Svetass S:
Мария Семенова
Шла девчонка по лесу морозной зимой.
Из гостей возвращалась на лыжах домой.
И всего-то идти оставалось версту —
Да попался навстречу косматый шатун.
Отощалый, забывший о вкусе добыч...
Неожиданно встретивший лёгкую дичь...
Тут беги, не беги — пропадёшь всё равно:
Разорвёт и сожрёт под корявой сосной.
Обомлела девчонка, закрыла глаза...
Оттого и не сразу приметила пса.
И откуда он там появился, тот пёс?
Может, вовсе с небес? Или из-за берёз?
Он мохнатой стрелой перепрыгнул сугроб!
Людоеда-медведя отбросил и сгрёб!..
Под покровом лесным, у девчонкиных ног
По кровавой поляне катался клубок.
Две железные пасти роняли слюну:
Посильнее схватить!.. Побольнее рвануть!..
Эхо грозного рыка дробилось вдали.
Когти шкуру пороли и воздух секли,
Оставляя следы на древесной коре...
Только смерть прервала поединок зверей.
Потревоженный иней с ветвей облетал.
Морщил морду медвежью застывший оскал.
Невозможной победе всю душу отдав,
Чуть живой распластался в снегу волкодав...
И тогда-то, заслышав о помощи крик,
Появился из леса охотник-старик.
Оглядевшись, качнул он седой головой:
«Век живу, а подобное вижу впервой!
Ну и пёс!.. Это ж надо — свалил шатуна!
Да подобных собак на сто тысяч одна!
Только будет ли жить — вот чего не пойму...
Ты ли, внученька, тут за хозяйку ему?»
Вот вам первый исход. «Нет, — сказала она. —
Не видала его я до этого дня...»
И охотник со вздохом промолвил: «Ну что ж...»
И из ножен достал остро вспыхнувший нож...
А второй не чета был такому исход.
«Мой! — она закричала, бросаясь вперёд. —
Коль сумел заступиться — отныне он мой!
Помоги отнести его, старче, домой!»
А теперь отвечай, правоверный народ:
Сообразнее с жизнью который исход?
михайловна:
Дионис.
Таня Зачёсова
Любви росток, жестокостью ревнивой
Повержен был и матери лишен,
Царевич-бог, наследник царя Фивы,
Зашит в бедро отца был тем спасен*.
Он не достался молниям злым Геры,
Безумьем хоть, но нагнала она...
Лоза спасла от рабства и галеры,
А соучастников накрыла всех волна.
Пираты обратились те в дельфинов,
Ликуй же, Вакх-Дионис - бог вина,
Несокрушим внук Кадма, царя Фивы,
И Ариадна - в жены отдана...
Свой культ всё расширяя, прославляя,
Вакханки и сатиры, и менады -
Плющом увиты в шествии шагают,
Вино рекой - во славу винограда!
Nadin-ka:
Галина Дядина
В Африке зебры газету читали...
В Африке зебры газету читали.
В Африке в обморок зебры упали.
Чёрным по белому в этой газете
Было написано, будто на свете,
Где не ступала нога носорога,
Бедные зебры лежат на дорогах.
Люди шагают по зебрам в сапожках,
Лаковых туфельках и босоножках,
В грязных ботинках, кроссовках и кедах,
Ездят по зебрам на велосипедах,
Катят на роликах и самокатах,
Строем по ним маршируют солдаты,
Бродят по зебрам коты и собаки, –
Все подчиняются страшному знаку:
«ПЕРЕСЕКАТЬ ПЕШЕХОДАМ ДОРОГУ –
СТРОГО ПО ЗЕБРАМ, ПО ЗЕБРАМ СТРОГО!»
В Африке зебры газету читали.
В Африке в обморок зебры упали.
Просто не знали они, к сожаленью,
ПРАВИЛ ДОРОЖНОГО ПЕРЕДВИЖЕНЬЯ.
михайловна:
Свирина Нинель
Среди могучих древних гор,
Тропой нелёгкой и опасной,
шёл странник, в поисках
прекрасной
и вечной Истины. С тех пор,
как он покинул свой очаг
и, в беспредельном устремлении
найти, познать - прошёл ни час,
ни день ... Устал, уж, путник;
на ночлег собрался у реки. -
В долине, где старые деревья
вели свой вечный диалог,
расположился наш искатель.
В блаженстве, отходя ко сну,
взирал на небо наш герой.
Но вдруг, историю одну
расслышал в шёпоте одной,
из старых елей, стоящей,
средь прекрасных исполинов
стройных.
Ель:
" Я вам поведаю, друзья,
одно древнейшее сказание ...
Рассказчицей лишь буду я,
а не свидетелем предания ...
В нём, без труда, найдёте вы:
порочность свойств людских -
внемлите.
- В одной, из Необычных школ,
вёл, уважаемый Учитель,
занятия успешно. Но, однажды
слух прошёл,
что, в отдалённом городке,
другой Учитель появился.
Такое сведение сомнение,
в учениках, вселило
и раздвоение мышления.
Обессилило и их внимание;
и тем, успешности лишило.
Им испытание Учитель подготовил,
говоря:
" Пойду я в горы. Вы же, между тем,
в Учении усвоения, укрепитесь!"
Ушёл Учитель, ясно указание дав.
Забыли. А, ведь, Он сказал :
" Учитесь"!
Вот, через краткий срок, нежданно,
к ученикам пришёл Учитель "новый",
которому, весьма, обрадовались те.
Ученик:
" Мы, с радостью, тебя встречаем"!
Учитель вдруг сменил свой облик.
" Ах! Зачем ты облик изменил?
Скажи: к чему, весь маскарад?!
Одежды, выражение лица сменил."
Учитель:
" Я преданность, Учению, был бы рад
увидеть. Но!. "Нового" Учителя
вы, страстно, пожелали слушать
и "превосходнее" Учение ...
Я помог вам, в этом!."
Такую притчу слышал Путник наш.
И для себя, он сделал вывод:
что устремляться, к "новому",
не следует, лишь для отрицания Основ.
"Познание - наш совет есть и приказ!
И ничего нет общего в Познании,
с кощунством и предательством"
Nadin-ka:
Дмитрий Мережковский
СМЕХ БОГОВ
Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов,
Многошумный, неизменный
Смех бесчисленных валов!
Страшен был их гимн победный
В бурной тьме, когда по ним
Одиссей, скиталец бедный,
Мчался, ужасом томим.
И покрытый черной тиной,
Как обломок корабля,
Царь был выброшен пучиной,
Нелюдимая земля,-
На пески твоей пустыни,
И среди холодных скал
С благодарностью Афине
Он молитвы воссылал…
В Провиденье веры полный,
Ты не видишь, Одиссей,
Как смеются эти волны
Над молитвою твоей.
Многошумный, неизменный,
Смех бесчисленных валов —
Легок, светел, как блаженный
Олимпийский смех богов.
Svetass S:
Дороти Паркер
(В переводе Владимира Кормана)
Крёстная мать
Говорят, что в день крещенья,
сотню лет тому назад,
ведьма, влезши в церковь тенью,
наблюдала весь обряд.
Услыхала пожеланья,
чтоб росла я без греха
и взмахнула гневно дланью -
дескать, что за чепуха.
Мне дарили украшенья,
кто-то золото дарил.
Говорили поученья.
Каждый был и добр и мил.
Ведьма дёрнула застёжку -
чуть свой плащ не порвала -
и, плотней скрутив одёжку,
громогласно изрекла:
"В нужный час ко мне едва ли
эта девочка придёт,
я всю правду милой крале
выдам сразу наперёд.
Подарю ей огорченья
в вечной свите непогод,
в новолунья - помраченья
да болезни что ни год".
Тем и кончилось купанье
в посеребренном ковше.
Вещей ведьме за даянье:
да пребудет мир в душе !
Dorothy Parker
Godmother
The day that I was christened -
It's a hundred years, and more! -
A hag came and listened
At the white church door,
A-hearing her that bore me
And all my kith and kin
Considerately, for me,
Renouncing sin.
While some gave me corals,
And some gave me gold,
And porringers, with morals
Agreeably scrolled,
The hag stood, buckled
In a dim gray cloak;
Stood there and chuckled,
Spat, and spoke:
"There's few enough in life'll
Be needing my help,
But I've got a trifle
For your fine young whelp.
I give her sadness,
And the gift of pain,
The new-moon madness,
And the love of rain."
And little good to lave me
In their holy silver bowl
After what she gave me -
Rest her soul!
михайловна:
Мифы Эллады.
Борис Фроенченко
Эллада! Незабвенно-яркий мир -
Пропитан ароматом возлияний...
Герои...Олимпийцев буйный пир
И совершенный мрамор изваяний...
Аристофана смех...Сафо печаль...
Фалеса несгибаемая вера...
И вот оно,начало всех начал -
Звон бронзовый копья слепца Гомера!..
И мифов бесконечно-дивный сон -
из тьмы веков протянутые руки...
Но вслушайтесь в копейный страшный звон -
Какие мысли будят эти звуки?
Предательство...Измена...Кровь...Слеза...
Борьба за власть...За почести и злато...
И ужаса Горгонии глаза...
И души,извлеченные Танатом...
Лишь смерть и кровь таит героя след...
Лишь муки - и Тантала и Сизифа...
Есть блеск меча и пропасть темных лет -
Есть позолота бронзовости мифа!
Nadin-ka:
Татьяна Керстен
Надя спит в своей кроватке
Надя спит в своей кроватке.
Снится Наде дивный сон,
Будто с ней играет в прятки
Африканский серый слон.
Быть слоном не слишком просто,
И не спрятаться никак.
Ведь с его огромным ростом
Отыскать его — пустяк.
Надя вновь слона находит.
Слон ничуть не огорчён
В том, что он всё время водит —
Он игрою увлечён.
Peony Rose:
Владимир Малин
Кипарис
Не оленя убил Кипарис –
Сердцем верного милого друга.
Лёгкий серп над ветвями повис,
Золотой и немой, как разлука.
Вот и дерево ты – и в листве,
Словно вороны, шепчутся души.
И свирель напевает тебе
О бессмертии – хочешь послушать?
У корней твоих Лета, легка,
Закипает, как чёрное пламя.
И увядшая радость стрелка
Шелестит под моими ногами.
Svetass S:
Надежда Горлова
Грешница Рая
На Суд пришла грешница Рая
И Богу держала ответ:
«Черна и горька, как земля, я.
И лишь поглощала я свет.
И трудно найти человека.
Который со мной не блудил.
Я думала: прах я от века.
Я землю мешала могил.
Душой не сливалась с мужами.
Но только телесной землёй
С червями, корнями, ужами
Смешалась я в яме одной.
Ты милостив, но справедливость
Хочу на себе испытать.
Ты людям отдай Свою милость —
Я правду хочу себе взять.
Суди же меня справедливо.
Без всяких поблажек суди.
Я буду в Геенне счастливой.
С заслуженной мукой в груди.
Другим же яви всепрощенье.
Как я отдавала свой прах.
Мой грех успокоит волненье
На Рая и Ада весах*.
Господь справедливо судил
Желавшую правды суда.
С тех пор среди райских светил
Всех ярче одна звезда.
Самой яркой звездою рая
Стала блаженная Рая.
...И ад опустел в том году.
Как гроб в Гефсиманском саду.
михайловна:
Минотавр.
Елена Анирусс
Убит Тесеем монстр быкоголовый!
Победно пляшут факельные блики
По черным граням лабиринта, - снова
не сотрясет их зверь ужасным рыком.
Зато снаружи вознесен стократно
Хвалебный гимн герою хором ладным, -
Окровавленный, он идет обратно
По нити путеводной Ариадны.
Ликует остров Крит, ликуют греки, -
На жертвенный огонь ведутся кони…
Но в лабиринте, брошенном навеки,
В рогатом угрожающем наклоне
Тень Минотавра стынет в ожиданье,
Когда, все также алчущая боя,
Она воскреснет в фресках и в преданьях,
Став вечной спутницей великого героя.
Nadin-ka:
Роберт Льюис Стивенсон
МОЯ ТЕНЬ
Тень бежит за мной вприпрыжку, чуть я только побегу.
Что мне делать с этой тенью, я придумать не могу.
Мы похожи друг на друга, тень проворна и смешна,
И в постель под одеяло первой прыгает она.
Но смешней всего, ребята, это как она растет.
Ей терпенья не хватает подрастать из года в год.
То взлетит она, как мячик, по стене гулять пойдет,
То вдруг так она сожмется, что и вовсе пропадет.
Тень не знает, как играют, где найти других ребят.
Целый день меня дурачит, и всегда на новый лад.
Тень одна ходить боится, все за мной она бежит.
Так за нянюшку цепляться для мальчишки просто стыд.
Я поднялся рано-рано, до восхода полчаса.
Я увидел, как сверкала в каждом лютике роса.
Но ленивой в это утро что-то тень моя была,
Не хотела встать с постели и до солнышка спала.
михайловна:
За руном.
Михаил Левин
Набиты трюмы рыбой и вином,
Горланит гимны пьяная орава.
Войска плывут в Колхиду за руном,
Им боги даровали это право.
Не зря же говорил верховный жрец,
Ссылаясь и на миф, и на обычай,
Что золотая шерсть чужих овец
Считается законною добычей.
И надувает паруса Борей,
И брызги холодят хмельные лица.
Хотим руна и славы поскорей –
Всё будет наше! Всё нам пригодится!
В каюте улыбается Ясон,
Надеясь на предательство Медеи.
Солдаты погрузились в сладкий сон,
Навеянный величием идеи.
Пусть большинство вернутся на щите,
А со щитом – совсем-совсем немного,
И дети одичают в нищете,
И вдовы зарыдают у порога –
Пусть! А пока что все забылись сном,
Сомнения не давят им на плечи.
Суда плывут в Колхиду за руном.
А там и до Тавриды недалече…
Peony Rose:
Андрей Канавщиков
Оловянный солдатик
Солдатик из олова, стойкий,
Все пуговки жаром горят,
Стоит на посту он с винтовкой,
Суровый, бесстрашный солдат.
Всё очень и очень серьёзно:
К фигуре железной впритык,
Блестит откровенно и грозно
Ружейный солдатиков штык.
В плечах точно сажень косая
И саблю сжимает рука,
И взгляд оловянный пронзает
Насквозь на стене паука.
Но только однажды, так странно,
Упал и без лишний затей
Разбился герой оловянный
На тысячу мелких частей.
Танцовщица вздрогнула даже,
Что знала его с давних пор:
Под олово только раскрашен,
Внутри у солдата – фарфор.
Nadin-ka:
Алексей Галин
РУСАЛКА
З.Р.
Русалка — зелёные косы,
Не бойся испуганных глаз,
На сером оглохшем утёсе
Продли нецелованный час.
Я понял,— мне сердце пророчит,
Что сгинут за сказками сны,
Пройдут синеглазые Ночи,
Уснут златокудрые Дни.
И снова уйдёшь ты далече,
В лазурное море уйдёшь,
И память о северной встрече
По белой волне расплеснёшь.
Одежды из солнечной пряжи
Истлеют на крыльях зари,
И солнце лица не покажет
За горбом щербатой горы.
II
Косматым лесным чудотворцем
С печальной луной в бороде
Пойду я и звёздные кольца
Рассыплю по чёрной воде.
Из сердца свирель золотую
Я выкую в синей тоске
И песнь про тебя забытую
Сплету на холодном песке.
И буду пред небом и морем
Сосновые руки вздымать,
Маяком зажгу моё горе
И бурями-песнями звать.
Замутится небо играя,
И песню повторит вода,
Но ветер шепнёт умирая:
Она не придёт никогда.
III
Она далеко,— не услышит,
Услышит,— забудет скорей;
Ей сказками на сердце дышит
Разбойник с кудрявых полей.
Он чешет ей влажные косы —
И в море стихает гроза,
И негой из синего плеса,
Как солнце, заискрят глаза.
Лицо её тихо и ясно,
Что друг её, ласковей струй,
И песней о вечере красном
Сжигает в губах поцелуй.
Ей снится в заоблачном дыме
Поля и расцвеченный круг,
И рыбы смыкают над ними
Серебряный, песенный круг.
IV
И снова горящие звуки
Я брошу на бездны морей.
И в камень от боли и муки
Моя превратится свирель.
Луна упадет, разобьётся.
Смешаются дни и года,
И тихо на море качнётся
Туманом седым борода.
Под небо мой радужный пояс
Взовьется с полярных снегов,
И снова, от холода кроясь,
Я лягу у диких холмов.
Шумя протечёт по порогам,
Последним потоком слеза,
Корнями врастут мои ноги,
Покроются мхами глаза.
Не вспенится звёздное эхо
Над мёртвою зыбью пустынь,
И вечно без песен и смеха
Я буду один и один.
1917