Nadin-ka:
Николай Агнивцев ОЧЕНЬ ПРОСТО
Солнце вдруг покрылось флёром…
Как-то грустно… Как-то странно…
«Джим, пошлите за мотором
И сложите чемоданы…»
Положите сверху фраки,
Не забудьте также пледы:
Я поеду в Нагасаки,
В Нагасаки я поеду…
Там воспрянет дух поникший
И, дивя японок фраком,
Я помчусь на дженерикше
По весёлым Нагасакам…
Ах, как звонок смех японок
Для родившихся во фраках.
Ах, как звонок, ах, как звонок
Смех японок в Нагасаках…
Эскортируемый гидом,
Я вручаю сердце Браме
И лечу с беспечным видом
В некий домик к некой даме…
Имя дамы: «Цвет жасмина»,
Как сказал мне гид милейший,
Ну, а более рутинно –
«Гейша-Молли, Молли-гейша».
К ней войду с поклоном низким,
Поднесу цветы и ленты
И скажу ей по-английски
Пару нежных комплиментов…
Запишу на память тему,
Повздыхаю деликатно,
Вдену в лацкан хризантему
И вернусь в Нью-Йорк обратно.
Nadin-ka:
Владислав Ходасевич
СТАНСЫ (Бывало, думал: Ради мига...)
Бывало, думал: ради мига
И год, и два, и жизнь отдам...
Цены не знает прощелыга
Своим приблудным пятакам.
Теперь иные дни настали.
Лежат морщины возле губ,
Мои минуты вздорожали,
Я стал умен, суров и скуп.
Я много вижу, много знаю,
моя седеет голова,
И звездный ход я примечаю,
И слышу, как растет трава.
И каждый вам неслышный шепот,
И каждый вам незримый свет
Обогощают смутный опыт
Психеи, падающей в бред.
Теперь себя я не обижу:
Старею, горблюсь,- но коплю
Все, что так нежно ненавижу
И так язвительно люблю.
1922
Nadin-ka:
Зинаида Гиппиус
ПРЕДЕЛ
Д. В. Философову
Сердце исполнено счастьем желанья,
Счастьем возможности и ожиданья, —
Но и трепещет оно и боится,
Что ожидание — может свершиться...
Полностью жизни принять мы не смеем,
Тяжести счастья поднять не умеем,
Звуков хотим, — но созвучий боимся,
Праздным желаньем пределов томимся,
Вечно их любим, вечно страдая, —
И умираем, не достигая...
Svetass S:
Вера Аренс
Я — тетива натянутого лука.
Но почему же не летит стрела?
Гнетет меня подавленность и скука
И славы я не поражу орла.
Я — крыльев ширь, раскинутых напрасно.
Не полечу, как пламенный Икар.
Увы! На перьях воск, падение ужасно.
Безжалостен палящий солнца жар.
Я — нераскрывшийся цветок лилеи,
Завядший раньше, чем расцвесть успел,
И лепестки лежат в песке аллеи.
Но кто оплачет грустный мой удел?
Огонь в душе, а взор угрюмый, вялый.
Мечты томят, и нет исхода им.
На урне мраморной печать — мой рот усталый,
И камень стережет печальный херувим.
Я — все томлюсь, горю и не сгораю,
Как куст в огне, что видел Моисей,
И степь в душе от края и до края,
Но для чего, когда я пленник в ней?
Я — лишь порыв застывшего движенья,
Натянутого лука тетива,
В душе сокровища. Но где же достиженья?
Печатью крепкою задержаны слова.
Nadin-ka:
Константин Бальмонт В ДУШАХ ЕСТЬ ВСЕ
В душах есть всё, что есть в небе, и много иного.
В этой душе создалось первозданное Слово!
Где, как не в ней,
Замыслы встали безмерною тучей,
Нежность возникла усладой певучей,
Совесть, светильник опасный и жгучий,
Вспышки и блески различных огней, -
Где, как не в ней,
Бури проносятся мысли могучей!
Небо - не там,
В этих кошмарных глубинах пространства,
Где создаю я и снова создам
Звёзды,, одетые блеском убранства,
Вечно идущих по тем же путям, -
Пламенный знак моего постоянства.
Небо - в душевной моей глубине,
Там, далеко, еле зримо, на дне.
Дивно и жутко - уйти в запредельность,
Страшно мне в пропасть души заглянуть,
Страшно - в своей глубине утонуть.
Всё в ней слилось в бесконечную цельность,
Только душе я молитвы пою,
Только одну я люблю беспредельность -
Душу мою!
30 октября 1898
Svetass S:
Клара Арсенева
Осень
О чем-то давнем и знакомом
Я вспомнить с трепетом могу
О красном дереве за домом
И о конце горы в снегу.
И как в обветренной долине
Бродили редкие стада
И море, море мутно-сине
Взметало зыбкие суда.
И я, прозревшая в молчанье,
В пустынном доме на скале
Читала длинное сказанье
Об остывающей земле.
И о слепом ее стремленьи
Под солнцем вытянуть дугу,
Но о стремительном вращенье
В совсем безвыходном кругу.
И о таком пьянящем свете,
Дающем дереву расти...
И неминуемой комете
В конце безумного пути.
Consuelo:
Иван Бунин
Осень листья темной краской метит:
не уйти им от своей судьбы!
Но светло и нежно небо светит
сквозь нагие черные дубы,
что-то неземное обещает,
к тишине уводит от забот -
и опять, опять душа прощает
промелькнувший, обманувший год!
1905 г.
Nadin-ka:
Георгий Иванов
Я не любим никем! Пустая осень!
Нагие ветки средь лимонной мглы;
А за киотом дряхлые колосья
Висят, пропылены и тяжелы.
Я ненавижу полумглу сырую
Осенних чувств и бред гоню, как сон.
Я щеточкою ногти полирую
И слушаю старинный полифон.
Фальшивит нежно музыка глухая
О счастии несбыточных людей
У озера, где, вод не колыхая,
Скользят стада бездушных лебедей.
Георгий Иванов
1913-1914
Consuelo:
Николай Заболоцкий
«Сентябрь»
Сыплет дождик большие горошины,
Рвется ветер, и даль нечиста.
Закрывается тополь взъерошенный
Серебристой изнанкой листа.
Но взгляни: сквозь отверстие облака,
Как сквозь арку из каменных плит,
В это царство тумана и морока
Первый луч, пробиваясь, летит.
Значит, даль не навек занавешена
Облаками, и, значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина
Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай
Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой
Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую
Молодую царевну в венце
С беспокойно скользящей улыбкою
На заплаканном юном лице.
Svetass S:
Бутягина Варвара
ОСЕННЕЕ КОЛЬЦО
Ранняя осень. Хрупкие дни.
В роще березовой желтые пни.
Мхи бархатистые. Пурпур брусник
Каплями крови к травинкам приник.
В бронзовых ветках висят хрустали -
Первые слезы уставшей земли.
В грезовой ясности - светлый закон.
Ветер в осеннюю хрупкость влюблен.
Ветер осенней воздушности рад.
Ветер танцует с листвой листопад.
В быстром полете травинку прижал.
Помнить о ней до весны обещал.
Вся золотая в закатных лучах,
В мягком платке на озябших плечах,
Девушка в роще, в густой синеве
С пальца кольцо потеряла в листве.
Nadin-ka:
Иннокентий Анненский СЕНТЯБРЬ
Раззолоченные, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Дано готовые для спелого страданья…
Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в завороженной силе;
И тех, которые уж лотоса вкусили,
Волнует вкрадчивый осенний аромат.
Consuelo:
Иван Бунин
Ветер осенний в лесах подымается,
Шумно по чащам идет,
Мертвые листья срывает и весело
В бешеной пляске несет.
Только замрет, припадет и послушает,—
Снова взмахнет, а за ним
Лес загудит, затрепещет,— и сыплются
Листья дождем золотым.
Веет зимою, морозными вьюгами,
Тучи плывут в небесах...
Пусть же погибнет все мертвое, слабое
И возвратится во прах!
Зимние вьюги — предтечи весенние,
Зимние вьюги должны
Похоронить под снегами холодными
Мертвых к приходу весны.
В темную осень земля укрывается
Желтой листвой, а под ней
Дремлет побегов и трав прозябание,
Сок животворных корней.
Жизнь зарождается в мраке таинственном.
Радость и гибель ея
Служат нетленному и неизменному —
Вечной красе Бытия!
Svetass S:
София Парнок
Скажу ли вам: я вас люблю?
Нет, ваше сердце слишком зорко.
Ужель его я утолю
Любовною скороговоркой?
Не слово,— то, что перед ним:
Молчание минуты каждой,
Томи томленьем нас одним,
Единой нас измучай жаждой.
Увы, как сладостные "да",
Как все "люблю вас" будут слабы,
Мой несравненный друг, когда
Скажу я, что сказать могла бы.
Nadin-ka:
Георгий Иванов
* * *
Погляди, бледно-синее небо покрыто звездами,
А холодное солнце еще над водою горит,
И большая дорога на запад ведет облаками
В золотые, как поздняя осень, Сады Гесперид.
Дорогая моя, проходя по пустынной дороге,
Мы, усталые, сядем на камень и сладко вздохнем,
Наши волосы спутает ветер душистый, и ноги
Предзакатное солнце омоет прохладным огнем.
Будут волны шуметь, на печальную мель набегая,
Разнесется вдали заунывная песнь рыбака...
Это все оттого, что тебя я люблю, дорогая,
Больше теплого ветра, и волн, и морского песка.
В этом темном, глухом и торжественном мире - нас двое.
Больше нет никого. Больше нет ничего. Погляди:
Потемневшее солнце трепещет, как сердце живое,
Как живое влюбленное сердце, что бьется в груди.
Nadin-ka:
Константин Бальмонт
Мне снился мучительный Гойя, художник чудовищных грез,
- Больная насмешка над жизнью, - над царством могилы вопрос.
Мне снился бессмертный Веласкес, Коэльо, Мурильо святой,
Создавший воздушность и холод и пламень мечты золотой.
И Винчи, спокойный, как Гете, и светлый, как сон, Рафаэль,
И нежный как вздох, Боттичелли, нежней, чем весною свирель.
Мне снились волхвы откровений, любимцы грядущих времен,
Воззванья влекущих на битву, властительно-ярких знамен.
Намеки на сверхчеловека, обломки нездешних миров,
Аккорды бездонных значеньем, еще не разгаданных снов.