Сказ про то, как девки на дракона ходили

В полной темноте Алрик нашел свою одежду и быстро оделся.
Судя по всему, на этот раз их угораздило перенестись в какую-то заброшенную шахту - если, конечно, Эсми тоже попала сюда. Живой и невредимой. Но Алрика не покидало чувство твердой уверенности того, что девушка должна быть непременно где-то тут и что она жива. Пока еще.
Было ли это действие амулета, который - Алрик очень надеялся на это! - Эсми не потеряла; или девушка сама по себе стала ему настолько дорога? Первое было логичней, а второе... второе таило в себе серьёзную проблему.

Рядом почувствовалось какое-то движение, и Алрик быстро повернулся на него.
- Эсми! - снова позвал он и осторожно двинулся вперед. Его рука коснулась влажной поверхности, такой же, как пол - каменистой - стены. Похоже, это действительно была штольня - заброшенная; с близко подходящими к ней грунтовыми водами и видимо постепенно разрушающаяся в следствии этого соседства.
- Винтас! - повелел Алрик и в каменной породе - словно крошечные звезды - засветились берилловые вкрапления, освещая тусклым зеленоватым светом в радиусе примерно двадцати метров довольно широкий коридор-проход.

В глубине, на границе сияния и тьмы промелькнула чья-то тень.
- Эсми? - окликнул ее Алрик и поинтересовался, осторожно продвигаясь вперед. - Кто тут?

Не ну Анфиса даёт, не она девица всегда сообразительная была, да идеями своими весь хутор в страхе держала, но тут конечно придумала, сама себе превзошла, Отелло играть, и кто ж из наших двух молодцев гарных, бусурманена играть будет.
Ели держалась чтобы в голос не засмеяться как представила себе эту картину, но делать нечего не в тюрьму же идти.
Стою головой машу поддакиваю всему ,что Анфиса говорит, после призрака гладбищенского, в театре сыграть уже не проблема, тем более петь всегда любила, глядишь и актёрство осилю.

Добрый какой Геродот, тьфу ты что за имя, замучил видать актёров своих вот и приболели.
Главное чтобы спутники наши согласились, вон по глазам Тавра вижу легче ему, это мужички прибить чем на сцену выходить.
К Анфисе подошла, говорю:
-Ну здравствуй ясно девица моя, подруженька, смотрю тебе тоже суженный повстречался?- а сама думаю наверно все девицы что на посиделках были, теперь со своими драконами,- что делать то будем, как играть, роли распределить надо, а то сдаст нас этот Геродот и глазом не моргнёт, если сегодня публику не развлечем, да и денег ему не заработаем, чай не за просто так он нас припахал.

Предложил опять-таки Селя.
- Мудрое слово глаголишь, брат!
И начались поиски получасовые. Часовые. Двухчасовые.
Находили мы все то, что ненадобно нам было. Хотя еда для нас с Росавой - самое оно.
Прожевав хлеб вчерашний, да запив вином полусладким, отвели душу. Продолжили дальше искать трубку.
- Аллилуйя! - вскрикнул я, от еды всегда прибавляется умственный фактор. И до меня-таки доперла мысль, где эта штуковина заморская валяться может.

Все разом накинулись с вопросами, а я затормозил, не знал и что ответить. Надо ко мне с такими важными вопросами по одному. А теперь.. забыл. Пошел обратно на то место, где впервые слово молвил - вспомнил.
- Нет, понял, где искать надо, - отвечаю с очень умным видом.

- А где обычно курят? На полу, на подушках сидючи! - изрек я наконец. Горд собой, поднял указный палец с перстнем вверх. И только-только я заметил, что самый малый у меня тоже в оковах пребывает. Кольцо для нареченной.
Оставив брата и барышень искать подушки, поискал укромное местечко, залез в кучу вещей, да начал разгребать.
- Святая сила Арагорна! - из своего "убежища" выкинул старомодные кальсоны. Посмотрел я на Звездуна, покачал головой. Старые развратники всегда в тренде? А потом и нашел желанное - трубку. Странного вида такую. Диковинную. Слоновая кость? Старый дуб дулибов?

Сел в позу лотоса, пригласив всех к ритуалу старинному, оракульские способности открывающие. Заскребли все в надежде быстрой добычи огнива, скребли-скребли, и наскребли. Все рады, особенно я.
- Брат! - опять осенило меня. Часто со мной такое происходит. - Пей! - вытягиваю из-за спины стоящий рядом бутыль со шмарогоном. - Дай нам дату смерти того палача Люцифера. - Мое сокровище!

Сижу, курю, дымлю. Набрал полные легкие, в глазах перестала радуга мелькаться. Осел так, расслабился. Никуда не хотелось идти, ничего предсказывать.


_________________

Только этого нам и не хватало! Чувствую, сейчас сорву зло на неудачнике, так не вовремя подвернувшегося под горячую руку. Холод уже совсем близко к горлу подступил - только дыхнуть, чтоб заморозить осталось...
Да тут девица Тверда заговорила

Чё несёт? Какие артисты? Не иначе драматического театра деревенского клуба. Слов не было, ледяной огонь от возмущения испарился, как будто и не было его.
А мужик-то! То ли дурак, то ли, и правда, положение у него безвыходное

Ну, "замечательно". Просто за-ме-ча-тель-но! Нас ждут театральные подмостки! Посмотрел я на Тверда, а тот и ухом не ведёт, как будто так и надо. Ладно хоть не балет...
Пошли мы за Герадотом в гримёрную, а я по дороге думаю о том, что делать... Что она там говорила про мавра? Тавр - мавр - роль прямо для меня. Я бы их сейчас всех передушил, исключительно по доброте душевной.

Зашли мы в гримёрку, мужичок что-то там суетится, костюмы показывает, а я, по сторонам глядючи, книгу на столе запреметил да решил посмотреть что это.

- Здравствуй, моя душенька, как хорошо в этой пропасти, встретить родное лицо. Ух и замотал же нас этот ирод, что сапогами, да тапками разбрасывается. То к зверю в пасть швырнет, то в деревню пьяниц законченных, а вот на подмостки... и сам бес не разберет, то день у него, то ночь, все перемешалось. Так что думаю, уж пьеску каку мы все вместе как ни будь да сварганим. Вот бы еще текст ее где раздобыть. А то я только и помню что, от баяна заезжего - О бедный Йорик! То кажись это из другой истории.

Я оглянулась на наших мужчин. Тавр Ярин, был шибко насуплен. А все еще прибывающий под хмельком Тверд, об участи своей актерской кажется не больно-то и тревожился. Вот ведь нервы у молодца.

Зашли мы все в гримерку.



Тавр книгу какую то отыскал да листать ее принялся. Тверд ему в затылок дышит. Я в очередной раз погордилась какие у нас мужчины, сильные, красивые, смелые, к знаниям тянутся.

Вдруг Яра меня в сторонку потянула и возбужденно на ухо зашептала. Я как уразумела о чем она мне толкует, так в раз и побелела.
_________________

Шаг за шагом медленно продвигалась Эсми куда глаза глядят. А куда они могут вести, в тьме непроглядной?
Ноги о камни сбила. Ни раз жалела о сапожках тех, сафьяновых, которые надевать отказалась, где они теперь? В баньке наверно остались.
Представив ту сценку на полянке, Эсми улыбнулась. И что было в нём такое, что заставляло противоречить ему?
Наверно тоже, что так и манило подойти, прижаться, стать частью его, чтобы навсегда остаться рядом.
Так она размышляла, пробираясь неизвестно куда по острым камням.

Хорошо хоть Алрик успел рубаху на неё накинуть, да амулет заветный и сумку схватила, иначе осталась бы она голой-босой в темноте одна. Вот где он сейчас, когда так ей нужен? А обещал "верь мне", "доверься", "твое место подле меня"... Вот и верь после этого мужчинам! Чтобы не поддастся страху и панике, Эсми всеми силами пыталась распалить в себе злость на Алрика.
Неужели он стал для неё настолько необходимым?
Находясь одна, в темноте, в месте, где казалось, никто не может подслушать её мысли, она осмелилась признаться себе, что и в самом деле, он именно тот, кого она всегда ждала, о ком грезила в снах, представляя, как он однажды придёт за ней, чтобы увести с собой, в свой таинственный замок. Глупые детские сказки, говорила мать. И Эсми уверила себя в том, что это действительно так.
В жизни не бывает ни принцев, ни драконов. И только глупые девушки верят мужским обещаниям.

Эсми привычно сжала амулет. Когда она была маленькой девчонкой, ей нравилось думать, что не стекляшка в нём вовсе, а камень драконий, что в книжке её описан. Камень не простой, волшебный. Силой особой наделённый.
Свойство имеет он одно, необычное. Отец ей его оставил, чтобы хранила. Потому что нельзя этот камень ни купить, ни украсть, только принять как дар добровольный. И тогда приносит он удачу владельцу своему, клады помогает находить. Только нет поблизости от Грушево кладов, не зарыл никто. Вот и не нашла она пока ничего.
А вот в краях заморских...

Глупости всё это, тряхнула головой Эсми. Вот сейчас она неизвестно где, за тридевять земель от дома, а ни одного клада так и не нашла. Обладал бы камень настоящей силой, давно привёл бы к ним.
теплом ответил камень на мысли эти, а потом заискрился вдруг, засиял внутренним светом, словно дорогу показывая.

Делать нечего, пошла Эсми куда камень указывает.
Тьма вокруг с ней злые шутки играет, то будто смотрит на неё кто-то со стен, то там то тут, огоньки мерцают, а то вдали голоса мерещатся.

- Кто здесь! - громко крикнула, так, что эхо по пещере прокатилось и будто свет впереди показался

Идем мы, сами не зная куда, да еще и медленно, как улитки. Не изба всё-таки – пещера, тут ноги переломать проще простого.
И чем дальше идем, тем сильнее желаю я со свёкром познакомиться.
Только ухватом его отходить уже не хочется, я пострашнее месть придумала – женить его надо!
Только начала я в уме перебирать, кто из наших грушевских вдовушек в свекрови подойдет, как поняла, что отлучиться надо в сторону, а то лопну.
Как раз сбоку валун подходящий завиднелся.
- Марин, я сейчас.
- В кустики?
- В камешки, - усмехнулась я.
- Далеко не отходи, ягодка.
Сделав, что надо, пошла я обратно, но не успела двух шагов пройти, как ногой в выбоину угодила и со стеной с разлету «поцеловалась».
Тут мое терпение лопнуло и рассказала я стене этой треклятой всё, что я думаю – такими словами, о которых приличные девицы даже знать не должны.
На душе полегчало сразу, поднялась я, нога цела – возвращаться пора.
Марин, наверно, слышал, что я говорила, но ничего, сам на погосте вон как ругался – я и половины не слышала!
А почему я так долго иду? И, мамочки, тут никакого поворота не было!
- Марин!!
_________________

Так и знала что муж мой затеи лицедействовать не шибко рад будет, но вроде убивать пока никого не собирается и то хорошо, может даже удастся нам пьеску то сыграть.

Анфисушка тоже обрадовалась встрече, с суженным хорошо, но приключений нам выдалось не мало, что тянет душенька женская лясы поточить. Тавр то не многословный, за это время что с ним особо не беседовала ни с кем, ни до того было.
А вот с подружкой поговорю, да по спрашиваю как ей дракончик то её нравится аль нет, парень он вроде пригожий.

Повел нас этот Геродот в гримёрку, одёжку там разную показывает, объясняет чё то , да не слушала я особо. Смотрю Тавр в сторону отошёл книжку какую то листает, брат его рядом стоит, ну думаю пока молодцы там с Анфисой поболтаю.

- Ну как тебе Анфиса молодец, дракончик удалой приглянулся, вот нашли мы не чешуйку зато дракона целого каждой, вот мой мне колечко подарил, а твой тебя женой своей сделал уже??- смотрю я на неё, а она как то в лице изменилась, побледнела потом покраснела. И понимать я начала, не уж то не знала, наш самая ярая охотница за чешуйкой о том кто её спутник.

Не успели в шатре том дух перевести, как уже на театральные подмостки угораздило. Но конспирация дело тонкое, либо пан либо пропал. И опомниться я не успел, как на меня начали панталоны узкие натягивать, да с рющечками и прочей ерундой. Смотрю, Тавр книгу какую-то листает, да с картинками. Бублик взял, подошел и вместе с ним смотреть начал. А в голове как затворилось! Сцена за сценой, фраза за фразой, пьеса за пьесой, будто я всю жизнь свою в трико на сцене фертеля выделывал. Да это ж проще пареной редьки! Да только чуть бубликом не подавил, как услышал слова девицы Тавреной, что с Анфисушкой разговаривала:

Посмотрела на меня Анфисушка так нехорошо, что бублик плохо пролез в глотку. Ой, чую, сейчас что-то будет. Но сейчас отложилось. Напала на Тавра, Анфису и красу его труппа театральная, и давай их тоже в одежи облачать. Да как закончили, так нас четверых на сцену и выперли. Я в дальний уголок отошел и на Анфису покосился. А тем временем тишина такая состоялась, хоть ножом реж. Герадот за кулисами уже пятнами покрываться начал да волосы на себе рвать. Тут я и подумал, что спасаться надо, положение и зад свой. Увидал в сторонке череп. Схватил его, в позу встал и молвлю:
- О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио...
_________________

Отлучилась моя ягодка на минуту, да словно сгинула в шахтах. В сердце мое впилась тревога за нее, пошел вслед за ней, да все впустую. Нет нигде, словно земля ее поглотила. Закричал я, стал звать ее по имени:
- Всеславушка! Где ты милая, отзовись!
Тишина вокруг, только земля кое-где осыпается...
- Где ты, жена моя? Али беда с тобой приключилась какая?
Вдруг споткнулся я, едва не растянулся, глядь - а это грибы прямо под ногами! Наклонился к ним, чтобы поближе рассмотреть их, а от них странный запах идет, а от дыхания моего пыльца вверх начала подниматься со споров. Вдохнул я, да чуть не сдурел. Нестерпимым жаром налился весь, прямо горю, ягодку свою захотел одарить ласкою мужскою, в тело ее белое вжаться и зацеловать ее груди тугие. Парень я молодой, девок испортил много, да только отродясь такого безумия не испытывал. Не иначе, как колдовские грибы то оказались.
Поднялся я, чихнул, чтобы споры эти из себя изгнать, да видать, поздно уже. Шатаясь, как пьяный, побрел я по лабиринту, и все звал свою суженую:
- Всеслава, где ты? Отзовись, лада моя! Жить без тебя не могу, мочи нету..

Успела уже Маруся и с чистотой своей, что только Илюша успел познать, распрощаться, и решить, что и казни ей не надо, если Матвей сейчас её опробует. Чай, не для того себя берегла Муся, да мечтала совсем не о том. И если сейчас что страшное случится, так не жить Марусе больше на белом свете. Слёзы даже не успели высохнуть, когда дверь камеры распахнулась, и Муся прикрыла глаза, правда, не особо рассчитывая на то, что теперь её ожидает спасение. А спасение пришло! Да ещё откуда! Забилось сердечко Маруси, когда Матвея рванули куда-то прочь от её тела, да раздался голос Ильи... Илья... Да что же с Марусей такое происходит, если одно его имя способно изгнать прочь все страхи и оставить заместо них лишь сладостное предвкушение? Не было такого доселе с Марусей...Ни разу не было.

Маруся только успела развернуться, а тут уже и вся расправа случилась. Только Матвей на полу сидит и кровь пытается утереть, а у Муси в голове одно слово звучит, Ильёй произнесённое "моя". Это что же? И вправду он её своей считает, и не придётся ей в Грушево возвращаться, да вспоминать о своём добром молодце одинокими ночами? Или, всё же придётся?
Вместо ответа на немой вопрос Илья обнял её крепко, прижимая к себе, и исчезло всё для Муси - и стены тюрьмы этой, и всё, что было раньше. Только он, только её Илья.

- Не хочу от тебя никуда убегать, да и не убегала я утром. Стыдно просто мне было, - нехотя призналась Маруся, высвобождаясь из объятий Ильи. Сейчас её охватила злость, да такая безудержная, что сил с ней не было бороться. И поцеловать Илью хотелось, но гораздо больше желание было наподдать хорошенько Матвею. Муся закатала рукава и решительно направилась в сторону ненавистного мужика, что продолжал вытирать рукой расквашенный нос. Муся размахнулась и что есть сил ударила Матвея точнёхонько между ног... А потом размахнулась ещё и ещё, продолжая наносить удары уже по скорчившемуся на полу мужику. Не выдержал сафьяновый сапожок, с неба упавший, да улетел куда-то в угол, а следом оттуда донесся жалобный писк.
- Великая сила груш! Кажется, крыса! - Муся допрыгала до противоположного угла, подняла с земли сапог, возвращая его на ногу и всмотрелась в несчастно убиенное животное. В пасти крысы что-то блеснуло...
_________________

Отродясь ни одна книга не захватывала меня как эта. Читал, листал, и снова читал, и не мог оторваться.

И всё знакомое такое, как будто уже сто раз сыгранное. Премьера? Без проблем! Где мой костюмчик?

Костюм нашёлся быстро... и к слову сказать, довольно-таки дурацкий. Кто-то книгу у меня из рук забрал, перед тем как на сцену выпихнуть, а с ней и уверенность в актёрском мастерстве пропала в раз.
И вот стою я, как дурак, с вымытой шеей, перед полным залом смертных. Молчу с независимым видом и делаю вид, что так и задумано постановщиком. Но и другие молчат, а тишина уже становится гнетущей.. и тут:

Ох, мля...
- Он тысячу раз носил меня на спине, а теперь - как отвратительно мне это себе представить! Эээ... Здесь были эти губы, которые я целовал сам не знаю сколько раз. - шёпотом подсказываю брату, не меняя драматической позы, а сам думаю о том, какая гадость этот Гамлет, который не знамо сколько раз целовал в губы Йорика. - Где теперь твои шутки? Твои песни?

Но что-то брат молчит... Но я не растерялся:

- Какую хочешь, - говорю, - мой принц? - стараясь не скрипеть зубами.

Привели их скоро во двор кабака разбойники

Проследил Василевс за реакцией Улады и увидел девицу-красавицу в окне. Молодец узнал в ней Акулину и обрадовался. Значит, брат Пламен где-то рядом!
А затем вошли они под охраною в кабак. Вскоре привели тати Акулину. Помрачнел Василевс и огляделся. Где же старший брат Пламен?

Не бывать этому! Вскинул Василевс голову воинственно. Стали зрачки его ясных глаз словно тучи грузовые, как будто шторм на море невиданный надвигается.

Василевс посмотрел на барышню выразительно.
«Не бойся! Найдём способ тебя с Уладой выручить из беды лихой», - говорил его взор.
Вася посмотрел по сторонам в поисках брата.
_________________

Хотелось целовать губы эти сладкие, до умопомрачения. Впитать в себя этот аромат ее тела. Да не тут то было, выскользнула дева с обьятьев моих, да как начнет мужика между ног лупить. Я лишь успевал глаза закрывать. Мусю лучше не злить, а то ногами своими умелыми омлет может сделать.
А то что стыдно ей было.... Девичьи умы не понять, как на меня ничего стыдного там не было, все было прекрасно.

Закончила Мусенька яйца на омлет сбивать, ох да и хозяюшка. Бросил взгляд на Матвея, который тихо скрутился в клубочек и постанывает, и такая ярость в душе вспыхнула, за то что деву мою обидеть хотел.
Подошел к Мусе, которая натягивала сапожки на ножки свои стройные, да прижал к себе, не желая отпускать.
- Напомни мне, не злить тебя - хмыкнул, беря в ладони личико прелестное.
С соседней камеры раздался до боли знакомый голос. Рад, братишка, и как он тут очутился?
- Эй, в соседней камере, привет невольникам!
_________________

На сцене:

- Да, род один, но разная порода. - Со всевозможным пафосом, провозглашаю я со сцены, и так недобро гляжу на своего, дракона. Скотина крылатая, брехун недоделанный. Я ему про кабачок, совпадение говорю, а он молчит и небось про себя потешается.
- Вот зараза, - это я уже против пьесы вещаю, - прикинулся безродным голозадым, а оказался княжеских кровей! - Боже, что я несу. Подлетаю к своего вероломному избраннику, застывшему в торжественной позе с черепом в обнимку. Выхватываю черепушку и положив руку на его гладкую макушку, в бешенстве продолжаю. - Подгнило что-то в Датском королевстве!

А зритель внемлет! Такого прочтения великого поэта, ни кто еще не видывал. Яра стоит в стороне в шибко срамном наряде, грудь на выкат, по бокам прорехи. Басурманы даже панталон не выдали. На голове мочало белое до пят, ни как Офелия. На мне же почему-то мужицкое трико, камзольчик на груди не сходится и так все обтягивает разве что по швам не трещит. На маковке шутовской колпак. Это из какой же я буду пьесы?

Тавра тоже обрядили знатно, вон горожанка с первого ряда, так на его солидный... прибамбас... не веря глазам своим и таращится. Чую ждет нас успех!

- Опасней и вредней укрыть любовь, чем объявить о ней! - Извинтельно говорит, мне этот враль, Тверд. Укрыть любовь... Ха! Знаю я как он ее укрывал. У меня под юбкой. Небось теперь как получил желаемое, проучил неразумную девицу на святое покусившееся - на его чешую драную, обернется ящером, махнет хвостом и поминай как звали.

- Что ж, не объявил то?! Хотите знать? Огонь самой любви
Приводит к угасанью от нагара,
И если чувствам ходу не давать,
Они мельчают от переполненья.
Что хочется, то надо исполнять,
Покамест есть желанье: у хотенья
Не меньше дел и перемен на дню,
Чем рук, и планов, и голов на свете. Да?! - Выспрашиваю я у него, и по моему собираюсь заплакать.

Тут в разговор вступает Тавр, то есть мавр или Горацио?
_________________