Венецианский карнавал

- Вы не похожи на друзей моего мужа, может потому что флорентиец? - Улыбнулась Бьянка.

- А почему? Вы очень заняты? - Спросила Бьянка. - А я на карнавале загадала желание на падающую звезду, - вдруг вырвалось у нее.

- Ну не странный, но необычный, непривычный для меня. В нашем доме таких не было. Да, этот карнавал я не забуду, - неожиданно для самой себя разоткровенничалась Бьянка, - и да, в маске я чувствую себя спокойнее, вокруг слишком много людей, с которыми мне не хотелось бы общаться, - сказала она, но тут же добавила - Вас это не касается, с Вами мне почему-то не страшно. - Ей вдруг захотелось рассказать ему о себе, но она подавила это желание. Такое можно рассказать только человеку, с которым никогда в жизни потом не увидишься или тому... кто ее полюбит. - Что за странные мысли в моей голове сегодня... волшебство карнавала не иначе...
_________________

- Лючия? - Диана вопросительно посмотрела на племянницу. - Ты хочешь сказать, что она тоже была на площади?

И не дожидаясь ответа, молодая женщина , выхватила пелерину и выбежала на улицу.
Глупая-глупая девчонка! Конечно, следовало ожидать, что она не упустит такую возможность и пойдет на площадь! Только бы с ней ничего не случилось!

Диана практически пробежала весь путь. Гулянье было в самом разгаре, и молодая женщина с трудом пробиралась в веселящейся толпе, в которой, казалось, смешались все сословия.
Пару раз ее хватали за руки, приглашая потанцевать, но всякий раз она лишь отрицательно качала головой, мягко, но решительно отвергая слишком навязчивые приставания.

Она пересекла площадь и вышл к пристани, когда внезапно увидела, как:



Диана не оставалось ничего другого, как только в полной растерянности взирать, как князь Реньер увозит куда-то Лючию.
_________________

- Все может быть, знаете, - не смог сдержать ответной улыбки я. - И я не знаю, что там были за друзья.

- Не задумываюсь, как много в мире красивого, - просто ответил я. - Да, и вы не сказали, какое, помню, - закивал головой.

- Это же хорошо, - обернулся к Бьянке я. - Хорошо, что будете помнить. Иногда мне бывает все равно, перед кем я стою и что делаю, иногда это никого не касается, только меня. Я не думаю, что с мужчиной должно быть страшно, наоборот, безопасно. Расскажите, почему вы такая скрытная? Чего вы боитесь? Довериться?

А гондольер все напевал...

Она улыбается ему, он смотрит на неё,
И в один миг возникает любовь.
Каждую ночь в Венеции
При свете луны
Плывёт по лагуне
Самый прекрасный сон о любви.

- Не желаю Вам таких, - вырвалось у Бьянки, - простите, давайте не будем об этом, такой хороший вечер, - попыталась она сменить тему.

- Это очень личное, но я так хочу, чтобы оно сбылось, от этого зависит моя жизнь, - Бьянка опять сказала больше, чем хотела.

- Да, я однажды доверилась человеку, и меня предали, - простите, мне пора домой, - Бьянка решила свернуть разговор, а потом все-таки спросила, - а Вы считаете - я могу Вам доверять? Но я Вас совсем не знаю. Хотя... Скажите, где Вы живете, и если мне понадобится помощь, я дам знать. Вы сможете помочь, не спрашивая? Вы мне доверяете?

И Бьянке вдруг захотелось плакать, она еле сдерживалась, и очень боялась, что Паоло что-то заметит. Она сильно пожалела о том, что сняла бауту, и теперь на ней обычная полумаска, которая не могла скрыть всех эмоций.
_________________

- Хорошо, как скажете, - это то, что давило изнутри, понятно, но сейчас не время все вытаскивать наружу знал я.

- И снова вы меня заинтриговали, синьора Скорцени. Надеюсь, все будет так, как вы хотите.

- А почему бы и нет? - пожал я плечами. - Ничего дурного от меня ожидать не следует, ну, разве что чуточку, - сложил ладони вместе и возвел взгляд к небу. - Все мы грешны. Я остановился у друга семьи, Кристобаля Бодена. Только сообщите и я примчусь, прекрасная синьора.
На душе у Бьянки творилось что-то неладное, я это чувствую. Но и выспрашивать тоже не могу, не люблю напирать.
Гондольер отвез нас сначала к дому Скорцени. Попрощавшись, женщина вышла из гондолы и направилась к двери. Я махал рукой, а потом скрылся под мостом. Все-таки чудная эта Бьянка. С такими мыслями и заснул позже.

Он ушёл, её отец... признал своей дочерью и ушёл... Растворился в толпе.
И что ей теперь делать?
Глаза застилала пелена слёз и она не совсем осознавала то происходит вокруг. Даже когда

Лючия не вполне отдавала себе отчёт в происходящем. Но постепенно она перестала всхлипывать. Странно, совсем недавно в его присутствии она ощущала тревогу, а сейчас разрешила себе прильнуть к груди мужчины, в поисках успокоения. Разве что-то изменилось?


Она разрешила ему утереть свои слёзы.

Девушка кивнула и последовала за мужчиной к гондоле

Мерное покачивание лодки, тёплый плед и эти глаза, словно в душу заглядывающие.
Она не сразу сообразила что Синьор Реньер привёз её совсем не в палаццо Дожа.
Лишь когда гондола остановилась у знакомой летници она поняла где находится.
Но почему он привёз её сюда? Ей надо к синьоре, она волноваться будет... Но, внезапно ставший молчаливым хозяин быстро ушёл, предоставив её заботам слуг и Лючии ничего не оставалось как подчиниться.
В отведённой ей комнате девушке приготовили горячую ванну и она заснула, едва её головка коснулась подушки.

- Абсолютно серьезно. - уверил граф девушку, и действительно, на лице его не отражалось и тени улыбки - ни в глазах, ни на губах, а голос звучал привычно бесстрастно.
В это самое мгновение появился Алессандро и конечно, в чем ДжиДжи ни минуты не сомневался, в руках у него был пропавший кошелек.

- Ты делаешь просто поразительные успехи в изучении итальянского языка! - Жанлуиджи одобрительно похлопал брата по спине, в то время как сапогом он предупреждающе наступил Сандро на ногу.
- Видите ли, синьорина, мой кузен пока не очень хорошо говорит по-итальянски, но с каждым днем у него это получается все лучше. - пояснил граф Савойский Марии.

Видимо, раздосадованный своей оплошностью, а может, от того, что так и не запомнил свое новое имя, Алессандро молчал и Жанлуиджи пришлось подсказать:
- Фон Эссен. Граф Хенрик фон Эссен. Вчера мы были на ужине у Реньеров, но вы, должно быть, нас не запомнили. Я - Жанлуиджи Романелло. - на всякий случай ДжиДжи назвал и себя. - Извините молчание моего брата, порой он забывает собственное имя, особенно при виде понравившейся девушки. - объяснил он внезапную немоту "Хенрика".

Алессандро промычал что-то неразборчивое и Жанлуиджи ответил за обоих.
- Он в восторге от вашего предложения, синьорина Джордано. Мы обязательно придем.
На этом они откланялись и пошли каждый своей дорогой.

Жанлуиджи чертовски устал и мечтал оказаться поскорее в постели и остаться наедине со своими мыслями.
Вскоре гондола привезла братьев ко дворцу и они разошлись по своим покоям.

...Сон как всегда не шел, несмотря на то, что Жанлуиджи был совершенно измотан морально и физически. Ледяной страх полз по его душе от бесконечных мыслей о том, что с ней могло что-то случиться. Он боялся засыпать и еще больше боялся просыпаться. Нервы были в постоянном напряжении и звенели, как натянутая струна.
Граф нащупал висящий на шее медальон и, раскрыв его, посмотрел на портрет женщины внутри, освещенный луной, проникавшей в комнату сквозь незадернутые шторы. Он долго смотрел на дорогие ему черты, лаская их взглядом, а затем прикоснулся к изображению губами.
- Если бы ты только знала, как все болит у меня внутри... Неужели же ты сознательно обрекла меня на такие муки?..
Мужчина зажмурился и издал прерывистый вздох. Затем посмотрел на портрет еще раз и закрыл медальон, но не выпустил его из рук. Ладонь сжимала лишь холодный бесчувственный металл, но Жанлуиджи казалось, что так жена, пусть хоть самую малость, но становилась ближе к нему...
_________________

Бьянка постаралась улыбнуться.

-Простите, я пока не могу ничего сказать, - Бьянке вдруг стало неловко, словно она обманывала хорошего человека своим недоверием, но иначе она не могла, - я тоже надеюсь, что все обойдется.

- Спасибо. Я воспользуюсь Вашей добротой.

Бьянка вышла на берег, улыбнулась Паоло и тоже помахала рукой в ответ и пошла в дом. Микеле сообщил ей что Гарбриэле уехал в Рим еще утром, сразу после визита незваных гостей, и настойчиво просил синьору не уходить из дома без сопровождения.
Бьянка поблагодарила мужчину и обещала последовать его совету, потому поднялась к себе. В комнате не осталось никаких следов утреннего происшествия.
Бьянка позвала Жозефину, та тотчас прибежала и затараторила.
- Синьора, как же Вы убежали одна, разве можно, а поймают, а заберут?

- Чему быть, того не миновать. У меня к тебе поручение. Если что случится, пойди в церковь Санта Мария делла Салуте. Спроси падре Рикардо, где живет купец Франко Каналья. Отнесешь ему эту куклу и скажешь, что я не приду на обед. Потом иди в палаццо Кристобаля и передай эту статуэтку для синьора Сантори. Если синьор будет дома, ответишь на его вопросы. А теперь я хотела бы принять ванну и лечь.
Бьянка долго не могла уснуть, ворочаясь в постели. Что-то будет завтра? Но бежать она не хотела, потому что не чувствовала за собой вины. Да и куда бежать? От судьбы не убежишь...
_________________

Большие напольные часы серебристо прозвонили три раза, когда Франческа крадучись вышла из своей комнаты. Одетая в глухой чёрный плащ с капюшоном и такого же цвета полумаску она была почти не различима в густой Венецианской ночи. Выскользнув из дверей входа для прислуги она спустилась к маленькой лодке, петля от которой была наброшена на невысокий столбик. Этой маленькой юркой лодочкой днём пользовалась прислуга, а сейчас она быстрой бесшумной тенью заскользила по черным водам канала.

А вот и знакомый причал, осторожно управляя лодочкой Франческа бросила взгляд на берег... фонарь, человек лежит, укрывшись плащом... спит?... да, кажется и в самом деле спит, храп слышен издалека... Несколько бесшумных шагов туда и обратно и вот уже маленькая лодочка несётся в обратном направлении мимо спящих домов и палаццо, растворяясь в темноте.
_________________

Вечером Алессия слишком долго не могла уснуть. Стоило ей закрыть глаза, как перед сомкнутыми веками начинали мелькать карнавальные маски и лица их обладателей, сплетаясь в единый круговорот. И в его центре вертелись двое - Кавьелло и Роберто. Маска и её владелец.
Таинственный собеседник, поманивший её к себе своими дерзкими речами и манерами, и англичанин, смущающий её не менее дерзкими замечаниями. Дерзкий, наглый, и... красивый. И - он тот же человек, к которому она пришла по собственной необходимости, но в его объятьях смогла забыть всё, помимо даримого им наслаждения.
А как сладки были его поцелуи...

Встав достаточно поздно, Алессия позавтракала и теперь бесцельно слонялась по палаццо, не зная, чем себя занять. Беатриче куда-то ушла, остальные гости ещё не проснулись.
Дойдя до картинной галереи, она задержалась в ней, разглядывая портреты в старинных одеждах.

Затем девушка перебралась в сад, где обнаружила приставленную к одной из стен лестницу. Оглядевшись и не обнаружив никого, кто мог бы увидеть её поступок, девушка забралась на самый верх лестницы, чтобы посмотреть, что там, за стеной. За стеной оказался канал, и она присела на толстую стену, наблюдая за течением вод.
_________________

В тот вечер Марко долго не мог уснуть. Он думал то о Лючии и её отце, то о том, что упустил ведьму. Лишь под утро он провалился в тяжёлый сон без сновидений.
По обыкновению рано поднявшись, он выпил свой кофе и отправился в Дворец Дожей.

Подойдя к гондоле, Марко раздражённо сорвал очередной памфлет.

- Пьетро! Только не говори мне, что ты не знаешь откуда взялся этот листок! - Зло окрикнул гондольера Марко, сжимая в кулаке листок бумаги.
- Синьор, - Пьетро комкал в руках свой берет, - Так ночь же была... Я спал.
- Теперь ты не будешь больше спать, пока мы не найдём того, кто вешает памфлеты!
- Да, синьор! - облегчённо выдохнул гондольер и услужливо спросил, - Во Дворец Дожей?
- Нет. К Скорцени. - Марко посмотрел в воду канала, такую же холодную, как его сердце. - В тот дом где были мы вчера.
_________________

Под утро Бьянке приснился кошмар. Эта была одна из вечеринок мужа.


Что-то подобное она уже однажды видела со сне, когда муж напоил ее вином из черной бутыли, что стояла у него в кабинете.
Она просыпается в холодном поту, и тут сон становится почти явью...
_________________

Марко поправил на лице бауту и выпрыгнул из гондолы на ступени перед домом Скорцени. Он неторопливо поднялся по лестнице и громкими короткими ударами дверного молотка известил о своём прибытии. Когда служанка приоткрыла дверь, он толчком распахнул её и прямиком направился в покои хозяйки дома.

Взгляд на постель показал что женщина уже не спит.

- Синьора, у вас пять минут на сборы. - Он захлопнул дверь перед служанкой и, скрестив руки на груди, опёрся о неё плечом.
_________________

Бьянка вскочила с кровати и, встав посреди комнаты, обратилась к вошедшему мужчине.
– Что Вы можете сделать – унизить и растоптать мою душу? Джованни уже сделал это. Больнее не будет. Надругаться над моим телом? Не Вы первый… Пытать меня? У меня очень низкий болевой порог, я быстро потеряю сознание.

Вы трус. Вы боитесь меня, слабую женщину. Поэтому пришли в маске. Вы боитесь, что я узнаю вас и расскажу о ваших грязных делишках.
Мой гонец в Рим уже почти у цели. И скоро папские легаты будут тут. У Джованни было хорошо одно – родословная – он родственник понтифику, и безнаказанно замучить его вдову по ложному обвинению не удастся. Меня спасут, и даже если я покину Венецию, все равно возможен шанс нашей встречи. Вы знаете меня и, увидев, все время будете думать, – а не узнала ли я вас, ведь так? Все тайное когда-нибудь становится явным.
Вы боитесь меня, а мне не страшно, – Бьянка гордо подняла голову – она боялась – унижения, боли, смерти, очень боялась, но страху, липкой рукой сжимавшему ее сердце, нельзя было дать вырваться наружу. Он не должен был ни видеть, ни чувствовать ее страха. Ни за что.
_________________

Может ли человек жить по-прежнему, когда он узнаёт нечто, что меняет его жизнь навсегда?
Может ли он просыпаться по утрам и лелеять в себе прежнюю злость, когда ему открывается что-то новое о своем прошлом?
Может ли он винить человека за предательство, когда все было не таким, как казалось?
Или стоит винить себя за узколобость и нежелание видеть очевидное?
Как он может доверять своим родным, когда они так жестоко его предали, разрушив его жизнь?
Или не стоит проклинать судьбу, а довериться тому, что предначертано?

Все эти вопросы вертелись в моей голове, не давая уснуть... Минута за минутой тянулись, складываясь в часы, когда я прокручивал разговор с моей дочерью. Снова и снова я слышал ее нежный голосок, который дрожал от негодования. Сколько же плохого она слышала обо мне... Бросил ее мать, соблазнив лживыми обещаниями. Оставил беременной. Родные купили мужа ее матери. Если бы я приложил больше усилий и боролся за свою Лючию, не поверил, когда показалось, что она не любит и выбрала другого, то эта девочка не осталась бы сиротой... Во всем виноват только я... Лючия, простишь ли ты меня когда-нибудь? Я мысленно обратился к своей несчастной возлюбленной, надеясь, что она слышит меня сейчас там, на небесах, и что это ее милостивая рука направила нас с дочерью навстречу друг другу. Я знаю, моя бесценная, ты хочешь, чтобы я заботился о нашей дочери. И я обещаю тебе, что никто больше не обидит наше сокровище. Я не отступлюсь и сейчас же пойду к ней и все расскажу. И мы больше никогда не расстанемся.

Я взял портрет моей Лючии и направился в палаццо Реньеров.