Здоровская 
Angell:
И здесь успела прочитать все главы и тоже очень понравилось
Примите и здесь в вашу теплую семью
Заранее спасибо буду ждать с нетерпением продолжение
Иллюзия:
Всем апрельский приветик!))
Давно я здесь не показывалась однако ж..Очень рада приветствовать новых читателей!
мама лена писал(а):
Дорогая, когда же ты нас порадуешь новой главой))????
Буквально на днях))
Наталочка писал(а):
Ксенечка, принесла пряничек-вымогалочку...
Боже мой! Тут такая красота уже сколько времени, а автор ни сном, ни духом! 
Наташенька, спасибище, дорогая! 
Вымогалочка что надо! Здорово получилось! Василиска здесь как Снежная) Инь и Янь) И цветок ледяной будто, класс одним словом! Спасибо!!!
Minichka:
Бедный Котик, страдает бедняга
да и Прекрасную тоже жалко 
ей самой тяжело открыться ему и тем самым вспомнить,пережить все заново
Как мне их жалко обоих,я прям не могу((((
Ксюш,спасибо за кусочек
Наталочка:
Иллюзия писал(а):
Всем апрельский приветик!))
Приветик!
Иллюзия писал(а):
Буквально на днях))
Ура!!!!
Иллюзия писал(а):
Боже мой! Тут такая красота уже сколько времени, а автор ни сном, ни духом! Спасибо!!!
Спасибо!!! Иллюзия писал(а):
Теперь скучается еще больше!! Чтобы не скучали))
Бедный Котик, как там он пьяненький домой добрался Главное что у Лешего в семье идиллия
Cleza:
Ксения какая замануха. Сколько ещё мучаться неизвестностью.
Сама шалею от наглости, ору ХОЧУ ГЛАВУ!!!
Л Сумая:
Спасибо за главы. Прочитала первый роман из серии с большим удовольствием, а тут история про Котище! Видно, что девочка с непростой судьбой. Обязательно буду читать. Спасибо.
Иллюзия:
» Глава 8
Василий стоял, замерев, пока Прекрасная изрыгала на него не переработанные продукты с недавнего представления. Ткань всё впитывала сразу, как губка, только некоторые кусочки отлетали в стороны, но ему было всё равно. Стоял истуканом.Изначально, сказывался шок и почти сразу – мгновенно разросшаяся в груди жалость, что-то, похожее на соболезнование. «Ей и правда, было плохо».
Его не пугали ни звуки, ни запах, ни свой внешний вид. Последний его вообще никогда не пугал, даже при разборке с лучшим другом, послужившей травме. Но чувство обеспокоенности за Василису стало расти с каждой секундой, вытесняя сострадание. Ему казалось, что грудная клетка надулась как барабан, так велика была тревога.
Всё закончилось менее чем через три минуты. Быстро и внезапно. А двое, напротив друг друга, не знали, что сказать ещё столько же. Стояли и думали, каждый о своём.
Котов, оглядев шринка, стал медленно расстёгивать рубашку. С виду спокойно и невозмутимо. Своим взглядом ловя взгляд Василисы. А она стояла и смотрела на его пальцы, справляющиеся с мокрой одеждой, прижав свои к губам. «Пальцы пианиста. Виртуоза. И как раньше не замечала?»
Минуты текли в густой тишине, как часто между ними это бывало, но никто не хотел время торопить. Он – готовился, собираясь с мыслями, она – боялась.
Когда рубашка была полностью снята и, скомканная в бесформенный комок, выброшена на пол, Котов подошёл к Прекрасной вплотную и приподнял её лицо за подбородок, отстраняя её руки. Глаза Василисы остановились на его губах, не желая смотреть в его.
- Расскажешь сама или мне это сделать?
Его слова были почти не слышны, но в её состоянии показалось, что каждое – набатом оглушило.
Кивнула, хоть и с трудом смогла.
Он поцеловал её рот. С кусочком застрявшего, в уголке, остатка от бывшего поп-корна.
Отвернулась.
Не могла понять, что же Котов за извращенец такой: целует её после рвоты, не вымытую.
А он просто любил…её рот любил. Всегда и любой. Её рот для него при любом раскладе был самым вкусным. ТЧК.
Опять текли минуты, а он баюкал её голову в плену своих музыкальных пальцев, на своём плече, обнимая. Ласковым шепотом отгоняя бесов и всю нечисть, что витала вокруг её нежного сердца. Гладил и шептал. Шептал и гладил.
- Что же с тобой происходит, Прекрасная? Расскажи мне, милая, не бойся. Я пойму, я всё для тебя сделаю, только расскажи. Хоть два слова, даже одного хватит.
- Отдел.
Она сказала. Как и просил. Одно слово.
А он возьми и пойми её.
- Ты так среагировала на место? – опешил немного, замерев на секунду, под обстрелом обгоняющих друг друга мыслей, а потом чуть сильнее обнял, почувствовав сопротивление. – Тш-ш-ш…Спокойно, тихо, я сам, - поднял её на руки и понёс обратно, к машине. – Тш-ш-ш…не бойся, всё хорошо. Всё – хорошо.
*****
Они приехали в гости. Почти ночью уже, но кто смотрит на время, если друг в беде? Не Леший уж, точно.
Когда Василий позвонил ему первый раз, то попросил о помощи в радости. Когда второй - в печали. Что там произошло у них с доктором, Лешему было наплевать, лишь бы без жертв и необратимости. Стрела была одной ногой уже в роддоме, поэтому беспокойство за друга было сильно разбавлено, но Леший всё-таки переживал - помнил время, когда искали Василису Андреевну.
Стрела, узнав кто к ним едет, подорвалась с энтузиазмом школьницы несмотря на свои уже немалые габариты и недавнее плохое самочувствие. Забросала мужа вопросами, не переставая сервировать стол на кухне. Ванечка уже спал, поэтому решили собраться за малым кругом, но это не мешало ей сновать без остановки мимо Алексея, не замолкая ни на минуту. Волновалась она, что ли? Кто поймёт их, женщин этих?
Все усилия оказались напрасны.
Стоило хозяевам увидеть лицо Котова, как радостные приветствия застряли в горле.
Женщина на его руках спала, уткнувшись в голую котовскую грудь, поэтому её лица толком никто не разглядел.
Зато разглядели и услышали другое.
- Нам бы комнату, - тихо попросил Василий, бережно держа ношу. Кончики пальцев поглаживали доктора, даже спящую и ничего не чувствующую. Как будто боялся, что если перестанет тихо говорить и гладить - проснётся и сбежит.
Стрела с Лешим переглянулись.
- Конечно, - хозяйка развернулась и поманила рукой. - Сюда.
Им отвели комнату достаточно большую и удобную, но что больше всего устраивало - это двуспальная кровать-тахта. Котов благодарно кивнул.
- Спасибо.
- Не стоит. Тебя ждать? - Стрела остановилась в дверях.
- Приду через минуту.
Теперь кивнула она.
*****
Мужчины просидели на кухне часа три, практически молча. Стрела, побыв с ними немного, ушла спать, перед этим намекнув, что Василиса ей нравится. Котов её понимал. Василиса и ему нравилась. Леший пока не знал, какие чувства испытывает к этой загадочной Мэри Поппинс, но также понимал, что дело серьёзное.
- Реагирует странно. Не на всё, но часто, когда дело касается детей и личного.
- Все мы малость того.
- Не так. Не настолько.
- Что думаешь?
- Дожать думаю. Хотя многое уже понятно.
- Мне вот, например, них*ена не понятно.
- Оно и понятно, не ты же с ней дружишь.
- Значит, дружба у вас?
- Дружба.
- Ну-ну...ну, тогда меня отпустило.
- Что-то не даёт ей покоя. Что-то, касающееся ребёнка. Своего, думаю.
- Признаки есть?
- Не девственница.
- Кот, ты...
- Знаю. Пока - нет.
- Соплю будешь нагружать?
- Она, насколько помнится, Соплю "сделать" может.
- Кому мешают допуслуги?
- Подумаю. Там, в центре...
- Ерунда.
- Спасибо.
- Уже три.
- Понял. До завтра.
*****
Темнота была чернильной несмотря на белоснежную мягкость простыней и отсвет фонарей за стеклом. Не было видно ни лиц, ни блеска глаз, ни даже тел: таких же белоснежных, как бельё под ними. Было слышно только несколько звуков, смешивающихся между собой словно сухая осенняя листва под ногами, в парке. Шёпот языков, трение скользящих тел, касание губ и несдержанность ртов в целом.
Никто не хотел говорить. Да и зачем уже? Какой смысл в разговорах, если всё уже сказано? Пусть не так, как обычно это принято, но всё же...
Он разбудил её поцелуями. Целовал непрестанно, не прерываясь на её всхлипы и "охи". Не мог оторвать свои губы от влажной испаренности шёлковой кожи. От запаха незамутнённой страсти. От языка её такого сильного и в то же время слабого тела. Не мог. Как будто в пазы попали его губы. Магнит. Шкаф-купе. Только скользить теперь, без выхода, да и кому он нах*ен нужен, выход этот?
Она таяла. Хотела тоже целовать в ответ, но не могла - таяла. Его губы были такими мягкими...лечебными...Они были медовыми, смазывая, затягивая своим нектаром её душевные ранки. И ей было так хорошо, как никогда до этого. Она даже не заметила, когда его губы дошли до её губ. Которые ниже.
-Нельзя, - громко зашептала, пальцами зацепив его волосы на голове. Потянула, надеясь на остановку, но и не желая её. Находилась словно во власти наркотика: понимала, как надо правильно, но не хотела ничего менять.
- Можно, - он отстранил её руки, разведя в стороны от своей головы и пригвоздив к постели сильной хваткой. - Мне - можно. Только мне!
Его рот шептал тоже, но не в воздух, а в её влагалище. Не оторвавшись даже на секунду. Не мог. Пазы. Шкаф-купе. Его личный, особенный и такой приятный отдел.
Она кончила ему в рот, закусив губы до крови. Нельзя было кричать, всё-таки в гостях были, но и не кричать не могла, настолько сильный оргазм испытала. Кричала внутрь себя, и, чтобы крик не выпорхнул под потолок, пришлось губы не просто захлопнуть, а закрыть на засов. Зубами. Но вкус собственной крови не отрезвил, она до сих пор была плывущей в дымке тумана страсти и наслаждения, невесомой, как перышко, сливаясь с облаками, растворяясь там.
- Сладкая, - облизнулся, проглотив последнюю каплю. - Надо же...
Она не спросила чему он удивился, раньше ведь уже пробовал, но запомнила. Да и спрашивать сил не было, хотелось снова спать и...спать. Но в обнимку с Котовым, не с одеялом.
- Обними, - попросила. - Крепко. Не отпускай до утра.
Он её обнял. Так, как просила. Но даже, если бы и не просила, обнял бы именно так и никак иначе. Просто по-другому уже не смог бы. Она уснула раньше, чем почувствовала его объятия, но он понимал. Всё понимал. И жалел. И понимал, что его жалость ей до заднего места, но перестать не мог. Поэтому изначально крепкие объятия стали мягче. Не менее надёжными, но нежными. Чтобы не оставить следов на её коже. От любви ведь не должно быть следов, разве нет?
*****
Утро встретило Василия одного, чему он совсем не удивился. Не удивило и отсутствие записки со словами благодарности, и вкус на губах, её вкус, не удивил тоже. Это получилось у другого - компании из четырёх человек за столом и наличие новых рубашки и галстука, полностью идентичных прежним.