-Алиса-:
sveta-voskhod писал(а):
Спасибо Юля! Читала и сердце замерло, так .... И бой, первые потери...Грустно и тяжело.
Светочка, привет. Дальше история будет обрастать все более трагичными подробностями. Так что еще все впереди.
Соечка:
-Алиса- писал(а):
Дальше история будет обрастать все более трагичными подробностями.
Ооо, запасаемся платочками.
Ma-DL-eN:
-Алиса- писал(а):
Вот и мне интересно. Тем более неизвестно что там дальше с Александром, врятли он в ближайшее время сможет исполнить долг. И вообще у меня много вопросов об этом мальчишке. Жива ли его мать?(честно говоря не помню упоминалось ли об этом) Он несовершеннолетний, у него наверное должен быть вольный опекун. Да и до его совершеннолетия кто-то должен управлять его делами. Лидия? Как я поняла, не считая детей она ближайший родственник Алексею. Или Алексей предусмотрел эту ситуацию? Поживем, как говорится, увидим. То, что радости завещание Алексея ей не доставит - это понятно. Но с другой стороны, хозяином усадьбы и вообще всего имущества становится Дмитрий, бывший крепостной мальчишка... Что она предпримет? Много ли в ней человеколюбия?
-Алиса- писал(а):
Наверное правильно. Это то что я про полицая рассказывала. Тот сначала шантажом пытался добиться ее. Тогда публичные казни были и он грозился применить это, но ему помешали. А позднее встретил ее одну и напал на нее. Ее спасли от него, но позднее. В каком-то смысле даже поздно. Не хочется такой судьбы для Софии.
Если я правильно понимаю твои опасения, то скорее всего к тому все и идет.
-Алиса-:
Всем доброго дня!
Соечка писал(а):
Ооо, запасаемся платочками.
Леночка, привет. Вчера был необычайный творческий подъем. Написала большую часть следующей главы. Думаю главы 3-4 события будут разворачиваться самым трагичным образом.
Ma-DL-eN писал(а):
Вот и мне интересно. Тем более неизвестно что там дальше с Александром, врятли он в ближайшее время сможет исполнить долг. И вообще у меня много вопросов об этом мальчишке. Жива ли его мать?(честно говоря не помню упоминалось ли об этом) Он несовершеннолетний, у него наверное должен быть вольный опекун. Да и до его совершеннолетия кто-то должен управлять его делами. Лидия? Как я поняла, не считая детей она ближайший родственник Алексею. Или Алексей предусмотрел эту ситуацию?
Настя, постараюсь удовлетворить твое любопытство в следующих главах. Ну а Лиди... Тут вопрос что вней возьмет вверх, здравый смысл или обида на покойного супруга.
Ma-DL-eN писал(а):
Наверное правильно. Это то что я про полицая рассказывала. Тот сначала шантажом пытался добиться ее. Тогда публичные казни были и он грозился применить это, но ему помешали. А позднее встретил ее одну и напал на нее. Ее спасли от него, но позднее. В каком-то смысле даже поздно. Не хочется такой судьбы для Софии.
Ну, я в такие крайности впадать не собираюсь. Адам все человек воспитанный, дворянин. Так что, думаю, все будет несколько иначе.
-Алиса-:
» Глава 27
Глава 27Помня о данном мужу обещании уехать из Рощино, Софи велела приготовить всё к отъезду. Прислуга уложила дорожные сундуки, которые заняли почти половину гостиной. Несмотря на то, что всё давно было готово к отъезду, Софья день за днём откладывала выезд. Странная мысль, посетившая её однажды, прочно укоренилась в сознании. Скромное имение под Тулой для неё навсегда было связано с чёрными днями её вдовства и горечью утраты, оттого с каждым прожитым днём и крепла в ней уверенность в том, что ежели она поедет в Нежино, то сбудется самый страшный её кошмар. Ведь она жила там, будучи вдовой и вновь собирается туда, а Александру, возможно, ежечасно угрожает опасность. Умом она понимала, что всё это не более чем суеверие и предрассудки, но ничего не могла поделать с тем страхом, что разрастался в её душе пышными побегами, затмевая все доводы разума.
Наступил тёплый солнечный сентябрь, а она и Кити всё ещё оставались в имении. Катерина, не понимавшая причин, по которым Софья медлила с отъездом, решилась прямо спросить её о том. Софи не стала открывать ей всех своих сомнений и страхов, а вместо того, назвала совершенно иную причину:
- Отсюда до Нежино чуть более полутораста вёрст – это два дня пути. Ежели возникнет какая-либо опасность, мы всегда сможем уехать, ведь всё к тому готово, - заметила она за завтраком.
- Вы полагаете, здесь нам ничего не угрожает? - с сомнением в голосе поинтересовалась Кити.
- Это совершенно очевидно, - пожала плечами Софья. – Разве вы не слышали, о чём вчера говорил Александр Степанович?
- Признаться честно, я не расслышала, - отозвалась Кити.
- Белкин сказал, что Bonaparte достиг своей цели и занял Москву седмицу тому назад. Александр Степанович полагает, что на этом он остановится.
- Вы доверяете его суждениям? – насмешливо спросила Катерина. – Конечно, он ведь военный, правда в отставке… Если бы я была на месте Bonaparte, я бы не остановилась в Москве, а двинула войска к Туле, - изрекла девушка.
Софья удивлённо вздёрнула брови.
- Зачем ему Тула? – отложив вилку, поинтересовалась она.
Кити поднялась со стула и в волнении заходила по комнате.
- Да хотя бы затем, что там все военные заводы! – горячо воскликнула она.
- Может вы и правы, - после непродолжительного молчания согласилась Софи. – Но посудите сами, ежели Bonaparte двинется к Туле, то тогда и Нежино не станет для нас безопасным укрытием. Потому, мы будем ждать вестей.
Едва она произнесла это, в двери тихо постучали. На пороге показался Тимофеевич с серебряным подносом.
- Вам конверт, барыня, - склонился он в поклоне.
Сделав ему знак подойти, Софи взяла с подноса и письмо.
- Это от André, - торопливо сломав печать, взглянула она на Кити.
Развернув письмо, Софья принялась читать его вслух:
«Ma chère cousine, не знаю, дошли ли до тебя последние вести. Полагаю, что нет. С прискорбием вынужден сообщить тебе, что Alexandre был ранен в бою под Можайском. Ныне жизнь его вне опасности. Последний раз я виделся с ним по дороге на Москву. Насколько мне известно, денщик его, Тимофей, повёз Раневского в Вознесенское, потому как все дороги на юг оказались перекрыты неприятелем…»
Дочитав до этого места, Софья подняла глаза на Катерину.
- Слава Богу, он жив? – перекрестилась девушка. – О чём ещё пишет André?
Софи вновь опустила глаза, молча пробегая следующие строчки:
«… Не знаю, какие подобрать слова, чтобы выразить свое сочувствие Екатерине Сергеевне. Мне казалось, что в последнее время она была очень привязана к поручику Чернышёву. Сергей Васильевич погиб…»
В глазах защипало, оторвавшись от чтения, Софи отвернулась к окну и смахнула набежавшие слёзы.
- Отчего вы молчите? Что там? – встревожилась Кити.
- О, Кити, - Софья поднялась со стула и подошла к золовке. – Мне так жаль…
- Серж? – выдохнула Катерина.
Софи кивнула:
- Чернышёв он… он погиб, Кити.
Тяжело опираясь на стол, Катерина поднялась. Сделав несколько шагов, она упала как подкошенная.
- Тимофеич! – испуганно взвизгнула Софья. – Тимофеич, Татку зови, пусть соли у меня в будуаре возьмёт, - прикрикнула она на пожилого слугу, опустившись на колени, подле Кити и приподняв её голову. – Катя, Катюша, да очнись же ты, - легонько похлопывая золовку по бледным щекам, причитала Софи.
Прибежавшая Тата, трясущимися руками передала Софье флакон.
- Что с барышней приключилось-то? – озабоченно поинтересовалась она.
- Обморок, - отозвалась Софья, поднося к лицу Катерины склянку.
Тихий стон сорвался с губ девушки. Дрогнули и открылись веки. Придя в себя, Катерина села на полу.
- Это ложь! Ложь! – закачалась она, обхватив себя руками.
Софья обняла золовку.
- Я знаю, как это больно. Поверь, - зашептала она ей на ухо. – Но всё проходит.
- Господи, Серёжа, зачем? – зашлась в рыданиях Кити.
Горькие рыдания сменились истерикой, с которой Софья совладать была не в силах. Катерина отталкивала её от себя, билась в её руках. Даже вместе с Татой, Софи не могла удержать её. Отчаявшись, Соня отвесила своей belle-soeur полновесную оплеуху. Катерина тотчас умолкла и потрясённо уставилась на неё, схватившись за пылавшую огнём щёку.
- Прости, - прошептала Софья. – Прости меня.
- Бог простит, Софья Михайловна, - повернувшись Кити, направилась к двери, раскачиваясь из стороны в сторону, словно хмельная.
Кити не спустилась к ужину, прислав записку, что ей нездоровится. Ужиная в одиночестве, Софи стала всерьёз подумывать о том, чтобы поехать в Вознесенское.
«Ежели Москва в руках неприятеля, придется ехать вокруг неё, - вздыхала она. - Это ж почитай месяц уйдёт на такое путешествие, а то может и более». За то недолгое счастливое время, которое они провели вместе с Александром, она довольно хорошо успела понять его характер. Вряд ли он подаст в отставку, как только оправится от ранения, наверняка постарается вернуться в полк. «Можем и не встретиться, - вздохнула она. – Андрей писал, что нынче армия стоит в Тарутино, это совсем недалеко». Стало быть, оставаясь в Рощино, они ничем не рискуют. С другой стороны, что, если ранение его серьёзное? Тогда он надолго останется в Вознесенском. Так ничего и, не придумав, Софья отправилась спать, решив наутро посоветоваться с Катериной.
Кити утром, облачившись в чёрное платье с высоким воротником, вышла к завтраку бледная и хмурая.
- Кити, я хотела поговорить с вами, - начала Софи.
- О чём? – равнодушно отозвалась девушка, помешивая ложечкой остывший чай.
- Как вы думаете, может нам стоит поехать в Вознесенское, вкруг Москвы, через Коломну?
- Я никуда не поеду, - тихо ответила она. – Вы вольны ехать, а я остаюсь.
- Я не могу оставить вас здесь одну, - возразила Софья. – Я дала обещание вашему брату позаботиться о вашей безопасности.
- Александру нет никакого дела до меня, - подняла взор от чайной пары Катерина. – Он даже не удосужился повидаться со мной две седмицы тому назад.
- Вы несправедливы к нему, - тихо заметила Софи.
Катерина не ответила.
- Хорошо, - нарушив затянувшееся молчание, продолжила Софья. – Мы останемся в Рощино.
Вновь потянулись долгие дни ожидания. Урожай был убран и третью его часть Софи, предварительно посоветовавшись с Карлом Витольдовичем, передала на нужды армии, внеся тем самым свой небольшой вклад во всеобщее дело освобождения русской земли от французских захватчиков. Снабжение армии провиантом было не единственным деянием хозяйки усадьбы в Рощино. В доме почти не осталось прислуги мужского пола. За исключением Тимофеича, который в силу своего преклонного возраста не годился к воинской службе, все, кто мог держать в руках оружие, с её позволения были записаны в ополчение. В большом господском доме оставались только престарелый дворецкий, кухарка Лукерья, Татка, ходившая в камеристках у обеих барышень, да пара сенных девок, выполнявших почти всю работу по дому. Алёна, бывшая уже на сносях, перебралась в швейную. На конюшне оставался Митька-стременной, которого Софья не отпустила в ополчение, пожалев Алёну, да четырнадцатилетний мальчишка Егорка, внук Тимофеича.
Одно единственное радостное событие наполнило новым смыслом жизнь Софи. Последнее свидание с Александром принесло свои плоды. Она ждала ребёнка.
Кити всё более замыкалась в своем горе и всё более отдалялась от Софи. Особенно теперь, когда та, окрыленная своей радостью, не могла скрыть улыбку, то и дело мелькавшую на губах. Всё реже она выходила на прогулку в парк вместе с Софьей, просиживая дни в своём небольшом будуаре у окна, уставившись бессмысленным взглядом на подъездную аллею. Будто ждала, что вопреки всему Чернышёв появится на ней.
Ранним утром начала октября, одевшись потеплее, Софья по своему обыкновению отправилась на верховую прогулку в сопровождении Митьки. Выехав за ворота усадьбы, она повернула в сторону тракта на Калугу. Странные звуки, раздавшиеся из-за поворота на большую дорогу, заставили её остановиться. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, Софья съехала с узкой дорожки, ведущей к усадьбе в пролесок. Митька последовал за ней. Спешившись, девушка, стараясь не шуметь, прошла несколько саженей и, спрятавшись за толстым стволом, осторожно выглянула из своего укрытия.
«Французы! - оборвалось сердце. – Боже, это и в самом деле французы!»
По тракту строем проезжала французская кавалерия. Софья совсем не различала форму французских полков, но прислушавшись, поняла, что в большинстве своем разговоры ведутся не по-французски, а по-польски. Кавалеристы не спешили, двигаясь шагом, стараясь производить как можно меньше шума. Авангард колоны возглавлял мужчина средних лет весьма приятной наружности в ярком генеральском мундире. Завороженная зрелищем, одновременно страшным и величественным, Софья несколько забылась и вышла из-за толстого ствола дуба, служившего ей укрытием. На беду, её ярко-синяя амазонка привлекла внимание кавалеристов. Её заметили. Раздалось несколько возгласов, кто-то из мужчин помахал ей рукой, но все они продолжили движение, не смея задерживаться.
От пережитого страха, сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Развернувшись, Софья, не разбирая дороги, кинулась обратно, туда, где, в лесу к дереву была привязана Близард. Чертыхаясь, следом за ней устремился Митька.
- Никак хранцузы, барыня, - помогая ей взобраться в седло, заметил он.
- Французы, поляки, кто их разберёт! – в сердцах ответила Софья, понукая кобылку.
Выбравшись из леса, они повернули к усадьбе. Заслышав позади стук копыт, Софи отчаянно хлестнула лошадь.
- Софья Михайловна! – окликнул её смутно-знакомый голос.
Похолодело в груди. Придержав поводья, Софья остановила Близард. Поворотив лошадь, она попыталась рассмотреть лицо всадника, но солнце за его спиной помешало ей. Митька попытался выехать ему навстречу, но Софи жестом остановила его. Поляк подъехал ближе, и только когда до него оставалось не более двух саженей, она узнала в нём Чартинского.
- Вы?! – вырвалось у неё помимо воли. – Вы здесь?! Как это возможно, Адам?
- София, - Чартинский спешился, и подошёл к ней. – Боже, как же я рад вас видеть.
- Не могу сказать того же о себе, - холодно отозвалась девушка.
Адам усмехнулся, глядя на неё снизу-вверх.
- А вы ничуть не изменились, madame.
- Зато вы изменились, - Софья не смогла сдержать рвущийся наружу гнев. – О, нет, я неправильно выразила свою мысль. Вы изменили своему Государю, предали отечество…
- Оставьте эти пафосные речи, - вздохнул Чартинский. – Как бы мне ни хотелось побыть в вашем обществе, должен заметить, что оставаться здесь небезопасно. Уезжайте, София, пока не поздно. Прошу вас.
Софья внимательно вгляделась в бледное лицо, пытаясь угадать его мысли. Чартинский выглядел уставшим, тёмные круги под глазами свидетельствовали том, что в последнее время на его долю выпало немало испытаний. Заметив, что выражение её глаз несколько смягчилось, Адам осмелился приблизиться к ней. Его рука, затянутая в перчатку, коснулась подола синей амазонки.
- Я думал, что смогу разлюбить вас, но видит Бог, то была напрасная надежда. Вы - моё проклятье, София.
- Не смейте прикасаться ко мне, - прошипела Софья как разъярённая кошка.
Его признание вызвало в ней приступ небывалой злости. Страх и ненависть сплелись в душе в нечто тёмное, вызывающее неукротимую ярость. Рука, в которой был зажат хлыст, взметнулась над головой и опустилась на его лицо, оставляя на щеке алый рубец, тотчас заполнившейся кровью.
- Поделом мне, - пробормотал Адам, скривившись от боли.
Глядя на тонкую струйку крови, потёкшую по его лицу, Софи вдруг устыдилась своего поступка. Адам, проявил заботу о её благополучии, предупредил, просил уехать, а она… Выхватив из рукава белоснежный платок, она протянула его Чартинскому.
- Pardonnez-moi. Je ne sais pas ce qui m'a pris (Простите меня. Не знаю, что на меня нашло), - перешла она на французский.
- Ne vous excusez pas. Vous avez raison. Allez avec Dieu, à Sofia (Не извиняйтесь. Вы правы. Поезжайте с Богом, София), - отозвался Чартинский, приложив к рассечённой щеке её платок.
- Прощайте, Адам, - взяв в руки поводья, произнесла Софья.
- Прощайте, mon ange, - крикнул ей вслед Чартинский.
Адам смотрел вслед всаднице в синей амазонке до тех пор, пока она и её сопровождающий не скрылись из виду за крутым поворотом дороги. Только после этого он вскочил в седло и, пришпорив своего вороного, устремился вслед уходившему эскадрону. Догнав товарищей, он занял своё место в строю. С самого начала службы под началом генерала Понятовского, Адам близко сошёлся с Джозефом Зелинским.
Пятью годами старше его Джозеф успел побывать уже не в одной военной компании. Зелинский ненавидел русских всей душой. Его отец – ярый сторонник конституции, принятой в 1791 году в Варшавском сейме, одним из первых встал под знамена Тадеуша Костюшко, возглавившего восстание против конфедератов, и сложил голову в борьбе за свои убеждения, когда это восстание впоследствии жестоко подавил Суворов. С самых юных лет мать неоднократно говорила мальчику о том, что именно русские виноваты в смерти его отца. Еще в 1800 году восемнадцатилетний Джозеф сбежал из дома и поступил на службу в польский легион армии Наполеона. Он прошёл и Аустерлиц, и Прейсиш-Элау, и вот ныне вместе с великой армией пришёл в Россию.
Окинув внимательным взглядом Чартинского, Джозеф усмехнулся. Кровотечение из раны, оставленной хлыстом Софьи на щеке Адама, уже прекратилось, но сам рубец ярко алел на бледной скуле.
- Прекрасная нимфа неласково встретила? – иронично осведомился он.
Чартинский промолчал в ответ.
- Кто она? – ничуть не обескураженный его молчанием, продолжил свои расспросы Зелинский.
- Одна дама из прошлого, - нехотя отозвался Чартинский.
Джозеф опустил глаза на руки Адама, крепко сжимающие поводья. В его правой руке вместе с поводьями был зажат белый лоскут батиста, отделанный тончайшим кружевом.
- Весьма горячая девица, - заметил он.
- Она не девица, - вздохнул Адам.
- Вдова? – вздёрнул бровь Зелинский.
- Насколько мне известно, ещё нет, - усмехнулся в ответ Чартинский, - хотя я приложил к тому немало усилий.
- Вы меня заинтриговали, ваше сиятельство, - продолжил разговор Джозеф.
- Под Можайском. Кавалергарды, - небрежно бросил Адам.
- Вот как, - задумчиво протянул Зелинский. – Слышал я, что дядюшка ваш просил вас покинуть Петербург из-за какого-то скандала, будто вы вздумали волочиться за одной замужней дамой…
Адам вспыхнул.
- Стало быть, не в бровь, а в глаз, - улыбнулся Зелинский.
- Послушайте, Зелинский. Не будем более о том.
- Отчего же? Дама весьма хороша, насколько я могу судить. Коль она вам не нужна, может, уступите её мне? – насмешливо продолжил Джозеф.
- Хотите встретиться со мной на рассвете у барьера? – процедил Адам.
- Вижу, что поторопился с выводами, - небрежно заметил Зелинский. – Страсть сия ещё не успела подёрнуться пеплом, ваше сиятельство?
Адам подавил тяжёлый вздох.
- Вас, видимо, это развлекает, Джозеф? Ведома ли вам сия лихорадка, что сжигает душу, оставляя пепел?
- Раз она так нужна вам, почему бы не воспользоваться случаем и не увезти её с собой? – поинтересовался Зелинский.
- По какому праву? – задумчиво молвил Адам.
- По праву сильного. По праву победителя, - не задумываясь, ответил Джозеф.
- Победителя? – Чартинский рассмеялся. – Вам может показаться, что я сейчас скажу крамолу, абсолютную нелепицу, но мы проиграли эту войну, mon cher ami. Русские – они варвары. Они предпочли сжечь Москву, лишь бы не оставить её неприятелю. И так будет с каждым городом, который будет встречаться на нашем пути. Знаете, что нас ждёт в самое ближайшее время? Голод и холод, - не дождавшись ответа, продолжил он.
Зелинский задумчиво пожевал лихо закрученный ус.
- В ваших словах есть доля правды, Адам. Как бы ни было горько признавать то. Но ей Богу, не стоит говорить о том во всеуслышание. По-русски говорим не только мы с вами.
По мере продвижения на юг стали слышны звуки канонады. Зелинский привстал в стременах, всматриваясь в горизонт, за которым виднелся дым пожарищ.
- Похоже, что без боя занять этот городишко не получится, - заметил он. – Как там его название? – повернулся он к Чартинскому.
- Малоярославец, - отозвался Адам, также тревожно всматриваясь вперёд.
Подходящие к городу французские полки с марша бросали в бой, не миновала сия участь и польских улан. И без того малочисленная после сражения под Можайском бригада Понятовского понесла огромные потери. Из всей бригады уцелело чуть более сорока человек. В самом начале боя, Чартинский был ранен в левое плечо пулей из карабина. Ценой огромных потерь французской армии удалось занять сгоревший почти дотла город и выбить русских южнее, где они заняли укреплённые позиции.
Заняв город, от которого остались одни дымящиеся развалины, Наполеон не решился пробиваться к Калуге. Бой, данный русскими за Малоярославец, наглядно показал, что без нового генерального сражения французам ни за что не прорваться к югу. Итог этого сражения был очевиден. От когда-то великой армии, осталось совсем немного. Дисциплина в большей части полков оставляла желать лучшего. Полуголодные солдаты мародёрствовали на всем протяжении пути армии, не было зимней формы и амуниции. Проведя два дня в Городне, близ павшего города, Bonaparte решил отступить к Смоленску, где фуражиры должны были заготовить припасы на зиму. Французская армия двинулась в обратном направлении, через разграбленные и сожжённые деревни и села.
В мрачном молчании вместе с остатками своей бригады возвращались и Чартинский с Джозефом. Пока все пророчества Адама, произнесённые три дня назад, сбывались. Придержав своего жеребца, Чартинский немного отстал от эскадрона, а после и вовсе свернул в лес, едва последние из его сослуживцев скрылись из виду. Спешившись и ведя вороного на поводу, Адам осторожно пробирался через лес. Звук ломающихся за спиной веток, заставил его остановиться. Достав из седельной сумки пистолет, Чартинский взвёл курок.
- Не стреляй! Это я! – тихо окликнул его Джозеф.
- Mon cher ami, - убирая пистолет обратно, протянул Адам, - Неужто и ты решил стать дезертиром?
- Какая разница как умереть, - беспечно отозвался Зелинский. – Или расстреляют за дезертирство, или помрём с голоду.
- И что бы ты предпочёл? – усмехнулся Адам.
- Скорее первое, нежели второе? – ответил Джозеф. – Что ты собираешься делать?
- Переждать какое-то время, а потом попытаться добраться в Севастополь, найти там корабль, идущий в Геную, и навсегда забыть о России.
- Пожалуй, такой план устроил бы и меня, - невесело рассмеялся Зелинский.
- Осталось решить, где переждать это самое время. Не намерен же ты жить в лесу?
- Нет. Помнишь усадьбу по пути?
- Там мало что осталось, - скептически заметил Джозеф.
- Там в парке я приметил небольшой флигель. Ночью его не заметили и прошли стороной.
Переглянувшись, приятели направились в сторону разграбленной накануне ночью усадьбы.
***
Сражение за Малоярославец было столь яростным, что звуки канонады были слышны отдалённым гулом даже в Рощино, хотя до города от имения было не менее двадцати вёрст. Собрав всех, кто остался в усадьбе, Софья отпустила прислугу, наказав идти в деревню, что была в стороне от большого тракта. Сама она тоже намеревалась укрыться там, поскольку единственная дорога, по которой они с Кити могли бы уехать, оказалась занята французами. К деревне вёл небольшой проселок, но проехать по нему в громоздком дормезе было совершенно невозможно. Лишь лёгкая коляска да крестьянская телега могли бы там пройти. Полдня Митька и Тимофееич заколачивали досками окна первого этажа. Парадный вход тоже крепко-накрепко заколотили. Собрав всё самое ценное, ибо увезти всё было невозможно, Кити и Софья в мрачном молчании забрались в коляску. Митька присел на козлы и, выехав за ворота, повёз их в деревню, по тому самому чуть приметному просёлку. Мишель ехал верхом вслед за коляской. Татка и Лукерья пошли через лес, по тропинке, которой Софье уже довелось однажды воспользоваться.
- Господи! Что будет с нами? – прошептала Кити, судорожно сжав руку Софьи в ладони. – Зря я не послушала вас. Надо было уезжать отсюда, - тихо добавила она.
- Теперь уж поздно, - вздохнула Софи.
- Не можем же мы все время прятаться в деревне? – зябко поежилась Катерина, поплотнее запахнув плащ.
- Попробуем добраться до Тарутино, - отозвалась Софья. – Надобно переждать несколько дней.
Беглецов из усадьбы приютила у себя Агриппина. Ни Кити, ни Софья ночью так и не сомкнули глаз. Обе истово молились, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся с улицы.
Три дня бездействия и неведения, проведенные в деревне, подействовали угнетающе.
- О, я не могу более ждать! – взорвалась Софья, после скудной обеденной трапезы. – Надобно съездить в усадьбу, хоть одним глазом глянуть, что там.
- Я с тобой, - подскочил, с места Михаил, чистивший в углу на лавке дуэльные пистолеты, которые нашёл в кабинете Раневского.
- Не ездили бы вы, барыня, - покачала головой Агрипина. – Как говорят, не буди лихо, пока оно тихо, - вздохнула целительница.
Не послушав её, Софья велела Митьке оседлать Близард. Переодевшись в одежду брата, которая ей была немного велика, Софи, взяв с собой стремянного и Михаила, отправилась в Рощино. Спустя час, все трое въехали в ворота усадьбы. Ещё у распахнутых настежь ворот, Софьей овладело дурное предчувствие. Вся подъездная аллея была изрыта следами, оставленными не одним десятков всадников. Дом зиял чёрными провалами окон, в которых почти все стекла оказались выбиты. Сорванные с петель двери, валялись на крыльце. Все мраморные вазоны были разбиты.
- Господи! Какие варвары! - вздохнула она, с трудом удержав подступившие слёзы.
Внутри всё было перевёрнуто вверх дном. Всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность, исчезло. В комнатах валялась сломанная мебель и сорванные с окон портьеры. Осторожно ступая по усыпанному осколками стекла полу, Софья прошла переднюю, поднялась на второй этаж и застыла у своих покоев. Её спальня представляла собой удручающее зрелище. Разбитое зеркало, изрезанные подушки и перины, пух из которых толстым слоем укрывал затоптанный солдатскими сапогами дорогой ковёр.
- Невероятно, - обернулась она к стоящему в дверях брату. – Что же это за люди такие?!
- Идём, - мрачно отозвался Мишель. – Здесь нам более делать нечего.
Повернувшись, Михаил вышел в коридор и спустился по лестнице. С сожалением оглядев ещё раз обезображенный интерьер комнаты, Софья последовала за ним. Расстроенные таким положением дел, они выехали за ворота и направились обратно в деревню. Теперь можно было вернуться, но оставаться зимовать в полуразрушенном доме, было решительно невозможно.
- Погоди! – остановила свою кобылку Софья. – Флигель. Надо бы глянуть, что с ним.
- Успеется, барыня, - отозвался Митька. – Теперича-то куда спешить.
- И всё же я посмотрю, - настояла на своём Софи. – Ты поезжай в деревню, скажи, что французы ушли, а мы с Михаилом глянем, что там с флигелем.
/
Лера:
Спасибо за продолжение. Надеюсь хоть с Михаилом и Кити ничего не случится. Можно вопрос - долго продлится разлука Раневских (месяцы или годы?)
Соечка:
Вот чаще всего так в жизни и получается: пока был мир и благодать у Софьи ничего не получалось, а как война началась-так она и забеременела. И так-то времена не легкие, а тут еще вроде бы и долгожданное событие, но наверное усложнит жизнь Софи.
Сейчас меня напрягает уже даже не Адам, а Джозеф. От этого похоже точно ничего хорошего не дождешься.
Лера писал(а):
долго продлится разлука Раневских (месяцы или годы?)
И мне тоже интересно, Алис, хоть намекни ...
safo-elizaveta:
Жалко Чернышева. Наверняка Адам какую-нибудь подлянку задумал. Ждем-с, что дальше.
-Алиса-:
Всем доброго дня!
Лера писал(а):
Спасибо за продолжение. Надеюсь хоть с Михаилом и Кити ничего не случится. Можно вопрос - долго продлится разлука Раневских (месяцы или годы?)
Очень сомневаюсь, что с Михаилом ничего не случится. Он же вместе с Софьей решил вернуться в усадьбу.
Соечка писал(а):
Вот чаще всего так в жизни и получается: пока был мир и благодать у Софьи ничего не получалось, а как война началась-так она и забеременела. И так-то времена не легкие, а тут еще вроде бы и долгожданное событие, но наверное усложнит жизнь Софи.
Конечно, усложнит. Но вместе с тем удержит от многих необдуманных поступков.
Соечка писал(а):
Сейчас меня напрягает уже даже не Адам, а Джозеф. От этого похоже точно ничего хорошего не дождешься.
Бесспорно, Адам вспыльчив, но отходчив, Джозеф, куда жестче своего более молодого приятеля.
safo-elizaveta писал(а):
Жалко Чернышева. Наверняка Адам какую-нибудь подлянку задумал. Ждем-с, что дальше.
Адам не задумал никакой подлости по отношению к Софье. Ночью отступающая армия разграбила пустую усадьбу, и он, конечно же, решил, что Софья последовала его совету и покинула эти места.
Len-ta, Ася, пожалуйста девочки.
Panina:
Спасибо за новую главу. Очень не понравился новый герой - Джозеф. Он озлоблен, циничен, опасен. В данной ситуации поведение Адама - это поведение порядочного человека, т.е. не так уж он и плох. Я думаю, что он защитит Софью. Хотелось бы так.
Малинка:
Спасибо, Юля, за главу!!!
И зачем они в этот флигель поехали.... сейчас что - нибудь и случится........
Жду продолжения с нетерпением!!!
