Александр Вертинский

ТЫ УСПОКОЙ МЕНЯ

Ты успокой меня, Скажи, что это шутка,
Что ты по-прежнему, По-старому моя!
Не покидай меня! Мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно, Так страшно без тебя!..

Но ты уйдешь, холодной и далекой,
Укутав сердце в шелк и шиншилла.
Не презирай меня! Не будь такой жестокой!
Пусть мне покажется, Что ты еще моя!..

1930
_________________

Биография
Александр Николаевич Вертинский (1889-1957) рано осиротел, воспитывался у родственников. Начал печатать стихи в киевских изданиях — «Киевская неделя» и «Лукоморье» (рядом с Б. Лившицем и А. Ремизовым).

Еще гимназистом увлекся театром, играл на любительской сцене и был статистом в киевском театре Соловцова. Пытался поступить в труппу МХТ, но артистическая карьера была закрыта из-за дефекта речи — он картавил. Этот недостаток не мешал сниматься в немом еще тогда кинематографе.

Был хорошо знаком с В. Маяковским, причислял себя к футуристам и выступал в Кафе поэтов. В Первую мировую войну ушел добровольцем на фронт, был санитаром, вернулся в Москву в 1915 после ранения.

Нашел свой жанр, принесший ему популярность, когда стал выступать в кабаре и театрах миниатюр с «ариетками» — игровыми песенками в костюме и гриме Пьеро. Пластичное речитативное исполнение стихов А. Блока, И. Анненского, Ф. Сологуба, А. Ахматовой, Н. Гумилева и своих собственных текстов позволяло стихам оставаться именно стихами «на отдаленном фоне мелодии» (по словам Ю. Олеши).

«Интимные» песенки Вертинского адаптировали высокую поэзию Серебряного века для эстрады, и его собственное литературное творчество развивалось в русле общих настроений и тем «упаднического» искусства русского модернизма.

Для современников необъяснимым представлялся феномен почти гипнотического воздействия его искусства не только на «обывательскую», но и на взыскательную элитарную аудиторию.

В октябре 1917 Вертинский откликнулся на гибель юнкеров стихотворением «То, что я должен сказать», за что был вызван в ЧК. Тогда-то и созрело решение уехать из новой России. После революции он гастролировал на юге России, затем в 1919 году принял решение об эмиграции.

Жил в Польше, Париже, концертируя во многих странах Европы и США. В 1935 переехал в Шанхай и в 1943, после многочисленных попыток получить советскую визу, добился разрешения вернуться на родину. Жил в Москве, с успехом ездил с концертами по всей стране, снимался в кино.

В журнале «Москва» в 1962 печатались его мемуары «Четверть века без родины». Собственные его тексты были собраны в книгу «Песни и стихи», вышедшую в Париже в 1938.

САЛЮТ

Небеса расцвечены алмазами,
Возжигает Родина огни.
Всё о вас, родные сероглазые
Братья драгоценные мои!

Всё о том, уже бессмертном мужестве,
За которым восхищённый мир
Наблюдает со священным ужасом
Из своих разрушенных квартир.

Каждый раз за шторой затемнения
Из-за слёз не отыскать окна, -
От восторга, гордости, волнения
Глубоко душа потрясена.

Этот праздник стал нас всех обязывать.
Мы должны трудиться выше сил,
Чтоб потом нам не пришлось доказывать,
Кто и как свою страну любил...

1943, Москва
_________________

"ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ"

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам - под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти - к недоступной Весне.

Октябрь 1917
_________________

"ВАШИ ПАЛЬЦЫ ПАХНУТ ЛАДАНОМ"

Вере Холодной

Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.

И когда весенней Вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.

Тихо шепчет дьякон седенький,
За поклоном бьет поклон
И метет бородкой реденькой
Вековую пыль с икон.

Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам.
Никого теперь не жаль.

1916
_________________

ЧУЖИЕ ГОРОДА

Принесла случайная молва
Милые, ненужные слова:
Летний сад, Фонтанка и Нева.

Вы, слова залётные, куда?!
Тут шумят чужие города,
И чужая плещется вода,
И чужая светится звезда.

Вас ни взять, ни спрятать, ни прогнать.
Надо жить, не надо вспоминать,
Чтобы больно не было опять,
Чтобы сердцу больше не кричать.

Это было, было и прошло.
Всё прошло, и вьюгой замело.
От того так пусто и светло...

Вы, слова залётные, куда?!
Тут живут чужие господа,
И чужая радость и беда.
И мы для них чужие навсегда!
_________________

ЖЕНЕ ЛИЛЕ

В день девятилетия нашей свадьбы

Девять лет. Девять птиц-лебедей,
Навсегда улетевших куда-то...
Точно девять больших кораблей,
Исчезающих в дымке заката.

Что ж, поздравляю себя с сединой,
А тебя - с молодыми годами,
С той дорогой, большой и прямой,
Что лежит, как ковёр голубой,
Пред тобой. Под твоими ногами.

Я - хозяин и муж и отец.
У меня обязательств немало.
Но сознаюсь тебе, наконец:
Если б всё начиналось сначала,
Я б опять с тобой стал под венец!

Чтобы ты в белом платье была,
Чтобы церковь огнями сияла,
Чтобы снова душа замерла
И испуганной птицей дрожала.
Улетая с тобой - в купола!

Уплывают и тают года...
Я уже разлюбил навсегда
То, чем так увлекался когда-то.
Пережил и Любовь, и Весну,
И меня уже клонит ко сну,
Понимаешь? Как солнце к закату!

Но не время ещё умирать.
Надо Родине честно отдать
Всё, что ей задолжал я за годы.
И на свадьбе детей погулять,
И внучат - писенят - покачать.
И ещё послужить для народа.

Май 1951
_________________

«Любовью болеют все на свете...»

Любовью болеют все на свете.
Это вроде собачьей чумы.
Ее так легко переносят дети
И совсем не выносим мы.

Она нас спасает. Она нас поддерживает.
Обещает нам счастье, маня.
Но усталое сердце уже не выдерживает
Температуры огня.

Потому что оно безнадежно замучено
От самых простых вещей.
К вечной казни и муке оно приучено,
Но не может привыкнуть к ней.

1950-е
___________________________________

Без женщин

Как хорошо без женщины, без фраз,
Без горьких слов и сладких поцелуев,
Без этих милых слишком честных глаз,
Которые вам лгут и вас ещё ревнуют!

Как хорошо без театральных сцен,
Без длинных «благородных» объяснений,
Без этих истерических измен,
Без этих запоздалых сожалений.

И как смешна нелепая игра,
Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен,
Когда партнёры ваши - шулера,
А выход из игры уж невозможен!

Как хорошо с приятелем вдвоём
Сидеть и пить простой шотландский виски
И, улыбаясь, вспоминать о том,
Что с этой дамой вы когда-то были близки.

Как хорошо проснуться одному
В своём весёлом холостяцком «флете»
И знать, что вам не нужно никому
«Давать отчёты» - никому на свете!

А чтобы «проигрыш» немного отыграть,
С её подругою затеять флирт невинный
И как-нибудь уж там «застраховать»
Простое самолюбие мужчины.

1940, Шанхай
_________________

ДЕВОЧКА С КАПРИЗАМИ

Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не "как-нибудь", а не так, как все.

Мы никем не поняты и разочарованы.
Нас считают маленькой и теснят во всём.
И хотя мы мамою не очень избалованы,
Всё же мы умеем поставить на своём.

Из-за нас страдают здесь очень-очень многие.
Летом в Евпатории был такой момент,
Что Володя Кустиков принял грамм цикория.
Правда, он в гимназии, но почти студент.

Платьица короткие вызывают страстные
Споры до истерики с бонной и мама.
Эти бонны кроткие - сволочи ужасные.
Нет от них спасения. Хуже, чем чума !

Вечно неприятности. Не дают возможности,
Заставляют волосы распускать, как хвост.
Что это, от глупости иль от осторожности ?
А кузен Серёженька всё острит, прохвост !

Он и бонна рыжая целый день сопутствуют.
Ходишь, как по ниточке,- воробей в плену !..
Девочка с капризами, я Вам так сочувствую.
Вашу жизнь тяжёлую я один пойму !
___________________________________

Piccolo bambino
(Маленький мальчик)

Вечерело. Пели вьюги.
Хоронили Магдалину,
Цирковую балерину.
Провожали две подруги,
Две подруги — акробатки.
Шел и клоун. Плакал клоун,
Закрывал лицо перчаткой.

Он был другом Магдалины,
Только другом, не мужчиной,
Чистил ей трико бензином.
И смеялась Магдалина:
«Ну какой же ты мужчина?
Ты чудак, ты пахнешь псиной!»
Бедный piccolo bambino...

На кладбище снег был чище,
Голубее городского.
Вот зарыли Магдалину,
Цирковую балерину,
И ушли от смерти снова...

Вечерело. Город ник.
В темной сумеречной тени.
Поднял клоун воротник
И, упавши на колени,
Вдруг завыл в тоске звериной.

Он любил... Он был мужчиной,
Он не знал, что даже розы
От мороза пахнут псиной.
Бедный piccolo bambino!

1933
Париж

КИЕВ - РОДИНА НЕЖНАЯ

Киев - родина нежная,
Звучавшая мне во сне,
Юность моя мятежная,
Наконец ты вернулась мне!

Я готов целовать твои улицы,
Прижиматься к твоим площадям.
Я уже постарел, ссутулился,
Потерял уже счёт годам.

А твои каштаны дремучие,
Паникадила Весны,
Все цветут, как и прежде, могучие,
Берегут мои детские сны.

Я хожу по кладбищу юных дней.
Каждый камень я помню смолоду,
Каждый куст вырастал при мне.

Здесь тогда торговали мороженым,
А налево была каланча...

Пожалей меня, Господи Боже мой...
Догорает моя свеча!..
___________________________________

БЕЛЫЙ ПАРОХОД

Мальчик смотрит. Белый пароходик
Уплывает вдаль по горизонту.
Несмотря на ясную погоду
Раскрывает дыма черный зонтик.

Мальчик думает:"А я остался!
Снова не увижу дальних стран,
Ах, зачем меня не догадался
Взять с собою в море капитан?"

Мальчик плачет, солнце смотрит с выси.
И прекрасно видимо ему,
Как на тот корабль седые крысы
Принесли из Африки чуму...

Вот уснут матросы в синем море,
Смолкнет пар в коробочке стальной
И столкнется пароходик в море
С ледяною синею стеной.

А на пашне размышляет Ангел
Он стоит на самом видном месте
Знает он, что капитан Изангрий
Не вернется никогда к невесте.

Что уснет погибший пароходик
Где по дну цветы несет река
И моя душа смеясь уходит
По песку в костюме моряка.
___________________________________

В СИНЕМ И ДАЛЕКОМ ОКЕАНЕ

Вы сегодня нежны,
Вы сегодня бледны,
Вы сегодня бледнее луны...
Вы читали стихи,
Вы считали грехи,
Вы совсем, как ребенок тихи.

Ваш лиловый аббат
Будет искренне рад
И отпустит грехи наугад...
Бросьте ж думу свою,
Места хватит в раю...
Вы усните, а я Вам спою.

В синем и далеком океане,
Где-то возле Огненной земли
Плавают в сиреневом тумане
Мертвые седые корабли.

Их ведут слепые капитаны,
Где-то затонувшие давно.
Утром их немые караваны
Тихо опускаются на дно.

Ждет их океан в свои объятья,
Волны их приветствуют звеня.
Страшны их бессильные проклятья
Солнцу наступающего дня...

В синем и далеком океане
Где-то возле Огненной земли...
___________________________________

ЖЕЛТЫЙ АНГЕЛ

В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешевом электрическом раю.
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою.

Гудят, звенят джаз-банды
И злые обезьяны
Мне скалят искалеченные рты.
А я, кривой и пьяный,
Зову их в океаны,
И сыплю им в шампанское цветы.

А когда настанет утро, я бреду бульваром сонным
Где в испуге даже дети убегают от меня
Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным,
И в лучах моей короны умирает светоч дня.

На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И елка догорела до конца.
Лакеи тушат свечи,
Уже замолкли речи,
И я уж не могу поднять лица.

И тогда с потухшей елки тихо-тихо желтый ангел
Мне сказал: "Маэстро бедный, Вы устали, Вы больны.
Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго
Даже в нашем добром небе были все удивлены."

И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи
Утирая фраком слезы, слезы горя и стыда.
А высоко в синем небе догорали Божьи свечи
И печальный желтый ангел тихо таял без следа.
___________________________________