Ульяна Сомина:
04.11.15 01:22
» Глава 5 Метод проб и ошибок
Пробы (из первых уст)
Он пригласил меня на свидание. Вот так просто сказал:
- Соля, ты пойдешь со мной на свидание?
Что же не понравилось мне тогда в его глазах? Ведь что-то было в них лукавое, однозначно!
Потом оказалось – похоть. Банальная звериная похоть. На мне было любимое платье, на нем – отвратительный синий пиджак. Глаза почему-то блестели в свете фонарей каким-то лихорадочным блеском. И руки… Ладони потели и дрожали, как у заправского алкоголика, когда он прикасался ко мне и шептал на ухо, пытаясь сделать свой голос сексуальным. Специально растягивал слова и дышал мне в район шеи, так как на каблуках я была немного выше ростом.
- Киска, я так хочу тебя!
Мне было плохо и омерзительно. Смягчало только одно обстоятельство – мы выпили немного вина. Ровно бокал. Мне хватит, чтобы стать нормальной. Ведь в мои годы это ненормально не испытывать никаких чувств, кроме равнодушия к представителям противоположного пола. Ко всем, кроме… Не будем об этом.
У меня не было тяжелого детства, ужасного прошлого, чтобы так относиться к парням. В подростковом возрасте я влюблялась, но мои влюбленности были до того смешны и мимолетны. Когда поступила в университет, встречалась с Костиком, милым парнем с кучей комплексов. Расстались мы спустя месяц по обоюдному согласию, так как нашей «любови» хватило только на пару походов в кино и на несмелый поцелуй в вестибюле.
Я начала считать себя ненормальной. Нет, с ориентацией у меня было все в порядке, все же парни симпатию у меня вызывали, но никогда – серьезных чувств. Так, чтобы, как у матери с Андреем, раз – и навсегда. Вчера – никто, сегодня – центр Вселенной. Вчера – незнакомец, сегодня – родной. Любовь и точка. Потому что запятых просто быть не может. Ты еще даже слово вслух произнести боишься, а сердце кричит, вырываясь из груди: «Люблю!» И не нужно о чем-то говорить, размышлять, сомневаться. Оно либо есть, либо его нет. Может, не с первого взгляда, не с первого слова. Но оно уже живет внутри, и никуда ты его не денешь, как не пытайся.
..Мама говорила, что полюбила Андрея спустя два дня знакомства. Он вошел в кабинет, с таким несчастным и измученным лицом, что ей тут же захотелось потрепать его по растрепанным светлым волосам и утешить. Как утешает старшая сестра непутевого братишку. Вместо этого она сказала, довольно ухмыльнувшись:
- Вы решили сдаться? Так быстро? Ну что ж, я готова принять от вас извинение и признание своей профессиональной несостоятельности. А, как вы складно пели! Просто загляденье!
Это был удар для него ниже пояса, и она прекрасно об этом знала. Поэтому и сказала. Иногда полезно простимулировать такого «ценного сотрудника».
- Галина Викторовна, вы ядом блузочку заляпали. Что ж вы так не осторожно?! Уходить я не собираюсь, а уж признаваться в мнимой профессиональной несостоятельности тем более. Давайте я лучше вам кофе принесу и бутерброд. Вы же на обеденный перерыв не отлучались, сидите здесь голодная, на несчастных сотрудников бросаетесь.
Женщина замерла и удивленно посмотрела на парня, ожидая подвоха. Но его не было. В глазах Андрея действительно было беспокойство. Ей осталось только пробормотать: «спасибо», и согласиться на кофе и бутерброд, так как была действительно голодна.
Он принес ей несколько наспех сделанных бутербродов и огромную чашку кофе с молоком. Отчего-то Галина не стала говорить ему о том, что кофе предпочитала только черный с одной ложкой сахара. И постоянно отчитывала секретаршу за неправильное приготовление этого напитка.
В этот момент она
заметила Андрея. Заметила и пропала. Не так, как с моим отцом. Совсем не так. Андрей был мужчиной с большой буквы. Несмотря на возраст и вид. Его уже не хотелось утешать, а безумно хотелось, чтобы он утешал ее. Утешал так, как только сильный мужчина может утешать слабую женщину, заслонив от всех невзгод и несчастий своей мужественной спиной.
У меня этого не было. А в двадцать лет хотелось, наконец, это ощутить.
Я ощутила резкий запах мужского одеколона и во рту привкус мятной жвачки. Он нервничал и постоянно жевал знаменитый «орбит без сахара». Знаешь, что будет дальше? «…и ненавидит тех, о ком плакала». Нет, я не буду плакать. Обещаю.
Руки, руки, везде жадные и потные ладони. Неловко расстегивает мое любимое платье, которое я больше никогда не надену, до того мне стала омерзительна эта сине-белая тряпка, лежащая у кровати. Нет, кровать не моя. Никогда бы не посмела привезти его к себе домой. Синий пиджак аккуратно повешен на спинку стула, так его учила мамочка. А мои вещи можно разбрасывать, изображая африканскую страсть?!
Старается, очень старается. Быть в меру нежным, в меру внимательным, в меру страстным. К сожалению, я не чувствую ничего, кроме боли. Пытаюсь закрыть глаза и подумать о хорошем, но… пустота и частое дыхание мешает мне сосредоточиться. Все не так, не то. Не та атмосфера, не та комната с милыми занавесками в клетку, не тот взгляд, не те руки, не тот человек. Вот! Нашла главное – он не тот. Просто не тот. И нет смысла что-то пытаться доказать себе, ему.
- Слезь, отстань! – внезапно кричу ему на ухо я, но слишком поздно. Движения становятся быстрыми и порывистыми, комната кружиться, как центрифуга. Он улетает, а я остаюсь. Беспомощная, растерянная и застрявшая по нелепой случайности, словно между двух миров. Как человек, застывший в прыжке через пропасть.
- Спасибо, ты лучшая. Даже не думал, что ты еще… - я закрываю ему рот рукой. Теперь у меня дрожат руки, он же, наоборот чувствует себя уверенно. И, как в дешевом романе, курит прямо в постели, закинув руку за голову. Хозяин жизни.
Начинаю собираться домой. Спешу, поэтому не могу застегнуть молнию на платье.
- Не убегай, мы могли бы еще раз… - непринужденно начинает он.
Я грубо прерываю его.
- Нет! Меня ждут дома!
- Кто? Кот? – насмешливый тон, мол, тоже мне целка-патриотка.
- Муж.
- Да ладно заливать. Муж! Он у тебя импотент, что ли?
Я не ответила. Все-таки застегнула платье, накинула плащ, влезла в туфли и, бросив равнодушное: «прощай!», ушла.
Соврала. Я плакала. Ревела белугой в подушку. Хорошая попытка стать нормальной и, как всегда, комом. Сплошной блин…
Ошибки
- А я собаку купил. Забавный щенок, зовут Джек.
- Джек Потрошитель?
- Очень смешно! Ну, рассказывай, ты чего второй день, как в воду опущенная. Вот опять начала задерживаться допоздна. – Андрей немного зол, а еще больше обеспокоен.
Что-то случилось у падчерицы плохое, чувствовал он каким-то шестым чувством. Соля завязала волосы в небрежную гульку на затылке и смотрела куда угодно, только не в глаза мужчине. Она боялась его глаз. Этот страх был непонятным и диким для нее. Поэтому в глаза она посмотрела, поймала свое отражение на дне зрачков и произнесла на одном дыхании.
- У меня был неприятный первый опыт с парнем.
Отчим явно не ожидал такого откровения. Но попытался взять себя в руки и весело сказать.
- Солька, глупышка, что ты себе навыдумывала. Подумаешь, может, это парень такой был несостоятельный. Где ты его вообще откапала?
- В музее. – нахмурилась Соля, дернул же черт ее за язык признаться во всем отчиму.
Мужчина не сдержался и захохотал.
- Он там, как особо ценный экземпляр хранился?
- Он историк вообще-то по образованию. – даже немного обиделась девушка. Чего он смеется?
- Историк? Любопытно. И сколько значимых дат он знает, помимо крещения Руси, отмены крепостного права и первого выпуска «Плейбоя»?
Тут уже Соля не смогла сдержать улыбку.
- Он краевед. Занимается историей нашего края, кандидатскую пишет.
- Та хоть три. Если он такой молодец, почему ты здесь который день в состоянии близком к истерике находишься? Плохой из него кандидат, да?
- Очень плохой.
- Тогда выбора нет, за поруганную честь прекрасной дамы придется ему морду набить. – полушутя-полусерьезно сказал Андрей и заглянул ей в глаза в поисках ответов.
- Перестань! Лучше Джека Потрошителя мне покажи. В прошлый раз я кормила тебя своей стряпней, так что с тебя должок. – перевела тему в спокойное русло Соля. Не хватало еще, чтобы отчим действительно побил ее незадачливого любовника.
- Поехали, покажу! Только есть у меня нечего. Надеюсь на твои таланты. – подмигнул ей отчим.
- Для чего еще нужны падчерицы. – притворно вздохнула Соля, в душе радуясь, тому, что не придется возвращаться одной в пустую квартиру и вспоминать, а потом ненавидеть...
Джек оказался щенком овчарки черного окраса. Он был милым, и все время просился на руки.
- Он на целый день оставался один?
- Я попросил соседку, она приходит его кормить. – помолчал и добавил, - Соля, ты не поймешь. Мне так не хотелось, возвращаться в пустую квартиру. А он дарит мне хоть какое-то тепло.
- Понимаю. – пробормотала девушка и погладила щенка.
Они ужинали спустя полтора часа отбивными с пюре. А потом ели вкуснейший торт, который Андрей купил в кондитерской со смешным названием «Сладкая лапа».
Ошибки бывают разные. Ошибки в школьной тетради, которые при желании можно исправить. Ошибки при выборе жизненного пути, которые можно исправить с большим трудом. Роковые ошибки, которые не исправляются. Классификацию можно продолжать. Остается неизменной суть. Ошибки – это невнимательность, упущение, не подходящий момент и чаще всего вина лежит на том, кто допустил ошибку.
Соля допустила ошибку. Не роковую, но досадную. Она поцеловала отчима. Сначала хотелось его подбодрить, мол, все хорошо, ты не один. Он отошел к окну, увернувшись от ее объятий.
- Мне не хватает ее, но я не смертельно больной. Не надо жалости.
Девушка не жалела. Она захотела его любить. Любить по-настоящему. Не стать заменой матери. А быть той единственной для него и неповторимой. Странное желание.
В итоге случилось, то, что случилось. Губы Андрея были сомкнуты и неподвижны, губы Соли приоткрыты и жадны. Это не был полноценный поцелуй. Он не ответил ей, как бы она ни старалась. Отстранил, посмотрел внимательно, как родитель на нашкодившего ребенка.
- Соля, не совершай ошибки, тебе это не нужно. И мне тоже. Понимаю, ты разочарована поступком своего историка. Но…
- Заткнись. Я сама уйду. Считай это опрометчивым поступком взбалмошной девицы. – со злости бросила она. – Все хорошо, правда. – добавила уже шепотом.
Потом привычный уже уход и короткое прощание напоследок. Второй раз она уходила, возвращалась домой и ревела. Только в этот раз не от досады или отчаяния. А от злости и безысходности. Все зря… Есть те, которых невозможно забыть. Их нельзя разлюбить или заменить. Пусть они никогда не вернуться или мы им не нужны. Для нас они всегда живы в сердце и единственный способ избавиться от их образа – вырвать сердце из груди.
А кто добровольно согласен расстаться навсегда с образом любимого человека, светлыми воспоминаниями? Кто согласен жить без сердца в груди? И для чего нужны такие жертвы?
Она извиниться, и попробует исправить ошибку. Может, встретиться еще раз с историком. Попросит его подарить ей щенка или смешного хомячка. И в отместку – вот только кому? – назовет его Андрюшей.
...