Дело Пентагона (СЛР)

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

31 Май 2015 17:49

Ииии... тадам, на этом золотой продзапас закончился)) Пора включать режим ожидания!

31 Май 2015 19:32

LexyGale писал(а):

Ииии... тадам, на этом золотой продзапас закончился)) Пора включать режим ожидания!

Режим включен) очень жду. Тем более, как оказалось, не все так просто. Джо и Шон друг друга стоят)). Он социопатический самодур Laughing

( я любя), а она стерва, у которой выгода превыше всего.
Спасибо!
_________________

Зайки долго не живут (с) Оксана Сергеева

31 Май 2015 20:39

Zanoza-v писал(а):

LexyGale писал(а):

Ииии... тадам, на этом золотой продзапас закончился)) Пора включать режим ожидания!

Режим включен) очень жду. Тем более, как оказалось, не все так просто. Джо и Шон друг друга стоят)). Он социопатический самодур Laughing

( я любя), а она стерва, у которой выгода превыше всего.
Спасибо!

Уррррра! Эти слова прозвучали!!!! Very Happy

01 Июн 2015 7:19

Не могу согласиться про стерву и выгоду Embarassed

Учитывая историю их взаимоотношений и нынешнюю ситуацию, в которую она вовлечена далеко не в поисках выгоды для Джо...
Ну может это я такая неправильная конечно

___________________________________

--- Вес рисунков в подписи 227Кб. Показать ---

01 Июн 2015 8:54

Aydan писал(а):

Не могу согласиться про стерву и выгоду Embarassed

Учитывая историю их взаимоотношений и нынешнюю ситуацию, в которую она вовлечена далеко не в поисках выгоды для Джо...
Ну может это я такая неправильная конечно

Наверное, это у нее такой защитный механизм: если кто-то обижает Джоанну, она начинает кусаться. Так что Шон получает за свою прошлую черствость. С ним она ведет себя как стерва. Но, по сути, она не злая. И совестливая

01 Июн 2015 9:10

LexyGale писал(а):

Aydan писал(а):

Не могу согласиться про стерву и выгоду Embarassed

Учитывая историю их взаимоотношений и нынешнюю ситуацию, в которую она вовлечена далеко не в поисках выгоды для Джо...
Ну может это я такая неправильная конечно

Наверное, это у нее такой защитный механизм: если кто-то обижает Джоанну, она начинает кусаться. Так что Шон получает за свою прошлую черствость. С ним она ведет себя как стерва. Но, по сути, она не злая. И совестливая

По сути очень правильный защитный механизм, себясберегеющий так сказать)
Не была б она такой, Шон бы ее сломал, переступил и пошел дальше. А тут характер сильный, закаленный им самим! Шона это и забавляет и радует и бесит. Он не привык к раздражителям. Его мозг инопланетный Laughing

к такому не заточен Smile

___________________________________

--- Вес рисунков в подписи 227Кб. Показать ---

01 Июн 2015 23:32

Спасибо!

Ждем продолжения, режим ожидания Wink

02 Июн 2015 11:21

IrinaAlex писал(а):

Спасибо!

Ждем продолжения, режим ожидания Wink

Скоро уже будет прода)) Сегодня (но поздно вечером) или завтра

02 Июн 2015 22:09

» Глава 14

Киану. Часть 2
Шесть с половиной лет назад
Как я уже говорила, то лето было волшебным. И присутствие в нем моего солнечного мальчика, моего Киану, сделало его еще лучше. Я влюбилась. К началу нового семестра противоречивые чувства меня разрывали на части. Я не знала, как поступить с Шоном. А он продолжал делать вид, что ничего не происходит, что ничего не замечает. Хотя Картер просто не мог не обратить внимания на что, что я делала все возможное, чтобы избегать с ним близости… И уставала, и устраивала истерики, после которых уходила, хлопнув дверью, и пропадала вечерами, но Шон молчал, и я себя уверяла, что ему наплевать. Обманывалась ради собственного удобства.
А с Киану мы были как две половинки. Юные, глупые, уверовавшие в сказку. Нам не бывало скучно, грустно или неловко. Мы могли разговаривать часами, и часами же молчать. Мы быть счастливыми просто глядя друг на друга. Я не знаю, что именно нас погубило: стальная хватка Шона или моя трусость космического масштаба.
После первого учебного дня (на который Джек не явился), мы с Аароном обменялись всеми летними впечатлениями. Показали друг другу фотографии. Как выяснилось, лето было хорошим не только у меня. Мой бывший воздыхатель нашел себе девушку. Это обстоятельство позволило мне забыть об остатках собственной вины, и я с удвоенным энтузиазмом принялась рассказывать ему о летнем домике Джека, и всех друзьях. И вдруг он спросил у меня нечто такое, что заставило смутиться:
— Ты рассталась с ректором?
— Эм… нет… а почему ты спрашиваешь? — Уверена, я покраснела до самых корней волос.
— Прости, просто его нет ни на одном фото, и я подумал, что это значит…
Да. Это было правдой. У меня не было фотографий Шона. У меня не было фотографий с Шоном. У нас не было общего ничего, кроме крыши и кровати. Ну, врать не стану, чуть позже мы прекрасно сработались (что и видно, не зря же он меня в Бабочки заманивал), но тогда еще я была слишком юна, глупа и зла на него. Как бы то ни было, как бы смешно ни звучало, именно Киану подарил нам с Шоном хрупкий мир. Это не наладило наших личных отношений, но заставило пойти на определенный компромисс. А пока…
Когда мы с Аароном уже покидали университет после занятий, мне позвонил Киану. Он предложил прогуляться. Разумеется, я согласилась. Погода была великолепная, и я уговорила Аарона подождать Киану вместе со мной. В конце концов, своего «друга» я ни от кого скрывать не собиралась. Это было бы как минимум унизительно.
— Как Керри? — спросил он, занимая нас обоих болтовней.
— Все лето искала себе бойфренда и, не поверишь, нашла. Причем в соседнем доме. Его зовут Лайонел Прескотт, — насмешливо добавила я, копируя интонации Керри.
— Что-то на фото его не видно, — хмыкнул Аарон. — У вас это общее что ли?
— Будто ты Керри не знаешь! Она каждого ухажера под объективом рассматривает.
— Видимо, она очень щепетильна, так как меняются они с завидной частотой, — противненько хмыкнул Аарон.
— Вот не надо! Она замечательная девушка. Или, может, по-твоему, лучше сидеть на поводке, как у нас с Картером? Гав-гав.
— Ты этого типа выбрала сама! — раздраженно напомнил мне Аарон. — Нечего теперь жаловаться.
И ровно в тот момент, когда мы с Аароном начали тявкаться и вспоминать прошлые обиды, объявился Киану. И все исчезло из виду. Весь мир застыл. Остались только я и он. И его улыбка. Я должна была представить парней друг другу, ведь они были знакомы лишь заочно, я должна была отмереть, начать двигаться, не вызывать подозрений, но я не могла. Слишком часто счастью плевать на последствия, слишком часто оно нас слепит настолько, что кажется, будто сломать его уже никому не удастся. Но однажды наркоман всегда перебирает с дозой. И в тот момент перебрала я, потому что следующие вполне себе безобидные слова Аарона стали началом конца:
— Джоанна, — негромко позвал он. — Тебе не кажется, что место встречи с твоим будущим бойфрендом лучше не устраивать прямо подле машины нынешнего?
И мы все, как по команде, уставились на мазду RX-7 Шона. А та, в свою очередь, была роскошна как никогда. Красотка буквально купалась в солнечных лучах, заманчиво поблескивая безупречными линиями корпуса, кричавшими о том, что она новая, холеная, ни вмятинки, ни царапинки не видавшая. И была она прекрасно настолько, что Киану не смог пройти мимо:
— Это его машина? — задохнулся он.
И каким-то десятым чувством я поняла, что это тот самый поворотный момент, с которого начинаются проблемы.

Несколько дней спустя мы с Киану договорились встретиться в боулинге после моих пар. Работа на кафедре, разумеется, была отодвинута в сторону. Я спешила домой, чтобы сбежать оттуда раньше, чем вернется Шон. Оказавшись в доме, я буквально выпрыгнула из босоножек, даже не потрудилась их поставить как положено и бросилась переодеваться. Натянула шорты и светлый топик с одним открытым плечом, волосы уложила. Уже собиралась выходить, как вдруг зазвонил телефон. Я взглянула на часы и решила, что время еще есть, Картер задержится, а Киану ехать дольше, чем мне... Сняла, в общем, трубку. Оказалось, звонил Алекс.
— Привет, Джо, — радостно объявил он, едва услышал мой голос. Мы с ним иногда перекидывались парочкой фраз, так что друг друга узнавали без труда. — Где тиран и деспот? — Ой-ой, прямо в точку!
— Через часик, думаю, появится, — пожала я плечами, рассматривая маникюр. И ожидала уже, что он положит трубку, но нет…
— Знаешь, я в английском не силен, но давай попробуем поболтать. — Боже! Более неподходящего времени он выбрать не мог бы! Но я вдруг некстати вспомнила, что он — тот самый возлюбленный Пани и решилась. — Вот в гости к нам решил слетать.
— Эм, здорово... - неуверенно начала я и, не зная, что еще сказать, поинтересовалась: — ты из России, верно?
— Санкт-Петербург. — И вдруг добавил: — я тебе понравлюсь.
От неожиданности я даже рассмеялась.
— А ты забавный. И скромный.
— Нет, просто я всем девушкам нравлюсь, — засмеялся он в трубку.
— О, так ты красавчик.
— Естественно! Картеру и не снилось.
Я рассмеялась, представляя, чем же должен таким обладать Алекс Елисеев, чтобы напрочь затмить Шона. Обаяние и человечность не в счет, разумеется. В этом ему фору даст даже табуретка.
— А ты?
— Я блондинка.
— Высокая?
— Да.
— Тоненькая?
— Конечно.
— Ты мне уже нравишься.
Черт, он мне действительно понравился. Я вдруг оказалась солидарна с Пани. Но обдумать весь ужас этой мысли не успела, так как раздался хлопок двери, и на пороге гостиной тотчас возник Шон. Вот дьявол. Надо было спихнуть ему трубку и сматываться, пока болтают. Так что я прикрыла ладошкой микрофон и сообщила:
— Это Алекс.
Шон просто кивнул, подошел ближе, взял у меня из рук трубку и… сбросил вызов. Я с трудом удержалась от крика. Он что-то задумал? Зачем он так сделал? Я сглотнула ком в горле. Сердце сошло с ума, оно стучало, как бешеное… Когда Шон повернулся и посмотрел на меня, я чуть не бросилась прочь из комнаты. А он в пару шагов оказался рядом и наклонился для поцелуя, но я отвернулась, и… не зная, что еще сделать, начала развязывать его галстук. Руки дрожали, в глазах темнело. Я не хотела этого. Как я могла заняться сексом с Шоном, а затем преспокойненько явиться на свидание с Киану? Но я не знала, что еще можно сделать.
Руки Шона заскользили по моей талии, вытаскивая рубашку из-под пояса шорт, и мне вдруг захотелось плакать. Нужно было уйти, но я боялась сказать свое «нет», я просто не могла бы заявиться с чемоданами к родителям и объявить, что меня выставили из университета за то, что я не просто рассталась с ректором, я ему изменила. Боже! Когда я успела вырыть себе яму такой глубины? Я ведь даже не знала, на что ради меня готов был Киану! Я не из тех, кто всегда имеет на руках план Б.
А Шон, тем временем, потянулся к моей шее, и убийственная смесь удовольствия и жгучего стыда заставила меня оттолкнуть его. И только сделав это я поняла, что натворила. Он стоял и смотрел на меня. Черт! Черт-черт-черт! Нужно было что-то сделать, сказать, придумать, но в голове было пусто, щеки горели, язык словно прилип к небу. И тогда я сделала шаг навстречу Шону. Еще один. И так, пока не оказалась совсем рядом. Положила руку ему на грудь и заставила сесть на диван. Он не сопротивлялся, но я знала, что не поверил. Мне оставалось уповать только на брошенные им когда-то слова о том, что ему плевать, чем я занимаюсь, пока и с ним тоже сплю. И пойдя на окончательный компромисс с собственной совестью, решив, что если я ему не позволю себя коснуться, раз это будет не для меня, то и состава преступления нет, я расстегнула ремень его брюк…
А затем стояла в ванной, обливалась слезами и делала нечто такое, чем раньше после орального секса никогда не промышляла — я чистила зубы, да с таким количеством ментоловой пасты, что до желудка все промерзло. Я успокоилась только когда поняла, что десны начали кровоточить. Решив, что это достаточное наказание за содеянное, я скрыла следы стресса за слоем консилера, наложила макияж заново и двинулась к двери.
Но Шон стоял именно там и рассматривал мои брошенные как попало босоножки. Я знала, что его это бесит. А еще знала, что он чувствовал от меня запах ментола, его бы только труп не уловил.
— Я думаю, ты идешь с Керри, верно? — насмешливо припомнил он мне вечную отмазку.
— Да, — вздернула я голову.
— Прекрасно, — пожал он плечами.
Когда я перешагнула порог, колени подогнулись. Естественно, Шон знал, и дал мне это понять. Думаю, это значило, что мне стоит быть осторожнее. И только дверь за моей спиной закрылась, щелкнул замок, телефон зазвонил. Киану забеспокоился решил поинтересоваться, не случилось ли чего. Чтобы устоять на ногах, мне пришлось уцепиться за перила. Ведь не произошло ничего. Ничего неожиданного.

Я была сама не своя. Киану кидал шары и бился за очки, а я даже не старалась. Две игры спустя, мой мальчик понял, что я не в настроении, и предложил просто посидеть и попить пива. Я, разумеется, согласилась. Это было куда предпочтительнее, нежели ломать ногти из-за неуклюжей игры.
Но вдруг Киану, словно почувствовав мои сомнения, произнес:
— Джо, я не прошу тебя сказать, что случилось, но это из-за него?
— Не надо. — Я сокрушенно опустила голову, и волосы скрыли лицо.
— Нет, надо! Я люблю тебя.
Я задохнулась и вынуждена была несколько секунд просто ловить ртом воздух. Да, разумеется, я была счастлива это слышать и, разумеется, надеялась на это признание, но оно безумно усложняло и без того непростую ситуацию. Однако, я не сдержалась, всхлипнула, порывисто обхватила ладонями его лицо и поцеловала. А он:
— Я уверен, что и ты меня любишь, я просто знаю, но тогда почему ты не уходишь от него. Почему?
Звук сорвавшейся граммофонной иголки… Дьявол!
— Киану… — и это все, на что меня хватило.
— Я не могу понять тебя. Ты его боишься или… объясни! Хотя, погоди, я не так выразился. Джоанна, уходи не просто от него, уходи ко мне. Я хочу жить с тобой, я не делаю больше расставаться и гадать, что происходит там у вас после того, как мы расходимся в разные стороны…
— Подожди, Киану, — оборвала его я. — Я бы с удовольствием, но на что мы будем жить? У меня есть скромная сумма на общежитие, но и только…
— Послушай… — начал он несколько смущенно. — Ты никогда не спрашивала у меня об этом, но я не беден. Мой отец — известный адвокат.
Почему-то от этой новости у меня почернело в глазах. Что может быть хуже, чем выкуп своей подружки у другого мужчины за папочкины деньги?! Это попросту унизительно. Я итак, вроде бы, продалась Шону, но одно дело он, и совсем другое — даже не Киану, а его отец. С какой стали он должен фактически содержать подружку собственного сына? Будто у меня собственных родителей нет!
— Джо? — настороженно позвал меня Киану.
— Нужно искать иной выход, — ответила я. — Я не знаю какой, но я не могу согласиться на такое предложение. Либо мы съезжаемся и ищем способы обеспечить себя сами, либо…
— Джоанна, — прервал он меня. — Иногда по ночам я лежу в кровати и не могу избавиться от мысли, что в это самое время ты делишь постель с ним… Я знаю, ситуация нетривиальная, и ты своих… отношений не скрывала, но не можешь же ты отрицать, что все изменилось. Появились мы. Надо двигаться дальше. Или, может, ты хочешь остаться с ним?
— Нет, конечно! — порывисто воскликнула я. — Но он мой ректор. Он меня закопает.
— Он же не любит тебя. За что ему тебе мстить?
— Да хотя бы за то, что весь университет будет знать, что я променяла великого и ужасного Шона Картера на сына «известного адвоката»! — почти выкрикнула я и тут же зажала рот рукой. — Прости.
— Нет, ты права. В сравнении с ним я ничего из себя не представляю. Ты права.
Я отвратительный человек. Я совсем не думаю, что говорю. Некоторые вещи нельзя озвучивать. Вот просто нельзя и все. Хотя все понимают их правомерность.
— Киану… Я уверена, что ты ничем не хуже, это просто возраст. — Киану было двадцать два. А Шону, когда тот стал Бабочкой Монацелли, — двадцать ровно. Оставалось надеяться, что Киану об этом ничего не знает… — Давай подумаем, посчитаем сколько у нас есть и сколько нам нужно, я…
— Что для тебя главное?
— В смысле?
— В смысле когда мы встретились, я полагал, что ты невинная жертва обстоятельств, что ты не могла вернуться домой ни с чем, родители бы не поняли, и потому ты согласилась на мерзкое предложение этого монстра. Но сейчас начинаю думать, что причина не в этом. Чего ты хочешь? Может быть ты жаждешь не жить с ректором, а быть ректором? Иметь его жизнь? — Вот так мой солнечный мальчик подобрался слишком близко к правде. — Ты собираешься защитить диплом? Или, может, ты хочешь заполучить заветную ученую степень? Да, для этой цели постель ректора подходит идеально. И я не заметил за тобой попыток оттуда выбраться. Может, там не так уж и ужасно? Может, эти чудовищные отношения того стоят? Может, они только меня напрягают?
— СТОП! Киану, честно, я не собиралась здесь задерживаться после окончания университета… пока не встретилась с тобой. Ни о какой ученой степени я никогда и не думала. — Думала, но не всерьез же! И не с Шоном точно! — Так, я сейчас достаю блокнот, и мы посчитаем наши сбережения. У меня есть часть денег, которые присылают родители…
— И это ничем не отличается от того, что дают мне мои. И от которых ты упорно отказываешься, — вполне обоснованное возмутился Киану.
— Ты можешь вложить не больше моего. На это я согласна, и…
— Джо, я хочу его увидеть. — Я даже без подсказок поняла, о ком речь.
— Зачем?
— Ты всегда держала меня от него подальше. И я не уверен, что ты со мной на сто процентов честна.
Масштаб моих проблем начал разрастаться.
— О чем ты?
— О том, что когда произносят слово ректор, мне представляется седовласый старец, но таковые, как правило, не ездят на мазде RX-7.
Я зажмурилась. Да, проблемы серьезные.
— Киану, он вовсе не стар. Ему двадцать девять, — вынуждена была сказать я.
И внезапно вокруг нас появилось такое напряжение, что одно неосторожное движение — рванет.
— Я хочу его увидеть, Джоанна! — в его голосе появился металл. Таким интонациям я не посмела воспротивиться.
— У нас по четвергам проходят семинары. Так что, если хочешь, мы можем пойти вместе. Народу будет много, тебя не вычислят…
Я не знала, выйдет ли мне это боком, просто понимала, что если не соглашусь, то непременно потеряю Киану. А я не могла! Я же влюбилась. Пришлось идти на компромисс. Но еще я понимала, что пугающе сексуальный опасный ректор Киану вовсе не успокоит. Плохая, плохая затея. Оставалось надеяться только на то, что мне удастся убедить своего мальчика в том, что он намного, в десятки раз лучше вырвавшегося из ада демона.
Однако, ха-ха, этого не понадобилось. В цепочке последовавших безобразных событий объяснениям даже места не нашлось!

Киану вошел в аудиторию после меня. И к тому моменту, когда он появился на пороге, я дрожала так, что пришлось сжать пальцы в кулаки. Я была белой, как полотно. Клегг даже спросил, не заболела ли я. Кстати, начиналось не так плохо. Киану окинул взглядом аудиторию, посмотрел на меня, но я мотнула головой, и он прошел в самый конец, где и расположился. Мне нельзя было оборачиваться, я до ужаса боялась, что Шон нас вычислит. Но пока Картера не было, и я надеялась, что он вообще не придет. Такое бывало редко, но случалось. Только мне не повезло.
Шон вошел в аудиторию к самому началу. Настроение у него, судя по всему, было неплохим, но только он заметил меня — нахмурился и направился к своему месту в центре аудитории. И, черт возьми, в тот день он выглядел так великолепно, что просто в петлю от досады. Костюм с иголочки, черный в тончайшую полоску, темно-синий полосатый галстук, идеально сочетающийся с рубашкой. Наконец, Картер вальяжно откинулся на спинку стула, и я поняла, что пора прекращать на него пялиться. Если Киану за мной наблюдал, он сразу понял кто здесь Картер.
А, тем временем, первым пошел докладываться Клегг.
— Рад всех приветствовать, — сказал Роберт. — Как многие знают, я только что вернулся с конференции по параллельному программированию. И счастлив сообщить, что мой доклад встретили с огромным энтузиазмом. Отмечу, что у меня ничего бы не получилось без моего новоприобретения — очаровательной мисс Джоанны Конелл. — Но посмотрел не на меня — на Шона. Это что-то вроде съел, козел? Картер лишь ухмыльнулся. Они меня словно канат перетягивали. И в такой, вроде, торжественный момент. Гады! Клегг — мерзавец, мало того, что на конференцию не взял, так еще и должного внимания не оказал. Ну все, я официально обиделась. — Итак, приступим, — вернулся к теме Роб.
Даже если бы я захотела послушать Клегга, я бы не смогла из-за нервов. И порадовалась, что в его работе для меня нового нет ничего. Иначе пришлось бы потом объясняться, как это я ухитрилась все прослушать. Наконец, Клегг закончил выступление, и ему, как обычно, вежливо и сдержанно похлопали.
После этого я немножко успокоилась, но рано… потому что спустя пару докладов решил высказаться и Шон Картер тоже. И мне стало плохо. Потому что я знала, насколько великолепный из него рассказчик. А еще я внезапно вспомнила, что войдя в эту аудиторию, Шон выглядел… довольным. А просто так он довольным не бывает.
Пока я захлебывалась приступами паранойи, Шон подключил к проектору собственный ноутбук, и экран мгновенно ожил. Легко и непринужденно, не как у некоторых: то разрешение не то, то сигнал не сразу проходит. Под его пальцами техника словно ожила, беспрекословно подчинилась. В этот самый момент мне вдруг показалось, будто вот здесь и сейчас было именно его место, будто так было задумано самим мирозданием. И многие девушки тотчас завозились, то прическу поправляя, то позу поизящнее принимая…
А Шон оторвался от экрана, выпрямился, расстегнул пиджак и засунул одну из рук в карман, будто нарочно привлекая внимание к своей безупречной фигуре. Да я чуть в голос не застонала. Он издевается? Кто, мать вашу, надо мной решил так посмеяться?
И тут Шон как заявит:
— Мне, наконец-таки дали право на публикацию собственной работы. Аминь, — и фыркнул к тому же. Тогда я впервые реально осознала, что Картер Манфреда не любит, и причины имеются. — Итак, речь пойдет о криптографических алгоритмах шифрования, созданием одного из которых я занимался последние полтора года при содействии команды хакеров, наиболее известных как Бабочки Монацелли. — Да уж, очаровательное новоприобретение Клегга явно ушло на второй план. Вся аудитория аж дыхание затаила. — Итак. Алгоритм, который теоретически невозможно вскрыть менее, чем за триста миллионов лет. Кто-то из вас скажет, что я создал нечто такое, что в первую очередь меня по лбу и ударит, ведь мое небольшое криминальное хобби вряд ли для кого-то секрет. — А теперь дружный смех. Даже Шон улыбнулся. Гордо так, типа я Бог, до вас мне никакого дела. Индюк надменный, злобно думала я. — Дело в том, что передо мной стояла задача зашифровки данных, хранящихся на так называемых облаках, о которых вам намного более охотно расскажет, если попросите, профессор Роберт Клегг. Для тех, кто еще не в курсе, это интернет-хранилища данных, организованных на серверах…
— Не выпендривайся, Картер, — фыркнул Клегг.
Одна бровь Шона медленно и выразительно поползла вверх.
— Окей, виноват. Перейдем к сути. Небольшое историческое отступление. Вспомним об уже существующих алгоритмах шифрования данных.
Вот в любой, любой другой ситуации я бы с открытым ртом его слушала, но не сегодня. Шон никогда не рассказывал мне, чем занимается, я же маленькая, я же глупенькая, я же раздражаю его до невероятия. И вдруг я попала в поднебесную… Но именно в тот момент мне хотелось только одного — прибить девицу за то, что она посмела кокетничать с Шоном. И не из ревности, а потому что она как бы доказывала моему славному мальчику, насколько лучше и выше нас Картер. Будто бы и без того не ясно!
Двадцать минут доклада пролетели незаметно. Двадцать минут я чуть не плача воевала с собой за то, чтобы не увлечься рассказом Шона или не встать и не закричать, хватит, проваливай отсюда, вышвыривай меня, только заткнись, все и так поняли, что ты Бог!
Доклад закончился, а на Шона посыпался просто град вопросов, и он с присущим скромному сверхгению терпением начал растолковывать элементарные, на его взгляд, вещи. Спустя еще двадцать минут он вынужден был «из уважения к остальным выступающим» пообещать все изложить подробно и в деталях каждому желающему, но после семинара. И все поняли, что в тот день состоялся один крошечный бенефис. Размером чуть ли не с защиту диссертации. И Киану это видел. Даже если он в алгоритмах шифрования ничего не понимал, он не мог не заметить гребаную корону размером с пятиэтажный дом, которую окружающие возложили к ногам Шона. На, повелитель, надевай, она твоя! Убейте меня!
Таким темпами, после злосчастного семинара мне не осталось ничего другого, кроме как пойти срывать злость на бедняге Клегге.
— Ты должен был взять меня на конференцию! — зашипела я.
— Чего?! — возмутил он.
— Ни чего, а мне нужно учиться! И ты должен был взять меня после того, как я целое лето пахала над этим вместе с тобой!
— Ты сопливая девчонка.
— Не такая уж и сопливая, и вообще…
— Ты из-за Картера так переполошилась? Ну так пойдем его разотрем в пух и прах.
Не, в любой другой день я бы просто покрутила пальцем у виска, так как Шон есть Шон, но не сегодня. Мне хотелось его стукнуть. Сильно. И обычно поражающая меня до глубины души смелость Клегга вдруг начала обнадеживать. Хотя в принципе он, конечно, долбаный суицидник. Он ведь правда пошел в атаку на Шона. И как он его допекал, любо дорого было посмотреть. Они увлеклись настолько, что перестали обращать внимание на всех вокруг. Я даже осмелилась украдкой взглянуть на Киану. А он сидел на своей задней парте, не уходил, и лицо у него было такое… ну просто каменное. Казалось, мое сердце заморозили, а потом еще и молоточком по нему ударили. Дзиньк, и остались одни осколки.
Я кивнула Киану на выход и уже было сама двинулась в этом направлении. Но тут Клегг, даже не глядя, меня выловил и притянул к себе. И начал что-то доказывать, почему-то все время указывая на меня и размахивая руками почти перед самым моим лицом. Клегг, кажется, неосознанно схватился за свой любимый канат для перетягивания, Картер же явно здорово этим обстоятельством позабавился, и тоже начал махать руками. Когда они двинулись к доске переносить обсуждения «на бумагу», меня никто все равно не отпустил. Я не знала, что делать, все дебаты пролетали мимо, в мой фокус почему-то попадали только два престарелых профессора, которые стояли рядышком, синхронно кивали в такт словам Шона и… улыбались почему-то мне. Я бы над ситуацией посмеялась, если бы не было так грустно. Джоанна Конелл вдруг стала лишенной воли мебелью, жизненно необходимой для научного дискуса.
А невдалеке стоял Киану и ничего не понимал. И я ничего не понимала. Люди уже расходились, но спор становился только жарче, и я хотела уже было под шумок свалить, но словно злой рок повис над моей головой. Клегг дошел до своей конференционной темы и втянул меня в обсуждения… Как думаете, много ли фактов в моей голове в тот момент содержалось? Ни одного, правильно, но это никого не смущало, Клегг заканчивал за меня все мысли, зачем я ему была нужна? Но вот что бывает так, что нужна просто так, и не возразишь! Не раз убеждалась.
И уже прошло два часа, Клегг фактически дал мне задание уличить Шона во лжи, следить за ним днем и ночью. А Киану все стоял и смотрел на это, и было тааак неловко, что я обернулась… и внезапно обнаружила, что в аудитории осталось шесть человек. Четырех вы знаете, а пятый и шестой — кивающие старички. Чего Киану ждал, почему не ушел? Он что, вздумал демонстративно меня дождаться?! Твою же мать! Поняв, куда все идет, я собралась уже было сымитировать картинный припадок, обернулась к Киану в очередной раз, но именно в тот момент Шон замолк. И не просто замолк, Картер буквально глазами впился в моего мальчика, и губы его изогнулись в ядовитой улыбке. Не знаю, что было бы дальше, если бы от сцены вселенской драмы нас не оторвал звонок мобильного и сокрушенное:
— Ах, черт, это Мадлен.
Клянусь, я чуть не хлопнулась в обморок. По-настоящему. То есть вот этот негодяй сейчас уйдет и меня тут вот в таком положении бросит?! Это же он нас стравил.
— Н-нет, Роб… — начала я хрипло.
— Что? — спросил он удивленно. А что я скажу. У меня тут парень и любовник, спасай? Ну да, можно было бы, если бы, конечно, не два посторонних профессора.
— Передавай привет Мадлен, — сверкнула я самой обаятельной из своих улыбок. Ослепленный любовью к собственной жене, Роберт Клегг ничего не заподозрил, улыбнулся мне, попрощался и ушел, оставляя меня наедине со странными типами, Киану, Шоном и его вмиг сменившейся тактикой…
— Джоанна, подойди, пожалуйста, я хочу вас познакомить, — хищно сверкая глазами, подозвал меня он. И чуть ли не запел: — знакомьтесь, господа. Вы наверняка запомнили очаровательное новоприобретение кафедры параллельного программирования, которое обернулось для меня страшной потерей. Мисс Джоанна Конелл. Из Соединенных Штатов. А эти два господина как раз по твою душу, Джо, они являются профессорами Мельбурнского IT-университета. И они с кафедры параллельного программирования.
— Мисс Конелл, приятно познакомиться. — Они начали пожимать мне руки, причем очень по-отечески, как-то прокровительственно. — Вы бывали в Мельбурне?
— Я там оканчивала школу, — нервно улыбнулась я. И даже ямочек на щеках не появилось.
— Очаровательно! Вы обязаны приехать к нам в университет, чтобы познакомиться с нашими порядками, кстати, мы сейчас изучаем проблемы, связанные с защитой информации на квантовых компьютерах. Вы читали об этом?
— Да, конечно, — проговорила я, и чуть не рассыпалась на месте, силясь вспомнить хоть что-нибудь. Ну хоть что-то. Однако, в голове было пусто, только одна картинка: где Шон, волком глядит на упрямца Киану.
— Наверняка вы знаете, что взломать его… — заговорили они. Я сглотнула и попыталась ответить, но в этот самый момент рука Шона как бы успокаивающе опустилась на мою спину и палец скользнул вдоль позвоночника. Профессорам было не разглядеть, но Киану все видел прекрасно. И именно на этом меня буквально прорвало. Я чуть не отскочила от Шона и затараторила о квантовом компьютере, о защите информации… я говорила, и говорила, и говорила, я бы и о глобальном потеплении и вымирании редких видов животных рассказала, и номер своей кредитки, и как наспор стянула в магазине жвачку в тринадцать лет, только бы Шон меня больше не трогал!
И уж не знаю, чем я так впечатлила мельбурнских близнецов (а именно так я назвала престарелых профессоров), что они выдали нечто совсем уж кошмарное:
— Как приятно видеть подрастающую Бабочку.
— Простите, что? — сдавленно пробормотала я. Ага, если у Киану и могли быть сомнения по поводу моей ученой степени, то эта парочка их развеяла! Браво, ребята! Мне оставалось надеяться только на то, что мой мальчик не запомнил название команды хакеров, про которую говорил Шон сегодня…
— Ну, ваша предшественница, Карина Граданская…
Предшественница?! Уверена, это называется куда как менее цензурно! Шествовала она, как же! Ха!
— Я не собираюсь становиться следующей Пани! — почти выкрикнула я. Шон хмыкнул.
— Конечно нет, — хором засмеялись близнецы. — Становитесь лучше нее. Мы только за. Приятно было познакомиться, мисс Конелл.
— Вы нас очаровали.
— Но у нас скоро уходит последний поезд на Мельбурн.
— И надо спешить. — Они правда заканчивали друг за другом фразы.
— Мне тоже было очень приятно. — С чувством полной обреченности я пожала им руки и запрокинула голову, чтобы не расплакаться на месте. Ну вот и все… Только хлопнула дверь, я не выдержала и привалилась к столу, а Шон посмотрел на меня, усмехнулся и обратил горящий жаждой крови взор на Киану.
— Ну, а у вас какой вопрос? — издевательски поинтересовался он. — Хотя, можешь не отвечать, я уже знаю. — И кивнул на меня. — Приходить сюда было глупо и самонадеянно. Думаю, ты уже это понял, да?
— Я не жалею, что пришел. Я хотел увидеть это, — он обвел рукой аудиторию. — И хотел увидеть вас. Я хотел понять, сколько для Джо значит ее мир, научный мир, эти Бабочки, университет… Я понял. Много, очень много, бесспорно. Но это же не все. И это не более ценно, чем мы. А потому, я прошу вас, если Джоанна хоть что-то для вас значит, просто оставьте ее. — Я была восхищена его смелостью. И наивностью.
Внезапно Шон шагнул ко мне и весьма жестко развернул за плечи в сторону Киану. Теперь мы стояли лицом к лицу.
— Взгляни на нее еще раз. Внимательно. Много значит? Ты что, правда не видишь? Это не много значит, это для нее все. Она вытерпит что угодно за право дойти до конца. Для Джоанны смысл жизни — карьера, и хотя она не признается в этом вслух, для нее это более важно, чем я, ты, вы и все остальные местоимения. А ты собираешься просто взять и живьем закопать ее амбиции? Сделать вид, что их нет, что все хорошо? Ты смеешься? Нет, я такого не допущу. И вы оба еще поблагодарите меня за это.
— Но зачем это вам? — нахмурился Киану.
— Мне нравится смотреть, как со временем с волков слетают овечьи шкуры. Но Джоанне до этого еще далеко. Она неустанно отрицает, что не является ни белой, ни пушистой. — И он заставил меня повернуться к нему, заглянуть в глаза. — Правда ведь?
Боже мой, на что он намекал? Я мучительно покраснела и опустила глаза, хотя из такого положения это было очень трудно.
— Да, я понял, о чем вы говорите, но я не стану ей мешать в достижении целей.
— Маленький совет. Найди себе собственную песочницу. И собственную блондинку. А в логово волков не суйся!
И в этот момент Шон поцеловал меня. Грубо и жестко. Я на мгновение замерла, попыталась его оттолкнуть. Но не сумела, что и логично. Все, что я смогла сделать — отвернуться. Я не хотела позволять Шону унижать Киану, тем более таким образом. Но внезапно, его движения стали намного нежнее, я даже вздрогнула, снова попыталась вырваться… только правда заключалась в том, что мне не очень хотелось вырываться. Вы когда-нибудь попадали в ситуацию, когда нелюбимый мужчина, с которым вас все еще связывает страсть, целует вас на глазах у любимого? Из всех моральных пыток, устроенных мне Шоном Картером, эта была, наверное, самой ужасной. Чужое предательство пережить намного проще, чем собственное. Отвечаю. И я не знаю, что ты там было если бы Киану не вмешался и не отшвырнул от меня Шона сам.
— Не трогай ее, — прошипел Киану. Мне стало так стыдно и гадко, что из глаз полились слезы. Но я все равно не могла вмешаться, не могла выдавить из себя ни слова. Я была в шоке от нас всех. Я была такой гадкой, грязной и уродливой. Почти как Шон. А Киану — трогательно, до нелепости наивным.
— Скажи мне только одно: зачем тебе это надо было? — надменно фыркнул Шон. — В смысле сюда приходить. На этом университете мое имя. На табличке кабинета ректора мое имя. И в этих стенах мое имя на ней. Она бы сама никогда не притащила тебя сюда, да у нее же кишка тонка слово мне поперек вставить. Она прятала тебя, боялась что я с тобой что-нибудь сделаю. Она осознает масштаб ваших общих неприятностей, которые я мог бы устроить. И я готов был терпеть ваши игры, но ты всех подставил. Так вот теперь слушай правду и ничего кроме оной. Джоанна Конелл не бедная и не несчастная. Пока она со мной в этом университете у нее есть персональный трон. И даже собственные крошечные интриги с целью умалить влияние моей достопочтенной персоны. Мне плевать, пусть развлекается, ей не скучно, а меня не напрягает. Но… с тобой то же самое. За кадром вы меня не напрягаете, но ты пришел сюда, заявил, что я кому-то что-то должен, например отдать тебе нечто, что считаю своим. ЕЕ. Нет. Я ничего тебе не должен. Но, так и быть, попытаюсь тебе объяснить причины моей жадности. У меня есть дом. Машина. Университет. Звание лучшего программиста современности… А еще у меня есть подружка. И все это мне очень нравится. Это очень удобно. Я люблю себя, и свою жизнь люблю, к ее атрибутам я привык. И нет никакого желания что-либо менять, тем более из-за того что кто-то придумал, что в кого-то влюблен.
— Боже мой… — пробормотал Киану.
И пока меня не приравняли к подъездной дорожке домика Шона, о которую он каждый день вытирает покрышки. Или к тюбику пены для бритья, без которого утро становится чуточку более паршивым… ну или пока Шон не решил, что проще вышвырнуть Киану из университета пинком на глазах у всех, а мне на заднице рядом с татуировкой Love Mississippi внутри сердечка поставить клеймо Собственность Шона Картера внутри короны, я нервно выкрикнула:
— Шон, оставь его. Умоляю, я больше не могу. Давай просто уедем.
— Конечно, Джоанна, — приторно протянул он. — Поехали… домой.
Я знала, что Киану было плохо. Нет, не плохо, а намного, намного хуже. Но еще я знала, что переспорить Шона Картера не под силу homo sapiens, потому что по его мнению никакие мы не sapiens. Это была просто попытка избежать драки. Что я натворила? Что мы натворили? Да мы же все разрушили! Не зря я так боялась этой встречи.
Было уже темно, когда мазда Шона сорвалась с места.
— Ты не прав, — прохрипела я, просто потому что нужно было что-то сказать. — Я правда люблю его. Ты не веришь, для тебя это пустые слова, но…
— Не пустые. Но не про тебя, — резко бросил Шон. — Любовь заставляет совершать безумные поступки. — И выжал газ до упора. Машина пошла на стремительный разгон. — Прийти в университет и просить другого отказаться от любимой, даже зная, что она сама уходить не хочет. Или как идиот Алекс пойти против лучших хакеров мира и спустить на пьянки, героин и тщетные попытки вернуть объект обожания примерно пять миллионов баксов за полгода… Любовь — это много разного, но не оставаться под одной крышей с ненавистным тебе человеком за минет, в то время как можно придумать мириады вариантов жить с любимым. Любовь — это что угодно, но не рациональный расчет, Конелл. Ты подменяешь понятия ради собственного удобства. Как всегда. Это не любовь. И дело не в мальчике. Это только между тобой и мной. Посторонних и так хватает.
— Шон, заткнись, — предупредила я, не могла это слышать. Какая, простите, гадость. Между тобой и мной? Разве можно такое сказать про абсолютно стерильные отношения. Теперь я, конечно, понимаю, что он, как всегда, был прав. Но тогда в это верить не хотелось.
— Я тебя обидел, и ты доказываешь, что тебе плевать.
— Я сказала, заткнись, — громче произнесла я. Но фигушки, ведь об этом попросила я. Шон никогда не делает того, о чем я прошу.
— Если уж так неймется, советую тебе проявить большую изобретательность, а мальчику жизнь не ломать, такое сомнительное счастье, как ты, он не заслужил.
Я хотела его заткнуть. Любым способом. У меня, должно быть, совсем отказал мозг, но я не могла это больше слышать. Я… дернула вверх ручник. На скорости примерно сто сорок километров в час. Раздался жуткий звук лопающихся тросов, машина потеряла управление, ее развернуло боком, а затем мы кувырком покатились по перекрестку.

Надо мной стояли врачи. И они были так увлечены, что даже не заметили, как я проснулась. Было светло, значит, как минимум одну ночь я проспала здесь, в больнице. Кстати, у меня ничего не болело, разве что висок, чуть-чуть совсем. И тогда я решила прислушаться к разговору людей в белых халатах.
— Как такое возможно? Они пролетели кубарем целую улицу, врезались в здание, и оба живы. Отделаться одной лишь царапиной на виске — невероятно!
Значит, я отделалась царапиной на виске, а Шон? Как Шон?
— Как себя чувствует Картер? — выговорила я. Врачи мигом все повернулись ко мне.
— Мисс Конелл, как вы себя чувствуете? — улыбнулся мне доктор с добрыми глазами. Он подошел и попытался заставить следить за пальцем, но мне было не до собственного потенциального сотрясения мозга.
— Как Картер? — настойчиво повторила я, останавливая мельтешащую руку.
— Не волнуйтесь за него, Джоанна, дела у вашего друга даже лучше, чем у вас.
Но моя реакция была совершенно иной, нежели врачи полагали. Я буквально подпрыгнула на кровати, запрокинула голову к потолку и заорала:
— Да ты, б***ь, издеваешься что ли? — И ударила кулаками по кровати. Как он может быть в порядке?! Неужели там нигде в божественной книге судеб Картеру возмездия не положено?! Кретин! Ублюдок! Я забилась в истерике, не знаю, на что я рассчитывала, смерти я Шону не желала, но вот парочка дней, в течение которых я гарантированно уйду к Киану, была бы не лишней. Но ведь нет же, он живучий гад, которого ничем не взять. Все, прописанное наказание для Шона Картера — парочка постперелетных мигреней. Он вообще человек? Не киборг, нет?
— Джоанна… — услышала я голос Киану от дверей. И замерла. Врачи, уже готовые вколоть мне успокоительное, — тоже.
— Киану! — Я протянула к нему руки.
Мое лицо было в слезах, да и авария лоска не прибавила, но было наплевать, какой он меня видит. Он пришел ко мне… Даже после всего, что Шон ему наговорил…
— Оставьте нас, пожалуйста, — попросил он врачей. Те настороженно переглянулись, но вышли. Наверное, нового припадка испугались. А, тем временем, Киану присел на кровать и встревоженно заглянул мне в глаза: — Какой ужас, Джо! — И порывисто меня обнял, а я прильнула к его груди.
— Я не могу так больше, Киану! Пожалуйста, забери меня отсюда, не отдавай ему! Ты бы слышал, что он мне наговорил!
— Тише, Джо. — Он обнял меня еще крепче. — Я не уйду. Никуда. Обещаю. Я все продумал. Смотри, сегодня же я возьму в долг денег у отца, и отработаю в его фирме, но как можно быстрее найду квартиру. Для нас. Все будет хорошо, я все предусмотрел. Так ты поедешь со мной? — В его глазах горела такая надежда, такая мука.
— Конечно, конечно, поеду! — Я не знаю, что толкнуло меня на такое решение, ведь, по сути, ничего не поменялось… Шон, наверное. Его слова, его поступки. И, конечно, нежелание принимать горькую правду о себе самой.
— Я за пару дней все улажу, Джоанна. Всего пара дней, и мы начнем жить вместе.
— Хорошо, тогда из больницы я поеду сразу к Роберту и Мадлен…
— Ты никуда не поедешь. — На этот раз в дверном проеме появился Его Величество собственной персоной. И было оно в ярости. Я вся буквально в комок сжалась, оглядывая его мельком на предмет повреждений. На рубашке Шона красовалась всего пара капель крови — из раны на подбородке. Отлично. Просто блеск! По шкале позора мне просто бесспорные одиннадцать из десяти! — Или я буду вынужден рассказать тем очаровательным джентльменам в форме, каким именно образом я не справился с управлением. Штраф за превышение скорости я уже оплатил, и даже взятку дал, чтобы эксперты не стали выяснять, каким образом в моей мазде полопались все тросы ручника разом… Хотя, постой-ка, за это должна была заплатить, Джоанна, ты. Ведь это ты дернула ручник.
От этих слов я вдрогнула.
— Тогда зачем ты это сделал? — шепотом спросила я, не в состоянии поверить, что несмотря на мой поступок, Картер меня прикрыл.
— Потому что мне безумно импонирует твой талант не повторять одну ошибку дважды! Только я указал тебе на нелогичность поведения, как ты тут же его поправила. Несколько минут, и готово! Красота.
— Ты отвратителен.
— А ты-то чем лучше? — фыркнул он. И впервые был бесспорно прав на мой счет. — Собирайся, я забрал документы на твою выписку.
— Я никуда с тобой не поеду! — огрызнулась я.
— Поедешь. За ошибки, Джоанна, всегда приходится платить. Забудь о том, чтобы свалить со своим мальчиком. Либо ты едешь со мной, либо предстанешь перед судом. — Если можно было верить выражению его лица — Шон не шутил. Он был в ярости. Ну еще бы, я ведь убить его пыталась.
После этих слов Картер нас оставил. И я увидела именно то, что заставило меня сдаться вернее всего остального: он был в шоке. Он прощал мне очень многое. И Шона, и вранье, и карьеризм, но не ручник. Не попытку преднамеренного убийства.
Вернувшись в дом Шона, я закрылась в своей комнате. Адреналин прошел, и до меня медленно начало доходить, насколько плохие дела. А ведь я не собиралась умирать, я даже Картеру вред причинять не хотела, просто временно спятила. Состояние аффекта, вот как это называется. Оно существует. Это не умаляло моей аморальности, и осознав все вышеперечисленное, Джоанна Конелл забралась в кровать, укуталась в одеяло по самый нос и занялась интереснейшим делом — созерцанием противоположной стены. Выбиралась из добровольного заточения исключительно ради еды. Шли дни, а я никак не могла избавиться от мысли, что я ужасный человек, и мой поступок был не просто страшным до невероятия, я из-за него потеряла Киану…
В таком режиме прошло не меньше недели, прежде чем Картер вызвал подкрепление в лице Керри. Она не стала ничего говорить, просто легла рядом и обняла меня. Мне потребовалось несколько часов такой вот человеческой поддержки, прежде чем прорвало, и я все ей рассказала. Разумеется, подругу мои слова шокировали, но затем Керри сделала то единственное, что могла, наверное, только она — потребовала, чтобы в следующий раз я больше советовалась с ней. Не варилась в собственном соку, не сходила с ума в одиночестве. Она обещала сидеть и до победного искать выход вместе со мной!
Этим же вечером я вышла из комнаты и обнаружила Шона на кухне. Он с совершенно невозмутимым видом читал газету. Я медленно прошла в помещение и села напротив, а затем осторожно произнесла:
— Я пыталась тебя убить. Прости.
— Забудь, — сухо бросил он.
— Картер, я чуть нас обоих на тот свет не отправила. Потому что ты меня довел до белого каления. Но я это сделала. Ты мог умереть, алло!
— Знаю. — И, наконец, отложил газету.
— И?
— А что и? Что тут сказать? Я не верю, что ты маньячка, на досуге промышляющая убийством собственных любовников. Но в следующий раз ради спасения собственной шкуры буду осторожнее в выборе выражений.
— Ты должен быть зол! — не выдержала я.
— Я был, — кивнул Шон. — Но за то время, что ты помирала от раскаяния, я твоим состоянием удовлетворился и перекипел.
Что тут было добавить? Лично я бы бесилась значительно дольше… Но раз уж у нас все по-прежнему, я окончательно обнаглела:
— Киану не звонил?
— Думаю, он больше не появится, Джоанна, смирись. Навряд ли такой милый мальчик когда-либо поймет твою выходку.
После этих слов я закрыла лицо руками и заплакала. Даже скрывать это смысла не видела, а Шон просто встал со стула, вышел из кухни и плотно закрыл дверь.
Когда я вернулась в университет, обнаружила, что Шон не рассказал о моей выходке ни одной живой душе. Только Киану. Да и то, видимо, чтобы своего добиться. Иными словами, Картер принял на себя весь удар. Он ехал слишком быстро, он не справился с управлением, он чуть не убил свою очаровательную ни в чем не повинную подружку. Из-за этого я чувствовала себя только хуже. Я не только преступница, но и трусливая лгунья.
Шона я его вообще не понимала. Он обращался со мной по-скотски только наедине. В глазах же окружающих не ронял никогда. Правда ли, что он это делал только ради сохранения дистанции? Но, как бы то ни было, я действительно считалась его собственностью, о которой он заботился не скупясь на средства.
Вот такая у нас была суровая правда. И такая мораль. Шон считал, что я принадлежу ему, а я и не отрицала. Кстати, боюсь, с тех пор, несмотря на все неурядицы и обиды, не так много изменилось, ведь в силу нких космических причин он помогает мне спасти отца, а я переживаю, что обидела его тем утром, в Риме.

04 Июн 2015 11:02

» Арт #2

Немножко иллюстраций

05 Июн 2015 11:40

» Глава 15

Теперь вы летаете в Сидней
Настоящее время
Сидя в своей комнате, я в тысячный раз прослушиваю разговор Манфреда и Кристофера. Жду божественного озарения, однако оно упорно отказывается снисходить. У меня тут полный набор доказательств вины Монацелли, но я понятия не имею, как им воспользоваться, не потопив тех, кто того не заслужил. Учитывая страсть Леклера к Шону, он обязательно попытается и его уничтожить, а потому я тяну, не отдаю Леклеру улики.
Слышу голоса. Говорят, на мое счастье, по-английски. Для Кристофера язык явно родной, но благодаря качеству записи акцент не разобрать. Это, обычно, моя сильная сторона, но сколько не слушаю, не могу понять. Одно точно: он не австралиец. Тягучие гласные я бы везде узнала. То есть у меня нет причин подозревать Шона в еще большей близости с этим типом. Кажется, ему можно верить.
— Монацелли, ты сошел с ума? — спрашивает Кристофер. — Зачем ты подставляешь своих лучших ребят?
В ответ слышится весьма надменный смешок.
— Собаки. Ты знаешь как проходит охота с собаками? Они загоняют дичь в угол, запугивают, и не выбраться. Никогда не знаешь, как поведешь себя в такой ситуации. Да, по мою душу агенты обязательно придут, Пентагон – не то преступление, совершив которое можно остаться безнаказанным, но придут они на моих условиях! ФБР против интерпола, и трое хакеров на мушке… Я просто обязан насладиться зрелищем, прежде чем сдамся.
Да, трое хакеров. Вы не ослышались. Я тоже сначала подумала, что Манфред оговорился, но нет. Дальше вы все поймете.
— Кто я по сравнению с ними? Я уже не молод, не прыток. Никто не подумает на меня. Но они ошибаются.
— Без Картера, Пани и Такаши у тебя ничего бы не вышло, — резонно заметил Кристофер.
— И что? Крис, они достигли своего величия незаконным путем, они заслужили каждый день этой моральной порки.
— Твой сын тоже. Может, алиби ты ему и обеспечишь, но от порки не убережешь. Его тоже будут допрашивать до победного!
— Но он будет вне подозрений. И таким образом пока ищейки прессуют остальных, он сумеет прочно расположиться в кресле сеньора Хакера.
— Да ты просто боишься! — рассмеялся Кристофер. — Сам понимаешь, что твой сын никакой не лидер и Бабочек не удержит…
— Хакеры будут слишком заняты, чтобы начать грызню за трон, и у Марко будет время укрепить позиции. Запомни, Кристофер, пока я жив, Картер Бабочек не получит. Хорошенько запомни! Я говорю абсолютно серьезно. — И я отчего-то ему верю. Угроза не пустая. И все же компанию он отдал Шону… Не нравится мне это.
— Манфред, неужели ты правда полагаешь, что узнав о твоих проделках, ФБР оставят твоего сына в покое?! Да они…
— Значит его алиби должно быть железным! — выходит из себя Манфред. — Я пришлю к нему девчонку, надежную, чтобы стопростоцентно свидетельствовала в его пользу. Не тяни, говори как обстоят дела с остальными.
— Хорошо. Когда дочь Пани останется в больнице, та закажет отель, нужно будет только подмешать ей снотворное, и она проспит всю ночь одна, ничего не вспомнит. Такаши нужно будет отправить на задание, закажем ему рейс с длительной пересадкой, он не возмутится, если придется немножко посидеть в аэропорту. Здесь проблем нет. Но с Картером сложнее. Придется положиться на волю случая.
— Исключено. Он должен стать главным подозреваемым.
— А тебя итак двое подозреваемых есть! И вообще, как ты себе это представляешь? С ним живет девица. Предлагаешь слетать в Сидней, стукнуть из-за угла чем-нибудь и отправить в больницу, если не на тот свет. Ну, кто полетит? Ты или я?
— А ему пересадку заказать нельзя? Вместо Мияки…
— Картеру? Пересадку?
— Ты прав. Даже если его удастся вытащить из Австралии, он просто поменяет билет на более удобный.
— Дослушай меня, а потом подумаем еще раз. Крошка, которая с ним живет, — особа весьма обидчивая. Отношения у них очень сложные. Если Картера достаточно разозлить, он сорвется на ней, и уж по разным комнатам они разойдутся как миленькие. А скорее всего она уедет из дома, хлопнув дверью. Гордячка. Они оба предсказуемы как восход солнца.
— Мне этот план не нравится.
— Монацелли, послушай еще раз. Джоанна Конелл — человек, который не сунется на половину дома Картера, даже если ту снесет метеоритом! Он ее уже отполировал. Это куда менее подозрительно, если она по загадочным причинам исчезнет, Картер ведь и начать копать под это дело может…
— Это твой единственный вариант?
— Есть еще один: ты вытаскиваешь из Австралии не Картера, а ее саму. Дай ей место Бабочек, она им просто грезит.
— Еще чего! Какая-то девица-недоучка и Бабочка? — фыркает Монацелли. А я на него обижаюсь за прежнюю себя, между прочим. И мне уже не совестно за отказ на него работать, за Рим и за то, что я сдам его Леклеру тепленьким. Я девочка. Я мстительная.
— Только Монацелли…
— Что?
— Ты уверен, что тебе этот Пентагон нужен?
— Да. Нужен.
— Ты псих.
Он лишь фыркает. А я начинаю подозревать, что у Марко психическое расстройство наследственное. На этом запись заканчивается. А следующая уже касается момента, когда Марко попадает в клинику.
— Твой сын в больнице. Что ты собираешься теперь делать?
— Этого не должно было случиться! — орет Монацелли. От привычной сдержанности и холодности и следа не остается.
— Я предупреждал.
— Заткнись, Кристофер.
— Сдавайся, оставь Бабочек Шону Картеру. Пока Марко не стало еще хуже.
— Нет. Я же говорил тебе, этот ублюдок ничего от меня не получит.
— Марко становится хуже из-за этого, ты…
— Я не оставлю Бабочек Шону Картеру! — орет он. — Марко вылечится.
— Марко не вылечится, пока ты не сдашься властям, Манфред.
— Бабочки — мое детище.
— Ты уничтожил их.
— Нет!
— Да! Сколько продержатся против властей твои хакеры? Марко пострадал. Новых программистов в такой ситуации не набрать. Сдавайся. Это конец.
— Нет, Крис. Никто не должен догадаться, что это был я. Я все восстановлю. Я смогу…
— Ты кого-нибудь кроме себя слушаешь?! — орет в ответ Кристофер.
— Не указывай мне, что делать!
На смену раздражению мужчины приходит усталый вздох.
— Хорошо. Отдай мне хотя бы карты. Ты знаешь, что я их спрячу надежно, а к тебе постучатся обязательно.
Вот вы все и узнали. Карты у Кристофера. Но кто такой Кристофер? Он забрал карты, он убрал Монацелли, он отдал Бабочек Шону. Зачем-то ему нужно было, чтобы трон занял именно Картер. Но если верить самому Шону, он с Кристофером с тех пор ни разу не общался. А теперь объясните мне как я должна донести эту информацию до агентов, если сама в ней запуталась?!

Модуль для Шона я закончила, но не уверена, что смогу его увидеть и повести себя адекватно. Я несправедливо обвинила его и, разумеется, не признала своей ошибки. Это в принципе не моя сильная сторона, так что в данный момент я стою около двери бунгало, и подписываю конверт с диском, на который записала весь код. Не хочу видеть злые глаза Шона, протолкну конверт под дверь, уж, думаю, увидят. Но только я приседаю, дверь открывается, а на пороге Карина.
— Ты что делаешь? — Ее тон мог бы и пингвинов заморозить. Класс. Она, конечно, временами пытается быть со мной милой, но, я более чем уверена, любит меня не больше, чем я ее. Просто чувствует себя виноватой и пытается выслужиться. И уж точно не ради меня этим занимается. Наверное, Пани даже воспринимает это как что-то вроде акта жертвенности. Она страдает и терпит меня ради успокоения собственной совести. Так она считает, я уверена.
— Собираюсь отдать диск с проектом Шону, — говорю я.
— Так ты поэтому ковыряешься у нас под дверью?
— Ты можешь просто его отдать? — начинаю раздражаться я.
— Легко, — улыбается она безмятежно, и как заорет: — Картер!
Вот грымза, ну ничего, она еще у меня получит! Карина даже не скрывает самодовольной улыбки, когда пытается пройти мимо. Шона, наверное, защищает. Знает, что мы поцапались. Будто Картеру нужно утешение, хаха! Вот ведь рыжая мегера! Я тоже смотрю ей в глаза и ослепительно улыбаюсь, на лице Пани появляется легкое недоумение (и правда, с чего это я такая радостная?), но уже в следующий момент ей все понятно. Да-да, в тот самый, когда Карина спотыкается о мою услужливо отставленную в сторону ногу и, считай, кубарем летит с лестницы крылечка бунгало. Боже, моя мечта сбылась. У моих ног сидит Пани, прическа растрепалась, глаза с два блюдца. Она не в состоянии поверить, что я посмела такое устроить. И чему их в России учат? Полагаю, на светских раутах ей редко ставят подножки, ну а я в детстве не раз разбивала таким образом коленки. По моему лицу расплывается до неприличия счастливая улыбка. И в этот момент, наконец, появляется Шон.
Пани, завидев его, краснеет, вскакивает и начинает спешно отряхиваться.
— Счастлива? — раздраженно спрашивает она, глядя на мои безуспешные попытки сдержать смех.
— Ты даже не представляешь насколько! — пропеваю я в ответ. — Всю жизнь бы смотрела на твое выражение лица. Но поскольку нам придется теперь вместе работать, предлагаю заключить вооруженное перемирие. Оно включает в себя следующий пункт: если блондинистая барби, — припоминаю я записанный на камеры разговор, а Пани еще сильнее краснеет. — Что-то говорит, к ее словам все-таки стоит прислушиваться, так на всякий случай. И не надо строить козни, потому что я девочка куда как больше, чем ты, а значит царапаюсь я больнее. Толку, конечно, чуть, но оооочень неприятно. Так ты рада, что теперь будешь не единственной Бабочкой, которой по должности положено носить розовый бантик? Кстати, ты забыла меня поздравить.
Насладившись моими словами в полной мере, Шон, наконец-таки подает голос:
— Знакомься, Пани, это доктор Джоанна Конелл, какой ее знаю я.
Карина фыркает, разворачивается на каблуках и раздраженно швыряет сумку в бьюик Шона, а затем забирается на водительское сидение. У них на всех одна машина? Или только на двоих? Пока эта мысль не испортила мне настроение, поворачиваюсь к Картеру.
— Собственно, я принесла тебе коды.
Он даже глазом не моргает.
— Твои условия?
— Условия?
— Я сказал, что ты можешь за свою работу попросить вознаграждение.
— Не знаю. Мне надо подумать. Кстати… прости за Рим. — Вввввау, это было просто гениально коряво!
— Не бойся, Джоанна, я отходчивее тебя, — фыркает он и тут же меняет тему. — Ты уже что-нибудь придумала?
— Нет.
Он приближается ко мне и тихо говорит, так, чтобы Леклер не услышал.
— Нет? У тебя время истекает. Монацелли будет на Сицилии в честь окончания проекта, а это очень скоро. Тебе осталось только придумать правдоподобную легенду о том, как ты заполучила доказательства, исключая имя Картер. Так чего ты ждешь? Всю жизнь будешь над ней думать?
— Ты полагаешь, что на меня можно вывалить столько противоречивой информации и ждать, что я за какие-то двадцать четыре часа придумаю собственную версию для агентов ФБР?! — Мы стоим слишком близко, и я не могу оторвать взгляд от синеватой щетины на его подбородке, не вспоминать как сильно обжигает ее прикосновение кожу. Я схожу с ума.
— Вообще-то да!
— Ну значит я не настолько изобретательна!
— Так тогда чем издеваться над Пани, лучше иди и сделай что-нибудь полезное!
— Как же ваше заступничество друг на друга раздражает, — вскидываю я глаза.
— О, я знаю, — закатывает он глаза.
— Ты-то да, а Алекс? — ну вот не скажи я это, я была бы не я.
— Сделай три глубоких вдоха и успокойся, Джоанна. Или можем проверить, насколько хватит терпения Леклера.
— Что? — удивленно моргаю я.
Он наклоняется ко мне, касается щекой моей шеи и скользит вверх, явно оставляя на коже красноватые царапины. Это больно, но так восхитительно запретно… как, блин, все, что относится к Шону Картеру в принципе! А он, тем временем, касается губами моего уха и шепчет:
— Зайти не желаешь?
И я отскакиваю от него, как от прокаженного, потому что, ему поиграться очень весело и здорово, но я помню слова агента. И верю им!
— Нет уж, Картер. Вы там как-нибудь с Пани без меня развлекайтесь, — ядовито говорю я. — А у меня на повестке дня построение логических цепочек, покрывание преступников и умасливание агентов на благо общества!
Шона моя тирада, как обычно, не впечатляет. Он просто закрывает дверь и все. Будто ему абсолютно фиолетово согласилась ли я, отказала ли. Что за человек, не понимаю я его. Касаюсь пальцами саднящей кожи, она горит и болит. Но это так… привычно. Вместо того, чтобы отправиться в отель, я иду на пляж и обдумываю наше с отцом будущее. Должна ли я солгать? Смогу ли?
Сегодня довольно прохладно, море волнуется, чуть штормит. Снимаю сандалии и иду к воде. Большая волна тут же приветливо накрывает меня самые бедра, вуаля, юбка вся мокрая. Иногда глядя на море я удивляюсь, что живущие на побережье люди ухитрились с ним справиться. По большей части, но все же. Наверное, жившие ранее поколения были гениальнее нас, шире мыслили. В наш век мы не можем решить даже что делать с собственными жизнями, мы избалованы. За нас и до нас было сделано уже столько открытий, что теперь мы просто безбедно паразитируем. Сколько труда было вложено, чтобы узнать, к примеру, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, сколь неограниченный ум и адекватную самооценку нужно было иметь, чтобы просто предположить, что центр Вселенной не здесь, не на Земле. Мне бы без Шона Картера и в голову не пришло, что я не венец творения. Но даже в свои наивные девятнадцать я не считала, что смогу когда-либо солгать агентам ФБР, и они мне поверят… Не разрушу ли я ложью судеб больше, чем правдой? Что будет, если я честно признаюсь, что материалы дал мне Шон для спасения отца? Что с ним сделают, если узнают, что он столько лет их скрывал, но все-таки посодействовал поимке преступника? Я плохо узнаю уголовный кодекс, а уж все его лазейки и подавно, но одно мне известно наверняка — мой отец сохранит жизнь.
Как бы то ни было, я могу свалить обнаружение документов только на трех человек. Это Шон. Кристофер. Или Монацелли. Первого я потоплю, второй отпадает, а третий… мне поверят или ему? Он же точно знает, что случилось и как. И его версия будет правдоподобнее.
Меня накрывает еще одной волной, и я не удерживаю равновесие, падаю. Теперь мокрая я вся, и платье, и даже волосы. Но разве это важно?
Я невольно оборачиваюсь в сторону бунгало. Шторка на окне гостиной отодвинута. Так и вижу, как там стоит Картер, наблюдает за мной и попивает свой виски. Он спрашивал меня о моей версии, потому что знает, что ее нет, знает, что я выбираю из двух зол. И он знает, что для принятия решения в его пользу моей порядочности может оказаться недостаточно. Когда-то, с Киану, я уже перешла ему дорожку, но страстная и удобная подружка — ничто по сравнению с делом всей жизни. Стоит оступиться, он меня в порошок сотрет.
Соленая вода сильно жжется на оцарапанной коже шеи, напоминая мне о словах Шона. За каждый поступок приходится платить. Собственно, Картер прав, и жаловаться мне не на что, он сделал все за меня, я могла бы с тем же успехом просто поваляться на пляже. И все, что сейчас от меня требуется — просто выйти на публику и сыграть так, как будто от этого зависит жизнь моего отца. Тем более, что так и есть.
На меня надвигается еще одна огромная волна. Она накрывает с головой. Но это совсем не страшно. Другое намного страшнее.

На следующий день утром мне передали приглашение в ресторан по случаю окончания проекта. Я же теперь в команде. Это лучший ресторан Сицилии. Так что сначала мы насладимся изысканным ужином, а потом… а потом я отдам Монацелли (и, надеюсь, только его) на растерзание Леклеру. От этих мыслей меня подташнивает. По этой причине я пропускаю завтрак и отправляюсь сразу на пробежку. Нахожу магазин, покупаю диски, на которые на всякий случай перепишу признание, и делаю ксерокопию папки с кодами. Одну. И основная причина отсутствия моего размаха даже не в том, что это стоит небольшое состояние, просто больше двух я не унесу чисто физически. Я не собираюсь отдавать Леклеру библию начинающего взломщика Пентагона, но… на всякий случай-то надо иметь запасной вариант. И эти материалы я отдам только если станет совсем туго.
Я уже направляюсь в отель, но что-то яркое и сверкающее привлекает внимание. Парк аттракционов. Невероятная, однако, удача. Мне очень нужно зеркало. И не в отеле, где меня может в любой момент поймать за руку Леклер. До парка аттракционов даже прилизанный агент не додумается! И поэтому я покупаю в кассе билет в королевство кривых зеркал.
Моя голова сплющена, словно в песочные часы засунули, отчего на меня пялятся собственные огромные глазищи. Зрелище воистину кошмарное, очень неприятно, нечему тут нравиться. Хочется ощупать лицо и удостовериться, что все в порядке и на своих местах. Но я рассматриваю подобное испытание как своего рода закалку, такой опыт мне не повредит. Данное зеркало, определенно, самое уродливое из имеющихся в моем распоряжении.
Сегодня будний день, и людей почти нет, а потому я выдыхаю и в очередной раз начинаю повторять:
— Поехать в Рим было идеей Шона. Манфред собирался передать ему компанию, а я должна была подписать контракт и присоединиться к рядам Бабочек. Зная, что Марко, как и остальные хакеры, под подозрением, и все дела улажены, он передал мне диск с доказательствами и признался в содеянном…
Звучит как заученный текст второсортного сериальчика в исполнении бездарной актриски. Каждый, кто меня слушал больше пяти минут, поймет, что речь отрепетирована! Я разговариваю более эмоционально. А если я не эмоциональна, то и отклик будет сухой и практичный, и если кто не понял, то с дедукцией у меня не очень. Не хуже всех, но, спорю, квалифицированный агент не парясь заметит каждый недочет, стало быть, нужно их смутить…
О, есть решение. Надо научиться плакать на заказ. У меня же обычно глаза на мокром месте, так что проблем возникнуть не должно. Вот представляете, они начнут придираться, а я в слезы, и все сбиты с толку. В конце концов, они мужчины.
Но разрыдаться по собственному желанию не выходит никак. Я стою и старательно вспоминаю все самое злое и обидное, но ничто не помогает. Я могу рыдать часами, но, видимо, только взаправду. Намеренно не выходит. Может, будет повесить на шею кулончик с луковым соком и поднести его к глазам. Отличная мысль, только. Он не засохнет? И не буду ли я обливаться слезами весь вечер? Черт…
Что ж, попробуем иначе. Нужно вести себя естественно, например, делать отступления не в тему, но обязательно правдивые! Если что мне и удастся сыграть на бис, так это бестолковую идиотку. Это даже не роль, а альтерэго…
— Так вот полетели мы с Картером в Рим, там встретились с Монацелли. Кстати, до у него ну просто шикарный, я просто офигела… Там все в дереве и бархате, я еще подумала, как же пройдоха решился отказаться от своих регалий…
В итоге, вместо пяти минут объяснений у меня вышло около двадцати. Я знаю, что на суде в любом случае будут допрашивать как в последний раз, наизнанку выворачивать, вот для него и прибережем сухие комментарии, а пока я надеюсь Леклера запутать малоинформативной болтовней. А для этого нужно что? Правильно, выглядеть так, чтобы и Пани обзавидовалась! Соблазнять не собираюсь, но подразнить-то можно! И иду я по магазинам.
Платье на мне будет бардовое, длинное. С корсетом и струящейся юбкой. К нему просто жизненно необходимы убийственные золотые шпильки и клатч. Наряд называется «контрольный в собственный кошелек». Может у Картера за распараллеливание кода потребовать денег на туфли? Представляю, какое у него будет лицо, когда я использую свой джокер таким нелепым, по его мнению, образом. А я, между прочим, на мели.
До вечера в честь окончания проекта остается меньше двух суток. И одни из них я трачу на составление плана по грамотной передаче информации Леклеру. У меня одна попытка, а помех много, и ошибке места нет. Приходится просчитывать все возможные варианты. Это сложно, занимает немеряно.
Ну а последние часы я трачу, как думаете, на что? Разумеется, вы угадали. Да-да, друзья, в день икс я не репетирую речь, не заламываю руки, я стою в ванной, врубив на телефоне попсятину, и крашу прядки волос в розовый. Не все, конечно, а некоторые, чтобы было заманчиво. Даже я не понимаю, зачем это делаю, пусть и другие гадают. Мне пойдет, а остальное до лампочки.
Завиваю волосы, наношу на них столько средств для укладки, что поднеси спичку — взорву половину острова. Укладываю локоны в нечто замысловато-небрежное и закалываю все это шпильками. В такой прическе розовые прядки смотрятся еще интереснее. Макияж наношу тоже долго и основательно, не халтуря, с основами, тональниками разных оттенков, губы подвожу чуть ли не по трафарету, ведь от того, буду ли я самой красивой девушкой Сицилии сегодня, зависит жизнь моего отца! Наконец, натягиваю белье, чулки и халат, беру платье и топаю в комнату Келлерер, чтобы зашнуровала мне корсет.
— Эдди, — стучусь я. — Ты здесь?
Открывает. На кровати стоит ноутбук, на экране — Шон. Келлерер наблюдает за обитателями бунгало. Ну да, молодец, знает с какой камеры изображение смотреть, — Картер в одном лишь полотенце выбирает галстук. Учитывая, сколько для него значит сегодняшний день, к процедуре он подходит со всей серьезностью.
— Оу, вау! Ты прокрасилась… в розовый?
— Оу, вау! А ты пялишься на Картера.
— Думаешь, только тебе можно? — ничуть не теряется она.
— Один-один. Поможешь затянуть корсет или подождем, пока он галстук выберет?
— Подождем, конечно, — хмыкает Келлерер.
Таким образом, мы валяемся на кровати и смотрим антистриптиз в исполнении Шона. И только когда он начинает продевать запонки в манжеты рубашки, я вспоминаю, что надо торопиться.
Когда я снимаю халат, Эддисон, кажется, перестает дышать. Она далеко не сразу находит силы подойти ко мне сзади и коснуться изуродованной кожи.
— Ты должна сделать так, чтобы я была красивее Пани. Я всю жизнь об этом мечтала, так что не жалея, окей? — стараюсь отвлечь ее болтовней. Я не один месяц рыдала, пытаясь смириться с тем, что никогда уже не надену платье с открытой спиной. И только спустя год осмелилась поставить два зеркала сразу и посмотреть на свои шрамы. Мало кого может оставить равнодушным подобное зрелище.
— Ты уверена? — спрашивает Эддисон, но, к счастью, шнурует уверенно.
— На сто процентов! — А когда платье уже достаточно прочно держится на мне, я осмеливаюсь, наконец, спросить: — Эдди, шрамов видно не будет?
— Сантиметров пять запаса, — отвечает она ровно. — Я затяну потуже, чтобы точно не съехало.
— Хорошо. Спасибо.
Но когда она начинает подтягивать шнуровку, я чувствую как неровности кожи соприкасаются друг с другом, и меня начинает тошнить. Они такие грубые и ужасные, я точно не выдержу подобного напоминания. А мне нужно сконцентрироваться на другом.
— Нет, все! — прерываю я Эддисон. — Спасибо.
Она понимает, о чем я, и дает возможность побыть в ванной наедине с моими демонами. Девушка в зеркале хороша, но корсет затянут слабовато… еще бы чуть-чуть, совсем немного, и было бы не к чему придраться. Кроме того, конечно, что на мне почти нет украшений. Весь мой арсенал состоит из пары золотых серег и цепочки. Раньше я бы ни за что не надела последнюю с вечерним платьем, настолько она простая… но теперь буду носить с гордостью и всегда. Потому что иногда ценны не вещи, а символы. Ее подарила мне мама. На восемнадцатилетние.
Напоследок, уже покидая отель, я нахожу в холле мальчишку-посыльного.
— Ты помнишь, что делать?
— Да, мэм. — Мэм… над ж было так меня назвать!
— Ой, стой. Дай сюда на минутку.
Он недоуменно на меня смотрит, но вытягивает из букета цветов коробочку с диском, а я подношу ее к губам и оставляю след помады. У Леклера не должно не остаться никаких сомнений по поводу личности отправителя.

Когда я выхожу из такси, швейцар подает мне руку. Как кинозвезде. Вот в такое место нас пригласили, тут даром что красной ковровой дорожки нет. Я улыбаюсь служащему, он оглядывает меня с неприкрытым восхищением. Посчитаю это комплиментом хотя бы потому что сюда приходят, как правило, более разодетые девицы!
— Приятного вечера, мисс, — кланяется он мне, взглянув на приглашение.
— Благодарю, сеньор.
Снова сверкаю улыбкой, я не жадная, у меня их много. После такого феерического появления осталось минимум — не запутаться в юбке. Со мной ведь и не такое может приключиться. Но, вопреки опасениям, я легко преодолеваю ступеньки, вхожу в распахнутую дверь и спотыкаюсь только внутри, когда вижу, что дожидается меня Манфред Монацелли собственной персоной. Отчаянно ищу глазами остальных, но он один.
— Вы сегодня обворожительны как никогда, — сообщает мне Монацелли, манерно целуя руку.
У меня ни малейших сомнений по поводу того, что он в курсе происходящего. Более того, уверена, что даже если он и не знал, Шон ему сообщить, чтобы насладиться происходящим. Чувствую себя так, будто меня загнали в клетку со львом.
— Очень рада вас видеть. — Хаха! Еще бы! Не пришел бы он, кого бы Леклер повязал? — Остальные еще не подошли?
Но вместо этого он ведет меня к столику, отодвигает мне стул и отвечает:
— Вероятно, сегодня мы лишимся одного человека из нашей скромной команды. — Если это намек, то он не просто прозрачен, он очевиден. Только, подозреваю, Монацелли не станет действовать так грубо. — Вы, наверное, знаете, что Шон Картер ненавидит опаздывать, а Пани не в состоянии собраться меньше, чем за сутки.
Ох уж эти интеллектуальные игры! И ведь на это нужно ответить достойно и в тон…
— О, поверьте, уж ее Шон Картер точно простит. Тем более, что у него в последнее время на редкость хорошее настроение. — Уф, вроде отбилась. И Монацелли задумчиво откидывается на спинку стула.
— Шон Картер, — тянет он. — Иногда я смотрю на него и думаю, ну почему мой сын не таков? А потом вспоминаю, что от этого человека не дождаться ни любви, ни признательности, ни даже благодарности. Для него я — пустое место, хотя без меня бы он добивался своего статуса годами.
— Мы оба знаем, что это не так, сеньор, — осторожно отвечаю я. — Он нашел бы лазейку. Но неужели вы совсем не гордитесь своим сыном?
— В этом мире ты либо лучший, либо никто, доктор Конелл. Таков закон природы.
— Я с вами не согласна.
— Я знаю. — После этого он кардинально меняет тему разговора. — Здесь прекрасная винная карта. В ожидании остальных предлагаю выпить.
Он разливает жидкость по бокалам, а меня посещает параноидальная мысль о том, что оно отравлено. Монацелли терять нечего. Кажется, наблюдая за мной, он забавляется, догадывается о моих сомнениях? Не дождется. Храбро делаю глоток.
— Вино восхитительное, хотя вы навряд ли могли бы выбрать более паршивого дегустатора.
Он смеется и начинает рассказывать мне об основных признаках хорошего вина, что нужно делать, чтобы распознать качество. В этот момент, наконец, появляются остальные. Судя по поведению хакеров, Манфред угадал: Пани слишком долго собиралась, и Шон в бешенстве. Не могу удержаться и не подколоть его:
— Надо же, гений пунктуальности опоздал.
Он резко поворачивается ко мне, явно собирается устроить моральную порку, но, кажется, внезапно понимает, что я это специально, и начинает поедать меня глазами. Мы же в приличном месте, ничего такого я в виду не имела. Лично мне неловко! Отворачиваюсь и смотрю на Пани. Разумеется, ее долгие сборы не прошли впустую, а платье дороже моего раз в десять… Думаю, этой своей шизофренией я свела бы с ума и психиатра. Она старательно избегает моего взгляда, видимо, злится за крылечко.
После прихода недостающей части компании становится значительно веселее, а мне — тревожнее. Картер явно замечает мой нервоз. Он единственный знает причину доподлинно. Мы сидим напротив и встречаемся глазами, кажется, каждые десять секунд. Когда я уже почти готова вскочить со стула и заорать: заканчивайте уже, хватит, не могу больше, перейдите, наконец, к части, где нас всех повяжут! — Манфред встает и говорит.
— Попрошу минутку вашего безраздельного внимания. — И я понимаю — настало время перемен. — Как вы, наверное, догадываетесь, я уже не молод, и ведение дел…
Все хакеры застывают в нечеловечески напряженных позах, жаждут ни словечка не пропустить. Неужели не понимают, что все уже свершилось? Речь Монацелли длинная и витиеватая, думаю, еще чуть-чуть, и из него имя преемника начнут вытряхивать в буквальном смысле. Однако, когда он, наконец, называет Шона, Карина резко отворачивается, Такаши сидит с таким видом, будто его ударили по голове, а Марко вскакивает со стула и уходит в туалет. Кроме Шона только параллельщик Том не расстроен. Он безмятежен и счастлив настолько, что я начинаю его подозревать в принятии психотропных препаратов. Он почти счастливее самого Картера, триумф которого настолько очевиден, что даже мне хочется его стукнуть. С другой стороны, Картер заслужил это место каждым своим действием. Он годами не позволял себя отвлечь никому и ничему, и теперь… теперь стоит за него просто порадоваться. Собственное великодушие мне удается ровно до тех пор, когда Картер поднимается со своего стула, суховато кланяется и произносит нечто настолько гадкое, что все хорошее отношение забывается в момент:
— Я буду лаконичен. Добро пожаловать. И теперь вы летаете в Сидней.
Например, лично у меня отношения с перелетами далеко не такие напряженные, как у Шона, но даже мне от его слов становится плохо. Остальные со мной, кажется, солидарны, ведь перелет туда почти из любой точки земного шара по времени занимает больше суток. У Шона настоящий талант портить настроение!
Но надо сказать, справедливости ради, сюрприз бывшего и настоящего сеньоров Хакеров не идут ни в какое сравнение с тем, который на сегодня приготовила я. И стоит он аккурат в роскошном холле ресторана, потрясая стальными браслетами.

05 Июн 2015 14:38

Спасибо за новую главу!
Когда читала эпизод со шнуровкой корсета - аж мурашки по коже от эмоций Джо из-за шрамов...
Монацелли явно что-то задумал?
Надеюсь план Джо сработает, не зря же она так старалась. Хотя, с другой стороны, уверена, что Шон уже просчитал все на шаг вперед и теперь наблюдает за Джо. Так сказать степенью ее лояльности к нему
___________________________________

--- Вес рисунков в подписи 227Кб. Показать ---

05 Июн 2015 15:23

Aydan писал(а):

Спасибо за новую главу!
Когда читала эпизод со шнуровкой корсета - аж мурашки по коже от эмоций Джо из-за шрамов...
Монацелли явно что-то задумал?
Надеюсь план Джо сработает, не зря же она так старалась. Хотя, с другой стороны, уверена, что Шон уже просчитал все на шаг вперед и теперь наблюдает за Джо. Так сказать степенью ее лояльности к нему

И Монацелли, и Шон, и Леклер не так просты, как кажутся Wink

05 Июн 2015 22:23

Спасибо за новую главу Very Happy

обстановка накаляется Smile

06 Июн 2015 0:01

valushka писал(а):

Спасибо за новую главу Very Happy

обстановка накаляется Smile

Чуть-чуть осталось) Две главы всего)) Wink

23 Ноя 2024 3:06

А знаете ли Вы, что...

...Вы можете добавить свой день рождения и другие праздники в календарь

Зарегистрироваться на сайте Lady.WebNice.Ru
Возможности зарегистрированных пользователей

Не пропустите:

Участвуйте в литературной игре Эмоции и чувства

♥ Нам понравилось:

В теме «Любимые цитаты и отрывки из произведений»: Тейтум кивнул и пошел за дедом в кухню. Марвин остановился в дверях, глядя на Веснушку, который прищуренными глазами следил за ним.... читать

В блоге автора Юлия Прим: Кара для Кира. Часть 4.4- 4.5

В журнале «Little Scotland (Маленькая Шотландия)»: Горгульи, химеры, гротески. Чудовища наверху

Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме