - играя ими и слегка посасывая...
- Не бойся меня, Эсми, - прошептал Алрик, - Я тебя не обижу. Просто прислушайся к себе, детка...

Внезапно снаружи до них радостные вопли и следом - разгульное пение.
- Наши пивовары гуляют, - засмеялся Алрик. - Видимо, понравилось им ваше пиво. Как бы на радостях не подпалили чего-нибудь. С "огневухи" все станется.

В какой-то момент воздух в бане стал еще жарче, словно накалился до предела, и плотнее. Алрик поднял голову, слишком поздно сообразив, что все происходящее - реальность, а не плод его воображения.
- Эсми! - крикнул он, в буквальном смысле сдергивая девушку с полки и увлекая ее в предбанник. Они едва успели схватить свою одежду когда неведомая сила в очередной раз подхватила их в круговерть и швырнула в темноту - такую темную, что хоть выколи глаз.

- Эсми! - крикнул Алрик, упав на каменистый пол. Ответом ему было только эхо...

Где-то между Ареной и Кабачком



Что это звучит в голосе родном? Гнев, раздражение, тревога? Не могу разобрать. Может серчает, что не дала ему Барона убить? Правильно говорил батя - "Мужчина первый должен применить свой кинжал". Правда он говорил это маменьке в горнице, шурша одеялом стеганым.. Но к охоте это тоже относилось вроде. Отец мой никогда не хотел, чтобы я продолжила его дело.

Не бабское это дело, - научал он меня, - с мужиками по лесу девке таскаться, зверей убивать. Дома сиди, цветочки крестиком вышивай, да за скотиной (2 гуся и кошка) ходи.
Первенца все ждал, сыночка. Только не суждено ему было счастье такое испытать. Беременная моя мать ходила уже, на сносях была, когда задрал ее медведь.
Неделю отец пил, почернел от самогонки и злости. Потом в речке искупался и из дома ушел на два дня, ничего никому не сказавши. К исходу третьего дня вернулся он с тушей медвежьей, да меня делу своему учить начал.

Переняла навыки я его, стала ровней - и в выслеживании животных, в распознавании их голосов, да повадок, во владении оружием. Только не мило мне это было. Нельзя же охотится на душу живую, противно мне это. В дела отцовские не вмешивалась, но есть с его рук перестала - огородик завела себе на пропитание. Да комнатку отвела для лечения животных.
Так мы и жили - один лечит, другой калечит... Правда, надо отцу должное отдать, он если и калечил, то только насмерть.

Поэтому не могла я покинуть гепарда умершего! Если бы милый понимал это, то простил бы меня за отвагу неуместную...

Такая я была - дикая и жалостливая, несуразная.



Его родитель? Но когда? Разве я пропустила знакомство с его батюшкой?
Или.. не уж то его отец стоит за всеми этими диковинными вещами, что творится с нами? Но кто это батюшка тогда? И кто, главное - Он сам?



Взгляд в землю потупила. Жду какое решение милый примет. Что скажет... Может прогнать от себя хочет? Держу его руку, пальцы его со своими сплела и боюсь взглянуть в очи его.

И время не идет, бег свой замедлило. Только невдалеке стрекозки шумят, до солнце закатное лучами воздух пронизывает.

И тут как разнесется!

- Да ты смотри! Молодуха! И парень при ней! - и на нас с Василевсом воззарились несколько мужиков, кативших бочонок по пустынной улице. Мужички стояли нетвердо, но бочонок придавал не только целенаправленность их движению, но слаженность.
- Не, ну разве это тело? Ее соплей перешибешь! И глазищи как болота, ик.. Не, ну ты смотри - на пол лица! Сарафан на ней не нашинский. Залетная пташка!

Заветный "ик" выдал причину нетвердости кативших и одновременно - содержимое бочонка.

- Хорош языками чесать. Ведите к атаману - он залетных любит!
_________________

Что? Моя сладкая? Ошарашено оглянулась на него дева, уже хотела вскочить на ноги да проучить как следует. А тут он уже сам над ней стоит. Фильтровщик приключений, тот что на уровне первой чакры у людей находится, стал вещать – сваливать пора, девочка моя. Уж слишком у собеседника взгляд странный был. Рванулась было девушка, но поздно. Схватил ее Рад и под себя подмял, руки удерживая. Что же будет сейчас? - смотрела в его колдовские глаза.
Наклонился к ней... Бережно прикасается губами к нежной коже шеи. По телу побежала предательская дрожь...
Снова он был близко.. Слишком близко... Нельзя... Поцелуи ниже спускаются... Дышать стало трудно, будто и вовсе забыла как это делается.
- Радегаст... - сорвался с губ стон. Жарко, очень жарко становилось. Хотелось пить или не пить вовсе? Нужно было что-то...
Утопала девушка в неведомых ощущениях, тонула, тяжело дыша, неосознанно двигаясь навстречу.
Как только хватка ослабела, вырвала руки девушка, но не чтоб оттолкнуть, а чтоб прижаться теснее. Будто был самым родным, самым нужным он. Нежно провела руками по широкой мужской спине...
Руки его начали ласкать бедра. Как только коснулась ладонь внутренней стороны бедра - засигнализировал мозг девушки с новой силой об опасности.
Но больше всего ей хотелось чтоб он снова ее поцеловал...
Внезапно что-то щелкнуло и под ними сырая земля возникла. Крики, лай собак. Растащили их и в подземелье в камеры засунули.
Огляделась Зара, хвала небесам, пристойно сидит вся одежда на ней. А то невесть что могло б случится.
Стань моей... Стань моей.... Стань моей... - еще долго эхом отдавались слова Рада в ее голове.
Сыро, мерзко в камере было. Но благо девушка одна была. Правда напротив пара узников была и недобро они на нее поглядывали.

Откуда-то далеко крик послышался. Голос! Это же Он! Прижалась к решетке дева и закричит на всю округу:
- Радегаст!!!- и плевать что после этого с ней сделают.

Ах, чтоб вас всех...Ёптать, и х, и б, и с, и все буквы алфавита...



Да, етить -коптить всё на хер!!! - взорвался грязной бранью Пламен. Да сколько уже можно-то так изгаляться, а? Ну, нет же покоя!

Только волна гнева Пламена схлынула, как он тут же принялся извиняться перед Акулиной за речи нехорошие.
- Прости, прости меня! Я сам не свой от злости. Не властен я над тем, что происходит. И рад бы понять, да не в силах.

Понять бы, куда нас в этот раз воля отца забросила, чтобы ему..., - так и не уточнив, ЧТО пожелал сын отцу своему, Пламен вскочил с кровати, поднял одежду свою и Акулины, ей протянул рубашку, да сарафан, а сам принялся натягивать штаны, да свою рубаху. Еще возбужденный от неодолимого желания близости с Акулиной, Пламен еле справился с застежкой на штанах, поморщился, когда прикрывал стоявшую колом плоть грубой тканью.
Акулина быстро натянула на себя одежду и замерла. Внизу, аккурат под комнаткой, в которой они сейчас находились, слышались мужские голоса. Разговаривали громко, что-то бурно обсуждая, то и дело раздавались крики.
Пламен распластался на полу, прильнув одним глазом в щели и затих. Потом встал, и тихо сказал: Там, внизу какой-то кабачок. Вижу стол, каких-то типов, играют в кости. Похоже, что место нехорошее. Что ж нам так на места такие везет, а? И людям этим я тоже не доверяю.
Ну, и попали мы, - подытожил Пламен и присел на кровать, размышляя о том, что же теперь им с Акулиной делать...
Руки Акулины нежно обняли Пламена сзади. Губы девушки ткнулись в щеку Пламена.
- Нам не привыкать, суженый мой. Как-нибудь уж и это испытание пройдем.- Пламен развернулся к Акулине и поцеловал её в губы нежно и быстро. Потом встал с кровати, прошел к окошку. Остановился, посмотрел на звезды в вышине и, повернувшись к Акулине, сказал:
- Радость моя, предчувствие у меня нехорошее. А оно меня никогда не обманывает. Пойду ка я на разведку, а ты дверь-то запри на щеколду, да никому не открывай...
-
_________________

- Думаешь у тебя получится? - сама не понимая зачем, продолжала провоцировать Эсми.

- Ай,- закричала она от неожиданности, - ты что делаешь!

- Пощады? - она засмеялась и смех этот тихим эхом отразился от стен маленькой баньки. - Смотри, как бы ты потом пощады не запросил. - Ой! Алрик, ещё раз так сделаешь, прокляну!

И она перевернулась

А Эсми улыбнулась , закинула руки вверх и потянулась, словно кошка

Руки и губы Алрика творили с ней что-то невероятное, всё больше и больше погружая в пучину, из которой ей уже не выбраться. Да она и не хотела

Его голос только усилил состояние чувственного бреда, в котором она находилась. Может прав он и Эсми действительно рождена только для того, чтобы быть с ним. В эту минуту, она готова была поверить, что это правда

Уличный шум ворвался в сознание, развеяв наваждение, к огромной досаде девушки. Пытаясь хоть немного прийти в себя, она уцепилась за последние слова
- Обычных смертных, ты говоришь так, словно ты другой

Она не поняла что случилось. Секунду назад, девушка лежала в клубах пара, как вдруг её подхватил, ставший уже знакомым вихрь и она очутилась в холодной сырой тьме. и что хуже всего, она была там одна.
Эсми громко закричала в испуге, и её крик эхом отразился вдалеке.
- Алрик! Ты где! - но ответа небыло.
Наконец, осознав, что она тут одна, Эсми поднялась и, опираясь о холодную, влажную стену, попыталась наощупь сделать несколько шагов.
Тьма вокруг была такой густой, то она не видела даже свою руку. Страх обуял девушку и по-привычке она потянулась рукой к амулету. Слава богу, он оказался на месте. Крепко сжав его в ладони так , что металл врезался в кожу, она прошептала - выведи меня к своему хозяину. К Алрику.

Слёзы уже высохли, и внутри остался только страх. И тоска по Илье, которого так хотелось вновь увидеть, к которому так хотелось прижаться, чтобы он защитил от всех бед. Но никого не было, только лишь мыши, да крысы сновали по темнице, заставляя Мусю с отвращением морщиться. Она поднялась на ноги и принялась осматривать небольшое помещение, которое можно было обойти в несколько шагов. Каменные стены, крошечное, зарешёченное окошечко почти под самым потолком, да огромная дверь, запертая с той стороны на засов.
- Илья! - тихо позвала Маруся, надеясь на то, что её услышит хоть кто-то. Если не он, так может, Тверд и Фиса тоже здесь? Эх, ну не творила она ничего такого, кроме того, чтобы зелья наварить, так разве же за это в тюрьмы сажают?
Не было никакого ответа, только лишь несколько капель упало со стуком на каменный пол. Маруся сжала ладони в кулаки и снова прошлась по камере, прогоняя ужасный страх. Вот-вот должен был вернуться обратно ненавистный Матвей.
- Илья! - чуть громче окликнула Маруся, но голос её показался девушке каким-то жалким. Эх, нет его рядом и защитить больше некому. А ещё...а что ещё, Муся понять не успела. Отворилась дверь, и девица резко обернулась, в надежде увидеть своего Илюшу, да только судьба к ней сегодня была явно неблагосклонна. Матвей вошёл, недобро поглядывая на деву, да рубашку по дороге стягивая.
- Отпустите! Немедленно меня отпустите! - воскликнула Маруся равнодушному охраннику, но тот только запер дверь, а ответом ей стал хохот мужика.
- Знаешь, за что нас с тобой повесят завтра на рассвете? Тебя-то, пожалуй, знаешь сама, а вот меня...Уж больно охоч я до девок таких ладных, да сладких.
Он направился к ней и Маруся зашептала слова заклятия, что сами на ум пришли. По камере пронёсся поток ледяного воздуха, а больше ничего не произошло. А меж тем, Матвей приближался.
- Не смей! Ко мне! Подходить! - взвизгнула Маруся и тут же её дёрнули за руку, разворачивая спиной к себе и припечатывая в стену. А сзади навалилась потная и грузная туша.
- А то что будет? - расхохотался он возле её уха, двигаясь шершавой ладонью по ноге вверх и задирая сарафан. - Страшное что-то?
И Маруся не выдержала - разрыдалась как маленькая девочка, вот только умолять его она ни о чём не будет. Пусть и страшно до одури, а мольбы он её не дождётся!
_________________