Пламенный лед (СЛР, спорт, 18+)

Молодец Лиза. Ей понадобилось много времени и сил, чтобы прийти к такому решению. Но она смогла.
А вот то, что случилось не даст спокойно терпеть до воскресенья.

Ну, вот нас читателей оставила в подвешенном состоянии. Теперь будем мучиться и переживать о неизвестности.
Спасибо за продолжение.
_________________

Автор, Вы жестоки! Как Вы могли нам такую пакость сделать, оборвать главу на таком месте. А если я до воскресения не дотяну, а там тоже не известно что ждёт? А сколько таких как я нетерпеливых читателей с расшатаными нервами!

Татьяна, спасибо за продолжение )
На самом-самом интересном и интригующем остановились...
_________________

Если бы что то случилось с Лизой тогда Женя не спрашивал бы где она.
Тогда с кем?
Или с Лизой?
И вообще так заканчивать главу несправедливо
Таня огромное спасибо
Жду
_________________

 » Глава 53

- Она уехала с Настей и Ирой. А в чем дело?
Макс почувствовал, как немеют пальцы рук. Он въедливо всматривался в лицо тренера, стремясь найти ответ прежде, чем тот что-либо скажет, но то, что читалось в потемневших глазах Миронова, никак не могло успокоить. Женя как будто пытался сказать что-то, чего не хотел и не должен был говорить.
- Машина Насти попала в аварию.
- Что с Лизой?
Смысл сказанного Мироновым еще не совсем дошел до Макса, а вопрос уже слетел с языка. Он хотел услышать только, что с Лизкой все в порядке, потому что во взгляде тренера, стоящего напротив, было что-то темное, затягивающее, пугающее.
- Я не знаю, - глядя ему в глаза, ответил Женя.
Каждое слово давалось ему с трудом. Он еще сам до конца не мог осознать того, что услышал, а теперь ему предстояло сказать это вслух. Женя старался не показывать своего состояния, хотя страх, беспощадный и сжирающий все остальные чувства, уже забрался в душу, выжигая все, что было в ней до. Лиза… Макс ждал, а в голове у Миронова все сильнее пульсировало.
- Авария серьезная, Максимилиан. Звонили из больницы.
- Что с ней?!
Напряжение стало невыносимым. Сердце у Макса подскочила к горлу, во рту пересохло. Границы времени раздвинулись, он оказался где-то в прошлом, в том прошлом, когда его разбудил звонок телефона, и какая-то женщина по ту сторону почти равнодушно сказала, что Лиля… А потом время сузилось до тонкой полоски и застыло, оставив в воздухе тихий вскрик Ксюши и всего несколько слов:
- Одна из девочек погибла… - Шумный выдох вырвался из груди мужчины вместе с приговором.
В бессилии он сжал и разжал кулак, посмотрел на жену, совершенно белую. Ксюша схватилась за его руку, а вторую ладошку в бессознательном жесте прижала к животу. Макс вдруг понял, что ему показалось странным. Розовый телефон… Женя говорил по мобильному жены, а не по своему. Мозг зацепился за эту мысль, как за спасительную соломинку, как за кусок пенопласта, позволяющий еще хоть ненадолго удержаться на плаву.
- Макс, у Лизы были при себе документы?
- Я… я не знаю. Она оставила мне свою сумку, когда уезжала. По-моему, взяла телефон и ключи. Деньги еще, наверное…
Голос хрипел, Самойлов зачем-то пытался вспомнить, что говорила ему Лиза, когда уходила, что отвечал ей он. Вдруг он что-то неправильно понял, напутал? Признаться, в тот момент, когда она всучила ему свои вещи, он не слишком слушал ее, и уж тем более ему не было дела до того, куда она намылилась. Он испытывал облегчение от осознания того, что им не придется оставаться наедине в тесном салоне машины, ему хотелось побыстрее отделаться от нее, не видеть ее хотя бы какое-то время. Он вспомнил, как она поставила, почти швырнула сумку к его ногам, гордо вздернула подбородок, надменно посмотрела в глаза. Ее хладнокровие было такой же липой, как и ее сдержанность. Глаза выдавали ее, наверное поэтому она поспешила спрятать взгляд. Она, словно защищаясь, сложила руки на груди и чуть надтреснутым голосом сказала, что едет с девочками… Вроде она даже сказала куда, но сейчас Макс никак не мог этого вспомнить. Он с силой зажмурился и потер глаза пальцами, стараясь вернуть себе трезвость рассудка.
- Кто? - сдавленно спросил он, когда гул в ушах немного стих. – Лиза жива?
- Не знаю. - Миронов так и смотрел ему в глаза. – Там полный кавардак. Мне ничего толком не сказали. Нужно ехать в больницу. Ты сможешь сесть за руль или поедешь с нами?
- Я в порядке, - бросил Самойлов и, едва только Женя назвал адрес, пошел к раздевалке.
На самом деле в порядке он не был. Внутри него образовалась маленькая черная точка, постепенно расширяющаяся до вселенской пустоты, и в эту пустоту засасывало все радостное и живое, что только было в его жизни. Воспоминания, мысли, чувства - все, чем он жил и дышал, все, что ему было дорого. Стоило ему на миг прикрыть глаза, как тут же перед мысленным взором вставала Лиза. Она смотрела доверчиво и грустно, и Макс снова и снова слышал, как она говорит, что ей страшно.
Шнурки путались, не желая поддаваться трясущимся рукам. Стянув коньки, Самойлов бросил их возле скамейки и наскоро влез в ботинки. Взял документы и ключи от машины, пальто накинул прямо на футболку и, не застегивая, выбежал из раздевалки. Лиза не должна была ехать в той машине. Не должна! Если бы он остановил ее, если бы сказал, что им стоит попытаться… Но он этого не сделал. Если бы он только мог сейчас обнять ее, прижаться щекой к ее мягким волосам…

Макс захлопнул дверь машины, завел мотор и почти сразу же дернул автомобиль с места. Из-под колес полетел талый снег, дворники зашуршали по стеклу, убирая воду. Он ехал по вечернему городу, в окнах домов которого горел желтоватый свет, и молился лишь о том, чтобы Лиза была жива. До боли в глазах он вглядывался в серую ленту мокрой дороги, оставляя позади габаритные огни попутных машин, сжимал руль до белизны костяшек и боялся думать, потому что все мысли вертелись вокруг самого худшего. Еще час назад он был готов отпустить Лизу, отказаться от нее, а сейчас… Сейчас для него не имело значения, кто она, что было раньше и что будет потом. Все, чего он хотел в эту самую минуту, так это знать, что она жива. Пусть никогда не сможет выйти на лед, пусть нуждается в дорогостоящем лечении и постоянном уходе, пусть. Он сумеет выходить ее, поставить на ноги, он окружит ее заботой и вниманием, сделает все, чтобы она улыбалась, и он никогда не откажется от нее.
Снег падал на ветровое стекло и тут же таял. На очередном светофоре, пользуясь отсутствием пешеходов, Макс проскочил на красный, даже не сбросив скорость. Чем сильнее шел снег, тем сильнее крепло в его душе чувство потери. Что если он больше никогда не услышит ее чувственный голос, не почувствует тепло, не увидит ее напедикюренных пальчиков? Что тогда? Сердце отказывалось принимать такой исход, больным комом ударяясь о ребра; всего, что было с ними, оказалось слишком мало. Смех, слезы, жалкие крупицы взаимного счастья умещались в ладони, тогда как целый мир вокруг казался осиротевшим. Только сейчас он окончательно понял, как дорога стала ему Лиза, как сильно она ему нужна. Противиться этому не осталось ни сил, ни смысла. Все началось не вчера и не сегодня, и даже, наверное, не несколько месяцев назад.
Она так хотела его любви… В ее жизни было слишком мало этого чувства, хотя она была достойна его, как никто другой. Макс остановил машину возле высокого забора, окружающего территорию больницы. Убрал руки с руля и посмотрел на серое здание, едва виднеющееся за пеленой мокрого снега. Горло сжималось при мысли, что он ничего уже не сможет изменить. Что если теперь уже слишком поздно? Он так редко говорил ей что-то ласковое. Что если… если она навсегда ушла, так и не успев узнать, как сильно нужна ему?

Машину пришлось оставить возле ворот – на территорию пускали только кареты скорой помощи и личный транспорт персонала. Голые ветки деревьев покачивались от ветра, в тусклом свете фонарей отбрасываемые ими тени выглядели угрожающе. Порыв ветра бросил пригоршню мокрого снега в лицо, влажный воздух забрался под одежду, заставив вздрогнуть. До дверей главного корпуса оставалось несколько десятков метров, и Макс ускорил шаг, переходя практически на бег. Но его ждало разочарование: двери были заперты, помещение выглядело безлюдным, а надпись на табличке справа гласила, что учреждение открыто до двадцати одного часа.
Самойлов постучал в двери, но результата это не возымело, вокруг царила прежняя тишина. Мороз усилился, снег уже не таял, на ступеньках отчетливо виднелись следы ног. Вдалеке рвано каркнула ворона. Этот звук отдался в сердце неприятным толчком, заставив поежится от нехорошего предчувствия. Но пока у него еще оставалась надежда. До слуха донеслось шуршание шин и, обернувшись, Макс увидел скорую помощь. Она проехала по боковой аллее и завернула к корпусу, находящемуся дальше, в глубине территории. Стремглав сбежав по ступенькам вниз, Макс ринулся к машине, из которой уже показались медики, а следом и мужчина, одной рукой держащийся за голову. Судя по всему, круглосуточное приемное отделение располагалось в другом корпусе, и Макс ругал себя последними словами за то, что сразу не подумал об этом. Он быстро преодолел расстояние до соседнего здания и вошел в стеклянные двери практически одновременно с приехавшей бригадой. Мужчину уже успели усадить на стул, и тот сидел, все так же придерживая голову. Самойлов только мельком посмотрел на него и тут же ухватил проходящую мимо медсестру за руку. Слова вдруг встали комом в горле. Он понял, что не знает, что сказать. Во взгляде медсестры потихоньку нарастало раздражение, Макс отвлекал ее от дел, которых сегодня было невпроворот. Неровная стопка бумаг в ее руках стала рассыпаться, и она поправила ее заученным движением.
- Мне звонили…
Самойлов лихорадочно вглядывался в лицо медсестры. Безучастие всего происходящего вокруг ошеломляло и окунало в действительность: для всех здесь это обычный день. Самый обычный, такой же день, как и много дней до, и, что бы ни случилось дальше, таким же обычным он и останется. А Макс чувствовал, как сердце его бьется в горле, как дрожат пальцы, как голову сжимает от напряжения. Хотелось закрыть глаза, досчитать до десяти и, открыв их, оказаться дома. Услышать бормотание телевизора из соседней комнаты, шум воды в ванной, звяканье посуды в кухне… Но вокруг были лишь зеленоватые стены, вдоль которых рядком стояли скамейки с кое-где порванной обивкой. В самом углу притулился дедок неопрятного вида. Сгорбившись, он дремал, прислонившись к стенке головой, кисти рук почти полностью скрывали засаленные рукава грязной куртки, обветренное лицо покрывала сетка глубоких морщин. Вряд ли у этого человека был дом и перспектива переночевать в лучшем месте.
- К вам привезли девушку… девушек… после аварии.
- Подождите, - коротко бросила медсестра и зашагала дальше.
Макс осмотрелся по сторонам. Мужчина сидел, держась за голову, фельдшер из бригады, привезшей его, с хмурым видом разговаривал о чем-то с высокой женщиной в белом халате, из кабинета, находящегося дальше по коридору, слышались приглушенные голоса и смех. Ждать не было сил. Макс дошел почти до того места, где сидел бомж, и вернулся обратно, потом сделал еще один круг. Он не мог понять, почему ничего не происходит, каждая секунда промедления отнимала остатки веры, ложилась на плечи непосильным бременем. Не выдержав, он дернул дверь какого-то кабинета, но она оказалась закрыта, и тогда он дернул следующую. На этот раз дверь поддалась, но кабинет был пустым.
- Мужчина, что Вы хотели?
Рядом с ним стояла женщина, которая прежде разговаривала с фельдшером. Нервы у Самойлова сдали, он уже собирался наброситься на нее с требованием сказать ему, наконец, где Лиза и что с ней, как к ним подошла еще одна медсестра. Выглядела она уставшей и такой же безразличной, как и все остальные.
- Вы Евгений Миронов? – спросила она обыденным тоном.
- Нет. - Макс едва сдерживался, чтобы не схватить медсестру за плечи и не встряхнуть ее. Пожалуй, останавливало его только то, что после его вполне могли выставить на улицу. Хотя вряд ли он стал бы первым, кто повел себя подобным образом… - Мы с Женей работаем вместе. Скажите мне, что с Лизой… Лиза Меркулова. Что с ней?!
- Вы родственник?
- Я… Она моя невеста, - похолодев, просипел Макс. – Лиза – фигуристка…
Он почти не соображал из-за страха, ударившего под дых. Зачем им знать, кто он, если только…
- Пойдемте, - вяло сказала медсестра, оценивающе оглядев его.
Она развернулась и, шаркая ногами, пошла вперед по коридору, не обращая внимания, идет за ней кто-то или нет. Максу казалось, что стены надвигаются на него, что потолок становится все ниже и ниже и вот-вот рухнет ему на голову. Пространство вокруг словно сжалось до размеров кроличьей норы, грудную клетку сдавило, воздух стал отвратительно вязким. На автомате он дошел до какой-то двери и остановился, когда медсестра попросила его немного подождать. Он вдруг почувствовал, что сейчас мир разделится для него на две части, и возврата к прежнему уже не будет никогда. И все равно, что окажется за дверью, в любом случае это будет так. Он слышал неразборчивые голоса из закрытого кабинета, но понять, о чем идет разговор, было невозможно. Секунда, две, три… Никогда еще время не тянулось так медленно и не бежало вперед со столь оглушающей скоростью, как сейчас.
- Проходите. - Его провожатая открыла дверь в кабинет, а сама вышла.
Сделав шаг за порог, Макс остановился. Он словно прирос к полу, оцепенел, только глаза жадно скользили по девичьей фигурке, пытаясь отыскать знакомые черты. Полноватая женщина склонилась над кушеткой, и из-за ее тучного тела лица девушки не было видно. Макс успел разглядеть только светлые волосы и бежевый свитер, но что-то обнадеживающее, во что он уже почти перестал верить, шевельнулось внутри огоньком. Женщина распрямилась и обернулась, но для него она уже не имела никакого значения. Стены резко раздвинулись, наполняя комнату светом и воздухом, в нос ударил запах лекарств, который до этого он почему-то не ощущал, звуки заполонили все вокруг. Лиза подорвалась, в мгновение преодолела расстояние, разделявшее их, и внезапно растерялась, замерев в полуметре. Волосы ее висели спутанными прядками, лицо покрывали царапины, в глазах не было и искорки жизни, только дикий страх и что-то необъяснимое, чего прежде Макс никогда не видел. Ее губы шевельнулись, короткий вдох нарушил тишину. Вглядываясь в лицо мужчины, от которого ее отделял всего лишь шаг, она пыталась унять подступающие к глазам слезы. Поддавшись первому порыву, она хотела обнять его, а теперь стояла, растерявшись, и не знала, что делать.
И вдруг расстояния не стало. Сильные руки сомкнулись за ее спиной, прошлись по телу, гладя бережно и осторожно. Теплые губы скользнули по виску, прижались к волосам, ладонь легла на шею. Лиза уткнулась Максу в плечо, обвила его руками за талию и застыла, дрожа всем телом.
- Живая, - шептал он, закрыв глаза. Его губы шевелили волосы на ее затылке, пальцы сдавливали плечи. Лиза ощущала, как трясутся его руки, но ее собственная дрожь была намного сильнее. – Живая… - повторял Самойлов, впитывая стук ее сердца.
Он чувствовал, как в горле першит, как глаза жжет странной щемящей болью. Обхватил ее обеими руками и сильно прижал к себе, понимая, что, наверное, делает ей больно. С силой втянул носом воздух у ее виска и судорожно выдохнул. Мир окрасился бесконечностью оттенков и яркими искрами осыпался у ног, разрушая темный кокон страха.
- Молодые люди… - Медсестра чувствовала себя крайне неловко. – Я должна обработать порезы.
- Да… Конечно…
Макс, придерживая Лизу за талию, помог ей снова усесться на кушетку. Сам сел рядом, не выпуская ее руку из своей.
Он смотрел, как женщина в белом халате методично обрабатывает ранки на лице Лизы. Ее движения были размеренными, четкими, хотя и аккуратными. Она осторожно поворачивала голову пациентки за подбородок, внимательно разглядывала очередной порез и только после этого принималась обрабатывать его. Лиза кусала губы и вздрагивала каждый раз, когда ватка касалась кожи, и тогда он гладил ее руку. Ладошка у нее была узенькая, пальчики тонкие. Кисти Лизы, так же, как и ее лицо, пересекали царапины, оставленные, по всей видимости, битым стеклом. Макс бережно провел большим пальцем по ранке на тыльной стороне ее ладони, чувство живого тепла, исходящего от руки, было несравнимо ни с чем, и теперь он мог сказать, что знает это наверняка.
За дверью раздался шум, звук приближающихся шагов, и спустя еще несколько секунд на пороге возникла Ксюша. Она на миг замерла, потом прижала к губам сжатый кулак и сдавленно всхлипнула.
- Лиза, слава Богу…
Миронов, стоявший позади жены, выдохнул и как-то обмяк, как будто до сих пор неизвестность заставляла его держаться, а теперь необходимость этого отпала. Он погладил Ксюшу по плечам.
- Стася в операционной…
Хриплый шепот Лизы оставил после себя гнетущую паузу. Всем было ясно, чего она не сказала, и ледяное осмысление лопалось в воздухе маленькими ржавыми пузырьками.
- Ира… - шелест, похожий на шорох сухой листвы, сорвался с Ксюшиных губ.
Лиза опустила голову. Почувствовав, как она сжалась, Макс притянул ее к себе. На ее джинсах и свитере виднелись бурые пятна, и никому не хотелось думать о том, откуда они взялись.
- Я хочу домой, - не поднимая головы, сказала она.
Самойлов устремил взгляд на медсестру, ожидая от нее ответа.
- Сейчас я позову дежурного врача, - промолвила женщина и поспешила к двери.
Несмотря на полноту, двигалась она легко и уверенно, а в глазах ее читалось участие. Макс положил обе Лизиных кисти на свою ладонь и вгляделся в порезы. Два особенно глубоких скрывали полоски пластыря, остальные же медсестра просто обработала антисептиком. Он был рад, что именно эта женщина позаботилась о Лизе. Вряд ли ее по-матерински добрый голос мог скрасить горечь произошедшего, но все же это было лучше, чем усталое равнодушие.

 » Глава 54

Москва, ноябрь 2016 года

До дома доехали только глубокой ночью. Врач, высокий худощавый мужчина средних лет, настаивал на том, чтобы Лиза осталась в больнице до утра. Это был один из докторов, осматривающих ее при поступлении, но, несмотря на то, что Лиза точно знала это, ей казалось, будто видит она этого человека в первый раз. При поступлении никаких серьезных повреждений у нее обнаружено не было, чувствовала она себя сносно, но врач опасался, что это последствия шока.
- Лиза, потерпи одну ночь, - уговаривал он свою голубоглазую пациентку. – Тем более у тебя недавно была серьезная травма головы. Если все будет в порядке, пойдешь себе спокойно домой.
- Со мной и сейчас все в порядке.
Она смотрела затравленным, но притом упрямым взглядом и прижималась к плечу Самойлова. Макс, в принципе, разделял мнение врача. По крайней мере, ему бы было намного спокойнее, если бы она какое-то время находилась под присмотром медиков, но отказать ей, когда она так смотрит… Мужчина в белом халате тоже сдался. Недовольно покачал головой, измерил ей давление, посветил фонариком в глаза.
- Давай я хотя бы еще раз тебя осмотрю.
Царапины на ее лице и руках сильного беспокойства не вызывали, в отличие от гематом, скрываемых одеждой. Лиза поджала губы и глянула волком.
- Со мной все нормально. Я просто хочу домой.
- Снимай свитер. Сейчас я еще раз взгляну на твои ребра, и поедешь домой. - Повернувшись к Максу, врач попросил: - Подождите, пожалуйста, в коридоре.
Мироновы, не желая мешать, вышли из кабинета еще несколько минут назад, Макс же не хотел оставлять Лизу одну. После слов доктора он повернулся к ней, пытаясь найти в ее взгляде согласие, но увидел только просьбу.
- Не надо. - Она положила ладошку ему на колено. – Можете осмотреть меня при Максимилиане, он не мешает.
- Хорошо, - мужчина в белом халате сдержанно кивнул.
Лиза стянула с себя свитер и застыла, увидев бурые пятна. На руках ее выступили мурашки, глаза остекленели, спина неестественно напряглась.
- Дай сюда, - выдернул Макс тряпку из ее рук и положил рядом с собой. Очнувшись, Лиза взглянула на него с благодарностью, ее глаза поблескивали влагой, нижняя губа чуть заметно дрожала. – Постарайся не думать об этом. - Он легко сжал кисти ее рук.
Она сделала глубокий вдох.
- Мне встать?
Макс знал этот тон. Спокойный, сдержанный. Лиза могла обмануть кого угодно, но только не его. От него не укрылись и почти незаметная дрожь ее голоса, и хриплые нотки, отчетливо прозвучавшие в нем. Несмотря на доводы здравого смысла, ему и самому захотелось увести ее домой, напоить горячим чаем, обнять. Ей было плохо в этих холодных казенных стенах, и он это чувствовал.
- Сиди. - Склонившись к Лизе, доктор принялся осматривать ее бока и спину.
Макс поймал себя на том, что ревностно следит, как он прикасается к ней, как пальцы его надавливают на ее кожу.
- Тут очень больно? – хмурясь, мужчина сильнее надавил на бок, чуть выше гематомы.
С шумом вдохнув, Лиза стиснула зубы и поморщилась.
- Больно, но терпимо.
- Одевайся. - Врач подошел к столу, на котором в беспорядке лежали бумаги и, отыскав рентгеновский снимок, вгляделся в размытую картинку. – Перелома нет, трещины я тоже не вижу. Но ушиб сильный, нужно делать компрессы.
- С этим проблем не будет, - вместо Лизы ответил Макс. – Мы фигурным катанием занимаемся, для нас компрессы – дело привычное.
- Тогда можете забирать ее домой. Но все-таки, Лиза, я рекомендую тебе на днях показаться хирургу. Хуже от этого точно не будет. - Человек в белом халате все еще держал в руках ее снимок. Потом небрежно вернул его на стол и строго посмотрел на Макса. – И если вдруг она почувствует себя плохо, сразу же обратитесь за помощью. Если начнет кружиться голова или появится недомогание, не тяните. Считайте, что я отпускаю ее под Вашу ответственность.

Лиза зашла в квартиру и рассеянно осмотрелась по сторонам, словно не понимая, что делать дальше. На плечи ее был накинут синий флисовый плед, которая она сжимала пальцами на груди с такой силой, что костяшки побелели. Свитер она надевать отказалась, да Макс и не настаивал. Хотел вообще выкинуть его где-нибудь по пути, но совсем забыл, и теперь комок бежевой шерсти тряпкой валялся в багажнике автомобиля.
Быстро стянув с себя куртку и обувь, Макс положил руки Лизе на плечи и немного сжал их. Она повернула голову, и тогда ладони его переместились ниже по ее рукам.
- Пойдем на кухню, - мягко сказал он, подталкивая ее вперед.
Пока Макс заваривал чай, Лиза, не шевелясь, сидела на табуретке. С ее ботинок натекла вода, но она этого не замечала. Тяжелая мужская ладонь опустилась на ее холодные пальцы, и она вздрогнула от неожиданности. Оказывается, все то время, пока он возился с чаем, она пребывала в какой-то прострации и ничего не воспринимала. Взгляд у нее был непонимающий, растерянный, и, подумав, Макс решил, что несколько капель коньяка ей пойдет только на пользу. Достал бутылку и плеснул немного в чашку, стоящую перед Лизой. По кухне тут же разнесся приятный запах дорогого алкоголя, казалось даже, что в воздухе запахло шоколадом. Лиза без лишних слов обвила чашку руками и, склонившись, отхлебнула. Сразу же почувствовала тепло, разлившееся внутри, на языке остался мягкий привкус.
Макс принес тряпку и вытер с пола грязные мокрые разводы, потом присел на корточки и стал стягивать с ног Меркуловой ботинки. Она была ему благодарна, но думать об этом ей не хотелось. Плед все еще лежал на ее плечах, горячий ароматный чай согревал изнутри, разгоняя все мысли.
- Хочешь, я что-нибудь приготовлю?
Неловкость повисла в воздухе вместе с молчанием. Самойлову хотелось что-то сделать, но он не знал, что. Лиза казалась спокойной, и хотя было ясно, что это спокойствие ничуть не прочнее мыльного пузыря, он боялся каким-нибудь ненужным жестом или вопросом все испортить.
Она отрицательно помотала головой и уткнулась носом в чашку. Потихоньку она приходила в себя, начинала осмысливать, где находится и что произошло. Она никак не могла расслабиться, все в ней пульсировало от напряжения и какой-то нездоровой, тревожной энергии, хотя вместе с тем Лиза чувствовала себя совершенно измотанной. Она сделала глубокий вдох и судорожно выдохнула, стараясь унять неожиданно участившееся сердцебиение. И все же ей было намного лучше, чем в больнице, в холодном кабинете, пропахшем лекарствами и страхом. Там, в кафельных стенах, на нее волна за волной накатывала паника, все вокруг было чужое, а в ушах так и стоял вой сирены скорой помощи. Снова и снова она слышала стоны Стаси, видела безжизненную руку Иры на своих коленях и ощущала во рту металлический вкус крови.
Стоило ей подумать обо всем этом, как кожа покрылась мурашками, горло сжалось, дышать стало труднее. Она заставила себя сделать большой глоток чая и посмотрела на Макса, не сводящего с нее обеспокоенного взгляда.
- У нас есть шоколад?
Распахнув холодильник, Макс тут же изучил содержимое всех полок, обшарил дверцу и, не обнаружив ничего подходящего, переключился на подвесные шкафчики. Через несколько секунд вытащил коробку конфет и, содрав фольгу, поставил перед Лизой. На ее лице не мелькнуло ни интереса, ни удовлетворения, но за конфетой она все же потянулась. Положила шоколадный квадратик за щеку и сделала новый глоток. Макс старался не смущать ее, не смотреть слишком пристально, и все же опять оглядывал, будто пытаясь убедиться, что больше ей ничего не угрожает, что она рядом, живая и даже почти здоровая.
- Макс, - она не выдержала. – Ты мне на нервы действуешь. Может, уже сядешь?
- Извини.
Ее слова отрезвили. Он придвинул табуретку и сел впритык к Лизе. Обнял сзади, сложив руки на ее животе, подбородком уперся ей в макушку. Закрыл глаза. А ведь этого могло уже не быть…
- Макс, ну ты чего…
Ее руки легли поверх его. И уже не он успокаивал, утешал, а она. Хрупкая, испуганная, она утешала его – большого и сильного, хотя сама и не догадывалась об этом. Ее тепло приносило умиротворение, и простая истина пронзила сознание Макса: есть оно, это тепло, значит, есть будущее, есть ради чего жить. Запах ее волос проникал в самую глубь души, заполнял трещинки, ранки. Он дышал ею и не мог надышаться, делал вдох за вдохом и пытался не думать, как близко сегодня он стоял от края пропасти, от черты, за которой начиналась пустота.
- Ничего. - Щека коснулась ее щеки. Потом его губы нашли шрамик на ее виске и прижались к нему. – Уже ничего.

Пока Лиза принимала душ, Макс сунул ее джинсы в пакет и закинул в угол у двери с намерением выкинуть их, так же как и свитер, при первой возможности. Не хотелось, чтобы что-то лишний раз напоминало ей об аварии и всем связанным с нею, да и вряд ли бы она еще хоть раз надела эти вещи. Его и самого передергивало от вида бурых пятен, чего уж там говорить о Лизе?
Осмотрев свою комнату, он убедился, что выглядит все вполне прилично. Постель он поменял только минувшим вечером, бледно-голубые наволочки еще пахли кондиционером для белья. На всякий случай поставил на тумбочку чашку с водой, принес из спальни Лизы ее таблетки от головной боли и тюбик с каким-то кремом. Она, вроде бы, всегда пользовалась этой штукой после душа, хотя ему могло и показаться. Ее халат валялся среди смятого одеяла, и Макс, рассудив, что он может ей потребоваться, взял его в руки. Под халатом обнаружилась шелковая маечка на тонких бретельках. Макс держал в руках вещи Лизы, и у него складывалось странное впечатление правильности и неправильности этого момента. Он, вроде бы, касался чего-то личного, интимного, но не чувствовал неловкости. Прохладный невесомый шелк струился по пальцам, пропитываясь теплом тела, и это напоминало о девушке, находящейся в ванной, о ее волосах и нежной коже. Ее запах, ощущающийся даже на расстоянии, тревожил чувства, и Максу очень захотелось, чтобы у него в руках оказалась не тонкая маечка, а сама Лиза.

Вода в ванной уже не шумела. Потоптавшись возле двери, Макс негромко постучал, а потом вошел. Лиза, ссутулив спину, сидела на бортике, к груди она прижимала полотенце, с мокрых волос ее на плечи стекала вода. Капли прочерчивали путь по коже и таяли, впитываясь в ярко-желтые махрушки. Она посмотрела на Макса, но попытки встать не сделала. Взгляд у нее был такой печальный, что яркое полотенце, которое она прижимала к груди, казалось чем-то неуместным, инородным.
- И долго ты собираешься тут торчать? – Самойлов подал ей халат и маечку. Лиза пожала плечами и отвернулась, но он успел заметить, что глаза у нее влажные. Вздохнул и протянул ей руку. – Вставай. Нечего здесь сидеть.
Руку она проигнорировала, но с бортика встала. Отвернулась, бросила полотенце на пол и накинула на плечи халат. Только на несколько секунд Максу открылась ее спина, длинные ноги, подтянутые ягодицы, но он успел разглядеть и выпирающие позвонки, и родинку под лопаткой, и красивый изгиб шеи. Ни слова не сказав, Лиза, босая, вышла из ванной. Макс посмотрел на пол, где все еще валялось полотенце, поднял его, стряхнул и положил на стиральную машинку. Похоже, привычка кидать вещи где попало у нее в крови…

Увидев Лизу на своей кровати, Макс абсолютно не удивился. Что-то подсказывало ему, что этой ночью она не захочет оставаться одна, и чутье не подвело. Немного пугало, что он успел так хорошо узнать эту девушку, научился чувствовать ее. Прежде за собой подобного он не наблюдал. Совершенно незаметно Лиза стала частью его жизни, и только поняв, что может безвозвратно потерять ее, он осознал, какой важной частью.
Она лежала в халате поверх одеяла, поджав ноги. Макс почувствовал слабый запах фруктового шампуня и вспомнил, что голова у нее мокрая.
- Укройся.
Пока она была в ванной, он успел переодеться и сейчас подумывал о том, чтобы наскоро сполоснуться самому, но оставлять Лизу одну не хотелось. Он встал с противоположного края постели. Пластырь отклеился, и теперь Макс мог отчетливо видеть глубокие порезы на Лизиной правой руке. Хорошо, что ранки хотя бы не кровоточили и выглядели уже немного затянувшимися.
- Почему руку не заклеила?
- Я не нашла в аптечке пластырь. Думала, что еще есть, но, похоже, он кончился.
- Уверена?
- Угу.
Самойлов сел на постель, придвинулся ближе и взял девичью руку. Всмотрелся в порезы и, убедившись, что они не вызывают сильных опасений, погладил большим пальцем костяшки кисти. Руки Лиза не отнимала, но следила за его действиями со скрытым напряжением, как будто хотела понять, что это все на самом деле значит. На лице у нее тоже был глубокий порез, идущий от уголка правого глаза почти через всю щеку. Макс очень надеялся, что не останется шрама, хотя вероятность этого была велика. Порез выглядел аккуратным, накладки швов не потребовалось, и все же стекло вошло довольно глубоко. Для Макса это не имело никакого значения. По сравнению с тем, что он едва не потерял ее, самый уродливый шрам казался ерундой.
- Хочешь еще чая?
- Нет. - Она протянула к нему руку. – Ты ляжешь со мной?
- Конечно.
Он устроился на постели так, что между их лицами оставалось некоторое расстояние, и взял руку Лизы в свою. Они лежали, молча глядя друг другу в глаза, и почему-то никто не решался первым нарушить тишину.
Совершенно неожиданно Лиза потянулась к нему. Макс успел почувствовать теплое дыхание, и тут же ее губы прижались к его рту. Она целовала порывисто, горячо, с искренностью, свойственной всему, что она делала. Не ответить ей было невозможно, запах чистого женского тела, лимона и мятной зубной пасты только разжигал желание. Одной рукой она управилась с поясом своего халата и тут же пробралась под его футболку, нетерпеливо скользя ладошкой по животу. Ее язык яростно сталкивался с его языком, не желая уступать в пылкой борьбе, пальцы второй руки зарылись в волосы на его затылке. Острое, как бритва, возбуждение растеклось по венам, тут же отдалось пульсацией во всем теле, одежда стала мешать. И все же Макс нашел в себе силы остановиться. Почти грубо он прижал Лизу к себе, не давая ей возможности двигаться. Ее напрягшиеся соски уперлись ему в грудь, через тонкую ткань халата легко чувствовался каждый изгиб тела, разгоряченное дыхание опаляло кожу шеи.
- Оно тебе сейчас надо? - прохрипел Самойлов.
Лиза заерзала, и он едва не выматерился. В штанах стало еще теснее, ее близость плавила мозг.
- Надо, - прошептала она ему в шею. Влажное касание ее губ к бьющейся пульсом вене не добавило Максу здравомыслия, и он еще крепче притиснул ее к себе, хотя от этого стало, пожалуй, лишь хуже. – Я хочу.
Энергия, не находящая выхода, вырвалась наружу диким желанием. Лиза поерзала в крепкой хватке мужских рук, прижала зубами кожу на шее Макса, провела по месту укуса языком. Контрольным выстрелом стала ее ладонь, скользнувшая под резинку его штанов, а уж когда она закинула ногу ему на бедро, Макс послал все к чертям собачьим и махом опрокинул ее на спину.
Влажные светлые волосы рассыпались по подушке, полы халата бесстыже распахнулись, открывая взгляду небольшие упругие груди с твердыми сосками. Глаза Лизы мерцали нездоровым лихорадочным блеском, сквозь приоткрытые губы вырывалось тяжелое влажное дыхание. Макс судорожно сглотнул. Кадык на его горле прошелся вверх-вниз, зрачки расширились еще больше, нервы напряглись, и в то самое мгновение, когда Лиза порывистыми движениями принялась стаскивать с него футболку, мир в очередной раз взорвался и разлетелся на части, закружив вокруг осколками. И среди этого мелькающего безумия только они двое были константой вне времени и пространства.
Поначалу Макс пытался быть нежным, но быстро сообразил, что Лизе сейчас нужно не это. Животный, первобытный, жизнеутверждающий секс - вот чего она хотела. Когда-то он читал, что людям, пережившим катастрофу, побывавшим слишком близко от смерти, требуется подтверждение того, что они живы, и секс для этого – одно из самых верных средств.
Лиза глухо стонала, желание отдавалось покалыванием в пальцах, жар томился болью в груди и напряженных сосках, разливался по бедрам, сосредотачиваясь в промежности. Она чувствовала возбуждение Макса, и это заводило ее еще больше. Раздвинув ноги, она выгнулась ему навстречу и с жадностью притянула к себе его голову, раскрыла губы, впуская его язык, с неистовством приняла игру, отвечая жадно, страстно. Он боялся сдавить ее слишком сильно, он еще помнил о кровоподтеках на ее ребрах, тогда как сама она об этом забыла напрочь. Ее вообще не волновало ничего, помимо пульсации собственного тела. Он медлил, стараясь растянуть прелюдию, и это злило. Лиза с силой укусила его за губу и сжала бедра коленями, вцепилась в волосы на его затылке, твердые короткие ноготки ее впиявились в его плечо. Макс зарычал, дернулся. Схватил ее руки за запястья и впечатал в подушку над головой. В глазах ее отражалось его безумие, нитки вен на ее руках проглядывали сквозь бледную кожу, добивая рассудок немыслимым сочетанием абсолютной невинности, уживающейся в этой женщине рядом с откровенной сексуальностью. Уголь зрачков только оттенял глаза, голубизна которых стала неестественно яркой, влажные губы припухли от поцелуев. Лиза высунула кончик языка и провела им по губам. Как всегда инстинктивно, не отдавая себе отчета в том, насколько чувственным это выглядит со стороны, и только увидев вспыхнувший в глазах Макса огонь, выдохнула. Она вдруг поняла всю беззащитность своего положения, и, попытавшись это исправить, извернулась, стараясь высвободить руки.
- Еще раз дернешься, и я буду трахать тебя, пока ты не потеряешь сознание.
Сиплый голос над ухом вызвал у нее волну мурашек. Она обмерла, узел внизу живота стал таким тугим, что Лиза ощутила физическую боль, сердце ухнуло, потом подскочило к горлу. Макс поцеловал ее за ушком, в шею, в плечо, очертил языком локоть, вызвав у нее гортанный стон. Отпустил ее руки, и тут же Лиза почувствовала его пальцы внутри себя. В этот момент она ненавидела и любила Макса всем своим существом. Какая справедливость в том, что Бог наделил мужчину такой властью над женщиной?! Схватив его за запястье, она прижала его руку ближе, изнывая в нетерпении. Она запрокидывала голову и кусала губы.
- Не будешь кусаться? – Поцелуй в уголок рта. Еще одно движение пальцев, новый поцелуй.
- Пожалуйста… - Живот сводило спазмами, ступни скользили по простыне, не находя опоры. Лиза выгнулась, пальчики ее беспомощно сжались. – Пожалуйста… пожалуйста…
Размытая реальность покачнулась. Лиза ахнула, оказавшись сверху, уперлась ладонями в живот Макса. Он приподнял ее за ягодицы и помог опуститься на себя. Ощутив твердое мужское естество, она позабыла обо всем на свете, закрыла глаза и застонала. Никогда прежде она не была сверху. Обычно Макс брал то, что хотел, не особо заботясь о разнообразии, а сама она почему-то проявлять инициативу не решалась. Скорее всего, причиной тому был недостаток опыта, да и свободной настолько, чтобы открыто говорить об интимной жизни, с Максом она себя не чувствовала. Но больше всего она боялась показаться неуклюжей, боялась, что окажется не настолько хороша, чтобы конкурировать с теми женщинами, к которым он уходил, а в том, что эти женщины умеют многое, Лиза не сомневалась. Но сейчас она с готовностью отдалась новым ощущениям, получая удовольствие от того, что сама может контролировать темп и глубину проникновений, наслаждаясь своей властью. Руки Макса проскользили по ее бедрам, остановились на коленках и тронулись в обратный путь. Он подался навстречу, и Лиза вскрикнула, почувствовав его силу, грудь ее покрылась испариной, волосы подсохли и стали завиваться на концах. Самойлов обхватил ее за ягодицы и помог ускорить темп. Сам не сдержал стон, когда ее ноготки прошлись по его груди, задев соски. Склонившись, Лиза накрыла его губы своими, целуя страстно, но нежно, с той самой неспешностью, которая дает прочувствовать всю сладость. Ее спина была влажной, кожа мягкой и бархатистой на ощупь. Макс с удовольствием погладил ее вдоль позвоночника, накрыл руками груди и стал массировать нежные холмики, большими пальцами теребя соски. Ему нравилось видеть Лизу такой: возбужденной, горячей, откровенной, и нравилось знать, что это он делает с ней. Красивая…
Поняв, что она устала, он осторожно перевернул ее на спину. Она протестующее замычала, когда перестала чувствовать его внутри. Обхватив его ногами, она скрестила лодыжки за его спиной, руки сами собой легли на его крепкие плечи.
- Ты великолепна, - между поцелуями сказал Макс.
Лиза протяжно застонала, снова ощутив его. Тело его, так же как и ее собственное, покрылось испариной, мужской запах, подчеркнутый почти выветрившимся ароматом одеколона, пьянил. Она чувствовала себя потной и грязной, но это ее ничуть не раздражало, а напротив, приносило какое-то изощренное удовлетворение. Она занималась сексом с любимым человеком и чувствовала себя живой.

Наконец-то она чувствовала спокойствие. Мучавшая ее тревога выплеснулась вместе с энергией и страстью, оставив только усталость. Эта усталость была куда понятней, чем то нервное напряжение, что пружиной сжималось внутри на протяжении последних часов. Они снова лежали на расстоянии вытянутой руки и молчали. Макс укрыл обнаженное тело Лизы одеялом, сам же, прежде чем лечь рядом, натянул боксеры. Смешной. Она слабо улыбнулась уголками губ. Ей казалось, что улыбнулась, впрочем, вполне могло быть и так, что она лишь подумала о том, чтобы улыбнуться.
Постепенно мир вернулся к своей целостности, перестал кружить, и по мере этого возвращения они неизбежно отдалялись друг от друга. Она бы могла протянуть руку и погладить Макса по щеке, на которой уже пробивалась щетина, но этот жест казался слишком интимным и неуместным. Подумав об этом, Лиза как наяву ощутила покалывание в подушечках пальцев, и желание дотронуться до его лица стало почти нестерпимым. Она подумала об Ире. Ирина рука безвольно лежала на ее коленях, на запястье болтались золотистые часики с разбитым циферблатом. Она только сейчас вспомнила эти часики, стрелка которых все еще бежала вперед. Там, на дороге, пока визжали тормоза, пока осыпалось битое стекло, пока Лиза ждала, когда же ее выпустят из раскуроченной машины, она чувствовала смерть. И даже не потому, что безжизненная рука Иры лежала на ее коленях, нет. Она чувствовала, как смерть смотрит на нее своими безразличными, ничего не выражающими глазами, чувствовала, как она наклоняется к ней, обнюхивает, водит по щекам холодными, костлявыми пальцами. Лиза отползала от нее, а смерть стояла все так же близко, все так же склонялась к ней, нагибая голову то на один бок, то на другой, и отражение ее призрачным туманом блестело в Лизиных глазах. А потом смерть все так же молча отпрянула от нее и исчезла, растворившись в вое сирен и вязком шуме людских голосов. А Лиза сидела и смотрела на разбитый циферблат на тонком девичьем запястье…
- Разве это справедливо? – тихо спросила она.
Ее глаза больше не блестели, и Макс вдруг осознал, что огонек в них потух не внезапно, это происходило постепенно, день за днем. Ему захотелось сделать для нее что-то хорошее, сказать что-то красивое, но в голову приходили какие-то пошлые банальности, совершенно не подходящие к ситуации, и он решил, что лучше вообще ничего не говорить.
- Что, Лиз?
- Ира… Разве справедливо, что ее нет, а я жива и даже толком не пострадала?
- Это не нам решать.
Обе ее кисти легко поместились под его ладонью. Макс знал, что ей тяжело, и хотел хоть как-то дать понять, что он рядом, что разделяет ее боль.
- Я знаю. Просто… Макс, у меня ничего нет. Вообще ничего. Ни образования, ни любящей семьи… Ты знал, что весной Ира должна была выйти замуж? - Она высвободила руки из-под его ладони и спрятала под одеяло. – У нее замечательные родители, друзья. Она говорила, что через пару лет хочет уйти из спорта и родить ребенка. Она показывала мне свои семейные фотографии всего за несколько минут до того, как…
Тяжело вздохнув, Лиза на секунду прикрыла глаза. Воспоминания причиняли боль, но она чувствовала необходимость выговориться. Держать все в себе было еще труднее. Ее мучили вопросы, ответов на которые заведомо не имелось, и все же она должна была их задать.
- Я не знаю, Лиз, - держа ее взгляд, проговорил Самойлов. – Не знаю, почему так вышло. Но я знаю, что ты ни в чем не виновата.
- Я могла родить ребенка, но не родила. Я всю жизнь мешала своим родителям, да и брату тоже. - Кривая, циничная усмешка исказила ее лицо, но не смогла скрыть боль, сквозящую во взгляде. – Я живу с мужчиной, которому не нужна. У меня даже гордости нет, Макс. Я знаю, что ты пользуешься мной, но не могу решиться и уйти. Так где справедливость, скажи? Она нужна своим близким, а я…
- А ты нужна мне. - Макс сгреб ее и прижал к себе. – Ты представить себе не можешь, как я испугался, когда понял, что случилось. Господи, Лиза… - Его горячий шепот в макушку заставил Лизу замереть. Соприкосновение обнаженных тел уже не вызывало прежней страсти, но было все так же желанно. Она инстинктивно положила ладони ему на грудь и прижалась щекой к его плечу, несмотря ни на что чувствуя себя защищенной в его руках. – Нам не сказали, кто погиб, я до последнего не знал, жива ты или нет. Мне в жизни не было так страшно, как сегодня. Думал, рехнусь, пока доеду, а когда увидел тебя… Лизочка…
Она ткнулась носом ему в шею и всхлипнула. Рядом с Максом она всегда становилась слабой, и это пугало. Но вместе с этой слабостью к ней приходило ощущение полноты жизни. Она попыталась успокоиться, но слезы душили, наворачивались на глаза, текли по лицу. Ранки щипало от соли, а Лиза никак не могла унять истерику. После аварии она так и не сумела как следует выплакаться, вокруг все вертелось: машины скорой помощи и полиции, люди в форме и в белых халатах, ДПСники, врачи, медсестры… Умом она понимала, что ей уже ничего не угрожает, но не ощущала себя в безопасности. И вот теперь, когда она находилась рядом с человеком, которому, невзирая ни на что, доверяла, с которым чувствовала себя защищенной, слезы хлынули неукротимым потоком. Слова Макса стали катализатором, а думать о том, искренны ли они, Лиза сейчас не могла.

Макс осторожно выбрался из-под одеяла и взглянул на спящую девушку. Она лежала на боку, свернувшись клубочком, и походила на девочку-подростка. Волосы падали на лицо, но не скрывали красную полоску на щеке. Этот порез сразу бросался в глаза, хотя были и другие, более мелкие. Спала Лиза беспокойно, вздыхала и ворочалась. Максу очень хотелось забраться в ее мысли, в подсознание и понять, что там происходит, но это было невозможно, и он просто смотрел. Впервые за все время он подумал о том, что если бы можно было вернуться в прошлое и что-то изменить, он бы ни за что не переспал с ней. В тот вечер, когда она, угловатая и тоненькая, первый раз появилась в этой квартире, он бы налил ей чая и угостил печеньем. Интересно, водилось ли у него тогда печенье? Помнится, частенько в холодильнике у него не было ничего, помимо кетчупа и сосисок, и мать, приезжая в гости, упрекала его за безалаберность, а потом подолгу стояла у плиты.
Лиза вздрогнула, вздохнула и спрятала нос в одеяло. Прислушавшись, Макс уловил звук ее ровного дыхания. Он встал и, взяв со стула вещи, оставленные вечером, тихо вышел в коридор. Да, тогда бы он угостил ее чаем. И, может быть, поцеловал. Точно поцеловал бы, но не более того. А родинку под ее лопаткой он увидел бы позже, года через два или, хотя бы, через год.
Усмехнувшись собственным идиотским мыслям, Макс покачал головой. В ванной он плеснул в лицо теплой водой. Лиза заняла большую часть полки под зеркалом: тюбики и баночки стояли неровным рядом, тут же валялось что-то из ее косметики и ватные диски. Какие-то штучки лежали и на стиральной машине, меж зубчиков расчески он увидел пару светлых волос. Он вдруг представил, что всех этих баночек и бутылочек тут вдруг не станет, и ужаснулся. Рука сама потянулась к полке. Он взял один из многочисленных тюбиков, прочитал название, отвинтил крышку и поднес к носу. Пахло горьким шоколадом. Взял другой и проделал то же самое, потом еще и еще.
Потом ему показалось, что из комнаты доносится какой-то шум. Он подумал, что проснулась Лиза, поспешил поставить все на место, но неловко дернул рукой, и град баночек посыпался в раковину. Как ребенок, застигнутый за несанкционированным поеданием варенья, он испуганно замер, совершенно не соображая, что с этим теперь делать. В воздухе сильно запахло молоком и клубникой. Макс прислушался, но в квартире стояла полнейшая тишина. С досадой он понял, что шум, скорее всего, доносился с лестничной клетки, и стал расставлять Лизино добро по местам. Получалось совсем не так, как было раньше, и он надеялся, что она не придаст этому большого значения. По стенке раковины расползлось розоватое пятно: банка с кремом для тела открылась, но, к счастью, не треснула. Вернув ее на место, Макс уже собрался было пустить воду, но потом соскреб крем пальцами и размазал по ладоням. Вдохнул знакомый запах и решил, что обязательно приделает к стене полку. Его всегда раздражало, что Лиза занимает в ванной слишком много места, и он неоднократно говорил ей, чтобы она убрала все свое барахло. Несколько раз у них доходило до откровенной ругани. А теперь он думал о том, что мог лишиться всего. И этих ароматных тюбиков, и разбросанных по квартире вещей, и самой Лизы.
Было начало пятого утра. Из зеркала на Макса смотрел мужчина, повзрослевший за один вечер на десяток лет.

Спасибо большущее!!!! Я немножко отойду от прочитаного, а потом напишу

Спасибо!
Да, вот только вероятность потери близкого человека, раскрывает его значимость для тебя в жизни. Надеюсь, все теперь у них наладится.

А мне кажется радоваться рано. Тяжело поверить Максу после всех его "дел". Ждем продолжения.Спасибо.

Слава богу что с Лизой все хорошо. Конечно жалко Иру очень. И неужели Макс что то осознал и понял для себя и смог принять свои чувства
_________________

Татьяна, большое спасибо за новые главы! Очень эмоциональные! Надеюсь, что Макс, наконец-то, понял, как важно присутствие Лизы в его жизни. Жду продолжение! Вдохновения и легкого пёрышка!
___________________________________

Почему? Мне кажется, Лиза всегда ему верила и в него верила, они как два точильных камня, друг о друга затачиваются. Все случается с нами в самое нужное для нас время. И если Максу потребовалась для понимания того, что он любит Лизу, так много времени, значит так оно и должно было быть. Даже нет, не для понимания, а чтобы принять свою любовь к Лизе. Думаю, что он давно понял кого выбрало его сердце, но вот чтобы принять свои чувства, нужно было время. Жаль, что Максу пришлось пройти через вторую автоаварию. Он после Лили так и не оправился до конца, а здесь снова... Но это помогло ему принять смерть своей сестры, смириться, простит ли он Сергея, не знаю, но обвинять Лизу однозначно больше не будет. Хотя он еще повредничает. Девочек жаль.
Танечка Они же будут у нас олимпийскими чемпионами?

Спасибо, жду продолжения.