Десятка книг, запланированных к чтению в ближайшее время

Я вообще жаворонок и редко когда просыпаю, если нужно в школу/институт/на работу, но два эпических просыпа в моей жизни были: 6 февраля 2004, когда я жила на Автозаводской и каждый будний день ездила в институт на Театральную, и 29 марта 2010, когда я уже жила на Юго-Западной и каждый будний день ездила на работу на Третьяковскую через Чистые пруды. Как сама судьба отводила, что ли.
Героине же повести "Голос" тоже повезло, но немного не так: она находилась непосредственно в поезде, в котором взорвалась Дженнет Абдуллаева, но физически отделалась парой царапин. Однако на психологическом уровне последствия того, чему Саша стала свидетельницей, оказались очень серьезными. Девушку мучают панические атаки, у нее пропадает сон и аппетит, она боится общественного транспорта и людных мест, успеваемость падает. Мама волнуется за дочку, а отец ведет себя так, как категорически в таких ситуациях вести себя нельзя - сначала, аки страус, пытается спрятать голову в бетонный пол (если на проблему закрыть глаза, то ее как бы не существует или она сама рассосется), потом пытается решить проблему криками и обесцениванием, затем пробует запретить ходить к психиатру и принимать таблетки. Мама молодец, не стала прогибаться, а выступила на защиту здоровья Саши.
Поездка к бабушке в Калининград стала приятной сменой обстановки, а книжный клуб в библиотеке отвлекал Сашу и помогал ей переключаться. Любая травма преодолима, если рядом есть люди, которые помогут и поддержат, плюс на примере Стаса автор ненавязчиво показывает, что у каждого из нас проблемы свои, и каждому не помешает внимание и поддержка. А мрачные рассказы, которые ребята обсуждали в клубе (все объединенные тематикой смерти), тоже любопытны и интересны. Даже параллельно прочитала те из них, с которыми не была знакома ранее ("Лотерея" Ширли Джексон и "Открытки с того света" Франко Арминио).

Я люблю Эмили Гиффин, ее книги вполне жизненны и читаются легко, но есть у нее одна проблема - безнадежно слитые финалы. Этот роман не стал исключением, и книга мало того, что закончилась на точке с запятой, а сиквела вроде как не предполагается, так еще и героини бесили всю книгу. Теткам под сорок лет, а уровень эмоционального развития как у не подростков даже, а дошкольников - сплошной эгоцентризм, обидки, что чего-то недодали, ослепительный нарциссизм, метанин (непонимание своих желаний) и едва ли не топанье ножкой и громкий рев. На фоне матери и тетки четырехлетняя Харпер смотрелась образцом логики, здравомыслия и рассудительности.
У сестер Гарланд, Мередит и Джози, пятнадцать лет назад трагически погиб брат - в его машину врезалась другая. И с тех пор сестры не могут перестать винить себя и всех вокруг в его смерти, проигрывать в голове бесконечный массив "а что если", и возмущения спустя 15 лет, что девушка брата после его гибели не поставила на себе крест, а продолжила жить, вышла замуж, родила, развелась, завела отношения с женщиной - как она смеет не скорбеть? Тем временем у каждой свои проблемы: Мередит устала от роли счастливой жены и матери, работающей на полставки, а Джози уже отчаялась построить с кем-то отношения и начинает всерьез задумываться над обращением в банк спермы. Каждой кажется, что другая ведет себя как инфантильный подросток и мается дурью, ведь у соседа трава всегда зеленее и "мне бы твои проблемы".
Мередит я отчасти понимаю - быт заел, в отношениях с мужем никогда не было крышесносной страсти, а в последнее время начался конфликт интересов: муж хочет большую семью, а Мередит и ко второму-то ребенку не готова (что мешало обсудить это на берегу?), вдобавок к концу книги еще и выяснилось, что брак их основан на чувстве вины перед погибшим Дэниелом, который Мередит был братом, а ее мужу Нолану - лучшим другом. Джози же какая-то странная женщина: желание как можно скорее стать матерью настигает ее, когда в ее первый класс поступает дочка ее бывшего бойфренда. Она добросовестно шерстит сайты с информацией о донорстве спермы, параллельно ходит на свидания с физиотерапевтом Питом (но при первой же встрече заявляет, что у них ничего не получится) и всерьез обсуждает с ним то, что донором может стать он, а в итоге берет сперму у своего соседа по квартире, с которым двадцать лет дружит - вот где логика у этой женщины? И я не знаю, неужели в Америке сейчас правда такие мужики пошли или это художественный вымысел, но персонаж Пита - это такой коврик, о который вытираются ноги чуть ли ни в каждой сцене, где он присутствует. Сама ситуация идиотская - секса с тобой я не хочу, а вот ребенок от тебя мне нужен, но у тебя на него никаких прав не будет, и мужик такой "о-ок", это что вообще?
Большую часть книги читала с "рукалицом", просто бесило, что взрослые люди вот так себя ведут. Даже фирменный гиффиновский юмор не спас ситуацию. К моему превеликому сожалению, два.

Книга попала в категорию тех, на протяжении которых регулярно задаешься вопросом "боги, зачем я это читаю?", но бросать тоже не хочется, ибо интересно, чем же эта веселая беготня закончится. По сути, вся она - это такой один большой пролог к чему-то большему, к непосредственно жизни.
Джонатану 22 года, он недавно закончил колледж и переехал в Нью-Йорк, где по протекции лучшего друга устроился на работу в рекламное агентство. Работу свою он ненавидит и считает отупляющей, но ведь пришла пора взрослеть, платить по счетам, жениться, обзаводиться детьми, брать ипотеку, в общем, вливаться в унылую рутину взрослой жизни. Уж не знаю, то ли автор из другого поколения, но мне кажется, современные люди чуть за двадцать как-то не рвут на себе волосы с воплями: "Ааа, мне срочно надо взрослеть! Часики тикают". Все в жизни идет своим чередом, и бежать сломя голову под венец, будучи неуверенным в своих чувствах, вроде никто не торопится, если про мужскую часть населения говорить. Девушка Джонатана, Джули, работает в свадебном журнале, и когда ей на работе предлагаю поучаствовать в проекте свадьбы в прямом эфире под ключ, они с Джонатаном незамедлительно соглашаются, правда, потом включают головы (вернее, там много всего интересного происходит, от странной болезни "словесный салат" до неожиданных романтических знакомств). В качестве хобби Джонатан рисует комиксы, и неплохие, но в качестве потенциальной карьеры этот вариант даже не рассматривает.
Собаки слегка скрашивали книгу, но с мимишными песелями я предпочитаю смотреть видео.

По сути сюжет начисто слизан с "Бегущего за ветром", только тут не мальчики, а девочки, не Афганистан, а Индия, и поднимаются тема храмовой проституции и сексуального рабства. А в остальном одно и то же: девочка из хорошей семьи, приемная сирота-золушка, которую мать богатой девочки недолюбливает и заставляет делать всю черную работу, богатая девочка учит бедную читать, они становятся неразлучны и почти как сестры, бедная ради богатой готова на все, а богатая ревнует даже к тем крохам, что перепадают бедной. После гибели матери в теракте осиротевшая богатая девочка тут же находит крайнюю и совершенно мерзким образом ее подставляет, но по факту все это индийское кино ходит по замкнутому кругу, когда каждый винит себя в том, в чем совсем не виноват, а о настоящей вине даже не думает. Совсем непонятно было, на какие шиши Тара прикатила в Индию и три года искала там Мукту, платя взятки, гонорары частным детективам, где-то питаясь и одеваясь, но не имея образования и не работая за зарплату. Жизнь Тары в Америке отдельный фейспалм - как можно так эпично просрать все шансы и привилегии, выбрав вместе хорошего образования обслуживание безработного непризнанного гения? А потом и от него сбежать в Индию искать Мукту.
Жизнь в индийских борделях, безусловно, не сахар, но автор как-то перемудрила с болливудщиной, гротеском и сентиментальностью.

Я обожаю предыдущий взрослый роман Мэтта Хейга «Люди и я» и всем его советую (книга из моей домашней библиотеки была прочитана разными людьми раз десять, и все они были в восторге, хоть и не любители фантастики). С этой же книгой все вышло немного по-другому. Если "Люди" были о путешествиях в пространстве и выстраивании отношений с инопланетными существами, которыми для главного героя были люди-земляне, то Том Хазард - своего рода путешественник во времени. Вернее, он не путешествует, а просто живет, старея на один год каждый пятнадцать лет, и в итоге в свои 437 выглядит максимум на сорок. Анагерия (замедление старения организма) - редкий генетический сбой, проявляющийся в подростковом возрасте, и, естественно, родившись с таким в 1581 году, проблем не избежать.
Мать Тома казнили как ведьму, сам мальчик сбежал и мыкался по Англии, пока его не приютили сестры Роуз и Грейс. Еще не осознавая, что с ним такое, он жил так, словно жизнь ему отпущена такая же по продолжительности, как среднестатистическому человеку. Через несколько лет завел с Роуз семью, они родили дочь Мэрион, но годы шли, и мало-помалу Том начал выглядеть как сын Роуз, а люди вокруг судачили все активнее. Происходило это все в елизаветинско-шекспировские времена, и к повествованию о судьбе героя Хейг щедро добавил ярких исторических личностей, которые тогда или иначе встречались Тому на жизненном пути. В итоге ему пришлось бросить семью и бежать, дабы не навлечь на себя и них людского гнева. Тогда он еще не знал, что передал свою анагерию по наследству...
В конце девятнадцатого века Том наконец набрел на врача, который сумел предположить диагноз, но не поверил рассказу пациента, который утверждал, будто родился триста лет назад - да и кто бы здравом уме в такое поверил? Доктор вскорости при таинственных обстоятельствах скончался, а на Тома вышла некая Агнес и общества "альбатросов", и он осознал, что такой в мире не один. В общении с руководителем общества Хендриком Том затвердил для себя основные правила нестареющего долгожителя, которые необходимо соблюдать, дабы не привлекать внимания: переезжать каждые восемь лет, менять внешность и род занятий, а самое главное - не влюбляться. После истории с Роуз Том уже и сам это понял...
Возможность увидеться с нестареющей дочерью придала Тому новых жизненных сил, ибо после ухода от Роуз он фактически не жил, а существовал, плыл по течению времени, и хотел покончить с собой. Известие о том, что Мэрион жива и унаследовала отцовский ген, прямо-таки пробудило его, заставила почувствовать вкус к жизни, почувствовать себя кому-то нужным. Ведь мы живы только когда нужны кому-то, а кто-то нужен нам.
Но меня несколько возмутил финал, когда Том воссоединился с дочерью, покончил с злокозненным Хендриком и его правилами, и с размаху забежал на те же грабли. Ну ок, я понимаю, ты почти бессмертный, живешь 400 лет и проживешь еще столько же, что ж, куковать одному или найти такую же бессмертную, вот только не надоедите ли вы друг другу хуже горькой редьки за столетия? Нееет, лучше раз в поколение жениться на обычной смертной тетке и рожать с ней детей, а там как повезет. Главное, чтоб рядом был кто-то теплый и мягкий и продолжение себя в потомках. Может, кому-то кажется жизнеутверждающим и гимном человечеству, но мне - нет. Хреново также, что у Тома талантов никаких особых не было, так, обычная серость, которой по счастливой случайности выпало почти бессмертие.
Фильм с Камбербэтчем, тем не менее, обязательно посмотрю, когда выйдет.

Действие романа происходит в 1825-1826 годах, еще до Великого картофельного голода, но Ирландия все равно бедная и отсталая, а деревни в глубинке вообще живут словно в средневековье. Новые веяния до них доходят крайне редко, и любые напасти/болезни/неурожаи и прочее люди склонны объяснять не логически или научно, а основываясь на мифах и суевериях. Роман основан на реальных событиях и реальном судебном процессе, но многие подробности, конечно, вымышлены - хотя с талантом Ханны Кент и ее умением работать с источниками факты и вымысел сливаются в завораживающее полотно с полным погружением в описываемую эпоху (и спасибо переводчику Елене Осеневой за прекрасную передачу этого на русский язык!).
У недавно потерявшей взрослую дочь Норы Лихи неожиданно умирает муж - шел с поля, да схватился за сердце и рухнул как подкошенный посреди дороги. Чем иначе объяснить смерть здорового, полного сил мужчины, как не происками добрых соседей-фэйри? Внучок Михял до двух лет развивался вполне нормально, но после смерти матери его как будто подменили - ребенок не ходит, не говорит, не растет, хотя исправно ест - и тут что подумать?
Надо отдать Норе должное - сначала она добросовестно вызывает врача, потом обращается к священнику. Но ни тот, ни другой ничем ей не помогают: врач авторитетно диагностирует кретинизм и уходит, не объяснив ровным счетом ничего (ни что это такое, ни что делать дальше, ни рекомендаций никаких), а священник разводит руками и говорит, что на все воля божья. Воля-то воля, а кормить этого ребенка и растить его кто будет, и где гарантии, что затраченные время и силы пойдут впрок? Это ведь в современное время можно осознанно принять решение заботиться о ребенке-тяжелом инвалиде и нести свой крест, а тогда? Сколько было случаев реального инфантицида и постнатальных абортов, когда матери банально "засыпали" детей ненужных или увечных?
Я видела много отзывов с призывами "распни" и сожалениями, что суд не впаял Норе и знахарке Нэнс Роух строгача, а то и смертную казнь. Но обе женщины и так достаточно поплатились, лишившись домов, а мальчик все равно (имхо) был не жилец. Но обе женщины не хотели мальчику ничего дурного - они искренне верили, что он подменыш, и если удастся вернуть его лесному народцу, те отдадут бабушке настоящего Михяла. Да, глупые суеверия и бабкины сказки, но с другой стороны, а вера в бога и упование на него не другая ли сторона той же медали?
Сельская же община, которая с одной стороны живет друг у друга на виду всю жизнь и знает соседей как облупленных, опять же в случае чего не того превращается в безумную толпу, которой главное кого-то обвинить в своих бедах, а не докопаться до правды. И Ханна Кент отлично показывает, как люди раздувают пожар сплетен из того, что, в общем-то, никого не касается (больного мальчика) и усердно закрывают глаза на то, что творится у них буквально под носом и реально вредит (избивающий жену Шон Линч).
Мне книга понравилась не меньше, чем дебютный роман автора «Вкус дыма» , буду с интересом и дальше следить за ее творчеством.

Роулинг пора бы определиться, что у нее в приоритете - детективные сюжеты или размазывание по древу любовной линии персонажей. Вот воистину, бич всех разнополых сыскных тандемов: рано или поздно профессиональное переходит в личное. А тут еще многоугольники, причем на протяжении всех трех предыдущих книг было ясно, что Робин от жениха бежать нужно как можно быстрее, но в четвертой книге она таки вышла за него замуж, однако, слава богу, автор не стала тянуть, и развязала этот узелок в этом же романе, пусть и несколько топорно
Спойлер
(так и не поняла, зачем Мэтью так нужна была Робин, если он всю дорогу наставлял ей рога)
Касательно детективной линии: здесь у нас опять веселые погремушки в высших кругах английской политической элиты и связанных с ними давними узами радикальных активистов-леваков. Все, как обычно, вертится вокруг денег, и главный подозреваемый считывается на раз, хотя автор и пыталась наделить его положительными чертами
Спойлер
(для меня все понятно стало, когда он пошел с Робин на ужин и предложил ей записать расходы на счет Страйка)
Первое убийство происходит в середине книги (если не считать бредни сумасшедшего паренька про убитого ребенка двадцать лет назад). В детективах Роулинг меня всегда поражает то, что к сыщикам обращается человек, у которого рыльце не то что в пушку, а просто-таки мехом заросло - и на что эти люди рассчитывают, что их тайное не станет в ходе расследования явным? Все ведь взаимосвязано.
Очень много повторов, пабов, еды, страданий Страйка по поводу ноги - если сократить книгу страниц на 150-200, она бы только выиграла.

"В Ирландии гомосексуалистов нет" (с)
Название романа взято из эссе Ханны Арендт о поэте Уинстоне Одене. Она вспоминает свое знакомство с ним, каким изысканным и подтянутым джентльменом он был тогда, и какая разительная перемена с ним произошла спустя десять лет, как изрезали морщины его кожу - как будто "на лице его оставили след незримые фурии сердца". Это подходит и герою-рассказчику, Сирилу Эвери, поскольку повествование охватывает семьдесят лет, начинаясь за несколько месяцев до его рождения в 1945 году и заканчиваясь незадолго до смерти в 2015.
Книга читается быстро и увлекательно, она яркая, как фейерверк, грустная и лиричная, как музыка на пластинке, порой неистово-обличительная, выпускающая наружу весь пар и клекот обиды на несправедливый и лицемерный мир. Но Бойн писатель все же конъюктурный, и оправдывая одних, других он густо мажет черной краской под одну гребенку, а в таком случае чем он лучше тех, кто всех геев чохом клеймил спидоносцами? В книге в какого служителя церкви не ткни, все сплошь лицемерные педофилы, растлители, садисты и маньяки, за исключением одного старого священника, которого во время исповеди юного Сирила тяпнул инфаркт, и то неясно почему, от шока ли или от возмущения.
Композиция интересна тем, что повествование прыгает через равные отрезки в семь лет, и Сирила нам (если не брать предыстории изгнания его родной матери из деревни и ее устройства в Дублине) впервые показывают семилетним, а дальше в 14 лет, в 21, 28, 35 и так далее. При чтении не раз ловила себя на мысли, сколько же всего меняется в наших жизнях за семь лет. Жизнь Сирила в Ирландии (до 1980 года) была сплошным притворством - на людях он разыгрывал доброго католика, который до брака ни-ни, а по ночам бродил по паркам и общественным туалетам, выискивая перепихон на одну ночь. Причем влюблен он всю дорогу был в друга детства Джулиана, стопроцентного натурала, соблазнить которого не было ни малейшего шанса, однако мечтать же не вредно. На этой почве он сблизился с Алисой (сестрой этого самого друга), и не успел опомниться, как все вокруг стали считать их парой и готовиться к свадьбе. Но единственный сексуальный опыт с женщиной окончательно убедил Сирила, что это не его, и счастлив в браке он точно не будет. Сцена его разговора с Джулианом в церкви, когда Сирил признается в том, что он гей и любит не Алису, а ее брата, и реакция на это Джулиана, стала одной из кульминационных в романе, а вторая кульминация пришлась на день встречи в больнице четырнадцать лет спустя, где умирающим от СПИДа на койке оказался не "пидор" Сирил, а самый что ни на есть тру-мачо Джулиан.
У Сирила в жизни был примерно с десяток счастливых лет в Амстердаме и Америке рядом с любимым человеком, который принимал его, воспитан был в иной атмосфере, в любящей семье, для которой на первом месте всегда был любимый сын и его счастье, а не "что подумают люди". Однако эти самые люди порой имеют возможность толпой попытаться убедить других, что те живут неправильно, особенно в конце восьмидесятых, когда США захлестнула спидофобия. Вообще автор много человеческой грязи взбаламучивает, но в принципе в описанном нет ничего невозможного.
Бойн сам гей, поэтому ему близка тема с притеснением секс-меньшинств в двадцатом веке и ее он раскрывает наиболее полно, но вот в истории всего остального, помимо гей-движения, он, бывает, плавает. Юный проститут Игнац на вопрос, а где находится его родная Любляна, возмущенно отвечает: "В Словении", и это в 1980 году. В оригинале еще куча подобных блох с несуществующими на тот момент странами, государственными деятелями иных эпох и прочего, что переводчик как мог отловил.
Я читала книгу, находясь в Ирландии, и атмосферу Дублина Бойн передал прекрасно, я ходила, читая, по Тринити-колледжу, вокруг Церкви Христовой, по пабам, по Графтон-стрит и парку Святого Стефана, заглядывала в переулки (где до сих пор вечерами тискается молодежь), поэтому за Ирландию, к которой автор не раз за роман расписывается в ненависти, но между строк читается его огромная к ней любовь, прибавлю балл. Кстати, вы знали, что Ирландия - это единственная страна в мире, где в поддержку легализации однополых браков народ проголосовал в ходе общенационального референдума? Неплохой шаг с цитаты 1966 года, вынесенной в заголовок.

Читала и как обухом по голове прикладывало каждые несколько страниц. Книга актуальная на все времена, написана в 1987 году и чувствуется в ней некая велеречивость, несвойственная современной подобной литературе, но насколько же мне оказалась близкой.
Главная героиня Магда - известная писательница, муж у нее тоже книжный человек. Работают хоть и дома, но тяжело и упорно, и времени на уборку-стирку-готовку катастрофически не хватает. Многие люди из старшего поколения насмешливо фыркают: мы-то успевали и работать в полную смену, и детей растить, и за домом следить, а тут ишь, белоручки выискались, меньше сиди за столом и читай, и все успеется. Интеллектуальный труд такими людьми обесценивается, мол, что там сложного, стучать по клавиатуре день-деньской, и не понимают, каково это, когда мозги вскипают, спина немеет, а в глаза к вечеру словно песка насыпали и не до стирок-уборок, прилечь бы да чтоб не трогал никто. К тому же люди интеллектуального труда редко обесценивают труд физический, понимая, насколько это тяжело и изнуряюще, а подчас и неблагодарно: приготовленный ужин сметают за 10 минут, а ты иди посуду мой, расчищенная дорожка к утру снова вся в снегу, а по вымытому полу тут же шастают грязными ботинками.
Домработница Магды, Эмеренц, попала к ней по рекомендации, причем поставила себя сразу: не вы, мол, меня нанимаете, а я смотрю, подойдете вы мне или нет. Неразговорчивая, замкнутая, скрытная, она никого не пускает в свой дом и свою душу. За двадцать лет, проведенных бок о бок, Магда так и не научилась понимать ее по-настоящему. Поступки Эмеренц, хоть и с благими намерениями, вызывали у Магды сначала недоумение, а потом, когда становился ясен контекст, стыд и неловкость перед пожилой женщиной. Эмеренц всегда открыто сторонилась политики и религии, мотивируя тем, что ей ни то, ни другое в жизни никак не пригодилось и не помогло, цель у нее была только одна - оставить племяннику деньги, чтобы он выстроил склеп для ее покойных родственников, и хотя она вроде как всю жизнь жила одиночкой, вокруг всегда хватало людей, которые в случае чего придут на помощь и поддержат. Есть такие люди-магниты, которые вроде как ведут себя независимо и обособленно, а стоит им куда-то деться - и вся округа чувствует себя осиротевшей.
Дверей в романе две - одна ведет в квартиру Эмеренц и открывается перед кем-то еще крайне редко (гостей Эмеренц принимает за столом на площадке, а частенько и вовсе на улице, а то и дома у кого-то еще), вторая же, внутренняя межкомнатная, не открывается вообще никогда и задвинута железным сейфом. Тайны Эмеренц и ее прошлая жизнь раскрываются постепенно, флэшбеками, но это ни в коем случае не детектив, а именно история о том, как плохо мы можем знать тех, кто постоянно рядом, и почему они именно такие, ничего ведь не бывает просто так.
Последние пятьдесят страниц невероятно грустные и заставляют много думать о человеческом достоинстве, невообразимом стыде, когда понимаешь, что встать не можешь, любимые животные помочь не могут, а обратиться к кому-то смерти подобно, ведь узрят тебя в непотребном виде, позорище. Что люди подумают, во всей красе - для людей того поколения, рожденных в начале 20 века, это ведь было чуть ли не важнее всего. И можно ли обманывать человека на смертном одре, лишь бы ему было спокойно и он не умирал с чувством, что его предали те, кому он больше всего доверял?
Тяжелая книга, но однозначно must read, для понимания.

Лили Кинг вдохновлялась реальной биографией выдающегося антрополога Маргарет Мид, и на ее основе создала свою героиню Нелл Стоун, которая занимается тем же самым и подробности биографии тютелька в тютельку, за исключением того, что реальная Маргарет Мид прожила долгую жизнь, родила дочь (впоследствии тоже ставшую антропологом), написала множество научных работ и автобиографию, стала иконой научного сообщества и идолом сексуальной революции шестидесятых, в ходе которой произнесла немало вдохновительных спичей, а биография книжной Нелл Стоун закончилась на том самом любовном треугольнике тридцатых годов.
Композиционно книга выстроена в трех плоскостях: в третьем лице о Нелл, от первого лица Эндрю Бэнксона и дневниковые записи Нелл. Сюжетно все развивается несколько месяцев, на протяжении которых Нелл и ее муж Фен изучают (вымышленное автором) племя там на реке Сепик, а Эндрю Бэнксон сначала взаимодействует с ними профессионально, а потом отношения перетекают в более личную плоскость. Взаимоотношениями этих троих, честно говоря, я не прониклась, все трое как люди внушали отвращение: что Фен с его болезненной завистью и ревностью, что Нелл своим "моя теория верна, потому что она моя", что Бэнксон с его рефлексией и неспособностью сепарироваться уже наконец от семьи и ее истории.
А вот антропологический аспект книги, отшелушенный от чуйств, читала и обдумывала с превеликим удовольствием. Все трое ученых занимаются, по сути, одним делом, но методы и подходы у них совсем разные. Где Бэнксон был осторожен, чуток и деликатен (но топтался на одном месте), Нелл была настойчива аки советский следователь, а Фену вообще плевать было на туземцев, их обычаи и традиции, главное артефакты. Большой отпечаток на их жизнь в племенах на Новой Гвинее, как ни крути, налагают менталитет и культура, в которой они были воспитаны, пусть некоторые аспекты туземного бытия им и кажутся привлекательными. (Фен, например, с удовольствием вообще стал бы туземцем, будь ему это позволено, автор не раз это подчеркивает). Пагубное влияние западной цивилизации и колониализма на т.н. примитивные народы затронуто было лишь мельком в образе Квамбуна, который, увы, остался нераскрыт.
Никакой порнографии, которой так пугали, я в книге не увидела. Да, были ритуалы туземцев, но в них ничего противоестественного и мерзкого нет. Но в целом о книге - наверное, было бы лучше, если бы автор просто фантазировала, а не основывала персонажей на реальных прототипах, в ее подаче Мид сотоварищи выглядят не очень. Считаю, Янагихаре с ее «Людьми среди деревьев» лучше удалось раскрыть тему.